Однажды мы с тётушкой отправились в оперу. И что же? Мистер Джонсон сопровождал нас! Он сел между мной и Фанни в ложе и всё настроение моё, всё наслаждение великолепием музыки, было безнадежно утеряно. Я чувствовала кожей, как отвратителен мне этот человек! Я мысленно строила между нами ледяную стену, я всем видом своим давала ему понять, что не хочу его общества. Но его настойчивое присутствие продолжало нервировать и раздражать меня.

Чем упорней был наш новый гость в своих визитах, тем больше я радовалась тайной переписке с милым сердцу другом. А, когда мы бывали за городом, то и своим с ним тайным утренним прогулкам. Генри встречал меня у нашей тропинки, и мы наслаждались свежестью летних полей и лесов. Не было человека на свете, кто был бы мне ближе душой! Мы говорили обо всём, не таясь. Как же я была счастлива!

Книги, политика, торговля, рабство, религия - пред нами не существовало закрытых тем! Мы жили светлыми мечтами о будущем, добром, счастливом и таком близком - стоило лишь получить благословение родных.

Но при этом я неустанно повторяла Генри:

- Это невыносимо! Этот человек, этот англичанин, повсюду следует за мной. И тётушка принимает его у нас дома! Он каждый день у нас, дарит мне цветы и ноты... Я не выношу его, Генри! Умоляю, сделай что-нибудь! Пожалуйста, спаси меня от его общества!

- Ох, ерунда! Не обращай на него внимание. Всё будет хорошо, вот увидишь! Я обещаю, я поговорю с батюшкой, как только представится случай.

Но где бы мы ни были, в Хартфорде, в поместье, или же в городском доме - моя тётушка властвовала безраздельно, а я - вновь оказывалась в обществе самого неприятного мне человека - мистера Джонсона.

Нет, у нас бывали ежедневно и другие гости. Но ни один из них не отличался таким постоянством. Он следовал за нами повсюду. Выезжали ли мы в тётушкин дом на Мэйн-стрит, шли ли мы в театр, гости... Везде англичанин следовал за нами, неизбежно подставляя мне руку, или же садясь напротив меня за обедом.

Мне был отвратителен этот чёрно-белый человек. С его приглаженными волосами, холодным взглядом, неизменно чёрным фраком, неизменно белым воротничком. С его возмутительным английским говором: "Только после Вас, мисс Грей!"

Утром тринадцатого июня (мы были в Ост-Хартфорде) я, просматривая почту, нашла для себя записку, подписанную "Мисс Грей от мистера Уильямса".

Там могло быть лишь единственное послание в таком случае - что он рассказал о нашей помолвке батюшке и пишет мне теперь открыто! Боже, как я счастлива! Я торопливо надломила печать и открыла письмо.

"Достопочтенная мисс Грэй,

Прошу Вас уделить мне несколько минут Вашего внимания.

Вы знаете, где меня найти.

Г.У."

Получив такую странную записку, я немедля вышла из дома, чуть не позабыв шляпку - так велико было моё волнение. Нещадно палило солнце, стрекотали в траве кузнечики. Я шла по привычной тропинке к месту наших встреч. Вот милое сердцу поле! Я ступила на узкую тропинку, вьющуюся по его краю.

Услыхала топот копыт. Вот он! Мой дорогой, мой любимый! Но лицо его было серым, отчужденным. Он спешился.

- Мадам! - легкий кивок головы.

- Генри? Что стряслось? Что с тобой?

Он продолжил глухим, незнакомым мне голосом.

- Мадам, я должен изъясниться, - Генри замялся. Закрыл глаза, как будто солнце больно резало их своими лучами. И затем продолжил, не глядя на меня и словно твердя выученный наизусть кусок текста.

- Я, вероятно, подал Вам ложные надежды. В том лишь моя вина, прошу меня простить. Я возвращаю Вам ваше слово и считайте теперь нашу помолвку расторгнутой. Вы вольны теперь поступать так, как Вам вздумается. Вот Ваши письма мне, Ваш портрет, Ваш локон, - он говорил холодно, отчужденно. - Надеюсь, что мои Вы предадите огню, ибо видеться с Вами более я не имею возможности, - на том он закончил свою речь и на мгновенье посмотрел мне в глаза.

- Что это? Что ты говоришь такое? Ты, вероятно, заболел... Отец твой не разрешает нам жениться? Или ты... разлюбил меня? - мой голос дрожал. Мне казалось, я вижу кошмарный сон.

