Аннотация: Вторжение в Финляндию было обставлено с небывалой крикливой театральностью - войска переходили границу в походных колоннах, с портретами Сталина и развернутыми знаменами.
Сосняком по откосам кудрявится
Пограничный скупой кругозор.
Принимай нас, Суоми - красавица,
В ожерелье прозрачных озёр!
Ломят танки широкие просеки,
Самолёты кружат в облаках,
Невысокое солнышко осени
Зажигает огни на штыках.
Мы привыкли брататься с победами
И опять мы проносим в бою
По дорогам, исхоженным дедами,
Краснозвёздную славу свою.
Много лжи в эти годы наверчено,
Чтоб запутать финляндский народ.
Раскрывайте ж теперь нам доверчиво
Половинки широких ворот!
Ни шутам, ни писакам юродивым
Больше ваших сердец не смутить.
Отнимали не раз вашу родину -
Мы приходим её возвратить.
Мы приходим помочь вам расправиться,
Расплатиться с лихвой за позор.
Принимай нас, Суоми - красавица,
В ожерелье прозрачных озёр!
(Советская песня 1939 года. Слова: Носон-Нохим Абрамович Френкель, погоняло Анатолий Адольфович Д"Актиль; музыка: братья Покрасс, Даниил и Дмитрий)
Если сегодня спросить человека, знакомого с недавней историей страны, "зачем СССР напал в 1939 году на Финляндию?", наверняка услышишь в ответ: "Надо было отодвинуть границу от Ленинграда, чтобы оградить северную столицу от опасности внезапного нападения". Эта ложь настолько въелась в сознание простых граждан, привыкших к вдолбленным в них пропагандой стереотипам, что воспринимается как нечто совершенно естественное.
Ну как же, сказал же товарищ Сталин финнам во время переговоров в начале ноября 1939 года: "Мы ничего не можем поделать с географией, так же как и вы... Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу".
На это у меня есть целых два возражения.
Во-первых, предложения Сталина передвинуть границу и отдать ему территории суверенного, независимого и нейтрального государства, сопровождавшееся угрозами, противоречили интересам Финляндии и являлись нарушением международного права.
"Оценивая территориальные претензии Советского Союза, следует сказать, что стремлением отодвинуть государственную границу на несколько десятков километров даже в то далекое от нас время нельзя оправдывать то или иное военно-политическое решение. Если каждая страна попытается увеличивать протяженность или совершенствовать конфигурацию границ под тем предлогом, чтобы отдалить ее от своей столицы либо от других крупных административных и промышленных центров, или из-за грехов прошлых международных договоров, или же, наконец, под предлогом защиты родственных национальных меньшинств, то с международным правом будет напрочь покончено". (1)
Во-вторых, только идиот мог поверить уголовнику Джугашвили на слово и надеяться на то, что этот бандит удовлетворится приобретёнными территориями и не захватит после этого всю страну, тем более, что как раз в этом предназначенном к захвату регионе была расположена система финских оборонительных сооружений, известная под названием "Линия Маннергейма". Разоружиться перед потенциальным врагом было для финнов равносильно добровольному падению в коммунистическое рабство. К тому же перед глазами финнов стоял совсем недавний пример с Мюнхенским соглашением, в результате которого другой уголовник - Гитлер, получив Судеты, вскоре хапнул и всю Чехословакию.
Так что, дорогие друзья, вместо того, чтобы вестись на сомнительные аргументы замшелой совковой пропаганды, давайте лучше познакомимся с историческими фактами и займёмся для начала анализом событий, предшествовавших вторжению Красной армии на территорию нейтральной Финляндии.
Примерно через месяц после большевистского переворота, 6 декабря 1917 года финский сенат объявил Финляндию независимым государством, а 22 декабря (4 января 1918-го) ВЦИК признал её независимость. Однако практически тут же, в том же месяце, в Финляндии началась гражданская война. "Красные", при поддержке российских большевиков, сражались против "белых", на стороне которых выступили Швеция и Германия. Уже в мае "белые" одержали победу.
Но война против большевистской России продолжалась, как часть гражданской войны, вплоть до октября 1920 года, когда между РСФСР и Финляндией был подписан Тартуский мирный договор. В 1932 году Тартуский мирный договор был дополнен пактом о ненападении и продлён до 1945 года. (2)
"Все же взаимное недоверие существовало. Финляндия опасалась возможных великодержавных устремлений со стороны Сталина, поведение которого нередко было непредсказуемо.
Не только в правящих кругах Финляндии, но и среди мировой общественности неприятие вызывали сообщения о массовых репрессиях советских граждан в СССР, о насильственной коллективизации, о голоде. В 1935 г. правительство Финляндии официально осудило советскую депортацию карелов. Эта депортация вызвала и активную реакцию со стороны финских студентов, требовавших прекращения насилия над родственным народом. В Финляндии было известно и о том, что в рамках инспирированного Сталиным и Молотовым нагнетания обстановки и пропагандистской кампании в Советском Союзе усилилась дискриминация лиц финской и карельской национальностей в политической и культурной жизни.
