Аннотация: РЫЦАРЬ, ВЕДЬМА, СРЕДНЕВЕКОВЬЕ, ПУТЬ В ЛИР ДАРЕНДУ... Валяется у меня одно старенькое начало. Хотелось бы узнать, понравится оно хоть кому-нибудь - или лучше сразу стереть и забыть.
Рыцарь четырех дорог.
"А если какое дитя в лес убегает,
или в поле, и сидит там долго,
взором в траве или в деревьях
всякие чудеса зря, другим не видимые,
то дитя это есть порождение сатаны,
и имя ему будет ведьма.
Пастырю прилежному следует из
сонма чад наших изгонять и искоренять
сие дьявольское племя..."
Наставления святейшего
Лезира, писанные в монастыре
Святой Юдоли, что над рекой
Брецлой.
Пролог. "Вдоль по дороге..."
- Вейс, я призываю вас к серьезности. - Отец многозначительно вскинул брови, одарил сына строгим взглядом.
Вейс кивнул. Серьезность так серьезность. Хотя сам он не понимал, к чему весь этот сыр-бор. Он и так знал, что собирается сказать отец.
Ему исполнилось восемнадцать лет. И поскольку Вейс был третьим сыном в семье, участью его должно было стать изгнание. Родовое имение получит когда-нибудь старший брат Эрвин, все полностью, до последнего клочка земли - оно было майоратным и на части не делилось. Второго брата родители сумели пристроить. Красавчика Алентера помолвили с засидевшейся в девицах наследницей. Правда, дама была старше Алентера лет этак на десять, но зато она наследовала солидный кусок земли с замком в придачу. Так что второго сына, которому также не полагалось никакого наследства, можно было оставить в замке - его суженная ожидала конца траура по отцу, чтобы сочетаться браком с избранником. Через полгода Алентер покинет дом и отправится в своё будущее поместье.
А вот с третьим, с Вейсом, отцу не повезло. Сначала он надеялся, что Вейс изберет стезю священнослужителя. И пристроил его послушником в монастырь Райских Врат. Но из монастыря Вейса изгнали. Святой отец, что привез его домой, не пожелал даже войти в имение. И, оставив неудавшегося послушника перед воротами, тут же развернул ослика назад, в монастырь.
Поскольку других наследниц в округе не имелось, всем стало ясно, что Вейсу придется стать бродячим рыцарем. Таков закон - безземельный сын, не получивший наследства, должен сразу же после совершеннолетия покинуть усадьбу. Дабы не быть угрозой для везучего старшего брата, которого так легко убить, живя рядом с ним в одном замке. И получить затем права на наследство...
Сегодня Вейсу исполнялось восемнадцать. И следовательно, уже завтра он должен покинуть замок. Об этом и будет говорить отец.
И к чему тут быть серьезным? То, что он когда-нибудь покинет дом, было известно давно. С того момента, как он родился третьим по счету.
Вейс почувствовал, как на лицо против его воли наползает дурашливая улыбка. Всегда, когда он нервничал, его тянуло улыбаться. Вот такой уж у него был недостаток.
- Я же просил вас быть серьезным, Вейс. - Голос у отца стал почти траурным. - Вам так не хватает почтения к старшим... и это плохо. А ведь сегодня такой день! Вам исполняется восемнадцать, мой сын. Мой долг сообщить вам, что вы выросли. И согласно древнему уложению о наследовании земель, как третий и безземельный потомок, вы должны покинуть Волвуд.
Отец сделал торжественную паузу. Лицо его было в меру печальным. Не то что бы Вейса в семье не любили... но он был странным. Вечно лез с вопросами и замечаниями, бегал по лесам с детьми прислужников, и вообще вел себя не как положено почтительному младшему сыну. А будучи в монастыре, как сообщил месяц спустя после его возвращения монастырский настоятель, бессовестно спал в молельные ночи. И отказывался сидеть взаперти в дни смирения в отведенном для него узилище, как положено приличному послушнику....
Поэтому, как подозревал Вейс, особой печали по поводу его будущего ухода из замка родные не испытывали. Хотя он мог и ошибаться.
- Конечно, вы не уйдете из замка нагим, пешим и безоружным. - Сказал отец, выдержав солидную паузу. - Я обеспечу вас конем, копьем и мечом. Как положено.
Вейс попытался стереть с лица дурашливую ухмылку. Конь, копье и меч - это не так уж и мало. Он сможет участвовать в рыцарских турнирах, завоевывать призы и хотя бы так зарабатывать себе на жизнь.
- Я вам настоятельно советую... - Властно сказал отец, вырывая Вейса из его мечтаний о турнирах и призах. - Поступить на службу к какому-нибудь богатому сеньору. Жалование за службу небольшое, но зато вы будете иметь стол и кров. И сможете накопить денег...
Вейс представил, как он годами будет тянуть лямку в каком-нибудь замке. Стоять на часах ночью и днем, в нечастых стычках оборонять сюзерена и его замок от нападений местных оборотней и давок. К шестидесяти годам он накопит достаточно, чтобы купить себе маленький домик в какой-нибудь деревне. И проживет там оставшиеся ему года. Скромно проживет, чтобы накопленных на старость денег хватило до самой смерти...
