Когда над мегаполисом с населением чуть больше десяти миллионов человек всходит Луна, это явление, как правило, наблюдает едва-ли десятая часть горожан.
Спрашивается, почему?
Причин несколько. Одна, очевидная и ясно различимая всеми - смог, плотной шапкой висящий над городом. Другая, менее заметная, но не менее весомая - полное отсутствие необходимости глядеть вверх. Но если безнадежный романтизм все же заставит вас поднять глаза к этому сулящему лишь неприятности небу - вы не увидите ничего, кроме уходящих вверх стен, тускло светящихся окон и всполохов реклам. Впрочем, дело меняется, если вы живете где-нибудь на двадцатом - тридцатом этаже. Тогда вы вполне можете представить себя в роли астронома-любителя и часами смотреть на ночное небо. Объясните только сперва, зачем вам это надо?
"Действительно, зачем?" - он сидел на подоконнике, глядя на багрово-вспухшую Луну и время от времени стряхивая вниз, на приглушенно шумящую улицу, столбик нарастающего на сигарете пепла. Он был один в пустой квартире, пустом городе и пустой Галактике. Он - и больная Луна. Машины внизу в счет не шли - они выглядели слишком самостоятельными и самодовольными, чтобы нуждаться в чьем-либо обществе.
Наступал длинный пустой вечер неопределенного дня, месяца и года. Конечно, дату можно было узнать по светящимся цифрам на табло календаря - но для чего? Завтра этот день изгладится из памяти - как и сотни дней до него, прошедших никак и заполненных ничем. Нужна ли кому-нибудь такая жизнь? Но вот она есть, и с этим ничего не поделаешь.
Сигарета догорела. Он выбросил ее и взял новую. Мысли бежали по давно привычному кругу, как цирковые лошади. "Вперед, вперед, лошадки," - подбодрил он их, - что у нас дальше?"
Дальше было неизменное - чем бы заняться в ближайшие четыре-пять часов? С тщательностью полусумасшедшего скряги он перебирал варианты: ничем (то есть продолжать сидеть на окне, посылая мир ко всем чертям и зная, что миру на это глубоко наплевать); спуститься вниз, перейти улицу, зайти в бар и надраться до полного разжижения мозгов (не больно-то весело, ведь еще предстоит завтрашнее утро) ; позвонить Джейн...
Сигарета замерла на полдороге к губам - а ведь это и в самом деле неплохая идея. Он прикинул возможное развитие событий и с сожалением признал - неплохая, но бесперспективная. Ужин в недорогом ресторане, танцы на узеньком пятачке, плечом к плечу с толкающимися парами, пропахшее дешевыми сигарами и духами такси, чашечка кофе у него или у нее дома, полумрак, слащавая музыка - и далее все, что полагается, включая совместный завтрак и прощальный поцелуй у дверей офиса. Терпеть все это ради нескольких минут удовольствия совершенно не хотелось. Пожалуй, звонить Джейн он не будет. Как-нибудь в другой раз. "Пока, Джейн, - он помахал сигаретой, - встретимся в следующей жизни."
Часы на соседнем доме показывали 22.30. Окончательно рассерженная людским невниманием Луна тяжело перевалила через крыши небоскребов и, царапая брюхо, покатилась куда-то в поисках общества. Вывеска бара напротив мигнула и погасла до следующего вечера. Снизу доносились гудки машин, где-то истошно заголосила полицейская сирена. "Голос большого города, - вслух произнес он. - Знал бы ты, до чего я устал тебя слушать... Ты даже не догадываешься, как я устал."
В глубине утонувшей во мраке комнаты сначала неуверенно, а затем все громче зазвонил телефон. Человек на окне обернулся и уставился в темноту, на невидимый ему назойливый аппарат. Звонить могла Джейн, или кто угодно. "Не подойду".
Телефон звонил. С маниакальным упорством он испускал трескучие звуки, действуя на нервы и натягивая их до состояния взведенной пружины.
"Все равно не подойду," - с вялым протестом сообщил телефону его хозяин, - "хоть надорвись."
Разочарованный в мечте всей своей жизни телефон на секунду умолк, но затем, собравшись с духом, затрезвонил еще громче.
- Черт, чтоб тебя... Ладно, ты выиграл. На этот раз.