<...>
Советское правительство допускало возможность военного конфликта с Финляндией еще с весны 1936 г. Именно тогда было принято постановление СНК СССР о переселении гражданского населения (речь шла о 3400 хозяйствах) с Карельского перешейка для строительства здесь полигонов и других военных объектов.
<...>
"Правда" 11 сентября 1937 г. писала: "С большим удовлетворением встретили коммунисты и все трудящиеся Карелии обзор "Правды", в котором разоблачаются буржуазные националисты - агенты финской и германской разведок и их сообщники из обкома партии и редакции газеты "Красная Карелия".
В 1938 г. положение еще более ухудшилось". (1)
В апреле 1938 года, через месяц после аншлюса Германии и Австрии, начались секретные переговоры между представителями СССР и Финляндии. Второй секретарь посольства СССР в Финляндии во время встречи с финским министром иностранных дел Холсти обрисовал международную ситуацию следующим образом: правительство СССР уверено, что Германия планирует нападение на СССР. При этом возможна высадка немецких войск в Финляндии для нападения на Советский Союз с севера. Для того, чтобы предотвратить вторжение немцев на территорию Финляндии советское правительтво предлагает организовать совместную оборону, для чего необходимо разместить советские военные базы на финском острове Suursaari (Гогланд). Финнам такое навязчивое предложение пришлось не по душе и в августе 1938 года они от него официально отказались.
Сталинские дипломаты на этом, разумеется, не успокоились, и в марте следующего, 1939 года, предложили арендовать у Финляндии сроком на 30 лет острова Гогланд, Лавансаари, Тютярсаари и Сескар. Это предложение 6 апреля было финнами также отвергнуто.
"В начале марта 1939 г. К. Е. Ворошилов приказал только что назначенному командующему войсками Ленинградского военного округа (ЛВО) командарму II ранга К. А. Мерецкову проверить готовность войск "на случай военного конфликта с Финляндией". При этом он сослался на прямое указание И. В. Сталина.
Ознакомившись с обстановкой на месте, Мерецков пришел к выводу, что финские войска с самого начала якобы имели наступательную задачу на Карельском перешейке с целью измотать советские войска, а затем ударить по Ленинграду.
Создается впечатление, что высшее советское политическое и военное руководство в то время еще не имело ясного представления о позиции Финляндии. Если Сталин и Молотов твердили о том, что их беспокоит не столько сама Финляндия, сколько то, что ее как антисоветский плацдарм могут использовать западные державы, то Мерецков оценивал обстановку более резко и прямолинейно. При подобной оценке было бы бессмысленно искать политические пути решения проблемы, что подтвердили последующие действия советского руководства. В апреле 1939 г. Карельский перешеек посетил Ворошилов. Он приказал усилить боевую готовность, составить план эвакуации детей и жен начсостава в случае начала военных действий и построить убежища.
Весной и летом того же года в ЛВО развернулось крупное строительство, были приняты меры по подготовке личного состава в условиях, приближенных к боевым, совершенствовалась структура пограничных войск. Все это, разумеется, не оставалось незамеченным финской стороной, беспокоило ее.
Как вспоминает Мерецков, в конце июня 1939 г. он присутствовал при разговоре Сталина с одним из руководителей Коминтерна О. В. Куусиненом. Обсуждались положение в Финляндии и различные варианты наших действий. Обстановку в Финляндии и на советско-финляндской границе Сталин оценил как тревожную.
Некоторое время спустя Сталин созвал Военный Совет, на котором был обсужден оперативный план войны с Финляндией, представленный начальником генерального штаба командармом I ранга Б. М. Шапошниковым. План исходил из реальной оценки состояния финской армии и ее пограничной укрепленной линии. В нем предусматривалось сосредоточение больших сил и средств еще до начала операции. Сталин был удивлен тем, что начальник генштаба требует стольких сил и средств, чтобы заставить маленькую Финляндию пойти на уступки. И командующему войсками ЛВО К. А. Мерецкову было предложено разработать другой оперативный план войны из расчета только на силы и средства военного округа, т. е. на те 20 стрелковых дивизий, которыми он располагал.
<...>
Между тем советское руководство вело активную подготовку именно военного варианта. Еще в ходе боевых действий в Польше директивами К. Е. Ворошилова и Б. М. Шапошникова от 11 и 14 сентября 1939 г. военному совету Ленинградского военного округа было приказано провести частичную мобилизацию, отменить все отпуска и произвести сосредоточение войск на случай войны с Финляндией. Часть боевых кораблей была сконцентрирована в районе Аландских островов, авиация рассредоточена на полевых аэродромах в боевой готовности.
