Егоров Валентин Александрович : другие произведения.

Море и берег. Сага о Скаре

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжается рассказ о пребывании простого земного человека на другой планете необъятной вселенной. Пока еще Скар, новая жизнь сама выбрала имя этому землянину, не достиг уровня того, чтобы самому определять и направлять свою жизнь. Пока он только противостоит враждебным обстоятельствам, но уже начинает понимать, что многое зависит от его решений и его действий. Не своей волей он оказывается вовлеченным в межгосударственные интриги. Против него уже устраивают злокозни... Его пытаются физически уничтожить. Но, не смотря, ни на что, Скару удается противостоять и побеждать... Параллельно рассказу о Скаре идет повествовании об повелителе Эль-Нассаре, который потеряв престол своего султаната находит силы для своего возрождения и начала борьбы за возрождение своего султаната.

Море и берег

Сага о Скаре

  
  
   Егоров В.А.
   Е-mail: val-egorov@mail.ru
  
   Глава 1
   1
   Сердце щемило от боли при взгляде на то, во что превратилась "Весенняя Ласточка", которая мало чем напоминала недавнюю красавицу бирему, которая не плавала, а легко и изящно парила над океанскими волнами.
   Ее корпус был в крапинах множества больших и малых ожогов и пробоин. Через пробоины правого борта в трюм биремы поступала вода. Весла этого же правого борта судна в большинстве своем были повреждены или поломаны, ими практически уже было нельзя пользоваться. Паруса биремы были порваны и рваными клочьями свисали с рей обеих мачт. Да, и самих мачт уже практически не существовало. Из мачтовых гнезд палубы торчали расщепленные и изломанные огрызки бревен. На этих бревнах вкривь и вкось висели перебитые реи с порушенным такелажем. Палуба биремы была завалена кучами хлама, обрывками канатов и щепой от разбитых мачт, а также клочьями и лоскутами парусины. Кое-где на палубе проступали и красные подтеки от замытых океанскими волнами пятен человеческой крови.
   Одним словом, вид биремы "Весенняя Ласточка" был весьма плачевен и непрезентабельный. Ей срочно требовался капитальный ремонт, чтобы она снова могла бы путешествовать по океанским просторам.
   Было совсем уже поздно, верхняя палуба биремы была пуста, на ней не было видно ни одного матроса или бывшего раба. Молчала получасовая рында, не было вахтенных матросов, чтобы отбивать получасовые склянки. В этот момент я вместе со старпомом Боргом находился на верхней палубе судна, мы вдвоем обходили и осматривали бирему. Закончив осмотр палубных повреждений, я подумал о том, что мы все-таки счастливо отделались от этой встречи с безумным магом. Если бы бой продлился немногим дольше, то он сумел бы окончательно доконать это прекрасное судно. Тогда бы нас сегодня не было бы в Валенсии, у причала порта которого сейчас стояла наша побитая "Весенняя Ласточка".
   Одним словом "Весенняя Ласточка" выглядела больным, усталым и каким-то ущербным судном, которому требовалась срочная помощь, ремонт, чтобы она снова могла бы вернуться к прежней жизни.
   К тому же следовало бы заметить, что бирема практически лишилась своего прежнего экипажа. Сразу после швартовки в этом порту, едва только сходни легли на причал, большая часть экипажа, чуть ли не бегом, навсегда покинула бирему. Та часть матросов и бывших рабов, которые решили остаться на биреме, разбежались по трактирам и тавернам городка, чтобы насладиться жизнью и почувствовать твердь земли под ногами. У них, видимо, душа горела и требовала, как можно скорее пропить и прогулять флорины, заработанные потом и кровью.
   Мои бывшие товарищи по рабству оказались особо нетерпеливыми гуляками. Одними из первых они побежали в город, чтобы с головой окунуться в ночную жизнь этого припортового городишка. Парни стремились быстрее забыть о тяготах работы тяжелым веслом и окунуться в жизнь, чтобы вновь ощутить себя свободными и независимыми людьми. К тому же полученные флорины в карманах прямо-таки жгли нашим парням руки, они спешили их прогулять. Сразу после швартовки экипаж биремы практически всем составом ринулся на берег, чтобы срочно и, как можно быстрее, избавиться от золотых монет - кутить, гулять и веселиться. Многие из матросов, как я слышал краем уха из их разговоров, намеревались посетить портовые бордели, чтобы там гулять и пить, занимаясь оплаченной любовью.
   Искренне веря в моральные устои человечества, мне очень хотелось бы своих бывших товарищей по рабству и матросов биремы наставить на путь истинный. Мне так и хотелось порекомендовать им, чтобы они особенно уж не загуливали в портовых кабаках, а подумали бы о чистом и светлом будущем без пьянства и насилия. Поэтому мне хотелось посменно и под надзором доверенных лиц отпускать своих парней на берег. Но старший помощник капитана Борг в ответ на эту мою мысль, улыбнулся, затем удивленно на меня посмотрел. Немного подумал и попросту посоветовал мне со своими дурацкими инициативами не путаться под ногами у простых людей и идти куда подальше. Это он еще вежливо выразился!
   Старпом Борг объявил о том, что любой член экипажа биремы, матрос или бывший раб, без каких-либо ограничений, может отправляться на берег проводить свое время и тратить свои деньги. А мне нагло мысленно посоветовал, что, прежде чем кому-либо давать советы о том, как следует другим жить, я должен сам немного подучиться жизни простых людей Тринидада. Каждого матроса, спускавшегося по сходням, старпом по-братски хлорал по плечу и приговаривал, часто используя матерные выражения, при которых я только краснел, что они теперь свободные граждане и могут гулять и пить столько времени, насколько им хватит денег.
   Затем старпом Борг повернулся лицом ко мне и, продолжая мягко улыбаться, нагло заявил:
   - Скар, после пережитых страхов и ужасов вчерашнего боя нашим парням следует хорошо оттянуться на берегу. Расслабиться душой и телом в этом провинциальном городишке. Парням нужно забыть обо всем том, что с ними происходило вчера.
   Сделав небольшую паузу, Борг продолжил свою мысль:
   - Пока наши матросы все флорины, пьянствуя и дерясь с местными гуляками в портовых кабаках, не спустят на берегу, они к нам не вернутся на борт биремы. Я матросов благословил на этот разгул и потому, что, помимо отдыха и разбитых матросских рож, он будет иметь для нас и положительную сторону. Ты же сам видишь, Скар, что этот городок не такой уж большой. Его жители друг о друге и о гостях города хорошо все знают. Они, наверняка, уже знают о нашем прибытии, о появлении в порту полуразбитой биремы. Мимо глаз жителей этого городка не пройдет и то, что наши парни покинули борт биремы и отправились немного погулять в их порту. Завтра жители города будут обмениваться новостями, кто и где подрался, кто и сколько истратил денег. Но главное, они все обратят особое внимание на то, что повсюду наши матросы оплачивали оказываемые им услуги полновесным золотом. Поверь мне, завтра уже по городу обязательно пойдут слухи и толки о том, что капитан биремы фартовый мужик, удача у него в руках, раз он настоящим золотом оплачивает работу и службу своих парней. И тогда, Скар, можешь поверить мне на слово, что после этих слухов городской люд так и попрет к нам на бирему с предложением о найме. Жители этого городка не такие уж богатые люди, чтобы пройти мимо такого уникального шанса, чтобы получить хороший и стабильный заработок.
   Я стоял на палубе и внимательно слушал все то, о чем мне говорил старпом Борг. В глубине души мне нравились и я понимал высказываемые им мысли, но к тому же я был чрезвычайно доволен и тем обстоятельством, что мне так вовремя на жизненном пути повстречался такой человек, как старпом Борг. Он был всезнающ, имел громадный жизненный опыт и мгновенно разбирался в людях, если я и спорил с ним, то только для того, чтобы получить больше информации, чтобы лучше разобраться в обсуждаемом нами том или другом вопросе. Я с Боргом уже знаком более чем два года, которые мы вместе провели в одной каморке рабов весельщиков биремы "Весенняя Ласточка". Правда, за все это время этого рабства и во многом благодаря своим рабским ошейникам нам так и не удалось обменяться с ним хотя бы парой слов.
   За последние пару дней, когда действительно началось наше знакомство и общение, старпом Борг сумел-таки в полной мере передо мной раскрыться, продемонстрировать многогранность своего характера, своей одаренности и своих способностей. Он оказался именно тем человеком, которому можно было бы во всем доверять и по всем вопросам работать совместно. Сейчас я-то хорошо понимал, что, если бы не Борг, то и в сегодняшнем дне моей жизни мало бы чего изменилось. Поверьте, мне бы не удалось бы совершить и малой толики тех дел, которые пришлось делать под нажимом и советами Борга в эти последние два дня. То был именно Борг, кто заставил меня сконцентрироваться и вступать в дело именно в ту минуту, которая случалась только однажды в жизни. Под нажимом этого человека я действовал и поступал так, как этого требовала реальная ситуация, а не мои домыслы. Только благодаря его инициативе и действиям, я занял шкиперский мостик "Весенней Ласточки", а бирема перешла в нашу собственность.
   Поэтому я вполне спокойно отнесся и к его этой инициативе, когда старпом Борг, вопреки моему мнению, разрешил матросам и бывшим рабам покинуть борт биремы и провести на берегу столько времени и потратить столько флоринов, сколько им заблагорассудится. Он хотел, чтобы наши парни полной мерой насладились бы свободой и веселым пьяным загулом на берегу, направо и налево расшвыривая свои кровно заработанные деньги.
   К этому время старпом Борг и сам начал проявлять нетерпение, как застоявшийся в стойле жеребец, он горел внутренним желанием, как можно скорее, окунуться в матросский разгул и портовый разврат, который сейчас творился на берегу. Краем глаза я уже давно заметил двоих парней, крутившихся на причале, неподалеку от сходен биремы. Временами эти парни поглядывали на ее палубу, явно ожидая чье-то появление на берегу. Я был готов поспорить на десяток флоринов на то, что эти парни ждут, не дождутся моего старшего помощничка. Я хорошо понимал, что и старпом Борг ждет не дождется того момента, когда он от меня, наконец-то, избавится и сможет отправиться в свободное плавание по портовым барам, трактирам и тавернам этого благопристойного портового городка.
   В данную минуту находясь рядом со мной, старпом Борг, вероятно, из-за своей природной стеснительности и благородности, ни намеком, ни словом не обмолвился об этом своем тщательно скрываемом желании. Он стоял по обок от меня, болтая о совершеннейших пустяках, только изредка поглядывая на причал. Но следует сказать, что этой своей, якобы, пустой болтовней старпом Борг оказывал на меня сильнейшее психологическое воздействие. Причем, оно было настолько сильным, что я, в конце концов, не выдержал и дал своему другу понять, что не буду особо возражать в отношении его личных планов на сегодняшний вечер или ночь. Не забыв, разумеется, добавить, что он может гулять только эту ночь, а завтра поутру приступить к работе.
   В один прыжок старпом Борг преодолел расстояние между бортом биремы и причалом, чтобы неуловимой тенью тут же скользнуть в двери первой же на его и его собутыльников пути портовой таверны.
   Наблюдая за тем, как за спиной моего старпома медленно закрывается дверь ближайшей таверны, только тогда я понял, что в своем сверхскоростном рывке на свободу старпом Борг мог и не услышать моих последних слов о том, что он может пить и гулять только эту ночь.
   2
   На следующее утро на борту "Весенней Ласточки", по-прежнему, оставалось всего два - три человека, которые по непонятным причинам для остальных членов экипажа биремы, разумеется, отказались от увеселений на берегу прошлой ночью. Подобное решение этих людей, можно было бы объяснить только их желанием погрузиться в умственные размышления о бренности бытия. Иными словами, сказать, что они были не от мира сего!
   Что же касается остальных членов экипажа биремы, которые во главе со старпомом Боргом пили, гуляли и веселились всю ночь напролет, то никто из них, ни ночью, ни утром следующего дня пока еще не вернулись на борт судна. Такого малого количества времени, как одна ночь, им явно показалось недостаточным для восстановления своего психологического спокойствия и физического равновесия. Да и золотых флоринов в карманах у наших парней оказалось достаточным для того, чтобы и на следующий лень продлить свое пьяное веселье и разгул. События последних трех дней, начиная с дня боя с безумным магом, освобождением рабов весельщиков и кончая днем вчерашнего ночного загула, тяжело и серьезно сказались на общем состоянии психологического здоровья матросов экипажа и бывших рабов весельщиков. Им потребовался дополнительный день на то, чтобы забыть о минувших невзгодах и переживаниях для того, чтобы в порядок привести свои потрепанные нервишки.
   К вечеру на борту биремы появились первые отдельные и, видимо, не совсем сознательные члены экипажа нашей биремы, которые ни с того ни с чего вдруг вернулись на борт судна. Но в тех подобиях людей, которые поднялись на борт биремы, было невозможно признать или разглядеть знакомые лица матросов или бывших рабов. Кожа лиц и тел этих подобий почему-то приобрела зеленый оттенок, причем лица были в красных и синих подтеках, а фаланги пальцев рук были сплошь сбиты в кровь. Они прямо-таки забыли, что же это такое человеческая речь, не могли слова молвить и самостоятельно держаться на ногах.
   Под покровом спускающегося на землю вечернего сумрака подобия людей тоненьким ручейком потянулись на борт биремы. Время от времени течение ручейка перебивалось самодельными носилками, на которых лежали еще более странные личности, которых приносили портовые докеры и требовали оплаты дополнительной услуги по переноске невменяемых тел моих людей. К сожалению, этот ручеек оказался не очень-то полноводным и вскоре совсем обмелел.
   Но в результате наплыва даже и такого малого количества странных личностей, на борту и палубах биремы "Весенняя Ласточка" моментально и по необъяснимой причине образовался стойкий, хотя все помещения судна постоянно продувались океанским бризом. Принимая у сходен тела матросиков и расплачиваясь с добровольцами носильщиками, я не переставал размышлять над тем, почему же они так рано вернулись на борт судна?
   Мне пришлось довольно-таки долго ожидать ответа на этот свой вопрос. Одни матросики, как я уже говорил, не способны были говорить или не способны были понимать вопросы, другие же были вообще не способны задумываться. Но мне все-таки удалось прояснить общую ситуацию. Оказывается, причина заключалась в том, эти матросы, помимо любви выпить и погулять, страдали еще одним неизлечимым человеческим заболеванием - мотовством. Они пригоршнями направо или налево расшвыривали свои флорины официантам, подавальщикам и девкам. Вот и дорасшвырялись, им раньше других членов экипажа биремы пришлось возвращаться в родные пенаты.
   Среди матросов, больных на голову и не сошедших на берег людей, оказался и мой старый знакомый, судовой доктор, которому я симпатизировал. Мне хотелось с ним побеседовать по душам еще по дороге в Валенсию, но беседа тогда не сложилась и мы разошлись, так ничего друг о друге, не узнав. Во время этой беседы доктор мало говорил потому, что, может быть, он все еще находился под воздействием психо-невралгического состояния, вызванного противостоянием с безумным магом. Одним словом, мне так и не удалось его расшевелить, подобрать нужного ключика к нему и его душе.
   Поэтому, когда я заметил фигуру человека, одиноко стоящую на баке биремы и неотрывающую своего взгляда от океана, то в этой фигуре узнал корабельного доктора. У меня сразу же в голове промелькнула мысль о том, а не попытаться ли мне сейчас завязать с ним новый разговор по душам?! Надо было бы признаться, что мне самому в это время делать на пустынной биреме было особо нечего, поэтому недолго раздумывая, я направился к доктору. Уже на подходе по напряженной докторской спине можно было бы догадаться о том, что он услышал мои приближающиеся к нему шаги, и он сейчас решал вопрос, стоит ли или не стоит ему со мной разговаривать. В какой-то момент доктора аж прямо-таки согнуло под тяжестью мыслей и душевно напряжения. Услышав, что я остановился прямо за его спиной, доктор выпрямился и начал медленно ко мне разворачиваться, видимо, он все-таки решил со мной пообщаться.
   С некоторое время он, молча, стоял передо мной. Его лица выглядело усталым и истомленным, но не в результате физического напряжения, а душевных страданий, колебаний и нерешительности. С задержкой он протянул мне руку для рукопожатия.
   В момент нашего рукопожатия я мысленным зондом скользнул в его сознание и мгновенно ощутил, насколько напряжено его внутреннее психическое состоянии. Можно было сказать, что до моего появления этот человек размышлял о том, жить ли нему или не жить. По всему выходило, что в данную минуту корабельный доктор находился как бы на распутье жизненного пути. Разумеется, он еще даже не определился с тем, оставаться или не оставаться ему на борту биремы. Чтобы немного ослабить его внутреннее напряжение, я подлил ему немного жизненной энергии и некоторую долю уверенности.
   После этого совершенно неожиданно для меня первым заговорил корабельный доктор, обращаясь ко мне:
   - Капитан Скар, позвольте поприветствовать вас и поздравить с назначением шкипером такого великолепного судна, как бирема "Весенняя Ласточка". Жаль только, что из-за позавчерашнего побоища оно находится в столь ужасном физическом состоянии. Но надеюсь, что в скором времени вы умеете его восстановить. И тогда о существовании "Весенней Ласточки заговорят все люди этого побережья.
   - Извините, доктор, но мне кажется, что вы несколько преувеличиваете мою значимость, как шкипера. Пару дней назад я был обыкновенным гребцом весельщиком с рабским кольцом на плечах. Я не мечтаю и не стремлюсь к океанской славой, суша мне более по душе... .
   - Поверьте моим словам о том, капитан Скар, вы являетесь весьма примечательной личностю. В истории планеты Тринидад такого еще не бывало, чтобы раб весельщик становился бы капитаном и собственником боевого судна. Я много читал об истории развитии цивилизации на нашей планете, ни в одной исторической книге о таком случае даже не упоминается.
   - Спасибо, доктор, за хорошие обо мне слова. Но мне хотелось бы поговорить о вашем самочувствии. Что же вас так беспокоит и тревожит? Сейчас вы выглядите человеком, находящемся на жизненном перепутье, но не знающего, какой дорогой пойти дальше. Честно говоря, меня это ваше состояние очень сильно беспокоит. Почему бы вам не присоединиться к нашим членам экипажа, которые сейчас развлекаются на берегу, чтобы на время забыться и освободиться от тяжелых дум. Если вы пожелаете, то я смогу разыскать старпома Борга и попросить его взять вас под свое крыло... .
   - Спасибо, капитан! Я искренне вам благодарен за проявленный ко мне внимание, но не стоит беспокоить по пустякам вашего старпома. Может быть, мы лучше поговорим?! Может быть, вы найдете время для того, чтобы выслушать небольшой рассказ о жизни никчемного и никому ненужного человека?!
   В этот момент судовой доктор своими глазами прямо-таки впился в мое лицо, словно хотел выяснить, как внимательно я его слушаю!
   Этот неожиданный пассаж доктора в самом начале нашего разговора привел меня в некоторое замешательство. Я и сам хотел с ним переговорить, ведь это был единственный человек на биреме, который проявил искреннее сострадание к до полусмерти выпоротому молодому рабу. Доктор даже попытался мне помочь преодолеть дикую боль и выжить после этой экзекуции. Именно поэтому в последующие два года моего рабства корабельный доктор оставался для меня человеком, которого я считал своим другом. Но его фаталистическое заявление прямо-таки выбило землю у меня из-под ног, поэтому я первым делом отрицательно покачал в ответ ему головой, не соглашаясь с его мнением, а затем сказал:
   - Извините, доктор, но такого просто не может быть! Наш творец, создавая миры и человечества, всегда старался поступать так, чтобы каждый человек в его мирах имел определенное свое определенное предназначение. Разумеется, можно согласиться с тем, что не все люди в течение отведенного им срока жизни счастливы или несчастливы. В любой жизни бывают взлеты и падения, жизнь человека обычно строиться именно из чередования таких взлетов и падений. Но такого не бывает,... не может быть, чтобы человек был бы несчастлив всю свою жизнь! Расскажите-ка лучше мне свою историю жизни и тогда вместе мы будем судить о том, так ли вы уж очень несчастливы или все же больше на себя наговариваете.
   Доктор задумался, затем снова повернулся лицом в сторону океана и, стоя вполоборота ко мне, принялся рассказывать историю своей жизни.
   - Я родился неудачником и всю жизнь мне фатально не везло. Не повезло с рождением, не везло в детстве и в юношестве, не везло с учебой. Не везло мне и тогда, когда повзрослел и начал практиковать хирургом.
   Доктор снова сделал краткую паузу, полез в карман камзола, но тут же прервал движение рукой и продолжил рассказ:
   - На третий день после моего появления на свет божий, погибает моя мама. Роды прошли отлично, она сразу же поднялась на ноги. Мама страшно увлекалась и любила заниматься лошадьми. Вот ей и захотелось меня познакомить со своим любимцем, трехлетним жеребцом. В конюшне этот жеребец по неизвестной причине взбесился, встал на дыбы и сильно ударил маму копытом в грудь. От этого удара мама тут же умерла, прямо у бортика стойла своего любимого жеребца. Отец очень любил свою жену, мою маму! Он прямо-таки разум потерял, узнав, о беспричинной и бессмысленной смерти, по его мнению, жены. Он посчитал, что жеребец приревновал меня к маме, поэтому на нее напал и ударил копытом. Таким образом, отец косвенно обвинил меня, в то время еще младенца трех дней от роду и его единственного наследника, в смерти своей жены и моей мамы. С этого времени я, как индивидуальность или личность, перестал существовать для своего отца.
   - Отец прилагал все усилия, чтобы навсегда избавиться от меня и моего присутствия в его доме. В этих целях мое дальнейшее воспитание было поручено его дальним родственникам. Я не успел ощутить прелести и радости детства, родительской любви и ласки, как судьба лишила меня матери и отца. Детство прошло под строгим тюремным надзором дальних родственников отца, которые ни на секунду не спускали с меня глаз, не разрешая и шага сделать за порог дома. Помимо библии, мне не разрешалось читать каких-либо других книг. Я никогда и ничему не учился, вообще не имел учителя. Единственное, что мне удалось сделать за этот период жизни, так научиться писать и читать. Я наизусть выучил библию, даже сейчас я могу на память процитировать любую главу этой вечной книги. Но знание библии не сделало меня набожным человеком, готового до последней капли крови отстаивать какой-либо канон или догму этой христианской веры.
   - Другими словами, детство, проведенное без друзей и товарищей, стало похуже и тяжелее вечной каторги на галерах. Когда я немного подрос и достиг юношеского возраста, мне удалось сдать вступительные экзамены в Академию Художеств, расположенную в столице Восточной Империи, в городе Сана. Родственники отца запрещали мне не только чтение каких-либо книг, но и обучение каким-либо наукам. Единственное что мне не запрещали тогда делать, так это уходить в приусадебный парк, проводить там свободное время. Именно в парке тайком от своих родственников я начал рисовать пейзажи на бересте берез. Мне захотелось стать профессиональным рисовальщиком. Рисовать пейзажи, портреты людей. Я мечтал воссоздать образ моей любимой матери, которую я никогда не видел. Но отец и его родственники категорически воспротивились этому моему желанию.
   - Они посчитали, что наследнику такого знаменитого и древнего рода, не пристало носиться с мольбертом по окрестностям и рисовать лица деревенских простушек. Меня жестко поставили перед выбором, - стать адвокатом или врачом. Я избрал профессию врача и выучился на хирурга, так как, получив эту специальность, я мог покинуть дом своих родственников и отца. После завершения учебы в медицинской академии, я совершенно случайно оказался судовым врачом на биреме "Весенняя Ласточка", где мне, как хирургу, делать было совершенно нечего, оставалось только бокалами глушить ром.
   - Как же тебя зовут? - Поинтересовался я у доктора.
   Тот вздрогнул всем телом и, оторвав свой взгляд от вод валенсийского залива, сказал:
   - Герцог Якоб Форенкульт, мое полное имя и дворянский титул. Я из древнего рода тех герцогов Форенкультов, которые были пожизненными придворными казначеями и хранителями государственной печати Верховного Правителя Восточной Империи. В силу своего характера я не мог, да отец и не хотел, чтобы я пошел по его пути или стал бы его преемником на посту придворного казначея и хранителя печати. Отец, как вы поняли, не очень-то любил меня и, когда я окончил Имперскую академию Медицины, лишил меня права быть его наследником, передав это право своему третьему ребенку, только что родившемуся мальчугану от второй супруги. Решение отца в один момент превратило меня в изгоя и нищего без единого гроша в кармане. Именно поэтому я ушел в океан, где надеялся осуществить свою мечту, став настоящим морским волком и человеком, но вместо настоящего судна попал на полупиратскую бирему. Вот сейчас я стою перед вами, капитан Скар, - завершая свое печальное повествование, произнес герцог Якоб Форенкульт, - и, честное слово, не знаю, на что же мне дальше надеяться и чем заниматься по своей жизни. Пойти ли с тобой, капитан, но куда ты поведешь нас? Или, забрав котомку с пожитками, отправиться, куда глаза глядят?! Если в первом случае, я все же остаюсь среди людей, то во втором, мне грозит участь полного изгоя, - одиночество.
   - Помимо врача и художника, кем бы ты хотел быть, Якоб? - Спросил я Форенкульта.
   - Не знаю, капитан. Я много думал об этом, но мне ничего хорошего в голову не приходило. Иногда, мне казалось, что меня влечет работа с людьми. Ну, понимаете, когда между людьми существуют твердые, установившиеся отношения, в рамках которых я знаю, что можно и что нельзя делать. Мне нравится сама идея быть занятым в таком деле, стимулировать взаимоотношения между людьми. Но я не совсем уверен, что могу это правильно сделать.
   Пока герцог Якоб Форенкульт рассказывал мне о себе и о своих личных проблемах, я посредством мысленного щупа продолжал работать с его сознанием. Передо мной проплывала панорама возникающих, сменяющих друг друга мыслеобразов и внутренних ощущений этого человека. Эти туманные образы возникали и таяли в безграничной глубине сознания. Я видел или, вернее сказать, ощущал безрадостные, наполненные страданиями и мучениями картины детства и юношества Якоба. Лицо отца, гневно потрясающим указательным пальцем руки. Постные старушечьи лица и лица стариков, чьи головы тряслись от старости и собственного бессилия, но все эти люди не упускали ни малейшей возможности, чтобы ущемить или сделать плохо Якобу.
   Ни единого светлого и радостного образа не было в сознании этого парня!
   В какой-то момент в мозгу герцога Форенкульта вдруг возник и тут же исчез, но затем снова возник мыслеобраз, в котором солдаты браво маршировали по сельскому проселку. Юный герцог Якоб Форенкульт, самозабвенно размахивая руками в такт солдатского шага, бежал и радостно смеялся сбоку от роты марширующих солдат. Затем появился мыслеобраз двух господ студентов, яростно сражающихся на спортивных рапирах. Крупным планом появилось лицо Якоба Форенкульта с высоко поднятой верх рукой победителя. Этой череды мыслеобразов или подсознательных видений хватило мне для того, чтобы разобраться и правильно оценить увиденные мною картинки подсознания.
   Тогда я догадался и понял, чем можно заинтересовать этого парня и какую должность на биреме ему предложить, чтобы он с нами остался.
   - Якоб, - по имени я обратился к Форенкульту, - чтобы ты мне ответил, если я предложил бы тебе заняться созданием отряда морской пехоты на нашей биреме. Нам следует избавиться от простых рабов весельщиков, которые могли бы только работать веслами, грести. Нам нужны морские пехотинцы, которые, помимо выполнения своих основных функций - ведение боев на суше, должны также уметь работать веслами. Если мое предложение тебе интересно, то я мог бы тебе предложить чин майора морской пехоты с соответствующим содержанием.
   - Капитан Скар, я даже не знаю, какие слова мне следует говорить в таких случаях. - Начал мямлить Форенкульт.
   Герцог Якоб Форенкульт не сумел сразу и до конца проникнуться сутью, сделанного мною предложения. Только некоторое время спустя его лицо его вдруг расцвело широчайшей и понимающей улыбкой. Только сейчас до его сознания дошел истинный смысл моего предложения. На моих глазах в Форенкульте начало зарождаться чувство собственного достоинства. Корабельный доктор Якоб Форенкульт вдруг замер на мгновение от охватившего его восторга, заполнившего всю его душу, от внезапно открывшейся перед ним жизненной перспективы.
   - Так точно, сэр. Я принимаю ваше предложение, сэр. Готов немедленно приступить к исполнению служебных обязанностей, сэр.
   - Отлично, майор Форенкульт! Но, во-первых, назначение тебя на новую должность совершенно не означает, что отменяются исполнение обязанностей судового врача.
   Решил я несколько охладить пыл новоиспеченного майора герцога Якоба Форенкульта.
   - К тому же в свободное от служебных обязанностей время ты можешь рисовать, что тебе не заблагорассудится. Но сегодня твоей главной служебной задачей становится, в самые короткие сроки найти и отобрать таких людей, из которых можно было бы сформировать отряд морских пехотинцев. Это должны быть физически сильные и хорошо обученные парни, способные бесстрашно сражаться как на суше, так и на море. Сейчас я полагаю, что тебе следует хорошо подумать о том, кто именно может и должен стать таким нашим морским пехотинцев и приступать к поискам таких людей.
   - Так точно, сэр. - Сказал герцог Якоб Френкель. - Когда бы я смог получить письмо-патент о присвоении мне воинского звания "майор", чтобы я мог бы сразу же приступить к исполнению своих новых служебных обязанностей?!
   Неожиданно прозвучавшая просьба Форенкульта несколько озадачила меня, я пока еще не знал, как мне следует поступать в подобных случаях. К тому же совсем пропал в загуле мой старпом Борг, с которым я мог бы посоветоваться по этому вопросу. Но нее желая своим долгим молчанием обидеть герцога, я уклончиво ответил:
   - Майор Форенкульт, к исполнению новых служебных обязанностей приступайте немедленно. Когда старпом Борг из временного отпуска вернется на борт биремы, то мы законным образом оформим ваше повышение в воинском звании. Подготовим соответствующее письмо-патент, которое я с удовольствием подпишу и вам передам.
   3
   Разговор с Форенкультом был прерван неожиданным появлением на причале у борта биремы группы незнакомых людей. Но их громкоголосое и несколько странноватое странное поведение привлекло и обратило на них мое и майора Якоба Форенкульта внимание. Странность поведения этой группы людей выражалась, прежде всего, в самой манере их общения между собой и в их общем поведении. Люди не разговаривали между собой обычным голосом, а громко кричали, практически переругивались друг с другом.
   Создавалось впечатление, что в этом мире существуют одни только эти люди, которые, помимо себя, никого вокруг не замечали и ни на кого не обращали внимания. Приблизившись к "Весенней Ласточки", громкоголосые люди принялись внимательно осматривать корпус нашей биремы. Они чуть ли не пальцами залезали в каждую пробоину в обшивке борта судна. Они тщательно осматривали прожженные магическими файерболами места обшивки биремы. При этом они таким громким ором обменивались мнениями по поводу серьезности того или иного повреждения корпуса биремы, что даже заглушали биение океанских волн о берег. Иногда они все вчетвером так громко орали, что даже мне с Форенкультом приходилось ладонями прикрыть раковины наших ушей, чтобы от их ора самим не оглохнуть.
   В тот момент я с майором Форенкультом все еще находился на верхней палубе биремы, поэтому очень хорошо слышал, о чем же так громко перекрикивались эти люди. Оказывается, они специально пришли на этот причал в порт для того, чтобы осмотреть повреждения биремы "Весенняя Ласточка", чтобы оценить ее нынешнее состояние. К слову сказать, мне понравилось, как эти люди столь профессионально оценивали повреждения нашего судна, здраво подходили к проблеме его ремонта.
   Все было бы ничего, если бы речь, скажем, шла бы о каком-либо нейтральном предмете. Каждый человек имеет законное право рассматривать и высказывать свое мнение по отношению любого существующего в мире предмета. Но в данном случае эти незнакомые мне господа говорили и обсуждали нашу бирему "Весенняя Ласточка" с точки зрения ее прямых владельцев, ее хозяев. Что в моем сознании звучало безусловным нонсенсом и анахронизмом, бирема "Весенняя Ласточка" принадлежала мне и Боргу и только нам двоим. Судно слишком дорого нам досталось, чтобы ее так просто отдать чужим людям.
   А по выкрикам этих горлопанов, которые, нисколько не смущаясь ни моим, ни майора Форенкульта присутствием на верхней палубе биремы, можно было прийти к мнению о том, что "Весенняя Ласточка" полностью им принадлежит. Они вели себя таким образом, что будто бы являются единственными и законными владельцами нашего судна.
   Причем следует заметить, что эта нелепая и по-своему глупая ситуация продолжала развиваться своим путем. Горлопаны подошли к сходням биремы и спокойно начали по ним подниматься к нам, на борт биремы. При этом они, не обращая на нас ни малейшего внимания, подошли к остаткам центральной мачты судна, решая, следует ли им или не следует заменять оставшийся огрызок старой мачты новой мачтой для биремы. Я же обратил внимание на то, что эти люди, не переставая кричать, одновременно делали записи в своих отдельных тетрадках. Парни знали свое дело и в крике не забывали вести свой учет и оценку повреждений биремы.
   Обсудив проблему корабельной мачты, горлопаны явно направились к люку для спуска на нижнюю палубу и в трюм биремы. Они, по-прежнему, не обращали на нас обоих своего внимания, хотя в данный момент я с майором Форенкультом находился всего в двух от них шагах. Крикливая четверка прошла мимо нас, не осмотрев морской баллисты. Краем уха, в тот момент ладонями я прикрывал свои уши от громкого ора незнакомцев, я услышал предположительные цифры стоимости ремонта нашей биремы. Решив, что с этой глупостью пора кончать, я посмотрел на майора Форенкульта и подбородком головы показал ему на наших горлопанов.
   В своих последующих действиях этот юноша не промедлил и секунды.
   Его статная фигура неожиданно выросла на пути следования крикливой четверки, из-за чего они были вынуждены остановиться. Майор Форенкульт чеканно вежливым, но с металлическим отливом голосом произнес:
   - Милостивые судари, извольте немедленно покинуть судно. Вы не имеете права на нем находиться без особого на то разрешения капитана или его владельца!
   Фраза майора Форенкульта прозвучала, подобно раскату грома в безоблачном небе. Убедительность голоса и великолепные светские манеры, продемонстрированные молодым человеком, застали горлопанов врасплох, они были вынуждены остановиться. На какое-то мгновение эти люди прекратили свой крик-ор, начали с некоторым недоумением между собой переглядываться.
   Сколько раз я на собственном опыте убеждался в том, что в такой простейшей ситуации всегда найдется человек, который начнет качать свои права. Так и в нашем случае, среди четверки нашелся-таки один нахал, который, напрягая голосовые связки, стал опротестовывать творимый нами произвол. Этот нахал во весь голос кричал о том, что они только что приобрели бирему на самых законных основаниях. Что именно они являются законными владельцами этого судна, о чем говорит только что ими подписанный договор о купле-продаже биремы "Весенняя Ласточка". Что, будучи истинными хозяевами биремы, им не требуется никакого разрешения капитана, на посещение и осмотр данного судна. Что они, как владельцы биремы, увольняют старого капитана и списывают его на берег.
   До глубины души удивленный подобной неадекватной реакцией на вежливую просьбу своего офицера, я покинул свое прежнее место и направился к незнакомцам. Меня глубоко поразила информация о якобы существующем договоре купли-продажи "Весенней Ласточки". До этого момента я и не знал о том, что каждое судно имеет собственные документы, по которым его можно было бы купить или продать.
   Одним словом, я был полным профаном в этом вопросе, даже не знал, что же мне дальше делать в такой сложной ситуации. А мой великолепный старпом Борг продолжал себе веселиться на берегу, не зная о том, что над нами в этот момент собираются грозовые тучи. Но я все же умудрился заметить в крике-оре горлопана, что он не совсем уж уверенно кричал о том, что бирема находится в их полном владении. Действуя интуитивно и наугад, я решил потянуть время, дождаться старпома Борга, чтобы уже вместе с ним решать возникшую проблему. Но для начала следовало хотя бы ознакомиться с текстом этого договором, поэтому я вежливо попросил о такой возможности наиболее громкоголосого горлопана из этой группы.
   - Какие документы, милсударь, вы имели в виду, когда говорили о договоре? Какие суммы, кому и на каком основании вы платили за "Весеннюю Ласточку"? Почему вы решили, что бирема принадлежит тому человеку или что она выставлена на продажу?
   Услышав мои вопросы, неожиданно прозвучавшие в головах всех четырех незнакомцев, горлопаны заметно подрастерялись. Они нервно завертели головами по сторонам в поисках источника этого голоса. Им потребовалось некоторое время, чтобы соотнести в единое целое, - мое приближение, мое молчание и звучание незнакомого голоса в своих головах. Придя к соответствующему выводу, из группы выдвинулся еще один человек, нахал незаметно протиснулся обратно в группу и обрисовал создавшуюся ситуацию. Человек в некоторых деталях рассказал о том, как происходило подписание договора купли-продажи "Весенней Ласточки".
   - Пару часов назад мы с друзьями обедали в одной из таверн Валенсии. Там вдруг появился человек, который громогласно заявил о своем желании продать бирему "Весенняя Ласточка", которая только что пришвартовалась в нашем порту. Решив посмеяться, мы в свою очередь поинтересовались условиями продажи судна и его ценой. Названная этим человеком стоимость судна, по нашему мнению, была весьма смехотворной. Всего десять тысяч флоринов. Ведь, если разобрать судно и продать его древесину, то и в этом случае можно было бы выручить гораздо больше денег. На наш вопрос, почему он запросил так мало денег. человек ответил, что он спешит, что судну требуется капитальный ремонт, а у него нет ни денег на ремонт, ни времени на торги по стоимости судна. Он продемонстрировал нам судовые документы на бирему. Другой человек, назвавший себя Махмудом и сопровождавший этого человека, при свидетелях подтвердил, что торговец биремой является ее шкипером и вправе ею распоряжаться в качестве владельца. Посовещавшись, мы вчетвером сложились в складчину и на собранные деньги приобрели судно.
   Рассказ валенсийского купца был краток и убедителен, но он умолчал о наличии подписи нотариуса под договором. Я совершил мгновенное проникновение мысленным щупом в сознание купца, чтобы тут же убедиться в том, что нотариус не присутствовал при этой сделки и своей подписью не скреплял договор. Мысленно переведя дух, я продолжил мысленной разговор с этой притихшей группой здоровых мужиков, прожженных валенсийских купцов.
   - Милостивые судари, не были бы вы быть столь любезными и продемонстрировать мне сам договор, чтобы убедиться в том, что он имеет законную силу. Поймите, у меня зреет подозрение в том, что вас сознательно ввели в заблуждение некие мошенники. Бирема принадлежит мне и никаких корабельных документов на нее не пропадало.
   Услышав мои слова, четыре купцы смущенно переглянулись. Один из них, явно нехотя, из внутреннего кармана камзола достал грязную кипу бумаг. Внимательно просмотрев бумаги, я снова внутренне облегченно передохнул. Нотариус не визировал и не регистрировал договора. Но следует сказать, что договор был правильно составлен и подписан в присутствии свидетелей обеими участвующими сторонами. Главное, я собственными словами убедился в том, что представленные купцами судовые бумаги "Весенней Ласточки" были оригинальными и, видимо, были кем-то украдены во время суматохи боя или по нашему прибытию в порт, когда экипаж покидал бирему.
   В любом случае я со старпомом Боргом допустил очень серьезную промашку. Мы оказались олухами царя небесного. Даже не подумали о том, что на нашу бирему должны существовать судовые документы, не разыскав и не убрав их в какой-либо тайник. Вот, теперь и приходится мне всеми хитростями выкручиваться из этой дурной ситуации, в которую попали по своей же ослиной мудрости. Если бы эти ребята-купцы обратились бы к мировому судье, то могло случиться и такое, что он, только увидев меня с Боргом, решил бы дело в пользу стоящих напротив меня валенсийских купцов.
   - Милостивые судари, - снова завел я свою мысленную шарманку, - мошенники ввели вас в заблуждение. Люди, которые подписали с вами договор о купле-продаже биремы, а также передали вам, якобы, оригинальные документы на бирему, в действительности являются преступниками. Они служили матросами на биреме, но поспорили и убили ее шкипера накануне нашего прибытия в Валенсию. Боясь наказания, они бежали. В настоящее время мы их разыскиваем, чтобы передать мировому судье и наказать за совершенное ими преступление. Судовые документы, которые они вам передали, являются дубликатом настоящих документов, которые я храню.
   С этими словами из-под своей туники я достал аккуратную пачку бумаг - судовых документов на бирему. Эти бумаги ничем не отличались от документов, которые мне показывали местные купцы. Разве что, мои бумаги были гораздо более чистыми и опрятными по своему внешнему виду, а на каждой странице стояла печать с росписью нотариуса и аккуратный штамп "оригинал".
   Продемонстрированные мною бумаги произвели на валенсийских купцов должное впечатление. Они начали смущенно переглядываться и отводить взгляды своих глаз по сторонам. Ведь, подписывая договор о купле-продаже биремы, передавая продавцу деньги, в глубине души у этих купцов копилась неуверенность, что они совершают не богоугодное деяние. Будучи купцами, они не раз совершали различные сделки, не раз рисковали, участвуя в различных торговых авантюрах. Но во всех этих случаях эти купцы были твердо уверены в том, что, правда и удача в этих деяниях на их стороне. Поэтому и торговые дела их шли весьма успешно. Но эти десять тысяч флоринов за настоящую океанскую бирему, поддельные документы на бирему, а также сами личности продавцов вводили этих четверых купцов в немалое смущение.
   Сейчас, прислушиваясь к мыслям валенсийских купцов, я явственно ощущал, что, если еще чуть-чуть поднажму на них и, потребую без возмещения ущерба, вернуть мне судовые документы, то несчастные купцы откажутся это делать. Тогда дело осложниться и бумаги могут пойти на рассмотрение в мировой суд, где на многие вопросы судьи я и старпом Борг не сможем дать правдивых ответов. На краткую долю мгновения я задумался. Именно в этот момент в мою голову проскользнула одна умная мыслишка. Терять мне было абсолютно нечего, поэтому я решил тут же воспользоваться этой мыслью.
   - К сожалению, милсудари, вы приобрели фальшивые документы у мошенников и преступников. Но мы готовы вернуть ваши деньги, если вы согласитесь вернуть нам украденные копии судовых документов.
   После моих слов купцы начали шепотом переговариваться.
   Переговоры были недолгими, а ситуация очевидной. Местные представители купеческой гильдии Валенсии не могли законно претендовать на "Весеннюю Ласточку". Договор "купли-продажи" не был должным образом оформлен нотариусом. При обращении в суд, дело могло бы рассматриваться в течение длительного времени, конечный результат такого рассмотрения было невозможно предсказать. Но никто из валенсийских купцов, разумеется, не хотел оказаться участником судебного рассмотрения, сидя на одной скамейке с настоящими убийцами и мошенниками.
   Поэтому предложенный мной вариант обмена, деньги на судовые документы, валенсийских купцов, в принципе, устраивал. По их дальнейшему поведению и общей тональности мыслей, которые метались в их сознании, мне становилось понятным, что мы близки к достижению соглашения. Чтобы сделать купцов еще более покладистыми, я сделал купцам еще одно дополнительное предложение, от которого они уже не могли бы отказаться.
   - Милсудари, - вновь мысленно я обратился к купцам, - как я понял, вы уже осмотрели бирему и увидели в каком состоянии она находиться. Мы пришли в Валенсию для капитального ремонта и реконструкции судна. Случайно, когда вы проходили мимо, я услышал ваш разговор о возможной стоимости ремонта биремы. Завтра утром мы собирались посетить местную гильдию купцов по этому вопросу, найти подрядчика для капитального ремонта нашей биремы. Но раз вы уже находитесь на борту нашего судна, то я полагаю, что нам не стоит откладывать это дело до завтрашнего утра?! Мы и с вами можем договориться о ремонте нашего судна. Назовите стоимость ремонта биремы, и сколько вам потребуется времени на этот ремонт?
   Мое последнее предложение развернуло ход развития событий на сто восемьдесят градусов. Исчезла в отношениях с купцами нарождавшаяся враждебность. Начались деловые переговоры. Купцы первоначально заломили за ремонт астрономическую сумму. Даже мне, непосвященному в искусство торгового бизнеса, стало понятно, что это была дутая цифра.
   Я хорошо слышал мысли своих купцов собеседников, они уже дано подсчитали стоимость такого ремонта, а сейчас боролись за более высокий процент прибыли. Разумеется, я не стал требовать того, чтобы стоимость ремонта биремы опустилась бы до себестоимости. Наоборот, я предоставил этим господам купцам возможность, убедить самих себя в том, что они провели блестящие торги, в результате которых им удалось получить хороший коммерческий барыш.
   В заключение торгов, мы пожали друг другу руки в знак согласия и договорились о встрече завтра утром, чтобы в присутствии нотариуса подписать соответствующий договор-подряд на ремонт "Весенней Ласточки" Одновременно мы должны были с купцами совершить обмен авансовыми платежами.
   Вскоре четыре валенсийские купца покинули борт нашей биремы. До причала их проводил вахтенный матрос, который уже никого более из местных ротозеев на борт "Весенней Ласточки" не пропускал.
   Глава 2
   1
   На возвращение в лагерь кавалерийского разъезда младшего лейтенанта Кимвелла никто не обратил внимания из-за царившего в нем совершеннейшей анархии, беспорядка и хаоса. Перед главными воротами лагеря Ивонн Де ля Рунж совсем ожила. Жизненная и магическая силы в нее вернулись, магиня сама поднялась и присела в телеге, в которой проспала всю дорогу до лагеря. Пару раз взмахивала руками и читала короткие заклинания. Кавалеристы Кимвелла этого даже не заметили, настолько они были рады и возбуждены возвращением в родной лагерь. Только Эль-Нассар, который занимал седло вороного верхового ящера, хорошо видел пробуждение своей придворной магини. В этот момент в душе мужчины как-то потеплело, впервые за многие дни улыбка слегка тронула губы этого сурового мужчины.
   Расседлав верховых ящеров, привязав их к лагерным коновязям, и задав им корма из отрубей, солдаты разошлись по своим палаткам отдыхать. Эль-Нассар, Ивонн Де ля Рунж и младший лейтенант Кимвелл решили, не теряя времени, познакомиться с капитаном Мурильо.
   Отдав своих верховых ящеров солдатам, они втроем направилась прямо к палатке капитана призрачной стражи Мурильо. Им пришлось немного пройтись по центральной аллее лагеря, мимо солдатских и офицерских палаток. Встречавшиеся им по пути офицеры и солдаты, Эль-Нассару были совершенно не знакомы, они с ними никогда раньше не встречался. В свое же время повелитель султаната Гурам мог по лицу безошибочно узнать любого воина своей придворной призрачной стражи. За два года его отсутствия неизвестно куда исчезли две тысячи воинов стражи призрачной стражи, они словно растворились в пучине вражеской агрессии. От осознания этого факта у Эль-Нассара с каждым шагом все больше и больше портилось настроение.
   Караульные у палатки капитана Мурильо повели себя совершенно непонятным образом. Не смотря на то, что незнакомых мужчину и женщину сопровождал хорошо им знакомый младший лейтенант Кимвелл, они почему-то категорически отказались эту группу пропускать вовнутрь командирской палатки. Эль-Нассару показалось, что караульные сами решали, кого им пропускать или не пропускать к капитану Мурильо. Да и сам младший лейтенант Кимвел показал себя не с лучшей стороны. Он только попытался Эль-Нассара и Ивонн Де Ля Рунж провести к капитану Мурильо, но, когда часовые преградили им путь, то отошел в сторону и больше никаких попыток не предпринимал. Кимвелл стоял в сторону и просто наблюдал за тем, что происходить рядом с капитанской палаткой.
   Ивонн Де Ля Рунж уже начала незаметно выворачивать кисти своих рук и нашептывать слова заклинания. В этот момент один из караульных, видимо, узнал повелителя Эль-Нассара. Он начал что-то горячо нашептывать своим приятелям по караулу. Через минуту трое гостей входили в палатку капитана Мурильо.
   Кроме Мурильо в палатке больше никого не было, а сам капитан сидел и работал за рабочим столом. Он внимательно изучал карту какой-то местности, лежащую на столе и, сверяясь с записями в блокноте, грифельным карандашом делал на ней пометки. Время от времени капитан отрывался от работы, чтобы выглянуть в приоткрытое окошко палатки, выходившее на противоположную от входа сторону. Он смотрел на небо, а затем поворачивал голову в сторону песочных часов, стоявших на столике в углу палатки, словно что-то ожидал.
   Заслышав негромкую перебранку караула с подошедшими к палатке людьми, капитан Мурильо прислушался. Услышав, повторяемое караульными имя младшего лейтенанта Кимвелла, он догадался о том, что младший лейтенант только что вернулся с боевого задания и рвется к нему на аудиенцию с рапортом о его выполнении. Младший лейтенант Кимвелл был не особо значимой фигурой в лагере, вот почему караул не горел особым желанием допускать его до высокого начальства.
   Капитан Мурильо легко поднялся на ноги, вышел из-за стола и направился к входу, чтобы приказать караулу, пропустить к нему младшего лейтенанта. Но, сделав пару шагов, вдруг раздумал, решив не вмешиваться в дела караула. Почувствовав себя значимым и важным лицом, капитан тут же надул щеки и вернулся к столу, чтобы продолжить работу с картой. Сверху его информировали о том, что неподалеку от лагеря вот-вот должны были бы объявиться два важных государственных беглеца, повелитель султаната Гурам и его Придворный Маг.
   В полученном сообщении из штаба ясно говорилось о том, что существует некий "некто", который сумел-таки помещать магическому переносу двух беглецов в Ани. Некто не просто воспрепятствовал магическому переносу двух лиц из одной точки пространства в другую, но и почти на два года задержал в астрале обоих мужиков. Поэтому в самое ближайшее время повелитель султаната Гурам и его придворный маг вот-вот должен был вынырнуть из астрала где-то вблизи городка Ани. В этой связи капитану Мурильо приказывалось срочно сформировать несколько конных разъездов и направить их на розыски этих государственных преступников.
   Капитан недоуменно пожал плечами, снова и снова прочитывая содержание приказа, размышляя о том, что, вероятно, и наверху творится такой же хаос и бардак, которые он лично организовал в этом военном лагере. Это уже был второй аналогичный приказ, получаемый им сверху в течение одной только недели. В этом же приказе говорилось о розыске и аресте одних и тех людей, которых он и его люди разыскивают вот уже две недели. Такая чехарда и путаница в штабах наверху, прежде всего, говорило о том, что и наверху очень нервничают по этому поводу.
   Но капитану Мурильо так и не удалось додумать до конца свою мысль. Он услышал, как за его спиной поднялся полог палатки, и в нее вошли несколько человек, которые тут же направились в тот отсек палатки, где он сейчас работал.
   2
   Капитан Мурильо тотчас же подумал о том, что ему будет несколько неудобно встречать гостей, сидя к ним спиной. Он легко поднялся на ноги и, резко развернувшись на каблуках сапог, чтобы встретиться лицом к лицу и поздороваться со своими гостями. Но внезапно он в одном из членов группы, которая направлялась к нему в отсек, узнал человека, которого в последних приказах сверху ему приказывали срочно разыскать, арестовать или уничтожить. Этим человеком был сам повелитель султаната Гурам, Омар Эль-Нассар.
   Капитан Мурильо мгновенно отреагировал на эту неожиданность, чтобы быть до конца уверенным в том, что он не ошибся, он приоткрыл один из файлов своей встроенной памяти, в котором хранилось изображение настоящего Эль-Нассара Чтобы сверить изображение, хранившиеся в файле памяти с его оригиналом, не потребовалось и секунды. С тихим ужасом капитан убедился в полной идентичности изображения и человека, идущего к нему навстречу. Мурильо сообразил, что в этой ситуации, все, что он может сделать, это выиграть время для того, чтобы затем ему попытаться добраться до своего оружия и убить Эль-Нассара. Но как часто бывает, в штабной палатке и поблизости от капитана никакого оружия не было.
   Тогда капитан Мурильо вытянулся в струнку перед повелителем султаната Гурам и четко ему отрапортовал:
   - Мой повелитель, позвольте приветствовать вас в штабной палатке призрачной стражи, дислоцирующейся на территории лагеря под Ани, а мне представиться, - капитан Мурильо, временно исполняющий обязанности командира призрачной стражи и воинского начальника данного военного лагеря.
   Не обращая внимания на протянутую капитаном Мурильо руку, да и на самого капитана, Эль-Нассар прошел к рабочему столу. Присев на стул, он кончиками пальцами начал выбивать нервно-тревожную дробь по столешнице стола. Все это время он не отрывал взгляда своих глаз от капитанского лица. Магиня Ивонн Де ля Рунж вместе с младшим лейтенантом Кимвеллом несколько задержалась при входе в палатку, в результате чего они оказалась за спиной капитана Мурильо. Пока не начался разговор и все еще продолжалась непонятная пауза, магиня внимательным взглядом окинула обстановку внутри штабной палатки.
   Следовало бы признать, что в штабной палатке соблюдался образцовый военно-штабной порядок. Все было в абсолютном порядке, не было ни одной лишней вещи или какого-либо лишнего предмета. Она была чисто прибрана, ни единой пылинки на ее полу. Каждый предмет в палатке исполнял функциональную обязанность и занимал точно положенное им место. Но Ивонн Де ля Рунж все же обратила внимание на энергетическую перегруженность внутренней атмосферы этой штабной палатки. Казалось, что внутреннее помещение палатки было прямо-таки перенасыщено энергетическими полями, причем эти поля свободно блуждали в ней из угла в угол. Магиня тут же пришла к выводу, что капитан Мурильо является не человеком, а искусственным интеллектом, эти поля снабжают его энергией.
   - Как в настоящее время продвигается ваша служба, капитан Мурильо? Чем вы лично занимаетесь? Какие интересные события происходят в лагере? Кто отвечает за военную подготовку бойцов призрачной стражи? Вы знаете у меня столько к вам вопросов, что даже не знаю, с которого вам следует отвечать.
   Первым заговорил Эль-Нассар.
   - Что вы конкретно имеете в виду, мой повелитель, под всеми этими вопросами? - Несколько раздраженным голосом переспросил капитан Мурильо, он уже забыл, что значит, находится в положении, когда приходится отвечать на вопросы, которые ему совсем не нравятся.
   Сейчас капитан прекрасно понимал, что в настоящий момент ситуация складывается не в его пользу. Капитан Мурильо давно и много времени готовился к встрече с повелителем султаната Эль-Нассаром, но, разумеется, она должна была бы происходить несколько при иных условиях и обстоятельствах. Грозный султанатский повелитель Эль-Нассар должен был на коленях ползать перед Мурильо и умолять его сохранении своей жизни.
   Когда же совершенно неожиданно для самого себя, Мурильо оказался один против повелителя и двух его сопровождающих лиц, то капитан почувствовал себя совсем неуютно. Сейчас опять-таки он совершенно не был уверен в том, что младший лейтенант Кимвелл его поддержит, когда он открыто набросится на Эль-Нассара и попытается его убить. К тому же Мурильо была совершенно непонятна роль той женщины, которая сейчас пряталась где-то за его спиной. Он много слышал рассказов о том, что повелитель был однолюб и всю свою жизнь сохранял верность одной только женщине, своей безвременно погибшей жене. Так, что эта женщина в его эскорте не могла быть простой любовницей повелителя, а следовательно и эту женщину капитану следовало бы опасаться.
   Таким образом, капитану Мурильо был не способен в открытой схватке справиться со всей этой троицей, поэтому ему следовало бы охладить свой пыл и раздражение, чтобы дождаться прихода своих соратников.
   - Мой повелитель, все развивается в полном соответствии с планами... .
   Но капитану Мурильо так и не дали закончить мысль, его прервал Эль-Нассар.
   - Какие именно планы вы имеете в виду, капитан? Каковы цели и задачи этих планов? Кто разрабатывал эти планы и утверждал их? Не могу ли я взглянуть на бумаги, в которых говорилось бы об этих планах?
   Резко и гневно произнес Эль-Нассар, а его пальцы еще громче стали выстукивать тревожную дробь по поверхности стола. Вскоре повелитель взял себя в руки и уже в боле спокойной тональности продолжил задавать вопросы:
   - Куда исчезли доблестные воины моей призрачной стражи? Почему в лагере я не увидел ни одного прилично одетого и улыбающегося солдата или офицера. По пути в штабную палатку мне встречались какие-то оборванцы, которых нельзя назвать военнослужащими. Капитан Мурильо, я требую, понимаете, я требую, чтобы вы мне рассказали о том, что же происходило в лагере с того момента, когда вы по решению Совета воинов приняли командование над призрачной стражей?
   Вопросы повелителя Эль-Нассара следовали один за другим и на них следовало бы отвечать также быстро. Капитан Мурильо не мог отмалчиваться, но и говорить всей правды при таких обстоятельствах он тоже не мог, да и не собирался. Но тот тон, которым задавались вопросы свидетельствовал о том, что Эль-Нассар уже больше не верил капитану Мурильо, как бы тот не отвечал на его вопросы.
   К тому же капитан Мурильо, по-прежнему, оставался в положении захваченного врасплох человека, он никак не мог сориентироваться и найти верную линию поведения перед Эль-Нассаром. Мурильо слишком уж привык занимать должность командующего офицера, перед которым всем отчитываются. Он уже привык одним росчерком пера отправлять на смерть рядовых солдат и офицеров, ни перед кем за это не отчитываясь. Сейчас же капитану совершенно не нравилась возникшая ситуация, когда кто-то, да будь он хоть и повелителем султаната, требует от него ответов на вопросы, на которые невозможно дать правдивых ответов.
   Единственное, что в таком положении капитану Мурильо оставалось сделать, так это попытаться перехватить инициативу. Лгать он не мог, а любой правдивый ответ Эль-Нассару, наверняка, приведет к его личной катастрофе. Сейчас он был вынужден вести борьбу за выигрыш во времени и во имя спасение своей жизни. Чтобы использовать свой шанс, капитан Мурильо должен был предпринять какое-либо решительное действие. Не испрашивая на то разрешения повелителя, капитан Мурильо решительно развернулся и направился к выходу из палатки. Но уже через пару шагов он уткнулся в грудь младшего лейтенанта Кимвелла. Взглянув младшему лейтенанту в глаза и, сообразив, что тот его далее не пропустит, капитан Мурильо громко прокричал:
   - Караул, ко мне!
   Когда караульные ворвались в штабную палатку, то капитан Мурильо рукой указал на Эль-Нассара, который продолжал сидеть за его рабочим столом с картой, и грозно приказал:
   - Арестуйте этого самозванца, посмевшего надеть на себя личину нашего повелителя! Закуйте его в кандалы и бросьте в карцер лагерной гауптвахты.
   Эль-Нассар ожидал подобного развития событий, в этот момент на его лице не дрогнул ни единый мускул. С каменным выражением лица он продолжал спокойно сидеть за рабочим столом, выстукивая четкую дробь своими пальцами, но его глаза уже наливались гневом. Караульные оказались в ситуации, когда они не понимали того, что же происходило в штабной палатке. Некоторые из них, действуя, как бы по инерции, хотели выполнить приказ капитана Мурильо Они даже попытались прорваться внутрь палатки, но им путь преграждали младший лейтенант Кимвелл и Ивонн Де ля Рунж.
   - Всем остановится и не двигаться далее!
   Внезапно в палатке прозвучал мягкий женский голос, но в нем были такие повелительные интонации, что караульные невольно повиновались этому приказу, замерев на своих местах.
   Ивонн Де ля Рунж негромко вздохнула и сделала свой первый шаг навстречу капитану Мурильо, все еще стоящего с приподнятой рукой перед Кимвеллом. Затем магиня сделала в направлении капитана второй небольшой шажок. Лицо Мурильо пошло зелеными пятнами. По мере того, как Ивонн Де Ля Рунж продвигалась вперед, капитан все более и более перед ней отступал. Это одновременное движение мужчины и женщины продолжалось до тех пор, пока капитан Мурильо не уперся спиной в одну из стен палатки. Он остановился и, подняв руки, пытался ими отгородиться от пронзительного взгляда магини. Ивонн Де ля Рунж вплотную приблизилась к капитану Мурильо и, привстав на цыпочки, принялась всматриваться в его глаза.
   - Кто вы такой, капитан Мурильо?
   Прошептала магиня.
   - Почему вы не отвечаете на вопросы своего законного повелителя. Почему вы хотели его арестовать? О каком плане вы только что упоминали? Или вы имели в виду только что полученные вами приказы. По этим приказам вы должны были разыскать и арестовать повелителя султаната Гурам Омара Эль-Нассара и его Придворного Мага, чтобы передать их на расправу в руки своего начальства? Так, капитан Мурильо, возьмите эти приказы со своего рабочего стола и передайте их в руки нашему повелителю, чтобы он мог собственными глазами убедиться в вашем предательстве. Так, кто же, капитан, вам отдает такие приказы и на каком основании вы их так рьяно исполняли?
   Присутствующие в штабной палатке солдаты и офицеры отчетливо слышали каждое слово, произносимое магиней. Они оцепенели, когда услышали слова женщины магини о предательстве капитана Мурильо, опасаясь лязгом оружия нарушить тяжелую тишину. А Ивонн Де ля Рунж, не обращая внимания на эту воцарившуюся в палатке тишину, продолжала своим взором подавлять психику капитана Мурильо. От чего ему стало совсем душно и плохо, капитан руками начал расстегивать верхние пуговицы своего камзола и атласной рубашки, чтобы ему было бы легче дышать.
   В конце концов, капитан Мурильо не выдержал психологического напряжения ведущегося допроса, тяжелого взгляда магини, он громко прохрипел:
   - Маркиза Алистана.
   Эти два слова капитан Мурильо произнес, едва ворочая языком. Его ответ оказался таким неожиданным, что все люди, присутвовавшие в палатке, дружно вздохнули и одновременно также дружно выдохнули. А тело капитана Мурильо тем временем прямо-таки содрогалось от внезапно обрушившегося на него озноба.
   3
   Прислушавшись к допросу капитана Мурильо, который вела его придворная магиня. Эль-Нассар поднялся на ноги из-за стола и перешел к ней, чтобы встать рядом с Ивонн Де Ля Рунж. В любую минуту капитан Мурильо мог не выдержать напряжение допроса и от отчаяния попытался наброситься на магиню. Обратив внимание на маневр повелителя, младший лейтенант Кимвелл тоже выдвинулся вперед, прикрывая магиню с левого фланга. Он пальцем ткнул караульным, чтобы те в свою очередь прикрывали бы Ивонн Де ля Рунж и Эль-Нассара.
   В этот момент все внимание Ивонн Де Ля Рунж было сосредоточено на допросе капитана Мурильо. Она, не обращая внимания на передвижения вокруг себя друзей и солдат, продолжала допрашивать предателя Все это время магиня ни на секунду не отрывали своего пристального взгляда от капитанских глаз, словно что-то пыталась в них разыскать и прочитать. К этому времени капитан Мурильо был уже морально и физически сломлен, он добровольно начал без утайки выкладывать интересующую повелителя информацию.
   - Маркиз Алистан является специальным посланником Великого Духа, а я назначен его специальным помощником по военным вопросам.
   С трудом, выговаривая каждое слово, продолжал лепетать предатель, капитан Мурильо. В горле капитана слышались громкие хрипы и всхлипывания, которые усиливались с каждой последующей секундой. Мурильо, по всей очевидности, переставал контролировать самого себя, он внезапно обеими руками ухватился за горло и начал его судорожно царапать ногтями своих пальцев.
   Зрители, собравшиеся полукругом вокруг капитана, с громадным изумлением наблюдали за тем, как эти простые человеческие ногти вдруг начали расти, на глазах превращаясь в острейшие ножи-лезвия, принадлежащие какому-то ужасному монстру. Царапины на шее и горле капитана Мурильо становились глубже и глубже, в зависимости от длины этих ножей-лезвий. Образовавшиеся царапины и порезы практически мгновенно заполнялись кровью, но только цвет крови этого капитана-монстра оказался не красно-вишневого цвета, как у нормальных людей, а ярко синим.
   Последним агонизирующим махом огромных ножей-лезвий капитан Мурильо от уха до уха глубоко рассек свое горло. Из образовавшейся раны, которая получилось большой глубины, потекла ядовито-синяя кровавая пена. В этот же момент, по всей очевидности, прекратилось поступление воздуха в легкие капитана-монстра. Страшно и громко захрипев и застонав, бывший капитан Мурильо повалился на пол палатки. Конечности его тела начали исходить сильными судорогами и видоизменяться. Падение его тела на пол по непонятным причинам сопровождалось громким железным грохотом. Ноги резко укоротились и коленями вывернулись вовнутрь, став похожими на ноги лесного сатира. Руки вытянулись в длину раза в полтора, а торс тела округлился и принял размеры пивной бочки. Голова же приняла клинообразную вытянутую форму. Своей новой формой эта голова теперь напоминала голову рептилии, - аллигатора или крокодила.
   Когда окончательная трансформация тела капитана Мурильо завершилась, то перед глазами присутствующих на полу палатки лежало тело монстра, демона преисподней. Он имел черный цвета, при попадании света на него сверкал, подобно антрациту. Правда, никаких рожек на его голове и не просматривалось. Прошло несколько секунд, как вдруг туша монстра начала усыхать, иссыхать, истлевать и вскоре она превратилась в небольшую мумию, которая тут же рассыпалась в прах.
   Ивонн Де ля Рунж нагнулась и в специальный льняной мешочек осторожно собрала совочком весь этот прах демона. Черный пепел, - это было все, что только осталось от капитана Мурильо. Затем магиня внимательно осмотрела находившихся внутри палатки караульных и спокойным голосом попросила их покинуть штабное помещение.
   Когда солдаты один за другим покинули палатку, Ивонн Де Ля Рунж повернулась к Эль-Нассару и Кимвеллу и им коротко пояснила:
   - Этот монстр, который называл себя капитаном Мурильо, никогда не был разумным человеком. Магическими заклинаниями ему было на время придан облик человека. Его создателем перед своим творением поставил одну только и четко определенную задачу, делать все, что он ему говорит. Это существо не было способно принимать самостоятельные решения, так как являлся всего-навсего младшим демоном-исполнителем преисподней.
   По словам магини, капитан-монстр Мурильо должен был выполнить только одно, но очень важное задание. Ему приказали, приложить все усилия для того, чтобы уничтожить всех воинов призрачной стражи, само упоминание о них стереть с лица земли.
   - Капитан Мурильо не мог и не должен был принимать самостоятельных решений, он должен был работать, находясь на постоянной связи-приводе со своим проводником. Когда мы возвращались в лагерь, то Кимвелл по дороге нам рассказал историю своего возвращения в этот военный лагерь. Я сразу же обратила внимание на некоторые несуразности и нелепости в его рассказе о событиях, происходивших в лагере. Когда он говорил о капитане Мурильо, то у меня создалось впечатление о том, что капитан Мурильо в своем прошлом был лейтенантом призрачной стражи.
   Исходя из всего рассказанного, капитан Мурильо должен был быть мне хорошо известен и знаком, как, скажем, капитан Борг. Но, если я часто встречалась с капитаном Боргом и хорошо его знаю, то при столичном дворе повелителя никогда не встречалась с неким лейтенантом Мурильо. Такое положение дел явно говорило о том, что в вопросе с капитаном Мурильо что-то не так.
   Мне даже показалось, что военнослужащие лагеря под Ани находились под воздействием наведенного извне магического внушения, которое требовало неукоснительного подчинения этому капитану. Принимая во внимание данное обстоятельство, я и попросила младшего лейтенанта не упоминать наши имена в своих донесениях капитану Мурильо. Если бы лейтенант Кимвелл ослушался бы меня, то уже сегодня капитан Мурильо встретил бы нас несколько по-другому, он был бы во всеоружии, и с ним было бы нелегко справиться. Капитан имел бы достаточно времени для того, чтобы со своими друзьями и помощниками из преисподней встретить нас у ворот лагеря. Но, слава богу, этого не произошло, только благодаря вам, лейтенант Кимвелл.
   К этому времени Эль-Нассар уже научился понимать взгляды этой женщины мага, понимая ее с полуслова или с полувзгляда.
   - Кимвелл, - обратился он к младшему лейтенанту, - присваиваю вам звание лейтенанта призрачной стражи и назначаю командующим этим временным воинским лагерем. В самые кратчайшие сроки примете необходимые меры по наведению порядка и дисциплины в воинских подразделениях и на территории самого лагеря. Сержанту Сандербергу присваивается очередное воинское звание младшего лейтенанта. Он назначается заместителем командующего призрачной стражи. И, Кимвелл, - продолжил Эль-Нассар, - я думаю, что у нас нет времени на долгие раздумывания и разговоры, уже завтра утром нам следует покинуть это место. Слишком много сегодня событий произошло в лагере, друзья и хозяева Мурильо вскоре о них узнают. Тогда они постараются каким-либо образом исправить положение, чтобы вернуть власть над призрачной стражей. Письмо-патент о вашем и младшем-лейтенанте Сандерберге производстве вы получите, как только у нас будет время и возможность написать такие письма, но к служебным обязанностям приступайте немедленно.
   Лейтенант Кимвелл молча, склонил голову, выпрямился во весь свой немалый гренадерский рост, приложил кулак правой руки к сердцу и вышел из палатки. Вскоре в отдалении послышался его голос, приказывающий сменить караул у палатки повелителя Эль-Нассара. Послышался топот бегущих солдатских сапог, бряцание оружия у палатки, а затем снова топот сапог, но уже удаляющийся.
   Смена караула у палатки повелителя Эль-Нассара прошла без каких-либо инцидентов и осложнений.
   Теперь Эль-Нассар и Ивонн Де ля Рунж могли поговорить без свидетелей. Ивонн подошла к пологу, прикрывающему вход в палатку, прислушалась к переговорам новых караульных и вернулась к столу, где Эль-Нассар наводил порядок и просматривал различные бумаги, оставшиеся после капитана Мурильо.
   - Омар, - сказала она, - я не стала говорить при людях, но капитан Мурильо был не один таким в этом лагере. Просто существо, которое взяло на себя личину капитана, не могло долго существовать и работать без присмотра и помощи со стороны. Оно могло есть, спать, делать вид, что работает, но оно не было способно принимать принципиального решения. А это означает, что оно или находилось на постоянной связи со своим проводником, или рядом с ним находилось другое существо в образе человека, вероятнее всего с магическими способностями, который присматривал за капитаном и за него принимал соответствующие решения.
   Когда мы вошли в штабную палатку, то капитан Мурильо находился в ней в полном одиночестве и даже не поддерживал канала внешней связи, поэтому я не смогла его обнаружить. Сейчас у нас нет времени на раздумья в отношении того, что этот лагерь должен быть ликвидирован, а воинские подразделения должны быть передислоцированы в другое место. Поверь мне, что в самые ближайшие часы информация об уничтожении капитана Мурильо дойдет до существа, принимающего принципиальные решения. Оно, наверняка, потребует организовать срочное нападение и уничтожение тебя и оставшихся в живых воинов призрачной стражи. Ведь ты хорошо понимаешь, что государи не любят заигрывать со смутой, не позволяют ей разрастись в народные волнения. Так, что на третий или четвертый день в этом месте появятся крупные силы противника, чтобы стереть этот лагерь с его обитателями с лица земли.
   В ответ Эль-Нассар, молча, протянул Ивонн Де ля Рунж блокнот и карту, с которыми работал капитан Мурильо до того момента, как его посетили столь странные и неожиданные гости.
   Глава 3
   1
   Старпом Борг все-таки нашелся и мною лично при случайных обстоятельствах был обнаружен, но уже под самый вечер этого дня. К тому времени наш народ немного подустал от внезапной свободы, больших денег в кармане и беспробудного пьянства на берегу. Матросы начали потихонечку возвращаться на борт судна, устраиваясь подышать свежим океанским бризом на верхней палубе биремы. Кто-то приходил сам, кого-то приносили друзья или собутыльники. Некоторые добровольцы, которые доставляли на борт наших неспособных передвигаться матросиков, набравшись наглости, разыскивали меня и требовали больших чаевых за выполненную ими работу по доставке членов экипажа, потерявших способность ходить.
   Старпома Борга нельзя было причислить ни к одной из этих категорий пьяных матросов. Он, по всей очевидности, относился к тем людям, которые умели незаметно преодолевать большие расстояния и появляться там, где совершенно не ожидали. Он просто оказался на моем пути, когда я в десятый раз проходил мимо этого самого же места по верхней палубе биремы "Весенняя Ласточка" в его поисках. Откуда и как он появился на этом месте, никто так и не смог объяснить.
   Старпом Борг спал, удобно положив буйно голову на растрепанную бухту каната, причем он спал так глубоко, что его ничто и никто не мог бы разбудить. Широко раскинув руки и ноги по палубе, мой старпом занял сразу столько места, что его было трудно обойти и он всем мешал мимо него проходить. Матросы, уважительно поглядывая на своего старпома, его обходили далеко стороной. Даже в спящем виде старпом Борг сохранял вид весьма довольного, уверенного и очень занятого человека. Одного взгляда на его лицо хватало для того, чтобы понять или разобраться в том, что этот человек весьма неплохо и плодотворно провел свое время на берегу. Даже во сне он продолжал улыбаться тому, что с ним происходило прошлую ночь и весь сегодняшний день. Одновременно этой своей улыбкой старпом Борг всех матросов предостерегал о том, чтобы его ни в коем случае не трогали бы и лучше бы дали хорошо выспаться до следующего утра.
   Только завтра утром он снова станет хорошим человеком и нормальным старпомом, будет готов исполнять любые задания и поручения капитана. А сейчас старпому очень бы хотелось, если судить по насыщенности дыхания перегаром, чтобы его вообще не трогали бы и не тревожили. По всему его очень счастливому виду можно было бы прийти к выводу о том, что старпом Борг продолжал бы оставаться счастливым человеком, если бы капитан и экипаж забыли бы о его существовании.
   Я стоял перед счастливо спящим старпомом и, посматривая на него, одновременно размышлял о двух разных вещах. Первое, каким это все-таки ветром его занесло на борт биремы. Минуту назад я общался с вахтенным матросом, стоявшим на посту у сходней на причале. Парень настолько устал от общения со мной и от моих вопросов о старпоме, что, когда он снова увидел, что я опять к нему направляюсь, то он суматошно замахал руками, показывая, что старпом Борг рядом с биремой пока еще не появлялся.
   Через пару шагов по верхней палубы биремы я совершенно случайно натыкаюсь на своего долго разыскиваемого и спящего "Самсона" в абсолютно нетрезвом виде. То после этого, естественно, передо мной встает не менее важная проблема. А как мне разбудить и поднять на ноги своего старшего помощника, сейчас находящегося в состоянии блаженной и пьяной эйфории, чтобы получить от него дельный совет.
   Ведь старпом Борг сумел-таки нажраться именно в тот момент, когда мне больше всего и одновременно требовались и сильная моральная поддержка, и реальный совет по решению проблем, имевших прямое отношение к ремонту нашей биремы. А этот здоровенный буйвол, вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными старпомовскими делами, обязанностями и давать советы капитану, сейчас спокойно храпел себе раскинувшись на верхней палубе. Пару раз я нервно подрагивал, себя сдерживая, так как все порывался подойти к своему старшему помощнику и его разбудить, чтобы он хотя бы чуть-чуть поработал, дав мне один совет.
   Прошлую ночь мне так и не пришлось поспать, только веками прикрою глаза, как начинаю проваливаться в один кошмар страшнее другого. В этих кошмарах я искал и никак не мог найти семидесяти пяти тысяч флоринов и десяти тысяч флоринов, которые по договоренности с валенсийскими купцы должен был уплатить за ремонт биремы и за выкуп украденных документов на бирему. Некоторое время назад купцы присылали ко мне гонца с копией договора и устным сообщением о том, что все готово для завтрашнего подписания этого договора. Что завтра к десяти часам утра они прибудут вместе с нотариусом на бирему для завершения сделки и подписания договора. Сразу же после церемонии подписания договора я должен был бы вручить им задаток в тридцать три тысячи золотых флоринов. Таких денег у меня сейчас, разумеется, не было, да и в ближайшее время не предвиделось. Да и откуда таким деньжищам взяться, если два года, которые я провел на Тринидаде, просидел на чурбане раба весельщика биремы "Весенняя Ласточка" и ничего, кроме бесконечных океанских просторов, не видел.
   А в это критическое для меня время мой же старпом Борг позволяет себе спокойно спать и храпеть себе на всю палубу биремы. Завтра эту биремы мы, наверняка, потеряем, если я сегодня не найду эти проклятые флорины и вовремя не произведу оплату по договору. Но в тоже время я должен был самому себе признать, что мой пьяный старпом Борг был по-своему красив. Он лежал труп трупом на верхней палубе биремы, занимая немало места, мешая и перегораживая проход матросам. Еще на подходе к его старпомовскому телу я начал громко постукивать своими сабо, чтобы его разбудить. Но мои надежды оказались напрасными, старпом на этот звук даже ухом не повел, продолжая спать, посапывая носом, время от времени громко всхрапывая.
   Я продолжал фонарным столбом торчать над телом спящего старпома, не решаясь предпринять решительных действий. Завтрашняя утренняя встреча с валенсийскими купцами дамокловым мечом повисла над моей головой. Мне срочно требовался дельный совет и реальная помощь по решению денежного вопроса. Матросы, в тот момент по палубе проходившие мимо, с искренним сожалением на меня посматривали, они не знали сути моей проблемы, но, видимо, хорошо понимали, что мне нужно было пообщаться с этим пьяным трупом и в этом глубоко мне сочувствовали. А для меня другого выхода из этого положения не было. Как ни крути хвостом, мне, видимо, все-таки придется будить старпома и, постараться вежливо, не выводя его из себя, переговорить с ним о том, как решить этот денежный вопрос.
   В конце концов, терять мне было совершенно нечего, я нагнулся и, кончиками пальцев, едва коснувшись плеча Борга, слегка его потряс за это плечо. Но столь вежливое обращение с старпомовским плечом ничего в ответ не принесло. Спящему буйволу, в образе человека, такая легкая встряска за плечо была подобна ласковому и одобряющему похлопыванию по крупу самого этого буйвола.
   В этот сложный исторический момент установления контакта с пьяным старпомом мимо по своим служебным делам пробегал герцог Якоб Форенкульт. При виде меня, склонившегося над пьяным трупом старпома Борга, герцог притормозил, удивленно посмотрев на меня. Через долю мгновения удивление в его глазах сменилось пониманием этой ситуации и Форенкульт решил помочь своему капитану. Ничего не говоря и не спрашивая, Якоб подхватил валявшееся неподалеку на палубе матерчатое ведро, одним махом зачерпнул забортной водицы, а затем это ведерко с океанской водой он выплеснул на голову моего старшего помощника. Герцог Форенкульт настолько быстро совершил этот героико-подлый проступок, что я не успел его остановить, как передо мной возникло разъяренное лицо заспанного и мокрого старпома Борга.
   Если судить по его глазам, то столь неделикатным образом разбуженный старпом в своей ярости был готов разорвать меня на куски. В тот момент его глаза были красными, как у быка в корриде, в них ничего, кроме желания прикончить меня, не выражалось. Но к этому времени главного виновника происшествия герцога Форенкульта, который решил старпома Борга закалить океанской водой, и след давно простыл. Пока я пытался осмыслить, куда это смог убежать наш корабельный герцог, старпом Борг, увидев меня перед собой, сумел-таки восстановить ясность и трезвость рассудка, несколько притушить свой гнев, чтобы заставить свой головной мозг соображать в положенном режиме.
   Всматриваясь в мое лицо, старпом Борг на своем совершенно невыразительном лице выдавил некое подобие узнавания. У него даже хватило внутренних сил на то, чтобы, смирив гнев на милость, разлепить свои губы и из них сложить некое подобие улыбки. Правда, если внимательно присмотреться к этой улыбке старпома, то она более походила на волчий оскал.
   Разумеется, в доску пьяный старпом Борг не сразу схватил сути наших денежных проблем. Я повторял и повторял ему о том, что завтра на бирему придут валенсийские купцы, что мы с ними подпишем договор на капитальный ремонт биремы и что нам нужно им выплатить задаток в тридцать три тысячи флоринов. Ко всем моим словам старпом отнесся с абсолютным пофигизмом, полагая, что, если у тебя возникла проблема, то, причем здесь он, ты и решай свою проблему! Хочешь судового доктора назначить командиром подразделения морской пехоты, ну и назначай!
   Но Борг, не смотря на то, что все еще находился под крепким шафе, долго пытался разобраться в сути проблемы с судовыми документами, договором на капитальный ремонт "Весенней Ласточки" и наших первых выплат по договору. Старпом явно оказался не в состоянии сложить вместе разные суммы денег, когда я ему говорил о первой процентной выплате по ремонту биремы и второй сумме выплат по возвращению судовых документов.
   - Хорошо, - наконец-то, произнес старпом Борг, после моей десятой или тринадцатой попытки ему разъяснить суть денежных проблем, стоявшей перед нами, - Письмо-патент на Якоба Форенкульта я напишу, а ты подписывай, если хочешь. Но я никак не пойму, а в чем суть проблемы с договором, судовыми документами и деньгами?
   Я сделал новую попытку, особо не вдаваясь в мелкие детали, подробно ему рассказать ему о встрече с местными купцами, о прошедших с ними переговорах..., но первый помощник Борг не дал мне далее и слова молвить, он прервал мои объяснения и, посмотрев в лицо тяжелым и осоловевшим взглядом, просто сказал:
   - Скар, хватит повторять эту белиберду, мне не нужны твои подробности. У меня и так сильно болит голова после вчерашнего выпивона с приятелями, а тут еще ты и твои долгие и непонятные разглагольствования.
   Старпом Борг вежливо прервал мою мыслеречь.
   - Какая у тебя может быть проблема с деньгами? Произнес бы себе магическое заклинание и наколдовал... , ой, извини, Скар, это все моя больная и глупая голова, не наколдовал, а наворожил бы себе столько денег, сколько тебе нужно. Слушай, Скар, отстань от меня и займись своими делами, дай лучше простому и усталому человеку отоспаться.
   С этими словами старпом Борг, словно подрубленный дубок, рухнул спиной на палубу и через секунду уже снова сладко похрапывал. Похоже, у этого человека в жизни никогда не было проблем?!
   А у меня они, как были, так и остались. Я стоял над телом снова заснувшего старпома Борга, совершенно не понимая, почему мой старпом так легко относится к нашим серьезнейшим финансовым проблемам?
   2
   Несмотря на то, что полночь только приближалась, некоторые матросы "Весенней Ласточки" только начали отходить от дневного сна и по одному ли по двое стали выбираться на палубу биремы, чтобы подышать свежим воздухом, перекурить, да и по душам поболтать с приятелями. На палубе послышались приглушенные голоса, стали видны огоньки трубок и самокруток, а иногда возникали взрывы негромкого хохота молодых парней, который вспыхивал, когда они делились с своими приятелями рассказами о похождениях на берегу. Перекурив и переговорив с приятелями, эти матросы сами принялись наводить порядок на палубе биремы, собирая и выбрасывая за борт накопившейся корабельный хлам и мусор, а также поврежденные снасти. Матросов на борту биремы осталось совсем мало, но они работали споро и вскоре палуба биремы стали выглядеть гораздо чище и опрятнее. Только сильно поврежденные мачты и рваные паруса напоминали о нашем недавнем бое с безумным магом.
   Я еще немного побродил по верхней палубе, присматриваясь к тому, кто и как из матросов работает. Вопросами организации работы палубных матросов должен был заниматься мой старпом Борг, но он из-за своего пьянства потерял честь и совесть. Сейчас вместо того, чтобы руководить и работать вместе со своими матросами, он бесстыдно спал на верхней палубе биремы, мешая им ее убирать и приводить в порядок. Я же не решил, не вмешиваться в чужие старпомовские дела, а заняться делом, еще раз обдумать ситуацию, обыскать бывший закуток каюту шкипера, может быть там еще завалились какие-либо корабельные деньги.
   - Ты не подскажешь мне, где прежний шкипер биремы хранил документы и бумаги и где находится денежная касса биремы? - Обратился я с вопросом к одному из работавшему шваброй матросу.
