Если вы спросите меня кто я, вы долго будете ждать ответа, и я даже не уверенна, что вы его получите. Что мне ответить на этот вопрос? Назвать имя и фамилию? Место работы или хобби? Неужели если я все это назову, то вы поймете кто я?
Неожиданно, я снова очутилась в реальности. Словно, какой-то тумблер щелкнул в моей голове, и предо мной предстало настоящее. Сложно представить, как красиво все это выглядит со стороны. Жаль, что я не могу посмотреть на себя. Но то, что я вижу, уже захватывает дух. Холодный кафельный пол. Он прекрасен. Ослепительно - белый с разводами моей неестественно - алой крови. Рука выглядит пугающе, и я стараюсь на нее не смотреть, меня привлекает кровь. Тонкими струйками она стекает с моей руки, заполняя собой все вокруг. Струйки медленно затекают в пространство между плитками, постепенно объединяясь в небольшие озера. Удивительно красиво. А в панораме еще прекрасней. Я закрыла глаза и воображении нарисовало худую, даже слишком худую девушку с длинными медными волосами, раскиданными по плечам, руками, скрещенными на груди и двумя согнутыми тощими ногами, которые словно поломанные спички, торчат из под легкого летнего платья. И белый мраморный пол, и неестественно - алая кровь, стекающая по нему.
Наверное, Чак Палланик лучше бы смог описать эту сцену, такие вещи даются ему удивительно легко и на редкость красочно. Забавно, умирая, я все еще критикую себя. Из моего рта вырвался смешок, и мне вдруг почему-то захотелось засмеяться. Громко, во весь голос. Кажется, я схожу с ума, но это уже не имеет значения. Скоро все будет кончено.
Стоп. На секунду я задумалась и нервно сглотнула. Зачем я это сделала? Мне шестнадцать, у меня все впереди. Но силы истощены, я не смогу идти вперед. Без движения нет смысла жить. А я хочу ЖИТЬ! Но не в смысле этого жалкого существования... Нет... Я хочу жить настоящей жизнью, дышать полной грудью. Я должна быть уверенна, что делаю что-то для этого мира, и что он делает что-то для меня. А проводить всю жизнь в четырех стенах, постоянно жить в рамках, среди этих мелочных и склочных людей. Зачем? Ненавидеть всех вокруг себя и себя саму, не жизнь, я так не хочу. Я вижу таких людей каждый день. Дома, в школе, на улице. Они мне противны. Надо срочно отбросить эти мысли, возможно, эти последние мысли в моей голове и я не должна тратить их на глупое желании пофилософствовать.
Хм... В книгах и фильмах всегда говорится, что перед смертью вспоминаешь всю свою жизнь под лирическую музыку вроде "Тишина? Бетховена или "Счастье? Вагнера, а потом видишь свет в конце тоннеля. Ничего нет. Ни тоннеля, ни жизни в картинках, ни лирической музыки. А я хочу увидеть все в последний раз. Кошмар, о чем я думаю? Разве нормальный человек станет думать о таком перед смертью? Хотя кто такой этот "нормальный? человек? И не думаю, что я, с перерезанными венами и негодующая из-за отсутствия грустной музыки в голове отношусь к этому туманному понятию? Боже, как все это глупо и бессмысленно...
Глава 1.
Я снова просыпаюсь в холодном поту. Я снова не помню свой сон. Мои руки вновь исцарапаны. Мне приходится стричь ногти чуть ли не под самый корень, но на моем теле вновь и вновь появляются новые раны.
На кухне играет Шнитке, раздаются звуки гремящей посуды и воды. Мама на кухне. Конечно же сейчас она готовит завтрак. Вот она подходит к плите, вот она ставит турку на огонь. Сейчас она будет резать багет, при этом постукивая ногой в такт музыке. Через минуту она подойдет к холодильнику, достанет сыр, масло и ветчину, а потом начнет будить меня. Раз, два, три...
- Вставай! Ты не собираешься идти в школу? - я снова открываю глаза и встаю.
- Я уже. - отвечаю я потягиваясь.
В ванной я несколько минут смотрю на свое отражение. Оно мне не нравится. Я даже его ненавижу. Я даже не хочу на него смотреть. Набрав воды в ладони, я брызгаю ее на зеркало. По стеклу бегут разводы, и мое лицо размыто, так гораздо лучше...
И вновь я смотрю на себя. Бесформенная белая рубашка с мятыми рукавами, синие джинсы с низкой посадкой, которые при малейшем движении оголяют мою филейную часть. Я не ношу ремни из принципа. Не нравится - не смотрите. Мне не нравится, я не смотрю, и поглядите - я абсолютна счастлива!
С кухни раздается шипение кипящего кофе, а после шипение матери. Я не обращаю на это внимание, я иду прочь, к себе в комнату.
- Ты выйдешь сегодня или нет? - раздается с кухни.
