Короткая оттепель выгнала на улицы Гаконы всех немногочисленных жителей. После долгих морозов хотелось вволю надышаться талой свежестью, которая обещала скорую весну. Вернувшись с делянки, Шон заметил, как близняшки, дочки Патриции, лепят снеговика прямо посреди дорожки, что вела к его калитке. Заложив в рот два пальца, Шон оглушительно свистнул. Девчонки с визгом и хохотом побежали к мамкиному дому.
Подняв с тропинки большой, липкий шар из влажного снега, мужчина хотел бросить его подальше в сторону, но, усмехнувшись в бороду, взгромоздил на пирамиду из двух шаров побольше. Вышла забавная фигура, высотой в аккурат Шону по подбородок. Он ещё подумал: "Вот, если бы баба такого роста попалась - в самый раз на ней поджениться". Горестно вздохнув, Шон сделал несколько шагов в сторону дома, но, застыв на минуту в раздумьях, быстро вернулся к снеговику.
Сначала он ковырял мокрый снег рукоятью охотничьего ножа. Потом сбегал в сарай за сапёрной лопаткой. Работа спорилась. Шон даже позабыл про холод - все мысли были заняты лишь тем, как от глыбы снега отскоблить лишнее. Словно под этими холодными кристаллами слипшихся снежинок задыхалась живая женщина, которая с немой мольбой обращалась к Шону. Просила вызволить её, чтоб получить возможность отблагодарить спасителя так, как могут благодарить настоящие женщины... тёплые, нежные и покладистые.
Когда под снегом стали угадываться соблазнительные очертания, Шон отложил инструменты и стал оглаживать горячими ладонями впадины и выпуклости, на самых аппетитных задерживаясь подольше. Дыхание участилось, и Шон внезапно ощутил жар. Он продолжал касаться неожиданно возникшего перед глазами прекрасного тела, время от времени согревая руки за пазухой. Шон никогда не считал себя способным на создание чего-либо столь прекрасного - он и рисовал-то безобразно, что уж говорить о скульптуре... Однако, сейчас случился яркий пример наваждения, озарения и вдохновения. Плюс добавка из хорошей щепотки тоски по женщинам - и вышла снежная скульптура достойная лучших залов Лувра и Эрмитажа.
Это была богиня, валькирия, гурия, праматерь человечества, но слепленная не из глины, не из ребра первочеловека, а из подтаявшего снега. Только теперь Шон заметил, как стемнело вокруг. Мороз к ночи вернулся, и Шон понял, что пора растапливать печь, а иначе дом очень скоро выстудит, как угольный сарай. Обняв огромными ручищами снежную деву, он прошептал:
‒ Спокойной ночи, Бетти, ‒ и лизнул на прощание пухлые губки, едва не приморозив язык. Засыпая, в обнимку с грелкой, он вспоминал сказочные изгибы снежной красотки. Во сне явились распутные девки из баров Анкориджа, отчего под толстым одеялом стало тесно и жарко. Только проснулся Шон не из-за приятных ощущений, а от приступа необъяснимой тревоги.
Он прислушался. Так и есть - за окном скрипели снегом чьи-то шаги. Набросив подбитую мехом парку поверх шерстяного спального комбинезона, Шон бросился к дверям, схватив фонарь и ружьё. Мало ли кто может бродить под забором. Шесть лет назад медведь у Пита Джонсона собаку задрал. Шон включил фонарь и провёл лучом по забору. Никого, если не считать снежной очаровашки Бетти. Стоп! В свете фонаря Бетти показалась немного крупноватой. Шон направил свет в сторону своей ледяной пассии.
То, что явилось его взору, заставило Шона вздрогнуть от страха и вскинуть ружьё. Возле его скульптуры, появилась ещё одна, искрящаяся в луче света кристаллами льда. Голова, похожая на гранёный цилиндр, угрожающе склонилась и провалы глаз обожгли бездонной чернотой вселенской ночи. Шон закричал, и надавил на курок. Осечка! Однако, недалеко прозвучал выстрел и существо, уже собравшееся сделать шаг в сторону перепуганного Шона, качнулось и стремительно исчезло в ночи.
Шон выбежал в калитку и посветил по сторонам. Луч фонаря не раз сверкал ледяными искрами на фигурах странных существ, которые беззвучно шли в одном направлении. Поблизости прозвучал ещё один выстрел. Шон вздрогнул. Рыскнув фонарём по сторонам, теперь он не увидел ни одной фигуры - существа словно растворились в сугробах.
‒ Э-эй, с фонарём, ты кто? ‒ знакомый голос возник вслед за вспышкой ещё одного фонарика. Шон сразу ответил:
‒ Это я, Шон Фицпатрик. Пит, это ты?
‒ Да, морж тебя задери! Ты видел то же, что и я?
‒ Я видел каких-то чертей, словно со льдом и снегом вместо плоти. Один даже мою Бетти облапал, гад.
‒ Бетти! Что за Бетти? А, к чёрту её! Ты видел, куда они шли?
‒ Да, как будто, на север.
‒ Ах, морж их задери! Ты знаешь, что там на севере?
‒ Ну, из ближайшего - та хреновина с антеннами, машинами, генераторами... Что-то там про изучение полярных сияний.
‒ Вот именно - ХААРП. Только умные люди говорят, что эта шняга может погоду менять. Может, эти мрази хотят сделать так, чтобы весна больше не настала?
Шон испуганно закусил губу.
‒ А что же нам делать?
‒ Что делать! Надо будить Патрицию - у неё рация имеется. Поспешим предупредить военных - пусть разбираются. А это, морж меня задери, что такое? ‒ Пит направил луч фонаря за спину Шона. Вскинув ружьё, Пит прошипел:
‒ Вот и ещё один.
Шон обернулся, и всё понял. Его реакция была мгновенной.
‒ Бетти!
Шон ударил снизу по рукам Пита, и выстрел ушёл в небо. Пит направил дуло в сторону соседа.
‒ Так, ты с ними заодно, морж тебя задери!
‒ Нет, нет, ‒ зачастил Шон, поднимая своё оружие. Однако, выстрел Пита был скор и точен.
Последнее, что увидел бедняга Шон, падая навзничь в снег - зелёное полотнище Северного Сияния, колыхнувшее пологом глубоко в чёрном небе.