Стылая каша из мокрого снега с грязью и копотью, невоспитанно хлюпая, лезла из-под ботинок серо-коричневой пастой. Ноги окончательно вымокли, но обещанное "совсем рядом" так и не случилось. Илья уже не был уверен, что повернул там, где стоило это сделать. Уже минут сорок он месил снежную грязь в лабиринте из бетонных заборов и строительного мусора, груды которого грозно щетинились ржавой арматурой. Наконец, лист пустыря, окаймлённый заборами, разлинованный тропами и вымоченный в февральских сумерках, был помечен чёрной запятой сутулого силуэта.
"Запятая" взмахнула рукой, на мгновение обернувшись восклицательным знаком. Илья приветственно вскинул руку в ответ. Наконец-то! Позабыв про усталость и онемевшие от сырости ноги, Илья прибавил шаг. Митяй зыркнул из-под надвинутого по самые брови капюшона-"сопли", который, похоже, не снимал никогда.
― Я уж решил, что ты передумал или заблудился, ― Митяй через слово противно шмыгал немалого размера носом.
― И я думал, что заблудился. Появись ты минутой позже, я уже развернулся бы и ушёл.
― Ладно, про уговор не забыл? Мне - тыщ-щу.
― Сначала бы товар посмотреть, ― с сомнением в голосе проворчал Илья, заметив лаз в заборе, через который Митяй хотел его провести. Тот, наконец, высморкался, зажав ноздрю большим пальцем.
― Ты это, не ссы - у ребят руки золотые. Из любого хлама кабриолет сварганят.
По ту сторону забора ржавели боками пустые коробки брошенных гаражей. Илья еле поспевал за Митькой, который шустро припустил в сторону открытых ворот, отмеченных яркими всполохами электросварки. Нырнув в распахнутые створки, он скоро вышел навстречу Илье с парнем в замасленной телогрейке. Густые брови и чёрная косматая борода не давали возможности определить возраст человека, но явно намекали на место его рождения.
― Мага, ― протерев широкую ладонь ветошью, парень протянул её вперёд.
― Илья, ― рукопожатие было крепким до боли в костяшках. Однако, Илья прошёл это испытание - не хмыкнул, не дёрнулся, а сам сжал пальцы посильней. Мага уважительно приподнял одну бровь и жестом пригласил гостей под навес, где темнело что-то бесформенное. При ближайшем рассмотрении нечто оказалось автомобилем, точнее его подобием. Колёса на разных дисках, перекошенные дверцы на петлях от домашних окон, топливный бак, подвязанный к днищу тросами - жалкое зрелище. Мятый, погрызенный ржавчиной кузов грубыми швами от сварки напоминал чудовище Франкенштейна. Илья был готов увидеть всякое, но это... Хотя, для его целей и возможностей сойдёт и такое.
― И сколько хотите за этого монстра?
― Е-е, нет - монстр-шмонстр не продаётся. Извини, забыли выгрузить. Это наша рэклама, ― Мага что-то гаркнул на незнакомом языке. Из гаража выбежали трое парней в грязных комбинезонах и вытащили из салона "чудо-машины" фигуру, сваренную из тяг, валов, болтов, шестерёнок, гаек и прочих железок. Скульптура была нелепа до безобразия. Илья вздрогнул, когда ему показалось, будто существо из ржавого хлама подмигнуло ему гаечным глазом. Похоже, всё, что производится в этой мастерской, выглядит не лучше. А что он хотел? Илья, поняв, что шуток Мага не понимает, уточнил:
― Сколько за шайтан-арбу?
― Пятнадцать.
― Мм, она хоть ездит?
― Лэтает. Документы сделаем, как на мотоблок - до деревни по-тихому доберёшься, а там тебе сам шайтан не брат.
Илья почесал подбородок. Дешевле он ничего не найдёт. Времени нет - город душит его. Он уже всё решил - бежать, бежать в любую глушь, где полно брошенных домов. Выращивать картошку, огурцы и ни о чём не беспокоиться вдали от людских озлобленных толп. Только без транспорта в деревне тяжело. Хоть что-то на колёсах нужно. Почему бы и не такое? Илья минуту невнятно бормотал, будто производя сложные подсчёты.
― Тринадцать - и по рукам.
― Е-е, нет. Пятьсот скину, по-братски.
Илья согласно кивнул, отсчитал мятые купюры и забрал ключи с затейливым брелком. Мага на прощание пожал руку Илье уже легко, без нажима.
― Пока, брат, дорогу Митюха покажет.
