Аннотация: Печальная история одной встречи - и того, что из этой встречи последовало.
Герои: нав / шаса
Фэндом: В. Панов "Тайный Город"
Рейтинг: NC-17
Disclaimer: все права и герои принадлежат уважаемому В. Панову, мы только взяли их поиграться.
Предыстория: все началось с Мармел Хамзи, пожелавшей прочитать сказку о любви шасы к наву. В ходе написания лирическая история начала развиваться в каком-то непредсказуемом направлении, и получилось - вот...
Мармел Хамзи с любовью посвящается.
Признаю с сожалением сразу:
Нет на свете печальней рассказа,
Чем история страсти
Без ответа и счастья
К гордым навам несчастнейшей шасы.
(Lindwurm).
О навах, как считается, известно все - и одновременно ничего. Краса и гордость Тайного Города, всеобщее шило в заднице, первые там, лидирующие здесь, мастера клинка и интриги, обладатели безотказного и непревзойденного "последнего довода королей", в общем - само совершенство, лишенное видимых изъянов. Предмет зависти, ненависти и чьих-то потаенных воздыханий.
...Она традиционно забегала сюда по дороге с работы. Не перекусить - ибо нормально поесть в "Трех педалях" с их вечным ором, криками, ставками и круглосуточным ревом телеэкранов было невозможно. Просто посидеть у стойки, перекинуться парой слов со знакомыми, рассеянно прихлебывая из бокала очередной малоалкогольный и низкокалорийный коктейль. Потом она бежала дальше - домой, на фитнесс, на танцы, в кино, на свидание. Мало ли куда может спешить после завершения трудового дня молоденькая шаса из семьи Хамзи, незамужняя, свободная, как птица в полете, да еще и симпатичная?..
Иногда, подбегая к вечно хлопающим дверям бара и переливающейся радужными огоньками вывеске, она на мгновение сбивалась с шага. Это случалось, когда на парковке, грузно завалившись набок, красовалась темно-алая "судзучка", напоминавшая очертаниями фантастическое насекомое. Быстрые и тяжелые мотоциклы пользовались большой любовью семьи Масан, и эта тоже была помечена серебряной фигуркой белки. Талисман - белка с орешком в лапах - легкомысленно болтался под одним из укрепленных на руле зеркал заднего вида, оповещая всех знающих о том, что перед ними законная собственность одного из подданных Темного Двора.
Владелец мотоцикла не входил в семью Масан и мог спокойно разгуливать при свете дня. Но молоденькая шаса почему-то невольно вздрагивала, увидев перед "Тремя педалями" стоящую на приколе "судзучку". Торопливо забегала внутрь, плюхалась на свой излюбленный табурет, получала традиционную чашку кофе - бармен даже не спрашивал, что она будет заказывать - и начинала исподволь шарить глазами по залу. Где он, с кем и ради чего пришел на этот раз, надолго ли останется?..
По молодости лет шаса знала о Темном Дворе немногое - стандартный набор слухов, коим позволено выпорхнуть за пределы Цитадели. Однако даже столь скудные данные подсказывали ей: посетитель "Трех педалей" не является, если так можно выразиться, "обыкновенным навом".
Навы, как известно, не гоняют на ревущих дурным голосом мотоциклах. Не притаскиваются с пугающей регулярностью в "Три педали", причем всякий раз в новой компании, одна странней другой. Как-то раз шаса застала его в обществе визжащих и хихикающих человских девиц, в другой раз он явился в сопровождении двух молодых рыцарей (которые очень быстро упились до состояния полнейшего нестояния), один раз - с Богой. Навы засели за дальний столик, разложили ноут и долго о чем-то спорили, тыча в экран лазерной указкой.
Получалось, что странный нав является сюда с определенной и ясной целью - шумно провести вечер. Это весьма озадачивало шасу из приличного семейства Хамзи, ибо никак не увязывалось распространенным мнением о навах Темного Двора - сдержанных, немногословных и тщательно культивирующих свою надменную загадочность. Навы не травят анекдоты, не орут до хрипоты вместе с Красными Шапками, когда на экране грохочет финал "Формулы-1", и вообще ведут себя намного приличнее!
Девушка с неизменной чашечкой кофе тихо фыркала себе под нос, возмущаясь столь вопиющим надругательством над легендой. И огорчалась еще больше, понимая, что вряд ли ей доведется присесть за один столик с ходячим позором Дома Навь.
- Этот? - понимающе кивнул бармен, когда в один из вечеров она с деланной небрежностью поинтересовалась - не знает ли он что-нибудь о завсегдатае бара. - Это Рейга. Тот еще сумасброд по молодости лет. Поговаривают, Бога дрессирует это себе в ближайшие подручные...
- Понятно, - кивнула озадаченная шаса.
Кажется, именно в тот вечер нав по имени Рейга впервые поздоровался с ней. Подошел к стойке за очередным бокалом, краем глаза заметил ее и коротко, но вежливо наклонил голову. И улизнул, не дожидаясь ответа.
С той поры и тянулась диковинная игра без правил. Она приходила в "Три педали", пила кофе и ждала, затаив дыхание. За вечер он хотя бы единожды проходил мимо, и тогда они обменивались приветственными кивками или ничего не значащими вежливыми фразами. Иногда нав задерживался подольше - рассказать ей что-нибудь забавное или перемолвиться по поводу очередного закончившегося состязания. Шаса уже знала, что он любит играть, делая большие и рискованные ставки, и частенько проигрывает. Она подметила и выучила его мелкие привычки - выбивать ногтями быстрый ритм по краю бокала или дергать себя за кончик связанных в длинный хвост темных волос.
А еще он не носил черных официальных костюмов с ослепительно белыми рубашкам, предпочитая свитера темных оттенков синего и зеленого и кожаные жилетки.
Слякотная и муторная зима уступила место весне.
На следующий день после человского восьмимартовского разгульного апофегея (шаса считала этот праздник довольно-таки глупым, но от подарков коллег по работе не отказалась) бармен достал из под стойки и толкнул к ней маленькую бархатную коробочку.
В коробочке лежала серебряная безделушка - диск ажурного плетения с крохотным аметистом посередине. Не из самых дорогих, как с лету определила умненькая дочь семьи Хамзи, но и не штампованная дешевка. Напрочь лишенная наложенных чар. Корректный, элегантный подарок полузнакомой даме, с который всякий вечер сталкиваешься в своем любимом баре. Интересно, нав выбрал эту вещицу специально для нее? Вряд ли. Наверняка купил оптом со скидкой десяток для всех своих подружек и снабдил каждый подарок открыткой "Моей единственной".
На миг она испытала жгучее желание швырнуть брошку обратно в коробку, коробку закрыть и отдать бармену с просьбой вернуть дарителю. Но поразмыслила - и передумала. Не полная ж она дурочка, разбрасываться навскими подарками. Она даже сочинила благодарственную речь - краткую и исполненную завуалированной иронии.
Однако в тот вечер Рейга так и не появился. И на следующий тоже. Лишь спустя длинную, унылую неделю парковку огласил знакомый раскатистый треск и визг тормозов. Глянув в окно, шаса увидела фыркающую дымом "судзучку" и знакомую угловатую фигуру в кожаной куртке со множеством косых молний - что и впрямь делало нава издалека похожим на масана.
"Подойти? Не подходить?"
Сегодня он приехал один. Вяло махнул рукой обрадовавшимся знакомым, ушел в самый дальний и малолюдный угол, и засел там.
