Конечная цель любой пропаганды - обман воспринимающей её внушения аудитории и выработка в сознании субъектов, эту пропаганду усваивающих, ложной системы представлений, изменить которую впоследствии будет очень трудно. Потому что если бы не эта цель, достаточно было бы ограничиться правдивым изложением фактов и строго логическими выводами из совокупности описываемых событий.
Приёмы, используемые любой пропагандой, очень разнообразны. Перечислим только некоторые из них, наиболее часто употребляемые:
1.Замаскированная лесть по отношению к социальной группе, на которую пропаганда направлена. Это делается с целью завоевания доверия к пропагандисту и пробуждения у обрабатываемого субъекта чувства "законной гордости" от принадлежности к такому достойному сообществу.
Например, восхваление положительных качеств, приписываемых этносу, нации, государству, классу, социальной группе и т.п., к которому (которой) принадлежит обрабатываемый субъект. Некритически мыслящему индивиду приятно ощущать себя частью общности, превосходящей другие, сравниваемые с ней человеческие сообщества, по ряду положительных объединяющих качеств.
Так, "полноценному" гражданину Третьего рейха было приятно чувствовать себя арийцем, поскольку по сравнению с арийцами все остальные нации и этносы считаются менее развитыми, отсталыми по некой совокупности параметров.
Россиянам, наделённым от природы особой смекалкой, чувством справедливости и "высокой духовностью", лестно ощущать своё превосходство над "тупыми" американцами, "ограниченными, расчетливыми" немцами, "заторможенными" эстонцами, "глупыми" чукчами и так далее по списку.
2.Восхваление героизма отдельных представителей данного человеческого сообщества, на которое пропаганда направлена, в особых критических ситуациях.
3.Славословия в адрес "добрых", "мудрых", "справедливых" и т.д. своих руководителей, лидеров, вождей.
4.Выискивание и акцентирование негативных человеческих качеств у чужих президентов, глав государств, общественных деятелей и т.п.
5.Нагнетание неприязни к чужим нациям, этносам, государствам, классам, социальным группам, обвинение их в зависти и вынашивании агрессивных планов по отношению к своей группе.
6.Объяснение неудач, провалов, трагедий и т.п. в истории и текущем положении вещей в своей стране происками держав-конкурентов и вражеского окружения.
7.Демонизация врага.
8.Воспитание своего населения в духе патриотизма и готовности с оружием в руках защищать интересы своей родины и своего народа. (На самом деле - властную верхушку, то есть собственных рабовладельцев).
9.Подмена понятий. Например, замена понятия "политический режим", "партийная номенклатура" и т.п. понятиями "родина", "страна", "народ" и подобными наименованиями.
10.Искажение масштабов значимости событий в свою пользу. Например, преувеличение размеров белого террора и недооценка масштабов террора красного, или гиперболизация последствий "Мюнхенского сговора" с целью оправдания пакта "Молотова-Риббентропа".
11.Выпячивание и приукрашивание собственных достижений с одной стороны, и замалчивание или умаление размеров своей несостоятельности и своих поражений и фиаско с другой.
12.Выпячивание и преувеличение чужих преступлений и замалчивание или преуменьшение масштабов преступлений собственных.
13.Внушение охмуряемой пропагандой аудитории представления об их прекрасной, обеспеченной, свободной жизни и о нищенском, эксплуатируемом, задавленном существовании населения в других, недружественных странах.
Подобное воздействие на умы обрабатываемых пропагандой субъектов особенно действенно в условиях ограничения свободы передвижения ("железный занавес"), тотальной цензуры доступной им информации и жёсткого преследования малейшего инакомыслия - фабрикованием обвинений в политических и уголовных преступлениях, изоляцией противников режима в лагерях и психиатрических тюрьмах, вплоть до физического уничтожения "еретиков".
Когда речь заходит о пропаганде, сразу же вспоминается нацистское министерство пропаганды Йозефа Геббельса, что совершенно понятно и справедливо. Но при этом не стоит забывать тот факт, что его деятельность была ограничена во времени всего двенадцатью годами гитлеровского режима в Германии, в то время, как коммунистическая советская и чекистская постсоветская пропаганда процветает уже более столетия и прекращать свою деятельность не собирается.