   Тот, ни слова не говоря в ответ, отставил в сторону швабру и жестом руки пригласил меня следовать за ним. Помещение, которое занимал шкипер, в котором хранил судовую кассу и судовые документы, находилось на нижней палубе. Оно располагалось в дальнем от входа углу, который был матерчатой ширмой отгорожен от остального помещения нижней палубы.
   Этот отгороженный ширмой угол мне сразу же не понравился, в нем ощущалось что-то магически черное и нехорошее. Когда мы зашли за ширму, то я сразу же увидел грязный пробковый матрас, на котором, по всей очевидности, спал шкипер и который сейчас валялся прямо на грязной палубе. Рваное белье, скомканное в комок, закатилось в дальний угол этого шкиперского помещения. Здесь все говорило о том, что бывший шкипер биремы не был особо аккуратным и опрятным человеком.
   На нижней палубе биремы стоял густой полусумрак, в котором человеку с нормальным зрением было невозможно ориентироваться. Обычно нижняя палуба биремы освещалась факелами, которые в нескольких местах крепились на борту биремы. Но в данный момент, видимо, после всеобщей сутолоки позавчерашнего боя они отсутствовали или были потушены. За ширмой же в углу шкипера стояла совсем непроглядная тьма, но, как только я переступил порог шкиперского помещения, заработало мое ночное зрение, поэтому я свободно ориентировался в этой непроглядной темноте. Но, чтобы сопровождающий меня матрос особо не удивлялся моей способности видеть в темноте, я мысленно попросил его сбегать на верхнюю палубу, найти и принести какой-либо светильник. Матрос тотчас же убежал выполнять задание, вскоре он вернулся с небольшой свечкой. Огонек пламени свечки высветил завалы грязи и повсюду разбросанные листы бумаги. Поставив свечку на стол, матрос вопросительно посмотрел на меня. Легким кивком головы я его отпустил.
   Как я и предполагал, в этом шкиперском углу кто-то уже успел побывать. Этот некто здесь все перевернул, разодрал и пораскидал по сторонам. Ему удалось найти корабельные документы, но он не нашел денег, вдруг во мне возникло такое ощущение. Я еще раз внимательно осмотрел шкиперский угол, пытаясь понять, что же здесь произошло. В голове неожиданно стали проскальзывать отдельные и как бы между собой не связанные мыслеобразы. Непонятные люди вдруг появились в этом шкиперском углу и начали рыться в его вещах. Но изображения были слишком размытыми, в них нельзя было что-либо разобрать или кого-либо узнать.
   Чтобы привести свои мысли и мыслеобразы в относительный порядок, я начал настраивать магический дар, приводить его в рабочее состояние. Присев на корточки и, закрыв глаза, я в сознании попытался смоделировать те события, которые, возможно, происходили в этом закутке нижней палубы. В голове вдруг сформировалось довольно-таки четкое изображение шкипера, который пил чай, входил и выходил за ширму. Но вот изображение шкипера сменилось другим изображением, в котором появились два странных человека, старательно скрывавшие свои лица.
   Один из них, опустившись на колени, вытащил из-под пробкового матраса целую кипу бумаг и стал ее просматривать, отбрасывая в сторону не нужные листы бумаги. Затем этот человек, поднявшись на ноги, из-под потолка достает ларец, его открывает и я хорошо вижу, что ларец доверху заполнен золотыми флоринами. Золотые монеты он, не пересчитывая, пересыпает в небольшой кожаный мешок. Затем они вдвоем начинают громить шкиперский угол, все в нем переворачивая и разбрасывая по сторонам. В какой-то момент в поле моего зрения случайно попадает крупный план лица второго человека, в котором я мгновенно узнаю Махмуда, моего палача. Но лицо главного человека остается скрытым, и я его так и не увидел.
   Крупный план лица Махмуда стал финальным кадром в череде мыслеобразов, проскользнувших в моем сознании. Это было не совсем то, что я хотел бы узнать, находясь в этом мрачноватом месте. Эти мыслеобразы только добавили мне еще одну проблему, теперь придется выяснять, кто же этот человек и почему он так хотел лишить меня с Боргом "Весенней Ласточки"?!
   В череде мыслеобразов, промелькнувших в моем сознании, проскользнуло что-то такое, чего я не успел уловить и осознать, но эта деталь меня насторожила. Я снова и снова просматривал мыслеобразы, пока не выделил один кадр, в котором отображалась какая-то схема, очень меня заинтересовавшая. Вероятно, я потратил целую минуту, что понять, что же конкретно отображалось на этом кадре. Это оказалась схема размещения шкиперских тайников, в которых он прятал заработанные деньги и какие-то секретные бумаги.
   Пять тайников этой схемы были помечены красным цветом, что, по всей очевидности, означало, что на данный момент эти тайники пусты, но имелась пара мест, отмеченная зеленым цветом. Я попытался в этом шкиперском углу сориентироваться согласно найденной схемы. Затем отодвинул в сторону пробковый матрас и тюк с грязным бельем, внимательно изучил открывшийся глазам небольшой участок площади нижней палубы. Участок был сильно захламлен и покрыт толстым слоем грязи и пыли. С большим трудом мне удалось отыскать и вытащить из пазов незакрепленную и надрезанную половицу деревянного настила палубы. На дне открывшегося тайника я вскоре нащупал небольшой ларец. Взял в руки ларец, заново вернул половицу на положенное место, прикрывая ларец полой туники, отправился на верхнюю палубу биремы.
   В последнее время туника, легкая накидка, стал моей повседневной одеждой. Старпом Борг посчитал, что капитан такого судна, как "Весенняя Ласточка" не вправе разгуливать и встречаться с людьми, будучи в одной набедренной повязке раба. В очередной раз я прислушался к совету своего мудрейшего старпома и на плечи натянул тунику, однотонного серого цвета. Что послужило рождению новой шутки иронии старпома Борга, который начал говорить о том, что мне следовало бы носить тунику с красной каймой по краям. Старпом немного запутался в античных реалиях, он, видимо, имел в виду тогу с красной каймой по краям, которую носили сенаторы и римляне высокого происхождения. Но я не стал углубляться в исторический экскурс и особо не реагировал на его подначки по этому поводу.
   Мною обнаруженный ларец был до краев заполнен звонкой монетой, но в нем было ровно тридцать тысяч золотых флоринов. Я никогда не держал в руках такого количества золотых монет, но их количества все же не хватало для того, чтобы завтра я смог выплатить авансовый платеж по договору и документам. Мне не хватало еще каких-то трех тысяч флоринов, а часы неумолимо отсчитывали время, уже близился рассвет. Мне нечего было надеяться на то, что судьба снова преподнесет еще один такой подарок в три тысячи флоринов. Теперь мне оставалось рассчитывать только на самого себя и на свои магические силы.
   Прямо на верхней палубе, только отгородившись магической пеленой непроницаемости от матросов, продолжавших работу по очистке палубы биремы, я поставил ларец с флоринами на ее деревянный настил. Выпрямился во весь свой рост и, подняв руки к небу, начал молить творца о помощи. Одновременно в своем сознании сформировал мыслеобраз точной копии ларца с флоринами. В голову сами собой возникли слова заклинания об аналогичном делении без потери количества и качества. Эти слова я стал громко и нараспев повторять со всеми требуемыми интонациями, усилением слогов и подвыванием.
   Когда я прочитал заклинание, то руки потянулись к ларцу и, чтобы его взять, сами собой начали медленно сближаться друг к другу. В какой-то момент между ладонями моих рук вдруг проскочила мощная электродуга в форме ослепительно синей молнии. От такой мощной молнии я, чтобы не ослепнуть, на малую долю мгновения закрыл глаза. Когда их снова открыл, то на палубе у моих ног стояли два совершенно идентичных ларца, которые были настолько одинаковыми, что они ничем не отличались друг от друга. Невозможно было определить, который из них был первым или вторым.
   Я опустился на корточки и дрожащими от нетерпения руками поднял крышки обоих ларцов.
   Они оба были до краев заполнены золотыми флоринами!
   3
   За пару минут до того момента, когда рында биремы должна была пробить десятичасовые склянки, на причале появилась торжественная процессия из нескольких людей. Впереди процессии выступала знакомая мне четверка горлопанов валенсийских купцов. Вслед за ними шел разодетый в шикарнейшие восточные одежды человек с черной повязкой на левом глазу. Этот человек более походил на морского волка, а не на известного городского нотариуса.
   То, что именно этот человек с повязкой на глазу является городским нотариусом, я догадался потому, что вслед за ним семенили еще четыре человека, видимо, прислуга, тащившая папки, складной столик, три стула и чернильные принадлежности. Пока слуги устанавливали столик на верхней палубе биремы, в определенном порядке раскладывая на нем бумаги, ставили чернильницу с двумя перьями, нотариус потребовал, чтобы я предъявил удостоверение личности свободного гражданина любого прибрежного государства, шкипера и владельца биремы "Весенняя Ласточка".
   К этому времени, я уже прознал о том, как осуществляется процедура заключения деловой сделки и подписания договора. Легким кивком головы одному из матросов, я разрешил ему все запрошенные документы передать на руки нотариуса. Матрос с великим уважением и почтением, что нотариусу очень понравилось, протянул ему кипу бумаг, в которой были паспорт гражданина султаната Гурам на имя капитана Скара, протокол общего собрания экипажа биремы, со всеми необходимыми и нотариально заверенными подписями и штампами.
   Рано утром меня разбудил старпом Борг, чему тогда я страшно удивился, и, не произнося ни единого слова, протянул мне все эти бумаги. Так, что в этом случае мне не пришлось прибегать к магическим потрясанием руками и произнесением заклинаний.
   Нотариус с черной пиратской повязкой на глазу, внимательно посмотрев представленные ему документы, значимо кивнул головой. Этим кивком он подтвердил мое право на участие в юридической сделке и на подписание договора подряда. Аналогичную проверку документов нотариус провел со всеми четырьмя валенсийскими купцами. После чего он занял один из трех стульев за столиком, оставив по бокам от себя еще два стула. По его приглашению я подошел и сел на один из этих стульев, а купцы выстроились рядком напротив меня, по правую руку от нотариуса. Наступала торжественная минута подписания договора, но до момента подписания я должен был представить и передать нотариусу тридцать три тысячи флоринов в качестве задатка по договору.
   Я не удержался от мальчишеской выходки, поднял правую руку вверх и громко щелкнул ее пальцами. Из моей левой руки ларец с деньгами по воздуху плавно скользнул в руку нотариуса. Он вполне спокойно отнесся к моему мальчишеству, поставил ларец на стол лег на стол. Затем открыл его крышку и все люди, присутствовавшие на церемонии, увидели, что ларец полон золотыми флоринами. Из-за спины нотариуса тут же выскочил один из его слуг, взял ларец с монетами и вскоре все четыре слуги были заняты их пересчетом. Это увлекательное занятие, пересчет золотых флоринов, продолжался не так уж долго. Очень скоро этот слуга вернул ларец на место и, склонившись к уху своего господина, что-то ему прошептал.
   Нотариус с некоторой укоризной посмотрел на меня и сказал, что в общей сумме, переданных ему денег нет полагающегося ему комиссионного вознаграждения, составляющего десять процентов от общей суммы. Но не успел нотариус словами завершить свою мысль, как рядом с большим ларцом появился меньший ларец. Нотариус только приподнял его крышку, чтобы убедиться в том, что и в этом же ларце находился золото. Он даже его не отдал на пересчет, а взгляд его единственного сильно потеплел.
   Нотариус утвердительно кивнул головой и валенсийские купцы один за другим садились за стол, чтобы поставить свою подпись под договором. Последний из этой четверки купцов, расписавшись под договором, остался сидеть на стуле. Простым движением руки нотариус большой ларец с флоринами к нему передвинул. Положив левую руку на ларец, купец правой рукой передал нотариусу знакомую кипу судовых документов на биремы. Эти документы нотариус также, не просматривая, передвинул в мою сторону. Я внимательно просмотрел эту кипу, чтобы убедиться в том, что получил все нужные мне документы на бирему.
   Я поднялся на ноги и торжественно пожал руку нотариусу, а затем каждому из валенсийских купцов. Пара матросов принесла подносы с белым вином, уже разлитым в стеклянные бокалы. Мы выпили вино, некое подобие шампанского за договор и его вступление в действие. Вместе со мной в этой церемонии участвовал старпом Борг, который более чем весьма одобрительно отнесся к предложенной мною идее, обмывать вино начинания. Он сильно обиделся, когда узнал, что в таких случаях каждому участнику мероприятия полагается только один бокал вина. В любом случае церемония подписания договора удалась и очень ею довольные нотариус с купцами вскоре покинули борт нашей биремы.
   Согласно договору, мы должны были до вечера этого дня покинуть "Весеннюю Ласточку", чтобы завтра ремонтная бригада могла бы приступить к ее ремонту. Ремонтной бригаде предстоял большой объем работа по ремонту и реконструкции нашего судна.
   К тому же мне хотелось кое-что изменить в общей компоновке корпуса биремы. Хотелось бы корпус биремы слегка надстроить, а также настилом разделить нижнюю палубу от трюмного помещения, которое в свою очередь нужно было бы разделить на водонепроницаемые отсеки. Я хотел также немного переделать днище и усилить киль биремы, чтобы увеличить ее осадку. В результате "Весенняя Ласточка" приобретет большую мореходность и устойчивость при шквалистых океанских ветрах. Таким образом, ей станут не страшны ураганы и океанские шторма, она сможет ходить по океану при любой погоде и ветрах.
   В глубине души я лелеял надежду на то, что когда-нибудь сумею отливать морские орудия и смогу их установить на борту биремы, вместо морских баллист. Что касается механического движителя, то я много и часто размышлял на эту тему, будучи рабом весельщиком биремы. После чего пришел к окончательному решению о том, что иметь на судне в качестве весельщиков много рабов, это отвратительная идея. Это все равно, что удобно устроиться на большом суку дерева, а затем пилить его под собой, чтобы со временем свалиться с этого дерева и хорошо приложиться о землю.
   Что касается парусной переоснастки биремы, то в этом вопросе все было ясно и просто. Настала пора отказаться от прямого паруса, уже сегодня по волнам Внутреннего океана носилось немало высокоманевренных судов с косыми парусами, которые к тому отлично ходили и против ветра.
   Глава 4
   1
   Придворная магиня Ивонн Де Ля Рунж стояла и, прислонившись правым плечом к опорному столбу ворот лагеря, ожидала возвращение конского разъезда младшего лейтенанта Сандерберга, с которым Эль-Нассар отправился, разыскивать и осматривать новые места возможного базирования нового лагеря. Некоторое время назад магиня внезапно прервала беседу с несколькими офицерами, с которыми обсуждала завтрашний переезд лагеря на новое место, и, извинившись перед ними, быстро шагом направилась к главным воротам лагеря.
   Желтый Карлик также величественно, как утром всходил на небосклон Тринидада, сейчас медленно и торжественно катился к закату за линию горизонта. Но воздух, по-прежнему, хранил тепло прошедшего дня, хотя сейчас в нем все же ощущалась пока едва заметная вечерняя прохлада. Ивонн Де Ля Рунж было одета в длинное до пят платье, которое одела специально для того, чтобы скрыть свои женские формы, но в результате достигла совершенно противоположного результата. Сейчас это платье, без всякого сомнения, только подчеркивало всю женственность и красоту форм фигуры магини, а облегченный меч на боку придавал ей весьма воинственный вид.
   Как только конный разъезд перевалил небольшой пригорок и дорога попылила к главным воротам лагеря, то Эль-Нассар тотчас же заметил женщину, которая, по всей очевидности ожидала их возвращения. От такой неожиданности у Эль-Нассара приятно защемило сердце, он уже успел забыть о том, что это на деле может означать, когда женщина ожидает твоего возвращения у порога дома. На глазу повелителю навернулись слезы умиления, младший лейтенант Сандерберг вынужден был отвернуть свою голову в сторону, чтобы не смущать повелителя своим присутствием в тот момент, когда у него проявлялись нормальные человеческие чувства.
   В этот момент у лагерных ворот произошла смена караула, рядом с магиней появился новый караул, состоящий из пяти здоровых мужиков, вооруженных дротиками и мечами. Простые солдаты в присутствии женщины, у которой хотя и имелся меч на боку, чувствовали себя не совсем в своей тарелке, они топтались на месте, пыхтели и краснели и никак не могли распустить строй и разойтись по положенным караульным местам. Эти серьезные мужики сейчас не знали, как им дальше нести караульную службу при таком раскладе дел. Ведь не станешь же в присутствии придворной магини с друзьями кости метать, да и молодняк за выпивкой гонять. Вот и пришлось строевым мужикам стоять в шеренге, дико потеть и, вылупив глаза, пожирать магиню взглядом, которая в этот момент своих глаз не отрывала от приближающего конного разъезда.
   Когда разъезд приблизился к лагерю, то магиня совершенно по-женски вышла вперед и, подняв руку, начала ею помахивать, приветствуя приближающихся всадников. Эль-Нассар и Сандерберг давно уже догадались о том, кого именно их встречает и приветствует. Рядовые же кавалеристы почувствовали стеснение и по этой причине не могли своим залихватским свистом, прибаутками и недвусмысленными шуточками ответить на приветствия собратьев караульных. Поэтому возвращение конного разъезда в лагерь приняло торжественную форму. Кавалеристы разъезда в плотном строю парадного расчета миновали лагерные ворота, обдав пылью из-под лап верховых ящеров караул, продолжающий стоять в шеренге.
   Эль-Нассар так и хотелось лихо подскакать к этой женщине, ловко подхватить ее в седло своего верхового ящера и, крепко прижав ее к груди скакать к штабной палатке. Но, когда он, случайно взглянув в сторону, увидел ухмыляющуюся морду лицо младшего лейтенанта Сандерберга, то у него моментально пропала всякая решительность. К тому же этот парадный строй кавалеристов разъезда, да еще шеренга караульных совсем засмущали Эль-Нассара. Он тотчас же догадался о причине подобного поведения своих боевых друзей. Эль-Нассару совершенно не хотелось своим мальчишеским поведением своих же воинов вводить в еще большее смущение, поэтому он нехотя был вынужден отказаться от своего намерения.
   Но одно то, что Ивонн Де ля Рунж вышла его встречать при этом, не скрывая своей радости по поводу его возвращения, обрадовало и согрело душу Эль-Нассару. Внутренней интуицией мужчины он понял, что сегодня магиня встречает его у ворот лагеря не из-за простой блажи или внезапно возникшего желания обсудить деловой вопрос, а по некоторой другой причине.
   Подскакав к магине, Эль-Нассар несколько неуклюже соскользнул из седла своего верхового ящера. Несколько часов, проведенных в седле, несколько ослабили ноги повелителя и вместо того, чтобы прижимать магиню к груди и ее целовать, Эль-Нассар стеснительно сделал несколько приседаний, чтобы восстановить кровоток в ногах. Ивонн Де Ля Рунж стояла и с мягкой улыбкой на губах наблюдала за тем, как Эль-Нассар разминал ноги. В этот момент по ее лицу нельзя было догадаться о том, что же она думает по поводу поведения повелителя и что конкретно она ожидала от этой встречи. Младший лейтенант Сандерберг налету подхватил поводья верхового ящера Эль-Нассара и вместе со всем разъездом поскакал в дальний угол лагеря, где располагались палатки их эскадрона.
   Эль-Нассар и Ивонн Де ля Рунж некоторое время постояли и просто смотрели друг на друга, затем они развернулись и просто плечом к плечу зашагали к штабной палатке по центральной аллее лагеря.
   Путь им предстоял неблизкий, но, сейчас ни мужчину, ни женщину это обстоятельство нисколько не беспокоило. Спешить им было неуда, они шли и негромко разговаривали друг с другом. Встречавшиеся на их пути солдаты и офицеры вежливо уступали им дорогу, приветствуя повелителя и придворную магиню приложением кулака руки к груди. Но Эль-Нассар и Ивонн Де Ля Рунж, полностью увлеченные друг другом и ведущимся между ними разговором, простым кивком голов отвечали на встречные приветствия.
   Ни один солдат и ни офицер не почувствовал себя обиженным этим, казалось бы, проявленным невниманием со стороны своего повелителя. Наоборот, солдаты и офицеры, наблюдая Эль-Нассара в качестве кавалера, провожающего и увлеченно беседующего с красивой женщиной, радовались этой картине. Они внутренне успокаивались. При виде повелителя и магини в таком прекрасном расположении духа, солдаты и офицеры забывали о тяжелых временах. Уходили в прошлое тревоги и напасти, которые так истрепали их души в последние два года. Впервые, в солдатских душах возникла уверенность в том, что тяжелые времена уходят в прошлое, что они снова начинают служить во благо отечеству и престолу.
   Но тот разговор, который, так мило и улыбаясь, вели Эль-Нассар и его придворная магиня, Ивонн Де Ля Рунж, не имел ни малейшего отношения к радостной стороне жизни. Ивонн Де ля Рунж в деталях рассказывала Эль-Нассару обо всем том, что узнала за день, проведенный в лагере и в разговорах с солдатами и офицерами. Ей пришлось узнать выслушать в своих беседах очень много неприятного и грустного. Военнослужащие, не скрывая истинного положения вещей, говорили о том, как капитан Мурильо их морально и физически третировал, по одному и целыми подразделениями их уничтожая. Капитан делал все возможное, чтобы вычеркнуть из истории султаната само упоминание о существовании призрачной стражи, об ее воинах.
   Как только Эль-Нассар с разъездом Сандерберга покинул лагерь, Ивонн Де Ля Рунж приказала лейтенанту Кимвеллу реорганизовать и провести полную перепись офицерского и рядового состава лагерного гарнизона.
   Перепись была оперативно проведена, но ее результаты приводили в настоящий ужас!
   В этот момент рассказа Ивонн Де Ля Рунж зябко передернула плечами. Женщина то ли почувствовала вечернюю прохладу, то ли этим жестом выражала свой ужас по поводу результата переписи военнослужащих. А Эль-Нассару так захотелось обнять и покрепче прижать эту женщину к себе, что ему едва удалось сдержать свой порыв. Подобное поведение повелителя на глазах такого большого количества военнослужащих могло бы быть неправильно истолковано, поэтому Эль-Нассар постеснялся этого своего порыва и воздержался от каких-либо активных действий. Но Ивонн Де Ля Рунж своей женской натурой явно что-то почувствовала. Она даже попридержала свой шаг, на что-то в душе надеясь, искоса поглядывая на Эль-Нассара.
   Но повелитель в этот момент уже углубился в свои воспоминания и не заметил поступка магини.
   Два года назад, когда призрачная стража покидала столицу султаната в связи с передислокацией в еще сохранившийся под городком Ани армейский лагерь, то в тот момент она насчитывала две тысячи воинов, имевших великолепную военную подготовку. Тогда призрачная стража султаната представляла собой мощное военизированное подразделение специального назначения. Стража, разумеется, не проходила подготовку для ведения крупномасштабных боевых операций, но ее рядовой состав, прошедший специализированный курс обучения, можно было бы использовать в качестве унтер-офицеров и офицеров для развертывания крупного воинского подразделения, как армейский корпус. Эль-Нассар и министр Борг предполагали такое развертывание призрачной стражи в армейский корпус осуществить в Ани, где в армейском лагере имелся сохранившийся от прежних времен арсенал вооружения. Но внезапное вторжение вражеских сил и падение султаната Гурам помешали осуществлению этих реальных планов.
   А дальше все покатилось по наклонной плоскости, - султанат Гурам в одночасье пал, Эль-Нассар с придворной магиней застрял в магическом астрале, неизвестно куда пропали министр Борг, руководитель службы дознания Алистан, капитан Фенрих с городской стражей. Капитан Мурильо за два года своего командования призрачной стражей сумел-таки ее довести до ручки и превратить в некое подобие сборища военнослужащих различных родов войск. Сегодня это были не солдаты и не офицеры, а плохо обученные ратники народного ополчения. Из двух тысяч профессиональных воинов призрачной стражи в строю остались всего сто пятьдесят три рядовых солдата и два унтер-офицера. А также двести семь солдат и три унтер-офицера из других военизированных подразделений султаната.
   Старшие офицеры призрачной стражи давным-давно покинули лагерь призрачной стражи под Ани и разбрелись по домам. Они начали так поступать, как только лейтенант Мурильо получил от солдатского Совета временный чин капитана и стал старшим командиром призрачной стражи. С первых же шагов командования капитан Мурильо начал проводить политику их устранения от командования бойцами и физического уничтожения. На офицерской должности к сегодняшнему дню остался практически один младший лейтенант Кимвелл, который в силу своего характера несколько замедленно воспринимал и реагировал на происходившие в лагере события. Да и собственного дома у этого младшего офицера никогда не было, поэтому и бежать ему было совершенно некуда. Но и его участь тоже была уже предрешена. В скором времени Кимвелла ожидала казнь перед лицом своим товарищей во время одного из общих утренних построений, которые очень редко, но все-таки проводились в этом лагере.
   Как только рядовой персонал лагеря почувствовал, что капитан Мурильо негативно настроен по отношению к офицерам, не хочет придерживаться строгих канонов воинской дисциплины, то в лагере началась всеобщая анархия. Прекратилось обучение молодых солдат, перестали проводиться учения, а лагере воцарилось неподчинение солдат офицерам. Первыми по деревням разбежались молодые сельские ребята, которые только что были набраны и которые только приступили к обучению воинскому искусству. Сегодня эту сельскую молодежь в свете последних событий было практически невозможно вернуть в лагерь.
   В этот момент мысли Эль-Нассара о прошлом были нарушены и он был вынужден вернуться к настоящему состоянию. Оказывается, он с Ивонн Де Ля Рунж уже подошел к штабной палатки. Но их разговор все же еще не был завершен, поэтому они остановились на последнем повороте к шатру штабной палатки главной лагерной аллее и продолжили беседу.
   В этот момент Ивонн Де Ля Рунж начала рассказывать о том, как Мурильо на практике уничтожал призрачную стражу.
   Капитан старался свою изначальную цель уничтожения призрачной стражи прикрывать хорошими словами о том, что многие воины призрачной стражи, якобы, погибали при исполнении боевых заданий. Но мало кто в лагере вообще знал о том, что же происходит за воротами своего лагеря, многие военнослужащие даже не слышали о том, что за его пределами ведутся боевые действия и гибнут люли. Информация в лагерь поступала только через самого Мурильо или через его людей. Но время от время целые подразделения призрачной стражи покидали лагерь и туда уже никогда не возвращались. Никто не знал и ничего позже не слышал о том, что же произошло с этими подразделениями, почему его бойцы не вернулись в лагерь. В лагере не было ни единого человека, который мог бы внятно поведать о том, что же происходило с их боевыми друзьями и товарищами?!
   В самом начале прихода к власти капитану Мурильо удалось-таки, правда, на очень краткое время, создать видимость своей командирской активности, ему поверили некоторые офицеры и солдаты. Именно от них в лагере распространилась информация о якобы ведущихся за его пределами боях с агрессором, в ходе которых гибнут их боевые товарищи. Причем первоначально эти офицеры и солдаты даже поверили в то, что именно капитан Мурильо является организатором и координатором таких боев и боестолкновений.
   Но такое положение дел сохранялось очень недолгое время во многом из-за того, что солдаты и офицеры призрачной стражи, поверившие в капитанские бредни и измышления, одними из первых пали жертвами его интриг и злокозней. Продуманная чехарда с возвращением и не возвращением боевых частей призрачной стражи в лагерь, позволила Мурильо в течение года манипулировать солдатскими и офицерскими жизнями, отправить на смерть сотни солдат и офицеров. Если в лагерь не возвращалась то или иное подразделение призрачной стражи, то приспешники капитана Мурильо распускали по лагерю ложные слухи о том, что их братья по оружию попали во вражескую засаду и геройски погибли. Или что воины призрачной стражи, ведя неравный бой с противником, были вынуждены отойти и укрыться в другом лагере, находящемся в другой провинции султаната.
   Тем временем в лагере под Ани процветал всеобщий хаос и беспорядок, исчезла воинская дисциплина. При такой организации дел было трудно или практически невозможно заметить, как с каждым таким "неравным боем" постоянно снижается общая численность бойцов призрачной стражи.
   Слушая рассказ магини Ивонн Де Ля Рунж, Эль-Нассару становилось ясным и понятным, какую ловушку ему подстроил этот пока еще неизвестный враг, который одним ударом уничтожил его султанат Гурам. Ему хотелось прервать рассказ магини, прокричать, что этого хватит, что он уже многого уже наслушался о своих грехах, но Эль-Нассар не делал этого только из-за того, что уважал мнение этой красивой и умной женщины. А также он хорошо понимал, что для того, чтобы начать борьбу за восстановление султаната, ему нужно до конца разобраться во всех ранее произошедших событиях, связанных с падением его государства.
   Одним словом, капитану Мурильо за время командования призрачной стражей многого удалось натворить. Благодаря его действиям призрачная стража была практически полностью уничтожена, оставшиеся в живых воины были дезорганизованы. Наступало время, когда этот лагерь вообще мог бы остаться без солдат. Еще пара недель и капитан Мурильо мог бы праздновать свою полную победу, призрачная стража прекратила бы свое существование.
   2
   Вторую половину дня лейтенант Кимвелл, по словам Ивонн Де Ля Рунж, занимался формированием новых частей и подразделений, распределением по ним солдат и унтер-офицеров, отбором и назначением младших командиров. Из оставшихся воинов призрачной стражи лейтенант собирался сформировать полк в составе трех батальонов, включая полуэскадрон разведки. Разумеется, любому человеку было ясно и понятно, что имеющихся в лагере бойцов явно не хватало для формирования такого крупного воинского соединения, как полк. Но Ивонн Де Ля Рунж поддержала идею лейтенанта Кимвелла, хорошо понимая, что Кимвелл начнет формировать полк из расчетов на будущее. Весть о возвращении повелителя Эль-Нассара в лагерь рано или поздно достигнет ушей населения султаната и тогда в лагерь обязательно вернутся ушедшие и оставшиеся в живых бойцы и офицеры призрачной стражи. А вслед за ними потянутся и приверженцы султанатской власти и его повелителя. После чего полк может превратиться в полнокровное воинское подразделение.
   Ивонн Де ля Рунж воспользовалась случаем и попросила Эль-Нассара утвердить младшего лейтенанта Сандерберга командиром полуэскадрона разведки. Эль-Нассар, в принципе, не возражал. Он считал, что Сандерберг будет хорошим командиром. Но еще раз в разговоре с магиней подчеркнул, что в настоящий момент им следует всю свою активность направлять на формирование полка. В частности, Эль-Нассар упомянул о том, что он с Сандербергом нашел хорошее место для строительства нового лагеря, добавив, что уже завтра всем лагерем можно будет передислоцироваться на новое место базирования.
   Когда Эль-Нассар и Ивонн Де Ля Рунж подошли к штабной палатке, то на пару минут задержались перед входом. Им захотелось полюбоваться красивейшим закатом Желтого Карлика, который производил необъяснимо прекрасное впечатление. Эль-Нассар, совершенно этого не замечая, взял руку Ивонн в свою руку. Он стоял плечо о плечо с магиней, наслаждаясь теплотой нежной женской руки и фантастическим зрелищем заката Желтого Карлика.
   В это же время караульные, охранявшие штабную палатку, почтительно держались поодаль. Караульные солдаты и их унтер-офицер тоже явно получали огромное удовольствие, наблюдая за поведением своего повелителя в момент его общения с красивой женщиной. Седые ветераны служаки с умилением и слезами в глазах смотрели на то, как не может расстаться и прижимается друг к другу эта сладкая парочка. Правда, бывалые солдаты с некоторой осторожностью посматривали на женщину, которая по рассказам бойцов полуэскадрона Кимвелла была настоящей боевой магиней. Их рассказы о бое повелителя Эль-Нассара и этой магини Ивонн Де Ля Рунж с вражескими воинами в черном сегодня широко циркулировали по всему лагерю. Многие солдаты, разумеется, совершенно не поверили в то, что эти двое, якобы, в пух и прах разнесли вражеский отряд в пятьдесят воинов. Но все они с громадным удовольствием снова и снова выслушивали этот рассказ из уст своих приятелей, которые были невольными очевидцами того боя.
   Войдя в штабную палатку, Эль-Нассар замер у входа, будучи до глубины души поражен изменившейся атмосферой в этом, казалось бы, чисто мужском помещении. Только руки женщины могли его так аккуратно и чисто прибрать, документы разложить по попочкам. Только женщина могла бы воссоздать подобную атмосферу домашнего уюта и комфорта в этом мужском помещении. Разумеется, Эль-Нассару не трудно было догадаться о том, что это постаралась Ивонн Де ля Рунж. Она навела эту женскую чистоту и порядок в его помещении, специально для него воссоздав домашний уют и рабочую атмосферу.
   В палатке их также ожидал лейтенант Кимвелл, который при виде Эль-Нассара и Ивонн Де Ля Рунж вскочил на ноги, вытянулся в струнку и гулким ударом кулака в левую половину кирасы их поприветствовал.
   Не дожидаясь, когда повелитель займет стул за столом, лейтенант начал рапортовать об общей обстановке в лагере, о только завершенной реорганизации боевых частей. Будучи педантом по натуре, Кимвелл тут же сообщил о том, что подготовил специальную докладную записку о кадровых перемещениях рядовых и унтер-офицеров, что подготовил проект приказа о формировании полка на базе воинских частей и подразделений, дислоцированных в лагере.
   В самый момент рапорта лейтенанта Кимвелла, в сознании Эль-Нассара внезапно всплыло ощущение повторяемости одних и тех же событий. Ему вдруг показалось, что сейчас он снова находиться в покоях своего столичного замка и выслушивает рапорт дежурного офицера о произошедших за день в его дворце событиях. Повелитель осторожно, стараясь особо не шуметь, прошел к одному из стульев и тихо на него присел. Продолжая вслушиваться в слова рапорта Кимвелла, Эль-Нассар вдруг ощутил, как в его душу возвращается былая уверенность в том, что в жизни у него не все потеряно и что у него сохраняется маленькая, но весьма оптимистическая искорка надежды на светлое будущее.
   Придворная магиня Ивонн Де Ля Рунж молчаливо отошла вглубь палатки повелителя и оттуда стала внимательно прислушиваться к рапорту лейтенанта Кимвелла. Время от времени Ивонн Де Ля Рунж ощущала на себе задумчивые взгляды Эль-Нассара, в которых явно проявлялся его мужской к ней интерес. В такие мгновения магине страшно хотелось узнать, о чем же в этот момент думает этот мужчина-мальчишка. Казалось бы, сейчас Эль-Нассар должен был бы все свое внимание концентрировать на рапорте лейтенанта Кимвелла, а он еще успевал и о ней подумать. Этим своим детским подглядываем, Эль-Нассар сильно затрагивал душу Ивонн Де Ля Рунж, становился ей ближе, понятливей и дороже.
   Когда Кимвелл завершил рапорт, Эль-Нассар поблагодарил лейтенанта за проделанную работу и спросил:
   - Спасибо, Кимвелл. В принципе, я согласен с образом вашего мышления и с вашими действиями по решению вопросов, направленных на воссоздание вооруженных сил султаната Гурам.
   Произнеся эти слова, Эль-Нассар отработанным росчерком пера подписал докладную записку лейтенанта Кимвелла.
   - Но, вы, лейтенант, я надеюсь, хорошо понимаете, что это всего только первый шаг на долгом пути создания боеспособной армии. А сейчас, к нашему глубокому сожалению, мы должны подумать о том, как уйти из-под готовящегося удара противника, не потеряв при этом ни единого своего человека. Причем, мы не просто должны уйти из-под этого удара, но и нанести ему тяжелое поражение, ущерб в живой силе. Чтобы вы, лейтенант, могли предложить в этой связи? Подумайте, пожалуйста, над этим вопросом
   Вытянувшись во фрунт и крепко долбанув себя кулаком по кирасе, лейтенант Кимвелл покинул штабную палатку.
   Из своего угла вышла Ивонн Де Ля Рунж и присела на краешек стула, стаявший за столом напротив повелителя. Она свои удивительно красивые глаза подняла на Эль-Нассара и тихим голосом произнесла:
   - Омар, сегодня нам предстоит обсудить и решить одну серьезную проблему. Капитан Мурильо прекратил свое существование, так ничего не рассказав о своем хозяине, которому служил до последнего мгновения своей жизни. Он ни словом не упомянул и о тех людях, которые ему помогали держать военнослужащих призрачной стражи на коротком поводке. Сегодня во время блужданий по территории лагеря и разговоров с солдатами и унтер-офицерами, я кое-что узнала. Ты, извини, но без твоего разрешения я приказала младшему лейтенанту Сандербергу арестовать троих солдат, которые по всей вероятности, вообще не являются людьми и служили на подхвате у капитана Мурильо. Они тебе показаться малоинтересными людьми, но один солдатик, он пока еще не арестован, это действительно страшная личность. Пока он даже не подозревает, что вызвал у меня какие-то подозрения, полагая, что своей черной магией обвел магиню-простушку вокруг своего пальца.
   Ивонн Де Ля Рунж сделала паузу, нервно потерев кисти рук. Эль-Нассар сидел и, молча, наблюдал за этой маленькой, но такой мужественной женщиной, терпеливо ожидая продолжения мысли своей магини.
   - Тебе, Омар, тебе придется с ним пообщаться и постараться выяснить, чем это страшное существо здесь занималось? Мне до сих пор не верится в то, что друг и доверенное лицо капитана Борга, маркиз Алистан, мог бы оказаться предателем и существом из преисподней. Здесь что-то не так, очень похоже на то, что нас пытаются сбить с верного пути. Но в любом случае в разговоре будь осторожен и будь готов к любым неожиданностям. На всякий случай я заготовила тройку заклинаний боевой магии.
   3
   Младший лейтенант Сандерберг появился в штабной палатке, когда Желтый Карлик уже давно скрылся за линией терминатора, а Эль-Нассар при свете четырех горевших на столе свечей завершал работу над деталями маршрута передвижения войсковой колонны из старого лагеря на новое место дислокации. Ивонн Де Ля Рунж сама зажгла и в определенном порядке расставила эти свечи по столу и, строго-настрого запретив, чтобы Омар их трогал или передвигал бы с места на место, а сама убежала из палатки на несколько минут о своим делам.
   Перед тем, как покинуть палатку, магиня внимательно осмотрела внутреннее помещение палатки, расстановку свечей и уже было обралась ее покинуть, как вспомнила о чем-то. Ивонн Де Ля Рунж неловко хлопнула себя ладонью по лбу и, подойдя к Эль-Нассару, на его голову накинула шапочку из тонких серебряных цепочек. Проверив, не заметны ли серебряные цепочки в седине волос повелителя, вышла из палатки.
   Младшего лейтенанта Сандерберга сопровождал совсем еще молодой солдат, который, не своим лицом, ни телосложением не производил особо сильного впечатления. А на фоне здоровяка Сандерберга этот молодой салага выглядел совсем мозгляком. В парне абсолютно ничего не было страшного или запугивающего. Переступив порог штабной палатки и, испуганно щурясь в сторону повелителя Эль-Нассара, солдат старался держаться подальше от стола со свечами, прячась в тени. Но Сандерберг по-начальственному покровительственно ткнул своим кулачищем в его спину, заставив парнишку держаться свет свечей и тянуться в струнку перед повелителем.
   - Позвольте представить рядового Сутеха, мой повелитель. Как приказывали, мой повелитель, я привел его для знакомства и разговора с вами. - Заявил младший лейтенант Сандерберг, отвечая на вопросительный взгляд Эль-Нассара, и добавил, уже обращаясь к солдату. - Ну, ты, молокосос, будь почтителен, тебе придется говорить с самим повелителем.
   В штабной палатке младший лейтенант Сандерберг появился в легком тунике, в холщовых портах и в простых солдатских сандалиях с перевязями до колен. Туника в талии была перетянута кожанным поясом, на котором болтался небольшой кинжал с костяной рукояткой и в потертых кожаных ножнах. А солдатик пришел в простой и замызганной кожаной кирасе, которая свободно болталась на его плечах, под кирасой скрывалась домотканая рубаха и порты, а на поясе висел знаменитый гладиус. Рука солдатика, словно случайно, постоянно касалась рукоятки меча, видимо, в таком касании он находил некоторую долю уверенности.
   Глазами этот парнишка уперся в лицо повелителя, ни на секунду не отводя их в сторону. Этим взглядом он, словно пытался в Эль-Нассаре высмотреть нечто такое, чего раньше никогда не видел. Если бы кто-либо со стороны мог бы более внимательно присмотреться к этому парнишке солдату, то он сразу бы обратил внимание на то обстоятельство, что солдатик ничуть не волновался и не пасовал, находясь в такой великолепной кампании. Эль-Нассар и Сандерберг слишком снисходительно и свысока на него посматривали, чтобы заметить эту странность его поведения.
   Эль-Нассар смотрел на рядового Сутеха и не понимал, почему же Ивонн Де Ля Рунж так сильно испугалась этого солдата мальчишку. Магиня, если судить по ее поведению, была настолько им испугана, что самоустранилась от участия в разговоре с этим солдатом. Он бросила Эль-Нассара на произвол судьбы, оставив его беседовать один на один с солдатом. Эль-Нассар стоял и не понимал цели и задачи проведения этой встречи и разговора с этим солдатиком. Он даже не знал, о чем его спрашивать, какие ему задавать вопросы.
   Начало разговора не получалось, а пауза все более и более затягивалась
   В этот момент Эль-Нассар вдруг обратил внимание на то, что ожили и зажили отдельной жизнью глаза этого парнишки солдата. В них загорелись удивительно красивые золотистые огоньки прожилки, которые неожиданно принялись сплетаться в ритмичной танце. Эль-Нассар ощутил, что в воздухе образовалась некая сила, которая приподняла его в воздух и повлекла в глубину этих таких привлекательных и притягательных глаз. Эль-Нассар всей душой радостно и безоглядно отдался этому великолепному чувству.
   Но в какой-то момент произошло нечто непонятное, послышался щелчок и тяга внезапно исчезла.
   А в ушах повелителя послышался голос младшего лейтенанта Сандерберга, который, посчитав, что начало разговора повелителя и солдата сильно затянулось, поэтому решил проявить инициативу. Он сам сформулировал вопрос и с ним обратиться к солдату.
   - Может быть, ты, рядовой Сутех, рассказал бы нашему повелителю о том, что думаешь о капитане Мурильо?
   Восстановив равновесие души, которое только что нарушалось непонятной притягательностью солдатских глаз, Эль-Нассар кивнул головой, подтверждая значимость вопроса Сандерберга. Этим же кивком головы он повелел солдату отвечать на вопрос начинающегося разговора.
   В этот момент Сандерберг снова проявил инициативу. Ему, по всей очевидности, стала попросту надоедать эта глупая ситуация с началом разговора. Понимая, что ее нельзя прервать, так как беседа начальства с солдатом еще не началась, бывалый солдат Сандерберг решил по-своему приблизить ее окончание. Он, по-дружески, хлопнул по плечу своего солдатика, этим хлопком поощряя его ускорить ответ на свой же вопрос.
   Но дружеский и поощряюческий хлопок по солдатскому плечу вызвал непредвиденную реакцию со стороны самого солдата. Послышался громкий и весьма повелительный голос, который прозвучал во внезапно наступившей тишине:
   - Вы, неверные и слабые человечки, вы что себе позволяете? Как себя ведете по отношению к существу не вашего мира? Вы не имеете права так себя вести по отношению ко мне - существу другого мироздания. Я превосхожу вас по силе и образу мышления! Какое мне дело, духу лжи, до слуги, которого вы называете капитаном Мурильо. То низшее существо было создано только для того, чтобы претворять в жизнь мои мысли и мои решения. Оно исчерпало себя и стало мне не нужным. Поэтому оно прекратило свое ни кому не нужное существование. Он оказался совсем плохим слугой, так и не выполнил до конца моего последнего повеления.
   В этот момент тело рядового Сутеха начало раздаваться в плечах и увеличиваться в объеме. Его голова начала превращаться непонятно во что. За спиной солдата, появилось два больших черных крыла, как бы ставшие продолжением его рук. Взмахнув правой рукой-крылом, бывший солдат, а теперь чудовище преисподней, демон лжи и превращений, протянуло его в сторону Эль-Нассара и начало протяжным голосом произносить:
   - Омар Эль-Нассар, тебя, как и некого Скара, информирую тебе о том, что архонт Арбакас приговорил тебя и его к смерти. Принимая во внимание то обстоятельство, что мой слуга Мурильо, так и не сумел до конца выполнить своего долга, поэтому придется мне, как демону высшего чина, привести в исполнение этот приговор.
   Несмотря на то, что голова рядового Сутеха давно уже превратилась в голову лягушки, его голос, по-прежнему, сохранял красивую тональность и убедительность. Хотя Эль-Нассару и Сандербергу было совершенно непонятно, что происходит на их глазах и что провозглашает бывший солдатик, вдруг превратившийся в монстра преисподней.
   Произнося свою торжественную тираду, теперь уже дух лжи и превращений Сутех к правой уже вытянутой по направлению к Эль-Нассару руке, начал подтягивать и левую руку. По тому, как он так красиво и церемонно это проделывал, становилось понятным, что демон собирался нанести мощный магико-силовой удар по Эль-Нассару.
   Но дух лжи и превращений, демон преисподней, так и не сумел даже уровнять обе свои руки, как мощнейший удар солдатским кулаком врезался в его правое ухо. К этому времени Сандерберг слишком много лет провел в армии, чтобы научиться не теряться ни при каких условиях. После короткого размаха его кулачище хлестко врезался в ухо демона восьмого чина преисподней. Дух лжи и превращений совершил кувырок через голову и распростерся на полу палатки в дальнем ее углу.
   До глубины души потрясенный таким, казалось бы, слишком простым исходом дело, Эль-Нассар хотел сделать шаг, чтобы подойти к младшему лейтенанту Сандербергу и пожать его мужественную руку. Но события развивались самым стремительным образом, бывалого солдата Сандерберга на прежнем месте уже не было.
   Дух лжи превращений сумел-таки очень быстро оправиться после солдатского удара и, легко вскочив на ноги, он успел нанести Сандербергу ответный удар рукой-крылом в его правую скулу. Удар демона преисподней был отлично просчитан. Тело младшего лейтенанта приподнялось в воздух и, словно на крыльях, понеслось к выходу из палатки, куда в эту минуту врывались караульные с мечами наголо. Хотя особых криков не было, караульные все же услышали безобразные слова и угрозы демона в адрес повелителя, поэтому обеспокоенные этими обстоятельством рванули вовнутрь штабной палатки, навести порядок и спасти своего повелителя.
   Но демоном метко запущенный Сандерберг нарушил планы караульных. Он, словно шар в кегельбане, телом бывалого солдата ловко снес с ног только что ворвавшихся в палатку караульных. Только двое караульных проявили смекалку и, увернувшись от тарана тела младшего лейтенанта, прорвались вглубь штабной палатки. Но и там они не смогли приблизиться к своему повелителю Эль-Нассару. Путь им внезапно преградила преграда, невидимая простому глазу, об эту преграду оба караульные в кровь разбили свои носы. В этой ситуации они ничем не могли помочь своему повелителю и могли только наблюдать за тем, что происходило внутри штабной палатки.
   Дух лжи и превращений Сутех, прихрамывая на левую ногу, медленно приближался к Эль-Нассару, застывшему неподвижной статуей у рабочего стола.
   По всей очевидности, все демоны преисподней чрезвычайно любили потрепать своим языком в критические минуты чужой жизни. Вот и дух лжи превращений по имени Сутех ничем не отличался от своих собратьев по преисподней. Вернув свою истинную суть, Сутех, прежде чем, покончить с Эль-Нассаром, решил с ним немного поговорить, как бы развязать свой язык, но сделал это весьма странным образом:
   - Я очень надеялся, Омар Эль-Нассар, что когда-нибудь мы встретимся. Найдем свободный часок, чтобы провести его вместе в какой-либо таверне, где могли бы поболтать о жизни за хорошим пивком. Но, видимо, этому не суждено случиться, так как я должен тебя сейчас убить. Мой хозяин, архонт Арбакас, потребовал лишить тебя и какого-то там, Скара, жизни, как только я с вами встречусь. Не понимаю, почему это Великий Дух так вас боится. Он категорически запретил мне общаться с вами обоими на любом уровне. Я вынужден следовать указаниям своего хозяина и не буду с тобой вести беседу. Просто немного сам с тобой потреплюсь, пока буду готовить заклинание на твою смерть, Омар.
   В тот момент, пока Сутех развлекался наличием собеседника, Эль-Нассар явственно ощутил, как окаменело его тело и конечности. Повелитель потерял свободу движений, превратившись в каменную статую. Один только головной мозг продолжал функционировать, размышляя, как бы выпутаться из этого глупого положения. Эль-Нассар хорошо слышал и понимал все то, что ему говорил и рассказывал много мнящий о себе демон Сутех. В этот момент Омар даже вспомнил о том, что так в древние времена Сутехом называли одно падшее божество, о котором сегодня люди и думать забыли. Повелитель Эль-Нассар не чувствовал страха приближающейся смерти. С каждой минутой ему становилось все более и более интересным слушать то, что выбалтывал демон преисподней. Ситуация прямо-таки его будоражила и возбуждала у него сильнейшее любопытство.
   А демон Сутех продолжал тянуть резину подготовки смертельного заклинания, выбалтывая секреты своего хозяина.
   За минуты болтливости демона преисподней Эль-Нассар узнал о том, что в мире Тринидада появилась-таки третья сила, представленная никому не известными инопланетными магами. Инопланетяне первым же делом подчинили себе черные силы преисподней мироздания Тринидад. Затем они ввязались в войну с высшими божествами этой планеты за передел мироздания. Инопланетяне захотели получить в свое полное распоряжение все мироздание планеты Тринидад. Первый удар они нанесли по Восточной Империи. Их семи составляющих империю государств, под ноги завоевателям уже пали четыре страны. В числе падших государств оказался и султанат Гурам. Когда падет последнее государство Восточной Империи, война в обязательном порядке, по словам Сутеха, переместится и на территорию Западной Империи. В этих завоеваниях войска архонта Арбакаса время от времени поддерживаются инопланетными войсками вселенских заговорщиков, как архонт Арбакас называл своих нынешних союзников. Именно вселенские заговорщики потребовали от архонта уничтожения повелителя Эль-Нассара и некого бездомного босяка по имени Скар Нож. Они сами уже встречались со Скаром и, не сумев с ним договориться, сослали его в неизведанные земли. Заговорщики захватили в плен дочь Эль-Нассара и сопровождающую фрейлину Ребекку, чтобы уговорами заставить его отказаться от притязаний на свой же престол султаната Гурам.
   В самый интересный момент рассказа демона, перед Сутехом внезапно появилась Ивонн Де Ля Рунж. Четыре острых меча сорвались с горящих свеч и пронзили демона. Сутех только успел раскрыть лягушачий рот и издать сильный крик-вопль, как начал таять и растворяться в сумраке внутреннего помещения штабной палатки.
   Глава 5
   1
   Весь следующий день мы занимались переездом с биремы на постоялый двор, который я снял, договорившись с его хозяином об аренде всего постоялого двора. Хозяин с огромной радостью согласился на условия аренды, всех членов экипажа "Веселой Ласточки" он решил разместить в номерах, а матросов регулярно кормить и поить в течение двух недель. Ведь, одного только выплаченного вперед задатка хозяину с лихвой хватило бы на приобретение еще одного постоялого двора. А главное заключалось в том, что ему теперь не надо было бегать по городу в поисках клиентов для своей таверны и постояльцев для номеров.
   Накануне нашего переезда я встретился с хозяином и за отдельную плату его попросил провести небольшую дезинфекцию номеров и кухни. Всю ночь напролет хозяин вместе с женой, которая была замечательной кухаркой, и прислугой крутым кипятком проливал номера своего постоялого двора. Утром же я к нему заглянут и, проверив сделанную работу, незаметно для хозяина прочитал короткое заклинание об удалении из помещений постоялого двора клопов, тараканов и других вредных насекомых. Не знаю, что помогло, мое ли заклинание или кипяток хозяина, но матросы позже ни разу мне не пожаловались на то, что их заедают клопы или на то, что на кухне много тараканов. Да, и я сам ночами спал очень спокойно и меня ни один клоп не покусал!
   Почему я выбрал именно этот постоялый двор или этого хозяина, да по очень простой причине, он находился в нескольких шагах от причала, у которого была пришвартована наша бирема и у которого она должна была впоследствии ремонтироваться. В душе я надеялся на то, что нам со старпомом удастся несколько ускорить ремонт "Весенней Ласточки", используя матросов в качестве подсобной силы для мастеров, которые будут заниматься основным ремонтом биремы. Скажем, поднести им инструмент или убрать строительный мусор. Не столь эта помощь будет существенна, но и она в определенной мере ускорит темп ремонтных работ.
   Перед своим очередным исчезновением старпом Борг посмотрел на меня красным глазом и строго приказал, чтобы я внимательно проконтролировал работу матросов экипажа по переносу хозяйства биремы на постоялый двор. Я вполне добросовестно отнесся к указанию своего старпома и глаз не спускал со снующих туда и обратно матросов. Правда, в глубине души я сильно удивлялся тому обстоятельству, откуда на борту биремы вдруг оказалось такое огромное количество нужных вещей? Причем, я был не совсем уверен в том, нужны или были не нужны нам все те вещи, переноской которых занимались матросы. Но, тем не менее, эта напряженная работа продолжалась до вечера.
   Только вечером матросы смогли помыться и хорошо поужинать. За день они настолько утомились, что, поужинав, многие молодые парни завалились спать. Мне же спать мне не хотелось, да и в одиночестве маяться по постоялому двору, ничем особо не занимаясь, было неинтересно. За три дня свободы друзей и приятелей, за исключением пьяницы старпома и герцога Форенкульта, я еще не приобрел. К тому же за день майор Форенкульт так меня замучил своими бесконечными "что сделать, капитан", что я видеть его не мог. Сейчас при свете лучины Форенкульт читал какую-то познавательную книгу в своем номере. Поэтому я решил его не трогать и немного прогуляться по городку, чтобы ближе с Валенсией познакомиться.
   Я решил особо никого о своих планах на вечер не предупреждать, не стал даже переодеваться. Как был в неброской серой тунике на плечах, в холщовых портах и в матросских сандалиях с толстой подошвой и ременной перевязью до колен так и вышел во всем этом на улицу. Решил также с собой не брать какого-либо оружия, ведь я отправлялся на вечернюю прогулку по городу, а не на какую-либо войну. Уже в дверях постоялого двора вспомнил о подарке Эллиды, о ноже стилете, запрятанном в набедренной повязке, под портами Хотел вернуться и оставить его на столе своего номера, но вовремя вспомнил о словах Эллиды, что этот нож никогда со мной не расстанется.
   Валенсия была небольшим, но очень красивым припортовым городишком, купающимся в мощной южной растительности. Она имели две главные улицы, одна из которых проходила вдоль океанского побережья. Горожане, очевидно, эту улицу считали набережной и часто вечерами по ней прогуливались парами или целыми семьями, совершая вечерний моцион. В толпе мелькало много молодых парочек, парней и девушек, а также множество семейных горожан, выгулявшие своих отпрысков на ночь глядя. Все бес конца любовались океанским закатом Желтого карлика. Шагая по этой улице-набережной, я обратил внимание на то, что одна сторона набережной, противоположная от океана, не имела жилых домов, а была застроена увеселительными заведениями и постоялыми дворами.
   Я прошел толпу городских жителей, прогулявшихся по набережной, и повернул налево, чтобы подниматься по улице, уходящей в горы. Эта улица была несколько шире городской набережной, по обе ее стороны стояли жилые дома. Она делилась на блоки и через равный промежуток в ту или иную сторону уходили малые по размерам улицы, которые были также по обеим сторонам застроены жилыми домами для отдельной семьи.
   Чем выше я поднимался в горы по этой улице, тем красивее и богаче становились дома по обеим ее сторонам. В глазах бросалась красивая архитектура домов, красота их фасадов, дома сами часто утопали в густой южной растительности, высаженной перед фасадом дома. В боковых улицах и проулках также виднелись не менее красивые фасады домов, но по своим размерам те дома были значительно меньше домов, стоявших по главной городской улице. Проходя по улице, мне часто встречались опрятно одетые горожане. В большинстве своем это были мужчины в рабочей одежде, которые, видимо, с работы возвращались домой. Они с некоторым удивлением посматривали на мою тунику, но вежливо здоровались и приветливо кивали головами. Хочу только сказать, что это не были подобострастные кивки, мужчины со мной здоровались, как равные с равным. От одного этого было очень приятно.
   Самые богатые особняки города образовывали отдельный квартал, окруженный оградой с воротами, которые охраняли вооруженные караульные. Квартал был построен на утесе, который огромным монолитом нависал над бушующим океаном. К воротам квартала вел небольшой переулок от главной улицы. Ворота квартала были широко и гостеприимно распахнуты, словно каждый желающий мог в них свободно пройти. Но у ворот стоял караульный с тяжелой алебардой, который с подозрением оглядывал проходящего мимо него горожанина. До этого времени мне ни разу не встречался, ни один караульный, ни один городской стражник, я даже не догадывался о том, что в этом маленьком городе может вообще существовать какая-либо городская стража.
   Но только с главной улицы я свернул в этот переулок и направился было к этим гостеприимно распахнутым воротам квартала, как рядом со мной, словно из-под земли, возник городской стражник. Он грубым окриком остановил меня и поинтересовался, чем я здесь собираюсь заняться?! Не дождавшись моего ответа, стражник посоветовал мне заняться своими делами, где-нибудь в другом месте, а в этом квартале, мол, приличные люди живут мне, и мне абсолютно там нечего делать.
   Я уже говорил о своей одежде, которая ни в коей мере не походила на босяцкую одежду, но этот стражник, видимо, посчитал, что человеку в такой серой тунике в этом квартале не место. Мне совершенно не хотелось из-за какого-то пустяка поднимать скандал и доказывать свои гражданские права, поэтому не стал вступать в полемику с этим городским стражником. К тому я же совершенно не хотел портить своего хорошего настроения, поэтому я спокойно развернулся на месте и отправился в обратную сторону и, не ускоряя при этом шага.
   К этому времени на улице стемнело. В окнах домов появился отблеск света свечей и лучин, но многие окна, по-прежнему, оставались темными. Хозяева этих дом, по всей очевидности, или уже легли спать, или еще не пришли с работы. Прохожие на главной улице стали встречаться гораздо реже. Теперь прохожие в основном были молодыми люди, парни и девушки вырвались из родительских домов, чтобы немного повеселиться и погулять.
   Можно было бы сказать, что прогулка мне удалась. Валенсия мне очень понравилась, городок действительно производил очень хорошее впечатление.
   Когда я добрел до набережной, то почувствовал усталость в ногах и зарождающееся чувство голода в желудке. Дойдя до перекрестка улиц, я на автомате повернул направо и, немного пройдясь по набережной, остановился у причала, рядом с которым на океанской волне легко покачивалась наша "Весенняя Ласточка". Мне было очень грустно смотреть на такую побитую бирему, без экипажа на борту она выглядела совсем ущербным, заброшенным и доживающим свой век судном. Но я-то хорошо знал о том, что завтра рано утром на ее борту появится ремонтная бригада, застучат молотки и топоры мастеров. Уже сейчас сегодня вечером рядом с биремой высятся штабеля досок и других материалов, которые будут использоваться для ее ремонта. А через две недели на обновленной биреме мы отправимся в новые плавания, "Весенняя ласточка" будет снова бороздить океанские просторы.
   Возвращаться на постоялый двор и там ужинать, мне не хотелось. На этом постоялом дворе нам предстояло провести целых две недели, за это время мы успеем всегда насладиться тамошними завтраками, обедами и ужинами. Поэтому я решил поужинать в другом месте. Немного пройдясь по набережной, я увидел таверну, на вывеске которой был нарисован улыбающийся повар с большим белым колпаком на голове и с большой сковородой жаркого в руках. Мне очень понравился добродушное выражение лица этого повара и его добрая улыбка, поэтому я для своего ужина выбрал эту таверну.
   Переступив порог заведения, я сразу оказался в большом и несколько затемненном обеденном зале, который освещался несколькими сальными свечами, которых было явно недостаточно для хорошего освещения этого помещения. На открытом пламени очага, расположенном в дальнем углу таверны, жарилась целая туша дикого кабана, который целиком был насажен на вертел, и который в свою очередь за ручку вращал какой-то мужик. Заметив меня, этот мужик бросил свою работу и направился ко мне, практически на ходу задавая вопрос:
   - Ты куда, босяк, прешь? Здесь хорошее заведение, принимают и обслуживают только благородных людей.
   Я не поверил ни одному слову этого вышибалы. Как ему можно было бы говорить о, якобы, благородном происхождении людей, которые сейчас находились в таверне. Если при взгляде на одежду и лица посетителей таверны, становилось понятным, что с ними можно было бы встретиться на глухой лесной дороге, когда они примутся тебя грабить. Но вышибала упорно продолжил свое гнуть:
   - Наши клиенты за еду и выпивку платят полновесным золотым, а, если тебе парень хочется попить дешевого пивка и перекусить на скорую руку, то я могу тебе дать адресок одного такого дешевого заведения, которое находится в нескольких шагах за углом нашей таверны.
   Вышибала, видимо, действительно принял меня за городского бомжа и босяка. Он по одежде и обуви оценивал мои финансовые возможности. В то время, как большинство клиентов таверны были одеты в потертые камзолы, кожаные порты и сапоги. Правда, одежда у этих людей была сильно поношенной, в заплатах, а сапоги были сильно истоптаны. Но вышибала и на этом не остановился.
   - К тому же у нас не принято обслуживать полуголых рабов.
   - Я тебе не раб. - Спокойно и мыслеречью я ответил вышибале.
   Из-за голоса, так внезапно возник и прозвучал него в голове, вышибалу едва не хватил сердечный удар. Но он был здоровым и плечистым мужиком, выдержал и перенес эту неожиданность. Но я не дал ему лишней минуты для того, чтобы он от этого оправился и снова принялся бы за свое, продолжил общение с ним мыслеречью:
   - Но, что касается одежды, возможно, ты и прав.
   Я сделал шаг в сторону и претворил в реальность образ средневекового красавца, одетого в шикарный камзол с золотыми пуговицами и золотым шитьем по рукавам и обшлагам. Под камзолом просматривалась атласная рубашка, на мне были черные кожаные рейтузы, а на ногах красовались полусапожки.
   Мыслеречь, преображение раба в благопристойного человека, выбили из вышибалы последние капли мозгов. Он тотчас потерял былую уверенность и величие, на моих глазах превратившись в услужливого человека.
   2
   В этой таверне подносчицами, подавальщицами и приемщицами заказов у посетителей работали одни только красивые девушки. И сейчас они, казалось бы, при некоторой общей малочисленности посетителей, суматошно носились по всему обеденному залу таверны. Девушки приносили подносы, сплошь заставленные блюдами, кружками с пивом и кувшинами с местным вином, и уносили их с пустой и грязной посудой. Некоторые из посетителей таверны интересовались не только едой и выпивкой, но и сами девицами, похлопывая их по аппетитным попкам или пощипывая за девичьи бедра. Девчата, видимо, уже привыкли к таким появлениям мужского внимания, они ловко, но с некоторой ленцой уворачивались от рук незваных ухажеров.
   Я с возможным удобством расположился за понравившимся мне столиком, стоявшим чуть ли не впритык с очагом. Наслаждаясь излучаемым очагом теплом, я терпеливо ожидал появление приемщицы заказов, одновременно размышляя над тем, чтобы себе такое заказать.
   Впервые за время своего пребывания на Тринидаде я оказался в таком заведении, как таверна. Мне понравилась теплая и почти домашняя атмосфера обеденного зала этого заведения. Здесь было тепло, темно и очень уютно, мне совершенно ни о чем не хотелось думать и даже просто шевелиться. Я был свободен, никому не принадлежал, мне некуда было спешить или торопиться.
   Но в этот момент рядом с моим столиком возникла, словно из-под земли появилась, девушка. В отличие от других девиц таверны моя официантка выглядела чуть-чуть постарше своих товарок, но была до неприличия красива и стройна. К тому же ее лицо кого-то мне напоминало. Но, как я не напрягал свою память, стараясь вспомнить, кого же именно эта девчонка мне напоминает, все мои усилия оказались напрасными. У меня так ничего не получалось вспомнить, кого же имена эта подавальщица мне напоминала!
   Несколько мгновений я любовался тонкими и красивыми чертами лица девушки. Этот ее аристократичный носик, красивые глаза и идеально очерченные губы были мне хорошо знакомы. А фигура девчонки с осиной талией и стройными бедрами прямо-таки кричала о том, что я это уже видел. Все, что мне в этом случае оставалось сделать, так это только вспомнить о том, кому эта грация и красота движения могла бы принадлежать.
   - Чего изволите заказать, милсударь? - Скороговоркой прервала мои мысли приемщица заказов.
   Вот и это грудное контральто женского голоса заставило меня содрогнуться всем телом и со страхом посмотреть на девчонку. Но она никак не отреагировала на этот мой испуганный взгляд. А мне в этот момент показалось, что в моих ушах прозвучал голосок прекрасной и божественной Эллиды, моей любимой богини. Я внимательно начал всматриваться в лицо официантки. Только сейчас до меня дошло понимание того, что в данный момент происходит. В лице и в фигуре, а также в фигуре и в движениях этой девчонки воплотились мои представления и пожелания в том, как Эллида должна была бы выглядеть, если бы она вдруг оказалась бы земной женщиной. Моя любовь к Эллиде непонятным образом перенеслась на эту официантку таверны, превратив ее в неприступную красавицу. Поэтому и проявилась такая девичья холодность и подчеркнутая вежливость по отношению ко мне.
   Так и не дождавшись моего ответа, приемщица заказов своей скороговоркой продолжила:
   - К нам только что привезли свежее светлое пиво, а на кухне томится хорошо пропеченное мясо дикого кабана.
   - А у вас имеется хорошее вино? - Мысленно я поинтересовался у девицы.
   Она уловила мой мыслеобраз в отношении хорошего вина и, не задумываясь, ответила:
   - Да, разумеется, милсударь. У нас есть местное кислое вино, а также мы только что открыли бочку отличного портлендского красного вина, восьмилетней выдержки. Но заранее предупреждаю, милсударь, что оно очень дорого.
   - Кувшин портлендского красного вина, тарелку мяса кабана, сыр, лук и ломоть хлеба. - Сделал я свой выбор и опять-таки на ментальном уровне передал его девице.
   Девчонка сделала книксен и ответила:
   - Хорошо, милсударь. Через мгновение принесу ваш заказ.
   И действительно буквально через мгновение девчонка вернулась к моему столу с большим подносом в руках. Она ловко и одновременно очень аккуратно поставила передо мной тарелку с нарезанными кусками кабанятины, кувшин вина и глиняную кружку, тарелку с сыром и луком, а также небольшую буханку серого хлеба. Но я обратил внимание на то, что девчонка подносчица не принесла мне столовых приборов, а на столе также не было, ни ножа, ни вилки. Удивленный этим обстоятельством, я поднял глаза и вопросительно посмотрел на подносчицу. Девушка мгновенно поняла значение этого моего взгляда.
   - Милсударь, во всех городских заведениях посетители пользуются своими столовыми приборами. - Несколько снисходительно пояснила девчонка, так похожая, но не являющаяся Эллидой.
   Я собрался развести руками и слезно попросить девчонку найти на кухне и принести мне нож и вилку, но тут же вспомнил о подарке Эллиды, о ноже, которым меня пытались убить. Кивком головы я поблагодарил девчонку за информацию, одновременно отправляя ее на кухню заниматься другими посетителями таверны. Дождавшись, когда она скроется за дверью кухни, я из набедренной повязки вытащил свой нож.
   Он был великолепно сбалансированным оружием ближнего боя. Нож имел красивый и точный выполненный рисунок рукоятки и клинка, имел идеально выполненную заточку клинка. Клинок ножа имел синевато-стальной отлив с углублением посредине для стока крови. Он змеино-острым языком органично вытекал из рукоятки ножа. Когда нож оказался в моей руке, то я даже ощутил, как его рукоятка начала примеряться и приспособляться к обхвату ладонью моей руки. Через мгновение моя рука и рукоятка ножа слились в единое целое, а моя рука, получив продолжение в виде этого ножа, превратилась в настоящее оружие. Вдруг клинок и рукоятка ножа начали то появляться, то исчезать из вида, хотя я чувствовал, что нож, по-прежнему, находился в моей руке.
   Я еще не налюбовался этой драгоценной вещью, когда в моей голове вдруг возник такой знакомый и дорогой женский голос, который начал нашептывать:
   - Смотри-ка, Скар, этот древний клинок тебя принял и признал своим хозяином. С этой минуты нож становится твоим оружием в этом мире Тринидаде. Он будет долго и верно тебе служить, защищать твою жизнь. А ты в свою очередь должен его бережно хранить, держать в боевой готовности до конца дней своего пребывания на нашей планете. Этот нож будет всегда при тебе находиться, станет неотъемлемой частью твоего тела. Он способен принимать любые формы оружия, в зависимости от условий, в которых ты его будешь применять. Ни один человек не сможет его украсть или каким-либо образом у тебя его забрать. Этому ножу не нужны ножны или специальное место хранения. Он сам определяет, где должен находиться и появиться именно в то мгновение, когда тебе потребуется оружие.
   Я мысленно возблагодарил господа бога за то, что божественная Эллида не забыла о моем существовании, преподнеся такой драгоценный подарок.
   Пока я в полном одиночестве расправлялся с мясом кабана, которое действительно было отлично приготовлено, в таверну с улицы с хохотом и гоготом завалилась большая ватага молодых парней. Они сдвинули пару столиков вместе и стали за ними располагаться. Вероятно, появившиеся в таверне парни были регулярными клиентами этого заведения, к ним тут слетелась стайка девушек подавальщиц, каждая из которых принимала свой отдельный заказ. Мой ужин получился весьма вкусным. Но портлендское вино оказалось не столь хорошим, как я ожидал, пришлось оставить много этого вина в кувшине. Кисло-сладкий сыр с луком и хлебом я мгновенно смолотил. Откинувшись на спинку стула, наслаждаясь теплом, пышущем от очага, я оплатил счет за ужин, дав официантке золотой флорин, а на сдачу получив кучу медяков и серебряных монет.
   Поблагодарив официантку, я начал подниматься из-за стола, когда на мое плечо легла чья-то тяжелая рука. Рука с силой сжала мое плечо и резким рывком выдернула меня из-за стола. От полной неожиданности всего происходящего я не успел собраться с силами и мыслями, чтобы оказать сопротивление неизвестному противнику. Чужая рука развернула меня, я оказался лицом к лицу к лицу с какой-то фигурой в черном плаще, чью голову и лицо скрывал такой же черный капюшон. Эта фигура была на почти голову выше меня и к тому же обладала сверхъестественной силой, легко удерживала меня на своей вытянутой руке.
   Создалось ужасно глупое положение, в котором оказался именно я, зависнув в воздухе на вытянутой руке этого мастодонта. Машинально я вытянул вперед свою правую руку, которой мне хотелось сбросить капюшон с лица этой фигуры, чтобы посмотреть на того, кто же так странно со мной пошутил. В момент движения вперед в руке внезапно проявился нож-стилет, подарок Эллиды. Острием клинка ножа я дотянулся до капюшона и сбросил его с головы мастодонта, чтобы тут же замереть от удивления. Под капюшоном скрывался голый человеческий череп с частично сохранившимся волосяным покровом. Лицевой кожный покров практически весь сгнил, только под скулами сохранились малые участки кожной ткани. Глазницы черепа были пусты, во рту было всего несколько зубов, а из-под нижней челюсти медленными каплями вытекала синеватая жидкость.
   Этот живой труп все еще продолжал меня удерживать в этом дурацком висячем положении. В какой-то момент я почувствовал, как нечто холодное и скользкое пытается проникнуть в мое сознание. Я успел вообразить, как усилием воли перехватываю змею, виртуальными пальцами пережимаю ей шею и мертвую змею отшвыриваю от себя подальше. До глубины души ошеломленный ситуацией, в которой так неожиданно оказался, я попытался свой мысленный зонд запустить в сознание этого зомби, который продолжал держать меня на вытянутой руке.
   Первым же делом зонд помог мне выяснить, что головной мозг этого зомби, как таковой, полностью не сохранился. Сейчас в голове у него функционировало некое подобие человеческого подсознания. Мне быстро удалось выяснить, что душа умершего человека пыталась покинуть человеческую плоть, но не смогла этого сделать. К настоящему моменту человеческая душа полураспалась, но благодаря ей в подсознании зомби сохранялись случайные причинно-следственные связи. Зомби уже не мог самостоятельно мыслить, как индивидуальность, строить завершенные причинно-следственные логические цепочки.
   Именно благодаря этому обстоятельству я не "услышал" приближения к себе этого зомби. Но это же обстоятельство позволяли другому человеку или существу управлять действиями этого зомби на расстоянии. Когда зомби схватил меня за плечо и начал удерживать на весу, то в тот момент он неукоснительно выполнял приказы другого сознания, другой чужой воли. Сейчас можно было бы предположить, что некто, будучи хорошо осведомлен о моих, якобы, больших магических способностях, приказал зомби меня уничтожить. В последний момент он испугался, быть мною раскрытым, и раньше времени прекратил взаимодействовать с этим зомби, так и не успев зомби убийце в деталях пояснить, каким образом тот должен был бы со мной покончить. Это же зомби к этому времени был уже лишен возможности самостоятельно принимать решения. В результате происходит технический сбой, вот почему зомби удерживает на вытянутой руке и нечего не предпринимает в течение столь долгого времени.
   Мгновение сменялось мгновением, а я продолжал висеть в воздухе, всматриваясь в пустые глазницы черепа. Одновременно размышляя о том, что же мне дальше делать. Не смотря на то, что произошел технический сбой в выполнении зомби своего задания, в моем распоряжении было не так уж много времени. Ведь зомби в таверну заявились целой кампанией, три других фигур в балахонах и в капюшонах на головах все еще продолжали топтаться у входа в таверну.
   Другие посетители таверны продолжали спокойно сидеть за своими столиками, пили, ели и негромко разговаривали, не обращая ни малейшего внимания на событие, разворачивающееся в моем углу у очага. Молодые парни продолжали увлеченно флиртовать с девицами подавальщицами. Поэтому до поры до времени мне не стоило бы рассчитывать на помощь других людей, мне следовало бы самому действовать.
   Моя рука с ножом слегка опустилась вниз и коротким, но резким росчерком дважды прошлась по тому месту, где у человека должна была находиться гортань. То, что последовало после этого, можно было бы объяснить только тем, что двойным росчерком ножа я, по всей очевидности, рассек какой-то важный трубопровод в организме этого зомби. Веером брызнула синяя жидкость, которая мгновенно синими пятнами залила атласную рубашку под камзолом и сам камзол, забрызгала мне лицо.
   Зомби захрипел, забулькал, из пореза раны полилась синяя жидкость с пеной, он выпустил меня из своей руки и начал заваливаться на бок. Каким-то ловким вывертом мне удалось удержаться на ногах, уходя из-под объятий мертвеца. Запах мертвечины мгновенно распространился по всему обеденному залу таверны, ее посетители начали поворачивать головы в мою сторону. Люди с крайним удивлением наблюдали за тем, как на пол рушилась чья-то фигура в балахоне.
   В этот момент ожили и начали двигаться и три остальных зомби. Они галопом попытались проскочить в мой угол, по ходу дела собираясь меня загнать и опрокинуть в пылающий очаг. С большим трудом мне удалось-таки увернуться от этой неуклюжей тройки зомби. По ходу дела я полоснул-таки ножом по бицепсу плеча одного из пронесшихся мимо меня зомби. Меня чуть не вырвало, когда я увидел, как из глубокому порезу в плече сильным потоком хлынули мириады белых червей.
   События в таверне развивались так быстро и взаимосвязано, что я забыл о существовании у себя дара магии. Во время одной из следующих атак зомби, в падении мне удалось сделать подкат еще одному зомби, отчего тот, споткнувшись о ногу, с криком и громким воем влетел прямо в очаг таверны. Пламя мгновенно и жадно его охватило, через какую-то секунду этот зомби уже разваливался на огненные куски. От гибели и ранения в такой быстротекущей схватке меня спасала ловкость рук и быстрота ног, но вскоре я начал ощущать реальную усталость, а пара зомби уже разворачивались для новой атаки. По непонятной причине атака зомби задержалась. Тяжело дыша и едва переводя дух, я огляделся вокруг, глазами разыскивая своих врагов. Самое страшное, что могло бы случиться, если один из зомби атаковал бы меня со спины, а другой спереди, тогда я не смог бы выстоять против двоих зомби.
   Но к своему удивлению я вдруг обнаружил, что один из зомби уже не двигается и, раскинув руки и ноги, распластался на грязном полу таверны. Его смерть, по всей очевидности, поступила от сильного удара по его черепушке некой большой кухонной сковородой. Сковорода, как смертельное оружие в руках любой женщины, виновница смерти зомби, блистая чугунно-бронзовой чистотой и мощью, покоилась в руках нежной девушки.
   Убийцей зомби оказалась та девушка, которая только что меня обслуживала и так была похожа на мою любимую Эллиду. В данную минуту она, смущено и, потупив красивые глазки, стояла над неподвижным трупом зомби и не знала, куда спрятаться от любопытствующих глаз мужской публики, которая немым с восхищением ее рассматривала.
   Мне было больше некого опасаться, последний зомби в этот момент был чрезвычайно занят. В дальнем от меня углу таверны его кулаками обрабатывали трое молодцов. Лица боксеров любителей мне показались подозрительно знакомыми, даже не вглядываясь, в них я узнал своих матросов, членов экипажа "Весенней Ласточки". Это они недавно ватагой завалились в таверну. Одно мне было только непонятно, когда я уходил с постоялого двора, то к этому моменту все матросы уже крепко спали и видели вторые сны... . Ну, так это старпому следует в таких запутанных делах разбираться!
   Когда кулачное побоище представление завершилось, мне пришлось раскошелиться и десятью золотыми флоринами покрыть расходы хозяина таверны за порчу мебели, разбитую посуду и моральный ущерб. А главное, несколько монет пойдет на уплату за разбор конфликтной ситуации с городской стражей. Ведь именно стражникам придется заниматься соскабливанием с пола таверны смрадных останков зомби.
   Хозяин таверны остался доволен моим вознаграждением, как я разобрался в мыслях в его голове. Ведь он-то рассчитывал получить от меня всего только пять флоринов.
   Но одно обстоятельство, если судить по выражению лица и прослушиваемым мыслям, явно продолжало смущать хозяина таверны. Он с крайним удивлением в глазах посматривал на девушку подавальщицу, главную героиню побоища с зомби. Все время он пытался вспомнить ее имя, а также каким это образом она оказалась у него на службе. Ведь он нанимал четырех подносчиц, а сейчас... хозяин таверны никак не мог сосчитать свой обслуживающий персонал. Девчата то появлялись в обеденном зале, то моментально исчезали за кухонными дверьми.
   Уже покидая таверну, я вновь обратил внимание на девушку подавальщицу, которая только что прикончила одного из зомби. Сейчас она стояла перед выходом из таверны и, прислонившись спиной к стене, нежно поигрывала чугунной сковородой. Девушка подносчица явно хотела продемонстрировать мне свою готовность применить смертельное женское оружием, если я неправильно пойму ее намерений. Даже я, будучи весьма ограниченным по смекалке человеком, несколько лет рабства на галере давали-таки себя знать, хорошо понял, что я лишен какой-либо альтернативы, либо я беру девушку, либо мне придется поближе познакомиться с девичьей сковородой.
   Нагло посмотрев в небесно-синие глаза девушки, я только утвердительно кивнул головой. Девушка, небрежно отшвырнув в сторону свое любимое оружие, чуть при этом не вышибив последние мозги вышибале таверны, одним только ей известным способом вклинилась в плотный строй матросов, которые следовали мне в кильватер. По тому, как решительно и профессионально она проделала этот маневр и, как молчаливо подчинились ей матросы, я понял, что она далеко пойдет.
   3
   Ремонт "Весенней Ласточки" продвигался вперед стремительными темпами. Мастерами ремонтниками были перебраны и частично заменены наиболее сильно поврежденные шпангоуты корпуса. Они чуть ли не полностью заменили обшивку, чтобы хорошо заделать пробоины в бортах биремы. Была изменена внутренняя компоновка корпуса судна, нижняя палуба была отделена деревянным настилом от трюма, который был поделены на несколько водонепроницаемых отсеков. Бирема получила две новые мачты с улучшенной парусной оснасткой. В ее корме на верхней палубе была возведена новая небольшая надстройка, в которой появились две каюты для капитана и его старшего помощника, а также небольшое помещение нечто вроде кают-компании.
   Каждый день я приходил на причал, чтобы посмотреть на то, что мастерами ремонтниками было сделано за прошлый день и какие изменения произошли в конструкции нашей биремы. Если раньше она напоминала большую и плоскую лодку с парусами, то теперь с каждым днем она все более и более походила на среднюю каравеллу с надстройкой на корме и прекрасной парусной оснасткой. Этот новый облик биремы вызвал громадный интерес у городской публики и местных рыбаков, которые валом повалила на причал, чтобы собственными глазами взглянуть на возрождение океанской красоты.
   Жители Валенсии были людьми, чья жизнь в той или иной степени была связана с океаном, каботажной торговлей и рыбной ловлей. Поэтому они отлично разбирались в океанских судах различных классов и их парусной оснастки. Они приходили на наш причал не просто посмотреть на новую бирему, но и своими руками потрогать, убедиться в том, что произведенные на биреме нововведения действительно улучшили ее мореходные качества, непотопляемость, повысили скорость и маневренность судна.
   Каждый день на наш причал приходило очень много народа. Горожане и местные рыбаки, особо не стесняясь, поднимались на борт биремы и подолгу вели неторопливые беседы с мастерами ремонтниками по поводу нововведений, что серьезно сказалось на темпах ремонта биремы. Мне пришлось переговорить со своими старыми знакомыми, купцами горлопанами, и договориться с ними о наведении порядка в ремонтных работах и на причале, к которому наша бирема была пришвартована. После разговора морпехи майора Якоба Форенкульта стояли на причале, а их парочка прогуливалась по верхней палубе "Весенней Ласточки". Следует отметить, что появление наших морпехов было правильно воспринято городской публикой, она больше не мешала работе ремонтникам.
   За время недели нашего пребывания в Валенсии, герцог Форенкульт сумел показать себя с самой лучшей стороны. Прежде всего, он прекратил пить. В течение пары дней разыскал молодых городских парней из города и близлежащих крестьянских селений, переговорил а потом подписал с ними договор о их службе в морской пехоте. После того, как договор был подписан, майор Форенкульт с этими парнями не расставался ни на минуту, обучая их искусству войны, или было бы вернее сказать, обучая их всему тому, что майор сам об этом знал. По утрам несколько десятков парней во главе с худощавым герцогом, громко и в унисон, дыша, пробегали по набережной, спрыгивали на галечный берег и бежали дальше к предгорьям.
   Возвращаясь примерно через час, молодые парни мылись, переодевались, завтракали, а затем уходили на учебный плац, который посредством магического заклинания я создал на заднем дворе нашего постоялого двора. Там будущие морпехи учились маршировать, ходить строем, сражаться фалангой, пехотным каре. Они учились также быстро подниматься по веревочным лестницам, перепрыгивать с борта одного судна на борт другого судна, биться различным холодным оружием на ограниченной площади.
   После вакханалии разгула, устроенного экипажем биремы в первый же день нашего появления в Валенсии, старпом Борг остепенился и на время перестал брать в рот алкогольные напитки. Но не по тому, что он будто бы одумался, остепенился или кому-то поклялся бросить пить. Вы же понимаете, что такой человек, как старпом, без алкоголя в своей жизни не обойдется. Когда, Борг стал старшим помощником капитана биремы "Весенняя Ласточка", то у него резко возрос темп жизни. В результате старпому стало просто не хватать времени на выпивку. Он развил бешеную активность по исполнению своих должностных обязанностей.
