В салоне мамы Розы никогда не бывает тихо. Но сегодня там расплескалось море. Море пахло сауной, водкой и прочими радостями бренного мира.
Пьяные гестаповцы в простынях бегали по снегу в поисках любви.Воспитанницы мамы Розы визжали и демонстрировали прелести.
На бильярдном столе боролись на руках Холтоф и майор УФСБР Гришин А. Ю.
Рефери выступал обер - майор Кучеренко, тренер ведомственной сборной зондер - команды по биатлону. На их напряженных бицепсах виднелись татуировки. Однополчане. Вот такое эхо войны.
Той самой войны, с которой мы все так и не сумели вернуться!
Той, где толком никто не понял, кто наш враг. Возможно, что он вообще не явился.
Той самой войне, где все мы стреляли в одну сторону, но, по итогу все оказались с другой.
Войны, которую мы бросили, не смогли победить!
И теперь не видать нам Валгаллы!!!
У меня такая же татуировка. Я получил её за сожженный танк.
В римских термах меня уже ждал обер - цехмейстер - фюрер Феоктистов и полковник со шрамом. Судя по румяным оттаявшим мордам, ждали давно.
С меня сняли наручники, вручили простыню и усадили за стол.
Вода в бассейне была горячая. Водка холодная. Огурец хрустящий со слезой.
- Понимаешь, Максим Максимович, вся проблема в том, что мы все нормальные, порядочные люди. Такин же как ты. Современные. А ты вдруг решил стать нашим врагом. Хотя мы тебе не делали ничего плохого, кроме хорошего. - объяснял Феоктистов разливая.
- Лехаим. - гестаповец, палач и я, Солдат Свободы сдвинули граненые стаканы.
- Да ладно, мужики. - успокоил их я. - Ничего личного. Просто вы убили и съели мою страну. А я этого так не оставлю. А люди вы хорошие. Жаль что живые.
- Это тост. - вмешался полковник со шрамом - Лехаим.
Снова тренькнули стаканы.
- Вот. Раз ты нам такой враг непримиримый, как я могу тебе твою долю отката за мост отдать? Никак не могу. Что я, сам буду революцию оплачивать? И не отдать не могу. Война - войной, а бизнес - есть бизнес. Дилемма? - размышлял обер - цехмейстер - фюрер
- Это опять тост. - вмешался полковник со шрамом - Лехаим.
Стаканы поддержали его звоном.
- Поэтому, по старому русскому обычаю я решил на эти деньги устроить праздник. На прощание. И позвал на него всех твоих друзей. И тех, от кого сейчас зависит твоя судьба.И не держи на меня зла. Короче, с праздником.
- С нашим Праздником! С Днем Космонавтики! - многозначительно добавил я и поднял полный стакан.
- Лехаим.- поддержал его полковник со шрамом.
Потом мы еще долго поднимали тосты. Потом пили просто так. Потом пели и пили. И плакали друг у друга на волосатых татуированных плечах "Мол, куда катиться мир. Мол, продали Россию, мол, отчего нам, таким хорошим так стыдно, оттого что нам так хорошо" Потом пили и пели, но петь уже не могли, приходилось осушать стаканы в темпе заданном Холтофом и Гришиным.
Эта парочка дорвалась до караоке, врубила Джимми Хендрикса и под его гитару жахнула "хазбулат - удалой" Сам великий арийский гитарист Хендрикс, наверно, царапал обивку и таранил лбом крышку гроба. Он то был уверен, что исполнял гимн США.
Потом все затянули "Черный Ворон" под "Блек Саббат"
Воспитанницы мамы Розы, правильно рассчитав момент, когда наше меланхолия и отчаяние одиноких непонятых бубновых татуированных, но таких ранимых и впечатлительных душ не переросло в обязательный дебош и локальный погром по произвольному национальному признаку ловко растащили наши размякшие туши по кабинетам.
Мной овладели спортивные мулатки. На кожаной простыне я сопротивлялся не долго. Девчонки знали свое дело, да и естество....
Короче, в самый великий и светлый момент, когда до финала полвздоха. Когда тело, душа и яйца сливаются в едино порыве....
Вот в этот самый момент ко мне пришел Бог. И говорил мне....
Но я был так пьян, что нихрена не понял. Я уже стартовал от земли и боролся с её притяжением и перегрузками в 14 ж. Я уже не отвечал на его позывные.
Я несколько раз облетел орбиту и входил в открытый влажный, пульсирующий, обжигающий космос.
Входил и выходил.
Побывал в уйме галактик и черных дыр. Узнал вкус дыхания комет.