Аннотация: Да, попаданец, да, прямо в рай, да - товарищ Анхиз и другие товарищи тоже здесь присутствуют, нет, не на правах праведников, они хозяева всего этого. Да, их дети тоже здесь. Да, продолжение планируется :)
Список действующих лиц:
Аннит Охэйо анта Хилайа, ...надцати лет, пятый сын Императора Джангра, сарьют, демиург, математик.
- Маула Нэркмер анта Хилайа, ...надцати лет, бывшая Верховная Ученая сарьют, жена его.
- Лэйми Охэйо-младший, шестнадцати лет, сын его.
- Лаика и Лэйит, четырех и пяти лет, дочки его.
- Лэйми Анхиз, ...надцати лет, попаданец, старый друг Охэйо.
- Ксетрайа Анхиз, ...надцати лет, жена его.
- Вайми Йенай, ...надцати лет, демиург, творец, художник, золотой айа, создатель Нау-Лэй и ещё множества прочих миров.
- Лина Тутанекай, ...надцати лет, жена его.
- Ахана Йенай, шестнадцати лет, дочь его.
- Найте Йенай, семи лет, сын его.
- Анмай Вэру, ...надцати лет, файа, бывший Единый Правитель Фамайа, демиург.
Трудно его достичь; оно бесконечно, безгранично...
"МАХАБХАРАТА", V. "Мокша Дхарма".
Часть I
Я умер. И это не шутки.
Осознав это, Лэйми дернулся, словно его ткнули шилом в зад, ошалело распахнул глаза, и, словно рыба, едва не подавился, хватив воздуха. Он и в самом деле умер, - и был мертв черт знает какую бездну лет, пока Охэйо, - как обычно, невежливо, - не выдернул его назад, в жизнь.
Лэйми длинно выдохнул и откинулся на подушки, чувствуя, как бешено колотится зашедшееся сердце. Нет, сейчас-то он определенно жив, - и даже более чем.
Приподнявшись на локте, он посмотрел на лежавшую рядом девушку. Ксетрайа бессовестно дрыхла, вызывающе раскинувшись во сне. Всё её одеяние сейчас составляла удивительно пышная масса длинных черных волос. На самом Лэйми, впрочем, было надето не больше. Он с содроганием вспомнил, как вчера сидел напротив этой девы невиданной (и ничем не прикрытой) красы. Дева с энтузиазмом излагала свои планы на остаток ночи, а он, незаметно почесывая все места, покусанные и оцарапанные в ходе совместного распития чая и чтения друг другу стихов, думал: "зараза, когда у тебя голова заболит?". В общем, ему было явно не до того, чтобы сходить с ума от факта собственной кончины. Пожалуй, лишь сейчас он стал соображать более-менее складно, - и вспоминать, как именно он умер, уже как-то не хотелось. В голову настойчиво лезли совсем другие воспоминания, - всё-таки, быть именно парнем, и, притом, симпатичным, порой совсем не плохо, особенно когда в объятиях у тебя - прекрасная дева с круглой по... гм.
Поняв, что улыбается, причем довольно глупо, Лэйми осторожно подтянул ноги и встал, стараясь не разбудить девушку. Спальня у него оказалась... в общем, комнатка два на три метра, с голыми бетонными стенами и задвинутым в угол окном, наглухо закупоренным монолитной плитой из мутного армированного стекла, поразительно напоминала камеру в какой-то тюрьме особо строгого режима. Роль двери играла квадратная - в самый раз ползти на четвереньках - нора. Вчера Охэйо сказал ему "какой дом представишь - такой и будет", - вот он и представил... убежище от реальности. Вполне уютное, кстати, - по крайней мере, с брошенной на пол постелью и дрыхнущей на ней девой. Всё же, недаром там, в Хониаре, он сошелся с Ксетрайа...
Недовольно мотнув головой, Лэйми подобрал с пола кусок тяжелой синей ткани, расшитой серебром, - никакой другой одежды ему вчера как-то не придумалось, - кое-как повязал его вокруг бедер, и, нахмурившись, пополз в нору. Так, это, очевидно, гостиная, - больше похожая на командный пункт какого-то бункера, - а это, наверное, выход...
Тяжелая бронированная дверь с шипением скользнула в пазах, - и Лэйми замер в проеме, вновь чувствуя, что начинает понемногу ошалевать. Его почти нагое тело обдала ощутимо густая волна влажного теплого воздуха, пахнущего сразу миллионом вещей, в уши хлынул поток из миллиона разных звуков, глаза...
Дом стоял на берегу нереально синего моря, - и низкие белые волны лениво набегали на берег, словно призывая броситься в их ласковые объятия. За берегом, - широкой полосой песка с точащими там и сям скалами, - многоэтажной стеной поднимался тропический лес, между его розоватыми на рассвете кронами лениво полз туман. Высоко-высоко в небе кружили пёстрые птицы, сюда, вниз, едва долетали их мелодичные крики. За стеной леса, далеко, отливали ало-золотым могучие холмы, выше плыли лохмы золотых туч, - а уже над ними в небе парили белоснежные пики гор. Всё это создал Вайми, если верить Охэйо.
Лэйми запрокинул голову, глядя в бездонное синее небо, - там парила дюжина разнокалиберных лун, и пара их двигалась весьма заметно. Неужели вчера ничего этого не было, и он был тенью в бесконечной мертвой пустоте?..
Вновь недовольно мотнув головой, он стряхнул с бедер парео, и бросился в море. Теплая вода мягко толкнулась навстречу, приподняла, обхватила...
Лэйми ошалело забарахтался, вспоминая, как плыть, потом встал на дно, оглушительно чихнул от соленой воды в носу, - и вдруг рассмеялся. Страшно захотелось взлететь и обнять сразу весь этот мир, - и он не успел опомниться, как какая-то непонятная сила швырнула его вверх. Воздух, мгновенно отвердев, обжег неожиданным холодом мокрое тело, рванул волосы, - и Лэйми так же неожиданно замер, ошалело махая руками и ногами, и не менее ошалело осматриваясь. Первый же невольный порыв закинул его на высоту метров в пятьсот, - и сердце в груди трепыхалось, как безумное. Он никак не мог поверить, что просто вот так, безо всего, парит в воздухе, глядя на потрясающе красивый мир внизу, до смерти боясь упасть, - и, в то же время, понимая, что упасть он не может. Разве что по своей воле, - стоило ему лишь захотеть, и цепенящее ощущение полета исчезло.
