Аннотация: Вы, наверное, думаете, что внешняя политика большевиков началась после захвата ими власти в 1917 году? На самом деле это не так. Она началась намного раньше.
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал,
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,
Когда приневская столица,
Забыв величие свое,
Как опьяневшая блудница,
Не знала, кто берет ее,-
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: "Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид".
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
(А.А. Ахматова)
Анна Андреевна впоследствии, вероятно, тысячу раз проклинала себя за самонадеянность, высокомерие и отказ от попытки эмигрировать. Расплачиваться за это пришлось не только ей самой, но и её сыну, ученому-историку Льву Гумилеву, оттянувшему два срока, в общей сложности 12 лет, в сталинских лагерях. Мужья её тоже не выжили при "самом справедливом общественном строе": первый - поэт Николай Гумилев был расстрелян большевиками в августе 1921 года, второй - востоковед Владимир Шилейко, умер от туберкулеза не дожив до сорока лет, третий - искуствовед Николай Пунин погиб в лагере в августе 1953 года.
Приведенное выше стихотворение Ахматовой официально датируется 1917 годом, но на самом деле скорее всего написано в 1918, когда возможность захвата Петрограда немецкими войсками была вполне реальной. В советских изданиях сборников стихов Ахматовой этот текст печатался без первых двух четверостиший - чтобы выглядел более патриотично. Глобальная совдеповская ложь, естественно, не могла не запустить свои метастазы и в поэзию.
Вы, наверное, думаете, что внешняя политика большевиков началась после захвата ими власти в 1917 году?
На самом деле это не так. Она началась намного раньше.
Пока Ленин, живя в Швейцарии, получал из России деньги, появлявшиеся в результате ограблений, называвшихся "экспроприациями" (или "эксами") - это была внутренняя политика. А вот когда средства стали поступать от германского Генерального штаба, эти операции перешли в разряд политики внешней, потому что оказывали существенное влияние на будущие отношения между странами.
Причем суммы, перетекавшие окольными путями (в целях конспирации) из германской казны в карманы российских революционеров до 1917 года, были лишь каплей в море по сравнению с денежными потоками, поступавшими большевикам после Февральской революции и Октябрьского переворота. Но давайте обо всём по-порядку.
"Было очевидно, что всегда имело место сотрудничество революционеров с главными внешнеполитическими противниками Российской империи. <...> На японские деньги и с одобрения японской разведки и генштаба с 30 сентября по 4 октября 1904 года проводилась в Париже Конференция революционных и оппозиционных партий (а в 1905 году - Женевская конференция). В мае 1904 года на японские деньги было открыто Лениным и В.Д. Бонч-Бруевичем первое большое социалистическое издательство, начавшее поставки в Японию пораженческой социал-демократической и эсеровской литературы для пленных русских солдат." (1)
В 1915 году Ленин публикует статью под названием "О поражении своего правительства в империалистской войне", в которой утверждает: "Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству. Это - аксиома. <...> А революционные действия во время войны против своего правительства, несомненно, неоспоримо, означают не только желание поражения ему, но на деле и содействие такому поражению".
При этом будущий "вождь мирового пролетариата" предательством родины такую позицию не считает. А для воюющей с Россией Германии такие "патриоты" очень ко двору.
Во время Первой мировой войны выкачиванием денег из Германии на нужды революции в России занимался социалист, бизнесмен и международный мошенник Израиль Лазаревич Гельфанд, больше известный под псевдонимом Александр Львович Парвус. Ему постепенно удалось убедить германский МИД и министерство финансов в том, что имеет смысл вкладывать средства в революционные процессы в России. При этом, находящиеся в изгнании социалистические агитаторы являются наиболее перспективной потенциальной силой, способной ослабить Российскую империю и в конечном итоге вывести её из войны. Следут также принять во внимание, что в их планы входит и аннулирование государственного долга перед союзниками, что может явиться смертельным ударом для Англии и Франции.
Первый миллион марок на российскую революцию Парвус получил в марте 1916 года. В дальнейшем он наладил мутный экспортно-импортный бизнес с Россией, основанный на щедрых кредитах кайзеровского правительства, срок погашения которых отодвигался на период времени от пяти до десяти лет "после окончания войны". Отмытые таким образом деньги частично оставались в России и использовались на подкормку агентов и информаторов, печать и распространение подпольной литературы, оплату саботажников, забастовок и взятки.
