Сегодня его всё раздражало: путающиеся под ногами люди в метро и на улице, торговки с мимозами, мокрые ботинки. Войдя с квартиру, он долго не мог вставить ключ в личину, шипя себе под нос проклятия.
И это день Святого Валентина? Максим швырнул в кресло сумку с тетрадями, и включил телевизор. Тот не упустил случая подлить масла в огонь ― шёл репортаж об очередном кровавом убийстве. Москву уже восемь месяцев будоражили сообщения о жестоко убитых девушках и молодых женщинах, которых регулярно находили в разных районах города с выкачанной до последней капли кровью. Милиционеры беспомощно разводили руками, девушки прятались по квартирам после захода солнца. У отделений милиции то и дело собирались пикеты и митинги с требованием поймать маньяка.
Но сегодня, в день всех влюблённых, к которому он готовился, чуть ли не месяц, Таня не пришла. Его Танька просто позвонила, после того как он полтора часа прождал её на холодном, сыром ветру. Позвонила, чтобы сказать, что не может прийти, так как готовится к важному зачёту. А когда он пытался связаться с ней, просто не брала трубку ― не слышала, говорит, звонка.
Макс ткнул кулаком в подушку, и повернулся лицом к спинке дивана. Телевизор решил не выключать, так как сегодня голоса дикторов и навязчивые рекламные мелодии были ему приятней гнетущей тишины.
И ведь, всё так удачно складывалось: родители уехали к родственникам, квартира была на целых два дня в их полном распоряжении. Они так долго ждали этого дня, а она предпочла готовиться к какому-то зачёту. Самое страшное, что Макс догадывался, кто готовит её к аттестации: Иннокентий Павлович, Иннокентий, Кеша.
Этот новый преподаватель истории, сразу же очаровал всех студенток. Мужик около сорока. Да и то - мужик! Скорее и не совсем мужик, а, как теперь говорят - метросексуал. Всегда с иголочки одет, подчёркнуто галантен и вежлив, волосы, маникюр - всё на высшем уровне. Макс готов был поклясться, что Иннокентий даже тональным кремом мажется.
Самое интересное, что на его парах всегда тишина стоит гробовая - только ручки по бумаге скрипят, да кто-нибудь вопросы время от времени задаёт. А чтобы, как на других занятиях - смешки там, шепотки и разговоры посторонние - этого нет. А уж девчонки, так те в рот ему заглядывают, и каждое слово ловят. А глаза у них в это время такие, что иной заморыш за такой взгляд согласится год вагоны бесплатно разгружать.
Да что ему девчонки - его Таня, девушка мечты, тоже как-то изменилась с появлением нового историка. Она училась в другой группе, и Максим встречал её или в коридоре, или в библиотеке. И каждый раз его сердце начинало скакать, как брошенная на лёд рыбёшка, и так же, как она, замирало потом в ледяной глазури смущения.
Вообще-то, с девушками Максим чувствовал себя вполне раскованно, и уже давно вёл счёт любовным победам, а тут, как споткнулся обо что, и, в падении, растерял всю спесь матёрого самца, скатившись на уровень влюблённого подростка. И не удивительно - Танька, и в самом деле, выделялась исключительной красотой. Мало того, он умела её грамотно преподнести. В то время, как большинство студенток утягивались в брюки, или в бесформенные шаровары, она одевалась с исключительной женственностью. Блузки, тонкие кофты и воздушные юбки, как разноцветный туман струились по соблазнительно-плавным изгибам её роскошной фигуры.
Татьяна всегда прогуливалась в сопровождении Ленки - светловолосой и неприметной, пожалуй, даже невзрачной. Вот тоже вопрос: и почему красивые девчонки выбирают себе подруг пострашнее? Может, чтобы контрастом ещё больше подчеркнуть свою неотразимость.
Именно Ленка и познакомила, то есть представила Макса Татьяне, перед этим рассказав о ней всё, что знала. Не просто так, конечно, но Макс готов был пожертвовать куда больше, чем несколько чертежей. Он справился с внутренней дрожью, и смог заинтересовать собой эту удивительную красавицу. Потом, ухватив за призрачный хвост вдохновение, стал сыпать остротами, байками, и даже умудрился вспомнить короткое стихотворение.
К концу первого свидания, Татьяна не сводила с него восхищённого взгляда. С тех пор минуло больше года, а они всё так же вместе. Макс никогда раньше не думал, что способен на такие чувства. Он любил Таню, и с каждым днём всё сильнее. Когда-то он считал любовь выдумкой, красивым чехлом для сексуальных утех, придуманной, чтобы отделить человека от животного мира. Теперь он думал иначе.
