Впервые проплавав несколько минут, на большее сил еще не хватало, Джайна вышла на берег. Она выжимала короткие волосы, когда раздался крик Шайи:
- Нельзя, леди Джайна! Море убивает!
Джайна поняла, что совершила непоправимую ошибку - спасенную пандаренами жизнь теперь могло отнять это безмятежное и лазурное, как драконье крыло, море. Впервые коснувшись шелкового песка и прохладных волн, Джайне показалось, что это не может быть правдой, настолько невероятны были ощущения. Но ни одно удовольствие не минует час расплаты.
Прошло несколько мгновений, но у Джайны, готовой принять незамедлительную смерть, по-прежнему билось сердце. Волшебница медленно приблизилась к пандаренке, которая пряталась за растущими вдоль берега елями, бросая полные ужаса взгляды в сторону спокойного моря. Еще дальше от берега выглядывали черно-белые мордочки четверых медвежат. Первенец Хейдива и Шайи, рослый медвежонок с непропорционально большими черными ушками, стоял возле них на страже.
- Море не убивает, - мягко сказала Джайна жене Хейдива, коснувшись ее белой лапки.
- Дети моря убивают, когда вырастают из темных волн, - ответила взволнованная Шайя.
- Кто это - дети моря?
- Опасайтесь штормового моря, леди Джайна. Не подходите к нему близко.
Большего от Шайи добиться не удалось. Сконфуженная своим промахом, Джайна молча последовала за семейством Хейдива. Знойный воздух дрожал меж елей, медвежата плелись следом за матерью, разморенные жарой.
Самой воды пандарены не боялись и без страха купались в горной прозрачной реке. Иногда рыбачили. Рыбой пандарены лакомились изредка, предпочитая коренья, злаки и многочисленные растения Пандарии. Рыбное время пандарены звали днями памяти и случались такие дни очень редко. Джайна еще не могла говорить, когда Хейдив объявил, что сегодняшний ужин в честь дня памяти и поставил перед ней глиняную тарелку с рыбным филе, завернутым в морские водоросли. Рыба оказалась сырой, но к удивлению Джайны блюдо оказалось очень вкусным. Следующего дня памяти Джайна ждала с нетерпением.
Поправляясь, с каждым новым днем Джайна задавала все больше вопросов. Раз уж в Зин-Азшари наги и мирмидоны не были настроены на поддержание беседы, то у дружелюбных черно-белых медведей Джайна собиралась выведать максимум информации. Хейдив-Ли оказался терпеливым рассказчиком.
Достаточно окрепнув, Джайна самостоятельно обошла остров Пандарии. Она неспешно шагала босиком по самому краю песчаного берега, а волны с тихим шорохом смывали отпечатки ее ног в океан. Бриз причудливо смешивал солоноватый вкус моря с хвойным, будто вместо водорослей в океане росли сосновые леса. Ничего было не разглядеть на голубом горизонте, стянутом будто туманом. Этот странный туман никогда не исчезал и не менял своей плотности. Определить географическое местоположение Пандарии Джайне не удалось. Пандарены будто не понимали ее вопросов, а карт у них не нашлось.
На острове иногда шел дождь. Джайна находилась в Пандарии уже достаточно долго, чтобы осознать периодичность этого события. Дождь шел дважды в неделю - конечно, в разные дни, иначе было предсказуемо, но два дня из семи выпадали пасмурными. За все это время море ни разу не штормило, волны так же флегматично накатывали на берег.
Три сотни пандаренов обитали в одном поселении, хотя это и не походило на любой из городов Азерота. У селения пандаренов не было собственного названия и границ. Их круглые одноэтажные хижины из крепких веток, покрытые тростниковыми крышами, располагались достаточно далеко друг от друга. Пандарены объясняли это собственной свободой. Соседи селились в ста шагах от последующего дома. Таким образом, пандарены заселяли почти весь остров, исключая его прибрежные зоны. Выросшие дети пандаренов (которые, кстати, росли невероятно долго) могли выстроить отдельное жилище или пристроить к боку родительского дома еще одну хижину.
- Почему вы строите круглые дома? - как-то спросила Джайна.
- Так мы чтим Матерь Всего Живого. А еще острые углы привлекают злых духов, - ответил Хейдив.
