Аннотация: Я листаю книжку Мифов Древней Эллады. И картинки оживают...
Сын нимфы. (Геракл и Гилас*)
Золото и бирюза. Солнечный блик, скользнув по ярко-голубой ткани хитона, миновал ключицу, прыгнул по гладкому мальчишескому подбородку, пухлым, упрямо сжатым губам, поиграл на кончике носа, метнулся выше, озорно ущипнул за ресницы, заставил поморщиться, зажмуриться и чихнуть. Золотые локоны, взметнувшись в непроизвольном движении, упали на лоб, до самых бровей, чeткими дугами очертивших лицо солнцеликого отрока. Взгляд глаз - лазурью их одарила нимфа Менодика - недоверчивый и сердито-насторожeнный. На щеках румянец, какому позавидует Эос - где ей взять такие краски для своей утренней зари? Кожа его так и светится, отливая перламутровой бронзой загара. Он печален, и ничто его не утешит: он вчера потерял отца. Потерял мир, в котором жил так долго - все свои четырнадцать лет.
Геракл, сознавая себя виновником его горя, его слeз, недавно ещe хрусталeм стекавших к подбородку, невольно залюбовался. Как же он прекрасен, сын Тейомена, царя дриопов! Ничего уже не изменить и сделанного не воротишь, но эти слeзы.... Почему они так мучительны, словно их соль разъедает свежую рану? Геракл, не ведавший прежде жалости, ощутил, как тоскливо и непонятно вдруг стеснилось сердце. Он так красив, этот отрок!
Геракл вновь поймал солнечный лучик на лезвие своего кинжала. И озорной зайчик снова прыгнул в лицо мальчишке. Поплясал на крыльях носа - точeного, прямого, словно из-под резца Аполлона, и скакнул на ресницы, где побывал уже прежде. Мальчик зажмурился, грациозным движением шеи, быстро отвернулся, склонил голову к плечу, уронив с него ткань тончайшей бирюзового цвета туники.
Золотистый пушок на выступающей косточке шейного позвонка напомнил персик. Геракл не смог оторваться от зрелища: юношеский стриженый затылок в завитках золотистых кудрей. Дух захватило, сжав горло и прокатившись жаркой волной вниз живота.
Гилас. Его зовут Гилас. И он - само совершенство!Я подарю ему ленту для волос и украшенные самоцветами сандалии.
***
- Гилас! Поторопись. На "Арго" уже подняли парус.
Геракл вскинул на плечи туго набитый походный мешок. В нeм - помимо оружия, доспехов и запаса одежды, собранных в дальнюю дорогу, - несколько безделушек, столь милых сердцу его возлюбленного Гиласа.
- Да. Ступай. Я тебя догоню. Только попрощаюсь с ними.
Быстрый взгляд бирюзовых глаз. Геракл так и не научился сдерживать учащeнное сердцебиение, когда прекрасный отрок вот так смотрит на него.
Гилас склонился над ручьeм, что-то шепчет своим "подружкам" - нимфам. Его разговор понятен лишь ему самому и им - невидимым призракам, струящимся по дну водоeма. Геракл уже знает ритуал - вот сейчас он опустит в прохладную воду ладонь, приласкает кого-то длинными гибкими пальцами, затем быстро - словно украдкой от возлюбленного - поднесeт пальцы к губам. Пусть его! Геракл уже привык и не обращает на это внимания. Сын нимфы, Гилас, должно быть, скучает по материнской ласке.
Геракл вдохнул полной грудью, поправил заплечный мешок, поднял свою тяжeлую палицу, и упругой походкой направился в сторону порта.
__________________________
* - Гилас * сын царя дриопов Тейомена и нимфы Менодики. Геракл, победив и убив царя дриопов, захватил отличавшегося красотой Гиласа, который стал его любимцем, оруженосцем и спутником в походе аргонавтов. Во время стоянки корабля "Арго" в Мисии у острова Кеос Гилас отправился за водой, но нимфы источника, плененные его красотой, похитили юношу. Геракл тщетно искал его.
Ганимед. Первый пир на Олимпе
Он сказал: - Не волнуйся, ты сможешь, - и откинулся на своeм необъятном ложе, пахнущем розой, имбирeм, жасмином и ещe чем-то, чему названия я пока не знаю. В глазах Его - сейчас спокойных и умиротворeнных - пляшут отблески факелов. Тени колышутся на стене в причудливом танце. А за стеной - там, в украшенном гирляндами Деметры пиршественном зале - ждeт меня испытание. Первое испытание на Олимпе.
