Как гласит народная мудрость - назвался груздем, так уж не дадут состариться. То есть попала белка в ощип, так пищи, а от судьбы не убежишь. Хули делать. Вздохнул я глыбоко, да полез в нутро чорного воронка, как Прометей на Голгофу. Однако, внутре все оказалось даже уютно. Из присутствующих - там присутствовал только лично Аллерт. Обстановка даже уютная, у задернутого окошка установлен столик, и даже несколько поляна раскинута. По скромному. Двер за мной прикрылось, Марг, судя по звукам, полез на штурманское, к шоферу. И тут же очень мягонько и тронулись. Ну, подозреваю, что звукоизоляция тут неплохая устроена, так что пообщаемся вполне приватно.
- Добренького дня, господин Аллерт! - говорю ему, на сидуху напротив пролезая, и нахально лапу ему тяну - Не осерчавши, надеюсь, за мой прошлый визит? А с меня благодарность причитается, за лекарство. Не забуду.
- Пустое - не чинясь, пожав мне руку, машет Аллерт - В конце-то концов, что мне оставалось делать? Так уж получилось...
- Та да. Сэм, паскуда, околоточный мой, учудил.
- Я знаю - спокойно отвечает, с термоса чаек наливая - Пей, ты же любишь? Между прочим, дорогой весьма, с Зеленого Острова.
- А, цейлонский! - с пониманием отвечаю, принявши здоровенную дорожную кружку-непроливайку, в виде усеченного конуса. Пробую завар - да, неплохо, и весьма! - О, точно, из пачки со слоном! Собран руками юных девственниц, в утренний час, на восточном склоне Северного Урала!
- А то - кивает начгвардии - Ну, поскольку, как мне уже донесли - разумеется, не напрямую, но все же... Так вот, поскольку твой околоточный жив-здоров, и никакого скандала не случилось... Ну, не считать же скандалом, что, явно замешанный в этом кабатчик явился в околоток в весьма растрепанном виде? Так вот, исходя из этого, я заключаю, что ты совсем не глупый человек.
- Ха. Стоило ради этого гонять тарантас. Ты бы сразу спросил, я бы так и сказал. Ты вот чего мне сразу не рассказал, что это за отрава?
- Ну... Вот именно потому, что полагал тебя не дураком. Но в том состоянии... Околоточного я сразу заподозрил, однако он человек не плохой, наверное даже полезный, и я подумал, что вряд ли хотел тебе вреда. А уж в тот момент ты бы мог наворотить дел. А так - и обошлось.
- Спасибо. И за это тоже.
- О том как сей препарат действует, ты, надо полагать, у того самого лекаря Берга и выяснил?
- Нешто следишь? Ильбо за лекарем уже надзор установлен?
- Нет, просто думать тоже умею. И таки - что лекарь?
- Лекарь готов к сотрудничеству, Но уже стал побаиваться.
- Это правильно. Мы ему, если что, подможем, но пусть побаивается.
- Ну, я ему тоже чуть подмогну. Девок его подучу, ружей закупим.
- Это хорошо. Я попозже тебя познакомлю с человеком, которого надо к лекарю свести...
- Ой, ну палевно же!
- Не ерзай, Йохан, не первый раз делаем все. Сам увидишь.
- Ну, ладно, ваше проблемо, - отвечаю, чаек потягивая - Давай, начальник тайной стражи, говори - зачем звал? Не просто же чаем вкусным меня угощать? Пошто я тебе понадобился?
- Кхм... - смотрю, а начальник гвардии даже словно застеснялся? Антиреееесно... А он покряхтел, да и излагает: - Ну, если кратко - то я предлагаю тебе на меня работать.
- Однако - отвечаю - И что ж так? Некого больше звать? Или платишь мало?
- А тебя так сильно интересует оплата? - с хитрым ленинским прищуром вопрошает он. Я даж чуть смутившись стал, от такого-то.
- Ну... Так то сказать - в хер мне не надо оно, за бабки в чем-то мутном участвовать. Себе дороже.
- Но ведь - участвуешь?
- Ну... То такое. Случайно.
- Именно. Случайно. Все у тебя - случайно. И мне вот, понимаешь, на само-то деле непросто...
- Чегой-та?
- Да вот так получается, что мне тебе предложить-то - нечего. Денег дать? Так ты не беден, при том - не жаден. Я кое-что о твоих патентах, да прочих финансовых делах узнавал...
- От жеж твари, обещали ж тайну...
- Не ругайся, нет таких тайн, которые я в этом городе не смог бы при желании выяснить... Если только знать, где искать. Да и не так это сложно, в общем-то. Но суть в том, что деньги у тебя есть. И, стало быть, сулить тебе златые горы за, как ты говоришь, участие в чем-то мутном - бессмысленно. И это даже хорошо.
- Чем же?
- А тебя и другие не купят.
- А другие у нас - кто?
- А тебе не все равно?
- Пока - все равно, оно конечно...
- Вот и я говорю. Тебя за деньги не купишь. И это хорошо. И что мне остается тебе предлагать? Власть какую-то, посты и должности - думаю, еще более бессмысленно. Чего еще можно? Протекцию, защиту - ты и сам понимаешь, и я врать не стану, что обещать таковое - значит обманывать. Поддержать чем-то смогу, а вот гарантировать что-то - нет. Все мы под Богами ходим, и я тоже. Так, выходит, и не остается ничего...
- Ну, это... Можно ж еще - запугать, шантажировать там чем-то - подначиваю я его - Не все ж пряником, можно и кнут употребить?
- Тебя пугать? - насмешливо вопрошает Аллерт - Так ты ж дурак. Тебя если пугать, то голову сразу отключаешь со страху, и вперед напролом. А потом уже думаешь и сожалеешь. Что, не так?
- Так, - отвечаю, морщась. Это он верно подметил, есть такой момент. Как у нас говорили: "В мире нет бойца храбрей, чем испуганный еврей" - вот и у меня такое же.
- Ну, вот. А потому я в затруднении. Чем тебя на свою сторону сманить.
- А чем ты, к интересу сказать, покойного Торуса сманивал?
- Да там-то иное... Это не яего сманивал, это он ко мне пришел. Он, видишь ли, идейный. За городское благо все переживал. Свои интересы имел какие-то, что-то у него такое за душой имелось, да все ж больше о том, чтоб все по закону, а более того - по порядку было.
- Ага, понимаю. За державу обидно.
- Ну, что-то вроде того. А к тебе-то, с твоей биографией, это не применишь. Что тебе наш Рюгель, да и весь Союз? Так, место жительства - и не поймешь, может, и временного... Тебе таких вещей, наверное, и не понять.