Волна отвращения охватила Вейса и он даже перестал улыбаться.
- Вижу, вы наконец прониклись серьезностью момента. - С одобрением заявил отец. - Я со своей стороны советую вам отправиться на юг. Там совсем недавно прошлась орда оборотней. И в замках было убито много стражников. Со вашей выучкой и снаряжением вы будете там как нельзя кстати. Если постараетесь, со временем сможете выслужиться до капитана стражи...
Вейс покивал, чтобы отец видел, как он ценит его советы. Хотя его почти мутило при мысли, что он будет целенаправленно искать замок, где недавно были убиты стражники. И желательно - побольше. Было в этом что-то... стервятническое.
- Ну вот и все, что я хотел вам сказать. - Завершил свою речь отец. В голосе у него мелькнуло явное облегчение. - Матушка уже собрала вам два мешка - один с одеждой, другой с провизией... Желаешь ли вы покинуть наш замок сегодня или останетесь до завтра, мой сын?
Вейс пожал плечами. Час был ранний... и ещё не поздно отправиться в путь. Почему-то ему не хотелось оставаться в замке сегодняшним вечером. Старший брат Эрвин, стоявший за плечом отца, то и дело нервно поглядывал на него. То ли испытывал неловкость за тот факт, что сумел родиться первым, то ли боялся, что Вейс выкинет какой-нибудь фортель при уходе. С Эрвином никогда нельзя было понять, что он на самом деле думает.
А вот средний брат, красавчик и любимец матери Алентер, стоя в двух шагах от Эрвина, непрерывно улыбался. Когда-то ему сказали, что у него очень красивая улыбка, и с тех пор Алентер жил, практически все время скалясь. Дабы усилить блеск и красоту зубов, он даже натирал их мелом. До пяти раз в день. Ещё средний брат обожал отпускать красивенькие фразы. Если Вейс останется в Волвуде до завтра, изречений брата он наслушается вдоволь. Храни рыцарскую честь, Вейс, честь для рыцаря это главное. Помни, Вейс, за тобой Волвуд, не запятнай его. Будь отважен, и удача улыбнется тебе...
А в придачу к этому ещё и отец будет непрерывно давать наставления, как попрактичнее устроится в жизни да поразумнее прожить.
Вейс с преувеличенной благовоспитанностью медленно склонил голову и сказал:
- Благодарю вас, отец, но я предпочту отправится в путь сегодня же. Дабы... - Тут Вейс призадумался, какую причину привести, что бы родитель не был оскорблен его явным желанием убраться как можно скорее из родительского замка. - Дабы как можно скорее найти свой путь в этой жизни, милорд. И ступить на него.
- Хоть поспешность и неблагоразумна, и я обычно не одобряю её у молодых... - Церемонно сказал отец. - Но в данном случае я с вами согласен, Вейс. И впрямь будет лучше, если вы как можно быстрее найдете свою дорогу в этом бренном мире. Думаю, не надо вам напоминать, что эта дорога должна проходить как можно дальше от замка Волвуд.
Сердце у Вейса болезненно ёкнуло. Такого он от отца не ожидал. Неужели барон Эрендаль и впрямь думает, что младший сын способен задумать недоброе - и попытаться уничтожить наследника? Тогда, кстати, придется прикончить и Алентера, что бы замок не перешел ему по старшинству. А все это убьет матушку. Смерти своего любимчика Алентера она не переживет...
Видимо, отец понял, что сказал что-то не то, потому что крякнул и поспешно заявил:
- Пойдемте, сын мой, я покажу вам коня, который понесет вас к вашему будущему. И вручу меч. Вместе с моим благословением, как полагается...
Вейс поспешно кивнул и последовал за отцом в конюшню.
Замок Волвуд никогда не был богатым имением. Лошадки, которые содержались в его конюшне, были те же самые, что вспахивали поля за стенами Волвуда. Но Вейс всегда надеялся, что к моменту его отъезда отец приобретет настоящего рыцарского коня. С крупными бабками, с широкой мощной грудью, способного не только нести на себе рыцаря в полном вооружении - но и скакать с этим грузом на спине. Скакать быстро, что бы догнать позорно убегающего врага...
Увы, мечта так и не сбылась. Отец бодренько дотопал до крайнего с левой стороны стойла и с надлежащей торжественностью ткнул туда рукой:
- Вот, сын мой, ваш рыцарский скакун.
Рыцарский скакун недовольно фыркнул, вытянул шею и два-три раза клацнул зубами в опасной близости от плеча Вейса. Затем, увидев, что до жертвы никак не дотянуться, недовольно отвернул морду.
Невысокого жеребца по кличке Моргун в замке знали все. У него был дурной характер и ещё более дурные привычки - он любил кусаться и лягаться. А ещё он любил скидывать зазевавшихся всадников, так что ездили на нем нечасто. В основном это было участью провинившихся стражников.
