|
Художник полюбил обычные семечки, каленные с солью. Он лузгал их так увлеченно, что порою мог часами стоять перед незаконченной картиной, лузгать и погрузившись в собственные фантазии размышлять обо всем на свете. Или совсем ни о чем не думать. В эти минуты, нет, даже часы бесмысленного на первый взгляд вроде занятия, художник погружался в особое состояние созерцания мира. Время словно замирало, как остывающий леденец, и все метаморфозы становились поддатливыми, как влажная глина. Он, словно древний Гален, препарировал пространство, как тот препарировал лягушек. Он ощущал себя подобным Богу. В какой-то мере он был им. Но когда под ногами вырастала целая гора шелухи, наш бог был вынужден спускаться со своего Олимпа и, облачившись смиренно в робу простого смертного, отправляться на рынок пополнять иссякшие запасы амброзии и нектара.
Было душно и смрадно, рынок гудел и толкался, как не вовремя разбуженный улей. Торгаши злобно раздували щеки, как жабы, и противно шипели со всех сторон, зазывая и нахваливая свой товар. Но что был их товар по сравнению с тем, за которым пришел он!
Наконец, подхваченный теплым течением художник был вынут из водоворота и брошен на желанный берег. Ах, какой здесь был аромат каленных семечек! Сплошное счастье!
Но вдруг его взгляд остановился и замер на одной торговке. Она не кричала и никого не зазывала, она улыбалась и бойко вела торговлю. Возле ее лотка толпилась куча народу и для каждого она находила милое доброе слово, ласковый взгляд и обворожительную улыбку. Художник замер на расстоянии, и весь прежний мир, все, что он любил и ценил в этой жизни, пересеклось в ней в одно мгновение. Неизвестно, сколько он так простоял в оцепенении, и он еще долго мог так стоять, но, словно почувствовав такой взгляд она на мгновение отвлеклась от дел и нашла его глазами. Их глаза встретились и словно разряд молнии поразил обоих. Он так сильно влюбился в эту торговку, так, как вам и не снилось.
Она была с ним. Вместе они проводили все свободное время. Говорят, что они были странной парой, ведь она была удивительной красавицей с пышными до пояса рыжими волосами, а он был всего лишь нескладный художник. Говорят даже, что она была с ним из-за корысти, но это все вздор злых завистливых языков, и вы им не верьте. Ведь художник был крайне беден, ему нечем было платить даже за его коморку-мастерскую, в которой он жил, и все это знали.
Они болтали о всяких пустяках сутками напролет, а когда им хотелось молчать, они поднимались на крышу и смотрели на звезды всю ночь. Они были очень счастливы вместе.
Больше всего ему нравилось рисовать прямо на ее обнаженном теле. Он обводил кистью все ее изгибы, и кисть послушно запоминала каждый нюанс ее тела. Запоминала навсегда. Каждый день на ней появлялся новый узор, но это были только цветы. Художник очень любил цветы, и она тоже их очень любила. Он рисовал орхидеи, тюльпаны, фиалки, маки, розы и незабудки. А потом они занимались любовью. Он нарисовал все цветы, которые знал, и все они были прекрасны. И вот когда цветы закончились, она больше не пришла.
О, это было самое пасмурное утро, которое вы когда-нибудь могли видеть. Дожди и бури шли одна за другой, не прекращаясь. Стало холодно, и всю землю покрыл липкий туман. Хотя люди потом говорили, что все было хорошо и светило солнце, но вы-то знаете, что они врут.
И вот наступила ночь седьмого дня. Думаете, наш художник совсем спился? Нет! Ничего подобного, потому что в ту ночь его посетила Муза. И всю ночь в его окне горел тусклый свет свечи. Наутро в окне вместо выбитого стекла стояла картина, а на ней красовались, сияли и тянулись к солнцу обыкновенные подсолнухи.
А еще люди говорят, что в ту ночь художник отрезал себе ухо. Возможно и вы слышали об этом.
|