Основной тон жизни - это впечатление чего-то серого.
Ж. и Э. Гонкуры
Зеркало было не так уж и пристрастно. Вопреки благородным правилам Конкордатс соврал: хризантемы он никому не носил, и в будуары Сиитских красавиц пока не поднимался. Да и вообще, в будуары конкордатсы ходят не для того, чтобы возлагать цветы к сонным ликам, а затем на цыпочках удаляться: у них там находится занятие более прозаическое и захватывающее. Однако аристократ, хочешь не хочешь, должен быть куртуазен или, по крайней мере, производить впечатление такового. Положение обязывает! Понятие "рыцарь" наполнено двумя значениями.
Остановившись в задумчивости на развилке, Конкордатс увидел на доске недавних визитов имя господина Лера - своего приятеля. Того самого, с которым он подружился в пику монаху и, не долго думая, нажал движок.
Лер встретил его с прохладной доброжелательностью. Впрочем, скорей всего, не потому, что визит Конкордатса был ему неприятен. Просто по характеру хозяин был несколько меланхоличен. Они пили холодное с приятной кислинкой вино, компенсируя эту кислинку сладостями, говорили о жизни, то есть обо всем, не касаясь, впрочем, двух тем: поединков и женщин. Лер вообще терпеть не мог драк, а Конкордатс в этот день терпеть не мог женщин! Поэтому беседа велась главным образом на темы философические, умственные, в которые ни драки, ни женщины никак не вписываются. До чего же было это приятно, потягивая холодное винцо, рассуждать о высоком, бестелесном, не относящимся к предметам чувственным, а полностью расположенным в сфере умозрительного и отвлеченного. Судьба, воля, предназначение, воздаяние... И как приятно было блуждать по диковатому саду Лера, не заботясь о том, чтобы выбирать дорогу. В руках у них были плетенные лукошки и длинные трости, которыми они разгребали листву в поисках грибов. Лер нашел уже несколько, Конкордатсу же не везло. Впрочем, ему и не нужны были грибы, ему нужен был разговор. Именно такой. Беседа шла на грустной ноте, и оба отлично понимали, что нет в жизни счастья. И это было весьма приятно, поскольку освобождало от хлопотливой обязанности искать его и завоевывать. Конкордатсу почему-то вспомнились грустные глаза Иманэ, когда она узнала о том, что ее оскорбитель - монах - повержен. Вспомнились слова ее о том, что для нее ближе поверженный враг, чем тот, кто дрался за нее, защищая ее доброе имя и достоинство. Это было сказано искренне, от всей души и потому прозвучало особенно обидно. Может быть, в словах ее и заключалась какая-то глубинная, непостижимая для простой, загрубевшей души солдата истина, но это было так не по-дружески! Он вспомнил, как вытянулось лицо Волдика, когда тот услыхал это. Вспомнил, как твердо прошел он через залу. Волдик ушел с видом человека, который уходит навсегда. Так и получилось. Конкордатс же остался. Потому что Волдик, это Волдик, а Конкордатс - Конкордатс. Он не мог оставить даму без поддержки в тяжелый для него момент. Хотя оценила ли она это?
В конце концов Конкордатс тоже нашел гриб. Это был мухомор.
- Зачем ты сделал это? - удивился Лер.
- Стало слишком грустно, - ответил Конкордатс, - и я решил пошутить. - И сам улыбнулся своей нехитрой шутке.
Глава 12
Счастливой жизни нет, есть только счастливые дни.
А. Терье
После разговора с Лером у Конкордатса на душе немного просветлело. Хотя практической пользы от разговора того, если честно сказать, было мало. Ничего этот разговор не прояснил. Лер, как и все остальные, с кем уже доводилось говорить, тоже не помнил прошлой жизни. Правда, Конкордатс не решился задать ему этот вопрос. Больно уж выразительно смотрели на него прежние собеседники, стоило ему как-то коснуться этой темы. Лер сам начал разговор. Было это, кажется между третьим и четвертым грибом.
- Про вас странное говорят, Конкордатс. Будто вы, - он как бы запнулся, но лишь на мгновенье и закончил, явно делая над собой усилие, - будто бы вы видели другие места... Помимо Сиита.