Ещё у жеребца были почти сточенные зубы и отвислое брюхо - пегий уродец уже разменял второй десяток.
- Он несколько излишне бодр и резв, но для рыцарского коня это достоинство. - Поспешно сказал отец. - В любом случае, Вейс... вы же знаете, что нам предстоит сыграть две свадьбы. Эрвин должен жениться как наследник, Алентер должен жениться, что бы стать наследником... Мы должны устроить два пиршества. К вящей чести нашего дома.
- Конечно, отец. - Пробормотал Вейс.
Все это мелочи, отстраненно подумал он. Как только я заработаю свои первые деньги на каком-нибудь рыцарском турнире, я куплю себе настоящего рыцарского коня. Сам куплю. Или добуду его в каком-нибудь сражении, которое непременно произойдет - и я в нем поучаствую. Говорят, у армеров, что то и дело нападают на наши границы на западе, великолепные кони. Высокие, вороные, не знающие устали...
Отец благоразумно решил не затягивать любованье будущим рыцарским скакуном. Барон Эрендаль ухватил сына за локоть и потащил его в оружейную.
После разочарования, постигшего его в конюшне, Вейс ждал, что отец выберет для него самые ржавые и самые плохонькие из мечей и копий замка. Но к его удивлению, оружие, что отложили для него в дальнем углу оружейной, было хорошим. Даже очень хорошим. Вейс оценил копье и меч одним взглядом. На крепких лезвия не было и следа ржавчины. Отец медленно и высокопарно изрек:
- Вот, сын мой, ваши рыцарские копье и меч. Поднимайте их лишь за правое дело, и опускайте их лишь на головы и плечи врагов!
Вейс нетерпеливо покивал. Как только отец закончил свои слова, он схватил меч и повернулся с ним к свету, падавшему из ближайшего оконца.
Меч был не новый, сделанный по старинным правилам. Лезвие, когда он поставил клинок острием на пол, оказалось ему по пояс. Такие мечи не делали уже... лет сто? Нынешние двуручники доходили Вейсу до груди. Этот был короче, и имел рукоять всего на полторы ладони, из темно-серой стали, оплетенной бронзовой проволокой вперехлест. Именно такой ей следовало быть. Только такой рукояти нипочем жесткое объятие железной перчатки на рыцарской руке. Вейс слышал, что щеголи в больших городах, а особенно в столичном граде Цестра украшают рукояти мечей драгоценными камнями. Но всякому, кто хоть раз вступал в бой на мечах, ясно, что камни слетят, как только по ним пройдется жесткими сочленениями латная перчатка. Они бы ещё мечи мехом и кожей украшали, что ли...
Вместо поперечной перекладины рукоять защищали четыре стальные полосы, загнутые зигзагами посолонь. Полосы образовывали маленький щит у основания клинка. Такой защиты для руки он не видел нигде и никогда...
На лезвие пошла та же темно-серая сталь, что и на рукоять. То ли металл потемнел от времени, то ли в давние времена именно такую сталь и варили оружейные мастера. Но на ржавчину это не было похоже, и посему Вейса странный цвет оружия не обеспокоил ни в малейшей степени. Подумаешь, темноват чуть-чуть...
Он поднял меч и крутнул его в воздухе. Лезвие воздух резало легко, с ровным гулом.
Отец предусмотрительно отступил назад, сказал слегка напряженно:
- Вейс, я же просил - поднимать его лишь за правое дело и опускать лишь на головы врагов...
- Простите, отец. - Смутился Вейс, отводя руку с мечом за спину, подальше от отца. - Это я от восторга. Благодарю вас. Это воистину рыцарский меч...
- И копье ничуть не хуже. - Назидательно сказал отец. Нервно дернул губами и добавил: - Эрвин был против, но я выбрал для вас именно это оружие. Надеюсь, это восполнит излишнюю, так сказать, зрелость вашего коня. И его излишнюю живость.
- Это Эрвин выбрал для меня коня? - Одними губами спросил Вейс. Лицо у него враз закаменело.
Отец вздохнул.
- Вейс, Волвуд майоратное имение. Все, что здесь есть, в один прекрасный день достанется Эрвину. Он, как будущий наследник, имеет полное и неотъемлемое право беречь свое будущее имущество...
Зато теперь ему не за что обижаться на отца, подумал Вейс. Это Эрвин пожелал отправить его в неизвестное верхом на Моргуне.
Отец простер руку и громко заявил, пытаясь отвлечь его от неприятных мыслей:
- Сын мой, опробуйте же ваше новое копье...
Вейс перекинул в левую руку меч, повернулся к копью.
У оружия был наконечник иззубренной формы. И опять старая работа. Мастера сейчас изготавливали для копий наконечники в форме листа - такие гораздо легче вытаскивать из доспехов врага. Вейс взял в правую руку копье, подбросил в воздух, поймал. Поглядел внимательно на наконечник.
Он был из той же темно-серой стали, что и меч. Зубцы на наконечнике, по четыре с каждой стороны, имели тот же хищно-злобный изгиб, что и полосы, защищавшие рукоять меча.
