Натужный покой комнаты был внезапно вспорот бойким дребезжанием разбитого стекла. Качнув штору, по полу покатился камень, размером не меньше куриного яйца. Следом хлынул пёстрый хаос из голосов уличного, точнее дворового, митинга.
Почти развлечение, особенно после того, как забрали компьютер, телевизор, плеер и книги с журналами. Даже архаичный отрывной календарь, купленный в прошлом году Ленкой и лишённый ею половины страниц, сорвали со стены. Он полгода напоминал Геннадию о дне их окончательного разрыва. Сентиментальная мелочь, памятка, хранящая аромат пальцев некогда любимой женщины. Унесли, оставив светлое пятно на обоях и чёрную дыру в сердце.
Геннадий встал, словно дорогого гостя встречая булыжник. Покачал в ладони, подбросил, поймал. Тяжёлый! Не удивительно, что хвалёный стеклопакет не устоял. Как же его до седьмого-то этажа докинули, да ещё так прицельно? Рогаткой, не иначе. Геннадий отодвинул край шторы, и посмотрел на толчею под окнами. Почитал плакаты и расстроился - не так давно враждебно настроенных крикунов было не больше, чем людей, готовых встать на защиту здравого смысла. Потом Геннадий стал всё чаще замечать, как полиция оттесняет людей с плакатами в его поддержку, рассаживая по фургонам. Теперь плакаты и хор рассерженных голосов были единодушны: "Убийца! Кукловод! Книжный червь!".
Геннадий горько усмехнулся, вспомнив, как на суде его творчество красочно сравнили с разведением голодных червей, пожирающих мозг. Обвинитель не скупился на высокопарные фразы и чёрные краски. Адвокат же попался какой-то вялый, испуганный. Он постоянно рекомендовал своему клиенту соглашаться, признавать, уважать закон, доверять ему. Геннадий просил суд заменить адвоката, потому что не знал, в чём надо соглашаться, если он уверен в своей невиновности. Ведь его, писателя, обвиняли в том, что своими рассказами, повестями и романами он намеренно программировал читателей на суицид, насилие, убийство и анархию.
Бред! Хохма! Но в зале суда никто не смеялся. Судья слушал стороны с каменным лицом, обвинитель грозно хмурил лоб, адвокат сочувственно поднимал брови домиком, а журналисты и зрители смотрели, как голодные псы на кусок мяса. Как можно поверить, будто кто-то решил свести счёты с жизнью, прочитав один из романов Геннадия? И уж совсем сложно представить, что довольный жизнью человек пойдёт на акцию протеста, пролистав фантастическую повесть в мягкой обложке. Так думал Геннадий ... Точнее, он об этом совсем не думал, пока ему не завернули руки за спину возле родного подъезда.
Геннадий неожиданно стал героем одной из своих ещё ненаписанных повестей в жанре абсурда. Изматывающие допросы, свидетели с глазами, выпотрошенными безумием и наркотой, площадной вертеп в зале суда - это могло случиться с кем-то, но не с ним. Он всегда старался следовать правилам и не нарушать закон. Адвокат упомянул об этом в суде, но на фоне псевдонаучных сенсаций, которыми фонтанировал обвинитель, эта информация осталась незамеченной.
Кто станет слушать о положительных характеристиках, когда говорят о том, что на страницах книг Геннадия Рябкова слова, однокоренные слову "убить" встречаются не менее пятидесяти раз, а если взять начальные буквы в первом и последнем абзаце каждой главы недавно изданного романа, получится приказ: "СДЕЛАЙ ЭТО". Геннадий и сам об этом не знал, но заплаканная мать самоубийцы со свидетельской трибуны сообщила, что видела в руках сына одну из книг Геннадия Рябкова. И специально доставленный из колонии уголовник, сверкая золотым зубом, поведал, что одно из убийств совершил после того, как ему за кружкой пива пересказали сюжет фантастической повести. Он запомнил обложку этой книжки, и фамилию автора - Рябков. Ай да, память у мужика - браво!
Геннадий называл процесс абсурдным и нелепым, но у обвинителя на всё находился ответ, подкреплённый очередным невероятным "фактом". Геннадий пытался напомнить о том, что его книги изданы не такими большими тиражами, чтобы все самоубийства, преступления и беспорядки можно было объяснить их воздействием на подсознание читателей. Но ему отвечали, что подсознательный код, заложенный в его книгах, распространяется, подобно вирусу - человек, прочитавший его роман или повесть, даже в обычном отвлечённом разговоре начинал транслировать разрушительный словесный код. Ну, а там уже вредоносная "начинка для подсознания" начинала скакать от человека к человеку, как огонь в лесу засушливым летом, толкая граждан, как выразился обвинитель, "на антисоциальные проявления, подрывающие основы государственного строя и общественного порядка".