Он молчал.

- Но ведь я... я люблю тебя! Что ж ты делаешь со мной? Почему? - я тянула к нему свои руки, с последней надеждой, как будто утопающий хватается за досточку, единственно оставшуюся от затонувшего корабля.

- Наша помолвка невозможна. Союз наш невозможен, - тут он замолчал. - Я не могу больше! - почти выкрикнул он эти слова. - Прощайте! - Генри глянул на меня таким безумным взглядом, что я поняла - он любит меня, ему больно говорить эти страшные слова! - Прощайте! - и он оседлал своего коня и, не оглядываясь, ускакал прочь.

Я не могла плакать. Я не могла дышать. Моё тело дрожало от ужаса и горя, так внезапно обрушившегося на меня. Я тянула руки, пыталась выкрикнуть его имя, но тщетно... Голова кружилась, по телу бежали мурашки. Слепой страх накрыл меня своей ледяной волной, и я задохнулась посреди зелёного поля со стрекочущими кузнечиками.

Меня нашел фермер, когда солнце почти закатилось за горизонт. Я ничего не могла сказать - я не могла пошевелиться от слабости, которая всегда следует за моим удушьем. Меня уже хватились дома и в тревогах искали по округе. Добрый господин донёс меня до своего жилища, послал весточку тётушке и вот я уже ехала домой в тряском экипаже. Голова моя болела, шла кругом. Мне было так дурно, как никогда ещё в жизни.

Встревоженная Фанни указала слуге, куда меня следует отнести, заботливо принесла мне бульон, но я ничего не хотела, кроме как забыться.

Утром показалось, что события прошедшего дня были кошмарным сном. Я встала бодрая, выбрала яркое платье и позволила горничной уложить свои волосы, когда зашла Фанни.

- Тебе уже лучше, дорогая? - спросила она, целуя меня в щёку. - Вот что передал фермер. Он не хотел делать это при всех, счёл это слишком личным. Принёс сегодня утром. Ты обронила... - и Фанни положила мне на туалетный столик стопку писем, связанных лентой. Письма, которые вчера вернул мне Генри. Мои письма...

- Нет! - вскричала я и, словно увидев крысу, вскочила со стула. Моя несчастная горничная с трудом удержала в руках гребень.

- Алисия, успокойся! Тише же, матушка услышит!

- Мне это всё равно! Мне нужно к нему, пусти! Это всё какая-то ошибка! Пусти же меня!

- Алиси, сядь, послушай, что я знаю, - она с трудом усадила меня на кровать и отпустила горничную.

- Я знаю, что отец его узнал о вашем тайном обручении. Что он категорически против и был в таком гневе, что приказал вычеркнуть Генри из завещания. Он откажет от дома и лишит его содержания, если тот не разорвет помолвку с тобой. Он готов всё переписать на племянника, если Уильямс-младший от тебя не откажется.

О, лучше было бы не знать такого! Что могло быть хуже? Что человек, которого я боготворила, оставил меня, устрашившись своего родителя? Где же его уверенность? Где же его пылкая страсть? Его заверения, что с его образованием мы справимся, не будь у нас и гроша за душой?

Как я ненавидела его в эту минуту! Как презирала! Жалкий трус и предатель!

- Но почему? Почему Фанни? За что? Чем я так немила его семейству?

- Дорогая! Насколько я знаю, ему давно прочат другую невесту. Родитель его решил уже всё и уладил, - Фанни говорила всё это и гладила меня по голове. - Ты забываешь, в каком мире мы живём. И я ещё раз уверяюсь, что романы и поэзия вредны женскому уму, особенно, такому романтичному, как твой.

- Единственный сын и наследник не может выбрать себе жену по сердцу? - негодовала я.

- Алиси, дорогая, послушай меня! Сожги эти письма. Причешись... Сойди вниз и делай вид, что ничего не произошло. Ты и так уже наделала шуму и глупостей.

- Нет... Я не могу... - в то, что говорила кузина было невозможно поверить. После всех обещаний! После всех слов Генри - вот такой поворот?

- Ты должна! - ответила Фанни и, обняв меня, пригласила горничную завершить мою прическу. - Боже, Алиси, пойми же ты наконец, что существует понятие долга. И нет ничего важнее.

Внизу был уже накрыт завтрак. Я не могла есть. Тётушка, закончив свою трапезу, встала из-за стола.