Это копье было грозным настолько, что становилось почти изысканным в своей грозности. И его не портило даже новенькое сыроватое древко. Вейс ещё раз подкинул копье в руке, поиграл им.
Древко было коротковато для конного боя, но идеально подходило для боя пешего. Впрочем, учитывая характер Моргуна, о конных боях ему лучше забыть. Он вспомнит о них тогда, когда поменяет пегого на что-то похожее на рыцарского коня...
Они вышли из оружейной на свежий воздух. Со стороны кухни метнулась какая-то мелкая пичуга, украсив руку Вейса белой меткой. Отец, не поморщившись, сбил ладонью белую соплю с рукава Вейса, улыбнулся своей сухой короткой улыбкой.
- Это к удаче, сын мой. Вы её достойны. Несмотря на некоторые, скажем так, несовершенства вашего характера...
Вейс ощутил, что глаза вдруг повлажнели. Он моргнул, торопливо склонил голову. Отец сделал знак рукой, зычно крикнул:
- Приготовить всё к отъезду молодого господина!
Со стороны главной замковой башни уже шла мать, госпожа Малена, на каждом шагу хватаясь за сердце и причитая:
- Как это так - к отъезду? А помыться на дорожку, а исподники сменить, что бы не стыдно было на люди выезжать?
Вейс покраснел. Отец сказал, снова переходя на свой любимый торжественно-возвышенный тон:
- Вверяю вас заботам вашей матери, Вейс. Она позаботится, что бы вы выглядели как дворянин, когда выедете за ворота. Я выйду вас проводить и благословить уже после того, как она с вами закончит...
Через два часа трижды помытый, переодетый в чистую одежду и даже надушенный, третий сын барона Эрендаля ступил на пятачок перед воротами. Матушка стояла в середине двора и плакала. По правую руку от неё высился старший брат Эрвин, неприязненно поглядывая на рукоять с кругом из разлапистых полос, торчавшую над правым плечом Вейса. Алентер стоял по левую руку от матушки и подсовывал ей под нос нюхательные соли.
Отец появился во дворе одновременно с Моргуном. Только Моргуна привели со стороны конюшни брезгливо косящиеся на него конюхи, а барон появился из главной замковой башни сам и без сопровождения. Он подошел к матушке, жестом предложил ей руку, чтобы она могла на неё опереться, и подвел её к Вейсу.
Теперь ему оставалось только перенести церемонию родительского благословения, а потом все - вольный ветер в лицо, распахнутые ворота замка, дорога в большой незнакомый мир, что раскинулся вокруг Волвуда... и неизвестность.
Вейс сначала опустился на одно колено перед отцом, что бы принять его родительское благословение. Барон Эрендаль коснулся лба сына собранными в щепоть пятью пальцами правой руки, заявил громко и с чувством:
- Да пребудет с вами благословенье небес и милость всех пяти апостолов, сын мой! Даю вам мое благословение, и да хранит оно вас от всех злых недругов, сколько бы их ни было, и от их подлых козней!
Он отодвинулся, и перед Вейсом встала матушка. Она всхлипнула и вдавила в лоб Вейса щепоть из пяти пальцев. Потом склонилась и начала покрывать поцелуями макушку сына.
- Достаточно. - Несколько неуверенно сказал отец. - Достаточно, дражайшая супруга! Ему ещё надо успеть уехать, и притом желательно - сегодня...
Матушка ещё с четверть часа покрывала Вейса поцелуями и всхлипывала. Вейс стоически терпел, коленопреклоненный. Затем матушка наконец оторвалась от него, и на смену ей пришли братья.
Эрвин с размаху ткнул его в лоб щепотью из сложенных пальцев. Было больно, пальцы у Эрвина были крепкие и жесткие, а сложенные в щепоть больше напоминали клюв грифа, чем человеческую плоть.
Вейс боль стерпел, только моргнул при этом. Эрвин буркнул:
- Пусть тебя хранят пять апостолов, братец.
И с недовольным лицом отодвинулся. Место Эрвина занял Алентер. Средний брат изящным жестом приложил сложенную щепоть ко лбу Вейса, пропел мягким голосом:
- Да хранят тебя небеса и святые апостолы, что блаженствуют в кущах святой Юдоли, братец. А ещё я желаю тебе найти в этом бренном мире свою любовь. Ибо нельзя стать истинным рыцарем, если у тебя нет дамы сердца...
На этом церемония благословения, слава всем пяти апостолам, закончилась. Вейс поднялся с колена, забрался с некоторыми трудностями на Моргуна. Жеребец раза два поддал задом, затем, видя, что это не помогает, по-змеиному завернул шею назад и попробовал укусить его за колено.
Вейс уже был облачен поверх одежды в легкий рыцарский доспех - кольчуга, стальные наколенники и поножи. А посему он благосклонно позволил жеребцу цапнуть себя за ногу. Полустертые лошадиные зубы со скрежетом скользнули по стали наколенника. Моргун обиженно заржал.
- А ты не кусайся. - С торжеством сказал ему Вейс.