- Ты б, начальник тайной стражи, не того... Все я понимаю, только, конечно, ты прав - мне Рюгель нравится, но что-то не ощущаю я позывов за счастье вольного города смело в бой идти, добровольцем. Да и то сказать, без обид. Хоть и весь Союз, да из него держава - такое себе... Не впечатляет.
- Вот. Стало быть, и это отпадает. И что остается?
- Да я уж и не знаю, вроде и ничего.
- И, скажи мне - чего ж я тогда все же с тобой говорить приехал? Сам-то как думаешь? Ведь отчего-то предлагаю...
- Уж ты хитер, гвардеец - отвечаю - Значит - я сам и придумай на себя аркан?
- А чего ж все еще не отказался? - смеется Аллерт - Чего б проще?
- А демон тебя знает - отвечаю, а сам и думаю - и впрямь, а чего вот не послать бы его нахер? Ну, откажусь, и что плохого?
- А я тебе скажу, чего. - Аллерт аж вперед подался - А ты все равно влипнешь во что-нибудь эдакое. Как уже влип, и не раз - и в Речном форту, и до того, явно, и после на войне, и в Улле, и потом уже здесь... И потому, раз уж судьба так нас свела - а почему бы тебе не влипать, но уже на моей стороне будучи? Не самая плохая сторона. И не самая слабая.
- Эвона как - помолчав, отвечаю - Ну и хитер же ты, Аллерт...
- Помилуй Боги, Йохан, какая же это хитрость? - натурально изображает удивление Аллерт - Сам посмотри - расклад-то ясный. Заметь - я честно тебе говорю, что прельщать тебя мне нечем. Обещать могу лишь поддержку - в меру сил. Может, еще и оберегу от чего, вовремя предупредив. Так что, если хочешь, это уже даже и не работать на меня, а работать со мной.
- Это ты мне, выходит, дружбу предлагаешь, начальник тайной стражи? - смеюсь я - А пожалуй, это подороже будет стоить, чем сундук с золотом!
- Ну, а почему бы и нет? - вполне серьезно отвечает Аллерт - Не вижу принципиальных причин, отчего бы нам не задружиться. Дружат с равными, а коли мне тебя ни купить, ни запугать нечем - так разве мы не равны? И да - предложение и впрямь уникальное.
- Что, настолько моя персона интересна? - скалюсь я - Или, неужто, настолько все плохо с верными людями-то?
- Персона твоя интересна именно тем, что есть у тебя особенность оказываться в то время и в том месте, где происходят разные интересные события. И это, похоже, ни от кого, кроме Богов, не зависит. А Боги, видимо, так вот шутят. И я просто не хочу, чтобы ты оказался на другой стороне. Ты уже был, невольно, на другой для нас стороне. Зачем нам такое? А и тебе, наверное, все же спокойнее. Все ж не один. А что касаемо верных людей... А когда с ними хорошо?
- Тогда и хорошо, когда с верными людьми хорошо! - отвечаю - Но неужели совсем мало в городе таких, как покойный Торус? Или они все - на другой стороне? Тогда твоя сторона какая-то не самая правильная выходит.
- Таких много, да с такими людьми тоже непросто дело-то иметь. Больно уж они... Правильные, что ли? Ты - другой разговор. Закон не уважаешь, мораль людскую в грош не ставишь, однако - не злодей какой. Какие-то свои понятия имеешь, и всяко особой подлости за тобой сыскать не удалось. А таких людей не так много. Да чтобы еще не падкие на деньги или власть... Да и еще вот что. Все же, как я тогда и говорил - дело это больше уже для нас семейное. Нету тут места вовсе лишним людям, слишком много того, чего другим знать не нужно. А ты уже влез по уши. Вот такой мой тебе расклад, Йохан-с-севера. Что думаешь?
- Расклад, - говорю ему - Интересный, конечно. Думать тут особо нечего, я так думаю, и думай после этого обо мне что хошь. Два раза такое не предлагают, а попусту сиськи мять чего уж. Да и, на твою радость - конкурентов с подобными предложениями в очередь не стоит. Да и то сказать, не так много я тут знаю тех, с кем бы стоило дружить. Но, кое-кого знаю. Потому, вот что скажу: тут у меня образовались уже некоторые друзья и знакомства, и уж, коли мы с тобой дружбу заведем - я и от них не откажусь. И уж во что это оно все выйдет - сам понимаешь, никому не ведомо, и заранее ничего не пообещаю.
- Ну, я тебе тоже заранее ничего обещать не стану, кроме того что, коли что-то пойдет не так - от тебя не скрою. Да уж и ты, если что - упреди. Так-то оно честно будет.
- Ну, на том и ладно - отвечаю, руку ему протягивая - Тогда - дружба.
- Дружба - отвечает, руку мне пожимая. И в глаза смотрит, ренгент хулев. Ладно, умеет уболтать, языкатый. С другой стороны - это лучше, чем иметь его во врагах или недоброжелателях. А уж что ему можно немножко доверять - давеча я уже убедился.
Помолчали мы с ним малость, чаек попивая. Потом я и вопрошаю:
- Ладно, все это, конечно, очень трогательно и хорошо - но давай уж, выкладывай, чего от меня-то надо?
- Да вот как раз и ничего. По крайней мере - пока. Я тебе правду сказал - мне просто надо, чтобы ты случайно к чужим каким не примкнул. Для начала. Ну а уж там, коли ты на месте ровно все одно не усидишь, то найдется забота какая. Или, если у меня что и впрямь выйдет - я обращусь. За помощью, можно сказать. Или - за советом.
- Это что ж я смогу насоветовать начальнику Гвардии Совета? - насмешливо спрашиваю его.
- Не скажи, - отвечает - Голова у тебя как-то иначе работает. Не по-нашему. Потому, как оно, со стороны глядя - всегда полезно послушать. Так что - и за советом, вполне может быть, обращусь, буде надобность.
- Значит, вроде как, впрок меня заготовил. Хорошо, что не засолил в кадушке... Ладно, ладно, уж и поворчать нельзя.
- Но ведь, так-то сказать - и ты можешь у меня какого совета спросить? По дружбе? Разве не так?
- Ну, это-то да, конечно - отвечаю. И тутож мысел в голову пришло - А вот, пожалуй, совета-то я у тебя, начальник тайной стражи, и вопрошу уже сейчас!
- Да? Ну, давай, вали с плеча... Чем смогу, помогу. В рамках, разумеется.
- Да в рамках, конечно. Ты мне вот что расскажи, оно мне для дальнейшей нашей дружбы и большей ея продуктивности даже полезно. В общих чертах обрисуй - что ныне в мире деется? Я, конечно, не спрашиваю за особо секретные дела, но в целом то, что и как? Так сказать - широкими мазками. А то чую, что что-то грядет, а понять не могу...