   И снова проявилась многогранность характера этого человека, старпом Бор, оказывается, умел одновременно заниматься сразу всеми делами одновременно. Причем он никогда сам в этих вопросах не путался и не путал ими своих матросов. Борга можно было увидеть или встретить в самых неожиданных местах. То он встречался с городскими купцами, чтобы обсудить с ними ход ремонта биремы. Или переговаривался с отцами города, чтобы получить более высокий процент скидки на поставляемые нам продукты питания. Или беседовал с епископом Валенсии, договариваясь о проведении церковной службы по завершению капитального ремонта "Весенней Ласточки".
   Старпом Борг оказался необыкновенно коммуникабельным человеком, он в совершенстве владел искусством установления делового или дружеского контакта, умел общаться с людьми различного пола и возраста. Его можно было видеть беседующим с мужчинами зрелого возраста и с парнями, только что достигшие совершеннолетия, даже с подростками или даже с детьми. Женщины сходили с ума от разговоров и встреч со старпомом, от его высказываний и его комплиментов, они никогда ему не отказывали в своем внимании и своем обществе.
   Каждый вечер старпом Борг точно в определенное время являлся ко мне в номер на постоялом дворе и мы долго беседовали, обсуждая повседневные дела и проблемы. А затем я вслушивался в очередной старпомовский экскурс в историю цивилизации человечества на Тринидаде. Эти наши беседы были весьма насыщенными и интересными. Правда, они иногда протекали довольно-таки бурно, старпому Боргу не нравились некоторые мои вопросы. Эти вопросы старпом почему-то считал явно провокационными, но до мордобоя между нами дело пока не доходило. Наши беседы часто завершались глубоко за полночь, когда матросы экипажа спали непробудным сном. А по утрам старпому Боргу приходилось с большим трудом просыпаться, этот мужик никогда не был жаворонком и он действительно по утрам любил поспать, чтобы несколько позже подняться на ноги и приступить к своей бесконечной работе.
   О том, что старпом сова, я узнал, когда на собственном опыте убедился в том, что по утрам со старпомом лучше не общаться! Я сам был жаворонком и полагал, что все люди вокруг меня тоже являются жаворонками. На второй или третий день нашего житья на постоялом дворе, я проснулся как обычно и чувствовал себя хорошо выспавшимся и полным сил человеком. Вчера после ночной беседы со старпомом всю ночь меня мучила одна мысль о том, почему же огнестрельное оружие так и не получило своего развития на этой планете?
   Моим наставником по истории цивилизации Тринидада был, разумеется, старпом Борг, поэтому я, не мудрствуя лукаво, отправился к нему за ответом. Лучше бы я этого не делал! Сначала старпом Борг открыл глаза и поинтересовался, который сейчас час. Я по глупости честно ответил. Затем глаза старпома налились красным цветом, он почему-то зарычал, вскочил на ноги и... выкинул меня в окно. В тот момент на заднем дворе никого не была, горн общей побудки должен был прогудеть примерно через час, поэтому я поднялся на ноги, отряхнул пыль с колен и вернулся в помещение постоялого двора. Мне хотелось снова заглянуть к своему старпому и спросить, почему он меня выкинул в окно? Но, видимо, сработал инстинкт самосохранения, я отказался от этой идеи.
   После завтрака старпом приходил в себя и становился нормальным человеком, с которым можно было бы обсуждать любой вопрос и заниматься любым делом. Работая со старпомом, я вскоре убедился в том, что сделал абсолютно правильный выбор, поверив и доверившись старпому Боргу. Это человек добровольно взвалил на свои плечи такой груз дел, что не каждый человек мог бы с ними справиться. Но за какое бы дело старпом Борг не брался, он всегда получал отличный результат. Именно мой старпом разрешил нашу основную проблему, связанную с набором в экипаж биремы новых матросов. Нам требовались двести человек экипажа, из которых сто должны были стать палубными матросам, а другие сто человек - морскими пехотинцами, в совершенстве владеющие не только искусством войны, но и искусством гребли веслами биремы.
   Старпом Борг каким-то образом сумел дело найма новых членов экипажа нашей биремы поставить на широкую деловую ногу. Я собственными глазами мог наблюдать за тем, как он беседовал то с одним, то с другим моряком в припортовых кабаках, что-то доказывая и ожесточенно жестикулируя руками. Слухи о том, что нам требуются весельщики и палубные матросы уже распространился по городу и его окрестностям. Результат мгновенно сказался, через пару суток к нам на бирему пошли добровольцы и наемники.
   Самым первым на борт биремы, мы тогда еще оставались на ее борту, поднялся мальчуган лет пятнадцати. Этот мальчуган рассказал мне грустную историю, однажды его отец в рыболовецкой ватаге ушел в океан и не вернулся, вслед за отцом из дома исчезла мать. С десяти лет мальчишку воспитывала бабушка, которая умерла несколько дней тому назад. В этом возрасте мальчуган еще не успел ничему научиться и ничего не умел. Я понимал, что в городе этого мальчишку ожидала не очень-то хорошая участь, сначала он станет юнгой на рыбацком баркасе, а затем начнет работать матросом на каботажном или рыбацком судне, если раньше времени не сопьется. Я долго колебался брать или не брать этого мальчугана в нашу команду, но и наше будущее было туманным и неопределенным. Поэтому, не желая рисковать жизнью и будущим этого мальчугана, я ему отказал, хотя он мне очень понравился.
   Опустив голову, со слезами на глазах наш первый доброволец побрел к сходням, чтобы сойти на берег. Но на сходнях мальчуган нос к носу столкнулся со старпомом Боргом, который в этот момент возвращался из города и поднимался на борт биремы. Старпом был вдребезги пьян, на берегу он справлял третий день своей свободы, но здраво соображал. Он моментально догадался о том, что у этого мальчишки возникла проблема с капитаном биремы, то есть со мной. Абсолютно невменяемым взглядом старпом Борг посмотрел в мою сторону, а затем он этот взгляд перенес на шмыгающего носом подростка, нежно его потрепал по волосам, а затем кивком головы он предложил мальчишке следовать за ним. Они вдвоем скрылись в одном из углов нижней палубы, который старпом Борга в те времена облюбовал в качестве своей личной резиденции.
   Разумеется, я не рассердился и не обиделся на своего старпома за то, что этого мальчишку он сделал своим личным помощников. Ежу было понятно, что у Борга взыграли отцовские чувства и он решил взяться за воспитание этого безотцовщины. Несколько позднее Борг мне сам признавался в том, что в тот период времени нам обоим небывало везло, а свою удачу старпом решил разделить с этим сиротой, дать ему шанс стать человеком в этой жизни. Более того, я искреннее обрадовался такому развитию так как верил в то, что старпом Борг сумеет воспитать мальчишку, будет ему неплохим отчимом. К тому же я умудрился стать крестным отцом этому мальчугану и даже придумал ему новое матросское имя, Гаврош. Первоначально старпом несколько с подозрением воспринял мое предложение, он не хотел, чтобы его пасынок носил какое-нибудь великое революционное имя. А потом ему оно очень понравилось, он даже немного поржал, вновь и вновь повторяя новое имя своего приемного сына.
   За сиротой на борт биремы, а затем ко мне в номер на постоялом дворе по одному и по нескольку человек сразу потянулись и другие желающие влиться в ряды команды нашей биремы. Сначала, разумеется, нас атаковали никому не нужные городские бродяги и бомжи, старики в далекой молодости на парусниках бороздившие океан, которых мы вежливо и осторожно отвергали.
   Чтобы прямым отказом не обидеть человека, всем желающим стать членом экипажа нашей биремы мы предлагали кандидатам пройти три теста - на силу, на ловкость и на выносливость. Тому, кто не проходил этих испытаний мы говорили "до свидания", обычно это были именно те люди, кто нам не нравился или не был нам нужен. Вместе с бедолагами к нам приходили и молодые крепкие парни, которых мечтали о романтике морских путешествий, которые во снах видели себя морскими волками. С такими парнями мы долго возились, определяя их наклонности и возможности, чтобы затем воспитать из них старшего матроса или даже унтер-офицера.
   Занимаясь набором матросов и морских пехотинцев, к своему стыду мы внезапно обнаружили, что на настоящий момент не располагаем настоящим морским капитаном навигатором, который мог бы учить нашу молодежь морскому ремеслу. Старпом Борг весьма убедительно, но с великим позором всем продемонстрировал, что он ни черта не разбирается, ни в навигации, ни в парусах судов. Один из молодых матросов у него поинтересовался, какая существует разница между прямым и косым парусом биремы. Мой старпом, недолго думая, брякнул, что под косым парусом бирема идет под углом к берегу. Внезапно наступившая во дворе нашей гостиницы тишина, подсказала мне, что Борг произнес неумную мысль. Пришлось мне минут пять ломать руки и нараспев произносить заклинания, чтобы присутствовавшие в тот момент на дворе матросы забыли о высказывании старпома Борга. Но высказанная мысль, вы знаете, какая это вещь, один только раз вслух ее произнесешь, а она сохраняется на века в форме афоризма. Так случилось и с моим Боргом, все члены экипажа теперь хорошо знали о том, что старпом великий дока в парусах и в парусной оснастке судов!
   Ситуация с капитаном наставником ухудшалась с каждым часом. Вот-вот экипаж будет полностью набран и учить его было некому. Мы со старпомом Боргом долго почесывали затылки, не зная, как выйти из этого положения. Нанять моряка со стороны и отдать ему под командование бирему "Весенняя Ласточка", нам в тот момент такой расклад и в голову не приходил. Как это можно было бы родное дитяти отдавать в чужие руки! Поэтому, в конце концов, старпом Борг пожал мощными плечами и многозначительно посмотрел на меня. Этим он мне намекал, мол, назвался груздем, так и полезай в короб.
   Пришлось мне запираться в своем номере постоялого двора и впадать в магический транс. Целый день, находясь в таком трансе, я обучался лоции, навигации, парусному вооружению и его управлению на парусных судах. Должен сразу же признаться, что морское дело оказалось сложной наукой, не сразу чего-либо поймешь или сообразишь, где применяется калифорнийский узел и чем он отличается от мусинга и огонов. А уж о том, что сразу запоминать расположение звезд на ночном небосклоне и говорить было нечего, на небосклоне Тринидада я долго искал и, разумеется, не мог найти ковша Большой Медведицы.
   Майор Форенкульт, потеряв меня, под вечер заглянул ко мне в номер на постоялом дворе и обнаружил там мое недвижное тело на топчане. Он тут же вызвал старпома Борга и они вдвоем предприняли все возможное, чтобы привести меня в сознание. Они много раз делали искусственное дыхание, массировали сердце, стараясь заставить его снова забиться. Тут майор Форенкульт, вспомнив о своей профессии хирурга, совсем уже собрался вскрывать мою грудную клетку, чтобы заставить работать мое сердце. Слава богу, что старпом Борг вспомнил-таки о своем вчерашнем посыле меня на учебу морскому делу и проявил присущее ему благоразумие. Он категорически отказал новоявленному хирургу демонстрировать свое искусство вскрытия живых людей, заявив, что, если потребуется, он меня и в таком виде похоронит.
   Эта беготня и шумиха, которая случилась по моей вине, я слишком поторопился исполнить совет своего старпома, забыв друзей предупредить о своем намерении.
   Слава богу, что они обошлось без хирургической операции, но, когда вечером я очнулся и поднялся на ноги, то сразу же убедился, что морским волком мне уже никогда не стать. Ну, приобрел я некоторые начальные знания по морскому делу. С грехом пополам смогу проложить курс судна вдоль береговой линии. Также смогу сориентироваться в океане, если увижу свет берегового маяка. Правда, неплохо стал разбираться в косых и прямых парусах, а также в том, как ставить и как их убирать. Но душа моя, как была предрасположена к суше, так с этим чувством и осталась.
   Глава 6
   1
   Лагерь призрачной стражи обустраивался и обживался на новом месте. Лейтенант Кимвелл, как его военный комендант, железной рукой наводил в нем строжайшую воинскую дисциплину и распорядок. Он составил такое плотное расписание боевой учебы и подготовки, что в течение дня у солдат и унтер-офицеров практически не оставалось и минуты свободного времени. Основное внимание уделялось подготовке бойцов к ведению боевых действий в пешем строю, отражению атак кавалерии противника.
   Солдаты отрабатывали приемы боя строем фаланги. В ходе маршировок по плацу бойцы заново осваивали выполнение простых и сложных перестроений фаланги, совершая строем различные маневры на поле учебного боя. Бойцов учили держать строй при налетах на фалангу и атаках воображаемого противника. По сигналам горна бойцы должны были вступать в бой или откатываться перед противником. Это позволяло, помимо технического освоения различных приемов ведения боя и владения личным оружием, бойцам вырабатывать в себе чувство локтя и товарища. Каждый боец должен был быть уверен в том, что в опасную минуту его обязательно поддержит и придет на помощь его товарищ по строю, но и он в свою очередь должен был бы в эту же минуту опасности поддержать своих товарищей. Именно эта сплоченность бойцов фаланги, умение сражаться в общем коллективе, плечом к плечу, делало фалангу незаменимым оружием в боях со степняками.
   В ходе таких тренировок на учебном плацу родилась идея нового оборонительного и наступательного строя - пехотного каре. Это новое построение солдат позволяло командованию более эффективно вести наступательные действия и отражать атаки кавалерии противника.
   Вторая половина дня обычно отводилась занятиям с бойцами по совершенствованию техники владения мечами, саблями и кинжалами, а на учебных стрельбищах - профессионально владеть луками и арбалетами, метко поражать цели на различных дистанциях. Особое внимание уделялось владению таким сложным видом оружия, как пятиметровыми пиками, которые были наиболее эффективны в боях с номадской конницей.
   Пока бойцы занимались боевой подготовкой, Эль-Нассар принялся за общие вопросы координации по сколачиванию пока еще разномастного скопления людей на территории лагеря в организованное воинское подразделение со всей полагающейся ему инфраструктурой. Поначалу заниматься было особо не о чем, но уже к концу первого дня пребывания в новом лагере дела начали прибавляться, расти, словно снежный ком. Вдруг оказалось, что некому заниматься вопросами обеспечения войска продовольствием, формой, ремонтом оружия и амуниции. А главное, совершенно неожиданно выяснилось, что сейчас у Эль-Нассара вообще отсутствует оперативная и стратегическая разведка, войско Эль-Нассара было без глаз и ушей, а главное, что разведкой было некому заниматься.
   Во времена капитана Мурильо разведкой занимался полуэскадрон младшего лейтенанта Кимвелла, бойцы которого сутками не покидали седел верховых ящеров, рыская по местности, окружающей старый лагерь, якобы, в поисках неприятеля. Но, по словам самого же лейтенанта Кимвелла, деятельность его полуэскадрона носила показной характер, они выполняли только приказы и распоряжения капитана Мурильо, особо не интересуясь оперативной разведкой. Поэтому Эль-Нассар обратился к своей придворной магине с просьбой подумать и, может быть, на досуге заняться организацией оперативной и глубинной разведкой, как он назвал стратегическую разведку, а также координацией работы обеих разведок. Пояснив Ивонн Де Ля Рунж, что в настоящее время находится в полном незнании о том, что же происходит в окрестностях, окружающие новый лагерь и, вообще, где же сейчас находится их противник.
   Ивонн Де ля Рунж охотно взялась за новую для себя работу. Следовало бы признать, что магиня вскоре сильно увлеклась этим делом, постепенно входя в дела и структурную организацию обеих разведок. Первым делом Ивонн Де Ля Рунж переговорила с младшим лейтенантом Сандербергом, прислушиваясь к его мнению и советам по поводу того, какие направления или подступы являются наиболее опасными для существования нового лагеря. Вскоре конные разъезды полуэскадрона плотно прикрыли эти направления, но магиня пошла несколько дальше.
   Ивонн Де Ля Рунж принялась за организацию глубинной агентурной разведки. Она разыскивала, встречалась и договаривалась с некоторыми жителями близлежащих деревень о сборе и отправке к ней в лагерь кое-какой информации. Одновременно придворная магиня в среде военнослужащих и гражданских лиц пыталась отыскать таких людей, которые, по ее мнению, могли бы работать резидентами или даже руководителями агентурной разведки в различных городах и регионах султаната. Уже через неделю в некоторых провинциях и регионах султаната начали появляться нечто похожее на агентурные сети, которые начали собирать и переправлять магине существенную информацию о реальном положении дел в султанатских провинциях, о месторасположении вражеских гарнизонов и и происках неприятеля в тех султанатских районах.
   Но основное внимание в своей работе Ивонн Де Ля Рунж на первых порах уделяла созданию оперативной разведки. При полуэскадроне Сандерберга она создала небольшую группу, в которой работали, но не служили совершенно не военного вида люди. На плечи людей этой группы придворная магиня при молчаливом согласии повелителя взвалила бремя организации и контроля по сбору оперативной разведывательной информации. Эти люди должны были не только собирать развединформацию, но ее анализировать. На основании этих анализов эта разведгруппа должна была командование заблаговременно предупреждать о событиях, которые могут или должны были произойти на том или ином направлении, или на подступах к самому лагерю.
   В самые первые дни работы этой группы, информация от нее поступала отдельными, но очень редкими капельками. К тому же в тот период их развединформация носила разрозненный и не связанный между собой характер. Но по мере течения времени, росли агентурные сети и агентурные данные, постоянно увеличивался поток разведывательной информации. После обработки этой информации аналитиками, на поверхность начали всплывать весьма интересные факты и обстоятельства. Это позволяло аналитиками давать интересные прогнозы действиям неприятеля на день, неделю, месяц вперед или пояснения по ранее совершаемым непонятным поступкам противника.
   Внезапно прояснилась общая картина захвата столицы султаната и замка повелителя противником, каким образом было нейтрализовано ближнее окружение повелителя Эль-Нассара. Впервые, на поверхность всплыли имена возможных или явных предателей и пособников врага.
   Становилось понятным, что при нападении на султанат Гурам агрессор не планировал ведения крупномасштабных боевых действий по его захвату. неприятель собирался, нейтрализовав в Ани призрачную стражу и захватив в плен министра внутренних дел Борга, неожиданно напасть и захватить замок повелителя. Неприятель полагал, что, арестом Эль-Нассара, он морально ломает волю султанатского народа к сопротивлению войскам агрессора. По неизвестной причине этот враг не принял во внимание появление в столичном замке придворной магини Ивонн Де Ля Рунж и в этой области сильно просчитался. Ему так и и не удалось без боя захватить столичный замок и повелителя Эль-Нассара султаната Гурам.
   Но в течение последующего разрозненного сопротивления,, султанат Гурам все же пал к ногам агрессора в основном по той причине, что которое продолжалось всего два дня, народ султаната так и не поднялся на защиту верховной власти, своего повелителя. Возможно, это произошло из-за того, что с исчезновением Эль-Нассара военное командование было обезглавлено. Некому было поднимать народ на сопротивление агрессору! Большую негативную роль в этом вопросе сыграло произошедшее незадолго до вражеского нападения на султанат удаление призрачной стражи из столичного региона. Внезапное исчезновение министра внутренних дел Борга в самом начале нападения также сыграли свою негативную роль, он был вторым человеком в султанате, который был способен поднять султанатский народ на сопротивление врагу.
   В канун нападения министр внутренних дел Борг непонятно кем и почему был отозван из Ани, по дороге в столицу перехвачен, арестован и отправлен рабом на галеры, откуда у него не было шансов бежать, чтобы спасти свою жизнь.
   Маркиз Алистан избежал вражеских ловушек. Он вовремя почувствовал надвигающуюся угрозу своей жизни, поэтому бежал, навсегда исчезнув из поля зрения вражеских лазутчиков. Но, к сожалению, Маркиз Алистан, находясь в подполье, в своем распоряжении не имел каких-либо значительных воинских сил, чтобы подняться на борьбу с агрессором и попытаться противостоять вражеской агрессии. Но разведчики Ивонн Де Ля Рунж пока еще не накопали информации о том, где же мог скрываться и чем сейчас занимается маркиз Алистан.
   Председатель законодательного собрания султаната Фалди Эмир оказался предателем. Это по его приказу городская стража сложила оружие без какого-либо сопротивления войскам неприятеля. Капитан городской стражи Фенрих не подчинился приказу Эмира, одно его подразделение городской стражи оказало врагу упорное сопротивление. Городские стражники его отряда сложили оружие лишь после того, как капитан Фенрих получил серьезное ранение в голову. Раненый капитан Фенрих был оставлен на излечении у одной знахарки, его дальнейшая судьба пока оставалась неизвестной.
   Стало также понятно, почему племена кочевых номадов заранее перешли границу султаната Гурам и сумели захватить султанатское Пограничье. Конницу кочевых номадов агрессор собирался использовать в качестве основной ударной силы своих вооруженных сил, но дети степных просторов оказались не способными принять и в должной степени подчиниться строгой воинской дисциплине. Их было невозможно даже в малой степени превратить в регулярную кавалерию. Тогда враг был вынужден вернуться к использованию своих собственных воинских частей, основу которых составляли люди в черном. Эти части были дисциплинированными, бойцы участвовали во многих сражениях, но уж очень они тупо и не активно сражались на поле боя. Но зато отряды людей в черном оказались прекрасным инструментом для подавления народных смут. Бойцы таких вражеских подразделений безжалостной рукой наводили новый кровавый порядок в захваченных поселениях султанатских провинций.
   Собранная разведывательная информация в той или иной степени повторяла или дополняла то, что в свое время Эль-Нассару выболтал плохо закончивший свою жизнь демон Сутех. Но и в ней также имелись крупицы информации, которые, по мнению Ивонн Де Ля Рунж, имели большое значение. Так выяснилось, что основным стержнем вражеского войска и его командного состава были поморские шаманы. Именно поморские шаманы планировали и контролировали осуществление всех боевых операций. Именно они в качестве строевых и командующих офицеров планировали, контролировали и осуществляли всех боевых операций, в которых участвовали отряды и подразделения людей в черном.
   Разведчики Ивонн Де Ля Рунж по капле собирали информацию об этих людях в черном, пока не выяснили, что так называемые люди в черном были не совсем уж простыми людьми. У них не было душ, но они пока еще совсем не превратились в нечисть. Поморские шаманы лишили душ этих людей, поэтому те ощущали какой-либо боли при ранениях. К тому же они умирали только в том случае, когда получали прямые ранения в сердца.
   2
   В новом лагере Эль-Нассар, по-прежнему, размещался в той же самой штабной палатке, в которой когда-то жил и работал предатель капитан Мурильо. Он только попросил квартирьеров установить его палатку на самом высоком месте этого нового лагеря, чтобы оттуда он всегда мог бы видеть, что происходит на учебном плацу, и чем занимаются его воины на полигонах и учебных поях. Помимо территории лагеря с этого места просматривалась красивейшая панорама на синеющие вдали горные хребты и на мощный лесной массив, с пробивающимися по нему реками.
   Лагерь удобно расположился на самой вершине старого кургана, который высился в глубине тупого угла, образованного сливанием двух небольших, но стремительных течением лесных речушек. К сожалению, на вершину кургана вела только одна дорога, которая, извиваясь змеей, проходила по самой лесной чащобе. Эта дорога во многих местах была, разумеется, перекрыта конными дозорами, тщательно замаскированными засадами и пикетами. Ивонн Де Ля Рунж разработала и создала небольшие и очень простые по управлению магические тревожные обереги, которые при себе имели все дозорные, пикетчики. Стоило эти обереги слегка надломать или каким-либо другим образом их повредить, как они тут же принимались излучать сигнал тревоги, которые мгновенно передавалась на главные обереги, которые хранились в общей палатке дежурных по лагерю, а также в палатках Эль-Нассара, Ивонн Де Ля Рунж и лейтенанта Кимвелла. Через пять минут после подачи первого сигнала тревоги весь лагерь был на ногах и бойцы были готовы лицом к лицу встретить своего противника.
   Когда лейтенант Кимвелл в первый раз увидел эту местность и этот старый курган, то он чуть с ума не сошел, громко заявил о том, что только полный невежда в военном ремесле мог бы выбрать данное место для месторасположения какого-либо воинского подразделения. Этот курган, расположенный в углу слияния двух речушек, по просвещенному мнению лейтенанта, представлял собой самую настоящую западню. Стоило только противнику обнаружить месторасположение этого лагеря, он мог тут же и небольшими силами его блокировать. Наглухо запереть все войско Эль-Нассара в одном углу этого естественного лесного треугольника.
   Противнику даже не потребовалось бы осаждать или штурмовать этот курган-лагерь. Было бы достаточно только перерезать к нему эту дорогу, змеею вьющуюся по лесу, и лагерь был бы напрочь блокирован. Войско, которое базировалось бы в этом лагере на кургане, в результате такой блокады будет отрезано от местного населения, а это в свою очередь означает, что в лагерь прекратится подвоз продуктов, поступление добровольцев, а также прекратилось бы поступление развединформации.
   Прорываться же из лагеря, даже через такие, казалось бы, не очень плотные заслоны противника, будет также чрезвычайно тяжело. Придется вести бои в невыгодных условиях, в результате которых войско Эль-Нассара обязательно понесет крупные потери в живой силе. Форсировать же эти бурные и глубокие лесные реки не представляется возможным из-за сильного обстрела противника, а также, возможно, топких и непроходимых берегов этих речушек.
   В момент возникновения конфликта Эль-Нассар сидел в седле верхового ящера, стоявшего неподалеку, и, слушая критические высказывания лейтенанта, изредка на него посматривал. В тот момент повелитель грустно размышлял о том, что лейтенант Кимвелл, в принципе, прав, когда в общих чертах раскритиковал его выбор нового месторасположения лагеря, говоря о нем, как о естественной ловушке. Но лейтенант Кимвелл не мог знать о том, что в двух местах люди могли бы легко перейти вброд эти реки. А говорить об этом вслух только ради защиты своей чести и достоинства было бы преступлением.
   Еще вчера вечером, Эль-Нассар этот вопрос обсуждал с придворной магиней Ивонн Де Ля Рунж. Тогда магиня ему посоветовала этот секрет до поры до времени хранить, как зеницу око, никому о нем не рассказывать. Поэтому Эль-Нассару пришлось в несколько резковатой форме прервать речь зарвавшегося лейтенанта Кимвелла и, поставив его на место, потребовать, чтобы тот больше не поднимал этого вопроса, а беспрекословно выполнял бы его приказ о строительстве лагеря на вершине кургана.
   После чего по лицу лейтенанта можно было бы легко определить, что ему очень не понравилось столь резкий выпад повелителя, что он серьезно обиделся на произнесенные Эль-Нассаром слова. Но лейтенант Кимвелл, смолчал и проглотил свою личную обиду, принявшись за строительство лагеря, где ему приказали. Такой быстрый отказ от собственного мнения и молчаливое послушание лейтенанта Кимвелла, Эль-Нассару не очень-то понравились. Но в данный момент у него не было других офицеров, на которых он мог бы положиться. А Кимвелл к этому времени показал себя дельным офицером и человеком слова, он всегда выполнял то, что кому-либо обещал. Поэтому Эль-Нассар начинал подумывать о том, чтобы лейтенанта Кимвелла сделать командующим офицером призрачной стражи. Хотя прекрасно понимал, что эту должность должен был бы занимать инициативный офицер, умеющий постоять и за свое собственное мнение.
   Сейчас стоя на площадке у своей палатки, Эль-Нассар внимательно наблюдал за тем, как на учебном плацу маневрировали и несколько хаотично передвигались несколько небольших каре из его солдат. Это проводил эксперименты лейтенант Кимвелл, он пытался претворить в жизнь идею одного из своих солдат, который предложил ему заменить строй одной большой и довольно-таки неуклюжей в бою фаланги на построения из нескольких небольших каре для работы ими на поле боя. Эль-Нассару тоже понравилась эта солдатская идея. С вершины кургана повелителю сейчас было хорошо видно, как эти каре легко прорезали строй фаланги воображаемого противника, весьма эффективно маневрировали. Неделю назад, когда начались такие учебные тренировки, эти каре выглядели не совсем убедительно. Но еще неделю дополнительных тренировок и этот вид построения можно будет применить и на поле боя.
   В этот момент Эль-Нассар краем глазом заметил появление придворной магини Ивонн Де Ля Рунж, которая вышла из соседней палатки, которая в лагере называлась штабом разведки. Магиня явно собралась к нему в гости. Эль-Нассар внутренне подтянулся и очень пожалел, что рядом не оказалось зеркала, в которое он мог бы заглянуть и причесать свои волосы. Ивонн Де Ля Рунж все все более и более привлекала его к себе, как женщина. Повелителю очень не нравилось то обстоятельство, что из-за перегруженности в работе они стали гораздо реже, чем раньше, видеться. Ивонн Де Ля Рунж все более своего времени уделяла работе организации и становлению разведывательной службы и, если встречалась с Эль-Нассаром, то всего на несколько минут один раз в день.
   - Здравствуй, Омар!
   Поздоровалась магиня Ивонн Де Ля Рунж, подходя к Эль-Нассару и присаживаясь на свободный стул.
   - Я так рада тебя видеть. Последнее время мы так мало встречаемся, проводя все время за работой в своих палатках. Хочу тебе сказать, что ты очень многое проделал, жизнь в этом новом лагере начала постепенно налаживаться. К нам уже пришли несколько новых добровольцев.
   К слову сказать, Ивонн Де Ля Рунж выглядела несколько обеспокоенной и усталой женщиной. Много работает и, видимо, не все так легко и просто удается ей в этой жизни, размышлял про себя Эль-Нассар. Он, не отрываясь, смотрел на красивое и одновременно такое усталое лицо этой женщины, которая все сильнее и сильнее тянула его к себе. Магиня, видимо, почувствовала этот взгляд повелителя Эль-Нассара и до ее души доходили те чувства, которые он к ней испытывал. Ивонн Де Ля Рунж, как женщина, мягко ему улыбнулась и рукой вскользь коснулась мужского запястья. Этим касанием она хотела ему передать свою женскую благодарность и признательность.
   - Омар, ты меня извини, что прихожу и по пустякам тебя отвлекаю от важной работы. Но мне хотелось бы перед тобой похвастаться одной только что полученной информацией из осведомленного и уважаемого источника.
   Ивонн Де Ля Рунж в нескольких словах рассказала повелителю о том, что только что из Гуама, столицы султаната, поступила информация о формировании временного правительства и создании нового государства Ромшер вместо султаната Гурам. Во главе временного правительства встал бывший верховный судья султаната, Сами Мирима. В информации также говорилось о том, что со временем новое государство Ромшер войдет в союз независимых государств, который будет образован вместо союза государств Восточной Империи.
   К этому времени Эль-Нассар также слышал и о том, что войска некоторых государств Восточной Империи, правители которых, якобы, подняли головы и восстали против диктата Верховного, сегодня начали и ведут активные военные действия по подавлению сопротивления имперских гвардейцев. Но повелитель Эль-Нассар, будучи лично хорошо знаком с истинным характером Верховного, категорически отказывался верить в то, чтобы, якобы, этот властелин мог бы так легко и просто отказаться от своих прошлых завоеваний и имперской власти. Слишком уж долгим и кровавым был его путь к вершинам власти в Восточной Империи, поэтому этот человек вряд ли от нее когда-либо откажется. Он будет до последнего имперского гвардейца, до последней своей капли крови за нее бороться, так что эта борьба может оказаться долгой и непредсказуемой.
   Всматриваясь в лицо своей придворной магини, Эль-Нассар внезапно осознал, что Ивонн Де Ля Рунж принесла ему совершенно другую, не менее важную новость. А вот этой новостью магиня как бы его слегка разогревала, готовила к чему-то более важному или более значимому сообщению. Повелитель хотел было прервать этот милый женский щебет, чтобы поинтересоваться, в чем дело. Но вовремя спохватился и одумался, так ничего не сказав и не прервав щебета этой столь дорогой и нужной ему женщины. Эль-Нассар, сохраняя на лице внешнее внимание ко всему, о чем она ему рассказывала, принялся внимательно рассматривать свою придворную магиню.
   Но Ивонн Де Ля Рунж оказалась далеко не такой глупой женской особой. Она мгновенно уловила изменившееся поведение и взгляд своего повелителя, а также едва заметную хитрую улыбочку, коснувшуюся губ мужчины. Магиня моментально догадалась о том, что ее тайна и женская хитрость раскрыта, что настало время перехода к рассказу о главной новости.
   - Омар, я чуть-чуть схитрила и встречу с тобой начала с рассказа о столичных событиях. Но тебя, вероятно, заинтересует это краткое сообщение.
   С этими словами придворная магиня, начальник разведслужбы Ивонн Де Ля Рунж, передала Эль-Нассару небольшой листок бумаги.
   Повелитель взял в свои руки этот лист бумаги и внимательно прочитал текст, выведенный на нем каллиграфическим почерком штабного писаря. Текст был донесением одного из в прошлом султанатским купцов, который в свое время входил в близкое окружение министра Борга. Перед самым падением султаната купец несколько раз встречался с Ивонн Де Ля Рунж, и они, видимо, подружились. Когда Ивонн Де Ля Рунж принялась создавать свою разведывательную агентуру, то она написала письмо с предложением и этому купцу, то он положительно отнесся к ее предложению, и у них завязалась дружеская переписка. Вероятно, Ивонн Де Ля Рунж очень нравилась этому купцу, поэтому он никогда не отказывал ей в просьбах.
   В одном из своих писем он написал об очень интересном факте. Во время встречи с одним из своих друзей таким же, как и он, купцом, тот ему рассказал об одном интересном эпизоде из своей жизни. Недавно ему пришлось посетить султанатское побережье Внутреннего океана, побывать в прибрежном портовом городишке по названию Валенсия. В порту этого городка совсем недавно пришвартовалась разбитая и покалеченная бирема "Веселая Ласточка", которой, по всей очевидности, пришлось побывать в морском сражении.
   В Валенсии команда биремы пару дней пьянствовала и веселилась в городских трактирах и тавернах. Матросы биремы за еду, выпивку и за женщин платили новенькими золотыми флоринами. Причем истратили их такое великое множество, что это могло бы составить целое состояние для любого человека. Далее купец писал о том, что "старшим помощником капитана биремы "Весенняя Ласточка" был в недавнем прошлом тебе известный капитан Борг султанатской призрачной стражи, а капитаном биремы оказался некий немой человек по имени Скар, который к тому обладал сильным магическим даром".
   Эль-Нассар раз еще внимательно перечитал записку, затем положил ее на стол перед собой и задумался. Видимо, к болтовне демона Сутеха ему следовало бы относиться более серьезно, чем он делал до этого времени. Большая доля информации в болтовне демона при проверке оказалось правдой. Эль-Нассар поднял глаза на Ивонн Де Ля Рунж, в душе удивляясь и радуясь тому, как мила и красива это сероглазая женщина. С громадной признательностью в голосе повелитель поблагодарил придворную магиню за вовремя доставленную информацию. Эль-Нассар попросил Ивонн Де Ля Рунж приложить усилия и через резидентов разведки выяснить, как обстоят дела у министра экономики Шустера и где все-таки находится маркиз Алистан.
   В этот момент у стола повелителя возник раскрасневшийся и улыбающийся младший лейтенант Сандерберг, который весело прокричал:
   - Мой повелитель, большой вражеский обоз плетется недалече от лагеря! Может быть, мы его атакуем?!
   3
   Полуэскадрон Сандерберга на верховых ящерах размашистой рысью двигался лесной чащей. Несколько минут назад бойцы полуэскадрона были подняты по боевой тревоге. Они быстро оседлали верховых ящеров и, проверив оружие, пятьдесят всадников через главные ворота покинули территорию лагеря.
   Как только конная колонна скрылась в лесу, то от нее отделились и веером вперед и в стороны разошлись передовые и боковые дозоры. Все эти маневры бойцы полуэскадрона проделали в полном молчании и без приказов-напоминаний со стороны младшего лейтенанта Сандерберга. К этому времени в полуэскадрон для продолжения службы лейтенантом Кимвеллом были переведены два старших унтер-офицера, Бенди и Геронт, которые сумели быстро освоиться в новом для себя воинском подразделении. Унтер-офицеры первым же делом наладили серьезную боевую подготовку, найдя общий язык взаимопонимания, как с ветеранами, так и с молодыми бойцами полуэскадрона. Во многом благодаря их усилиям полуэскадрон Сандерберга сегодня считался лучшей воинским частью всего лагерного гарнизона.
   До настоящего момента Эль-Нассар еще не имел собственного верхового ящера, уж слишком ограниченное количество их было в войске. Поэтому он был вынужден воспользоваться верховым ящером одного из бойцов полуэскадрона, который в этот день нес дежурство дневального по лагерю. В результате в качестве верхового ящера Эль-Нассару досталась женская особь - рептилии с мягким и покладистым характером. Она оказалась весьма сообразительной, исполняла малейшую команду или указание своего наездника.
   Впереди Эль-Нассара скакали Сандерберг и один из его унтер-офицеров, то ли это был Бенди, то ли - Геронт, который отвечал за работу передовых и боковых дозоров. Эль-Нассар скакал в общей колонне, вспоминая о том, как сильно Сандерберг удивился его заявлению по поводу того, что он примет личное участие в этом быстролетном наскоке на вражеский обоз. По мнению младшего лейтенанта, это была лишь небольшая, не имеющая особо большого значения вылазка и повелителю не стоило бы в ней принимать участия. Получая у Эль-Нассара разрешение на осуществление набега, командир разведывательного полуэскадрона Сандерберг утверждал, что он только хотел проверить в боевых условиях результаты работы новых унтер-офицеров с бойцами по их боевой подготовке.
   Тогда Эль-Нассару показалось, что только магиня Ивонн Де Ля Рунж правильно поняла и оценила этот его столь неожиданный поступок. Сначала магиня его также упрашивала, отказаться от участия в таком столь незначительном и ничего не решающем бою. Она говорила, что это не дело для повелителя при малейшей возможности бросаться на врага, рискуя своей жизнью. Но затем Ивонн Де Ля Рунж призадумалась, пришла к какому-то решению, а в ее громадных глазах показались слезы. Тогда придворная магиня, решительно и крепко, по-мужски, пожав руку Эль-Нассару, пожелала ему удачи в этом бою, вернуться из него с победой. Внутренним наитием эта женщина догадалась о том, что Эль-Нассар слишком долго бегал и скрывался от врага, что теперь ему нужна, хоть и небольшая, но настоящая победа над этим врагом.
   Вернулись разведчики и что-то тихо отрапортовали младшему лейтенанту. Сандерберг дернулся было в сторону повелителя, чтобы с ним согласовать свое решение, но тут вспомнил о том, что произошло в лагере, когда они были готовы его покинуть. Перед общей командой о том, чтобы бойцы садились бы в седла верховых ящеров, Эль-Нассар подошел к младшему лейтенанту Сандербергу и сурово ему напомнил о том, что именно он, младший лейтенант, является командиром полуэскадрона. Поэтому в качестве этого командира Сандерберг несет полную ответственность за любое принятое им в боевой обстановке решение. Что свои решения младший лейтенант может, или вернее не обязан, с ним, как с повелителем Эль-Нассаром, согласовывать. Тогда Сандерберг недоуменно поежился, а затем отдал приказ на выступление, и конная колонна из пятидесяти всадников покатилась за ворота лагеря.
   Вскоре конный полуэскадрон вырвался из леса и, проскакав километров десять, достиг небольшой рощицы на взгорке, а внизу от этого пригорка пролегала проселочная дорога. Именно по этой дороге должен был пройти вражеский обоз. Не расседлывая ящеров, всадники спешились и рассредоточились. Из рощицы хорошо и на большую глубину просматривалась окрестность. Дорога подходила к самому подножию пригорка, на вершине которого в рощице укрылась засада. Затем, метров через двести дорога понемногу забирала влево, а далее делала резкий поворот вправо и скрывалась за очередным придорожном пригорком.
   Младший лейтенант Сандерберг подошел к Эль-Нассару и в нескольких словах пояснил сложившуюся обстановку. По информации разведчиков, вражеский обоз имел сильную охрану, чуть ли не в пятьдесят номадских всадников и около двух взводов людей в черном. Сейчас обоз несколько опаздывает, он несколько задержался на обеде в одном из близлежащих селений. Но очень скоро обоз должен был появиться. Эль-Нассар кивком головы поблагодарил младшего лейтенанта за информацию, но ничего не сказал ему в ответ. В тот момент повелителя беспокоила не сама атака на врага, а несколько иные моменты организации самого этого боя.
   Ожидание появления вражеского обоза оказалось утомительным и скучным занятием. Большинство бойцов полуэскадрона лежали на траве и дремали, не выпуская из рук поводья верховых ящеров. Эль-Нассар, стараясь ничем особенным выделяться из общей массы бойцов, устроился в самом центре рощицы и сидел, скрестив ноги по-восточному. Он только изредка поднимал голову, осматривая в сторону дорогу, а остальное время медитировал. Голова Эль-Нассара была наполнена несколько тревожными мыслями.
   Только сейчас внутри Эль-Нассара возник некоторый дискомфорт от своего столь неожиданного и нестандартного решения, принять личное участие в атаке на противника. Только сейчас Эль-Нассар сообразил, что вскоре полуэскадрон пойдет лавой в атаку на врага без должного магического сопровождения и прикрытия.
   А ведь какую-то неделю назад он собственными глазами наблюдал за тем, что обыкновенный маг чародей может натворить на поле боя.
   В полуэскадроне Сандерберга не было ни одного человека, обладающего хоть малой долей дара магии. Мысль о боевом маге так внезапно появилась в его голове и так ошеломила повелителя, что Эль-Нассар несколько расстроился. Можно было бы даже сказать, что он испугался предстоящей атаки. Эль-Нассар испугался не лично за самого себя, не из-за того, что может погибнуть в этом бою. Он испугался за то, что произойдет с пятьюдесятью его бойцами, если вдруг в рядах противостоящего противника окажется, хотя бы один, боевой маг?! Эль-Нассар мысленно поклялся, что никогда больше не отправит на боевое задание ни одной части, ни одного подразделения своих войск без должного магического сопровождения или прикрытия, в котором будет хотя бы один боевой маг.
   От горестных мыслей Эль-Нассара отвлекло появление еще одного разведывательного дозора. Предусмотрительный Сандерберг разослал несколько таких разъездов по разным направлениям. Подскакав к Сандербергу на взмыленных от скачки верховых ящерах, конные разведчики отрапортовали командиру, что вражеский обоз вот-вот покажется из-за поворота дороги.
   Без дополнительной команды бойцы начали подниматься с земли на ноги и, проверив подпруги своих верховых ящеров, вскакивали в седла. Все это проделывалось бойцами как бы ни торопясь, но уже через минуту бойцы всего полуэскадрона были готовы к бою.
   Вскоре голова вражеского обоза показалась из-за поворота дороги. Он двигался тяжело и медленно, но без какой-либо осторожки.
   Крестьяне возницы сидели на высоких облучках телег и повозок обоза, они слегка клевали носами и покачивались телами по ходу движения телег. Время от времени возницы, пробуждаясь от спячки, хватались за вожжи и подстегивали своих тягловых ящеров. Но те ни на что не обращали внимания, тягловые ящеры держали свой неспешный шаг, ни на йоту не ускоряя движения, когда просыпались их возницы и яростно вожжами хлестали по бокам здоровых рептилий.
   Эль-Нассар, сидя в седле своего верхового ящера, хорошо видел, что охрану вражеского обоза составляли примерно пятьдесят всадников номадов. Кочевники, чтобы не глотать пыли из-под тягловых ящеров, скакали чуть в стороне от обоза, прижимаясь к той стороне обочины дороги, которая ближе всего находилась к засаде. Эль-Нассар думал о том, какое именно решение Сандерберг выберет по атаке этого вражеского обоза. Всеми силами набросится на охрану обоза или разделит бойцов эскадрона и одновременно атакует сам обоз, и его охранников. Присмотревшись более внимательно, Эль-Нассар вдруг заметил, что в середине обоза две телеги сплошь замазаны людьми в черном. Таким образом, получалось, что у младшего лейтенанта Сандерберга не было особого выбора решений по атаке этого вражеского обоза. Атаковать требовалось и охрану, и обоз одновременно.
   Последовала негромкая команда Сандерберга, бойцы полуэскадрона разделились на две неравные группы. Эль-Нассар оказался в большей группе, которая состояла из тридцати пяти всадников.
   Оставались последние секунды перед началом атаки. В этот момент некоторые из бойцов полуэскадрона молились господу богу о спасении души, перекрещивая свои лбы тремя перстами. Другие что-то бормотали себе в усы, поглядывая по сторонам на друзей и приятелей, с которыми сейчас поскачут в атаку. Каждый из этих бойцов в бою мог рассчитывать только на самого себя, на свое умение владеть мечом и саблей, а также на помощь своего товарища по лаве. Сейчас бойцы хорошо понимали, что это, казалось бы, небольшое и не очень значительное столкновение с противником для некоторых из них станет последним боем в их жизни.
   Когда голова обоза миновала пригорок и стала поворачивать налево, охранная полусотня номадских всадников оказалась непосредственно под рощицей на придорожном пригорке. Сандерберг тихим голосом отдал приказ о начале атаки и шенкелями своего верхового ящера послал вперед. Бойцы полуэскадрона поводьями и шенкелями послали верховых рептилий вперед, вниз на дорогу. По мере ускорения движения верховые ящеры переходили в галоп, а бойцы обнажали палаши и сабли. Конная лава, молча, без особого крика покинула рощицу и покатилась вниз по косогору на верховых номадских кочевников. Только у подошвы косогора, практически у самой дороги конная лава разделилась на два крыла, большое и малое.
   Кочевники не сразу обратили внимание на внезапно возникший посторонний шум, топота ног верховых ящеров. Они слишком поздно подняли головы и увидели летящую на них грозную конную лаву всадников. В этот момент сказалось полное отсутствие у кочевников воинской дисциплины и боевой подготовки. Вместо того, чтобы всем строем по быстрому уйти из-под удара конной лавы противника и, отойдя в сторону перестроиться, чтобы общим и слитным строем заново обрушиться на своего неприятеля. Эти кочевники сбились в кучу и попросту удивленно глазели на мчащуюся на них конную вражескую лаву.
   Конная лава накрыла кочевников, когда те только начали вытаскивать из ножен свои кривые сабли, и тут же погребла их под собой. На первых же секундах рубки бойцы полуэскадрона Сандерберга выбили из седел или порубили чуть менее кочевников номадской полусотни. В бою снова сказался характер кочевников, которые по своей натуре были шакалами войны. Грабить, убивать гражданское население было любимым их занятием. Шакалы войны не любили лобовых столкновений с противником, они всегда уклонялись от таких ударов, обращаясь в бегство. Вот и в этом бою, вместо того, чтобы противостоять атаке противника, оставшиеся в живых кочевники бросились бежать и скрываться на своих верховых ящерах. Разумеется, никто из номадов не сумел уйти!
   Только пятеро молодых номадов с саблями в руках бешено закрутились в тесноте общей свалки и рубки. Они успели зарубить одного и тяжело ранить двоих бойцов полуэскадрона Сандерберга. Двоих кочевников из этой бешеной пятерки остановили арбалетные болты, а троих порубили в капусту бывалые ветераны полуэскадрона.
   Эль-Нассар принимал самое активное участие в атаке, отправив к небесам души двух номадских всадников в этой толчее сабельной рубки. На протяжении всей атаки повелителя по пятам сопровождали, охраняя его с флангов и со спины два самых опытных бойца полуэскадрона. Перед боем Сандерберг им пригрозил, что, если в бою с Эль-Нассаром что-либо случиться, то он с них шкуру спустит. Вскоре повелитель прекратил махать палашом и, вырвавшись из общей толчеи, отскакал немного в сторону. Положив окровавленный палаш на луку седла, Эль-Нассар внимательно наблюдал за финалом боя, в душе не забыв поблагодарить всевышнего за отсутствие во вражеских рядах боевого мага.
   К этому моменту Эль-Нассар уже не ощущал упоения боем, своей силы и мастерства владения палашом. В далекой молодости ему часто приходилось испытывать такие чувства. Тогда во время боя он полной грудью вдыхал страшный запах вражеской крови, когда его сабля беспощадно врубалась в тела грязных кочевников. Когда они один за другим валились из седел своих верховых ящеров. Сейчас же Эль-Нассар, стоя в стороне, наблюдал за тем, как номады по одному пытаются вырваться из окружения, чтобы спасти свои жизни. Сегодня его молодость ушла в далекое прошлое, а вместе с ней ушло и былое упоение боем. Адреналин больше так не стучал мощным молотом ему в голову. Теперь прожитая жизнь и опыт позволяли Эль-Нассару здраво оценивать ситуацию на поле боя.
   К этому времени бой с противником был практически окончен. Охрана обоза была уничтожена, рубка с номадами прекратилась. Люди в черном оказались в доску пьяны и не смогли даже в малейшей мере оказать сопротивления. Часть бойцов, во главе с унтер-офицеров отправилась преследовать прорвавшихся из окружения кочевников, а другая часть бойцов уже во главе с Сандербергом догонять и возвращать обратно ушедший обоз. Несколько бойцов спешилась, они начали осматривать и раздевать убитых кочевников, добивать раненых номадов и собирать в общую кучу оружие и доспехи погибших. Урожай трофеев оказался велик, одних только верховых ящеров набралось тридцать единиц, а мечей и сабель хватило бы на человек сорок.
   Когда обоз вернулся на место боя, то крестьяне возницы слезли с облучков и скучковались в центре дороги. Они с явным интересом посматривали на суетившихся на дороге бойцов полуэскадрона Сандерберга, на аккуратно сложенные вдоль обочины дороги трупы погибших номадов и людей в черном. Эти крестьяне нутром чувствовали, что бойцы, которые только что положили на землю немереное количество номадских всадников, их не тронут. Просто крестьянские души возниц пока еще не разобрались в этой сложной ситуации, они пока не понимали, кто на кого напал и кто, в конечном счете, остался победителем этого боя. Один возница, который постоянно поглядывал на Эль-Нассара, не выдержал и, перекрестившись, подошел к повелителю низко ему поклонился и спросил:
   - Слышь мужик, что-то лицо мне твое уж очень знакомо. Кем же ты будешь. Может случаем мы встречались с тобой где-либо?
   Он не стал ждать ответа Эль-Нассара, а вдруг, звонко шмякнув рукавицей о землю, громко воскликнул:
   - Да вспомнил я, где тебя видел. Да в нашей столице, ты мой родной! Тогда ты еще на белом коне ездил и был нашим повелителем!
   Громко произнеся последние слова, этот возница вдруг чего-то испугался. Его глаза забегали по сторонам, он, словно рак, начал пятится полусогнутой в поклоне спиной, пытался затесаться в центр толпы возниц, чтобы там укрыться от взгляда Эль-Нассара.
   В этот момент к повелителю подошел младший лейтенант Сандерберг. Он отрапортовал Эль-Нассару об окончании боя и понесенных потерях, трех убитых и пятерых раненых бойцах. Затем младший лейтенант повернулся лицом к возницам и громко объявил:
   - Милостивые судари, возницы. Наш повелитель Омар Эль-Нассар прощает вас за службу его врагу и милостиво отпускает вас на все четыре стороны. Ваши телеги и повозки мы вынуждены забрать на время, сделаем все возможное, чтобы вместе с тягловыми ящерами вернуть их вам в скором времени. Я вам советую вернуться домой и особо не распространяться обо всем том, что вы только что видели и слышали. А теперь, милсудари, расходитесь по домам и до скорой встречи.
   Вскоре обоз в сопровождении полуэскадрона Сандерберга тронулся с места и скрылся за поворотом дороги. Возницы продолжали стоять на дороге небольшими кучками, обмениваясь односложными и только им понятными словами. По невозмутимым лицам крестьян было невозможно определить, радуются ли они своему освобождению от неприятеля или же печалятся по поводу потери своих телег или тягловых ящеров. Эти крестьяне возницы впервые в своей жизни оказались в подобной ситуации, они пока не знали, как им следует вести в подобном случае.
   Когда последняя телега обоза скрылась за поворотом, один из возниц подошел к трупу номада и. небрежно пнув его ногой, сплюнул сквозь зубы. Затем он повернулся и медленно побрел по дороге по направлению своей деревушки. Вялой чередой за ним потянулись другие возницы, в душе ругая свою тяжкую крестьянскую долю и проклятую судьбу. Ведь, нет ничего худшего для простого крестьянина, среди лета лишиться собственной телеги и тяглового ящера.
   Глава 7
   1
   Девушку подносчицу, так решительно вошедшую в мое окружение, а в таверне продемонстрировавшую блестящее и отточенное мастерство владение сковородой, имела простое и легко запоминающееся имя - Катти.
   Утром следующего дня Катти впервые во время общего завтрака предстала перед моими матросами. Когда она вместе со мной появилась в обеденном зале нашего постоялого двора, то наступило всеобщее молчание. Вскоре общее молчание было нарушено лихим присвистом восхищения одного из парней. Затем последовали восхищенные взгляды других матросов и их удивленный шепот. Уже вечером этого же дня начались бытовые осложнения и небольшие семейные скандалы. Я даже не предполагал, что в экипаже "Веселой Ласточки" так много сердцеедов и любителей женского пола. Совершенно для меня неожиданно молодые матросы стали не давать Катти прохода. Каждому из них очень хотелось пожать девушке руку, случайно коснуться ее бедра и то, что сзади или спереди. Если же Катти сразу же не оказывала яростного сопротивления этим проявлениям внимания и уважения, то молодежь загоралась страстным желанием продолжить более близкое знакомство с предметами ее одежды и волнующими рельефами девичьей фигуры.
   Но Катти почему-то не понравилось это внимательное и столь тесное отношение к ней со стороны нашего мужского матросского экипажа. Ей удавалось самым невообразимым образом удерживать парней на почтительном от себя расстоянии, не нарушая при этом, в моральном плане, разумеется, мужского самолюбия. Когда ухажер был настойчив и начинал особо горячиться в достижении так близко стоящей перед ним цели, переставая понимать простые человеческие предупреждающие слова, то Катти это неожиданное свидание превращала в занятие по рукопашному бою. После такого нежного свидания ухажеру приходилось денек другой походить с синяками под глазами или мчаться к местному костоправу, чтобы нижнюю челюсть вернуть на положенное ей место.
   Видимо, это происходило потому, что девушку Катти интересовало не внимание парней, а трудная наука рукопашного боя. Ведь все время девчонка проводила со мной или в общем строю маршировала по плацу, оттачивая навыки хождения в общем строю, владения холодным оружием и своими нежными девичьими кулачками. Особенно успешно ей давалась последняя дисциплина, если судить по разбитым носам молодых парней.
   Впрочем, я несколько заговариваюсь. Мне следовало бы сказать, что Катти не обучалась заново этим навыкам рукопашного боя, а как бы оттачивала свои способности, тренируя и развивая уже имевшийся у нее опыт владения кулаками, кинжалом и мечом. Ей нравилось часами на плацу выводить сложные пируэты с восточной саблей в одной руке и кинжалом в другой, совершать стремительные выпады и атаки воображаемого противника. Катти была двуручным бойцом, то есть каждая ее рука свободно владела отдельным видом оружия. Часто, совершенствуя свою технику рукопашного боя, Катти на особо рьяных своих ухажерах отрабатывала различные типы атак, ударов и блоков. Иногда девчонка настолько увлекалась тренировкой, что даже парни начинали догадываться о том, что пали жертвой своей глубоко несчастной и безответной любви. На вторую такую тренировку их было уже невозможно затащить. Они понимали, что с этой девицей им лучше не стоит иметь дела. Свою же ненасытную страсть к женскому полу, им следовало бы утолять на других городских девчонок, которые были гораздо податливей.
   Таким не женским способом, Катти сумела-таки завоевать настоящий почет и уважение со стороны матросов "Весенней Ласточки". Вскоре они стали к ней относится, как "к своему парню" и обходить далеко стороной.
   Да и в корабельной иерархии Катти сумела отыскать свою нишу, став моим адъютантом или телохранителем. Девчонка поставила себя таким образом, что повсюду меня сопровождала, словно была моей второй тенью. При этом всем своим видом она явно демонстрировала, что никого, кроме меня, в качестве своего начальства не признает. И знаете, это ей вполне удавалось, - вскоре парни оставили ее в покое.
   Майор Форенкульт на занятиях по боевой подготовке к этой девчонке даже близко не подходил. Позже он честно признался, что Катти в тонкостях рукопашного бою разбирается больше и лучше, чем он. А старпом Борг оказался настоящим хитрым и прожженным лисом. Прежде, чем попросить эту девчонку что-либо для него сделать, он подходил ко мне и так тихо, чтобы матросы не услышали, интересовался, не буду ли я возражать в отношении того, что он попросит Катти сделать то или иное дело. Старпому я ни в чем не мог отказать, но Катти сумела быстро найти выход из такого, по ее мнению, разумеется, глупейшего положения. Она распоряжения старпома Борга выполняла с такой неохотой, что мой умница старпом после первой же такой просьбы и ее исполнения больше ко мне не подходил с какими-либо просьбами о помощи со стороны моей девчонки.
   Должен откровенно признаться в том, что Катти мне очень нравилась, но я с ней не переходил границы нормальных дружеских взаимоотношений. Поэтому также откровенно признаюсь в том, что мы не были мужем и женой. Что же касается Катти в отношениях к мне, то я вынужден сказать, что эта девчонка всегда оказывалась в нужном месте в нужное время. К тому же Катти свободно владела искусством мыслеречи и отлично разбирала мои мыслеобразы. Девчонка мою мыслеречь воспринимала так свободно и без каких-либо затруднений, словно родилась немой. Иногда мне казалось, что мыслеречь до встречи со мной у нее была основным способом общения с другими людьми.
   Иногда мне также казалось, что эта девчонка появилась в моем окружении не совсем уж по моему желанию. И совсем уж не для того, чтобы стать моим адъютантом и личным телохранителем. Во-первых, уж слишком вовремя эта девчонка-телепат вдруг появилась. Да и, во-вторых, уж слишком хорошо она разбиралась в моих делах. Она, не стесняясь, вникала во все вопросы и проблемы, которые ежедневно вставали передо мной. К тому же она, особо не стесняясь, давала мне советы, как поступать в том или ином случае. Одним, словом, эта девчонка так себя вела, словно она точно знала, как мне следует поступать или вести в той или иной ситуации, какое мне следует принимать решение по той или иной проблеме. В иные случаи мне даже казалось, что, если я приму не совсем по ее мнению правильное решение, то она снова возьмется за сковороду.
   Одним словом, с появлением Катти жизнь моя перевернулась верх дном. Меня словно женили, забыв, разумеется, спросить моего мнения о том, хочу я ли этого и не хочу. Девчонка, словно тень или верная женушка, следовала по моим пятам, строго контролируя каждую мою мысль и каждый мой поступок.
   2
   За пару дней до завершения ремонта "Весенней Ласточки" с личной просьбой о встрече ко мне обратился один из отцов-хранителей Валенсии. Встреча была назначена на утро следующего дня в одной из таверн нижней припортовой улицы. Когда мы со старпомом Боргом и Катти появились в обеденном зале таверны, то нас удивили безлюдье и царящая в зале тишина. Видимо, отец-хранитель Сергио принял надлежащие меры, чтобы наша деловая встреча прошла в спокойной и деловой атмосфере.
   Мне понравилась такая предусмотрительность нашего собеседника, а старпом Борг на это лишь презрительно скривил свои губы. Мы с ним расположился за одним из столиков, а Катти пристроилась немного в стороне, но так, чтобы мы были для нее хорошо видны и чтобы она нас хорошо бы слышала. Одним словом, эта девчонка ни на секунду не выпускала меня из поля своего зрения и... контроля. Старпом Борг, по всей очевидности, об этом давно уже догадался и, когда он поглядывал на меня, то в его взгляде иногда проявлялись такие жалостливые и одновременно насмешливые искорки с большим своими насмешливыми глазами, что я смущался.
   Владелец таверны тут же принес намс Боргом кувшин отличного вина с тремя глиняными кружками, с громким стуком поставив перед нами на столике. Хозяина, видимо, проинформировали о предстоящей встрече и он заранее к ней подготовился. Третью кружку для вина он хотел поставить на столик перед Катти, но та сердито, словно рассерженная кошка, фыркнула на хозяина, взамен потребовав стакан молока. Хозяин таверны и мой старпом Борг, услышав слова девчонки, несколько озабоченно и с удивлением почему-то на меня посмотрели. Не дождавшись с моей стороны какого-либо разъяснения, хозяин задумчиво, но утвердительно кивнул головой Катти, и отправился за молоком на кухню
   А старпом Борг, нагнувшись, очень тихо, чтобы Катти случайно бы не услышала, и насмешливо прошептал мне на ухо:
   - Значит, твой телохранитель молодая девчушка не любит вино. Ей нравится молочко! Понимаешь, это звучит так прекрасно - в здоровом теле, здоровый дух! Пейте девчонки молочко... . Ну, не могу понять людей, которые в свои телохранители нанимают любительниц молока, хм-хм.
   Этим детским приколом старпом Борг попытался меня вывести из равновесия духа и хорошего настроения, хотя сам-то он в тот момент был не совсем в духе. Натура у старпома Борга была очень вредной, вот он и старался окружающим его людям испортить настроение. Но, как говорится, зря стараешься, меня подобными прикольными словечками из равновесия не выведешь.
   Появление Сергио мы ожидали не очень долго.
   В точно назначенный час на пороге таверны возникли пять мужских фигур. Одна из этих фигур тут же направилась к моему со старпомом столику, а четверо амбалов-охранников устроились за соседними столиками. Амбалы телохранители с явным удивлением посматривали на девушку Катти. Им было трудно поверить в то, что эта хрупкая и нежная девчонка, попивающая молоко из большой кружки, охраняет двух здоровых мужиков.
   - Здравствуйте! Меня зовут Сергио.
   Усаживаясь за наш столик, сказал немолодой человек.
   - Извините, что пригласил на встречу в такое заведение. Но я не совсем был уверен в том, что вы примите мое приглашение на встречу, скажем, в моем доме.
   Сергио дождался утвердительных кивков головами с нашей стороны, чтобы затем продолжить:
   - Наша Валенсия, хоть и является маленьким припортовым городком, но представляет собой весьма лакомым кусок пирога. Как порт, мы имеем громадное значение для системы свободного судоходства и мореходства в этом регионе Тринидада. К этому следует добавить, что Валенсия, не смотря на то, что расположена на территории султаната Гурам, всегда находилась вне зоны влияния какого-либо отдельного государства. У нас никогда не было султанатских наместников или глав города. Сегодня мы, как и в старые добрые времена, поддерживаем океанскую каботажную торговлю со всеми заинтересованными государствами. И теми, чьи территории выходят на побережье Внутреннего океана. А также теми, кто желает вести транзитную или каботажную торговлю с другими государствами этого же побережья. Сегодня через наш порт проходит великое множество грузов в любых направлениях.
   - Идет большой транзит оружия в государства Восточной Империи, которая увязла то ли в гражданской войне, то ли отражает иностранную интервенцию. Если сегодня, скажем, перекрыть работу нашего порта и перекрыть наш канал поставки этого оружия, то государства Восточной Империи сразу же окажутся в полной изоляции от внешнего мира. Тогда военные действия на территории Восточной империи начнут развиваться самым непредсказуемым образом, окажутся на руку агрессору, который развязал эту бойню. Если он покорит государства Восточной Империи, то, поверьте мне, война тут же перекинется и на территорию Западной Империи.
   - Таким образом, как вы можете видеть, наша Валенсия является неким волшебным ключиком для завоевания всего мира Тринидада. К тому же следует упомянуть, что, к нашему великому сожалению, ни Восточная, ни Западная империи сейчас не имеют каких-либо свободных армейских или флотских сил, чтобы их бросить на оборону этого стратегически значимого порта.
   - А причем здесь мы? -
   Сурово прервал рассказ Сергио мой старпом Борг, чтобы тут же продолжить свою мысль.
   - Мы не хотим ни воевать, ни драться с кем-либо! Тем более сражаться за высокие духовные идеалы. Мы прагматичные и здраворассуждающие люди. В своих душах мы мечтаем о нашей будущей мирной и благопристойной жизни в материальном достатке. Мы понимаем, что для того, чтобы наша мечта исполнилась в будущем, сегодня нам следует немного поплавать по океану, повстречаться и потрясти за гузку некоторых купцов-толстосумов. Чтобы они сами захотели бы добровольно поделиться с нами своим товаром и своим достатком. Тогда мы сможем зажить так, как об этом мечтаем сегодня. Так, что, милсударь, вы должны нас понять и извинить за столь прямые наши слова. Мы только что со своих шей сняли рабские ошейники, поэтому нам совершенно не хотелось бы, чтобы эти ошейники снова повисли бы на наших шеях.
   - Прежде чем с вами встречаться, я собрал имеющуюся информацию о тебе, старпом Борг, и о тебе, Скар.
   Продолжил беседу Сергио, словно он совершенно не слышал слов старпома Борга, с которым я был частично согласен.
   - Если о Скаре какая-либо информация практически отсутствует. Одни только неясные предначертания и знамения. То о тебе милсударь, Борг, нам удалось набрать такую и столько информации, что ее вес в листах бумаги, на которых описываются твои подвиги, превышает разумные пределы. Так, как же к нам сегодня к вам будет лучше всего обращаться милсударь, как к капитану призрачной стражи, как к министру внутренних дел или как к старпому Боргу? Парни, не делайте из меня дурака и не притворяйтесь бывалыми корсарами, а давай-ка поговорим как достойные друг друга и разумные люди, если вы считаете себя разумными людьми, конечно?
   Слушая слова Сергио, я с удивлением, с восторгом и с большим уважением поглядывал на своего друга и своего старпома Борга. Весьма приятно слышать такие высокие отзывы о нем из уст не менее достойного человека. То, что старпом Борг был не однозначным человеком, мне было понятно с нашей первой встречи. Правда, два года назад из-за своего рабского ошейника он был не в состоянии со мной разговаривать, но, тем не менее, произвел на меня самое хорошее впечатление. Но то, что сейчас Сергио говорил о моем старпоме, поразило меня до глубины души. Оказывается, этот дружище занимал столь высокие государственные посты. Да, теперь я с ним наделаю таких дел, что весь Тринидад вздрогнет!
   Но старпом Борг на эти слова Сергио только похмыкивал себе под нос, еще раз ухмыльнулся и уже с видом опытного интригана-переговорщика продолжил разговор:
   - Вы, милсударь, можете смело обращаться, называя меня старпомом Боргом. Это звание мне вручил мой капитан и одновременно мой друг, которому я полностью доверяю и которого очень уважаю. Сегодня быть старпомом мне очень нравиться, я считаю, что оно наиболее мне подходит. Я не покупал его за деньги и не получал письмо-патент на это звание из рук прожженного султанатского бюрократа. Но давайте вернемся к нашим делам, милсударь, что конкретно вы хотели бы от нас получить, а также чем конкретно можете заплатить за нашу услугу?
   - Благодарю вас, милсударь, за то, что вы все-таки смягчили свою вначале непримиримую позицию.
   В знак признательности Сергио слегка склонил свою седую голову. По моему мнению, он действительно был умным человеком и потихонечку, полегонечку теснил в переговорах моего старпома Борга.
   - Все то, что мы хотели бы от вас получить, состоит в организации и обороне Валенсии от нападения номадских кочевников, которые с севера вдоль океанского побережья движутся на наш город. Если нападение на город происходило бы с моря, то мы могли кое-чем противостоять этому противнику. Но перед нападением с суши мы практически беззащитны, в городе нет ни солдат, ни офицеров, которые могли сражаться с конницей кочевников. У нас имеется немало мужчин и взрослых парней, которые могли бы взять оружие в руки и оказать сопротивление наступающему противнику, но они не умеют пользоваться оружием и ими некому руководить на поле боя.
   - Скар, заткни глотку своему старпому!
   Вдруг прошелестел в моей голове такой знакомый женский голосок. В сознании тут же появился образ зеленоглазой Эллиды, которая почему-то была очень похожа на Катти. Или это Катти была очень похожа на Эллиду?... В любом случае со своей любимой богиней я не общался целые столетия, дня два или три.
   - Ты, Скар, должен принять предложение Сергио и спасти Валенсию. Твое решение станет переломным моментом твоей жизни на Тринидаде. Ты, Скар, перестаешь быть человеком без имени..., получаешь свое новое рождение и свою новую родину. Ты становишься настоящим мужчиной, да и этот шрам тебе очень к лицу, мой дорогой. Мне так хочется крепко к тебе прижаться и тебя расцеловать, мой дорогой и любимый мужчинка. Наступит время, когда мы уже не будем расставаться, но нам приходится дожидаться и даже бороться за то, чтобы это время скорее бы наступило. Но до него пройдут еще годы, многие годы. А пока Катти, мое земное воплощение, присмотрит за тобой, мой дорогой, постережет мою драгоценность. Она не позволит тебе совершить глупость, скажем, случайно жениться на какой-либо земной женщине. Но об этом поговорим несколько позже, когда будем вдвоем. А сейчас заткни глотку своему старпому Боргу, а то я и на него найду управу. Натравлю или заставлю его полюбить какую-нибудь свободную богиню, вот и пусть тогда перед ней, а не перед Сергио выкоблучивается.
   - Хорошо. - Продолжил переговоры старпом Борг, который пока еще не знал о том, какой его ожидает страшное будущее. - Но, что мы получим от Валенсии в случае нашей победы?
   Я только удивился тому, откуда у моего друга вдруг прорезался такой прожженный меркантилизм купца-толстосума и появились такая уверенность в нашей победе.
   - Все, что захотите.
   Незамедлительно ответил Сергио.
   - Но я предлагаю вам подумать о том, чтобы бросить якорь в Валенсии. Наш город сделать вашим опорным пунктом в борьбе, которая сегодня развернулась на территории Восточной Империи. Ведь, согласно предначертаниям Скар вскоре должен выступить против Великого Духа, архонта Арбакаса.
   Я от удивления только широко раскрыл рот. Старпом Борг, как ни в чем не бывало и, словно об этом предначертании он слышал немало раз, продолжил сидеть за столом в спокойной и несколько расслабленной позе человека, делающего свое дело.
   Тогда я решил вмешаться в переговоры и мыслеречью обратился к Сергио:
   - Извините, милсударь, но нам нужно время для того, чтобы обдумать ваше предложение, посоветоваться с товарищами по его поводу. Затем мы свяжемся с вами, чтобы проинформировать вас о принятом решении.
   Со стороны, вероятно, было хорошо видно, как Сергио, этот симпатичный человек, оказался поражен моим внутренним голосом, вдруг появившемся у него в голове. Сергио, наверняка, знал или, по крайней мере, слышал об этой моей уникальной своеобразности. Но, это одно слышать о таком деле, совершенно другое, прочувствовать внутренний голос на своей собственной шкуре. Когда я мыслеречью вступил с Сергио в диалог, то этот человек не сдержался и сильно вздрогнул всем своим сильным и крепким телом. Он даже руки потянул к голове, словно ими пытался защититься от потустороннего вторжения. Сергио все же удалось быстро справиться с этой напастью, он взял себя в руки. После чего с открытым любопытством в глазах уставился на меня и сказал.
   - Думайте, милсудари, принимайте решение, но имейте в виду, что номады подойдут к воротам нашего городка ровно через три недели. Теперь вы понимаете, что у нас нет времени искать других наемников и договориться с ними об обороне города и защите горожан. Дорога с султанатом уже перерезана номадами, а отправлять судно на острова за пиратами тоже уже поздно. Да, для вашей информации, милсудари, номады появились и пошли на город, как только ваша "Весенняя Ласточка" отшвартовалась в городском порту. Странное получается совпадение, милсудари, не правда ли?!
   Сергио молодо поднялся из-за стола и, кивнув нам головой на прощанье, в сопровождении охраны покинул таверну.
   Мы же немного задержались, продолжая задумчиво сидеть за столиком, меланхолично попивая красное вино. Вино было великолепным и имело шикарный букет вкусов и ароматов, но наши головы были заняты тяжкими раздумьями и расчетами. Сто морских пехотинцев Якоба Форенкульта никак было нельзя выставлять против номадских всадников, которых, по информации Сергио, насчитывалось, примерно, тысяча всадников. Притом наших парней никак нельзя было назвать настоящими морскими пехотинцами. Они только-только становились ими, приступили к изучению азов военного искусства и пока еще не участвовали в боевых действиях. Но, как известно, ни один солдат не может стать солдатом, не побывав в бою. Но наши морпехи были совсем молодыми парнями с неустоявшимися характерами, и мы их совершенно не хотели понапрасну терять.
   Почувствовав мое быстро ухудшавшееся настроение, Катти пересела за наш столик и на глазах удивленного Борга взяла мою руку и начала ее массировать. Этим массажом девчонка вливала в меня мощный энергетический поток уверенности в своих силах. Ласково прервав массаж, я высвободил руку и, проглотив последний глоток вина, поднялся на ноги. Вскоре мы втроем выходили из таверны.
   Хозяин таверны стоял у полуоткрытой двери на кухню, наблюдая за тем, как его гости покидали таверну. По его дряблой и морщинистой щеке медленно стекала крупная и кристально-чистая слеза! Ведь он читал одно из предзнаменований о Скаре, согласно которому с его появлением Валенсия будет полностью разрушена и ее жители поголовно погибнут.
   3
   Сообщение о том, что он со своими морпехами будет защищать Валенсию от нападения кочевых номадов, герцог Якоб Форенкульт воспринял спокойно, без лишних слов и вопросов.
   После поединка с безумным магом наш корабельный доктор сильно изменился в лучшую сторону. По своему характеру, он стал совершенно другим человеком. К сожалению, в нем исчезла столь симпатизировшая мне его юношеская восторженность, он превратился в прагматичного и делового офицера. За короткое время майор Форенкульт сам отобрал сто молодых парней из сельской местности, из которых собрался сделать настоящих морских пехотинцев. По утрам его морпехи маршировали по учебному плацу, преодолевали полосу препятствий, занимались рукопашным боем, а по вечерам проходили теорию и практику работы веслом биремы.
   Этим чудесным вечером, когда я со старпомом Боргом обсуждал наши рутинные проблемы и трудности на верхней палубе биремы, к нам неожиданно подвалил майор Якоб Форенкульт и неожиданно предложил на рассмотрение штаба готовый план обороны Валенсии. Бегло просмотрев предложение герцога, я многозначительно посмотрел на старпома Борга, а затем строка за строкой начал перечитывать предложение майора Форенкульта Якоба.
   Скажу сразу, мне понравилось герцогское предложение, по крайней мере, в этом предложении имелось весьма разумное зерно. План был построен на здравых рассуждениях и на хорошем знании манеры ведения боя номадскими кочевниками. Я только удивился тому обстоятельству, откуда у скромного и без года неделя майора Форенкульта могли появиться такие глубокие познания в номадах.
   Майор Якоб Форенкульт предлагал наших врагов, номадскую конницу, встречать не у ворот города, яростно обороняя городские стены, которых сейчас вообще не существовало, а провести серию боестолкновений на всем протяжении дороги продвижения кочевников к Валенсии. А в самом последнем столкновении нанести номадам сокрушительное поражение.
   Боестолкновения должны были проводиться по принципу действия каскадных водопадов. В одном месте номадов встречает сильная оборонительная позиция и жесткие оборонительные боестолкновения. А в другом - только легкие укрепления, позволяющие нанести один только артиллерийский удар по противнику. Каждый раз наши морпехи должны были неожиданно появляться перед номадскими кочевниками, наносить короткий, но сокрушительный удар, и так же быстро исчезать с поля боя. Такая каскадная система обороны города позволяла нам вести бои малыми силами. Умело, этими силами маневрируя, мы могли держать кочевников в постоянном напряжении! Находясь в постоянном напряжении и будучи под непрекращающимися атаками противника, номады, наверняка, не смогут в течение длительного времени выдерживать такого напряжения боев. Они рано или поздно не выдержат, а по мнению Форенкульта, они быстро сломаются, а дальше их можно будет просто добивать.
   Одним словом, предложение майора Форенкульта позволяло нам, измотав противника в мелких боях и столкновениях, выбрать момент для нанесения мощного завершающего удара, которого конные номады, опять-таки наверняка, не выдержат. Все боестолкновения будут проходить на дальних подступах к Валенсии, что в свою очередь позволит граждан валенсийцев сохранить от большого числа потерь.
   Форенкульт в своих расчетах схемы обороны Валенсии основную ставку делал на использовании артиллерии - катапульт, баллист и скорпионов с большим запасом стрел, дротиков и камней. Все было бы хорошо, но только в настоящий момент в нашем распоряжении и, к нашему глубокому сожалению, такой артиллерии и в помине не было. Когда я в третий раз прочитывал план майора Форенкульта, то в том месте, где он говорил о массированном использовании артиллерии, вопросительно посмотрел в глаза герцога. Форенкульт стойко выдержал этот мой вопросительный взгляд, ничего не сказал. Он с самым независимым видом пожал плечами, словно хотел сказать, я и мои морпехи готовы воевать, а вы дорогие начальнички должны обеспечить нас артиллерией! А где ее достать, так это уж ваше дело, где хотите, там и доставайте!
   Чтобы окончательно принять вариант плана обороны Валенсии, я с со старпомом Боргом решил провести рекогносцировку местности, обозначить оборонительные зоны и места проведения возможных засад. В этой связи мы также приняли решение, сформировать оперативную разведгруппу и направить ее навстречу номадам, чтобы он сопровождала номадов и снабжала нас оперативной информацией о передвижениях противника.
   Как только вопрос встал об организации разведгруппы, то старпом Борг, ничуть не смущаясь, предложил ее командиром назначить мою телохранительницу Катти. Мне очень не понравилось, что я на время лишусь своего адъютанта, кто же за меня будет принимать решения, поэтому хотел вспылить и категорически отказать своему старпому Боргу.
   Но в этот момент Катти мысленно связалась со мной, она успокоила меня и заверила в том, что всегда на ментальном уровне будет находиться рядом со мной, помогая ориентироваться в ситуации и принимать соответствующие решения. Таким образом, мне пришлось поумерить свой пыл и согласиться с предложением старпома. Но в отметку за зловредство Борга я поручил старпому, отправляться на встречу с Сергио, чтобы подтвердить ему наше согласие оборонять Валенсию от номадов. Во время этой встречи старпом Борг также должен был вежливо попросить отца-хранителя города достать нам столь нужные катапульты, баллисты и скорпионы.
   Рано утром следующего дня пять неприметных мужчин и одна девушка по имени Катти, вооруженные до зубов и с заплечными мешками, забитыми продуктами, незаметно покинули Валенсию.
   Глава 8
   1
   Захваченный вражеский обоз перевозил столько провианта, что позволило обеспечить гарнизон нового лагеря продуктами питания на целых полгода. Но в тот момент мало кто из воинов думал об захваченных продуктах. Все бойцы только и говорили о партизанской вылазке и о том, что враг был наголову разбит и уничтожен. Оружия было захвачено такое количество, что им можно было бы вооружить новую сотню бойцов. Эль-Нассар все более и более серьезно подумывал над тем, чтобы из полуэскадрона Сандерберга сформировать полной эскадрон и дальше начать думать о формировании собственной кавалерии.
   Возницы же разбитого вражеского обоза, возвратившись по своим по своим деревням и домам, рассказали легенды о появлении повелителя Эль-Нассара, об его участии в бою, в котором он, якобы, один перерубил всех номадских кочевников. Во время боя деревенские обращали внимание на многие деталей того боя. Как, скажем, отважно сражался тот или иной воин, который под командованием самого повелителя, свалил на землю тех или четырех супостатов. Уже, будучи дома, простые крестьяне взахлеб об этих подвигах солдат Эль-Нассара рассказывали своим близким родственникам или своим соседям. Впервые за многие годы шли разговоры о храбрости султанатских воинов, которые храбро сражались и наголову разгромили опостылевших всем номадов.
   Эти рассказы, передаваемые из уст в уста, превращались в народные легенды и сказания, чтобы мгновенно распространиться по всему султанату, привлекли внимание и горожан, которые до этого не имели ни малейшей информации о том, что же происходит в провинции, в деревнях. Жители городов интересовались малейшей деталью рассказов о повелителе Эль-Нассаре. Ведь столько времени об этом повелителе ничего не было слышно. И вот Эль-Нассар снова объявился и появился на людях, но не один, а во главе большего количества воинов.
   Эти слухи об Эль-Нассаре, разумеется, очень сильно напугали представителей местного самоуправления, представителями которого были людьми, готовые служить любому правителю, которые желали одного лишь бы находиться у кормушки власти. Эти представители впервые за два года жирования на горе других задумались о том, что же с ними произойдет, если повелитель Эль-Нассар снова вернется на свой престол?! Они с доносами о появлении Эль-Нассара побежали к своим шаманам руководителям, но те лишь только руками отмахивались от этих пошлых людишек, так как были по горло загружены делами по гражданской части.
   Слухи побродили по султанату и, казалось бы, замолкли. Новых легенд или подтверждений о появлении Эль-Нассара не последовало. Первый же огонь интереса погорел и начал угасать, так и не успев хорошенько разгореться.
   Никто из членов местного самоуправления и бывших султанатских крестьян не знал о том, что слухи о появлении повелителя Эль-Нассара все же достигли ушей нужных людей - боевых поморских шаманов, которые соскучились по настоящей боевой работе, как они сами об этом говорили. Ведь, султанат Гурам повержен, султанатская призрачная стража уничтожена, крамола среди городского и деревенского населения отсутствует! Поэтому боевые шаманы искали любой повод, чтобы лишний раз помахать мечом и хотя бы немного повоевать.
   Как только слухи о появлении Эль-Нассара с войском достигли ушей этих шаманов, то они, не медля, приступили к планированию операции по обнаружению, окружению и уничтожению войска повелителя. Чтобы свои планы привязать к реальности, им потребовалось всего немногого - знать местонахождение лагеря войск Эль-Нассара, а также, какое количество бойцов он имеет на настоящий момент.
   Вокруг места, где была разбита охрана и захвачен вражеский обоз, как-то внезапно появилось и взад и вперед засновали множество людей, которых никогда здесь прежде не было, да и быть не могло. Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, появилось большое количество бездомных бродяг и купцов-лотошников, которые с деловым видом так и сновали по глухим лесным дорогам и проезжим трактам, продавая крестьянам всякую всячину и за большие деньги, покупая любую информацию об Эль-Нассаре и его воинах.
   Появление такого количества бродяг и купцов-лотошников не прошло мимо глаз и внимания разведчиков Ивонн Де ля Рунж, которые в свою очередь внимательно контролировали окружающую местность. Ивонн быстро разобралась в ситуации и догадалась о сути происходящих событий. По ее приказу парочку купцов-лотошников взяли в плен и они, немного поколебавшись, все же поделились имеющейся у них информацией о планируемой операции против войск Эль-Нассара. Но, к сожалению, вражеские лазутчики не знали и не могли знать времени начала операции и какие силы шаманы собирались привлечь для ее осуществления.
   Но на данный момент для Ивонн Де ля Рунж основное значение имел сам факт планирования и подготовки противником такой операции. Еще раз, тщательно проанализировав имеющуюся информацию по этой операции, Ивонн Де ля Рунж предложила повелителю Эль-Нассару, первоначально дезинформировав неприятеля о местонахождении отряда, заманить его войска в заранее подготовленную ловушку и там эти войска уничтожить. Выслушав придворную магиню, Эль-Нассар заинтересовался ее предложением и, задав несколько уточняющих вопросов, решил поддержать ее предложение.
   Пленные лазутчики лотошники были доставлены в палатку Ивонн Де Ля Рунж, где магиня немного поработала с их мозгами, заложив в них информацию о точном местонахождении лагеря Эль-Нассара и его воинов. Причем, мозг каждого из купцов лотошников обладал своим собственным вариантом заложенной информации, которые слегка отличалась друг от друга. Ивонн Де ля Рунж очень хотелось бы, чтобы враг поверил и не усомнился в истинности полученной информации. Этой же ночью пленникам удалось бежать из-за полного ротозейства, проявленного караульными воинами, которые с большим профессионализмом проспали этот побег.