Правда, Ленину с его товарищами, пока они находились за границей, от Парвуса перепадало не слишком много. Напрямую Ленин иметь дело с Парвусом не хотел, поскольку его репутация была слишком компрометирующей. Но, получая деньги из рук посредников, Ганецкого и Радека, можно было делать вид, что источник этих денег как бы неизвестен.
"В годы первой мировой войны, будучи неразборчивым в средствах и всегда подчиняя их цели, Ленин через посредников вступает в контакт с представителями германского правительства, в том числе с представителями немецкого МИДа, военными ведомствами и органами разведки. <...> ...получаемые Ганецким от Парвуса деньги немецкого правительства идут Ленину, на них закупаются типографии, ведется пропаганда, кормится эмигрантский актив большевистской партии." (1)
После Февральской революции Гельфанд-Парвус старается доказать германским дипломатам, что "только большевистская партия во главе с Лениным может по-настоящему подорвать стабильность Временного правительства, оставшегося на стороне Антанты. Под влиянием Парвуса канцлер Бетман-Гольвег осознал исключительную полезность революции в России для Германии. В начале апреля он поручил послу в Берне установить контакты с русскими эмигрантами и предложить им транзитный проезд в Россию через Германию." (2)
С 9 по 11 апреля 1917 года группа российских эмигрантов-социалистов была переправлена через территорию Германии в так называемом "пломбированном вагоне" от пограничной с Швейцарией германской станции Готтмадинген до станции Засниц, где они пересели на пароход "Королева Виктория", который доставил их в Швецию. Далее, через Финляндию, революционеры без проблем добрались до России. Впоследствии Уинстон Черчилль как-то заметил, что Ленин был ввезен в Россию в пломбированном вагоне "как чумная бацилла".
"8 (21) апреля немецкое посольство в Стокгольме сообщает министру иностранных дел Германии: "Въезд Ленина в Россию прошел успешно. Он работает точно так, как мы бы желали".
"По оценке Земана (британский историк чешского происхождения, Дж.Р.), объем немецкого финансирования Парвуса в 1915 - 1918 годах мог достигать 60 млн золотых немецких марок. <...> Как считает историк, "значительная часть шла на организацию пропаганды в России, покупку сотен журналистов, финансовую поддержку партийных активистов. Позже деньги расходовались на выплаты бастовавшим рабочим. После марта 1917-го подавляющая часть средств расходовалась на большевистскую прессу... Ленин дистанцировался от операций Гельфанда и связей с ним. Он не доверял Парвусу. С другой стороны, он полностью доверял Радеку и Ганецкому, которые находились в Скандинавии и постоянно были в контакте с Лениным. Поэтому я полагаю, что Ленин знал об источниках денег. Но он не хотел формально иметь с этим ничего общего, позволив своим доверенным людям быть посредниками".
Нам эта сумма представляется завышенной, поскольку после победы Октябрьской революции 1917 года финансирование большевиков шло уже не через Парвуса, а по другим каналам, включая германское посольство в Москве." (2)
"Одним из тайных посредников между революционерами и германским правительством был видный швейцарский социал-демократ австрийского происхождения из знатной семьи. Он родился в 1853 году, из-за какого-то скандала молодым человеком вынужден был покинуть родину, поселился в Швейцарии, стал социалистом, взял себе псевдоним "Карл Моор". В документах германской разведки и донесениях МИДа он назывался конспиративной кличкой "Баер". Как и Парвуса, Моора безусловно можно назвать откровенным агентом германского правительства. <...> В июле-августе 1917 года через Моора большевистской партии шли крупные суммы денег, формально называемые займом из личных сбережений Моора. Деньги передавались Ганецкому и Воровскому. <...> Очевидно, что <...> Моор одалживал большевикам деньги германского правительства." (1)
Таким образом мы видим, что большевички получили от Германии серьезную финансовую поддержку, и что без немецких денежек вряд ли им удались бы как Октябрьский переворот, так и удержание власти после него.
Цели большевиков совпадают с интересами Германии. С весны 1917 они развивают бурную деятельность по развалу российской армии.
