В конце ноября Эльвира, жена Владика Русанова, которому принадлежит наш магазин, вновь привезла на продажу из Польши новогодние игрушки. Иногда мне кажется, что, выбирая их, эта строгая и деловая блондинка забывает обо всем, и тот, кто окажется с ней рядом, сможет вдруг увидеть в ней ту простую и радостную девочку - мою одноклассницу, с которой мы вместе собирали подорожник, чтобы лечить разбитые коленки.
Конечно же, мы разбирали эти коробки всем отделом, радуясь и охая от восторга по мере того, как из под стружки и мятой газетной бумаги на свет одна за другой появлялись празднично сияющие диковинки: стеклянный шар внутри которого мчалась в вихре блесток маленькая белая лошадка, пышно одетые в пурпур и золото белокрылые ангелы со скрипками и арфами в тонких руках, балерины, выписывающие пируэты на зеркальном льду, львы с серебряными гривами, звезды с прозрачно-хрупкими лучами...
Но апофеозом всего этого великолепия, конечно же, был резной шкафчик удивительно тонкой работы. Он затмевал любых конкурентов. Черное дерево, четыре изящные эмалевые миниатюры на крошечных дверках. На них люди в старинных одеждах занимались каждый своим делом: торговцы нахваливали товар, женщины старались сбить цену, погонщики верблюдов чинно вели свои караваны, цари отдавали приказы послушным рабам...
- А как он отрывается? - спросил кто-то.
- Разве он должен открываться? Это же просто декоративная вещица, - ответила хозяйка.
- Конечно. На такие вещи всегда находится особый покупатель. - В голосе Эльвиры не слышалось ни капли сомнения, хотя мне показалось, что слово "особый" она произнесла тише и серьезнее.
В декабре в нашем магазине всё подчинялось новым законам. Обычное содержимое канцелярского и бельевого отдела скромно отступало в тень - всем правили игрушки. Раскупать их начинали сразу же: многие приходили к нам, памятуя о большой новогодней распродаже прошлого года, постоянные посетители брали шары и гирлянды нарасхват, потому что знали, что аналогов в городе не сыскать. Маленькие дети, как и планировалось, стали самыми верными нашими союзниками: их просьбы, улыбки, и даже требования смягчали податливые родительские сердца. Невидимые нам, оставшиеся дома дети также были за нас - это для них сейчас моя напарница заворачивала в яркую оберточную бумагу единорогов и медведей. Это для них я почти час бегала от полки к полке, стараясь угодить придирчивой даме в норковой шубе. Это для них готовят весь этот шумный и блестящий праздник, запасают подарки, украшают дома и витрины.
Посреди всей суматохи и суеты гордо и спокойно хранил свое таинственное молчание наш узорчатый шкафчик. Восторженные покупательницы, рассмотрев его со всех сторон, спрашивали о цене и, услышав ответ, осторожно ставили его обратно на витрину. Признаюсь, мы уже потихоньку начинали опасаться, что никакого "особого" покупателя так и не дождемся и Эльвира, вздохнув, заберет его домой, и он пополнит собой ее коллекцию замечательных, но бесполезных вещиц.
28 декабря наконец позвонил мой брат, второй год верно служивший Отечеству в одном из далеких гарнизонов. Его таки отпускали домой на побывку на пять дней. Значит, мы все-таки сможем поехать с ним на Рождество к маме в деревню. Но для этого мне нужно отпроситься с работы, чтобы четвертого января встретить его на вокзале и оттуда сразу же отправиться домой. Но мой босс Владик считал, что зарплата сотрудника прямо пропорциональна количеству того времени, которое он проводит у прилавка. Отдыхать все предписанные государством десять дней он и для себя считал непозволительной роскошью, и того же требовал от подчиненных. Выпросить пару лишних выходных в предпраздничные дни, когда каждому по тысяче причин надо куда-то отбыть, у него можно было только чудом.
Счастье улыбнулось мне. 29 декабря выяснилось, что сын моей напарницы Ларисы выиграл соревнования по каким-то восточным единоборствам и приглашен на чемпионат в Москву. Поскольку мальчика в поездке сопровождает отец, Ларисе просто нечего делать в пустой квартире, и она готова провести это время в магазине, дав мне, таким образом, два дополнительных дня.