Он камнем полетел вниз, обмирая от сладкого до озноба страха... резко затормозил, чуть поднялся - и засмеялся вновь. Ну да - он в самом настоящем раю, разве нет? И далеко не он один, - между пляжем и лесом аккуратной линией выстроились дома. Здоровенный цветок с толстыми, массивными лепестками из какого-то сине-зеленого металла и целым лесом радужно-зеленых шпилей-тычинок, - это, конечно, дом Охэйо. Нормальному человеку в голову не придет жить вот в таком вот. Серая каменная домина с большими окнами и крышей из чугунных плит, - дом Вэру. Охристо-рыжый утес, оплетенный балконами и лестницами - дом Вайми, разумеется. Бамбуковый замок с дюжиной конических крыш - дом Айэта. На фоне всего этого великолепия бетонная коробка его дома смотрелась откровенно собачьей конурой.
Заставив себя, наконец, перестать кувыркаться в воздухе, Лэйми поискал взглядом соседей. Анмай мирно дрых на пляже, растянувшись на животе, дочки, сопя от усердия, заплетали его дикие лохмы в косу. Вайми, разумеется, возлежал в теплом озерке, между Линой и Маулой, - и, надо полагать, пудрил им обоим мозги рассказами о том, как здорово заниматься сотворением миров. Лэйми вчера и сам успел наслушаться, - хотя и понял очень мало. Хьютай, - совсем без ничего, - лежала под деревом, лохматая и с хмурым видом, - явно думая: "ну где опять этот гад шляется? Я тут така-а-а-я!". Айэт, поднявшись на цыпочки и вытянувшись в струнку, держался за какую-то толстую ветку, - а Ювана, оч-чень не спеша, рисовала на его животе какую-то милую картинку. Айэт извивался, подвывал, сжимал в кулачки пальцы босых ног, - но героически принимал муки во имя искусства. Охэйо тоже бессовестно дрых, растянувшись на траве. Из одежды на нем были лишь бусы. Бедняга, похоже, этой ночью он тоже совершенно не выспался...
Лэйми опустил ресницы, вспоминая свой сон, - они с Охэйо в сумерках лезли через бесконечные заборы и бежали через загоны с какими-то агрессивными коровами, уворачиваясь от жутких большущих рогов. Пятки у Охэйо были босые и грязные, рога черные и гнутые, и тянулась эта бодяга жутко долго. А потом они с Вайми катили через бесконечный луг какую-то здоровенную бандуру, вроде котла, - и всё время о чем-то трепались. А о чем - он, хоть убей, не помнил. Обидно, ведь Вайми говорил что-то очень интересное...
Лэйми вновь лениво повернулся в воздухе и глубоко вздохнул. В его снах Охэйо то бежал по чердаку, в полумраке, исчерченном солнечными лучами, и бесследно исчезал в зыбком тёмном мареве, то лез вверх по решётчатым конструкциям, которые ломались и опадали под руками и ногами, то шел по такыру, пластины на котором вдруг начинают расходиться, и между ними - чёрно-зеркальная вязкая жидкость...
Интересно, друг и сейчас шарится по таким местам, - или уже исследовал все опасности, переломал все кости, получил шрамы во всех возможных местах, - словом, заря туманной юности сменилась ясным полднем?..
Лэйми вздохнул и мотнул головой. На соседней полянке он увидел картину, достойную кисти пера: его тезка, старший сын Охэйо, - гибкий парнишка уже лет шестнадцати, - изображал героический бой с Невидимым Врагом, - а Ахана, старшая дочь Вайми, разинув рот, смотрела на это представление. Всё бы ничего, - но ошалевший от женского внимания юнош вырастил себе роскошную ухоженную золотую гриву до самой... гм. В общем, увидев такую, большинство девчонок повесилось бы от зависти на собственной косе, - а Ахане хоть бы хны. Ну да, с её-то гривищей...
Впрочем, сейчас этот юнош вел себя ещё скромно, - вчера, купаясь, он предстал перед подругой с косой и кошачьей пуговкой вместо носа, да ещё и синим в полосочку, - под рябь волн, хорошо хоть, что ещё без жабр...
Лэйми вновь вздохнул. Угораздило же Охэйо назвать первенца его именем, - а ему теперь жить рядом с этим чудом, которое и выглядит-то, как захочет! Вообще-то он тоже мог так, - вчера Охэйо говорил ему, что это всего лишь дело привычки и воображения, - но вот зачем? Он себе нравился и такой, как есть. Хотя мир тут, конечно, странный, - стоит на что-то посмотреть пристально, и оно выступает просто со сверхъестественной четкостью...
Вот, например, за домом Айэта из клубящейся пыли доносятся дикие вопли, мелькают руки и ноги, - чьи непонятно, но ясно, что два Найте, - сыновья Анмая и Вайми, - выясняют отношения со всей серьёзностью, какая только возможна в девять лет. И никому нет дела. Впрочем, что может грозить детям в мире, который создан специально для них?..
Чья-то крепкая и теплая ладонь мягко обвилась вокруг его лодыжки. Лэйми испуганно вскрикнул и дернулся, - но вырваться не смог. Ошалело оглянувшись, он едва не утонул в громадных зеленых глазах Ксетрайа, удивительно ярких на её смуглом лице. Она тихо засмеялась при виде его испуга.
- Вот ты где. Хватит летать - пора ужинать.
- Ужинать?.. - Лэйми как-то вдруг сообразил, что перед ним, - вовсе не рассвет, а закат. Он перепутал стороны света, - но для первого дня в новом мире это простительно. - Я проспал весь день?
Ксетрайа засмеялась снова.
- После такой ночи это нормально, я думаю.