"По признанию самих же большевиков, сначала солдаты их не поддерживали, оставались "равнодушно нейтральными", но большевики на немецкие деньги развернули мощнейшую пропаганду. В момент Февральской революции у большевиков не было своей прессы в России. С марта по июнь они наладили издание "Правды" тиражом в 85 тысяч экземпляров, "Окопной правды", "Голоса правды", "Солдатской правды" общим тиражом в 75 тысяч экземпляров. Весной 1917 г. в войска отправлялось до 100 тысяч экземпляров большевицких газет в день, таким образом, газета попадала в каждую роту. В начале июля общий ежедневный тираж большевицких газет и листовок составил 320 тысяч экземпляров. <...>
...большевицкая партия начала приобретать популярность: с конца марта по начало мая она выросла с 24 тысяч до более чем 100 тысяч человек. Из распропагандированных ими рабочих и солдат большевики начали формировать свою Красную гвардию, оплачивая гвардейцев немецким золотом и фальшивыми десятирублевками. <...>
...лидерами столичного Совета <...> 1 марта 1917 г. в "Известиях" был опубликован Приказ N 1, который спровоцировал неконтролируемое движение в армии. Он предписывал: в каждой воинской части избрать особые комитеты; направить делегатов в Петросовет по одному от роты и все политические выступления совершать только с его санкции; оружие передать в распоряжение солдатских комитетов и не выдавать его офицерам; отменить прежнюю систему титулования офицеров, не отдавать им честь вне службы, а самим командирам обращаться к солдатам только на "вы"; выполнять приказы ВКГД (Временный Комитет Государственной Думы. Дж.Р.) только в том случае, если не противоречат распоряжениям Совета. В результате солдаты, истолковавшие приказ по-своему, принялись переизбирать командный состав. <...> Приказ N 1 был растиражирован в тысячах копий и разошелся по всей стране, способствуя тому, что армия перестала быть управляемой, теряла боеспособность и превращалась в митингующую толпу. <...>
Большевики разворачивали пораженческую пропаганду на фронте. Военные действия прекратились. Немецкие и русские солдаты встречались на нейтральной полосе между окопами и всячески демонстрировали взаимное нежелание воевать: обнимались, обменивались подарками. Австро-германское командование относилось к таким фактам благосклонно, видя в этом признаки разложения Русской армии. <...>
Офицеров, которые пытались прекратить братание и призывали идти в атаку, убивали выстрелами в спину. <...> В тыл устремились многие десятки тысяч дезертиров. <...> Среди дезертиров обычным делом были пьянство, разгул, грабеж, насилие. <...>
Пропаганда Временным правительством войны до победного конца потерпела крах. Большевицкая же агитация довела армейскую дисциплину до полного развала." (3)
"В результате большевистской агитации на фронте было убито несколько сот офицеров, и не меньшее число покончили жизнь самоубийством (только зарегистрированных случаев после февраля 1917 г. более 800). Офицеры стали главным объектом красного террора и сразу после октябрьского переворота. Зимой 1917/18 г. и весной 1918 г. множество их погибло при возвращении с окончательно распавшегося фронта в поездах и на железнодорожных станциях, где практиковалась настоящая "охота" за ними: такие расправы происходили тогда ежедневно во многих местах." (4)
Итак, Ленин добился той цели, которую провозглашал еще в 1915-м - "поражения своего правительства в империалистской войне". Но в результате октябрьского переворота власть перешла в руки самих ленинцев, а война сама собой заканчиваться не собирается. Армию большевички с успехом развалили: ломать - не строить. Немцы же, чьё положение на западном фронте уже настолько дышало на ладан, что впору было капитулировать, благодаря активной деятельности спонсируемых ими российских революционеров приободрились, перебросили часть дивизий с восточного фронта на западный, да и на востоке теперь чувствовали себя намного увереннее.
А большевики оказались в тупике: обещанный ими мир "без аннексий и контрибуций" не вытанцовывался, на предлагаемый ими "всеобщий демократический мир" не соглашались правительства стран Антанты, видевшие реальную возможность "дожать" Германию.
Дебютом советской власти на международной арене стали переговоры с германо-австрийской делегацией в Брест-Литовске, где располагалась Ставка германского командования, 20 ноября (3 декабря) 1917 года. Плохо подготовившаяся советская делегация, возглавляемая Адольфом Иоффе, сумела выторговать временное перемирие на фронте только на 10 дней: с 21 ноября (4 декабря) по 4 (17) декабря. Советской делегации, не имевшей связи с Петроградом, было необходимо вернуться домой, чтобы получить дальнейшие инструкции от своего руководства. Новый этап переговоров, состоявшийся 2 (15) декабря, завершился заключением перемирия уже на 28 дней.
