Аннотация: рыбацкие истории из полевого архива геолога
"Кутькина" история
Когда-то давно, когда в магазине нельзя было приобрести байдарку или резиновую лодку по приемлемой цене, а страсть к рыбалке существовала, как и сейчас, правда, чаще являясь средством пропитания, маленькие лесные водоемы в районе Валдая были насыщены самодельными плавсредствами. В конце 50-х и начале 60-х на каждом, даже маленьком озерке, обязательно находились 1-3 разновозрастных и разнокалиберных плота, иногда больше. Нам и самим, еще детям, приходилось делать плоты на время рыбалки. Реже встречались конструкции, выдолбленные из целых стволов дерева. Их звали "кутьками" и, похоже, они были аналогами известных индейских пирог. В то время кутьки были уже старыми, производство их, достаточно трудоемкое, уже не возобновлялось.
Однажды отправились мы на рыбалку ватагой местных и приезжих ребят на оз. Кабелево, в 4-5 км от г. Валдая. Встали еще засветло, обо всем договорившись накануне и распределив обязанности. Тогда же вечером было подготовлено все необходимое, включая червей. Собрались на окраине улицы почти одновременно, совсем недолго ждали Пашку, местного сорванца и знатока рыбных мест и традиций, чужих огородов и садов. Компания выглядела, как сброд пиратов. Почти все были обриты наголо и одеты в старую разномастную одежду. Хорошо известный маршрут пролегал через узкоколейку к оз. Выскодно, далее по грунтовке до обходной лесной тропинке, что была значительно короче дороги. Склоны узкоколейки, проходящей по низинным, заболоченным клюквенно-черничным местам были усыпаны земляникой.
Сейчас, иногда вспоминая раннее детство, неизменно приходит на ум эта узкоколейка, как правило, заснеженная, тетка, везущая меня в кромешной тьме на санках с метеостанции на Выскодне, вой ветра и волков. Жуть. Места эти были очень хорошо известны. Освоение территории шло от ближайших окрестностей. Недалеко от города, убегая от повседневных трудовых обязанностей, мы находили все что хотели, в основном конечно развлечения, в виде купания, раков, костров, рыбалки, собирания грибов и ягод. При чем пойти можно было куда угодно. Все было интересно. А когда катание колеса на проволоке, коллективный, окончательно добитый детский велосипед единственный на улицу, были основательно освоены и уже не удовлетворяли бьющей через край энергетике, любимым занятием стали рыбацкие путешествия по дальним окрестностям и, непременно с ночевкой у костра. Когда пойдем в ночное был главный вопрос, эквивалентный классическому: "быть или не быть"? Этот вопрос требовал долгой и тщательной подготовки родителей. Их непокладистость, как правило, была непоколебима и требовала самоотверженного и продолжительного труда на огороде.