Лэйми смутился, как-то вдруг вспомнив, что на нем нет совершенно ничего, - и на Ксетрайа, впрочем, тоже. Он отчаянно попытался представить на себе что-нибудь, хотя бы парео, - но ничего не получилось. Что-то мешало...
Он ошалело распахнул глаза, осознав, что ему мешает Ксетрайа, - ну да, если мир тут зависит от Воли и Представления, то чьё Представление ярче, - тот и прав.
- З-зачем? - выдавил он.
- Мне нравится на тебя смотреть, - улыбнулась Ксетрайа, всё же отпуская его.
- А? - Лэйми смущенно свернулся, стараясь спрятать все стратегически важные места, - а потом, шалея от своей смелости, стрелой помчался вниз, к неосторожно сброшенной одежде. Обернув парео вокруг бедер, он облегченно вздохнул, отчаянно надеясь, что Ксетрайа не заставит его исчезнуть.
- Ой, ты уже готов? - она мягко опустилась на песок, всего шагах в двух от него, в повязке из алого шелка на бедрах, и в украшениях, - такая же, какой он увидел её тут в первый раз. - Тогда пошли. Вайми пригласил нас на ужин. Это, знаешь ли, большая честь - ужин у Создателя.
Лэйми вздохнул. Вайми Анхиз, - они тут все сговорились что-ли носить его имена? - создал этот вот мир, как, впрочем, и множество других, - и встречаться с такой личностью было откровенно страшновато. С другой стороны, поверить, что лохматый босой парень, одетый в парео и растрепанный, с которым он болтал ещё на "Тайне", - и есть Создатель всего, что он тут видит, как-то не получалось.
Ксетрайа чинно взяла его под руку, и они, посматривая друг на друга и непонятно чему улыбаясь, пошли к дому Вайми, - у него горел видимый издали костер.
Всё ещё немного ошалело осматриваясь, Лэйми глубоко вздохнул. Легкий теплый ветер мягко обтекал почти нагое тело, прохладный песок смешно щекотал босые ноги. И гладкая теплая рука Ксетрайа в его, - как венец счастья...
Хьютай вдруг заржала так оглушительно, что Вэру, наконец, проснулся. Он приподнялся на руках и ошалело уставился на неё.
- Дорогая, что это с тобой?
Хьютай только махнула рукой - и заржала ещё громче. Анмай ошалело смотрел на неё, потом мотнул головой - и по груди его шлепнула тяжелая коса. Увенчанная розовым бантом. Дрожащей рукой он поднес её к глазам - и заржал тоже.
Лэйми только покачал головой, отчаянно подавляя не вполне уместное в данной обстановке хихиканье. Ну и нравы же у них в этом обществе!..
Вайми, ловко скрестив ноги, сидел у костра, задумчиво глядя в огонь. Черная, как ночь, грива спутанных крупными кольцами, лохматых волос падала ему на спину, тяжелая от множества вплетённых в неё нитей радужных и темно-синих, - в тон глаз, - бус с множеством серебряных колокольчиков. Они издавали тонкий путаный звон каждый раз, когда Вайми мотал головой. Лэйми изо всех сил старался представить, как бедный юнош мыл голову со всем этим барахлом, - разве что Лина всю эту радость каждый раз выплетает и заплетает обратно. А вот со звоном в ухах что делать?..
Он торопливо втянул воздух, уловив незнакомые, но очень аппетитные запахи. Лина хлопотала вокруг круглого плоского камня, служившего столом. Её диковатое, задумчивое и хмурое лицо, - твердо очерченный чувственный рот, высокие скулы, - было мечтательно-красивым. Охэйо, опираясь о песок ладонью, смотрел на неё с редким, почти невозможным для него выражением лица, - с таким он, когда-то, стоял на парапете, мечтая взлететь, или смотрел на спящую Маулу, - "Какая ты милая, когда не дерёшься!". Или размышлял, затевать всё-таки тесто или утилизировать оставшееся яблоко простейшим способом, - и решал всё-таки потерпеть, чтобы спящая Маула проснулась от запаха свежего пирога. Всё равно вместе ж будут есть, босые и лохматые... Маулы, кстати, рядом не было, - и Анмая с Хьютай тоже.
- О, привет, друг, - заметив пару, Охэйо улыбнулся. - Садись, - он радушно указал на розоватый песок.
Лэйми растеряно оглянулся, - стульёв вокруг не наблюдалось, - потом, вздохнув, сел на пятки. Ксетрайа, зараза, тут же растянулась во весь рост, положив голову ему на колени, - и он с трудом отвел взгляд от её насмешливых зеленых глазищ. Ну разве ж так можно!..
- Привет, Лэйми, - Вайми очнулся от размышлений, и теперь смотрел на него. - Охэйо много рассказывал мне о тебе. Здорово, что теперь ты тоже с нами. Я, знаешь, знаком с твоим тезкой...
- И какой он? - осторожно спросил Лэйми.
Казалось, что с тех дней на борту "Тайны" Вайми ничуть не изменился, - лохматый рослый парень, весь словно отлитый из гибкого темного золота. Плетеный шнурок вокруг бедер и парео из расшитой нехитрыми узорами ткани составляли сейчас всё его одеяние. Плюс ещё браслеты на руках-ногах, ожерелье, - и бусы с колокольчиками. Лина назаплетала их в его лохмы в знак того, что он её парень. Вот, собственно, и всё. Впрочем, на самом Лэйми сейчас даже бус не было, - одно парео.
Вайми вздохнул и улыбнулся.
- Драть таких детей надо, каждый день, - вот что я тебе скажу...
- Вот сам и дери, - хмуро сказал Охэйо. - Мне это чудо в руки не дается.
- Сам такого вырастил. А он, зараза, к моей старшей клинья подбивает.
- А к кому ещё? - Охэйо улыбнулся. - Выбор у парня небогатый. Любить Ахану, - не любить Ахану... Она тут, знаешь ли, единственная девчонка его возраста.
- Она мала ещё с юношем в лесу гулять.
- Мне вообще пятнадцать лет было, - откликнулась Лина. - По мне, так в самый раз, дорогой. Или боишься, что она парня охмурит и чести лишит?