<...>
Утверждение Молотова, высказанное на VI сессии Верховного Совета Союза ССР 29 марта 1940 г., о том, что "Финляндия, и прежде всего Карельский перешеек, была уже к 1939 году превращена в готовый военный плацдарм для третьих держав для нападения на Советский Союз, для нападения на Ленинград", не подтверждалось убедительными фактами. Если под третьей державой подразумевалась Германия, то тогда, т. е. к 1939 г., она не имела намерения и не была готова к серьезному военному конфликту с Советским Союзом. Судя по той же речи Молотова, в которой было сказано, что "Советский Союз не захотел стать пособником Англии и Франции в проведении этой империалистической политики против Германии, под третьими державами скорее всего имелись в виду только Англия и Франция. Если это так, то подобных планов к этому времени ни в Лондоне, ни в Париже вообще не было. Тем более они не имели возможности воспользоваться "плацдармом" в Финляндии позже, когда были заняты войной в Западной Европе". (1)
В период с 28 сентября по 10 октября Советский Союз вынудил страны Балтии - Эстонию, Латвию и Литву, заключить договоры о взаимопомощи и позволить размещение на их территории советских военных баз. 5 октября аналогичное предложение было сделано и Финляндии, которое и на этот раз было отклонено.
"Непосредственная подготовка пограничных войск к боевым действиям началась уже с 10 октября, т. е. до начала последних переговоров делегаций обеих стран". (1)
Между 12 октября и 9 ноября в Москве прошли три этапа переговоров с финскими представителями. Именно тогда Сталин и произнёс упомянутую выше сакраментальную фразу: "Мы ничего не можем поделать с географией, так же как и вы... Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу". При этом советская сторона выдвинула ряд требований:
1. Финляндия переносит границу на 90 километров от Ленинграда.
2. Финляндия соглашается сдать в аренду СССР сроком на 30 лет полуостров Ханко для постройки военно-морской базы и размещения там четырёхтысячного воинского контингента для её обороны.
3. Советскому военному флоту предоставляются порты на полуострове Ханко в самом Ханко и в Лаппохья.
4. Финляндия передаёт СССР острова Гогланд, Лаавансаари (ныне - Мощный), Тютярсаари и Сескар.
5. Существующий советско-финляндский пакт о ненападении дополняется статьёй о взаимных обязательствах не вступать в группировки и коалиции государств, враждебные той или другой стороне.
6. Оба государства разоружают свои укрепления на Карельском перешейке.
7. СССР передаёт Финляндии территорию в Карелии общей площадью вдвое больше полученной от финской стороны (5529 кв км).
8. СССР обязуется не возражать против вооружения Аландских островов собственными силами Финляндии. (2)
"Развернутый анализ сложившихся к тому времени советско-финляндских отношений впервые публично дал Молотов на заседании Верховного Совета Союза ССР 31 октября 1939 г., когда переговоры еще продолжались. Он определил их как отношения, находящиеся в особом положении, потому что Финляндия испытывает внешние влияния, что вызывает озабоченность Советского Союза о своей безопасности, и особенно Ленинграда. <...> Он отверг утверждения зарубежной прессы, будто Советский Союз требует себе город Виипури (Выборг) и территорию, лежащую севернее Ладожского озера.
<...>
3 ноября 1939 г. "Правда" опубликовала статью "К вопросу о советско-финляндских переговорах" с подзаголовком "Министр иностранных дел Финляндии призывает к войне с СССР".
На каком основании газета сделала подобное обвинение в адрес министра иностранных дел Финляндии Э. Эркко? В "Правде" приводился текст его высказывания по поводу речи Молотова на последней сессии Верховного Совета Союза ССР. "Требование СССР, - говорил Эркко, - касается якобы отдаления границы у Ленинграда на несколько километров, но с точки зрения Финляндии это - русский империализм... Всему есть свои границы. Финляндия не может пойти на предложение Советского Союза и будет защищать любыми средствами свою территорию, свою неприкосновенность и независимость". Далее "Правда" утверждала, что "в заключение Эркко выступил с прямой угрозой Советскому Союзу, заявляя, что он знает, на какие силы может опереться Финляндия, какие силы могут обеспечить нейтралитет и свободу Финляндии в случае угрозы ее безопасности".
Даже обладая богатой фантазией, трудно в этих словах министра усмотреть призыв к войне против Советского Союза". (1)
А вот в этой же статье в "Правде" содержалась прямая угроза в адрес Финляндии: "Мы отбросим к чёрту всякую игру политических картёжников и пойдём своей дорогой, несмотря ни на что, мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели".