Мармел героически собиралась с духом, напоминая себе, что даже в истории семьи Шась отыщутся героические личности. Две-три уж точно. Что нет ничего страшного в том, чтобы подойти, быстренько поблагодарить за подарок и смыться.
Она решительно сползла с высокого табурета, поддернула платье, взмахом руки поправила челку и ловко пролавировала между столиков. Никто не обратил на нее внимания - на экранах как раз шел полуфинал Кубка мира по футболу, и напряжение в "Трех педалях" близилось к критической отметке.
- Добрый вечер, - он углядел мнущуюся рядом девицу и поздоровался ровно на один удар сердца раньше, чем шаса открыла рот и робко вытолкнула из себя банальное "Привет..." - Ты та шаса, что вечно скучает в одиночестве у стойки, верно? Можно пригласить тебя разделить мое общество? Садись, - он приподнялся, подвигая ей стул. - Тебе что-нибудь заказать?
- Да, то есть нет, то есть... - шаса только что выяснила удивительный факт, о котором не упоминала ни одна летопись: вблизи темные глаза навов выглядят совершенно лишенными зрачка. И в них не отражается свет многочисленных ламп. - Мне...
- Как тебя зовут? - поинтересовался нав. - Ты из семьи Хамзи, работаешь в центре Биджара, секретаршей у человских наемников - вот и все, что мне удалось про тебя выяснить. Хамзи - а дальше?
- Мармел, - пискнула шаса.
- Рейга, - почти церемонно представился нав.
Должно быть, Спящий, выдумывая представителей Дома Навь, руководствовался одним-единственным шаблоном. Да, навы различны - и вместе с тем неуловимо похожи друг на друга. Светлой кожей, острыми чертами лиц, узкими губами и холодно поблескивающими антрацитовыми глазами.
Шаса ощущала себя, как персонаж человской поговорки, проглотивший аршин - причем очень твердый и холодный аршин, пронзивший ее позвоночник. Она сидела за одним столом с навом, тот развлекал ее светской беседой, и фоном сюрреалистическому полотну служили разочарованные завывания болельщиков на заднем плане.
Впрочем, "аршин" - чересчур мягко сказано. Шасе было одновременно и страшно, и обидно. Обидно за насмешливый взгляд нава, его самодовольную ухмылку. Смотрит так, будто она одна из тех человских девиц, которые пьют коктейли за его счет - готовы за те коктейли ему отдаться все вместе и каждая по отдельности. С другой стороны, ну как такому откажешь?.. Навская внешность далеко не эталон мужской красоты в Тайном Городе. Статные широкоплечие рыцари, пожалуй, могут дать темным пару очков форы. Но такую сумасшедшую сексуальную энергетику излучают только повелители Темного Двора...
Мармел опомнилась. До нее дошло, что она чересчур замечталась, а нав, заметив это, плюнул на все приличия и откровенно ее разглядывал. Девушка покраснела.
- Я хотела поблагодарить тебя за подарок. Очень мило, но все же странно. Мы едва знакомы, а брошь - далеко не безделушка.
Рейга театрально возвел свои чернющие глаза к потолку.
- На женщин не угодишь! Когда проходишь мимо, общество свое боишься навязать, они заказывают себе лишний "Би-52", а потом в слезах садятся в такси.
Шаса фыркнула - отродясь в столь расстроенных чувствах она этот бар не покидала.
- Я в общем, - уточнил нав и продолжил с еще более невозмутимым видом: - А вот хочешь приятное сделать - требуют объяснений, что, зачем да почему. Понимаю, у вас генетика....
- Что "генетика"? - Мармел поперхнулась "махито".
- Слушай, причинно-следственные связи важны, когда ты день своего руководителя расписываешь, а сейчас...
Тут девушка посмотрела на него с такой злостью, что Рейге показалось, что перед ним не миролюбивая шаса, но как минимум черная моряна, собирающаяся вот-вот набросить боевую шкуру.
- Да если бы мой досточтимый дядя, Биджар Хамзи, услышал, что его любимую племянницу обозвали секретаршей... Как тебе вообще в голову могло такое прийти?!
Но вместо того, чтобы опять закатить глаза и отыграть стандартную сценку "мудрый и рассудительный нав выслушивает глупости от своего вассала", Рейга необычайно развеселился.
- Да ладно! Твой дядя - директор Торговой Гильдии?
- Один из, - сменила шаса гнев на милость, наслаждаясь произведенным эффектом.
Будь Мармел постарше и поопытней, она бы очень сильно насторожилась от такого потока восторга со стороны нава. Но племянница "олигарха" Тайного Города была еще совсем молоденькой и потому перестала смущаться, а наоборот, смотрела теперь на Рейгу без тени опасения.
- Слушай, Мармел, что ты при таких-то покровителях делаешь в "Педалях"? - И, в подтверждение своих слов, нав кинул многозначительный взгляд в сторону буйствующих в другом конце зала Красных Шапок.
Шаса опять покраснела. Поначалу, ясно дело, девушка забредала сюда из чистого любопытства и ради возможности разгуляться на всю катушку. В "Ящеррице" попробовала бы она покидать томные взгляды на симпатичных навов - вмиг бы по голове от влиятельной родни получила. Да и при начальнике - Кортес был частым гостем клуба Птиция - неудобно. А здесь вроде как все можно... А потом появился этот ненормальный Рейга на своем мотоцикле. Хотя, наверняка, выделывается просто. Навы ездят на красивых авто представительского класса, а это что? Да, недешевая игрушка, но ведь не по статусу...
- Ну, о чем замечталась на сей раз?
Мармел вновь залилась краской.
- Знаешь, Рейга, мне, пожалуй, пора... Рада была пообщаться...
Тут нав от души расхохотался. Потому как от перевозбуждения (нервы, в смысле) девушка, вставая, опрокинула сумочку, из сумочки выпала косметичка, из косметички - косметика...
- Ну, прости меня, не сердись, - с неожиданной теплотой в голосе сказал Рейга, помогая Мармел складывать в сумку бесчисленные помады, тени и прочую женскую дребедень.
- Все в порядке, - пролепетала шаса, стараясь не смотреть на мужчину.
Рейга накрыл руку девушки своей ладонью - Мармел вздрогнула.
- Когда мы увидимся?
- Завтра... Завтра я зайду сюда после работы. Пока!
- Ну пока... - протянул Рейга, когда девушка поспешно вышла, почти выбежала из бара. Вытянул из внутреннего кармана телефон, набрал номер, негромко окликнул абонента: - Кажется, контакт есть. ...Приехать? Хорошо, минут через сорок буду. Да-да, я помню свою норму - не более трех сбитых старушек и не более пяти раздавленных собак... Все, выезжаю. Встретимся в зале? Хорошо.
* * *
- ...Стоп! Никуда не годится! О чем ты вообще думаешь?..
Сверкающая стальная паутина, безупречная и выверенная до последнего мельчайшего движения, порвалась под аккомпанемент взвизга и крохотных искр, брызнувших с лезвий, плашмя проехавшихся друг по другу.
Противники с коротким полупоклоном разошлись на два положенных шага. Рейга скосил глаза, изучая возникшую на предплечье отметину - длинную, глубокую, начавшую медленно заплывать густой черной кровью. Где-то через двадцать ударов сердца она затянется. Боли не было, но пришла обиженная злость - два полноценных касания за десять минут боевого танца! Бога кругом прав - позор, никуда не годится, выбросить в мусорную корзину и забыть.
