Гевин не стал сворачивать на широкую Сумеречную улицу. Он юркнул в узкий переулок под сводчатой аркой из темного камня. Приходилось спешить. Близился утренний ритуал во славу Древнего Бога.
Дорога вывела его к гранитному мосту, что нависал над пропастью и соединял между собой два квартала горной крепости. На площади Забвения, через которую пролегал его путь, уже разжигали костер. Гевин ускорил шаг.
Сегодня рожденный в пламени Ка"аз-Рат впервые приказал привести принца Андуина в Багровый Зал. Настала пора узнать, зачем Древнему Богу, помимо смертей и крови, понадобился золотоволосый наследник Штормграда.
Гевин с нетерпением ждал этого часа. С тех самых пор, когда только узнал, будучи королевским секретарем, о намерении архиепископа похитить принца. Бенедикт мертв, в очередной раз напомнил себе Гевин, пламя пожрало его смертное тело, а его жизнь и жизни сопровождавших их с принцем человек принесли в жертву Древнему Богу. Андуин едва не погиб тоже.
Кровь и смерти делают Н-Зота сильнее. Невозможно забыть об этом, находясь в Грим-Батоле. Но Древний не нуждался в смерти королевского наследника. Он нужен ему живой. Бенедикт никогда не рассказывал, что уготовано принцу в Грим-Батоле.
Обитые черным железом главные ворота Грим-Батола, настолько громадные, что сам Безликий Ка"аз-Рат даже не склонился, чтобы пройти сквозь них, совсем недавно эти ворота еще были отворены, и культисты свободно покидали крепость. В те времена они творили ритуалы по всему Азероту, привлекая новых последователей, обещая спасение в мире, где будут править иные силы.
Отныне ворота наглухо замурованы. Никто и ничто не покинет Грим-Батола. Никто и ничто не проникнет внутрь, чтобы помешать им. Спасение обещано только членам Культа, только они выживут, когда Оковы Н-Зота падут. Были ли они узниками или затворниками, Гевин не знал. Конец грядет, говорил Ка"аз-Рат. И когда ворота Грим-Батола с леденящим душу скрежетом захлопнулись, Гевин понял, вот оно, начало конца.
Мрачное величие Грим-Батола подавляло. Раньше для Гевина самым большим и неприступным городом-крепостью был Штормград. Сейчас он знал - ни одно сооружение Азерота не сравнится с творением дворфийских зодчих. Даже Стальгорн, город дворфов под горой, куда из Штормграда вела подземная железная дорога, в подметки не годился Грим-Батолу.
Вершины Сумеречного Нагорья подпирали небеса. Порой, окна верхних этажей крепости, прорубленные в горных пиках, буквально тонули в облаках. Нижние этажи уходили глубоко под землю, и никому не было известно насколько. В глубине подземных туннелей, где безраздельно царил тьма, куда, возможно, не проникала еще ни одна живая душа, терпеливо ждал своего часа третий Древний Бог. Н-Зот и Грим-Батол, как смерть и кровь, были едины.
Гевин влетел на площадь, зажатую тисками низких домов. Всюду горели факелы, улицы Грим-Батола не знали солнечного света.
Площадь Забвения уже заполонили последователи Культа. Враждующие расы Азерота единодушно объединились в ожидании конца света. Кого здесь только не было - орки, люди, гномы. А еще тролли, дворфы, эльфы крови и ночные эльфы, гоблины и даже огры. Однажды Гевин даже повстречал кентавра и фурболга.
Гевин не одолел и половины пути, когда костер на площади взвился до узких каменных балконов вторых этажей. Поворота на лестницу в дальнем краю площади, куда он так стремился, из-за толпившихся вокруг культистов было не разглядеть. Гевин оказался зажат между тауреном и орком.
Послышался знакомый хруст разминаемой кожи и первые глухие удары барабанов. Площадь замерла в предвкушении.
Неожиданно с противоположной стороны площади толпа расступилась, и Гевин увидел поворот на лестницы, куда ему требовалось попасть по приказу Ка"аз-Рата. Недолго думая, он устремился туда. Нужно лишь пересечь площадь по прямой. В какой-то миг он оказался в максимальной близости к пламени. Бум. Бум. Бум. Стучали барабаны и кровь в его висках.
Костер взорвался изнутри белыми искрами. Гевин отшатнулся. Врезался в первые ряды культистов. И увидел, что на него надвигается сама тьма.