Новый год я собиралась встречать в компании таких же как я одиноких и не связанных святыми узами брака студентов-заочников, правда собирающейся на квартире у наших первых молодоженов. Долгое стояние у плиты мне не угрожало, однако хотелось как-то удивить друзей, поэтому 30 декабря после работы я помчалась собирать по супермаркету ингредиенты для своего коронного зимнего салата.
31 числа радостное ощущение охватило меня с самого утра: что-то теплое, поднимающееся из самых глубин сердца заставляло меня улыбаться и в переполненном автобусе, окна которого покрывали дивные павлиньи хвосты и пальмовые листья изморози. Нащупывая в кармане ключ, я поднялась по ступенькам на крыльцо магазина и, дуя на пальцы, с трудом открыла замок. "Вот я с вами и последний день, - мысленно поздоровалась я с вещами на полках, - увидимся в следующем году". Подняв голову, я уткнулась взглядом в шкафчик Эльвиры. "Ну вот, она все-таки ошиблась" - с долей грусти констатировала я.
Покупатели не заставили себя ждать. Редко кто на сто процентов готов к Новому году. 31 декабря вы обязательно вспомните о паре человек, которым вы просто обязаны вручить хоть крохотный, но обвязанный ленточкой сверток.
И вот где-то перед обедом к нам забрел представитель самого нелюбимого мной типа покупателей. Кожаное пальто, дорогой парфюм и часы, сотовый телефон с последней страницы недавно прочитанного мной глянцевого журнала... А также трехдневная щетина, взъерошенные волосы и мутный взгляд. Взглянув на него, Лариса презрительно фыркнула и отвернулась к двум симпатичным старушкам, выясняющим длину отреза кружев из остатков.
Господин-Хозяин-Жизни тем временем с потерянным видом разглядывал наш по большей части женский товар и что-то мучительно соображал. Совершенно неожиданно лицо его словно просветлело, и он целенаправленно направился ко мне. Испугавшись, я попятилась вбок в сторону и с облегчением поняла, что нужна ему не я, а что-то над моей головой. Тут я заволновалась еще больше, потому что сообразила, что этот неприятный выскочка сейчас потребует у меня не что иное, как наш драгоценный шкафчик. Неужели он и есть наш "особый покупатель"?! Да я скорее смирюсь с тем, что наше сокровище будет пылиться в серванте у Эльвиры, чем в донжуановском притоне этого прощелыги!
- Девушка, сколько стоит вот эта вещь? Та, наверху.
- Простите, но она не продается, - слова сами сорвались с моих губ, но об этом даже не пожалела.
- Но ведь она стоит на витрине, я даже ценник вижу! - продолжал настаивать Мистер Вселенная.
- Вещь обещана покупательнице, которая придет за ней после обеда, - отчеканила я и бросила умоляющий взгляд на Ларису.
Оценив расстановку сил, та быстро вручила пакет с кружевом пенсионеркам и решительно объявила: "Дамы и господа, магазин закрывается на перерыв, пожалуйста, не забывайте свои покупки, мы будем рады увидеть вас снова!"
- Вы открывали его? - дрожащим голосом спросил наш неудачник. - Вы понимаете, что это такое? Не продавайте, дождитесь меня, я все устрою, я очень вас прошу! - в голосе его звучало отчаяние, но мы уже закрыли двери и, наконец, смогли перевести дух.
- Что будем делать, когда он вернется? - спросила Лариса.
- Можем спрятать шкафчик и сказать, что его забрала покупательница, - я сняла с его полки и стала оглядываться в поисках надежного убежища.
- Откуда он знает, что шкафчик открывается? - задумалась вдруг Лариса.
- Понятия не имею. Даже Эльвире об этом ничего не известно.
- Давай попробуем посмотреть: может, мы что-то не поняли?
Мы поставили коробку на витрину и стали разглядывать ее со всех сторон, как вдруг поняли, что в зале есть еще кто-то. Подняв голову, я увидел одну из самых обворожительных женщин, которых рождала земля. Лучистые глаза на нежном овале лица, летящие пряди светло-русых волос, рассыпавшиеся по откинутому капюшону... Легкую шубку усыпали снежинки, которые таяли от тепла и сейчас искрились как бриллианты.
"Ох, какая вещь!" - воскликнула она, увидев, что мы держим в руках. Самое удивительное, что мы и забыли возмутиться, что в наш обеденный перерыв так бесцеремонно вторгается незваный гость. "Может это она?" - шепнула мне Лариса, и я мысленно пожелала, чтобы эта чудесная девушка и стала той "особой" покупательницей, о которой говорила Эльвира.