Социализм - это такое устройство общества, при котором все должны ходить строем и беспрекословно выполнять любые указания начальства. Свободно мыслящие и наделенные от природы творческими способностями личности представляют собой угрозу для власти и подлежат уничтожению, строгой изоляции или, в лучшем для них случае, выдавливанию за границу. Но эти редкие исключения наблюдаются только тогда, когда номенклатуре приходится считаться с иностранным общественным мнением.
"Децимация - казнь каждого десятого по жребию, высшая мера дисциплинарных наказаний в римской армии". Во времена "военного коммунизма" и "красного террора" в отношении российской интеллигенции была проведена децимация наоборот - примерно девять из десяти были убиты, умерли от голода и болезней или эмигрировали.
37.1. Литература
Большевистская власть стала лакмусовой бумажкой, выявившей твёрдость нравственной позиции каждого представителя как научно-технической, так и гуманитарной интеллигенции.
По приговорам внесудебных и судебных органов расстреляны сотни писателей и поэтов, в том числе поэты Николай Гумилёв и Николай Клюев; сотни были репрессированы, кто-то выжил в лагерях, отсидев кошмарные сроки (Варлам Шаламов, Леонид Соловьёв, Аркадий Белинков, Николай Заболоцкий, Лев Гумилёв, Юлий Даниэль, Андрей Синявский и другие), но многие там и сгинули (в их числе Осип Мандельштам, Василь Стус, Даниил Хармс), кто-то был доведен до самоубийства (Марина Цветаева и ещё несколько имён). С неполным списком репрессированных поэтов и писателей можно ознакомиться здесь: https://bessmertnybarak.ru/article/repressirovannye_poety/ .
От непонятной болезни осложнённой недоеданием умер Александр Блок. Похоже, что не без помощи ГПУшников был отправлен на тот свет Сергей Есенин.
За границей оказались философы Сергей Булгаков, Борис Вышеќславцев, Николай Бердяев, Иван Ильин, Николай Лосский, Федор Степун, Евгений Трубецкой, социолог Питирим Сорокин, авиаконструктор Игорь Сикорский, инженер и изобретатель Владимир Зворыкин, композиторы Игорь Стравинский, Сергей Прокофьев, Александр Глазунов, Сергей Рахманинов, певец Фёдор Шаляпин, хореографы Сергей Дягилев и Джордж Баланчин, артисты балета Сергей Лифарь и Матильда Кшесинская, писатели Иван Бунин, Владимир Набоков, Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, Георгий Иванов и Ирина Одоевцева, Марк Алданов, Александр Куприн, Иван Шмелёв, шахматист Александр Алехин и многие-многие другие.
Различным изощренным издевательствам в течение многих лет подвергались Анна Ахматова, Андрей Платонов, Михаил Зощенко, Борис Пастернак.
На другом полюсе находятся деятели культуры, предавшие свой талант и продавшие большевикам свою совесть. В числе наиболее известных из них следует отметить писателей Максима Горького, Алексея Толстого, Михаила Шолохова, поэта Владимира Маяковского, скульпторов Веру Мухину и Евгения Вучетича, художников Казимира Малевича, Кузьму Петрова-Водкина, Бориса Кустодиева, кинорежиссёра Сергея Эйзенштейна.
Бездарностям же, воспевавшим людоедскую большевистско-коммунистическую власть, нет числа.
"В 1920 г. пропагандистскую работу всех большевицких ведомств объединил агитпроп - Отдел агитации и пропаганды ЦК РКП(б) во главе со Сталиным. Почти одновременно в системе Народного комиссариата просвещения был создан родственный орган - Главполитпросвет, руководителей которого назначало Политбюро ЦК РКП(б); долгие годы его возглавляла жена Ленина Н.К. Крупская. Агитпроп отвечал за контроль партии над культурой, а Главполитпросвет - над системой образования. Эти учреждения придали советской пропаганде всеобъемлющий характер.