Каждую свободную минуту они старались проводить вместе, и чем большее расстояние было между ними, тем сильнее их тянуло друг к другу. Стоило Максу закрыть глаза, он сразу видел перед собой Танькины русые волосы, карие глаза и длинные ноги.
Но что-то пошло не так: без явных причин Таня стала реже приходить на свидания. Иногда, она могла в задумчивости пройти мимо, даже не заметив Максима. И наедине Таня стала часто упоминать о том, какой замечательный учитель, этот новый историк - Иннокентий Павлович. При этом в глазах её появлялось нечто такое, отчего Максу хотелось тут же вцепиться в горло этому манерному преподу, и порвать его, как обёрточную бумагу.
Он ненавидел историка. При виде его лица, умело покрытого кремом, Макса заливала волна дикой ярости. Ему стоило титанических усилий не наброситься на Иннокентия прямо в аудитории. Однако, это не значит, что Макс не старался испортить настроение Иннокентию Павловичу, подрывая всеми возможными средствами дисциплину на его занятиях.
Однажды в безлюдном коридоре Максим лицом к лицу столкнулся с ненавистным учителем. Макс почувствовал, что сейчас не сможет сдержать себя. А что, их ведь никто не видит, свидетелей нет - самое время дать выход своей злости. И он уже поднял руку, чтобы толкнуть историка к стене, как случилось нечто необъяснимое.
Учитель невозмутимо протянул вперёд руку, как для рукопожатия, и Макс протянул, занесённую уже для удара, ладонь навстречу. Казалось, студент и преподаватель, несколько панибратски приветствуют друг-друга, а на деле пальцы Максима будто зажали в тисках. Он стиснул зубы, и попытался освободить руку, но с тем же успехом он мог вытащить кость из пасти питбуля.
Макс поднял глаза - лицо преподавателя не выражало никаких эмоций, будто посмертная маска телесного цвета. Зрачки его глаз неимоверно расширились, будто растеклись чёрными лужами, заливая, исчерченные тонкой сеткой сосудов, белки. Эта глянцевая чернота зрачков прочно удерживала внимание Макса, пока Иннокентий говорил:
― Так-так, ну, здравствуйте. Нестеров Максим, кажется? Я заметил, что мои лекции вам не очень-то нравятся. С завидной настойчивостью вы пытаетесь их сорвать. Так вот, меня мало интересуют причины вашего неудовлетворительного поведения, но с этого момента вы, Максим Нестеров, больше так делать не будете. Не так ли?
Только после этого вопроса Максу удалось с трудом разжать зубы и выдавить:
― Да-а-а
― Мне нужен полный ответ, ― на бесстрастном лице, покрытом толстым слоем тонального крема, появилась презрительная ухмылка. Крепкие зубы были разделены широкими, тёмными прорехами, что придавало лицу особенно хищное выражение. Максим ощутил смрадное дыхание с нотками гниющего мяса. Такое же было и у него, когда, однажды, целых четыре дня сильно кровоточили дёсны. Превозмогая боль в руке и тошноту, он просипел:
― Да, Иннокентий Павлович, я больше так не бу-уду.
― Ну, значит, до новых встреч на занятиях, ― историк пошёл дальше.
Максим с ненавистью и удивлением посмотрел ему вслед, и, потирая онемевшую ладонь, подумал: "А ты не такой нежный, как кажешься, Кеша". И пошёл на поиски подарка для любимой Татьяны - ведь не за горами день всех влюбленных, день, которого он ждал, надеясь начать новый этап в их отношениях.
И вот, этот день наступил, а с ним пришло и самое горькое разочарование в его жизни. Его возлюбленная не пришла, она забыла обо всём, и предпочла ему "занятия" с этим мерзким Иннокентием. Боль и обида раскалённым прессом давили Максу на диафрагму, будто он принял жесточайший удар ногой в живот, который парализовал его дыхание.
Парень нелепо разевал рот, пытаясь глотать воздух, как сахарную вату, потом представил Таню рядом с Иннокентием Павловичем. Эта отвратительная картина сожгла последний предохранитель, и Макс зарыдал, уткнув лицо в подушку. В этот момент он благодарил провидение, что родителей, в этот проклятый день святого Валентина, не было дома, и свидетелями его слабости оказались лишь безучастные дикторы за мерцающим стеклом телеэкрана.
Весь следующий день он провёл дома в полном одиночестве. Максим отключил телефон, задёрнул шторы, и весь день напролёт, то лежал на диване, то бродил из угла в угол, как медведь в зоопарке. Облегчения, как ни странно, это затворничество Максиму не принесло - только голова разболелась. Поэтому, когда запиликал дверной звонок, он опрометью бросился открывать дверь, втайне надеясь, что за ней окажется, полная искреннего раскаяния, Татьяна.