Человек щелчком отправил красноватый огонек сигареты вниз и, не глядя, протянул руку, отыскивая створку окна. Небрежно двигавшиеся в воздухе пальцы ничего не ощущали.
- Э-эй... - неуверенно сказал человек.
Бесконечно долгую минуту он балансировал на окне, пытаясь ухватиться за невидимую опору. В какой-то момент в игру вступили законы физики, притяжение взяло верх над силами сцепления и трения, а ставшее точкой их приложения конкретное физическое человеческое тело скользнуло вниз.
Уже падая, он услышал, как телефон издал финальную трель и тихо скончался. "Кто же это все-таки был?" Слившись в черно-желтую полосу, мимо неслись окна. Он знал, что падающий с большой высоты человек обычно умирает еще в полете - от разрыва сердца, и что умирающие часто видят в последнюю секунду всю прошедшую жизнь - но ни того, ни другого не случилось. Он падал головой вниз, в полном сознании, даже не особенно испуганный, видел стремительно приближающуюся землю, которая вдруг раздвинулась, открыв уходящий вглубь бледно светящийся коридор. Не успев удивиться этому, он влетел в коридор, точно упав в колодец. Дно коридора-колодца мерцало призывным нежно-золотым светом.
Летящий вниз (или вверх?) человек твердо знал: там, за этим светом - что-то хорошее, настолько хорошее, что никаких слов не хватит, чтобы это описать или понять. Всем своим существом он стремился туда, но одновременно в нем рождалось и крепло ощущение, что ему вновь не позволят достичь манящего золотого сияния. От этого было очень обидно.
* * *
С ощущением незаслуженной обиды он и проснулся. Громко тикавшие часы показывали без десяти пять. Многоквартирный дом, где он жил, еще дремал, находясь в переходном состоянии от ночи к утру. Доносившиеся снаружи звуки сообщали, что улица уже оживает, и новый суматошный день вот-вот вступит в свои права.
Человек, не вставая, огляделся. Все вещи на своих местах, в окно пробивается жиденький свет - все как всегда. Даже приснившийся кошмар был почти привычным. Человек нащупал на столике сигарету и закурил.
В этот огромный, расплывшийся на квартал дом, похожий на переполненный улей, с ужасающим количеством пристроек и жильцов, он переехал полгода назад. Он снимал здесь квартиру - три комнаты, кухня и маленький кабинет, переделанный из части холла и кладовки. Унылая, стандартная квартирка, где не было ничего примечательного - кроме, разве что, единственного окна в кабинете, наглухо заколоченного досками и фанерой. Сначала у него не доходили руки заняться этим окном. Потом окно заинтересовало его. Он начал гадать, кто и с какой целью прорубил его здесь (у его соседей внизу окна не было), и зачем окно потом заколотили. Он пытался определить, куда оно выходит, и подолгу бродил вокруг своего дома, выискивая среди опоясывающих стены желтых светящихся гирлянд знакомый слепой прямоугольник. Потом начались сны. В каждом из них присутствовало окно - открытое окно. Сны были разные - то до панического ужаса страшные, когда он вскакивал посреди ночи, захлебываясь криком, то прекрасные, когда хотелось плакать от того, что проснулся, то увлекательные, как приключенческий кинофильм, то таинственные, как наркотические грезы; порой он встречался с какими-то людьми, совершал какие-то поступки - и ключом к этим снам было окно. Он заметил, что уже не может относится к нему просто как к части интерьера, необходимой принадлежности квартиры - окно стало занимать все больше места в его небогатой событиями жизни.
Иногда он думал о том, чтобы отодрать доски и посмотреть, что же там, за этим окном. Но каждый раз находился благовидный предлог, чтобы этого не делать. Забитое окно притягивало - и одновременно пугало.
Одно время он размышлял о визите к психоаналитику. Пытался представить себе возможный разговор: "Понимаете, у меня в квартире есть окно... то есть их там несколько, но это особенное. Оно заколочено, но во сне я в него падаю, а потом что-то происходит... Нет, я никогда не вываливался из окна - ни в детстве, ни потом. Нет, я никогда не был ни свидетелем, ни участником выбрасывания кого-нибудь из окна. Да, раньше мне такие сны не снились. Нет, у меня в последнее время не было неприятностей ни на работе, ни в личной жизни. Нет, я не имею представления, почему я начал видеть такие сны. Да, уже четыре или пять месяцев." И что изменится от подобного разговора? Пустая трата денег.