Вайми вздохнул.
- Да скорее уж наоборот. Знаю я твоего охламона. Одни девчонки в голове.
- Скорее уж, одна девчонка, - вновь улыбнулся Охэйо. - И она стоит этого, а?
- Да уж... - Вайми мотнул головой, и по пляжу рассыпался тысячеголосый тонкий звон. - Лин, зараза, а нельзя ли без этого?
- Нельзя, - строго ответила Лина. - Красота требует жертв, знаешь ли.
- У меня от звона скоро ухи отвалятся, - Вайми посмотрел на гостя. - Девчонки - настоящая жуть, да?
- Да уж, - Лэйми почесал ободранное Ксетрайа плечо. Стихи и чай, да. - А ты в самом деле создал... всё это?
- В самом, - Вайми улыбнулся. - В таком мире я и жил, - только без моря. А жаль - море мне нравится...
- А я так смогу? - спросил Лэйми.
- Почему нет? Только, знаешь, чтобы создать мир, его сперва нужно представить, - во всех деталях, - а это сложно... О, Анмай идет.
Глядя на подходившую парочку, Лэйми только вздохнул. На гривище Хьютай, - шире её плеч и до самой... э-э-э... в общем, на гривище лежала широкая диадема из серебряных цепочек с бриллиантами, в ухах висели толстые золотые кольца сантиметра по четыре диаметром, на шее - нефритовые бусы. Выше локтей, на запястьях и щиколотках, - браслеты из кусочков золота. Они как-то хитро поворачивались, каждый раз создавая новый узор. Кофточка из кусочков серо-зеленой и светло-фиолетовой замши прикрывала лишь ребра, тяжелая юбка из волнистых колец той же серо-зеленой и светло-фиолетовой замши лежала очень низко, да ещё и с вырезами по бокам, где самые бедра. Из-под неё виднелась лишь нижняя треть икр и босые ноги. Живот Хьютай был почти весь голый, с кофточки на него свисали - все разной длины - цепочки со стилизованными фигурками зверей. Поверх юбки тоже лежала сеть из плоских золотых цепочек, со вставленными в них опалово-белыми, гладко-выпуклыми камнями. Ещё одна тонкая золотая цепочка лежала на талии, на ней, ниже пупка, висела плоская звезда с тремя десятками лучей. Лицо у Хьютай при этом было хмурое и казалось, говорило: ну, что уставились, ироды, пупка не видали, что ли?..
Анмай был в свободных, вроде шаровар, штанах и безрукавке из той же замши. В каждом из множества её маленьких кармашков лежала золотая пластинка с какими-то гравированными знаками. Под безрукавкой, на голом животе, - такая же цепочка со звездой, - видимо, у файа они шли взамен обручальных колец. Такие же точно браслеты, ноги босые, лицо только что не светилось от счастья. Он обнимал Хьютай за талию, она его - тоже, и ещё то и дело накрывала пальцами ноги его пальцы, - наверное, для надежности.
- Ни фига ж себе... - только и смог сказать Лэйми.
- Это всё амулеты новобрачным на счастье, - чтоб правильно всё получалось, и прочее такое всё, - улыбнулась Лина. - Обычно-то они так не ходят - тяжело же. Да и снять-надеть такое, - полчаса надо, а на невесту не только же смотреть положено.
- А они разве новобрачные? - с сомнением спросил Лэйми. Слева от парочки вышагивал их сын, - а за ним, чинно держась за руки, следовали дочки.
- Угу, - Лина кивнула. - Каждый день. Они в твою честь нарядились, вообще-то.
- В мою? - Лэйми встревожено посмотрел на себя. Нет, парео симпатичное, конечно - но...
- Не бойся, ты и сам по себе хорош, - Лина улыбнулась, и Лэйми смущенно опустил глаза... чтобы встретится со смеющимися глазами Ксетрайа. Она устроилась на его коленях поудобнее и закинула руку за голову, задумчиво перебирая пальцы его босой ноги.
Лэйми поёжился, - отчасти от хмурого взгляда Хьютай, отчасти от щекотки. Глаза у этой пары были серые, очень яркие на смуглых лицах. Как и у их сына, - маленький Найте смотрел на него с бесстрашным интересом.
Хьютай с хмурым видом обошла вокруг гостя, как вокруг ёлки, пристально разглядывая его, потом задумчиво приподняла ногу и провела пальцами по босой подошве Ксетрайа, - та хихикнула и лягнула гостью в лодыжку. Хьютай удовлетворенно кивнула, и, царственно подобрав юбку, села на возникший из воздуха удобный стул. Лэйми почему-то это ничуть уже не удивило. Найте с важным видом сел перед ней, скрестив ноги. Дочки, радостно пища, тут же полезли ему на голову.
- Итак, юноша, - низковатым, но красивым голосом сказала Хьютай, - я искренне сочувствую тебе.
- А? - Лэйми испуганно посмотрел на неё. - Почему?
- Ну, во-первых, тебе придется жить тут с жутко своевольной девчонкой, - она небрежно кивнула на Ксетрайа, и начала загибать пальцы. - Во-вторых, тебе придется жить с твоим, гм, другом, - она покосилась на Охэйо, - которого я бы с удовольствием утопила в ближайшем колодце, будь это физически возможно, - она вздохнула. - В-третьих, всё это безобразие будет длиться вечно.
- Вечно? - Лэйми оглянулся на друга. Охэйо тоже смотрел на Хьютай хмуро, - но в его длинных глазах отчетливо прыгали чертики.
- Разумеется, - Хьютай важно кивнула. - Видишь ли, ты, так сказать, в раю. Поскольку Охэйо выцепил тебя из самого глубокого небытия, умереть вновь у тебя уже вряд ли получится.
- Не больно-то охота... - Лэйми ловко поймал ладонь Ксетрайа, подбиравшуюся к пятке, но она тут же схватила его левой рукой за ухо. - Но я всё же не вполне понимаю...