Но за дверью стоял Витёк Некипелов - его друг ещё с первых дней в институте. Друг дерзко ухмыльнулся:
― Ну, всё ясно: с Танькой поругался? А я думаю, чего это тебя на занятиях не было - может, думаю, "болеет" после встречи дня Святого Валентина.
― Да есть немного, недомогаю. Да ты заходи, Витёк - это не заразное.
― Вижу, вижу. Я и подумал, вдруг заболел, так я бы тебя мамкиными травками снабдил. Знаешь ведь, он у меня на всяком знахарстве повёрнутая, вот и шлёт мне всякую дребедень, чтоб не хворал сынок. А у тебя, вижу, душа болит, так тут я лучше всякого колдуна помогу. Деньги есть?
― Немного имеется, ― непонимающе пожал плечами Макс.
― А у меня - флаеры в ночник. Сегодня пятница, одевайся, хватай деньги, и пошли, развеемся.
Макс решил, что провести время среди множества расслабленных людей и громкой музыки в ночном клубе, и, в самом деле, неплохой способ разбавить охватившую его тоску.
― А, пошли, Витёк!
Красивые девушки в ярких одеждах, веселые компании, ритмичная музыка обеспечили в полутёмном зале клуба дружелюбную и тёплую обстановку. Вся эта атмосфера веселья и непринуждённого общения начала уже понемногу вытеснять из Максима вчерашнюю обиду. Он уже решил, когда вернётся домой, сразу позвонить Тане. Его благостные раздумья грубо прервал Витёк, дёрнув Макса за локоть:
― Смотри-ка, а наш Кеша - магнит для девок. Вон, какую красотку кадрит.
Максима будто током ударило: "Что? И здесь этот Иннокентий". Он посмотрел в указанную приятелем сторону. Так и есть: Иннокентий Павлович, как всегда безупречно одетый, беседует возле барной стойки с роскошной блондинкой. Плавные, идеально-женственные линии её фигуры, вкупе с миловидным личиком, способны лишить сна самого стойкого аскета.
И вот, эта светловолосая богиня эротических фантазий, всем телом подалась к собеседнику, не сводя с него восхищённых глаз. Витёк причмокнул:
― Н-да, и в чём, интересно, его секрет? И тут он всех обскакал, и в институте все девчонки, кажется, готовы под него лечь, стоит ему попросить, ― но, поймав бешеный взгляд Максима, Витя поспешил добавить: ― Нет, я не имею в виду твою Танюху. Конечно, она-то не такая.
Виктор решил не развивать эту болезненную тему, и скрылся в прокуренном сумраке танцпола. Макс снова посмотрел на историка: "Хорошо, гад, вот ты мне и дал шанс поговорить с тобой как мужик с мужиком". Он сверлил преподавателя ненавидящим взглядом, представляя, как он подкараулит его на улице возле клуба. Пусть потом ищут, кто на него напал.
Парень позвал бармена, и, сосчитав деньги, заказал сто грамм водки для храбрости. Что ни говорите, а не каждый способен так просто, без "разогрева" изнутри, решиться избить человека, пусть даже такого мерзкого, как Иннокентий.
Максим, давясь, влил в себя обжигающий напиток, отдышался, и ещё раз взглянул на... Что такое? Ни Иннокентия, ни его очаровательной собеседницы не было на прежнем месте. "Вот чёрт, прошляпил!" ― шлёпнул себя по коленке Максим, поняв, что историк уже покинул клуб. Однако, мысль о его избиении, парень решил приберечь на будущее.
Тане он так и не позвонил - решил дать ей возможность позвонить самой, и объяснить своё поведение. Но звонка не было. В понедельник она сама нагнала его в коридоре института.
― Максимка, привет!
Макс промолчал, понимая, что если он сейчас скажет всё, что думает - их отношениям конец, а он любил её, и жил ради этой любви.
― Максик, ну не дуйся - я виновата, ну, так получилось.
― Виновата? Да мы же планировали провести этот день вместе, и очень давно. А ты даже не позвонила.
― Я в пятницу звонила, и не дозвонилась. Решила, что ты уехал на выходные. Милый, я всё исправлю: в пятницу вечером, в семь, жди меня у входа в парк - будет сюрприз. Тебе понравится, обещаю. Ну? Я люблю тебя, Макс. А ты?
Максим выдохнул, и еле сдержался, чтоб не показать слёз.
― Я тебя тоже люблю, Таня. Ладно, забыли. Только ты поменьше общайся с этим, с Иннокентием.
― Да ты что, дурачок, он же учитель, ― Таня звонко рассмеялась. Её грудь при этом соблазнительно заколыхалась, а в глазах появилось особое выражение, которое Максим истолковал по-своему. Он понял, что Иннокентий для неё - больше, чем просто учитель истории, но решил не взращивать в себе излишнюю мнительность, основанную на одних лишь догадках.