В центре хижины из гладких речных камней выкладывался круглый очаг, над которым вешали букеты из высохших или живых цветов и трав. Дым от тлеющих трав помогал от болезней, дарил мудрость в принятии решений или позволял общаться с Древней Матерью. Все зависело от набора использованных трав. Только лекари знали секретное, правильное соотношение для того или иного букета. Выше всего на свете пандарены ценили Жизнь, подаренную каждому в Азероте Древней Матерью, и лекари Пандарии достигли небывалых высот в борьбе за сохранение этой жизни.
Белый пляжный песок еще долго светлел между вековых сосен, чьи стволы, будто храбрые защитники, ровным строем теснили морское зло. Трудно было поверить, что в глубинах безмятежного океана может скрываться что-то опасное.
Джайна нагнала Шайю. К тому времени короткие волосы и одежда девушки высохли, и ничто не напоминало о досадном купании.
- Шайя, - тихо обратилась к пандаренке волшебница. - Я не хотела напугать тебя. Море... Оно такое прекрасное, прохладное. Почему оно так пугает?
- Я не сержусь на вас, леди Джайна. Вы не пандаренка и не можете знать нашей истории. Пандарены не селятся у морских берегов и не купаются в море, таковы наши традиции. Мы чтим память погибших, только поэтому иногда едим морскую рыбу. Речную можно есть чаще, но, как правило, она мало кого привлекает.
Джайна с тоской вспомнила прохладные воды, которые манили к себе, звали окунуться в знойный полдень.
- Прошло много лет с тех пор, когда дети моря в последний раз появлялись на берегах Пандарии, - продолжала Шайя. Она колебалась. - Я не могу запретить вам купаться в море. Просто будьте осторожны. Насколько я знаю, опасность несут только штормовые волны. Когда море спокойно - оно может быть безопасным. Но я не уверена.
Джайна вздохнула.
- Пожалуй, лучше мне воздержаться от купания.
- Благодарю за понимание, - улыбнулась Шайя. - В такие жаркие дни я вожу детей к горной реке. Ее воды безопасны. Может, она и вам приглянется?
Пандария оказалась совершенно круглым и практически плоским островом. Лишь острая макушка единственной горы накрывала юго-запад острова длинной холодной тенью. Солнце в своем путешествии за день по небосклону на некоторое время пряталось за этой узкой скалой, видной в Пандарии отовсюду.
- Кстати, как вы зовете эту гору? - спросила Джайна.
- Бронзовая.
Сейчас, когда из-за спрятавшегося солнца края горы горели янтарем, она казалась монолитом, вылитым из бронзы. Под воздействием какого-то странного мимолетного чувства Джайна даже остановилась.
Но тут завопили хором четверо маленьких пандаренов, и это тут же отвлекло Джайну.
- Липа серебристая начала цвести! Липа!
- Мама, липа цветет!
Среди облезших, потрескавшихся от времени сосновых стволов маленькое аккуратное деревце клонило к земле длинные ветви, покрытые мелкими серыми бутонами. Деревце больше походило на иву, чем на липу. Похожих деревьев по близости не было.
Дети бурно выражали свой восторг, но к самому деревцу ни на шаг не приблизились. Шайя выглядела озадаченной.
- Это большое событие, - пояснила она Джайне, - когда начинает цвести липа серебристая. Ее мед самый вкусный и самый редкий в Пандарии. По традиции, девушка, которой юноша принесет соту серебристого меда, не может ответить отказом на предложение руки и сердца. Как только липа отцветет, начинаются свадьбы. Это большая редкость, что мы увидели ее сейчас, - оглянулась еще раз на деревце Шайя. - Обычно, деревья появляются только ночью.
- Деревья появляются? - переспросила Джайна.
- Ай, мама!!
Младший медвежонок, хныча, повалился на спину.
- Хайди, расскажи леди Джайне, - сказала она старшему сыну, пока вытаскивала колючку из лапки плачущего младшего сына.
Мальчик во все глаза глядел на деревце и не сразу услышал материнскую просьбу.
- Хайди! - повторила Шайя.