Те, кто оказался под властью коммунистов против воли, не могли противопоставить этой пропаганде работу негосударственных издательств или частных библиотек. Такой возможности их лишили декреты Совнаркома "О печати" (1917) и "О порядке реквизиции библиотек, книжных магазинов, складов книг и книг вообще" (1918). Любые издания, способные возбудить неповиновение большевикам, были запрещены. Миллионы дореволюционных книг были отняты у законных владельцев и уничтожены либо свалены в подвалы государственных хранилищ, где их никто не мог прочитать". ( "История России. ХХ век. Как Россия шла к ХХ веку (1894-1922), Том I, под ред. А.Б. Зубова, М., Издательство "Э", 2017)
"Чтобы заложить основы государственной монополии на печать, несколько ведомственных и кооперативных издательств были в мае 1919 г. объединены в Госиздат. Главным инструментом контроля над всей издательской деятельностью стал Главлит - Главное управление по делам литературы и искусства, созданное в июне 1922 г. для "объединения всех родов цензуры", а за ним и Главрепертком (февраль 1923 г.) для контроля над репертуаром театров и радиовещания. После этого в течение больше чем шести десятилетий ни одно печатное издание (включая карты, афиши, музыкальные ноты и даже надписи на тортах), ни одна театральная или кинематографическая постановка не могли увидеть свет без одобрения соответствующих инстанций, тесно связанных с ГПУ-НКВД-КГБ. Главлит составлял и списки запрещенных книг и периодических изданий (журналов, газет), отправленных в "спецхраны" разной степени доступности, а также правила работы библиотек, типографий, правила книготорговли". ( "История России. ХХ век. Эпоха сталинизма (1923-1953)", Том II, под ред. А.Б. Зубова, М., Издательство "Э", 2017)
Диссидентское определение понятия "соцреализм" времён "великого" совка звучит так:
"Социалистический реализм есть искусство восхваления партии и правительства в доступной для них форме".
Несколько иначе звучит официальное определение соцреализма, сформулированное в Большой Советской Энциклопедии:
"Социалистический реализм - художественный метод, основным принципом к-рого является правдивое, исторически конкретное изображение действительности в её революционном развитии, а важнейшей задачей - коммунистическое воспитание масс". (Статья "Социалистический реализм", БСЭ, Второе издание, Т. 40, 1957, с. 180)
Если заменить слово "правдивое" в этом определении на более соответствующее истине "лживое", а "коммунистическое воспитание" на "оболванивание", то всё сразу становится на свои места.
Искусство, во всех его ипостасях, в условиях коммунистической диктатуры не может существовать и развиваться само по себе, как оно зарождается и формируется в сознании его творцов, а обязано служить интересам правящего класса и выполнять социальный заказ партийной номенклатуры:
"Партийность литературы и искусства - идейная направленность художественного творчества, выражение в произведениях искусства классового подхода к действительности, защита и отстаивание интересов определенного общественного класса". (Статья "Партийность литературы и искусства", БСЭ, Второе издание, Т. 32, 1955, с. 170)
"Уже в декабре 1920 г. ЦК партии принял решение "О пролеткульте" в том смысле, что вопросами пролетарской культуры не надо заниматься ни пролетариату, ни деятелям культуры - это дело компартии". ( "История России. ХХ век. Эпоха сталинизма (1923-1953)", Том II, под ред. А.Б. Зубова, М., Издательство "Э", 2017)
С едкой иронией описывает основную направленность вектора соцреализма писатель Аркадий Белинков:
"... тему интеллигенции и послереволюционного государства было рекомендовано решать так: вся интеллигенция дружно и восторженно приветствует послереволюционное государство.
Это был поспешный и далекий от реальной действительности вывод, родившийся и созревший в головах, опаленных социалистическим реализмом, которые (головы) всегда отличались одной замечательной особенностью: уверять, что уже есть то, что хочется, чтобы было". (А.В. Белинков, "Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша", Мадрид, 1976)
Коммунисты любят обличать преступления фашизма и нацизма, стараясь по умолчанию сформировать у своей аудитории впечатление, что при социализме ничего подобного не было, нет и быть не может. В частности, коммунистическая пропаганда постоянно рассказывает о том, как нацистские варвары сжигали на площадях неугодные им книги, являющиеся общечеловеческим культурным наследием. Это правда. Но это совсем не значит, что большевики, захватив власть в России, вели себя иначе:
"В это время (1923. - Дж.Р.) Крупская активно занимается проблемами нравственности и коммунистического воспитания молодежи.
Она составляет рекордный список запрещенной литературы, который оформлен в виде инструкции под названием "О пересмотре книжного состава библиотек к изъятию контрреволюционной и антихудожественной литературы". В соответствии с этим из библиотек изымались: философы Кант, Платон, Декарт, Ницше, Шопенгауэр; писатели Дюма, Лесков, Толстой, Боккаччо, Загоскин, Тэффи, кое-что из Гоголя. Всего 200 авторов.