По пути домой, у газетного киоска, что-то привлекло его внимание. Максим невольно остановился, и принялся изучать мозаику из газетных и журнальных фото. И тут он понял, что его остановило: на нескольких снимках было изображено одно и то же - бездыханное тело светловолосой девушки. Сомнений нет - именно её он видел в клубе с историком, с которым, скорее всего, она и ушла из заведения. Те же черты лица, та же одежда, но теперь блондинка мертва.
Макс купил газету. Фотография иллюстрировала статью об очередной смерти от потери крови. И вновь причиной этого было ранение в области сонной артерии, и опять не было, положенной в таких случаях, лужи крови рядом с телом. То есть, кровь кто-то будто забрал себе.
И тут Макса охватила мелкая дрожь: в его голове стала сама собой складываться головоломка из множества, на первый взгляд несоединимых кусков. Будто в тёмной комнате неожиданно включили яркий свет, и все чёрные кошки, прятавшиеся в тёмных углах, стали видны до мельчайшей шерстинки.
Необычайная физическая сила, способность влиять на людей, присущие Иннокентию Павловичу, опять же, его необычные зубы и гнилостный смрад изо рта. Всем известны легенды о вампирах, и всё, что о них знал Максим, идеально подходило к Иннокентию. Тот же тональный крем для защиты от дневного света, или для сокрытия мертвенного цвета кожи. Но даже он не мог скрыть сегодня румянец на его непривычно опухшем лице. Теперь ясно, что он раздулся от крови очередной жертвы. Проклятый упырь!
Максим решил, что медлить больше нельзя, и побежал в ближайшее отделение милиции, благо, путь в институт всегда проходил мимо его дверей. Там должны заинтересоваться его информацией, ведь странные смерти стали случаться всё чаще.
Размахивая газетой, парень вошёл в помещение милицейской дежурки. Часовой с автоматом коротко спросил его о цели визита. Максим возбуждённо сказал, что знает, кто убивает людей в городе, лишая их крови. Милиционер постучал в маленькое окошко из мутного оргстекла. Вышел офицер с повязкой дежурного:
― Слушаю вас, молодой человек. Желаете сделать заявление?
― Да, я хочу сказать, кто виноват во всех этих убийствах.
И Макс принялся сбивчиво говорить о сделанных им выводах. Сначала его слушали с интересом, но, когда он стал упоминать о вампире-преподавателе истории, о гипнозе, о сексуальной притягательности упыря для женщин, на лице дежурного появилась злая усмешка.
― Достаточно! Хватит, я сказал. А теперь, вали отсюда, студент, пока я добрый.
Макс опешил:
― Вы что, не хотите принимать заявление? Думаете, я всё придумал? Да это же легко проверить: придёте в институт...
― Знаешь, что я легко могу проверить? Сейчас задержу тебя для установления личности, а, при личном досмотре, мы неожиданно обнаружим у тебя пакетик наркосодержащего вещества - травки, или порошка. И, моя профессиональная интуиция подсказывает, что мы этот пакетик обязательно обнаружим. Ты этого хочешь? Нет? Так чего ты ждёшь? Кру-гом, ша-гом арш!
Максим был ошарашен подобной реакцией, но по лицу офицера понял, что тот готов исполнить свои угрозы, и счёл за лучшее уйти. Закрывая дверь, он услышал обрывки фраз: "Ещё один со сказками про вампиров. Развелось психов, того и гляди, начнут по городу с осиновыми кольями бегать".
Максим, поняв, что помощи от милиции не дождаться, решил пока понаблюдать за историком. А, придя домой, он сразу включил компьютер, и принялся искать в интернете информацию о вампирах, и способах защиты от них. Осиновый кол, пронзающий сердце, отрезание головы упыря и сожжение его сердца, Макс решил отложить на более удачный момент. Пока же решил, что без дольки чеснока в кармане из дома не выйдет.
На следующий день он показал газету Виктору, и поделился с ним своими подозрениями в отношении хищной природы Иннокентия Павловича. Тот сжал пальцами подбородок, будто напрягая память:
― Меня, Макс, в тот вечер в одну компанию пригласили, так я надрался до полной потери памяти. Но тебе я верю, и, глядя на фотографию, вроде что-то припоминаю. Да, деваха при жизни была, видать, образцовая. Я что-то слышал, что вампиры могут любую бабу обольстить. Похоже на нашего Кешу.
― В милиции меня завернули, так что, Витёк, рассчитывать надо только на себя. Ты бы тоже чеснок с собой носил.