- Ох, умеешь ты спросить... У нас половина в Совете чует, да понять не может.
- А вторая половина?
- Верный вопрос. По сути. Но несколько несвоевременный.
- А точнее?
- А точнее - о том, что в мире делается. Понимаешь ли, так уж вышло... Что очень долгие годы - десятки лет, все было однообразно, устоявшись. Пытались это менять, и у нас, и Старый Князь в Валаше, и у вас на Севере, что войной и кончилось у вас там. Но, если грубо сказать - мир уже разделился. На тех, кто хочет менять, и тех, кто хочет оставить все, как оно есть. И, если покуда не вдаваться в тонкости, возглавляет сейчас всех тех, кто за новое - не напрямую, а так сказать, образно - князь Велим. Ну и далее Рисс с Валашем, и Свирре. А вот Ирбе, Лурре и Союз - они стоят за старое.
- От оно как. Стало быть мы ретрограды...
- Не торопись. Это внешне так. А внутри, и там, и тут - поделено все вдребезги и пополам. И не сказать, что поровну. Даже среди бОльших людей, из тех у кого деньги и власть. Если грубо смотреть, то те, кто из старых родов, те более за сохранение стоят. Они и старую религию привечают. А кто, вроде меня, из новых - те и церковь обновленческую больше уважают, и сами за новое. Правда, степень новизны всем разная кажется нужной. Ну и, конечно, всякие коллизии бывают, все же происхождение не гарантирует образа мыслей. Ну, собственно, простой люд тоже поделен. Правда, тут все же больше единства по территории. Например, наши крестьяне - почти сплошь за старое стоят, им от новшеств только убытки. А рабочие - наоборот, причем иногда это выливается.... Ну, ты сам видел - в Улле. В Лурре примерно так же, а вот в Риссе и Валаше... Там Велим всех крестьян почти разом освободил, переведя, как и у нас - в разряд честных подданных, с правом гражданства. И они там его теперь боготворят, конечно. Вот только, не учел он, как это воспримет знать, да и офицерство. И если валашских владетелей много побито, и потому обиды на то, что холопов отняли не так и много, то в Риссе чуть ли не открыто на улицах Альмары говорят о том, что главою скорбен княже как был, так и остался. И, пора бы уже, его вязать простынями. Да везти обратно, в Охотничий замок. А барона освободить. Барон, кстати, сильно против реформ был, и удален из Свирре отнюдь не добровольно, пусть и не силой. А тут еще преподобный Берг - тезка твоего лекаря, один из, прямо говоря, зачинателей войны с Валашем, начал в проповедях народ смущать. Ну, его-то интерес понятен - он с торговлей селитрой сильно прогорел, а уж о том, что его преподобие деньги ценит больше чести и веры давно известно... Но, в общем, Велим сильно рискует. С одной стороны. С другой стороны - многие не очень умные его противники полагают себя солью земли. Особенно офицерство. Считают, что если они встанут против князя, то и армия на их стороне - ну как же, все командиры же за них! Не понимают того, что, после войны - в армии сотни крестьян. Унтера и лейтенанты из новых. Да демобилизованные, по домам вернувшиеся, но как железо держать еще не забывшие. И они князя почитают почти как святого. С одной стороны. С другой стороны - со времен Темных Годов крестьянских войн не было, только бунты, однако, коли оно сейчас полыхнет... Сметет всех - и тех кто против князя, да может и сам князь стихию эту не удержать. И многие опасаются, что от такого мир опять в Тьму рухнет.
- Нешто князь о том не ведает, что такое у него под троном творится?
- Вроде как, ведает. Да только... Заигрался и он в реформы. Мягкотелым, или дураком, так его не назвать, он не так жесток, как его брат Вайм, но кровь льет пусть и аккуратно, но без жалости. Но слишком уж он вожжи отпустил. Как ликвидировал он Верных, разогнал всю свою, как ты говоришь, тайную стражу, так словно бы и не надзирает за всем никто. И уж точно - не пресекает. Иные считают, что все, оглупел князь, вознесся и загордился. Я, правда, думаю, что он куда умнее и хитрее, чем кажется. Уж как он ловко брата своего устранил...
- Да, давеча ты обещал рассказать что-то про гибель князя Вайма.
- Ну, ты же не дурак, и трепать не станешь. Видишь ли, среди Верных было несколько из рода Вольных - последние, кто себя такими и считал. Кто-то еще из уцелевших скрываться стали, да и отказались от рода своего. А эти - вроде как горцы ваши, пока хоть один жив - живо и племя. Вот их как-то Вайм и отправил охранять в охотничьем замке брата своего, Велима. Который, по официальной версии, скорбен умом был, и там на излечении находился. Братья-то друг-друга ненавидели, и, говорят не без оснований - братья были только по матери... Не проверено, но вроде как сначала хотели, чтобы Верные Велима там и к Богам отправили, благо на охоте это несложно устроить. Да что-то побоялись, не срослось. А Велим за это время так ловко охомутал одного из Вольных, что тот, чудом в войне уцелев, пробрался потом на пост аж сотника в личной страже Вайма. Да вскоре его и убил. Заодно и главного из Верных пристрелив. Ну и сам погиб, конечно.
- Однако...
- Так да. Ну, судя по всему - у Велима были свои люди, кто не растерялся. Моментом его вернули из заточения (говорят, баронские помогли), и он разом взял власть, стальною хваткой. Во всем обвинил Верных, приписав им заговор, тут же кого заточили и потом казнили, кого и сразу прикончили. Сотнику Арвину памятник конный в Альмаре поставили. И быстро всю власть Велим стягнул, после 'заговора' никто поперек слово сказать не смел. Тогда же и преподобного Берга отодвинул от управления государством - мол, святые отцы пусть церквями занимаются. Хотя с Верными Берг был близко, и потому мог бы и более пострадать. Но, потом князь демобилизовал армию, и начал реформы. Да только от Вайма-то тоже сторонников осталось немало. И в основном такие, что крови не побоятся. Есть мнение - Велим сам брата своего и подвигнул, путем интриг, затеять ту войну. Ведь, так-то говоря - совсем не многие её хотели. И уж Орбель, на что не высокого ума и чести был человек - но последний, кто воевать стремился. А уж когда началась драка, то тут уж не спрашивают, кто чего хочет. В общем, как бы то ни было - Велим сидит на троне пока прочно, но отнюдь не безопасно...
- Однако, весело - говорю, задумавшись. Эдак пойдет - придется же бежать куда-то на острова. Гражданская война дело хорошее, когда на нее издалека смотришь... - Так все же: а наше какое в этом всем место? В смысле, Союза, и особенно города-героя Рюгеля?