- Всё просто, Лэйми, - Охэйо широко улыбнулся. - Не обижайся, пожалуйста, - но ты существо всё же конечной... гм, продолжительности. А время Вселенной бесконечно. Это значит, что где-то в ней есть именно тот Лэйми, какой мне нужен, - мой потерянный друг. Всего-то и оставалось, - найти тебя...
- Э... - Лэйми поёжился. - Выходит, что я - это не я? Но я же помню тебя, все те двести лет, которые мы дружим!
Охэйо растянулся на животе, подперев руками голову и подогнув босые ноги. Пламя костра мерцало, отражаясь, в его длинных глазах.
- Ты - это ты, до последнего атома. По крайней мере, я не смог найти ни малейших различий. Я для тебя, думаю, тоже не слишком отличаюсь, - а раз так, то какая разница?
Лэйми вздохнул. Он никак не мог вспомнить, как именно они с Охэйо расстались, и как именно он... умер. То есть, вообще-то мог, наверное, - но вот зачем? Он живой, с ним друг, с ним подруга, вокруг - пусть странные, но явно дружелюбные личности, - что ему ещё надо? Но любопытство всё-таки не унималось.
- Нет, в самом деле, - я где-то жил до... ну, до того, как оказался здесь, - или ты меня просто... создал?
Охэйо слабо улыбнулся.
- Создать тебя я мог уже давно... но это был бы... не совсем ты, наверное. Нет - я нашел именно тебя, и выдернул к себе. Может, получилось не совсем вежливо.
Лэйми поёжился. Да уж! Когда ты вдруг понимаешь, что стоишь в чем мать родила на каком-то совершенно незнакомом пляже, прекрасно понимая, что только мгновение назад был абсолютно мертв, - от такого и крыша может поехать. Особенно когда на тебя смотрит твой, по сути, единственный друг и единственная подруга, - а в придачу к ним и какие-то совсем незнакомые парни и девушки, одетые - скорее, НЕ одетые, - довольно-таки странно... Здорово всё же, что вчера, сразу после знакомства, Ксетрайа утащила его в их новый дом, - и... кажется, только тогда он окончательно собрался из кусочков. Сейчас страха уже не осталось, - напротив, по телу разливалось странное, щекотное тепло...
- Но я же был... уже мертвый, - сказал Лэйми, чувствуя, что голос его звучит сейчас как-то странно, - словно он сам слышит его со стороны.
- Угу. Был, - сказал Охэйо с видимым удовольствием. - И это, поверь, мне не нравилось.
- Тогда откуда же я тут взялся?
- Гм, - Охэйо задумчиво закатил глаза. - Наверное, из прошлого, где ты был ещё вполне жив?
- Но ведь путешествия во времени невозможны.
Охэйо лишь пожал плечами.
- Почему? Раз число параллельных Вселенных бесконечно, то путешествия во времени вполне возможны, - в другую Вселенную, причинно не связанную с этой. Конечно, прошлое там будет отличаться от нашего, - хотя бы незаметно. Но я-то уже, - "птиц Тегмарка", которые вообще живет ВНЕ времени и смотрит на мир в четырех измерениях. Для меня течение времени, - иллюзия, вызванная перемещением сознания из Вселенной в Вселенную. Где-то ты жив. Где-то нет. Достаточно было найти... конечную точку, и взять тебя сюда.
- Птиц кого? - спросил Лэйми. В этот миг он чувствовал себя так, словно и впрямь провалился в прошлое, - туда, где ему было где-то лет пять.
- Ну, сарьют на самом деле, - пояснил Охэйо.
- Кто?
Охэйо открыл рот, но так ничего и не сказал, заметив идущую к нему Маулу. Вслед за ней брел и тезка с Аханой. Одного взгляда на них Лэйми хватило, чтобы понять: опасения родителей насчет взаимного охмурежа с далеко идущими планами тут далеко не напрасны. А вот Маула оказалась... ну, он, собственно, не сомневался, что подруга Охэйо будет ничуть не более обычна, чем он сам. Она не уступала ему в росте, ловкая, крепкая, гибкая, её отточенные движения завораживали страшноватой грацией. Темно-фиолетовые волосы заплетены во множество тонких косичек, кончавшихся медными когтями. Стянутые в высокий пучок на макушке, они, словно множество щупалец, струились по спине, доставая до бедер. Их венчала шапка больших темно-зеленых листьев с множеством мелких белых цветов, таких свежих, что, казалось, они росли там. Блестящая кожа Маулы была темно-золотой, скулы высокими, нос - короткий и закругленный. Большие, длинные глаза, косо поднятые к вискам, сияли ртутным, непроницаемым зеркалом. Уголки красиво очерченных губ загнуты вниз, придавая лицу хмурое выражение. Одета она была лишь в пёструю массу гладких каменных бус, тяжело лежавшую на офигенной формы бедрах.
Задумчиво осмотревшись, она села верхом на Охэйо, разминая ему загривок. Тот коротко муркнул и закатил глаза. Юная парочка устроилась несколько в стороне, с интересом наблюдая за процессом.
- Маа, ты подаешь ужасный пример молодежи, - строгим тоном заметила Хьютай.
- В самом деле, Найте слишком мал, чтобы смотреть на такое, - спокойно согласилась Маула.
- Я не маленький! - сразу возмутился мальчик. - И я уже видел, как ма... - Хьютай аккуратно пнула его в зад, и сын замолчал, обиженно надувшись. Дочки ухватили его за уши и начали тянуть в разные стороны.
- Подглядывать нехорошо, - тем же тоном заметила Хьютай. - И да, ябедничать тоже.
- Паап, - тут же спросил неугомонный ребенок, хватая сестренок в охапку. - А откуда берутся дети?
- В капусте находят, - бездумно ответил Анмай.
- Врешь! - мальчик даже притопнул ногой. - Лэйми говорит, что детей приносит аист! Ему отец так рассказывал!
Анмай вздохнул и закатил глаза. Хьютай погрозила тезке кулаком. Тот испуганно пискнул и спрятался за Ахану, которая сразу же нахмурилась и приняла Грозный Вид. Смотрелась она, как дикая кошка - тонкая, гибкая, загорелая до черноты, с громадными синющими глазами.