― Я лучше матери позвоню, пусть она своих бабок-знахарок пораспрашивает, как от этой заразы лучше уберечься.
Решили, что Витёк расскажет Максу, если узнает что-то новое и полезное.
Пытался Максим предостеречь и свою возлюбленную, но Таня лишь высмеяла его: "Иннокентий Павлович - замечательный преподаватель. Ты что-то путаешь. Ты просто ревнуешь, глупенький. Неужели ты веришь в эти бабушкины сказки?" ― и всё в том же духе.
Как ни странно, слова Татьяны, действительно, несколько снизили накал подозрительности Максима. И не удивительно - он была для него всем, и её искренние слова заслоняли собой все домыслы и подозрения, ведь влюблённый мужчина редко способен видеть реальный мир таким, каков он есть на самом деле. Его мир вращается вокруг любимой. Она - центр координат в его вселенной.
И вот наступила долгожданная пятница - день обещанного Таней сюрприза. Задолго обговорив с ней место и время встречи, Максим с утра был, как на иголках. В течение дня он ещё раз хотел увидеть её в институте, но безуспешно. Танины одногруппницы сказали, что у неё - дополнительные занятия. Макс немного встревожился: "Надеюсь, что занятия не с этим упырём Кешей. Да нет, она обещала сегодня вечером быть со мной, значит, так оно и будет". И влюблённый студент мысленно торопил время, молил стрелки часов двигаться быстрее, в ожидании вожделенной встречи.
И вот долгожданный вечер настал. Максим попросил у отца денег, купил букет цветов, и, за двадцать минут до названного Таней времени, уже нетерпеливо вышагивал в условленном месте - напротив ворот парка. Он не замечал пронизывающего ветра, не чувствовал острых льдинок, летящих в лицо, и думал лишь о том, как встретит свою любимую.
Он ясно представлял, как она, потратив немного больше положенного времени перед зеркалом, что свойственно девушкам, спешит к нему навстречу. Пританцовывая на скользком тротуаре, чтобы разогнать кровь в остывающих ногах, Максим взглянул на часы - его девушка опаздывала на двадцать минут. Ну и что? Девушки всегда опаздывают. Ничего страшного, ведь он любит её, и обязательно дождётся, так как она достойна сколь угодно долгого ожидания.
На противоположном тротуаре показалась компания девчонок. Максим узнал некоторых Таниных одногруппниц. Похоже, его тоже узнали: кто-то показывал в его сторону рукой. Раздался дружный девичий смех, немного резкий, с мальчишескими нотками. Так бывает, когда смеются над кем-то. Над ним? Вряд ли - разве мало событий вокруг, способных вызвать их смех. И, что смешного в парне, ожидающем на ледяном ветру любимую девушку, которая должна была появиться уже час назад.
Макс негнущимися от холода пальцами набрал на телефоне Танин номер. Автоответчик приятным женским голосом известил его о недоступности абонента. "Видимо, в метро едет. Торопится. И правильно делает - ещё немного, и я стану куском льда", ― подумал Максим. Он согрел своим дыханием пальцы, растёр немеющие щёки ладонями и продолжил дрожать на, продуваемом всеми ветрами, тротуаре.
Максим не мог уйти: он боялся, что сразу после его ухода появится Таня, и будет разочарована, не увидев его на месте. Холодно. Улица опустела. Под фонарём пронеслась какая-то беззвучная тень. Максим поднял голову - никого. Показалось. Уже прошло три часа. Последние сорок минут он раз десять безуспешно набирал Танин номер. Внезапно, он ощутил себя наивным дураком: он понял, что девчонки смеялись над ним.
День Святого Валентина повторился, воплотив наяву один из худших кошмаров влюблённого без ума мужчины - измену любимой. В очередной раз, услышав в динамике голос автоответчика, промёрзший до костей парень швырнул, в сердцах, трубку об асфальт, зловеще выдохнув синеющими губами: "Дрянь!"
Утро Максим встретил, сгорая в лихорадке и задыхаясь от кашля. Три недели он провалялся в кровати с жесточайшим бронхитом. Но любовь - болезнь, которую сразу не вытравишь, и Макс ещё не раз пытался позвонить Тане, номер которой был уже заблокирован. За три недели лечения, Максим всё же стал свыкаться с мыслью, что их с Таней история окончилась. Ведь, после своего проступка, она даже не связалась с ним, и не поинтересовалась его состоянием. Это конец.
Но за время, проведенное в компании компьютера и телевизора, он больше узнал о вампирах и способах противодействия им. Согласно новостям, случаи нападения кровососов в городе росли лавинообразно. Это лишь подтверждало теорию Макса - ведь, согласно легендам, каждый обескровленный мертвец, со временем сам превращается в упыря.
