Я вела себя так же образцово, как морковь на свежевскопанной грядке - не буянила, не ругалась с капустой и не прыгала на грядке после отбоя. Не только это роднило нас с богатым каротином овощем. Моя кожа была оранжевой.
Тянуть больше нельзя было, и за образцовое поведение овоща-переростка меня наградили отменой всех прописанных лекарств. Мне больше не грозило стать жертвой кролика-маньяка.
Сначала ко мне вернулся нормальный цвет кожи. А затем наступила полная и безоговорочная свобода разума. Цепочка безликих и бессмысленных дней прервалась.
Ощущения возвращались по очереди. Первым окреп интерес к моему окружению. Жажда, аппетит и естественная нужда меркли в сравнении с желанием срочно налаживать хоть какие-то контакты в этом странном и нездоровом социуме.
Догадка на счет моей соседки была верна - она заигралась в Sims настолько, что стала копировать манеру поведения виртуальных человечков. Двухчасовая терапия давалась ей очень тяжело. Она то и дело просила хотя бы книгу, чтобы поднять свой уровень развлечения, иначе она прямо здесь умрет со скуки.
- Добро утро, - как ни в чем не бывало, однажды сказала я Симке. Будто это не я, а кто-то другой, немой и глухой, все это время жил с ней в одной комнате.
- Доброе! - весело отозвалась девушка. - Как думаешь, мне идет? Знаю, он не заметит, но вдруг?
Не знаю, как кто-то смог бы не заметить этого. В руках Симка вертела пушистую розовую кофточку, украшенную блестящими вязаными розами. Я медлила с ответом, размышляя, вернулась ли ко мне жизненно необходимая способность - лгать с самым невинным видом.
- Тебе идет, - выдавила я с облегчением.
Как результат, сразу за общительностью проснулась гипертрофированная совестливость. И из-за этого было очень сложно оценивать Симкин внешний вид. Как я раньше могла не замечать ее яркую и неоднозначную одежду?
Затем о себе заявило сочувствие. Я стала понимать, почему рыжий паренек из нашей группы, которого звали Томом, все свое свободное время посвящал фикусу в холле. Том появлялся в холле первым и до начала терапии протирал все нижние листочки фикуса, а после вечерних занятий и до отбоя - занимался верхушкой.
Теперь каждое чахлое растение на подоконниках клиники пробуждало во мне вселенскую жалость и умиление. Я выпросила у завхоза лопатку (ему потребовалось около недели на урегулирование этой просьбы у самой Шахраз) и самозабвенно вскапывала дерн фикуса, превратившегося в скромное дерево в кадке. Должно быть, из-за такого внимательного ухода он и рос как на дрожжах.
Потом я поняла, почему дворник отдавал мне лопату, размером напоминавшую детскую игрушку, с таким недоверием. Пессимизм, страдания и отчаяние нахлынули на меня со страшной силой. Мой день начинался с рыданий, вызванных сном, в котором на моих руках умирал бездомный котенок, и заканчивался рассказами Симки о неразделенной любви. Впрочем, меня до сих пор не интересовало, ради кого из нашей группы она прихорашивается. Мною владели страдания в чистом виде, и было все равно из-за чего рыдать. Пусть даже история Симки повторялась из вечера в вечер, я рыдала с каждым разом только сильнее.
Организм всячески пытался найти баланс чувств и мыслей, нарушенный приемом больничных препаратов. В отличие от меня, других не "снимали" со всех лекарств одним махом. Симка продолжала принимать какие-то легкие успокоительные. Она говорила, что без таблеток начинает видеть над головами людей зеленые ромбики.
В какой-то момент я перестала рыдать и... влюбилась. Так же бездумно, как влюбляются трехлетки в детском саду. Мне ничего не было нужно, я не рвалась что-либо делать или говорить с объектом своих чувств. Я наслаждалась гармонией и бесконечным счастьем, воцарившимся в истерзанной душе.
Меня выдавала лишь глупая улыбка. И синий тапок 44-го размера в руках.
* * *
Это была молодая медсестра, проходившую в клинике практику для диплома или аспирантуры, в подробности мы не вдавались. Главным было, что терапии под ее руководством не так сильно тяготили нас, как с Шахраз или Иллиданом. Она вроде бы и вопросы задавала те же, что и остальные, и сидели мы те же 180 минут, но что-то было иначе. И к ней так и не приклеилась ни одна из кличек.
- Думаю, никто из вас не будет отрицать вред, наносимый организму алкоголем или наркотиками, - говорила Мария Степановна на утренней терапии.
Вокруг каменными изваяниями сидели десять пациентов и последнее, что им могло прийти на ум - это спорить.