Безликий. Его звали генерал Умбрис. Он управлял армиями Древнего Бога. Лишь недавно генерал Умбрис обрел свободу из подземной темницы, скрытой в недрах Грим-Батола. Умбрис не владел понятной ни единому существу Азерота речью. Вот и сейчас он взревел на своем демоническом наречии.
На глазах у Гевина брешь в людском столпотворении исчезла. Он оказался стиснут кольцом тел в первых рядах. У самого пламени.
От рыка Безликого огонь взвился к сводам крепости, обрел неестественный сумеречный цвет. Площадь Забвения будто озарил холодный зимний закат. И действие началось.
Гевин нервно сглотнул. Не каждый раз увидишь участие одного из генералов Н-Зота в утреннем ритуале. А это значит, его угораздило попасть на редкое, особо жестокое самоистязание огнем послушников Сумеречного Культа.
Засвистели занесенные для удара плети. Первые ряды обдало жаром. По спине скользнули струйки холодного пота.
Обнаженные по пояс культисты, то сокращая круг, то отбегая к зрителям, неспешно двигались вокруг костра. Зажатые в руках плети они воздевали к горным сводам или касались ими красных каменных плит под ногами, будто призывая Н-Зота в свидетели.
Истязания были нормой в служении Древнему Богу. Кровь и смерть. Культисты сеяли смерти по всему Азероту, проливая чужую кровь на полях брани, а собственную - в священных ритуалах. Но чем дальше, тем ожесточенней становилось их служение. То, к чему стремился Культ, неотвратимо надвигалось. Древний требовал еще больше крови, еще больше смертей. Конец близок, проповедовали фанатики задолго до Катаклизма. Теперь он столь близок, что Гевин мог ощутить его леденящее дыхание.
Пламя накаляло сырой воздух подземелья. Хлысты со свистом рассекали плоть. Снова и снова. Затем кожаные плети подожгли.
Всего три круга, повторял Гевин, три круга и он спасен. Умбрис зарычал, его щупальца взвились высоко над головами послушников. Ненадолго стихшие удары плетей раздались вновь. Начался первый круг огненного самоистязания.
От смрада горелой плоти колени Гевина подкосились. Дрожащими пальцами он впился в щербатые гранитные плиты перед собой. Уткнулся пылающим лбом в прохладные кладку. Огонь не тронул его однажды. Не тронет и теперь.
В голове сами собой всплыли слова бородатого священника Алого Ордена:
"Огонь не тронул тебя, Гевин. Благодари Святой Свет за это. Всю оставшуюся жизнь благодари Его, сколько тебе отпущено".
Гевин и теперь возблагодарил Свет, воззвал к Его защите от опаляющего пламени. Всю свою жизнь Гевин сторонился огня. Аметистового цвета или привычных, не магических оттенков - не имело значения. И с самого детства Гевин просил защиту от огня у Святого Света. Гевин не раз задавался вопросом, почему из всех жителей уничтоженного города Свет решил пощадить именно его, испуганного мальчишку двенадцати лет.
Гевин послушался совета бородатого последователя Света в красно-белых одеждах Алого Ордена. Как только его ожоги исцелились, он отправился проповедовать Светлое служение.
Вести о печальной судьбе Алого Ордена застали его в Западном Крае, и для преследования, и для оказания помощи братьям он оказался слишком далеко. Исправное служение и череда случайностей, в конце концов, через несколько лет привели молодого священнослужителя в Собор Света в Штормграде, где однажды к нему обратился сам архиепископ.
- Готов ли ты послужить королю во имя Света? Тебя ведь зовут Гевин, не так ли? - спросил Бенедикт тихим голосом. - Вариан нуждается в таком честном человеке подле себя. Королю нужен новый секретарь, ты слышал? Ты молод, силен, исполнителен. Я могу помочь, - пообещал Бенедикт и сдержал свое слово.
Поговаривали, что королевский секретарь лишился жизни в каком-то нелепом несчастном случае. В те дни Вариан казался Гевину самым сильным, самым могущественным человеком Азерота. Служить ему было пределом его мечтаний. Какое-то время за Гевином велась слежка, но спустя месяцы, уставшие от его однообразных передвижений от Собора до дома и обратно, агенты ШРУ оставили его в покое.
Так Гевин стал королевским секретарем.
Безликий генерал громоподобно возвестил о начале второго круга. Бой барабанов заглушал сдавленные стоны. Горящие плети не знали покоя.
Если бы однажды Вариан спросил секретаря о его прошлом, кем он был и как попал в Штормград, Гевин рассказал бы ему о зачумленном городе, об огне и ужасе. Ему было что рассказать. Но король не спросил. Зато задавал вопросы архиепископ Бенедикт.