Он натянул поводья, поворачивая коня к широко распахнутым воротам. Моргун, разочаровавшийся в жизни и в себе после неудачной попытки укушения, позволил себя развернуть.
Позади послышался истеричный вскрик матери:
- Береги себя, Вейс! И не забывай нас! Приезжай навестить...
Вслед этому крику взвился недовольный фальцет Эрвина, но что сказал старший брат, Вейс уже не расслышал. Моргун, разозленный, что все шло не так, как он любил, с места взял в бешеный галоп.
Мимо Вейса мелькнули ворота родного поместья, затем копыта Моргуна застучали по подъемному мосту.
Всё. Отныне он не принадлежал Волвуду, а был один, сам по себе, в этой жизни. И следовало самому найти для себя местечко под этим солнцем...
Крестьянские поля тянулись вдоль дороги, по которой бешенным наметом летел одинокий всадник. Сзади седла колыхалось притороченное стоймя рыцарское копье.
Глава вторая. "Прекрасная ведьма".
Минут через двадцать Моргун решил, что с него хватит сумасшедшего галопа - и перешел на вялый шаг. Ещё и одышку начал изображать, чтобы всадник понял, как он измотан.
Вейс дернул за поводья, жеребец строптиво мотнул головой. Памятуя о привычке Моргуна сбрасывать с себя всадников, Вейс покрепче сжал бока жеребца коленями и снова потянул за поводья, на этот раз более решительно.
Моргун недовольно захрапел, но шагу прибавил. Больше Вейс его не торопил. Солнце стояло ещё довольно высоко над горизонтом, ровным шагом они вполне поспевают дойти к вечеру до Ирма, небольшого городка неподалеку от Волвуда. А там он остановиться на ночлег в трактире... и послушает, что говорят люди. Может, где-нибудь затевается большой турнир или ожидаются серьезные сражения. Ведь только на турнире или в сражениях молодой и никому неизвестный рыцарь может заработать себе славу, деньги и любовь прекрасной дамы. А без этих трех краеугольных камней жизнь рыцаря, считай, и не состоялась вовсе...
Крестьянские поля кончились, дорога, по которой ехал Вейс, нырнула в Ирмский бор. Сосны дружным строем потянулись по обе стороны дороги. Чем дальше дорога заходила в лес, тем выше и крепче становились сосны.
Вейс ехал и мечтал о том, какой будет его прекрасная дама. До сих пор его знакомство с прекрасным полом ограничивалось дочками рыцарей, живших по соседству, да замковыми служанками.
Но увы, служанки Волвуда были дюжими крестьянками с красными обветренными лицами. Ни одна из них не была моложе тридцати пяти. Главным их достоинством были могучие широкие спины и мощные руки. С работой по замку они справлялись шутя, но вот внимание молодых рыцарей привлечь были неспособны.
Дочери благородных семейств, жившие по соседству, были поизящнее и помоложе, чем служанки Волвуда. Но на них Вейс мог только смотреть. Рядом всегда вертелся красавчик Алентер, притягивающий к себе все женские взгляды. Ещё больше внимания получал Эрвин, наследник титула и земель. А Вейс был слишком непригляден и слишком нищ, что бы хоть одна из благородных девиц глянула на него благосклонно. Но когда-нибудь все это изменится.
Вейс мечтал, сидя на неспешно бредущем Моргуне. Он заработает кучу денег на турнирах, прославиться в сражениях, и тогда у него непременно появится своя прекрасная дама. Она будет дарить ему свои взгляды и поцелуи, она преподнесет ему шарф своих цветов, который он повяжет на рукав своей кольчуги и с ним будет мчаться в битвы...
Моргун шагал все медленнее, но он этого уже не замечал. Вейс был занят важным делом, он обдумывал, какой будет его будущая дама - брюнеткой или блондинкой? Брюнетки, как говорил Алентер, отличаются живостью и сообразительностью. С другой стороны, блондинки, как опять-таки говорил Алентер, наивны и романтичны до крайности, что весьма подобает благородным девицам...
Под эти мечты - и под мерный шаг Моргуна Вейс задремал.
Пегий жеребец резко остановился, он качнулся в седле и проснулся.
Моргун зачем-то свернул с дороги в лес. Вокруг гигантскими колонами уходили ввысь стволы сосен. А прямо перед остановившимся Моргуном стояла на усыпанном хвойными иглами мху какая-то фигура.
Сонливость и дрема мгновенно слетели с Вейса. Фигура была укутана в темно-коричневое покрывало. Оружие под покрывалом не просматривалось...
Фигура шевельнулась, и в темном мешке покрывала показалось лицо. Оно было женским. А ещё оно было молодым и прекрасным, и Вейс расслабился.
- Приветствую тебя, незнакомка... - Сказал он, отчаянно роясь в памяти. Как там положено беседовать с незнакомками? Да ещё и встреченными в глуши, прекрасными и загадочными... - Я Вейс Эрендаль из Волвуда. Назовись, дабы я мог обращаться к тебе как положено. Если ты заблудилась в лесу, я провожу тебя до Ирейма или до дома твоих родителей...