- Пристрастие к алкоголю начинается всего с нескольких кружек пива ежедневно, - продолжала она. - Первая стадия алкоголизма может тянуться очень долго. По мнению большинства граждан, алкоголизмом страдают бомжи, бедные слои населения. Кто угодно, только не они сами. Ведь они ежедневно ходят на работу, ведут порядочный образ жизни, что такого, если вечерами им нужно немного выпить, чтобы расслабиться? Сразу записывать их в алкоголики? Вы спросите, к чему я веду?
Двери холла распахнулись.
Прошло почти две недели, и только сейчас санитары вернули рейдлидера обратно в группу. Взгляд парня был мутным и отрешенным. Говорили, что дозу успокоительных в карцере увеличивали почти в два раза.
- Здравствуй, Артем, - обратилась к нему Мария Степановна. - Нам тебя очень не хватало. Правда, ребята? Поздоровайтесь с Артемом.
Стеклянным взглядом Артем уставился на свой тапок в моих руках. Казалось, в этот момент я забыла, что умею дышать.
- Итак, я продолжу, - вновь заговорила Мария Степановна. - Когда же примерный семьянин и работяга пересекает невидимую черту, после которой общество больше не сомневается в правоте врачей? Ответом будет - когда кончается мера. Уверена, многие из вас думали примерно также: "Что случится, если я поиграю еще часик? Завтра первая пара физкультура, могу и пропустить". Действительно, что такого? Все студенты прогуливают физкультуру. Но именно эта мысль - первый шаг к нарушению меры. А там, где нет меры, возникает зависимость.
Артем хмыкнул.
- Хочешь что-то сказать? - неуверенно спросила медсестра.
- Тёма, не надо, - прошептала Симка.
- Не сможет он ничего сказать, - уверенно сказал парень со светлыми локонами, исподлобья глядя на Артема. - Можем поспорить.
- Ну, в прошлый раз смог, - отозвался Том.
Они с любопытством уставились на Артема. Даже после десятка запломбированных зубов, общего наркоза и бутылки водки вместе взятых, можно было чувствовать себя гораздо лучше, чем после нескольких дней, проведенных в одиночке.
С трудом ворочая опухшим языком, Артем прошипел:
- Вы... не... готовы...
- Проиграл, - сказала Симка блондину.
- Прекратите, - вступилась Мария Степановна. - Артем, я не сообщу о твоем поведении, куда следовало бы. Мне безумно тебя жаль, и я не хочу, чтобы ты повторял курс транквилизаторов.
На лице парня застыла глупая улыбка. Мария Степановна закончила рассказывать людям с игровой зависимостью о вреде алкоголя и распрощалась до вечера.
До визита дневного врача оставалось несколько минут, дежурная медсестра куда-то отлучилась и мы остались без всякого присмотра. Но ничего не изменилось, что с медсестрой, что в одиночестве - лишь наши позы стали более непринужденными, а лица окончательно отрешенными. Наше поведение было далеким от действия школьников, оказавшихся в классе без присмотра учителей.
- Ты... подумал? - снова прохрипел Артем.
- Да, - после некоторой паузы ответил блондин.
Мы молча следили за их странным общением. Видимо, это было продолжением давнего разговора.
- Зачем мне свобода, если я стану таким же овощем, как ты? - продолжил блондин. - Ты не вылезаешь из одиночки, тебе постоянно прописывают двойные порции. На долго тебя хватит? Мой метод лучше.
- Трусливый... паладин, - Артем сплюнул на пол.
- Грязный орк, - пожал плечами собеседник. - Только какая теперь разница?
С блокнотом в руке в холл величественно вплыла матушка Шахраз.
В том мире мы играли свои роли. Рыжий Том продолжил протирать мягкой тряпкой бесконечные листочки фикуса. Симка побежала за книгой - поднимать уровень развлечения. Светловолосый паладин с обворожительной улыбкой поздоровался с Шахраз. Я сверлила взглядом завитушки на обоях, и эйфория от встречи с объектом моих страстей кружила голову.
Остальные без единого звука продолжили собирать мозаику "Белоснежка и семь гномов". Каждый паззл бездумно примеривали к желтому разъему - юбке Белоснежки. Похоже, головоломку начали собирать еще во времена самой первой смены клиники.
Артем, держась за стену коридора, поплелся в свою палату.
* * *
От Симки я узнала, что Артем попадал в карцер по КД. Поэтому, когда препараты стали его "отпускать", мы ждали, что он выкинет на этот раз. Это снова случилось на занятиях Марии Степановны.
- Вашим первым шагом к свободе от зависимости должно стать признание, - вещала она тихо. - Скажите себе, что вы зависимы. Признайтесь, что губите свою жизнь. Как только вы перестанете держаться за игры, как за последнее, что есть в вашей жизни, вы обретете свободу. Но не бойтесь остаться в одиночестве. Не бойтесь двигаться вперед и делать все то, чего вы были лишены. Игры украли у вас годы жизни, годы прекрасных мгновений. И в ваших силах вернуть это, вы молоды и полны сил. О чем вы мечтали в детстве? Разве о достижениях в виртуальном мире? Разве не смешно, что вы исследовали каждый уголок виртуального мира, когда в реальности месяцами не покидали своей квартиры, а годами - даже не выезжали из своего района?