- Липа серебристая - особый дар Спасителя Пандарии, - затараторил Хайди выученные на зубок легенды пандаренов. - Великий бронзовый дракон в знак скрепления договора посадил первое серебристое семечко, которое тут же превратилось во взрослое дерево. С тех пор каждый год в дни заключения договора по всей Пандарии появляются цветущие деревья липы, как знак того, что соглашение все еще в силе.
И снова уставился на цветущее деревце.
- Хайди, даже не думай об этом, - сказала ему Шайя. - Ты еще не достиг совершеннолетия.
Круглые черные ушки Хайди заметно опустились.
- Остался всего год, мам, - буркнул старший сын.
- Вот тогда и поговорим. Пойдемте.
Гул водопада настиг их раньше, чем они к нему вышли. Стало прохладней. Младший успел позабыть о колючке, оцарапавшей его подушечку на задней лапке, и скакал рядом с тремя сестрами. А вот с Хайди слетела веселость, он задумчиво брел позади них. Вскоре они спустились вниз по течению к тихой заводи. Медвежата дружно устремились в воду, поднимая блестящие брызги, затем карабкались на нависавшие над рекой ветви и прыгали бомбочками вниз. Джайна признала, что река освежает даже лучше моря. После продолжительного плавания, не чувствуя ни рук, ни ног от усталости, Джайна вместе с семейством Хейдива возвратились в селение.
Смеркалось. Полные сил младшие медвежата носились вокруг круглой хижины, зажимая в руках остатки ужина - фрукты и печенные лепешки с травами. Шайя тщетно пыталась призвать их к порядку, энергия била из них ключом. Джайна сидела у костра, разведенного во дворе, немного поодаль от хижины. Обычно Хейдив именно здесь варил особо "ароматные" настойки, избавиться от запаха которых можно было, "только разобрав дом по веточке", как говорила его жена.
Джайна с улыбкой наблюдала за детьми, погруженная в собственные размышления. В чем состояла договоренность с бронзовым драконом - пандарены распространяться не любили. Изучив остров, Джайна не увидела ни одного кладбища. После одного из разговоров с Хейдивом она поняла, что черно-белые медведи невероятные долгожители, это делало их своего рода бессмертными. Возможно, это и являлось частью соглашения с Ноздорму. Оставалось загадкой, зачем это нужно было бронзовому дракону, отчего пандарены звали его Спасителем и главное - причем здесь сама Джайна. Сущности Безвременья, в которое погрузилась Пандария, даже Хейдив не смог объяснить ей. Волшебница не исключала, что туман, скрывавший горизонт, мог быть связан именно с этим.
- Хейдив всегда поздно возвращается? - спросила Джайна Шайю, когда она присоединилась к ней.
Пандаренка протянула Джайне пузатую глиняную кружку. В любое время суток на столах пандаренах красовался кувшинчик с пивом - красное, темное, янтарное, - напиток всех цветов и крепости безоговорочно покорил сердца черно-белых медведей. Джайна сделала глоток сливочного пива, которое больше предпочитала Шайя. Хейдив любил темное, почти черное, сама Джайна никак не могла определиться.
Шайя тоже отхлебнула из кружки.
- Да, мой муж выбрал врачевание своим призванием, и с этим пришлось смириться. Леди Джайна, угощайтесь медом.
Даже пивовары и уважаемые всеми лекари делили второе место в рейтинге почетнейших профессий Пандарии. Лидерство единогласно принадлежало... сборщикам меда. Травоядные медведи были огромными сладкоежками. Сладости, варенья, джемы, засахаренные плоды и цветы - чего только не было у них на столах. Но первенство долгие годы сохранял за собой - мед.
Пиво и мед. Джайна с тоской глядела на собственную фигуру, которая на такой диете быстро приобретала прежние формы. Но дальнейшее подобное питание могло наделить ее такими же формами, как у пандаренов. Только у нее не было шикарной черно-белой шубы, чтобы скрыть от посторонних взоров особо выдающиеся части тела.
- Попробуйте этот мед хотя бы для того, чтобы затем сравнить его с серебристым, - сказала Шайя. - Раз липа стала появляться, то скоро пчелы и мед соберут. Серебристые соты самые вкусные и такие же редкие. Влюбленные прочесывают остров вдоль и поперек в поисках серебристого меда.