- А я-то откуда тут взялся? - напомнил Лэйми. - И кто, наконец, такие сарьют?
- Неделимая Сущность, то есть душа, на самом деле есть у всех, - сказал Охэйо, жмурясь под ловкими руками подруги. - Просто обычно она не может выходить из тела. Иногда она может совершать "экскурсии" в другие места, это умел любой обитатель Хониара, ты же помнишь... В Харе, наравне со всеми её обитателями, ты обрел способность входить в чужие сознания, и, хотя бы отчасти, управлять ими. Покинув её после Йалис-йэ, я стал собственно сарьют, - свободным сознанием, не привязанным к телу, и способным вселяться в другие тела. Сначала - лишь в органические, потом - в любые. Теперь я уже не ограничен скоростью света, и могу мгновенно попасть в любое место, хотя это и нельзя назвать перемещением: обычно я вижу лишь то, что поблизости, но могу сосредоточиться на любом месте Мультиверса. Видеть ВЕСЬ - мне не хватит сознания. Более того, - теперь я могу двигаться по Мультиверсу как в пространстве, так и во времени... и творить свои миры.
- Выходит, ты тоже... Создатель? - спросил Лэйми.
Охэйо улыбнулся.
- Естественно. Я тоже создаю миры.
- И получается невыносимо скучно, - сказал Вайми.
- Я, хотя бы, - обиженно ответил Охэйо, - на детали всё же больше внимания обращаю, и с точки зрения математической гармонии, - чтобы корректно работало всё. А вот у тебя в творениях сплошные парадоксы, - тебе лень просто придумывать, как оно работает, один парадокс другим уравновесить проще.
- А зачем что-то лишнее придумывать? - удивился Вайми. - Я вот твоей математики совсем не знаю, - и без неё неплохо получается. И вообще, Бог - существо, творящие чудеса и нарушающее законы природы. Чем больше - тем больше божественность.
Охэйо лишь пожал плечами.
- Мир состоит из чистой математики, и всё, что можно описать математически, существует. Так что создать новую Вселенную очень просто, - пишем гигабайт основополагающих уравнений, и готово. И результат именно какой ждали получается, а не как у некоторых.
- Заранее знать, что у тебя получится, - сдохнуть можно от этого, - философски заметил Вайми. Сын встал ему на ладони - и он поднял его, спасая от компании дочек.
- Чаще всего дохнут те, кому не повезло жить в таком творении, - буркнул Охэйо.
Вайми сам пожал плечами.
- Я никогда не буду специально устраивать чьи-то мучения, а что леопарды такие вот красивые человечину любят, - ну так они от природы охотники на крупных приматов... Природу надо уважать, и понимать, что место в ней - не только для человека. Нельзя же всё предвидеть, - а кто-то и от аллергии на пыльцу бабочек помереть может. Тут просто нужна возможность как-то всё исправить, потому что...
- Потому что кто-то головой думать не хочет, - сказал Охэйо. - Она ему только затем, чтобы бусы в лохмах носить.
- Это ты про себя? - спросил Вайми. В самом деле - бус в антрацитовой гриве Охэйо тоже хватало, и они слабо светились, вдобавок. - Без опасностей не было бы и чудес, без кошмаров не было бы и прекрасных снов. Но такие места, как они, сложно покинуть, - а нельзя же всё время жить в снах... И разве чистое стремление к Добру не может стать основой чернейшего Зла? Ксиа, например, считают, что десятимерное пространство, - рай земной, и чем его больше, - тем лучше. А что другие формы жизни в нем дохнут, - ну так разумная жизнь вне десятимерного пространства существовать не может... А в трехмерном пространстве считают ровно наоборот. Или, допустим, птицев Фениксов взять, - они считают, что самосжигаться время от времени не только хорошо, но и полезно. А в приложении к другим формам жизни это получается нехорошо... Или те же эмпаты, - им хорошо, когда всем вокруг хорошо. Налить в пакеты клея и надеть всем на головы ради всеобщего кайфа, - ну чем не разумное решение?..
Охэйо лениво перекатился на спину, положив голову на колени Маулы. Тезка с подругой моментально скопировали его позу. В самом деле, - если родителям можно, то почему им нельзя?..
- Мроо для себя - тоже не зло, а попытка максимально продлить существование разумной жизни во Вселенной. Вот только другим почему-то не нравится, КАК это делается.
- А Мроо - они сейчас где? - спросил Лэйми. Он встречался с ними вживую... и ему это тоже очень не понравилось.
- Относительно нас тут - нигде, - ответил Охэйо. - Или мы относительно них тут нигде - какая разница?
Лэйми недовольно мотнул головой.
- Но кто победил в итоге-то?
- Никто, - ответил Охэйо. - Мроо - твари с очень активной видообразующей радиацией. Они заполняют все доступные экологические ниши. Кроме того, большинство среди них, - местные, только обращенные. Этим, собственно, и объясняется то, что за всю вечность их так и не смогли вывести. Ну, пока вся Реальность вместе с ними не накрылась.
Анмай фыркнул.
- Нечего было лезть к соседям и наводить у них свои порядки. Подумаешь, Вселенная... Их там много. Одной больше, одной меньше... Аннит взорвёт - Вайми создаст.
Хьютай засмеялась.
- В самом деле, чудесное разделение труда. Обе стороны довольны - Аннит тем, что можно смело шляться босиком по клумбам, злостно вытаптывая чужие цветы, Вайми тем, что не болит голова насчет старых Вселенных. Все счастливы, кроме разве что Мроо, - но кто их спрашивает?
Охэйо улыбнулся.
- Практическая теургия - занятие достаточно эффектное, даже при полном отсутствии знаний. Недаром Вайми так её любит. Скушный практикум по сотворению миров прекрасно разбавляется серией феерических взрывов и других природных катаклизмов...
Вайми предобморочно улыбнулся, - наверное, так он улыбался уже на рассвете, когда Лина говорила ему: "Дорогой, а теперь всё сначала". Сын удобно сел ему на загривок и ловко отлягивался от упорно лезущих по родителю дочек.