Детям категорически запрещались сказки "Котик-коток, серенький лобок", "Курочка Ряба", многие сборники русских народных сказок. "Конёк-горбунок" проходил по разделу "порнография". Запрещен "Петя-петушок". Видимо, по той же причине". (Н.К. Сванидзе, М.С. Сванидзе, "Погибель империи. Наша история. 1913-1940. Эйфория", М., АСТ, 2019)
37.2. Кино
В феврале 1922 года В.И. Ленин в беседе с А.В. Луначарским произнёс фразу, подхваченную впоследствии тысячами партийных лизоблюдов: "Из всех искусств для нас важнейшим является кино".
Это откровенное высказывание Ленина содержит в себе двусмысленность. Заключена эта двусмысленность в местоимении "НАС". Для кого это - "для НАС"?
Большинство читателей, мыслящих поверхностно, представляют себе, что Ильич, говоря "НАС", имел в виду весь народ. Это не так. Под словом "НАС" он подразумевал только свою большевистскую банду, захватившую власть в огромной стране. Для них, большевиков, кино действительно являлось важнейшим из искусств, которое можно было использовать как действенный инструмент пропаганды, оболванивания и зомбирования невежественного населения.
Население России в начале ХХ века состояло примерно на 80 процентов из крестьян, на 3 процента из промышленных рабочих и около 11 процентов - мещане и купцы. На представителей этих социальных слоёв движущиеся на экране картинки, никогда ранее ими не виданные, производили завораживающее воздействие. Да и воспринимать визуальные образы им было гораздо легче, чем печатный текст. Эффективность обработки сознания простых людей с помощью кино была намного выше, что новая власть и использовала для манипуляции сознанием тёмных народных масс.
Каждый советский фильм должен был отражать по крайней мере один из следующих агитационных моментов (неполный список):
1.Проповедь наивысшей ценности октябрьского большевистского переворота (известного под псевдонимом "Великой Октябрьской социалистической революции").
2.Восхваление большевистских вождей, оптом и в розницу.
3.Обличение язв и преступлений "кровавого царского режима".
4.Разоблачение бесчеловечной эксплуатации трудящихся в странах капитала; во всём мире простые люди живут плохо, и только в СССР хорошо. Если не сейчас, то в прекрасном будущем.
5.Внушение зрителю представления о том, что "первое в мире государство рабочих и крестьян" находится в окружении враждебных капиталистических стран, только и мечтающих о том, как бы задушить молодую советскую республику.
6.Героизация военных действий и красных командиров - участников Гражданской войны.
7.Прославление мудрой политики партии и советского правительства и их неустанной заботы об улучшении жизни советских людей.
8.Акцентирование на правильности и необходимости мер, принимаемых властью, таких как: уничтожение внутренних врагов, коллективизация, ликвидация кулачества как класса, расказачивание, индустриализация, милитаризация и т.д.
9.Воспевание трудовых подвигов передовиков производства и сельского хозяйства.
10.Забота о детях в советском государстве и борьба с беспризорностью.
10.Дифирамбы в адрес сотрудников ЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-КГБ и прежде всего - в адрес руководителей этих "прекрасных" органов.
11.Прямая и косвенная лесть в адрес "вождя народов", "гения всех времён и народов" и "лучшего друга физкультурников".
12.Показ исторических аналогий, оправдывающих и легитимирующих жестокие политические действия Сталина.
13.Утверждение приоритета русских и советских ученых в различных областях науки.
14.Утверждение превосходства русского и советского искусства над прогнившим западным, капиталистическим искусством (за исключением произведений авторов - друзей СССР).
Советские кинорежиссёры должны были чутко улавливать малейшие колебания линии партии и своевременно реагировать на изменения во взглядах и настроениях партийных вождей, вернее одного партийного вождя - самого главного, чьё мнение было непререкаемо для всех остальных.
Чтобы не показаться голословным, приведу ряд примеров, подтверждающих приведённые выше утверждения.
1."Аэлита" - классический советский немой художественный фильм по мотивам фантастического романа Алексея Толстого. 1924 год. Режиссёр - Яков Протазанов.
Инженер Лось и красноармеец Гусев попадают на Марс и обнаруживают там несправедливое социальное общественное устройство, основанное на эксплуатации трудящихся. Красноармеец устраивает марсианскую революцию. Правда, потом выясняется, что Лосю всё это только приснилось.
Идеологическая нагрузка фильма: везде, даже на Марсе, процветает эксплуатация трудящихся, и только представитель страны советов в состоянии принести освобождение несчастным марсианским пролетариям (оправдание необходимости экспорта революции).
