Аннотация: Почти 50 лет тому назад, в ноябре 1965-го, были закончены съёмки фильма "Андрей Рублев". Но вместо экранов кинотеатров картина попала "на полку".
Андрей Рублев и Андрей Тарковский
Почти 50 лет тому назад, в ноябре 1965-го, были закончены съёмки фильма "Андрей Рублев". Но вместо экранов кинотеатров картина попала "на полку". В 1969-м блестящая работа мастера получила внеконкурсные призы на кинофестивале в Каннах (от премии ФИПРЕССИ, кстати, Тарковского заставляли отказаться), но советским зрителям довелось увидеть "Рублева", да и то только в ограниченном прокате, через долгих пять лет, в 1971-м. А настоящей премьеры на родине фильм дождался лишь в 1987-м.
Молодым людям, родившимся в 80-х и позже, не имеющим понятия о тотальном идеологическом контроле над всеми видами искусства в СССР, наверное, непросто осмыслить сей факт. Да и какую крамолу можно усмотреть в фильме, повествующем о судьбе художника-иконописца, жившего на Руси 600 лет тому назад? А ведь недовольны этой картиной были не только партийные чиновники-бюрократы, но и кое-кто из их непримиримых противников. Например, писатель-диссидент Александр Солженицын был несогласен с произвольной трактовкой средневековой российской истории, а также с мрачностью и излишней жестокостью, пронизывающими обе серии "Рублева". В рамки соцреализма фильм Тарковского, разумеется, тоже никак не вписывался. Короче, и тем, и другим умудрился не угодить автор.
И в то же время фильм был высоко оценен многими зарубежными критиками и режиссерами, а также получил широкое признание зрителей внутри страны. И это при том, что авторский замысел не был реализован в полном объеме. Из-за урезанного бюджета пришлось отказаться от многих сцен, в том числе от пролога к первой серии - эпизода Куликовской битвы и утра после нее, от крестьянского бунта с сожжением княжеской усадьбы. Осталась на бумаге и сцена рождения дурочкой татарченка, в хлеву, среди домашних животных, с реминисценцией на сами знаете кого. Вместо Куликовской битвы в начале фильма был использован эпизод с русским "Икаром", первоначально планировавшийся в качестве пролога ко второй серии. Но, как сказал персонаж старого анекдота о преферансистах - "вроде и так неплохо получилось".
(Напоминаю для молодежи, этого анекдота не слыхавшей: с "упавшим" на мизер и получившем шесть взяток игроком случился инфаркт; пока врачи скорой помощи пытаются вернуть несчастного к жизни, два его партнера в прихожей обсуждают случившееся - "А вот если бы ты зашел с восьмерки пик, так он бы у нас и все восемь взял" - "Да вроде и так неплохо получилось").
Понимал ли до конца и в деталях сам Тарковский, что у него получалось? Пролог с полетом мужика на воздушном шаре прозвучал очень сильно, и главное - как метафора, предваряющая содержание всего фильма. Кстати, странная история была и с прологом к фильму "Зеркало". Эпизод с вылечившимся от заикания пареньком не был запланирован в качестве пролога и в процессе монтажа Андрей Тарковский долго не мог решить, куда же его вставить. Идея поместить его в самое начало принадлежала монтажеру Людмиле Фейгиновой и была сперва встречена режиссером с долей сарказма, но после некоторых колебаний, он согласился. И в результате это оказалось как раз то, что надо - "А теперь свободно и громко: Я могу говорить!".
Вернемся, однако, к "Андрею Рублеву" и полету на воздушном шаре. Смысл этой притчи оказался многоплановым. Во-первых, в ней обобщена судьба многих русских изобретателей-самородков и их изобретений. Сколько было на Руси таких прорывов, опередивших свое время, и чем это обычно кончалось? Паровая машина Ползунова в развитии российской промышленности погоды не сделала, а изобретение Джеймса Уатта произвело индустриальную революцию. Лампочка Лодыгина зажглась и погасла, а у Эдисона - вспыхнула и горит до сих пор. Похожая история и с изобретением радио - в России у Попова дело как-то не пошло, а Маркони оказался в шоколаде. Были в России Кулибины и Левши, говорят, поднимался в воздух на воздушном шаре крестьянин Крякутный - но все это были единичные курьезные случаи, не имевшие последствий и не сыгравшие в развитии страны и человечества никакой роли. Вспыхнули и погасли в болоте всеобщего равнодушия и инертности. Трагичной нередко была и судьба самих изобретателей, что и нашло свое отражение в фильме.