- Пройди со мной, Алисия. Мне нужно с тобой поговорить, - сказала она своим обычным, не терпящим возражений голосом. Мне ничего не оставалось, как проследовать за ней в библиотеку.

Там тётушка оглядела меня с ног до головы. Взяла меня за подбородок. Я чувствовала себя лошадью на ярмарке.

- Ты и правда красива, - как будто соглашаясь с кем-то начала она.

- Спасибо...

- Только странно бледна сегодня, - продолжила она. - Но что же, новость моя заставит твои щёки зардеть, как прежде. Алисия, я не просто так позвала тебя сюда для приватной беседы. Тебе в этом году исполнится девятнадцать. Прекрасный возраст для замужества. Я как раз получила подходящее для тебя предложение на этот счёт.

- Предложение? - удивилась я.

- Да. Твоей руки просит один джентльмен, весьма достойный. Я дала ему своё согласие, и мы решили, что лучше всего вам венчаться не позднее, чем в конце лета.

- Тётушка, я очень благодарна Вам за Ваше участие в моей судьбе, но я пока не готова вступать в брак, - медленно начала я.

- Ещё как готова! - тётушка повысила голос. - И если бы не твоё постыдное поведение, на которое я закрывала глаза в последние месяцы, я бы ещё подумала, но теперь решила точно - мистер Джонсон оказал тебе большую честь! И ты выйдешь за него замуж, хочешь ты того, или нет! С меня хватило уже и предыдущих твоих историй!

- Мистер Джонсон? Тётушка, я никогда, ни за что в жизни не выйду замуж за этого человека! - ответила я также резко, как говорила со мной моя покровительница.

За эти слова я получила первую в своей жизни оплеуху. Да такую, что полетели искры из глаз. Пока я пыталась осознать произошедшее, тётушка вновь вернулась к поднятой теме.

- Я считаю вопрос решенным. Завтра мистер Джонсон придёт к нам с визитом, и ты ответишь на его вопрос согласием.

- Ни за что! - повторила я.

- Тогда ты вольна сегодня же покинуть этот дом. Ты достаточно пользовалась его благами. Куда ты пойдешь и на что ты будешь жить - меня более не волнует, - с этими словами она покинула библиотеку так, будто бы ничего не произошло.

Я стояла там, всё ещё прижимая ладонь к горящей щеке, когда в дверном проёме показалась Фанни.

- Что мне делать? - спросила я. - Это невозможно, чтобы быть правдой...

- Весьма возможно, и я говорила тебе об этом... Но ты не хотела меня слушать, - Фанни подошла и обняла меня за плечи. - Дорогая, в мире есть куда более важные вещи, чем всё это. Любовь, чувства... Всё это проходит. Жизнь намного сложнее, чем те истории, о которых мы читаем в романах.

- Фанни, о чём ты говоришь, я не узнаю тебя! Ты послушай только себя! Как можно жить без любви? Ну хорошо, положим, можно... Но жить с тем, кто тебе глубоко неприятен?

- Да от чего же мистер Джонсон тебе так неприятен? Что он сделал тебе дурного? - возмутилась Фанни. - Он джентльмен, из хорошей семьи. Я о нём не слыхала ничего плохого! В нём нет порока, он джентельмен.

- Ох, Фанни! - я не могла больше слушать это.

Да, я выросла в богатом доме и наслаждалась всеми благами цивилизации. Да, я привыкла к роскоши. Наверное, я была неблагодарной... В чём моя вина? Вообще, виновна ли я? Я любила их всех, я любила тётушку, такую строгую, но всегда такую справедливую и последовательную. Что же произошло с ней? Или это я жила в заблуждениях? Отчего теперь моя жизнь так круто переменилась?

Мои надежды на счастье разрушились, как карточный домик. Любимый предал меня (и я никогда его не прощу!)! Семья моя избавляется от меня, отправляя в английскую ссылку с самым отвратительным человеком на свете... Что же мне делать?

Однажды, когда я была маленькой девочкой, мы с Фанни и Генри убежали так далеко от дома, что дошли до одного странного места - то была крепость с большим распятием над воротами и в ней жили лишь женщины в чёрных рясах. Они ходили, словно тени, по каменному саду. Мы прятались за колоннами, наблюдая за ними. И так, скрываясь в тени, или же за каменными стенами, мы пробрались внутрь, в большую залу, где горело множество свечей. Посреди - стоял стол, а на нём лежал некто, прикрытый чёрной робой. Я решила, что это покойник, но нога этого существа шевельнулась и я поняла - там живой человек.