Невесть кто прозвал этот маленький зал для тренировочных боев, один из многих залов Цитадели, "Местом, где очищаются мысли". Должно быть, из-за того, что сообразительная дизайнерская голова (шасская, вне всякого сомнения) додумалась оформить его в стиле Школы Китано. С тростниковыми татами на полу, тяжелыми резными балками, на которых покачивались длинные расписные фонари из промасленной бумаги, и огромным парчовым свитком, где красовался единственный алый иероглиф - вычурный и загадочный.
- Отвечать будем? - поинтересовался Бога. Катана - не черной навской стали, обычная, сработанная исключительно для упражнений, а не для боя - описала положенный свистящий полукруг и замерла, ткнувшись чуть вибрирующим острием в тростниковые маты. - Так о чем ты мечтал, недоразумение? Или о ком?
- Ни о ком, ни о чем, - Рейга упорно старался смотреть в пол. - Я виноват. Забыл правила. Отвлекся. Больше не повторится. Можем продолжать?
Согласно давнему обычаю, тренировочные танцы гарок проводились без привычных легких кожаных доспехов, что называется, топлесс. Что наглядно опровергало расхожую сплетню о том, что навы не потеют, не устают, не испытывают физических трудностей и вообще являют собой идеальные боевые машины. Рейга взмок, влажная черная прядь косо прилипла ко лбу, мелкие капли выступили на светлой коже, щекотно стекая вниз по бокам и быстро поднимающейся груди. Боге частенько приходило в голову, что новый ученик после активной тренировки и после любви выглядит одинаково: слегка отсутствующий взгляд, тяжелое дыхание и сладковатый, вяжущий запах. Все-таки поздно с ним начали заниматься подготовкой всерьез, катастрофически поздно. Полчаса отработает на полную катушку, выложится и задыхается.
- Хватит с тебя на сегодня, - Бога сделал шаг, длинный, стелящийся. Легонько ткнул воспитанника навершием рукояти катаны под подбородок, заставляя поднять склоненную голову. Черные глаза встретились с черными.
- Ну?..
- Мне это не нравится, - сделав над собой нешуточное усилие, проговорил Рейга. -Понимаю, мое мнение покамест мало что значит, но я...
- Ты сказал - "да", - жестко напомнил старший нав.
- Сказал и не намерен отказываться от своих слов. Просто тогда я не знал всех обстоятельств... не знал то, что знаю сейчас! - несколько заполошно попытался объясниться младший.
- Не вижу особой разницы между "тогда" и "сейчас", - фыркнул Бога. - Тебе сделали предложение. Перед тремя свидетелями, будучи в здравом уме и трезвой памяти, ты принял запрошенную цену, - он протянул руку, небрежно коснувшись указательным пальцем крохотного украшения в мочке правого уха Рейги. Почти незаметная скромная капелька черного металла с золотой искоркой. - Хочешь, чтобы она осталась с тобой?
Рейга молча дернул плечом. К чему задавать вопрос, когда ответ и без того известен заранее? Чуть повел головой в сторону - холодная стальная бляшка жестко упиралась прямо в горло, мешая дышать, но таково уж право Наставника. Бога при желании может съесть его без масла или гонять на тренировках сутки напролет, а ученик обязан только нижайше благодарить да кланяться пониже.
Непроницаемые антрацитовые очи старшего гарки чуть сузились. Ноздри затрепетали, втягивая терпкий аромат, чем-то похожий на персиковую ауру охотящейся моряны. Рукоять вдавилась в кожу сильнее, вынуждая Рейгу отступить сперва на длину ступни, затем на крошечный шажок - причудливый танец, где партнеры, повинуясь беззвучному ритму, синхронно переставляют ноги.
Он пятился, пока не уткнулся лопатками в скользкий лак толстой квадратной колонны. По красному дереву бесконечной вереницей бежали золотые ящерицы. Вспотевшая ладонь стиснула шершавую рукоять учебной катаны - как ту пресловутую соломинку из поговорки, бытующей среди любых народов Земли. Что это, ловушка или испытание? Или просто внезапно накатившая прихоть?
- Ты ведь не наделаешь глупостей? - голос Боги звучал очень спокойно, почти равнодушно. Перекрывавшая доступ воздуху катана чуть отдвинулась, позволив торопливо вдохнуть. Перед глазами запрыгала россыпь мелких алых пятен, пальцы коснулись щеки, погладили - бесстрастно, точно проверяя качество выделки кожи. Рейга хотел зажмуриться, рвануться в сторону, попытаться сбежать - но вместо этого заставил себя медленно выдохнуть и успокоиться. Все в порядке. Он не невинное дитя, подобное случается между ними не в первый раз, и нечего впадать в панику, обливаться холодным потом и облизывать пересохшие губы. Таковы здешние игры. Он принадлежит Дому - душой и телом.
- Положи меч. Повернись. Руки на колонну.
"...Он всегда кричит, - отстранено думает Бога. - Изо всех сил старается удержаться, и все равно вскрикивает - единственный раз, коротко и отчаянно, не догадываясь, что этот вскрик - царапина на моем сердце. Или догадываясь? Что за мысли бродят в этой голове, хотел бы я знать..."
Пальцы скребут прозрачный лак на алой киновари, впиваются, безнадежно стараясь продавить твердое дерево. Голова, запрокинутая назад до хруста в позвонках, хвост черных волос, обмотанных вокруг сжатого кулака. Кусающие прикосновения губ, больше похожие на наказание, чем на ласку. Вздрагивающее тело, тесно прижатое к толстой подпорке, резкий прогиб поясницы, усиливающийся с каждым мгновением острый запах...
...Когда Рейга выходит из "Зала, где очищаются мысли", у него подозрительно прямая осанка и очень размеренная походка. Мокрые после душа волосы гладко зачесаны назад и поблескивают влагой. Выражение лица замкнутое и сосредоточенное, какое и приличествует гарке-ученику после качественной тренировки. Он вежливо приветствует знакомых, спускается вниз, выводит из подземного гаража свое чудовище о двух колесах и уезжает. Бесцельно гонять по городу.
* * *
Дни летят. Дни безумной и бездумной круговерти. Неделя прошла или месяц? Шаса не помнит, не знает, не желает знать. Она невпопад смеется, рысью носится на офису, путается в таблицах квартальных отчетов, лепит на своем рабочем месте розовые глянцевые сердечки и распевает, как глупенькая человская девушка. Шаса Мармел живет в состоянии непреходящей эйфории, веря и не веря случившемуся. Может, это все происходит не с ней? Может, это просто подслушанная в "Трех педалях" чужая история - произошедшая в незапамятные, полулегендарные времена?
Но, похоже, творящийся наяву бред - правда. И она весело игнорирует неодобрительные взгляды начальства, всякий раз удирая из офиса на полчасика раньше.
Она живет в своем замкнутом мирке, куда нет доступа посторонним. Мирке, оживающем только с наступлением вечера.
Они по-прежнему встречаются в шумном баре-тотализаторе. Именно там, за облюбованным столиком в дальнем углу, он целует ее. Целует без долгих прелюдий, небрежно, будто имеет законное право на такой поступок. Молоденькая шаса понимает, что банальные выражения навроде "дух перехватило" и "сердце остановилось" совершенно истинны. В ушах стынет ватная тишина, сплетничающие за соседним столиком феи беззвучно разевают напомаженные ротики, и на губах тает мягкая, прохладная нежность. Должно быть, у нее сейчас на редкость обалдело-дурацкий вид - можно подумать, это первый поцелуй в ее жизни! - и Рейга тихонько смеется, щелкая пальцами у нее перед глазами:
- Очнись, прелесть моя.