Напрасно Геннадий надеялся на учёных экспертов. Один из них, тыча пальцем в потолок, твёрдо заявил, что речь, в том числе и письменная, издавна используется для прямого и косвенного воздействия на людскую волю. Другой же, стыдливо пряча глаза за стёклами очков, тихо бормотал, что природа человеческого подсознания изучена недостаточно, "чтобы категорически отрицать возможность скрытого побудительного воздействия через особым образом составленный текст, структуру слов, знаков и общий ритм повествования".
Тяжёлые воспоминания прервал натужный скрип паркета за железной дверью, которую недавно установили в комнате. Звонко хрустнул ключ в замке, и в комнату шагнул коренастый мужчина с тёмной шевелюрой, присыпанной скорбным пеплом ранней седины. Геннадий машинально сунул согретый в ладонях камень под диванную подушку. Охранник осмотрел комнату, отодвинул штору, и, хлёстко выругавшись, застуженно просипел:
― Вот, оно, значит, что грохотало. Это, значит, кто разбил?
― Кто-то с улицы, из толпы.
― Да, ну! Ладно, пусть так. В окно же не выскочишь? Сейчас, значит, доложу, чтоб стекольщика прислали. А к тебе, значит, посетитель.
― Какой посетитель? ― поинтересовался Геннадий, сам не понимая зачем - всё равно это будет кто-то из тех, кого видеть совсем не хочется. Охранник прорвать информационную блокаду явно не стремился, и лишь коротко буркнул:
― Сам увидишь.
Геннадий не ошибся - в дверях появился адвокат, бесполезный манекен для дорогого костюма, не способный защитить клиента даже от таких смехотворных обвинений. Юрист без приглашения сел на стул, и минуту молча смотрел на Геннадия. Не дождавшись приветственных слов, он пожал плечами, и с вызовом заявил:
― Мог бы и "спасибо" сказать за домашний арест. Если бы не я - сидел бы сейчас в изоляторе.
― Не очень убедительно прозвучало. А вот я пришёл, чтобы искренне тебя поблагодарить... за то, что от меня отказался в суде. Правда, для тебя это ничего не меняет. Я, ведь, когда с делом знакомился, был поражён, до какой степени маразма могут дойти наши государственные мужи. А ещё порадовался, что суд будет для меня на удивление лёгким, а тебя несложно будет оправдать. Но, на меня вышли такие люди, ― произнося эти слова, адвокат закатил глаза, указав взглядом на потолок:
― ...такие люди, которым невозможно отказать. В твоём обвинительном приговоре заинтересованы на самых верхах. Я бы даже сказал - на тебя возложена важная государственная миссия.
― Ага, служу России.
― Кривляешься? А зря. Сам знаешь, какой хаос в городах творится: митинги, забастовки, вал самоубийств, разгул преступности. Люди озлобленны и подавлены нищетой, расцветом коррупции, идиотскими законами, и эту разрушительную энергию надо куда-то направить, иначе этот нарыв лопнет, утопив страну в крови и пожарах. А, как известно, чем наглее ложь, тем охотнее в неё верят. Вот и назвали тебя этаким злодеем, скрыто направлявшим людей на чёрные дела. Теперь во всём виноват ты, а прочие лишь следовали воле, продиктованной им через твои книги. Виноват ты, а не жадные чиновники, лживое правительство, растущие нищета и бесправие простых людей. А уж газеты, Интернет и телеканалы с радостью ухватили этот сенсационный бред и раздули до вселенских масштабов.
― Но почему я? ― привстал от возмущения Геннадий. Адвокат изобразил всепонимающий взгляд, и неуверенно ответил:
― Полагаю, что искали кого-то не очень известного, но, в то же время, с некоторым числом изданных книг. И, согласись, Геннадий, романы и повести у тебя несколько мрачноваты.
― Да, но это требования жанра. И потом - финал всегда счастливый.
― Только не в этот раз. Тебя признают виновным, не мытьём, так катаньем, как в прежние времена говаривали. Мой тебе совет - признай вину, не затягивай. Раньше сядешь, раньше выйдешь, а по-другому никак. Кстати, немногие просвещённые люди считают тебя едва ли не мучеником. Может, стоит донести этот крест до конца? Пострадать за грехи, так сказать.