- Можно подумать, что ты её не любишь, - наконец, буркнул Вайми, стараясь выпутаться из весело пищавшего живого клубка, - на него навалились все четыре ребенка. - Ведь не меньше меня же стараешься - зачем?
- Ну, я создал Вселенную, чтобы снова встретиться с Хьютай, и нарожать кучу детей, - сказал Анмай. - А у тебя какой интерес? Вернуть Лину, Найте и Аютию? Так вот они, все уже тут... Воплощать свои сны? И сколько для этого нужно Вселенных? Или у тебя какие-то другие цели? Раефицировать тех, кто жил особо праведно, например?
Вайми задумался. К Найте присоединился тезка - и совместной атакой они оттеснили дочек к родительницам.
- Мой основной интерес, - творить миры, которых раньше не было, - ответил он. - И... новых детей, почему нет?
- Но потом-то что делать? - спросил Лэйми. - Не только же детей?
Вайми усмехнулся.
- Самый кайф для меня в том, чтобы придумать что-нибудь такое, ну очень хитровыгнутое - ну, чтобы там люди могли на двойников делиться произвольно, например, - и заставить всё это работать. Потом, конечно, побалдеть, наслаждаясь зрелищем, - или тихо офигевая от того, что вышло, - а потом придумать что-нибудь ещё более хитровыгнутое. А в рай отбирать только тех, кто не ел, не пил, не размножался, - а нафига оно мне?
- А на себе ты не пробовал? - лениво спросил Охэйо.
- Я слышала, штук двадцать этого юноша быстро организовались в небольшой дружный коллектив, наловили в округе девок, дружно мыли им пятки и волосы, и трепались о своих снах, - ответила Хьютай.
- Развлекались-то мы дружно, конечно, - вздохнул Вайми. - А вот что до работы, то есть создания вселенных, - из каждого бил фонтан идей, и каждый тянул в свою сторону, - осуществлять именно его Гениальный План. И доспорили мы все до повального мордобития. В общем, чтобы кто-то дружно ужился в большом коллективе себя, - его надо сперва разнообразить. А то все ведь к одной девице ломанутся, - и что ей делать? Мне-то хорошо, - я же других себя представлял, и мог взять их за основу...
- Ну да, ну да, - фыркнул Охэйо. - Один, понимаешь, мечтает только о красе юных дев, другой - только об облаках, третий замечательно плюется жеваной бумагой через трубочку. Одним словом, все грани таланта раскрыты.
Вайми открыл рот, чтобы возразить - но его перебила Лина.
- Люди, к столу! - громко позвала она.
Лэйми поднялся на ноги и с удовольствием потянулся. Вокруг началось оживление, - вся компания бодро двинулась к столу, причем, появилась и последнее пара - Айэт с Юваной. И, если Айэт казался младшим братом Анмая, то Ювана сначала показалась ему младшей сестрой Охэйо, - невысокая, но отлично сложенная, с задумчивым, очень светлым лицом. Из-под тяжелой лохматой гривы рассыпавшихся по плечам темно-русых волос внимательно смотрели лукавые синие глаза, большие и длинные. Айэт, напротив, смотрел неулыбчиво и хмуро, - неудивительно, если рассказанная Охэйо его история хоть отчасти правдива...
Вслед за взрослыми к столу потянулись и дети, - тезка с Аханой, держась, разумеется, за руки, парочка Найте, - первенцы Анмая и Вайми, Олта и Ирта - его дочки, Лаика и Лэйит - дочки Охэйо. Сразу стало шумно.
Лэйми покосился на Ксетрайа и поёжился. Похоже, что и ему никак не миновать общей здешней судьбы, - то есть, компании собственных ребенков. Вообще-то, он мечтал об этом, - но сейчас одна мысль о детях повергала его в престранное состояние счастливой паники, в основном потому, что Лэйми совершенно не знал, как с ними обращаться. Но уж наверное Лина, Маула или суровая Хьютай хорошо это знают, - по крайней мере, их дети выглядели совершенно довольными, веселыми и ничуть не заморенными.
У стола Лэйми замешкался, - ему казалось, что только что он был гораздо больше, - но место, на удивление, тут нашлось всем. Стульев, правда, не было, - только заботливо вырытые кем-то норки для ног, так что сидеть пришлось прямо на песке, - но к такому вот он уже привык, да и содержимое стола волновало его куда больше: как-то вдруг Лэйми понял, как зверски ему хочется есть. Он не ел с самого своего... воскрешения, и даже немного волновался. В самом деле, как едят в раю?..
Ели, как оказалось, без особых затей, просто руками, тем более, что супа или каши тут не наблюдалось, а вот рыба, - как копченая, так и подозрительно сырая, - присутствовала в больших количествах, равно как и креветки, кальмары, мидии, осьминоги и прочие морские гады. Непонятные предметы, которые Лэйми поначалу принял за салфетки, оказались блинами с икрой, и он налег на них так, что запищало за ушами. Дочки, которым заботливые мамаши пытались впарить какой-то салат, пищали куда громче и так отчаянно тянулись к тарелкам с более существенным содержимым, что родительницы наконец сдались - тем более, что за столом, как обычно в таких случаях, возникла суровая конкуренция за самые лакомые куски. Пока маленькая Олта дергала Лэйми за уши, Ирта утащила у него последний блин, а Найте - непонятно чей, но скорей всего ваймин, судя по нахальным синющим глазам, - уволок у него из-под носа здоровенный кусок копченой рыбы, которым Лэйми собирался заесть огорчение. Тезка кормил Ахану с рук. Когда он потянулся к блюду с мидиями и зеленью, Хьютай ловко треснула его ложкой по лбу и довольно придвинула добычу себе. Дочки лезли к родителям на колени и активно решали, что и как именно тем есть. Одним словом, обстановка царила самая непринужденная, но довольно быстро все наелись, - по крайней мере, настолько, что обратили внимание на гостя.
- Мы рады, - сказал Вайми, - видеть здесь, в Нау-Лэй, нового... э-э-э... обитателя.
Собравшаяся за столом общественность согласно зашумела, всячески выражая своё согласие. Особенно старались дочки.