Незнакомка засмеялась, и Вейс покраснел. Видимо, он что-то сказал не так...
- Юный рыцарь Вейс Эрендаль... - Сказала дева нараспев. Из мешка высунулись две изящные кисти. Дева коснулась головы, и покрывало развернулась, открывая голову.
Волосы у незнакомки оказались темно-каштановыми, почти того же цвета, что и кора стволов, что возвышались вокруг. Но вместо того, чтобы ниспадали с головки двумя аккуратно причесанными волнами - как то положено волосам всякой благородной девицы, волосы незнакомки вились вокруг лица, как темное всклокоченное облако.
Вейс поспешно сдернул с головы рыцарский шлем. Когда дама стоит с непокрытой головой, рыцарю негоже стоять в шлеме. Потом он припомнил, что когда дама стоит на земле, рыцарю опять-таки негоже беседовать с ней, сидя верхом на коне. И взирать таким образом на означенную даму сверху вниз. Рыцарь должен быть или вровень с дамой, или стоять перед ней на одном колене. Или стоя, или коленопреклоненным - и никак иначе...
Он спустился с коня. Слава всем пяти апостолам, Моргун не выкинул никакого фортеля, пока он спускался. И вообще стоял тихо, словно тоже проникся осознанием того, как должен вести себя представитель мужского рода перед прекрасной дамой.
Вейс неловко - от долгого неподвижного сиденья ноги затекли - ступил на землю, усыпанную прошлогодней хвоей и поросшую редкими травами. С размаху, скрежетнув наколенником по подвернувшемуся корню, опустился перед незнакомкой на одно колено.
- Прошу прощенья у прекрасной девы, что не сразу приветствовал её должным образом...
Незнакомка засмеялась. Смеялась она не так, как все высокородные и благонравные девицы. Смех у неё был скорее крестьянский - от всей души, с запрокидыванием головы.
Но Вейсу этот смех понравился. Он и сам улыбнулся.
- Я рад, что прекрасная дева рада, хоть и не знаю чему...
Незнакомка перестала смеяться. И посмотрела на него с насмешливой улыбкой, склонив голову.
- Высокородный Вейс, знаете, кого вы мне напоминаете? Только что вылетевшего из гнезда птенчика.
Услышать такое было неприятно. Вейс быстро поднялся с колена, насупился и сказал с холодком в голосе:
- Прекрасная дама, видимо, имеет проблемы с глазами. Я выше вас ростом самое малое на голову. Для птенчика я великоват. Да и староват. Кстати, вы так и не назвали вашего имени...
- И то верно. - - Назидательным голосом сказала молодая женщина. - Пусть это будет для вас уроком на будущее, благородный вы мой рыцарь Вейс Эрендаль. Никогда не вступайте в разговоры с тем, кто так и не назвал вам своего имени. Если бы вы узнали мое имя с самого начала, вы уж точно не стали бы именовать меня прекрасной дамой. Меня зовут Алди Валира Гедайн.
Вейс оцепенел. Два титула и имя. Алди. Так звали ведьм. И не просто ведьм, а тех, кого слушались даже оборотни. И вампиры. И ходячие мертвецы. И даже реширские гады и давки, по слухам...
Титул Валира означал, что сия ведьма стояла на высшей ступеньке в их ведьмовской иерархии.
Вейс припомнил рыцарские баллады о том, как ведьмы соблазняли бедных рыцарей своей наведенной чарами красотой. А затем принимали свое истинное обличье, красотой далеко не блистающее. Несчастные или оставались заиками, или до смерти на женщин больше не глядели. И приходилось им идти в святые отшельники. Как святому рыцарю Рорку, например...
Кстати, Алди Валира Гедайн, стоявшая перед ним, тоже была хороша. Интересно, не было ли это чарами? Вейс решил, что он-то колдовскому обаянию не поддастся. Будет стоять твердо, как скала, и на все соблазнительные предложения будет говорить нет... после этого мужественного решения он открыл рот и ляпнул:
- А я думал, что все ведьмы - это старухи. Или вы уже успели меня заколдовать?
Несмотря ни на что, тыкать женщине он не стал. Слишком уж красива эта ведьма... а красота любую деву делает благородной.
Алди Валира усмехнулась.
- Нет, я именно такая, какой тебе кажусь, юный мой рыцарь. Правда, такой я выгляжу уже лет этак двести... Но это к делу не относиться. А у меня к тебе именно дело. И дело крайне серьезное и безотлагательное. Обольщать тебя я не буду, это я тебе обещаю, насчет этого можешь быть спокоен...
Она лукаво подмигнула Вейсу, и у него осталось четкое и весьма неприятное ощущение, что ведьма читает его мысли.
Вейс смутился и невпопад сказал:
- Так это вы меня здесь специально ждали?
- Именно. - Уже с совершенно серьезным лицом сказала ведьма. - Я здесь стояла специально и нарочно, и конь твой не просто так в лес с дороги свернул, а по моему, гм... внушению. Но разговор у нас долгий, а место здесь не совсем подходящее.