- Хейдив тоже дарил тебе серебристую соту? - спросила Джайна.
- Все считают, что дарил, - ответил вместо жены Хейдив.
Черно-белый медведь вышел из темноты ночи прямо к пламени. В черных глазах-бусинках сверкали искорки веселья. Шайя рассмеялась.
- Хейдив был настолько занят учебой, что пропустил несколько цветений липы, - пояснила она. - Пришлось самой браться за дело. До первых родов я очень хорошо лазала, и в одной из скрытой от посторонних глаз пещере в Бронзовой горе я нашла пчел и серебристые соты. Много-много пчел и всего одну серебристую соту среди десятка других.
- Кажется, ты была тогда в два раза больше, чем когда была беременна близнецами, - рассмеялся Хейдив, присаживаясь к огню. - Настолько сильно Шайю искусали пчелы. Мне было очень стыдно, когда она пришла, вся искусанная ко мне за помощью. Я и не думал, что она что-либо испытывает ко мне. Поэтому и не рвался на поиски меда. Хайди! - внезапно окрикнул темноту Хейдив. - Ты куда?
Застигнутый врасплох медвежонок вышел к огню, понуро переступая с одной лапы на другую.
- Я быстро... Я вернусь. Я...
- Ступай домой, Хайди, - мягко сказала Шайя. - Выброси эту идею из головы. Придет и твое время, просто подожди немного.
- Мам, ну ведь даже ты... Ну, ты должна понимать меня.
- Конечно, понимаю, Хайди, - Шайя оставила костер и направилась к сыну. - Только я тогда уже была совершеннолетней и даже выбрала свою профессию, понимаешь?...
Остаток их разговора скрыла ночь. Шайя с сыном зашли в хижину.
- Считается, что запах цветов липы серебристой чувствуют только влюбленные и он сводит их с ума, - сказал Хейдив-Ли.
- До совершеннолетия ему нельзя даже пытаться найти эту соту?
- Мы знаем, в кого влюблен Хайди, - вздохнул Хейдив. - Чувства не утаишь. Она старше него и вряд ли ответит взаимностью. Даже, если он преподнесет ей серебристую соту.
- Но ведь считается, что пандаренка не может ответить отказом.
- Конечно, отказы были. Пандарены свободны поступать так, как велит им сердце. Разве может женщина выйти замуж, ничего не чувствуя к своему избраннику? А уж пандаренку и подавно никто не заставит! Невозможность отказа это то, во что так верит влюбленное сердце, что вселяет в него покой. А про отказы слишком поспешно забывают. Только до совершеннолетия ребенка родители способны влиять на его жизнь, решать что-либо за него самого. Но после - увы, нет. Как только он станет взрослым и выберет свою первую профессию... Что ж, мы с Шайей надеемся, что его чувства к тому времени изменятся.
- А сколько тебе лет, Хейдив? - неожиданно спросила Джайна.
- Взрослые пандарены не ведут тщательного счета своим годам. Детям эти праздники доставляют удовольствие, взрослых - только утомляют. После рождения ребенка родители отмечают порядка сотни его дней рождения. К сотому он достигает совершеннолетия. После совершеннолетия пандарен может избрать себе профессию, участвовать в советах племени и решать отмечать ли ему и дальше этот бессмысленный праздник.
- Через год Хайди исполнится целый век? Долго же вашим деткам приходится ждать совершеннолетия. А Кейган-Лу, должно быть, и того старше?
- Да. Кейган-Лу зовется великовозрастным. Это означает, что он собственными глазами видел переселение пандаренов из Азерота в Безвременье. Но я значительно моложе, - улыбнулся Хейдив-Ли. - Я родился уже здесь, в первые годы Безвременья.
- Ваши с Шайей родители до сих пор живы?
- К сожалению, нет. Первые годы Безвременья были достаточно тяжелыми и опасными. Нападения морского народа стоили многих жизней пандарен, уцелевших после Войны Древних. Пандарены не умеют сражаться, мы не приемлем войн и оружия. Мы бежали из Азерота, чтобы выжить и никогда больше не воевать, и Ноздорму помог нам.
Джайна прикинула в уме, сколько должно быть тому, кто родился после окончания Войны Древних. Набегала кругленькая цифра. Действительно, тщательный подсчет в таком деле не требовался.