<...>
Возобновившиеся в Москве 3 ноября переговоры сразу зашли в тупик. На них Молотов заявил финской делегации: "Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово будет предоставлено солдатам". (2)
"Нетрудно представить себе то крайнее удивление, которое могли вызвать подобные слова у рядовых советских граждан, большинство которых смутно представляли себе - где вообще находится эта самая Финляндия? Какая "игра"? Что за "картежники"? Куда теперь надо идти, не глядя по сторонам и "ломая всё на пути к цели"? И в чем эта "цель"?"
Еще через три недели со страниц газет, из черной тарелки репродуктора выплеснулся поток дикой, погромной анти-финляндской пропаганды. Иначе как "шутами гороховыми", "политическими шулерами" и "картежниками" руководителей Финляндии уже не называли. В последние предвоенные дни грубая газетная брань, нарастая от форте к фортиссимо, перешла в сплошной истерический рев: "Проучить зарвавшихся вояк! Горе тем, кто станет на нашем пути! Пора обуздать ничтожную блоху, которая прыгает и кривляется у наших границ! Смести с лица земли финских авантюристов! Наступила пора уничтожить гнусную козявку, которая осмеливается угрожать Советскому Союзу!"" (3)
"Как и следовало ожидать, советско-финляндские переговоры 13 ноября были снова прерваны, ибо о какой нормальной атмосфере ведения переговоров могла идти тогда речь, если сотни эшелонов с войсками и боевой техникой шести стрелковых дивизий из разных военных округов страны двигались в сторону Ленинграда. В Петрозаводск из Прибалтики прибыло управление 8-й армии. Войска поэтапно выдвигались к границе. Разумеется, все это не оставалось незамеченным со стороны финнов.
Именно тогда Сталин произнес: "Нам придется воевать с Финляндией", - что фактически исключало дальнейшие усилия Советского Союза для поисков политического решения спорных вопросов. Действительно, у Сталина получилось так, как гласила пословица: взвесив все "против", он высказался "за".
<...>
Массированная антифинляндская пропагандистская кампания развернулась лишь с середины ноября". (1)
Вообще пропаганда угрозы, постоянно нависающей над миролюбивым Советским Союзом со стороны враждебного окружения в виде капиталистических и фашистских государств, на протяжении 30-х годов никогда не ослабевала. Правда, ей приходилось чутко улавливать перемену настроений на вершине власти и гибко колебаться вместе с линией партии. Но пропагандисты-агитаторы быстро овладели этим искусством, и помог им в этом жёсткий социально-эволюционный отбор. Те, кто не поспевал за переменчивыми политическими веяниями рыли каналы и валили лес на островах архипелага ГУЛАГ.
Кроме постоянного промывания мозгов с помощью газетных передовиц и радиопередач, активную роль играли литература, живопись, и особенно кино. Недаром "добрый дедушка" Ленин ещё на заре советской власти изрёк свою знаменитую, ставшую впоследствии афористичной, фразу: "Из всех искусств для нас важнейшим является кино". Это потому, что телевизора тогда ещё не было. Значительную долю фильмов, выпущенных советским кинематографом в 1938-1939 годах, занимали ленты, посвящённые военной тематике:
1939 - "Эскадрилья номер 5", "Истребители", "Моряки", "Люди нашего колхоза", "Переход", "Станица дальняя", "Танкисты", "Четвёртый перископ", "Юность командиров".
Не забывала военная пропаганда и детскую аудиторию: "Юные коммунары", "Молодые капитаны", "Патриот".
Отдельно стоит сказать пару слов о знаменитом фильме "Великий гражданин", о жизни и смерти Сергея Кирова, первая серия которого вышла в 1937 году, вторая - 27 ноября 1939 года, то есть за три дня до вооружённого вторжения СССР в Финляндию. В заключительных кадрах этого фильма главный герой, крупный партийный руководитель Пётр Шахов, произносит любопытную речь: "Эх, лет через двадцать, после хорошей войны, выйти да взглянуть на Советский Союз республик эдак из тридцати-сорока! Чёрт его знает как хорошо!". Впоследствии эти кадры были из фильма вырезаны, а некоторые патриоты до сегодняшнего пытаются утверждать, что их в фильме никогда и не было, что это фейк. Сегодня этот "фейк" можно найти в интернете, вот ссылочка: (https://www.youtube.com/watch?v=rDou48ZskRQ)
Всесоюзный староста Калинин объясняет советскому народу: "большевики - не пацифисты. Они всегда были и остаются противниками только несправедливых, грабительских, империалистических войн. Но они всегда стояли и будут стоять за справедливые, революционные, национально-освободительные войны. Пока социализм не победит во всем мире или, по крайней мере, в главнейших капиталистических странах, до тех пор неизбежны как те, так и другие войны". (4)
"... выступая с речью на первомайском параде (День международной солидарности трудящихся отмечался в Советском Союзе военным парадом на Красной площади Москвы) нарком обороны К.Е. Ворошилов заявил дословно следующее: "Советский народ не только умеет, но и любит воевать!" (3)
"Карикатуры. Стихи. Песни. Армейские пропагандисты. Алчущий освобождения финский народ. Газетные заголовки: "Поджигатели войны будут биты", "Враг будет уничтожен", "В любую минуту готовы к бою", "Готовы разгромить врага на его же территории", "Ждем сигнала боевой тревоги".