Начавшиеся 9 (22) декабря переговоры о заключении мира ни к чему конкретному не привели ввиду возникших многочисленных разногласий между сторонами. 15 (28) декабря советская делегация взяла перерыв и выехала в Петроград. Учитывая невозможность ведения новой "революционной" войны, на заседании Совнаркома 18 (31) декабря было принято решение затягивать переговоры насколько это возможно.
В Петрограде шла нешуточная внутрипартийная борьба по поводу подписания Брестского мира. Дело в том, что подписание мира серьёзно укрепляло положение Германии и убивало шансы на германскую революцию, а значит и на возможную революцию в Европе.
"По иронии судьбы получалось, что для победы революции в России нужно было принести в жертву возможную революцию в Германии, а для успеха революции в Германии, может быть, пришлось бы пожертвовать советской властью в России. Именно эту альтернативу заключал в себе для советского правительства Брестский мир. <...>
Положение, в котором находились лидер германских коммунистов К. Либкнехт и глава советского правительстыва Ленин, не было равным. Германские коммунисты требовали революции в Германии ради мировой революции. Ленин выступал за сохранение власти любой ценой Советом Народных Комиссаров, чтобы удержать власть в собственных руках, а со временем "господствовать над международным коммунистическим движением". <...>
Ленин вел на переговорах свою игру и стремился к временному союзу с имперским германским правительством, видя в этом единственный способ удержать власть в своих руках и расколоть единый капиталистический мир, т. е. заключить союз с империалистической Германией против Англии и Франции. <...>
Либкнехт был заинтересован в том, чтобы Германия как можно скорее проиграла войну. Ленин, подписывая сепаратный мир, хотел, чтобы Германия не проигрывала войны как можно дольше. <...> Заключая Брестский мир и оттягивая германское поражение, Ленин делал именно то, в чем фактически обвинял его Либкнехт: саботировал германскую революцию. <...>
Вопрос о мире постепенно перерастал в вопрос о власти Ленина в партии большевиков, о весе его в правительстве советской России. И Ленин развернул отчаянную кампанию против своих оппонентов за подписание мира, за руководство в партии, за власть. <...>
Большинство партийного актива выступило против германских требований, за разрыв переговоров и объявление революционной войны германскому империализму с целью установления коммунистического режима в Европе. К тому же докладывавший 7 (20) января в Совнаркоме Троцкий сообщил, что на мир без аннексий Германия не согласна. Но на аннексионистский мир, казалось, не должны были согласиться лидеры русской революции. Однако неожиданно для всей партии глава советского правительства Ленин снова выступил "за" - теперь уже за принятие германских аннексионистских условий." (1)
"Для революционной войны нужна армия, а у нас армии нет... Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, - мир похабный, но если начнется война, то наше правительство будет сметено и мир будет заключен другим правительством." (В. Ленин)
На заседании ЦК РСДРП(б) 11 (24) января Троцкий предложил неожиданный вариант: "мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем", который после ожесточенных дебатов и был принят.
27 января (9 февраля) германская и австро-венгерская делегации подписали мирный договор с делегацией Украинской Рады (Украина к тому времени уже объявила о своей независимости), согласно которому - в обмен на военную помощь против советских войск - УНР обязалась в срок до 31 июля поставить Германии и Австро-Венгрии 1 миллион тонн зерна, 400 миллионов яиц, до 50 тысяч тонн мяса рогатого скота, а также - сало, сахар, пеньку, марганцевую руду и другое сырьё. Подписание Брестского мира между Украиной и Центральными державами стало серьезным ударом по позициям Советской России. (5)
В результате Германия предъявила Советам ультиматум с требованием подписания мира на еще более жестких условиях, предупредив, что неподписание мирного договора автоматически влечет за собой прекращение перемирия.