Общаясь в Интернете с людьми, Максим понял, что многие уже готовы действовать, не ожидая защиты от милиции. Он узнал, что люди стали за день договариваться, собирались группами и охотились на любого, кто внешне был похож на вампира. Потом разбегались, оставляя пронзённые осиновыми кольями трупы, чтобы позже договориться о следующей акции. Макс мечтал поучаствовать в такой операции. Любовь, покинув его душу, освободила место для жгучей ненависти, которая требовала выхода. И он знал имя врага - Иннокентий.
Вернувшись в институт после болезни, Максим всё же нет-нет, да и посматривал - не покажется ли в коридоре соблазнительный силуэт Татьяны. На второй день, он всё же не выдержал, и решил поговорить с ней. Разобраться окончательно. Увидев в толпе белобрысую головку её подруги, он окликнул:
― Эй, Ленка, подожди секунду. Хотел спросить тебя, где сейчас Танька?
Лена изумлённо посмотрела на Макса, её, и без того бледная, кожа стала практически неотличима по оттенку от волос.
― Ты издеваешься? Или ты и в самом деле не знаешь?
― Не знаю чего? Я болел три недели, поэтому могу чего-то и не знать.
Лена понизила голос до скорбного полушёпота:
― Таню похоронили две с лишним недели назад. На похоронах были только ближайшие родственники.
― Как похоронили? Не может быть. А ты откуда знаешь?
― Мне её мама сказала. Я звонила узнать, почему Таня в институте не появляется, она и сказала.
― А отчего она погибла?
― Не знаю. Когда я попыталась спросить, с её матерью случилась истерика. Я решила пока больше не звонить, чтоб не сделать хуже.
Макс повернулся и пошёл прочь. Со стороны, в этот момент, он напоминал марионетку в руках неумелого кукловода: негнущиеся ноги, обвисшие плетьми руки, понурая голова и безжизненный взгляд. Внутри него, будто лопнул со звоном мощный стальной трос, и весь его мир начал рассыпаться, как дворец из пересохшего песка.
Но он знал, кто повинен в смерти Тани. Всё! Плевать он хотел на последствия, но этот поганый кровосос, Иннокентий Павлович, узнает, на что он способен. Рассерженный студент шёл по коридору, ускоряя шаг, как, вдруг, его слух уловил обрывки фраз, по которым можно было сделать вывод, что люди хотят устроить охоту на вампиров. Точно! Если он будет не один, то Кеше точно не избежать расплаты.
Макс обернулся, и увидел Андрюху Городова - крупнотелого парня в черном свитере, ботинках с высоким берцем, и с красно-белым вязаным шарфом на толстой шее. Здоровяк беседовал по телефону. Макс знал, что Андрюха был связан с фанатской тусовкой, и служил тараном в боевых акциях своей команды. Максим встал перед ним, и, не мигая, уставившись в глаза, сквозь зубы прошипел:
― Андрюха, я пойду с вами.
― А, привет, Макс. Куда ты с нами собрался?
― Да, хватит! Я слышал, о чём ты сейчас договаривался: вы идёте упырей давить. Я с вами.
Андрей, видимо, прочитал отчаянную решимость в глазах Макса, потому что перешёл на заговорщицкий тон:
― Ладно, лишний боец не помешает. Ты, вроде, парень нормальный. Сейчас, мне только позвонить надо.
Андрей отошёл к окну, и минуту говорил по мобильному. Вернувшись, и, похлопав Макса по плечу, он сказал:
― Добро! Знаешь кладбище, в трёх остановках отсюда? Завтра, в полдень у входа. Не опаздывай.
― Спасибо, не подведу.
Максим ликовал. Завтра свершится возмездие. Он покажет охотникам на вампиров, где найти настоящую жертву, и сам вобьёт Иннокентию осиновый кол в грудь. Он будет вколачивать заострённую палку, пока дерево не пройдёт насквозь, и не пригвоздит мерзавца к земле.
Дома ещё никого не было. Максим пребывал в предвкушении завтрашней операции, когда в дверь позвонили. "Странно, неужели родители ключи забыли?" ― он, не посмотрев в глазок, открыл, но за дверью никого не было. Не услышал он и топота убегающих ног невидимых шутников. В изумлении, пожимая плечами, Макс вернулся в комнату, включил свет, и, поражённый, застыл: в кресле вальяжно расположился Иннокентий Павлович.
Ярость захлестнула Максима кипящей волной, и он бросился на врага. Но случилось невероятное: будто наткнувшись на невидимую стену, парень замер, а, занесённая для удара рука, верёвочной плетью повисла вдоль туловища. Отчаянно сопротивляясь неожиданному оцепенению, Максим процедил:
― Недолго тебе осталось кровь сосать, упырь.