<...>
... творческой интеллигенции, работавшей над сталинскими заказами, была понятна экспансионистская направленность сталинской политики. Но руками этой самой интеллигенции Сталин задурманивал головы своим крестьянам и пролам и постепенно разворачивал корабль пропаганды от оборонительной линии к наступательной. Пора пришла советскому народу отвыкать от роли миролюбцев и привыкать к роли освободителей". (4)
И вот, 25 ноября 1939 года произошло неожиданное (для многих) и долгожданное (для некоторых) событие: агрессивная финская военщина провела артподготовку на границе с миролюбивым Советским Союзом, в районе населённого пункта Майнила. Правда, почему-то вторжения войск импералистических агрессоров на территорию СССР вслед за этим не последовало. Но, несмотря на это, советское правительство не могло оставить такой вопиющий акт агресии без внимания.
26 ноября, вечером, народный комиссар иностранных дел СССР тов. В. М. Молотов принял посланника Финляндии г-на Ирие-Коскинена и вручил ему ноту Правительства СССР по поводу провокационного обстрела советских войск финляндскими воинскими частями, сосредоточенными на Карельском перешейке:
НОТА СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ПО ПОВОДУ ПРОВОКАЦИОННОГО ОБСТРЕЛА СОВЕТСКИХ ВОЙСК ФИНЛЯНДСКИМИ ВОИНСКИМИ ЧАСТЯМИ
"Господин посланник!
По сообщению Генерального штаба Красной Армии сегодня, 25 ноября, в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнем. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых, и двое из командного состава. Советские войска, имея строгое приказание не поддаваться на провокации, воздержались от ответного обстрела.
Советское правительство, ставя Вас об этом в известность, считает нужным подчеркнуть, что оно уже во время недавних переговоров с гг. Таннером и Паасикиви указывало на опасность, которую создает сосредоточение большого количества регулярных финляндских войск у самой границы под Ленинградом. Теперь, в связи с фактом провокационного артиллерийского обстрела советских войск с финляндской территории, Советское правительство вынуждено констатировать, что сосредоточение финляндских войск под Ленинградом не только создает угрозу для Ленинграда, но и представляет на деле враждебный акт против СССР, уже приведший к нападению на советские войска и к жертвам.
Советское правительство не намерено раздувать этот возмутительный акт нападения со стороны частей финляндской армии, может быть, плохо управляемых финляндским командованием. Но оно хотело бы, чтобы такие возмутительные факты впредь не имели места.
Ввиду этого Советское правительство, заявляя решительный протест по поводу случившегося, предлагает финляндскому правительству незамедлительно отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке - на 20-25 километров и тем предотвратить возможность повторных провокаций.
Примите, господин посланник, уверения в совершенном к Вам почтении.
Народный комиссар
иностранных дел СССР
В. Молотов
26 ноября 1939 г." (5)
Финские дипломаты попытались отвертеться от ответственности, заявив, что со стороны Финляндии никаких выстрелов произведено не было:
НОТА ФИНЛЯНДСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
"Господин народный комиссар!
В ответ на Ваше письмо от 26 с. м. имею честь, по распоряжению моего правительства, довести до Вашего сведения нижеследующее:
В связи с якобы имевшим место нарушением границы финляндское правительство в срочном порядке произвело надлежащее расследование. Этим расследованием было установлено, что пушечные выстрелы, о которых упоминает Ваше письмо, были произведены не с финляндской стороны. Напротив, из данных расследования вытекает, что упомянутые выстрелы были произведены 26 ноября между 15 часами 45 минутами и 16 часами 5 минутами по советскому времени с советской пограничной стороны, близ упомянутого Вами селения Майнила. С финляндской стороны можно было видеть даже место, где разрывались снаряды, так как селение Майнила расположено на расстоянии 800 метров от границы, за открытым полем.
На основании расчета скорости распространения звука от семи выстрелов можно было заключить, что орудия, из которых произведены были эти выстрелы, находились на расстоянии около полутора-двух километров на юго-восток от места разрыва снарядов. Наблюдения, относящиеся к упомянутым выстрелам, занесены были в журнал пограничной стражи в самый момент происшествия. При таких обстоятельствах представляется возможным, что дело идет о несчастном случае, происшедшем при учебных упражнениях, имевших место на советской стороне, и повлекшем за собою, согласно Вашему сообщению, человеческие жертвы. Вследствие этого я считаю своим долгом отклонить протест, изложенный в Вашем письме, и констатировать, что враждебный акт против СССР, о котором Вы говорите, был совершен не с финляндской стороны.