Митюха прыгнул на место, ранее занятое железной карикатурой на человека, и помог проехать мимо гаражей, заборов, щербатых кирпичных стен и груд бетонного мусора. Он снова начал раздражать Илью, громко хлюпая носом. Сгустившаяся тьма, холодная сырость, тусклые пятна света от слабых фар, скачущие по грязному снегу - всё угнетало Илью. Завтра же, посветлу, надо ехать прочь из проклятого города, где он никому не нужен, как никто не нужен и ему. А, может, нет смысла ждать утра? Быстренько собрать всё, что осталось непроданным из вещей, и ехать в любом направлении, которое укажет ему внезапное желание или брошенный жребий. Ночью проще будет избежать встречи с дорожной полицией, которая, наверняка, прицепится к его "мотоблоку".
― Не ссы, Илюха. Кстати, могу тебе работёнку организовать.
― Ха, чего-то ты сегодня добрый.
― Ага, у тебя же тачка теперь есть. А им нужны курьеры на колёсах.
― Тачка? Мотоблок, мля.
― Не ссы, говорю. Им не шашечки, а ехать. Контора одна тряпьём занимается. Доставок много, людей не хватает. Платят хорошо. Только уговор - за первую доставку деньги мне отдашь. Ну?
Илья хотел послать Митьку по привычно короткому адресу для пеших эротических путешествий, но сдержался. В конце-концов, деньги ему пригодятся. Еды купить на первое время, горючка, опять же, для "мотоблока" - стоит попробовать. А из города и чуть попозже свалить можно.
― А, давай - показывай контору.
Митяй довольно шмыгнул носом, и махнул рукой в тёмный проулок:
― Рули туда. Тут рядом.
Через полчаса езды Илья вынужден был признаться себе, что без Митяя ни в жизнь бы не нашёл эту "тряпичную" контору. Бетонные заборы, как и стены зданий стыдливо не располагали табличками с названием улиц и номерами домов. Непонятно, как тут живут люди, если вообще живут - райончик казался довольно заброшенным. Этакая промзона, определённая под снос, и благополучно забытая в этом неопределённом состоянии.
Наконец, Митяй указал на крыльцо, отмеченное тусклым светом единственного фонаря. Неубранное месиво грязного снега давало повод усомниться в том, что множество курьеров на машинах день и ночь развозят отсюда товар по всему городу. А, впрочем, терять Илье нечего - он, вслед за Митяем, вошёл в дверь, неуверенно распахнувшую свою створку в ответ на стук. Сумеречный коридор со вспученными полами, серым потолком и стенами в бурых разводах, давно нуждался в ремонте. Однако, единственная обитаемая комната, поделённая надвое крепким прилавком, выглядела не лучше.
Человек, открывший им дверь, наконец, обернулся лицом к поздним гостям и оказался усталым мужчиной с жесточайшим нервным тиком. Постоянно моргая и гримасничая, он поздоровался и скрылся за высокой дверью. Через несколько минут мужчина вернулся, нагруженный четырьмя большими тюками. Груз мешал ему закрыть дверь, а потому Илья успел рассмотреть то, что за ней находилось. Точнее, сначала он услышал громкий шум и стрёкот, но потом... За длинным коридором он увидел какие-то допотопные ткацкие станки, переплетения верёвок и нитей, ремни, рвущие нескончаемым движением облачка серой пыли. А посреди всего этого хаоса восседала, словно паучиха в центре своей ловчей сети, безобразная старуха. И неясно было - мертва она или просто уснула, так и не закончив распутывать клочья пряжи, но её сухое тело не отметилось ни единым движением всё то время, что дверь была открыта. Лишь мерцали среди глубочайших морщин два остекленевших глаза, взгляд которых окатил Илью льдом с головы до пят. Он вздрогнул, но в тот же миг мужчина успел сбросить тюки на прилавок и захлопнул дверь. Вновь стало тихо.
― Вот, возьмите - здесь постельные принадлежности. С клиентов брать ничего не нужно - это наш им подарок. Вот список с адресами и ваш гонорар, ― нервный тип поочерёдно передал Илье тюки, бумажку с адресами и пухлый конверт. Скривив лицо, он добавил:
― Надеюсь на вашу порядочность и не смею задерживать.
Илья, вспомнив жуткую старуху за дверью, сам не желал задерживаться. Митяй помог ему загрузить тюки, высморкался и придвинулся ближе:
― Ну, давай.