Историк надменно усмехнулся:
― Да-да, я слышал, охота намечается. А ты не думаешь, что поздновато спохватились, и нас уже слишком много?
― А мне плевать, главное - тебя, сволочь, уничтожить. Потом и до остальных доберёмся.
Преподаватель небрежно махнул рукой:
― Ну что вы можете против нас? Вот ты хочешь меня ударить, и что? Не получается. Ты ещё не знаешь всех наших возможностей. А не лучше ли будет расслабиться и принять происходящие вокруг перемены? Ведь у меня есть, что тебе предложить. Взгляни-ка.
Иннокентий указал рукой в сторону шкафа. Рядом с полированными дверцами стояла она - его Таня. Она была немного бледна, но всё так же прекрасна, и даже более соблазнительна, чем когда-либо. Пухлые губки пунцовели на фоне посветлевшей кожи, и притягивали, манили со всё возрастающей силой.
Максим, увлекаемый неодолимым желанием, шёл навстречу своей любимой, совершенно забыв все разговоры о недавней её смерти. Глядя в бездну любимых глаз, Макс потянулся навстречу Татьяне, как, вдруг, раздался лязг ключей в двери. Кто-то из родителей вернулся с работы. Скрежет в замочной скважине спугнул неодолимое очарование, овладевшее Максом, и он невольно отшатнулся от губ возлюбленной.
И, немедленно содрогнулся от брезгливого омерзения: перед ним застыла, затянутая в мёртвую кожу, алчная личина хищного упыря. Эта ужасная маска с распахнутой для смертельного укуса пастью, имела лишь отдалённо-карикатурное сходство с, некогда горячо любимой, девушкой.
Максим подошёл к двери комнаты, и повернулся, чтобы закрыть её. Он не желал, чтобы родители увидели этих мерзких тварей. На ходу он ответил историку:
― Нет, Иннокентий. Назад дороги не будет. Теперь я ещё больше хочу тебя уничтожить.
В спину Максу ткнулась тихая, но, пропитанная едким сарказмом, фраза:
― Ну что ж, тогда, удачной охоты, студент!
Парень прикрыл дверь, обернулся, и...окинул изумлённым взором совершенно пустую комнату. "Опять эти вампирские фокусы. А ведь он пытался подкупить меня, отговорить от завтрашней акции. Значит, он не так уверен в себе, как кажется. Он боится", ― Максим посмеялся неожиданному выводу, и пошёл пить чай.
Наутро, первым, кого он встретил в институте, был его друг Витёк. Он с заговорщицким видом кивнул Максу, и отвёл его в сторону.
― Привет, Макс. Помнишь, мы говорили, как лучше от упырей защититься? Так вот, матери одна её знакомая бабка, посоветовала лекарство. Вообще-то, оно в аптеках продаётся, дорогое, правда. Так вот, в нём содержится вещество, которого вампиры боятся панически. Чеснок, омела, и прочее - ерунда, по сравнению с этим средством. Вот, смотри, мамка прислала.
Виктор достал из кармана тёмно-коричневый пузырёк без этикетки, заполненный мутной жидкостью. Максим порадовался, что, как нельзя, кстати, встретил Витька с его лекарством именно накануне расправы с Иннокентием. Он не забыл вчерашнего происшествия, и того ощущения беспомощности, когда упырь обездвижил его, не коснувшись даже пальцем. В любом случае подстраховаться не помешает.
― Слушай, друг, а дай мне это. Очень надо.
― Ну, ты и скажешь. А я как же? Я же тебе говорю - средство дорогое, и не в каждой аптеке имеется.
― Витёк, если тебя деньги волнуют, так я отдам, ты меня знаешь. Только потом. А защита от кровососов мне сегодня нужна.
По лицу Виктора было заметно, какая нелёгкая внутренняя борьба происходит в его душе. Спустя минуту нелёгких раздумий, Витя кивнул, и протянул пузырёк Максу.
― Хорошо. Бери половину. Прямо сейчас отпей. Его действия надолго хватит. Только запить чем-то надо, а то вкус препоганейший.
Максим вытащил из рюкзака пластиковую бутылку с водой, и быстро запил жидкость. Бр-р, и в самом деле, отвратный вкус, но терпеть можно.
За пять минут до полудня, Максим вышел из маршрутки, не доехав немного до кладбища. Издалека было видно, что толпа собралась очень значительная - не менее пяти сотен здоровых молодых парней курили, перетаптывались, ожидая чего-то. Каждый, что-то возбуждённо обсуждал со своим соседом, отчего над площадью у кладбищенских ворот стоял гул, как от растревоженного гнезда злобных ос.