Сейчас же мы отправились до вечера и обязались выполнить безусловно установку одной из родительниц одного из приезжих участников маршрута, интеллигентного мальчика москвича в красивых, блестящих, новых шароварах, аккуратной прической, тюбетейке и сандалиях и с, тогда редким, бамбуковым удилищем. Попав в лес, окружавший тропинку, полный малинника, еще не созревших орехов и перезревшей черемухи, мы на полчаса разбежались кто куда, зазывая друг друга к себе и бахвалясь лесными дарами. Спустя немного мы все оказались на черемухах и с упоением поедали сладчайшие плоды. Кончилось это тем, что тонкий ствол одной из них не выдержал, и, потрескивая доставил обидчика, как на парашюте, на землю. Немного позднее ловкость и удаль демонстрировались уже на березках, безболезненно, переживавших такое издевательство. Вообще в те времена верхолазанье по деревьям было повальным занятием. В местном кинотеатре шел американский фильм "Тарзан". Мы медленно все же передвигались вперед, по очереди отмачивая что-нибудь из ряда вон выходящее. А вот и ручей. Это было очень тенистое место в низине под склоном, оборудованное старенькой скамейкой. Вода была холоднющей и вкуснейшей. Опившись, а потом обрызгавшись с ног до головы, мы хохотали друг над другом, тыча пальцами в измазанные щеки, синие как у утопленников губы и иссине-черные зубы. Черемуха таки оставила свой несмываемый след. Солнце уже поднялось над горизонтом, осветив верхушки деревьев. Мы поспешили дальше. Спуск, подъем. Выходим на дорогу, ту самую которую мы обошли по тропе, опять спуск, крутой подъем по песчаному склону с редко растущими соснами. Где-то здесь должен быть поворот к оз. Кабелево. Озера издалека не видно. Его можно угадать только внимательно всматриваясь в верхушки деревьев. Если наблюдается ощутимый перерыв в сплошности зелени, то там должно быть озеро. Но Пашка знает все тропинки и повороты в округе. Он уверенно показывает направление. И немного погодя, гуськом, пройдя немного лугом, а потом углубившись в непроходимый кочковатый лес, в далеке увидели открытое пространство, а потом вышли к озеру. Его берега сплошь заросли чахлыми еле живыми и уже сухими деревьями и кустиками. Почва под ногами подозрительно покачивалась и проминалась. Дребучка!. Эти места были довольно опасными для путешествий. Встречались места, где травяное покрытие погружалось, как панцирь, на полметра. Можно было развлекаться как на батуте, но этим занимать что-то не очень хотелось. Мы осторожно пробрались сначала на более сухое место, а потом выбрались на устойчивый песчаный берег. Вода была прозрачна с чуть коричневатым торфянистым оттенком. Дно, казалось, начиналось сразу с глубины 1.5-2 м. без заметного понижения. Оно было переплетено корнями растений, как сеткой "рабица", но с большей и неравномерной клеткой. Корни были разной толщины и расцветки, вплоть до ярко белых. Потому, наверное, как дно так и донная жизнь вблизи просматривалось отчетливо даже с берега. Занявшись поиском удилищ, мы разошлись в разные стороны. Нож был только один и мы по очереди выпрашивали его друг у друга. Самой длинной удочка получилась у Пашки, а самой легкой у меня. Он присмотрел удилище еще по дороге к озеру среди тянущихся к верху тоненьких березок, образовавших меленькую рошицу. Я же подобрал старое удилище, менее длинное, но высохшее. Рыболовный инструмент у других был менее совершенным. В те времена мода на телескопические удочки и даже простые бамбуковые еще не вступила в силу. Как правило, озеро и окружающий лес давали рыбаку все: снасть, наживку, пропитание и прочее, как в стародавние времена.
И эта "дикая" привычка впиталась в меня на долгие годы и всегда удивляла окружающих. И то правда, что, не смотря на облегченность снаряжения, Валдайская школа, почти всегда приводила к очень хорошим, если не сказать феноменальным рыбацким результатам. Фактически на всю жизнь я невольно сохранял подражание Пашке, уникальному местному пацану, таланту-самородку, который казалось бы знал все о рыбалке и главное умел ловить рыбу в условиях самого безнадежного бесклевья и безрыбья. Встретив его первый раз на оз. Выскодно, где он ловил увесистых шук на обычную швейную нитку и самодельные крючки, я подарил ему катушку лески, а потом снабжал его крючками, леской и замысловатыми московскими поплавками. Он же делился со мной своими наблюдениями и выводами. Эти выводы ошеломляли меня своей откровенной простотой и доступностью и одновременно невидимостью для ощущений дилетанта. Пашка же был как Шерлок Хомлс или большой ученый с высокоразвитой способностью к дедуктивному познанию буквально на глазах, как фокусник, выполнив 2-3 опыта: сменив наживку, глубину или место, тут же определял, где рыба и какая, как и на что ее ловить. И на глазах доказывал практически свою правоту. Последнее время мы дружили, проводя все свободное время в скитаниях по озерам Валдая.
