Я нырнул в мутную зловонную лужу, в которую явно кто-то недавно справил нужду. Возможно это была даже компания.
Надо мною заржали случайные зрители. Добрый здесь народец.
Я проплевался и огляделся вокруг, пытаясь понять куда меня забросила Фортуна на этот раз.
Мостовая из грубых булыжников, одно-двухэтажные дома, сильно пошарпанные и покрытые известкой, пара повозок на лошадиной тяге и неяркая длинная ношенная одежда грубого покроя подсказали мне, что я попал в мир Средневековья.
Это весьма печально. Лишь в дурацких фентези попаданцы во времена рыцарей сразу становятся графами, магами и принцессами.
В реальности все гораздо прозаичнее. Например, этот городок внутри и вокруг графского (баронского) замка насчитывает не больше тысячи взрослых мужчин (от 14 до 45). Женщин в эти славные времена в число полноценных людей не включали, считая скорее за движимое имущество сомнительной ценности, детей тоже не учитывали ввиду большой смертности от болезней и голода, а достигших сорока шести почитали как мафусаиловых старцев.
Из-за постоянных междоусобных войн, разбойников, крестьянских восстаний, эпидемий холеры и чумы отношение к невесть откуда взявшемуся незнакомцу (незнакомке), подозрительного вида, бодро болтающему на тарабарщине, самое негативное.
В лучшем случае если сразу вздернут на вилы... хуже, когда город достиг определенного уровня цивилизации, и в графском замке числится на довольствии палач.
Девушкам-попаданкам в этом плане везет больше (или меньше), так как для работы в дешевом борделе знания местного языка не требуется.
Что? При перемещении в другой мир дурнушка-студентка-троечница превращается в красавицу и чародейку уровня товарища Саурона? С хера ли пустой треснувший сосуд вдруг становится чашей Грааля? Сразу же учится языку и становится яблоком раздора для местных принцев? Безродная бесприданная с дурными манерами? Блажен кто верует...
Мне так не везло. В плане на халяву доставшегося Дара. А может и везло... просто прежде чем он успевал проявиться, меня приканчивали.
Вообще, единственная по-настоящему волшебная штуковина, приключившаяся со мною, это сам факт моих чудесных перемещений и возрождений каждый раз в новом мире. Но если мне удастся найти этого доброго дедулю, сотворившего со мной такое, то вместо благодарности засуну ему в ... его гребанную волшебную палочку, не посох и проверну с хрустом за такие приколы с живым человеком.
Меня заметили двое небритых типов в ржавых кольчугах и с копьями в руках. Местная стража, видимо.
Они шустро подскочили ко мне и что-то грозно спросили на неизвестном языке.
Я развел руками и покачал головой: мол, ни бельмеса не понимаю, граждане полицейские.
За что получил сильный удар тупым концом копья в "солнечное сплетение", заставивший меня упасть на колени, ловя живительный воздух, затем вспышка боли в голове, звездочки и... тьма.
Очнулся я от ведерка ледяной воды любезно вылитой мне на голову.
Окружающая обстановка до боли напоминала пыточный подвал: полутемное помещение, освещаемое факелами и огнем очага, куча различных приспособлений, предназначенных для причинения боли и мускулистый мужик в маске, жутко недовольный, что его оторвали от обеда.
Я попытался дернуться, но руки, ноги и тело были надежно зафиксированы в неудобном, но очень крепком деревянном кресле специальной конструкции, вызывающий у пытуемых (испытуемых) чувство дискомфорта.
Кроме того, я был полностью раздет. Истинное искусство палача, когда раскаленная кочерга танцует в миллиметрах от твоей самой ценной и беззащитной части тела, не прикасаясь.
Расскажешь все что знаешь и даже больше... Беда только, что нечего, да и язык незнаком.
При попадании в пыточную лучший способ поведения для прыгуна-бедолаги вроде меня - поскорее умереть. Но эта задача едва ли не сложнее чем прыщавой дурнушке за тридцать выйти замуж на принца. Палачи, как правило, высококлассные профессионалы. За преждевременную смерть пациента их сильно наказывают. Штраф, депремирование, и вплоть до увольнения.
В углу возле факела за столом сидел с бумагой и пером, маленький худенький похожий на крысу дознаватель. Вид важный и довольны жизнью. Видимо, в отличии от палача он пообедать успел.
Крысоподобный что-то грозно прокаркал в мой адрес. На незнакомом языке, разумеется.
Я улыбнулся и ответил:
- Толмача бы, ваше благородие.
Моя жизнерадостная улыбка не понравилась дознавателю. Он рыкнул что-то палачу, и тот ловко вогнал мне под ноготь тонкую стальную иглу. Что ж так больноооооо....
- Ах ты сын сифилитической ... - завыл я, - ......................................................
По интонациям в моем голосе крысомордый понял, что я отнюдь не желаю ему долго и счастливо.
Он довольно осклабился, хлебнул чайку из кружки и повторил свой вопрос.
Я красочно рассказал, что знал его маму и сестру очень близко. На пару с ослом.
Дознаватель опять рыкнул приказ палачу, и еще один мой ноготь обзавелся стальным украшением.
Следующие полчаса мне запомнились почти непрерывными вспышками боли и ругани. Я орал и матерился, матерился и орал.
Наконец, долгожданная передышка, ознаменовавшаяся яростным спором между палачом и дознавателем. Мастер топора и дыбы умаялся терзать меня, сообразив, что причиной моему нежеланию общаться является языковой барьер, а не упорство.
Они ругались минут десять, потом дознаватель с недовольным видом вышел из пыточной.
Палач сочувственно посмотрел на меня, вылил пару ведер холодной воды и дал выпить несколько глотков напитка со странным пряным вкусом, оказавшимся наркотиком или целительным зельем, уменьшившим боль и вернувшим некоторую ясность рассудка. Видимо, чтобы не сдох раньше времени.
Спустя четверть часа дознаватель вернулся с пожилым мужчиной. Судя по надменному и одухотворенному лицу и длинной рясе - местный служитель культа и по совместительству хранитель знаний, полиглот-переводчик.
Пастырь обратил на меня ласковый взор как на неразумное заблудшее дитя и задал вопрос на неизвестном языке.
Я покачал головой.
Он обратился на другом, третьем наречии...
Священник внушал уважение глубиной лингвистических познаний. Сломался он на двадцать втором вопросе, разведя руками.
Дознаватель озадаченно почесал затылок и спросил что-то у пастыря. Судя по всему, не нужен ли ему найденыш. На лице у пастыря отразилась борьба - лень боролась с любопытством. Затем он с сожалением развел руками и ушел, а меня потащили к судье.
Средневековое правосудие суровое, зато быстрое. Уже через час мне прилаживали веревку на шею.
Вот бы в следующем мире оказаться в люксовом пятизвездочном отеле на берегу теплого моря.
Один раз мне правда повезло. Неделю блаженствовал на чужом празднике жизни, корча из себя немого чудаковатого богатея.
Правда, когда обман вскрылся, мною покормили отельных рыбок, мелко покрошив к развлечению гостей.