Троцкий заявил: "Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий... В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов." После этого советская делегация демонстративно покинула заседание, мотивировав это необходимостью вернуться в Петроград для получения дополнительных инструкций. (5)
Германские войска начали наступление по всему фронту от Балтийского моря до Карпат не встречая никакого сопротивления со стороны в спешке оставлявших свои позиции русских войск. За несколько дней противники большевиков сумели продвинуться на 200-300 километров, после чего Германия предъявила Советам новый ультиматум.
"Мне ещё не доводилось видеть такой нелепой войны. Мы вели её практически на поездах и автомобилях. Сажаешь на поезд горстку пехоты с пулеметами и одной пушкой и едешь до следующей станции. Берешь вокзал, арестовываешь большевиков, сажаешь на поезд ещё солдат и едешь дальше." (Генерал М. Гофман)
22 февраля Совнарком опубликовал ленинский декрет "Социалистическое Отечествов опасности!", в котором призывал советские организации "защищать каждую позицию до последней капли крови". Вот уж действительно "лучше поздно, чем никогда".
Троцкий подал в отставку с поста наркома по иностранным делам. На его место был назначен Георгий Чичерин. Одновременно ВЧК сообщила населению, что до сих пор она "была великодушна в борьбе с врагами народа", но теперь все контрреволюционеры, шпионы, спекулянты, громилы, хулиганы и саботажники "будут беспощадно расстреливаться отрядами Комиссии на месте преступления." (5)
В результате бурных дебатов в партийном руководстве с небольшим перевесом голосов было принято решение ультиматум принять и подписать мирный договор на германских условиях. В период с 28 февраля по 2 марта ВЦИК и СНК получили от местных советов и ряда других организаций ответы на запрос относительно их отношения к миру: из сводки Ленина следовало, что за мир было подано 250 голосов, а за войну - 224. (5)
"Можно понять причины, по которым Ленин, казалось бы, и здесь выбрал самый рискованный для революции (и наименее опасный для себя) вариант. Немцы требовали территорий. Но они не требовали ухода Ленина от власти, а наоборот - были заинтересованы в Ленине, так как понимали, что лучшего союзника в деле сепаратного мира не получат. Антанту же не интересовали территории. Она должна была сохранить действующим Восточный фронт. В союзе с Германией Ленин удерживал личную власть. В союзе с Антантой он терял её безусловно как сторонник ориентации на Германию. <...>
Получалось, что, не согласный с Лениным в вопросах, касающихся Германии и германской революции, ЦК всё-таки уступал ему шаг за шагом во всех практическихт делах." (1)
Мир был подписан 3 марта 1918 года, на 129 день существования советской власти. Каковы же были суммарные потери России по условиям Брестского мирного договора?
По условиям Брестского мира от марта 1918 года РСФСР обязывалась:
- не претендовать на Прибалтику и часть современной Белоруссии;
- вывести войска из Финляндии и с Украины, признать Украинскую народную республику независимым государством;
- вывести войска с территории Османской империи, а также передать ей округа Ардаган, Батум и Карс;
- принять режим торговли с Германской империей от 1904 года;
- демобилизовать армию и разоружить флот;
- прекратить революционную пропаганду в Центральных державах и союзных им государствах.
Территориальные потери:
включали в себя 26% европейской территории, Финляндию и южные провинции, отходившие Турции, и составили 1 млн. 200 тыс. квадратных километров.
Людские и промышленные потери:
Представленная австро-германским планом "линия Гофмана" отрезала от бывшей Российской империи территорию свыше 150 тыс. кв. верст. По ту сторону границы оказывались бывшее Царство Польское, Литва, части Белоруссии, Украины, Эстонии и Латвии. Германия получала контроль над Моонзундскими островами и Рижским заливом.
К западу от "линии Гофмана" проживало 56 миллионов человек (около трети населения европейской части Российской империи) и до 1917 года находилось: 27-33 % обрабатываемой сельскохозяйственной земли (37-48 % собираемого хлеба), 26 % всей железнодорожной сети, 33 % текстильной промышленности, выплавлялось 73 % железа и стали, добывалось 89 % каменного угля и изготовлялось 90 % сахара; располагались 918 текстильных фабрик, 574 пивоваренных завода, 133 табачные фабрики, 1685 винокуренных заводов, 244 химических предприятия, 615 целлюлозных фабрик, 1073 машиностроительных завода (в совокупности составлявших 32 % государственных доходов) и где проживало 40 % промышленных рабочих; в результате изменения границ также "расчленялось" и само народное хозяйство бывшей империи. (5)
Кроме того, в результате заключения сепаратного договора Россия не смогла занять место среди победителей и воспользоваться плодами победы Антанты в Первой мировой войне.