- И много в Пандарии великовозрастных пандаренов?
- Кейган-Лу последний.
- И только он видел настоящий Азерот, - задумчиво произнесла Джайна.
- Да, из всех живущих в Пандарии, только он. Но не думаю, что вам стоит расспрашивать его об этом, - поспешно отозвался Хейдив.
Да уж, с великовозрастным Кейган-Лу Джайне вряд ли удастся поговорить по душам так же, как с Хейдивом.
- А сколько профессий может выбрать пандарен? Ты говоришь, что Хайди после совершеннолетия выберет лишь первую профессию?
- Тяжело говорить с тем, кто ничего не знает о верованиях Пандарии, - улыбнулся пандарен. - Мне придется объяснить очень многое, леди Джайна. Не уверен, что это будет интересно.
- Наоборот, Хейдив-Ли. Мне очень интересно.
Рыбаки, строители, ткачи, пивовары, швеи, сборщики меда - пандарен мог избрать абсолютно любое занятие, какое ему по душе. Не работали пандарены только в дни цветения липы серебристой, просто потому, что призвать к порядку молодых медведей было невозможно. Половина из них отправлялись на поиски сот, другие в томительном волнении ожидали их возвращения.
- А если пандарен не захочет менять профессии?
- Никто его не заставит поступить иначе, - рассказывал Хейдив. - Если пандарен хочет поменять профессию - это тоже разрешается. Если пандарен не хочет ни чем заниматься, никто ему и слова не скажет. Все пандарены равны и никто не будет читать такому прогульщику нравоучений. Рано или поздно все нуждаются в отдыхе. Так же, как рано или поздно даже своенравные молодые пандарены берутся за ум. А те, кто так и не изменил профессии, нарекают ее своим призванием и обучают молодых. Страшно представить, что будет, если неопытный строитель возьмется воздвигать свой первый дом. Мастер обязательно следит и помогает ему, обучая всем премудростям этого занятия.
Хейдив-Ли внезапно стал очень серьезным.
- Если что, ни о чем таком мы не говорили, - скороговоркой пробормотал он.
К дому медленно приближался седой сгорбленный пандарен. Разумеется, Кейган-Лу. Джайне не давало покоя чувство, что великовозрастный пандарен так часто навещает дом Хейдива только в надежде, что однажды все-таки не застанет Джайну в живых.
Хейдив вскочил на ноги и приветствовал великовозрастного пандарена легким прикосновением к его руке. Джайне Кейган-Лу своей руки не подал, поэтому волшебница осталась сидеть, не шелохнувшись.
- В лесах стали появляться липы серебристые, - отрывисто произнес он.
Хейдив ответил кивком.
- Нужно собрать учеников. Рассвет ждать не будет.
Серебристые бутоны липы распускались на закате и опадали на рассвете. Кейган-Лу собирал цветы для врачеваний, лишая пчел возможности лишь в несколько утренний мгновений собрать их серебряный нектар, а влюбленных заветных сот.
- Леди Джайна, - вдруг обратился к ней великовозрастный пандарен. - Раз уж вы остались живы, я решил, что пора сообщить вам кое о чем. Для остальных пандаренов это настолько же естественно, как и биение сердца, вряд ли они смогли бы вам объяснить это. Позвольте задать вам один вопрос. Хотите ли вы вернуться в Азерот?
- Разумеется.
Кейган-Лу покачал седой головой.
- Вы умеете управлять временными потоками? - уточнил пандарен.
- Нет.
- Тогда вам не выбраться с острова, - подвел итог седой пандарен. - Пандария существует вне времени. Само время не властно над нами. Море вокруг Пандарии будет для вас бесконечным. У вас нет крыльев, но даже если бы были - небо над нами все равно бескрайнее. Пандария скрыта в Безвременье ото всех и отовсюду. Пусть вы и выжили, но вы никогда не сможете вернуться обратно.
Сраженная новостью Джайна молча наблюдала, как Кейган-Лу, тяжело опираясь о посох, повернул обратно вместе с Хейдивом. Только когда темнота поглотила его белую шубу, Джайна процедила:
- Уверена, он преодолел такое расстояние только для того, чтобы увидеть выражение моего лица. Цветы были предлогом.