Это была девушка, с коротко остриженными волосами. Над ней что-то бормотали старухи в чёрном. И вот, под какую-то особенно громкую молитву, лицо девушки тоже закрыли чёрной робой и произнесли "теперь ты наша сестра". Тогда я не знала ещё, что видела.

Сейчас я ощущала себя, лежащей на холодном столе и укрытой такой же чёрной робой, медленно, но верно, наползающей на меня, скрывающей всё моё существо под своей тяжестью и ставящей точку на моей прежней жизни.

Вечером я вышла в сад и направилась к озеру. Оно затянулось ряской и в тёплом вечернем свете выглядело особенно красиво. Я подошла к самому краю и заглянула в его глубину - там на меня смотрела девушка и этой девушкой была я.

Я оглянулась - кругом царила тишина, лишь птицы пели свои летние песни - и шагнула вперёд. Вода не прогрелась ещё, и ноги сводило от холода, но я шла вперед. Юбка платья предательски всплыла, набрав воздух, но мне было всё равно. Я шла вглубь, не обращая внимания на лёд, пронзающий всё моё тело - сердце было ещё холоднее. Я не тонула. Я лежала на спине, на водной глади, и видела над собой бесконечное небо без единого облачка.

Ещё когда была жива моя матушка, я играла с дворовыми детьми у лесного озера. О нём слагали легенды - когда-то давно обесчещенная дева бросилась в омут и утонула. Такими историями нынче никого не удивишь, в каждом местном озере рано или поздно да расквиталась с жизнью какая-нибудь несчастная. Но мы были детьми и истории об утопленницах внушали страх. Мы играли, кто дольше всех выстоит на мосточке. Я стояла, прикрыв глаза ладонями и молча молилась Богу, чтобы тот защитил меня от духа утопленницы. И вот, кто-то подкрался сзади и толкнул меня.

Сердце моё замерло в груди, я ушла под воду с головой. Но я не утопла - нет. Я видела перед глазами синие воды, видела длинные щупальца водорослей вокруг. И солнечный свет - далеко, недосягаемо. Я размахивала руками в мерцающем зареве. И вот свет стал ближе. Так я научилась плавать...

Сейчас больше всего на свете мне хотелось заплакать, но я не могла. Я лежала на воде и проклинала себя, и того мальчишку, что толкнул меня тогда в детстве - быть может, если б не он, я бы не научилась плавать и утонула бы сейчас. И будущие поколения детей боялись бы утопленницы Алисии, давным-давно погибшей в глубине этого озера.

Кругом закричали люди, а я всё глядела на синее небо, такое бесконечно прекрасное и далекое. Как океан... Меня выловили из озера, как рыбу. Увезли домой и уложили в кровать. Тётушка моя была в бешенстве. Скрыть случившееся было невозможно, как она ни пыталась. Она кричала на слуг - чего с ней никогда не бывало - чтобы они молчали о произошедшем.

А мне было безразлично. Я лежала в своей постели и во мне не было сил шевелиться. Ни на следующий день, ни через день. Я слышала, что мистер Джонсон навещал тётушку, я знала, что про меня говорили лишь "ей не здоровится, но завтра она обязательно спустится".

- Мисс, - обращалась ко мне моя горничная. - Госпожа велела передать Вам, что если Вы желаете есть, то Вам придётся идти в столовую.

Я отвечала лишь, что не голодна. Мне было всё равно.

Но в этот вечер тётушка сама явилась ко мне. Она молча зашла - и это не предвещало ничего хорошего. Сразу же направилась к моей постели и подняла меня, схватив за волосы.

- Паршивая девчонка, ты спустишься вниз! Ты немедленно встанешь и спустишься вниз! - говорила она сквозь зубы тоном, не терпящим возражений. Тётушка окликнула мою горничную:

- Если мисс Алисия через четверть часа не будет готова и не спустится к ужину, я отправлю тебя обратно к матери в деревню!

- Госпожа, смилуйтесь! Матушка и мои сёстры живут на это жалование! - заплакала девушка.

- Тогда немедленно приведи в порядок эту бесстыдницу! - крикнула она, залепив мне пощечину. - А ты! Посмей только строить из себя несчастную и прийти с обреченным видом! - обратилась она ко мне и ушла.

- Пожалуйста, пожалуйста, мисс Грэй! Я прошу Вас! - молила меня моя несчастная горничная.