В Вашем письме Вы сослались также на заявления, сделанные гг. Паасикиви и Таннеру во время их пребывания в Москве относительно опасности сосредоточения регулярных войск в непосредственной близости к границе, близ Ленинграда. По этому поводу я хотел бы обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что в непосредственной близости к границе с финляндской стороны расположены главным образом пограничные войска; орудий такой дальнобойности, чтобы их снаряды ложились по ту сторону границы, в этой зоне не было вовсе.
Хотя и не имеется конкретных мотивов для того, чтобы согласно Вашему предложению отвести войска с пограничной линии, мое правительство тем не менее готово приступить к переговорам по вопросу об обоюдном отводе войск на известное расстояние от границы.
Я принял с удовлетворением Ваше сообщение, из которого явствует, что правительство СССР не намерено преувеличивать значение пограничного инцидента, якобы имевшего место по утверждению Вашего письма. Я счастлив тем, что имел возможность рассеять это недоразумение уже на следующий день по получении Вашего предложения. Однако для того чтобы на этот счет не осталось никакой неясности, мое правительство предлагает, чтобы пограничным комиссарам обеих сторон на Карельском перешейке было поручено совместно произвести расследование по поводу данного инцидента в соответствии с Конвенцией о пограничных комиссарах, заключенной 24 сентября 1928 года.
Примите, господин народный комиссар, заверения в моем глубочайшем уважении.
А. С. Ирие-Коскинен". (5)
Понятно, что такие отписки не могли произвести никакого впечатления на советское правительство. 29 ноября председатель совета народных комиссаров В.М. Молотов выступил по радио с обращением к гражданам Советского Союза:
"В последние дни на советско-финляндской границе начались возмутительные провокации финляндской военщины, вплоть до артиллерийского обстрела наших воинских частей под Ленинградом, приведшего к тяжелым жертвам в красноармейских частях. Попытки нашего правительства практическими предложениями, обращенными к финляндскому правительству, предупредить повторение этих провокаций, не только не встретили поддержки, но снова натолкнулись на враждебную политику правящих кругов Финляндии. На наши предложения, как вы знаете из вчерашней ноты Советского правительства, они ответили враждебным отказом и нахальным отрицанием фактов, издевательским отношением к понесенным нами жертвам, неприкрытым стремлением и впредь держать Ленинград под непосредственной угрозой своих войск...
Поэтому Советское правительство вынуждено было вчера заявить, что отныне оно считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу пакта о ненападении, заключенного между СССР и Финляндией и безответственно нарушаемого правительством Финляндии...
Правительство пришло к выводу, что больше оно не может поддерживать нормальных отношений с правительством Финляндии и потому признало необходимым немедленно отозвать из Финляндии своих политических и хозяйственных представителей.
Правительство дало вместе с тем распоряжение Главному командованию Красной Армии и Военно-Морского Флота быть готовым ко всяким неожиданностям и немедленно пресекать возможные новые вылазки финляндской военщины.
Враждебная нам иностранная пресса утверждает, что принимаемые нами меры преследуют цели захвата или присоединения к СССР финляндской территории. Это - злостная клевета. Советское правительство не имело и не имеет таких намерений. Больше того. При наличии дружественной политики со стороны самой Финляндии в отношении Советского Союза Советское правительство, всегда стремившееся к дружественным отношениям с Финляндией, было бы готово пойти ей навстречу по части территориальных уступок со стороны СССР. При этом условии Советское правительство было бы готово благоприятно обсудить даже такой вопрос, как вопрос о воссоединении карельского народа, населяющего основные районы нынешней Советской Карелии, с родственным ему финским народом в едином и независимом Финляндском государстве. Для этого, однако, необходимо, чтобы правительство Финляндии занимало в отношении СССР не враждебную, а дружественную позицию, что соответствовало бы кровным интересам обоих государств.
