Черный свод огромной пещеры, в которой располагался город темных эльфов Мензоберранзан, на мгновенье осветился вспышкой ярчайшего света, покрывшись сетью теней, отбрасываемых нагромождением городских зданий, придавшей ему сходство с гигантской паутиной. Но свет погас также внезапно, как и появился, и паутина рассыпалась тысячей раскаленных кусков тепла, тающего в чувствительных зрачках темного эльфа.
Нарэк оторвался от созерцания прекрасного города и, проведя рукой по прохладным резным перилам балкона, вернулся в свои покои. За его спиной снова вспыхнул свет, на этот раз менее яркий, но сопровождающийся громкими криками и стонами умирающих - еще один благородный Дом Мензоберранзана пал жертвой коварных интриг ни на мгновенье не прекращающихся в подземном царстве дроу.
Сладко зевнув, темный эльф упал на широкую кровать, смяв простыни, украшенные узорами сплетенных паучьих лап, он уставился в покрытый мозаикой потолок, пытаясь угадать, какой из благородных домов был истреблен на этот раз, уступая своим противникам более высокое положение в коварном обществе Мензоберранзана.
Скрипнула дверь и в комнату вошла Тэйа - одна из младших жриц Дома Баэнре. Усевшись на стул, она капризно надув губы уставилась на Нарэка, продолжавшего рассматривать потолок.
- Верховная мать требует твоего присутствия на совете членов Дома, младший сын! - потеряв терпение, выпалила она.
- Зачем? - спросил Нарэк, оторвав взгляд от прекрасной мозаики и перенеся его на не менее прекрасное лицо Тэйи, ставшее в последнее время для него скорее насмешкой над красотой, прекрасной маской, под которой скрывалась ядовитая сущность жрицы Ллотх. - Верховная мать принимает решения, не советуясь с другими членами Дома. Что изменится от моего присутствия на совете?
- Не смей подвергать сомнению решения матери Баэнре! - яростно воскликнула Тэйа, но вскоре смягчилась. - К тому же на совете будет нечто интересное для тебя...
- Да-а... - протянул заинтригованный Нарэк.
- Не заставляй меня применять это, - сурово сказала Тэйа, постукивая длинным ногтем по змеиноголовому кнуту жрицы Ллотх, с которым она не расставалась никогда, - и не пренебрегай своим положением, оно ведь может однажды измениться...
Мрачно улыбнувшись брату, Тэйа поднялась со стула и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой скрипящие двери. Нарэк поморщился - уж лучше бы она с грохотом захлопнула их, слишком похож был скрип дверей на шипение кнута младшей жрицы...
Оставленный наедине со своими мыслями, Нарэк еще несколько минут пролежал неподвижно на кровати, бесцельно глядя в потолок, потом нехотя поднялся и набросил поверх своего повседневного костюма младшего принца парадный жилет, покрытый плотной чешуей остроконечных адамантиновых пластин. Если сама верховная мать требует его присутствия на совете, то лучше уж последовать совету Тэйи и не испытывать судьбу. Выходя из комнаты, Нарэк низко поклонился изображению Ллотх, выгравированному на стене. Паучья королева равнодушно смотрела сквозь него пустыми каменными глазами...
2. Уцелевший
...Исилди отпихнул в сторону кусок черствого хлеба, принесенный ему тюремщиками. Ломоть, вывалившись из клетки, с каменным стуком ударился о грязные плиты, которыми был выложен пол бестиария. Клетка с противным скрипом качнулась в сторону, когда гоблин поднявшись на ноги, еще раз проверил на прочность замок на ржавой дверце клетки.
- Ничего не выйдет. - Прогудел кто-то из темноты, Исилди развернулся и различил в темноте неясное пятно тепла - на большее его инфравидинье, атрофировавшееся за годы жизни на поверхности, не годилось.
- Кто здесь? - спросил Исилди.
- Ты думаешь, что сможешь выломать дверь? Ржавую старую дверь, или сорвать этот гнилой замок? Ничего не выйдет. Они специально так делают. - Продолжил незнакомец. Он говорил на языке гоблинов, причем довольно неплохо, только вот гортанные звуки ему давались с трудом, из чего Исилди сделал вывод, что он все-таки не гоблин, и не зеленокожий. Тем как раз гортанные звуки удавались лучше всего...
- Кто "они"? - спросил Исилди, тщетно вглядываясь во тьму.
- Нет, - покачал головой Исилди, - что еще за драу?
- Не драу, а дроу, тупой ты гоблин - прошипел незнакомец, - они специально делают замки ржавыми, но на самом деле это обман: замки, клетки, цепи, все сделано из адамантина, понимаешь?
- Нет...
- Ты настоящий идиот, - теряя терпение, буркнул заключенный, - адамантин - самый прочный на свете металл, я сломал о замок зуб, когда пытался сорвать его... Тише! - внезапно вскрикнул он и Исилди, уже приготовившийся заметить, что он не пробовал сорвать замок зубами, а потому заслуживает звания идиота гораздо меньше говорящего, настороженно замолчал.
Послышалось тихое звяканье цепей, скрип ключа проворачивающегося в замке. Двери бестиария бесшумно отворились, Исилди на секунду заметил на пороге черную тень, но она через мгновенье растворилась во тьме помещения. Гоблин попытался увидеть в темноте тепло, излучаемое вошедшим существом, но не увидел ничего кроме легкого свечения. Послышались гулкие, шаркающие шаги.
- Они пришли за мной, гоблин! - прокричал незнакомец, в панике мечась в клетке, отчего та начала раскачиваться из стороны в сторону, немилосердно скрипя. - С тобой случится тоже самое, рано или поздно они явятся за тобой! Беги отсюда, если сможешь гоблин - не задумываясь и не оглядываясь...
Послышался глухой удар, и незнакомец замолк, прервавшись на полуслове. Металлическая цепь держащая клетку зазвенела в последний раз, когда из нее вытаскивали тяжелое, оглушенное тело. Исилди вжался спиной в холодные прутья, не смея шевельнуться, он весь трясся от страха. Он не помнил, как попал сюда. Помнил только нависшую над ним черную тень и вопрос: "как твое имя?", эхом отдающийся в кружащейся голове. Потом были цепи, темнота и боль от ударов плети, разодравших всю спину гоблина, и темнота, неразличимые тени охранников, приносящие ему еду которую он выбрасывал, вместо того чтобы съедать, а потом долго сожалел о содеянном, слушая урчание пустого желудка.
Исилди не знал, сколько времени он просидел, напряженно всматриваясь во тьму, ожидая, что за ним придут, как и обещал недавний сосед. Когда снова послышался скрип ключа, трущегося в замке, гоблин не знал - радоваться ему или боятся. На этот раз в бестиарий вошли двое. Исилди различил, что один из вошедших был гораздо выше и стройнее другого, приземистого и неуклюжего. Стройный и высокий шел легко, будто крадучись, неуклюжий противно шаркал по полу широкими ступнями.
- Вы давали ему поесть? - спросил высокий, намеренно говоря на языке гоблинов, чтобы Исилди смог его услышать и понять.
- Моя давать, его не есть! - возмущенно прохрипел приземистый охранник и Исилди с изумлением узнал зеленокожего.
- Тупой орк, - проревел высокий, - я велел сначала накормить его, а потом выпороть!
- Моя сожалеет...
- Я скормлю тебя паукам за то, что ты посмел ослушаться меня, кровожадный ублюдок! Итак, мой Исилди, - обратился высокий к гоблину, - я вижу, ты пришел в себя достаточно, чтобы отвечать на мои вопросы.
- Кто ты? - спросил Исилди, пытаясь различить в темноте черты лица стройного существа.
- Ты будешь говорить, только когда я разрешу тебе! - прикрикнул он на гоблина и усмехнулся.
- Как же тогда я смогу отвечать на твои вопросы? - спросил Исилди, мысленно приготовившись к смерти.
Но, к его удивлению, высокий только рассмеялся, звонко и мелодично, такого смеха молодому гоблину еще не приходилось слышать.
- Я вижу, что не ошибся в тебе, мой Исилди, - улыбнулся высокий, - на этот раз я прощу тебе твою дерзость... но только на этот раз! Я Кетарн Баэнре, сын Первого Дома Мензоберранзана.
Дроу выступил вперед, и Исилди, наконец, различил во тьме его лицо. Изящное и бледное, оно вначале чем-то напомнило ему лица существ, спаливших его родную деревню, но красные глаза, пристально рассматривающие гоблина, и белые, ниспадающие на плечи волосы, быстро развеяли эту схожесть. Да, дроу был красив, но было в этой красоте нечто сразу не понравившееся гоблину, какая-то холодность и отстраненость с которой он смотрел на мир, как будто происходящее вокруг его не касалось. Присмотревшись, Исилди вспомнил, что однажды видел это лицо, когда в прошлый раз дроу склонился над ним и спросил: "как твое имя?".
- Выпусти его. - Приказал дроу, и зеленокожий повиновался, дрожащими руками открыл дверцу камеры, похоже, новость о том, что его скормят паукам, глубоко засела орку в душу. Поразмыслив, Исилди решил, что не может обвинить его в трусости. Дверца клетки со скрипом отворилась и Исилди сам, без посторонней помощи, на трясущихся ногах затекших от многочасового сидения в камере, спрыгнул на пол, чудом удержав равновесие. Темный эльф улыбнулся, видя его настойчивость.