2."Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков". 1924 год. Режиссёр - Лев Кулешов. Эксцентрическая комедия по сценарию Николая Асеева.
Фильм высмеивает представления капиталистов о советской стране.
3."Стачка". 1924 год. Немой. Режиссёр - Сергей Эйзенштейн.
Историко-революционный агитационный фильм.
Трудящиеся требуют сокращения рабочего дня до восьми часов и увеличения заработной платы на 30 %. Хозяева завода игнорируют требования пролетариев, а их петицией вытирают ботинок. Фабриканты организуют при помощи наёмной шпаны провокацию - пожар и погром в винной лавке во время мирной демонстрации пролетариев. Рабочих разгоняют струями воды из брандспойтов. На следующий день, по приказу губернатора, против бастующих направлены казаки и полиция, которые жестоко подавляют выступление и расстреливают рабочих. Фильм заканчивается титрами: "Помни, пролетарий!" ( "Стачка (фильм)", статья из Википедии)
4."Броненосец "Потёмкин"". 1925 год. Немой, режиссёр - Сергей Эзенштейн.
Фильм, считающийся классикой мирового кинематографа.
Вот как характеризует этот фильм и его создателя писатель и публицист Александр Никонов:
"Любил Сталин талантливых людей, в обиду их никому не давал. Иногда только он их стрелял. И сажал. Но не всегда. И не всех. Во всяком случае, не тех и не тогда, когда они зачем-то нужны были. Тарле с его "Наполеоном" был зачем-то Сталину нужен. И Сталин его из-под самой молотилки выхватил.
И правильно сделал! Творческая интеллигенция вообще бывает полезна. Один книжку напишет, другой кино, глядишь, правильное снимет. Вот, скажем, Сергей Эйзенштейн... Хоть и еврей, а считается классиком мирового кинематографа. Снял "фильм всех времен и народов" - "Броненосец Потёмкин". Дешевая агитка, конечно, но по всему миру прогремела. Нужное кино еврей сделал. Прославляющее революционных матросов, которые безжалостно своих офицеров кончают. Потому что суп им не понравился, который на обед подали.
Старательный парень Эйзенштейн. Зачем такого стрелять? Вон чего придумал - в эпоху черно-белых картин сделал цветной фильм. Ну, не совсем цветной. Отчасти. Сам лично каждый кадрик своего фильма кисточкой разрисовывал. Не весь кадр, конечно. А только флаг, который на броненосце развевается, красным раскрашивал. То-то зритель ахнул, увидевши на черно-белом экране красное трепещущее пятнышко. Советский режиссер-ученый Эйзенштейн цветное кино изобрел!
И пусть тот флаг в кино считанные секунды развевается, но ведь каждая секунда - это 24 кадра. И в каждом квадратике нужно было беличьей кисточкой крохотный флажок красным закрасить!.. А одесская лестница с коляской чего стоит! Нет, что ни говорите, а талантлив, чертяка!" (А.П. Никонов, "Бей первым. Главная загадка Второй мировой", М.-СПб, НЦ ЭНАС, 2008)
5."Мать". 1926 год. Режиссёр - Всеволод Пудовкин.
По роману Горького "Мать". Дальнейшие комментарии излишни.
Список "шедевров" партийного кинематографа может занять десятки страниц. Думаю, в перечислении названий сотен соцреалистических фильмов нет необходимости, основная мысль читателю понятна. Особенно если учесть, что непартийного кинематографа при коммунистической диктатуре не было и быть не могло.
Однако не могу пройти мимо одной весьма поучительной истории, случившейся во время обсуждения премьеры пьесы А.Н. Толстого "На дыбе", посвящённой конфликту Петра I с его сыном Алексеем. Заранее прошу прощения за нарушение хронологического порядка событий, потому что начать хочу не с пьесы, а с фильма.
В 1937 и 1938 годах вышел на экраны двухсерийный фильм режиссёра Владимира Петрова по сценарию Алексея Толстого "Пётр первый". Вот что пишет об этом фильме Википедия:
"Исторический фильм о жизни и государственной деятельности преобразователя России XVIII века царя Петра I, начиная от Нарвской битвы. Начало XVIII столетия. Период становления Великой Российской Империи, время крупных реформ и тайных заговоров, великих воинских побед, безудержного веселья ассамблей и жестокого кровопролития казней. В фильме отображён также конфликт между царём и его сыном Алексеем". ( "Пётр первый (фильм)", статья из Википедии)
Ничего себе "конфликтик"! Петр сыночка обманом из заграницы назад в Россию заманил, пытал нещадно и убил. Этот "конфликтик" поэт Дмитрий Пригов изобразил так:
Пётор Первый как злодей
Своего сыночечка
Посреди России всей
Мучил что есть мочи сам.
