Настало время последней примерки. Всё было готово, и я стояла на невысокой табуретке у большого зеркала. Лицо моё закрывала белая легкая газовая фата и я вспомнила, как исчезало под чёрным полотном тело будущей монашки. С этого самого момента и моя жизнь, и её переменилась. Она стала невестой Христовой, а я - невестой Эдварда Джонсона.

За несколько дней до самого события мой суженый потребовал предъявить ему мои собранные в дорогу сундуки. Я подбирала вещи со всей тщательностью: там были и книги, и ноты, и шляпки, и платья. Всего набралось сундуков десять и того мне было мало. Я хотела увезти с собой в свой новый дом частичку любимого Хартфорда. Конечно же, это был и доставшийся мне от бабушки фамильный сервиз, и матушкины вазы, которые она уберегла от судебных приставов (ведь батюшка промотал всё, что у них было ценного и ценности были изъяты из отчего дома).

Мистер Джонсон, увидев череду коробок и сундуков, строго посмотрел на меня.

- Я кажется сказал, что Вы можете взять лишь три!

- Но!...

- И ещё мы говорили о том, что Вы не станете мне перечить.

- Но там мои...

- "Не перечить" означает, что я слышу от Вас "но" в последний раз, - отрезал он. - Три сундука должны быть собраны через час. После этого Вы уже ничего не сможете передать на борт "Святой Луизы".

- Там мои вещи! - предприняла я последнюю попытку.

- Вы хотите, чтобы я лично всё просмотрел? - и он поднял бровь в тётушкиной манере. Что тут добавишь? - Я был бы благодарен, если бы Вы отвечали на поставленные вопросы.

- Нет. То есть не нужно. Я поняла, - пробормотала я. Мне хотелось плакать от обиды и отчаяния.

- У Вас есть час. Я жду, - он развернулся и ушёл неведомо-куда. Наверное, смотреть, как тикают стрелки его злосчастных английских часов.

Я призвала на помощь горничную, которая с опаской поглядывала на моего будущего мужа, удаляющегося в гостиную в сопровождении Фанни.

- Ты поедешь со мной? - с надеждой спросила я.

- Ох, сударыня! Что Вы! Как же я оставлю матушку?

- Я уверена, что мистер Джонсон позволит тебя взять и будет платить жалование, которое ты сможешь пересылать своей семье! Пожалуйста! Мне страшно от мысли, что я уеду так далеко совсем одна! - наверное, я бы ни за что не заговорила бы так со служанкой, не будь я в столь отчаянном положении.

- Сударыня... Не заставляйте меня... Про него говорят, что он служит диаволу и по ночам читает Святое Писание наоборот! - прошептала она последние слова.

- Ах, не мели чепухи... Лучше помоги мне с вещами, - вздохнула я.

Мне пришлось оставить почти все платья, за исключением дорожного и двух домашних. Но я не отказалась ни от одной книги и, конечно же, брала с собой фарфор, который по праву считала единственным своим приданым. Платья с радостью забрала моя горничная - а что ещё мне оставалось делать, как не подарить их ей? Я с тоской расставалась со своими нарядами и всё больше ненавидела этого бесчувственного человека, за которого должна была через пару дней выйти замуж.

Осталось пять сундуков... и четверть часа. Мне стало страшно. Этот человек пугал меня своей строгостью и бескомпромиссностью. От него веяло холодом и даже в этот летний день хотелось укутаться в шаль в его присутствии. Служанка доложила мистеру Джонсону, что всё готово и он явился с ревизией.

- Пересчитайте эти сундуки, голубушка, - обратился он к моей несчастной горничной.

- Раз, два, три... четыре, пять.

- Спасибо, можешь идти, - сказал он и обратился ко мне. - Вы, верно, и правда совсем дитя. Ведь на строптивую кокетку Вы не похожи. Я повторю ещё раз - последний. Мы должны переплыть океан. Океан, моя дорогая, это водоём в десятки сотен раз больший Вашего садового озера, если Вы не понимаете. Ваш багаж ограничен тремя сундуками. И я беру первые из этой вереницы.