- Идем раб, я проведу тебя туда, где ты сможешь вдоволь поесть и одеться подобающим образом... - Махнул рукой Кетарн, приглашая гоблина следовать за собой.
Исилди помедлил, в его племени рабство считалось тяжелейшим позором, но какой у него был выбор? К тому же все племя Черного волка погибло, и некому было обвинить Исилди в трусости. Вспомнив предсмертные крики сломавшего зуб существа из соседней клетки, Исилди содрогнувшись, последовал за дроу. "Когда-нибудь они придут и за тобой!"...
3. Нарэк
...Нарэк вошел в собор Дома Баэнре, с удивлением заметив, что все ряды многочисленных скамеек и стульев были пусты - в огромном зале находился только он и верховная мать Баэнре, потрясающе старая женщина-дроу. Его настоящая мать.
- Подойди ко мне, младший сын. - Махнула ему рукой верховная мать, чуть скриви губы в подобии улыбки.
Ни для кого не было секретом то, что верховная мать более всего симпатизирует своему младшему сыну. Нарэк подчинился, поднявшись к трону матери Баэнре по длинной лестнице укрытой коврами с изображениями пауков - символами Ллотх, верховной богини темных эльфов. Долгий подъем к трону верховной матери показался Нарэку вечностью, но вот, наконец, он склонился в низком поклоне перед черным обсидиановым троном самой могущественной жрицы Мензоберранзана которую даже он, ее родной сын, не смел называть по имени. В этом городе власть матери Баэнре уступала только власти Ллотх. Любое желание верховной матери Первого Дома неизменно исполнялось, и если бы она сейчас приказала своему сыну умереть, то ему ничего не оставалось бы, кроме как лечь на узорные ковры и испустить дух, страшась еще более страшной смерти.
Нарэк поднял голову и встретился глазами с верховной матерью. Сейчас эти древние глаза светились искренним любопытством, для верховной матери это было редкое чувство, и сейчас она искренне забавлялась, наблюдая за своим растерявшимся сыном, стараясь угадать: что он станет делать дальше.
Нарэк почтительно опустил глаза.
- Тэйа говорила мне, что ты снова неуважительно разговаривал с ней... - Решила начать с обвинения верховная мать.
Нарэк стиснул зубы и сжал кулаки в немой ярости. Чертова сестрица отдала его прямо в руки верховной матери, а уж она не постоит за наказанием для своего младшего и любимого сына. Все лучшее - детям... именно поэтому пыточные камеры Дома Баэнре были лучшими в Мензоберранзане.
Верховная мать чуть улыбнулась, наблюдая за его реакцией, восхищаясь плохо скрываемой ярости сына. Он нисколько не боялся своей сестры - пускай младшей, но все же жрицы Ллотх. Пожалуй, единственной жрицой-дроу, которой боялся Нарэк, была сама верховная мать. И это ей очень льстило. Ее младший сын был очень свиреп и при этом необычайно умен и осторожен, именно благодаря этому он часто избегал, казалось бы, неминуемых наказаний. Именно из таких сообразительных, яростных и дерзких юношей вырастают лучшие бойцы и колдуны темных эльфов, такие как Закнафейн До"Урден и Громф Баэнре. Верховная мать возбужденно вцепилась в иссиня-черные подлокотники своего трона. Малыш проявлял неимоверные успехи, и в черном сердце матери Баэнре росла надежда на то, что однажды Нарэк превзойдет таких мастеров как Закнафейн и его мятежный сын Дзирт. Что было очень вероятно, особенно учитывая склонность юного Нарэка к магическим наукам.
- В следующий раз подумай, перед тем как оскорблять жрицу Ллотх! - выкрикнула Баэнре. - Даже самая младшая из них несравнимо выше любого воина или чародея. Если это еще раз повторится, я накажу тебя... очень сурово.
- Да, верховная мать. - Нервно сглотнул Нарэк, выбрасывая из головы планы мести, все они теряли смысл при одной только мысли о криках, часами доносящихся из пыточной камеры.
- Отлично, - улыбнулась верховная мать, удовлетворенная испугом сына, такое мощное оружие как Нарэк нужно держать в страхе и повиновении. Вот уже несколько лет мать Баэнре наблюдала за матерью Мэлис - верховной жрицей Дома До"Урден, и с удовольствием видела, как растет дерзость самого способного из всех ее сыновей, Дриззта. Мать Баэнре поклялась, что никогда не допустит ошибок Мэлис, и пока что она была верна своей клятве.
- Но я вызвала тебя не для глупых угроз, младший сын, - продолжила мать Баэнре, - несмотря ни на что, рано или поздно ты закончишь Академию, и должен будешь участвовать в рейдах на поверхность, в ежегодных патрулях у выхода из Подземья. Многие храбрые воины и колдуны погибли, защищая покой нашего дома от алчных жителей Надземья, многие герои пали, неся возмездие светлым эльфам, да будет проклято имя их народа! Ты - младший сын Дома Баэнре, и не можешь погибнуть подобно простым бродягам или безродным воинам. Ты должен быть подготовлен к выходу из Подземья и, к тому же, тебе предстоит научиться драться. Все твои братья сейчас или учатся в Академии, или участвуют в патрулях, поэтому я приняла решение и по совету твоего брата Кетарна дарю тебе недавно пойманного на поверхности гоблина.
- Гоблина?! - в недоумении воскликнул Нарэк. - Ты хочешь, чтобы меня учил драться жалкий гоблин?!
- Не смей дерзить мне, младший сын! - вскричала верховная мать и щелкнула пальцами, из густой тени позади трона матери Баэнре выступила Тэйа, и, улыбаясь, занесла для удара кнут. Нарэк задрожал, предчувствуя резкую, парализующую боль, и закрыл глаза. Его спина содрогнулась от удара, змеиные головы, укрепленные на кнуте, прорвали адамантиновый жилет и впились в Нарэка, разрывая темную плоть острыми зубами. Если бы Нарэка чаще били кнутом, он почувствовал бы, что Тэйа сильно смягчила удар, позволив змеям лишь слабо оцарапать спину младшего принца. Но слишком редко его подвергали этому унизительному наказанию, и Нарэк поднял на младшую жрицу полный ненависти взгляд, чувствуя, как кровь течет по изодранной спине.
- Прежде всего, я хочу, чтобы этот гоблин рассказал тебе все о жизни в подлунном мире, а ты при этом в совершенстве овладел его языком. - Спокойно продолжила мать Баэнре, как будто ничего не случилось. - А что до умения драться... ты ведь все равно отправишься учиться в Магик, и станешь великим чародеем, а зачем магу презренное уменье размахивать кусками железа, если он взглядом может испепелить своих врагов?
- Да верховная мать... - Задыхаясь от пульсирующей боли в спине, прошептал Нарэк. Тэйа могла незаметно для верховной матери смягчить удар кнута, но вот смягчить действие змеиного яда ей было не под силу.
- Вот и отлично, - улыбнулась мать Баэнре, от чего ее морщинистое лицо стало еще уродливей, - отправляйся в свои покои младший сын, Кетарн доставит туда гоблина, как только приведет его в порядок, он говорит, что это отличный образец, очень жаль, что тебе придется убить его, перед тем как отправится в Академию...
Услышав последнее замечание матери Баэнре, Нарэк хищно улыбнулся, несмотря на боль. Так значит, именно этого гоблина выбрали для обряда кровопускания, священного действа, в процессе которого молодой дроу должен убить жителя поверхности, принеся его сердце в жертву Ллотх. И все же чтобы его, младшего сына Первого Дома Мензоберранзана, учил благородному искусству фехтования какой-то вонючий гоблин! "Возможно, удастся устроить слуге несчастный случай раньше положенного срока, и тем самым избежать позора, попав в ученики к мастеру боевых искусств Дома Баэнре, Эйденрилу или Дантрагу!" подумал Нарэк и тут же одернул себя, вспомнив, что верховные жрицы Ллотх обладают даром проникать в сознание своих поданных. Подняв взгляд, он встретился глазами с материю Баэнре - они были переполнены яростью. Слишком поздно.
- Даже не думай, - делая длинные паузы между словами, проговорила мать Баэнре, - если гоблин погибнет раньше времени, и у меня возникнут малейшие подозрения, что это сделал ты...
Ее молчания было страшнее тысячи угроз. Откланявшись, младший сын поспешил к выходу из собора, чувствуя дрожь во всем теле, так близко к грани он еще не подходил...
4. Тэйа
...Мать Баэнре довольно улыбнулась, глядя, как ее младший сын пятится к выходу, трепеща от страха.
- Возможно, он прав верховная мать, - подала голос Тэйа, - быть учеником гоблина и вправду слишком унизительно для любого дроу, а уж для члена Дома Баэнре...
- Молчать! - взвилась верховная мать. - Никогда не упоминай об этом, никто, повторяю, никто больше не должен знать о том, что я сказал здесь... если слух о том, что Нарэк Баэнре учится чему-либо у гоблина выйдет за пределы этого зала, мне сложно даже представить последствия для нашего Дома!
- Тогда зачем же...