Гевин не сразу заметил, что его встречи с архиепископом отнимают гораздо больше времени, чем им следовало. Вначале речь шла о нескольких часах. Гевин проваливался во тьму, будто в Искривленную Пустоту, и его разум гас под напором чужой воли. Однажды Гевин "потерял" целые сутки собственной жизни. И по-настоящему испугался.
Тогда Бенедикт во всем ему признался, но он вряд ли оказался застигнут врасплох.
Из-за страха навлечь на себя подозрения и в большей степени из-за бренности своего тела архиепископ не мог покидать город. Но по долгу истинного служения Бенедикт должен был часто посещать крепость Грим-Батол, воздвигнутую среди Сумеречного Нагорья, где правит Древний Бог Н-Зот. Заклинаниями Бенедикт подавлял разум Гевина и телепортировал его безвольное тело в Грим-Батол. Особенная магия древних помогала архиепископу на расстоянии управлять телом и речью Гевина, не покидая при этом Штормграда.
- Свет привел тебя ко мне, а я поведу тебя дальше, к новой жизни. К настоящим хозяевам Азерота. Возблагодари Свет за это, Гевин, - повторил архиепископ значимые для Гевина слова. - Надеюсь, ты понимаешь, что не можешь никому поведать об этом? И прежде всего, королю? - добавил Бенедикт.
Что-что, а эту истину ошарашенный Гевин понял сразу. Чтобы переварить остальное, потребовалось время. Немного погодя, он даже осмелился спросить, почему Бенедикту потребовались целых двадцать четыре часа его жизни? И часто ли такое будет повторяться?
Бенедикт ответил с холодной усмешкой не вязавшейся с его обликом ветхого старца:
- Не часто приходится убивать королей.
Вскоре Штормград наводнили члены Сумеречного Культа, а с ними из Стальгорна пришли вести о чудовищной смерти короля Бронзоборода. Руками Гевина Бенедикт расправился с королем дворфов.
Эта тайна еще прочнее связала его с архиепископом.
Дыши, дыши. Не забывай дышать, напоминал себе распластавшийся на полу Гевин. Скоро это кончится.
Снова взревел генерал Умбрис.
Начался третий круг.
Со временем он стал замечать, как слабеет тело архиепископа. Тогда же рядом с ним появилась маленькая девочка, следовавшая за ним повсюду. В один из вечеров Гевин увидел, кем была эта девочка. Ее щупальца вспыхнули, оплели дряхлое тело старика. Пламя несло краткое силу, чтобы дряхлый старик, каким был Бенедикт, смог прожить еще один день. Затем еще. Тогда Гевин еще не знал, каким может быть истинное пламя, несущее перерождение.
В облике человека Бенедикт так и не ступил под своды Грим-Батола. Его ссохшееся тело превратилось в пепел в Элвиннском лесу, неподалеку от Штормграда, где все и началось.
Ритуал огненного истязания подошел к концу. Гевин выдержал.
Когда он неловко поднялся с колен, генерал Умбрис, как и большая часть последователей Культа, уже покинули площадь Забвения. Отныне в утренние часы ему стоит держаться подальше от центральных площадей.
Не оглядываясь на догоравший костер, он устремился к каменной лестнице, что вела на верхние уровни Грим-Батола. Ка"аз-Рат будет недоволен его медлительностью. Он быстро преодолел несколько пролетов и добрался до отведенных принцу комнат. Лишь ключи в его руках напоминали о том, что обитатель этих запертых покоев всего лишь узник, а не почетный гость Безликого Ка"аз-Рата. Гевин отворил дверь.
Изо дня в день, когда Гевин произносил слова подобные этим, ему казалось, что ничего не изменилось.
- Доброе утро, ваше высочество, - сказал Гевин.
Ответом ему было молчание. Не в первой. С того момента, когда принц пришел в себя и узнал в нем секретаря собственного отца, он так и не заговорил с ним. Однако кое-что все же изменилось. Андуин не лежал в кровати.
Принц стоял к нему спиной у распахнутого настежь окна. Он едва ли не высунулся в него целиком. Гевин нахмурился. Чем скудный пейзаж Сумеречного Нагорья мог заинтересовать Андуина?
- Невероятно...
Гевин поперхнулся. И так и застыл на пороге, когда увидел, какое зрелище так увлекло Андуина.
Драконы. Жесткие крылья рассекали воздух, и горное эхо вторило им, умножая их количество, свирепость и опасность. Темные тени метались по земле, и все живое спешило убраться с их пути.