Другие утверждают, что проводимые нами меры направлены против независимости Финляндии или на вмешательство в ее внутренние и внешние дела. Это - такая же злостная клевета. Мы считаем Финляндию, какой бы там режим ни существовал, независимым и суверенным государством во всей ее внешней и внутренней политике. Мы стоим твердо за то, чтобы свои внутренние и внешние дела решал сам финляндский народ, как это он сам считает нужным. Народы Советского Союза сделали в свое время то, что нужно было для создания независимой Финляндии. Народы нашей страны готовы и впредь оказать помощь финляндскому народу в обеспечении его свободного и независимого развития..." (5)
"Вечером 29 ноября финский посланник в Москве А. Юрьё-Коскинен (фин. Aarno Yrjö-Koskinen) был вызван в Народный комиссариат иностранных дел, где заместитель наркома В.П. Потёмкин вручил ему новую ноту. В ней говорилось, что, ввиду сложившегося положения, ответственность за которое ложится на правительство Финляндии, правительство СССР признало необходимым немедленно отозвать из Финляндии своих политических и хозяйственных представителей. Это означало разрыв дипломатических отношений. В тот же день финны отметили нападение на их пограничников у Петсамо". (2)
Однако финляндская военщина одним артиллерийским обстрелом не ограничилась и продолжила осуществлять свои вооружённые провокации на границе с СССР. Видимо, всё-таки намеревалась захватить Советский Союз и обратить его в капиталистическое рабство. Советское правительство было вынуждено принять ответные меры:
"Утром 30 ноября был сделан и последний шаг. Как говорилось в официальном сообщении, "по приказу Главного Командования Красной Армии, ввиду новых вооружённых провокаций со стороны финской военщины, войска Ленинградского военного округа в 8 часов утра 30 ноября перешли границу Финляндии на Карельском перешейке и в ряде других районов". В тот же день советская авиация бомбила и обстреляла из пулемётов Хельсинки; при этом в результате ошибки лётчиков пострадали в основном жилые рабочие кварталы. В ответ на протесты европейских дипломатов Молотов заявил, что советские самолёты сбрасывали на Хельсинки хлеб для голодающего населения (после чего советские бомбы стали называть в Финляндии "молотовскими хлебными корзинами"). При этом официального объявления войны так и не последовало". (2)
"Едва пробило 8.00, воздух внезапно наполнил свист снарядов, сопровождаемый эхом разрывов, громовыми раскатами залпов гаубиц и приглушённым гулом тяжёлых орудий. Со стороны Кронштадта, русской крепости в заливе, доносилось эхо залпов береговых орудий. Через 30 секунд горизонт стал похож на стену огня. Вся финская граница пылала. Заснеженные деревья взлетали в воздух; валуны, комья грязи, обломки домов фермеров разлетались во все стороны на фоне багрово-синего предрассветного неба. Изрытые воронками извилистые просёлочные дороги исчезли, словно земля разверзлась и поглотила их.
<...>
Зелёные ракеты, взвившись в холодное зимнее небо, подали русской пехоте сигнал к наступлению, и солдаты бросились вперёд с криком "Ура!". Попрыгав в ледяную воду реки Райяоки, они тут же стали наводить понтонную переправу. В 9.15 часть сил первого батальона пересекла границу и, миновав мосты, двинулась в глубь финской Карелии.
<...>
По различным оценкам, в составе четырёх русских армий в начале вторжения было 600 тысяч человек; 7, 8, 9 и 14-я армии нанесли удар Финляндии по всему фронту от Карельского перешейка до Петсамо на севере. Вторжение шло по четырём направлениям, 9-я армия должна была расчленить Финляндию пополам в самой её узкой части. Огромные танки, лязгая гусеницами и поливая огнём своих пушек малочисленные силы финских пограничников, продвигались вперёд по узким обледеневшим дорогам, прокладывая путь следовавшим за ними в колоннах ордам солдат". (6)
"Вторжение в Финляндию было обставлено с небывалой крикливой театральностью - войска переходили границу в походных колоннах, с портретами Сталина и развернутыми знаменами. Восторженное самообольщение дошло до того, что уже 1 декабря 1939 года, на второй день войны, "Правда" без тени сомнения писала:
"Красная Армия сумеет нанести сокрушительный удар не только финляндской козявке, но и тем, за чьей спиной эта козявка прячется!"
В той же газете сообщалось, что "браковщица тов. Кукушкина", выступая на заводском митинге, выразила твердую уверенность в том, что "белогвардейскому аду", в котором двадцать лет мучились финские рабочие, пришел конец...
Вот так, в стиле грубого площадного фарса, под визг и улюлюканье продажных писак, под аплодисменты обманутых и запуганных обывателей, начиналась страшная трагедия двух народов". (3)
Согласно заявлениям советской стороны, целью СССР было добиться военным путём того, чего не удалось сделать мирным: обеспечить безопасность Ленинграда, который находился в опасной близости от границы и в случае начала войны (в которой Финляндия была готова предоставить свою территорию врагам СССР в качестве плацдарма) неминуемо был бы захвачен в первые дни (или даже часы) или по крайней мере подвергнут артиллерийскому обстрелу (удаление от границы составляло 30 км, что не являлось препятствием для тяжелой артиллерии)". (2)
Уже после окончания Первой советско-финской войны, выступая на совещании начальствующего состава по обобщению опыта боевых действий против Финляндии 17 апреля 1940 года, товарищ Сталин так объяснял необходимость её проведения:
"Правильно ли поступили Правительство и Партия, что объявили войну Финляндии? Этот вопрос специально касается Красной Армии.
Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30-35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское - это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти.
Вот вам оборонное и политическое значение Ленинграда как центра промышленного и как второй столицы нашей страны. Вот почему безопасность Ленинграда есть безопасность нашей страны. Ясно, что коль скоро переговоры мирные с Финляндией не привели к результатам, надо было объявить войну, чтобы при помощи военной силы организовать, утвердить и закрепить безопасность Ленинграда и, стало быть, безопасность нашей страны.
Второй вопрос: а не поторопились ли наше Правительство, наша Партия, что объявили войну именно в конце ноября - начале декабря, нельзя ли было отложить этот вопрос, подождать месяца два - три - четыре, подготовиться и потом ударить? Нет. Партия и Правительство поступили совершенно правильно, не откладывая этого дела и, зная, что мы не вполне еще готовы к войне в финских условиях, начали активные военные действия именно в конце ноября - начале декабря. Все это зависело не только от нас, а, скорее всего, от международной обстановки. Там, на Западе, три самых больших державы вцепились друг другу в горло; когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить?
Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока идет там война на Западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на 20, потому что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая: то ли воюют, то ли в карты играют.
Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено. Стало быть, благоприятная обстановка для того, чтобы поставить вопрос об обороне Ленинграда и обеспечении безопасности государства, была бы упущена. Это было бы большой ошибкой". (7)
Из этого выступления товарища Сталина логически вытекает вывод о том, что завоёвывать Финляндию он и не собирался. Надо было только обезопасить положение Ленинграда и ничего больше. Однако, происходившие зимой 1939-1940 годов события, так же, как и ряд документов, в рамки этой версии не укладываются.
Например, как-то так получилось, что почти сразу после "финской провокации" 25 ноября на протяжении всей границы с Финляндией оказались развёрнуты многочисленные советские вооружённые силы, уже через пять дней начавшие массовое наступление. Другой любопытный факт - создание 1 декабря так называемого "Народного правительства" Финляндии, во главе которого встал финский коммунист, активный деятель Коминтерна, проживавший в СССР Отто Вильгельмович Куусинен:
ОБРАЗОВАНИЕ НАРОДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ФИНЛЯНДИИ
Ленинград, 1 декабря (ТАСС). Сегодня в гор. Териоки по соглашению представителей ряда левых партий и восставших финских солдат образовалось новое правительство Финляндии - народное правительство Финляндской Демократической Республики.
В состав народного правительства вошли: Отто Куусинен - председатель правительства и министр иностранных дел, Маури Розенберг - министр финансов, Аксел Анттила - министр обороны, Тууре Лехен - министр внутренних дел, Армас Эйкия - министр земледелия, Инкери Лехтинен - министр просвещения, Пааво Прокконен - министр по делам Карелии.
Народное правительство выпустило декларацию с изложением своей программы. (5)
Правительство Советского Союза поспешило немедленно признать новое правительство Финляндии, несмотря на то, что оно не находится в столице Хельсинки, и установить с ним дипломатические отношения:
УСТАНОВЛЕНИЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ И ФИНЛЯНДСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКОЙ
1 декабря сего года председатель народного правительства и министр иностранных дел Финляндии г. Куусинен обратился в Президиум Верховного Совета СССР с официальным заявлением об образовании народного правительства Финляндии и предложил установить дипломатические отношения между Финляндской Демократической Республикой и Советским Союзом.
Президиум Верховного Совета СССР постановил признать народное правительство Финляндии и установить дипломатические отношения между Союзом ССР и Финляндской Демократической Республикой (ТАСС). (5)
На следующий день, 2 декабря, в срочном порядке с "новым правительством Финляндии" был подписан Договор о взаимопомощи и дружбе:
О ЗАКЛЮЧЕНИИ ДОГОВОРА О ВЗАИМОПОМОЩИ И ДРУЖБЕ МЕЖДУ СССР И ФИНЛЯНДСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКОЙ
2 декабря в Москве происходили переговоры между Наркоминделом тов. Молотовым В. М. и председателем народного правительства и министром иностранных дел Финляндии г. Куусиненом О. В. по вопросу о заключении договора о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой. В переговорах участвовали тт. Сталин, Ворошилов, Жданов.
Переговоры закончились подписанием договора о взаимопомощи и дружбе между СССР и Финляндской Демократической Республикой. (5)
А куда же девалось "старое" правительство Финляндии? А оно, по словам товарища Молотова, как-то странно исчезло в неизвестном направлении:
ПРИЕМ тов. МОЛОТОВЫМ ШВЕДСКОГО ПОСЛАННИКА г. ВИНТЕРА