Приступили мы к делу примерно в одном месте, увлекшись ловлей раков на удочку. Раков было много, особенно в противотанковом рве, вдающемся в берег. Там было мельче и более уверенно можно ловить на глазок. Рак клюет долго, засасывая наживку, а его костяные губы не для крючков. Но процесс сообща шел довольно споро, пока не надоело. Потихоньку мы разбрелись по берегу, приступив к индивидуальной охоте. Встретится договорились в районе рва часа через два. Клева хорошего не было. Мне удалось выловить двух хороших окушков и все, как отрезало. Надо искать. Я медленно двигаясь, обрасывал удочкой открытые окна почти в сплошной зеленой скатерти листьев кувшинки. Иногда поплавок шевелился или слегка вздрагивал. Но настоящих поклевок не было. Нужно попробовать на шитика. Так на Валдае зовут ручейника. Всмотревшись в дно, поразился его обилием. Было ощущение, что дно шевелилось. Оно казалось состояло все из шитика. Подняв старую полусгнившую корягу собрал сразу штук 20. Клев пошел веселее. А вот и крупняк. У самой кромки водорослей поплавок завибрировал, лег, встал и резко пошел в сторону. Есть! Удочка согнулась дугой. Леска готова была лопнуть. Что же там? Не давая слабины, я медленно выигрывал расстояние. И вот показалась голова. Лещь. Хороший! Коснувшись поверхности, он замер и как будто обессилел. Я без особого труда, не давая погрузится морде в воду, способствуя легкому скольжению боковины по поверхности, оттранспортировал его к берегу. Хорош. Граммов 900. А ну-ка еще. Поплавок лег туда же. История повторилась. Есть. Короче я за 20 -30 минут выловил штук 20 приличных лещей от 0.5 до 1.5 кг., но потом как отрезало. Да, кажется я обловился, будет с чем вернутся. А где Пашка. Надо ему показать. Я нашел его дальше за мыском далеко от берега стоящим в воде выше пояса. Он одну за одной таскал довольно крупную плотву. -Пашк,- крикнул я. Он оглянувшись и увидев мою сумку, сразу все понял. -Сейчас приду. Еще парочку и шабаш.- Действительно вытянув две приличных плотицы, он неторопясь подался к берегу. Обменявшись впечатлениями, мы остались довольными друг другом, т.к. ловили не сговариваясь на шитика. -Посмотрим, что за поворотом?- предложил он. Мы подались к следующему мысу. Обстановка почти не менялась. С этой стороны озера дно было песчаным, но сильно захламлено лесным мусором, коряги, листья, ветки. Берег был почти сплошь закрыт камышом и осокой, иногда перемежаясь с островками белых кувшинок и желтых лилий и окнами в них. А это что? Мы увидели плот , а рядом полузатопленную кутьку. По всему видно на них рыбачили последний раз года 2 тому назад. Плот был довольно стар и вряд ли выдержит двоих. Мы энергично принялись за кутьку. Раскачивая ее из стороны в сторону, подтянули к берегу. Долго искали, чем же откачать оставшуюся воду. Пока не сложили рыбу в одну сумку и не воспользовались свободной. По мере удаления воды кутьку сдвигали в воду. И вот корабль готов. Он получился довольно вместительным. Наломав веток, устроили себе сидения, прихватили валявшиеся неподалеку шесты и расколовшееся пополам "топорное" подгнившее весло. Можно трогаться. Отойдя метров на 20 от берега, вдруг обнаружили серьезный дефект. Край борта был с небольшой но глубокой шербиной и нужно было быть циркачем, чтобы держать лодку, изначально сложную в балансировании, в равновесии. Она то и дело черпала бортом. Грести двоем было невозможно. Договорившись грести по очереди: один гребет другой откачивает и страхует, мы отправились к ребятам вдоль берега. Приноровившись, развили необыкновенную скорость и бесшумно подойдя к "раковому" рву, вошли в него с криками на "обордаж"! Ребята были на месте и разинув рты, глаза, забросив удочки, ошалело смотрели на нас. -Мы хотели сказать пора завтракать.. и может быть обедать,- сказал я, выкинув из кутьки сумку с рыбой. Ребята сгрудились у сумки, перебирая добычу. Распалив костер и расположившись у костра все достали припасы, устроив в отдалении импровизированный стол. Запеченные в костре раки пошли в дело сразу, попробовали и шашлыка из рыбы.