- Может, все-таки подвезти вас до Ирейма? - С готовностью предложил Вейс. - Или до дома ваших...
Он опять чуть было не ляпнул "родителей", но успел остановиться.
Ведьмы никогда не поддерживали связей с семьями, что их породили. Всякое дитя, что проявляло склонности и устремления, несовместимые с жизнью обычного человека, изгонялось. Так поступали и селяне, и благородные люди, следуя установлению святейшего отца Лезира, бывшего главой апостольской церкви много лет назад. Как написал ещё полвека назад святейший отец Лезир, " а если какое дитя в лес убегает, или в поле, и сидит там долго, взором в траве или в деревьях всякие чудеса зря, другим не видимые, то дитя это есть порождение сатаны, и имя ему будет ведьма. Пастырю прилежному следует из сонма чад наших изгонять и искоренять сие дьявольское племя..."
Так и поступали люди, одно счастье - что ведьмы рождались редко. Вейсу было восемнадцать, но за всю свою жизнь он не видел ни одного изгнания. Только слышал о них от отца Аверта, их замкового священника. Да ещё от няньки знал кучу всяких сказок и деревенских преданий, посвященных девочкам, что родились как-то не так, а потом стали ведьмами, и были изгнаны в Иреймский бор, что вставал стеной неподалеку от Волвуда.
Из этих деревенских сказок Вейс помнил, что дитя изгонялось сразу же, как только проявляло неподобающие наклонности. По рассказам няньки, толстой Хогды, бывало, что изгоняли девочку лет восьми, а то и семи. Отводили в близлежащий лес или болото, и привязывали там к дереву или пню. Дабы родители не пытались спасти свое дитя, их обычно в течение недели после этого держали под запором в каком-нибудь сарае. Потом отпускали. Часто несчастные родители тут же бежали в лес. Но обычно - по рассказам толстой Хогды - ничего уже не находили. Ни самого дитя, ни его косточек.
Хогда говорила, что такие дети когда выживали, а когда и нет. Но уж если девочка, видевшая бесовское в траве или деревьях, выживала, то становилась ведьмой всенепременно. И никогда не пыталась вернуться обратно в деревню. Да сельчане ведьму и не пустили бы. Никто не даст войти в деревню бесовскому отродью, скорее вилами заколят, как говорила Хогда...
А посему предложение подвезти ведьму к её родителям было неуместно.
Ведьма слегка улыбнулась, ответила:
- Нет, Вейс Эрендаль, ни в Ирейм, ни к дому моих... - она чуть выделила голосом это слово, - меня подвозить не надо. Я сделала себе временный кров неподалеку. Если вы будете так любезны, и сопроводите меня туда...
Вейс коротко кивнул головой, указал рукой на Моргуна, сказал церемонно:
- Не соблаговолит ли прекрасная дама, дабы не утомлять своих прекрасных ног...
Алди Валира Гедайн вскинула брови, хмыкнула.
- Я лучше пешком.
Она развернулась и пошла вглубь леса, скользя между стволами сосен. Вейс дернул за повод недовольно фыркнувшего жеребца и последовал за ней.
Идти было недалеко, до небольшой балки. Временным кровом ведьме служили несколько поваленных и вывернутых с комлем сосен. Легших поперек балка вкривь и вкось. Перекрестье нескольких стволов укрывала полузасохшая крона одного из деревьев. Сверху на это подобие крыши, насколько Вейс мог видеть, было брошены ещё несколько выдранных с корнями осинок. Присыпанные землей, перемешанной с бурыми иглами и жухлой травой.
- Это все, что можно сделать, не используя человеческих рук. - Сказала ведьма, кивая на вход, больше похожий на вход в медвежью пещеру.
И ступила под навес из высохших до желтизны сосновых лап. Вейс намотал поводья Моргуна на обломанный сук, торчавший из лежавшего снизу ствола, последовал за ней. Не без стеснения отметив, что коленки немного ослабли, и по животу стелется неприятный холодок...
Внутри было неожиданно уютно. Переплетенье веток, присыпанное землей, образовывало довольно-таки надежную крышу, травы, росшие на дне балки, успели полечь, и их сплетенье образовало что-то вроде ковра. От входа долетало достаточно света, и Вейс разглядел в дальнем конце этого подобия берлоги утоптанный стожок травы, доходивший ему до бедра и окруженный вбитыми в землю колышками. Колышки шли на расстоянии в пол-локтя, на траве сверху было расстелено покрывало сочного вишневого цвета. Импровизированное травное ложе... сколько ночей на нем провела Алди Валира Гедайн? И зачем?
- Я не приглашаю вас сесть. - Церемонно, прямо-таки с отцовскими интонациями сказала ведьма. - Как видите, сидеть здесь не на чем.
- Я постою. - Со скромностью, приличествующей рыцарю перед дамой, отозвался Вейс.
Алди Валира Гедайн улыбнулась, то ли одобрительно, то ли насмешливо. Спросила:
- Перейдем сразу к делу?