Тот терпел, терпел, терпел
И в краю берёзовом
Через двести страшных лет
Павликом Морозовым
Отмстил.
Но суть-то не в этом "конфликтике", а в том, почему вдруг на родине социалистического реализма, всегда изображавшего царскую власть как кровавую диктатуру, эксплуатировавшую простой народ, что и привело в конце концов к "великой октябрьской" и т.д., жестокий царь, практиковавший пытки, массовые каазни и использовавший подневольный труд ни в чём не провинившегося перед ним населения, вдруг разрешено было изображать в позитивном ключе?
История этой метаморфозы весьма показательна и заслуживает подробного обсуждения.
Первая серия фильма была закончена в 1937 году, но начало этой соцреалистической эпопеи было положено гораздо раньше.
В 1929 году "красный граф" Алексей Толстой закончил пьесу под звучным названием "На дыбе".
"- Всю Россию подниму на дыбу! - говорит в этой пьесе А.Н. Толстого Петр. <...>
Можно себе представить, как звучала эта реплика в "год великого перелома", когда Сталин уже прямо приступил к выполнению этого обещания Петра.
<...>
Есть в пьесе А.Н. Толстого "На дыбе" и другие сцены, вызывающие даже еще более прямые ассоциации с современностью. И не с отошедшей в прошлое, хоть и совсем недавней (Гражданская война), а с тем, что происходило в том самом 1929 году, когда пьеса эта писалась и предлагалась автором разным театрам для постановки.
<...>
Так надо ли удивляться, что когда Алексей Николаевич предложил эту свою пьесу МХАТу (он даже читал ее артистам основного состава), руководители театра решительно от нее отказались.
Взял пьесу МХАТ 2-й, художественным руководителем которого тогда был Иван Николаевич Берсенев. Он же ее и поставил, и даже сам играл в ней царевича Алексея.
Премьера состоялась 23 февраля 1930 года.
Вот как вспоминает о ней современник, то ли сам оказавшийся в числе зрителей, то ли слышавший рассказ об этом спектакле и происшедших после него событиях из уст очевидцев:
"На дневной генеральной репетиции театр был переполнен всеми властями, на коммунистических заставах командующими: от членов Политбюро - во главе с "самим Сталиным" - в ложах, до многочисленных представителей "красной профессуры" в партере и до бесчисленных представителей ГПУ во всех щелях театра. Партер и весь театр смотрели не столько на сцену, сколько на "правительственную ложу" и на "самого Сталина", чтобы уловить, какое впечатление производит пьеса на "хозяина земли русской", и соответственно с этим надо ли ее хвалить или стереть с лица земли. Пьеса подходила уже к концу - и все не удавалось определить настроение "хозяина": сидел спокойно и не аплодировал. Но часа за четверть до конца, когда Петр уже агонизировал, а "Ингерманландия" тонула, произошла сенсация: Сталин встал и, не дождавшись конца пьесы, вышел из ложи. Встревоженный директор и режиссер Берсенев побежал проводить высокого гостя к автомобилю и узнать о судьбе спектакля.
Он имел счастье довольно долго беседовать в фойе с вершителем судеб пьесы и России, и, когда вернулся в зрительный зал, - занавес уже упал при гробовом молчании публики, решившей, что судьба "Петра Первого" уже предрешена". (Р.В. Иванов-Разумник, "Тюрьмы и ссылки", М., 2000. Цит. по Б.М. Сарнов, "Сталин и писатели: Книга вторая", М., ЭКСМО, 2008)
Занавес упал, но публика оставалась на местах, ибо по окончании пьесы тут же, на сцене, должна была состояться "дискуссия", решающая судьбу спектакля. Через немного минут занавес снова поднялся: на сцене стоял стол для президиума и кафедра для ораторов; записалось уже до сорока человек - все больше из состава "красной профессуры".