Что мне оставалось делать, если меня лишили моих чувств, а затем - моего выбора... Ровно через пятнадцать минут я, в своём атласном голубом платье, с волосами, старательно уложенными моей несчастной горничной, спустилась вниз. За столом, напротив меня, сидел никто иной, как мой будущий супруг. Да... я начала смиряться с этой мыслью. Мой будущий супруг...

Я должна была сидеть за столом и улыбаться.

- Вам лучше? - поинтересовался мистер Джонсон.

- Благодарю, да, - сухо ответила я.

- Я слышал, вы упали в озеро?

- Она поскользнулась на лодочном причале, - ответила за меня тётушка.

- Что ж, слава Богу, всё окончилось благополучно, - и он исподлобья посмотрел на меня своими чёрными глазами.

- Совершенно благополучно, - снова говорила за меня тётушка.

После ужина нас оставили наедине. Мистер Джонсон сразу предложил мне присесть и сам удобно устроился в кресле напротив. Долго смотрел на меня, положив руки на подлокотники, прежде чем начать разговор.

- Я полагаю, тётушка Ваша уже обо всем рассказала? - начал суровый, бездушный человек.

- Да, сэр, - у меня не было сил говорить.

- Ну что ж, тогда сразу перейдём к делу, - сказал он и подался чуть вперед в своем кресле.

- Но я ещё не дала Вам своего ответа, - прервала его я.

- Юная дева Вашего возраста ещё слишком неопытна, чтобы принимать подобное решение самостоятельно...

- Но! - вновь прервала его я, и он остановил поток моих возмущённых речей соответствующим жестом руки.

- ...Я не хотел начинать с нравоучений, но видимо придётся, - тон его изменился. - Воспитанная девушка никогда не станет перебивать джентльмена. Это раз. И два: я не желаю слышать от Вас "но", а также и других возражений. Надеюсь, я ясно излагаю свои мысли?

Я молчала.

- Я задал Вам вопрос, - настойчиво повторил он, не дождавшись моего ответа. Я же была настолько возмущена его поведением - тем более, что мистер Джонсон впервые обращался лично ко мне за всё это время - что не могла найти слов.

- Да, ясно, - "интересно, - думала я при этом, - все англичане разговаривают так со своими невестами? Если да, то каково же быть не невестой, но женой?"

- Продолжим, - и он вновь откинулся на спинку кресла. Я представила себе, что умышленно убила кого-то насмерть и сижу сейчас перед следователем, слушая предъявленные мне обвинения. - Через месяц мы венчаемся в церкви местного прихода, проводим брачную ночь в доме, что я снял внаём, и затем отправляемся в порт.

Он прервался и посмотрел на меня, словно ожидая ответного кивка, что я и сделала.

- В Вашем распоряжении будет два сундука, которые Вы сможете взять с собой. Не больше.

Снова пауза.

- Завтра Ваша тётушка ждёт на ужин гостей. Там же будет объявлено о нашей помолвке.

И опять тишина.

- Что ж. Тогда я перейду к последнему пункту, - он опустил руку в карман жилета и достал оттуда маленький бархатный мешочек. - Это кольцо носила моя матушка. Если оно Вам не в пору, я отдам его ювелиру, - с этими словами он поднялся с кресла, взглядом указывая мне сделать тоже самое.

Не говоря ни слова, он взял мою руку в свою и надел мне кольцо на палец. Оно подошло мне идеально.

- Ну что ж. Это ещё раз подтверждает, что я сделал верный выбор, - он поцеловал меня в лоб и попрощался.

Прикосновения этого человека были мне неприятны. Его вид вызывал у меня приступ тошноты. Брачная ночь? Неужели я должна буду делить с этим господином спальню???

Позднее горничная помогла мне причесать волосы и раздеться.

- Госпожа сказала, что если Вы не будете слушаться её, она выгонит меня...

- Не бойся, пожалуйста. Тебя не выгонят.

Когда я уже переоделась, а несчастная девушка уже собиралась уходить, я спросила её, что она знает о господине Джонсоне.

- Мисс, я ничего о нём не знаю. Но дочь племянницы матушкиной подруги работает в его доме на кухне. Я попробую что-нибудь для Вас разведать, - ответила она мне и пожелала доброй ночи.

Ещё долго сон не шёл ко мне. Я всё пыталась представить себя в роли жены этого человека - и никак не могла. Сложно совладать с мечтами, если они уже нарисовали тебе картинку будущего, да только совершенно в других красках...