Поход к психоаналитику тоже был отложен на неопределенное время. Если признаться честно - идти туда и не хотелось. Какой-нибудь умник при галстуке и с пятью дипломами разберет его окно по косточкам, докажет, что это плод его неудовлетворенных потребностей - и все снова покатится по давно знакомому маршруту.
Он обдумывал все это в который раз уже по дороге на работу, зажатый в переполненном автобусе. Даже себе он не решался признаться, что порой ждет ночи и тех снов, что прячутся за окном. Пусть нередко от них кидает в дрожь - но они придают жизни хоть какую-то увлекательность. Окно было его оружием в борьбе с густой липкой скукой, в которой он давно и безнадежно барахтался. Теперь у него была своя маленькая тайна, загадка, что-то сверхъестественное обитало в его доме, наполняя жизнь каким-то смыслом.
Поймав себя на подобных мыслях, он вновь почувствовал укол тревоги. Какая-то здравомыслящая часть его сознания требовала бороться с наваждением, убеждала, что чудеса бывают только в журналах для семейного чтения, что это уже представляет опасность для психики, что надо сменить квартиру, или уехать в отпуск, или вступить в какой-нибудь клуб , или влюбиться - сделать хоть что-нибудь для спасения себя от навязчивой идеи, способной разрушить его жизнь. "Ладно, - покорился человек своему здравомыслию, - что-нибудь я сделаю..."
Задерганная девица в общественной библиотеке приняла от него карточку с запросом, меланхолично попросила подождать и вскоре вернулась с тощей пачкой книг. Он устроился за покачивающимся столиком и честно попытался понять, что умные люди пишут о его проблемах. Через полчаса он заработал страшную головную боль, в которой, как островки в безбрежном океане, поднимались слова "фаза быстрого движения глаз", "дельта-сон", "медленный сон", "альфа-ритмы" и еще что-то о передней доле правого полушария коры головного мозга.
Отчетливо запомнилось лишь описание парамнезии, грозившей нарушением запоминания, хранения и воспроизведения фактов окружающего мира, и связанной с ней гиперреальности. Гиперреальность чем-то напомнила ему современные компьютерные игры, где можно брать предметы, чувствовать их тяжесть и поверхность, слышать шум ветра в ушах при быстрой езде, ощущать запах гари от пылающей машины и при этом знать, что ты - по эту сторону экрана, и в действительности ничего не происходит. Он не понял, вытекает гиперреальность из парамнезии, или наоборот, но ясно осознал, что результат у них один - тихое, закрытое снаружи помещение где-нибудь в пригороде.
* * *
"Вниз, все вниз, до самого конца,
Туда, где нету дна,
Вниз и вниз, еще, еще чуть-чуть,
И так - без конца!"
Дурацкая песенка, включенная на всю катушку, доносилась из-за стены. Там жили студенты, снимавшие квартиру вскладчину и ежевечерне устраивавшие танцы до утра с воплями и драками. Он уже несколько раз ругался с ними, но все без толку. Вот и сегодня - завелись, и никак не угомонятся.
Он несколько раз бухнул кулаком в тонкую стенку. Песня зазвучала на пару децибелов тише. И на этом спасибо. Теперь можно лечь и попытаться уснуть.
Он бродил по квартире, закрывая окна и форточки - в последнее время воры наловчились залезать даже в квартиры, находящиеся на верхних этажах. На окне в кабинете были опущены жалюзи. Само окно явно было распахнуто - полоски жалюзи покачивались от ветра. Он взялся за веревку, потянул...
"Не поднимай..."
Голос прозвучал отчетливо, точно говоривший стоял у него за спиной. Разумеется, там никого не было, да и быть не могло - в пустой комнате спрятаться было невозможно. Оглянувшись, он выругал себя за мнительность и снова потянул веревку.
Жалюзи, шурша, взлетели вверх. За окном не было ничего. Вообще ничего. Черная бархатная бездонность. Он ошарашенно вглядывался в неведомую глубину, пытаясь понять, что случилось, и куда подевался город.