- Да, видел, но не здесь. - Получилось нелепо. А где можно увидеть другие места кроме как в другом месте? - Я хотел сказать, что это было до того, как я оказался здесь. - И опять вышло не так. Ну, а когда еще? Однако собеседник его понял.
- Вот как... - произнеся эти слова, Лер надолго замолчал.
Конкордатс догадался, о чем он не решается спросить теперь. И начал говорить сам.
- Видите ли, мне кажется, что до того, как я очутился здесь, я прожил жизнь в другом месте. Совсем другом. И в конце ее был убит. И сразу после этого оказался здесь.
- Убит? Это не гипербола?
Конкордатс слабо представлял себе, что такое гипербола, но ответил отрицательно.
- Нет... правда, жизнь та была не очень длинна. Я даже не успел жениться.
- Жениться?
Как объяснить человеку, не помнившему земную жизнь, смысл брака? Его, этот смысл, порой трудно отыскать, даже пребывая там.
- Там все не так. Там металл режет плоть, в жилах течет кровь, которая при ранении вырывается наружу. Там есть небо. Там люди едят для того, чтобы насытиться, а не соблюсти ритуал. Там рождаются дети, потом они вырастают, взрослеют и старятся. Там все по-другому.
- Нет, я не помню, - грустно отвечал Лер. - Хотя иногда мне кажется, что, в подсознании у меня представление обо всем этом существует. Вы знаете, иногда мне кажется... Что я помню себя ребенком. Вернее, во сне мне иногда так представляется. Появляется такое ощущение, или отголосок ощущения. Вот видите, вы сказали, и сразу понял, о чем речь. Хотя детей никогда не видел. Здесь ведь нет детей!
- Вы не находите это странным?...
- Что вам кажется странным?
Странным Конкордатсу казалось многое. В том числе и отсутствие детей... Ну хорошо, допустим, они безгрешны и в Чистилище им делать нечего. Но старики! Старики ведь умирают много чаще. Здесь же в основном люди молодые или на худой конец в ранней стадии старости. Это казалось ему много более странным, чем отсутствие воспоминаний о прежней жизни. Как раз это еще можно объяснить. Там, на Земле, человек тоже не помнит, что было с его душой до этого. Наверное, так надо. Может быть, как раз для того, чтобы полней очиститься. Чтобы ничто постороннее, связанное с прошлыми заблуждениями и предрассудками не влияло на ход очищения. Душа один на один с собой. Впрочем, не видно что-то, чтобы освободившись от плоти, души здесь жили духовной, нравственной жизнью. Много суеты, много плотского. И плоть есть, правда, слаботелесная какая-то: пищи и воды не просит, оружием не повреждается, однако по образу и подобию. Руки, ноги, голова... Будто бы плотское привносится пребывающим здесь со стороны. Со стороны Сущих? Но говорить ничего этого он Леру не стал - если про смерть не понял, вряд ли поймет про Чистилище. И на вопрос, что кажется ему Конкордатсу, странным, ответил:
- А то странно, многоуважаемый Лер, что мы с Вами до сих пор не перешли на "ты".
- На "ты", я полностью "за"! - улыбнулся в ответ Лер, хотя и, без сомнения, понял уловку Конкордатса, - И честно тебе (он бессознательно выделил это "тебе", интонацией) скажу, терпеть не могу обращения на "вы". Было бы разумно, если бы все говорили друг другу "ты", независимо от возраста и пола.
- Ни за что! - вскричал Конкордатс в притворном ужасе, - чтобы каждый встречный и поперечный мне тыкал?! Я этого не переживу!
- Ты или они? - откликнулся комплиментарной остротой Лер.