У Макса от этого гула заломило в висках. Он схватился за голову, и ощутил ладонями бешеный пульс, бьющийся прямо под кожей, покрытой липкой испариной. Казалось, кровь внезапно прилила к лицу. Глаза слезились. "Что это со мной? Нервы? Аллергия на что-то, или побочные действия Витькиного лекарства?" - Макс вклинился в толпу, и попытался найти знакомых.
Вдруг, собравшиеся притихли, и сомкнулись плотнее. До слуха донёсся крик: "Тихо! Мне ещё раз повторить?". Над головами прошелестел разноголосый шёпот: "Тихо! Замолкни! Хорош базарить!"
Над толпой можно было увидеть, вставшего на скамейку человека с густой рыжей бородой, и в камуфлированной куртке асфальтового цвета. Было ясно, что большинство, стоящих на площади, парней признают безоговорочный авторитет этого человека, и готовы слушать всё, что он скажет. И он сказал:
― Пацаны! Вы знаете, зачем мы здесь собрались: чтобы казнить упырей, убивающих молодых девчонок. Наших сестёр и подруг. Сегодня, многие примут кол в сердце!
Толпа одобрительно зашумела. Бородатый продолжил:
― А чтобы вы лучше знали, с кем нам предстоит столкнуться, я пригласил знающего человека. Слушайте его внимательно, и запоминайте каждое слово.
Рыжебородый слез со скамейки, на которую тут же взобрался... Иннокентий Павлович. Макс протёр слезящиеся глаза, решив, что ему показалось. Он просто не мог поверить в подобную наглость этого матёрого кровососа. Но это был именно он - Иннокентий. И он, хорошо поставленным голосом начал вещать, будто в институтской аудитории:
― Узнать вампира несложно: если он голоден, то лицо его цвета белого бумажного листа. Если же он накануне отведал крови - лицо его багровое и раздутое, как брюшко сытого комара. Глаза вампира налиты кровью жертв, и будто светятся в темноте. Запомните: раз и навсегда уничтожить вампира можно, только пригвоздив его через сердце к земле с помощью острого осинового кола. Мой помощник сейчас раздаст колья.
Макс вытянул шею, и обомлел: со связкой заострённых деревянных палок на скамью поднялся Витёк, его лучший друг. Вот гад! Теперь ясно, что он специально подсунул ему какую-то гадость, чтобы Максим плохо себя чувствовал, и не смог завершить свой план мести.
"Ну, нет, сейчас я вам устрою!" ― обезумевший от жара и злобы, студент стал проталкиваться к скамейке. Кеша только всё облегчил, сам придя на площадь. Сейчас он доберётся до хитрого упыря-историка, сотрёт с его рожи толстый слой грима, и все увидят лицо настоящего плотоядного, кровососущего мертвеца.
Макс попытался протиснуться между двумя широченными спинами, затянутыми в чёрную кожу, но получил толчок локтем в солнечное сплетение, лишивший его возможности дышать. Он принялся ловить ртом воздух, пытаясь проглотить его, как пищу, и силой протолкнуть в парализованные лёгкие. Хозяин локтя медленно обернулся:
― Слышишь, ты чего тут растолкался? Поаккуратней на..., ― оборвав свою назидательную речь на полуслове, он дёрнул соседа за рукав, тыча пальцем в сторону Максима. Потом заорал, заглушая гул толпы:
― Пацаны-ы-ы! Я упыря нашёл. Смотрите - морда красная, опухшая. И глаза... Мужики, порвём его!
Задыхаясь, Максим показывал на Иннокентия, с помощью жестов желая объяснить, кто здесь истинный вампир. Неожиданно, он получил предательский удар сзади по темени. Били чем-то твёрдым, похожим на деревянный брус. Боль была подобна взрыву в мозгу. Максу показалось, что он слышал, как хрустнули кости его черепа, а глаза, будто выпрыгнули из глазниц.
И тут, на него обрушился настоящий камнепад из ударов. Били кулаками, ногами, и всем, что попалось под руку. Макс ничего не видел, но всё слышал и чувствовал. Его, трепало, будто сухую горошину в погремушке. Кожа рвалась, а кости с хрустом ломались, посылая по телу разряды мучительной, дикой боли.
В какой-то момент, удары прекратились, и он почувствовал, как кожу груди оцарапало деревянное остриё. Стало предельно ясно, что от смерти его отделяют доли секунды, необходимые, чтобы палач замахнулся, и несколько сантиметров, которые должен пройти кол до его сердца.
Внезапно, перед внутренним взором возникла его любимая, Татьяна. Она явилась такой прекрасной, родной и тёплой, какой была до своей ужасной гибели. Удар, и Максим диким ветром бросился навстречу возлюбленной.