Большевики не спешили выполнять все условия договора, и это привело к усилению давления со стороны Германии. "9 июня 1918 года Людендорф составил развёрнутый меморандум о силовом отстранении большевиков от власти, а 12 июня Кюльман представил Иоффе, являвшемуся с конца апреля послом в Берлине, "завуалированный ультиматум", согласно которому, если советские войска не прекратят нападения на части, дислоцированные в районеТаганрога, а Черноморский флот не вернётся в порта приписки к 15 июня, то "германское командование будет вынуждено предпринять дальнейшие меры". Вопреки мнению Троцкого, Ленин принял условия ультиматума, что помогло избежать последствий. При этом многие экипажи Черноморского флота, которые должны были вернуть свои корабли из Новороссийска в занятый германской армией Севастополь, взорвали их, не допустив передачи Германской империи.
Убийство посла Мирбаха 6 июля создало новый кризис. В результате власти Германской империи предприняли последнюю попытку поставить свои отношения с Советской Россией на более прочную основу, заключив 27 августа дополнительный (секретный) двусторонний договор с большевиками. Согласно финансовой части данного соглашения РСФСР обязывалась выплатить - в качестве компенсации "за ущерб, нанесённый в результате российских действий" и расходов на содержание военнопленных - контрибуцию в 6 миллиардов марок (2,75 миллиарда рублей): в том числе 1,5 миллиарда рублей золотом (245,5 тонны), 545,44 миллиона - кредитными обязательствами, а ещё один миллиард - поставками сырья и товаров. В сентябре советским правительством было отправлено два "золотых эшелона", в которых находилось 93,5 тонны золота." (5)
Но и это, оказывается, еще далеко не всё:
"4 сентября началась подготовка к отправке затребованного Москвой золота. Первые 5808 слитков, почти 97 тонн золота упакованных в деревянные ящики, 9 сентября под усиленной латышской охраной, двумя эшелонами были отправлены в Москву, а оттуда к западной границе в Оршу.
Вторая партия была так же погружена в три четырехосных вагона на Курском вокзале 30 сентября. Вес ее составлял 3600 пудов и направлена в Берлин через Оршу. Орша пассажирская тогда находилась в руках большевиков, а Орша товарная - у немцев. Далее пропускались лишь вагоны с золотом и классный вагон сопровождения. Представители Рейхсбанка и другие должностные лица, встречавшие золото в Берлине, все были в военной форме. Правда присутствовавшие в фешенебельных отелях "Бристоль" и "Континенталь" на обедах посол Иоффе и банкир Мендельсон были в лапсердаках. Рейсхбанк, только по одному "экономическому Бресту" ожидал четыре транша (250 тонн в слитках) по выражению банкира Мендельсона: "Русского прелестного золота."
Но третья отправка золота не касалась "экономического Бреста", она касалась "катания в запломбированном вагоне", а точнее это был расчет за финансирование Германией большевиков. Осенью 1918 года в Германию была отправлена еще одна партия золота, о которой в литературе до сегодняшнего дня мало упоминается. Так на заседании Совнаркома 5 октября 1918 года, под председательством Я. Свердлова, было принято решение об отправке в Германию золота в слитках чистым весом 3125 килограммов. "Какое золото вместе с кредитными билетами из Московской конторы имеет быть отправлено в специальных вагонах в пятницу 11-го октября." Кроме золота для германского генштаба в этом составе отправлялось 34 500 000 золотых рублей царскими кредитными билетами и 150 000 германских марок Генеральному консулу в Берлине В. Менжинскому. В Орше вагон с золотом, марками и рублями встречал комиссар по большевицко-германским финансовым расчетам Я. Ганецкий. Да, тот самый Ганецкий, соратник Парвуса, недавний представитель банкирского дома "Мендельсон и К*" в Швеции." (6)
"В статье "О голоде (Письмо питерским рабочим)" Ленин писал, что из-за продовольственных трудностей и охватившего громадные районы страны голода советская власть близка к гибели." ("Правда", N 101, 24 мая 1918 г.)