2

   На вторые сутки после побега вражеских лазутчиков, Ивонн Де ля Рунж обратила внимание на то, что несколько изменились маршруты следования бродяг. Теперь эти люди кружили в районе, где по информации, заложенной в головы бежавших купцов лотошников, должен был находиться основной лагерь воинов Эль-Нассара. Данный факт свидетельствовал о том, что "наживка" сработала, что информация достигла своей цели. О ней узнали боевые шаманы, которые планировали войсковую операцию по уничтожению повелителя.
   Чтобы еще более противника убедить в том, что он находится на правильном пути, в лесу была организована и проведена небольшая театральная пантомима, несколько бродяг, вражеских лазутчиков, случайно оказались свидетелями появления конной колонны всадников, одетых в форму султанатской призрачной стражи.
   Эль-Нассар вместе с лейтенантом Кимвеллом все это время не выходили из штабной палатки, планируя и прорабатывая каждую деталь предстоящего боя с войсками архонта Арбакаса. Лейтенант Кимвелл предложил исходить из предположения, что в этот бою шаманы против своего врага бросят в бой большое количество конницы номадов кочевников, поддержанных пехотными частями. Эль-Нассар, немного подумав, согласился с этим мнением и тогда они оба разработали весьма хитроумный план.
   Поблизости от лагеря, чуть ли не в самом центре лесного массива находилась большая поляна, через центр которой проходила дорога, конфигурация которой позволяла использование только ограниченного количества конницы. Одна сторона поляны имела широко разнесенные овраги, которые не позволяли номадской коннице наносить фланговые удары по обороняющейся в этом месте вражеской фаланге. Лесная дорога выходила на поляну строго против этой фаланги, но в центре поляны дорога разворачивалась на девяносто градусов и вновь уходила в лес.
   Эль-Нассар и лейтенант Кимвелл, обсуждая между собой плюсы и минусы этой позиции, они были ею не очень довольны, но все же решили ее использовать. Повелитель для обороны позиции предложил в бою использовать построение солдат в пехотные каре, а также использовать несколько сохранившихся от былых времен баллист и онагров, установив их и на флангах позиции, за оврагами. По мнению лейтенанта Кимвелла, артиллеристы после залпа из своих тяжелых орудий, если у них не будет времени на их перезарядку, своими мечами и пиками могли усилить общий строй и фланги обороняющейся фаланги.
   В тоже время, помня о своей лихой, но неподготовленной атаке на обоз противника, повелитель Эль-Нассар большое внимание уделил организации магической защиты своих воинов в ходе этого боя. По его личной просьбе Ивонн Де ля Рунж проверила всех воинов, находившихся в лагере, на наличие у них магического дара. Полученный результат нельзя было бы назвать полностью отрицательным. Среди воинов нашлись трое военнослужащих, которые в той или иной степени обладали зачатками магического дара. Если использовать эту тройку по отдельности, то их магическая сила ничего бы не значила, но объединение их в магическое звено начинающих магов превращало в значимую величину. Совместно они могли поднимать и поддерживать магический оборонительный щит. С согласия самих воинов Ивонн Де Ля Рунж решила воспользоваться дарованием этих трех людей в предстоящем бою.
   На следующее утро все воины, способные держать в руках оружие, выдвинулись на поляну и начали строить и укреплять оборонительную позицию. Половина дня ушла на установку и юстировку баллист и онагров. К вечеру этого дня строительные работы по оборудованию позиции были завершены, все воины были Кимвеллом проинструктированы, им были разъяснены цели и задача, а также последовательность действий в строю фаланги и пехотных каре.
   К вечеру конные дозоры Сандерберга донесли, что на дороге, ведущей к лагерю, появился большой вражеский отряд, насчитывающий около шестисот номадских конников и трехсот людей в черном.

3

   Солнце позолотило верхушки могучих, стройных деревьев. Воздух был свежим и напоен приятной лесной прохладой, ароматами запахов зеленой листвы и хвои. Воины просыпались и тут бежали к небольшому ручейку, скрывающемуся в кустарнике, чтобы обмыть лицо и привести себя в порядок перед завтраком.
   Эль-Нассар давно уже был на ногах, ночь напролет его мучили сплошные кошмары, так и не позволив ему крепко выспаться. Сейчас он мило беседовал с придворной магиней Ивонн Де ля Рунж о погоде, стоящей в это время года. Всеми силами повелитель старался забыть о своих ночных кошмарах, наслаждаясь разговором с красивой и так нужной ему женщиной. Магиня Ивонн Де Ля Рунж чувствовала этот мужской интерес к себе со стороны повелителя. Внутренним чутьем женщины она понимала, что этого мужчину, который сейчас стоит напротив нее и с ней мило болтает о погоде, что-то очень беспокоит и тревожит. Но он это беспокойство таит в себе. Поэтому женщина, своей глупой женской болтовней о погоде, о приметах сезона и всяких других пустяках, старалась отвлечь его от неприятных мыслей, вывести из дурного расположения духа и, даже, успокоить.
   По последним донесениям разведки вражеский отряд вчера остановился на ночной бивак всего в паре километров от поляны. Ночь во вражеском стане прошла спокойно, только номадские всадники пару раз пытались предпринять какие-то действие, но командование тут же находило на них управу и кочевники успокаивались. Сигнал об общей побудке на этом биваке прозвучал всего час назад. По расчетам разведчиков враг мог выступить в поход часа через два.
   Знакомясь с разведданными, Ивонн Де ля Рунж несколько беспокоила та беспечность, которую проявляли не только номадские всадники, которые до вчерашнего бивака следовали без какого-либо охранения, но и беспечность командиров этого отряда, шаманов. Вражеский отряд остановился на ночлег в опасной близости от своего противника. Обычно боевые шаманы демонстрировали свою высокую профессиональную подготовку, они были опытными колдунами и, получив боевое задание, с должной ответственностью подходили к его исполнению. Командиров же этого же отряда совершенно не интересовало, есть ли или нет противника перед ними. Они прямо-таки по своей дороге двигались в устроенную им ловушку, не обращая внимания и не замечая, что вокруг их отряда происходит и где находится противник.
   Перейдя на серьезный тон разговора, Ивонн Де ля Рунж высказала свои опасения по этому поводу Эль-Нассару, который, как мог, начал ее успокаивать. При этом он неоднократно повторял, что с их стороны подготовка к бою велась настолько скрытно и тщательно, что совершенно не удивителен и тот факт, что враг их не видит и не знает, где располагаются позиции их засада. Нервы у Эль-Нассара были напряжены не менее, чем у придворной магини, поэтому в середине разговора с Ивонн у него возникало ощущение, что эти слова он произносит для своего собственного успокоения.
   Тем временем лейтенант Кимвелл принялся выстраивать главную фалангу, которая должна была принять на себя главный натиск номадской конницы. Лейтенант несколько раз заставлял ее воинов расходиться, образуя в ее середине широкий проход, и заново сходиться в плотной строй. В душе Кимвелл сильно сожалел о том, что у него очень мало бойцов, поэтому каждый их шаг, каждый маневр фаланги приходилось просчитывать, и смотреть, как они могли бы в дальнейшем повлиять на общую ситуацию боя.
   Лейтенант Кимвелл внимательно осмотрел артиллерийские позиции, на которых грозно смотрелись онагры и скорпионы. Артиллерийские расчеты уже давно были у своих стрелометов, в любую секунду готовые привести их в действие. Тяжело вздохнув, Кимвелл подумал о том, что этот бой пришлось планировать, принимая во внимание, строгую экономию во всем, в бойцах, в маневрах фаланги и количестве выстрелов из стрелометов.
   Затем лейтенант Кимвелл вернулся к фаланге, где в этот момент повелитель о чем-то разговаривал с бойцами ее переднего ряда. Кимвелл браво, по-солдатски, отрапортовал Эль-Нассару о том, что войско к бою готово. В этот момент к ним присоединился младший лейтенант Сандерберг, он в свою очередь доложил, что по донесениям его конных дозоров, враг позавтракал и собирается покидать свой бивак.
   Выслушав рапорты обоих своих офицеров, Эль-Нассар головой кивнул им, подтверждая прием рапортов. С приближением начала боя, он все более становился спокойным человеком и военачальником. Он прекрасно понимал, что сегодня с утра события развиваются согласно плану, который они до этого разрабатывали. Что эти события уже ничто не может остановить или изменить, разве что он отдаст приказ о сворачивании засады и об отступлении в свой укрепленный лагерь. Но такое оставление своих позиций не только враг, но и его народ может оценить, как моральное и физическое поражение повелителя султаната Гурам. После такого приказа и отступления Эль-Нассар уже никогда не сможет быть истинным повелителем своего государства.
   До начала боя еще оставалось достаточно много времени, поэтому Эль-Нассару захотелось еще раз увидеть Ивонн Де Ля Рунж. Кивком головы он еще раз поблагодарил обоих офицеров за службу и неторопливо отправился в тот подлесок поляны, где придворная магиня последние минуты боя занималась с тремя воинами, у которых проявился магический дар.
   Магиню и будущих магов Эль-Нассар застал в самый разгар беседы Ивонн Де Ля Рунж с деревенскими парнями, только что натянувшими военную форму. Парни, широко разинув рты, слушали то, что им с яростью втолковывала придворная магиня. Ивонн Де Ля Рунж шаг за шагом объясняла этим молодцам с короткими деревенскими умишками, что и по какому сигналу они должны делать во время боя. Увидев направляющегося к ней Эль-Нассара, магиня мягко улыбнулась, но отрицательно покачала головой. У нее не было времени на то, чтобы переговорить с любимым мужчиной, так как в эти ослиные деревенские головы ей предстояло еще многое вбить.
   Слегка раздосадованный Эль-Нассар круто развернулся и нос с носом столкнулся с младшим лейтенантом Сандерберг, который направлялся к своему полуэскадрону. Разведывательный полуэскадрон был выведен в резерв повелителя и мог вступить в бой только по личному его указанию. Только Эль-Нассар собрался с духом, чтобы этому улыбающемуся младшему лейтенанту высказать все то, что он о нем думает, как далеко в лесу пропел кавалеристский горн.
   Это был условленный сигнал о том, что вражеский отряд покинул свой бивак.
   Глава 9
   1
   "Весенняя Ласточка" была уже готова выйти в океан для ходовых испытаний, но у нас при полностью набранном экипаже практически отсутствовала палубная команда матросов. Благодаря магическому обучению я научился немного разбираться в морском деле, но этих заочно приобретенных знаний явно не хватало для того, хоть чему-либо научить палубную команду биремы. Каждый матрос этой команды уже обладал определенными знаниями и опытом работы, но я бы не рискнул с такой командой выйти в океан. Нам нужен был опытный моряк, капитан, который мог бы раздробленную палубную команду превратить в единый и отлично работающий коллектив, который мог бы управляться парусами при любой ситуации в океане, и в штиль, и в самый свирепый шторм.
   Мой старпом Борг вместе со своим помощником Гаврошем метался по трактирам и тавернам Валенсии в поисках требуемого нам опытного капитана. Но все мои и его усилия пока были понапрасну.
   Как ни странно, но именно Сергио помог нам решить эту тяжкую проблему с капитаном.
   После целых суток обсуждения предложения Сергио, встать на защиту Валенсии от нападения кочевых номадов. В частности, после обсуждения реального плана обороны города, разработанного герцогом Форенкультом, мы все-таки решили взяться за это дело. Но план Форенкульта по организации обороны города малыми силами предусматривал массированное использование катапульт, баллист, онагров и стрелометов, которых у нас сейчас не было. В отместку за непонятное и несколько агрессивное поведение старпома Борга во время последней встречи и разговора с Сергио, я решил именно его отправить к отцу-хранителю города, чтобы он его проинформировал о принятом нами решении. А заодно старпом мог бы попросить того о дружеской услуге, чтобы Сергио помог бы нам достать тяжелое артиллеристское вооружение - катапульты, баллисты, онагры и стрелометы. К моему удивлению старпом Борг с большой охотой принял мое предложение и уже на следующее утро отправился на рандеву с Сергио, правда, не уведомив того заранее о своем визите.
   В душе я очень надеялся на то, что эти парни не будут продолжать пикироваться между собой, а, поговорив о делах, мирно разойдутся. Поэтому ожидал, что старпом Борг вернется обратно максимум через час или два. Но, когда старпом не появился на постоялом дворе и через четыре часа, то в моей душе начало зарождаться очень нехорошее предчувствие. В голове появилась мысль о том, что я зря поручил старпому Боргу это мелкое дело, мог бы к Сергио послать любого матроса с запиской. Но прошла половина дня, старпома Борга все еще не было. Такая задержка старпома могла только лишь означать, что встреча этих двух антиподов завершилась... .
   В этот момент дверь моего номера на постоялом дворе с грохотом раскрылась, в номер влетел майор Якоб Форенкульт с перекошенным лицом и сумасшедшими глазами. У меня что-то оборвалось в низу живота, я сразу же понял, что только что привезли труп моего друга, старпома Борга. От переизбытка чувств и горя герцог не в силах был говорить, а только махал руками и делал страшными свои глаза. Он махал руками и звал меня выйти во двор. Я судорожно накинул на себя тунику и собрался бежать вслед за Форенкультом, но того в моей комнате уже и след простыл.
   Майор Якоб Форенкульт поступил так, как обычно всегда поступал, - прибежал, всякого нарассказал и тут же убежал восвояси.
   А в моей голове, не останавливаясь, продолжала крутиться ужасная мысль и рисоваться страшная картина, что только что тело погибшего старпома Борга доставили на наш постоялый двор. Что сейчас на этом дворе собираются все матросы и морпехи, они ждут моего там появления, чтобы начать церемонию прощания со старшим помощником капитана. Мне хотелось одновременно и дико кричать и от души плакать, ведь, больше такого друга, как старпом Борг, у меня уже не будет. В одном хитоне и на босую ногу я выскочил за порог номера и, перескакивая сразу через две ступени лестницы, прямо-таки скатился вниз со второго этажа постоялого двора и выскочил на двор. Как я и думал, плац постоялого двор был заполнен нашими матросами и морскими пехотинцами, которые стояли спинами ко мне, со всех сторон окружая тело старпома Борга.
   У меня прямо-таки оборвалось сердце, с дикими криками ужаса и животным ревом, громко требуя, чтобы люди передо мной расступились и позволили бы обнять и в последний раз прижать к сердцу своего умирающего друга, я рванулся к телу старпома Борга. Матросы и морпехи, попав под мой ультразвуковой рев, говорить-то и кричать голосом я, по-прежнему, не мог, со странным удивлением в глазах поглядывая на меня, расступились, но вместо тела погибшего друга, старпома Борга, я вдруг увидел множество непонятных деревянных конструкций. То, что эти конструкции никакого отношения не имели к старпому Боргу, я мгновенно уловил. Но ноги уже не держали меня, поэтому я чуть ли не свалился на землю. Снова появился майор Якоб Форенкульт, чтобы поддержать меня за локоток и не позволить мне упасть. Кстати, мне стоило бы заметить, что и герцог был крайне удивленной моей истерикой, мною устроенную на людях. Но ведь именно герцог ее организовал.
   Немного успокоившись и придя в себя, я решил осмотреть конструкции, которыми был заставлен учебный плац. Это были деревянные конструкции тяжелого стреломета "скорпион". В моей голове тотчас же промелькнула мысль о том, что старпом все-таки сумел договориться с Сергио и за столь короткое время и выбил из него нужное количество тяжелого артиллеристского вооружения.
   Я тут же принял озабоченный и важный вид, с умными словами обратился к майору Форенкульту, приказывая ему срочно сформировать артиллеристское подразделения и вооружить его этими стрелометами. Майор Форенкульт согласно кивал головой и, когда я завершал передачу ему своей многоречивой мысли, то герцог сумел-таки вставить мне в ответ пару фраз о том, что мне следовало бы позаботиться о том, как бы в городе наладить производство стрел для этих "скорпионов".