- Мне нужно было унизить Нарэка, глупая, - облегченно откинувшись на спинку трона, сказала мать Баэнре, - конечно же, гоблин не будет его настоящим учителем - он будет просто рабом... хотя ему действительно есть, что рассказать младшему принцу о жизни на поверхности. Но Нарэк может стать великим колдуном, благославленьем для Дома Баэнре, которое навсегда закрепит за ним место Первого Дома, хотя, с другой стороны, он может также стать нашим проклятьем, если прогневит Ллотх. Поэтому я делаю то, что должна, то, чего никогда не сможет понять эта напыщенная дура Мэлис, удовлетворяющая капризы своего любимого Закнафейна и его сына Дриззта. Я показываю Нарэку его место в нашем обществе, каким бы могучим он не стал, он все равно будет слушаться меня и только меня, свою верховную мать!
Выйдя из собора Дома Баэнре, Тэйа прислонилась к каменной стене, чувствуя, как подгибаются колени и на глаза наворачиваются слезы. Она сползла на пол и грустно улыбнулась, поглаживая змееголовый хлыст, она просидела так несколько минут. Само осознание того, в каком жутком и безжалостном мире она живет, всякий раз вызывало у младшей жрицы отвращение и отчаяние. "Оставь меня богиня в минуты моей слабости!" взмолилась Тэйа, обхватив руками белоснежные волосы, ниспадающие на плечи. Любое проявление слабости нещадно наказывалось Ллотх... но лучшим жрицам многое позволялось, а паучья королева знала, что из Тэйи получится очень хорошая жрица...
5. Уцелевший
Исилди, шаркая выбитой ногой по полу, следовал за Кетарном по совершенно темным коридорам Дома Баэнре. Освещение здесь считалось излишеством - любой темный эльф с рожденья видел в абсолютной темноте также хорошо, как жители поверхности при ярком солнечном свете. Исилди, как и все гоблины, обладал даром инфравиденья - способности различать предметы и живые существа в темноте по испускаемому ими теплу, но крайне редко пользовался этом даром, и за двенадцать лет жизни на поверхности его инфравиденье слишком притупилось, чтобы служить гоблину надежной заменой обычному зрению. Наконец они вышли из лабиринта коридоров и лестниц к небольшой площадке, со всех сторон окруженной одинаковыми дверями, такого же цвета, как и фиолтево-черные узоры, сплошь укрывавшие стены и висящие на них роскошные ковры. Пауки во всех их омерзительных формах, и, изредка, картины сражений, изображавшие победы темных эльфов над своими светлыми собратьями - вот и все что удалось рассмотреть гоблину-рабу в тусклом свете немногочисленных светильников, призванных скорее продемонстрировать гостям роскошь и богатство Дома Баэнре, нежели служить настоящими источниками света...
- Заходи. - Кетарн грубо толкнул Исилди в сторону крайней двери. Гоблин робко подошел к дверям, тщетно обшаривая их глазами в поисках дверной ручки или замка, но, к его удивлению, двери открылись сами, пропустив его внутрь.
Помещение, в которое вошел гоблин, было небольшим, по меркам темных эльфов - потолок в комнате не терялся во мраке, а стены не покрывали драгоценные украшения, из чего Исилди сделал вывод, что здесь содержали рабов. Грубые лежанки из какого-то материала отдаленного напоминающего сено и приделанные к стенам и полу цепи, призванные ограничить свободу рабов. Кетарн грубо защелкнул железные кандалы на запястьях Исилди и брезгливо толкнул гоблина к скомканной лежанке.
- Это стойло, - объяснил дроу, - тут держат недавно пойманных, а потому особенно вонючих рабов. Ты можешь отдохнуть и поесть здесь, пока я не вернусь.
Не тратя больше времени на жалкого раба, Кетарн развернулся и покинул помещение. Исилди пожал плечами и улегся на лежанку, она немногим отличалась от той, на которой он спал дома. Больше в стойле рабов не было, тишину нарушало только мерное капанье воды с грязного, сырого потолка. Исилди пролежал так несколько минут, пока двери снова не открылись, гоблин приподнялся на лежанке и увидел, что в помещенье вошел еще один зеленокожий одетый в какое-то подобие боевой брони - еще один раб-охранник. Исилди улыбнулся, - темные эльфы мудро поступали, доверяя одним рабам присматривать за другими. Насколько Исилди мог судить по виду орков-охранников встреченных им в Мензоберранзане - те были довольны своим положением, позволявшим им издеваться над более слабыми рабами. Орк подошел к лежащему гоблину и Исилди разглядел, что в руках тот держит деревянный поднос с какой-то едой.
- Жрать будешь? - с надеждой спросил орк, видать его друг из бестиария уже успел рассказать о упрямости гоблина отказывающегося от еды. Впрочем, Исилди не стал бы называть едой ту гадость, которую ему пытались скормить в бестиарии, а вот запах стоящих на подносе горячих дымящихся блюд тут же заставил желудок Исилди призывно заурчать.
- Буду! - не задумываясь, ответил гоблин, с наслаждением глядя на скривившегося орка, всерьез надумавшего поживиться кушаньем, предназначенным для гоблина. Нагнувшись, охранник поставил поднос рядом с лежащим Исилди, впрочем, сделав это без особой учтивости - громко дребезжа посудой. "Спасибо хоть на голову не вылил!" подумал гоблин принимаясь за еду, запихав за щеку свежий кусок хлеба, он спросил у собравшегося уходить орка:
- Ты тоже раб? Служишь темным эльфам?
- Я - охранник! - гордо заявил орк и с силой ударил по своему фиолетовому мундиру. - Я служу Дому Баэнре - Первому в Мензоберранзане!
- Хозяин не велел тебя бить, - зло прохрипел орк, - но если ты будешь продолжать говорить - то я могу и не выдержать...
- Ну и не выдерживай, - равнодушно пробурчал Исилди, - хозяин потом тебя живьем паукам скормит!
Орк презрительно фыркнул и направился к дверям, когда его темный силуэт оказался на фоне фиолетовой двери, Исилди заметил, что у зеленокожего трясутся колени. Да, глупый орк, и трусливый к тому же! Гоблин откинулся на грубую подушку с сожалением вспоминая зеленокожих с которыми торговало его племя. Как же не похожи были эти гордые кочевники-исполины на это сломленное, запуганное существо. Неужели и он, Исилди, сам превратиться в такого же покорного раба темных эльфов? Пожалуй, что так...
Помимо супа из грибов и ломтя свежего хлеба на подносе также оказалось несколько плодов незнакомого гоблину растения также, скорее всего, произрастающего под землей. На вид они были черные и сморщенные, но все же гоблин был вынужден признать, что ничего вкуснее он не ел никогда в жизни. И все же это был не повод гордиться своим рабским положением, тем более что Исилди сомневался в том, что все его служение дроу будет заключаться в лежании на гамаке, пускай даже и в стойле.
Время тянулось медленно и безрадостно, тихое капанье воды - вот и все что нарушало тишину пустой комнаты, да еще позвякивание цепей звеневших всякий раз, когда Исилди двигал рукой или ногой. К вечеру, по крайней мере, Исилди казалось, что он провел под землей достаточно времени, чтобы на поверхности наступил вечер, обстановка немного оживилась. Гоблин наконец понял, почему комната в которую его поселили называлась стойлом - несколько орков привели верховых ящеров и оставили их топтаться рядом с прикованным к полу короткими цепями гоблином. Воняло от немытых ящеров - хуже не придумаешь, к тому же приходилось постоянно уворачиваться от их когтистых лап и хвостов. Через несколько минут верчения на короткой цепи в тщетной попытке уклонится от тяжелого вонючего хвоста, Исилди возненавидел верховых ящеров всей душой.
Наконец двери отворились, и за гоблином явился Кетарн.
- Пошли. - Дроу грубо пнул гоблина и снял с него кандалы.
На этот раз идти пришлось недалеко - в соседнюю дверь на той же округлой каменно площадке, окруженной паутиной коридоров и лестниц. Стоило только гоблину переступить через порог, как его тут же взяли под руки два огромных орка и, не дожидаясь разрешения Кетарна, кинули брыкающегося гоблина в большой чан с кипятком. Исилди взвыл и, барахтаясь в обжигающей воде, попытался выбраться из чана, орки тут же затолкали его обратно, глубоко погрузив с головой в кипяток. Парализованный болью Исилди почувствовал, что теряет сознание, перед глазами все поплыло, кожа начала покрываться багровыми пятнами ожогов и тут мощная рука орка схватила его за шею и вытащила из раскаленного чана с водой.
- Хоть отмылся, - рассмеялся орк, глядя на катающегося по полу скулящего от боли гоблина, - три слоя грязи за минуту сошло - гляди, вода в котле черная! Не-е брат, кипяток - штука надежная!
- На - выпей, - второй орк протянул Исилди флягу с каким-то фиолетовым настоем, - полегчает... - сочувственно проговорил он, похоже он в свое время также прошел через эту болезненную процедуру.
Исилди благодарно принял флягу трясущимися от боли руками и тут же выпил ее содержимое, действительно полегчало, правда, не намного. Но боль из жгучей превратилась в ноющую и вполне терпимую.
На выходе орк сунул покрывшемуся красными пятнами гоблину затертую банку с какой-то мазью. Судя по скучающему лицо орка здесь это была стандартная процедура.
- Мажь каждое утро ожоги, чтоб сошли быстрее, хозяева не любят пятнистых гоблинов. Говорят что они не-это-самое... Неэстетичные что ли... - Почесал затылок орк и выпихнул Исилди из "бани".