Вейс поспешно кивнул. Хотя от толстых стволов над головой, меж которых настилом лежали ветки, и веяло странным покоем, все же ему было не по себе.
- Нам нужен кто-то, кто пойдет в Лир Даренду. Вместе со мной.
Лир Даренда. Могила Первых. Говорят, там захоронили последних эльфов - прекрасных дев, дивных воинов, изысканных в бою и песнопениях...
В уме Вейс перебрал все те сказки и предания, что рассказывали про Лир Даренду. Ровно половина из них рассказывала, как кто-то хотел забрать оттуда нечто... а другая половина повествовала, как кто-то должен был нечто туда отнести. На хранение.
Он облизнул губы и сказал внезапно осипшим голосом:
- А что вы хотите - взять или положить?
- Мы должны всего лишь посмотреть, все ли на месте. - Алди Валира Гедайн глянула с улыбочкой, и Вейс вдруг осознал, что у её лица нет возраста, оно не было старым, но и юным не казалось. - Если, конечно, ничто нам не помешает.
Все это было, как дивная сказка - ведьма, визит в Лир Даренду... но тут Вейс внезапно вспомнил, что в кошельке, выданном ему матушкой, всего четыре золотых. Которых, по словам все той же матушки, рыцарю и его коню должно было хватить на восемь недель постоя в достаточно приличных трактирах. Однако цены на постоялых дворах бывают разные - к примеру, в Цестре, в столице, за обед на чистой половине трактира берут в два раза больше, чем в Ирейме. Так, по крайней мере, рассказывал сын рыцаря Дуэрна, давно ушедший из отцовского замка, но два месяца назад вернувшийся на похороны отца.
Стало быть, восемь недель могут значительно уменьшиться.
Он насупился, опустил глаза в землю. Рыцарю неудобно говорить с дамой о деньгах, но...
Но даже рыцарь не способен питаться одним рыцарским духом. И почтением к прекрасной даме. А уж его конь - и подавно.
- Вы о чем-то вспомнили, рыцарь Вейс Эрендаль? - Мягко спросила ведьма и шагнула вперед. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от него.
Голова Вейса тут же закружилась. От ведьмы... нет, от женщины пахло травой, сосной и цветами.
Надо решаться, подумал он. И хмуро выпалил, стыдясь того, как грубо, неизысканно звучат слова:
- Почтенная дама, я был бы и рад сопроводить вас, но мне нужно искать средства к существованию...
Легкая улыбка, игравшая на губах ведьмы, стала усмешкой.
- Были бы рады сопроводить, даже несмотря на то, что я ведьма? И не взирая на то, что праведному апостолиту богопротивную ведьму следует не сопровождать, а изгонять? Из селений, общин, городов и даже с обочины дороги, дабы не смущали они бедных путников, наводя их на богопротивные мысли? А ведь вы истинный сын вашей апостольской церкви, рыцарь Вейс, не так ли?
Наставник монастыря Райских Врат, подумал Вейс, мог бы многое рассказать о том, какой он апостолит.
Вслух же он сказал другое:
- Вера моя крепка, и одной даме её не поколебать. Даже такой прекрасной, как вы. Да, есть много людей, которые заявляют, что ведьмы - это зло...
Насмешка пропала с губ женщины.
- Тогда почему, рыцарь Вейс, вы все ещё тут, а не на пути в ближайший храм?
Он ответил почти сердито:
- Потому что все эти люди и сами невысоко стоят в моем мнении.
Алди Валира Гедайн засмеялась снова.
- Мне нравится, как вы мыслите, рыцарь Вейс. Право же, нравится. Что ж, теперь, когда мы выяснили, как вы относитесь к ведьмам, можно поговорить о том, как ведьмы относятся к отважным рыцарям, гуляющим по лесу в одиночестве. За каждый день пути я заплачу вам по серебряной монете. Кроме того, беру на себя все расходы по вашему существованию и пропитанию. Идет?
Вейс моргнул. От Иреймского бора, в котором они сейчас находились, до холмов Лир Даренды было больше двух месяцев пути. Стало быть, он получит не меньше семи десятков серебряных. Что равно семи золотым. Вместе с теми четырьмя, что уже лежат в его тощем кошельке, выйдет одиннадцать. И это при полностью оплаченных расходах.
Если ещё продать Моргуна, то получившейся суммы хватит на покупку самого настоящего рыцарского коня.
Вейс поспешно кивнул и выпалил положенные слова:
- Дама Алди Валира Гедайн, я клянусь и обещаю беречь и защищать вас, копьем и мечом, рукой и душой. Время моего обета - отсюда и до Лир Даренды...
Ведьма его перебила:
- А потом от Лир Даренды обратно, сюда в Иреймский бор.
Сердце Вейса затрепетало. Это выходит... выйдет почти пятнадцать золотых за службу! И пять месяцев на всем готовом. Если служба подорожным наемным рыцарем так оплачивается, не лучше ли заняться этим делом? На турниры и войны можно будет ездить потом, когда он подзаработает...
Вейс согласно склонил голову и завершил слова положенного обета: