Шорох был тих, но неприятен до рези под ложечкой. Наконец, она перестала довольно потирать свои широченные ладони и звонко хлопнула. Руслан вздрогнул. Ему на ухо хрипло задышало:
- Перепугался? Бедненькой. Ну, ничего. Сейчас придём домой, я квашню замешаю, пирогов напеку, отмою тебя. Ух, до сих пор не могу поверить. Радость то какая - счастье в доме! У-ти, счастье моё, - лапища хлопнула Руслана по спине. Он тихо ойкнул.
- Ох, прости, милый, тебя ж таперича беречь-стеречь надо. Счастье ты моё, ух, - бабища игриво подмигнула:
- А потом, к ночи ближе, глядишь и потелебонькаемся. Ты уж того, расстарайся, чтоб всё по высшему разряду... Хаба-хаба, уфь-уфь, ы-ы-ы, иу-иу-уи, - женщина, видимо, пыталась изобразить скрип диванных пружин. Руслан чувствовал себя так, будто эти витые железяки уже лезут ему под рёбра. Он смотрел на свою спутницу и пытался найти в ней хоть что-то привлекательное, но все усилия были тщетны. Во-первых, наслоения плоти прекрасно похоронили возможную красоту, словно вечная мерзлота ископаемых мамонтов. Во-вторых, до дрожи ужасала перспектива близкого контакта с этой мужеподобной фурией. А в-третьих,... Руслан никак не мог выбросить из головы расколотые черепа конкуренток, по которым прошлась дубиной эта орангутангша.
А он ведь считал себя счастливцем оттого, что не сгинул в той проклятой войне вместе с девяносто тремя процентами мужчин всех возрастов. Думал, молодец - отсиделся, выжил. Потом он скакал от радости, понимая, что женщин-то много, а мужиков... Надеялся, что лучшие крастоки теперь будут добиваться его благосклонности, а он ещё повыбирает. Или, ах, к чёрту, возьмёт "всё стадо". По очереди, конечно.
Однако, вышло всё иначе. Да, его привлекательность в глазах женщин резко возросла, но теперь за его внимание стали драться и не фигурально, а самым натуральным образом. Надо ли говорить, что отныне его, выражаясь языком летописцев, умыкали сплошь обладательницы богатырских кондиций, способные разметать соперниц. И что теперь? Опять будет сидеть, прикованный к батарее. Накормленный, ухоженный, но несчастный и напуганный. Снова станет с ужасом прислушиваться к скрипу половиц, угадывая приближение заряженного на плотские удовольствия эстрогенового катка.
Руслан почуствовал, как внутри всё сжимается от страха. Лучше бы он сдох - эти слова давно уже стали его девизом. И вдруг прозвучал хлопок и теплые капли брызнули на его лицо. Голова новой хозяйки лопнула, словно спелый арбуз, упавший на горячий июльский асфальт. Руслан пригнулся. Он понимал, что его убивать не станут, но инстинкт самосохранения был по-прежнему силён, несмотря на все потрясения. Кто же тот Давид, поразивший любвеобильного Голиафа? Руслан скрестил пальцы, надеясь, что новая хозяйка окажется хотя бы немного симпатичней всех прежних, ну... пусть хотя бы будет похожа на женщину.
Однако, надеждам не суждено было сбыться. Отовсюду, буквально со всех сторон послышался топот множества ног. Они что - следили за ним всё время? На улицу хлынули разношмоточные толпы с дикими воплями:
- Счастье! Мне! Хочу! Никому! Только моё! Отвалите, сучки! Счастье в дом! Счастье!
Руслан задрожал всем телом и бросился наутёк, повторяя, как заклинание:
- Лучше бы сдох. Лучше бы сдох!
Счастье ускользало, но, если женщина решила, что будет счастливой - неужели что-то способно её остановить?