На пороге его дожидался Кетарн. Темный эльф улыбнулся при виде печенного гоблина и заметил:
- Теперь ты, по крайней мере, пахнешь лучше...
Исилди не стал возражать, он решил, что с дроу лучше вообще не разговаривать без крайней нужды, иначе точно нарвешься на очередное наказание почище, чем мытье в бадье с кипятком...
- Держи, - Кетарн грубо кинул гоблину какое-то тряпье, Исилди легко перехватил его в полете, несильно помяв выглаженную мягкую ткань. Кетарн уважительно поднял брови, но больше своего удивления ловкостью Исилди никак не проявил. Гоблин внимательно рассмотрел свою новую одежду, роскошный, по гоблинским меркам, фиолетово-черный костюм личного слуги благородного Дома. Легкий и удобный, изготовленный из незнакомой гоблину материи совершенно не похожей на грубую ткань или кожу, из которой изготавливали свою одежду голины-кочевники. Исилди улыбнулся, поглаживая пальцами незнакомую ткань... отличная одежда, - свободная рубаха с кожаными вставками на локтях - чтобы не стерлись и свободные же штаны-шаровары, заканчивающиеся смолеными отворотами, какие удобно было заправлять в высокие ботинки. Сапоги отыскались тут же - Кетарн бросил их Исилди, целясь гоблину в голову, причем бросил в затылок, гоблин почувствовал легкий ветерок за мгновенье до того, как тяжелый ботинок ударил... о его вовремя подставленную ладонь. Темный эльф изумленно ахнул. Исилди решил не обращать на него внимания. Ботинки оказались твердыми и высокими, начищенными черной краской до блеска. Новая одежда Исилди очень понравилась и все же это была далеко не причина гордиться своим рабским положением...
Кетарн повел раба назад по лабиринту коридоров и переходов, несколько лестничных площадок Исилди даже узнал, вернее, догадался, что был здесь потому как несколько слуг-квартов, маленьких человекоподобных существ с синей кожей, тщательно отдраивали пол. У Исилди возникло сильное желание плюнуть на пол просто, чтобы посмотреть на реакцию хозяев, но взгляд на легкий клинок, подвешенный к поясу Кетарна, быстро протрезвил гоблина, может, и не убьют, но язык за испорченный ковер отрежут точно, - чтоб не позволял себе впредь такого непотребства...
Наблюдая за своими хозяевами, гоблин решил, что темные эльфы были суровыми, но в меру справедливыми существами, ценившими красоту и чистоту, эти качества вызывали у гоблина сильное уважение. Если бы еще их отношение к "низшим расам" было не таким жестоким...
На этот раз Кетарн привел Исилди в роскошно обставленную комнату и жестом приказал сесть на пол у порога, который не был укрыт яркими пушистыми коврами. Исилди покорно уселся на прохладный пол и с интересом осмотрел помещение. Похоже, это было жилище какого-то специалиста по низшим расам: стены украшали драпировки с иероглифами явно орковского происхождения, небольшой человеческий (тогда Исилди еще не знал этого) масляный светильник был зажжен и тусклым светом освещал округлую комнату. А вот на дальней стене висел предмет, искренне удививший Исилди - это было добротное гоблинское охотничье копье с железным наконечником, судя по разноцветным перьям, оно принадлежало воинственному племени Тени Воина.
- Италлак, - позвал Кетарн и добавил на незнакомом Исилди языке, - з"хин эт солэни эльмэ ротхе! Доссиан солэни - ук мзилн алурл варнэ...
- Нин! - ответил звонкий голос, драпировки на стене зашевелились, оказалось, что они служили дверью в еще одно помещение, из-за них показался стройный дроу примерно одного роста с Кетарном. Как и любой темный эльф, он выглядел лет на двадцать, не больше, но по умным голубым глазам Исилди определил, что дроу был стар, очень стар и мудр.
- Сол"эни! - радостно сказал Кетарн, указывая рукой на сидящего Исилди. Похоже, он говорил на языке темных эльфов, говорил легко и непринужденно, выговаривая сложные фразы и звукосочетания, о которые неуклюжий язык гоблина попросту сломался бы. Исилди твердо пообещал себе, что выучит этот язык, очень уж ему понравилась хитрая игра звуков и ударений, мелодично сплетающихся в резкие, будто выпады рапир, фразы. К тому же он сильно сомневался, что сможет сбежать от темных эльфов, не зная таких простых вещей как их язык и обычаи.
- Досста варнэ? - спросил Италлак, с интересом рассматривая гоблина.
- Элбэ, - еще раз кивнул Италлак, похоже "элбэ" означало, согласен или одобряю, Исилди отметил это на будущее.
- Ну что ж, - продолжил на языке гоблинов Италлак, - выглядит он молодым а из молодого гоблина можно сделать слугу не глупее орка и уж куда послушнее. Впрочем, это - хороший материал, говоришь из него выйдет неплохой боец?
- Мои воины нашли его у юного входа в Подземье, похоже на то, что он две недели бесцельно бродил по степи почти без пищи с проломленной головой, неплохо для гоблина, верно? - гордо усмехнулся Кетарн.
- Откуда ты знаешь что он не шпион? - италлак нахмурился еще сильнее.
- Он был слишком голоден и изнеможден чтобы за кем-то наблюдать, - пожал плечами Кетарн, - к тому же верховная мать лично проверит его...
- Элбэ.
- Я хочу, чтобы ты осмотрел его и узнал владению каким оружием его лучше учить.
- Вытяни руки, гоблин. - Приказал Италлак. Исилди подчинился боязливо вытянув руки ладонями вверх. Италлак одним движением выхватил из ножен длинный узкий клинок и молнеиносно обрушил его на запястья Исилди явно намереваясь отрубить ему ладони. Гоблин резко отдернул руки отедлавшись глубокой царапиной на ладони. Кетарн самодовольно улыбнулся задумавшемуся Италлаку, как будто ловкость Исилди была его заслугой.
- Ты был прав - из него действительно может получиться неплохой воин, по нашим меркам, а по гоблинским просто непревзойденный! - гордо провозгласил Италлак. - Отличное приобретение для Дома Баэнре.
- Он еще и умен, - добавил Кетарн, - вот увидишь...
- Узкий стилет, - задумчиво кивнул Италлак, - да, узкий стилет с длинным лезвием это то, что ему нужно, с его ростом он будет орудовать им не хуже короткого меча, а может и лучше...
- Отлично, - Кетарн нетерпеливо сцепил руки, - ты займешься его обучением?
- Вот еще, - фыркнул Италлак, - я еще не настолько опустился, чтобы учить жалких гоблинов, пускай Нарэк этим и занимается.
- Хорошо, - кивнул Кетарн, - заодно лишний раз попрактикуется, его техника владения кинжалами оставляет желать много лучшего... Ей, гоблин, - снисходительно обратился он к Исилди, - иди по левому коридору до развилки и жди меня там, понял? И не пытайся убежать, - орки-рабы или охранники пристрелят тебя, если увидят в неположенном для гоблина месте.
- Элбэ. - Исилди с трудом выговорил незнакомое слово.
- Что ты сказал? - насмешливо спросил у гоблина Италлак, похоже, он решил, что тупой гоблин просто повторяет услышанные слова, подражая хозяевам.
- Я сказал "элбэ", - невинно ответил Исилди, - по-вашему, это ведь "понял", верно?
Кетарн и Италлак озадаченно переглянулись. В их глазах явно читалось удивление и восторг, очень скоро переросший в ярость. Италлак первым пнул гоблина ногой в живот, умелым ударом отбросив его к стене. Кетарн подскочил гоблину и, обнажив меч, приставил его к горлу Исилди.
- Никогда больше не смей говорить на святом языке дроу, грязное отродье, или я убью тебя собственными руками!
6. Нарэк
Нарэк вернулся в свою комнату и в бешенстве ударил кулаком о стену - полегчало. Он-то надеялся, что его отдадут в обучение великому оружейному мастеру, такому как Закнафейн До"Урден. Воином Нарэк становиться не собирался: бойцы занимали в сложной иерархии общества дроу более низкое положение, чем колдуны, но все же несколько уроков владения оружием Нарэку не помешали бы. Теперь приходилось ждать поступления в Академию, где он с остальными учениками проведет месяц в Мили-Магтире, воинском училище, где его научат азам искусства ведения военных действий в Подземье перед возвращением к пыльным томам и манускриптам которые он, как и все маги, будет прилежно изучать все сорок лет своего обучения...
О магии и колдовстве Нарэк узнал за свои неполные двадцать лет все, что нужно для поступления в Академию, и даже больше, гораздо больше. По приказу верховной матери он несколько часов в день проводил в обществе Эленгара Баэнре - одного из лучших колдунов Мензоберранзана, уступающего лишь Громфу - архимагу города, осваивая простые заклинания и изучая историю дроу.
Злобно уставившись на вышитую, на ковре первую верховную мать Дома Баэнре, молодой дроу решил, что так унижать его - Нарэка Баэнре, одного из самых многообещающих колдунов Мензоберранзана, не позволено никому, а меньше всего - проклятым жрицам Ллотх, которых он возненавидел, едва научившись ходить. Возненавидел за их наглую манеру разговора, за снисходительное, как к слугам, отношение к мужчинам-дроу и за их отвратительные змееголовые хлысты, коими они избивали всякого посмевшего ослушаться приказа жрицы.