Вообще озера вокруг Валдая были полны раков. Если приноровится и осмелеть можно было днем за полчаса собрать мешок прямо у берега, что мы и иногда и практиковали. Для этого требовалось только одно: коряжистый берег с притопленными норами, а их множество, и первобытное мужество схватить невидимого тебе и стригущего больно клешнями монстра прямо в норе. В спокойных и редко посещаемых местах рак располагается и на небольшой глубине до полуметра, доставаемый рукой. Ночью же при свет факела или фары, его просто собирают сачком браконьеры, снабжая деликатесом рестораны. Как только сходит лед, в первых числах мая, на озерах, как правило, столпотворение браконьеров-промышленников с черными от резиновой копоти факелов ужасно довольными пьяными рожами.
Належавшись около костра, объевшись раков мы решили продолжить процесс с ловлей на живца. Для этой цели двое пацанов были отряжены ловить мелкую плотвичку. Снарядили снасть с металлическим поводком, большим крючком, большим поплавком из куска сухой деревяшки и коротким удилищем из толстого сухостоя. О спиннинговой ловли мы тогда только мечтали. Я взялся сторожить снасть, расположили которую мы на стыке высокого берега и края дребучки, размотав леску метров на 20 по вдоль ее. Расчет был на то, что щука может гулять вдоль линии растительности и даже прятаться под ее покровом. Потянулось время. Пашка уехал один на кутьке и, как видно, не скучал. Он то и дело взмахивал удочкой, доставая мелочь, и закидывал снова. Ветерком его относило все дальше и дальше от берега. Ветер подул сильнее. Наблюдая за Пашкой я не заметил движения своего поплавка. И только когда закачалось удилище и натянулась леска, я спохватился. Сильно и резко дернул леску, пытаясь подсечь. Кажется удалось. На конце чувствовалось нечто значительное. Скорее на берег. Леска тянулась из под дребучки. Только бы не зацепилась. И точно, леска натянулась до предела и остановилась. Конец ее, казалось, был жестко закреплен. Ни малейших биений и подергиваний живого не ощущалось. Что делать? Леска уходила под край дребучки метрах в 15 от берега. Там, под ней, наверняка все в корягах и корнях. Озеро было когда-то большое, а потом постепенно заболачивалось и зарастало. А все что вырастало на верху на подвижном травяном покрове опускалось вниз. Ну не нырять же в эту жуть. Леска была толстая, но старая. Решившись, я потянул что есть силы. Бац. Дальний конец выпрыгнул из воды, а поплавок шмякнулся на берег.- "Alles kaput",- вспомнилось мне. Как я понял уже позднее, лов шуки на живца в захламленных водоемах, занятие кропотливое и неблагодарное. Щучий инстинкт обязывает ее последовательно схватить добычу, обязательно живую, перевернуть ее головой в себя и не торопясь отправится с ней в спокойное место для заглатывания. Этим спокойными местами могут быть заросли осоки, тростника, большие коряжины и пр. И потому верная реакция на поклевку в таких местах должна совпадать с намерением жертвы отойти для заглатывания, что видно по поплавку. Я же этот момент явно пропустил. Время клонилось к полудню. Пашка был далеко. Ребята тоже куда-то разбрелись. Оставалось заняться каким ни будь делом, что бы горечь поражения не съела совсем. И я, бросив все на берегу, пошел по грибы. Это была вторая половина июля. Лес и болото были полны грибов, перезревших и недозревших разнообразных ягод. Заходя то в лес, то заворачивая в болотце, пропилил км. 3 вдоль озера, набрав крепких шляпок подберезовиков с черными