- Наше место... Ну, как принято говорить - мы ныне оплот реакции. В Союз все более стягиваются недовольные из Рисса - в основном в Улле, но случись что, они как раз к нам рванут. У города есть немалые противоречия с князем, и по поводу отвода русла Студеной, и по поводу его желания торговать со степняками, и чуть ли не союз с ними заключить... Есть мнение - что через них он хочет выход к морю получить, и начать заморскую торговлю. Что Рюгелю - нож острый.
- Это чего это? Разве Рюгель не держит торговлю достаточно крепко?
- Держит. Вот только... Он ее не просто держит. Он ее закрыл на замок. А ключ в море выбросил. Не нужна городу никакая торговля с заморьем. Много лет уж так установлено. Всех, кто с запада приплывает - числят в пираты и...
- Эвона как. И нешлто никто не прорывался?
- Сложновато прорваться - морская база на Брегене держит подходы крепко, а уж наши тут долавливают. Годами, десятками лет так. Бреген-то воюет порой по-настоящему. Так что, нету никакой заморской торговли. А по побережью - все Союз держит. И на Южные Острова караваны тоже строго под надзором.
- И никто не смеет нарушить?
- Отчего же... Люди всегда хотят то, чего нельзя. И многим оно удается, да только зачастую судьба их печальна. Кроме того, и пираты-то тоже есть. Правда, не у нас. Сам посуди - чего тут пиратам делать, если торговли нет? К нам максимум контрабандисты ходят. Или случайные, кому повезло. Или наоборот - не повезло.
- Ну, это-то я видел, - говорю - Лично лицезрел. Только что-то зачастили оне к нам?
- Есть и такое дело. Это и есть отголоски той борьбы, что пока только под коврами.
- И то, что я тогда на Лимане видел?...
- Именно. Интересный нюанс в том, что у нас в городе среди офицеров армии и флота сторонников нового куда больше, чем в Риссе. А вот в полиции и жандармерии, пожалуй - наоборот. Прочие же крутятся, как попало, а вот пограничная стража, так она по службе своей, не спрашивая - стоит на стороне тех, кто за то, чтоб никакой торговли с заморьем не был. Тут ничего не попишешь. И милицию из игры выбили, сам знаешь. Правда, еще неизвестно, кому от этого прибытка будет...
Так. Ну, давай тогда расставим по полочкам все же. Вот прямо скажи: Варенги, они в этом раскладе - за кого? Они же, раз с фамилией - из старых?
- Варенги - из старых. Но они, как и большинство промышленников - за тишину и покой. При любой власти. Хотя, как и все купечество, все же склоняются к неизбежности нового. Хотя бы потому, что их дело - всегда в развитии. Такие люди за старое держаться не могут, это против их природы. Но они все ж осторожны, и не хотят войны, хоть она их и кормит.
- Хорошо, - говорю - А вот, к примеру - полковник Фальк? Он из каких?
- Фальк? - Что за вопрос, он всегда был за новшества. Другое дело, что он терпеть не может бунтов, интриг и прочего. Он же прямолинеен, как винтовочный ствол. А вот что касается отца твоей... симпатии, полковника Юлиуса - увы. Он один из ярых сторонников старины. Даром, что сам не родовитый вовсе. И дело даже не в его супруге. Просто вот такой образ мысли. Оттого я и тебя подозревал, ибо кроме чаепитий, частенько он собирает и более интересные компании.
- Ну, тут полностью мимо, мои интересы там чисто матримониальные.
- Это уже установили.
- Ну а сам-то ты, выходит, за 'новых', Аллерт?
- Выходит, Йохан. Не буду тебе много объяснять, долго это - поверь на слово: коли город не станет меняться, скоро нас даже завоевывать никто не захочет. Ничего плохого не станет, просто окажемся захудалым, никому не нужным портом, откуда все побегут, куда глаза глядят. Нет, это будет не быстро, поколение еще одно и прожить успеет. Но если не начать менять все уже сейчас - скоро станет поздно. И неизбежно. А я этого не хочу.
- Ну, что ж - отвечаю - Это понятно. Я, собственно, тоже всегда был за все хорошее, и против всей хуйни. Так что, в этом мы сработаемся. Только, вот что я думаю. Я совсем мало тебе полезен стану, коли все знать будут, что мы дружим. Надо как-то нам придумать, как связь держать. Уж часто так меня катать вы не сможете, да и мне по деревьям лазить уже не очень сподручно.
- Об этом ты не печалься, это я все устрою - отвечает - Лично все налажу, чтобы ты не сомневался. А то ты еогда простой, как университетский учебник, а когда подозрительный сверх меры.
- Ну, Аллерт - я аж поморщился - Ну палево же!
- Не беспокойся, говорю. Не первый раз, все как надо устроим.
***
Вечером приперся ко мне Сэм. Притащил предельно виноватого, с глазами полными страха, кабатчика Пола. Только что не за шкирку приволок. Пол начал было каяться, и обещать златые горы, но я это пресек, заявив мол - вопрос пройден, все будем решать на более высшем уровне. С Сэмом, то есть. И демонстративно того в сторонку отвел.
- Ты, это, Йохан - не серчай на него, в общем, ладно? Я ему обещал все с тобой уладить, ты, если денег с него хочешь - так скажи сколько...
- Сэм, мне его деньги ни во что не уперлись. Давай так: если мне что-то от него надо будет, я тебе скажу, ты уладишь. Идет?
- Идет!
- Надеюсь, он не откажется...
- Не беспокойся. Руку себе отгрызет, а все сделает.
- Ну-ну. Кстати, а скажи мне, гроза воров и хулиганов - а чем это ты его так подцепил? Он же натурально, помереть готов был, а тебя не сдать. Я такие глаза только на войне у людей видал. Чем-то ты его крепенько держишь... Интересно - чем?
- Слушай, Йохан - глядя в сторону, говорит Сэм - Тебе это зачем?
- Ну, мало ли. Вдруг - пригодится?
- Ну, послушай. Конечно, за ним косяк. И за мной - тоже. Но, согласись - это уже не по понятиям выходит. И, поверь мне - тебе с этого точно никакого проку. Ну, чем хошь поручусь...
- Да ладно, это я так - отвечаю - Мне чужих тайн не надо. У меня своих забот хватает.
- От твоих забот я когда-нибудь с приступом слягу - ворчит уже привычно Сэм - Только и успевай приглядывать ,чтоб ничего не натворил в околотке, да в море... Кстати, насчет моря - Лоцию-то не дашь ли на посмотреть?
- Да запросто, - отвечаю.
Вынес я ему гроссбух, полистали мы его, не обращая внимания на мнущегося у ворот кабатчика. Я Сэму показал все записи, покойником сделанные. А на отметки карандашные обращать внимания не стал. Я уж сначала сам с этим разберусь. Сэмэн выглядел даже немножко разочарованным - мол, ну не так много и нового узнал. И даже, с моего разрешения, пообещал добавить записей из того, что он знает. Я согласился - мне все полезно.