2

   В самый ответственный момент, когда я только-только начинал приходить в себя и успокаиваться от предыдущего волнения, мое внимание и внимание матросов и морпехов, собравшихся на плацу, было привлечено непонятными звуками, донесшиеся до нас из-за закрытых ворот постоялого двора. Ворота неожиданно распахнулись, и на плац головой вперед был ловко вброшен большой человек. Этот человек, пролетев в воздухе метра два, как-то плавно приземлился, чтобы растянуться прямо у моих ног.
   Человек ни на что не реагировал, он спокойно лежал и не двигался. Но то, что этот человек жив и здоров, об этом говорили его глаза, веки которых поднимались и опускались в такт дыханию. Я со стопроцентной уверенностью мог бы сказать, что этими глазам человек ничегошеньки не видел. Он еще не пролежал и минуты, а от него уже потянуло и широко начал распространяться шикарнейший аромат перегара можжевеловой водки. По внешним признакам и внутренним показателям данный человек находился в абсолютно бесчувственном состоянии, так как он был до изумления пьян.
   - По словам Сергио, лучше этого человека никто не знает навигацию Внутреннего океана и его прибрежных морей.
   Сказал старпом Борг, как-то незаметно возникший рядом со мной. Осторожно носком сапогом, коснувшись плеча, лежащего на земле пьяного человека, старпом продолжил свою глубокую мысль:
   - Я так и не смог с ним переговорить, он оказался настолько пьян, что был не в силах связать воедино ни единого человеческого слова. Поэтому, я решил человека не бросать в беде, а забрать его с собой. Вот и притащил нашего будущего капитана биремы "Весенняя Ласточка" к тебе, капитан Скар. Сам решай и разбирайся, что с ним будешь делать? Кстати, чтобы не забыть, по словам Сергио, этого человека зовут Оскар. Почти, как тебя, Скар, смотри и не перепутай. Оскар лучший мореход Внутреннего океана.
   После своих последних слов старпом Борг разинул свою пасть и издал несколько веселых звуков, которые он сам же называл смехом. Но увидев выражение моего лица, он вдруг запнулся. А когда увидел множество деревянных конструкций "скорпионов", то совсем перестал смеяться. Его лицо сделалось ледяным и испуганным, старпом явно искал объяснение увиденным "скорпионам".
   Теперь настала моя очередь этому всезнайке давать пояснения:
   - Пока ты отсутствовал, твой Сергио успел прислать нам тобою запрошенные стрелометы, а майор Форенкульт про моему приказу приступил к формированию артиллерийских расчетов для этих скорпионов. - Снисходительно я пояснил старпому Боргу ситуацию.
   - Какой, к черту, Сергио, - почти заорал Борг, но немного подумав, прекратил крик и, подойдя ко мне, прошептал мне на ухо, - Только час назад Сергио узнал о твоей просьбе. Моя с ним встреча несколько подзадержалась, практически весь день Сергио провел вне дома, и мне пришлось долго, чуть ли не весь день, ожидать его возвращения. Он поблагодарил нас за положительное решение, а узнав о нашей просьбе, то пообещал предпринять все возможные шаги, чтобы, как можно быстрее, выполнить нашу просьбу. Обещал через недельку другую чего-нибудь нам подбросить. Это, - старпом Борг кивнул головой в сторону стрелометов, - твои магические делишки, Скар. Ты опять, наверное, весь день просидел в своем номере и медитировал со своей Эллидой, Вот, вместо ребенка, вы и намедитировали эти игрушки.
   Закончив свою краткую, но весьма выразительную речь, старпом Борг от избытка чувств плюнул на землю, а затем подошвой ботинка ловко растер свой плевок. Было понятно, что старпом не очень высокого мнения о своем капитане и его высокой покровительнице.
   Мне тоже было понятно, что Борг пока еще не в силах преодолеть своего внутреннего чувства чистоплюйства по отношению к этому пьяному человеку, который счастливо похрапывал у моих ног. Что же касается стрелометов, выстроившихся рядами на плацу, то мне было ясно и понятно, что все то, что бог дал, то свято. Божественная Эллида подарила нам эти новенькие стрелометы, из божественного арсенала тяжелого вооружения! Что же касается капитана Оскара, то мая память внезапно и сама по себе мне напомнила старпома Борга, когда я примерно две недели назад его нашел смертельно пьяным на палубе "Весенней Ласточки". Поэтому я решил не спешить и не делать каких-либо выводов о человеке, с которым еще не успел переговорить по душам.
   - Старший помощник Борг, - очень вежливо, тактично, но с металлом в голосе я обратился к своему другу, - мне представляется необходимым, чтобы этого человека доставили бы на "Весеннюю Ласточку", чтобы завтра с утра он начал бы знакомиться с экипажем. Поэтому прошу вас, передать его на руки экипажа и попросить матросов, чтобы они соответствующим образом о нем бы позаботились.
   Старший помощник еще раз презрительно сплюнул на землю, посмотрел на меня и, легко вскинув на плечо довольно-таки большого и толстого человека, направился к биреме. Гаврош, который все это время крутился неподалеку, после нашего первого неудачного знакомства он слегка меня опасался и старался мне на глаза не попадать, аж присвистнул от охватившего его удивления. Каких-то двадцать минут назад он вместе с Боргом едва тащил этого мужика, а сейчас старпом Борг один поднял и понес этого человека, и никакой помощи ему было не нужно.
   3
   Утром следующего дня я с Боргом и тремя сопровождающими нас морскими пехотинцами покинул Валенсию. Мы должны были совершить однодневное путешествие по прибрежной дороге, туда и обратно, чтобы ознакомиться с прилегающей к дороге местностью и отобрать места и позиции для организации возможных засад и боевых столкновений с противником. В наше отсутствие старшим офицером по гарнизону остался майор Якоб Форенкульт, который с сияющими от радости глазами воспринял это временное назначение.
   При подготовке нашей экспедиции мы неожиданно столкнулись с весьма интересным обстоятельством. Мы были ограничены в сроках выполнения этого своего задания, должны были в течение дня проехать, как можно дальше от города, и в тот же день вернуться обратно в Валенсию. Что в свою очередь предполагало, что для этих целей нам было бы целесообразно воспользоваться верховыми ящерами. Но тут внезапно выясняется, что верховых ящеров в этом припортовом городе не имеется. В Валенсии было много лодок, баркасов и других плавательных средств, но вот верховых ящеров почему-то не было. Возможно, они никому из валенсийцев не были нужны.
   Правда, были несколько тягловых ящеров, в город только что прибыл один купеческий караван и застрял, обратную дорогу на материк ему перерезали кочевники. Пришлось нам арендовать этих тягловых ящеров и вот сейчас мы тряслись в седлах этих ящеров. Ни все мы, пять человек, ни сами ящеры были непривычны к седлам верховых животных, вот мы все вместе и образовали своеобразную инвалидную команду, которая едва-едва ковыляла по дороге. Но наши тягловые ящеры ковыляли по дороге несколько быстрее, чем, если бы по ней мы шли пешком.
   Ночью на связь выходила моя разведчица Катти и после многих вопросах о делах и моем самочувствии девчонка в нескольких словах рассказала о собранных разведданных. Дорога была, как дорога, по ее словам, в некоторых местах горы так сильно притесняли ее к океану, она проходила аж по самой водной кромке. В других же местах горы далеко отступали от моря и тогда между дорогой, которая продолжает льнуть к океану, образуется нечто вроде заливного луга, но сплошь покрытого каменной крошкой и огромными валунами. Перед остановкой на ночлег разведгруппа миновала одно место на побережье, которое, по мнению Катти, идеально подходила бы для организации большой комбинированной засады.
   Я окончательно проснулся, когда Катти употребила такое узко военное выражение, как "комбинированная засада". Даже я не считал себя особенно опытным стратегом, чтобы пользоваться этим термином в требуемом подтексте. А земное подобие Эллиды, неужели мне придется с ней прожить до конца своей жизни, продолжало нашептывать у меня в голове, что с нею все в порядке и чтобы я за нее особо не беспокоился. А я и не беспокоился, потому что в этот момент пытался разобраться, что же это такое "комбинированная засада"?!
   В свой дневной график передвижений и осмотра прибрежной дороги я со старпомом Боргом включил обед на том месте, которое, по мнению Катти, можно было использовать для организации комбинированной засады для противника. Старпом Борг не прореагировал и даже не выпал из седла верхового по этому поводу, но тяглового ящера, когда я в деталях ему поведал о ночном контакте с Катти. Оказывается, старпом в тот момент крепко спал. Сова, а Борг был совой, как я это уже говорил, не может бодрствовать по утрам, ей нужно время выспаться, хотя бы до завтрака, а лучше бы до обеда.
   Валенсия располагалась на полуострове, узким копьем далеко уходившего во Внутренний океан. Полуостров был сплошь покрыт невысокими, но малопроходимыми горами. По крайней мере, Валенсия общалась миром в основном по океану, и только изредка сушей, по которой к ней вели целых две дороги. Я несколько преувеличил, упоминая об одной из этих дорог, которая более походила на горную тропу, проходившую по перевалам и ущельям. Этой дорогой мало использовалась, вернее, было бы сказать, что ею никто не пользовался кроме местных чабанов с их овцами. Вторая дорога проходила вдоль восточной стороны полуострова и шла по побережью, она была более обустроена и ею довольно таки часто пользовались купеческие караваны. Купцы этой дорогой водили караваны для последующей отправки грузов, доставленных караванами, за океан или же ими вывозили океанскую экзотику на продажу во внутренние районы материка.
   Уже на первых километрах я прочувствовал своенравный характер этой дороги. В иных местах горы, как говорила мне ночью Катти, до предела сужали дорогу, они вплотную подступали к океану, не давая ей особой свободы, чтобы бежать вдоль узкой кромки линии океанского прилива и отлива. То горы отступали, предоставляя дороге широкий простор. Но в целом, по тому участку дороге, на котором так сладко спал и даже хорошо похрапывал мой старпом Борг, свободно могли пройти три крестьянских телеги, выстроенные в один ряд. Если судить о дороге с точки зрения военных, то мне нужно было бы дождаться, когда проснется Борг и выслушать мнение старпома по этому поводу. Но если судить по его храпу, то эту дорогу следовало бы отнести к числу дорог стратегического назначения.
   Проскакав по дороге еще несколько километров, я видел немало мест, которые можно было бы использовать для организации ложных засад. Они были хороши тем, что совершенно не имели путей отхода. Если какой-либо идиот решил воспользоваться таким местом для организации своей засады, то после нескольких минут боя он убеждался в том, что из этого места его бойцы никуда не могут отступить. Но нам часто встречались и такие места, которые можно было использовать для организации малых засад, они имели отличные и скрытые пути отхода. Нанес удар по противнику и тут же себе скрытно удирай вместе со своими бойцами!
   В середине дня мы добрались-таки до рекомендованного Катти места комбинированной засады. К этому времени старпом Борг окончательно проснулся и развил невероятную активность в участии осмотра мест для организации больших и малых засад. Его тягловый ящер уж весь покрылся испариной, мотаясь по обочине дороге и взбираясь на скальные возвышения. При виде места, рекомендованного Катти, старпом Борг пафосно воскликнул о том, что это именно то место, где он и его войска наголову разобьют противника. Он ведь проспал мое сообщение о разговоре с разведчицей Катти. Да и к тому ему никто пока еще не обещал, что именно он будет командовать морпехами герцога Форенкульта.
   Но старпом Борг был абсолютно прав, когда говорил, что именно в этом месте было бы наиболее целесообразно вместе использовать наши сухопутные войска и наш боевой флот. Я сначала не уловил всей красоты и тонкости мышления своего старпома, не мог сразу же сообразить, что же он имел в виду под "нашим боевым флотом"?!
   Постепенно в наших головах окончательно сформировалась концепция организации обороны Валенсии, разработку которой начал майор Форенкульт. После нашей ознакомительной поездки, эта концепция наполнилась реальным содержанием. Мы с Боргом ее дополнили указанием реальных мест проведения боев в засадах. Теперь нам оставалось наше бумажное творение претворить в реальную содержание, осуществить их на практике.
   Глава 10
   1
   В Валенсию мы вернулись затемно.
   Верхний город уже спал и видел вторые сны, а на припортовой улице жизнь только начиналась. Она пока еще не бурлила полнотой и насыщенностью ночной жизни, но двери трактиров, таверн уже были широко раскрыты. Зазывалы потихоньку натягивали ливреи, чтобы приступить к своей работе и начать зазывать клиентов в свои увеселительные заведения. Пока еще трезвые матросы и трудовой портовый люд с деловыми лицами сновали по улице взад и вперед. А завершившие работу портовые докеры уже собирались кучками, договаривались пропустить рюмочку другую в каком-либо заведении, где можно было бы выпить и поболтать, а, когда появится случай, то и морду набить надоедливому другу или товарищу.
   Словом, все было, как и всегда бывало в припортовых городах, когда я, старпом Борг и сопровождающие нас морпехи на тягловых одрах ящерах протащились по этой улице и приблизились к причала, где была пришвартована "Весенняя Ласточка". На причале рядом с биремой почему-то собралось огромное количество ротозеев, которые к чему-то внимательно прислушивались и приглядывались.
   Когда мы достаточно приблизились к этой толпе ротозеев и спешились, то мы вдруг услышал рев неизвестного животного, в котором тонули все другие звуки. Вместе со старпомом мы локтями начали проталкиваться через эту толпу. Борг, как опытный боец и человек, отлично владеющий этой техникой, прокладывал нам дорогу, а я, прикрываясь его фигурой, особо не спеша, следовал за ним. У сходней биремы мы столкнулись с знакомым нам человеком, который был майором и герцогом одновременно.
   У Якоба Форенкульта, как обычно, не оказалось лишнего времени для общения с нами. Он куда-то очень торопился, но, из чистой вежливости герцог на секунду задержался, чтобы, почесав пятерней свой затылок, взглянуть на меня со старпомом Боргом, прищуренным и оценивающим глазом. Майор Форенкульт действительно куда-то торопился, так как он тут же растворился в полумраке припортовой улицы, ни о чем нас не проинформировав.
   Мне еще показалось, что майор - герцог явно хотел нам что-то сказать, даже ехидная улыбочка успела тронуть его губы. Возможно, он хотел предупредить нас о чем-то чрезвычайно важном, но в последнюю секунду Якоб передумал. Я заметил, что и мой старпом Борг как-то странно отреагировал на это поведение Форенкульта. Я не хочу этим сказать, что старпом Борг очень любил и берег нашего корабельного герцога. Мой старпом всегда с пренебрежением относился ко всем людям, которые входили в высшие слои общества, составляли знать или аристократию. Но Якоба Форенкульта он воспринимал с определенным уважением, как к любимой игрушке капитана биремы, поэтому герцога он терпел и даже иногда, по поручению капитана же, работал вместе с ним.
   Удивление столь скользким поведением майора Форенкульта, все еще продолжающийся рев неизвестного животного на палубе биремы, - все эти обстоятельства заставили меня со старпомом Боргом быстрее подниматься на борт биремы, что выяснить, что же происходит на борту нашей биремы?! Теперь в этом реве время от времени начали проскальзывать иностранные нотки, которыми проклинались все святые и не святые Тринидада в придачу со старпомом Боргом и капитаном Скаром. Оба эти человека и остальные святые были виноваты во всех грехах, а главное они бросили на произвол судьбы одну невинную душу, заставив ее мучиться и страдать от голода и жажды.
   Старпом Борг никак не реагировал на человеческие страдания, звучавшие и так душевно изливаемые незнакомым мне мужским голосом. Все это время он оставался холодным и бездушным человеком, сердце и душу которого никогда не тронет человеческая жалость. Жалость раздирала мою душу, пока я вслед за старпомом поднимался на верхнюю палубу биремы.
   Когда мы вдвоем на нее ступили, то перед нашими глазами открылась незабываемая картина. У центральной мачты биремы стоял Оскар, яростно обрабатывавший ее кулаками, словно боксер тренировочную грушу, и, задрав голову к низким дождевым тучам, в мученический голос поносил всех и вся на этом свете. По всей очевидности, этот человек, только что пришедший в себя после долгого запоя, в настоящий момент хотел просто похмелиться, так как испытывал зверскую головную боль. Даже и сейчас после многих дней беспробудного пьянства этот человек требовал себе пива, эля или вина и рома, чего на биреме и в помине не было.
   Капитан Оскар был скандинавом высокого роста и устрашающего вида. Своей анатомией и телосложением тела он где-то напоминал старпома Борга, только был его на голову выше и в плечах шире. Голова Оскара была покрыта длинными бесцветными волосами, скатывающимися волнами к плечам великана, а глаза его были красноватыми, словно отражали свет горящих факелов, которые в связи с наступающими сумерками собирались зажечь матросы биремы. Они осторожно обходили белокурого великана стороной, но было заметно, что нисколько его не боялись и не опасались.
   Капитан Оскар своими стенаниями и требованиями выпивки вызывал нескрываемый интерес у припортовых ротозеев. Они уже были готовы взобраться на палубу нашей биремы, чтобы в большей степени насладиться театральной постановкой с капитаном Оскаром в главной роли.
   Как только мы оказались на палубе, старпом Борг прекратил исполнять роль ледокола, расталкивающего передо мной льды ротозеев и другой публики. Он отошел в сторону и начал наблюдать уже за моим поведением. Стараясь не причинить дополнительную боль этому страдающему человеку, я осторожно коснулся его головного мозга. Чужая головная боль, отвратительное жжение в области желудка и страшное желание глотнуть холодного пива тут же обрушились на рецепторы моего головного мозга.
   Головной болью мозг Оскара пытался сообщить своему хозяину об острой нехватке в его организме витаминов и минералов, о том, что нарушен обмен веществ, расстроена работа желудочного тракта. Все эти и другие расстройства в работе его организма произошли из-за того, что Оскар более недели пил только ром и ничего не ел. Легкими виртуальными движениями руки я начал массажировать его головного мозга, стараясь этим массажем избавить этого человека от головной боли, привести его организм в более и менее какой-то порядок. Уже через пару минут я ощутил, как Оскар слегка расслабился и вздохнул от облегчения, у него прошла головная боль. Тут же прекратился рев смертельно раненого бычище, Оскар выпрямился и перестал судна колошматить своими кулачищами безвинную мачту.
   Старпом Борг стоял в двух шагах от нас, он прекрасно понимал поведение и состояние Оскара, сам не раз попадал в аналогичное положение.
   Завершив процедуру излечения заблудшей невинной души, я обратился к больному орангутангу мыслеречью:
   - У тебя осталось двадцать минут, Оскар, чтобы умыться, переодеться, перекусить и присоединиться к нам на заседании вечернего штаба. Сегодня мы будем обсуждать много интересных вопросов, принимать важные решения. Одно из них коснется тебя. Так, что не опаздывай и приходи вовремя.
   Я повернулся к нему спиной и направился в свою новую каюту, только что построенную в корме на верхней палубе биремы.
   Запойный капитан орангутанг прекрасно воспринял все то, что я хотел ему передать этой мыслеречью. Оскар даже не пытался убежать от меня, как обычно поступали другие люди, когда я обращался к ним своей мыслеречью.
   2
   Ровно в полночь на шканцах биремы началось очередное заседание нашего штаба.
   В этот вечер никто на заседание штаба не опоздал. Приглашенные гости Сергио и Оскар прибыли в точно назначенное время. Сегодня даже майор Якоб Форенкульт был на месте, когда я пришел на заседание штаба.
   Как только я вошел в кают-компанию, старпом Борг тут же открыл заседание штаба и в вкратце, по-военному лаконично, обрисовал положение с обороной Валенсии. Иногда он на карте показал возможные места проведения боевых столкновений и организаций засад. Особое внимание старпом уделил описанию того места, где могло бы произойти основное сражение за Валенсию. по мнению Катти, могло бы произойти. Я внимательно прислушивался ко всему тому, о чем говорил старпом Борг, который четко и ясно доносил собравшимся участникам заседания штаба все наши мысли и выводы, к которым мы пришли за время рекогносцировки местности.
   В самый разгар его доклада в моей голове снова появилась мыслеречь Катти, я был вынужден на нее переключить свое внимание.
   - Скар, - сказала Катти, - мы, наконец-то, встретили номадов. Сейчас они находятся примерно в ста километрах от Валенсии и всем табором движутся по дороге в направлении к городу. Скар, у них много, очень много всадников, это самый настоящий племенной кочевой табор с женщинами, детьми и стариками. Поэтому кочевники движутся по дороге чрезвычайно медленно, семь-десять километров в день, не более. Несколько сотен молодых всадников кочевников на верховых ящерах скачут впереди и сзади табора, составляя его охранение. Мы постараемся двигаться параллельно движению табора, прижимаясь к горам. Это позволит нам, если кочевники нас обнаружат, сразу же уйти в горы. Я прекращаю сеанс связи и до завтрашней связи. - Мыслеречь Катти растворилась в бесконечном мысленном эфире нашей реальности.
   Несколько мгновений я просидел с закрытыми глазами, взвешивая и оценивая полученную информацию, когда открыл их, то увидел, что глаза всех присутствующих устремлены на меня.
   - Скар, - обратился ко мне старпом Борг, - вот уже в течение пяти минут ты не отвечаешь на наши вопросы. С тобой все нормально? Ничего не случилось!
   Я отрицательно покачал головой, внимательно всматриваясь в лица друзей.
   - Со мной все в порядке, друзья. - Ответил я. - Просто я только что разговаривал с Катти. Она сообщила, что ее разведгруппа, наконец-то, встретилась с номадами и с этого момента постарается номадов не потерять.
   И вкратце пересказал им содержание своего разговора с Катти.
   Лица моих друзей мгновенно стали более серьезными и суровыми, исчезли улыбки с уст. Всего пару минут назад мы говорили о воображаемом или виртуальном противнике, а теперь все знают, что этот враг действительно существует. В глубине души мы хранили надежду, что все обойдется и враг, как таковой, не появиться. Что все проблемы с городом, если они существуют, то разрешатся мирным путем. Но это краткое сообщение Катти перевернуло все в наших головах, похоронило последние надежды на мирный исход дела. Все прекрасно знали, что переговоры с номадами, это не стоящее дело, степняки ни за грош могут обмануть и признают только право наиболее сильного. У нас появился враг, настоящий, реальный враг, от которого мы взяли на себя добровольное обязательство защитить горожан Валенсии. И с этим врагом нам предстояло сразиться не на жизнь, а на смерть. Я по очереди посмотрел в глаза Форенкульта и Борга и увидел, что эти парни уже приняли решение, они готовы постоять за мирных людей.
   Глаза Сергио налились гневом, это было понятно. Валенсия была маленьким портовым городком, но дела в нем шли совсем неплохо. Контрабандисты и легальные пираты приносили хороший горожанам барыш. По крайней мере, у них было, на что жить и покупать продукты. Появление же степняков несло смерть, с ними ни о чем нельзя было бы договориться. Мир Тринидада хорошо знал о том, что степняки никаких соглашений или договоренностей не придерживаются, они всегда поступают так, как им нашептывают злые ветры пустынь и полупустынь.
   Все собравшиеся на заседание штаба еще раз внимательно вчитались в план майора Якоба Форенкульта об обороне Валенсии. С нашими изменениями и добавлениями, моими и старпома Борга, этот план приобрел реальные очертания. Поэтому мы его утвердили, и все лица тут же обратились в сторону герцога Форенкульта. Тот поднялся на ноги и внимательно всех осмотрел, потом повернулся ко мне лицом и сказал:
   - Сэр, я готов со своими морскими пехотинцами уже завтра утром выдвигаться на прибрежную дорогу и силой оружия воспрепятствовать продвижению степнякам к Валенсии.
   Сергио поднялся на ноги и от всего сердца поблагодарил нас за принятое решение, встать на защиту мирных жителей Валенсии. Он много и долго говорил о том, что в нас нашел настоящих воинов и защитников. Но я его в этот момент уже не слушал, меня очень волновала боеспособность нашей морской пехоты и ее командира, майора Якоба Форенкульта. Я столько раз собирался, но пока еще этого не сделал, так и не познакомился с его внутренним настроем. Поэтому, воспользовался моментом, когда герцог слышал выступление Сергио и посредством ментального щупа начал знакомиться с его сознанием.
   Уже на первых шагах этого знакомства мне стало несколько стыдно за свой этот поступок и свое недоверие к нашему герцогу. Все, что он в свое время мне рассказывал о себе, было абсолютной правдой. Только Якоб ни разу не упомянул, что большинство своих решений по жизненным ситуациям он принимал только после долгого осмысливания самого себя и своего положения в обществе. Он был изгоем не потому, что не дотягивал до уровня развития общественного сознания, а по тому, что был на голову впереди этого общественного сознания. Он был человеком будущего, если можно было бы так выразиться. Мысленно извинившись перед Якобом, я покинул его сознание.
   А в этот момент старпом Борг, который сидел по правую руку от меня, легко своим плечом толкнул меня. Я едва удержался, сидя на шатком стуле, чтобы не свалился на пол, а в моей голове послышался насмешливый голос Борга:
   - Опять, капитан, копаетесь в неположенном месте. Пытаетесь и там врагов накопать?
   А затем долго в ментальном диапазоне слышалось то ли ржание стригунка, то ли веселый хохот человека?! Я же удивился только тому, что я старпома Борга обучал одной только мысленной речи, кто же тогда его научил мысленному смеху?
   Сергио свою речь завершил словами о том, что город начинает производство баллист и что первые баллисты будут переданы в наше распоряжение примерно через неделю. Он также упомянул о том, что в самое ближайшее время в городе будет также налажено массовое производство стрел для "скорпионов". В заключение он еще раз поблагодарил за согласие и сказал, что все жители города уже знают о нашем решении и в городских храмах уже молятся за нас и за победу нашего оружия над супостатом. После выступления Сергио, мы тут же перешли к обсуждению следующего вопроса, о назначении нового капитана "Весенней Ласточки".
   3
   Единственная кандидатура на этот пост, гориллообразный Оскар, благоухая различными приятными запахами, высилась перед нами. Правда, великан ощущал себя несколько не в своей тарелке, он все время искал место для своих рук, постоянно перемещал их с одного на другое место, не зная, куда их можно было бы подевать.
   Мне было очень интересно узнать, о чем же думает этот человек-гора? Когда ментальным щупом я коснулся его головного мозга, то едва не расхохотался, перед нами стоял мальчишка. Вернее было бы сказать, взрослый мужик, но с мыслями молодого паренька. Оскар чувствовал себя очень неловко, боялся вопросов с нашей стороны и не знал, что ему вообще стоит или не стоит говорить.
   Я ментальным щупом капнул немного глубже в его сознании, и от удивления чуть ли не широко разинул рот. Передо мной открылась кладезь ума и человеческой скромности. Оскар был уникальным человеком, родился и вырос в семье рыбака. Когда погиб отец, то он в десять лет стал членом команды рыбацкой шаланды, занял место отца. Его товарищи по команде первыми заметили, что этот мальчуган очень удачлив и прекрасно разбирался в приемах и способах рыбной ловли. В двенадцать лет он встал старшиной на этой шаланде и рыбаки, независимо от возраста, в открытом море беспрекословно подчинялись ему. А на суше Оскар, по-прежнему оставался мальчуганом с независимым и сильным мужским характером.
   Удача во всем сопутствовала Оскару. Уже в пятнадцать на вырученные деньги от продажи на рыках пойманной рыбы, он приобрел новенький рыбацкий карбас. С того времени, набрав собственную команду, Оскар все свое время проводил в море, а на берегу появлялся, чтобы продать пойманную рыбу. Деньги так и шли молодому рыбаку в руки. Он не знал, что с ними можно делать. Поэтому нашлись друзья, которые подсказали подростку, как можно было бы истратить эти деньги.
   Пошли кабаки и пьянки-гулянки с различными интересными и не очень интересными людьми. Среди так называемых друзей Оскара оказалось много завистников, которые безобидные пьянки постепенно превращали в поножовщину. Только могучее здоровье и сила мускулов, накаченных веслами рыбацких баркасов, позволяли этого молодому парню живым и здоровым выходить из хмельных кабацких драк. Но и такое железное здоровье рыбака стало не выдерживать такого количества выпиваемого алкоголя, парень сделал реальный шаг, приблизившись к своей смерти. Но в сорок на пути рыбака встретилась неприметная для всех, но до глубины души поразившая Оскара купеческая дочь. Совсем еще девчонка полюбила забулдыгу и, приложив все свои силы, она забулдыгу шкипера вытащила из кабаков и стала его учить своему пониманию жизни.
   Учеба пошла на пользу Оскару, он покончил с пьянкой, но не смог оторваться от моря, которое навсегда заковало его в свои кандалы и не отпускало от себя. Но самое удивительное заключалось в том, что удача, по-прежнему, сопутствовала Оскару, которого в ту счастливую пору его жизни стали называть Скандинавом.
   Росло богатство Оскара, росла численность его семьи, но жена рожала ему одних только дочерей девчонок, которых было уже три, когда нагрянула страшная беда. Прибрежный город, где родился и рос Оскар, был дотла сожжен войсками архонта Арбакаса, людьми в черном. А Оскар в этот день занимался рыбной ловлей вдали от родных берегов.
   И вот уже в течение более чем двух лет он никому не нужным человеком мотался по морям и кабакам Внутреннего океана. Когда приходил в сознание после очередной пьянки, то тут же свои мозги заливал ромом. Он боялся даже подумать о том, кок страдали и мучились, сгорая в огне пожара, его жена и дочери.
   - Спасибо, Скандинав!
   Я мысленно обратился к Оскару, одновременно ретранслируя свои мысли старпому Боргу и майору Форенкульту. От моего мысленного обращения Оскар сильно вздрогнул, но я не обратил на это внимания. Многие люди так реагируют, когда я мысленно обращаюсь к ним, к тому же они еще начинают озираться по сторонам в поисках источника этого внутреннего голоса. Он Оскар Скандинав выдержал свой характер, не стал озираться по сторонам, а встал, выпрямился передо мной, смело, смотря мне в глаза. Тогда я продолжил свое обращение:
   - Мне очень приятно, что- что ты побрился, надушился и вовремя пришел на заседание штаба. Мы пригласили тебя к нам, потому что хотим предложить тебе занять очень важную должность, - я задумался и на секунду посмотрел в глаза друзей, чтобы тут же продолжить, - пост капитана-командора "Весенней Ласточки". Ты должен стать не только капитаном, но и учителем наставником более ста молодых парней, которые пока еще не нюхали воздуха океанских просторов. Но эти парни захотели научиться морскому делу и стать палубными матросами. Твоя биография, - тут я помахал в воздухе листом пергамента, исписанного вкривь и вкось крупным ученическим почерком, - дает нам уверенность в том, что с управлением биремой ты справишься. Некоторое сомнение вызывает твоя способность налаживать отношения с людьми, молодыми людьми, в частности. Из этих парней ты должен вылепить такого человека, который был бы очень похож на тебя, но того тебя, пока ты еще не начал пить. Парни должны перенять от тебя такую смесь океанского романтизма, чтобы превратиться в настоящих морских волков, способных трезво мыслить и принимать решения в труднейших ситуациях. Они должны иметь отличную физическую подготовку и, как пять пальцев, знать лоцию и навигацию, как обезьяны в джунглях ползать по вантам и реям парусной оснастки, а также отлично владеть всеми видами оружия, имеющимся на борту биремы.
   Я сделал паузу и завершил свою мысль:
   - Тебя, Оскар, я хотел бы также предостеречь от рукоприкладства. Как шкипер и капитан биремы, ты вправе наказать любого члена экипажа в рамках корабельного регламента иди морского устава, которое со временем должен составить и представить нам на утверждение. Но ни в коем случае не должен допускать самоуправства или без какого-либо повода наказать своих матросов, одно такое рукоприкладство и сходи на берег. Ну, ты согласен, с нашим мнением, человек-гора?
   Борг с удивлением, а Якоб Форенкульт с явным восхищением смотрели на меня. Они пока еще не знали того, что я успел узнать о Скандинаве. Но они догадались, что я кое-что все-таки о нем узнал и свою беседу с ним построил в том ключе, чтобы Оскара расшевелить и чтобы он стал тем, что мы очень хотели от него получить - отличным капитаном-наставником нашей зеленой молодежи.
   А с Оскаром начало твориться нечто невообразимый, чуть-чуть жутковатые и непонятные, но весьма интересные действия. По всей очевидности, именно таким образом, у этого человека осуществлялся процесс мышления, который сопровождался, казалось бы, беспорядочным и во все стороны направленным движением мыслей-шариков в его голове. Оскар вдруг замер, его лицо окаменело, ему явно потребовалось время для того, чтобы эти мысли-шарики привести в организованное движение. Некоторое время человек-гора напряженно думал, не обращая ни малейшего внимания, ни на старпома Борга, ни на майора Форенкульта, которые с глубоким состраданием и со стороны наблюдали за организацией мыслительного процесса Оскара. Мне после своего выступления стало гораздо спокойнее, но меня немного волновала проблема того, как долго продлится процесс принятия решения Оскаром, успеет ли он, скажем, принять решение к завтрашнему утру?!
   Но на этот счет я глубоко ошибался в этом человеке и слишком нехорошо о нем подумал. Оскар думал всего каких-то минут пятнадцать, не больше. То, что человек гора принял решение, я понял потому, как вдруг он ожил, зашевелился, задвигал руками и начал вертеть головой, а затем горделиво вступил в круг света, образованный горящим факелом, и заговорил:
   - Я хорошо понял, что вы мне пытались втолковать, капитан Скар. Что вы мне говорил о молодых ребятах, которые мечтают стать морскими волками, сохраняя при этом честь и достоинство настоящего мужчины. Ваши слова и понимание вами того, к чему стремятся молодые люди члены нашего экипажа, мне лично близки, понятны и очень понравились. Раньше я никогда особенно много не рассуждал и не думал о людях, тем более молодых, которые окружали меня на протяжении моей жизни. Я даже не задумывался о том, о том, какое влияние могу оказать на формирование их личности и характера. Жизнь неплохо потрепала меня, но на всем ее протяжении удача на море постоянно шла в мои руки, а неудача на суше подло наносила удары в спину или из-за угла. Марина, моя жена, никогда не хотела, чтобы я поступал только так, как она этого хочет Она всегда говорила, что я должен всегда и во всем оставаться самим собой. Эта женщина жила со мной, рожала мне дочерей и была счастлива, что по жизни идет плечо о плечо со мной. Марина прислушивалась ко мне, к моему мнению и только однажды, когда у нас уже была одна дочь, мы ожидали появления второго ребенка, она мне сказала, что уйдет от меня, если я буду продолжать пить, что у наших детей должен быть здоровый отец, а не отец забулдыга. Я правильно понял, что она под этим имела в виду в те времена, как сейчас понял, что ты имел в виду под своими словами, капитан Скар.
   Оскар сделал паузу, а затем продолжил.
   - Я обещаю приложить все свои силы и знания, чтобы из наших парней сделать настоящих морских волков и бойцов по характеру. Но я не могу обещать, что выращу из них одних только джентльменов, которые между собой будут общаться одними только изысканными выражениями. Все, что я знаю о море, обещаю передать нашим ребятам.
   Глава 11
   1
   Когда голова вражеской колонны показалась из леса, то другая сторона поляны была, по-прежнему, затянута легкой пеленой утреннего тумана. Она так не привлекла внимания дозорных всадников этой колонны. Еще задолго до появления противника Ивонн Де ля Рунж магически усилила пелену утреннего тумана, сделав ее несколько плотнее и гуще, чтобы неприятель раньше времени не обнаружил бы засады.
   Сейчас магиня находилась непосредственно в рядах бойцов засады на правом фланге и внимательно всматривалась в первые ряды конных номадов, только что вынырнувших из густой зелени деревьев. К ее величайшему удивлению и удивление всех других воинов вражеская колонна двигалась по дороге без какого-либо боевого охранения или передового дозора. Только четыре конных степняка на верховых ящерах рысили чуть впереди колонны.
   Вражеская колонна, не смотря на то, что в ней было немало пеших воинов в черном, двигалась довольно-таки быстрым темпом. Несколько минут назад передовые всадники номады только-только показались из лесу, а сейчас они были уже вблизи центра поляны, и должны были вот-вот повернуть направо, чтобы начать движение уже к другой стороне поляны, где дорога снова скрывалась в лесную чащу. Именно в этот момент внимание четырех степняков все же привлекла пелена тумана. Слишком уж она подозрительно неподвижно застыла, закрывая противоположную от них сторону поляны. Поднятием рук, они остановили колонну и поскакали к этой пелене тумана, чтобы взглянуть, что же за ней скрывается.
   Словно в отместку за неоправданную остановку колонны, четыре стрелы с белым оперением вырвались из этой пелены тумана и устремились навстречу номадам. Через мгновение четыре мертвых степняка повалились из седел своих верховых ящеров. Все это произошло прямо на глазах авангарда всей колонны.
   Во все времена наказанием за проявленную воинскую беспечность была смерть! Эти степняки номады повели колонну без предварительной разведки и выставления передового дозора. Они проявили беспечность и легко и беспечно умерли, не успев даже понять, что умирают и что они наказаны за свою беспечность. Они даже не увидели стрел, которыми были поражены. Степняки не только умерли сами, но и сильно подвели своих товарищей. Вновь последовал зал лучников и около десятка всадников остались лежать на земле неподвижно перед поворотом дороги, перед самым фронтом тумана. Несколько раненых стрелами номадов поползли по поляне в поисках убежищ, хриплыми и надрывными голосами умоляя товарищей о помощи. Те же продолжали сидеть в седлах своих верховых ящеров, так и не решаясь, перешагнув воображаемую черту смерти, чтобы прийти к ним на помощь. Из-за этой пелены тумана они ничего и никого не видели перед собой, от чего номадам становилось только страшнее.
   Появилась повозка с магом-шаманом и остановилась у поворота дороги направо. Шаман, не покидая повозки, попытался разобраться в происходящем бардаке, что устроили кочевники на дороге. В конце концов, шаман сошел с повозки и начал раздавать какие-то распоряжения верховым кочевникам. Затем он повернулся лицом к той стороне поляны, которая и сейчас все еще была прикрыта туманной пеленой, и долго в нее вглядывался.
   Все это время вражеская колонна продолжала жить своей жизнью, она только сейчас завершила остаточное движение. Ее авангард уже давно остановился перед поворотом дороги, а к нему все это время медленно подтягивались задние ряды. Это колонна, подобно ползущей по земле гадюке, подтягивала задние кольца-сектора своего все еще продолжавшегося двигаться тела, постепенно вытягивая их из леса. Последним сегментом этой колонны был арьергард, составленный из большого каре воинов в черном. На фоне неряшливой толпы номадских всадников, сумевших даже своих верховых ящеров заставить суетливо метаться взад и вперед по поляне, каре воинов в черном выглядело отлично вымуштрованным войском.
   Осматривая поляну, шаман, а судя по его одежде и поведению, это был боевой маг, первым же делом обратил внимание на пелену тумана, которая скрывала от глаз противоположную сторону поляны. Он, словно отгоняя от себя назойливую муху, сделал пасс своей правой рукой. Пелена тумана пала, перед глазами удивленных номадов и шамана появились чужие воины, замершие в рядах фаланги, и фортификационные укрепления на флангах этой фаланги. От увиденной картины боевой маг-шаман вдруг громко расхохотался. Он долго смеялся, прихлопывая себя руками по коленям в минуты особого восторга.
   Прекратив гомерический хохот, шаман подозвал к себе командиров номадов и, небрежным махом руки, указал им направление и цель атаки. Командиры попытались своих кочевников выстроить в конную лаву, нацеливая острие атаки прямо на центр вражеской фаланги. Видимо, шаман посчитал, что степняки одною только своею конной лавой легко раздавят фалангу и разорвут ее на части, а там уже дело техники клинками вырубить воинов врага. Сам шаман тут же потерял интерес к начавшимся развиваться событиям и углубился в разговор с какими-то подошедшими к нему пешими воинами в черной одежде. Шаман даже головы не повернул в сторону конной толпы всадников, которая ринулась на вражескую фалангу.
   Командирам номадов так и не удалось своих конных воинов кочевников выстроить в хотя бы некое подобие организованной конной лавы, они неорганизованной массой всадников ринулись в атаку на врага. Расстояние до вражеской фаланги не было таким уж большим, которое кочевникам требовалось для того, чтобы лавой набрать определенную скорость и всей ее массой обрушиться на противника. Для нужного разгона номадам пришлось на поляне сделать дополнительный круг.
   Горяча ящеров, громко улюлюкая и что-то радостно выкрикивая, всадники, наметом полетели в атаку, постреливая из небольших луков на полном скаку. Но выпущенные кочевниками стрелы увязали в плотном воздухе или падали на землю, так и не долетев до рядов фаланги. Одним словом, было много крика, был слышан громкий топов верховых ящеров, но все это не производило особого впечатления вражеских воинов, стоявших в рядах фаланги, и не приносило особого впечатляющего результата.
   Когда наибольшее число конных кочевников, всадников, примерно, в четыреста - пятьсот конников, оказалась в трехстах шагах от фронта фаланги, то артиллеристы Кимвелла освободили стопорные механизмы своих баллист и онагров. Несколько десятков тяжелых стрел и два больших каменных ядра баллист обрушились на эту конную толпу и прочертили в ней кровавые тропинки и дорожки в среди скачущих степных наездников. Снова послышались крики и стоны умирающих и раненых номадов. Залп тяжелых стрел лег очень удачно, он отправил на небо только сорок номадов погибшими, а тридцать кочевников ранеными вывались из седел, и попадали под лапы своих верховых ящеров.
   Неожиданно послышавшиеся громкие крики боли, стенания и вопли раненых кочевников, которые в свою очередь напугали верховых ящеров. Они так и не доскакали до воинов вражеской фаланги, явно испугавшись остриев пятиметровых пик, которые те выставили перед фронтом своей фаланги. Верховые ящеры уклонились от столкновения с этими остриями и, резко забирая влево, стали уходить от атаки внешнего фронта фаланги.
   Продолжавшие скакать впереди этой неорганизованной толпы и теряющих разум и рассудок кочевников, номадские командиры сумели-таки опять взять под свой контроль эту неорганизованную и дикую толпу. Командиры номадов быстро сообразили, что момент атаки упущен и для того, чтобы не потерять скорость движения этой конной лавы, они снова повели лаву по кругу, чтобы затем разогнуть конец хорды и устремиться во вторую атаку на вражескую фалангу.
   К этому времени большинство конных номадов, которые, видимо, совершенно потеряли разум, их верховые ящеры поскакали по трупам и телам раненых своих товарищей. Снова поднялся несусветный вой и гам, кочевники и их верховые ящеры прямо-таки озверели от создавшейся ситуации и запаха человеческой крови. Своими толстыми лапами верховые ящеры добивали насмерть раненых и травмированных вражескими камнями и стрелами своих же номадов, которые так и не дождались просимой помощи.
   На этот раз передовые ряды толпы номадских всадников все-таки напоролись на острия пик вражеской фаланги, от которых пали более пятидесяти номадов. Шум и сумятица боя от этого еще более усилились, кричали, стонали и громко бранились не только раненые кочевники, но и испуганно ревели верховые ящеры, получившие глубокие порезы и колотые раны от вражеских пик. Над полем боя поднялась страшная и непонятная нормальному человеку какофония боевых криков, испуганного рева животных и железного лязга оружия.
   Конные номады так и не сумели пробить ряды вражеской фаланги, они снова откатились на третий круг подготовки к атаке на эту фалангу. В тот момент, когда номады еще продолжали вгрызаться в ряды воинов вражеской фаланги, то в какой-то момент перед ее фронтом скопилось около пяти сотен конных кочевников. Тогда снова последовал залп скорпионов и катапульт. Но на этот раз этот залп оказался не таким уж удачным, каким получился в первый раз. Но он в немалой степени способствовал откату вражеской конницы от рядов фаланги, которая выстояла и выдержала этот бешеный натиск номадской конницы.
   Конная толпа номадов снова вернулись к центру поляны, где шаман небрежным махом руки снова указал им прежнюю цель атаки. И снова конная лава, даже не отдохнув и минуты, полетела наметом на вражескую фалангу.
   К этому же времени на поляне увеличилось общее количество боевых шаманов. К первому шаману присоединились еще три его товарища, появившиеся неизвестно откуда и своим внешним обличием они напоминали братьев близняшек. Коренастые фигуры, широкие плечи и большие пивные животы, скрытые широкими плащами с капюшонами, откинутыми на спину. Все они до бровей заросли бородами, различной густоты, курчавости и окраса. Под волосами, выросшими на голове и на лице, было практически невозможно рассмотреть черты их лиц, шевелюра на головах была немытая и нечесаная. Грязные лохмы волос на затылках были собраны в пучок и перевязаны веревочкой. Из-под плащей выглядывали грязные и, по-видимому, никогда не знавшие чистки сапоги.
   Вся четверка шаманов более походила на грязных бродяг, которых можно было бы встретить на дорогах, а не на гражданских и военных руководителей государства Ромшер. Внешне они были одинаковыми и очень похожими друг на друга людьми, но имелось одно и различие. Их плащи были одного фасона, но разных цветов, первый маг-шаман, по всей очевидности, являвшийся руководителем шаманской группы, носил плащ с бордово-красным верхом и синей изнанкой, вновь появившаяся тройка имела ярко-желтых плащи с зеленой изнанкой, к тому в руках шаманов были устрашающего вида и размера посохи.
   А обезумевшие номады в этот момент снова находились в нескольких десятках метрах от передовых рядов вражеской фаланги. Но тут послышалась команда лейтенанта Кимвелла, ряды фаланги вздрогнули и начали расходиться. В центре фаланги появилась трещина-разрыв, которая начала быстро расти и увеличиваться, пока между двумя частями фаланги не образовался большой промежуток. А на флангах промежутка сформировались два мощных пехотных каре, которые ощетинились остриями пик и дротиков, превратившись в подобие двух хорошо вооруженных бастиона-острова.
   По инерции передовые номадские всадники начали проскакивать в этот промежуток. Избежав смертельно опасного фронтального столкновения с уже не существующей фалангой, номады через полусотню метров неожиданно упирались в новое препятствие. Но этот раз препятствие было природного характера, в том месте поляна заканчивались, она переходила в непроходимую из-за деревьев лесную чащу, которую номадские всадники физически не могли преодолеть. Номадам потребовалось некоторое время для того, чтобы сообразить, что они попали в ловушку, впереди не было никакой дороги. Кочевники попытались развернуть своих верховых животных, но уже не было достаточного пространства для выполнения этого маневра. Всадников номадов в этой западне все пребывало с каждой секундой. Только очень немногим из них удавалось найти лазейку и проскользнуть среди толстых деревьев, которых великое множество росло в этом месте.
   Но конная атака номадов не прекращалась до тех пор, пока в ловушке не оказалась практически вся вражеская кавалерия. Скоро пространство до леса было сплошь забито одними только номадскими всадниками, которые все прибывали, уминаясь, подобно сельди в бочке для засолки. По сигналу Кимвелла, оба фланговых каре начали сближаться, чтобы запереть номадов и не позволить им вырваться из окружения. Около четырехсот всадников номадской лавы попало в окружение, а последние ряды лавы, отрезанные фалангой от сотоварищей и оказавшиеся за пределами кольца, бестолково метались перед вновь образовавшимся фронтом фаланги по поляне, не зная, что предпринять и эти всадники снова попали под обстрел вражеских лучников.
   Фаланга, обращенная фронтом к окруженным номадам, имела всего два ряда вглубь воинов. Остальные ряды воинов фаланги были развернуты лицом к внешнему фронту. Два ряда воинов внутренней фаланги образовали три каре, которые с яростными криками и воплями воинов врубились в толпу окруженных номадов и принялись ее разрезать на отдельные сектора. Конница, лишенная пространства и скорости маневра, из значимого инструмента войны превратилась в безголовую толпу, загнанную в угол для полного уничтожения. В окружении, номады вместо того, чтобы яростно сражаться за жизнь и вырываться из окружения, вообще потеряли способность соображать и защищаться, превратившись в стадо безголовых баранов.
   Воинам Эль-Нассара достался тяжкий воинский труд и каждый из них старался достойно выполнять свою грязную работу. Они кололи и резали врага мечами и палашами. Делали стремительные выпады пиками, прицельно бросали дротики, сбрасывая всадников с верховых животных. Когда те оказывались на земли, то другие воины их добивали, шаг за шагом продвигаясь вперед. Как только освобождался метр пространства, все каре, как единый воин, делало шаг вперед, чтобы, уничтожить одного номада за другим.
   Кровавая резня продолжалась до тех пор, пока все три каре не достигли леса, оставив позади себя горы трупов. Воины устало опустили мечи и, молча, без намека на улыбку, чему уж тут радоваться, когда стольких людей в куски порубили, отдыхали. Верховые ящеры, лишившись своих всадников, страшно ревели и били лапами, а рогом пытались подцепить проходящих мимо незнакомым им воинов.
   Но бой еще не закончился, была сделана одна только половина дела.
   Маги-шаманы практически не обратили внимания на то, что была уничтожена номадская конница, и совершенно данным обстоятельством не обеспокоились. Они в этот момент были заняты более серьезными делами, трое из них деловито сновали вокруг своего руководителя, время от времени отвлекая его от чтения какого-то манускрипта. Он же резко отмахивался от своих настырных коллег и продолжал чтение, сопровождая процесс чтения странными движения руками и головой. По всей очевидности, этот маг-шаман занимался колдовством - чернокнижием.
   А совсем неподалеку от главного шамана, по-прежнему, в плотном строю и неподвижно стояли люди в черном. Опустив головы к земле, они не обращали ни малейшего внимания, ни на шамана, ни на окружающую их обстановку. Их строй даже не колыхнулся, когда за фалангой, не так уж от них и далеко, вырезали несколько сотен номадов. До них доносились предсмертные вопли и крики погибающих кочевников, но люди в черном ни на что не реагировали. От строя этих людей веяло абсолютным мертвым равнодушием и непонятной жутью.
   2
   Наконец, глава боевых магов-шаманов оторвался от своего манускрипта, поднялся на ноги, размял затекшие конечности, поднял к верху правую руку, привлекая к себе внимание. Суетившиеся коллеги по ремеслу кинулись к нему и, образовав вокруг него равнобедренный треугольник, задрали к небу свои страшные посохи. В какой-то момент поляна затихли, перестала громко орать и бестолково метаться оставшаяся в живых сотня конных номадов.
   Неожиданно в головах воинов Эль-Нассара послышалась мыслеречь:
   - Омар Эль-Нассар и его достойные воины я обращаюсь к вам по просьбе человека, которого вы называете архонтом Арбакасом, а я Святым Духом, который по своей святости и вере является наместником бога на земле и моим господином. Святой Дух снизошел до того, что потратил свое драгоценное время и личною рукой начертал обращение к вам Эль-Нассар и вашим верным воинам, которое попросил зачитать меня, его покорного слугу. -
   - "Братья, к вам обращаюсь я с предложением забыть прошлые раздоры и начать новую жизнь в согласии и единении. Вы храбро сражались за родину, свой народ и престол. Но посмотрите кругом, ведь, войны-то, как таковой, не было. Никто не погиб, народ свободен и свободно выражает свою волю, направляя уполномоченных во властные структуры, чтобы определять цели и задачи развития государства. Вы вправе занять любое место в этих структурах власти и в любом качестве активно включаться в новую жизнь. Омар, если вы пожелаете, то вместе с почетом мы вам вернем и престол. Вы снова будете править своим народом, как и в прошлые времена. А вы, храбрые воины Эль-Нассара, можете свободно возвращаться домой к женам и детям, которые ждут вас. Я готов предложить вам любое вознаграждение, чтобы дома вы не чувствовали себя ущемленными или обойденными друзьями, товарищами или соседями. Вы можете прямо сейчас принять решение и, сбросив доспехи и отставив мечи, идти домой, где вас ждет любовь и ласка ..."
   Голос шамана звучал столь гипнотически и убеждающе, что многие воины начали опускаться на колени и, замерев в молитвенной позе, вслушивались в текст сообщения. А затем они поднимались на ноги и, бросив на землю оружие, собрались расходиться по домам. Воины Эль-Нассара, только что бесстрашно смотревшие смерти в лицо и храбро сражавшиеся за родину, покидали строй собратьев по оружию и, понурив головы, брели, куда глаза глядят. Среди них были не только рядовые бойцы, но командиры и сержанты.
   Лейтенант Кимвелл скинул шлем с головы и, швырнув на землю свой окровавленный меч, побрел на зов голоса мага-шамана, все еще продолжающий убеждать и подчинять своей воли воинов Эль-Нассара.
   Эль-Нассару полным напряжением всех внутренних сил удалось сохранить самообладание, не попасть под гипнотическое обаяние вражеского мага-шамана. Но он с ужасом наблюдал за тем, как его, только что бывшие такими дисциплинированными и послушными воины превращаются в стадо баранов. Повелителю даже показалось, что наступил конец света, что разум никогда более не возвратиться в головы его воинов, что он проиграл сражение. Он чувствовал, как под его ногами начала разверзаться беспросветная тьма мрака, которая пытается затянуть его в свою бездну.
   Но в этот момент хвостатая ракета с большим огненным шлейфом вырвалась из рядов развалившейся фаланги и, громко потрескивая яркими искрами и испуская клубы вонючего дыма, устремилась к равнобедренному треугольнику шаманов. Один из магов-шаманов сподобился прибегнуть к заклинанию противодействия, но ракета, совершив противозенитный маневр, с грохотом и ярким всплеском пламени взорвалась в паре метрах от группы шаманов. Несмотря на близкий взрыв и большой фонтан грязи маги-шаманы остались живы и невредимы, только у кое-кого из них были подпалены бороды или обожжены волосы на голове и порваны плащи.
   Казалось бы, бесполезный и никому не нужный ракетный удар, но и он принес свою пользу. На долю секунды взрыв ракеты отвлек внимание главного мага-шамана от работы по навеянию всеобщего гипноза повиновения, под который так удачно попали воины Эль-Нассара. Шаман на краткую долю мгновения утратил гипнотический контакт с воинами Эль-Нассара. Старик-маг в сию же минуту попытался исправить положение и восстановить этот контакт, но он уже опоздал. За столь краткое мгновение вражеский маг сумел укрыть свою сторону поляны магической завесой защиты, которую уже никто не мог преодолеть.
   3
   Только сейчас, когда он совершил ошибку, главный шаман сообразил, что его противник все это время имел и удачно скрывал своего собственного мага. Старый шаман понял, что слишком увлекся борьбой с простыми воинами, занимавшие свои места в рядах фаланги. Что он, будучи опытным и много повоевавшим боевым магом, словно мальчишка, увлекся детскими игрищами в войну и гипноз, даже не подумал о возможном существовании вражеского мага и не принял достаточных мер для своей безопасности.
   Старый маг-шаман выпрямился во весь свой немалый рост и стал внимательно обозревать и обследовать противоположную сторону поляны, стараясь найти вражеского мага, которого следовало бы уничтожить в первую очередь. Он видел простых людей подбирающих оружие и доспехи, видел заново строящуюся фалангу и видел плачущих бойцов, честь и достоинство которых было посрамлено его гипнотическими уговорами. Но его глаз не находил того, который, хоть в малой степени, обладал бы магическим даром.
   Шаман уже начал подумывать, что он, может быть, ошибся, что никакого вражеского мага не было в противоположных рядах воинов. Как вдруг в его поле зрения попало лицо зрелой, но очень красивой женщины с огромными серыми глазами, которая не отвела глаз от его взора. Главный шаман, как стоял столбом, так и продолжал им стоять, до глубины души пораженный этими удивительно красивыми глазами. Вместо того, чтобы одной только силой своей мысли уничтожить женщину-мага, он промедлил, решив обменяться с красавицей магиней парой фраз мыслеречи:
   - Женщина, кто ты, ты маг?! Откуда на этой планете могла появиться женщина-маг, да еще такая красивая и с такой мощью и силой магии? Почему мы об этом ничего не знали? -
   Задавал старый шаман глупые и риторические вопросы.
   Маг-Шаман был настолько поражен последними неожиданностями сражения и своим мальчишеским поведением, что окончательно потерял контроль над своей личной защитой. Он уже понял, что уже никогда не услышит ответов на свои дурацкие вопросы. И в этот последний миг своей жизни он вдруг осознал, что эта женщина-маг своими глазами только что ему отказала вправе жить и дальше. Что он старый и искусный шаман должен сейчас свою жизнь окончить на этой поляне. Все, что в этой жизни осталось, так это достойно принять смерть.
   Схватка магов происходила в виртуальном мире и на уровне человеческого подсознания, никто людей не мог наблюдать ее перипетий или проследить за ходом ее развития. Можно было увидеть только отдельные проявления схватки, да и это никому ни о чем не говорило. Ну что можно понять из таких действий, как, когда старый маг-шаман выпрямился во весь рост, то он долго смотрел глазами в одну точку и не шевелился. Все понимали, что со стариком магом что-то происходит, что с ним что-то не в порядке. Но никто не узнал и не узнает, что за этот краткий момент в памяти старика шамана прошла вся его прежняя жизнь и что в данную секунду он с нею распрощался.
   Контролируя действия старого мага-шамана и читая его потаенные мысли Ивонн Де ля Рунж с сожалением констатировала, что не может позволить этому старому и усталому человеку достойно уйти из жизни. Ей требовалось запугать врага, заставить этих горделивых, но пустых людей, поморских шаманов, бояться и уважать своего магического противника.
   И, скрипя сердцем, женщина-маг сделала все, чтобы получить требуемый эффект.
   Рот главного мага-шамана зашелся в оглушающем крике-вопле, его глаза стали увеличиваться в объеме. Они начали вылезать из орбит глазниц, лопаться один за другим и белыми брызгами разлетаться в стороны. Из пустых глазниц водопадом рванули две тугие струи крови. Руки и ноги старого шамана выделывали странные и нечеловеческие коленца и кренделя, а торс изгибался и наклонялся то вперед, то назад. Грязные лохмы волос на голове поднялись дыбом и начали отдельными седыми клоками разлетались по сторонам.
   Послышался едва слышимый хлопок и голова старика шамана, оторвавшись от шеи, разорвалась на мелкие кусочки. Серое вещество мозга мага-шамана свернулось в тугой клубок, размером в куриное яйцо, и ракетою взмыло вверх, чтобы тут же скрыться в облаках.
   С треском порвалось платье шамана, по обнаженной груди старого колдуна прочертился кровавый разрез, с ужасающим треском раздвинулась грудина. Внутри показалось пульсирующий комок сердца, которое пока еще билось по инерции, так как сам шаман был уже мертв. Невидимая рука выдернула бьющееся сердце и швырнула его на землю. Вспыхнул зеленый язычок пламени, и сердце шамана превратилось в прах. Только после всего этого подогнулись ноги старого шамана, безголовое тело глухо хлопнулось о землю.
   Трое магов шаманов и оставшиеся в живых всадники номады с ужасом и глубоким непониманием всего происходящего перед их глазами наблюдали за картиной смерти своего командира. Эти шаманы были сильно напуганы! Только с людьми в черном ничего не происходило, они, как стояли молчаливым и неподвижным строем, так и продолжали стоять, бездумными и ничего не выражающими глазами уставившись в землю.
   Первое сражение войск Омара Эль-Нассара с войсками архонта Арбакаса на этом и закончилось. В сражение не выявился явный победитель, но и ни одна из сторон сейчас была не в состоянии его завершить или продолжить.
   Когда стемнело, войска разошлись в разные друг от друга стороны. Обе стороны были деморализованы и частично парализованы.
   Глава 12
   1
   Из-за множества нерешенных вопросов по ремонту биремы я был вынужден задержаться в Валенсии, а в экспедицию вместе с майором Форенкультом, в которой он должен был нанести наш первый удар по номадам, направил своего старпома Борга. Причем, старпома я специально попросил особо не вмешиваться в дела и приказы Форенкульта, а предоставить тому полную возможность развернуться и во всей красоте проявить свой военный талант, организуя и нанося удар по наступающим номадам. Мы впервые, а с нашего рабства прошло всего ничего времени, должны были продемонстрировать не только горожанам Валенсии, но, прежде всего, самим себе, что стали значимыми людьми в этой новой для нас жизни. Поэтому этот удар по противнику имел для нас большое значение, он не должен был бы закончиться каким-либо детским ляпом или явным поражением. Поэтому я попросил старпома Борга не надзирать за действиями майора Якоба Форенкульта, а находиться рядом с ним, чтобы в нужную минуту подсказывать тому, как следует действовать в том или ином моменте боя.
   Позже Борг мне рассказывал, что его участие в этом бою свелось к простому присутствию и наблюдению, ему так и не пришлось вмешиваться в какие-либо дела или действия майора или давать советы нашему военному гению. Неожиданно для нас обоих герцог Форенкульт показал себя вполне зрелым, сдержанным и опытным стратегом. Он лично руководил всей операцией от самого начала и до полного ее завершения, во время боя принимал верные, взвешенные и толковые решения.
   Кстати, нам следовало бы это специально отметить, все наши общие усилия по организации и проведению этой операции не пропали втуне, сработали и правильно сработали все наши предварительные установки и наметки.
   Удар был нанесен, враг, разумеется, не был наголову разбит одним этим ударом, но он понес значительные потери в живой силе. А главное, я очень надеялся на это, что наш враг все-таки понял, что теперь он не сможет так беспечно и без боев брести дорогой к Валенсии, чтобы по чьему-то приказу вырезать ее жителей. Горожане также поняли, что у них появились настоящие защитники, и в их сердцах впервые родилась надежда на то, что в жизни не все так плохо и степняков не подпустят к стенам их родного города.
   Но, наверное, стоит несколькими словами все же рассказать о том, как прошел этот наш первый бой.
   Прежде всего, хочу сказать, что на этом участке прибрежной дороги мы даже не планировали проведения серьезного и продолжительного боя, чтобы приостановить или, по крайней мере, задержать продвижение кочевников. В этом месте мы хотели провести первое и, как бы ознакомительное, столкновение с противником. Нам очень хотелось узнать, как наши совсем еще молодые новобранцы морпехи будут реагировать на противника. А также в свою очередь узнать, как номадские всадники прореагируют на действительное появление противника? Как они будут вести себя в ситуации, когда они впервые столкнуться с вооруженным сопротивлением? И если уж говорить иными, умными словами герцога Форенкульта, то мы хотели произвести разведку боем.
   На место проведения быстротечной засады майор Форенкульт вместе со своими морскими пехотинцами и артиллерией выдвинулся рано утром, задолго до появления на дороге номадов. На позицию засады Якоб Форенкульт выдвинул десять скорпионов, а полуроту морпехов запрятал за перекатом придорожного кургана, нечто вроде пологого оврага, подальше от стрел номадов. Засада устраивалась на большом придорожном кургане, который полого спускался к самой дороге.
   Казалось бы, что хороший всадник, а все кочевники считались отличными наездниками, на верховом ящере легко сможет взобраться на этот холм. Но на деле это было не совсем так просто, придорожный кустарник скрывал глубокий овраг, расположенный между подошвой склона холма и самой дорогой. Овраг был совершенно не заметен с дороги, но отлично просматривался с вершины кургана. Но, если продвинуться метров на двести вперед по дороге, а затем взбираться на курган, то в этом случае степняки на верховых ящерах могли бы оказаться на вершине кургана и спокойно в конном строю атаковать наши скорпионы. Поэтому мы и не планировали бороться за этих скорпионы и были готовы после залпа их уступить номадам.
   Майор Форенкульт все десять скорпионов установил на склоне кургана, смотрящего на дорогу, и отлично их замаскировал под кустарник. Морпехи Форенкульта поработали от души, устраивая засаду, парни из деревень, разумеется, великолепно владели киркой и лопатой. Старпом Борг, вспоминая те события, мне несколько позже рассказывал о том, что он несколько раз выходил на саму дорогу и с нее внимательно просматривал позицию нашей засады, с замаскированными на склоне кургана скорпионами. Десять новых кустарников отлично сливались в другими кустарниками, росшими на склоне этого кургана. Только очень опытные разведчики могли бы разобраться в нюансах окраски всех кустарников этого косогора.
   Наша идея была проста, с косогора произвести хотя бы один, максимум два, залпа из скорпионов по конным кочевникам, а затем морпехи должны были покинуть эти позиции. Они должны были скрыться в предгорьях, куда конным номадам хода уже не было.
   Когда мимо замаскированных скорпионов по дороге проскакали первые конные разъезды номадов, далеко оторвавшие от основной массы всадников, то засада с нашей стороны была полностью готова к бою. Пятьдесят морпехов покинули свой овраг и во главе с майором Форенкультом и старпомом Боргом, маскируясь травой и кустарником, выдвинулись вперед и залегли перед уже снаряженными к выстрелам скорпионам, чтобы при появлении номадских всадников на склоне кургана дополнительно обстрелять их из луков и арбалетов.
   Стрелометы были установлены таким образом, что с их позиций дорога просматривалась на большую глубину. При небольших изменениях углов прицеливания каждый скорпион своим стрелами покрывал большее пространство этой дороги. С вершины косогора открывалась великолепная панорама местности и на движущийся по дороге табор номадов.
   Табор номадов представлял собой огромное скопище конных кочевников, а также крытых повозок, кибиток и телег, на которых перевозилось имущество кочевого племени, а также старики, женщины и дети. Военную силу номадского табора составляли неплохо вооруженные всадники от пятнадцати лет и старше. Их вооружение составляли небольшие луки, удобные для стрельбы на скаку, сабли или легкие прямые мечи. На головах были грубые кожаные шапки, а на груди кожаные кирасы, подбитые костяными пластинами, неплохо защищавшие от стрел противника. В глубине табора просматривались силуэты баллист и катапульт, которые находились в разобранном виде, но в течение дня их можно было бы привести в боевую готовность.
   А всадников на верховых ящерах было действительно очень много, на глаз, их насчитывалось более тысячи, что немного противоречило информации Катти. Каждый такой табор свою вооруженную силу сводил в орду, которая разбивалась на тысячу, сотню и десяток, имеющих своих командиров - тысяцких, сотников и десятников. А во главе орды стоял баша, второй человек после вождя в племени. В свое время эти командиры кочевников имели всю полноту власти. За проявленную трусость в бою они могли казнить любого своего воина без суда и следствия. Но со временем многое в мире Тринидада изменилось и другими стали кочевые племена номадов. Степные кочевники превратились в шакалов войны, из-за угла кусающие противника, но не могущие выстоять в открытом бою с подготовленным военным подразделением.
   Если же судить по количеству вооруженных всадников и количеству кибиток обоза, то конные степняки сейчас охраняли и сопровождали табор очень богатого и родовитого кочевого племени. А сам табор с вершины косогора, как мне говорил позднее старпом Борг, очень напоминал лесной муравейник, все всадники были в постоянном и хаотичном движении.
   Позже старпом Борг, опять-таки вспоминая этот первый бой, рассказывал мне о том, что, увидев всю эту массу кочевого народа, едущую в повозках и кибитках, идущую вдоль или рядом с дорогой, большое количество снующих меж повозками детей, его охватил тихий ужас. Он подумал о том, что, если мы со своей полусотней морпехов будем не в силах остановить и повернуть вспять этот табор муравейник, то Валенсия погибнет в крови.
   Когда основная масса номадских всадников начала проходить под холмом, то майор Якоб Форенкульт уверенным голосом приказал открыть огонь из скорпионов. Семьдесят тяжелых полуметровых стрел вонзились в гущу номадской конницы. По рассказам очевидцев, того же старпома Борга, разумеется, удар получился неожиданным. Номады не проводили предварительной разведки местности перед прохождением табора. Поэтому, видимо, совершенно не ожидали появления противника в этом месте и его нападения на табор. Удар стрелами скорпионов оказался неожиданным и под него попали многие степняки, в результате чего мы получили впечатляющие результаты.
   К сожалению, в это момент на дороге возникла свалка из погибших номадов, раненных и просто выпавших из седел всадников. В такой свалке было невозможно разобраться, кто же был убит или ранен из кочевников. Некоторые молодые конные степняки на своих верховых ящерах стали суматошно и безголово носиться на своих ящерах вдоль дороги, высматривая врага, напавшего на авангард табора. Своей бестолковой скачкой, громкими криками и воплями, а также бесполезным потрясанием в воздухе обнаженными саблями они создавали еще большую панику. Ни один из всадников не покинул седла и не пришел на помощь раненым товарищам, чтобы вовремя оказать им помощь или пока они были живыми вынести их из боя.
   На дороге образовалась такая путаница, что создавалось впечатление, что конный авангард номадов вообще не имеет единого командира, способного одернуть кочевников и вернуть порядок в ряды конницы степняков. Но нашлись все же старейшины, которые страшными криками и нагайками навели относительный порядок на дороге и своей кочевой молодежи указали на людей, возившихся в кустарнике на склоне кургана. То были артиллеристы герцога Форенкульта, перезаряжавшие скорпионы. Молодежь номадов сгоряча, не подумав, направила своих верховых ящеров на вершину холма, чтобы атакой, мечом и саблей покарать подлых убийц собратьев по табору.
   В тот момент, когда первый ряд атакующих верхом кочевников вместе со своими ящерами падали в скрытый кустарником овраг, последовал второй залп скорпионов. Тяжелые полутораметровые стрелы снова начали ломать, крушить и убивать всадников с их верховыми ящерами.
   Неразбериха, продолжающая на дороге, позволила артиллеристам Форенкульта запрячь тягловых ящеров в повозки со скорпионами и увезти их с поля боя. А морпехи Форенкульта, так и не приняв участия в бое, обходными путями ушли в горы.
   Вывоз тяжелого вооружения с поля боя нами ранее не планировался, так как мы думали, что номады быстро придут в себя после первого залпа и всей своей конной массой обрушатся на наших морпехов. Поэтому, ради сохранения морпехов, своей живой силы, мы планировали бросить скорпионы на поле боя и, как можно быстрее, уводить морских пехотинцев в горы. Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы в наши планы и позволила нам увезти скорпионы, сохранив наш военный потенциал. Правда, морским пехотинцам майора Форенкульта не пришлось принимать непосредственного участия в бою, но они, по словам майора и старпома Борга, во время боя держали себя достойно.
   Форенкульт с Боргом и небольшой группой охраны остались на холме, чтобы понаблюдать за происходящим на дороге. Они были готовы в любую минуту вскочить на верховых ящеров и покинуть место засады.
   Своими собственными глазами они увидели, как прискакавшие из лагеря сотники навели порядок среди всадников и вскоре колонна, убрав убитых и раненных с дороги и отправив их в табор, возобновила движение вперед. Форенкульту и Боргу стало также ясно, что их группу на склоне кургана кочевники заметили, но не приняли во внимание.
   В тот же вечер старпом Борг вернулся в Валенсию и поделился со мной своими впечатлениями о противнике и действиями майора Форенкульта в бою. В отношении герцога мой старпом заявил, что он и без нас справится с номадами и сумеет отстоять Валенсию со своими морпехами.

2

   Пока Форенкульт дрался с номадами на сухопутном фронте, капитан Оскар, которому мы с Боргом решили присвоить звание коммодора нашего флота и официально называть "Скандинавом", чтобы избежать ненужных повторений в званиях и именах, завершил отбор парней для палубной команды "Весенней Ласточки" и приступил к их тренировкам и обучению профессиональным навыкам.
   Коммодор Скандинав оказался неплохим педагогом и хорошим психологом-наставником молодежи, ему удалось из местной молодежи, подобрать такой коллектив для палубной команды, что душа радовалась. В эту команду в основном набирались парни, которым только-только стукнуло двадцать лет. Но они были не по годам развиты, ловки и физически сильны. Головы ребят были чисты и свободны для заложения в них знаний о морском деле. Они с громадным интересом впитывали все то, что им рассказывал или показывал "дядька Скандинав". Они довольно-таки быстро научились профессиональным приемам и способам выполнения работ на палубе или на реях с парусами, ведь все они родились на берегу океана. Высота расположения рей на мачтах их не пугала и они, лихо, лазали по вантам, учились ставить и убирать паруса.
   Однажды, мне пришлось, чуть ли не полдня наблюдать за тем, как Скандинав работал со своей еще неискушенной молодежью. А эта молодежь на головокружительной высоте выделывала цирковые номера - вольты, кульбиты, перемещения по натянутому канату, маневры по уборке и подъему парусов на обеих мачтах биремы. Работа в их руках так и спорилась, единой командой они поднимали якорь, а также швартовали бирему, одновременно убирая парус. Чувствовалось, что парням эта работа нравиться, и они хорошо ее понимали и в ней отлично разбирались. Они научились по одним только звездам определять местонахождение в океане биремы и по лоциям проводить ее в дальние порты, как в дневное, так и в ночное время суток. Парни легко запоминали направления течений морей и их местонахождение во Внутреннем океане. Они ловко ловили ветер в паруса, учились ходить к нему под разными углами и парусами.
   Именно в тот момент я понял, что мы с Боргом сделали правильный выбор, доверив такому человеку, как Скандинав, молодой экипаж и само наше судно. Нам очень повезло и в том, что именно этот капитан может "Весеннюю Ласточку" превратить в корабль с отличной воинской дисциплиной и крепким экипажем. Меня, в частности, поразило то, что грозный рык и притворная брань Скандинава не уменьшали уважения к нему со стороны этих только становящихся на ноги молодых матросов. Они уважали своего "дядьку", и ни за какие коврижки не желали променять его на какого-либо другого капитана. Скандинав только говорил, что нужно делать, как зеленая молодежь, стремя голову, летела уже выполнять его поручение.
   Тренировки и обучение экипажа биремы проходили под общий смех, шутки и прибаутки молодых парней. Они внимательно слушали поучительные нотации коммодора. Молодые парни внимательно наблюдали за каждым движением его рук, когда он вязал морские узлы. Они по несколько раз повторяли приемы и способы вязания морских узлов, время от времени прерываемые боцманским рыком Скандинава. Привлеченные смехом и шутками, постоянно звучащими на борту биремы, люди, случайно проходившие по причалу, останавливались, чтобы посмотреть и послушать, как Скандинав классно работает с молодыми матросами.
   Все шло своим чередой, но Скандинаву и его парням не хватало запаха моря, чтобы сделать очередной шаг вперед в своей жизни начинающегося матроса-салаги.
   Однажды, коммодор Скандинав не выдержал и все же пришел ко мне пожаловаться на свою горестную долю и непонимание со стороны руководства. По его словам получалось, что ребята успешно прошли и сдали зачеты по теоретическому курсу подготовки молодого матроса. Теперь, по словам этого бугая, настало время выхода биремы в открытый океан для прохождения практических занятий и дальнейшей шлифовки действий экипажа в реальной обстановке. Вечером Скандинав снова поймал меня на полубаке и, загнав в угол между двумя большими коробами, нависая надо мной своим телом орангутанга, принялся качать права коммодора и требовать, хотя бы одного тренировочного выхода биремы в море.
   - В принципе, у меня нет возражений, - ответил я мыслеречью коммодору, - но как ты выйдешь в море, если половина гребцов на веслах вместе с Якобом Форенкультом дерется с номадами, а другая половина под биение барабана марширует по плацу, отрабатывая приемы владения пикой, дротиком и мечом. Мы не можем прекратить занятия, отозвать морпехов с фронта и посадить их на весла только ради одного тренировочного выхода в море. Да и Якоб Форенкульт со своими бойцами до города будет добираться не менее полутора дней. Сейчас мы сделаем все возможное, чтобы ребята поскорее набрались бы ума и разума и стали профессиональными военными, чтобы отстоять Валенсию от натиска номадов. А затем начнем выходить в океан так часто, как ты этого пожелаешь. К тому же парни Форенкульта еще не садились за весла и не знают, с какой стороны браться за весло и как правильно ими работать.
   - Я все это прекрасно понимаю, - настаивал на своем орангутанг Скандинав, - но мы никогда не получим слаженного экипажа, если бирема не выйдет в открытое море и моим парням не удастся поработать на морском ветру и на сильной океанской волне. Ты желаешь иметь профессионально подготовленную команду, а могу гарантировать ее появление только в том случае, когда мои парни, хотя бы пару раз поработают на мачтах в открытом океане. Одно только море поможет палубной команде сработаться и понимать друг друга с полуслова и полувзгляда.
   Коммодор Скандинав в силу противоречивости своего наивного детского характера сумел подсунуть мне свинью в виде, казалось бы, этой небольшой проблемы, которая возникла на почве двух взаимоисключающихся начал. Если принять за основу слова Скандинава о необходимости выхода в океан, то получалось, что этого не может случиться без полного штатного расписания экипажа биремы. Отсутствие на палубе весельщиков тут же сказывается на возможности организации такого выхода в океан. Чтобы решить это уравнение со всеми неизвестными, требовалось забросить все, учебу и тренировку второй половины экипажа, отказаться от обороны Валенсии, и тогда бирема выйдет в океан. Но в то же самое время разум подтверждал правильность подхода коммодора Скандинава к повышению профессиональных качеств палубной команды "Весенней Ласточки".
   В этот момент одна глупая мыслишка промелькнула в голове.
   - Слушай, Скандинав, - по-дружески мыслеречью я обратился к коммодору, - я понимаю, что твоим ребятам выход в море, но, как ты посмотришь на то, чтобы бирема "Веселая Ласточка" вышла в море этой ночью?!
   - Я не совсем понимаю, почему это имеет для тебя такое значение, Скар. - Продолжил ныть опытный мореход, но тут до него дошло, что я вроде бы соглашаюсь с его мнением, и он свою мысль уже закончил следующими словами. - Но, в принципе, для ребят никакой разницы нет в том день это или ночь, если они смогут подышать и поработать на свежем воздухе в открытом океане.
   - Хорошо, тогда мы договорились Скандинав, сегодня ночью выходим в океан. - Мыслеречью сказал я и продолжил. - Но желательно, чтобы все члены палубной команды должны сегодня ночью спать на верхней палубе биремы "Весенней Ласточки". Пожалуйста, Оскар, лично проследи за этим моим условием!
   3
   Вечер этого дня выдался исключительно хорошим. Прохладный ветерок задувал с океана, стараясь несколько остудить разогретые Желтым Карликом за день, морские причалы, каменные здания городка и его мощеные улицы. Прекрасная Эллида висела высоко в темном небе, своим изумрудным светом превращая ночь в нечто сказочное и волшебное. Было приятно пройтись по припортовой улице, которая, несмотря на очень поздний час, была, по-прежнему, заполнена и трудовым и прогуливающимся народом.
   Хотя сегодня на улицах городка уже не услышишь прежнего беззаботного веселья и громкого заливистого смеха людей, жители городка уже прослышали о подступающих к городу злобных номадах. Этим обстоятельством горожане были серьезно обеспокоены и озабочены. Они хорошо знали злобную сущность и не любили этих шакалов войны. Сегодня уличный народ особо не спешил расходиться по домам, он так и тянулся на океанский воздух, на берег моря, чтобы еще и еще раз подышать этим чистым океанским воздухом, насыщенным кислородом и йодом океанских водорослей.
   Палуба биремы отливала изумрудным отблеском сияния Эллиды, когда мы с Боргом поднялись на верхнюю палубу и остановились в ее центре, купаясь в этом волшебном свете, излучаемой Эллидой. Старпому капитана Боргу очень хотелось, как можно скорее меня покинуть, чтобы самому прикорнуть в каком-нибудь дальнем уголке палубы и хорошенько отоспаться. Поэтому он с некоторым удивлением посматривал на мои дурацкие выкрутасы, это по его просвещенному мнению, разумеется. Старпом стоял и нетерпеливо, притоптывая мыском сапога по деревянному настилу палубы, поглядывал на меня, явно ожидая продолжения.
   По обеим сторонам от нас, ровными ряжами на тощих матрасиках крепким сном молодых людей, у которых все было в порядке с совестью, спали матросы палубной команды биремы "Весенняя Ласточка". Я же дождался, когда коммодор Скандинав с недоуменным выражением лица присоединится к старпому, скинул с себя всю верхнюю одежду.
   После этого, не обращая ни малейшего внимания на своего друга, старпома и коммодора, в одной набедренной повязке начал вытанцовывать шейк, танец, давно забытый на моей планете и совершенно неизвестный в мире Тринидада. Время от времени я падал на колени и поднимал руки к верху, стараясь привлечь внимание своей блистательной богини, Эллиды. Но она не замечала меня, моего замечательного танца и не отвечала на страстный призыв, а я продолжал танцевать - танцевать, временами припадая на колени.
   Эллида заметила меня и снизошла ко мне на двадцатой минуте танца, когда я уже весь покрылся потом. Было трудно столько времени танцевать без перерыва. Старший помощник капитана Борг негромким голосом вел неторопливую беседу с коммодором-орангутангом Скандинавом. Они оба были истинными джентльменами, беседуя о своих делах, не обращали внимания на некую "обезьянку", танцующую под им неизвестные, но отлично запоминающиеся музыкальные ритмы. Оба джентльмена даже притоптывали в такт моим танцевальным коленцам.
   - Ну, чего стараешься, Скар, танцуешь ты, прямо скажем, средненько. Смотреть особо не на что, мог бы больше времени репетировать в танцевальном зале для молодых аристократов. - Послышался столь знакомый и желанный женский голос.
   - Ну, знаю... , я знаю, чего тебе хочется! Да ты и сам можешь это сделать, а то все, Эллида, помоги, да помоги. Да и Катти могла бы тебе неплохо помочь научиться танцевать нормальные и общепринятые у нас танцы, а не этот инопланетный выпендреж, который ты называешь шейком. Но ты же нарочно избавился от этой хорошей и заботливой девушке, отправив ее от себя подальше в горы. Ну, да ладно, Скар, поговорим о делах, это ты хорошо придумал о тренировке своего экипажа во сне. Иногда даже я не понимаю хода твоих мыслей, поэтому приятно иметь с тобой дело. Неожиданности в этой захудалой и провинциальной звездной системе всегда приятны и делают жизнь интересной и насыщенной. Этот твой Борг что-то мне совсем не нравится, пора им заняться и навести порядок в его мозгах какой-либо симпатичной девахой, а то совсем распустился и много себе позволяет. Смотри, сейчас он собирается вмешаться в наш разговор, а мы не так уж часто общаемся, как хотелось бы. Ему, видите ли не нравится то, что ты так долго стоишь в этой странной позе и не движешься. Хорошо, Скар, не даст он нам поговорить, - сказала Эллида, - давай займемся делами. Объявляй общую побудку и отправляйся в океан, а я посмотрю, что вы с этим орангутангом будете там вытворять. Да не забудь и этого противного Борга прихватить с собой!
   Голос растворился в красоте и великолепии ночи. Я открыл глаза и увидел старшего помощника капитана Борга, решительно направляющего ко мне.
   - Что произошло, капитан Скар? Я уже привык ко многим твоим магическим штучкам-дрючкам, но невозможно привыкнуть к тому, когда тебе приходится смотреть на неодетого дикаря. Этот дикарь к тому же танцует неизвестный танец под неизвестную мелодию и вот уже несколько минут стоит на одной ноге и с другой, задранной к небу.
   - Я разговаривал с Эллидой, - мыслеречью ответил я другу, - она мне нравиться и я с ней немного потрепался о некоторых делах.
   Мой друг Борг был глубоко верующим человеком, но с атеистическим мировоззрением. Он верил во все то, что мог бы пощупать своими лапищами, ну, скажем, в звонкую монету или свой меч, с которым никогда не расставался даже во сне, а что касается других вещей, типа существования богинь вечернего небосклона, то относился к ним с некоторым скептицизмом интеллигентного циника.
   - Эллида обещала в скором времени вплотную заняться твоим воспитанием и в первую очередь женить тебя на какой-нибудь божественной старухе, своей подруге. - Нанес я удар ниже пояса своему другу, который верил и не верил в существовании богинь, но очень осторожно и бережно относился ко всему, что затрагивало его личность. Не ожидая ответного удара, спросил, опуская задранную ногу и восстанавливая баланс тела. - Где коммодор Скандинав, пора поднимать экипаж и выходить в море, у нас не так уж много времени.
   Только я произнес эти слова, как из тени главной мачт выступила знакомая фигура орангутанга. Скандинав посмотрел мне в глаза, я не знаю, что он в них увидел или прочитал, но в ответ послышался страшный рев раненного буйвола, в котором прозвучал призыв экипажу подниматься и приступать к работе. Никто, за исключением меня, не испугался этого рева, молодые парни вскакивали со своих спальных мест и, натягивая рабочие робы, выстраивались перед своим дядькой-коммодором Скандинавом. Несмотря на то, что побудка прошла в середине ночи, когда молодой сон был крепким и притягательным, лица парней являли собой чистоту и ясность мысли и не несли в себе ни капли сна.
   Шеренга в два ряда из молодых парней выстроилась на верхней палубе "Весенней Ласточки". Я с Боргом, который, в конце концов, отстал от меня со своими глупейшими расспросами, отошли в сторонку, уступив палубу биремы в полное распоряжение Скандинава, который, упиваясь своей значимостью и властью, расхаживал взад и вперед перед строем, словно генералиссимус перед решающим сражением. Прозвучала краткая отеческая нотация, а затем рев-команды коммодора, причем, если я слышал только непонятный рев животного, то ребята неплохо в нем разбирались.
   Шеренга рассыпались на мелкие ручейки бегущих в разные стороны молодых парней, устремившихся по местам боевого расписания. Несколько парней на бегу перескочили через борт биремы и спрыгнули в баркас, пришвартованного у носа судна. Они сели на весла и, закрепив буксирный конец на корме баркаса, начали отходить от причала, буксируя бирему на открытый рейд.
   Когда между бортом "Весенней Ласточки" и причалом узкая полоска воды выросла до значительных размеров, то за дело принялись весельщики биремы. Первые же гребки веслами оказались не скоординированными и слабыми, морпехи впервые сидели за веслами такого крупного судна, и первые метры "Весенняя Ласточка" двигалась неравномерными рывками, ее мотало из стороны в сторону. В этот момент бирема напоминала раненную птицу, с трудом управляющуюся своим полетом-скольжением. Из-за раненного крыла, в ней не чувствовалось былой легкости и грациозности. И это беременное судно сейчас ничем не походило на легкую и грациозную "Весеннюю Ласточку", стрелою перелетавшую с одной верхушки волны на другую.
   Но, прихрамывая и мотаясь из стороны в сторону, бирема медленно и беспорядочными рывками уходила все дальше и дальше от берега.
   Я же продолжал наблюдать за дядькой Скандинавом, вприпрыжку носившегося от одного закутка весельщиков к другому. Он что-то нашептывал парням за веслами, еще и еще раз объясняя им технику работы веслом. Или присоединившись к загребающей паре, работал веслом вместе с ними. Но ему пока не удавалось организовать работу всех пар гребцов в единый механизм.
   В этот момент мне на память всплыли воспоминания о работе моего рабского ошейника, который координировал и синхронизировал усилия рабов-весельщиков. Совершенно непроизвольно и мысленно я начал выводить в голове мелодию "Дубинушки". Я не знал, не очень хорошо помнил всех слов этой песни, но ее ритм сохранила память. Как только мне удалось воссоздать ритм и такт этой песни, то я включил мысленный громкоговоритель над палубой. И тогда совершилось чудо, весельщики биремы ритмично заработали своими веслами, соразмерно и синхронно. Весла весельщиков в едином порыве погружались в воду и двигали "Весеннюю Ласточку в открытое море, а над биремой росла и крепла мелодия "Дубинушки".
   Внутренний океан встретил "Весеннюю Ласточку" крупной волной по правому борту и низкой облачностью. Некоторые молодые парни из-за бортовой качки почувствовали себя неуверенно, их подташнивало. Они все чаще и чаще отрывались от своей работы и склонялись над бортом биремы, выплескивая за борт содержимое желудков. Но Скандинав нисколько не смущался этими обстоятельствами, он продолжал козликом носиться по палубе от одного борта к другому, от румпеля к носу. Повсюду слышался зычный голос орангутанга, раздающего команды, а иногда и подзатыльники тем ребятам, которые из-за тошноты или плохо понимали, или плохо исполняли его команды.
   В море Скандинав преобразился, сейчас он ничем не напоминал того алкаша, которого небрежно бросили мне под ноги на постоялом дворе. Чувствовалось, что он великолепно знает и понимает ремесло моряка. На моих глазах и на глазах старпома Борга коммодор превратился в опытного морского волка, выведшего на пробную охоту свое потомство. Матросы палубной команды и гребцы экипажа биремы работали под очарованием его незаурядной личности. Все они, как единый, но пока еще не отлаженный механизм, доверяли своему дядьке и, не задумываясь, вверили в его руки свои молодые жизни.
   Выполняя приказы коммодора, ребята заработали с внутренним огоньком и, словно белки-летяги, засновали по вантам и реям, развязывая и завязывая морские узлы парусной оснастки. Настал момент, которого мы так долго ожидали, когда "Весенняя Ласточка", глубоко вздохнув, распустила паруса и полетела по волнам, форштевнем едва касаясь пенных верхушек. Ранее валкий и неловкий ее ход вдруг превратился в легкий, грациозный и стремительный бег полет.
   Капитальный ремонт улучшил мореходные качества биремы, она стала более устойчивой на крутой волне, лучше слушалась штурвала, а увеличившаяся площадь парусов красиво и легко несла ее по волнам. Скорость судна увеличилась и достигла восемнадцати узлов в час, немыслимой скоростью по тем временам. Людей, находившихся на борту "Весенней Ласточки", охватило чувства любви и восхищения красотой хода биремы под парусами и ее стилем обращения с морскими волнами. Эти чувства помогли матросам и гребцам экипажа навсегда забыть о тошноте. Молодые парни также поняли и разобрались в том, что именно их вклад в общую работу всего экипажа превратило это, казалось бы, заурядное морское судно в прекрасную морскую амфибию-птицу, скользящую по океанским волнам.
   Облака опускались все ниже и ниже и, казалось, что своей нижней кромкой они начали затрагивать верхушки пенных волн. Ветер усиливался рывками, пока не превратился в порывистый шквал. Коммодор Скандинав и "Весенняя Ласточка" слились в единое целое и не обращали особого внимания на меняющуюся погоду. Коммодор прислушивался к биреме, к скрипу шпангоутов, наполнению парусов и к ее стремительному бегу, чтобы выйти на разворот судна под таким углом, не потеряв при этом скорость, и чтобы бирема не перевернулась. "Весенняя Ласточка" послушно выслушивала и тут же выполняла его команды. Молодые ребята, экипаж биремы, слились с биремой в единое целое, сделавшись вместе с ней одушевленным существом, чтобы бороться и побеждать морскую стихию.
   Когда же разразился настоящий шторм, когда океанские волны вздыбились до небес, а ураганный ветер сносил все на своем пути, "Весенняя Ласточка", вовремя убрав паруса, стала на веслах выгребать по ветру. Судну с подобным капитаном и экипажем был не страшен и девятибалльный шторм. Но экипаж неполного состава и неполной профессиональной подготовкой время от времени совершал ошибки из-за нечеткости и не слаженности своих действий. Иногда "Весенняя Ласточка" по неожиданной причине начинала мелко рыскать по сторонам, а непогода лишь усиливала эту возникшую проблему. Скандинав повышал голос и начинал рычать и орать так, чтобы матросы быстрее догадались бы о том, что именно произошло, какая ошибка ими была допущена. Но уразумев ситуацию и осознав ошибку, ребята тут же ее исправляли. Они корректировали свои действия и бирема, прекратив рыскания, возвращалась на прежний курс, возобновляла стремительный полет океанской птицы.
   Шторм продолжался около четырех часов, парни экипажа все это время работали не покладая рук и сильно вымотались. Шторм же прекратился незадолго до рассвета. К этому времени "Весенняя Ласточка" шла обратным курсом в Валенсию вдоль прибрежной линии, легко и грациозно скользя по волнам.
   Борг возник из тени и подошел ко мне, своих глаз он не отрывал от прибрежной полосы, вдоль которой пролегала и дорога, ведущая с материка в Валенсию и по которой двигались номады. В этом месте горы двумя скальными выступами близко подошли к океану, этими выступали, словно руками, охватывая впадину, по которой и проходила указанная дорога. Многозначительно обменявшись взглядами с Боргом, я подозвал Скандинава и кивнул головой на это место. Первоначально коммодор долго вглядывался извилистый берег, а затем начал, что-то просчитывать и оценивать. Через мгновение, закончив расчеты, Скандинав сказал:
   - Чтобы пристрелять баллисты, мне потребуется провести тренировочные упражнения с артиллеристами биремы, - глубокомысленно заявил коммодор Скандинав, - но тренировки было желательно провести не на полигоне, а на океане и в настоящем бою.
   Коммодор наглел не по дням, а по часам!
   Глава 13
   1
   Три дня после неудачного боя Омар Эль-Нассар не покидал своей палатки, никого не принимал и никого не желал видеть. Он тяжело переживал неудачу своих войск, которые, сделав серьезную заявку на победу, так и не сумели из-за вмешательства вражеских магов переломить сражение в свою пользу.
   Размышляя о сражении, Эль-Нассар хорошо понимал, что на заключительном этапе этот бой снова вылился в противоборство магических сил. Ивонн Де ля Рунж сумела проявить высокий профессионализм и достойно за себя постоять. В этом противоборстве она одолела одного из сильнейших боевых магов-шаманов противника. Но более всего Эль-Нассар был поражен тем обстоятельством, что его воины, проявив высокий профессионализм и славно сражавшиеся на поле боя, оказались не в состоянии противостоять шаману колдуну. Они, словно дети, повелись на слова обещания шамана и были готовы бросить оружие под его магическим влиянием. Одним словом, его бойцы шаманом были принуждены прекратить бой и сдаваться на милость победителя. Слава богу, что в этот момент рядом с ним находилась такая сильная магиня, как Ивонн Де Ля Рунж, которая не попалась на крючок-уловку этого вражеского шамана.
   Лейтенант Кимвелл очень неплохо показал себя в бою, он четко разбирался в ситуации на поле боя, показал себя одаренным военачальником. Под его командованием войска завлекли в западню-ловушку практически всю вражескую конницу и ее истребили. Но лейтенант все же оказался не достаточно стойким строевым командиром, он попал под гипнотические слова шамана колдуна и повел себя подобно рядовому бойцу, а не как подобает военачальнику.
   Эль-Нассар понимал, что он не вправе судить, в какой-либо степени упрекать или осуждать лейтенанта Кимвелла за его поведение на поле боя, перед магией все равны. Но, как военачальник Кимвелл, должен был предусмотреть такую возможность и предпринять соответствующие меры. В душе повелителя остался очень нехороший осадок, когда в самый разгар боя было потеряно управление войсками, в результате чего была утрачена конечная победа над противником. Офицер, командующий войсками, обязан был предусмотреть подобный вариант развития и хода сражения, но Кимвелл, к сожалению, этого не сделал.
   Ему, как и самому Эль-Нассару, до этого и в голову не пришло, что вражеский шаман может предпринять попытку подчинить себе его войско. Поэтому все получилось так неожиданно и страшно, в течение нескольких минут бойцы его войска находились под вражеским магическим влиянием. Все могло бы быть закончено гораздо хуже, если бы не своевременное вмешательство Ивонн Де ля Рунж, которая свой магией победила шамана колдуна. В этом просчете лейтенанта Кимвелла, разумеется, имелась немалая вина и самого Эль-Нассара, ведь он уже во второй раз он попадается в глупую ситуацию с этими боевыми магами противника. Слава богу, что в первой атаке их просто не оказалось. Не зря говорят, что один маг стоит полка кавалерии!
   Этот недосмотр, а также душевное неудовлетворение исходом не проигранного, но и не выигранного сражения не позволяли повелителю и в дальнейшем доверять командование своими войсками лейтенанту Кимвеллу. Но, тем не менее, в то же самое время у Эль-Нассара рука не поднималась для того, чтобы подписать приказ о полном отстранении лейтенанта Кимвелла от командования войсками.
   2
   На третий день лейтенант Кимвелл сам пришел к повелителю, причем, пришел без предварительного приглашения. Когда Эль-Нассару доложили, что лейтенант Кимвелл просит аудиенции по личному вопросу, то он даже немного растерялся. Омар еще не принял окончательного решения по Кимвеллу, поэтому внутренне он еще не был готов к встрече с лейтенантом, так как не знал, что ему говорить и как с ним поступать. Но по здравому размышлению Эль-Нассар решил все-таки принять и переговорить с лейтенантом Кимвеллом, чтобы узнать, что же сам лейтенант думает о своем поведении во время последнего боя и причинах их не состоявшейся победы.
   Когда лейтенант появился в палатке, Омар Эль-Нассар решил инициативу взять в свои руки и заговорил первым:
   - Кимвелл, я очень рад, что вы нашли время и решили встретиться со мной. Нам нужно о многом поговорить, а главное, решить, что же нам делать дальше? Но это будет второй темой нашего разговора, Кимвелл, а сейчас давайте поговорим о том, что вы хотели бы обсудить, испрашивая аудиенцию по личному вопросу.
   Лейтенант Кимвелл выглядел сильно похудевшим человеком, его глаза глубоко запали в глазницах, но поблескивали решимостью, движения были резки и порывисты. По всему его виду чувствовалось, что он принял определенное решение, которое далось ему с большим трудом, но от которого он не собирался отказываться.
   - Милорд, прежде всего я хотел бы поговорить с вами о моем дальнейшем пребывании на посту командующего вашими войсками. -
   Подобное начало разговора явно свидетельствовало о том, лейтенант Кимвелл, как истинный солдат, решил сразу же коснуться сути дела.
   - Как вы понимаете, милорд, после всего произошедшего на поле боя, я не вправе занимать такой высокий пост, как командующего офицера вашего войска. Должен вам откровенно признаться, что, будучи в этом качестве, я постоянно чувствовал себя несколько неуверенно. Принимая то или иное решение, я часто и много колебался. Душу мою терзали сомнения, правильное ли или неправильное ли я принял решение. Сегодня я понимаю, что сделал ошибку, приняв ваше предложение и заняв пост командующего вашими войсками. И, второе, мне следовало бы гораздо раньше прийти к вам с этой просьбой об отставке.
   Эль-Нассар почувствовал мягкое движение ветра в помещении палатки, когда неслышно поднялся полог и в нее кто-то вошел. Только один человек в его окружении мог бы поступить так, чтобы беспрепятственно пройти в его палатку в любое время дня и ночи. Это могла бы только сделать придворный маг, Ивонн Де ля Рунж, которая бестелесной тенью скользнула по небольшому внутреннему коридору палатки и встала за креслом Эль-Нассара, внимательно вслушиваясь в разговор повелителя с Кимвеллом.
   - Я не подавал в отставку, - продолжил свой монолог лейтенант Кимвелл, - только потому, что мне очень хотелось принести, как можно более пользы своему народу и повелителю в его борьбе за возвращения престола и восстановления справедливости в нашем султанате. Но я, видимо, все же переоценил свои силы и допустил ошибку, приняв этот посту. И, как видите, это моя личная ошибка дорого вам стоила, победа в сражении ушла из наших рук. Поэтому, милорд, - лейтенант обратился непосредственно к Эль-Нассару, - я прошу вас подписать приказ о моей отставке с поста командующего офицера вашего войска. В этой связи я также возвращаю вам письмо-патент о присвоении мне звания "лейтенант". -
   С последними словами лейтенант Кимвелл протянул Эль-Нассару письмо-патент, свернутое в свиток и болтающейся на шнурке печатью.
   Эль-Нассар все же оказался не очень-то готов к такому открытому и откровенному разговору с лейтенантом Кимвеллом. Он не взял письма-патента в свои руки, задумался и, поглаживая рукой подбородок, поднялся с кресла и начал расхаживать взад и вперед по палатке. Его поразили слова лейтенанта и его глаза, горевшие мрачным огнем отчаяния и решимости. Повелитель вдруг понял, что ему не стоит навсегда расставаться с таким человеком и честным воином, как Кимвелл. Чо не стоит такого человека выбрасывать из своего окружения, что со временем лейтенант найдет свое место и окажется нужным человеком.
   - Кимвелл, своей откровенностью и решимостью вы поставили меня в некий тупик, из которого пока я не вижу выхода. - Эль-Нассар решил отвечать Кимвеллу подобной же откровенностью. - Я не очень хорошо знаю вас лично, не помню вас по временам султаната, мы впервые встретились с вами всего пару месяцев назад и вы показали себя достойным человеком и офицером. Сама судьба свела нас и повела по совместному пути. К тому же вы оказались единственным офицером призрачной стражи, сохранивший свой пост и оставшимся до конца верным мне. Только за это вас следовало бы повысить в звании, так что не ждите, что я приму обратно это письмо-патент, Кимвелл.
   Было заметно, как расслабились плечи лейтенанта Кимвелл.
   - И сегодня вы являетесь грамотным войсковым офицером, который неплохо, очень даже неплохо, осуществил реорганизацию войск, превратив и в боевой и сплоченный коллектив, умело действующий на поле сражения. -
   В этом месте Эль-Нассар задумался на мгновение и, взглянув на Ивонн Де ля Рунж, которая в ответ согласно склонила голову, продолжил:
   - За ваш личный вклад в реорганизацию нашего войска вам присваивается очередное воинское звание "капитан", соответствующее письмо-патент будет подписано и вручено вам в самое ближайшее время. Но, в тоже время я вынужден согласиться с вашей просьбой об отставке с поста командующего моими войсками, так как наши войска, проявив героизм и мужество в бою, не смогли победить противника из-за вашей минутной растерянности. Вы понимаете, капитан Кимвелл, что в том, что мы не победили, имеется не только ваша, но и моя личная вина. Поэтому мы будем искать достойную замену вам на этом высоком посту. Пока будут осуществляться поиски такого офицера, я возьму на себя командование войсками. Что касается лично вас, капитан Кимвелл, то в эту минуту вы назначаетесь моим заместителем по работе с пополнением. Вы будете отвечать за набор рекрутов, за их учебу и военную подготовку, а также займетесь созданием резервов для ведения нашей военной кампании.
   Выслушав повелителя, капитан Кимвелл встал по стойке смирно, вскинул кулак правой руки к сердцу, громыхнул железом об железо и строевым шагом покинул палатку.