головками, маленьких подосиновиков. Белый встречался редко. Набив грибами майку до краев, подумал "Следующая очередь за штанами". Остановило меня от этого опрометчивого шага только обилие комаров, слепней и мошки. Со временем к ним привыкаешь и не обращаешь особого внимания. Но для этого нужно оставить лишь минимум открытой поверхности тела, например, лицо. Увеличивать поверхность не рекомендуется. Ягоды собирать было не куда, а проходить мимо было невозможно. Клюквы, брусники было много. Она была еще зеленой. Лишь отдельные ягодки призывно краснели на свою беду. Мимо же кустиков черники и гонобобыля я не проходил. Высокие кусты кислосладкого гонобобыля, с небольшой орех величиной, зазывали все дальше и дальше в болото. И вот я уже на берегу озера, раскачиваюсь на дребучке, у самой кромки воды, с трудом удерживая равновесие. А вон и Пашка на дредноуте метрах в 200 от берега. Наверно обловился капитально, кутька сидит до краев в воде, вот вот черпанет и потонет. Издаю соловьиный свист и показываю огромный белый гриб. Грибок действительно хорош. Я нашел его в лесу в окружении сородичей мал мало меньше, и все целые. Пашка медленно повернул голову и осторожно и медленно манипулируя веслом стал подгребать к берегу. Кутька была полна водой почти до краев. Как выяснилось позже, в одиночку на ней мог рыбачить и передвигаться только виртуоз. Ее дно практически не имело сцепления с водой. Оно было гладким и скользким, да еще совершенно круглым. Любое движение вызывало интенсивные колебательные движения с захлестыванием забортной водой. Заполненная же водой она была даже более устойчивой. Подплывшему Пашке я помог выбраться на подвижный плавающий береговой ковер, сразу же погрузившийся в воду до колена. -Давай-ка я порыбачу, а ты сходи за грибами. Если поднимешься повыше, должны быть белые. Встретимся у рва.- Я вкратце рассказал ему о постигшей меня неудаче со щукой или другим непонятным крупняком, застрявшем под дребучкой. -Кстати, нам скоро возвращаться.- После этого договора мы подтащили кутьку вплотную к кочкам и я занялся вычерпыванием воды. К тому времени Пашка разжился консервной банкой и дело шло споро. Забравшись в кутьку и загрузив грибы я внутренне приготовился к эквилибристике. Пашка толканул кутьку и я помчался по воле волн. Ветер к тому времени стал стихать, время же неуклонно продвигалось к вечерней зорьке. Размотав Пашкину удочку и посадив шитика я дрейфовал, наблюдая за поплавком. Клюет, поплавок лег, дернулся в сторону, в другую, завертелся как бешенный и сиганул в глубину. Резкая подсечка и хороший окунь на 500-700 г. оказывается в лодке вместе с солидной порцией воды, влившейся через шербину, прикрытую заботливо Пашкой большим листом кувшинки. Кутька стала кажется спокойней. Так продолжалось еще 30-40 минут. Клев резко оборвался, а я обнаружил себя чуть ли не на середине озера. Да нужен якорь, а то замучаешься подгребать. Сгоняю я к берегу, да узнаю, когда трогаемся домой. Развернувшись и аккуратно подгребая веслом то с одной стороны, то с другой, никак не смог избежать раскачивания. Кутька то и дело черпала щербиной и на глазах тяжелела. Но вот я у берега. -Пожалуй проще сделать самому плот, чем кататься на этом доисторическом скуттере,- подумал я про себя. Решили возвращаться через час, что бы еще засветло, как обещали, прибыть домой. Добыча была у всех неплохая, кто наловил кошке, а то и двум, а кто и побольше. Подошел Пашка с грибами. Белых у него было немного. Но