Во-вторых, обычным делом всегда было и негативное отношение власти к нарушителям традиций и идеологии. Мужик еле успел веревку обрезать, а внизу уже его помощников избивают и огнем жгут. Потому что - низзя! Если бы бог хотел, чтобы человек летал, то дал бы ему крылья. А раз не дал, то нечего и своевольничать! Наверное у Тарковского и в мыслях не было в данном случае параллелей с современностью проводить, но так уж получилось, что аналогия с преследованием идеологами марксизьма "продажной девки империализма" генетики и "обслуживающих" ее генетиков, и еще одной "продажной девки" - кибернетики, напрашивается сама собой. Да и идеалистической теории относительности вместе с Эйнштейном тоже неслабо доставалось в свое время. А идеология, что христианская, что марксистская, не может не быть тормозом для свободной мысли. На то она и идеология, природа у нее такая - держать и не пущать.
И, наконец, в-третьих, которое тесно связано с тем, что во-вторых. Красной нитью проходит через весь фильм противопоставление созидателя, творца, - и власти. Всё, чем гордится и пользуется человеческая цивилизация, создано одаренными единицами, творцами, гениями. И во все времена и у всех народов эти творцы были все равно что беззащитными одуванчиками, пылью под сапогом власть имущих.
Следующая новелла - "Скоморох", выглядит уже совершенно неприкрытой аналогией с недавней советской историей, да и с тогдашней, 1960-х годов, современностью - тоже. Простой народ, крестьяне, с одной стороны, и носители идеологии, монахи - с другой. Два слоя общества, несмешивающихся, как масло с водой. Скоморох, потешающий народ непристойными частушками про власть имущих бояр, и осуждающий это безобразие монах: "Бог дал попа, а черт скомороха!" Моральным осуждением, конечно, дело не ограничивается - монах, не смотря на дождь и грозу, идет и доносит на скомороха "кому следует". Приезжают НКВДшники, простите, дружинники, музыкальный инструмент - в щепки, анекдотчика, простите, скомороха - мордой об ствол дерева, заталкивают в воронок, простите, взваливают на коня, и увозят "куда надо". Как выясняется в конце второй серии, язык скомороху отрезали, за клевету на советскую, простите, на боярскую власть. Интересный момент - народ представителей власти боится и ненавидит. Ненависть выплескивается у пьяного в дугу мужика. Настолько пьяного, что ему уже море по колено. Хватает оглоблю и хочет врезать НКВДшнику по башке, но падает с размаху в грязь и отключается, а на него никто и внимания не обращает. И вот, смотрит зритель глазами режиссера на этот пьяный в доску бунт и думает - а что же изменилось-то за 600 лет?
Идем дальше. Следующая история - "Феофан Грек". Начинается со сцены долгой мучительной публичной казни на городской площади. Казнимый кричит: "Невиновен я! Оклеветали гады!" Знакомо? Клевета, доносы, казни - никогда не прекращались на Руси Великой. Опричнина при Грозном, "Слово и дело" в Петровские времена и при Анне Иоанновне. А уж какого размаха доносительство и уничтожение "врагов народа" достигло при Великом Вожде всех народов - даже вспоминать страшно. В XXI веке в моду вошло оправдывать сталинский террор против собственного народа и преуменьшать масштаб этого террора, но тогда, в начале 1960-х, память об этих событиях была свежа. "Поздний реабилитанс" и процесс освобождения политзаключенных - это была совсем недавняя история.
"Страсти по Андрею". Андрей Рублев излагает Феофану свой, "неканонический" взгляд на историю распятия Иисуса (а Андрей Тарковский ее визуализирует, что по тем советским временам уже было крамолой, и автор вполне мог быть обвинен в религиозной пропаганде). Известно, что идеология (любая) не терпит отступления от стандарта, продиктованого "сверху", и реакция Феофана на Андреево "инакомыслие" однозначна: "Упекут тебя, братец, на север, иконки подновлять, за язык твой!" 600 лет исторического развития государства Российского и невиданного никогда ранее прогресса за последние полвека налицо, не правда ли?
В новелле "Праздник" показан процесс насильственной смены одной идеологической парадигмы (языческой), другой, "более прогрессивной" (христианской). А как же иначе? Не может господствующая идеология терпеть рядом с собой другую, конкурирующую идеологию. Так всегда было в истории. Запредельной жестокостью была отмечена и борьба нового, Никонианского канона со старообрядчеством в XVII - XVIII веках. И еще более дико выглядело искоренение православия в начале века XX-го новой религией - марксизмом. С разрушением церквей и массовым отстрелом и посадками служителей культа. Может быть, и не имел режиссер в виду этой аналогии, но так уж получилось. И ничего с этим уже не поделаешь.
"Страшный суд". Артель каменщиков, построив Большому князю белокаменные хоромы, отправляется в другой город, к Малому князю, задумавшему переплюнуть брата в роскоши и красоте нового дворца. Но конкуренция и взаимная ненависть между братьями слишком велика, чтобы Большой мог допустить такое унижение своего достоинства. По его приказу дружинники догоняют мастеровых и выкалывают им всем глаза. Это еще одно, и не последнее в фильме, изображение взаимоотношений власти и творцов - созидателей нового и прекрасного. Жизнь любого, самого талантливого художника, писателя, поэта, ученого, изобретателя, на Руси во все века в глазах власти гроша медного не стоила. Каждый талант был лишь холопом, вынужденным беспрекословно работать на власть всю свою жизнь. А слишком самостоятельных и непокорных власть вправе наказывать, как ей заблагорассудится.
И вновь просматривается аналогия с веком XX-м. Невозможно сосчитать число творцов, репрессированных и уничтоженных преступной коммунистической властью в СССР. Наберите в ГУГЛе "репрессированные писатели", "репрессированные литературоведы и критики", "репрессированные художники", "репрессированные ученые" - и вы найдете сотни и тысячи имен созидателей-творцов, прошедших зверские пытки на допросах, уничтоженных, замученных в тюрьмах и лагерях, отсидевших громадные срока в нечеловеческих условиях и выживших чудом, вышедших не на свободу, а в отгороженную от всего мира железным занавесом "большую зону", с переломанными судьбами.
"Набег". Малый князь со своей дружиной, объединившись с татарским войском, участвует в набеге на город Владимир. Мужчин убивают, женщин насилуют. Город разграблен и предан огню. Сегодня, в XXI веке, центральная мысль этой кино-новеллы звучит пророчески. Она заключается в том, как просто можно внушить русским людям ненависть к другим русским и натравить их друг на друга. Мальчишка-художник, ученик Андрея Рублева, говорит наступающему на него с ножом в руке дружиннику: "Братцы, что же вы! Мы же русские!", и слышит в ответ: "Я покажу тебе, сволочь владимирская!" Ничего не напоминает? Не так же ли, в один момент, братья украинцы превратились в укропов-фашистов-бандеровцев? И убивать их на их же земле стало делом "чести, доблести и геройства"? Конечно, не мог Тарковский предвидеть такого поворота событий. Это его безупречная интуиция художника сделала его пророком.
"Молчание". Чудом уцелевший во время набега Андрей, наложивший на себя обет молчания, привел с собой в Андроников монастырь спасенную им немую дурочку. Ворвавшиеся в монастырь татары накормили голодную девчонку кониной. Татарин уговаривает ее поехать с ним в Орду и стать его восьмой женой. Андрей хватает ее за рукав и пытается оттащить ее, но она визжит, отчаянно сопротивляется и внезапно плюет ему в лицо. Ошеломленный Андрей отпускает ее и татары увозят ее с собой. Не знаю, как вам, а для меня эта сцена выглядит еще одной метафорой - наиболее честные, умные и порядочные представители народа пытаются объяснить тупому неразвитому большинству, какое незавидное будущее ожидает страну на выбранном ею пути, а в ответ получает плевок в лицо в виде потоков грязной клеветы, арестов, ссылок, тюрем, лагерей и психушек.
И, наконец, заключительная новелла - "Колокол". Группа мастеровых-литейщиков под руководством мальчишки-подростка совершила по тем временам настоящее технологическое чудо - отлила огромный колокол. Настал день "сдачи объекта". Сотник-держиморда, обращаясь к работягам - создателям чудо-колокола, с угрозой: "Не успеваем? Ну, глядите! Мать вашу!" Великий князь, приехавший на торжественное мероприятие в сопровождении итальянского посла, поясняет ему с гордостью, показывая на пацана: "Вон какие у меня всем заправляют!" Мальчишка на колени перед князем, а когда встал, сотник, оттесняя его от группы гостей, наезжает на паренька на своей огромной лошади: "Давай, давай, дубина!"
Авторская мысль проста и прозрачна - отношение власти к творцу за последние 600 лет ничуть не изменилось. Но ярче всего эта мысль выражена в заключительной сцене: два творца - колокольных дел мастер в слезах и успокаивающий его великий художник, оборванные и нищие, сидят в грязи, одинокие и никому не нужные.
Точно так же чувствовал себя и сам гениальный режиссер, большую часть жизни проживший на родине в бедности, не успевая расплачиваться с долгами, в то время как фильмы его, высоко оцененные за рубежом, приносили огромную прибыль неблагодарному государству.