Будучи младшим сыном Баэнре, он навсегда остался для них младшим принцем, ничтожным, способным доказать свою полезность только побеждая и убивая собственных братьев.
"Ничего, - думал Нарэк, предвкушая сладкую месть, - придет день, и я заставлю их считаться с собой. Наступит день, и все они окажутся на коленях перед Нарэком Баэнре - величайшим магом Подземья!"
7. Уцелевший
Собор Дома Баэнре не произвел на Исилди такого впечатления, какое обычно производил на впервые попадавших туда рабов и даже темных эльфов. Дроу, узнай они об отсутствии благоговения к этому великолепному архитектурному сооружению, благоразумно заметили бы, что гоблины не слишком разбираются в прекрасном, чтобы оценить красоту и величие сердца Первого Дома Мензоберранзана. Исилди был с ними согласен - в красоте он действительно ничего не смыслил, зато зимой мог на тонкой корке первого снега выследить степного зайца по едва заметной на ковре сухих листьев, чуть припорошенных мокрым снегом дорожке следов, и всадить в затаившегося беляка охотничье копье со ста метров. Позже Исилди узнал, что любой, даже самый молодой темный эльф, с такого расстояния шутя, попадает метательной стрелкой в мишень размером чуть больше заячьего глаза, и в полной темноте пустынных пещер Подземья может выследить пещерного тролля по одному только запаху...
...Собор Дома Баэнре был самым большим в Мензоберранзане помещением - огромный зал, четыре сотни метров в длину, одна с половиной сотня метров в ширину, потолок теряется во тьме на высоте трех сотен метров. Формой собор напоминал лестницу или многоярусную пирамиду. Каждый ярус представлял собой ряд вырезанных в камне сидений, обитых темным бархатом и обложенных подушками, в общей сложности в зал собора могло поместиться больше тысячи человек, намного больше.... Собор освещали многочисленные магические светильники, испускавшие тусклый свет, скорее притягательный, нежели болезненный для чувствительных к свету глаз темных эльфов. На верхушке пирамиды, небольшой каменной площадке, стоял великолепный черный трон из адамантина и черного опала, выполненный в виде спящего паука. Похоже, он был вырезан из цельного овального камня огромной величины. На троне восседала верховная мать, а рядом с ней, опершись на широкий подлокотник, стояла ее любимая младшая, а потому безразличная к многочисленным внутрисемейным интригам, дочь Тэйа. Прямо над троном, по округлому куполу собора струилось изображение огромного паука, медленно перетекающее в более приятную для глаза фигуру темной эльфийки - Ллотх, верховной богини дроу. Окон и витражей в соборе не было, поэтому Исилди решил, что единственным объяснением этому видению была либо магия, либо присутствие самой богини. Гоблин предпочел бы первое, хотя не слишком доверял магии.
В сопровождении Кетарна поднявшись на верхушку пирамиды, Исилди покорно остановился перед огромным черным троном. Верховная мать Баэнре была одним из немногих дроу, которые, прожив на земле много столетий, выглядели действительно старыми. Неподвластная времени маска молодой и прекрасной эльфийки была сорвана с нее во время сложного и болезненного ритуала призвания зин-карлы, и теперь верховная мать первого в Мензоберранзане благородного Дома выглядела как обычная старуха. Вернее, как обычная уродливая старуха, черная кожа матери Баэнре, когда-то упругая и лоснящаяся, обвисла уродливыми складками, лицо было перепахано глубокими, как шрамы, морщинами, одни только красные глаза сверкали по-прежнему ярко, несмотря на привычный лукавый прищур, еще более укреплявший сходство с какой-нибудь безродной деревенской знахаркой. Но стоило любому дроу бросить взгляд на это старческое лицо, как его тут же охватывал панический страх, потому что только темным эльфам было с первого взгляда понятно, что перед ним женщина, пожертвовавшая самым ценным ради укрепления своей власти и обретения благосклонности Ллотх, а опаснее такой женщины в мире темных эльфов не было никого....
Верховная мать, подавшись вперед, с тщательно скрываемым интересом рассматривала нового раба. Постороннему наблюдателю могло показаться, что она безразлично смотрит сквозь гоблина, но верховная мать видела все. Легкое подрагивание взмокшей ладони Кетарна, безрассудную гордость и храбрость в глазах гоблина и рабскую преданность в потупленном взгляде ее сына, Баэнре усмехнулась про себя, покорный дроу-аристократ готовый исполнить любое желание жрицы Ллотх, довольный своим унизительным положением воина-мужчины и вольнолюбивый, гордый гоблин, которому дай только шанс убежать, как он тут же воспользуется им, отправив по дороге на тот свет пару-тройку неуклюжих орков-стражей. Так кто же здесь действительно раб?.. Баэнре по достоинству оценила упругие мышцы Исилди, разительно отличающиеся от жирного мяса орков, гоблин в ее глазах напоминал тетиву лука, - упругий, жилистый, крепкий, такой не сломается от нескольких ударов хлыстом....
На этот раз ее сын привел-таки стоящего раба, в другой раз верховная мать даже не удостоила бы нового гоблина-раба своим вниманием, но очень уж странны были обстоятельства его поимки, не изловлен в степи, а явился к воротам Подземья сам - непостижимо! Причем явился в таком состоянии, что патрульные-дроу были удивленны, как гоблин еще дышит, не то, что держится на ногах. По началу даже подумали - может и не живой он вовсе, - оживленный труп, удачная шутка какого-то темного мага, и вогнали бредящему гоблину иголку в ногу, проверить, есть ли реакция на боль. Реакция была, да такая что один из патрульных, к счастью носильщик-орк, получил по голове тяжелым гоблинским ботинком начавшего брыкаться "живого мертвеца".
Да... очень странно, особенно учитывая то, что на голове у гоблина обнаружился рубец от боевого молота, исследовав который все воины отряда пришли к выводу, что уцелеть после такого удара можно было только чудом. Баэнре и сейчас видел на голове Исилди затянувшийся широкий шрам. Вполне возможно, что этот гоблин - шпион светлых эльфов или других врагов дроу, ну что ж, тогда он не покинет Мензоберранзан живым. Верховная мать бросила беглый взгляд на Тэйу, застывшую в трансе заклятья правды. Она не позволит ему солгать.
Все жрицы Ллотх обладали даром прозревать мысли других существ, но существовали способы сокрыть в сознании разумного существа некий приказ, о котором оно и не подозревает до подходящего момента, а потом действует быстро и безжалостно, и к жертве и к себе. Именно для того чтобы не пропустить такой приказ, скрытый в сознании гоблина, матери Баэнре и потребовалась помощь Тэйи. Заклятье правды прозревало любые помыслы, явные и потаенные.
- Как твое имя гоблин? - спросила мать Баэнре глубоким, чуть дрожащим голосом - такие интонации легче выводили из себя противника, запугивали и запутывали его, сковывали незримыми нитями, заставляя подчиняться желаниям жрицы Ллотх. На языке гоблинов она говорила не хуже Исилди, а может и лучше...
- Я не помню своего имени. - Исилди гордо взглянул верховной матери в глаза. Прищуренные красные глаза верховной жрицы Мензоберранзана яростно сверкнули.
- Не смей смотреть в глаза жрицам Ллотх, поганый раб! - прошептала она, искусно сдерживая подступающую ярость. Исилди подчинился и опустил глаза, уставившись в пол, опустил медленно - с вызовом. Баэнре оценила эту глупую, безрассудную храбрость, смешанную с откровенной наглостью не покорившегося раба.
- Он говорит правду, - сказала Тэйа ровным голосом, бездумно глядя на гоблина, сейчас ее мысли витали в море чистого эфира, смешанные со стальными нитями заклятья правды, железными цепями сковывавшего всех находящихся в соборе. Даже мать Баэнре. - Но не всю правду...
- Что ты утаиваешь гоблин, говори? - нахмурилась Баэнре, от чего ее и без того прищуренные глаза превратились в две алые пылающие нити, пронзающие Исилди насквозь.
- Он... - начал было говорить Кетарн, но мощный удар хлыста Тэйи бросил его на колена.
- Тебе не давали права голоса. - Ровным тоном сказал она, не выходя из паутины заклятья. Баэнре с одобрением посмотрела на свою дочь, которая даже в трансе мощного заклинания не забывала, что она - жрица Ллотх.
- Мне дали новое имя, но я не могу произнести его. - С вызовом ответил Исилди, широко расправив плечи, как будто желая этим резким движением сбросить незримые рабские кандалы.
- Почему? - на этот раз Баэнре была искренне удивлена.
- Священный язык дроу запретен для меня. - Исилди дерзко ухмыльнулся и заложил руки за спину, крепко сжав ладони в ожидании жестокого наказания. Верховная мать Баэнре рассмеялась, от чего все трое: Исилди, Кетарн и даже Тэйа, вздрогнули - никто из них ранее не слышал смеха верховной матери. Резкий, скрипучий, режущий слух, как будто кто-то резкими движениями тер два железных бруска.
- Исилди. - не выдержал Кетарн. - Его имя Исилди.
- Выживший? - Баэнре выгнула некогда изящную бровь, ныне нелепо торчащую седыми волосками. - Что ж, это имя ему подходит... ты родился на поверхности гоблин? Кем были твои родители?