- Не смешно, - огрызается она, обреченно понимая: все, пропала. Все-таки челы правы, говоря - нет ничего более страшного, когда сбываются твои потаенные желания. Она превратилась в спелое яблоко на тонкой ветке, и он походя сорвал приглянувшийся плод. Идет и подбрасывает его в руке, лениво размышляя - надкусить, оставить на потом или выбросить?
...сумасшедший полет сквозь ночь, ветер, упруго бьющий в лицо, ослепительно-разноцветное мелькание огней, алое-зеленое-белое-неон. Существование от одного телефонного звонка до другого. Головокружительное падение, падение, падение...
Он жил на юге Города, в районе недавно выстроенных современных домов. Две небольшие комнаты с окнами на зеленеющий весенний лесопарк. В одной стоит низкая тахта, потолок затянут серебристой тканью, сквозь которую матово просвечивают оранжевые огоньки. Еще в комнате есть здоровенный аквариум - темно-зеленые камни, стайки пестрых рыбок, размеренное шипение аэратора, тихое бульканье воды - стереосистема и выстроенные зигзагами книжные полки. В другой - аскетическая пустота, тростниковые циновки на полу и лакированная стойка с тремя мечами.
Она знала, зачем сюда ехала. Знала, что рано или поздно это произойдет, желая того и боясь одновременно. Может, оно и к лучшему, что Рейга все решил за нее - остановил "судзучку" у обочины, спросил, не оборачиваясь: "Зайдешь?". Мотор мотоцикла работал на холостых оборотах, отработанный газ взметывал прошлогоднюю листву, и, скажи она "Нет, не сегодня", он бы просто врубил скорость и покатил в центр, к ее дому.
- Зайду! - очень уверенно, как ей казалось, ответила шаса. - Отчего ж не зайти, раз приглашают?
Взлет и падение. Неведомое прежде ощущение того, что ты - игрушка в чужих руках. Хрупкая, красивая игрушка, с которой изо всех стараются обращаться заботливо - но которая догадывается своими маленькими игрушечными мозгами о том, каких усилий это стоит.
Он хотел от нее чего-то большего, но довольствовался малым. Терпеливо лепил из нее нечто новое, творил, как скульптор, отсекающий лишние куски от глыбы мрамора, освобождая заточенное внутри чудо. Он вел ее за собой, как слепую, аккуратно придерживая за руку и указывая узкую тропку над бездной - пока она не прозрела и не зажмурилась от ослепительного сияния.
Черного. Непроглядно-черного сияния непроницаемых навских глаз, смотревших на нее. С такого невероятно близкого расстояния, когда всей кожей ощущается тепло чужого дыхания...
Мармел Хамзи, что проснулась утром в незнакомой комнате, разительно отличалась от отчаянно храбрившейся девушки, которая несколько часов назад перешагнула порог. Теперь она знала то, чего не знал никто. Теперь у них был общий секрет. Натянувшаяся тонкая цепочка лунного серебра, дрожащая под собственной тяжестью.
В полусне ей мечталось о том, как она откроет глаза и увидит небывалое - спящего нава. Однако половина постели рядом с ней пустовала, и, судя по холодным простыням, уже давно. Усевшись, Мармел поискала собственные шмотки - они живописно валялись на полу. Традиционного халатика не обнаружилось, прикроватная тумбочка выдала растянутую футболку на три размера больше ее скромных пропорций, с непонятными психоделическими разводами.
Шаса помяла ткань в руках. Поднесла к лицу, зарылась в складки и понюхала. Запоминающийся, пряный запах, похожий на редкий парфюм, на самом деле - его собственный аромат. Натянула футболку и побрела искать свое диковинное сокровище.
Собственно, далеко и долго искать не пришлось. Рейга пребывал в комнате по соседству. Беззвучно и замедленно кружась в причудливых фигурах то ли танца, то ли какой-то специфической навьей разминки. Мармел огляделась в поисках какого-нито сиденья. Ничего не нашла и приткнулась около стены, стараясь быть как можно незаметнее, наблюдая, впитывая, пожирая глазами. Запоминая каждую черту, всякое движение, изгиб, наклон.
Он заметил ее, только когда закончил весь комплекс упражнений. Или сделал вид, что заметил. Улыбнулся и, как ни в чем не бывало спросил:
- Завтракать будешь? Имей в виду, готовлю я намного хуже, чем занимаюсь любовью.
- Раскрыта еще одна великая тайна Дома Навь, - преувеличенно вздохнула шаса. - Навы не умеют готовить. А как же прославленный шуркь?
- Его рецепт был изобретен в походно-полевых условиях от безнадежности и бескормицы - все, что оказалось под рукой, измельчили, ссыпали в котел, вскипятили и залили соусом поострее. Оказалось - съедобно!..
Рейга хмыкнул каким-то своим мыслям и невозмутимо спросил, словно подводя итог долгого спора:
- Переедешь ко мне?
- А? - Мармел хлопнула ресницами и подумала, что слухи о навской непредсказуемости очень даже правдивы. Хотя... вот так, честно и без экивоков, предложить девице поселиться у себя - это не всякий сможет. Спящий, что скажет дядя, когда до него дойдут слухи? А они непременно дойдут, Тайный Город - город маленький... Что скажет ее непосредственный начальник, Кортес? Что вообще может выйти из подобного безобразия?
На душе у девушки из приличной семьи было тревожно и сладко.
"Я подумаю", - так она собиралась ответить, чтобы помучить нава неопределенностью решения. Да только никакого разговора не получилось, а спустя час возившаяся в маленькой кухне шаса расслабленно мечтала о том, как она поселится здесь, что изменит и какой будет дальше ее жизнь, вдруг сделавшая столь неожиданный поворот.
Из спальни гремела музыка. Рейга сидел на подоконнике, обхватив колено, смотрел на нее и мурлыкал в такт песне.
* * *
Конец весны выдался на удивление жарким. Куст черемухи во дворе брызнул белой кипенью крошечных цветов, и, когда поздними вечерами они возвращались домой, они всегда целовались там - под серебряной, раскачивающейся на ветру легкой занавесью. Лепестки кружили и падали на асфальт, на темные волосы Рейги, на плечи Мармел.
Нахальный и довольно-таки вызывающий поступок шасы не повлек за собой карательных мер или всеобщего осмеяния. Все произошло на удивление просто и буднично. В один прекрасный день она покидала в сумки необходимое барахло, уже привычно взобралась на заднее сиденье "судзучки" и перебралась на новое место жительства.
Всякое утро он доставлял ее ко входу в торговый центр Биджара, почти всякий вечер встречал и увозил домой. "Почти" - потому что вне стен уютной квартирки Рейга вел собственную жизнь, где была Цитадель, напоминавшая о себе звонками в неурочный час, и строгий наставник - Бога. Как всякая практичная шаса, Мармел попыталась максимально тактично выяснить источники доходов своего избранника. Рейга явно не бедствовал, но и постоянной работы у него не было.
- Я играю, - спокойно ответил он на расспросы Мармел. - У концев, у челов, в "Куропатке" у Кумара, у Мурция. Ставки, покер, рулетка. Еще участвую в человских гонках на хорошие призы. В июне еду гоняться в Ригу, хочешь со мной?
- Хочу, - кивнула Мармел. Семейное умение считать деньги и не выбрасывать их на ветер твердило ей, что с подобным образом жизни нужно срочно что-то делать. Может повезти раз, может повезти два, можно даже поймать воистину крупный выигрыш, но нельзя всю жизнь зависеть от прихотей удачи!..