Илья вытащил из конверта купюры, с удивлением пересчитал, в уме поделил на четыре и честно расплатился с Митькой.
― Хм, а ты прав - платят неплохо. Кстати, а ты заметил там, внутри?
― А они тут все такие дёрганные. Только меня это не касается. Набирают, поди, инвалидов, чтоб меньше платить.
― Да нет - бабка там была за дверью. Видел?
― Не-а, я не любопытный. И ты с меня пример бери, а то, знаешь, что с любопытной Варварой случилось, ― Митяй снова шумно выстрелил соплёй в снег и залез на сидение.
― Подбрось до остановки, Илюха.
Илья не стал возражать - кататься в одиночку по тёмным дорогам безлюдной промзоны он считал удовольствием сомнительным. Этим вечером ему везло как никогда - по пути не встретилось ни одного полицейского с полосатым жезлом. По указанным адресам люди были на месте и принимали подарочные простыни-пододеяльники без лишних вопросов. Хотя, тюки они брали с таким видом, что Илье казалось, будто счастливчики впервые узнали о подарке только от него. Но никто не отказывался... кроме последнего в списке. Неприветливый мужик просто не захотел открывать дверь. Сквозь площадную брань Илья расслышал лишь то, что никаких подарков от незнакомых людей мужик принимать не собирается.
Время было уже позднее, Илья устал и спорить не собирался. Он просто оставил подарок под дверью и ушёл. Однако, выйдя из подъезда, он увидел, как в грязно-снежную кашу с брызгами шмякнулся знакомый тюк. Вот упёртый, гад! Илья подобрал пакет, отряхнул от грязи и бросил в машину. Ну, что же - сегодня он сам будет спать в свежей постели. Очень кстати - его простыни уже давно превратились в серые лохмотья. Новую жизнь стоит начать с чистого белья.
Несмотря на поздний час и дикую усталость, сон долго не шёл к Илье. Возможно, тело его отвыкло от чистых простыней и наволочек, но кожу щипало так, будто он завернулся в огромный горчичник. Илья уже хотел сбросить, к чёрту, всё на пол, но именно на этой мысли сон всё же одолел его. Ничего не снилось - ни плохого, ни хорошего, но проснулся Илья с гнетущим ощущением тревоги. Было такое чувство, что кто-то сверлит его злобным взглядом. Нет, хуже - словно голодный хищник, плотоядно облизываясь осматривает добычу, примериваясь, как получше ухватить её зубами. Именно такой сонной добычей чувствовал себя Илья. Осторожно приоткрыв глаза, он с ужасом вжался в постель - в предрассветных сумерках изготовилось к прыжку гадкое чудище.
Илья вздрогнул, но тут же выдохнул. Как он мог поддаться этому детскому ужасу? Взрослый мужик! Мальчишкой он мог испугаться, приняв спросонья вешалку с куртками и шарфами за кошмарного зверя, но теперь... Это был всего лишь стул, заваленный сброшенной второпях одеждой. Илья хотел закрыть глаза и доспать ещё пару часов, но в этот миг бесформенный силуэт дрогнул и двинулся в его сторону. Показалось? Илья помотал головой, протёр глаза, но нечто не перестало двигаться - оно вползло уже на край дивана, и пружины застонали под тяжким грузом.
Илья вскочил с ложа и бросился к выключателю. Свет лампы был слабее обычного, но его вполне хватило, чтобы ясно рассмотреть тварь, больше похожую на огромную жабу, обкиданную склизкими бородавками размером с кулак. Илья вовремя спрыгнул с дивана - чудище уже пыталось прожевать край одеяла, мгновение назад укрывавший ноги человека. Илья не верил своим глазам, но всеми прочими чувствами ощущал, что теперь не получится, как в детстве, справиться с ужасом, укрывшись с головой и зажмурив покрепче глаза. Ещё миг, и покрывало целиком скрылось в утробе кошмарной зверюги. Тварь рыгнула и медленно повернулась к Илье. Тот неимоверным усилием воли сбросил оцепенение, и, ухватив с полки запасные штаны с кофтой, рванул прочь из комнаты.
Кое-как одевшись на лестничной площадке, Илья бросился вниз по ступеням, не желая довериться тесной конуре лифта. На бегу он щипал себя, вскрикивая от боли, в надежде очнуться ото сна. Но кошмар не прекращался - то было лишь начало. Илья понял это, оказавшись на улице. Он не узнавал город. Всё вокруг обесцветилось - мир обернулся чёрно-белым оттиском с частыми вкраплениями всех оттенков серого. Преобладающим был окрас варёного мяса. Ни зелёного, ни красного с жёлтым - ничего, сколько ни тёр глаза Илья. Он испугался за своё зрение, остротой которого прежде гордился, но этот страх был не самым подавляющим. Сильнее пугало то, что творилось вокруг, в этом городе из варёной плоти.