Допрос продолжался долго - верховная мать задала Исилди сотни вопросов выяснив, что гоблин не только не шпион светлых эльфов, но и вообще не знает об их существовании. Единственными двумя расами, помимо гоблинов, с которыми сталкивался Исилди, до встречи с темными эльфами, были орки и люди.
Племя Черного Волка было одним из немногочисленных кочевых племен гоблинов, в деревне Исилди (по сути, представлявшей собой весь народ Черного Волка) жило чуть больше сотни кочевников. Исилди был младшим сыном простой семьи, и его главной обязанностью в доме была уборка и чистка снаряжения, кроме этого молодой гоблин ремонтировал коровьи упряжки и постоянно стругал что-то из дерева, пока его старшие братья занимались подобающим мужчинам делом - добывали пропитание и защищали племя от чужаков. Позорное положение младшего сына в гоблинской семье, мало, чем отличалось от рабского, но простор диких степей дарил ему ощущение истинной свободы. Верховная мать также выяснила, что мирная жизнь закончилось для Исилди с приходом кочевников-людей, одного из тех варварских племен какие кочуют по всему северу, сжигая по дороге окрестные селения, как иных рас, так и других человеческих племен. Племя людей назвалось народом Лося, из чего верховная мать поняла, что в то время народ Исилди кочевал у самого подножья Средиземных Гор, куда не редко захаживали варвары долины Ледяного Ветра. Мир для двух кочевых народов закончился через два дня после их знакомства, вначале гоблины (ранее только по слухам знавшие о бледнолицых существах, называющих себя людьми) предложили меняться шкурами и мехами, видя, что у пришельцев был большой запас теплых одежд, которых так не хватало гоблинам холодными зимами. Люди согласились и даже побывали в деревне, с интересом рассматривая гоблинское добро, только на следующий день старейшины Черного волка поняли, почему люди проявляли такой интерес к бесполезным кускам странного цветного металла, найденных гоблинами в степи. Варвары напали всем племенем, не дав народу Черного волка подготовиться к битве. Все население деревни было уничтожено, один только Исилди чудом уцелел, отделавшись ударом боевого молота, едва не стоившего ему памяти и рассудка.
Во время этого обыденного рассказа мать Баэнре оживилась лишь однажды, когда гоблин упомянул куски цветного металла.
- Что за металл? - спросила она, чуть прикрыв губы жилистой ладонью. - Золото? Серебро?... Мифрил?
- Мифрил? - удивился в свою очередь Исилди. - Что такое мифрил?
- Металл похожий на серебро, но гораздо более прочный. - Ответил вместо верховной матери Кетарн, жрицы Ллотх редко интересовались такими приземленными вещами как драгоценные металлы, поэтому Кетарн удивился внезапным проявлением интереса верховной матери.
- Нет, не серебро, - покачал головой Исилди, - металл тяжелый, твердый, наш кузнец Рагбаоор не смог его расплавить, странно - Рагбаоор очень хороший кузнец! Мы иногда находили этот странный металл, просто посерди степи, лежал на земле как камень. Старейшина говорил, что боги выбрасывали его из-под земли, потому что тоже не могли расплавить такой прочный, а значит бесполезный металл.
- Метеоритное железо! - первым выдохнул Кетарн. Метеоритное железо было самым дорогим материалом на Фаеруне. Не уступавшее по прочности адамантину оно (в отличие от этого сумеречного металла) не боялось солнечных лучей и высоких температур, и главное, было смертельно опасным для демонов с низших планов бытия - самых могучих и одновременно опасных союзников дроу. Во всем Мензоберранзане только Громф Баэнре владел иголкой из метеоритного железа, с помощью которой изгонял непокорных демонов - иголкой! А гоблин говорил о целых камнях...
- Сколько железа забрали варвары? - спросила мать Баэнре как можно более спокойно, хотя ее и переполняла буря эмоций.
- Немного, - пожал плечами Исилди, - две телеги...
- Две телеги?! - изумленно вскричал Кетарн и ударил кулаком о ладонь. - Позволь мне отправится по следам этих гнусных варваров, верховная мать!
- Позже, - мать Баэнре легко откинулась на спинку трона, глаза ее сияли неземным восторгом, предвкушая богатейшую добычу, - уведи этого гоблина Кетарн и отдай его Нарэку, как я и обещала, твое чутье не подвело тебя сын мой, ты, верно, поступил, оставив жалкого гоблина в живых!
Кетарн низко поклонился верховной матери. Исилди кланяться не стал, впрочем, от него и не требовалось, верховная мать, выспросив у гоблина все что ей, было, нужно потеряла к рабу всякий интерес...
8. Уцелевший
Нарэк готов был плясать от радости, когда узнал от Тэйи что презренный гоблин, конечно же, не будет учить благородного дроу искусству сражаться, мать Баэнре просто в очередной раз решила продемонстрировать свое превосходство перед своим не в меру тщеславным младшим сыном. Впрочем, гоблин от этого никуда не девался, и все равно назначался личным слугой Нарэка, этому младший сын был только рад, личные слуги были привилегией немногих избранных аристократов Мензоберранзана. Обычно они были только у верховных матерей и избранных воинов и колдунов, заслуживших это право в бою, ходили слухи, что у матери Баэнре есть личный слуга иллитид....
Нарэк мечтал о том как явится на знатный прием, намечавшийся в доме До"Урден в следующем цикле Нарбондели сопровождаемый личным слугой готовым исполнить любое желание хозяина. Конечно, младшего принца немного смущал тот факт, что его слуга будет жалким гоблином, хотя... очень часто слугами становились специально тренированные орки и люди.
Размышления Нарэка прервал скрип открываемой двери, в комнату вошел Кетарн, за ним немного неуверенно следовал гоблин, облаченный в черно-фиолетовый костюм личного слуги. Младший сын придирчиво осмотрел своего нового слугу, - ничего особенного, низкий, как и все гоблины, кожа желтоватая, грубая, длинные руки, единственным что настораживало, были его умные голубые глаза, каких Нарэку раньше у гоблинов видеть не приходилось. Исилди так же придирчиво осмотрел своего нового хозяина и про себя решил, что этот дроу еще очень молод, а потому сбежать от него будет не в пример легче, чем от того же Кетарна.
- Нин"дел досста нортэ ратхе, - презрительно процедил Кетарн и пнул гоблина, Исилди потирая ушибленное место, зло посмотрел на Кетарна.
Кетарн насмешливо поклонился и вышел из покоев Нарэка, оставив того наедине с новым слугой.
- А говорить ты умеешь? - изображая безразличие, спросил Нарэк, задумчиво глядя в круглое окно на панораму Мензоберранзана. Младший сын говорил на гоблинском, медленно подбирая слова, да еще и произносил их с сильным акцентом.
- Умею. - Кивнул Исилди.
- Ну, так говори... - Безразлично проговорил Нарэк, похоже, это было разрешением задавать вопросы.
- Что это такое? - спросил Исилди, указывая на огромную каменную башню, стоящую посреди города. Башня при ближайшем рассмотрении оказалась огромной цельной колонной, поднимающейся на высоту нескольких сотен метров, пожалуй, это было самое высокое здание Мензоберранзана, на вершине черной колонны находился огромный кристалл, испускающий тусклое свечение, еще более оттенявшее черные контуры города, нежели освещавшее их.
- Это Нарбондель, - пояснил Нарэк, - по интенсивности свечения кристалла на вершине колонны мы определяем время суток и даже отдельные часы, хотя тебе это все равно ничего не скажет, жалкий гоблин...
Тут младший сын был не прав, Исилди действительно не знал, что такое часы и интенсивность, но уж что такое сутки знал с детства. На гоблинском языке сутками называли отрезок времени от восхода до захода солнца в летнее время, весной этот промежуток называли полуднем или полусутками, а зимой четверками или четвергами, то есть четвертью суток. Конечно, Нарэк имел ввиду совсем другое, но общий смысл Исилди уловил - тусклый кристалл, укрепленный на вершине колонны служил темным эльфам заменой солнцу и луне. Пообещав себе непременно разобраться, как определяется время по Нарбондели, он переключил свое внимание на более интересные вещи, а именно - на странный пушистый шар, пульсирующей магической энергии, зависший над серебреной тарелкой. Исилди уже открыл рот, чтобы спросить предназначение этой занятной штуки, как вдруг Нарэк развернулся, открыл шкаф и вытащил оттуда ботинки и плащ.
- Почистишь, а ботинки еще и помоешь. - Сказал он грубо, - щетку возьмешь у уборщика в бараках. Чтоб до утра было готово, - Исилди и Нарэк постояли еще несколько секунду, глядя друг на друга, - пошел вон, - наконец пробурчал темный эльф, - бараки на третьем этаже, левый коридор...
Исилди покорно вышел в коридор, сжимая в руках бархатный темный плащ, сливающийся с густыми тенями Подземья, и легкие ботинки, какие носили все виденные им темные эльфы. Следующие несколько часов Исилди упорно блуждал по лабиринту коридоров Дома Баэнре, ища бараки прислуги. С трудом, найдя лестницу на третий этаж, гоблин столкнулся со следующей проблемой: дома темных эльфов располагались как на "полу" огромной пещеры, так и на ее "потолке" - в огромных копьях сталактитов, свисающих с черного свода, поэтому и считали этажи здесь по-разному. В обычных домах, так как привык Исилди - первый этаж прилегает к земле, последний - к чердаку, в висячих домах-сталактитах считали наоборот - первый этаж - верхний, прилегающий к своду, последний - тот, что находиться на самом острие каменного копья.