В Городе многие помнили историю о недавней роковой партии в "Королевский крест" и ту кровь, что пролилась в ее финале. Мармел твердо положила себе, что в ближайшее же время потолкует с навом на эту тему. Желательно в постели, после любви, когда Рейга становился насмешливо-нежным и во всем с ней соглашался.
Но разговора, к которому она тщательно готовилась, не произошло. Нав без всякого предупреждения пропал на целых четыре дня. Трубка на все звонки механически твердила "абонент все зоны доступа", Мармел металась по опустевшей квартире, пыталась взять себя в руки, паниковала, порывалась звонить дяде или прямо Князю в Цитадель, и под конец вырубилась прямо на татами в тренировочной комнате.
И проснулась, когда в ноги ей рухнуло что-то тяжелое. Выхваченная из путаного, нервного сна шаса подскочила и взвизгнула. За окнами плыл разгорающийся день, рядом на полу сидел Рейга - в пристойном черном костюме, но без галстука и в распахнутой рубашке, с растрепанными волосами и совершенно никаким, обесцвеченным и потухшим взглядом. Мармел никогда не думала, что у кого-то из подданных Темного Двора может быть такое выражение лица.
Можно было не задавать глупых вопросов, не кудахтать "что случилось?", не хвататься за сердце. Все понятно. Удача взяла свое. Весь выигрыш - заведению.
- Сколько? - спросила дочь и наследница семьи Хамзи.
- Много, - тоскливо откликнулся Рейга. - Больше, чем у меня есть на счетах. Больше, чем я могу раздобыть у друзей или набрать в долг.
- Обратимся к дяде или... Или к Урбеку, - шаса невольно поджала губы, упомянув ростовщика. - Ты обязан вернуть все сразу или допустима рассрочка? Кому ты именно ты задолжал - шасам, челам? Неужели Двор тебе не поможет?..
- Цитадель не даст ни гроша. Меня уже несколько раз предупреждали, что не станут оплачивать мои долги, - прямые линии бровей нава сошлись на переносице. Он преодолел отчаяние и принялся искать выход. - Твой дядя выслушает и найдет тысячу причин отказать... Мармел, за что тебя ценю, так это за стойкость духа и здравый смысл. Я думал, ты устроишь скандал или возьмешься за сковородку...
- Сковородка уже не поможет, - печально признала девушка. - Скандал тоже. Надо было вовремя выходить из игры!
- Мне везло, - Рейга уткнулся лбом ей в плечо, обнял, прижимая к себе. Сквозь одежду Мармел чувствовала его тепло, торопливый перестук его сердца, ритм его дыхания. Ее любимый. Сумасбродный, невезучий, не такой, как прочие - но ее. Только ее. Она не сбежит, не оставит его. Вместе они непременно что-нибудь придумают. - Мармел, понимаешь ли, в чем еще трудность... Этот идиотский долг мне могут списать хоть завтра. При одном-единственном условии - я стану работать на выигравшего... и спать с ним.
Шаса замерла, глуповато моргая и надеясь, что ей послышалось. Впрочем, чему тут удивляться, делая вид, будто ты не в курсе. Слухи о своеобразных привычках обитателей Дома Навь плодились и расползались по умам, наверное, со дня его основания. А как же иначе, коли Темный Двор состоит исключительно из великолепных во всех отношениях мужчин и начисто лишен женщин? Мармел подозревала, что, когда Рейга ночует в Цитадели, он проводит время отнюдь не в одиночестве, но мудро предпочла не выяснять подробностей. Навы есть навы, и что они там вытворяют за закрытыми дверями - их дело. Но представить Рейгу, это сдержанно-страстное, холодное великолепие стонущим в постели мужчины-чела? Из-за того, что эта ошибка Спящего взяла прикуп, не имея на руках нужных карт, или поставила на черный сектор вместо красного? Не бывать тому!
- Только через мой труп, - решительно заявила Мармел. Нав еле слышно хмыкнул. Его пальцы осторожно затеребили пуговицы на светло-розовой блузке Мармел, узкая ладонь юркнула под тонкий шелк. - Сколько у тебя... у нас времени?
- Два дня и вся жизнь, - философически откликнулся Рейга.
* * *
К вопросу возвращения игорного долга нав, при всем своем показном легкомыслии, подошел крайне серьезно. Нарисовавшаяся перспектива оказаться чьей-то собственностью была для него абсолютно неприемлема. Несколько часов Рейга безвылазно сидел на телефоне и в Сети, звонил кому-то, договаривался, просил, угрожал, требовал, снова упрашивал - Мармел отчетливо слышала, как он скрипит зубами, и заваривала очередную кружку кофе. Потенциальные заимодавцы один за другим отказывали в кредите. Улучив момент, шаса позвонила с мобильника дядюшке, но, едва услышав ее первые слова, Биджар отрезал:
- Дорогая моя, ты столько кричала о своей самостоятельности, что наконец ее получила. Я молчал, когда ты позорила Семью, но не жди, что я стану вытаскивать твоего любимчика из неприятностей. Он сам виноват. Не надо было садиться играть с Гендавой, не имея в запасе толстого кошелька, и блефовать с паршивыми картами на руках! А потом еще выпендриваться!
Дядя перевел дух, буркнул что-то на древнешасском и уже спокойнее спросил:
- Что, сильно скверно? Может, приедешь?
- Никуда я не поеду, - хмуро и твердо заявила Мармел. - Спасибо за поддержку, дядя. Как-нибудь выкрутимся.
Часам к пяти вечера Рейга слегка охрип и озверел до острых ушей, однако собрал треть нужной суммы. Потом вдруг вскочил, набросил куртку и заявил, что поедет проветриться. Мобильник отключать не будет, так что Мармел всегда может ему позвонить.
Звонить шаса не стала. Сидела, не зажигая света, и терпеливо ждала. Сама не понимая - почему. Другая на ее месте давно бы хлопнула дверью. Сам влип - сам и выкарабкивайся.
Вернулся нав поздно, и тут же снова прилип к монитору. Мармел так и задремала в кресле под тихий вой кулера, а проснулась от осторожного прикосновения к плечу. Темноглазый нав настороженно смотрел на нее, и вместо обычного приветствия быстро проговорил:
- Мармел, мне нужна твоя помощь.
- Да? - вскинулась шаса. Наконец-то пришел ее звездный час. Он не только любит ее - или изображает, что любит - он всерьез нуждается в ее поддержке! Она из шкуры вон вылезет, лишь бы доказать, что он сделал достойный выбор, что она никогда не сломается и не предаст его в беде. - Что я могу сделать для тебя, Рейга? Знаешь, я звонила дяде, и я уверена...
- Именно насчет твоего многоуважаемого дядюшки Биджара я и хотел с тобой посоветоваться, - перебил ее нав. - В долг он не даст, не надо гоняться за призраками. Но, - он криво ухмыльнулся, - но я придумал способ заставить его поделиться доходами... без его ведома.
- Это невозможно, - не задумавшись, выпалила Хамзи. И только спустя миг поняла, что сказала. Проклятая кровь и практичный разум опять взяли верх над чувствами. Рейга сохранил бесстрастное выражение лица, но шаса без труда догадывалась, о чем он думает и какими эпитетами называет. - Рейга, сердце мое, послушай. Я для тебя все сделаю. Загоню квартиру, машину, побрякушки, займу у одной ведьмочки из Зеленого Дома...