маслят, подосиновиков и прочих под завязку. Мы могли уже спокойно собираться домой. Ребята, все время ловившие раков и мелких окуньков в районе рва, вдруг изъявили желание порыбачить с кутьки. И сколько мы не уговаривали не делать этого, подбирая веские причины, все оставались непреклонны. Ну как хотите. Но только те, кто умеет плавать и не 20-30 м., а по настоящему. Плавающих было двое, местный мальчишка с нашей улицы, почти сосед, и приезжий москвич в тюбетейке. Загрузив ребят в кутьку, наставив предупреждениями и инструкциями, их оттолкнули от берега. Мы же продолжали потихоньку собираться. Поначалу все было неплохо. Ребята успешно балансировали на грани, не черпая воду. Но это продолжалось не долго. С озера, их отнесло уже метров на 50, донесся крик. То ли это был крик, как реакция на поклевку, толи что-то другое. Ребята вели себя как-то странно. Они, казалось, бы пытались привстать с сидений. Заметно было, что одна из удочек как-то странно дергалась. И вдруг в брызгах и с воплями вся компания оказалась в воде. Глубина там была небольшая, не более чем по шейку. Поэтому мы не поспешили на помощь, а с интересом наблюдали, как медленно и верно группа купальщиков по неволе медленно приближалась к берегу, то толкая, то цепляясь за кутьку. И вот все на месте. Пора бы домой. Но нужно сушится. И пока мы дружно разжигали пионерский костер, благо сушняка было вдоволь, ребята рассказывали, что же случилось в действительности. Пока не было клева, все было хорошо. Кутька слушалась управления. Потом клюнуло сразу на две удочки. В пылу азарта о том, что они на кутьке, временно забыли. Она же черпанула один, второй и третий раз. На четвертый, было уже поздно, вода стала прибывать, не переставая. Кутька просто погрузилась под воду. Пока обсуждались перипетии приключения, костер разгорелся не на шутку, одежда сохла стремительно. Когда все было готово, оказалось, что многое оказалось в жженных дырках, не уследили. Особенно пострадали шаровары. Они выгорели, причем капитально, сразу в 5-6 местах и свисали лохмотьями, потеряв прежний лоск. Чувствовалось, что "Погорелец" загоревал отчаянно! Но пора было домой. Время давно вышло. По лесной тропинке мы возвращались уже затемно. И поздно вечером вернулись под дедов кров, уставшие, но довольные. Прозвище "Погорелец" прилипло к москвичу очень надолго. Чтобы успокоить ретивую родительницу, устроившую сыну допрос с пристрастием, пришлось все свалить на Пашку. Он даже сам предложил: -Ты скажи, что я сжег, она и успокоится,- И, что интересно, так и случилось. Как только эта информация прошла, все сразу стало на свои места и успокоилось. Хочу заметить еще раз. Все же необыкновенным парнем был Пашка, каким-то необыкновенным чутьем определивший, что надо делать. Я и сейчас могу только догадываться о ходе его мыслей и логике?! Когда прошли годы, а наши дороги разошлись, я интересовался его дальнейшей судьбой. И хотя эти сведения противоречивы, очень коротко дальнейшее выглядело не так блестяще, как начиналось. Он был в армии, женился, работал механиком на заводе, что-то рационализировал и даже изобретал, поцапался с начальством, стал пить, развелся, наверное усугубил, пробавлялся случайными заработками, ездил на Север и старательствовал на Колыме, потом пропал надолго, потом объявился, по-прежнему злоупотреблял и однажды зимой застыл под забором своего дома. Я часто обращаю вопрос небесам: "Почему же так жестоко обходится жизнь с талантами ...?".