Не знавший этих тонкостей повседневной жизни дроу, Исилди начал подниматься по винтовой лестнице вверх, считая этаж Нарэка первым, и оказался на шестом ярусе центрального сталактита Дома Баэнре. Только вот узнал он об этом немного позже...
Коридоры шестого яруса оказались отделаны гораздо ярче пятого, на котором ранее находился Исилди, пребывая в бестиарии и стойле, увидев великолепные картины и гравюры, украшавшие стены и драгоценные ковры, покрывавшие пол Исилди почуял неладное, не может быть, чтобы бараки прислуги находились неподалеку от всего этого великолепия. Однако Исилди все же двинулся вперед по узким, изящно изгибающимся коридорам в надежде увидеть какого-нибудь раба, способного указать ему путь. Проблуждав так еще несколько часов, Исилди решил вернуться к лестнице и сориентироваться, но тут из-за угла громко звеня декоративной серебреной броней, вышел отборный орк-охранник, не слишком уродливый лицом, чтобы сторожить окружающие его великолепные предметы искусства. По оркским меркам он вообще был видным красавцем и по праву гордился своей важной работой.
- Э-э, ты - гоблин! - уставился он на Исилди, сжимавшего в руках сверток тряпья. - Ты чего тут делаешь - воруешь?!
Не дожидаясь ответа, орк бросился на гоблина, одновременно извлекая из ножен короткий клинок. Меч просвистел в воздухе, не причинив Исилди никакого вреда - гоблин резко пригнувшись, уклонился от удара и оказался за спиной орка - старшие братья Исилди часто развлекались тем, что били его деревянными палками, так что уворачиваться от несущегося на него оружия Исилди научился еще в детстве. Особенно если это оружие было зажато в таких неумелых руках, как оркские, похоже, этого орка взяли на важный пост из-за приличного лица, а не из-за мастерского владения клинком. Оказавшись за спиной охранника, Исилди не задумываясь, накинул ему на голову темный плащ Нарэка. Орк заметался, пытаясь сорвать с головы черную тряпку, а Исилди, перехватив короткий меч двумя руками, вывернул его из мощной, но нетренированной ладони противника и одновременно подставил орку подножку, через которую он умудрился перецепиться, с грохотом растянувшись на полу. Исилди тут же уселся ему на спину, приложив к шее отточенный железный клинок.
- Хозяин приказал почистить его вещи, - как можно более спокойнее проговорил Исилди и отпустил орка, тот медленно поднялся, гремя железом и уставился на слишком проворного гоблина, которому каким-то образом удалось сбить его с ног, - мне нужно на третий этаж. - Сообщил стражнику Исилди и небрежно протянул ему его оружие, орк трусливо отшатнулся, но потом, поняв намеренья гоблина, злобно выхватил у него меч, и с силой вогнал его в ножны.
- Ну, так иди на свой третий этаж, - Фыркнул орк, - тут мой - шестой.
- Еще бы...- Пробурчал гоблин, его этаж, как же, небось, самого в дрожь бросает, когда мимо кто-то из хозяев проходит. Еще один трусливый орк, и тоже глупый. - На третий какая лестница ведет?
- Да любая. - Бросил орк, брезгливо протирая рукоять меча хозяйским плащом, потом рассмотрел-таки в накинутой ему гоблином на лицо тряпке дроуский плащ и побледнел, сообразив, что только что натворил - темные эльфы в таких случаях натаскивали рабов наказывать себя самостоятельно, и орк сильно закусил губу, пробив ее острыми клыками, кровь заструилась по подбородку. Исилди смотрел на него с ужасом и отвращением, потом не выдержал и выхватил у готового расплакаться орка плащ. Орк, опомнившись, уставился на гоблина с тупым недоумением, вытер кровь с подбородка и несколько мучительно долгих мгновений вспоминал, о чем говорил с ним Исилди. - Любая лестница, три этажа вверх, - наконец выговорил он, - пошел отсюда!
- Вверх, - изумился Исилди, - мне ведь на третий этаж...
- Тупой гоблин, - едва сдерживая смех, сказал орк, - это - висячий дом, верх значит низ, понятно?
Исилди конечно, не понял, что имел в виду орк, но все же решил последовать совету - орк был слишком туп, чтобы лгать. А вот замечание насчет тупого гоблина Исилди задело, может по сравнению с темными эльфами он и тупица, но вот по сравнению с этим увальнем-переростоком...
- Угу, может и тупой, только вот ноги не у меня от страха дрожат. - Заметил Исилди. - И меня грязные гоблины по земле не валяют!
- Повезло, - буркнул орк, похоже, он и сам твердо верил, что недавняя победа гоблина в короткой схватке - не более чем везенье, - пошел вон отсюда! Я Торгр, страж шестого яруса Дома Баэнре, а ты хозяев ботинки чистишь, козявка!
Исилди, пожав плечами, развернулся и направился назад по коридору - искать лестницу, искренне надеясь, что по дороге его больше не ждет никаких неприятностей.
Если бы гоблин ненароком оглянулся и перехватил злобный взгляд Торгра, то он понял бы что настоящие неприятности еще впереди....
Коридоры шестого уровня были ровные, почти без изгибов, кроме центрального помещения: там они словно разбивались обо что-то твердое, расходясь в стороны острыми углами и квадратными, идеально ровными переходами и тоннелями.
Исилди медленно пробирался по ним, стараясь сориентироваться в этом лабиринте. Судя по всему, рабам темных эльфов была предоставлена полная свобода передвижения в пределах главного здания, о побеге никто и не помышлял - все выходы с территории Дома Баэнре охранялись как от проникновения внешних врагов, так и для предотвращения попыток крупных побегов. К тому же любой раб, сумевший преодолеть ворота дома, либо становился легкой добычей для городских уличных банд, готовых убить всякого зашедшего на их территорию, либо погибал в пустынных пещерах Подземья, умирая от голода, или становясь жертвой многочисленных хищников, населяющих темные подземные глубины.
Украсть что-то у хозяев или даже притронуться к хозяйской вещи без разрешения было для рабов все равно, что сунуть руку в огонь, систематические наказания и пытки лишали их воли за очень короткое время...
Тихо шурша обутыми в сверкающие ботинки ногами по пушистому фиолетовому ковру, Исилди внезапно услышал чьи-то голоса, тихие и приглушенные, они звенящим эхом разносились по квадратным коридорам, теряясь в абстракции теней и ровных, будто срезанных острым лезвием углов. Говорили на языке дроу: звонкий женский голос показался Исилди знакомым, подкравшись к повороту, гоблин осторожно высунул голову из-за угла, стараясь до последнего остаться незамеченным - хозяева не упустят случая наказать слугу за то, что тот шатается без дела в неположенных местах. На голову он намотал хозяйский плащ, оставив только узкую щелочку для глаз, чтобы его краем глаза не заметил какой-нибудь дроу, за короткое время, проведенное в Подземье, гоблин четко усвоил, что любой темный эльф безошибочно выслеживает спрятавшегося в кромешной тьме противника ориентируясь на яркую ауру тепла, окружающую все живые существа. Исилди и сам в какой-то мере обладал этой способностью, а потому точно знал - прячась от дроу, следует надежно прикрывать открытые части тела, чтобы тепло, испускаемое ими, не привлекло к тебе пронзительные красные глаза дроу.
Говорящих было трое, к счастью для гоблина, ни один из них не заметил высунувшегося из-за угла черного сверка с поблескивающими в узкой прорези голубыми огнями глаз. Двое мужчин-дроу были одеты в длинные черные плащи, такие же, как и тот, что был намотан на голову Исилди. Переливчатый черный бархат делал их фигуры почти не различимыми в темноте, на головы были наброшены широкие капюшоны, скрывающие лица. В их собеседнице Исилди узнал Тэйу, младшую дочь матери Баэнре, которую он видел лишь однажды, во время допроса в соборе Первого Дома, но надолго запомнил изящные черты лица молодой эльфийки, не искаженные жестким безразличием, какое улавливалось в лицах других дроу.
Темные эльфы говорили на беззвучном языке жестов, который Исилди не понимал. Один из закутанных в плащи мужчин беспокойно вертел головой, прислушиваясь к малейшему шороху, похоже, это была тайная встреча.... Исилди быстро спрятался за угол, решив больше не искушать судьбу. Тэйа о чем-то спорила с "плащами" приглушенным шепотом, одновременно ведя разговор на языке жестов. Исилди, напрягая слух, пытался разобрать незнакомые слова сложного языка темных эльфов, чтобы запомнить их на будущее и позже и узнать, о чем в такой тайне говорила эта странная троица.