Андуин никогда не видел драконов. Гевину, конечно, доводилось видеть некоторых под сводами крепости. Вопреки тому, что квартал звался Драконьим, сами драконы здесь не встречались. Парящие ящеры держались обособленно на верхних уровнях крепости, прозванные Туманной Высью, и редко спускались на нижние, к смертным.
Гевин насчитал пять черных драконов, различить их было легко. Черные обладали гибким телом и самыми широкими в размахе крыльями, благодаря чему развивали высокую скорость и резко пикировали на опаленную выдыхаемым пламенем жертву.
У троих драконов в небе чешуя тоже была темной, Гевин не сразу узнал их. Их тела были более массивными, тяжелыми, чем у черных, а головы и крепкие шеи венчали три ряда шипов, у черных вдоль позвоночника шел всего один шипованный гребень. Похоже, это члены синей стаи, примкнувшие к новому Аспекту Магии, смекнул Гевин. Однажды он издали видел Аспекта Магии, его спину и шею будто покрывала сверкающая сапфировая крошка вместо чешуи.
Оставался последний дракон.
- Это что, хроматический дракон? - неуверенно спросил принц.
Гевин удивленно поглядел на Андуина. А принц в заключении время зря не теряет. Затем вновь поглядел на последнего из драконов. Чешуя дракона переливалась от янтарного до смолянисто-черного, с вкраплениями синих и кроваво-красных меток на крыльях и груди. Он действительно был хроматическим.
- Да, - выдохнул Гевин.
Хроматические драконы были личной гвардией Аспекта Земли, никому не было известно их точное количество. Это были уникальные драконы. Они обладали особенным даром - магией всех пяти стай Аспектов. Присутствие хроматического дракона говорило о том, что драконы покинули запертую крепость по прямому приказу Разрушителя.
Ничего удивительно. Никто иной не посмел бы нарушить приказа не покидать Грим-Батол. Произошло, похоже, что-то из ряда вон выходящее.
Девять драконов взмывали в небеса и пикировали вниз, будто пробуя собственные силы и играя с ветром. Сколько драконов оставалось томиться в глубинах крепости, Гевин не знал. Грим-Батол таил многих монстров и чудовищ в своих застенках.
Пол заходил ходуном. Андуин вцепился в оконную раму.
- Это... Смертокрыл?
Мальчик не мог поверить собственным глазам. Гевин тоже.
Аспект Земли превышал размером любого из драконов. Пластины адамантита, впаянные в его огненное тело, искрились на солнце, словно его чешуя была из металла.
Во время нападения Смертокрыла на Штормград, Гевин, как и Андуин, пережидал эти полные ужаса часы в подземных убежищах под королевским дворцом. Сейчас они оба впервые воочию увидели предводителя черных драконов. И даже на миг обменялись восторженными взглядами.
Смертокрыл облетел драконов по широкой дуге и вернулся в Грим-Батол. Похоже, это было своего рода напутствием для драконов. Гора вздрогнула во второй раз, когда драконы огласили окрестность рычанием, а затем устремились к горизонту. Ветер еще доносил шелест крыльев какое-то время спустя.
И в установившейся тишине после того, как драконы улетели, со злорадством, которое не было присуще этому обычно тихому голосу, Андуин сказал:
- Кому-то несдобровать.
Это звучало настолько многозначительно, обладало столькими смыслами, что и не угнаться было. А Гевин никогда не отличался скоростью ума.
Разумеется, кому-то несдобровать - тот, за чьей головой Смертокрыл в решающий для Культа момент готов отправить почти дюжину бойцов, вряд ли будет счастлив такому визиту.
Но это также могло означать, что рано или поздно несдобровать именно Гевину. Лишь один человек, знакомый Гевину, умел говорить так мало и так многозначительно, охватывать одной фразой несколько слоев смысла, оставляя подчиненных теряться в догадках, что же он имел на самом деле в виду. Андуин унаследовал это от Вариана.
Гевин смел надеяться, что жизнь никогда более не сведет его с королем Ринном. Живым ему после такой встречи не уйти. Только благодаря землетрясению он успел использовать телепортационный камень на ступенях Собора и избежать удара королевским мечом. В тот единственный раз Бенедикт уже был далеко от Штормграда и не мог прибегнуть к помощи магии. Гевин в здравом уме и памяти солгал Вариану о том, что его сына похитили орки. Служители Культа спровоцировали бунт в Штормграде, подожгли и разграбили несколько домов в дворянском квартале. Тогда, на белых ступенях Собора, Гевин впервые заметил на лице Вариана растерянность. И страх, очень сильный страх за сына. Даже у сильных мира сего есть слабости.