Шайя ободряюще улыбнулась. Все это время она стояла позади, не рискуя приближаться, пока седой пандарен был тут.
- Кейган-Лу пугает даже меня, леди Джайна, - сказала жена Хейдива.
- Шайя, почему ты отказываешься обращаться ко мне на "ты"?
- Нет, нет, это невозможно, - воспротивилась пандаренка.
Голова Джайны шла кругом - то ли от выпитого пива, то ли после вестей седого пандарена. Время не властно не только над пандаренами, но и самим островом - вот в чем заключался договор с бронзовым драконом.
- Пожалуй, я немного пройдусь, - сказала волшебница.
Умениями лекарей Пандарии она избежала смерти, и теперь жила вне времени и вне Азерота. Возможно, со временем она тоже перестанет отмечать собственные дни рождения. Может, даже разберется в легендах Пандарии, предпочтет какую-то профессию. Где-то в настоящем мире ее сын исполняет предначертанное, творит новую историю Азерота. А волшебница Джайна Праудмур канула в лету со всеми своими миротворческими затеями. Седой пандарен не питал к ней теплых чувств и, возможно, умышленно не упомянул о магических способах перемещениях. К тому же, Джайне не были известны случаи телепортации из ниоткуда, поэтому стояло под большим вопросом, окажется ли она в Штормграде, если шагнет в дрожащий овал портала, находясь в Безвременье. Вряд ли Ноздорму был настолько глуп, что не предусмотрел использования магии.
В довершении всего зарядил мелкий предсказуемый дождик два-раза-в-неделю. По ночам в Пандарии заметно холодало, возможно, это медленно менялось время года. Джайна зябко поежилась. Одуряющий аромат влажной хвои кружил голову.
Петлявшая тропинка окончилась развилкой. Черной громадиной возвышалась Бронзовая гора. На ее каменистой верхушке не росли деревья, которые сейчас хоть как-то укрывали девушку от дождя. Джайна вновь испытала то странное, необъяснимое чувство, находясь по близости к Бронзовой горе - от него сжималось сердце. Поэтому, не долго думая, она свернула на правую тропинку, что вскоре вывела ее к самому берегу, белевшему мокрым песком. Недвижимая лунная дорожка покоилась на рябой поверхности океана. Тропинка вновь свернула, петляя между соснами первой береговой линии. Под ногами Джайны, почти как дождь, теперь шуршал невесть откуда взявшийся гравий. Морской бриз со свистом плутал между стволами.
Основательно продрогшую Джайну дорожка вывела к выстроенной в стороне от селения пандаренов одной-единственной хижине, впрочем, такой же круглой, как и остальные. В низком круглом окошке ярко горел свет. Джайна огляделась. Как правило, даже если хижины строились достаточно далеко, соседский дом все равно виднелся на горизонте. Но никаких соседей поблизости не было. Деревья надежно скрывали дом от посторонних глаз, и, прогуливаясь вдоль берега, Джайна ни разу не заметила его.
Вдруг дождик обрел силу, превратившись в тропический ливень и сделав выбор за Джайну. Волшебница кинулась на порог хижины и постучала. Она надеялась увидеть на пороге пандарена-колдуна, выгнанного из селения за то, что он путешествовал вне времени. Мечты-мечты. Ни один из пандаренов не владел магией, тем более боевой.
Дверь открыл пандарен, обвязанный передником. Он не спешил на стук и искренне удивился, увидев на пороге человеческую женщину.
- Вы ко мне? - неуверенно спросил он.
- Могу ли я переждать у вас непогоду?
Пандарен явно смутился, но впустил Джайну внутрь. В центре хижины ярко пылал огонь, но над очагом не висели привычные букеты из трав. Сушеные травы были развешены по стенам, сложены на многочисленных полочках. Даже в мешках, накинутых один поверх другого, были травы. Хижину наполняли всевозможные ароматы леса. Был ли пандарен лекарем, как и Хейдив?
Возле очага дымился раскаленный котел.
- Меня зовут Джайна.
- Я помню вас, - улыбнулся он. - Меня зовут Чейн-Лу.
Джайна понемногу начинала разбираться в именных приставках пандаренов.