- Таких жертв я не стою, - Рейга покачал головой.
- Но я не представляю, как поступить иначе! - Мармел начинала злиться. - Ты хоть догадываешься, сколько раз всякие умники пытались взять Денежную Башню? В прежние времена - кавалерийской атакой, наскоком и взломами, в нынешние - через Сеть, махинации со счетами и пластиковыми картами. Всякий раз - безуспешно! Если и есть в Городе что-то, защищенное лучше Цитадели или Источников, так это наша Башня!
- Верно, - мягким, рассудительным голосом заметил нав. Он уселся рядом, положив подбородок на колени Мармел и смотря на нее снизу вверх. - Я вчера ознакомился с историей всех попыток ограбления Башни, что выложены в Паутине на всеобщее обозрение. Еще я навестил старину Генбека и посмотрел, что полезного сказано в обычных книгах.
- И? - против воли заинтересовалась Мармел. Умом она понимала, что обсуждает попытку ограбления собственной Семьи, однако иррациональное безумие любви явно взяло верх над здравым смыслом.
- Способ есть, - почти шепотом произнес Рейга. - Довольно сложный, на самой грани единения магии и человской электроники, но есть. Не будет никакого шума, не останется никаких следов..
- Но почему именно Башня? - заметалась в поисках спасительных отговорок шаса. - Если ты... ты действительно придумал такой безупречный способ, н-ну... примени его на человском банке!
- Человский банк мне не подходит, - отказался нав.
- Но почему?
- А зачем мелочиться?
- Да на похитителя снимется весь Темный Двор!
- И ровным счетом ничего не найдет. Никаких концов, никаких зацепок.
- Я тебе не верю, - с трудом, ощущая, как слабеет ее сопротивление, выговорила Мармел. - Если бы такой способ действительно существовал, кто-нибудь уже давно опробовал его на практике.
- Не опробовал. Потому что я сам только что придумал этот способ. Он похож на довольно сложный ритуал, - на миг выражение лица Рейги стало самодовольным. - И требует соблюдения одного непременного условия.
- Это какого же? - насторожилась Мармел.
- В нем должна принимать участие ты, - просто сказал нав. Перехватил ее взгляд, приковал к себе, не отпуская, не позволяя вдохнуть, отвлечься, сбежать.
"Он меня зачаровал", - успела подумать шаса перед тем, как выстланный тростниковыми плетенками пол и золотисто-белый потолок поменялись местами. Она обмякла, завалившись на подлокотник кресла. Рейга без труда вскинул девушку на руки - пышная юбка в клетку и свисающие ноги в кофейного цвета чулках и домашних тапочках с помпонами.
* * *
Наверное, это и называлось - "проснуться в кошмаре Спящего". Шаса много раз видела подобный эпизод в человских фильмах. Затемнение, тревожная музыка, герой или героиня открывают глаза, обнаруживая себя на крохотном пятачке в окружении греющихся на солнышке кобр, в запертом железном ящике, на помосте виселицы с петлей на шее - ну, или в крайнем случае, на борту белоснежного катера, рассекающего по синим волнам.
В данном случае Мармел, очнувшись, увидела перед собой грязно-зеленую облупившуюся стену в бурых потеках и граффити, и косо падающий сверху солнечный луч, в котором кружились пылинки. У нее болели руки - подняв глаза, шаса обнаружила, что на запястьях у нее защелкнуты небольшие наручники серого металлопластика, через середину цепочки продернут разлохмаченный канат, уходящий вверх и обмотанный вокруг ржавого штыря. Шаса стояла на цыпочках, под ноги ей кто-то заботливо подложил кусок фанеры в занозах.
Сфокусировавшееся наконец зрение явило ей виновника столь плачевного состояния. Рейга сидел на груде битого кирпича, прижимая плечом мобильник и крутя в руках кожаный ремешок. Нав разговаривал с абонентом - но не своим привычным, суховато-звонким, четким голосом, а на два тона ниже и куда развязнее, копируя манеру выговора человских бандитов средней руки. Мармел понимала блатной жаргон через два слова на третье, однако уловила упоминание знакомого имени - Биджар.
Возле обутой в остроносый ковбойский сапог ноги Рейги стоял раскрытый ноутбук. Экран светился, слышалось тихое жужжание.
Заметив, что пленница шевелится, темная звезда ее ночей приязненно кивнул, извлек из кармана мп3-плеер и прижал его к трубке. Из плеера рвануло истерическим женским воплем - умолявшем о пощаде и просившем о помощи. Длилось представление секунд пять, после чего нав щелкнул кнопкой и внятно произнес в трубку:
- Убедился? Твоя девка вполне жива. Верещит так, что уши закладывает, и надоела всем до чертиков. Так что поторопись, а то наше терпение может и лопнуть... - и отключился.
Испуганная, недоумевающая, Мармел даже не решилась открыть рот и спросить, что означает жуткая фантасмагория. Рейга гибко поднялся на ноги, подошел ближе, растягивая в пальцах вещицу, с которой возился - тонкий бархатный ошейник с приколотым к нему памятным подарком на восьмое марта, серебряным ажурным диском. Бережно и отчасти нежно нав застегнул его на шее Мармел. Отступил в сторону, полюбовавшись делом свих рук. Непроницаемо темные глаза, в которых зрачок сливался с радужкой, матово поблескивали затаенным лукавством. Нездоровым, болезненным озорством злого человского ребенка, привязавшего на хвост кошке пакли и подносящего к ней зажигалку.
- Зачем? - наконец обрела дар речи Мармел. Голос девушки звучал унизительно пискляво. Как ни странно, она не испытывала страха - только тягостное, леденящее недоумение, сковывающее разум коркой подтаявшего, грязного льда. - Зачем ты так поступаешь со мной, Рейга? Только ради денег? Я же хотела помочь тебе достать их... Я бы непременно что-нибудь придумала...
- Ты мне и так помогаешь, - кончиками холодных пальцев он провел по ее щеке. На пальцах осталась солоноватая влага. - Даже не представляешь, как ты мне помогаешь. Но ты заблуждаешься. Я делаю это вовсе не из-за долга... а ради некоторых соображений, о которых тебе не обязательно знать. Говоря по правде, меня вообще тут нет. Тебя, любимую племянницу уважаемого Биджара Хамзи, злостно и коварно похитили человские бандиты. Нанятые одним типом по имени Хамир Кумар. Между нами говоря, - нав заговорщицки понизил голос, - я считаю, у этого мелкого клерка, винтика в Торговой Гильдии, совсем поехала крыша. Он по уши увяз в долгах и не придумал ничего лучше, как устроить легкий шантаж своему благодетелю и покровителю. Но ничего, скоро он получит по заслугам.
- А? - непонимающе спросила Мармел. Наручники впивались в запястья, руки затекли, ноги ломило. Рейга ходил вокруг нее, выкладывая на замусоренном полу круг из странных бронзовых фигурок и машинально крутя в левой руке короткий когтеобразный нож с поперечной рукояткой. Завершив труды, выпрямился и дважды взмахнул рукой. Шаса запоздало осознала, что на ней наискось распороли блузку и юбку - разрезав ткань, но не задев кожу - когда вещи сами собой поехали вниз. Стало холодно, но еще больше мучило сознание собственной незащищенности. Полной незащищенности. Похоже, ей сказочно повезло. Во всем Тайном Городе именно она напоролась на уникум, распутного единорога, летающего слона, спятившего нава. Который собирался творить некий ритуал с ее участием - а она вряд ли доживет до последних строк аркана.