Из темноты в комнату пролился сгусток мрака, точно, подняв шторы, он разбил невидимую преграду. Сгусток, как живое существо, осмотрелся и пополз к его ногам. Человек отрешенно смотрел, как комната заполняется черным дымом, который не был дымом. Когда он был уже по колено в клубящемся нечто, он внезапно понял, что его окно - коридор между двумя мирами, или измерениями, или как их там называют, и вот теперь что-то разладилось в механизме Вселенной, и межмировая пустота прорвалась в коридор, и все будет пожрано ею... Человек в ужасе бросился к двери, но газообразное на вид вещество тут же стало густым и липким. Он сделал несколько шагов, застрял, рванулся, одолел еще пару шагов и попытался закричать. Вместо крика вырвались бессвязные хриплые звуки. Уровень колеблющейся черноты продолжал расти, он барахтался в ней уже по пояс. Отчаянным усилием он прорвался к двери, сделал попытку ухватиться за косяк, промахнулся и не удержал равновесия.
Чернота с готовностью приняла его в себя, хлынула с рот и в уши, и он захлебнулся собственным криком и темной водой иных миров, затопившей его город, а, может, и все, что еще оставалось на свете...
В дверь молотили ногами и, судя по всему, не один человек, а несколько. Он только хотел крикнуть, чтобы они прекратили, как хлипкий замок не выдержал, и дверь с треском ударилась о стену. Неизвестные вломились в квартиру, протопали по комнатам и влетели в спальню, оказавшись его соседями в количестве пяти перепуганных юнцов и девиц.
- Что случилось? - одновременно задали вопрос обе присутствующие стороны.
- Ничего, - удивленно ответил он.
- Мы услышали крик... Подумали - на вас напали или еще что... Мы испугались и начали стучать, а вы не отзываетесь... Мы замок починим, вы не думайте... Просто вы так страшно кричали... - перебивая друг друга, объяснили непрошеные гости, убедившись в собственной ошибке и потихоньку пятясь к выходу.
- Спасибо за заботу, - с плохо скрываемым раздражением ответил он, выпроваживая новоявленных спасителей. Замок они, конечно, не починят - да и бог с ним. Во рту до сих пор сохранялся привкус черноты, похожий на тот, что остается после горелого хлеба.
Он взял сигарету. Здравомыслие услужливо подсказало, что подобную сцену он, скорее всего, вычитал в дешевом фантастическом романе, но человек не слушал. Пальцы, бессмысленно крошившие сигарету, до сих пор дрожали от пережитого ужаса, но в то же время в нем крепла уверенность, что этот сон увиден неспроста. Окно предупреждает и зовет его. Неужели ему не хочется разгадать его тайну? Неужели он готов довольствоваться лишь ночными сновидениями, когда рядом, за слоем досок и фанеры, ожидает его нечто загадочное и удивительное? Как мог он до сих пор не верить окну, не слышать его зова?
Человек рывком вскочил и подбежал к окну. Потянул за доски - те не поддались. Нужен топор или ломик. В коридоре вроде висел пожарный щит...
На щите не было полагающего топора, но имелся багор с крючком на конце. Доски трещали, гвозди сыпались на пол, как железный дождь, пакля свисала лохмотьями давно нечесаных косм, и дух радостного первобытного разрушения витал в комнате вместе с клоками в изобилии натолканной между досками ваты.
Еще усилие - и доски с грохотом обрушились на пол, подняв облако пыли. Он отскочил назад, и теперь стоял, грязный и исцарапанный, глядя на открывшийся оконный проем. Его трясло от возбуждения. Он оглянулся назад, на свою комнату, и в который раз убедился, что его здесь ничего не держит. Осторожно ступая между досками и по-прежнему сжимая рукоятку багра, он подошел к окну и выглянул.
За окном поднималась глухая кирпичная стена, внизу громоздились бачки с мусором, и в обе стороны уходил зажатый между домами проулок. Снизу несло вонью и кошками. Больше там ничего не было.
* * *
Из новостей вечерней криминальной хроники:
"... В 9.20 утра на углу проспекта Создателей и Двадцать первой улицы питбуль мистера Д. покусал женщину. Пострадавшая намеревается возбудить дело против владельца собаки.
... Около 17 часов из окна дома упал человек, скончавшийся на месте происшествия. Подозревается самоубийство, ведется следствие.
... Дракой завершилась традиционная встреча выпускников Высшей Школы Искусств, проходившая в ресторане "Доменико"...