Аннотация: В. Солоухин рассуждает о том, что подсознательно чувствуют все, занимающиеся стихотворчеством, но что не всегда могут выразить словами.
Отрывок из сборника "Камешки на ладони"
Стихи создаются двояко. Либо из сознания поэта, как из компьютера, в который заложена программа, выскакивают целые строфы, и тогда они, эти строфы, монолитны, нерасчленимы, либо они появляются в полуготовом, обрывочном виде, и тогда их приходится доделывать на бумаге, досочинять.
Выхожу один я на дорогу
Сквозь туман кремнистый путь блестит
Ночь тиха, пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
Или:
Скажи мне, ветка Палестины,
Где ты росла, где ты цвела,
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была.
Это идеальный случай, когда строфы возникают и выливаются на бумагу в готовом практически виде и целиком. Но очень часто при написании стихотворения последующая мысль, последующий образ формируется не в виде целой строфы, а в виде двух последних строк, то есть третьей и четвертой строки. Они главные, они ударные, завершающие строфу, и поэт знает, что были бы они, а уж две "верхние" строчки он к ним подберет. Поэтому очень и очень часто две нижние строки в строфе филигранны, блестящи, являются безупречной поэтической формулой, а две верхние пустоваты, иногда нарочиты, искусственны, а то и корявы. Они ведь то что называется проходные, они приделаны к строфе ради ее двух нижних главных строк. Иногда это более очевидно, иногда менее, но то, что такой закон, закон слабых верхних строк, в строфе существует, это факт.
Берем даже Пушкина.
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
Четкость, металл, бронза. А сверху?
Принес и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки.
Совсем другая, более слабая ткань. И эти нарочитые "лыки". Какие лыки? Рогожа, что ли? Или связки лык? Ну так и сказал бы поэт, что раб лег на рогожу... Закон верхних строк. У Есенина:
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
А сверху:
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Тяжеловато и нарочито, Закон верхних строк.
Три четверти всех строф Маяковского особенно ярко подтверждают эту закономерность.
На цепь нацарапаю имя Лилино
И цепь исцелую во мраке каторги.
Будто целую покаянными губами
В холодных скалах высеченный монастырь.
Предоставим читателям самим вспомнить начала этих строф, равно как, листая Маяковского, увидеть так и другие примеры, подтверждающие наше наблюдение.
Если же у поэта сформировались и сформулировались сначала верхние строки (а бывает и так), то приходится подписывать и подделывать, подстраивать, подвязывать к ним нижние строки, а это ещё трудней, и тогда нижние строки получаются особенно слабыми. Возьмем того же Маяковского.
Берет как бомбу, берет, как ежа
Как бритву обоюдоострую...
Это вырвалось само, сформулировалось. А дальше? Бог знает что:
Берёт, как гремучую в двадцать жал
Змею двухметроворостую.
Но я-то интуитивно чувствую, что есть высший закон: если возникли две блестящие строки (верхние или нижние), значит, существуют к ним и вторые соответствующие такие же блестящие строки, надо только их искать. Они непременно существуют, и надо их лишь найти. Не всегда у поэта хватает терпения.
Владимир Солоухин,
из "Камешки на ладони"
Москва, "Молодая гвардия"
1982
От Егорыча:
Вот Пастернак "Мельницы". Очень заметен "шов", хотя приставные строки здесь мастерски отделаны, они значительно слабей великолепных основных. Основные в обеих срофах нижние.
Село в серебряном плену
Горит белками хат потухших,
И брешет пес, и бьет в луну
Цепной, кудлатой колотушкой,
Мигают вишни, спят волы,
Внизу спросонок пруд маячит,
И кукурузные стволы
За пазухой початки прячут.
"Кудалатая колотушка", которой пес бьет в луну, и кукурузные стволы, прячущие за пазухой початки - это высший пилотаж. Ради этого и писались приведенные строфы. То, что сверху, можно менять, найти что-то другое. Это не заменить ничем.
Я бы еще рекомендовал прочитать:
В. Маяковский "Как делать стихи"
Сочинения в двух томах (том второй)
Москва,
издательство "Правда"
1988
Вещь стоящая, хотя, местами, и спорная. Я имею ввиду те места, где Владимир Владимирович берётся оценивать творчество Есенина.