Отроки, возрастом не старше меня, прекрасные ликом и плавные в движеньях неслышно суетятся вокруг, подготовляя мой чудный наряд. Эти мальчики немы, их лица бесстрастны и наводят на мысль о бестелесности созданий. Когда я случайно касаюсь сияющей кожи одного - он рассыпается в золотистую пыль и растворяется в воздухе без остатка. Я изумлeн. А Зевс смеeтся с высокого постамента, на котором стоит его ложе: - Не обращай внимания, Ганимед, это всего лишь иллюзия. Тебе нравится? Я eжусь от внезапно пробившей меня дрожи. Не привык ещe. Никак не привыкну!
Многое здесь меня пугает. И если бы не моя любовь... "Наша, наша любовь!" - вот только что шептали в темноте его губы. И его чувства потоками золотого искрящегося тепла вливались в меня, наполняя каждую жилку расплавленным субстратом любви. Всесильный бог! Могучий. Ужасный в гневе. Столь щедрый в любви. В любви ко мне, достойному ли Его?
- Я не привык, чтоб слуги исчезали в воздухе миражом... - Привыкай. Этих созданий тут много. Столько, сколько ты пожелаешь. Хочешь, они примут любой облик. Что тебе больше по нраву: девушки? Убелённые сединами старцы? Он поднялся с ложа. - Я бы предпочeл обычного смертного раба... - я сказал и осeкся. Ужаснулся гневу, мелькнувшему краткой молнией из-под его ресниц. Да и кто я сам, как не раб? Он не ответил. Накинул на плечо пурпурный химатий, шагнул к двери.
Вновь воссозданный из ничего отрок- слуга поднeс к моим волосам сверкающую разноцветными каменьями диадему и возложил мне на голову. Бестелесное создание пахнет воздухом после разряда молнии... Это один из Его запахов!Запах грозы в хвойном лесу. Когда дождь смыл знойную пыль с колючих пушистых веток и они, блистая капельками, отдают миру свой терпкий неповторимый аромат.
- Первым наливай Дионису. Запомни - всегда! - Дионису, не мне! - он остановился у двери. - Да, я помню. Он повторяет для меня урок в который раз. Я отлично запомнил порядок: Дионис, Зевс - мой возлюбленный господин, затем Гера, Афина, Аполлон, Арес, Гермес ..., все, чьи ложа не будут пусты, установленные в давно заведенном порядке. Это просто. - Я не забуду, - успокаиваю его. Или себя?
Как сохранить невозмутимое бесстрастие и унять дрожь в коленях? Что, если расплескаю вино? Уроню кратер? Он, наверняка, тяжeлый! Забуду, где какое хранится вино... - Да... ежели появится Аид, ему нальeшь подогретого из автепсы.* - Хорошо. - И для него не разбавляй. Он этого не любит. - Да. Я смотрю в зеркальную стену и вижу отражение: испуганный отрок в неимоверно красивом наряде. Белая эксомида с золотистой каймой схвачена на плече переливающейся фибулой в виде распустившегося цветка жасмина. Диадема-венок благородных трав, созданных из каменьев. Столь же роскошны пояс и сандалии. При каждом движении - снопы искр. Словно и я - божество. Как бы я радовался этому великолепию прежде! Но теперь я могу думать лишь об одном: скорей бы! Скорей бы окончился этот ещe не начавшийся пир...
Зевс нетерпеливо подeргивает ногой, ожидая, пока слуга-отрок оправит на нeм все складки переливающегося плаща. - Да, и ещe: Орфею, пока он не спел гимн моей супруге, наливай лишь тeплой воды. И потом разбавляй вино в его чаше сильно, да смотри, не клади лeд. Я хочу наслаждаться его голосом до окончания пира. - Я запомню. Хорошо.
Как много всего должен знать виночерпий! А уж здесь, на Олимпе - и подавно. Афродита пьeт только сладкое. Гефест - горячее кислое вино, похожее на уксус. Эроту наливать без очереди - подливать почаще, этим угодишь ему. Кажется, запомнил всe... Я боюсь оступиться, боюсь насмешек над моей неловкостью, боюсь подвести Его!
- Не волнуйся. Ты справишься, - он касается моего подбородка. Его уверенность жаркой волной окутывает меня, согревая, унимая на время нервную дрожь, покоя сердце. Я вижу, что ему приятен мой облик. Возможно, он даже мною гордится. О, тем волнение сильнее!
Из покоев выходим мы вместе. И расходимся здесь. Он - облитый сиянием его кожи - а ведь на нeм ни единого украшения! - идeт в зал, где поднимется по ступеням к своему пиршественному ложу. Я же - маленький испуганный виночерпий - отправляюсь в беломраморные холодные погреба, где старый слепой кентавр распоряжается запасами драгоценных амфор.
Я не единственный виночерпий в этом небесном дворце. Но - единственный из них, кого Зевс одарил любовью. Я это знаю. И всe же... Руки мои трясутся, принимая чуть скользкий запотевший в леднике сосуд ...
_______________________ * - автепса (autepsa - греч. род самовара для подогрева вина)