Дома тяжело нависали над улицей, ставшей вдруг тесной и неуютной. Здания больше походили на обиталища сказочных людоедов-великанов, а не на жильё человека. Мрачные стены зияли чернотой высоких окон. Из тёмных утроб этих многоярусных рукотворных пещер кто-то незримо, но пристально наблюдал за Ильёй. Эти ненавидящие взгляды он ощущал всем телом - они тёркой скоблили по нервам, вызывая оторопь и паническое бегство мурашек по коже. Снаружи стены домов были украшены плотными связками, наподобие тех, в которых деревенские хозяйки хранят зимой лук. Только, присмотревшись, Илья с ужасом и отвращением понял, что вместо луковиц на тёмных стенах висят, качаясь на ветру, головы. Сморщенные людские головы, жуткими гримасами вопящие о предсмертном ужасе, который навсегда отпечатался на иссохших лицах.
Живые выглядели едва ли многим лучше. Лица прохожих на фоне их серых одежд выделялись отвратительной бледностью. Жуткие гримасы исказили черты людей, сделав их похожими на отлитые из гипса античные театральные маски с бездонными глазницами и чудовищными провалами перекошенных ртов. И на дне этих глазных провалов тлели угольками пугающие взгляды. Одни смотрели на Илью с откровенной ненавистью, но хуже были другие - те, что рассматривали его с истовой жадностью, словно голодные бродяги, заметившие кусок жареного мяса. Илья уворачивался от хищных взглядов, шатаясь по всему тротуару, чем только ещё больше привлекал всеобщее внимание.
И в эти моменты на улицах просыпались другие существа - похожие на толстых червей, сплетения живых корней, увенчанные оскаленной головой, больше похожей на обглоданный лошадиный череп. Долговязые слепые великаны, ростом выше фонарных столбов, раскачивались на тощих ногах и, сгибаясь, вылавливали среди людей сморщенных карликов, разгрызая их тела, будто куски варёной колбасы. Все - вытянутые гиганты и шустрые коротышки с огромными зубатыми ртами - также обернулись к Илье слепыми лицами. Он в отчаянии поднял глаза к небу, но из свинцовых туч на перепончатых крыльях спускались на улицы твари, страшнее которых Илье прежде не доводилось видеть в самых страшных кошмарах.
Илья прижался спиной к холодной стене. Его трясло. Это была не просто дрожь, а какие-то конвульсии ужаса, от которых болела каждая кость, каждый мускул и все, до единой, клеточки его измученного страхом тела. Он был сбит с толку, потерян между привычным миром и тем, что видел теперь своими глазами. Илья отчаянно желал очнуться от кошмара. Только надежды на спасительное пробуждение таяли быстрее капель голодной слюны на клыках чудовищ, которые подступали всё ближе, хрустя рассыпанными до дороге костями и расплющивая с чавканьем стаи ядовито-ползучего гнуса.
Страх жуткой смерти жёг изнутри, рвал внутренности и вымораживал напрочь сознание. Илья решился напоследок облегчить свои мучения истошным воплем. Он уже вздохнул поглубже, открыл рот... Крик резанул слух, но это кричал не он - звук шёл с другой стороны улицы, от соседнего квартала. Чудища застыли, потом повернули свои хищные морды на крик и, помедлив нескончаемое мгновение, двинулись в ту сторону. Илья проглотил неродившийся вопль, дождался, пока серые пятна перестанут роиться перед глазами и повернулся туда, откуда раздался спасительный возглас.
Там, возле такой же стены испуганным отражением самого Ильи стоял человек. Похоже, он также видел всё, что напугало до полусмерти Илью, потому что сделал то, о чём мгновение назад задумался он сам. Мужчина выхватил что-то похожее на авторучку и принялся колоть остриём свои глаза. Он бил с размаху, продолжая остервенело вопить. Чёрная кровь пролилась из глазниц на бледную маску лица. Прохожие обернулись на крик и с любопытством стали наблюдать безумную сцену. Илья решил не дожидаться жуткой развязки и бросился к машине. Адская колесница утратила последние остатки вчерашнего "лоска", но на фоне происходящего смотрелась обыденно и привычно. Именно на таких машинах и должны ездить все в этом кошмарном мире.