Артем заерзал на стуле и откашлялся.
- Вижу, Артем, ты опять со мной не согласен, - устало сказала медсестра.
- Вы призываете нас отказаться от игр. Но ради чего нам покидать миры, в которых мы стали героями? - спросил Артем. - В отличие от вас, Мария Степановна, мы не создаем видимость участия в общественной жизни лишь тем, что раз в четыре года ходим на выборы. Мы действительно управляем теми мирами. Пусть виртуальными, но для нас они совершенны. Поэтому что может привлечь нас в вашей серой реальности? Почему бы вам не рассказать нам о пользе реальности, Мария Степановна? А не только отговаривать от того, чего сами даже не пробовали.
- Я считаю, что от всего, что затуманивает разум, нужно отказываться, - стала отвечать Мария Степановна. - Игры хороши до тех пор, пока способствуют развитию или отдыху. Но тогда, когда они заменяют жизнь, нужно останавливаться. Иначе для чего тебе, Артем, даны ум и мышцы, сильное и здоровое тело? Чтобы сутками сидеть и не двигаться? Если бы твоим предназначением были игры, тебе бы хватило и половины туловища...
- За два года я наслышан о вреде компьютерных игр, - повторил Артем с нетерпением.
Ого... Я отказалась бы от чего угодно, только бы не сидеть в Черном Храме целых два года. А Артем - нет. До сих пор борется за свои идеалы.
- Я не зря так часто провожу параллели игромании с алкогольной зависимостью, - не теряла надежды вразумить геймера Мария Степановна. - Сначала представь, что потерянному для общества алкоголику рассказывают о величии пирамиды Хеопса. Ему, пьяному, показывают фотографии, стараются описать ее внушительные размеры. И делают это с одним только условием, если он бросит пить, то тут же поедет в Египет, чтобы увидеть ее собственными глазами. Думаешь, он проникнется? А теперь представь обратную картину. Уставшего и довольного туриста, который только вернулся с экскурсии в отель, спрашивают: "Что вы выберете - увидеть пирамиду Хеопса - единственно существующее чудо Света - или просидеть семь дней возле бутылки водки в пустой квартире, чтобы блевать по утрам желчью?".
Кажется, даже Артема смутили яркие примеры Марии Степановны. Он не нашелся, что ответить.
- Поэтому, когда ты просишь меня рассказать о пирамиде Хеопса, при этом выбирая ослепляющий наркотик, я теряюсь. Я знаю, что ты не готов, - она улыбнулась, вспомнив, что эта фраза входила в список фраз, запрещенных в общении с геймерами. - Ты не готов слушать о реальном мире, не готов принять его, не готов бороться против него. Поэтому ты выбираешь простой выход - стать героем выдуманного мира. Чтобы увидеть пирамиды, нужно устроиться на работу, несколько месяцев откладывать часть зарплаты, потом купить, наконец, билет и поехать. А если есть семья, то откладывать придется значительно дольше. А ведь есть еще развлечения, есть кредиты, которые надо выплачивать, есть родители-пенсионеры, которым надо помогать. Что же выбрать, если не хочется быть ответственным и взрослым человеком? Азерот для этого как раз подходит. Борьба с демонами, нежитью, драконами. 85-ый, 90-ый уровень...
И тогда Мария Степановна поняла, что как никогда раньше была близка к победе и что оступилась всего на секунду, пустившись в рассуждения.
Повисла пауза. Паладин негромко кашлянул.
- 90-ый уровень? - спросил Артем. И в этом голосе было все - и любовь, и нежность, и страх.
- Это я просто так добавила. Если есть 85-ый, то почему бы не быть и 90-тому?
Лекция, такая плодотворная и убедительная, насыщенная замечательными примерами и практически убедившая нас, молодых и упрямых, как сильно мы ошибались, - эта лекция накрылась огромным медным тазом. Мы могли храбриться и верить, что бросили и завязали. Но мы знали, если Небеса пошлют нам новый аддон любимой игры, мы припадем к нему, как алкоголик к дешевому одеколону.
Когда сконфуженная, рассерженная на саму себя, Мария Степановна закончила терапию, и мы вновь до смены врачей на несколько мгновений остались одни, в напряженной тишине зрело общее решение. У людей, долгое время привыкших ничего не хотеть, появилось желание, как цунами, сносившее на своем пути любые преграды.
- Тех, кто хочет получить первый на сервере, жду у себя в комнате после отбоя, - успел сказать Артем до того, как в холл вошел Иллидан.