Он отказывался, однако, признавать, что и то, и другое было результатом его брестской политики. (1)
От окончательного поражения Ленина и большевиков спасли Англия, Франция и США, одержавшие победу над коалицией Центральных держав. Это произошло в ноябре 1918 года, что позволило Советам немедленно денонсировать Брестский договор. Соответственно, позиции Ленина внутри властных структур РСФСР значительно укрепились.
"Отдельно следует отметить, что революционная деятельность большевиков в общем и сепаратный Брестский мир в частности дорого обошлись не только России, но и её союзникам. "После развала русского фронта австрийцы начинают с сентября 1917 г. перебрасывать войска против Италии. <...> Осеннее наступление германо-австрийских войск стоило союзникам десяти тысяч погибших солдат и офицеров, тридцати тысяч раненых и 295 тысяч попавших в плен. <...>
Союзные армии французов, англичан и американцев потеряли за март - июнь почти полмиллиона человек.
За мир на востоке союзники России заплатили сотнями тысяч жизней своих солдат. Так "мир без аннексий и контрибуций" обернулся грандиозным предательством и русского народа, и народов Великобритании и Франции, вступивших в 1914 г. в войну на стороне России, исполняя свои союзнические обязательства.
Немцы технически не могли оккупировать всю Россию. Для этого им просто не хватило бы оккупационных войск - ведь на Западном фронте продолжалась упорная и кровопролитная война. Кроме того, большевики управляли Россией с такими зверствами, ответственность за которые респектабельная Германия вовсе не желала брать на себя." (3)
Октябрьский переворот повлек за собой еще одно важное следствие - распад Российской империи, отпадение её окраин.
"После переворота обособление от России стало способом спасения от власти большевиков. Независимость некоторых частей России была провозглашена с одобрения оккупировавшей эти области Германии и носила совершенно марионеточный характер - германский кукловод полностью руководил правителями "независимых" - Польши, Литвы, Курляндии.
В других случаях национальные элиты поспешили объявить независимость от России, опасаясь, что в ином случае большевики "расплатятся" этими инородческими областями, заключив с Центральными державами сепаратный мир. Так поступили Эстония, Финляндия, Закавказье и еще не оккупированная немцами часть Латвии, а также Украина." (3)
И вот прошло 33 года после заключения "похабного" Брестского мира. Совдепия прошла через раскулачивание, коллективизацию, индустриализацию, три голодомора, один "большой террор" и непрекращающиеся малые терроры, ГУЛАГ, рытье каналов вручную, строительство железных дорог, сплошной лесоповал и жуткую войну. Настал 1951 год. Интересно, как оценивали коммунисты свой "похабный" мир в его 33-й юбилей? А вот так:
"Брестский мир являлся выдающимся достижением советской дипломатии, свидетельством гениальной ленинско-сталинской стратегии и тактики. Б. м. дал Советской стране передышку, позволившую развернуть работу по социалистическому переустройству страны и накопить силы для последующих победоносных битв. Подписывая Б. м., Советское правительство вырывало страну из империалистической войны... <...> отводило непосредственную угрозу вторжения в страну войск германских империалистов. Мир был необходим Советской России - страна была разорена длительной империалистической войной, доведена хозяйничаньем помещиков и капиталистов до крайних пределов хозяйственной разрухи, широкие народные массы требовали прекращения войны. <...>
Отказ империалистич. правительств стран Антанты присоединиться к мирным переговорам вынудил Советское правительство заключить сепаратный мир с державами Четверного союза. Империалистич. правительства стран Антанты, скрывшие от своих народов предложение Советского правительства о всеобщем демократическом мире, стремились сохранить Восточный фронт, заставить Германию воевать на два фронта и тем самым облегчить себе победу. Они рассчитывали при помощи германских штыков свергнуть Советскую власть, которая не имела тогда еще своей армии." (7)
Обычная для коммунистов смесь демагогии и откровенной наглой лжи. Комментарии излишни.
(1) Ю.Г. Фельштинский, "Вожди в законе", М., Терра-Книжный Клуб, 1999.
(2) Б.В. Соколов, "Парвус. Деньги и кровь революции", М., Вече, 2016.
(3) "История России. ХХ век. Как Россия шла к ХХ веку (1894-1922)", Том I, под ред. А.Б. Зубова, М., Издательство "Э", 2017.