Илья вскочил на сидение и повернул ключ. Неказистое авто не подвело - завелось и тронулось без прогрева, даже не заглохнув. Только Илья не знал куда ехать. Прочь из города, но какой дорогой? Минут пять он мчался, прокручивая в голове варианты маршрутов, пока на дорогу не бросилось что-то массивное и дрожащее, похожее на гору желе, усыпанную мокрым цементом. Илья не успел среагировать, и машинально вывернул руль в сторону. Передние колёса ударились о высокий бордюр, машину подбросило и она села днищем на тротуар. Илья больно ударился о руль, но сумел выползти из салона. Беглый взгляд убедил, что без одного колеса и с оторванным бензобаком, машина бесполезна.
Взгляд в другую сторону напугал приближением огромных серых теней. Жуткий рёв, разбавленный завываниями, заставил дрожать асфальт. Илья, не раздумывая, кинулся в узкий проулок. Он бежал, не оглядываясь, страшась остановиться, пока усталость в ногах, колотьё в боку и жестокая одышка не свалили его в мокрый снег возле глухой бетонной ограды. Илья отметил про себя, что снег не поменял цвет со вчерашнего дня, в отличие от всего видимого мира - остался таким же серым и грязным. Отдышавшись, Илья пугливо осмотрелся и с удивлением узнал ту самую безлюдную улочку, на которой он получил тюки с простынями. А вот и та самая дверь.
Илья сразу вспомнил, как зудело и чесалось тело перед сном от этого белья, а потом началось всё это... Чёрт! Да это же всё долбанные тряпки! Надо узнать, чем эти сволочи их пропитывают и любым путём достать противоядие. Илья решительно направился к двери. Он колотил в неё с ненавистью, надеясь выломать створки, снести с петель, если никто не пожелает открыть. Однако, к его изумлению, дверь была незаперта. Илья вошёл. Тесный коридор, а вот и та самая комната с прилавком. Мужик с дёргающимся лицом вскарабкался на стул и прилаживал под потолком верёвочную петлю.
― Стоять! Что, совесть замучила? Нет уж, ты мне сейчас расскажешь, как от этих глюков избавиться. А потом - хоть обвешайся.
Мужик посмотрел влажными глазами на нежданного гостя, скорчил гримасу и покачал головой:
― Ну вот, и ты на халяву повёлся. Впрочем, я сам сюда также угодил. Мало кто от бесплатных постелей отказывается. Так и ловят нас, как мышей на "бесплатный сыр". Только расстрою тебя - это не глюки и не видения, а самая настоящая реальность.
― Что ты несёшь!
― А как думаешь - с чего я под потолок полез? Не желаю больше видеть всё это, а прежним стать уже не смогу, как бы ни хотел.
― Ладно, дурить - всякая отрава рано или поздно выйдет. И заживём, как прежде. Пусть хреново, но без этих кошмаров наяву.
Мужик в ответ моргнул обоими глазами и тяжко вздохнул:
― Эх, ничего ты не понял. Сейчас расскажу - тебе ведь с этим оставаться. Будешь выживать с открытыми глазами. Я вот помню, в детстве были книжки такие с интересными картинками, где с помощью линий, кругов, перекрестий и теней создавались разные иллюзии. Одинаковые фигуры казались разных размеров, белые участки узора мерцали разными цветами, а части рисунка одного цвета вдруг окрашивались совершенно разными оттенками. Эти нехитрые фокусы наглядно объясняли, что мы видим не то, что находится перед глазами, а лишь картинку, предварительно исправленную нашим мозгом.
Однако, всё оказалось ещё сложнее - мир абсолютно не тот, каким мы привыкли его видеть. Во-первых, он совершенно бесцветный. Мозг сам окрашивает предметы на своё усмотрение, чтобы с помощью красного, зелёного, жёлтого и прочих цветов мы могли отличать спелые плоды от незрелых, ядовитых насекомых от безобидных, и вообще, чтобы жизнь была ярче и приятней. Это - наше эволюционное преимущество, полученное с развитым мозгом. Но не самое главное. Реальный мир полон жутких тварей, с которыми ты, я вижу, успел познакомиться. Они плохо видят, имеют неважный нюх, но прекрасно чуют страх. И мозг искажает сигнал от органов наших чувств так, чтобы мы не замечали этих чудовищ. Для нас их не существует, а иначе - непременный ужас и смерть в утробах кошмарных тварей. Так наш мозг защищает нас от реальности. И это касается не только зрения, но и прочих органов чувств.
