Я по матушке земле долго хаживал,
Со стрельцами в ковыле спал вповалочку, 
И врагов от стен родимых отваживал,
Ни кольчуги не носил и ни наручей. 

Ой ли, то ли небеса стали ближе вдруг,
Ой ли, то ли чудеса померещились.
Устрашился я тогда и слепой испуг
Да вложил в мои уста речи вещие.

Околесицу несу, но не в бровь, а в глаз,
Хоть с разбега на косу, хоть под палицу.
Я пытаюсь не вещать, только каждый раз
Что ни слово изреку - то сбывается.

Мне бы отпустить коня на исходе дня
На вечерней на заре да повеситься,
Околесица моя, не храни меня,
Ты плохая мне жена, околесица.

Видно, горькая досталась мне долюшка -
То ли божий дар, а то ль наказание.
На святые образа не намолишься,
Чтоб душевные облегчить страдания.

Позабыл я про молитвы заветные,
И в миру, и на кровавом ристалище
Околесицу несу несусветную,
Исцеляя всех, от боли стенающих.

За деяния, уму неподвластные,
Отлучён я от церковной обители.
И теперь брожу и потчую сказками 
Я в чужой земле иной веры жителей.

Мне бы отпустить коня на исходе дня
На вечерней на заре да повеситься,
Околесица моя, не храни меня,
Ты плохая мне жена, околесица.