- Он еще открывается, - вставила зачем-то я.
- Как здорово! Давайте откроем!
Мы втроем засуетились вокруг шкафчика и, к нашему изумлению, вдруг какая-то пружина щелкнула, открывая нашим глазам его содержимое.
Всю внутреннюю поверхность шкафчика вверху покрывало темное ночное небо, усыпанное звездами. Над звездами угадывались очертания чуть видимых крылатых созданий, а ниже, тонко вписанная в полукруг пещеры, сияла неземным светом фигурка Матери, держащей на руках новорожденное Дитя.
Им предстояли уже вырезанные из дерева фигурки волхвов в восточных халатах и пастухов в окружении крошечного стада, - все они чудом уместились за створками волшебного ящика.
- Это же вертеп, - догадалась я.
Действительно, за внешней красотой талантливый мастер скрыл удивительную тайну Рождества так, как скрывает человеческая плотяная оболочка бессмертную душу.
Когда удивительная девушка, открывшая нам тайну вертепа, ушла, унося с собой свою покупку, мы вздохнули с облегчением - видно нам ее послали свыше, чтобы решить наше затруднение.
Однако оказалось, что трудности только начинаются. Двери снова отворились, правда теперь нараспашку, и в магазин вошли двое: наш давешний Мистер-Посмотрите-На-Меня и... Владик Русанов. Последний приглашающее жестикулировал и радостно улыбался. Оба остановились напротив нашего прилавка, и одновременно посмотрели наверх.
- Где он? - спросил еще ничего не подозревающий Владик.
- Мы его продали.
- Как продали?! Вы же обещали подождать! - спутник нашего хозяина совсем растерялся.
- Вам мы ничего не обещали, - гордо ответила я и тотчас об этом пожалела.
Потому что Владик быстро и популярно объяснил, что в данном случае он - на стороне своего лучшего друга Анатолия, а не позволяющих себе слишком много продавщиц, и, поскольку именно я виновата во всем случившемся, рождественских выходных мне не видать как своих ушей, если я вообще еще останусь работать в этом магазине, в чем лично он, Владик, далеко не уверен.
Так бесславно подошел к концу день, месяц, год...
На работу я вышла третьего января, не зная уже, что говорить брату, а главное, как оправдываться перед мамой, которой так хотелось в кои-то веки собрать всю семью под крышей родного дома.
Зазвенел колокольчик, и, отряхивая с воротника снег в пустой пока еще магазин вошел Владик. Вид у него был задумчивый и немного смущенный. Он сел верхом на стул, развернутый спинкой ко мне и заговорил: "Интересный ты человек Таня. Смотрю я на тебя и удивляюсь, - он немного помолчал и продолжил, - я Анатолия знаю с детства. Он очень добрый и талантливый человек, поэтому высоко поднялся. Дела, бизнес, контракты, постоянные поездки по стране и за границу... Сама знаешь. Стал редко бывать дома, а когда недели две назад, нашел на холодильнике записку от жены: "Ушла, искать не надо".
Толик просто сломался. Когда я добрался до него, на человека страшно было смотреть. В тот день Толик вообще впервые вышел на улицу, мы договорились с ним встретиться здесь в магазине. И когда он увидел эту игрушку, то почему-то решил, что если подарит ее своей жене, то сможет все исправить. А тут вы ему говорите, что всё уже продано.
Я повез его домой, и, представь, вдруг он резко просит меня затормозить и выпрыгивает чуть ли не на ходу. Смотрю в окно, и что я вижу: Анатолия и его жену, а в руках у нее - тот самый ящик...
Самое странное, что они действительно помирились. Вот, тебе передали - на память, - он вложил в мою руку маленькую деревянную фигурку. - Поезжай в свою деревню".
Вечером шестого января я последней подошла к исповеди и рассказала всё, как было. Основной свет в нашем Казанском храме уже потушили, лишь мерцали кое-где огоньки догорающих свечей. Они сияли и возле маленького вертепа, который, как рассказала мне мама, смастерил собственноручно сам отец Павел. "Батюшка, благословите", - попросила я, и когда он разрешающе улыбнулся, поставила среди душистых сосновых ветвей и своего маленького барашка.