Как так могло быть, что никто не помнил, а я помню? - удивлялся Конкордатс, бредя в задумчивости к дому. Может быть, это его наваждение и не было никакой прошлой жизни? Может быть, все вокруг нормальные, а у тебя, славный рыцарь, видения? Тогда никакой ты не граф, пускай даже принадлежащей к младшей ветви обедневшего и потерявшего влияние рода, а самозванец! Впрочем, на что здесь претендовать графу? Принадлежность к воинскому сословию не дает никаких привилегий, а только накладывает обязанности. Притом исключительно морального плана. Службы физической здесь никто, кроме Сущего не требует. Но игра ли поврежденного разума эти видения? Может быть, не было никогда ни кромки дальнего леса, ни зеленой открытой равнины, почти идеальной для конной атаки? Не было на расстоянии трех полетов стрелы шеренги пехоты? Как бы хорошо, если бы не было этого! Как легко бы было жить здесь сейчас, готовя себя к следующему этапу перевоплощения. А он должен быть, иначе зачем все это? Это низкое, плотное, искрящееся разрядами небо? Этот пустой дом и эти размышления по поводу того, была ли прошлая жизнь? Был ли тот последний, вызывающий жгучее чувство стыда и ущемленности день?
Но тот день был! И лес был, и поле было, и пехота вдали.... Он помнит это точно так же отчетливо, как помнит улыбку Иманэ, зеркало О*Ды или кирзачи в прихожей у Лера. Как можно забыть конный отряд на фланге пехотного построения, развернутого прямо против воинов Конкордатса? Яркие плюмажи, выровненные плащами силуэты, частокол пик над всадниками. В центре, Конкордатс отчетливо помнит это, восседал на могучем своем Дориале сэр Роэллан...И радостное предчувствие схватки веселило сердце. Здесь у него никогда не было такого живого, волнующего ощущения... Впрочем, и сердца здесь нет тоже. Тогда судьбе было угодно свести их на том поле, чтобы на глазах всего воинства наконец решился вопрос кто из них! Там боевым оружием наконец должна быть поставленная точка в их давнем и нескончаемом споре. Ибо нет благородней повода для победы, чем война, и нет более достойного повода для славы, чем победа или смерть в бою. Но, проклятье! Он не хотел вспоминать того, что было дальше. Стыд и боль... Стыд и боль...
Глава 13
Жизнь тем и интересна, что в ней сны могут стать явью.
П. Коэльо
После случая у бассейна Конкордатс осознал, что теперь он способен противостоять Сущему и всячески пытался это делать. Но получалось не всегда. И еще смущало его то, что он не знал, имеет ли на это право, не нарушает ли он установленный порядок вещей, который всегда значимей, чем личные амбиции. Если появление Сущего обусловлено природой этого мира, то обусловлено ли природой покоряться ему? Есть ли какие-то другие возможности взаимоотношений? Если это отношения сюзерена и вассала, то да, есть. Вплоть до выбора себе другого сеньора. А если господина и раба?
Однажды Сущий ему приснился. Было все как всегда: вспышка, порыв ветра, но не онемело вслед за тем тело, не откатилось в неосязаемое его "я". Сущий стоял рядом и молчал и от молчания этого шло ощущение мощи. Конкордатс чувствовал огромное необъяснимое преимущества качественно другой силы, непонятной и не имеющей с его силой никаких сходных качеств, опираясь на которые можно было произвести сопоставление. Он приготовился спрашивать, но Сущий опередил его.
- Кто ты? - будто спросил он, не произнося ни слова.
- Я Конкордатс.
- Кон-кор-датс? ... Странное имя. Для чего ты здесь?
- Этого не знаю я...
Они помолчали.
- Это твой дом? - спросил Сущий, кивая в сторону его жилища, вырисовывающегося темным силуэтом на фоне фосфоресцирующего неба.
- Не знаю...
Конкордатс вдруг увидел, что стоит на лестнице, ведущей к таинственной железной двери, ключ от которой находился неизвестно где. А Сущий уже протягивал ему длинный массивный, отливающий желтым сиянием предмет. Несколько мгновений Конкордатс любовался на его изысканную форму, сложный орнамент бородки, затейливый вензель рукояти, затем вставил в замочную скважину и повернул. Замок отозвался четким красивым глуховатым звуком, дверь открылась, и Конкордатс шагнул в нетерпении вперед, желая поскорей увидеть, что там в этом таинственном помещении. Но яркий свет, хлынувший в глаза, заставил его зажмуриться. А когда открыл глаза, то увидел, что наступило утро, а он лежит во дворе, неподалеку от своего мрачного дома, напоминающего готовую к осаде крепость.