3

   - Ты строг, но справедлив, Омар, и нашел отличный выход из неприятного положения, сохранив капитана Кимвелла в рядах своих союзников. - Послышался мелодичный голос Ивонн Де ля Рунж.
   - Очень хорошо, что ты нашел такое правильное и очень корректное решение этой проблемы. Было бы большой ошибкой выбросить этого человека из своего окружения и сделать его своим личным врагом только за то, что он совершил небольшую ошибку, в которой сам не был виноват. У тебя итак имеется много серьезных проблем, которые требуют неусыпного внимания и контроля. Так, что давай, поговорим о них. В последние дни разведка докладывала, что враг решил не оставлять нас в покое. К остаткам вражеского отряда, с которым мы недавно встречались, присоединились новые части и новая пара боевых магов-шаманов. Через день-два этот отряд выступит против нас. Уже сегодня в нем насчитывается около тысячи человек.
   - Да, это серьезная проблема, Ивонн. - Согласился Эль-Нассар. - Но, что мы можем сделать с ними, когда у нас чуть более пятисот человек, половина которых легкораненые или необученные новобранцы? В принципе, было бы неплохо нанести упреждающий удар по противнику. Выбрать момент, застать врасплох и ударить по нему в тот момент, когда противник этого не ждет. Тогда противник может понести ощутимые потери. Ты знаешь, Ивонн, это действительно неплохая идея. Нам следует собрать всех офицеров и выслушать их мнения и предложения по этому поводу.
   - Вот, видишь, Омар, из любого положения всегда можно найти достойный выход, при здравом рассуждении. - Сказала Ивонн Де ля Рунж, кончиками пальцев кокетливо поправляя свою прическу.
   - И чтобы воины больше не попадали под гипнотическое влияние магов-шаманов, я придумала амулет, предохраняющий людей от магического или гипнотического воздействия. -
   С этими словами магиня показала повелителю переплетение тонких серебряных цепочек, очень похожее на шапочку.
   - Любой человек, имеющий на голове эту серебряную шапочку, защитит свой мозг от магического влияния извне. Ни один маг, шаман или колдун не сможет преодолеть этот серебряный щит и оказывать давление на мозг или на поступки человека, когда у него на голове будет надета эту серебряная цепочка.
   - Спасибо, Ивонн, это действительно самый драгоценный подарок, который ты сейчас мне сделала, - сказал Эль-Нассар, - создав такой защитный амулет. Теперь каждый солдат и офицер нашего войска будет иметь действенную магическую защиту от этих грязных магов-шаманов. Я до сих пор нахожусь под впечатлением последнего боя, который в немалой степени способствовал появлению у меня комплекса неполноценности и подозрительности ко всему, что нас окружает. Мне теперь постоянно кажется, что вкруг нас находятся люди, которые только и способны на предательство. Что сегодня никому нельзя верить или доверять. Я превратился в параноика, который только о том и думает, что как бы ни попасть в лапы вражеских шаманов. Ивонн, этим неожиданным даром ты вернула меня к нормальному образу жизни и дала надежду на будущее. Клянусь, - с этими словами Эль-Нассар преклонил колено, - что буду продолжать борьбу с врагом до победного конца, что освобожу земли султаната от войск агрессора и восстановлю справедливость. Когда мы победим, Ивонн, то я дам тебе все, что ни пожелаешь - любой дворянский титул, удел или усадьбу, любое количество денег или золота, которое тебе может потребоваться.
   - Принимаю твою клятву, Омар, и хочу сказать, что ни сейчас, ни тогда мне ничего не будет от тебя нужно. - Ответила придворный маг. - Мне не нужны дворянские титулы или большие деньги. Мне бы хотелось только рядом с тобой пройти путь борьбы за восстановление справедливости. Я хочу увидеть победу над агрессором, хочу, чтобы свобода и благоденствие вернулись бы к народу султаната. Сердце мне подсказывает, что этот путь к победе будет весьма нелегким, что мы потеряем много друзей и товарищей на этом пути. Чтобы ускорить нашу победу мы должны консолидировать силы, объединить их в единый кулак. Что касается магии, уже сегодня нам нужно обратиться за помощью в Серую Лигу Магов, трудновато одной бороться со всеми магами и шаманам врага, мне нужна реальная помощь моих собратьев. Нам нужно разыскать и некого Скаром, который, по словам святой Эллиды, она недавно разговаривала со мной и упомянула об этом человеке, близок нам своей силой духа и жизненными принципами. Он мощный маг и воитель и борется с Узурпатором. Пока мне не известны другие подробности о человеке по имени Скар.
   Поднявшись с колена, Эль-Нассар приложил кулак правой руки к груди и, как простой офицер, в молчаливом согласии склонил голову.
   Глава 14
   1
   Майор Якоб Форенкульт шел вдоль строя морских пехотинцев, время от времени останавливался и внимательно всматривался в лица своих воинов, которые стояли по стойке "смирно". Это были совсем молодые парни, но они уже успели пару раз заглянуть смерти в лицо, когда день назад конные номады попытались их атаковать в конном строю. Эти парни, разумеется, еще не стали ветеранами, после первого боя ветеранами сразу не становятся, но они уже знали, как следует держать общий строй плечо о плечо со своими товарищами.
   Сегодня капитан Скар потребовал вернуть этих морских пехотинцев в Валенсию, где они должны были бы поделиться приобретенным опытом сражений с номадами с другими такими же, как и они, только что набранными молокососами. Скар хотел также, чтобы и майор Форенкульт вместе со этими своими морпехами вернулся бы в город, где занялся бы непосредственным обучением и муштровкой рекрутов, а на его место собирался направить своего старпома Борга. Но герцог Якоб Форенкульт вдруг встал на дыбы и сумел продемонстрировать испорченный характер молодого нувориша. Он в категорической форме отказался подчиняться вышестоящему командиру и потребовал, чтобы его с его же морпехами оставили бы на передовых позициях.
   Две шеренги морпехов стояли друг напротив друга, напротив успевших немного повоевать морпехов, ветеранов, тянулась шеренга только что прибывшая на замену ветеранам зеленая молодежь. Морские пехотинцы в обеих этих шеренгах выглядели совершенно одинаково и одинаково были молоды. Все парни были одинаково одеты в темно-зеленую форму с черненной стальной кирасой на груди, копьем в руках и коротким мечом на поясах.
   Морпехи в обеих шеренгах стояли по стойке смирно, они ничем не отличались друг от друга. Разве только что те парней, которые уже успели немного повоевать, имели более нахмуренные и недовольные лица, нежели лица тех морпехов, которые только что прибыли на фронт. Уже повоевавшим парням очень не хотелось возвращаться в город, они были готовы на все, чтобы только остаться на фронте со своим командиром Форенкультом, которого успели полюбить и признать в доску своим парнем. Сейчас они широко расправляли плечи и выпячивали грудь, стараясь выглядеть морскими орлами и бывалыми морскими пехотинцами. Но, в сущности, парни в обоих шеренгах, по-прежнему, оставались неискушенными и только-только начинающими жить молодыми людьми.
   Эти морпехи были дороги и близки сердцу Якоба Форенкульта, за короткое время они прикипели к его душе, и сейчас ему не хотелось с ними расставаться. Но в глубине души майор хорошо сознавал, что в возвращение в город для этих парней означает, что сегодня или завтра они уже не падут от стрелы или сабли кочевника. Форенкульт хорошо также понимал и то, что, будучи на месте капитана Скара, он и сам поступил таким же образом. Требовал бы и на деле осуществлял бы регулярную рокировку морпехов, чтобы как можно большее число морских пехотинцев прошло бы обкатку на поле боя, получили бы боевой опыт. Церемония встречи и проводов двух смен морпехов была краткой и по-военному лаконичной.
   Морские пехотинцы поприветствовали друг друга, коснувшись правой рукой, сжатой в кулак, к груди своего визави. Соприкосновение железных рукавиц с железом кирас отозвалось звуком нудного скрежета металла о металл. Но, если на этот ритуал посмотреть со стороны, то это выглядело торжественным церемониалом. Штаб-сержант отдал команду, шеренга ветеран развернулась и размеренно зашагала по дороге к Валенсии, а вторая шеренга осталась на месте, глазами провожая уходивших товарищей.
   С первого столкновения и до настоящего времени бойцы майора Якоба Форенкульта ни на минуту не оставляли в покое табор номадов, каждое утро или дважды в день нападая на охранение кочевников.
   Первое время майор Форенкульт не очень-то разнообразил действия своих морских пехотинцев. Такие столкновения начинались и заканчивались залпами скорпионов, которые и наносили наибольший урон живой силе противника. Сразу же после залпа стрелометы тут же увозились с позиции. После первого случая и, следуя совету старпому Борга, тягловые животные больше не выпрягались из повозок со скорпионами, залпы производились, как бы прямо с хода, не снимая стрелометы с повозок. Подобным образом, артиллеристы могли в любую минуту сняться с позиций и, отогнав повозки со скорпионами в сторонку, перезарядить орудия.
   И так происходило раз за разом, обстрел противника следовал за обстрелом. Основная работа легла на плечи артиллеристов, а пехотинцам не так уж часто приходилось сталкиваться с номадскими всадниками, они в основном обороняли артиллерийские позиции, но и номады не особенно стремились атаковать противника. Происходили непонятные имитации, когда конная лава номадов срывалась с места и с устрашающими криками и ревом летела на позиции артиллеристов. Но приблизившись к позициям, лава резко меняла направление движения и уходила в сторону, так и не соприкоснувшись с противником. По всей вероятности, подобными уходами номады пытались только застращать своего противника, заставить артиллерию покинуть занимаемые позиции, чтобы табор мог бы продвинуться дальше по дороге к городу.
   Подобная номадская тактика выдавливания противника повторялась изо дня в день, Якоб Форенкульт все чаще и чаще задумывался по этому поводу, но не находил ясного объяснения этой проблемы. Правда, такое поведение номадов можно было бы объяснить одним случаем, который произошел на четвертый день изо дня в день повторяющихся боевых столкновений.
   В тот день Форенкульт и его артиллеристы устроили засаду на пути следования табора, установив скорпионы прямо на дороге, как бы перерезав путь дальнейшего продвижения номадского табора. Когда конные номады выскочили из-за поворота, то морпехи по команде Форенкульта произвели первый залп из пяти скорпионов, стрелы проредили ряды конницы. Взбешенные номадские всадники, увидев перед собой стрелометы и малую кучку вражеских солдат рядом со скорпионами, рванули на них в лобовую конную атаку. На этот раз атака получилась чисто номадской, степные наездники сильно скучились и скакали на врага, громко визжа, улюлюкая и размахивая саблями. Когда лава приблизилась к фронту засады, последовал залп второй пятерки скорпионов. На этот раз стрелы выбили из седел, по крайней мере, человек пятнадцать, так как залп скорпионов был осуществлен практически в упор. В конных рядах лавы возникла небольшая сумятица, смахивающая на панику, атака кочевников запнулась. Это позволило артиллеристам Форенкульта перезарядить орудия и повторить залп скорпионами, в результате которого номады вынуждены были откатиться за поворот дороги, бросив на месте стычки убитых и раненных собратьев.
   А стрелометы спокойно снялись с позиций и в сопровождении прикрытия морпехами ушли в горы.
   После такого случая номады никогда больше не предпринимали лобовых атак артиллерийских позиций и стали пользоваться их имитациям, в основном стараясь устрашить и выдавить противника с занимаемых им позиций.
   Создавалось непонятная для Форенкульта ситуация, каждый день табор номадов терял по пять-шесть молодых кочевников, что, если судить по табору, были весьма значительными потерями. Но номады не предпринимали ни малейшего действия, чтобы отомстить противнику за погибших собратьев. А навалившись конной массой своей орды, они снова и снова давили на противника, стараясь, хоть на шаг, но продвинуться вперед по дороге к городу. За каждый шаг вперед табор платил смертью и кровью своих воинов и, по меркам, нормальных людей, платил за каждый такой шаг несоизмеримо большую цену. Ведь на белом свете нет ничего дороже, чем жизнь человека. Но оказывается, это правило не принималось во внимание сумасшедшим табором, для которого смерть своего соплеменника ничего не стоила. Все свои усилия табор направлял только на то, чтобы сделать очередной шаг вперед. А его люди, молодые парни и взрослые мужчины, которые были его будущем, расплачивались своими жизнями за каждый его шаг вперед.
   И ради чего спрашивается, гибли эти степняки?!
   В иные минуты Якобу Форенкульту казалось, что все заканчивается, еще один залп скорпионов и табор остановится и повернет обратно. Здравая логика человека постоянно ему нашептывала о том, чем же номады будут заниматься у стен Валенсии, когда, подойдя к городу, у них не окажется живой души для штурма города?!
   Но после очередных похорон, рыданий и воплей вдов и сирот табор укладывал пожитки и снова выходил на прибрежную дорогу, чтобы двигаться к Валенсии.
   У людей со стороны складывалось впечатление, что табор не вполне сам определяет свою судьбу, что в настоящий момент ее определяет чужая и злая воля.
   2
   Очередную засаду Якоб Форенкульт решил провести не рано утром, как обычно делал до этого момента, а уже на закате дня. Не мудрствуя лукаво, Якоб все свои скорпионы выстроил в линию на некотором отдалении от дороги, на возвышенности, с которой дорога просматривалась на большую глубину. Фаланга из шестидесяти морских пехотинцев выстроилось чуть ниже вершины придорожного пригорка, перед скорпионами. Голый ландшафт местности не позволял замаскировать позиции скорпионов так, чтобы их не было бы заметно с дороги.
   Желтый Карлик клонился к горизонту, готовясь покинуть небосклон и отдохнуть от трудов своих в течение наступающей ночь. Номады, отученные Форенкультом от утренней спокойной жизни, в течение светлого времени суток, так и не встретив противника, расслабились и, потеряв осторожность, под вечер принялись подыскивать место под ночлег всего табора. Первые их всадники проскакали по дороге, даже не повернув головы к пригорку, на котором выстроилась засада.
   - "Очень похоже на то, что наши друзья, номады, забыли о существовании противника и сильно расслабились сегодня вечером. Такая беспечность может сыграть нам на руку и будет им дорого стоить, ведь, если они продолжат и дальше вести себя аналогичным образом, то табор может оказаться под обстрелом наших стрелометов". - Подумал майор Якоб Форенкульт и отдал приказ о том, чтобы артиллеристы пропустили охранение и приготовились к обстрелу самого табора.
   Когда первые повозки и кибитки табора появились на дороге, то Желтый Карлик, катясь под уклон к закату, своими лучами бил прямо в глаза номадов, прикрывая пеленой невидимости морпехов и артиллеристов со скорпионами майора Форенкульта. Оставалось совсем немного времени до наступления полной темноты и восхода прекрасной Эллиды, поэтому табор поторапливал своих воинов с поиском места для ночлега. Эта ненужная поспешность и общая беспечность конных номадов сыграли с табором отвратительную шутку. А вечерний Желтый Карлик своими лучами в глаза боевому охранению номадов завел их в страшную и ужасную западню. Табор оказался под прямым обстрелом скорпионов, под выстрелами стрелометов впервые оказались отцы и матери, жены и дети, старики из табора.
   Первый залп из семидесяти полутораметровых стрел пришелся по жилым кибиткам, повозкам и телегам, покрытыми матерчатыми тентами или легким войлоком. Стрелы без труда, насквозь пронзали и прошивали матерчатые стены, унося жизни стариков, женщин и детей. Некоторое время табор хранил молчание, только слышались голоса людей, громко разговаривавших или переругивающихся между собой, и даже отдельный смех.
   Но когда появились первые жертвы, когда стрелы достигли цели и стали поражать или калечить людей, то табор испустил первый стон-вопль тяжело раненой пожилой женщины, который тут же был подхвачен другими номадами, увидевших смерть или ранение родных и близких номадов. Крики ужаса и боли росли и множились, объединяясь в единый стон-вопль всего табора.
   Залпы скорпионов следовали один за другим через равные промежутки времени. Номады в таборе безропотно принимали смерть, а воины боевого охранения, повернув головы, наблюдали, как рой стрел скорпионов время от времени перечеркивал воздушное пространство над их головами. Стрелы летели от возвышенности, где расположилась засада, к табору, каждый новый залп только усиливал этот единый крик-вопль всего табора.
   Артиллеристы сделали пять залпов.
   Молодые наводчики своими глазами видели, что творилось во вражеском таборе, как от их стрел гибли люди - старики, женщины и дети. Дрожащими руками молодые парни снова и снова наводили скорпионы, спускали стопора. Они начали допускать множество ошибок в прицельности своей наводки. Но стрелы вновь и вновь сходили с направляющих скорпионов, долетали до табора и там разыскивали себе новые цели.
   Пять залпов стрелометов и более двухсот стрел практически покончили с существованием этого номадского табора.
   Но табор не прекратил своего существования, стрелы скорпионов так и не покончили со всеми обывателями этого табора. Но, согласно древним верованиям и законам кочевых племен Южной Степи, номадские воины, не сумевшие защитить свой родной табор или сохранить жизнь своим старикам родителям, матерям, женам и детям, теряли право называться воинами. Они должны были навсегда покинуть этот табор, чтобы безродными бродягами скитаться по дорогам Тринидада. Родичей они должны были передать под защиту воинов другого племени или табора.
   Майор Якоб Форенкульт стоял, скрестив руки на груди, у самого края возвышенности и наблюдал за тем, как тягловые животные вывозят повозки со скорпионами и их боевыми расчетами, а его морские пехотинцы, перестроившись в колонну по двое, покидают поле боя.
   Их никто не преследовал, да уже и некому было преследовать.
   Бывшие воины орды табора слезали с верховых ящеров и садились прямо на дорогу, скрестив и поджав под себя ноги. Все, что им осталось сделать в этой жизни, так это дожидаться, когда один из старейшин племени придет и острым кинжалом отрежет им правое ухо, что станет их пожизненным клеймом срама и позора.
   После этого сражения морские пехотинцы стали между собой майора Якоба Форенкульта называть "Мясником Якобом".
   3
   Две ночи и три дня в таборе круглые сутки горели погребальные костры, на которых сжигали трупы погибших, раздавались вопли и рыдания родственников. Живые оплакивали и поминали павших. За это время табор не покинул ни один человек, ни один человек не вошел и не вышел из круга крытых повозок и кибиток. Разведчики наблюдатели Якоба Форенкульта, ни на секунду не отрывая своих взглядов от этого круга позора воинов орды этого табора, наблюдая за происходящими событиями в таборе.
   Майор Форенкульт и его молодые парни были полностью уверены в том, что после такого обстрела табор не сможет оправиться от потерь и морального воздействия от погребения такого количества погибших номадов, он обязательно двинется в обратную от Валенсии сторону.
   Но каково же было их удивление, когда на третье утро номады, свернув временный лагерь, по прибрежной дороге вновь двинулись в сторону Валенсии.
   Но это уже был другой табор, вернее сказать, табор-то остался прежним, но изменились его люди, которые стали ничем не похожими на тех прежних степняков, которые на своих верховых ящерах постоянно носились вокруг табора. В этот день номадские всадники медленно и мрачно двигались по дороге, понурив голову и не смотря по сторонам, кочевники и их верховые ящеры почему-то очень походили на оживших мертвецов. Верховые ящеры, словно роботы, механически переставляли лапы, а степные наездники неуклюже и не в такт движения ящеров покачивались в их седлах. Вслед за этим боевым охранением, больше похожим на похоронную процессию, двигался и сам табор, но его движение осуществлялось в сплошной тишине, нарушаемой лишь скрипом колес повозок и кибиток, из табора не слышалось ни единого человеческого голоса.
   Якоб Форенкульт был также сильно удивлен и тем обстоятельством, что в этом таборе появились еще какие-то вооруженные люди, одетые в черное платье. Эти люди в черном передвигались отдельной колонной и несколько в стороне от табора, они не перемешивались со степняками табора. Они не разговаривали и во время движения своей колонны постоянно держали язык за зубами, шли себе пыльной обочиной дороги, уставившись глазами в дорогу и тупо переставляя ноги. Один из парней, наблюдавших за табором, принес очень важную информацию о том, что среди новоприбывших в табор была замечена пара человек в цветных плащах магов.
   Майор Якоб Форенкульт не пропустил мимо ушей этого замечания внешнего наблюдателя и. проанализировав ситуацию, пришел к печальному выводу о том, что в таборе у номадов появились боевые маги. Это маленькое, в несколько слов сделанное замечание в значительной мере повлияло на осознание и понимание майором новой расстановки сил. Если ранее недисциплинированность и разобщенность действий номадских всадников позволяла небольшому отряду морских пехотинцев майора Форенкульта успешно оказывать им противодействие, то сейчас ситуация изменилась к худшему. Появление в таборе людей черном и боевых магов, прежде всего, говорило о том, что за намерениями детей южных степей захватить припортовый городок стояли другие люди, маги, обладавшие достаточными силами и влиянием на номадов. Боевые маги всегда слыли очень серьезными людьми, с которыми лучше было бы не, так как они обладали разнообразным арсеналом боевого магического оружия, а также большим опытом его применения на поле боя.
   В бою таким магам была не в состоянии противостоять даже самая современная армия. Поэтому перед майором Якобом Форенкультом встала дилемма: проводить или не проводить очередную запланированную засаду. Глубоко вздохнув и, подумав еще немного, майор Якоб Форенкульт решил все-таки провести скоротечное столкновение с противником. Ему хотелось выяснить, что же собой представляют люди в черном и как к ним в дальнейшем стоит относиться. В нескольких словах майор Форенкульт разъяснил морским пехотинцам создавшуюся ситуацию и объявил о принятом им решении.
   Морпехи тут же приступили к устройству артиллерийских позиций засады, расставляя по позициям повозки со скорпионами.

4

   И этим утром номады продвигались по дороге на Валенсию, подобно механическим куклам, они ни на что не обращали внимания. Но приблизившись к позициям засады, головные всадники неожиданно, словно по команде, попридержали верховых ящеров и остановились, застыв неподвижными манекенами, низко опустив головы и безвольно вытянув руки вдоль тела.
   Майор Якоб Форенкульт был уверен, что они не видели его артиллерийских позиций и не могли знать, что именно в этом месте устроена засада. Но нутром опытного вояки он ощутил, что тут не все так просто, что с номадами происходят непонятные вещи, которые находятся вне его понимания.
   Боевое охранение вражеской кавалерии остановилось или было остановлено именно на таком расстоянии от скорпионов, на котором стрелы, выпущенные орудиями, не достигали целей. Вслед за авангардом замерли на месте повозки и кибитки всего табора, вражеская колонна и колонна людей в черном прекратили движение вперед по дороге. Над колонной повисла мертвая, всепоглощающая тишина. Затихли слабые порывы утреннего ветерка, перестали петь и щебетать птицы в небе. Над скоплением людей, верховых ящеров и кибиток начала формироваться атмосфера отчуждения и злобной воли, в которой не ощущалось ничего человеческого.
   Сердце майора Якоба Форенкульта сделало ощутимый и болезненный сбой.
   Майор Форенкульт стоял немного в стороне от скорпионов, откуда было удобно наблюдать за всем происходящим на дороге. Форенкульт тоже почувствовал это растущее в воздухе нервное напряжение, когда в его голове родилось понимание нереальности происходящих с ним и его морпехами событий. Он понял, что его мысль о проведении этой засады была глубоко ошибочной, что не он сам принял такое ошибочное решение. Только сейчас майор Форенкульт понял, что некая злая воля, магическая сила, это место превратила в ловушку для него самого и его морских пехотинцев.
   Майор Якоб Форенкульт мог бы согласиться с тем, что он сам может погибнуть в бою. Но он никогда не согласится на то, чтобы вместе с ним погибли бы и его морские пехотинцы, этих молодые парни, которые только начинали свои жизненные пути. Они шли в бой потому, что были уверены в правильности принимаемых им, майором Форенкультом, решений. Сегодня же он не оправдал доверия этих ребят, рискнул, в результате их жизнь подставил под угрозу смерти. Эти размышления и чувство вины сказались на внешнем облике майора, они его состарили, в шевелюре этого человека внезапно засеребрилась седина, поникли плечи, и сильно сгорбилась спина. Он физически ощутил, как тяжкое бремя ответственности за жизнь морских пехотинцев наваливается и подгибает его плечи. Ему стало тяжело дышать, придавливать к земле, словно кто-то старался сломить волю майора, а его превратить в безвольного человека.
   В этот момент на дороге появились еще два человека, которые сразу же обратили на себя внимание своей яркой одеждой и вальяжной походкой. На их плечи были накинуты ярко-зеленые балахоны, непонятного фасона, и с глубокими капюшонами на головах, полностью скрывающими лица, виднелись одни только седые бороды до колен. Балахоны в поясе были туго перетянуты веревкой. Но люди передвигались легким и быстрым шагом, чуть-чуть раскачиваясь на ходу, подобно моряки после океанской качки только что сошедшие на берег. Эти два человека явно направлялись к голове колонны номадской конницы, замершей на дороге перед засадой.
   Появление этих двоих, которые своей внешностью походили или на клоунов, сбежавших из цирка, или на всем известных северных шаманов, поставило все точки над "i". Подразделение морской пехоты майора Якоба Форенкульта, да и он сам попали в ловушку, устроенную черными колдунами из далекого Северного Приморья.
   У Якоба Форенкульта не оставалось больше времени на размышления и колебания, огромным напряжением силы воли, сбросив охватившее его оцепенение и безволие, он полушепотом начал отдавать приказы и команды бойцам, согласно которым пехотное каре должно было скрытно покинуть позиции и спешно отходить в предгорье для дальнейшего воссоединения с войсками капитана Скара. Артиллеристы должны были оставаться на позициях и огнем из скорпионом прикрыть отход пехотинцев.
   По команде штаб-сержанта пехотное каре развернулось на сто восемьдесят градусов и двинулось в направлении предгорья. По настрою молодых бойцов и по тому, как они держали свой шаг, было хорошо заметно и понятно, что они без боя покидают эту позицию, только из-за прямого приказа командира и своего уважения к командиру.
   Майору Якобу Форенкульту в этот момент казалось, что пехотное каре движется со скоростью улитки и ему хотелось выскочить на дорогу, чтобы пинками и подзатыльниками заставить этих молодых ребят двигаться быстрее. Но он стоял на месте и с огромным нервным напряжением, сильно стиснув зубы, наблюдал за тем, что происходит на поле боя. Он не оглядывался за спину, чтобы посмотреть, на какое расстояние от позиций отошли его молодые удальцы. Форенкульт в душе очень боялся того, да, именно боялся, что, если оглянется и посмотрит на отход своих парней, то этим движением и интересом привлечет к ним внимание северных шаманов, они заметят этот его интерес и тогда они узнают, что полурота морпехов покинула позиции и спасает молодые души своих бойцов.
   Шаманы были уверены в своем превосходстве над врагом, они с абсолютной точностью знали, что противник не имеет магического прикрытия, поэтому не особенно спешили приступать к делу. Они неторопливо брели по полю вдоль дороги, на ходу переговариваясь о чем-то своем. Достигнув воображаемой линии смерти, разделяющую противоборствующие стороны, они, не задерживаясь, пересекли ее и по ходу движения их глаза стали наливаться желтым пульсирующим огнем.
   Через мгновение из глазниц вырвались ярко-желтые лучи света, которые световой пульсацией ударили по замаскированным листьями и ветками скорпионам. Клочьями полетела на землю маскировка орудий, обнажились деревянные станины стрелометов. Один из шаманов сделал круговое движение кистью и у него в руке образовался файербол, размером с куриное яйцо. Особенно не размахиваясь, он этот швырнул этот огненный пульсар в направлении стрелометов. Куриное яйцо файербола, огненным росчерком преодолев расстояние, впилось в станину одного из скорпионов. Вверх тут же взлетел острый язычок пламени, превратившийся в небольшое пламя. Огонек стал быстро разгораться и захватывать одну деревянную деталь стреломета за другой, пока яркое пламя не охватило полностью весь скорпион в целом.
   Вслед за первым в воздух взвился и второй файербол.
   Майор Якоб Форенкульт всем сердцем ощутил, что наступают последние минуты существования его скорпионов. Майор повернулся лицом к артиллеристам и отдал короткий приказ. Молодые ребята беспрекословно повиновались его команде и спустили стопорные механизмы орудий и первые стрелы полетели в цель. Но враг находился слишком на дальнем расстоянии и стрелы попадали на землю, не долетев до врага.
   На что последовал леденящий душу взрыв нечеловеческого хохота, оба колдуна радовались своей предусмотрительности и, широко разинув свои смердящие пасти, ржали, словно застоявшиеся в стойле жеребцы. Артиллеристы Форенкульта, не обращая внимания на веселье шаманов и посылаемые им файерболы, спешно перезаряжали свои скорпионы. К этому моменту три из десяти стрелометов были уже полностью охвачены огнем. Парни выполняли свою работу, не ожидая команд командира, а, по мере готовности, стреляли. Выстрелы следовали один за другим и продолжались до тех пор, пока огонь файерболов полностью не охватил все скорпионы. Прозвучал последний выстрел и семь выпущенных стрел снова не долетели до врага, тридцать артиллеристов собрались в плотное каре, готовые с достоинством встретить врага.
   Но маги, по-прежнему, не спешили бросать в бой людей в черном, они хотели сами покончить с все еще продолжающим сопротивляться противником. Маги, перестав ржать, прошли немного вперед и, вплотную приблизившись к горящим скорпионам, принялись рассматривать каре артиллеристов и майора Якоба Форенкульта.
   Один из магов что-то постоянно нашептывал на ухо другому, но тот лишь небрежно отмахивался от него рукой.
   Все это время, пока маги развлекались, сжиганием станков скорпионов, майор Якоб Форенкульт лихорадочно искал выхода из сложившегося положения, раздумывая над тем, как спасти от гибели и этих тридцать молодых парней артиллеристов. Наблюдая со стороны за перешептывающимися северными колдунами, которые, чувствуя себя в безопасности, вплотную приблизились к майору Форенкульту и к каре артиллеристов.
   Пока они его рассматривали, Якоб Форенкульт подумал о том, что в такой ситуации невозможно спасти от смерти всех тридцать артиллеристов, но, возможно, спасется их небольшая часть, если попытаться от ребят отвлечь внимание этих изуверов от магии. Пришедшее на ум решение оказалось самым простым. Первым делом, майор нормальным голосом обратился к своим морпехам:
   - Ребята, когда колдуны примутся снова вытворять свои магические трюки, бросьте оружие и разбегайтесь в разные стороны. И постарайтесь разбегаться друг от друга, как можно дальше. При этом старайтесь бежать таким образом, чтобы между вами и колдунами находился какое-либо большой предмет или препятствие, валун, дерево, большой куст или что-нибудь подобное, чтобы они вас напрямую бы не видели. Тогда их магия будет бессильна и они вас не затронут, эти маги своею магией могут поразить только тех парней, которые будут находиться у них в зоне прямой видимости. Когда отбежите далеко от них, то тут же спрячьтесь и не показывайтесь до тех пор, пока эта сволочь не покинет этого места.
   Прекратив между собой препирательства, маги вновь перенесли свое внимание на выстроившегося перед ними противника. Они начали размахивать руками, приплясывать на месте и выкрикивать слова на непонятном языке. Все это напоминало пляски диких туземцев вокруг горящих костров и, если бы сейчас плясали не маги поморы, а кто-либо другой, то эти пляски вызвали бы у людей улыбки и смех. Но Якоб Форенкульт и все его парни понимали, что маги приступили к плетению заклинаний и вскоре своей магией начнут над ними издеваться, наводить страх и ужас.
   Завершив туземные пляски и магические причитания, маги выпрямились и направили свои руки в сторону артиллеристов, все еще стоящих в строю каре. Оставалось последнее мгновение для нанесения магического удара. Было очевидно, что одним ударом маги намеревались уничтожить разом всех парней морпехов.
   - Ребята, бегите! - В полном отчаянии прокричал майор Якоб Форенкульт.
   Тридцать артиллеристов с мгновение ока рассыпалось на отдельные фигурки бегущих молодых парней, которые со всех ног убегали в разные стороны.
   Маги прямо-таки растерялись, внезапно увидев перед собой пустое место, а не каре из тридцати артиллеристов. Но заклинания были произнесены и единственное, что магам оставалось делать, так это взглядами проследить за огненным вихрем, который с громким грохотом и треском искр, обрушился на то место, где только что стало каре морпехов. Майор Якоб Форенкульт остался на своем месте. Огненный вихрь захватил его правым крылом и с головой его накрыл, когда он вытянулся по стойке "смирно", и, улыбаясь, смотрел в глаза шаманам.
   Только сейчас эти шаманы поняли, что этот человек отвлек их внимание и принял на себя магический огонь, дав возможность другим парням спасти свои жизни.
   Глава 15
   1
   Приняв единое командование над войском, Эль-Нассар свое основное внимание сразу же начал уделять боевой подготовке бойцов для поединков и для сражений в рядах подразделений. Он мало что изменил в программе боевой подготовки бойцов, которую разработал, подготовил и ввел в действие лейтенант Кимвелл. Только он ввел еще одно дополнительное занятие, в котором бойцы сражались в едином строю всего своего подразделения, но не только рядовыми бойцами, а также командующим офицером этого подразделения. Такой подход оживил сами занятия, правда, некоторые рядовые бойцы с этим заданием вообще не справлялись, но нашлись многие другие бойцы, которые легко входили в роль офицеров и прекрасно управлялись со своим подразделением. Такой нестандартный подход к занятиям позволил быстро разобраться в том, кто и что из бойцам может выполнять. Быть хорошим поединщиком или быть отличным бойцом коллективного боя. К тому же сами бойцы они привыкали к своей роли и прекрасной с ней справлялись, а также среди них появились кандидатуры на унтер-офицерские вакансии.
   Теперь Эль-Нассар каждый божий день с раннего утра и до позднего вечера проводил время со своими воинами и унтер-офицерами. Он внимательно следил и наблюдал за тем, как с рядовыми бойцами работают унтер-офицеры на главном учебном плацу и на различных учебных полигонах. А в иные часы сам непосредственно работал с воинами, чуть ли не каждому бойцу той или иной воинской специализации, объясняя различные приемы владения своим оружием, мечом, саблей или пикой. В течение очень короткого времени Эль-Нассар, как в старые и добрые времена существования призрачной стражи, лично перезнакомился со всеми своими воинами, хорошо знал их в лицо и помнил их имена, а также неплохо знал сильные и слабые стороны владения оружием практически каждого своего бойца.
   Постепенно индивидуальный подход к обучению воинов начал приносить положительные плоды, бойцы становились хорошими поединщиками и все лучше и лучше работали в составе малых и крупных воинских подразделений. Что в свою очередь сказывалось на уровне подготовки войска, которое уже не было той разношерстной толпой, которую повелитель увидел, когда после двух лет отсутствия вернулся в лагерь под Ани.
   Все это время Эль-Нассар напряженно размышлял о том, как же ему сделать так, чтобы к нему на службу снова вернулись те офицеры и солдаты призрачной стражи, которые покинули лагерь и разошлись по домам, когда власть в войске была захвачена предателем, капитаном Мурильо. В настоящий момент его войско в первую очередь нуждалось в кадровом офицерском составе. Можно было бы уже сегодня некоторым унтер-офицерам присвоить офицерские звания. Но этот шаг все равно не позволил бы повелителю поднять уровень боевой подготовки сегодняшнего своего войска до уровня подготовки призрачной стражи, который она имела во времена существования султаната Гурам. Хотя был сделан реальный шаг вперед по достижению этого уровня.
   Эль-Нассару хорошо понимал, что для того, чтобы иметь отлично подготовленное войско, способное решать крупные задачи в войне с агрессором, ему нужно было бы сделать так, чтобы верные ему офицеры и воины призрачной стражи обязательно вернулись бы к нему в войско и составили бы его боевой костяк. Только тогда он сможет из рук архонта Арбакаса вырвать стратегическую инициативу и у него появится надежда на то, чтобы победить в этой войне без конца и края. Причем, Эль-Нассар свято верил в то, что эти офицеры и воины призрачной стражи обязательно к нему вернутся, только их нужно было бы каким-либо образом проинформировать о том, что он вернулся и снова встал во главе своего войска.
   Эль-Нассар очень надеялся на то, что с повышением боевой активности его сегодняшнего войска, резким увеличением числа мелких боевых столкновений и крупных сражений с войсками архонта Арбакаса, по султанату обязательно начнут широко распространяться слухи о его возвращении. Рано и поздно эти слухи обязательно достигнуть ушей воинов призрачной стражи и тогда клятва сюзерена напомнит им об их должном месте в этой пока еще неравной борьбе с войсками архонта Арбакаса.
   Но, разумеется, повелитель также хорошо понимал, что потребуется определенное время, даже если завтра в лагерь вернутся все воины призрачной стражи, на воссоздание новой армии, способной на равных вести крупномасштабные бои с вооруженными силами архонта Арбакаса. Только вопрос будет, по-прежнему, упираться в подготовку рядовых бойцов и обучению их военному искусству ведения боя. Поэтому Эль-Нассар пытался, не теряя попусту времени, работать по достижению обеих целей. Он полагал возможным, через какое-то определенное время сегодняшних бойцов произвести в унтер-офицеры, а затем уже им и дать в работу поступающих добровольцев и крестьянских рекрутов в обучение боевому искусству.
   Поэтому Эль-Нассар очень хотел знать, что думают рядовые бойцы обо все всем, что происходит в лагере и за его пределами. В один из вечером он провел общелагерное собрание с одновременным заседанием штаба войска, на которое пришли практически все воины и унтер-офицеры, свободные от дежурств. Собрание продолжалась почти до самого рассвета, так как на нем обсуждались вопросы, которые волновали каждого воина. Со стороны командования на собрании присутствовали повелитель Эль-Нассар, придворная магиня Ивонн Де Ля Рунж, капитан Кимвелл и младший лейтенант Сандерберг.
   Тон собранию задал младший лейтенант Сандерберг, который, не стесняясь, начал высказывать свое мнение по всем вопросам жизни и службы в этом военном лагере. Но вначале, первым, разумеется, выступал капитан Кимвелл с обстоятельным докладом о ходе формирования и подготовке войска повелителя Эль-Нассара, в котором с глубоких военно-научных позиция говорилось о простых вещах. Но это доклад был так занаучен, что его мало кто понял. Тогда с места поднялся Сандерберг, который капитана Кимвелла охарактеризовал, как прихвостня повелителя Эль-Нассара, а дальше он заговорил о наболевших солдатских вопросах. Многим бойцам, заявил рыжий младший лейтенант, совершенно непонятно, что сейчас происходит в султанате Гурам? Как это случилось так, что враг захватил это государство одним ударом? Где все это время находился Эль-Нассар и почему к власти пришли такие люди, как капитан Мурильо? Что повелитель собирается делать для того, чтобы агрессора изгнать с территории султаната. А дальше пошли более мелкие личные и служебные вопросы, бойцов очень интересовал вопрос о выплате жалования, задолжность по которому достигла больше года. Ведь, у многих бойцов уже были семьи, которых было не на что содержать, им только обещали, но денег так и не выплачивали. Задиристое выступление Сандерберга оживило все собрание, даже бойцы первого года службы поднимались на ноги и задавали вопросы, на которые им хотелось получить ответ.
   Эль-Нассару, честно говоря, это заседание очень понравилось. Впервые он выслушивал вопросы о проблемах, на которые он сам бы никогда не обратил бы внимания. Сейчас он убеждался в том, что даже в то время, когда ведется борьба за прекрасные идеалы будущего, нельзя забывать о простом и обыденном. Скажем, о своевременном выплате жалования бойцам, унтер-офицерам и офицерам. Солдат и офицеров в лагере накормят и напоят, но на что жить им семьям?! Да и в случае смерти бойца в бою, кто выплатит их женам, детям или родителям полагающуюся компенсацию? А главное, выплатят ли эту компенсацию вообще? Как только эти стороны контракта с бойцами будут должным образом урегулированы, то сразу же найдутся еще желающие и добровольцы послужить отечеству.
   В заключение собрания выступил Эль-Нассар, который о многом рассказал и, в частности, о том, как враг обрушился и захватил султанат Гурам. Все собравшиеся аплодисментами, свистом и ревом одобрения встретили его рассказ о героическом поведении придворной магини при защите замка повелителя в столице султаната. Повелитель откровенно заявил, что до настоящего времени был не совсем в курсе того, что происходило в лагере. Он пообещал лично заняться финансовыми вопросами и в ближайшее время решить их. К сожалению, он не мог на широкой публике рассказать о том, что, предвидя приближающиеся грозные события, он предусмотрительно часть султанатского золотого запаса запрятал в некоторых банках. Теперь нужно было только разыскать министра экономики Алека Шустера и тогда вопрос о солдатском жаловании будет решен. Свое выступление Эль-Нассар завершил рассказом о будущем, чего от него ожидать и как его достичь!
   После многочасового разговора, споров и высказываний, часто противоречащих друг другу, присутствующими на совещании было принято единодушное решение о том, чтобы активизировать военное противостояние врагу.
   Впервые на этом совещании был поднят и очень серьезно обсуждался вопрос о магическом прикрытии войск Эль-Нассара во время боев и сражений с войсками архонта Арбакаса. Все участники совещания очень серьезно подошли к этой теме. Бойцы поголовно требовали полной нейтрализации или уничтожения поморских шаманов и всякой другой магической нечисти, которая с вражеской стороны все в большем количестве принимала участие в сражениях. В свое время воины призрачной стражи проходили специальную подготовку по борьбе с проявлениями различной нечистью, но сегодня эти знания утеряны. Сегодня воины одним своим оружием не могут с этими шаманами справиться, да и к тому же поморские или северные шаманы привнесли в бои нечто новое и прежде незнакомое. Они стали в боях принимать самое непосредственное участие.
   Воины призрачной стражи, посовещавшись между собой, предложили свой вариант устранения или нейтрализации поморских шаманов. Они предложили сформировать своего рода штурмовые тройки, в которые вошли бы наиболее опытные и подготовленные воины, но не только призрачной стражи. Воины такой тройки должны были на профессиональном уровне владеть метательными ножами, луками, арбалетами и дротиками. Обнаружив шамана, воины тройки нападают на него одновременно с трех сторон, не давая магу возможности сосредоточиться на ком-либо из них, чтобы тот мог бы нанести по этому воину магический удар.
   Ивонн Де Ля Рунж не могла оставить без внимания вопросы, которые затрагивали ее профессии. Она с громадным удивлением выслушивала рассказы воинов об их столкновения чуть ли не нос к носу с вражескими боевыми магами в боях и о том, как они выходили победителями из таких ситуаций. Она выступила и несколько более подробно ознакомила бойцов с тактикой действий на поле боя поморских шаманов, которые даже во время боя, в принципе, особо не желают выходить за рамки задач, поставленных перед ними. Со своей стороны придворная магиня пообещала в самое ближайшее время пригласить в войско более десятка боевых магов их Серой Лиги Магов.
   К тому же Ивонн Де Ля Рунж недавно изобрела волшебную магическую сферу, которая позволяет, чуть ли не покидая своего лагеря, наблюдать за тем, чем занимается противник. Для этого нужно только знать координаты и точное местонахождения этого противника.
   Закрывая собрание, Эль-Нассар поблагодарил воинов за то, что они так открыто и честно с ними разговаривали. Что, не таясь, говорили о проблемах, которые наиболее всего их беспокоили. Он говорил, что командование постарается приложить все усилия для того, чтобы быстрее с этими проблемами разобраться и покончить. Повелитель также рассказал о том, что недавно разведчики младшего лейтенанта Сандерберга обнаружили месторасположение вражеского лагеря. Штаб только что закончил планирование операциями по нанесению внезапного удара по противнику, расположившемуся в этом лагере. Поэтому он будет глубоко признателен, если бойцы со своей стороны приложат максимум усилий, направленных на то, чтобы уничтожить противника в этом лагере.
   Эль-Нассар и Ивонн Де ля Рунж сидели за столом в штабной палатке, а над столом застыла небольшая голубая сфера, сантиметров пятьдесят радиусом. Только приблизившись к сфере, можно было бы заметить, что она очень быстро вращается по своей оси. Но, не смотря на сильное вращение, в центре этой сферы можно было бы увидеть четкое изображение. В этом изображении была видна общая панорама с птичьего полета какого-то большого армейского лагеря. По обе стороны центральной аллеи лагеря стояло много солдатских палаток, время от времени чередуемые офицерскими палатками.
   На некотором отдалении виднелась небольшая кучка еще палаток, но уже лучше качеством и с часовыми у входов. Видимо, в этих палатках располагалось высшее командование этого лагеря. Территория лагеря была полна хаотично движущихся фигурок степняков, их выдавала светлая одежда, людей в черном платье и камзолах.
   В этот момент Ивонн Де Ля Рунж выставила вперед обе руки с ладонями, обращенными к сфере, и резким движением их перекрестило. Сфера моментально распалась, придворная магиня сделала это, так как боялась, что вражеские колдуны могут каким-либо образом засечь работу магического артефакта, ведущего за ними наблюдение. Еще не изучив полностью все возможности этой сферы, Ивонн Де Ля Рунж работала с нею в основном как бы на одно только воспроизведение изображения, но без звука. Но в любом случае этот магический артефакт давал прекрасную возможность Эль-Нассару и Ивонн Де ля Рунж наблюдать за всеми событиями, происходившими на территории вражеского лагеря, правильно и точно оценивать войско противника.
   2
   Лагерь противника располагался на равнинной местности, поэтому в светлое время суток к нему было невозможно приблизиться незамеченным. Со сторожевых башен этого лагеря все просматривалось на многие лиги вокруг. У лагеря было четверо ворот, которые на ночь закрывались и запирались на прочные засовы. Ворота имели надвратные башни, в которых дежурили по двое караульных, отменно несущих караульную службу. Они и ночью не спали, а местность с надвратных башен просматривали. Именно эти караульные несли в себе основную угрозу преждевременного обнаружения нападающих войск. Периметр лагеря был обнесен глубоким рвом с водой и высоким частоколом из зазубренных бревен.
   Каждый час лагерный периметр обходил патруль, составленный из пяти-шести человек, которые, в отличие от караульных надвратных башен, несли караульную службу спустя рукава. Они совершали обходы, только ради выполнения соответствующего параграфа устава караульной службы, не проявляя при этом должной дисциплинированности и рвения. Ослепленные светом своих же факелов, патрули, тяжело бухая сапогами, проходили по вытоптанной в траве тропинке, ни на йоту не отклоняясь от ранее избранного маршрута. Даже самой темной ночью из-за факелов этот патруль можно было бы заметить издалека, встречи с такими патрулями можно было бы избежать без особого на то труда, так как они сами из-за света своих факелов ничего не видели в окружающей их темноте.
   Когда Эль-Нассар и Ивонн Де ля Рунж прибыли на место, вражеский лагерь был уже окружен. Разумеется, воинов не хватило даже на то, чтобы весь лагерь взять в плотное кольцо окружения. Поэтому воины были сосредоточены в двух секторах периметра обороны вражеского, у западных и северных ворот. Именно в этих местах воины Эль-Нассара должны были нанести удар и прорвать оборону лагеря. При этом планировалось, что основные силы должны были бы прорываться в лагерь через северные ворота, перед которыми была болотистая местность. Кто-то посчитал, что эта местность совершенно не пригодна для сосредоточения войск и нанесения ударов по обороняющимся в лагере войскам. Может быть, поэтому и укрепления лагеря в этом месте были построены достаточно небрежно, а караульная служба неслась без особого рвения.
   Когда унтер-офицеры, командовавшие подразделениями, донесли о том, что их части заняли запланированные позиции и готовы к началу операции, то Эль-Нассар повернулся к придворной магине и кивком головы подтвердил общую готовность войск нападающих приступить к началу операции. Ивонн Де ля Рунж, сделав шаг в сторону, мгновенно растаяла в сумраке ночи. Через мгновение ее фигурка вновь оказалась рядом с Эль-Нассаром, она тихо, повелителю на ухо произнесла всего два слова:
   - Они пошли.
   Этих слов Эль-Нассару было достаточно, чтобы понять, что штурмовые тройки призрачной стражи приступила к выполнению задания по одновременному уничтожению караульных, а также по поиску и уничтожению северных шаманов.
   Войска кругом замерли в неподвижности, не было слышно даже порыва ветерка. На небосклоне прекрасная Эллида уступила место своим невзрачным собратьям по ночному небосклону Тринидада. Минуты текли за минутами и ничего, казалось бы, не происходило. Люди в строю начали в нетерпении переступать с ноги на ногу и перешептываться. Последовали строгие, полушепотом отдаваемые приказы и команды унтер-офицеров, оклики капралов и сержантов и в строю все вновь затихло и замерло.
   Ивонн Де ля Рунж отошла в сторону и внимательно к чему-то прислушивалась. Внезапно она вздрогнула телом и, резко выпрямившись, махом руки дала понять Эль-Нассару, что наступило время выполнения следующего пункта плана, настало время атаки самого вражеского лагеря. Прежде чем отдать новый приказ, Эль-Нассар подошел к Ивонн и, взглянув в ее огромные с бирюзой глаза, полностью заполненные слезами, услышал.
   - Ребята все погибли, но успели покончить с четырьмя из пяти магов-шаманов, тяжело ранив пятого. - По-видимому, Ивонн Де Ля Рунж имела в виду воинов призрачной стражи, которые тройками должны были проникнуть на территорию лагеря и уничтожить шаман из северного поморья.
   - В эту ночь шаманы гуляли на стороне, веселились, так как завтра утром они планировали новое для себя развлечение. Снова приступить к поискам нашего отряда. По разведывательным данным, в этом лагере было четыре поморских шамана, но пару часов назад к ним присоединился пятый колдун, который пришел неизвестно откуда, который в течение всего шаманьего веселье не ел, не пил и не веселился вместе с остальными шаманами. Когда я узнала о появлении пятого шамана, то вначале хотела вообще отметить атаку лагеря, но ребята заверили меня в том, что они справятся и с пятью колдунами шаманами. Омар, теперь дело только за твоими воинами, не теряй времени, атакуй лагерь, пока пятый колдун не пришел в сознание. Даже, находясь без сознания, он каким-то образом сумел убить всех воинов призрачной стражи, охотившихся на шаманов. Пока я еще могу удерживать его в бессознательном состоянии, но, как долго мне удастся это проделывать, я не знаю, уж очень он сильный маг.
   - Спасибо, Ивонн, за твою помощь. - Сказал Эль-Нассар. - Я просто не знаю, как мог бы существовать и воевать без тебя и твоей магии.
   Не говоря ни слова, Эль-Нассар направился к унтер-офицерам, ожидавшим его приказаний. Еще издали он кивнул головой одному из них, подтверждая, что настало время общей атаки. Из строя выскользнуло несколько человеческих теней, которые помчались к воротам вражеского лагеря. Эль-Нассар, разумеется, не мог этого видеть, но он хорошо знал, что эти воины-тени уже нацелили стрелы своих луков и арбалетов на караульных надвратных башен. Негромко звякнули спущенные тетивы луков и арбалетов. Раздались наполненные болью и смертью крики и восемь человек караульных навсегда покинули этот мир. Также относительно тихо был ликвидирован и патруль, который в этот момент с криком и бранью обходил периметр лагеря.
   Никто в лагере не услышал и не заметил, как он остался без охраны и защиты.
   Унтер-офицеры и младшие командиры войска Эль-Нассара уже действовали без каких-либо дополнительных приказов и поручений. Сразу же после уничтожения караулов и патрулей, на севере войско выдвинулось к периметру лагеря и вошло в лагерь. Воины, молча и обнажив свое оружие, понеслись вглубь лагеря. Все они прекрасно знали задачи, стоящие перед своими штурмовыми группами. Каждая такая группа состояла из трех троек, тройку возглавлял опытный мечник, которого сопровождали два лучника, своими стрелами оберегавшие его спину и помогавшие ему прокладывать путь в рядах противника. Одна за другой такие тройки бесшумно исчезали в глубине лагеря, каждая из них хорошо знала свою цель и кратчайший путь к этой цели.
   Во вражеском лагере пока еще сохранялась тишина, его воины еще не проснулись и не прореагировали на появление вражеских воинов на территории лагеря.
   В темноте ночи было невозможно разглядеть действия ударных троек, но, подчиняясь какому-то внутреннему побуждению, Эль-Нассар отдал приказ о введении в бой своего резерва, который группировался у западных ворот. В какой-то момент рядом с ними оставалась одна только Ивонн Де ля Рунж и небольшая группа телохранителей. В этот момент Эль-Нассар ясно и отчетливо осознавал, что успех или поражение в этом бою теперь зависит только от мастерства и подготовленности его воинов, которых он столько времени обучал и готовил к этому моменту. Настал момент, когда его воины и офицеры должны были показать свое умение, сказать свое веское слово во имя победы в этом сражении.
   Но прежде, чем самим перейти на территорию вражеского лагеря, где появились и начали разрастаться звуки разгорающегося сражения, Эль-Нассар решил переговорить с Ивонн Де ля Рунж. Но, как только он повернулся к ней, то увидел, что тело магини сотрясают жесточайшие судороги, а ее лицо сейчас напоминает предсмертную маску. Магиня Ивонн Де Ля Рунж обеими руками держалась за ствол сосны, чтобы устоять, удержаться на ногах и не свалиться на землю.
   - Омар, - прошептала она, - я едва держусь. Нужно, как можно скорее найти раненого шамана и его захватить плен, сейчас колдун так и рвется на волю. Мне уже не хватает сил удерживать в его беспамятстве. Но, если он сейчас обретет сознание, то многие наши воины погибнут, и победа вновь ускользнет из наших рук. Нам нужно спешить, но уже сейчас не могу самостоятельно передвигаться на ногах.
   - Подожди, - прервал магиню Эль-Нассар, - сейчас мы сделаем носилки и на них понесем тебя. Ты знаешь, где сейчас находится этот колдун?
   Двое охранников, услышав разговор Повелителя с Ивонн Де ля Рунж, по собственной инициативе подбежали к двум поблизости растущим деревцам и, перерубив их стволы, начали быстро вязать носилки. Вскоре телохранители повелителя несли Ивонн Де ля Рунж на носилках. Группа Эль-Нассара прошла в лагерь через вдребезги разбитые западные ворота, которые уже никто не охранял - караульные надвратной башни, словно ежи истыканные стрелами, свисали через бойницы вниз башни головами.
   3
   Бой же в лагере разгорался все сильнее и сильнее и захватывал все больше и больше его территории. Над лагерем появились первые языки пламени, ширился и креп крик-вопль гибнущих и раненых вражеских воинов. В сполохах пламени мелькали человеческие фигуры, которые внезапно появлялись на свету, чтобы тут же пропасть во тьме. В этом светопреставлении было невозможно определить, кто есть кто в этой карусели смерти. Темнота и блики света уравнивали людей, делали их практически не отличимыми друг от друга. Одним словом в этой мешанине мелькающего света и рваного движения было невозможно определить и понять, кто и с кем сражается.
   Но опытному человеку все же сразу же бросалось в глаза, что одни воины были одеты в форму с белыми рукавами, а другие - нет. Люди в мундирах с белыми руками, работали небольшими организованными группами и целеустремленно передвигались по территории лагеря, уничтожая одного за другим кочевников номадов. В отдельных местах лагеря номады пытались объединиться в небольшие группы, чтобы организованными группами прорваться к своим верховым ящерам. Будучи спешенными воинами, они не так уж сильно сопротивлялись неизвестно откуда появившемуся врагу. Особенно большие потери они несли, когда попадали под обстрел лучников или арбалетчиков, которые с безопасного расстояния расстреливали мечущихся по лагерю номадов.
   Постепенно, но уверенно воины с белыми рукавами начали смещаться к центру лагеря, со всех сторон тесня противника. Они действовали по следующему принципу, группироваться в том месте, где концентрировались номады, которые хотели прорваться к своим верховым ящерам, и уничтожали их стрелами.
   К этому моменту была уже вырезана большая часть кочевников номадов, которым пришлось сражаться в совершенно непривычных для них условиях, ночью в свете пожаров, да и к тому же в пешем строю. Коновязи с ящерами до сих пор находились вне зоны их досягаемости. Номадам же так и не удалось создать ни единого крупного очага сопротивления, они дрались и погибали практически в одиночестве и один за другим.
   В какой-то момент стало падать и напряжение самого боя.
   Чем ближе воины в мундирах с белыми рукавами приближались к центральной части лагеря, тем реже им стали встречаться воины кочевники.
   Но когда, первые тройки воинов Эль-Нассара прорвались к центру вражеского лагеря, то внезапно перед их глазами предстала некая черная масса людей, замершая в полной боевой готовности. Люди в черном, молча, стояли в строю и, потупив головы к земле, не обращали ни малейшего внимания на пожарища и снующих вокруг них других воинов. Они вообще не реагировали ни на кровавое побоище, ни на номадов, которые подбегая к ним, умоляли о спасении и о помощи. Номады пытались протолкаться и прикрыться рядами этих воинов в черном, но те не двигались с места и номадов не пропускали внутрь своего строя.
   Эти люди в черном не двигались и в тот момент, когда видели, что стрела из лука или болт из арбалета летят в их сторону. Когда одни человек в черном падал замертво от случайной стрелы или болта арбалета, то другие люди в черном, продолжавшие стоять в строю, ничего не предпринимали для того, чтобы защититься самим или уберечь соседа от новых стрел и болтов.
   Это странное поведение врага, воины которого, можно сказать, погибали один за другим, но и пальцем не шевелили в свою защиту, несколько обескураживало воинов Эль-Нассара. Все больше и больше воинов собирались вокруг это черного и мрачно строя, воины призрачной стражи всматривались в ого врага, но воинская доблесть им не позволяла им поднимать руки на не защищавших себя людей.
   К слову сказать, в этот момент люди в черном никак не походили на Агнцов божьих на заклании. Постепенно азарт сражения затих, прекратились стрельба из луков и арбалетов, меченосцы приостановили продвижение вперед. Воины Эль-Нассара сгрудились перед этим молчаливым строем людей в черном.
   Два вражеских войска замерли друг напротив друга.
   4
   Это нелепое противостояние еще продолжалось, когда к передовым рядам воинов подошел Эль-Нассар в сопровождении магини Ивонн Де ля Рунж, которую его телохранители несли на носилках. Увиденная картина настолько поразила повелителя, что в течение нескольких мгновений он не в силах был вымолвить и слова.
   И тогда в этот момент послышался громкий голос придворной магини Ивонн Де Ля Рунж:
   - Омар, - сказала магиня, - немедленно прикажи своим воинам не жалеть этих исчадий ада. Вам нужно убить всех этих ублюдков, а не людей. Все твои воины должны знать о том, что сейчас перед ними стоят не люди. Это настоящая нечисть, которая в недавнем прошлом была людьми. Они продали душу Черному духу и теперь являются верными слугами и солдатами архонта Арбакаса. К сожалению, мои магические силы на исходе, я должна сохранить в подчинении этого раненого шамана, а мне так трудно удерживать его в повиновении. Как только он обретет сознание, то первым делом постарается оживить эту нечисть. И тогда она с вами вступит в беспощадный бой. Эти исчадия ада специально созданы для того, чтобы убивать, умерщвлять людей, но их самих трудно убить. Эти твари не боятся ранений и погибают, только лишившись головы. Несколько минут я еще могу продержаться и не потерять сознания, за это время твои парни должны приняться за дело и зарубить, как можно большее число этой нечисти.
   Эль-Нассар с ужасом и отчаянием смотрел на эту черную массу людей. У него не было времени для того, чтобы разъяснить своим воинам, что этих тварей следует беспощадно уничтожать. Поэтому он решил своим примером показать воинам, как следует уничтожать этих сыновей ада. И, обнажив меч, повелитель Эль-Нассар бросился в самую гущу этой черной толпы, по ходу нанося удары клинком направо или налево. Лучники и арбалетчики вновь вскинули луки и арбалеты и в воздух взмыли сотни стрел и болтов. Вперед устремились меченосцы. Воины, следуя примеру своего повелителя, принялись уничтожать людей в черном. Но поразить насмерть человека в черном оказалось не простым делом, они падали, казалось бы, замертво от ударов клинком в голову или в грудь. В этой кровавой бойне меченосцам, чтобы быть уверенными, что враг поражен, приходилось им отрубать головы, а лучникам или арбалетчикам бить в глаза.
   Многие воины в тот момент чувствовали себя подобно мясниками на скотобойне, убивая безответную и не защищающуюся скотину. Но воины не останавливались и, наблюдая за поведением своего повелителя, следовали своему долгу, продолжая свою кровавую работу. Время от времени то один, то другой воин опускал меч и отходил в сторону в заросли, чтобы опорожнить рвущийся наружу желудок. А затем он снова возвращался в строй, чтобы продолжить свою кровавую работу. Некоторые воины подошли к грани своего психического срыва, не у каждого человека могут выдержать нервы при таком обилии человеческой крови, отрубленных голов и человеческих конечностей.
   Эль-Нассар своим мечом уже уложил на землю человек двадцать, но продолжал упорно продвигаться вперед и, словно крот, вгрызался в эту безликую и недвижную человеческую массу. Он был подобен острию стрелы, прорубающей светлый туннель в черном мраке. Никто в этой дикой и безобразной рубке человеческой плоти не замечал течения времени, но всех воинов уже сильно подташнивало от этой грязной работы.
   И в какой-то момент рубки и резни внезапно "ожил" первый человек в черном. Было бы трудно подобрать соответствующий и правильный синоним к слову "ожил", когда говоришь о людях в черном. Этот процесс происходил следующим образом, человек в черном сначала медленно открывал глаза, которые наливались желтым светом. Как только они наливались этим полным цветом, то человек в черном начинал действовать. Первым же делом он уходил из-под падающего на его голову меча или тут же вступал в бой, нанося ответный удар своим укороченным мечом.
   Вслед за первым человеком в черном от спячки пробуждались и другие люди в черном. Процесс пробуждение происходил так, что невозможно было заметить разрыва во времени между пробуждением первого и последнего человека из этой черной массы людей. Можно было бы сказать, что все люди в черном, словно одновременно начали сопротивляться или оказывать противодействие воинам Эль-Нассара. Неожиданность перехода из статичного состояния в движение на первых порах дала врагу преимущество и на землю пали мертвыми первые воины, сраженные оружием людей в черном. Эль-Нассару с большим трудом удалось уйти от внезапного удара кинжалом под ключицу вынырнувшего откуда-то из темноты человека в черном.
   - Всем отойти назад и построиться в фалангу.
   Громко приказал Эль-Нассар. Он понял, что с ожившим врагом следует сражаться организованным строем, так как сейчас этот враг мог подавить его воинов своей общей массой бойцов.
   Воины в серо зеленых мундирах с белыми руками оторвались от массы людей в черном и мгновенно образовали фалангу. Воинам Эль-Нассара уже много раз на плацу приходилось репетировать выполнение подобного войскового перестроения войск. Поэтому эта команда повелителя была выполнена мгновенно, через пару минут организованный строй фаланги почти из четырехсот человек возник из небытия перед людьми в черном.
   Люли же в черном не стали ожидать момента, когда завершится образование фаланги, всей своей черной массой они шагнули ей навстречу. Затем последовал второй..., третий и четвертый шаги, но вскоре люди в черном грудью уперлись в наконечники копий фаланги. Но и это препятствие ни на секунду не задержало поступательного движения этой черной массы.
   Люди в черном продолжали напирать вперед даже и тогда, когда острия копий воинов Эль-Нассара начали пронзать их грудь, взрезать животы. Воины Эль-Нассара удерживали копья до самого последнего момента и выпускали их из рук, когда враг, иногда на одном копье оказывалось нанизанным по три-четыре человека в черном, которые вместе с копьем в своих телах заваливались бездыханными на землю.
   Скоро воины фаланги осталась без копий, и тогда в ее передовую шеренгу выдвинулись наиболее опытные рубаки, меченосцы. Клинки мечей меченосцев были на несколько дюймов длиннее клинков зигзагообразных кинжалов людей в черном. Это преимущество позволяло им бороться с врагом, удерживая его на расстоянии и не давая ему возможности приблизиться для нанесения смертельного удара кинжалом. Лучники и арбалетчики сзади меченосцев прицельно расстреливали атакующих людей в черном из своих луков и арбалетов, но пока им не удавалось сдерживать этот черный натиск. Шаг за шагом люди в черном теснили фалангу Эль-Нассара.
   Но организованность и дисциплинированность воинов Эль-Нассара, которые сражались всем коллективом, постепенно начали брать верх над неорганизованностью людей в черном, которые бились разрозненно. Несмотря на огромное количественное преимущество, черная масса постепенно начала сдавать свои позиции, сначала она остановилась, а затем сделала малый шаг назад уже перед натиском фаланги. Но за первым шагом последовал и второй, а затем и третий шаги.
   Нельзя было бы сказать, что люди в черном плохо сражались и отступали перед противником. Нет, такого не было, они дрались зло и до последнего воина, но все равно погибали, в результате чего происходило сокращение их численности. Поэтому наступил и такой момент, когда перед фалангой осталось всего около двух десятков людей в черном.
   Эль-Нассар приказал пленить оставшихся в живых людей в черном.
   Но эти люди отошли на несколько шагов назад от фаланги, вытянулись в струнку и, подняв ничего не выражающие лица к небу, замерли в тупой неподвижности и покорности своей судьбе. Последовал раскат грома, сверкнула молния и на месте, где только что они находились, появились несколько небольших кучек пепла, которые были тут же развеяны ветром.
   Глава 16
   1
   Боль безжалостной рукой схватило мое сердце, сжало и не отпускало его до тех пор, пока в мои глазах не появились слезы. В этот момент внутри меня возникло понимание того, что произошла страшная трагедия, погиб кто-то из близких мне людей. Просчитав возможные варианты, мне стало понятным, что перестало биться сердце моего боевого друга и соратника майора Якоба Форенкульта. В сознании сформировалось изображение того, что происходило несколько минут назад с майором Форенкультом и его людьми на поле боя до гибели герцога.
   Я хорошо видел полуроту нашей морской пехоты, спешным шагом удаляющуюся в горы. Догорали останки скорпионов, черная копоть и отдельные языки пламени от которых все еще поднималось в небо. А потом появились молодые парни, артиллеристы, разбегающихся во все стороны от этих кострищ. Я перевел взгляд влево, чтобы на дороге увидеть, неподвижно замершую в строю номадскую конницу, а также каре людей в черном. Перед общим строем людей в черном как-то несерьезно суетились две фигурки, словно цирковые клоуны, разодетые в ярко-зеленые плащи.
   Эти фигурки цирковых клоунов, по всей очевидности, и были теми поморскими магами, которые своей черной магией разгромили засаду майора Форенкульта и убили нашего собрата по оружию. Крупным планом я взял лица двух довольно-таки пожилых людей с заросшими до бровей бородами и одетыми в, неопрятного вида, зеленые плащи балахоны. Они и сейчас продолжали вести себя подобно клоунам, случайно оказавшимися на цирковой арене, всеми силами они старались развеселить зрителей, которых не было. Поэтому сами веселились от души, эти пожилые люди, словно дети, подобно козликам скакали с одного на другое место. Они при этом что-то громко кричали, орали и свистели, размахивая руками.
   Одним словом, сейчас поморские маги испытывали дикий восторг, наблюдая за тем, как бросаемые ими файерболы огненными искрами взрывались в опасной близости от убегающих от них молодых люде. Они дико визжали и хлопали в ладоши от радости, когда один или другой огненный комок настигал и поражал молодого парня. На поле боя уже лежали недвижимыми около пяти парней, а двое - трое, видимо, были ранены и пытались скрыться от взора расшалившихся магов-клоунов за валунами или в каком-либо другом укрытии.
   С тупой болью в сердце я наблюдал за этой картиной борьбы поморских магов с этими молодыми, только что достигшими совершеннолетия нашими парнями. У парней практически не было ни малейшего шанса выжить или спастись в этой безжалостной борьбе с магией. Нет, я выразился не совсем правильно! То, что мне сейчас приходилось наблюдать, этого нельзя было даже называть борьбой?! Шаманы по одному убивали и сжигали моих морпехов, забавляясь и веселясь при этом.
   Слишком далеко в данный момент я находился от этих разыгравшихся колдунов, потерявших человеческий разум. Я ничем не мог помочь ребятам, находясь от них на таком большом расстоянии. Чувство бессилия и нервного напряжения охватило всего меня! Я до крови искусал губы, а в голове билась только одна мысль, нельзя позволить, чтобы когда-либо снова повторилась картина безнаказанного избиения и уничтожения моих соратников!
   В жизни возможны ошибки, за любую ошибку всегда приходится расплачиваться! Но, когда теряешь товарищей или своих друзей, то расплата за их потерю страшна и ужасна, она не поддается измерению. За очень короткое время, всего несколько недель, майор Якоб Форенкульт стал не просто товарищем и соратником, а моим настоящим и близким другом. Между нами возникло взаимопонимание и близкий личный контакт, каждый из нас нашел свое место в окружении друг друга. И потерять такого друга было очень тяжело и трудно, невыносимо!
   Я вызвал старпома Борга и, ни слова не говоря, прокатал в его сознание то изображение, которое только что уже просмотрел: Старпом Борг смотрел картину, и редкие слезы медленно стекали по его щекам, затем, закрыв глаза, он надолго замолчал. Каждый человек по-своему переживает утрату близких ему людей! Я не стал ожидать того, что старпом Борг скажет по поводу гибели Форенкульта и его команды артиллеристов, и заговорил первым:
   - Старший помощник капитана Борг, позвольте вас официально проинформировать вас о том, что герцог, майор Якоб Форенкульт, спасая своих морских пехотинцев, только что пал на поле боя. Он отдал свою жизнь во имя спасения морских пехотинцев, которыми командовал. Майор отвлек на себя внимание вражеских магов, дав этим шанс своим парнем на спасение, и принял на себя всю мощь удара вражеского магического заклинания "огненный вихрь". Когда мы окончательно победим врага, то мы обязательно найдем время и поднимем наши бокалы вина, чтобы почтить и помянуть память нашего майора Якоба Форенкульта! А сейчас, дружище Борг, тебе придется заменить его на посту командующего офицера морской пехоты. В этой связи я произвожу тебя в чин полковника. С этого момента ты несешь полную персональную ответственность за все операции на сухопутном фронте. Ты отвечаешь за подготовку и проведение генерального сражения с вражеским табором, с номадами пора кончать.
   Полковник Борг свое новое назначение воспринял с большим достоинством, но не восторженно, как юнец, а как подобает настоящему боевом офицеру. Старпом всегда к Якобу Форенкульту относился с некоторой долей несерьезности, воспринимая его, как гения в области военной стратегии и тактики, и мою игрушку, случайно появившуюся в нашем окружении. Но рост уважения к Якобу в среде его учеников, морских пехотинцев, да и среди других членов экипажа биремы, успехи майора на военном поприще, заставили даже и такого упрямого человека, как полковник Борг, изменить свое мнение. В данный момент Борг понимал, что мы потеряли не просто друга, а военную составляющую всего нашего содружества. Что потеря майора Форенкульта может негативно сказаться и на нашем общем деле, на обороне Валенсии от нападения кочевников.
   Полковник Борг поднялся на ноги и вытянулся передо мной по стойке "смирно" и, приложив кулак к левой половине груди, с достоинством склонил свою убеленную сединами голову. Этим он ясно продемонстрировал, что принял моей предложение и приступил к исполнению своих новых обязанностей.
   Мы сделали все, что смогли, мобилизовали все свои силы и всех свободных бойцов включили в состав морской пехоты. Когда полковник Борг отправлялся на фронт, то вместе с ним на фронт уходили пятьдесят морских пехотинцев. Когда наша полурота морпехов маршировала по улицам Валенсии, то ее провожать вышли все горожане этого города. Впереди этой полуроты молодых и отважных парней шагал полковник Борг, а женская половина Валенсии пересылала ему воздушные... и не только поцелуи. Многие окна домов на пути прохождения полуроты были открыты, а в окнах можно было бы увидеть городских жителей, которые со слезами на глазах провожали на войну своих сыновей и мужей.
   Одним словом, эти проводы вылились в никем не организованные торжественные мероприятия всего города. А наши парни, при виде такого внимания к ним о стороны прекрасного пола, городских жителей, четко держали шаг и старались выглядеть заправскими бойцами-ветеранами. Они выгибали грудь колесом, дружно топали ногами, обутыми в сапоги со стальными подковками, о брусчатку городской мостовой. По всему было видно, что парням этот парад, проводы, ужасно понравился.
   За время нашего пребывания в этом городке и совершенно неожиданно для самих нас Валенсия превратилась в родной и любимым город. В нем мы набрали новый экипаж, отремонтировали "Весеннюю Ласточку", а главное в этом городе у нас появилось много новых друзей и соратников. В этом городке мы чувствовали себя, как дома. Под Валенсией мы понесли и первые потери среди морских пехотинцев, погиб и наш славный герцог Якоб Форенкульт, который отдал жизнь и за своих молодых парней, и за горожан Валенсии. Под Валенсией мы приобрели военный опыт, нас начали уважать и с нами начали считаться отцы города. Город и отцы-хранители города стали принимать нас за своих людей. А жители городка доверили нам свои жизни, поверив в то, что мы сумеем защитить их и их город от набега номадских кочевников.
   Разумеется, пока еще не всем нашим морским пехотинцам удалось принять непосредственное участие в боях с номадами и приобрести военный опыт, так как часть еще не покидала Валенсию. В боевых действиях пока не участвовало и наше секретное оружие, военно-морской флот в лице биремы "Весенняя Ласточка". Экипаж биремы не имел боевого опыта и был пока еще не обстрелян. Именно поэтому я решил генеральное сражение провести на борту биремы рядом с коммодором Скандинавом, чтобы в случае необходимости помочь ему советом, а полковнику Боргу решил предоставить возможность самостоятельно покомандовать боем на сухопутном фронте.
   К этому времени ремонт биремы "Весенняя Ласточка" был полностью завершен. Новый экипаж, благодаря ночным тренировкам во время магических сновидений, прошел отличную виртуальную подготовку. Под руководством Скандинава бирема три раза уже выходила в открытый океан. Во время виртуального шторма или штиля, молодые матросы действовали уверенно, грамотно и больше не выглядели школярами, не выучившими урок. Они научились быстро поднимать и опускать паруса по командам своего "дядьки" Скандинава. С достоинством собственного достоинства бывшие школяра вели себя и на берегу, они не позволяли даже прожженным морским волкам, которые считали их салажатами, с пренебрежением к ним относиться. Коммодор Скандинав не только передал им знания по морскому делу, но и научил их правильному пониманию дисциплинированности и сплоченности, когда сплоченный коллектив может постоять за каждого своего отдельного члена при случайных драках.
   Ближе к рассвету бирема должна была поднять якоря и выйти в океан, чтобы пойти на соединение с пехотными частями полковника Борга. В результате у меня появилось достаточно много свободного времени до выхода биремы в океан. Что же касается самого сражения с номадами, то все было уже много раз продумано и передумано, вся подготовка к бою была заранее проведена. Морские пехотинцы и артиллеристы во главе полковника Борга уже заняли боевые позиции или же занимались утряской последних вопросов перед началом боя. Поэтому мне некого было беспокоить, и я решил заняться своими делами.
   Незаметно для самого себя я привык к тому, что вокруг постоянно находится много людей, постоянно приходится заниматься какими-то срочными или не очень срочными делами или проблемами. Поэтому в тот момент, когда меня перестали тормошить с решением каких-то вопросов, вокруг меня образовалась пустота, а время тут же замедлило свой бег.
   Именно в этот момент в голову начали заползать грустные воспоминания и мысли. Я вспомнил майора Якоба Форенкульта, этого славного парня и хорошего друга, который до поры до времени был никому не нужен и пребывал на отшибе жизни. А в тот момент, когда жизнь востребовала его, то прежде никому не нужный молодой парень, словно по мановению волшебной палочки, превращается в доблестного майора морской пехоты, который геройски погибает, спасая подчиненных ему молодых парней. Друзья ценны и всегда нужны по тому, что они всегда рядом с тобой и в хорошие времена жизни и тогда, когда ты многими позабыт.
   С друзьями ты всегда можешь обо всем поговорить на свете, поделиться думами и мыслями, доверить душу и сердце. Они поддержат тебя в трудные минуты жизни, подскажут и помогут тебе, когда ты, казалось бы, всеми брошен.
   2
   "Весенняя Ласточка" снялась с якоря далеко за полночь, у нас было достаточно времени, чтобы вовремя добраться до конечной точки нашего океанского путешествия. Когда мы покидали городской рейд, то с борта биремы было хорошо видно, как бурлила и веселилась разгульная портовая жизнь на нижней улице Валенсии в то время, когда верхняя улица городка давно уже притушила огни и в постелях досматривала вторые или третьи сны.
   Матросы экипажа биремы, как кошки, безмолвно скользили вниз и вверх по реям и вантам и, выполняя команды своего "дядьки" Скандинава. Палубная команда ставила паруса в то время, когда вольнонаемные весельщики, синхронно налегали на весла, помогая "Весенней Ласточке" покинуть рейд и выйти в открытой океан. Этих весельщиков мы наняли только на один рейс, так как наши морпехи давно уже покинули город и ушли на океанское побережье, чтобы силой оружия задержать продвижение номадского табора.
   Чтобы занять свое время, размять мускулы тела и не мешаться под ногами у коммодора Скандинава и его матросов, я занял привычное место у весла в одном из закутков весельщиков. Моим соседом по закутку оказался совсем молодой парень, который обладал большой физической силой, но не знал, как ее правильно приложить к веслу. Парень пыхтел, потел и сопел, изо всех старался показать свою доморощенную деревенскую силушку, чтобы доказать мне и всем другим, что он способен и на гораздо большее.
   - Как тебя зовут? - Не выдержал я молчания и первым решил завязать разговор, чтобы не было так скучно, да и к тому же на наших шеях не было рабских ошейников, ничто не мешало нам свободно пообщаться.
   - Кристиан, милорд. - Смущаясь, ответил парнишка, он, видимо, знал меня в лицо, но не привык разговаривать с людьми, по его мнению, такого высокого полета.
   - Ты из Валенсии? - Не отставал я от парня. Монотонная работа веслом позволяла вести неспешную беседу. Да, и сам паренек казался смышленым на вид и не производился впечатления молодого деревенского "Иванушки дурачка".
   - Нет, милорд. - Парень односложными ответами отделывался от моих вопросов. - Я из Оливины, рыбацкой деревушки, расположенной в сотне лигах от Валенсии. Я младший сын в крестьянской семье. Все нажитое отцом и матерью достанется старшему брату, а меня отец решил отдать в солдаты. Вы же, милорд, предложили ему хорошую цену в десять золотых флоринов. Вот я и стал вашим солдатом.
   - Не жалеешь, Кристиан, что пошел в солдаты?
   - Да, нет, милорд. Чего жалеть-то! Ведь, через пару лет меня все равно заставили бы уйти из дому, а так все остались довольными - отец, брат, да я и сам оказался пристроенным к делу. У вас тут неплохо кормят. Правда, много времени мы занимаемся разными потешными делами, а не настоящим крестьянским делом, учимся, как надо драться на войне. Сейчас профессия солдата мне мало чего даст, рано или поздно все равно придется возвращаться к работе на земле. А вот, если освою вашу новая профессию и со временем стану капралом или сержантом, то тогда ваша наука может оказаться и полезной для меня, тогда я смогу ею деньги зарабатывать.
   Меня заинтересовал этот незатейливый сельский паренек, Кристиан, и его крестьянская смекалка, его философия жизни, построенная на основах крестьянского уклада и отношении к жизненным ценностям.
   - Слушай, Кристиан, - вновь обратился я к пареньку, - а не хочешь ли ты после завершения обучения военной науке, перейти служить ко мне? Мне нужен хороший помощник и товарищ, который постоянно находился бы рядом со мной и помогал мне в решении ежедневно возникающих вопросов.
   - Да я не знаю, милорд, как вам и ответить. Меня не очень прельщает жизнь лакея или слуги. Не интересно все это. В солдатах лучше. Проведешь день на плацу или полигоне среди таких же солдат, а затем свободен и делай что хочешь. - Говорил, несколько потягивая слова, Кристиан. - А когда станешь капралом, то и сам начнешь обучать молодых новобранцев. И уважаемым сразу становишься. Когда же станешь сержантом, то...! А с вами что? Ночные горшки за вами выносить ли что?!
   - Извини, Кристиан я приглашаю тебя в помощники и товарищи, а не горшки за собой выносить?! Не ясно, что ли? - Начал сердиться я. - Давай, договоримся так, пока ты продолжишь службу, обучаясь тому, как надо драться на войне. Когда пройдешь эту науку, то перед тобой встанет вопрос, где служить, то я заберу тебя к себе в помощники. Ты согласен?
   Кристиан в ответ, молча, кивнул головой.
   Но по его дальнейшему поведению можно было судить, что такой расклад будущей жизни этого паренька не совсем устраивал. Но идти против решения начальства Кристиан решил, открыто не противиться, а немного подождать, чтобы посмотреть, как будет жизнь дальше для него складываться. Этот маленький, но упрямый сельский мальчишка, который хотел бы свою жизнь прожить свободным человеком, мне сильно понравился и я решил не отступать от своего намерения.