Уже в Грим-Батоле Гевин узнал о казни Шоу и о том, что Вариан, конечно же, поверил ему на слово и повел войска против орков в Оргриммар. Однако неожиданное использование волшебной телепортации в военном деле несказанно удивило всех в Грим-Батоле. Это позволило королю перекинуть войска в кратчайшие сроки из-под Штормграда в Степи на другой континент. Ложь о похищении принца орками могла рухнуть в любой момент. Отцовскую любовь Вариана явно недооценили.
Альянс все еще держал Столицу Орды в осаде, а Вождь орков Гаррош по-прежнему не давал решающей битвы. Пока все складывалось в пользу Культа. К тому же неожиданно серьезные раны Андуина прибавили хлопот Сумеречным лекарям.
Лекари набивались в комнату принца, заряжая воздух магией так, что он искрился и мог вспыхнуть от одного лишнего заклинания. Магия позволила сделать так, чтобы покрывало висело в воздухе, не касаясь сгоревшей кожи мальчика. Гевин считал, что жрецам стоило лучше лечить принца, чем пользоваться дешевыми трюками с летающим одеялом. Насколько Гевин мог судить, магия лекарей едва-едва исцеляла ожоги Андуина. Скорее, его поврежденную кожу исцеляло само время. Возможно, магия лишь унимала боль. Тело Гевина сплошь покрывали шрамы от ожогов, он знал, что испытывал Андуин.
Когда принц пришел в себя, Ка'аз-Рат выгнал лекарей и Гевина. Долго тянулось время в ожидании за закрытыми дверьми. Безликий покинул покои Андуина и более не возвращался. Как и лекари. С тех пор ни один волшебник не приближался к постели принца. Сегодня, впервые с того дня, он будто вновь вспомнил о принце. Дал ему второй шанс, но для чего?
Отсутствие лекарей на выздоровление Андуина никак не повлияло. Правда, вместе с волшебниками исчезли и обезболивающие заклинания. Дни и ночи, полные боли, изменили Андуина. Он повзрослел. Для принца, выросшего не зная тревог, для которого самой большой бедой был запрет на верховую езду, а Гевин помнил, как Андуин любил лошадей, он проявил на редкость стойкую выдержку.
Понемногу Андуин стал ходить, разрабатывая пострадавшую ногу. Гевин принес ему специальную трость, хотя Андуин, разумеется, не просил его об этом. Раньше Гевин не видел, чтобы принц ею пользовался, но теперь заметил ее у стены ниже окна. Но не счел нужным что-либо говорить. Гевин прикинул в уме, как долго Безликий ожидает исполнение своего приказа. Прибавил к этому время, необходимое для того, чтобы мальчик-калека добрался до Багрового Зала. Рожденный в пламени, похоже, должен запастись терпением.
- Безликий Ка"аз-Рат хочет вас видеть, ваше высочество.
Восторженный мальчишка, каким был Андуин еще мгновение назад, замкнулся в себе. Глядя, в окно он успел позабыть о своем положении. Наверное, он многое отдал бы, чтоб вместе с драконами устремиться прочь от Грим-Батола.
Не оборачиваясь, принц ответил:
- Я уже говорил ему. Вы ошиблись. Я не тот, кто вам нужен.
Гевину часто не хватало слов, чтобы выразить мысли вслух неискаженными, такими, какими они звучали в его разуме. Одному Древнему Богу известно как Бенедикту удалось втянуть Альянс в новую войну с Ордой. Множество жизней были загублены ради того, чтобы однажды Андуин очутился в Грим-Батоле. Он не нашел нужных фраз, чтобы объяснить это принцу, да и поймет ли он? У Бенедикта это выйдет всяко лучше. У Безликого Ка"аз-Рата, вновь напомнил он себе, отныне его имя звучит как Рожденный в пламени на языке, ведомом таким, как генерал Умбрис.
Гевин только покачал головой, отвергая предположение Андуина о возможной ошибке, и повторил приказ Ка"аз-Рата.
Принц не сдвинулся с места, спросил:
- Как давно ты служишь Бенедикту?
- Я служу Свету, - ответил Гевин.
Андуин обернулся и впервые с того дня, когда он очутился в этих комнатах, посмотрел на Гевина, будто никогда раньше его не видел. Гевин заметил глубокие темные тени под его бледно-синими глазами.
- Надеюсь, каждую минуту ты вымаливаешь у Света прощение за все то, что совершил, - сказал принц Штормграда. И добавил: - Что же ты? Я готов. Веди.