Когда мы спим, мозг расслабляется, и мы порой видим отпечатки тех образов, что нервные клетки получили от глаз. Тогда мы с криком просыпаемся в холодном поту и облегчённо вздыхаем. Только подобное счастье не для нас с тобой - от нашего кошмара не проснуться, не убежать.
Илья ухмыльнулся:
― Ага, интересная история. Сам придумал?
― Рассказали. Те, кто был здесь раньше. Или ты не согласен? Ну, так придумай свою теорию.
― А причём тут ваши простыни? Ведь всё дело в них?
― Мои? Наши?! Да я сам попался на этом белье, как идиот. Решил поспать на новой бесплатной постели. А когда проснулся... Вот и прячемся здесь от реальности, изредка выбегая в магазин. То ещё испытание - пробежать три квартала до продуктового и обратно под вой чудищ, прячась от их зубов и щупалец.
― А кто, кто всё это делает? Старуха?
― Ха, старуха! Да ей всего двадцать семь. Хотя, она тут дольше всех - года четыре мается... Маялась - этой ночью удавилась, напихав в горло пряжи. Старуха! Я сам за этот год постарел лет на пятнадцать. Всё достало! Да мы только и старались, что поломать эти треклятые станки. Только хрен! Сам попробуешь и убедишься. А с простынями ты угадал - при контакте с кожей, они насыщают тело каким-то веществом, которое навсегда отключает в мозгу функцию "защитной лжи".
― А откуда они тут - станки эти?
― Не знаю. Мне говорили, что они тут уже давно. И предшественники моих предшественников говорили то же самое. Был слух, что их когда-то вырыли из глухих пещер, что были под разрушенной Сухаревой башней, но думаю - это чьи-то выдумки. На этих механизмах только какие-то неизвестные буквы, да пугающие пиктограммы, которые так никто и не расшифровал. Эти штуки не требуют никакой энергии - пашут, тарахтят день и ночь. Просто прядут нити из волокон, которые тянут из липких капель, что каждодневной росой выпадают на медных листах. Потом из нитей ткутся сами собой полотна. Ха, не было дня, чтоб мы не пытались поломать это адское производство. Теперь ты этим займёшься. А я... Знаешь, как в детстве - увидишь в тёмной комнате чудовище, следует укрыться одеялом с головой и покрепче зажмуриться. Вот и я теперь решил зажмуриться, ― мужик подёргал верёвку за петлю, проверяя на прочность.
― Э, нет. Рано тебе жмуриться. А зачем же вы эти простыни раздавали, если знали, что они делают?
― Посмотрю, как тебе будет житься наедине с этим кошмаром. Поневоле компанию захочешь. Человек - животное стадное. Вот и находили людей с помощью шустрил, вроде твоего Митьки. Искали тех, кто падок на дармовщинку. Уж, извини, но тут ты сам сплоховал.
― Вот, гад! ― Илья не знал, кому адресовал это ругательство - нервному висельнику или приятелю Митьке. Обоим! В этот момент в дверь с улицы постучали. Илья дрогнул, но не двинулся с места. Нервный положил руку ему на плечо.
― Иди. Может ещё один из "наших" пришёл. Всё веселее будет. Обещаю не вешаться. Зачем мне теперь?
Илья погрозил тому пальцем и вышел в коридор. Однако, не успел сделать и трёх шагов, как услышал грохот упавшего стула, скрип верёвки и предсмертные хрипы. Обманул, сволочь! Илья открыл дверь. Посреди воя и враждебного шороха внешнего мира стоял Митяй. Илья впервые за весь день улыбнулся. Вот и он, зверь сопливый, прямо на ловца.
― Заходи, Митяй.
― Илюха? Ты здесь?
― Ага, на работу взяли. Тебе спасибо. А ты чего?
Митяй минуту раздумывал, стоит ли посвящать новичка в свои дела, но всё же промычал:
― Так, за деньгами. Шесть тыщ обещали вчера.
―Ну, так сейчас будут. Митяй, а тебе постельное бельё тут ещё не дарили?
― Не-а. А мне бы пригодилось - с Ленкой на вечер договорился, в гости жду.
― Ну, вот и отлично. Подожди здесь, ― Илья решил, что Митьке пока не стоит смотреть на висельника, а потому, закрыв дверь в коридор, пошёл искать деньги и простыни.
Не ссы, Митяй, скоро сам всё узнаешь, всё почувствуешь. Скоро поймёшь, как познание умножает скорбь.