Этим утром я сперва решила сказаться больной, чтобы не идти на ужин к фон Херманам. Слишком сильны были ещё впечатления вчерашнего дня. Но супруг решил иначе - вечернее мероприятие развеет меня, считал он, и я буду думать о нарядах и украшениях, а не о злосчастном письме.

Итак, экипаж был подан - мы отправлялись в гости.

Мари-Луиза стала действительно бледнее обычного, но заверила нас, что чувствует себя прекрасно.

- Ах, ты всегда сказываешься больной, когда нам надо загород! - недовольно отмахнулся её супруг. - Многда моя жена бывает просто несносной, - пробурчал он, обращаясь ко вселенной.

Ужин подали достаточно быстро, и я с радостью наслаждалась разнообразием блюд.

- Спасибо, что согласились приехать, - тихо начала беседу Мари-Луиза, пока мужчины занимали себя серьёзным разговором. - Скоро Вы поймете, что нет ничего, скучнее нашего общества. Впереди осень - начнутся хоть какие-то развлечения. Но пока - тут неимоверная тоска!

Я молча улыбнулась. Мне пока нечего было добавить о местном обществе, которому я только-только была представлена.

После ужина мужчины покинули нас, удалившись в библиотеку - им явно было о чём поговорить. Я, как ни старалась сквозь неумолкающие речи Мари-Луизы понять, о чём же наши супруги беседовали за столом, - ничего не разобрала. Ах, как же мне натерпелось узнать, что же такое происходит с моим мужем! Отчего он потерял покой?! Я не сдержалась и спросила напрямую мою новую знакомую, что нынче происходит с нашими спутниками и отчего они так напряжены и переменились нравом.

- Что? Нет, я ничего такого не замечала. Дорогая Алисия, пусть эти мужчины сколько угодно убиваются своими государственными интригами - меня это ничуть не трогает! У меня столько своих забот! - раздражённо ответила она и внезапно поморщилась.

- Вам нехорошо?

Мари-Луиза вздохнула и попыталась удобнее устроиться в кресле.

- Мне нехорошо с тех самых пор, как я вышла замуж! Я надеюсь, что в этот раз, наконец, у нас родится здоровый мальчик и это всё, наконец, прекратится! С тех пор, как я надела обручальное кольцо на безымянный палец, я не помню себя ни в каком ином состоянии, кроме ожидания младенца... - она вздохнула. - Знали бы Вы, как я устала!

Мне нечего было ей ответить, так как я этого, естественно, не ведала.

- В пятнадцать лет я обрела спутника жизни. Теперь мне будет двадцать четыре. Почти половину своей жизни я произвожу на свет детей... Мой благоверный скажет на это, что "для того и создана женщина, чтобы продолжать род". Но, Боже мой, как я Вам завидую!

Двадцать четыре года! Как мне скрыть удивление? Я была уверена, что мы ровесницы, даже более того - что Мари-Луиза старше меня! Очевидно, я глубоко ошибалась. Заметная морщина в межбровье, увядшее безрадостное лицо, сухая прозрачная кожа, тонкие серые волосы...

- Ах, Вы удивлены? Да-да... В пятнадцать я венчалась, в шестнадцать уже родилась Мария. Вам, наверное, не ясно, как же это так, что у меня всего пять деток, - Мари-Луиза засмеялась. - Дважды у меня рождались мальчики. Дважды! Но увы... - женщина покачала головой. - Вот так и выходит, что мне через месяц двадцать четыре года, а у меня лишь пятеро дочерей...

Меня же удивляло совсем не это, а то, насколько увядшей казалась эта женщина!

- Как же я Вам завидую! - продолжала она, видя, что я медлю с ответом. - Видимо, возраст Вашего супруга сказывается... Радуйтесь! Моя сестра родила мужу сына и с тех пор не подпускает его к себе. А что уж он там твоит с горничными - не наше дело.

Мои щёки вспыхнули от этой бестактности.

- В нашем роду женщины не особенно плодовиты. Мы с супругом благодарны Богу за сына, - коротко ответила я.

Мари-Луиза поджала губы и засмеялась.

- Вашему мужу очень повезло с супругой, коль Вы так за него вступаетесь. Или же Вам повезло с ним...

Между нами возникла небольшая пауза.

- Ах, сыграйте же что-нибудь! Вы прекрасно владеете инструментом! - Мари-Луиза махнула рукой в сторону фортепиано.

Наверное, это было наилучшим решением, и я с радостью уклонилась от дальнейших монологов Мари-Луизы, сев за инструмент.

Вскоре мужчины присоединились к нам, и мои труды были вознаграждены аплодисментами.

- Спойте же нам что-нибудь, что-нибудь Ваше, английское! - подбадривал меня господин фон Херманн. - Мы здесь в Бранденбургском Княжестве слушаем лишь французские песни, играем французскую музыку, танцуем французские танцы и носим французские фраки. Отвратительная мода! И это несмотря на то, что эта французская выскочка весной взял Ханновер! Что теперь ему взбредет в голову? Уверен, его Armée d'Angleterre ничего не стоит дойти до Берлина! - резко высказался хозяин дома.

- Эта тема - не для дамских ушей, мой дорогой друг, - резко прервал его мой муж.

Мгновенно настала тишина.

- Дорогая, мы ждем от тебя чего-нибудь одухотворяющего, - настойчиво обратился он ко мне. Но я не могла пошевелиться. Наполеон?! Снова! Так вот в чем дело, как же я сразу не догадалась?! Вот почему муж мой потерял покой! Вот, что тревожило его! Угроза нового вторжения нависла над всеми нами, нет и не будет места затишью, как он меня уверял ранее!

Видя моё замешательство, супруг направился ко мне и нетерпеливо поставил передо мной какие-то ноты.

- Наполеон? - я смотрела на мужа вопрошающе.

- Играй! - сказал он тоном, не терпящим возражений. Слава Богу, мне не нужно петь. Перед глазами была незамысловатая мелодия и я легко с ней справилась. Гораздо больших трудов мне стоило взять себя в руки. Что же с нами будет? Армия Наполеона огромна! Что будет с Англией? А с Пруссией? Со всеми нами? Быть может, стоит отослать сына в Лондон?

- Теперь, - начал муж, когда я закончила играть, - мы достаточно уже утомили хозяйку дома. Нам пора.

Мы попрощались с, казалось, ничем не встревоженной Мари-Луизой, и с её раздражённым супругом.

Уже в экипаже я не сдержалась:

- Но почему ты молчал? Почему ты ничего не говорил мне все эти месяцы? Мы пережили такой волнительный май и вот - снова! - я умоляюще смотрела на своего спутника в поисках объяснений, желая услышать от него хоть что-то, будь то слова успокоения, или же волнительные, или даже страшные новости.

- Это не та тема, которая должна тебя занимать, - сказал он так резко, что я поняла - лучше мне помолчать. И я не сказала больше ни слова.

Лишь дома я вновь вернулась к этому разговору.

- Мы живем в такое неспокойное время, - начала я. - Особенно здесь, на континенте.

Муж ответил мне лишь своим колким взглядом.

- Тебе не о чем переживать, любовь моя. - Может быть, нашему сыну было бы безопаснее в Лондоне? - с опаской спросила я.

- Ты в безопасности там, где сейчас находишься. И больше я не желаю говорить об этом, - муж завершил разговор и удалился в свой кабинет.

Часы пробили одиннадцать. Я осталась совершенно одна со своими страхами в полной тишине гостиной. О, да! Теперь мне и правда было не до злосчастного письма от Фанни. Мысли были заняты совершенно иным...