― Нет уж - с этим я обожду, ― прохрипел Геннадий, едва сдерживая себя, чтобы не наброситься на циничного адвоката, с его "ценными" советами.
― Всё уже решено, ― разочарованно пожимая плечами, сказал юрист, и поднёс к уху дорогой смартфон:
― Алло, Сухроб Хафизович, я выхожу. Минут через пять можете запирать.
Геннадий удивлённо взглянул на адвоката, и тот охотно ответил на немой вопрос бывшего клиента:
― Это дворник. Я, чтоб через толпу не протискиваться, договорился, и он меня провёл через запасной выход соседнего подъезда, потом по чердаку сюда. Ну, удачи!
Охранник выпустил адвоката. Геннадия же будто толкнуло изнутри. Он только теперь понял, о чём говорил словоохотливый защитник. Геннадий встал и распахнул штору на окне. Толпа яростно загудела, но он успел рассмотреть оранжевую куртку дворника возле мусорных баков. Чтобы тому пробиться к подъезду, потребуется время. Геннадий бросился к двери и стал яростно колотить по ней. Скрипнул паркет, отсчитывая приближающиеся шаги. Геннадий достал камень, покачал его в ладони, примеряясь к форме и весу снаряда. Время собирать камни прошло. Шанс будет только один. Щёлкнул замок, и Геннадий отвёл руку с камнем за спину.
― Чего стучал? ― недовольно спросил охранник. Геннадий, на ходу придумывая причину, неуверенно ответил:
― Вот, придумал сюжет для новой книги. Хотите послушать?
― Не интересует.
― Кто бы сомневался, ― съязвил арестант, и резко швырнул камень. Бросок вышел на редкость удачным, и охранник с воплем закрыл ладонями ярко брызнувшее кровью лицо. Геннадий, не медля ни секунды, бросился прочь из комнаты.
В зале ожидания автобусной станции работал телевизор. Внезапно, навязчивая реклама средств гигиены была прервана экстренным выпуском новостей. Очаровательная девушка, нахмурив лобик, взволнованно вещала с экрана:
― Скандально известный писатель, Геннадий Рябков, бежавший недавно из-под домашнего ареста, вышел на связь с руководством нашего телеканала. Напомню, что Рябков обвиняется в подстрекательстве и доведении до самоубийств, а также в склонении к массовым беспорядкам с целью изменения существующего государственного строя. Все эти преступные деяния Рябков совершал, скрыто управляя подсознанием граждан через тексты своих книг. Скрывающийся от правосудия Рябков только теперь признал свою вину во всех вменяемых ему злодеяниях.
Особо он отметил, что все ранее изданные его произведения были не более, чем тренировкой. Он лишь опробовал технику массового вербально-графического кодирования подсознания. Теперь же, видя успех своих опытов, он готов опубликовать главный труд своей жизни - роман, в котором закодированы разрушительные установки, способные высвободить самые низменные инстинкты человека. Он обещает выложить этот роман в Интернет на максимальном числе сайтов, под разными названиями и псевдонимами. Ряд типографий и подпольных издательств, по его словам, готовы напечатать книгу немалым тиражом. Рябков гарантирует, что не более месяца после публикации понадобится на то, чтобы страна погрузилась в хаос анархии и насилия. Геннадий Рябков согласился тайно встретиться с нашим корреспондентом и рассказать о своих планах. Запись эксклюзивного интервью смотрите сегодня в двадцать один ноль-ноль, только на нашем канале.
Зал ожидания наполнился тревожным гулом. Только мужчина с лицом, скрытым козырьком кепки-бейсболки, не смог удержаться от улыбки. Геннадий Рябков знал, что такие же новости читают дикторы на других телеканалах и ведущие многих радиостанций. А ведь прав был пустобрёх-адвокат - всего-то и надо было, что согласиться с обвинениями. Шах и мат, господа судьи! Теперь придётся признать, что Геннадий никакой не "кукловод", а обычный писатель-фантаст без малейших претензий на чужое подсознание. Всегда есть шанс красиво вывернуться, сославшись на ошибки экспертов и наказав для вида пару "стрелочников". Или...
Об этом "или" Геннадий не желал даже думать. Меньше всего он хотел бы выживать в стране слепых, кровожадных зомби с вымышленными червями в голове.