***
Ближайшие дни прошли в накопившихся хозяйственных делах, а там и суббота наступила. Пришло время опробовать баню.
Коллектив я к банным процедурам морально подготовил заранее. Ввиду предыдущих моих развратных деяний, сам факт они восприняли даже без малейшего смущения - обнаглели вконец, что поделать. Интересовали лишь детали технического свойства. Как топить, зачем веники, и тому подобное. Что-то рассказал, что-то обещал продемонстрировать. Заодно толкнул уже испробованную версию, об горском обряде единения со стихиями. Правда Млка тут же вопросила:
- Это как Брат-Огонь, и Вода-Сестра? Ну, как на Празднике Урожая?
Я тут же поинтересовался, что за праздник такой. А Милка тут же засмущалась, на мать поглядывая. Пришлось опять включать контуженого рабовладельца. Хотя, по-моему, они и к этому привыкли. Но все же объяснили мне, мол, по осени, когда какие-то там звезды, куда-то там светят, проходит тут древний-древний обряд. Какое-то всенощное празднество, типа Ивана Купалы. С прыжками через костер и купанием, встречей солнышка, и тому подобное языческое всякое мракобесие. Но, как я понял, никаких жертвоприношений кровавых, от силы нечто символическое, и все мирно и благолепно, духовно и скрепно. Правда, Алька с сожалением отметила, что тудой допускаются только шешнацатьплюс, и то, кого родители отпустят, или совсем взрослые. А Милка пояснила, что это потому, что там всякие вольности позволяются, и вообще.
- Ну, что ж. - говорю - Это дело хорошее. Народные традиции я люблю, и праздник посещу! Что смотрите? Вас тоже возьму... кроме, конечно, Алины - традиции надо уважать.
- И что, не побоишься за нас? - че-то даже насмешливо Мора спрашивает - Праздник же, а там ...
- Вот еще, праздников бояться, - отвечаю - Ничо, справимся! А вообще...
Тут на дворе собак залаял. Я послал Альку глянуть в окошко - кто там пожаловал. Оказалось, ктой-то на извозчике приехал. Пошел я, ворота приоткрыл. Стоит дядька, в чиновном костюме, с пОртфелем, в коем, как известно, носят исключительно докУменты. Однако, какая встреча...
- Вы - градский обыватель, числящийся в ланд-милиции, Йохан Палич?
- Я Йохан. - отвечаю - А чо надо?
- Я- судебный пристав Вирен.
- Я понял. Чо надо?
- Вам судебное предписание. Благоволите впустить.
- Отчего ж. Только, погодите - я собаку привяжу. - ему я отвечаю. И, не дожидаясь ответу, воротину прикрываю. Да, и, не подумав собака трогать, благо что тот невозмутимо лежит в тени, ему и оттуда хорошо все облаивать, прямиком в сарайчик. А там куртец на себя, да револьверт военный в карман. Вернулся к воротам, открыл, говорю, в сторону отходя:
- Пожалуйте! - и курок-то в кармане взвожу. Ибо дяденьку я узнал, и так мне спокойнее будет. Курок негромко щелкнул, но я не ошибся. Дяденька замер, очень чутко, и на меня посмотрел - а глазки-то у него характерные. Даром, что морда его усатая, уныло-казенная, так вся и излучает тоску и никчемность. Как я его и припомнил, в кабачке у дома Аллерта. Может я и вовсе параноиком стал, но так спокойнее. Да и реакция дяденьки характерная. Оно, конечно, знавал я судебных весьма резких, но по глазам вижу - этот знал, к кому шел. Посмотрим, станет ли дергаться...
Не стал. Стоит спокойно, руки даже специально так показал. Я на ворота чуть кивнул, мол, прикрой, а то - мало ли, кто там. Он малость оглянулся, я уже приготовился, если что, пистоль задействовать, да из-за ворот знакомый голос донесся:
- Я же говорил, лучше вместе! - и появляется... Я с перепугу, конечно, палить бы не стал, но все же дернулся.
- Да Вас не узнать, старина! - опомнившись, похлопываю фамильярно по плечу Аллерта. Того и впрямь не узнать - тоже в чиновном, только затертом донельзя, и картузик с начавшим отрываться козырьком. И выглядит так, что не знай я - подумал бы, что пьет минимум лет пять, не переставая. И ручки скукожено трясутся, и походочка эдакого кое-как держащегося от безобразия, но регулярно закладывающего интеллигента. - Там еще кто, или все?
- Все, - говорит, он, мово собака за ухом нахально почесывая - Пойдем, будем на твой непонятный сарай с печью акт составлять.
Ну, и пошли мы к баньке-то. Аккурат под совершенно нелюбопытными взглядами соседа, в огороде возящегося. По пути меня Вирен тихонько наставляет, монотонно, без выражения:
- Предписание самое настоящее. В околотке заверено, у старосты отмечено. Все знают. Дело тоже открыто, причем совершенно по-идиотски оформлено, но все настоящее. При нужде - явитесь сами, там указано, куда. Если меня нет, то найдите помощника, Орга. Он ничего не знает, настоящий, патентованный дурак. Но исполнительный и абсолютно верный. В разумных пределах можно ему все сообщить. Если Вы мне понадобитесь - я Вас вызову, повесткой. Или сам приеду для каких-то новых действий. Придумаем повод, в Кодексах дурацких статей много. Никто не заподозрит, да и Вы посокрушайтесь побольше. Все понятно?
- Вполне, - отвечаю.
- Ну, тогда приступим к обмерам! - говорит Аллерт, доставая из кармана сюртука некие рулетки и складные метры. После чего мы, совершенно не интересуя соседа, старательно имитируем измерение расстояния чего-то там от чего-то здесь. Причем старательно ругаемся с Аллертом - как правильно мерять. А Вирен якобы записывает. После чего мы с ним уже поскадалили. Я наорал, что так этого не оставлю, и подам жалобу, а он обещал выписать мне штраф, за оскорбление власти недоверием. После чего мы вошли в помещение, и продолжили по делу:
- Значит так, Йохан - говорит Аллерт. - Вирена надо познакомить с нашим лекарем. Все просто - надо лишь придумать предлог, и согласовать, когда ты будешь у него. А Вирен явится к нему с таким же предписанием. Правда, в другой отдел, но это уже не твои заботы. Там ты его и представишь. Подумай, что там можно сделать?
- Ну, отчего бы и нет, - пораздумав, отвечаю - Я обещал его девиц огневому бою поучить - они же островные, боятся этого всего. Ну, поедем за город, постреляем. А на обратном путю устрою, чтобы кто-то из них с ружьем в открытую по городу ехал. А за это всамделишно штраф положен...