Спящий, ну почему так случилось? Она ведь всего-навсего хотела любить...
Мармел зажмурилась. Вот и все, наверное. Несколько недель счастья - и заброшенный человский завод с похабными надписями на стенах.
- Мармел, Мармел, - позвал встревоженный голос. Такой любимый, такой желанный всего несколько часов назад. - Нет-нет, постарайся не терять сознания. Открой глазки. Открой сама, или мне придется заставить тебя силой. Не пугайся. Все будет хорошо - во всяком случае, я на это надеюсь. В Денежной Башне сейчас царит нарастающая паника. Твой дядя обрывает телефоны, звоня в Темный Двор, наемникам, знакомым авторитетам среди челов и всем прочим. При всей любви к тебе он не намерен опустошать кошелек. Я оставил ему прекрасный след, так что скоро сюда ворвется кавалерия. Но мы успеем. Прости, но все должно выглядеть натурально.
Нав глянул на ноут, удовлетворенно кивнул, развернул портативный компьютер экраном к шасе. Неторопливо сбросил тяжелую куртку, через голову стянул и отшвырнул в сторону футболку - темно-алую, с какой-то крикливой человской надписью. Коснулся прохладными ладонями тела дрожавшей Мармел, очерчивая контуры груди, бедер, живота. Пальцем обвел трясущиеся губы. Мягко переместился назад, вжикнул расстегиваемой молнией джинсов. Цепко ухватил девушку за бедра и рванул на себя.
Мармел взвыла, дергаясь и чувствуя, как ее отрывают от земли. Позеленевшие от старости бронзовые фигурки окутались бледно-сиреневым ореолом. На плоском мониторе ноута лихорадочно закручивались в дичайшие узлы Мебиуса кривые и плоскости. Шаса рвалась из всех оставшихся сил, не понимая, что ее сопротивление бесполезно и бессмысленно. По запястьям потекли медленные змейки крови. Окончательно превращая ситуацию в безумие, нав поднял левую руку с коротким ножом, и осторожно, даже трепетно коснулся лезвием ямки на ее горле, как раз под серебряной безделушкой, распахнув кожу глубокой ранкой.
Шаса неразборчиво скулила, заливаясь слезами и от души желая потерять сознание. Напрасно - проклятый рассудок не желал вырубаться, дотошно фиксируя происходящее. Спятившее тело отвечало, покоряясь чужой жестокости, позволяя Рейге творить с ней все, что вздумается. Обитающее в самых дальних глубинах ее души существо, никогда не вылезающее из-за крепко запертой дверцы, хихикало и потягивалось, искренне наслаждаясь редкостным коктейлем из боли и унижения. Дикое, противоестественное желание - чтобы он не останавливался, терзая ее душу и тело, резко двигаясь там, внутри, приближаясь к финалу и увлекая ее за собой в темный, бездонный омут.
Она хорошо изучила ритм его любви. Когда движения Рейги становились частыми, судорожно-рваными, а ровное дыхание превращалось в отрывистые всхлипы - значит, они близки к последнему всплеску. Толчок, еще толчок, тело уже почти ничего не ощущает, став нелепо болтающимся на цепи бесчувственным куском плоти...
Резко выбросив руку из-за головы, нав метнул короткий нож прямо в экран ноута. Жидкокристаллический монитор взорвался градом стеклянных брызг, разлетевшихся в стороны и застывших в полете. Над разбитым прибором развернулось и вспухло бешено крутящееся белесое облачко, пронизанное сплетающимися разрядами золотистых молний. Рейга в последний раз качнул бедрами вперед и назад, и выскользнул из девушки - та обессиленно повисла на руках, не в состоянии заставить ослабевшие и дрожащие ноги выпрямиться. Фигура нава словно подернулась рябью, и он длинным прыжком бросил себя в диковинный портал.
* * *
Наверное, окажись на ее месте какая-нибудь из наемниц или чародеек Тайного Города, она, быстренько очнувшись, непременно стала искать бы выход. И обязательно нашла его. Перегрызла бы цепь наручников зубами, наслала на железо ржавчину, силой мысли активировала мобильник и вызвала помощь.
Мармел не умела колдовать. Картинка перед ее глазами все время слезилась и уплывала куда-то вбок, ее подташнивало, из оставленной ножом ранки на горле медленно стекала липко-холодная кровь. Изрезанные о края наручников запястья щипало, между ног болело и ныло. Она не знала, сколько времени прошло, малейшая попытка осознать случившееся отзывалась тупой болью в затылке. Шаса могла только висеть здесь и надеяться на лучшее.
Однажды ей показалось, что мимо заводских руин, надрывно ревя мотором, проехала машина. Спасительная ложь угасающего рассудка. Никто не придет, никто ее не спасет. Разве что вернется обезумевший Рейга и прикончит ее, чтобы не оставлять свидетелей.
Промелькнувшую по краю сознания человеческую фигуру Мармел приняла за посмертный бред. Упрямая душонка трепыхается, еще на что-то надеется. Все обман, все ложь. Нет никакой любви. Нет и никогда не было.
Короткий посвист, неприятный скрежет. Перерубленная цепь, беспощадно выворачивавшая ее кисти и тянувшая их вверх, ослабла, распавшись на звенья. Мармел вялым мешком опрокинулась назад, на чьи-то подставленные руки. Ощутила быстрый и почти безболезненный укол в предплечье, затем - ткнувшееся в губы холодное скользкое горлышко и вязкую жидкость с лекарственным привкусом мяты. Шаса с трудом сделала глоток - в мозгу взорвалась осколочная граната, мир кувырнулся с ног на голову и обратно. Судорожно сжавшийся желудок вытолкнул наверх порцию горькой желчи. К ней вернулась способность осознавать себя - нечетко и расплывчато, словно после нескольких бессонных ночей, когда тягучие звуки оплывают по краям, а жесты окружающих кажутся замедленными и бессмысленными.
Ее усадили и накинули на плечи что-то теплое. Расфокусированное зрение внезапно выхватило из скопища кружащихся цветных пятен лицо. Знакомое. Чел. Человек. Хмурый высокий человек с короткой стрижкой, облаченный в темно-зеленый камуфляж и движущийся с грацией гарки в бою.
Кортес.
Мармел заморгала, затрясла головой. Призрак не развеивался, призрак, осторожно ступая, обходил ноут с кинжалом, воткнувшимся по самую рукоять в центре расколотого экрана. Несмотря на травму, несовместимую с жизнью, портативный компьютер работал, поддерживая облачко портала.
- Вот стервец, - с непонятной интонацией, то ли порицающей, то ли восхищенной, буркнул наемник. - Таки додумался. Мармел, ты как? - он заметил возвращение освобожденной пленницы к жизни.
- Хреново, - почти по буквам выговорила шаса.
- Сейчас станет получше, - заверил ее человек. - Он давно ушел?
- Не знаю... - пробормотала Мармел.
- Извини. Вопрос снимается, - Кортес присел возле убитого, но не умершего ноута, вглядываясь в мельтешение цветных пятен на экране. Шарахнулся назад, выхватывая из висевших на поясе ножен короткий клинок, с тихим звоном распрямившийся и обратившийся в черную навскую катану.
Портал залился багрово-оранжевым, выплюнув из себя скрюченную фигуру, ничуть не похожую на высокого, стройного Рейгу. Многострадальный ноут взорвался с трещащим звуком, какой издает разлетающаяся вдребезги толстостенная бутылка шампанского.