Заранее можно было предсказать содержание речей: в иных случаях легко быть пророком в своем отечестве. Один за другим выступали "красные профессора", "литературоведы-марксисты", театральные критики-коммунисты - и, стараясь перещеголять друг друга в резкости выражений, обрушивались на пьесу, требуя немедленного ее запрещения. Требовали привлечения к ответственности деятелей Главреперткома, пропустивших к постановке явно контрреволюционную пьесу; обрушивались на театр и режиссера, изобразивших Петра "героически", явно в целях пропаганды монархизма; взывали к "мудрости Сталина", который, конечно же, разглядел всю контрреволюционность спектакля и несомненно запретит распространение его в массах...
В таком же духе высказались в течение часа один за другим десять ораторов, причем каждый последующий старался "увеличить давление" и оставить за флагом всех предыдущих в выражении своих верноподданнических чувств и своего безмерного негодования.
На кафедре появился одиннадцатый оратор, - толстый "красный профессор" с таким же толстым жёлтым портфелем под мышкой. Он прислонил портфель к подножию кафедры, поднялся на нее - и едва начал речь словами: "Товарищи! в полном согласии с предыдущими ораторами, не нахожу достаточно сильных слов негодования, чтобы заклеймить эту отвратительную контрреволюционную пьесу, в которой так героически подан Пётр, явно в целях пропаганды монархизма..." - как его перебил директор и режиссер Берсенев, попросивший у председателя слова "с внеочередным заявлением". Получив его, Берсенев, не поднимаясь на кафедру, где оставался одиннадцатый оратор, а стоя за спиной президиума, сказал приблизительно следующее:
"Товарищи! Французская народная мудрость говорит, что из столкновения мнений рождается истина, - и сегодняшний наш обмен мнениями о спектакле "Петр Первый" несомненно послужит лишним доказательством справедливости этой поговорки.
Я рад, что десять-одиннадцать первых ораторов высказались столь единогласно в своем отрицательном и резком суждении о пьесе, - рад потому, что уверен, что многие из последующих ораторов выскажутся об этой пьесе в смысле совершенно противоположном. По крайней мере мне уже известно одно из таких суждений. Час тому назад товарищ Сталин в беседе со мной высказал такое свое суждение о спектакле: "Прекрасная пьеса. Жаль только, что Петр выведен недостаточно героически".
Я совершенно уверен, что если не все, то по крайней мере некоторые из последующих ораторов присоединятся к этому мнению товарища Сталина, и таким образом из столкновения мнений родится истина. А теперь прошу меня извинить за то, что я прервал столь поучительный обмен мнениями своим внеочередным заявлением"...
Впечатление от этой краткой речи, которой нельзя отказать в ехидстве, было потрясающим. Сначала наступило гробовое продолжительное молчание, затем - вихрь землетрясения, буря оваций и крики: "Да здравствует товарищ Сталин!"
<...>
Волной этого землетрясения был начисто смыт с кафедры толстый "красный профессор" - исчез неведомо куда, забыв даже свой толстый жёлтый портфель у подножия кафедры. (Берсенев потом рассказывал, что портфель этот три дня лежал в конторе театра, пока за ним не явились от имени толстого "красного профессора".)
Его сменил на кафедре новый, двенадцатый оратор, очередной "красный профессор", который начал свою речь примерно так: "Товарищи! Слова бессильны передать то чувство глубочайшего возмущения, с которым я прослушал речи всех предыдущих ораторов. Как! Отрицательно относиться к замечательной прослушанной и виденной нами сегодня пьесе, о которой товарищ Сталин так верно и мудро сказал: "Прекрасная пьеса". Как! Считать героической фигуру Петра, про которую товарищ Сталин так мудро и верно заметил, что он выведен недостаточно героически, - в чём, действительно, единственная ошибка и автора, и театра..."
Стоит ли досказывать? Ну, конечно же, и само собой понятно, что все последующие ораторы "всецело присоединились к мудрому суждению товарища Сталина". Что они клеймили негодованием контрреволюционные выступления десяти первых ораторов, что пьеса была единогласно разрешена к постановке...
Ну разве не пророчески прав был Герцен? Какая замечательная лестница восходящих господ, если смотреть снизу, и лестница нисходящих лакеев, если смотреть сверху". (Р.В. Иванов-Разумник, "Тюрьмы и ссылки", М., 2000. Цит. по Б.М. Сарнов, "Сталин и писатели: Книга вторая", М., ЭКСМО, 2008)
"Самое же важное и интересное в этом рассказе Иванова-Разумника совсем другое. Не то, с какой легкостью и быстротой красные профессора "сменили пластинку", а КАКУЮ "пластинку" они так легко и радостно отринули и КАКОЙ ее заменили.