- Годится - одобряет Вирен - Тем более что, учитывая, что рабыни у него - дикарки... Я сам, за него, напишу жалобу, и затеем тяжбу, чтоб штраф не платить.
- Это хорошо придумал, - одобряет Аллерт - Это надолго! Ну, собственно, на этом и все... Хотя, да. Вот еще что. Учти: если кто, кроме Вирена, даже если его Орг, явятся, заявляя, что от меня... В общем, не верить никому. Сие понятно?
- Более чем - отвечаю - Не верить никому - это правильно.
- Именно. Никому нельзя верить - вздыхает Аллерт. И, усмехнувшись, добавляет - Мне - можно.
Вернувшись, под тем же безразличным взглядом соседа, обратно, уже во дворе, Аллерт кивком отправив Вирена за ворота, наедине мне сообщил:
- Слушай, Йохан. Вирен - верный человек. Но... Верить действительно нельзя никому, да и мало таких людей, что умеют вовремя умереть, да ничего не разболтать. А потому - лишнего Вирену не говори. Кто не знает, тот не скажет. Связь через него, а вот всю информацию только мне. Ну или... Сыновьям моим. Им - можно сказать все.
- Да я ж помню. Дело семейное. Ладно, я тоже не первый год живу, и...
- Это опять Вы?! Опять?!
Драсьте. Мора на крылечке торчит, и на Аллерта пялится с неясным выражением. А тот словно бы и смутился.
- Ты какого хера вылезла, коза? - говорю я ей, однако, смотрю, она меня проигнорировала вообще, ни за хер собачий, и снова его прямо с надрывом вопрошает:
- Что Вам еще от нас надо? Когда Вы в покое нас оставите?! - и смотрю, аж в слезы - Мало одного раза, опять нас хотите...
Я даже и охереть не успел, как она, в слезах, в дом ускакала. А Аллерт стоит, в сторону смотрит.
- Чего это она? - непонятно кого именно вопрошаю, потом доходит - Так что, она что ли, в курсе, и тебя знает?
- Ну, она знает меня, но не знает, кто я. Однако, вишь, как оно вышло...
- Ладно, - говорю - Уладим. Бывай, начальник тайного приказу, потом свидимся.
Разговор с Морой вышел тяжелым. Конечно, оно и понятно, снова и мужа вспомнила, и всякое. Рассказала, что 'этот человек' с ейным Торусом что-то пару рас обсуждал, и Торус ей поведал, что делают они вместе хорошее и нужное дело, да только это секрет. И все, уже в горячке будучи, хотел ему письмо написать, да так и не успел. И даже имени его, и как найти - не сказал. И более она до сего дня и не лицезрела, чему не печалилась. Под конец разговора, совсем видать одурев, выдала: 'А тут нам Боги тебя послали - а он опять, за тобой теперь пришел!'. И давай реветь, словно я ейный муж, которого на войну забирают. Аж девки прибежали, и не вдаваясь в подробности - давай тоже реветь, что никуда меня не пустят. От же дуры, верно ж говорят - волос долог, ум короток!
Ближе к вечеру, как то все устаканилось, и начали мы банное действо. Для начала нарубил я дров, а девки, пыхтя, их в баню перетаскали. Начерпали с бочажка воды, наполнили котел. Растопили печь - объяснил, что топить надо часа полтора, не меньше. Даром, что два хода для дыма - один напрямую через камни, а второй уже прямо в небо. Покуда мы первым ходом топим, камни напрямую от топки раскаляя. Пока котел вскипит - так и камни достаточно взгреет. Тем временем, мы с девками бегом за ручей, да краем леса - там поодаль, среди сосен, на обрывчике дюны дурная кривая березка приросла. Вот мы и к ней. Березка правильная, плакучая, как дед называл - 'висёлка'. Самое то, для веников. Нарезали, скрутили, теми же прутиками, четыре веника. 'Свои' веники девки вязали особо тщательно, конечно хвастаясь, у кого лучше. После, вернувшись, стали ждать. Девчонки каждые пять минут бегали в баню - 'проверить'. Я от скуки перечитывал газеты, пытаясь переосмыслить написанное, с учетом политинформации от Аллерта.
Тут заявился Сэмен. Поздоровкался, отдал Лоцию, с благодарностью. Повыспрашивал, насчет того - что я такое удумал печь летом топить, уж не гоню ли, и если да - то с чего, до урожая, и пошто так нагло? После того как пристав был? Ведь он же, как околоточный, обязан сообщить, и не отвертишься - все одно донесут...
- Нехай, -говорю - доносят! Я сам на судейских жалобу напишу, еще посмотрим, кто кого засудит!
- Ох, и охота же... Ну да ты не бедный, чуди уж... Лишь бы без стрельбы!
- Ничо, - отвечаю - Вот в море скоро опять рвану - там постреляю, авось кого. Рыбака твово, например. Найду, да поубиваю досмерти. Что тогда делать станешь, а? Помрешь со скуки...
- А! - Сэм только поморщился, рукой махнув, да и откланялся, пожелав мне всякого.
Вернувшись, лампу возжег посветлее, и давай, очки нацепив, Лоцию читать. Однако, дописал Сема богато. И полезно. И рыбачьи стоянки добавил, и камни и мели. Правда, почти все - ближе к городу. Ну да рыбаки далече и не ходят, незачем, да и побаиваются, видно. Ладно, все одно полезно. Так, а это еще что?
Выкрутив фитилек на максимум, придвинул лампион. Очки аж снял, как лупу используя. Посмотрел. Потом рванул на двор, и в сарай - нашарил в кармане куртки свои каракули с зарисовками и подписями насчет пометок покойничка. Сверил. И еще раз. И другую страницу. И третью. И все. Очень интересно. Посмотрел еще раз записи Торуса - нет, все как есть. Все на месте.
А пометок - нет. Ни одной. Как не было.
Глава вторая
.
Посидел я немного, под нос бормоча всякое нехорошее. Задумался. Однако ж, интересно как поворачивается дело. А ведь, кабы я копии не снял... Нет, ну, все же, вряд ли я бы убедил себя, что ничего там и не было, и мне просто показалось. Но утратил бы окончательно. И Сэму предъявить особо нечего. От гад. С другой стороны - он меня много раз предупреждал, чтобы я не лез. Он ведь меня числит, поди, полным отморозком. А я отнюдь не собираюсь сдуру не пойми во что лезть. Но - возможно, вот на такой манер он меня оберегает, и заодно себе покою прибавляет. Но все ж, хитрая паскуда...