Мармел, плохо соображая, что делает, шевельнула слипшимися губами - завизжать, предупредить, предостеречь.
Наемник атаковал - беззвучно, стремительно, налетев сбоку. Порождение портала ушло в лихой перекат, отбило падающий сверху удар обломком железного прута, подхватило с грязного пола свое оружие - обманчиво тонкую и легкую саблю, какими пользуются Дочери Журавля.
Двое кружили по заброшенному цеху, а шаса бессмысленно следила за ними, ощущая, как в ее мозгу рвутся тоненькие ниточки связи с бренной реальностью. Она не понимала, кто из противников где, сквозь наглухо забившую ее уши вату с трудом пробивалось хеканье, звон и скрежет соударяющихся клинков, топот ног и грохот чего-то падающего и разбивающегося. Мармел было все равно, кто победит, кто проиграет. Преданная и ставшая пешкой в чужой непонятной игре, она больше не хотела жить.
Она даже испытала облегчение, когда одна из фигур, наискось перечеркнутая коротким взмахом черного клинка, сложилась вдвое и упала.
Упала совсем недалеко от нее. Мармел вяло повернула голову, опустила глаза.
Незнакомец. Носатый, смуглый. Изо рта течет кровь. Похожий... похожий на шаса? А где же тогда Рейга?
Умирающий слабо дернулся, скребя растопыренными пальцами раскрошенный бетон. Что-то было не так с его обликом - или с головой страдающей Мармел. Черты лица убитого Кортесом шаса расплывались, корчились, пытались стать чем-то другим, превратиться в иной облик...
Грохот, крики, топот множества бегущих ног.
Тусклые темные глаза зацепились за Мармел. И не отпускали, пока не подернулись влажной стеклянистой пленкой.
Шаса завопила.
Спустя десять часов.
Цитадель Темного Двора.
Два нелюдя, один человек, незаметной тенью присевший в дальнем углу роскошного кабинета, обставленного в стиле "хай-тэк". Огромный стол полупрозрачного стекла, устроившаяся на угловато-эргономичном стуле фигура в безупречно белом костюме, отброшенный на светлую ткань хвост смолянисто-черных волос.
Достопочтенный Биджар Хамзи, пребывающий в состоянии чистой, незамутненной ярости, сверкающей как алмаз и режущей как навская сталь. Несколько минут назад он наискосок мерил просторный кабинет шагами из угла в угол, от окна к двери, но сейчас навис над столом, вцепившись короткими сильными пальцами в острый край столешницы. Тяжелый золотой перстень тускло блестит, и таким же злым, сумрачным блеском налиты глаза главы Торговой Гильдии.
Ответный агатовый взгляд - спокойный, внимательный, сочувствующий. Комиссар Цитадели редко кому позволяет орать в своем кабинете, однако сегодня случилось чудо: Биджару позволили высказать свои претензии до конца. А когда шас, с трудом переводя дыхание, закончил, к нему плавно скользнул хрустальный бокал десятилетнего коньяка. Хамзи укушал его, как воду, глубоко вздохнул и опустился на явленный из небытия стул - обычный, никак не вписывающийся в суперсовременный интерьер, но зато удобный. Зажмурился на мгновение, коротко выдохнул и в бессчетный раз повторил свой аргумент:
- Она всего лишь молоденькая девочка. Глупенькая влюбленная девчонка, которая валяется теперь в Обители с нервным срывом и неизвестно, когда станет на ноги! Почему она? Неужели он не мог выбрать кого-нибудь другого? Нет, ему понадобилась именно моя Мармел!
- Человеческий фактор, - заметили из угла. Биджар, совершенно забывший о третьем посетителе, невольно вздрогнул.
- Извини, не понял?
- Человеческий фактор, - повторил Кортес. - Можно соорудить сколь угодно сложную системы охраны с двойной и тройной обратной связью, с постоянным видеоконтролем, начинить ее до отказа датчиками и инфракрасной паутиной... Но в один прекрасный день какой-нибудь талант проникнет туда через обычный люк канализации, который забыли обозначить на планах. То же самое мы имеем в случае Денежной Башни. Она неприступна и недоступна, это знают все. Но так ли обстоят дела на самом деле?
- Комиссар, вы могли хотя бы намекнуть... - с упреком в голосе проворчал шас. - Могли бы удержать его, чтобы не трогал девочку...
- Ваша племянница, мой дорогой Биджар, с рождения стала подданной Темного Двора, - еле заметно повел плечом Сантьяга. - Конечно, мы стараемся лишний раз не напоминать вам об истинном положении дел, но порой приходится. Мы защищаем семью Шась, но взамен мы спрашиваем с нее исполнения своего долга. Мармел оказалась слабым звеном. Я ни в коей мере не обвиняю ее, она действительно еще очень молода и неопытна, ей нужно многому учиться... Это будет одним из ее первых уроков. По выходе из Обители она получит компенсацию... но мне придется провести с ней небольшую разъяснительную беседу.
- Еще бы, - буркнул себе под нос Биджар. - Чтобы вы да не провели разъяснение, в подробностях и с разбором допущенных ошибок... Я могу идти? - он чуть повысил голос, и комиссар любезно кивнул.
- Конечно, Биджар. Передайте мой привет вашей милой племяннице. С ней все будет хорошо.
Беззвучно открылась и закрылась дверь. Комиссарский стул, скрипнув ножками, отъехал от стола и развернулся в сторону наемника.
- Итак?..
- Блеск, - честно признал Кортес. - Но чела с подобной изобретательностью я бы в команду не взял. Слишком непредсказуемый, слишком заигрывается, ведет слишком большое количество комбинаций. Яна и Инга просмотрели созданный им аркан, теперь обе грызут ногти от зависти. Говорят, выстроено исключительно на основе общедоступных данных. Ни одной формулы, которая являлась бы засекреченной. Как они выразились, совершенно безумное и противоестественное сочетание программного обеспечения, заклятой крови и игры символов, однако оно сработало. Будучи Хамиром, вольнонаемным техником по обслуживанию компьютеров, он создал себе укромную лазейку для проникновения во внутреннюю сеть Башни. Будучи Рейгой и использовав подходящую жертву, вошел в эту сеть с несуществующего терминала, не взламывая пароли, а просто, если так можно выразиться, просочившись между ними. Снял кругленькую сумму и ушел под шумок, пока почтенный Биджар и его присные натравливали нас и полицию на похитителей Мармел. Кстати, мы опять удостоились благодарности майора Корнилова. Ваш пройдоха и в самом деле умудрился втянуть в свои хулиганства какую-то группировку. А мне пришлось укладывать их штабелями на том заводе, где он прятался.
- Благодарность господина майора выразилась в том, что он процедил сквозь зубы: "Спасибо, но лучше бы этим занимались профессионалы, а не любители?" - уточнил Сантьяга.
- Вроде того... Биджар тут кричал, что разорен и ограблен до нитки. Преувеличивал?
- Он взял ровно столько, сколько составляли долги Рейги, - комиссар беззвучно хмыкнул. - Не больше и не меньше. Думаю, мы позволим ему оставить эти деньги себе, проведя как штраф с Биджара за недостаточное обеспечение положенной сохранности материальных ценностей... Верно я понимаю, твое мнение - "да"?
- Наше, - педантично добавил Кортес. - Именно так. Двор получает ценнейшее приобретение - сокровище с подвохом, несколько взбалмошное и неопытное. С возрастом эти недостатки пройдут. Он останется Рейгой или вы дадите ему новое имя?