На кухне как всегда жарко и очень светло. Мама сидит за барной стойкой и пьет кофе. На плите коричневые пятна горелого кофе, а в раковине уйма посуды. Откуда она вообще там берется? Завтрак накрыт. Бутерброды и горячий черный чай. День за днем. Месяц за месяцем. Я сажусь за стол, наливаю чай в кружку и беру в руки бутерброд.
- На хлеб не налегай. - слышу я и кусок хлеба застревает в моем горле.
- Что? - говорю я, проглотив его.
- Я бы на твоем месте вообще одним чаем ограничилась. С твоими габаритами вообще еда противопоказана. - Она улыбается своей шутке, в то время как мое сердце переворачивается.
- Я вообще могу не есть, если ты так хочешь!
- Хочу, однако, тебя это не останавливает! - смеется она и бросает чашку в мойку.
На часах почти восемь и я понимаю, что опаздываю. Первым уроком геометрия... Черт! Математичка не пускает опоздавших. Придется просить маму подвезти меня.
Она надевает свои кожаные туфли, которые так хорошо сочетаются с ее черными брюками. Ее пиджак, тоже черный, с едва заметными белыми полосками подчеркивает ее тонкую талию. Рубашка, с идеально проглаженным воротничком, изумрудного цвета оттеняет ее зеленные глаза. Губы покрашенные красной помадой скривились в ехидной усмешке. Она говорит, что отвезет меня. Она говорит, что не лишним бы было мне немного пройтись. Она говорит, что так бы и сделала на моем месте. Она говорит, говорит, говорит... А я стараюсь ее не слушать. Потому что я уже устала страдать.
Знаете, что такое школа в моем понимании? Это...Это место которое помогает мне расслабится и собраться одновременно. Я тут улыбаюсь. Я тут много смеюсь. Тут я готова быть душой компании. Все мои проблемы и обиды забываются, и я чувствую себя счастливой. Я ною, говорю, что хочу домой (в тот момент мне действительно так кажется), но оказываясь дома я считаю секунды до утра. Как же мне хочется, что бы моя маска перестала быть фальшивой, что бы я действительно стала такой. Легкой. Без этого багажа.
Я сижу на уроке, но мои мысли где-то далеко. Знаете, что я просто обожаю в себе? Свою фантазию, я могу нафантазировать себе новую жизнь! Восхитительную и прекрасную. В своих фантазиях я могу стать преуспевающим ученым, или выйти замуж, а могу уехать в другую страну... А главное, там нет никого, кто будет мной недоволен. Звонок пробуждает меня. Протерев глаза, я укладываю учебник в сумку и выхожу из кабинета. Жду подругу. Мы идем в другой кабинет. Еще сорок минут в наши головы пытаются вдолбить знания. На этот раз мы слушаем увлекательнейшую лекцию о второй мировой войне. Действительно интересная лекция. Я снова включаю воображение, взрывы, кровь, трупы, умирающие солдаты... Война представляется мне чем-то далеким, чем-то ужасным, то в то же время... привлекающим. Я даже не знаю, чего я больше боюсь, ужаса войны или того, что мне хочется оказаться там... И умереть... Наверное, это был первый раз, когда я задумалась о своей смерти.
Уроки закончились. Смеясь, я вышла из школы вместе с подругами. Мы поцеловались на прощание, а-ля герои сериала 'Элен и ребята'. Вдохнув прохладный воздух я медленно пошла по привычной дороге, дороге домой. Я просто жутко не хочу возвращаться домой. Пока там еще никого нет, но я все равно не хочу возвращаться. Там все пропитано ими. Я поворачиваю направо, сворачиваю с намеченного пути. Лучше я прогуляюсь по городу, пусть даже пятнадцать минут, пусть пять. Иногда каждая минута значит многое. Для меня так вообще.
Мое внимание привлекает компания идущая впереди. Бабушка с двумя внуками. Бабушка, сухая старушонка держит внуков за руки и слушает их болтавню. Мальчику на вид лет пять-шесть, а девочке максимум два годика.
- И что же ты решил? - нежно спрашивает мальчугана бабушка.
- Я закончу школу, институт, а потом буду стоматологом и уеду в Нью - Йорк! - восхищенно говорит егоза и размахивает свободной рукой.
- А Настенька?
- А Настя хочет уехать в Париж!
- В Париж? А ты ей что сказал, Коленька?
- А я говорю, 'Настя, зачем тебе Париж? Останься со мной, поедем вместе в Нью-Йорк!'. - Обиженно произнес мальчик.
- А зачем тебе это? - сдерживая улыбку продолжила интервьюирование бабушка.
- Я же по ней буду очень скучать! Хорошо еще, что у меня есть время ее уговорить!
- Нет! - вдруг кричит девочка. - Я не хотю Ню - нёрк! Паиз! Я буду Паиз!
Эта кампания помогает мне развеется и почувствовать себя немного счастливой, ужасно глупо, но я ничего не могу с собой поделать.