Пригляделся, ворочая книгу всячески, под углом, лупу взял... Нет, не померещились мне отметки! Все же, если сильно присматриваться, а главное - точно знать, где, то видно: были отметки, и их мастерски удалили. Интересно, как? Карандашные, хлебом, что ли выкатали, мякишем? Ну, в полиции-то найдется умелец. Или кого из поднадзорного привлекут, наверняка есть и кого, и чем принудить... Оно конечно, надежнее было бы приобресть такую же книгу, и скопировать Торусовы записи, тогда бы я, если б не сделал копию - мог бы и решить, что померещилось. Но, видно, слишком дорого, и уж настолько ушлым меня не посчитали. А зря. Ну и чего теперь? Закатить Сэму скандал? Глупо. Просто запомню, при случае вложу. А так...
Откопировал теперь уже мои зарисовки. Сначала с карты срисовал копии, а потом переставил отметки с крок. Подумал, и еще комплект захерачил. Распихаю - один комплект Хуго, да еще один в банк еще отнесу. Там для гарантии пусть полежит. А один оставлю себе. Пока пристроил листики эти в стол, на дно ящика, стопкой бумаги писчей придавив. Ничего, так всем даже спокойнее будет. Лоция есть, с вполне себе легальными отметками, где рыба, где мели, где камни и течения. А никаких иных отметок там как бы никогда и не было, знать не знаем, ведать не ведаем, идите нахер, мы углем топим...
Ну, а там уж, за моими экзерсисами, подошло время и в баню идти! Милка доложила, что вода кипит, веники запаривать я не велел, бо свежие, печка вот-вот на угли сойдет, более не подкидывали. Пора идти. Выстроил личный состав, проверил наличие сменного бюлья и простыней - для возврата после разврата, выдал кувшин квасу и стаканчики глинястые, и возглавил шествие. Как специально, под вечер выполз опять в огород сосед, да со всем семейством. Снова без малейшего интереса пристально за нами пронаблюдали. Хорошо на деревне. И ведь с учетом пригорка - забор глухой все равно никак не поставить, бесполезно... Ну, и пес сними. Хай зырят.
- Доброго Вас здоровьичка, почтеннейший мастер Ром, Вам и всему Вашему семейству!...бляцкому... - помахал я соседу ручкой - С хорошим субботним вечерочком! Дай Боги удачки и процветаньица! ...хули выставились, блэт? - последнее, впрочем, негромко совсем добавляю, покуда соседи, рты раззявив, глазами хлопают вслед.
В баньке тепло. Нагретым деревом пахнет, дымком лишь самую чуть - печка хороша. Сделано по уму, затопка из сеней, предбанник и сама баня чистые. Разувшись, прошел, запалил масляную лампадки в парилке - не абы как, а с ароматным маслом какой-то специальной навернопихты. Вернулся - а они так и толкутся. Велел раздеваться поскорее, а они прямо смущаются. Все ж как-то на открытом воздухе все нормально, а тут на тебе. Впрочем, недолго выделывались, однако у меня опять нервы зашалили, и давление. Скорее погнал их в парную. Парная просторная, и потолок не перекрытием, а шатром, под крышу чуть. Так пар лучше держится, хотя и больше жара надо. Рассадил их на полок, заслонку на каменке нижнюю задвинул. Первый пар выбил в атмосферу: там, на камнях - сажа, с первым паром улетит. Со стороны красиво смотрится, аки паровоз. Особенно зимой, но и летом сойдет. Вспомнив, велел им, как положено, молитвы всякие прочесть. Сам, пока они бормотали, верхнюю заслонку прикрыл, а дверку открытой оставил. И, едва они закончили молиться - шваркнул первый маленький ковшик кипяточку в каменку, аккуратно в сторонке стоя. Хорошо жахнуло, аж дверку качнуло. Но поначалу ничего не почувствовать, разве пахнуло горячим камнем. То-то они сидят себе, головенками, аки совы, крутят. Заскочил и я на полок, между Морой и Алькой пристроившись. На всякий случай подалее пока от Милки. А то ж нервы... Тут-то сверху, теплой мурашечной волной, сначала по затылку, шее и плечам, и покатился жар. Девчонки аж заойкали, но больше от неожиданности.
- Сидим, терпим, пока ничего страшного!- подбадриваю. И впрямь - жар быстро пришелся. Вот уже, вроде как, и нормально. Сидим, потеем, я лекцию о пользе потоотделения прочел, посмотрел, что все они запотели... Еще посмотрел, и опять занервничал, а тут еще Милка одну ногу на полок задрала, руками обхватив, типа в задумчивости. Ох, бля, госпаде, дай мне сил...
- Держитесь!- говорю - Сейчас настоящий жар будет!
Второй ковшик пошел жарче. Даж мне припекло, девчонки заверещали, но кое-как высидели. Только что Милка, а за ней и Алька - уже обе ноги на полок задрали, силов моих больше нету. Даром, что света от лампадок немного, но тем не менее... Представил вдруг что-то, докторовых девок тут... Аж ужаснулся. Не приведи Боги, так-то сказать, бедный-бедный мастер Берг. Эти-то вон меня как доводят. И ведь так и сидят, нахалки! А я, спрашивается, куда глаза-то свои дену?! Эх, грехи наши тяжкие... А они еще давай интересоваться - а веники-то на что вязали?
- Погодите, - говорю им - Надо не торопясь. Сейчас еще посидим - и перерыв. Пойдем, кваса глотнем! Баня - спеха не любит это вам не... Хм. В общем - это вам не это!
Ну, спустя минуты три, все ж пошли мы на отдых. Вылезли в предбанник, я душник приоткрыл - чтоб просушить парную, пока отдыхаем. Расселись все по застеленным простынями лавкам, девки даж прикрываться не подумали. Наглые стали, спасу нет. Разлили из кувшина квасок, очень душевно, кисленький. Посидели, я им речугу задвинул, про Древний Рим и их термы, рассказал все в красках, попутно про то как мы в Улле после драки отмокали вспомнил. Милка тут же сообщила, что в городских банях сплошь всякий разврат, и содом, пополам с геморроем, ей подружки рассказывали. А Мора даже шипеть на нее не стала, так, только лапкой махнула. Разомлели преизрядно. Только Алька все вертится: 'Когда веники? Ну, когда веники?'. Ладно, посидели и хорош, пора и веники применить!