Если не вникнуть в существо дела, может создаться впечатление, что в неожиданной реакции Сталина проявился просто каприз вождя. Может быть, желание поиздеваться, поглумиться над лакействующими "красными профессорами". Или другие какие-нибудь, столь же мелкие, может быть, даже личные мотивы". (Б.М. Сарнов, "Сталин и писатели: Книга вторая", М., ЭКСМО, 2008)
"В Малой Советской энциклопедии 1931 года о Петре I, в частности, говорилось: "Как личность П. I соединял огромную волю, талант организатора и богатую инициативу с крайней психической неуравновешенностью, жестокостью, запойным пьянством и безудержным развратом". Однако в этом же 1931 году наметились и некоторые перемены в официальной оценке царя Петра Алексеевича". (А. Майсурян, "Письма об эволюции. Реабилитация царей: Пётр I", https://maysuryan.livejournal.com/745005.html)
"Главная причина неожиданной реакции Сталина на пьесу А.Н. Толстого "На дыбе", заключалась в другом.
Это было начало того идеологического "поворота всем вдруг", который завершился, во всяком случае, окончательно оформился уже в годы войны - роспуском Коминтерна, сменой государственного гимна (вместо "Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой..." - "Нас вырастил Сталин на верность народу..."), тостом Сталина "За великий русский народ" и многими другими - большими и малыми - знаками кардинальной смены идеологической парадигмы. Армии вернули погоны. Наркомы стали министрами. В школах было введено раздельное обучение и даже введена для школьников форма старых русских гимназий. Слегка укротили воинствующих безбожников и вернули кое-какие права Церкви.
Эстетическим идеалом Сталина был фасад Российской империи: старая русская военная форма с погонами, деньги, похожие на царские трешки и пятерки, "царский" портрет генералиссимуса на здании Моссовета (левая нога на полшага впереди правой, в левой руке перчатки)...
Полностью реализовать этот свой политический и эстетический идеал Сталину позволила война, сразу названная и ставшая Отечественной. Все понимали, что за колхозы, за сталинский социализм никто умирать не станет. Иное дело - за Родину, за Россию...
Никого поэтому не удивило и не шокировало обращение Сталина к "теням наших великих предков" - Суворова и Кутузова, Минина и Пожарского, Дмитрия Донского и Александра Невского.
Никого не шокировало даже то, что наряду с этими великими тенями нас по-прежнему осеняли другие тени - тени великих бунтарей и революционеров.
Советский идеологический иконостас долго еще являл собой весьма странное зрелище: рядом с Суворовым и Кутузовым на нем красовались изображения предводителей крестьянских бунтов и восстаний - Степана Разина, Ивана Болотникова, Емельяна Пугачева. И мало кому при этом приходило в голову, что плененного Пугачева привез в Москву в железной клетке не кто иной, как вот этот самый Суворов.
Такую же дикую смесь разных, трудносовместимых идеологических парадигм являла собой эстетика советских исторических фильмов.
<...>
Сразу отказаться от революционной идеологии и заменить ее царистской было невозможно. Поворот должен был происходить более или менее плавно. На то, чтобы окончательно завершить его, ушло пятнадцать лет. Но задуман и начат Сталиным он был именно вот тогда, в 1930-м. И начать его удобнее всего было именно с Петра. С одной стороны революционер, беспощадно рушивший устои замшелого, старого русского быта, с другой - государственник, создатель мощной державы, символ величия и славы России.
<...>
Сказав, что "пьеса прекрасная, жаль только, что Петр выведен в ней недостаточно героически", Сталин наметил для автора пьесы некоторые перспективы. (Б.М. Сарнов, "Сталин и писатели: Книга вторая", М., ЭКСМО, 2008)
У Петра был свой ГУЛАГ - подневольным трудом громадных крестьянских масс вон какой город на Неве построили! А людишки, - ну что поделаешь, - это расходный материал для достижения великих целей. А цели Петром действительно были достигнуты немалые: город построен, начала развиваться промышленность на Урале, создана могучая армия, одержаны громкие победы. Поэтому и присвоен был историками царю-созидателю титул "Великий".
Да, приходилось быть жестоким. Тайная канцелярия и Преображенский приказ сложа руки не сидели - слово и дело государево блюли. Заговоры раскрывались, враги царёвы уничтожались. Приходилось и бунты в крови топить. Одних стрельцов сколько казнено было лютой смертью!