Лэйми дернулся вскочить, - чтобы сказать ответную речь, - но Ксетрайа поймала его за парео, и пришлось сидеть, - под страхом лишиться единственного предмета одеяния.
- Надеюсь, - с чудесной улыбкой добавила Хьютай, - что уже скоро ваш союз принесет, так сказать, плоды.
Лэйми густо покраснел и покосился на Ксетрайа, которая радостно кивала. Он вполне знал, от чего бывают дети, и уже представлял, во что это всё выльется.
- Кажется, я... э-э-э... не вполне готов, - наконец выдавил он. - Да, точно. И Ксетрайа тоже надо подготовиться. Я думаю, что ей будут очень полезны... э-э-э... прогулки. Да, да, - долгие прогулки, чтобы... ну... э-э-э...
- Приличную девушку надо беречь, на улицу не выгонять, напоить-накормить и уложить спать, - улыбнулся Анмай. - А с детями никакой жизни нет же, - только я, например, на укромной полянке нацелился подругу поцеловать, - а меня из кустов уже спрашивают, кто в этот раз будет, - братик или сестричка. Ну разве это жизнь? А вот когда я встретил Хьютай в первый раз...
- Да слышали мы, уже слышали, - отмахнулась Лина. - Наследный принц Фамайа отловил на улице невинную девушку, утащил её в свои подземелья, где надругался над несчастной с особой дерзостью и цинизмом, - а может, и наоборот. Я не помню, но побелка на стенах там покраснела и осыпалась. А между тем, юноша надо долго готовить к... ну, в общем, чтобы он не офигел начисто, когда увидит...
Хьютай фыркнула.
- Мой подход гораздо проще: если повезло отловить прекрасного парня, его нужно тут же окучить и толкнуть на разврат.
- Ну, этого не отнимешь, - улыбнулся Анмай. - Мне тогда из всей Хьютай запомнились лишь бедра офигенной формы и смущение.
Хьютай улыбнулась в ответ.
- Там как раз Анмай краснел и прикрывал руками все места, а я была весьма горда собою.
Лина вздохнула.
- Самой тоже надо долго готовиться. Когда я... в общем, утром Вайми выглядел так, словно всю ночь с пардусом бился.
Хьютай, задумчиво склонив голову, посмотрела на смущенного юноша.
- Думаю, он и сейчас выглядит не лучше. Подготовка, - конечно, это важно. Но до чего же ты кусачая и царапучая! Истинно из семейства кошачьих!
Лина смущенно засмеялась.
- Такое чудо в объятия заловить, - тут точно офигеешь, да и пометить ведь надо, чтоб другим девам было неповадно.
- Так ведь больно же ему! Зацеловать, вылизать, потискать, одуревая, - это всё мне! - да. Но мучить чудо, портить золотую шкурку...
Вайми съёжился - похоже, сейчас ему отчаянно хотелось провалиться под землю, - и Лэйми прекрасно его понимал. Девчонки воистину хуже чумы!..
- А что я должен тут теперь делать? - спросил он, чтобы перевести разговор и спасти собрата-парня от позора.
Охэйо задумчиво посмотрел на него.
- Ничего. В смысле, жить. Или у тебя есть возражения?
- Да ну тебя... Еду-то хотя бы мне откуда брать?
- Оттуда же, откуда и все мы: представь её.
- И всё?
- А ты чего хотел? От рассвета до заката лес пилить?
- Нет, но... получается, что тут я вроде как дармоед.
- Добро пожаловать, - улыбнулась Лина. - Дармоеды у нас уже есть, вот, например, - она небрежно показала на Вайми. - Два последних дня ничего не делает, только лежит на пляжУ и мечтает.
- Ну, хочется же иногда на песочке полежать, чтобы прекрасные девы вокруг опахалами обмахивали, и пятки с ухами чесали, - вздохнул Вайми.
- Ну, лежишь ты на пляже день, ну, другой, - сказал Охэйо, - ну, девы прекрасные тебе ухи чешут - так скучно же, сдохнуть можно от этого!
- Для себя иногда даже чесаться лень, - лениво ответил Вайми. - Куда интереснее, когда чешет прекрасная дева или друг, а я лишь говорю, что чесать, и с какой силой.
- Друг - в смысле, я? - нехорошим тоном спросил Охэйо.
- А кто? - искренне удивился Вайми. - Тебе что - разве рук жалко?
- Нет, рук мне не жалко, - вздохнул Охэйо. - И ног тоже. Тебе пяткой в ухо дать - или так?
- А наночесальник какой-нибудь приспособить? - предложил Лэйми.
- Не, наночесальником неинтересно, - ответил Вайми. - Девы лучше. Или даже одна дева. Вот, лежу я, например, на пляжУ, Лина сидит на мне попой и лохмы с ухами мне большущим гребнем чешет - ну чем не рай?
- Ну да, - сказала Хьютай. - Тебе дева прекрасная однажды уже лохмы барашками на ухах уложила и большущие банты туда заплела. Розовые. А ты даже не понял, отчего это весь народ вокруг со смеху помирает, - тебе же ух своих не видно. В общем, сплошное веселье и освежение чувств.
Маула фыркнула, зажала рукой рот, отчаянно стараясь сдержать смех, - и в итоге оглушительно чихнула. Венок слетел с её головы и плюхнулся на голову сидящего рядом вайминого сына, который ошалело заморгал оставшимся на виду глазом. Вайми аккуратно снял с родного ребенка украшение и вернул его на место. Лина деликатно сделала вид, что ничего не заметила.
- Маула, дорогая, зачем тебе этот огород на голове? - участливо спросила Хьютай. - Никак ягодок внезапно покушать, чтобы в лес далеко не ходить?
Маула подавилась салатом и замычала что-то угрожающее. Лина улыбнулась.
- Мы в племени тоже себе фигню из зелени на головы накручивали, для маскировки, - а уж цветы, это святое. У нас, девушек, там целый цветочный язык был. Вот это, например, - она кокетливо коснулась прически, - значит "сегодня приставать ко мне можно, но немного".