Ну, загнамши их обрат в парную, закрыв душник, снова наподдал разок. Кувшин с квасом я с собой прихватил, и на это раз кваску со стаканчика шваркнул. Запахло хлебом печеным - аромат приятственный. Тут же им леригиозное добавил, мол - вот хлеб так в жертву Богам, чтоб всякое плодородие и хлепнасучныйдайнампадла, и всякое такое. Заодно сказал, мол, можно и всякими прочими настоями поддавать. И для лечения, и со смыслом каким. Сами, мол, придумайте. Жар меж тем спустился, но уже вполне стерпели, даж эдак - мол, мы привычные! Разложил я их всех на полках, благо девки на один боковой поместились. Велел лежать смирно. Поддал еще, изрядно, сам на скамью взгромоздился. Вверху ух, как печет! Надо шапку войлочную себе сделать. Пока, впрочем, потерплю. Веник взял, вверх поднял, там его прогрел. Потом давай веником сверху на них воздух горячущий гнать. Заойкали опять, но уже не с испугу. Горячий воздух хорошо так припекает, но не жжет. Погонял так воздух на всех по очереди, и соскочив, еще раз подкинул на камни. Тут у на скамью как влез, аж сам зарычал, как жарко вверху, печет! Девки вскоре тоже попискивать стали, и даже Мора что-то там. Это ничего, ща попривыкнет организьм! Ну, понеслось! Веник прогрев у потолка, в самой жаре, начинаю их поочереди от ног и к плечам едва касаясь гладить. Они только что не замурчали, аки кошки. Как одна барышня мне как-то созналась - 'ощущения, чем-то на приближающийся оргазм похожие'. Ну, не знаю, может у их и так устроено, у бап. Меж тем, прогревая веник, прогладил всех, они и разомлели. И тут, еще раз прожарив веник, я коварно его начинаю им на поясницы на пару секунд прикладывать, да прижимать. Аж взвыли все, по очереди! Тако-то. Потом то же самое - на ступни. Опять запищали. Ничо. На плечи когда - уже перенесли проще. Ну а дальше понеслось. Окунул веники в котел, просушил малость под потолком - совсем сухой веник не годен, и давай их с двух рук нахлестывать всех по очереди. Заголосили по началу, я задумался - вот звукоизоляции тут никакой, а через тонкий сруб слышно неплохо... Уж соседушки себе напридумают теперь. Ну и пес с ими со всеми. Все нахлестываю потихоньку, девки и утихли и Мора молчит. Тут главное лупить правильно. Что весь удар плашмя приходился, поначалу-то. И не сильно вовсе. Командую им - пятки поднять, по ступням уже сильнее, снова повизгивают, но уже задорно так. Ничо, ничо... Дальше - больше, давай их лупцевать уже посильнее, с оттяжечкой, уже можно. Визжат, орут, сплошь 'Ай! Ой!' и 'Еще! Сильнее!'- завелись уже. Оно такое, бывает. Отлупил их, устал, на спину переворачивать не стал - баб по животу и груди парить не есть хорошо, так они устроены. Веники отдал, велел стоя самих себя, да друг друга лупить. Ну, тут понеслось, устроили побоище, я покуда квасок попиваю, отдыхиваясь. Хорошо.
- А дальше что, дядя Йохан? - Алька спрашивает, как они, упыхавшись, прекратили бицца.
- Дальше - говорю - Я ща тоже похлещу себя, да пойдем в ручей прыгать!
- Как - в ручей? - Милка спрашивает - Прямо... так? А там же... эти?
- И чо? - отвечаю - Их проблемы! Ну, если не хотите - можете не прыгать. А я - прыгну!
- Мы тоже! - чуть не хором, а Мора ржот.
- А давай мы теперь тебя отшлепаем! - Алька выдает.
- Да! Мы все запомнили, как надо! - Милка поддерживает, а Мора кивает.
- Ну, - говорю - Что ж. Херачте!
Поддал еще, и на полок. Ну, они и врезали. Не то чтоб умело, но от души. Еще и поддавали сверх меры, отчего сами верещали, и временами вниз со скамьи соскакивали, а я ревел, как раненый мамонт. Отхерачили меня знатно, я даже завелся. Это натуральный мазохизм какой-то - вот тебя лупят, жарко тебе аж печет, а тебе еще сильнее хочется!
- Еще! - ору - Давай!
И они дают. Соскочил уже, они меня стоячего, давай с плеча охерачивать, а я только крякаю, ухаю, стоны издаю, словно спаривающийся бебимот... Да и то сказать - даже и возбуждение некоторое обозначилось. Занервничал. Тут остатком мозга как-то даже засмущался, говорю:
- Хорош! Айда в ручей!
Ну и поскакали. Выскочил я на мостки, девки сначала выглянули - ну, соседи-то все тут. Но, смотрю, пусть и прикрывшись, но следом кинулись. Нахалки эдакие. Я, с мостка - бонбочкой в бочаг! Вода прозрачная... Холоднющая, блять!!! Тут же выскочил, матерясь и ухая, аки марсианский треножник, вылетел по лесенка обратно. Девки следом плюхнулись, такое впечатление, едва коснулись жопками воды и отскочили, как мячики, воя, как юнкерсы. Мора следом прыгнула, по-женски эдак аккуратно, благо там по грудь. Тут же выскочила, поминая неприличную древнюю профессию.
- Бегом греться! - командую. Попутно фиксирую картину - охеревшая соседская чета, выронивши сельхозинструмент, с натурально раззявленными ртами. Стоят, пялится, тока что не крестятся. Помахал им:
- Водичка - прелесть! - и тоже бежать.
В парную заскочил, все на полках, ноги поджали, руками обхватив, глазищи особенно у малой обалдевшие, на пол-лица. Подкинул пара, забрался с краю, к Милке - греемся. Смотрю - даже лыбятся все, глуповато. Рассказал им, что так на севере в снег прыгают, еще лучше, мол. Засомневались, что лучше, потом Алька сожалением говорит:
- У нас, наверное, столько снега и не бывает! Очень редко только!
Посидели, согрелись - ну, пора и честь знать. Да Милка еще тк ненароком прижалась, что опять я нервничать стал. Велел начать омовение. Развели кипяток холодной водицей, сначала изрядно теплой окатил девок, потом прохладной навел, чуть тудой заранее напасенно в бане яблочного уксуса плеснув. Снова окатил. Потом велел бежать одеваться, да в простынях бегом до дому, и чай ставить. Чай после бани - первое дело! А сам, едва они за дверь - на Мору смотрю. А она и в ответ нагло так пырится, что тут даже никаких намеков не надо. Девки только крикнули, что они пошли, как я ее на полок пристроил. А эти нахалки, не очень подозревая, что через деревянные стенки хорошо слыхать - проходя мимо давай обсуждать, что мол, видала, как дядя Йохан занервничал? Почти так же сильно, как тогда в Песках... Ну, может не совсем так, все же чуть поменьше... Да ты просто не видела!.. - Ну, тут Мора давай хихикать, а я от этого аж озверевши, и заверте. Что уж там соседушки услышали, и не помню. Вообще плохо помню, как после этого оттрахциона домой дошел. А там чай, и девки в простынях щеголяют. Красота. Баня - великая вешь!