Мне казалось, он специально издевается надо мной.

- Пожалуйста! Тут моё приданое, здесь книги, а здесь всего два платья. Иначе мне не в чем будет ходить...

Мистер Джонсон бескомпромиссно приказал носильщику открыть сундуки и сам просмотрел содержимое.

- Пожалуйста! - взмолилась я. - Это всё, что осталось мне от матушки! - он посмотрел на меня сурово, но приказал закрыть первый сундук и погрузить его в коляску.

Вот господин добрался до книг. Он доставал одну за другой, откладывая каждую вторую в сторону.

- Это есть в моей библиотеке, а это сущий бред, а это не дóлжно читать юной деве, - затем он ещё раз перебрал оставшиеся, взял несколько верхних и убрал их в сундук.

Мне пришлось молча смотреть, как почти все мои книги остались на столике. Настала очередь сундука с вещами.

- Что это? - возмущенно спросил мой будущий супруг, разглядывая подбитое мехом зимнее пальто. Я молча испуганно смотрела на него, боясь пошевелиться.

- Неужели Вы думаете носить это в Лондоне? - он закрыл глаза, выражая всю степень своего возмущения и раздражения. Так я осталась без зимнего пальто...

Мне хотелось поинтересоваться, если господин так презирает мои вещи (и, видимо, меня вместе с ними!), зачем он выбрал меня в жены? Я с трудом сдержалась, чтобы не озвучить этот вопрос.

-Что здесь? - указал господин Джонсон на коробки.

- Тут мои шляпки... - робко ответила я.

Мой будущий жених открыл каждую, каждую! И из всех моих прекрасных шляпок у меня осталось всего две.

Вот так моя поклажа заметно обеднела. Время вышло. Мистер Джонсон раздраженно махнул рукой, приказал грузить всё в коляску и попрощался. Это был последний раз, когда я видела его до венчания.

***

Дни до свадьбы прошли словно в тумане. Мне казалось, я стою на краю пропасти неизбежности. Глубоко внутри, на самом донышке сердца, я не смирилась. Я всё ещё верила, что Генри выручит меня, что я прощу его и мы всё-таки будем счастливы. Но потом я вспоминала его слова, его обещания и его предательство. И тогда все сомнения отпадали. Если уж любовь не стала причиной брака, то значит не быть такому чувству больше в моем сердце.

Утром перед свадьбой тётушка обняла меня, как не делала никогда раньше.

- То, что я скажу тебе сейчас, говорила мне моя матушка, твоя бабка, в день свадьбы. И поверь, деточка, это самые ценные наставления за всю жизнь. Чтобы быть счастливой - нужно хотеть быть счастливой. Чтобы быть счастливой женой - нужно сделать счастливым своего мужа. А муж не может быть счастлив, если он не выспался и, если он голоден. Запомни это, Алисия. И я уверена, что, следуя этому завету, ты станешь хорошей супругой.

- Спасибо, тётушка!

Нас ждали в церкви. Жизнь моя была решена...

***

У алтаря стоял незнакомый мне мужчина в светлых одеждах. Когда я рассмотрела его сквозь вуаль, то осознала, что это всё же мистер Джонсон. Весь день он вёл себя иначе, чем я к тому привыкла. Казался приветливым и мягким. А когда мы оказались наедине и меня накрыло волной страха, я увидела перед собой чуткого и нежного человека, который дарил мне столько тепла, сколько я ещё не знала прежде.

На людях он был по-прежнему неразговорчив и холоден, но в тесноте наших общих покоев я узнавала совсем иного человека, который всё же настаивал на беспрекословном подчинении его правилам жизни, и воля моя была почти сразу сломлена. Я не видела смысла перечить и слепо следовала его указаниям, хотя порой они казались мне совершенно непонятными.