Я сошел с поезда на пустынном перроне. Поезд, издав низкий пронзительный гудок, с грохотом покинул станцию и, все убыстряя свой ход, исчез в мягком воздухе на краю горизонта. За ним надо мной и над жухлой рыжей травой, выросшей меж шпал, сомкнулась тишина.
Господи, сколько часов провел я в душном вагоне? Разморенный жарой, я толком и не мог вспомнить свое путешествие. Мельтешение лиц и распластанных в нескончаемом полете пейзажей за окном. По мере нашего движения, вагон пустел: люди сходили на разных станциях, унося с собой сумки, запахи и слова. В какой-то момент, подняв голову, я огляделся вокруг, и увидел, что вагон практически пуст. Спиной ко мне через несколько скамеек сидела женщина с растрепавшимися от ветра седыми волосами, а напротив нее - ребенок, должно быть внук. Отсюда мне был виден только его затылок. Вдруг этот малыш свесился набок, голова его показалась в пустом проходе и наши глаза встретились. Я заготовил было приветливую дежурную улыбку, какую взрослые обычно адресуют незнакомым детям... Несмотря на теплый день, мне вдруг стало зябко. Черты лица этого человечка были совершенно лишены свойственных юному возрасту очарования и миловидности. В них неуловимо сквозило что-то неправильное, но что - понять было невозможно. Несколько секунд ребенок смотрел прямо на меня, скривив узкую полосу рта, потом с безразличием вернулся в прежнее положение.
Вагон еще долго качало из стороны в сторону, от одной безлюдной станции к другой, пока, наконец, последняя пассажирка и этот странный ребенок не покинули вагон. Они встали. Сухая рука старухи подняла с пола пыльный рюкзак и пара замешкалась, решая, в какую сторону двигаться. Я поймал себя на мысли, что отчаянно молюсь о том, чтобы они не повернулись ко мне лицом, пока не понял, что смотрю в спины, медленно удаляющиеся по проходу прочь от меня.
Поежившись от этого воспоминания, я вновь оглядел пустынный перрон. Где-то у самого его края через рельсы переходила пара человек - очевидно тоже пассажиры ушедшего поезда. Над головой чуть подрагивали нити проводов. Прямо передо мной, за проржавевшей вывеской с названием станции подымалась густая роща, взбиравшаяся по склону холма. Где-то за ней торчали вышки линии электропередач и угадывались признаки человеческого жилья. Снова запели цикады. Перебросив ремень сумки поудобнее, я повернулся спиной к железной дороге и по разрушенным бетонным ступенькам стал спускаться вниз.
Тропинка, ведущая от станции через небольшой лесок, почти наглухо заросла крапивой и прочей травой. Видно было, что пользуются ей не так часто. Догадку подтвердил перегородивший дорогу осклизлый ствол дерева с заломами сучков. Кое-как, стараясь не порвать одежду, я перебрался через него. Наконец сквозь листву деревьев забрезжило небо. Деревца становились все ниже и реже - очевидно они выросли совсем недавно. За последним деревом начиналась густая луговая трава: непроизвольно я остановился, чтобы полюбоваться распахнувшимся простором. Ветер гнал высокие волны до самого горизонта. Никакой дороги на обозримом расстоянии не наблюдалось, и я пошел сквозь траву, сразу же усыпавшую мою одежду колкими сухими семенами.
Где-то посреди поля я наткнулся на осыпающуюся сухими комьями земли борозду, оставленную трактором, которая облегчила дальнейшее продвижение вперед. Впереди, наконец, показались какие-то столбы, равноудаленные друг от друга. Под первым из них, с косо прикрученным фонарем, и торчащими в разные стороны проводами темнела чья-то фигура. Казалось, уже скоро я смогу разглядеть черты лица этого человека, но прошло еще довольно продолжительное время, прежде чем я приблизился к нему и смутные очертания приобрели некоторую ясность. Человек не шевелился, не двигался мне на встречу, терпеливо дожидаясь меня на том же месте. Когда я приблизился к нему вплотную, он вытащил из кармана руку и протянул ее мне в сухом приветствии.
- Спасибо, что дождались. Я опоздал? - спросил я.
Мой спутник отрицательно покачал головой. На голове у него красовалась старомодная фетровая шляпа, поэтому разглядеть выражения его глаз я не смог.
Мой провожатый сообщил, что дорога нам предстоит еще довольно длинная, поэтому имеет смысл двигаться вперед, не задерживаясь. Мы молча пошли по едва уловимой тропинке вдоль края нового поля, потом, по его указанию свернули налево и вновь двинулись сквозь высокую траву. Однако через некоторое время я с облегчением заметил, что трава становится все ниже и ниже. Сочные заросли истончились до невысоких жестких кустов, сквозь которые то тут, то там проглядывала иссохшая почва. Постепенно исчезли и последние чахлые ростки - мы двигались по голой земле со следами песчаных наносов, оставленных исчезнувшими ручьями. Я расстегнул рубашку еще на несколько пуговиц. Плечо ныло от тяжести сумки, а мой провожатый двигался все в том же темпе.
Мои глаза стали улавливать некий диссонанс в окружающем пейзаже. Долго пытаясь уловить разницу, я наконец всмотрелся вперед и увидел вдалеке темное пятно. Гладкое ровное пространство, расстилающееся во все стороны, не давало взгляду никакой зацепки, и я невольно всматривался в приближающуюся отметину на земле. Наконец я догадался, что это такое. Тень.
Среди глади пространства отчетливо выделялась некая инородность - выступающий из земли на насколько метров холм с совершенно гладкой поверхностью, как казалось мне издали. Но подойдя ближе, я понял, что ошибался. Все пространство вокруг холма, выглядящего каким-то наростом на пустыне, было исчерчено ребристыми полосами, расходящимися в разные стороны, а сам бугор вблизи оказался покрытым трещинами и оспинами провалов. Мой молчаливый провожатый подвел меня к границе тени, отбрасываемой холмом. Стоя совсем близко от него, я почувствовал, что словно бы становлюсь ниже ростом по мере того, как сам курган вырастает надо мной. Мой провожатый двинулся дальше, меня же задержала на границе тени какое-то странное чувство. Будто, если я двинусь вперед, обратного пути уже не будет.
Тишина взорвалась в моей голове какими-то словами - мой спутник уже несколько секунд пытался привлечь мое внимание, показывая на один из следов, выделявшийся на песчаной поверхности холма. Размытое пятно, подобное другим, разбросанным тут и там. Внезапно в моих глазах словно бы вспыхнул яркий свет и зрение изменилось. Я отчетливо понял, на что показывает мне мой провожатый. На след руки. На след гигантской, нечеловеческой руки, перепончатой лапы. Против своей воли я протянул руку вперед, чтобы на расстоянии сравнить отпечатки... Опустив руку вниз, и сфокусировав взгляд на отдаленном от меня предмете, я увидел, что в углублении, совпадая с его краем, покоится конечность того, кто привел меня сюда.