3

   Ночь была прекрасна и спокойна, слабый морской ветер приятно охлаждал лица и проветривал натруженные за день и горящие от солнца плечи, снимая усталость. "Весенняя Ласточка" уверенно скользила под веслами вдоль берега, точно следуя его изломам и извилинам. Коммодор Скандинав в этот вечер бы не похож на самого себя, не бранился и не рычал раненным буйволом на своих матросов, а, широко расставив ноги, расположился у центральной мачты и наблюдал за работой экипажа. От его взгляда не могла скрыться ни одна мелочь, но экипаж работал слаженно, пунктуальнейшим образом выполняя все его команды.
   Мы не торопились и никуда не спешили, встреча с полковником Боргом и его пехотинцами была назначена на полдень в заранее условленном месте, до которого "Весенней Ласточке" осталось добираться всего часа четыре.
   До места назначения мы добрались на пару часов раньше, чем планировали, "Весенняя Ласточка" после капитального ремонта приобрела отличные мореходные качества стала гораздо быстроходнее.
   Рассвет застал нас на рейде, в непосредственной близости от берега. Капитан Борг тоже немного ранее прибыл на место и уже ожидал нас на берегу, где пока еще не было видно его морских пехотинцев. Но облако пыли за поворотом дороги говорило о том, что морпехи на подходе. Когда мы рассматривали то, что происходит на берегу, сильно напрягая свое зрение, от чего ощущали определенный дискомфорт, то мне в голову неожиданно пришла мысль о подзорной трубе, которой веками пользовались земные мореходы, но которая еще не была изобретена на планете Тринидад. Через некоторое время в моих руках появилась бронзовая труба, которую я подставил к глазу и, не отрываясь, стал наблюдать за стоящим Боргом на берегу.
   Полковник, словно цапля, вытягивая ноги, подошел к кромке берега и начал ковырять песок мыском ботфорта, по всему было видно, что это сухопутный человек, всю жизнь проведший на берегу и не особенно доверявший морю. Через подзорную трубу я видел выражение его лицо, на котором можно было бы прочитать о том, что человек рожден для существования на суше. Полковник Борг был твердо убежден в том, что, когда под ногами твердь, а не качающаяся на волнах океана палуба, то только тогда человек становится настоящим, уверенным в себе существом. В те времена, когда он находился на биреме, старпом Борг тоже выглядел уверенным в себе человеком, но он никогда не считал себя человеком моря, как, скажем, коммодор Скандинав. Тот на суше ощущал себя совершенно потерянным человеком и всегда стремился поскорее уйти в море. Сейчас полковник Борг явно ожидал моего появления на берегу, поэтому и заявился сюда, чтобы лично меня поприветствовать.
   Коммодор Скандинав отдал короткий приказ, бирема бросила якорь, который, зазвенев якорной цепью, с грохотом полетел в воду, а матросу палубной команды бросились спускать на воду шлюпку. Я уже сделал шаг, чтобы спускаться к шлюпке, как тяжелая рука опустилась на плечо и ласково повернула меня на девяносто градусов, чтобы я имел возможность лицезреть улыбающееся лицо коммодора и его протянутую ко мне руку. Все было ясно, мое изобретение подзорной трубы и ее последующее использование не прошло мимо глаз всевидящего коммодора, который моментально разобрался в сути дела и, как флагман флота, требовал свою долю. Тяжело вздохнув, ведь не мог же я отказать просто так этому добрейшему мореходу Скандинаву в вещи, которая могла бы понадобиться ему в первую очередь, поэтому, щелкнув пальцами свободной руки, точно такая же бронзовая трубка оказалась в громадной лапище коммодора.
   Через пару минут я вместе со Скандинавом находился в шлюпке, выгребающей к берегу. Коммодор долго ласкал в руках бронзовую трубку и время от времени посматривал в один, то в другой ее окуляры. Ему потребовалось очень небольшой период времени, чтобы разобраться и понять принцип действия подзорной трубы и освоиться с этим изобретением. Если судить по его задумчивому лицу, коммодор Скандинав в должной степени сумел оценить сделанный подарок, и он долго через нее смотрел то на берег, а потом на бирему "Весенняя Ласточка".
   Полковник Борг приветствовал нас воинским салютом, вытянулся и сжатым в кулак правой рукой коснулся левой груди.
   Именно в этот момент на дороге, проходящей всего полукилометре от берега, из-за ее поворота появилась голова походной колонны морских пехотинцев. Искоса взглянув на полковника, я увидел, как при появлении его солдат изменилось выражение лица Борга. Мгновение назад оно выражало лишь аристократическую усталость, безразличие к окружающему миру, но с появлением колонны морпехов его лицо стало серьезным, сосредоточенным и он с глубочайшим интересом стал вглядываться в лица приближающихся молодых воинов.
   Да, и сами морпехи, узрев, что их встречает все высшие офицеры, подбодрились и, несмотря на то, что прошагали всю ночь напролет, выровняли ряды и стали проходить парадным шагом, чеканя поступь. Последовала команда штаб-сержанта, колонна остановилась и через левое плечо развернулась к нам лицом. Штаб-сержанты и капралы замерли перед строем. Деревянно печатая шаг и с саблей наголо, к нам подошел главный штаб-сержант, который приставил ногу и, замерев по стойке "смирно", приготовился доложить о прибытии на место назначения.
   В этот момент Борг слегка коснулась моего плеча, я понял, что этим знаком полковник давал мне понять, чтобы именно я принимал доклад главного штаб-сержанта и весь этот маленький импровизированный парад его морских пехотинцев. В душе я поблагодарил господа бога за своевременно поданную мысль о необходимости переодеться в соответствующий камзол. Сейчас я выглядел настоящим адмиралом в новенькой треугольной шляпе и в торжественном камзоле. Коммодор Скандинав тут же обратил внимание и на эту треугольную шляпу, он постоянно на нее косил свой взгляд. Но сейчас мне было некогда удовлетворять любопытство этого взрослого ребенка, я вышел на два шага вперед и замер по стойке смирно перед главным штаб-сержантом, который тут же начал рапортовать:
   - Милорд, адмирал, согласно вашему приказу, подразделение морской пехоты в составе ста пятидесяти девяти бойцов и восьми младших командиров прибыло на передовую позицию для отражения вражеского наступления. Отряд в полном составе прибыл на место, отставших и больных - нет.
   Главный штаб-сержант отсалютовал мне саблей и, сделав шаг в сторону, освободил пространство перед строем морских пехотинцев.
   - Благодарю за рапорт, командир.
   А затем мыслеречью я обратился ко всем морским пехотинцам.
   - Рад видеть вас бодрыми и здоровыми, ребята. Сейчас после ночного перехода вам предстоит немного отдохнуть, а завтра на поле боя продемонстрировать то, чему вы научились за время военной подготовки. Завтра мы встретимся с противником и должны ему доказать, что мы не лыком шиты и кое-что можем. В этом бою мы обязаны победить врага, остановить и отбросить его обратно, чтобы он не прошел дальше и не нарушил покой города, который приютил и кормит нас. Вместе мы победим! Но драться нам придется завтра, а сегодня нужно отдохнуть и набраться сил. -
   Завершив мыслеречь, я слегка коснулся нервных окончаний головного мозга у всех парней и немного их помассировал, внушая парням внутреннее спокойствие души и уверенность в своих силах. Тут же последовал приказ полковника Борга, строй колонны рассыпался, и каждый из парней начал заниматься ранее порученным делом по развертыванию походного лагеря.
   Мы, молча, стояли и наблюдали за тем, как слаженно работает наша молодежь, устраивая свой военный лагерь-бивак.
   На заседаниях вечернего штаба вечером прошлого дня мы обсудили детали предстоящего сражения, приняли последние решения. Теперь нам оставалось ждать наступление нового дня и предстоящего сражения с номадами. А сейчас можно было констатировать, что все те мероприятия, что мы планировали, осуществлялись точно в срок и в точном соответствии с утвержденным временным графиком. Завтра утром, когда начнется генеральное сражение, станет ясным, были ли мы правы, принимая те или иные решения, и правильно ли мы оценили свои силы и возможности.
   Пришло последнее сообщение разведывательной группы Катти, в котором она проинформировала нас о том, что табор номадов не прекратил своего продвижения к Валенсии. В этом же донесении Катти еще раз особо отметила изменившийся характер поведения номадов.
   Если ранее номадские наездники передвигались с дикими воплями и криками, бесцельно носились на верховых животных вокруг табора, то в последнее время они стали передвигаться угрюмою конной толпой, с низко опущенными головами и не было слышно каких-либо криков, воплей и смеха. Помимо этого факта Катти упомянула также о том, что вслед за табором номадов движется еще одна странная колонна-толпа людей, которые одеты во все черное платье и которые вооружены одними только зигзагообразным ножами-кинжалами. Если наблюдать со стороны за поведением этих людей в черном, то оно ничем не отличается от поведения молодых номадов.
   В заключение своего донесения Катти сообщила, что ее разведывательная группа задание выполнила и присоединяется к пехотным подразделениям.
   Все было готово к завтрашнему генеральному сражению с противником.
   Глава 17
   1
   Вражеский отряд, который планировал окружить и уничтожить войско Эль-Нассара, сам попал в окружение и был наголову разгромлен. Бежать из западни удалось полутора десятку номадов, которым удалось-таки добраться до верховых ящеров и на них скрыться в неизвестном направлении. Но бежавших кочевников было столь мало, что преследовать их не было никакого резона.
   Эль-Нассару и его воинам все же удалось разыскать в лагере и пленить раненного шамана, которого придворная магиня удержала в подчинении и не позволила прийти в сознание. Ивонн Де ля Рунж сумела его удержать под своим магическим контролем, но сильно при этом перенапряглась. Из-за этого физического перенапряжения она потеряла массу магических и жизненных сил. Чуть ли не вплотную она приблизилась к порогу не возврата в реальность бытия, постоянно находилась на грани потери сознания. Балансируя на грани реальности и виртуального бытия, магиня все же сумела удержать себя от падения в беспамятство и сохранить психический и магический контроль над поморским шаманом колдуном. А тот, даже будучи тяжело раненым, предпринимал невероятные попытки вырваться из-под контроля неизвестного мага. Иногда Ивонн Де Ля Рунж казалось, что, если бы этот шаман узнал бы о том, что его сознание контролирует женщина маг, то он, вероятно, мог бы сойти с ума от одной только этой мысли.
   Когда Ивонн Де ля Рунж и раненого шамана перевезли обратно в лагерь, то у придворной магини уже не было сил даже на то, чтобы говорить, а руки постоянно тряслись от тремора. Наблюдая столь тяжелое состояние здоровья своей придворной магини, охрана повелителя никого к ней и близко не подпускала, разве что, иногда позволяла Омара Эль-Нассара немного с ней пообщаться.
   Поморского шамана по возвращению в лагерь тут же разместили в темнице подземелье со специально оборудованном при ней лазаретом. Там он находился под постоянным присмотром лагерных лекарей, а также нескольких молодых магов Серой Лиги Магов. Эти молодцы накануне прибыли в лагерь повелителя Эль-Нассара по личному распоряжению Арцивиуса, мага магистра Лиги, в ответ на его просьбу прислать боевых магов. Лига Магов отобрала десяток молодых и подающих надежды боевых магов т отправила их на стажировку Эль-Нассару и Ивонн Де Ля Рунж. Когда посланцы Лиги Серых Магов ступили на землю лагеря, то Эль-Нассар лично объяснил им проблему с этим раненым шаманом, которого нужно было бы удержать в плену и допросить. Услышав такую новость, десять прибывших магов мгновенно разбежались по выделенным им палаткам, чтобы в своих поклажах разыскать магические амулеты и артефакты, блокирующие действие черной магии. По установленному графику они начали сторожить пленного шамана, плетя в свои дежурства специальные и боевые заклинания о власти над духом тьмы.
   Помимо магов Серой Лиги Магов охрану темницы-лазарета шамана несли наиболее доверенные воины призрачной стражи. Эти охранники работали под таким огромным психологическим напряжением, что их приходилось менять каждые два часа.
   Ивонн Де ля Рунж на восстановлении физических и магических сил потребовалось целых три дня. Но и этого времени магине оказалось мало для полного восстановления здоровья. Но к этому времени она сумела, по крайней мерей, подняться на ноги, с большим трудом передвигаясь по своей палатке. Каждое утро и в течение дня по несколько раз она общалась с Эль-Нассаром. Ивонн Де ля Рунж не упускала также возможности, даже находясь в таком ослабленном состоянии, пообщаться со своими молодыми собратьями по ремеслу, с магами, присланными Серой Лиги Магов. Охотно с ними делилась своим пониманием и видением врага, передавала магам свой боевой опыт участия в боях и столкновениях с войсками архонта Арбакаса. Ей очень понравились эти мальчишки от магии, которые в Серой Лиге Магов работали над развитием своего магического дара, которые, по-детски раскрыв рты, внимали и слушали ее рассказы.
   В это же время Эль-Нассар занимался технической стороной подготовки допроса поморского шамана. Но он особенно не спешил с этим допросом, ожидая прибытия магистра Серой Лиги Магов Арцивиуса.
   Тем временем капитан Кимвелл развил большую активность привлечению и найму добровольцев и рекрутов в войско повелителя. Ручеек добровольцев пока еще был очень слабым и непостоянным, но он все же существовал, с каждым днем в лагере стали появляться новые люди. Добровольцами и рекрутами в основном были деревенские парни, вторые и третья сыновья, которым мало что светило по отцовскому наследству, поэтому они с охотой шли в солдаты. В солдатах этим парням раскрывались горизонты возможного самостоятельного обогащения и возможного возврата в родное село состоятельным человеком. Попадались и совсем молодые ребята из городов, но их было очень мало, городских парней мало привлекала возможность погибнуть во имя повелителя, их мало привлекали военные приключения и авантюры.
   Но однажды в лагере вдруг объявилась небольшая группа людей, их было всего девять человек, но их появление вызвало немалый интерес и ажиотаж у старослужащих. В лагерь впервые вернулись выздоровевшие воины из числа ранее получивших ранение ветеранов призрачной стражи. Капитан Кимвелл переговорил с каждым из воинов по отдельности, после чего всю группу повел на беседу в палатку к Эль-Нассару.
   Беседа с повелителем продолжалась до поздней ночи, на небосклоне уже появились звезды, а разговор все продолжался и никак не затихал. Вспоминались дни правления Эль-Нассара в султанате до нападения войск Арбакаса и первые месяцы борьбы с его войсками. То было время, когда эти парни получили свои ранения. Не раз добрым словом они вспоминали капитана Борга и его преемника капитана Фенриха.
   Воины призрачной стражи открыто говорили о просчетах своего высшего командования, в результате которых султанат Гурам пал под мечом войск архонта, словно молодое дерево, срубленное топором крестьянина под самый корень.
   Эль-Нассар слушал и во многом соглашался с мнением своих бывалых воинов о былых ошибках во времена его правления, которые сегодня были особенно хорошо видны и различимы. Но особенно его поразило следующее обстоятельство. Эти воины, на своих плечах перенесшие тяжесть бремени ранения и только что поднявшиеся на ноги после долгого лечения, с воодушевлением говорили о необходимости продолжения борьбы с архонтом Арбакасом. Он говорили о своем горячем желании принять участие в борьбе по изгнанию войск архонта с территории султаната Гурам. Он безоговорочно верил этим воинам, сознание которых было открыто всему миру, а сами воины горели желанием постоять за отечество, народ и престол.
   А Эль-Нассар в этот момент думал о том, что, наконец-то, в лагерь вернулись воины призрачной стражи, которых он знал в лицо, и которых уже сегодня можно производить в офицерские звания.
   Капитан Кимвелл и воины призрачной стражи покинули палатку своего повелителя, когда рассвет позолотил верхушки деревьев. Всем девятерым воинам призрачной стражи Эль-Нассар присвоил звание младших лейтенантов и сделал их командирами рот. Воины были счастливы, они поговорили с командующим и получили назначения, о которых в свое время могли только мечтать. Сейчас они были готовы в любую минуту приступить к исполнению своих новых служебных обязанностей.
   2
   Утром третьего дня в лагерь прибыл магистр Серой Лиги Магов Арцивиус. Он прибыл один, без охраны или какого-либо сопровождения.
   Позже, как рассказывали караульные, магистр Арцивиус вдруг совершенно неожиданно возник у самых ворот лагеря. Только что перед караульными не было ни единого человека, а мгновением спустя перед ними уже находился пожилой человек, по одежде и обуви которого можно было судить, что этот человек прошагал немало километров по пыльным и грязным дорогам. На нем был широкий и сильно запыленный плащ, полностью скрывающий его фигуру, и обут он был в легкие сафьяновые сапоги, сплошь покрытые дорожной пылью и грязью. Этот человек имел осанистую и властную фигуру, а в руках у него был массивный посох с белоголовым орланом на желтоватом древке.
   Этот человек, не произнося ни единого слова, мрачно посмотрел в глаза стражам и те мгновенно оказались под его властью, хотя на голову каждого из стражей была надета антимагическая цепочка. Через сторожевую калитку в воротах лагеря караульные провели незнакомца на территорию лагеря, даже не проинформировав об этом свое непосредственное начальство.
   Впоследствии, все восемь воинов, стоявшие в тот момент на карауле у лагерных ворот, за нарушение устава караульной службы были наказаны пятью ударам кнута. А незнакомец неторопливо прошелся по главной лагерной аллее, временами задерживаясь, чтобы внимательно рассмотреть все то, что происходило перед его глазами.
   В тот момент лагерь отходил от сна, воины приводили себя в порядок, одевались, умывались, делали утреннюю зарядку и шли на завтрак. На взгляд стороннего наблюдателя все это происходило без какой-либо поспешности или ненужной торопливости. Но чувствовалось, что воины и унтер-офицеры этого воинского подразделения уверены в себе и хорошо знают свое место и положение в лагерной иерархии. По всей видимости, такая размеренность лагерной жизни, опрятность воинов и их уверенность в самих себе и своем будущем понравилась этому властному человеку с посохом. Приблизившись к центру лагеря, он окликнул одного из пробегавшего мимо молодых воинов и о чем-то его спросил. Тот на бегу, не останавливаясь, махнул рукой в сторону одной из шатровых палаток по правую сторону главной аллеи лагеря.
   У самого входа в палатку этот человек был остановлен одним из стражей, который, словно из-под земли, возникшим перед ним.
   - Милорд, прошу задержаться и представиться, кто вы и по какому поводу хотите пройти в эту палатку? Ее хозяин ни словом не обмолвился, что у него будет утренний визит. - Вежливо проговорил страж.
   Человек с посохом не ответил на этот вопрос стража и вновь, как это он проделал со стражами у ворот лагеря, мрачно посмотрел в глаза стоящему перед ним воину, который не отвел своих глаз и стойко выдержал взгляд незнакомца. Удивленный столь великой внутренней силой сопротивления этого стража, которого ему не удалось подчинить своей воле, незнакомец в балахоне и с посохом в руках, не зная, что далее предпринять, уже снова собирался магически воздействовать на сознание воина, когда послышался мягкий баритон мужского голоса.
   - Что происходит, Авгил? -
   Спросил Эль-Нассар, давно уже проснувшийся и собиравшийся завтракать. Услышав разговор своего телохранителя с неизвестным лицом у входа в палатку, он вышел на свежий воздух.
   - Кто этот человек и чего он хочет?
   Человек с посохом опередил Авгила, он чуть потеснил плечом стража, вышел перед Эль-Нассаром и, слегка склонив голову, представился:
   - Лорд Эль-Нассар, позволь мне представиться. Мое имя Арцивиус и я являюсь магистром Серой Лиги Магов. Срочно прибыл по твоему приглашению. - Сказал магистр Серой Лиги Магов.
   - Лорд Арцивиус, примите мои искренние извинения за встречу в столь неподобающих вашему статусу и чину условиях. Через мгновение почетный караул будет выстроен в вашу честь и будет проведена официальная церемония встречи на центральном плацу лагеря. -
   Проговорил Эль-Нассар и уже собрался отдать соответствующие указания, как магистр одним движением руки остановил его.
   - Не думаю, сын мой, что мы поступим мудро, устраивая пышные празднества по случаю моего прибытия. - Проговорил Арцивиус. - Лучше все оставить так, как оно есть. Мой двойник остался за меня на троне магистра Лиги Серых Магов и занимается решением рутинных и повседневных проблем и вопросов. Я здесь инкогнито. Пленение и допрос шамана имеет большое значение для реальности нашего мира, поэтому я должен присутствовать при его допросе. Думаю, что это была бы не очень хорошая идея, оповестить и друзей и врагов о том, Арцивиус, магистр Серой Лиги Магов специально прибыл для допроса пленного мага-шамана из Поморья. По моему мнению, это было бы лучше хранить в тайне. Кстати, к слову сказать, гонец, привезший приглашение, устно сообщил мне, что моя коллега Ивонн Де ля Рунж не очень хорошо чувствует себя после сражения с этим магом-шаманом. Могу ли я увидеть и переговорить с ней?
   Незаметно Арцивиус и Эль-Нассар переместились в палатку и продолжили свою беседу в более комфортабельных условиях и за столом с бокалом вина.
   - За последние дни ее здоровье немного улучшилось, но она еще полностью не оправилась после магического единоборства с поморским шаманом. Хотя она уже поднимается с постели и пытается заниматься делами. Но еще не может перебороть слабость и не может долгое время работать, поэтому ей приходится довольно-таки времени проводить в постели, набираясь физических и моральных сил. На завтра мы планировали начало допроса шамана, но ни Ивонн и ни ваши маги не знают, как технически осуществлять допрос такого сильного боевого мага. Ведь, когда колдун обретет сознание, то он может воспользоваться своей магией, натворить черт знает чего, а его магию трудно блокировать. Поэтому мы и решили пригласить вас и с вашей помощью осуществить допрос пойманного шамана.
   - Не скрываю, что это серьезная проблема, полностью блокировать боевую магию этого поморского шамана возможно, но для этого требуется, объединить все магические усилия нашей стороны. Подобное объединение позволит блокировать и подчинить своей воле любого колдуна, даже, если он поддерживает непосредственную связь с самим Черным Духом. - Продолжил Арцивиус. - Но такое силовое решение проблемы всколыхнет весь магический мир, каждый маг этого мира будет в деталях знать о произошедших событиях и о полученных результатах допроса. С этим же магом-шаманом, мы пообщаемся, прибегнув к несколько иному способу общения. Но, что это за способ, поговорим позднее, сейчас же нам следует заняться вашей магиней, думаю, что настало время привести ее в надлежащее состояние.
   3
   Ивонн Де ля Рунж, когда увидела двух мужчин, входящих в ее палатку, рванулась, чтобы подняться и стоя приветствовать столь высоких гостей, но у нее не хватило физических сил и она была вынуждена бессильно откинуться на подушку в изголовье ее постели. Щеки магини пылали нездоровым румянцем.
   - Похоже, что вы не так уж плохо выглядите для мага, выстоявшего в поединке с боевым шаманом дикого Поморья. -
   Обращаясь к Ивонн, сказал магистр Арцивиус.
   - Обычно подобные поединки имеют весьма печальный результат, маг, вступивший в подобный поединок, прекращает свое существование на нашей бренной земле. На поединках эти дикие колдуны дерутся, как сумасшедшие животные, они не имеют понятия ни о чести, ни о совести и ни о достоинстве. Но вы, Ивонн, сумели не только сами выжить, но победить и пленить это бешеное животное. Нам же остается только выяснить, что же этот вояка-бедолага мог бы нам рассказать. К сожалению, мы располагаем очень малым периодом времени, я должен вернуться в замок Лиги Серых Магов к завтрашнему утру, чтобы шпионы при нашем дворе не заметили бы моего ночного исчезновения. И не дай им бог, сопоставить мое исчезновение из замка с потерей своего шамана, тогда они не преминут нарушить баланс магических сил нашей реальности. Поэтому, моя дорогуша, вам придется подниматься на ноги и быстренько вместе со своими помощниками приступать к допросу этого шамана-дикаря.
   - Лорд Арцивиус, я готовлюсь к этому допросу с той минуты, как только пришла в сознание. -
   Ответила Ивонн Де Ля Рунж.
   - В принципе, я уже знаю, какие вопросы ему следует задать, и на какие вопросы он сможет ответить или на какие он не захочет отвечать. Но нам следует быть очень осторожными с этим шаманом. На него, по всей вероятности, как и на всех остальных шаманов Северного Поморья наложены специфические заклинания. Они должны покончить с собой, когда почувствуют, что их сознание находится под влиянием других разумных или магических существ. Когда их сознанием манипулируют другие лица, а не хозяева, которым они служат. Иными словами, этот маг-шаман, когда окончательно будет сломлена его воля, и он начнет отвечать на наши вопросы, умрет. И смерть его должна наступить раньше, прежде чем он ответит хотя бы на один вопрос.
   - Подожди, Ивонн, не торопись и не делай преждевременных выводов. -
   Прервал магиню магистр Арцивиус.
   - Из любой ситуации всегда имеется несколько выходов, но прежде следует разобраться, который из них наиболее нам подходит и отвечает нашим требованиям. Но об этом несколько позже, а сейчас, магиня, займемся твоим здоровьем.
   Лорд Арцивиус подошел к постели магини и присел на деревянный табурет, стоящий у изголовья, и положил свою руку на руку Ивонн. Несколько мгновений он молчал, словно прислушиваясь к чему-то происходящему внутри самого себя.
   - Ивонн, закрой глаза, - обратился он к Де ля Рунж, - постарайся отвлечься от всех мыслей и взглянуть на себя изнутри. Постарайся медленно сканировать свое тело, начиная от пальцев ног и до макушки головы. Не торопись, процесс должен идти очень неторопливо, чтобы я мог бы следовать за тобой в этом сканировании тела и делать соответствующие коррективы. Не бойся, больно не будет. - С хитрецой добавил магистр.
   Эль-Нассар наблюдал за процессом магического лечения его придворного мага с нескрываемым любопытством. Только по напряженным лицам и изменению дыхания обоих магов, он мог судить о том, что процесс начался, но на первых началах он обоим магам давался с большим трудом. В иные мгновения лица обоих магов становились напряженными, а дыхание производилось тяжело и натужным хрипом. Видно было, как, по мере осуществления процесса исцеления, лицо Ивонн Де ля Рунж то краснело, то покрывалось множеством морщинок, делая его на много лет старше, когда оно приобретало беловатый оттенок. Внезапно с Ивонн стало твориться непонятное, ее лицо, руки и тело покрылось сплошь влагой - болезненной испариной. Дыхание осуществлялось неравномерно с тяжелыми хрипами в груди и громкими всхлипами.
   Магистр Арцивиус сидел неподвижно, практически ни на секунду не меняя положения тела, он также ни на мгновение не отрывал своей руки от запястья Ивонн. Правда, случалось и такое, когда тело Арцивиуса пару раз непроизвольно, но очень сильно вздрагивало, и он едва не слетел со своего табурета. По истечении пяти минут, Арцивиус глубоко вздохнул, открыл глаза и снял свою руку с руки Ивонн, которая в это мгновение открыла глаза.
   - Лорд магистр, - обратилась она к магистру Арцивиусу, - очень похоже на то, что, если бы я была соответствующим образом одета, то могла бы уже подняться на ноги и выступить в роли радушной хозяйки?!
   - Вы абсолютно правы, душечка. -
   Мягко проговорил Арцивиус.
   - Сейчас вы здоровы и можете делать все, что пожелаете. Ваши физические силы полностью восстановлены, но меня несколько обеспокоил тот факт, что ваше психика была абсолютно не затронута магией этого поморского колдуна.
   - Да, он и не мог ее затронуть, - ответила Ивонн, - так как поединок между нами нельзя было бы рассматривать поединком в истинном понимании этого слова. В самом начале боя этого шамана тяжело ранили, из-за этого ранения он и потерял сознание. Я же в основном прилагала усилия для того, чтобы он не пришел в сознание и не воспользовался бы своей боевой магией. Вы только себе представьте, лорд Арцивиус, как тяжело было удерживать его в этом состоянии. Он все время рвался выйти из-под контроля, пытался обрести сознание и воспользоваться своими магическими способностями. Я потратила все свои магические и физические силы на то, чтобы погасить его психические рывки и не дать ему возможности воспользоваться своей магией. В определенные моменты власть над его разумом прямо так и выскальзывала из моих рук, и я очень боялась ее совсем потерять. Только чудо и вера во всевышнего спасала меня в эти моменты и заставляла продолжать борьбу с этим гигантом боевой магии. Но он, даже находясь в таком беспомощном состоянии, сумел сконцентрироваться и непонятным мне образом передать приказ людям в черном активизироваться. Что и произошло, тогда мы потеряли немало наших воинов, которые боролись с активизированными шаманами людьми в черном. До настоящего времени мне я так и не сумела разобраться в физической или психической сути этого приказа, плетения заклинания оказались настолько сложными и запутанными, что их было невозможно расплести и разобраться в их сущности.
   - Подождите, Ивонн, не торопите события, - поднял обе руки в свою защиту Арцивиус, - впереди у нас целая ночь, чтобы разобраться и в деталях обсудить все непонятное, непосредственно связанное с нашим пленником. Но я думаю, что настало время нам покинуть вас, чтобы вы поднялись на ноги, переоделись и присоединились к нам для легкого завтрака.
   С этими словами мужчины покинули палатку Ивонн Де ля Рунж, бывшего придворного мага бывшего султаната Гурам.
   Глава 18
   1
   Сама мать-природа образовала это удивительное по красоте место на океанском побережье. Склоны гор с двух сторон подступали к океану, своими хребтами-выступами как бы обхватывали эту ложбину, чтобы ее укрыть от океанского побережья. Сюда, в ложбину, можно было попасть только по двум прибрежным проходам, где хребты выступы чуть ли не вплотную соприкасались с океаном. Там оставалось место, которого едва хватало на то, чтобы здесь могли бы разминуться две встречные повозки. В иные дни, когда океан штормило, то полотно дороги покрывалось небольшим слоем океанской воды. В такое ненастные дни тягловым ящерам приходилось тянуть повозки или телеги, будучи по колено в океанской воде. В штиль же - океанские волны лишь ласково подлизывались к основанию дороги, предоставляя возможность даже пешим людям спокойно по ней идти.
   Именно это место идеально подходило для организации засады табору номадов, как только он минует одну из перемычек и окажется на прибрежной дороге этой ложбины. В этом месте можно было бы легко перерезать дорогу в обоих направлениях. А если в эту ложбину заранее доставить стрелометы и разместить их на выгодной позиции, то весь табор будет накрыт огневым шквалом артиллеристского огня. К тому же глубины у берега позволяли биреме "Весенней Ласточке" близко к нему подходить и производить обстрел номадского табора из морских баллист. В случае необходимости бирема может высадить десант прямо на дорогу, по которой следует табор.
   Тем более, номады ни в коем образом не могли миновать этой ложбины с провокационным изгибом берега. К Валенсии не было других дорог или обходных путей, которые могли бы пропустить такое большое количество людей, повозок, тягловых и верховых ящеров, какие имел номадский табор. Противник, а в основном это были номадские всадники, так и не приспособился к ведению боевых действий в предгорьях. Кочевники привыкли воевать на степных просторах или на местности, где не было множества оврагов, высоких курганов или других естественных препятствий или изломов рельефа. Попав в столь непривычные условия, номады боялись и лишнего шага сделать в сторону от этой прибрежной рокады и слепо придерживались ее, направляясь к Валенсии.
   Было прекрасное утро! Желтый Карлик своими лучами согревал землю, под ногами зеленела сочная трава, и над травой струился легкий утренний туман, только лишь подчеркивающий прелесть нового дня.
   Когда утром я вышел из палатки, в которой провел ночь, находясь в лагере морских пехотинцев Борга, то весь лагерь уже был на ногах. Одни морпехи завтракали, другие, видимо, уже позавтракавшие, выстраивались в небольшие колонны, которые тут же покидали пределы лагеря. Третьи же продолжали возиться с каким-то оборудованием, что-то ремонтировали или налаживали в этом оборудовании. Словом, шла обыкновенная жизнь воинского лагеря, со стороны это могло показаться неразберихой, но все лагерные события протекали строго и согласно предварительному планированию, каждый морпех хорошо знал свое место в строю, а также то, что должен сделать в рамках подготовки к сражению.
   Я попытался глазами отыскать полковника Борга, но его не оказалось поблизости. Но вдали слышался знакомый рев коммодора Скандинава, который громко и весьма вычурными фразами отчитывал одного из своих матросов, который стоял перед ним и, виновато опустив голову, выслушивал нарекания "батьки". Не знаю, насколько понятны простому матросу были неологизмы коммодора, даже мне иногда приходилось напрягаться, чтобы разобраться в том, что же Скандинав хотел выразить этими своими словами. Но результаты такого его боцманского общения с матросами всегда были налицо, все, что требовалось, моментально выполнялось, плохо выполненная работа тут же переделывалась. Следует ко всему этому только добавить, что матросы палубной команды экипажа никогда и никому не жаловались на столь панибратское обращение с ними их "батьки". Как правило, в большинстве случаев они стояли за него горой и всячески его защищали.
   Я же обратил внимание на рев Скандинава только потому, что к этому времени он должен был уже находиться на борту "Весенней Ласточки". Внимательно присмотревшись, я понял, чем было вызвано недовольство нашего коммодора. Он стоял уже в баркасе, а сейчас распекал молодого матроса паренька за то, что тот на секунду позже его подбежал к этому баркасу. Это опоздание и вызвало справедливый гнев командора. Через мгновение баркас, переваливаясь с волны на волну, резво заскакал по волнам отлива к биреме, а коммодор Скандинав, раскинувшись на задней банке баркаса, взирал на окружающую природу. Я удивился и подумал, что и такому человеку, как Скандинав, которому, оказывается, были не чужды восхищение и понимание красот природы.
   Мимо пропылила колонна из десяти тягловых ящеров с навьюченными на их спины станками переносных скорпионов. Я знал, что наша артиллерия, состоящая из скорпионов, онагров, баллист и катапульт, уже была расставлена на позициях. А эти артиллерийские резервы тягловыми ящерами подтягивались ближе к фронту. Краем глаза я уловил мелькнувшую вдалеке фигуру полковника Борга. Сегодня в отличие от коммодора Скандинава полковник Борг, широко известный говорун и ерник, был молчалив и сосредоточен. Заметив, что попал в поле моего зрения, он поприветствовал меня слегка поднятой рукой. Но, пробегая мимо, полковник даже не замедлил своего бега, только бросив на ходу, что ему сейчас некогда и чуть попозже он доложит мне остановку.
   Если перевести слова Борга на доступный всем нормальным людям язык, то это означало, чтобы я не путался у него под ногами, так как он занят неотложными делами. Волею случая я вновь я оказался предоставлен самому себе, большей частью от нечего делать, а также и для того, чтобы скоротать время, я задрал голову и стал вглядываться в бескрайнюю синеву небосклона. Желтый Карлик приближался к зениту, начиная свой долгий дневной путь, а его лучи становились все более жаркими. Над головой пролетали шустрые птахи, название которых я пока еще не знал, но по внешнему облику, практически ничем не отличавшиеся от земных пернатых. Было приятно и увлекательно наблюдать за их стремительными полетами, неожиданными виражами и переворотами, совершаемыми на полной скорости в воздухе. Я настолько увлекся ротозейством, что не сразу отреагировал на вежливое покашливание, раздавшееся у самых ушей.
   Полковник Борг, успевший обежать лагерь с последними распоряжениями и приказами, уже стоял рядом и, с хамоватой усмешкой наглеца, старался привлечь мое внимание. По его улыбке и смеющимся глазам я понял, что это была уже не первая попытка привлечь мое внимание.
   - Скар, - начал наглец, даже не поздоровавшись, - пока все обстоит так, как мы ранее и планировали. Артиллерия заняла свои позиции, орудия замаскированы и в любую секунду готовы к стрельбе. Все мои пехотные подразделения выдвинулись на запланированные позиции и находятся в боевой готовности. Теперь я смело могу сказать тебе, что мы выдерживаем график операции и ни на мгновение, ни на йоту не отстаем от плана. Разве, только ты несколько задержался на берегу, три минуты назад ты должен был отплыть на борт "Весенней Ласточки".
   - Лорд Борг, - я холодно посмотрел на полковника Борга, моего ближайшего друга-наглеца, - я несколько задержался на берегу, благодаря вашей милости. Вы не нашли времени переговорить со мной ранее, резво пробегая мимо меня несколько минут назад. Вот мне и пришлось углубиться в размышления о бренности нашего мира. Поэтому именно по вашей вине мне пришлось нарушить график своих передвижений и задержаться на берегу в ожидании вашего рапорта.
   - Который ничего нового не принес, - в общей тональности моей мыслеречи продолжил полковник Борг, - и который к тому же нарушил столь приятное и увлекательное времяпровождения, как разглядывание летающих птичек в небесах. К тому же вы, по неизвестной мне причине, забыли вызвать баркас с биремы для доставки вашего бренного тела на "Весеннюю Ласточку". Каким же образом вы, мой капитан, теперь доберетесь до биремы?
   К сожалению, полковник оказался опять таким правым и в этом вопросе, я забыл о том, чтобы заранее вызвать баркас или шлюпку, чтобы попасть на "Весеннюю Ласточку". Сейчас же просить об этом коммодора Скандинава было несколько поздновато, так как это для меня означало бы публичное признание своего недогляда. Мы посмотрели в глаза друг на друга и громко расхохотались. Ведь друзья не ссорятся, они всегда найдут компромисс даже в очень спорных ситуациях. Я пожал руку полковника Борга, продолжая смотреть в его глаза. Он выдержал этот взгляд, ни на секунду не отводя глаз. Малой доли мгновения мне хватило, чтобы увидеть и понять все, что было необходимо.
   Полковник Борг не сомневался в нашей победе над врагом.
   Он был уверен в своих воинах, во мне и в самом себе.
   Правда, его морские пехотинцы только что познали азы военного искусства, но теперь настало время, теорию проверить на практике. По его мыслям в голове, можно было бы судить, что он все сто процентов доверял мне, как другу и как руководителю. Его мысли читались, как слова в книге, Борг знал или, если быть точнее, полковник догадывался о моей способности проникать в разум других людей, но ему было нечего скрывать от меня. Я освободил от рукопожатия руку Борга, а затем медленно приподнялся в воздух, на несколько сантиметров приподнявшись над землей. Негромкий хлопок, затем мгновенный магический перенос и вот я уже нахожусь на верхней палубе "Весенней Ласточки".
   Полковник Борг, как стоял с протянутой рукой, та и продолжал стоять в этой нелепой позе человека. Было даже смешно видеть, как глупая и нагловатая улыбочка на его лице сменилась вначале выражением крайнего изумления, перешедшее в глубокую задумчивость. Машинально Борг несколько раз смотрел на свою все еще протянутую руку, а затем переводил взгляд на мою фигуру на палубе биремы, которая стояла на рейде, на якоре в полукилометре от берега. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать произошедшее, и только после этого он опустил руку.
   Развернувшись через левое плечо, полковник Борг быстро зашагал по берегу, направляясь к группе морпехов, ожидавших его неподалеку.
   2
   "Весенняя Ласточка" пока еще находилась на рейде, но была готова в любую минуту сняться с якоря и передвинуться к месту сражения. Мы планировали, что бирема на поле боя должна была появиться только в тот момент, когда она должна была бы сказать свое веское и последнее слово этого сражения. Другими словами, "Весенняя Ласточка" до самого последнего момента оставалась нашим секретным оружием, которым мы хотели воспользоваться, чтобы переломить сражение в нашу пользу. Поэтому особое значение имела своевременность доставки информации о самом ходе боя, ведь было бы весьма затруднительно принимать то или иное решение, если информация поступала бы с большими задержками или искажениями.
   Чтобы в корне решить эту проблему, я над полем боя решил подвесить магический ретрансляционный шар, который собирал бы всю зрительную информацию с поля боя и передавал ее на монитор в моей каюте на "Весенней Ласточке". Мне пришлось немного поколдовать над оборудованием этого шара, чтобы он давал бы хорошее изображение на мониторе и, охватывал бы, как можно большее, пространство. Две ночи трудов и моих исканий принесли весьма неплохой результат, с помощью этого шарика я с высоты птичьего полета обозревал все поле боя, мог следить за передвижением войск противника и морских пехотинцев полковника Борга. Шар ходил кругами нал полем боя, мог зависать на месте и был практически невидим, так как я его окрасил в молочно-белый цвет, чтобы случайно его не обнаружили поморские шаманы.
   Проведенные испытания трансляционного шара показали, что он получился весьма удачным по своей конструкции, выдавал устойчивое изображение и управлялся импульсами моего головного мозга. Продолжая тестирование своего изобретения я, с согласия Борга, однажды переключил прием сигнала изображения на его головной мозг. Парень чуть не умер от изумления, когда непосредственно в его сознании появилась картинка улыбающегося коммодора Скандинава. Коммодор, обратив внимание на то, что я занимаюсь непонятными для него вещами, с этого момента не отходил от меня ни на шаг - в своей памяти он сохранил подробности изобретения подзорной трубы.
   Позже полковник Борг свое состояние крайнего испуга в связи с появлением в его подсознании улыбающегося Скандинава, пытался объяснить тем, что никогда прежде в жизни не видел улыбающегося коммодора и никогда не думал, что, улыбаясь, он выглядит столь страшно. Но я это объяснение воспринял, как очередной прикол Борга и больше не концентрировал на этом факте особого внимания.
   По-детски наивный коммодор Скандинав тут же потребовал повторить с ним то, что я только что проделал с полковником. Он стойко воспринял эксперимент в целом, потерял сознание только на второй минуте его проведения. Я вначале этого не понял, Скандинав хорошо воспринимал изображение на сетчатку своего глаза, много при этом улыбался. После чего я несколько увлекся наладкой работы оборудования шара, поэтому сразу не догадался, что именно произошло, когда послышался громкий его стук головы о деревянный настил палубы биремы. Выскочив на палубу, я увидел незабываемую картину, лежащего на палубе орангутанга с надвинутой на глаза коммодорской фуражкой и вокруг этого тела столбом стоящих матросов. Только после этого я все-таки догадался взглянуть на то, что привело нашего коммодора в такое состояние, я посмотрел на картинку, которая транслировалась в мозг реципиента, это был фрагмент из какого-то порнофильма.
   3
   Первые всадники табора номадов показались из-за правого склона горы, плотно приткнувшегося к самому берегу океана, оставляя всего несколько десятков метров для полотна прибрежной дороги. Низко свесив на грудь головы, всадники и их верховые ящеры, словно механические куклы в театре марионеток, двигались по прибрежной дороге. Вслед за первыми всадниками из-за горы выплывали последующие ряды колонны конной номадской орды. Всадники колонны производили странное впечатления и передвигались в абсолютном молчании, - они не переговаривались между собой, не шутили и ни на что не обращали внимания. Они, словно деревянные истуканы, держались в седлах верховых ящеров, никак не понукая их, одной рукой они придерживали удила, а другая рука безвольно свисала вдоль тела.
   Я мысленно приказал шару, дать увеличенные планы лиц этих всадников и тихо ахнул от неожиданности того, что увидел. На крупных планах отчетливо просматривались полузакрытые глаза кочевников, в которых ничто и ничего не выражалось, зрачки слились с белком глаз в сплошной черный цвет и были устремлены в одну только точку, куда-то вперед по ходу движения.
   Я бы даже сказал, что на крупных планах изображения на меня смотрели глаза живых мертвецов! До глубины души пораженный всем увиденным, я сбросил по паре крупных планов этих кадров коммодору Скандинаву и полковнику Боргу.
   После передачи изображения в сознания своих друзей, я мысленно приказал шару перейти на трансляцию изображения с верхней точки. Картина с птичьего полета показала, что вслед за всадниками в природную западню повалила колонна людей в черном. С номадами наши воины уже не раз сталкивались и знали все их минусы и плюсы в сражении, а вот с людьми в черном, мы должны будем встретиться практически впервые. Поэтому я решил уделить пару минут на их доскональный осмотр, чтобы понять, чем они смогут нас удивить.
   Первое, что сразу же бросалось в глаза и особенно поражало меня, были их глаза, лица и походка. Хотелось бы сразу сказать, что выражение глаз этих людей в черном ничем не отличались от выражения глаз всадников номадов. Лица были мертвенно-бледны, не работал ни один лицевой мускул, они сохраняли раз и навсегда застывшее выражения, - было ли то удивление, восхищение, ужас или испуг. В течение всего времени, пока я их рассматривал крупным планом лица людей в черном, ни одно лицо не поменяло своего выражения. Да и передвигались они довольно таки странной походкой, словно переступали ногами не разумные люди, а некие существа, выполнявшие приказы со стороны. Их походка носила деревянно-механический характер неживых роботов - андроидов, они шли, словно утки, переваливаясь с бока на бок, широко расставляя ноги в больших черных сапогах.
   Внешний облик людей в черном только подчеркивал, что они не живые люди, но ничто не говорило о том, что же они собой на деле представляют, поэтому я решил напрямую коснуться их головного мозга.
   Мои первые попытки проникнуть в головной мозг людей в черном оказались неудачными, мой мысленный зонд беспрепятственно проходил через головы этих существ, ни на чем не активируясь. Зонд вообще не регистрировал какой-либо активности головного мозга этих людей. Такое беспрепятственное проскальзывание мысленного щупа говорило только о том, что у этих существ было что-то не в порядке с головой, с ее содержимым или же я неправильно осуществлял сам процесс зондирования их головного мозга. Также из этого всего можно было бы сделать вывод и о том, что у этих людей в черном вообще отсутствует сознание, что их головной мозг не осуществляет мыслительных процессов. Иными словами можно было бы сказать и так, что у людей в черном полностью отсутствовал разум.
   Только у пятого или шестого человека мой мысленный щуп обнаружил малые зачатки разума, которым мог бы обладать ребенок в возрасте полутора лет. Последнее исследование подтверждало вывод, сделанный мной ранее о том, что люди в черном полностью лишены человеческого разума.
   Открывшаяся передо мной картина была настолько аномальной, что я почувствовал жуткую дурноту, и мой желудок чуть-чуть ли не вывернуло наружу. Да люди в черном имели человеческое тело, голову, руки и ноги, но их нельзя было бы называть людьми в истинном понимании этого слова. На деле это были сохраненные копии существ, которые ранее были людьми, но или умерли или погибли. Их нельзя было даже назвать клонами человека, ведь клоны имели головной мозг, который достаточно эффективно осуществлял мыслительный процесс. Творец людей в черном сознательно лишил копии людей разумов и душ. В его руках они превратились в прямо-таки безмозглых существ, которые создавались только для выполнения четко определенных задач. Так вот эти люди в черном были созданы только для того, чтобы заниматься уничтожением простых и настоящих людей.
   Любой умерший своей смертью или погибший на поле боя человек мужского или женского пола мог быть воссоздан в такой копии. Душегубу-создателю требовались только тело, в которые он вместо душ закладывал магические матрицы, превращая их в неодушевленные человеческие копии. В течение длительного времени такая копия сохраняла внешний облик и человеческую плоть на костях, которая не истлевала и даже обладала регенирующими свойствами, отрубленная рука или голова, если не сжечь тело, через неделю восстанавливались и быстро залечивались раны на этом уже мертвом теле. Но, разумеется, это копия не могла заниматься своим воспроизводством, не могла думать и являлась простым боевым придатком поморского шамана.
   Но не каждому шаману или колдуну чернокнижнику предоставлялось право управлять копией бездушного человека-оружия, существовала определенная когорта шаманов северного Поморья, которым и доверялась работа с боевыми копиями человека. Но даже и они не знали полного секрета создания такой боевой копии человека, они умели только командовать людьми в черном, которых было бы лучше называть нечистью.
   Сделанное открытие потрясло меня до основания души, некоторое время после этого я оставался недвижимым и ни на что не реагировал. И из-за волнения даже на некоторое время прекратил дышать, на что немедленно и несколько своеобразно отреагировал коммодор Скандинав. Он нежно полуобнял меня за плечи своими тяжелыми клешнями-лапищами, начал массировать грудь и плечи, стараясь несвойственной ему нежностью вывести меня из ступора и вернуть к жизни. Когда в результате этого массажа, мне действительно стало нечем дышать, кислорода в легких почти не осталось, то я был вынужден возвратиться в реальность, чтобы избежать несвоевременной смерти из-за нежных ласк орангутанга в образе человека.
   - Не пора ли поднимать якорь, милорд? - Заметив мой оживший взгляд, спросил коммодор Скандинав.
   - Нам следует выждать еще некоторое время, коммодор, сражение еще не началось.
   Ответил я. И чтобы командор Скандинав больше не отвлекал бы меня от дел, я передал в его сознание картинки, транслируемые шаром с поля боя. Скандинав тут же прекратил задавать свои глупо-наивные вопросы и, занявшись изучением ситуации на поле боя, перестал уделять мне свое тяжелое внимание.
   Шар же тем временем демонстрировал, как в ловушку, созданную самой природой, заползал огромный табор номадов и колонна людей в черном, а авангард охраны табора уже подошел к заградительным укреплениям нашей морской пехоты, перекрывшими выход из этого природного мешка. За укреплениями в определенном порядке выстроились три каре морских пехотинцев по пятьдесят человек в каждом. Бойцы в каре не двигались, только отдельные офицеры и сержанты деловито сновали между ними. Мне показалось, что на одном из пригорков рядом с артиллерийскими позициями расположился полковник Борг со штабными офицерами и вестовыми. Полковник через подзорную трубу наблюдал за разворачивающейся панорамой начинающегося сражения. Но боевого контакта войск пока еще и не произошло.
   Номадская конница, упершись головой своей колонны в заградительные укрепления, так и замерла в неподвижности перед частоколом.
   И только после всего этого в поле моего внимания попала странная четверка чудаков, которая, словно какие-то циркачи, была разодета в разноцветные балахоны с капюшонами. Вместо клоунских колпаков на головы чудаки натянули цветные банданы, изготовленные не из ткани, а из растительного материала. Похоже, было на то, что эти чудаки не особенно блюли в своей повседневной жизни чистоту и гигиену, потому что их банданы, как и балахоны, в прошлом имевшие определенную окраску, сейчас напоминали давно не стиранные грязные тряпки.
   Балахоны этих чудаков больше напоминали рубища нищих или бродяг, но они когда-то имели яркие окраски их внешние и внутренние сторон. Я бы не стал столь внимательно рассматривать и изучать этих неудачливых циркачей, если бы их аура чудаков не светилась бы столь ослепительным спектром радужных красок. Это аура во все горло кричала о том, что на поле боя появились боевые шаманы северного Поморья. Разумеется, в их руках не было видно бубнов, но имелись посохи, которые можно было бы использовать и в качестве оружия.
   Данная четверка чудаков циркачей и была моими настоящими врагами!
   Поморец Ануфрий - хранитель древних знаний пятого порядка, Поморец Чернорясник - хранитель древних знаний четвертого порядка, Поморец Черноскитник - хранитель древних знаний четвертого порядка и Поморец Пшенник - хранитель древних знаний второго порядка. Имена магов-шаманов северного Поморья скользили по экрану монитора-зеркала в моей каюте и по полочкам моей памяти, неторопливо сменяя друг друга. Одновременно в сознании росло понимание, что с этими ребятами-циркачами и любителями бандан, лучше особо не шутить и с самого начала воспринимать их совершенно серьезно.
   Резким всплеском языка темного пламени, с экрана монитора было стерто спектр ауры и имена шаманов, а изображение перешло на демонстрацию общих планов начинающегося боя.
   4
   Я не заметил, каким именно образом враг подал сигнал на начало сражения, но, в любом случае, что-то нечто подобного было проделано. Внезапно авангард конницы номадов перешел в движение и начал своеобразную атаку наших укреплений.
   Во-первых, это было что-то ужасное?!
   Во-вторых, это был настоящий паноптикум смерти!
   Верховые ящеры и их наездники пытались с места перепрыгнуть довольно-таки высокое заграждение, построенные из частокола бревен с заостренными торцами. Верховые ящеры даже не делали разбега для прыжка, они просто приседали на задние лапы, группировались и вместе с наездниками, словно резиновые шарики, взлетали вверх.
   Верховые животные сами по себе были крупными тварями, добавьте к этому вес их наездников, да, и к тому же они близко не были кенгуру. Поэтому любому разумному человеку даже изначально было ясно, что верховые ящеры со всадниками не сумеют преодолеть высокий забор из заостренных бревен. Бедные животные заваливались на острия бревен, распарывая себе животы и нанося тяжелейшие увечья, ломая шеи, хребет и ноги. Наездники-истуканы десятками гибли под тушами своих верховых ящеров, они вываливались из седел, чтобы тут же попасть под туши раненных и погибающих верховых животных. Никто из всадников даже не вытащил сабель из ножен и не натянули тетива луков и арбалетов, но они погибали десятками.
   В течение нескольких минут, без единого выстрела из скорпионов, онагров, баллист и катапульт, с авангардом номадской конницей было покончено. Около двухсот молодых кочевников навсегда канули в вечность, они так и не столкнулись лицом к лицу с противником, так и не обнажили своего оружия. Табор номадов снова осиротел, мгновенно потеряв так много молодых воинов в столь неудачном и по сути дела ненужном штурме наших заградительных укреплений. Будущее этого табора, с ненужной потерей такого количества юношей, покрылось темным флером неизвестности!
   Но этот дурацкий наскок конного охранения на частокол укреплений был, разумеется, только завязкой сражения.
   В передовую линию, вместо погибшего конного охранения номадов стали выдвигаться люди в черном, а оставшаяся номадская конница оттянулась поближе к табору. Если сравнивать количество конных кочевников в начале боевых столкновений, то ее численный состав значительно сократился, в строю конных номадов осталось ровно половина бойцов, но многие из них были недееспособны.
   Что же касается боеспособности людей в черном, то о ней невозможно было судить по внешнему облику или боевому настрою отдельного воина в черном. Эти бездушные существа, по-прежнему, сохраняли мертвенную невозмутимость лиц, были недвижимы в строю и больше напоминали боевых андроидов в человеческом образе.
   Когда погибло боевое охранение номадов, то последовала команда шамана, вся колонна людей в черном сделали несколько шагов вперед и, как до этого номады, замерла перед самыми укреплениями. Обычно, когда два войска встречались для сражения в поле, то перед началом схватки воины обеих сторон, раззадоривая себя перед схваткой шумной перебранкой или одиночными поединками с противником, стараясь этим возбудить в себе боевой азарт или подавить чувство страха перед возможной гибелью. Люди в черном мертво сейчас стояли и не двигались в строю, они абсолютно не реагировали ни на одной бранное слово в свой адрес, никто из них не выходил из строя, чтобы помериться силой в одиночных поединках с противной стороной. Наши морские пехотинцы, возбужденные непонятной атакой и гибелью номадских кочевников, всячески оскорбляли и этих своих противников, - людей в черном. Они вызывали их на молодецкие поединки, но, пораженные полным безмолвием противной стороны, вскоре тоже притихли.
   Над полем боя повисла тяжелая тишина.
   В этот критический момент раздались первый залп наших скорпионов, онагров и баллист. Передовые ряды людей в черном были прорежены стрелами и дротиками самострелов. Но людей в черном в колонне насчитывалось около двух тысяч человек, и первый залп нашей артиллерии оказался подобен укусу шмеля, был весьма болезненным, но не смертельным. К тому же задние ряды колонны находились вне зоны обстрела и практически не пострадали.
   Последовали второй, третий залпы, прочертившие просеки и коридоры в передовых рядах темной массы неподвижно стоящих людей. А я с тихим ужасом наблюдал по монитору за происходящими событиями на поле боя. Я не поверил своим глазам, но видел, как на земле зашевелились тела первых павших от стрел стрелометов людей в черном, которые медленно поднимались на ноги и покалеченные и травмированные снова становились в общий строй.
   Правда, если уж быть до конца честным, то на ноги поднялись не все люди в черном, но большая их часть.
   Впервые в мою душу холодной змею стал заползать липкий страх. Нас и так мало, сто пятьдесят человек против почти трех тысяч человек на стороне противника, а тут еще оживающие трупы. Очень было похоже на то, что наш замысел, нанести серьезный урон живой силе противника посредством артиллерии, проваливался. Нужно было срочно вносить какие-то коррективы в этот план. Я попытался связаться с полковником Боргом, который пребывал вместе со своим штабом на пригорке вблизи артиллерийских позиций. По лицу полковника было хорошо заметно, что и он чем-то сильно обеспокоен.
   - Полковник, - полилась моя мыслеречь, - сражение начало развиваться не в полном соответствии с тем, что мы ранее планировали. По моему мнению, настало время вносить соответствующие коррективы в наш предварительный план и каким-то образом поднять эффективность использования артиллерии. Противник несет потери от ее огня, но не такие, какие мы ранее предполагали. -
   В мониторе появилась крупный план лица полковника Борга. Он утвердительно кивнул головой, подтверждая, что получает и понимает мою мыслеречь.
   - Капитан Скар, - прервал он меня, - все не так уж плохо, как ты полагаешь.
   На мониторе было видно, как шевелятся его губы, складывая слова во фразу и предложения. Полковник не совсем еще привык общаться мыслеречь, он полагал, что когда отвечает мыслеречью, то его слова должны звучать в моей голове, поэтому всегда старался четко формулировать фразы и предложения своей мыслеречи.
   - Скорпионы, онагры и баллисты наносят существенный ущерб противнику. Правда, не совсем такой, как мы хотели бы, но наши стрелы и дротики пока еще находят свои цели и жертвы.
   - Но я вижу, как павшие враги оживают и поднимаются на ноги, чтобы снова встать в строй. - Довольно таки грубо прервал я друга.
   - Скар, - вежливо настаивал Борг, - со своего пригорка в подзорную трубу я хорошо вижу, что происходит на поле боя. И во-первых, на ноги встают не все, а только те люди, кто получил не серьезные ранения или увечья, и им...
   - Это не люди, Борг, а нечисть. - Прервал я полковника Борга. - Это только видимость людей, эта нечисть не имеет душ, управляется шаманами или колдунами. Одним словом, они не боятся физической боли и увечий, они будут драться до конца, пока их не уничтожит огонь.
   - Ну, об огне мы уже подумали, Скар, не так ли?! Теперь приходится только ожидать, когда "Весенняя Ласточка" появится у нашего берега. Что же касается происходящего на наших глазах, то я уже отдал приказ об усилении огня нашей, как ты называешь наши скорпионы и баллисты, артиллерией. Артиллерия - красивое слово! - Сказал полковник Борг. - И я полагаю, что нашим пехотным каре пора выдвигаться и входить в соприкосновении с неприятелем, пока не появились его магические поводыри.
   - Хорошо. - Согласился я и добавил. - "Весенняя Ласточка" выходит к вам.
   Скандинав Оскар, словно подслушивал нашу мысленную беседу с Боргом, он уже на палубе биремы раздавал соответствующие приказы команде на поднятие якоря.
   Глава 19
   1
   Завтрак был сервирован на открытом воздухе под яблоней-дичком, которая непонятным образом проросла почти в самом центре лагеря. Ее раскидистая крона создавала тень, в которой было приятно спрятаться от жарких лучей утреннего Желтого Карлика. Столик был установлен в тени под ее раскидистой кроной, он имел несколько необычную форму равнобедренного треугольника, к каждой стороне которого был приставлен стул с высокой и удобной спинкой. Слуг было двое, они были незаметны. Безмолвно появлялись с новыми блюдами, ставили их на столик и тут же исчезали, не забывая прихватить использованную посуду. Этих парней не надо было просить ни о чем, они заранее все знали, а иногда и предугадывали желания едоков.
   Завтрак прошел в неторопливой беседе повелителя Эль-Нассара, лорда Арцивиуса и придворной магини Ивонн Де Ля Рунж. Они говорили обо всем, но почему-то всеми силами старались не касаться темы, ради которой собрались, и которая должна была их волновать больше всего на свете. Когда на десерт подали фрукты, две чашки крепкого кофе для мужчин и свежевыжатый апельсиновый сок для Ивонн Де Ля Рунж, то лорд Арцивиус, лукаво посмотрев на Эль-Нассара и Ивонн Де ля Рунж, сделал короткий пасс рукой в воздухе и в его руке появилась большая сигара. Это получилось так, словно магистр Лиги Магов свою сигару достал прямо из воздуха. Обрезав концы сигары специальным ножичком, Арцивиус легким щелчком высек на кончике пальца огонек, от которого с видимым наслаждением прикурил эту сигару. Глубоко затянувшись, он мечтательно посмотрел вверх и, с глубоким удовольствием выдохнув из легких облако черного дыма, произнес:
   - Ну, а теперь, можно поговорить и о деле. Как у вас там все началось? Как вы захватили этого шамана из северного Поморья. Насколько я понимаю, колдун должен поделиться с нами информацией по многим вопросам. Он многое знает, и многое должен нам рассказать. Но, насколько я пониманию, шаман совершенно не горит желанием делиться с нами какими-либо своими секретами.
   - Дорогая Ивонн, - лорд Арцивиус обратился к Ивонн Де Ля Рунж, - только что ты упоминала о том, что у тебя имеются мысли о том, как заставить этого дикого колдуна раскрыть рот и поговорить с нами.
   - Лорд Арцивиус... , - попыталась начать говорить Ивонн Де Ля Рунж.
   - Сейчас мы одни и среди своих людей, - чуть-чуть невежливо Арцивиус перебил придворную магиню, - поэтому на время я предлагаю всем забыть о необходимости обращаться друг к другу со всеми полагающими титулами. Давайте на время разговора не будем общаться друг к другу по одним только именам, опуская наши титулы. Думаю, что это несколько упростит ситуацию и будет легче вести наш разговор.
   - Хорошо, - согласилась Ивонн Де ля Рунж и продолжила свою мысль, - этого шамана тяжело ранили в самом начале боя, в результате ранения он потерял сознание. А я, воспользовавшись этой его слабостью, приложила все возможные усилия, чтобы удержать шамана в таком бессознательном состоянии. Сейчас я хочу только сказать, что, как только я вошла в магический контакт с шаманом, то сразу же почувствовала, что он обладает огромным магическим потенциалом. Будь этот шаман здоров, то вряд ли мне удалось бы удержать его на поводке и пару минут. В ходе нашей борьбы я вдруг с ужасом обнаружила, что к нему извне прорывается еще одна магическая сила. Вы понимание, как это было ужасно, когда я почти физически ощутила, как две магические силы меня атакуют с разных сторон.
   - В те моменты вся моя магическая и жизненная энергия уходили только на то, чтобы противостоять этому одновременному магическому давлению извне и из внутри. Господа, сейчас мне следовало бы откровенно признаться в том, что в глубине души я уже была готова уступить, пасть перед этими двумя удушающими силами. Но от этого шага меня останавливала мысль о том, что, если я сейчас сдамся, то понесенные нами жертвы окажутся напрасными и погибнут еще многие мои друзья. Как погибли воины призрачной стражи, которые перед своей смертью сумели этому шаману нанести ранения, из-за которых он потерял сознание. Но однажды, когда шаман уже был готов переступить грань, чтобы обрести реальность и сознание, то в этот момент произошло нечто необъяснимое. Шаман сумел-таки прикоснуться к реальности, он кому-то передал какое-то магическое послание, но тут же снова погрузился в беспамятство. Одновременно в этот же самый момент моя суть наполнилась новой магической и физической энергией, которые позволили мне удержать шамана в магическом стасис-поле, а внешняя сила прекратила свои атаки
   - Я предполагаю, - к воспоминаниям придворной магини подключился повелитель Эль-Нассар, - что это с тобой, Ивонн, происходило в тот момент, когда мы по ходу боя сблизились с людьми в черном. Они тогда представляли собой совершенно инертную и апатичную толпу. Мы же не знали, что нам делать или как поступать в этой неординарной ситуации. Перед нами находилась огромная толпа людей, которые стояли, не двигались, и не смотрели нам в глаза. У нас руки не поднимались, чтобы свои мечи, топоры и сабли обрушить на этих людей, которые и пальцем не шевельнули, чтобы защитить самих себя. Но посмотрели бы вы на то, что с этими людьми произошло, когда они ожили и вступили с нами в бой.
   - Когда мы сблизились с этой черной массой, то мы все до единого воина сомневались в том, имеем ли мы право поднять свои мечи на этих непротивленцев и убивать их беззащитных. Но в этот момент в наших головах прозвучал твой голос Ивонн, которым ты потребовала, чтобы мы под корень вырубали бы эту нечисть, а не людей. Мы поверили тебе, Ивонн, но должен тебе признаться, что это ужасно и противно убивать, казалось бы, беззащитных людей. Но все сомнения отошли прочь, когда люди в черном ожили и начали своим оружием отвечать на наши удары. В иные минуты боя казалось, что эту нелюдь невозможно вырубить под корень.
   - В моей памяти, Омар, к сожалению, таких деталей не зафиксировалось. Я даже не помню, произносила ли какие-либо слова в тот или иной момент моей борьбы с шаманом. - Попыталась вспомнить Ивонн Де ля Рунж. - Мое сознание было занято лишь одной только этой борьбой, притом я тогда постоянно находилась на грани потери сознания и непременно оказалась бы в беспамятстве, если бы не та дружественная поддержка. Я так тогда не поняла и до сих пор не пойму, что же тогда случилось? Была ли это поддержка простого человека ли или какого-либо разумного существа высшего порядка, не знаю, да и сейчас я не могу ответить на этот вопрос?! Но должна признаться, что эта поддержка спасла мою жизнь, а я глубоко благодарна тому существу, которое так вовремя поддержало меня, передав мне свои магические и физические сил. И тогда я ожила и смогла проложить борьбу с шаманом.
   - А, мы в это время, словно мясники, продолжали работать мечами и топорами, уничтожая, - продолжал вспоминать Эль-Нассар, - этих, казалось бы, безмолвных и беззащитных тварей, которые только внешне оказались похожими на людей. Это была настоящая отвратительная, кровавая работа. Мои воины и я бесконечно кололи, рубили и резали эти существа, словно они были безмозглыми баранами, а эти люди стояли, не шевелились и совсем не защищались. Но все мгновенно изменилось, когда по приказу своего кукловода, эти твари начали оживать и нам активно сопротивляться. Для того, чтобы окончательно подавить сопротивление этой черной погани, нам пришлось выстроить фалангу в пять рядов. Но сейчас должен откровенно признаться, что и фаланга нам бы не помогла, если бы мы не начали уничтожать эту нелюдь много раньше, по приказу придворной магини Ивонн Де Ля Рунж. Их было слишком много, а нас - очень мало.
   - Повторяю, Омар, что я не очень-то хорошо помню, когда и с чем я общалась, обращалась ли вообще к тебе или к твоим воинам, словами или приказами. - Сказала Ивонн Де ля Рунж. - Я пришла в себя и стала более или менее осознавать окружающее только после того, когда ты, Омар, приказал охране подготовить для меня носилки. Тогда я догадалась о том, что мы победили, что враг разбит. Я вспомнила о шамане и своим сознанием попыталась отыскать его в лагере. Задача оказалась простой, шаман находился в одной из палаток лагеря и он, по-прежнему, находился без сознания. Но в тот момент опять произошли некоторые странности. Сознание шамана было заблокировано, но не моими заклинаниями, я же прекрасно помню стиль плетения своих заклинаний. Некто другой поработал с колдуном и надежно заблокировал его сознание. В этот момент в голове прозвучал голос неизвестного существа, который предупредил об опасности работы с сознанием шамана. Голос вежливо посоветовал специально подготовиться к его допросу и проводить его только в присутствии магистра Серой Лиги Магов лорда Арцивиуса.
   - М-да, - задумчиво протянул лорд Арцивиус, нервно теребя пальцами свой бритый подбородок, - смотри-ка, как все накручено и наверчено! Сразу и не поймешь, что можно делать, а чего не стоит делать. Понимаете, Ивонн и Омар, ведь я прибыл в гости к вам не по вашему приглашению. Вашего гонца убили по пути в резиденцию Серой Лиги Магов и приглашение похитили. Кто его убил и зачем, тоже непонятно, на месте убийства удалось обнаружить труп человека, который был настолько растерзан зверьем, что его невозможно узнать. Некоторое время назад в моей голове раздался непонятный звон колокольчика, на который я непроизвольно прореагировал вопросом: "Кто там?" и услышал незнакомый голос, проинформировавший меня о необходимости срочного свидания с вами, несколько слов было сказано о предстоящем допросе боевого шамана. Голос особо предупредил меня, что допрос может продолжаться всего около часа, после чего шаман умрет. Этот голос также сообщил, какие предосторожности следует принимать во время допроса. Этот же голос, друзья мои, - сказал Арцивиус, - сообщил, что колдун навсегда покинет этот мир в пять часов утра, независимо от того, будем ли мы или не будем его допрашивать. Итак, теперь нам ничего не остается, как начать допрос и посмотреть, что из него получится. Мои маги уже проинструктированы и готовы, как, надеюсь, и вы, леди Ивонн Де ля Рунж и вы, лорд Омар Эль-Нассар.