Неожиданно из правого коридора раздались глухие шаги, темные эльфы, вздрогнув, замолчали и развернулись в сторону приближающегося постороннего, воспользовавшись их замешательством, Исилди снова высунул замотанную в плащ голову, на этот раз, лежа на ковре, так, чтобы темный бархат плаща слился с пушистым фиолетовым ковром. Из восточного коридора, громко шлепая по полу широкими ступнями, вышел кварт-уборщик со щеткой и тряпкой в руках. Увидев хозяев, он недоуменно остановился, с интересом рассматривая подозрительную троицу. Ближний к нему дроу в плаще среагировал мгновенно, выбросив вперед левую руку, он метнул в кварта метательную стрелку с острым адамантиновым лезвием. Стрелка с глухим щелчком вошла несчастному уборщику в горло, пробив гортань. Кварт, не проронив ни звука, качнулся вперед и упал прямо в руки подскочившего убийцы, поддержавшего труп, чтобы тот с грохотом не свалился на пол, при этом ни капли крови не пролилось на дорогой ковер.
Похолодевший Исилди вжался в пол, не решаясь пошевелиться. Ясно было одно - несчастного кварта убили только из-за того, что он увидел вместе троих дроу и мог позже сообщить кому-то об этой встрече. Глядя, как уверенно и быстро действуют "плащи", Исилди понял, что ненароком стал свидетелем чего-то очень важного и тайного, не предназначенного для посторонних глаз и ушей. У гоблина не осталось ни малейших сомнений, что появись вместо кварта другой дроу, стремительность убийцы, метнувшего дротик, стоила бы ему жизни. Об этой встрече никто не должен был знать, будь то раб или благородный дроу. И самым отвратительным в этой ситуации было то, что Исилди, вляпавшийся во что-то серьезное, понятия не имел, о чем говорили полушепотом темные эльфы. Как, впрочем, не знал этого и кварт, чье тело выносил в темный коридор эльф-убийца в длинном плаще.
Тэйа обменялась с "плащами" парой реплик, после чего убийцы скрылись во тьме северного коридора, унося с собой труп кварта. Младшая жрица, оставшись в одиночестве, задумчиво всматривалась в темноту коридора, поглотившую двух темных эльфов и одного мертвеца кварта...
...Исилди со всей отчетливостью, холодом пронесшейся по телу, понял, что его жизнь сейчас зависит от того, по какому коридору пойдет Тэйа и заметит ли она при этом притаившегося на полу гоблина, завернутого в черный плащ. Исилди затаил дыхание, чувствуя внезапную слабость. Тэйа глубоко вздохнула и направилась куда-то по западному коридору. Гоблин почувствовал, как тяжелый страх перед смертью улетучивался из его сознания, оставляя после себя легкую дрожь в ногах. Одним прыжком оказавшись на ногах, Исилди побежал по темным коридорам, не разбирая дороги, лишь бы подальше от места встречи трех эльфов. Страх подгонял его, дыша в затылок могильным холодом.
Остановился гоблин у винтовой лестницы, на которую непонятно каким чудом налетел, спасаясь от невидимой, и от того еще более страшной опасности; за каждым углом ему мерещились убийцы, готовые молниеносным движением метнуть отравленный дротик в любого неосторожного прохожего. Не веря своей удаче, Исилди взлетел по лестнице на три этажа вверх, как и велел ему орк.
Третий этаж оказался обставлен значительно скромнее шестого: голые серые стены и отсутствие дорогих ковров подсказали Исилди, что он на верном пути. У самой лестницы перепуганный гоблин натолкнулся на кварта, на этот раз живого и подвижного - едва увидев несущегося напрямик гоблина, кварт отскочил в сторону и, схватив Исилди за плечо, остановил его, повернув лицом к себе.
- Эй, ты откуда такой? - спросил он, с интересом рассматривая растрепанного гоблина. Исилди, несмотря на испуг, заметил, что кварт был одет в простую кольчугу из железных колец, и был при оружии, если короткую деревянную дубинку можно было назвать оружием, а значит, исполнял обязанности стражника или постового.
- Третий этаж? - охрипшим голосом спросил Исилди.
- Третий, третий... - заверил его кварт, - видать ты недавно в рабах. Если дом висячий, то первый - это верхний этаж, а нижний - последний, понятно?
- Ага, - закивал гоблин, вытирая выступивший на лбу пот, - мне это... щетка, вода... плащ отчистить...
- А-а, понятно... - понимающе протянул кварт, - это тебе к Рыжему, но только ты сейчас не ходи, там сейчас воды чистой нету, утром приходи, пока всю еще не разобрали. Меня Чьюгнуром звать, а тя?
- Исилди, - нехотя отозвался гоблин, вообще-то на языке дроу ему было запрещено говорить, но рядом не было никого из хозяев, кроме того, упрямый гоблин решил выучить хозяйский язык, не смотря ни на какие запреты.
- Ишь ты, - уважительно присвистнул Чьюгнур, - имя у тя знатное... да и одежку хорошую выдали. А я тут сторожем служу, смотрю, чтоб орки аль гоблины не дрались и не крушили, что ни попадя.
Расспросив нового знакомого, Исилди выяснил, что службой он доволен - в деревне квартов, где раньше жил Чьюгнур, его положение было гораздо хуже. В чем-то его история напоминала детство самого Исилди: младший сын в семье ремесленников, у отца уже в подмастерьях ходит три старших брата, так что единственным путным занятием для молодого кварта стало бортничество и охота на мелкую дичь. Промышлял он в окрестных лесах, где и встретился ночью с отрядом дроу, выбравшимся на поверхность в очередной набег против своих светлых собратьев, завидев одинокого кварта они, не долго думая, решили прихватить его с собой проводником. Чьюгнур не оплошал. Светлых эльфов - больших любителей бить луками из лесных крон прямо в мирно охотящихся квартов, он любил не намного больше, чем темные эльфы, а потому привел отряд воинов-дроу прямо к дубовой роще, где располагалась деревушка их светелокожих собратьев. После погрома, устроенного в логове врага, довольные дроу забрали кварта с собой в Подземье, такой сообразительный раб - большая редкость...
Исилди задумчиво кивал, слушая рассказ кварта. В пособничестве темным эльфам он его не осуждал, если бы дроу предложили гоблину помочь им выследить деревню варваров, спаливших родное кочевье Исилди, разве не помог бы? Еще как бы помог, и лично размозжил бы вместе с дроу парочку поганых вшивых варварских голов.
Над вопросом гоблина, не жаль ли ему бить своих, если надо наводить порядок, Чьюгнур задумался, почесал выбритый затылок, смешно сдвинув металлическую кастрюлю шлема на глаза, и уверенно ответил:
- Оно-то конечно жалко, особливо, если квартов аль гоблинов бить надо. Но ты посуди сам, те же орки - дикое племя, если драться по-пьяне начнут, то точно, что-нить разколбасят, а если чего ценного попортят? Кто отвечать будет? Кто орков вовремя не разнял и порядок не навел? Правильно, Чьюгнур, а значит, ему и отвечать.
Удовлетворенный своей железной логикой, Чьюгнур еще раз кивнул, от чего большой круглый шлем слетел с его ушастой синей головы и с грохотом упал на пол. Кварт с руганью поднял его и протер сверкающее железо рукавом куртки. Шлем явно был изготовлен из кастрюли или разбитого котла, но кварт им очень гордился.
- А если не дерущихся, послушных прикажут бить? - спросил Исилди. - просто так, скажут тебе: Чьюгнур, иди и бей рабов пока им все кости не переломаешь.
- Так не прикажут ведь, - твердо заявил кварт, - ты это зря, брат, хозяева - они конечно строгие, но справедливые, и за просто так тебя тут никто лупить не будет...
- Угу, конечно, - поморщился Исилди и провел рукой по лицу, покрытому красными пятнами ожогов, - рожа у меня тоже от радости красная.
Тут уж находчивый кварт не нашелся, что ответить и смущенно замолчал, неуверенно добавив напоследок:
- Ты это... морду мазью помажь, поможет...
- Спасибо, - сухо поблагодарил Исилди. В отличие от Чьюгнура он не намерен был прыгать от восторга при каждой милости хозяев. Первое, что он понял, попав в Мензоберранзан, - принцип враг моего врага здесь не действует, в Подземье каждый сам за себя, а значит, и на милость темных эльфов, с одинаковой радостью крушащих как черепа варваров долины Ледяного Ветра, так и степных гоблинов, можно было особо не рассчитывать. Даже наоборот - бежать от них как можно скорее, а там, на свободе, умелый охотник как-нибудь проживет....
Только вот были в бездонных пещерах Подземья вещи, о которых наивный гоблин с поверхности даже и не подозревал. Не ведал о таящихся во тьме ловких тенях, готовых обступить одинокого путника плотным кольцом. О шорохах вроде бы бегущей крысы, внезапно перерастающих в грохот несущегося по широким туннелям огромного панцирного пещерного хищника. Об отражающейся в бледных белках затаившихся в тени глаз каплях воды, ручьем стекающих с пола. О чешуйчатых телах, скользящих в полумраке. О резком судорожном вскрике и танце теней на сводах безымянных пещер. Прыжок. Удар. Щелканье клыков. И охотник превращается в жертву...
9. Бестиолог
Они выступили вечером. Когда последние лучи солнца багровым свечением освещали расстилавшуюся на многие мили степь. Когда на быстро темнеющем небосводе загорались первые звезды, а резко очерченная в сумерках луна неслась среди них, разрезая остановившиеся облака острым светящимся краем. Когда порывистый ветер непрерывным потоком нес пушистые одуванчики над желтеющей травой вместе с тысячами степных запахов, пряным налетом оседающих на языке, как желтая, подгоревшая на солнце полынь...