2

   Последние приготовления к допросу заняли еще какое-то время, но через пару часов все заинтересованные лица собрались в большой шатровой палатке, установленной в самом центре лагеря. Где-то на плацу или на полигоне новобранцы под руководством капитана Кимвелла продолжали отрабатывать очередные упражнения, а наиболее опытные и верные воины плотными кольцами окружили палатку, никого не пропуская в нее. Внимательно досматривали и проверяли всех людей, кто направлялся к ее входу.
   Раненый шаман, все еще находился в бессознательном состоянии. Его положили на специальный подиум, возведенный под небольшим углом в центре палатки. Подиум был окружен несколькими кольцами из свечей, часть которых была изготовлена из обычного воска, а часть из специального воска черного цвета. Пять магов Серой Лиги, которые прибыли вместе с лордом Арцивиусом, располагались по остриям пятиугольника. Каждый из них был окружен толстыми сальными свечами и находился на равном удалении от подиума с телом шамана. Магистр Арцивиус со своим неразлучным посохом стоял в изголовье подиума и мрачно посматривал по сторонам, своими глазами проверяя все ли готовы к допросу шамана.
   Придворная магиня Ивонн Де ля Рунж и повелитель Эль-Нассар стояли рядом друг с другом в ногах у шамана. Они терпеливо ожидали, когда закончится суета перед началом допроса. Само собой получилось так, что главным распорядителем и организатором подготовки к допросу стал лорд Арцивиус, именно он решал, все ли готово к началу допроса.
   - Все ли у нас готово, братия, - спросил магистр Арцивиус, обращаясь к присутствующим, - время начинать?! Зажжем же свечи и приступим к ритуалу.
   Свечи одновременно, словно по мановению руки магистра, засветились огоньками и почему-то сильно закоптили. Копоть собиралась в небольшие клубы дыма, которые начали организованно двигаться по кругу, равномерно заполняя ее внутреннее пространство палатки. Вскоре дым от свечей полностью заполнил нутро палатки, что сразу же сказалось на видимости, с большим трудом в этом дыму просматривались даже огоньки пламени свечей. Присутствующие же люди и раненый шаман словно растворились в дыму, их было практически не видно. Казалось бы, что в таком плотном дыму невозможно дышать, но люди не ощущали каких-либо затруднений с дыханием.
   Но Эль-Нассар дышал, совершенно не ощущая запаха дыма или тяжести дыхания такой странной дыхательной смесью. Да, и со стороны других людей не слышалось никаких похрипований, частых или тяжелых дыханий. В какой-то момент в голове повелителя Эль-Нассара наступило просветление, он всей своей сутью прямо-таки ощутил, как в этой завесе дымного облака начала зарождаться великолепная мелодия заклинания. Заклинание сначала произносился высоким дискантом. Через мгновение к дисканту присоединился баритон, а затем великолепный бас. В одно мгновение произошло единение красивых мужских голосов, которые слились в единый унисон. И эта чудесная мелодия голосов, то поднималась до небес, то рушилась до земных недр.
   В какой-то момент в палатке возникло слабое мерцания синего цвета, которое начала стремительно расти из центра помещения, распространяясь по внутреннему помещению палатки. Когда это мерцание заполнило все внутреннее помещение палатки, то оно неожиданно перешло в ярко-голубое свечение и сконцентрировалось на раненом шамане. В одно мгновение шаман оказался с головой укатан в это ярко-голубое свечение. А весьма похожие на церковный хор, мужские голоса продолжали звучать на высокой ноте, поражая величественностью и торжественностью исполнения своего хорала.
   Ярко-голубое свечение позволило всем присутствующим в палатке увидеть, как медленно поднялись веки глаз шамана, который с явным изумлением стал всматриваться в сумрак, окружающий его со всех сторон. Он даже попытался подняться на своем ложе, опершись на локоть, но неведомая сила крепко удерживала его на месте. Шаман оказался не в силах преодолеть силу, удерживающую его на этом ложе, поэтому он бессильно снова откинулся на подушки изголовья. Слегка поморщившись от боли, пронзившей его тело при этой попытке, шаман прикрыл веками глаза и стал нашептывать заклинание освобождения от пут.
   Но внезапно из окружающей шамана темноты появилась человеческая рука, которая ладонью коснулась его лба. Появление этой руки оказалось для него настолько неожиданным, что шаман сильно вздрогнул всем телом. Эль-Нассару со стороны было хорошо видно, каких внутренних сил шаману стоила это столь неожиданное появление руки и ее прикосновение к его лбу. Резким отталкивающим движением головы он попытался от нее избавиться, но не смог сделать этого. Еще некоторое время продолжались какие-то судорожные движения тела, головы, рук и ног шамана. Эль-Нассар хорошо видел, что шаман изо всех сил чему-то сопротивлялся, его лицо то белело, то синело, то исходило какими-то пятнами, но вскоре все это прекратилось. Шаман внешне успокоился и затих, продолжая лежать на своем ложе с глазами, плотно прикрытыми веками.
   - Теперь этому шаману можно задавать ваши вопросы.
   Внезапно прозвучал замогильный голос, который сильно выделялся на фоне других голосов, мелодичным речитативом повторяющих слова заклинания.
   3
   - Кто ты? - Ивонн Де ля Рунж задала свой первый вопрос.
   - Я - Поморец Чернокнижник, хранитель древних знаний пятого порядка. Вот уже двести лет несу службу хранителем в Храме Великого Духа, являясь его ярым поклонником и соратником. Как только я появился на свет, в младенческом возрасте меня забрали в Храм, где я провел свое младенчество, детство и юношеские годы, обучаясь великому искусству черной магии и служения Великому Духу. По завершению учебы был выпущен в свет младшим хранителем без ученого звания. Годы провел в странствиях по государствам северного Поморья, выполняя отдельные задания и служа помощником и соратником Великого Духа, пока не достиг первой ученой степени и не стал хранителем старинных знаний первого порядка. Мое усердие в освоении наук черной магии, а также успешное выполнение отдельных поручений и заданий позволили мне подниматься по иерархической лестнице. Звание хранитель древних знаний пятого является одним из высших исполнительских званий, после которого следует звание полного хранителя, которым наделены всего десять человек и они составляют ближнее окружение Великого Духа, архонта Арбакаса.
   - Кто, почему напал и захватил султанат Гурам? - Спросил Эль-Нассар.
   - Окружение Великого Духа давно планировало развал и падение существующих на Тринидаде империй, графств и султанатов с целью их полного себе подчинения. В этой связи в глубокой тайне была разработана и внедрена в жизнь система подставки или внедрения в ближайшее окружение правителей этих государств людей или существ фанатически преданных Великому Духу. Подставные фигуры исподволь вели подрывную работу, как по уничтожению самих правителей, так и по развалу государств этих правителей. Впоследствии Великий Дух и его окружения захватывали территории этих империй, графств и султанатов. Отдельные правители оказались настолько слабыми и несамостоятельными в своих действиях, что сами добровольно передавали свои государства в руки Великого Духа, принимая послушничество Великому Духу и его благую веру. Те же правители, кто не воспринимал Великого Духа, физически уничтожались. Я не знаю, что конкретно произошло с султанатом Гурам, этим занимался другой хранитель древних знаний пятого порядка по имени Поморец Мыслитель. Но краем уха слышал, что захват султаната произошел с тяжелыми последствиями и потерями, погиб сам Поморец Мыслитель, планировавший и осуществлявший захват султаната. Я лично несу ответственность за сохранения спокойствия среди населения захваченных государств, проведение выборов самоуправления. Пока население спокойно и нейтрально, нам легче концентрировать свои усилия на выполнение тех или иных задач и проблем, стоящих перед нами.
   - Местное самоуправление, народные выборы, - что это такое? - Спросил Эль-Нассар.
   - Это все фикция, рассчитанная на дураков и простаков. - По-простому ответил шаман. - Чтобы отвлечь внимание народа от идей патриотизма, возрождения родины и вооруженной борьбы за ее свободу, мною была придумана идея управления государством посредством народного волеизлияния в форме проведения выборов народного самоуправления, члены которого, якобы, и управляют государством. Но их даже близко не подпускают к кормилу власти, а разрешают только, широко раскрывая пасть, орать о народном самоуправлении, власти народа и его уполномоченных. Они просто дурят головы себе и другим, не помышляя о возможности реального сопротивления нам.
   - Кто же на деле управляет султанатом Гурам? -
   Поинтересовался Эль-Нассар. Этот допрос дался ему не так-то просто. Его лицо то бледнело до синевы, то покрывалось красными пятнами, а руки нервно теребили эфес сабли. Но внешне он сохранял спокойствие, прилагая все усилия, чтобы обуревавшее его волнение не прорвалось наружу.
   - Кто лично занимает престол правителя султаната?
   - Никто персонально, не проводилось никаких мероприятий или церемоний по возведению на престол султаната какого-либо определенного лица или существа. -
   Начал отвечать шаман и внезапно он содрогнулся всем телом. Если до этого момента он спокойно и монотонно отвечал на задаваемые ему вопросы, то сейчас, отвечая на последний вопрос, он впервые продемонстрировал, что все это время его одолевали сильные боли.
   - Как ни удивительно для вас это будет звучать, но сегодня во главе государства Ромшер, это новое название султаната стоят органы самоуправления, избранные народным голосованием. - Последние слова шаман произнес с явно очевидным сарказмом. - Но руководители этих органов самоуправления, словно марионетки в театре кукол, находятся под моим полным психологическим воздействием. Они послушно выполняют все то, что я им не прикажу или мысленно не внушу. С моей смертью, а она наступит скоро, они некоторое время будут бесхозными, а затем их подчинят другому хранителю древних знаний пятого порядка, которого назначит сам Великий Дух. Если отбросить в сторону всю эту чепуху с органами местного самоуправления, то в действительности вся власть на всех захваченных территориях принадлежит Великому Духу, архонту Арбакасу и только ему. А мы поморские шаманы являемся его верными слугами, инструментами власти на захваченных территориях. - Шаман произносил все слова словно робот, по-прежнему оставаясь с закрытыми глазами.
   - К настоящему времени, помимо султаната Гурам, Великим Духом захвачены два графства Западной Империи и четыре султаната Восточной Империи. Но сейчас мы столкнулись с противодействием нашим планам со стороны третьей силы. Неизвестно откуда на Тринидаде появились инопланетяне, обладающие большими знаниями в области магии. Они не желают делиться властью над этой планетой с кем-либо еще. Сейчас архонт Арбакас ведет с ними переговоры.
   Лорд Арцивиус, не прерывая своего чтения речитативом заклинания по удержанию в неволи сознания Поморца Чернокнижника, жестами руки показал Ивонн Де ля Рунж и Эль-Нассару, что очень мало времени осталось для продолжения допроса и что нужно поспешать с оговоренными заранее вопросами.
   - Кто же эти инопланетяне и что это за люди в черном платье? - Спросил Эль-Нассар.
   Первую половину вопроса шаман словно и не заметил, а принялся отвечать сразу на второй вопрос:
   - Цепные псы Великого Духа. По вашим понятиям - нечисть. Они перестали быть людьми, за золото и серебро продав ему свои души. Внешне они похожи на людей, но ничего человеческого в них не осталось в истинном понимании этого слова. В своей прошлой жизни они могли быть людьми простого или дворянского сословия. Но, продав души Великому Духу, они стали верой и правдой ему служить. Когда же этих людей постигла физическая смерть, то Великий Дух не дал им успокоиться в земле, а посредством черной магии превратил их в нечто подобное зомби, но зомби - это вставшие из земли мертвецы, а эти существа никогда не были в земле. Великий Дух создал магическую матрицу-слепок их тела, которому не страшны боль, ранения и увечья, любые физические травмы. Но в результате всей этой магии эта нечисть напрочь потеряла свою прежнюю индивидуальность и самостоятельность, как личность, как человека. Любой шаман или даже ученик шамана, не говоря уж о Великом Духе и его ближнем окружении, властен над ними. Но управлять ими в бою поручается только опытному боевому магу. Сегодня все, на что они способны, это передвигаться по приказу кукловода на небольшие расстояния, нападать на людей и пользоваться криссом. Им не нужна вода и пища. Они не стареют. Их можно ранить или увечить, но раны и увечья восстанавливаются. Их можно убить, только уничтожив их физическую матрицу-слепок огнем. -
   На какое-то время речь Поморца Чернокнижника замедлилась, свою последнюю фразу он даже произнес на непонятном языке.
   Лорд Арцивиус мгновенно отреагировал на изменения в поведении мага-шамана и, продолжая свой речитатив заклинания, знаками руки показал ускорить процесс допроса.
   - Кто убил Придворного Мага султаната Гурам? - задала вопрос Ивонн Де ля Рунж.
   - Меня позвал к себе мой хозяин, Великий Дух, архонт Арбакас. Я должен поспешить, так как не имею права заставлять своего хозяина ожидать моего появления, своего верного слуги. Но перед уходом могу сказать, что Эль-Нассар, повелитель султаната Гурам, был предан двумя своими близкими людьми.
   Внезапно Поморец Чернокнижник широко открыл свои глаза, внимательно осмотрелся вокруг, его губы сложились в хищный оскал, тело выгнулось дугой на ложе подиума, шаман громко и хрипло рассмеялся.
   - Вы, людишки, неужели вы полагаете, что сумели подчинить себе мою волю хранителя древних знаний пятого порядка, и я открыл вам все тайны и секреты по захвату мира планеты Тринидад. Вы глубоко ошибаетесь. Мой хозяин и повелитель решил, поиграть с вами, приказал мне притвориться слабым и больным и кое-что рассказать вам, чтобы познакомиться со всеми вами и выяснить ваши магические возможности. В это время я был его языком, а он отвечал на все ваши вопросы. Ваша магия сильна, но в этом мире нет ничего сильнее черной магии, которую мы представляем. И как видите, сегодня в единоборстве мы оказались сильнее вашей белой магии. Но, к сожалению, я не могу долго находиться в таком искусственно подавляемом состоянии, что может отрицательно сказаться на моем здоровье, поэтому мой хозяин, его величество Великий Дух решил помочь мне выбраться из этой ситуации и забрать меня к себе. Но не хочу прощаться, мы вскоре встретимся и тогда сможем наговориться по душам. -
   Черный колдун, Поморец Чернокнижник, внезапно прервал свой монолог.
   Его глаза стали наливаться красным цветом.
   Тело мага-шамана приподнялось над ложем подиума, на пол свалилось покрывало, а тело стало, вращаясь по спирали, медленно подниматься к потолку палатки. В момент подъема в куполе купола палатки образовалось сгусток черной пустоты, которая мягко приняла в себя колдуна и полностью скрыла его в себе.
   Последовала небольшая пауза, когда иссини черное пятно пустоты исчезло, то Поморца Чернокнижника в палатке не было.
   4
   Эль-Нассар глубоко вздохнул, нерадостными в этот момент были его мысли, но он продолжил свои размышления о будущем Тринидада, его родной планеты.
   Ему очень не хотелось оставаться простой пешкой в руках чужого игрока. Это было обидно и унизительно для него, но не потому, что он когда-то был повелителем султаната Гурам, а потому, что он тогда и сейчас был и остается самостоятельным человеком, который не желает плясать под чужую дуду. В настоящий момент он был человеком, которого лишили престола, власти и дочери. У него не было денег, войска. Все эти обстоятельства так и подталкивали его к мысли о том, что ему следует смириться, найти укромный уголок и там терпеливо ожидать изменения жизненных обстоятельств.
   В частности, Эль-Нассар мог бы ожидать и надеяться на то, что когда-нибудь имперские гвардейцы Верховного Восточной Империи, справившись со своим противником, придут к нему на помощь, чтобы восстановить его на престоле султаната Гурам. Возможно, именно это чувство и заставляло его вместе с Сандербергом разыскивать такое скрыто-глухое место для размещения военного лагеря, в котором можно было бы отсидеться в течение длительного времени, не привлекая внимания противника.
   И они нашли такое убежище, оставалось только туда перебраться, а затем жить-поживать, терпеливо ожидая помощи господа бога и Верховного. Но почему тогда в его голове постоянно бродят эти дурацкие мысли о том, чтобы заново набрать войско, начать военные действия против агрессора и изгнать его с территории султаната. Добраться до самого Великого Духа и его уничтожить. Почему Эль-Нассар не может смириться с потерей Зульфии и Ребекки?! Почему ему хочется разыскать капитанов Борга и Фенриха?! Почему он думает о перевооружении своего войска и найме в него новых рекрутов?! И почему не желает ждать помощи сюзерена и его гвардейцев, скрываясь где-нибудь в глухомани?!
   Эль-Нассар пока еще не знал ответов на эти вопросы, но он душой уже ощущал, что идет по верному пути их поиска. Все говорило о том, что у него в душе все еще теплится маленькая надежда на то, чтобы с друзьями победить общего врага. К нему обязательно придут на помощь Ивонн Де Ля Рунж, капитан Борг, капитан Фенрих, маркиз Алистан и министр Шустер.
   В свое время Эль-Нассар сможет оказать помощь войсками самому Верховному, который, по некоторым косвенным данным, категорически отказался подчиниться Великому Духу и ведет с ним вооруженную борьбу. Но, чтобы осуществить такое желание, Эль-Нассару еще предстояло пройти долгий и тяжкий путь по дороге побед и поражений, конечная цель его борьбы пока еще скрывалась в тумане. Но уже сегодня Эль-Нассар чувствовал, что за этот конечный результат ему стоило бы побороться.
   Глава 20
   1
   Появившаяся на поле боя четверка шаманов была готова действовать в любую секунду. Их появление оживило людей в черном, они начали выравнивать строй, уклоняться от стрел и дротиков, и новыми людьми заполнили пробелы в передовых рядах колонны. По всему их виду, стало понятно, что в самое ближайшее время последует новая атака на наши укрепления и пехотные каре.
   В этот момент к обстрелу противника подключились и катапульты, начавшие швырять в воздух большие валуны-ядра, траектория полета которых позволяла поражать задние ряды колонны людей черном, которые до этого находились в относительной безопасности.
   Но наши шаманы, которые очень походили на цирковых клоунов, не обращали особого внимания на ведущийся нами обстрел, начали громко кричать:
   - Убивайте недостойных, не послушных Черному Духу. Они являются личными врагами нашего божества.
   В ответ на призы магов-шаманов, масса людей в черном дрогнула и в едином порыве шагнула по направлению противника. Причем, особо бросалось в глаза, что колонна не развернулась в боевые порядки и не сформировала фронт атаки, чтобы сама атака стала бы направленным действием и произвела бы определенный эффект. По всей очевидности, видя нашу малочисленность, враг недооценивал нас и решил атаковать, не разворачиваясь в боевые колонны. Шаманы полагали, что в течение нескольких минут сумеют сломить наше сопротивление. Но в этот же момент усилился огонь нашей артиллерии, скорпионы, онагры, баллисты и катапульты едиными залпами обстреливали вражескую колонну, из которой десятками и сотнями валились на землю люди в черном.
   Я собственными глазами мог наблюдать, как многие из казалось бы погибших людей в черном снова и снова поднимались на ноги и занимали свои места в рядах колонны. Серьезно раненные и сильно покалеченные люди, двигаясь, словно неодушевленные роботы, они тоже вставали на ноги, а, если не хватало сил, то плелись вслед за колонной со стрелами, торчащими из груди, плеч и ног. Я видел одного из них, который был насквозь пронзен полуметровым дротиком скорпиона, и эта нечисть с дротиком, торчащим из груди, пыталась втиснуться в строй колонны и занять свое место. Но у нее ничего не получалось, мешали длинные концы дротика, торчащие из разных сторон грудины. Тогда эта тварь собственными руками стала проталкивать этот дротик через рану в своем теле, но она добилась только того, что дротик стал в основном торчать из ее спины. Было хорошо видно, что процесс проталкивания дротика этой твари дьявола все-таки приносило величайшую боль и страдания, но ни одна другая тварь не пришла ей на помощь и не помогла вытащить дротик из раны. Мозгов у них на это не хватало! Тогда эта нечисть, удлинив свои руки и заведя их за спину, стала сама из раны тянуть дротик. После всего этого рана выглядела ужасно, но она начала быстро затягиваться, а эта черная тварь вновь заняла место в строю и продолжила сражаться.
   По приказу полковника Борга, три пехотных каре начали выдвигаться навстречу противнику. Эти три небольших каре на общем фоне черной массы неприятеля выглядели тремя маленькими песчинками в море черноты. Но каре набирали скорость и, словно три клина, вонзились в эту черную массу, оставляя за собой три широких просеки. Пехота, вооруженная копьями, мечами и топорами и получившая профессиональную подготовку, неплохо управлялась с людьми в черном. Дисциплинированность, коллективизм и организованность подавляли, возможно, героические, но одиночные порывы неприятеля, к тому же вооруженного одними только зигзагообразными кинжалами. К сожалению, морских пехотинцев с нашей стороны насчитывалось всего сто пятьдесят человек, а людей в черном было около двух тысяч человек. Поэтому продвижение каре в этой сплошной черноте, первоначально шедшее довольно таки быстро, стало замедляться с каждый последующим шагом, а иногда даже приостанавливалось. Причем, со стороны было очень хорошо заметно, что таких задержек становилось все больше и они происходили все чаще.
   Поморец Ануфрий первым начал активные действия.
   Засмотревшись на схватку наших морских пехотинцев с вражескими бойцами, я только краем глаза заметил, как с рук мага сорвались две огненные змеи и устремились к позициям нашей артиллерии, которые была устроена на склоне горы. Огненные змеи, достигнув артиллерийских позиций, подожгли маскировку орудий, не тронули артиллеристов. Вслед за Поморцем Ануфрием в дело вступили Поморец Чернорясник и Поморец Черноскитник, которые желтыми лучами из глаз, очень похожими на лазерное излучение, попытались уничтожить скорпионы и онагры, поразить артиллеристов. Обстрел был не особо прицельным и велся, как говорят профессионалы, по площадям. Но артиллеристы были вынуждены покинуть орудия и спрятаться от желтого излучения в укрытиях, что немедленно сказалось на интенсивности и прицельности нашего артиллерийского огня. Как результат, обстрел артиллерии частично ослаб и частично прекратился.
   Только катапульты продолжали бесперебойно работать и швыряться во врага большими валунами, они были хорошо упрятаны от глаз вражеских колдунов склоном горы.
   На поле боя наступил момент, когда остановились и прекратили продвижение вперед наши пехотные каре, путь которых был устлан горами вражеских трупов. Страшно было просто смотреть на количество погибших людей в черном, но и наших морпехов к этому времени полегло немало в этой затянувшейся схватке. К тому же следовало добавить, что эти горы трупов не оставались спокойными, когда по ним шагали наши пехотные каре. Они постоянно ворошились и шевелились, из них постоянно на ноги поднимались раненные или сильно покалеченные люди в черном, которые тут вступали в схватку с нашими воинами, чтобы снова упасть на землю.
   Но людей в черном было очень много, они со всех сторон облепили наше каре, со всех сторон атаковали на наших парней.
   Я видел и душой начал ощущать, что наши морпехи начали уставать, и тогда в моей голове промелькнула мысль о передышке. Морпехи устали от этих бесконечных выпадов копьем и нанесения ударов мечом, им требовался отдых. Словно угадав мои пожелания, все три каре развернулись и на несколько шагов отошли от передовой линии людей в черном. Как только появился разрыв, каре перестроилось в одну общую фалангу, ряды которой заострилась наконечниками копий, обухи которых были углублены для большего упора в землю, и замерло в полной готовности продолжить сражение.
   Полковник Борг в течение очень короткого времени провел четкую и грамотную перегруппировку своих сил, создав общий строй одной фаланги-каре.
   Этот момент разъединения войск предоставил мне время и возможность для нанесения своего второго магического удара. Созданный и выпущенный мною огненный вихрь прошелестел между двумя разъединенными группами людей и полностью покрыл пространство между ними, превращая в прах и пепел стоящих и лежащих на земле людей в черном. Между фалангой и противостоящими ей врагами пролегла черная полоса выжженной земли. Теперь раненная или искалеченная нечисть уже не сможет подняться на ноги, чтобы снова топтать и осквернять нашу землю.
   Мой огненный налет, разумеется, привлек внимание шаманов-скоморохов, они стали озираться по сторонам, пытаясь обнаружить мое укрытие. Боевые маги-шаманы на время даже прервали свою увлекательную работу по уничтожению нашей артиллерии, оставив нетронутыми половину наших скорпионов и онагров и прекратив обстрел артиллеристов, которые тут же занялись перезарядкой орудий. Шаманы стояли в нерешительности и глазами рыскали по сторонам, стараясь определить местонахождение вражеского мага. Чего они, разумеется, никак не могли сделать, так как я находился далеко от них, на борту "Весенней Ласточки", которая в свою очередь стояла на рейде, скрытая горой от глаз черных колдунов.
   В это мгновение одна из катапульт произвела очередной выстрел и, когда валун достиг высшей точки траектории своего полета, я слегка подкорректировал траекторию его падения. Маги-шаманы вовремя заметили странную избирательность падения валуна и трое из них быстренько рванули в стороны из-под падающего валуна, а Поморец Пшенник чуть-чуть растерялся, он, как стоял, так и остался стоять на месте, широко раскрыв от охватившего его удивления рот. Ведь валун на его глазах изменил кривизну своего падения. По всей видимости, этот шаман был тугодумом и не смог вовремя принять решения о том, что следует делать в таких случаях. Валун накрыл его все еще стоящего с раскрытым ртом, Поморец Пшенник не успел даже вскрикнуть, только несколько брызг крови разлетелось вокруг. Оставшаяся в живых, тройка шаманов тут же совсем прекратила свои магические игры с нашей артиллерией и, завернувшись в разноцветные балахоны, с деловитым видом направилась к кибиткам табора номадов, раскинувшегося неподалеку.
   Бой с людьми в черном был приостановлен, но не окончен. Мы обменялись несколькими ударами, в результате которых была уничтожена номадская конница, нанесен урон людям в черном и был убит один из трех колдунов. Но враг не был окончательно разгромлен, сумел сохранить большую часть своих сил, а тройка шаманов из северного Поморья могла еще натворить немало плохих дел.
   2
   "Весенняя Ласточка" в любую секунду была готова вступить в бой, баллисты были заряжены и готовы, матросы палубной команды практически всем составом высыпали на палубу в ожидании приказов от своего "дядьки" Скандинава. Сам же коммодор, до этого момента постоянно мешавший мне своими покашливаниями и намеками о необходимости выхода в океан успокоился и теперь вместе со мной по зеркальному монитору наблюдал за прямой трансляцией с поля боя.
   Обстановка на поле боя пока складывалась таким образом, что появление биремы "Весенняя Ласточка" было бы преждевременным.
   Поэтому, обменявшись краткими мыслями на устроенной летучке, на которой присутствовали: коммодор Скандинав, полковник Борг и я, мы пришли к единодушному решению, "Весенней Ласточке" было еще рано вступать в бой. Она должна была появиться на поле сражения в тот момент, чтобы своим видом и применением бортового оружия подавить моральный дух противника. Но, чтобы шаманы особо не чувствовали себя свободными и не прохлаждались бы в тенечке в напряженные моменты боя, то мы решили чуть-чуть изменить тактику всего боя.
   По приказу полковника Борга, наша фаланга вошла в соприкосновение с противником. Люди в черном оказались серьезным противником, если принимать во внимание их численность и подготовленность, они были прекрасными одиночными бойцами. Но в коллективном ведении боя они полностью проигрывали нашим бойцам, которые бесстрашно защищали своих товарищей, отражая атаки противника, который в свою очередь никак не мог прорвать линию фаланги, чтобы общее сражение перевести в серию схваток и поединков одиночек. Но, к сожалению, следовало принимать во внимание и тот фактор, чтобы убить человека в черном наш молодой воин должен был или отрубить ему голову, или нанести столько тяжелых ранений, сколько не выдержал бы ни один нормальный человек.
   Поэтому полковнику Боргу я предложил следующею схему сражения. Наша фаланга сближается с противником, наносит ему удар и быстро отходит, освобождая место для зачищающего огненного вихря, который превращает в пепел убитых и раненых врагов. Нам удалось дважды на практике осуществить эту схему, прежде чем шаманы обратили внимание на это наше привнесенное тактическое изменение в сражении, в результате которого уничтожались раненые и травмированные люди в черном.
   Поморец Ануфрий и двое его сопровождающих Поморец Чернорясник и Поморец Черноскитник вышли на поле боя отдохнувшими и уже более решительно настроенными. По всей видимости, они сумели связаться, переговорить и посоветоваться с кем-то из своих начальников и получить соответствующие инструкции. По одному только тому, как они тщательно осматривали местность, уже можно было предположить, что они получили указание своего начальства - найти и уничтожить вражеского мага.
   Выйдя к передовой линии, вдоль которой происходили организованные столкновения между нашими морскими пехотинцами и людьми в черном, эти маги-шаманы задержались, стали чего-то ожидать.
   Дела на поле боя шли обычным порядком. После силового контакта с людьми в черном, фаланга наших морпехов быстро отходила, освобождая пространство для очередного огненного вихря, который сжигал в пепел сжечь тела раненной и покалеченной нечисти. Тройка шаманов именно в этот момент приняла стойку, да именно стойку хорошо дрессированной охотничьей собаки, они вытянули свои шеи в разные стороны и стали ожидать возникновение огненного вихря, чтобы по магической линии проследить за его исходной точкой. Никто из этих цирковых ребят не смотрел вверх, поэтому я решил немного подшутить над ними и сделал так, чтобы огненный вихрь упал сверху. Мгновенно испепелив тела лежащей на земле нечисти, через небольшую долю секунды огненный вихрь исчез, оставив после себя очередную полосу выжженной земли с жирными пятнами там, где находились тела нечисти.
   Увидев наполненные полным разочарованием лица моих противников, я понял, что моя шутка достигла цели, падение огненного вихря сверху оказалось полной неожиданностью для этих парней из магического цирка.
   В этот же момент я услышал мыслеречь полковника Борга.
   - Скар, - сказал он, - мои ребята очень устали и начали выдыхаться. Скажи мне, сколько еще раз придется нашим парням, сходиться в смертельную рукопашную схватку с врагом. Еще пара таких рукопашных и у них не останется сил даже на то, чтобы удержать в руках мечи или копья. А ты все еще развлекаешься с этими магиками. Забирай коммодора Скандинава и его команду, идите-ка к нам сюда, пора кончать с этой комедией.

3

   - По местам стоять с якоря сниматься! -
   Раздался оглушительный рев коммодора Скандинава. Я почти оглох, от этого животного рева, пришлось руками прикрывать свои уши. Оторвав взгляд от монитора, на который с шара транслировалось изображение с поля боя, я посмотрел на коммодора, который секунду назад был рядом со мной, а сейчас метался по палубе, командуя на выход в море и заставляя своих ребят быстро двигаться по реям и вантам. Получив информацию Борга, Скандинав моментально сообразил, что требуется делать и тут же приступил к подготовке выхода "Весенней Ласточки" в океан.
   Матросы экипажа "Весенней Ласточки" действовали как единый, слаженный, но разумно мыслящий механизм. В мгновении ока был поднят якорь, весла опущены на воду и бирема на веслах отошла от берега, где развернула главный парус ярко желтого цвета. Через пять минут "Весенняя Ласточка", гордо покачиваясь на волнах, шла к месту боя, а экипаж занимался подготовкой к залпу бортовых баллист.
   Идти до места боя было всего нечего, минут пять - семь, поэтому я решил это время потратить на то, чтобы оставаться в курсе того дела, которое происходило на поле боя. Я вновь уставился в монитор, чтобы увидеть, произошли ли какие-либо изменения и как складываются наши дела. Практически сразу стало ясно, что эти дела стали развиваться неожиданным образом. Всего на пару минут я отрывался от экрана монитора, чтобы посмотреть, чем занимался коммодор Скандинав, а за это малое время наша фаланга морской пехоты подверглась нападению людей в черном и была вынуждена отходить перед наседающей на нее огромной толпой людей в черном.
   Я увидел полковника Борга, который в рядах фаланги лично сражался с противником, одновременно пинками и подзатыльниками заставляя своих молодых морских пехотинцев держать строй и только организованно отходить перед наседающей массой людей в черном. Время от времени эти парни в зеленой униформе, проскальзывая под руками Борга, выскакивали из строя и нападали на противника и, сделав пару-тройку выпадов мечам, возвращались в общий строй фаланги, оставляя после себя пару-тройку трупов. Фаланга медленно пятилась, шаг за шагом отходя перед противником, под натиском этой черной массы нечисти. Самовольство парней не проходило даром, за очень краткое мгновение боя мне удалось увидеть, как один морской пехотинец, выскочив из строя, так и не успел вернуться обратно, его тело было прямо-таки поглощено этой черной нечистью.
   К тому же эту толпу людей в черном постоянно подогревали шаманы - ее кукловоды, которые постоянно наносили удары по фаланге файерболами, ветряными шквалами. От прямого поражения морпехов спасала большая скученность вокруг них людей в черном, которые своими телами практически ограждали наших парней от этих файерболов и других магических штучек.
   Сюжет увиденной картины был для меня неожиданным, первые несколько минут я не знал, чем помочь и как спасти ребят и не дать им просто так погибнуть. Чтобы восстановить порядок, требовались несколько минут для реорганизации фаланги, возобновления артиллерийского обстрела и чтобы к месту боя подошла "Морская Ласточка". Но время сильно подпирало, его не было даже для того, чтобы нейтрализовать шаманов, которые и стали прямыми виновниками этого побоища. Тогда мне в голову пришло воспоминание о своем двойнике в зеркале, который крутил палец у виска в мою честь.
   Секундное дело, между фалангой морских пехотинцев и толпой людей в черном в воздухе пробежала светлая полоса, которая превратилась в стеклянную паутину. И тогда люди в черном увидели перед собой не малочисленного противника в зеленой униформе, а большую массу людей, одетых во все черное, с оскаленными лицами и с ножами-кинжалами в руках. Эта нечисть, не обладавшая разумом, неукоснительно выполняла и следовала приказам других существ. Но и она, увидев эту картину, казалось бы, застыла в недоумении, людям в черном потребовалось время на то, чтобы как-то сообразить, куда это исчез привычный, узнаваемый и только что ими преследуемый враг, и откуда это возникли эти страшные и оскаленные морды.
   Тройка шаманов, которая манипулировала этой нелюдью, тут же объявилась под объективами трансляционного шара. Пока Поморец Ануфрий охранял своих собратьев по ремеслу, Поморцы Черноскитник и Чернорясник выдвинулись вперед, стараясь пальцами рук нащупать нематериальное вещество, разделившее две враждующие группы. Но происходило нечто феноменальное, оба мага нос к носу столкнулись сами с собой из зазеркалья. Встреча получилась изумительной, увидев себя из зазеркалья, идущего себе навстречу, Поморец Чернорясник, недолго думая и, видимо, от испуга, выдал из глаз целую очередь желтых лучей по своему двойнику.
   Удивительное дело, этот двойник оказался живым существом, лазерные лучи вдребезги разнесли ему голову, во все стороны полетели сгустки крови, осколки черепа и брызги мозгового вещества. Уже падая на землю, парень из зазеркалья вытянул руку в сторону своего убийцы и что-то простонал. Остолбенелый Поморец Чернорясник ошалелыми глазами уставился на свое "второе я", которое неподвижно лежало на земле, а кровавое пятно вокруг разбитой головы росло на глазах. Высказанное им перед смертью заклинание, в конце концов, достигло разума Поморца Чернорясника, который с диким ревом набросился на Поморца Черноскитника. Драка между черными колдунами получилась великолепной, оба шамана с кулаками налетали друг на друга, разбивая в кровь носы, и все стороны разлетались выбитые зубы. Но им так и не удалось продемонстрировать приемы кулачного боя, чтобы выявить сильнейшего бойца.
   Вмешательство Поморца Ануфрия положило конец этой драки. Поморец Ануфрий самым решительным образом пресек попытки бойцов продолжить кровопролитие до победного конца. Чтобы положить конец творящемуся безобразию, Поморец Ануфрий заключил обоих драчунов в кокон стасиса-поля и подвесил их в этом коконе в полуметре над землей.
   Я забыл, правда, упомянуть об одном небольшом инциденте.
   Поморец Ануфрий, который так решительно пресекший драку своих собратьев по магическому ремеслу, к этому времени уже не был Поморцем Ануфрием из тройки сумасшедших шаманов, которые появились с самого начала на поле боя.
   Новый Поморец Ануфрий был человеком существом, пришедшим из-за зазеркалья!
   За минуту до начала драки Поморца Чернорясника с Поморцем Черноскитником, "старый" Поморец Ануфрий спокойно разговаривал со своим двойником из зазеркалья. Правда, я не сказал бы, что эта беседа была абсолютной спокойной и размеренной. Причем, один из них пытался что-то объяснить другому и настаивал на своем мнении, но другой не слушал доводов первого и настаивал на своем. В конце концов, одному из них надоела бесконечные словоизлияния другого и он небрежно сделал пасс рукой по направлению моего паутинного зеркала.
   Воображаемая стеклянная преграда тут же исчезла, рассыпавшись без единого осколка, и на поле боя восстановилось реальная картина, происходящих на нем событий. Я точно знал, что "старый" Поморец Ануфрий, хранитель пятого порядка, не обладал магической силой, способной разрушить созданную мной зеркальную преграду!
   4
   Вновь друг перед другом стояли два войска: громадная толпа людей в черном почти в полторы тысячи человек и организованная фаланга в сто человек. Полковник Борг с пользой использовал дарованную ему передышку, он жесткой рукой восстановил дисциплину и порядок среди морпехов. Фаланга была готова вновь вступить в сражение. Парни в зеленой униформе выглядели очень усталыми людьми, но их глаза горели мрачной решимостью довести до конца сражение и не уступать врагу.
   Морская пехота была готова к бою!
   Полковник успел навести порядок и среди артиллеристов, были погашены чадящие останки сгоревших орудий, а оставшиеся нетронутыми скорпионы и онагры были вновь заряжены и готовы к залпу. "Весенняя Ласточка" под командованием коммодора Скандинава под парусом скользнула к берегу и, спустив желтый парус, замерла на якорной стоянке в самом центре залива.
   По моей мысленной команде, артиллеристы полковника Борга и артиллеристы коммодора Скандинава дали общий залп из всех орудий по толпе черной нечисти, сгрудившейся перед фалангой. Стрелы, дротики, камни из баллист и катапульт, ядра с греческим огнем понеслись на врага со всех сторон. Получилось так, что перед самым залпом люди в черном скопились в одном месте, что позволило нашим артиллеристам установить постоянный прицел и давать один за другим залпы на поражение, не меняя установок прицела. В течение первых десяти минут артиллеристы вывели из строя примерно двадцать процентов живой силы противника и продолжали уничтожать ее, давая один зал из орудий за другим.
   Ядра с греческим огнем баллист "Весенней Ласточки", расплескивая искорки, зажигали озера мощного огня, уничтожая в своем пламени нелюдей. Победные залпы принесли в мою душу явственное ощущение того, что все благополучно заканчивается и этот бой будет выигран нами. Противник проиграл сражение во многом благодаря деморализации своих командиров, неспособность к ведению коллективного боя, когда бойцы поддерживают друг друга, - из-за всего этого люди в черном оказались не в состоянии продолжать бой и превратились в неуправляемую толпу.
   Оставалось только, сохраняя свою живую силу, артиллерией уничтожить эту нелюдь, эту нечисть, лишить ее возможности разгуливать по земле, которая должна принадлежать нормальным людям.
   И сухопутная и морская артиллерия приступила к своей работе.
   Следующим утром мы увидели хвост табора номадов, медленно втягивающимся за поворот дороги.Мы выполнили свое обещание, данное отцу-хранителю города Сергио, горожанам Валенсии больше не угрожал враг!
   Глава 21
   1
   Пока еще звучали заключительные аккорды сражения, а я решил плотнее заняться своими главными героями - магами северного Поморья, которые принесли немало хлопот во время боя своими магическими выходками. Их не пришлось долго разыскивать. Самое интересное заключалось в том, что они не бежали, не скрывались и не прятались от победителей, а спокойно стояли в стороне, наблюдая за уничтожением людей в черном, и спокойно беседовали о чем-то своем, наболевшим. Правда, беседовали в основном оба Поморца Ануфрия, которые были настолько ею увлечены, что не обращали ни малейшего внимания на своих сотоварищей по магии, Поморцы Чернорясник и Черноскитник стояли поблизости с разбитыми в кровь лицами и время от времени сплевывали на землю выбитые зубы. Никто из них даже не смотрел в сторону уничтожаемых нашей артиллерией людей в черном.
   Беседа обоих Поморцев Ануфриев настолько меня заинтриговала, что я решил послушать, о чем же идет речь. Трансляционный шар тут же укрупнил лица двойников и стал передавать звуковое сопровождение к изображению. Машинально, я перебросил получаемое изображение со звуком на полковника Борга и коммодора Скандинава, сделав их участниками беседы магов.
   Один из Ануфриев убеждал другого в том, что бой проигран и следует прекратить сейчас уже бессмысленное сопротивление войскам Скара.
   - Поморец Ануфрий, ты просто обязан, как можно быстрее, послать донесение своему хозяину, Великому Духу, - говорил один из двойников и, по моему мнению, это был Ануфрий из зазеркалья, - в котором бы сообщил, что ни номады и ни эта бездушная нечисть не способны оказать достойного и организованного сопротивления войскам Эль-Нассара и Скара. Сегодня ваши противники пока еще разъединены, слабы и у них мало воинов. Но очень скоро они узнают о существовании друг друга, встретятся и договорятся об объединении в борьбе против вас. Мой хозяин из зазеркалья готов помогать твоему Великому Духу своими легионами, но и они тоже должны первоначально договориться об условиях своего контракта.
   - Кто ты такой, как тебя зовут, и как ты смеешь всуе упоминать имя Великого Духа и предлагать ему какую-то гнусную сделку? - Грубо прервал Ануфрий своего двойника из зазеркалья. - Откуда ты, стервец, появился и чего ты хочешь от меня? И почему ты так похож на меня?
   - Хорошо, - начал двойник Ануфрий, - я попытаюсь тебе кое-что объяснить. Если перевести все сказанное мною на твой язык, то меня зовут Поморец Ануфрий, хранитель древних знаний высшего порядка. В отличие от тебя, имеющего всего звание хранителя древних знаний пятого порядка, я занимаю высший пост в нашей, зазеркальной иерархии. Да, мы с тобой двойники, я - это ты, но ты живешь в этом мире, а я живу в другом мире. Но наши миры настолько сильно переплетены между собой, что никогда не знаешь, где начинается один мир и завершается другой, но в тоже время мы абсолютное разные люди. Каждый из нас имеет собственный разум, характер и мир окружающей реальности. Вот, и знакомый тебе Скар не родился в этом мире, а проник сюда из третьего мира, который тесно связан, но в одностороннем порядке с нашими мирами. Из его мира можно проникнуть в наши миры, если этого востребует мощная магическая личность, но обратного пути в его мир не существует.
   - Могу тебе сказать только одно, что это мы хотели завлечь его в наше зазеркалье, но вышла небольшая ошибочка, он приземлился и, похоже, надолго в вашем мире. Но, дружище, сейчас у нас нет времени вести разговоры в деталях об том случае, мы должны приложить все усилия, чтобы не дать Скару захватить в плен живыми и целехонькими четырех боевых магов-шаманов из северного Поморья со всеми их секретами и тайнами магического искусства. Вернее, трех шаманов, так как я собираюсь покинуть вас в любую минуту, а вам, ребята, бежать некуда. Поэтому, мой друг Ануфрий, у тебя всего пара минут для того, чтобы решить, будешь ли или не будешь связываться со своим хозяином, чтобы договориться с ним о нашей встрече.
   - А что делать с этими? - Спросил во всем сомневающийся Ануфрий, кивая головой в сторону сильно уменьшившихся в количестве людей в черном, которые все еще находились под обстрелом нашей артиллерии.
   - А что с ними делать, да ничего не надо делать. Во-первых, это не люди, а тля. В свое время они предали человечество, свою расу и присоединились к нам. А нам они были нужны только для того, чтобы мы могли бы завоевать их расу, поставить человечество на колени и сделать людей нашими рабами. Не стоит даже думать об этих ничтожествах, которые продали уже свою душу. Не теряй времени, связывайся с Великим Духом, открывай портал, и идем к твоему хозяину на переговоры. Наша главная цель - объединить преисподнюю двух миров в борьбе за Тринидад.
   С этими словами Поморец Ануфрий замер на пару минут, уставившись глазами в одну точку и беззвучно шевеля губами.
   Я напрягся, стараясь в эту же секунду уловить истоки его магической связи с хозяином. К сожалению, канал связи оказался закодированным и я не успел сплести заклинания декодирования, так как связь продолжалась очень короткий период времени. Поэтому мне не удалось узнать, о чем хранитель беседовал со своим хозяином, но я сумел засечь сигнал и проследить путь его прохождения, а также его адресат приема.
   В астрале мелькнул черный замок весьма изящных форм готического стиля. Разумеется, я не стал предпринимать авральных мер для проникновение в этот замок с целью выяснения личности его владельца, чем мог бы только обратить на себя внимание. Разумеется, меня очень интересовало, кто же мог быть этим существом, но благоразумие взяло вверх и, скрипя сердцем, я решил отложить выяснение этого вопроса на более позднее время, когда смогу более тщательно подготовиться.
   Поморец Ануфрий закончил шевеление губами и согласно кивнул головой. Связь с абонентом завершилась и он, прошептав несколько фраз короткого заклинания, сделал пассы левой рукой. Рядом с группой магов-шаманов возникло темное облако, очерченное оранжевой линией и широко открытым проходом фиолетового мерцания. Поморец Ануфрий и Ануфрий из зазеркалья решительно шагнули в это фиолетовое мерцание и на моих глазах растворились в нем, вслед за ними в портал проследовали Поморцы Черноскитник и Чернорясник. Перед входом в мерцание, один из них, кажется Поморец Черноскитник, повернул голову и выплюнул на землю очередной выбитый зуб.
   Кровь на этом выбитом зубе позволила мне с большой точностью проследить за прохождением по магическим каналам портала Поморца Черноскитника, его друзей и их выход из магического переноса перед уже ранее видимым черным замком готической архитектуры. Когда все маги-шаманы и представитель зазеркалья собрались вместе, они о чем-то переговорили между собой и тут же направились к замку.
   Перед тем, как они один за другим стали исчезать в воротах замка, совершенно неожиданно для меня сформировался крупный план лица Ануфрия из зазеркалья, губы которого сложились в лукавую улыбку, а глаза со стальной укоризной смотрели на меня в упор. В этот момент я понял, что этот человек или существо из зазеркалья каким-то неизвестным способом, даже пребывая вне времени, в астрале, видит и отлично знает о том, что я отслеживаю передвижение его группы. Тотчас в голове зазвучала отчетливая мыслеречь странного незнакомца.
   - Ну что, Скар, доволен моей работой?! Теперь ты знаешь, где скрывается твой враг!
   2
   От неожиданности я вскочил с места, и, остолбенело, уставился на своего друга-орангутанга, коммодора Скандинава, который стоял передо мной и, воздев руку к фуражке на голове, пытался мне что-то сообщить.
   - Что-то взорвалось над полем боя. - С трудом промолвил Скандинав, опуская руку.
   Я бросил взгляд на монитор, экран которого потемнел, так как на него уже не поступало никакого сигнала с изображением. Головной мозг пока еще удерживал панорамную картинку поля боя, но которая, как только я попытался в нее всмотреться, рассыпалась на мелкие осколки, словно разбитое стекло, и исчезла. Все мои попытки восстановить связь с трансляционным шаром оказались напрасными, да и к тому же мне так и не удалось разыскать его в небе над полем боя.
   Бесследно исчезли и циркачи шаманы.
   Полковник Борг коротко прокомментировал, что над полем боем видел вспышку огня, но не слышал ни единого постороннего звука, за исключением криков людей и звуков выстрелов скорпионов и онагров. Что касается колдунов, то их он вообще не мог видеть со своего наблюдательного пункта, так как толпа людей в черном перекрывала ему вид на остальные участки поле боя, где маги должны были находиться.
   Сражение, вернее, уничтожение артиллерией людей в черном, завершилось минут через двадцать, когда пал на землю и греческим огнем была сожжена последняя нечисть в черном.
   Враг был полностью разгромлен, победа была за нами!
   3
   Валенсия встречала своих победителей, город от души веселился и радовался нашей победе, вместе с нами празднуя разгром вражеских сил. Когда полковник Борг со своими морскими пехотинцами проходил в казарму по нижней улице городка, то это прохождение претворилось в самый настоящий парад победы.
   Колонну его морпехов на всем протяжении ее следования сопровождали городские юнцы, которые громко кричали и по-хулигански свистели, женщины и девушки целовали и зацеловывали морских пехотинцев. А полковник, возглавивший колонну, направо и налево подставлял щеки и губы для поцелуев. Вскоре обе его щеки своим цветом напоминали перезревшие томаты, да и к тому же Борг с охотой принимал и лихо опустошал заздравные кубки вина, подаваемые уважаемыми гражданами и старейшими жителями городка.
   В тот же вечер Валенсия превратилась в одно сплошное место празднеств. Жители городка прямо на улицах возле своих домов выставляли столы, вываливая на них все съедобное, что имелось в доме, гостеприимно угощая соседей и проходивших мимо граждан. Особенно в почете и нарасхват у них были наши героические ребята, которым полковник Борг успел на весь вечер и ночь дать увольнительную.
   А Сергио, наш хорошо знакомый и один из авторитетных отцов хранителей городка, выдал из городских запасов городского муниципалитета несколько бочек белого и красного вина, запретив брать плату за выпивку. Наших парней-героев повсюду приветствовали, звали за столы, пили за их здоровье бесчисленное количество тостов, с ними величаво беседовали старейшие горожане, в их честь поднимали бокалы вина прекрасные женщины.
   Полковник Борг стал настоящим героем этого празднества. Он успевал повсюду, его видели во всех трактирах и тавернах Валенсии, сотни людей поднимали бокалы в его честь и пили за его здоровье. Внутренняя энергия этого человека казалась неистощимой, его приглашала за свой стол практически каждая семья городка, а он никому не отказывал и успевал выпить на брудершафт со всеми представителями прекрасной половины человечества этого городка.
   Меня надолго не хватило, уже через час этого бесшабашного веселья моя голова от большого количества выпитого вина закружилась, и у меня уже не было сил сопровождать своего друга по всем злачным местам, которые он хотел посетить. Разумеется, коммодор Скандинав оказался сильным бойцом и на равных с полковником участвовал в возлияниях красным и белым вином местного урожая. Каким-то образом мне удалось вежливо отстать от кампании Борга и Скандинава, а затем укрыться от своих бесшабашных приятелей в небольшом трактирчике, который расположился в нескольких шагах от причала, где стояла "Весенняя Ласточка".
   Несмотря на мои ухищрения, коммодор Скандинав быстро разыскал меня в этом трактирчике. Издали, увидев меня, "страдающего", по его мнению, в одиночестве, он несколькими фразами, украшенными витиеватым морским сленгом, выказал беспокойство по поводу моего долгого отсутствия и возникшей проблемы моего самоустранения от выпивок за победителей. Далее, ни слова не говоря, этот орангутанг в образе человека схватил меня своими громадными ручищами в охапку и поволок на улицу для продолжения банкета. Сопротивляться этому гиганту было невозможно, я был на полголовы ниже его по росту, а конституцию моего тела нельзя было даже сравнивать с его телосложением.
   Поэтому мне ничего не оставалось делать, как магически внушить этому лучшему в мире неандертальцу, что в настоящий момент он обнимает прекрасную девушку с восхитительными формами тела.
   Друг-орангутанг не на шутку увлекся виртуальной девушкой и в секунду забыл о моем существовании.
   Оставшись вновь наедине с самим собой, я забился в дальний уголок открытой террасы трактира и загляделся мерцающими на темном небосклоне звездами. Эллида привлекала особое внимание своей изумрудной красотой изумрудной и неповторимостью. Она подарила мне восхитительную улыбку и сказала:
   - Ну, как поживаешь, парнишка?! Вижу, что ты потихонечку привыкаешь к Боргу и Скандинаву, которые замечательные люди. Они всем сердцем полюбили тебя и в любую минуту придут к тебе на помощь. Очень жаль, что ты потерял этого молодого герцога и неудачника Якоба Форенкульта, который мог бы стать военным гением. Слухи о воине герое и вечном молчуне Скаре начали распространяться по планете. Люди начали привыкать к тому, что у них появился постоянный герой и вождь, а также лидер, который может повести за собой народ. Они счастливы, как счастливы юные Гаврош и Кристиан, что идут в одних рядах с тобой, сражаются плечо о плечо с тобой и хотят делить радость победы вместе с тобой. Они поверили в тебя, Скар, они готовы биться за те идеалы и цели, стоящие сегодня перед собой. В этой связи на твои плечи взвалилась огромная ответственность за жизни этих людей. Скар, ты не имеешь право совершать неверные действия, отступать от своих идеалов и целей, вводить в заблуждение народные массы. Я всегда буду с тобой, обещаю помогать, поддерживать и подсказывать тебе в трудную минуту. К моему глубокому сожалению, я не могу сойти с ночного небосклона Тринидада, чтобы идти в одних с тобой рядах, моя судьба была предопределена задолго до твоего появления на этой планете. Я, Эллида, богиня ночного небосклона планеты Тринидад, не в силах стать постоянной спутницей твоей жизни, но мое земное воплощение это сделает.
   Восхитительная дрема-беседа с прекрасной Эллидой неожиданно завершилась мягким прикосновением женских рук к векам моих глаз. Мне совершенно не требовалось их открывать, чтобы догадаться о том, чьи эти руки меня коснулись. Мы не виделись и не разговаривали более трех недель и, по крайней мере, последние дни не общались даже мыслеречью. Но эта женщина не ушла в прошлое, не забылась и не исчезла из моей памяти, она навсегда оставалась во мне. Не хочу говорить, что ежесекундно вспоминал или думал о ней. Нет, но я ощущал ее постоянное присутствие, что она находится где-то совсем рядом, неподалеку от меня.
   Да, это была та девушка из таверны, которая, когда на меня напали мертвецы, отважно встала на мою защиту со сковородой в руках.
   Это была моя Катти!
   Я все еще сидел с закрытыми глазами, чтобы не нарушить великолепие этого вечера и нашей встречи. С закрытыми глазами повернулся к Катти, и губы наши слились в столь неожиданном, но так долго ожидаемом и прекрасном поцелуе. Мы не говорили друг другу ни слова о том, как пережили расставание и ожидание новой встречи, но нежностью соприкосновения губ выразили всю тоску друг по другу. Продолжая держать глаза закрытыми, но, не отрываясь от сладких и желанных губ, я крепко прижал девушку к себе и мысленно перенес нас на атолл с изумрудной лагуной Внутреннего океана.
   Появление Катти в моей жизни оказалось столь неожиданным и прекрасным, как и ее поцелуи, что я, искренне желая продолжить наслаждение на изумительном песчаном берегу атолла, промахнулся с приземлением. Подвели закрытые глаза, с небольшой высоты в два метра мы плюхнулись в лагуну и с головой погрузились в воду. Вскрик девушки и теплая купель океанской воды заставили меня открыть глаза.
   Берег находился в десятке метров от нашего падения, сквозь кристальную чистоту морской воды просвечивалось дно, а рядом со мной в воде барахталась Катти.
   Она что-то громко и радостно кричала, улыбалась и ладонями старалась морской водой забрызгать мое лицо. Она только вернулась в город и, разыскивая меня, не успела переодеться и сейчас рядом со мной барахталась прекрасная дева-воительница в металлических доспехах и с полным вооружением.
   Разумеется, в этом случае я повел себя как истинный джентльмен. Чтобы дева-воительница, не дай боже, не пошла бы ко дну в этих тяжелых доспехах и при оружии, то первым делом бросился ее раздевать. Но эта попытка оказалась столь неуклюжей, что, когда я попытался расстегнуть ремни крепления нагрудной кирасы, то получил крепкий удар "слабым" женским кулачком в правый глаз. Глаз, разумеется, на эту женскую ласку отозвался снопом искр, в голове потемнело, я потерял ориентацию и топором пошел ко дну.
   Следует признать, что внутренний водоем этого атолла был не очень глубоким местом, и путь ко дну мне показался не столь уж долгой и страшной дорогой. Вскоре я с удобством расположился на песчаном дне и, с ехидством поглядывая вверх, стал ожидать, как Катти будет вести себя в этой ситуации. Ожидать ее реакции не пришлось долго, через секунду с поверхности ко мне на дно скользнула хищная тень, которая, достигнув меня, лежащего на дне, обернулась самой красивой на свете девушкой.
   Первоначально лицо Катти выражало большую тревогу, но, увидев мое нагло улыбающееся лицо, она расслабилась и, особенно не церемонясь, схватила меня за шкирку и железной рукой потащила на поверхность воды. Не желая предоставлять Катти лавры спасателя на водах, я левитировал нас обоих прямо на песчаный берег атолла.
   На берегу был раскинут навес-шатер с открытой на лагуну стороной полога.
   Мы прошли под навес шатра, по щиколотку утопая в длинном ворсе напольных ковров ручной персидской работы, смотрели и не могли насмотреться друг на друга. Три недели разлуки сделали нас гораздо ближе и роднее друг другу.
   - Скар, откуда у тебя появился этот синяк под глазом? - Заботливым голоском поинтересовалась Катти, нежно поглаживая синяк пальцами. - Его, кажется, не было, когда я нашла тебя в трактире, смотрящим на небо. Кстати, почему ты был один? Куда пропали твои друзья, капитан Борг и шкипер Скандинав?
   Эта девочка, так долго пробыла в разведке, что пока еще не знала о том, что Борг стал полковником, а Скандинав - коммодором. Она, по-видимому, не знала и о смерти Якоба Форенкульта, но, вспомнив о том, что Катти была не простой девушкой, а земным воплощением Эллиды, богини ночного небосклона планеты Тринидад, я решил не углубляться в разговоры о произошедших событиях.
   - Катти, когда тебя пытаются спасти и не дать утонуть, то не дерись кулаками, пожалуйста, чтобы случайно не ударить того человека, который из чистого сердца пытает это проделать.
   - Так, это теперь называется спасением на водах, когда ты, как дикий кабан в дремучем лесу, набросился на меня, на свою беззащитную жертву. А я-то в тот момент подумала, что же такое произошло с человеком, и почему он так рьяно бросился раздевать меня, не спросив разрешения. Знаешь, Скар, утонуть я никак не могла, ведь я родилась и выросла в припортовом городке, с детства море стало моим лучшим другом и приятелем, я ныряю и плаваю не хуже рыбы в воде.
   - Извини, Кэт, - прервал я девушку, - но я не знал этого. Да, я практически и ничего не знаю о тебе. Ты внезапно появилась в моей жизни и прочно вошла в нее, став ее неотъемлемой частью. Я полюбил тебя с первого взгляда, когда ты только подошла к моему столику, чтобы принять заказ в той таверне, где так храбро и профессионально сражалась сковородой. Я не хочу потерять тебя. Поэтому, когда ты барахталась в воде с полным вооружением и в доспехах, то я испугался и подумал, что ты можешь утонуть, поэтому и попытался первым делом снять эту тяжелую стальную кирасу.
   - Хорошо, Скар, я принимаю твои извинения, сделанные несколько необычно, и хватит говорить об этом. Ты был неловок и за свою неловкость получил синяк под глаз. Заслужил, вот и носи его. Правда, у тебя есть магический талант, можешь попытаться при помощи заклинания снять этот синяк или хорошенько заретушировать его, как поступали многие мои знакомые рыбачки, получившие хорошего тумака от мужей, не вовремя вернувшихся домой.
   Спорить с женщиной, а если женщина к тому же красива и умна, бессмысленное занятие. Язык у них подвешен, поэтому, как ни старайся, последнее слово останется за ними. Недаром тысячелетний опыт мужчин гласит, выслушай женщину, кивни головой в знак согласия, но поступай так, как подсказывает мужской разум. Так поступил и я, стал слушать, что говорила Катти, прислушиваясь к мелодии ее слов, но, особо не вникая в их содержание, наслаждался каждой минутой пребывания с этой, казалось бы, простой девушкой.
   Катти была чуть выше среднего роста, ее фигура была спортивного типа, и ее никак нельзя было отнести к типично женской фигуре с узкими покатыми плечами и широкими бедрами. Нет, ее плечи и бедра не были уж такими узкими или широкими, они были пропорциональными, округлыми и крепкими и на них было всегда приятно смотреть. Она обладала сильными и красивыми руками, которые были хороши для работ по дому, так и для владения оружием. Катти мастерски владела всеми видами холодного оружия, к тому же она много времени проводила на тренировках с лучшими преподавателями по фехтованию на рапирах, рубке мечами или эквилибристике саблями. Особенно ей нравилось метательные ножи, которые прятались за ее поясом, в ботфортах сапог, в рукавах камзола. Она не чуралась носить и доспехи, но всегда старалась ограничиваться наиболее легкими видами доспехов. Легкая кираса скрывала ее грудь, налокотники и наколенники прикрывали руки и ноги. Но она практически никогда не одевала тяжелого шлема, ограничиваясь кокетливым беретиком.
   - Скар, что с тобой? - Вдруг послышалась мыслеречь Катти в моей голове. - Я минут пять разговаривала с тобой, но ты ни разу не прореагировал на мои слова. Ты, похоже, опять задумался о своем и вообще забыл о моем существовании, а мне так хочется выпить красного вина, скинуть эту грязную одежду и переодеться, чтобы поболтать с тобой.
   - Так в чем же дело, Кэт. Ты можешь принять ванну и переодеться в той комнате. - Я указал Катти на полог, прикрывающий проход в скрытое от глаз отделение шатра. - А я подожду тебя здесь, буду наслаждаться красотой захода Желтого Карлика.
   - Что это за слово такое "ванна", Скар? - Начала было говорить Катти, но тут же прервала себя. - Ну, да хорошо, надеюсь, что сама разберусь и с этой ванной и с одеждой. На тебя надежды мало и, если я разрешу помочь мне, то, наверняка, не помоюсь и останусь без одежды. Сиди и любуйся на небо, жди меня, я скоро вернусь. - С этими словами Катти скрылась за пологом.
   Я с удобством разлегся на шкуре белого медведя, прикрывавшей пол террасы и, подоткнув под бока и голову множество маленьких атласных подушек и подушечек, стал наблюдать за закатом Желтого Карлика. Чудодейственная тишина, благодать морского воздуха, благоухающий аромат виноградного вина и внутреннее ожидание сделали свое дело, я не заметил, как рядом со мной появилась Катти, только протяни руку и коснись ее. Она лежала рядом и внимательно смотрела в небо на догорающий закат. Заметив мой взгляд, Катти пальцем указала мне на пустой бокал. Тут же в воздухе возник кувшин, и тонкая струйка красного вина на три четверти заполнила ее бокал. Катти подняла бокал, на секунду задержав его в воздухе, что дало мне время поцеловать ее руку, и сделала небольшой глоток.
   После принятой ванны, Катти оказалась весьма сметливой девушкой, она быстро разобралась, что же собой представляет ванна и сумела неплохо поплескаться в ней. Ванна смыла тени под глазами, вернула истинный цвет ее волос, завязанных сзади в хвостик, и Катти стала еще более красивой и неповторимой. Я еще не знал такой эту девушку. Я губами коснулся краюшек ее губ, они показались мне весьма обольстительными.
   Послесловие
  
   Город не хотел умирать, но для обороны у него уже совсем не оставалось сил.
   В живых оставалось очень мало защитников, которые пока еще могли держать в руках оружие и оказывать сопротивление противнику. Но все защитника города были изранены и истекали кровью, немало женщин и подростков их поддерживали, но они не были обучены владению оружием, и противник легко уничтожал их один за другим.
   В то утро ничто не предвещало угрозы или какой-либо другой опасности. Поэтому рано утром рыбацкие артели ушли в море на баркасах на рыбную ловлю на весь день. А тремя днями раньше в море ушла бирема "Весенняя Ласточка", экипаж которой также набирался из молодых мужчин и парней этого городка. Таким образом, получилось так, что в тот день в Валенсии оставалось очень мало зрелых мужчин или взросных парней, которые умели пользоваться оружием и которые могли бы оказать сопротивление врагу.
   В городе в большинстве своем оставались только женщины, старики и дети.
   Всего неделю назад, Валенсия шумно, с размахом праздновала победу войск Скара над номадами. Тогда все жители городка - и стар, и млад, вышли на улицу, чтобы угостить соседа и воинов Скара домашним красным вином. Посмотреть праздничные фейерверки, а городская молодежь веселилась от всей души, танцевала и распевала, а девушки были прямо-таки нарасхват.
   В дни этих празднеств никто и в мыслях предположить не мог, что город получил лишь временную передышку или отсрочку, что на город надвигается новая угроза. Никто не знал и не предполагал, что через несколько дней город снова подвергнется нападению того же самого врага. Ведь, всем жителям Валенсии и воинам Скара в голову не могло прийти, что враг воспрянет и снова вернется туда, где его наголову разбили. Городские жители были уверены в том, что более двух тысяч трупов кочевников и людей в черном в полусотне лиг от города являются безусловным аргументом о неразумности организации нового нападения на этот маленький припортовый городок.
   Но враг не вписывался в эти рамки разумного понимания обстоятельств и, обладая извращенной психологией жития, да, и мало кто на Тринидаде знал что-либо об этом враге, поэтому нормальные люди, в том числе могущественный воин и маг Скар, подошли к этому вопросу инерционно. Полагая, что, если враг разбит, причем он потерял практически все свое войско, двигавшиеся на Валенсию, - и номадскую конницу и пехоту из людей в черном, то он уже никогда не решится на повторное нападение. Поэтому, находясь в ореоле славы победителя грозного неприятеля, Скар и его лучший друг и соратник, полковник Борг, решили выйти в море на "Весенней Ласточке" на свободную охоту для пополнению финансов и для тренировок в океане матросов экипажа биремы в боевых условиях.
   Все жители городка пришли в порт на проводы "Весенней Ласточки". Было много улыбок и смеха, прощальных объятий и поцелуев. Городок всем сердцем веселился, плакал и провожал своих мужчин и неженатых парней, уходящих в море. Он горевал, расставаясь на какое-то время со своими родными и близкими людьми.
   Валенсия радовалась и, от всей души улыбалась этим уходящим в море людям, так как знала, была уверена в том, что через небольшое время ей придется вновь встречать их на этом же причале.
   Покидающие городок мужчины и парни были сильно возбуждены, они впервые отправлялись в море не простыми рыбаками на рыбную ловлю, а матросами боевого судна - свободными мореходами. Адреналин стучался в их сердца, а море тянуло и притягивало своей красотой и приключениями, которые возможно изменят их жизнь. Экипаж биремы был уверен в своем "дядьке" Скандинаве и капитане Скаре, а главное люди города и биремы были уверены в себе, в своем знании моря. Эти мужики и парни верили а то, что рано или поздно обязательно вернутся в свой родной городок, чтобы прижать к сердцу матерей, жен и возлюбленных, чтобы поприветствовать родителей и похвастаться перед друзьями привезенными трофеями и подвигами, совершенными в море.

???

   Всего лишь через два дня после отплытия "Весенней Ласточки" и в тот момент, когда утренние паруса рыбацких баркасов скрылись за горизонтом, на дальней окраине Валенсии сформировалась магический портал, гигантская фиолетовая сфера с фиолетовым мерцанием посредине, из которой поползли колонны вооруженных воинов.
   Городок еще спал и никто не видел, что этих воины было очень много и что все они были одеты в черную единую форму - черные сапоги до колен, черные кожаные черные рейтузы, черная рубашка и черный камзол. Их вооружение состояло из огромного зигзагообразного кинжала, больше напоминающий меч в локоть длиной.
   Вначале воины группировались около портала, но, когда их набралось значительное количество, то первые колонны направились к городку. Не встречая на своем пути жителей городка, которые пока еще досматривали утренние сны, люди в черном по верхней улице городка небольшими группами медленно спускались на нижнюю улицу городка.
   Хотелось бы сказать, что Валенсия была, прежде всего, рыбацким поселком, разросшимся в небольшой припортовый городок. Поэтому, разумеется, этот городок не имел ни крепостных стен, ни ворот, ни каких-либо других оборонительных укреплений, он был широко раскрыт для всех желающих или стремящихся в него людей. Валенсия имела городскую стражу, но она была немногочисленна, порядка пятидесяти человек, и была вооружена неудобными длинными копьями-алебардами, которые годились разве что, для разгона городских грабителей, но ими невозможно было пользоваться в настоящем бою. Да, и сама стража состояла из мужиков в возрасте, которые хорошо знали свое дело - охранять покой и спокойствие горожан города, они никогда не противостояли врагу. Городская стража в основном патрулировала и несла охрану верхней улицы городка, где проживали богатейшие люди городка.
   Поэтому, появление неприятеля на нижней улице городка никто не заметил. Ночная стража уже разошлась по домам, а утренняя - еще не вышла на дежурство. В домах оставались одни женщины, старики и дети, которые только просыпались или досматривали утренние сны.
   На этот раз чувствовалось, что враг заранее продумал схему своего нападения на Валенсию. Люди в черном были разбиты по десяткам. Каждый такой десяток возглавлял маг-шаман низшего порядка или ученик мага. Десяток окружал дом, после чего люди в черном приступали к методичному уничтожению всего живого в этом доме. Своими зигзагообразными кинжалами они вырезали людей, - стариков, женщин и детей, уничтожали всю домашнюю скотину и птицу. Когда заканчивалась кровавая работа внутри помещений, то они толпой вываливали во двор и, словно по общей команде, замирали в неподвижности, их лица костенели, ничего не выражали, превращаясь в маски, глаза тупели, они стояли и отрешенно смотрели в одну точку.
   И тогда к работе приступали маги-шаманы, одетые в рваные, разноцветные плащи балахоны с капюшонами. Балахоны не были, по-видимому, когда-либо стираны, так как они давно уже потеряли свой естественный цвет. Лбы шаманов были перетянуты грязными банданами, а лохмы грязных волос были сведены в пучок на затылке. Нашептывая заклинание огня, эта не совсем обученная молодежь от магии делала широкие пассы руками и дом вспыхивал ярким пламенем, который, разгораясь, все пожирал на своем пути.
   Магическая подготовка этих шаманов недоучек могла быть и лучше?!
   Одни из них поджигали дома быстро и оперативно - и тогда пожар получался на славу, дом моментально превращался в огромный кострище. Другим же, поджечь дом никак не удавался ни с первой, ни со второй попыток, у шамана недоучки то искра не искрилась - огонь появлялся и тут же гас, то он был настолько слабым и хилым, что пожар никак не разгорался. Но, тем не менее, со временем число пожаров в городке стало расти и множиться. На нижней улице пожарища сильно дымили, из-за чего городок стало заволакивать клубами черного дыма.
   Когда дым и гарь стали застилать небосвод над городком, только тогда, до жителей Валенсии стало доходить понимание того, что на нижней улице городка происходит нечто странное и необычное. Люди призадумались и любопытство потянуло их во двор, чтобы выяснить, что это за дым стелется над землей и откуда возник сильный запах гари.
   Но, по-прежнему, раннее летнее утро было чудесным и прекрасным, многие семьи все еще досматривали утренние сны, женщины и дети так любили поспать по утрам, спешить было некуда - мужья с уловом вернуться к вечеру. Те же, кто проснулся не торопились отрывать головы от подушек, было приятно еще немного понежиться в постели, отдаться утренней полудремоте.

???

   Как и в любом морском порту, трудовая жизнь в Валенсии продолжалась и кипела далеко за полночь, она затихала только под самое утро. Многие жители городка, проработав всю ночь в порту, только что прилегли отдохнуть. Но странное ворошение на нижней улице, запах гари и черные клубы дыма, - все это вызывало глубокую обеспокоенность и тревогу, нарушало привычный утренний ритм жизни жителей городка.
   Именно в этот момент в городке появился, вначале неясный, но постепенно крепчающий и усиливающийся шум, непонятный звук, больше похожий на отдаленные и глухие крики людей, молящих о пощаде или о помощи.
   Но городок был маленьким, его жители знали друг друга испокон веков, поэтому, если в городке и происходила кража кошелька, то люди четко знали, кто и у кого украли. Но в Валенсии еще никого и никогда не убивали, поэтому никто и никогда не слышал человеческих криков о помощи. Когда эти непривычные звуки стали распространяться в предрассветной тишине, которая никогда и ничем не нарушалась, разве что криками чаек над морем, то на них первоначально никто не реагировал. Но, когда невменяемые звуки стали изменяться на раздражающие слух человеческие крики и вопли страдающих людей, то в сердцах городских жителей начала зарождаться тревога.
   Женщины выходили из домов и, вытягивая шеи, всматривались в окружающее, стараясь понять, что же происходит в округе. Но все, что они видели и слышали, это были черные клубы дыма, поднимающиеся с нижней улицы, и какие-то непонятные, но очень тревожные крики оттуда . Все это вносило в их мысли и сознание чувства тревогу и беспокойство. Немногие находящиеся в городке мужчины, быстро одевшись, выходили на улицу и, переговорив с соседкой, выходили за калитку, чтобы спуститься на нижнюю улицу и посмотреть, что же там происходит и откуда появились эти черные клубы дыма. К этим мужчинам присоединялись молодые парни и ребята постарше возрастом, которых, словно магнитом влекло все необычное и странное. Эти ребята считали свою родную Валенсию заштатным городишком, в котором никогда и ничего интересного не происходят.
   Небольшие группы людей по два три человека, громко и весело переговариваясь, ни один из них даже не подумал прихватить с собой какое-либо оружие. Они не были профессиональными воинами и все происходящее на нижней улице у них, прежде всего, вызывало любопытство и интерес, а не тревогу. Эти люди шли, чтобы выяснить, что происходит с соседями, готовились, если это потребуется, помочь им справиться с пожаром, у этих мужиков и в мыслях не было, что они могут встретиться с врагом.
   Одна женщина с нижней улицы, муж которой только что ушел в море за рыбой, услышав странные крики в соседском дворе, из чисто женского любопытства решила туда заглянуть, чтобы посмотреть, что это там слышны за крики. В створе ворот она нос к носу столкнулась с людьми в черном, уже покидающими соседский двор. Женщина замерла на месте в шоке от увиденной картины - дом соседки превратился в гигантский костер.
   А десятка людей в черном, по-хозяйски, зайдя в новый двор, без промедления приступила к своей работе.
   Только в тот момент, когда один из них вышел из дома с ее двухлетним ребенком на руках, женщина вышла из столбняка и осознала, что это ее ребенок и это ее дом. Все еще пребывая в шоковом состоянии, она собственными глазами наблюдала за тем, как человек подошел к торцовой стене дома и, поудобнее, перехватив ребенка за ножку, со всего размаха ударил его головкой о выступающий торец бревна сруба. При виде содеянного, женщина словно проснулась и раненой тигрицею набрасывается на убийцу своего ребенка.
   Ей удалось-таки пробежать пару шагов, когда в ее спину вонзается маленький клубок жидкого огня - файербол, исподтишка брошенный шаманом. К сожалению, и этот "файерболист" оказался еще одним колдуном-недоучкой, так как сотворенный им файербол не обладал достаточной магической силой, чтобы насквозь пронзить тело женщины. Файербол только выжиг в нем огромную ожоговую рану, а файербол бессильно затухает в крови, вызывая неимоверную физическую боль.
   Убийство сына и эти нечеловеческие мучения вынудили женщину издать вопль-вой, который далеко разнесся по всей округе.
   Этот женский вопль превратился в еще одно звено в общей цепочке человеческих криков и воплей, издаваемых мучаемыми и убиваемыми горожанами. Они в диких мучениях умирали сами и теряли своих близких и родственников, детей, братьев, родителей, чьи дома превращались в гигантские кострища, на глазах становясь пепелищами. Крики и вопли раздавались все чаще и уже неслись с обеих стороной нижней улицы городка и постепенно эти звуки ужаса и мучений сливались в общий крик-стон, создавая единый звуковой фон Валенсии. И тогда в души горожанам начало закрадываться страшное предчувствие, что в город пришла настоящая беда, что клубы дыма скрывают нечто, вызывающее душевную и физическую боль.
   К этому моменту разрозненные группы мужчин и парней достигли нижней улицы и приблизились к домам, ставшими очагами пожаров. Но еще на подходе к этим домам они столкнулись с незнакомыми людьми, одетыми во все в черное. Все эти неожиданные встречи завершались одним результатом - мужчины и парни погибали, принимая смерть от зигзагообразных ножей-кинжалов людей в черном, так до конца не осознав, почему и за что их убивают.
   Смекалку проявили взрослые юнцы, и до этого они не раз попадали в необычные ситуации, поэтому привыкли быстро реагировать в самых неожиданных ситуациях. Увидев, как умирают их отцы, братья и друзья, эти парнишки сумели увернуться и ускользнуть от окровавленных рук людей в черном. Они были более верткими и более подвижными, нежели эти непонятные создания смерти с кинжалами в руках.
   Первое, что сделали уцелевшие ребята - они помчались к своим домам, чтобы предупредить родителей о надвигающейся опасности, встретиться с дружками и достать хоть какое-нибудь оружие для своей защиты. По дороге они всех встречающихся на пути домой предупреждали об опасности, рассказывая о странных людях в черном, убивших их соседей, приятелей и родных.
   В результате этого новость о страшных вещах, творящихся на нижней улице, об убийцах в черной одежде мгновенно распространилась по Валенсии. Оставшиеся в городе мужчины тут же полезли в тайники, доставать припрятанное там оружие, которым никогда не пользовались, и которое сумело поржаветь в этих тайниках. Но главным их оружием стал рыбацкий нож с длинным лезвием, который идеально подходил для разделки рыбы и для драк в кабаках, когда нужно было постоять за себя. Первые же стычки показали, что этот нож хорошо подходил и для борьбы, которая больше напоминали одиночный поединок, с врагом. Обе стороны оказались чрезвычайно сильны в этих поединках и профессионально умело пользовались этим оружием.
   Но число защитников Валенсии исчислялось всего лишь десятками, а неприятеля было очень много. К тому же враг был поделен на десятки, которые легко справлялись с одиночными бойцами.
   Серая, неприглядная черная масса давила, погребала под собой рыбаков удальцов, которые без оглядки вступали в поединки. Они сражались до последней капли крови за свою семью - жен, детей, родителей и самих себя, принимали смерть на пороге своего дома с оружием в руках. На некоторое время им удалось притормозить продвижение противника, отдалить свою смерть и гибель своих родных, они бились с врагом до тех пор, пока их руки держали оружие или смерть не настигала их. Зная, что погибнут, они хотели захватить с собой, как можно больше этих убийц в черном, чтобы облегчить участь родных. Они не могли видеть, как убитые ими люди в черном, через некоторое время поднимались с земли и, как в ничем не бывало, брали в руки свои зигзагообразные кинжалы.
   К сожалению, город оказался не в состоянии, объединить отдельные узлы сопротивления в единую, организованную систему отпора врагу. Не нашлось человека, обладавшего авторитетом, вокруг которого объединились бы другие защитники. Валенсия умирала медленно, по крупицам отдавая жизнь своих граждан, с каждым погибшим человеком с каждой погибшей семьей, она безвозвратно теряла силу в этом смертельном единоборстве с противником.
   А волна убийств и насилия множилась, росла и набирала силу и размах. Скоро пожары полностью скрыли нижнюю припортовую улицу. Все живое и неживое было предано мечу и огню, целой на этой улице не осталось ни одной семьи. Пламенем были объяты все портовые сооружения - причалы, склады, хранилища, трактиры и таверны. Жители домов по верхней улице с ужасом смотрели на нижнюю улицу, полностью скрытую клубами дыма от пожарищ. Они прекрасно понимали, что вскоре очередь дойдет и до них самих, через короткое время пожары охватят их жилища и враг заберет их жизни.
   Бежать было некуда, их улица вливалась в припортовую улицу и, чтобы покинуть город, нужно было пройти эту, уже сожженную улицу. Сама судьба сыграла с ними нехорошую шутку, отдала на полное растерзание врагу, не предоставив ни малейшей возможности постоять за свою жизнь. Но, несмотря на повернувшуюся к ним спиной судьбу, старики брали в руки мечи и сабли, чтобы умереть на пороге домов, защищая семью. Женщины же прятали в тайники детей и вооружались всем, что попадало под руку, чтобы отстоять свои и их жизни, но и они сознавали, что им не дано выстоят в противостоянии с врагом.
   Верхняя улица была перегорожена баррикадой, за которой укрылась городская стража, готовясь к встрече врага. Стражники сурово сжимали в руках длинные и столь неудобные копья-алебарды. Несмотря на свою малочисленность, стражники готовились очень дорого продать жизнь. К городской страже присоединились все больше и больше горожан, способные носить оружие и ребята возрастом постарше. Впервые, за историю существования Валенсии, ребята, говоря по-простому, уличная шпана, постоянно задиравшая по поводу и без повода стражников, сегодня решили плечом к плечу со своими прежними недругами дать отпор настоящему врагу.
   Приблизившись к баррикаде, люди в черном не ринулись сломя голову в атаку на это заграждение, а замерли в нескольких шагах от нее. К делу приступили их кукловоды недоучившиеся шаманы. На защитников баррикады обрушились огненные вихри, файерболы, пылевые облака и ураганные ветра. Огненные вихри выжигали все, что могло гореть, файерболы калечили людей. Основная масса стражников и уличной шпаны погибла из-за полевого облака, которое заполнив пространство, пылью душило все живое.
   Только некоторое время спустя защитники баррикады догадались воспользоваться носовыми платками, чтобы защитить свои дыхательные пути от пыли. Но сопротивление защитников баррикады было сломлено и подавлено в течение каких-то нескольких минут, а люди в черном потребовались только для того, чтобы добить уцелевших, раненых и покалеченных людей.
   Клубы дыма и огня захватывали теперь и большую часть верхней улицы. Баррикада с городской стражей и уличной шпаной только на короткое время задержала, но не остановили врага. Прямо на глазах городок постепенно превращался в пепелище. Там, где прошли люди в черном, не оставалось ничего живого - дома были сожжены, домашняя скотина вырезана, а люди убиты.
   Эти люди в черном поведением резко отличались от образа классического неприятеля, они не мародерствовали, не бегали по домам в поисках запрятанных флоринов или богатой одежды. Они не насиловали женщин, как обычно поступали вражеские воины при захвате города. Более всего они походили на человекоподобные автоматы-роботы или на анероиды, которые, храня постоянное молчание, не разговаривая друг с другом, а только механически жгли, резали и убивали все живое на своем пути. Вероятно, ни один нормальный человек психологически не выдержал бы того, что творили эти люди в черном.
   Во второй половине дня городок прекратил борьбу, прекратил сопротивление, но так и не сдался на милость победителя. К этому времени в живых не осталось ни одного живого человека или защитника города.
   И тогда город умер.

Конец второй книги

  
  
  
  
  
  
  
  

284

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"