Мама мыла детей, я - посуду, когда моя свинья-память,как обычно она это делает, внезапно, кинула меня в семидесятые годы. Процесс,парализующий волю,- испытываешь какое-то странное наслаждение,когда копаешься в памяти, как ...вы думаете, жук в говне? И так бывает, конечно, но на сей раз, как шмель в пионе. Сначала всплыли цифры:336. И номер телефона: 466-88-92.Алло?..
...Тогда, в 70 годах, мы все, - все кто имел отношение к квартиреЉ 336 были абсолютно счастливы, потому,что в прокуренной берлоге на третьем этаже блочной гольяновской девятиэтажки, набитой детьми, приблудными животными и оставшимися ночевать писателями, жила настоящая литература.
Стихи начинались с утра и переходили в песни под вечер. Хохот и выяснения отношений опальных поэтов, не умещавшиеся в стенах квартиры, пугающие на рассвете соседей вопли то и дело поднимали взволнованные пролетарские массы на борьбу с инакомыслием. Нам в потолок стучали щетками, вызывали наряды милиции,- ох, как это нас веселило! Меня, первоклашку, и мою уже прыщавую сестру Машку. Не спать до утра, держать оборону, подтаскивать патроны! Мы воображали себя храбрыми повстанцами, героями, индейцами...
-Яду мне, яду!-неслось из отцовского кабинета или:"Я читаю стихи проститутка-а-а-м! И с бандитами жарю спирт"!..
Поори у меня еще, поори.- это осатаневшая мама, наперевес со шваброй, которой вставать через три часа - провожать нас в школу. А он из своего укрытия: "Ты не должна любить другого, нет не должна!!! Ты мертвецу ля-ля до гроба фа-фа-фа-фа!!!"
Звонок в дверь.
Дождался? Бабка снизу. Разговаривай с ней сам.- мама предательски закрывалась в ванной и открывала оба вентиля. За грохотом прущей воды почти не было слышно ее: "В парке Чаир распускаются р-р-о-о-о-у-зы!.."
Дззы-ы-ы-!Дзззззззззы-ы-ы-ы!!
Ба! Кого я вижу?Мария Васильевна! Прошу.- отец распахивал ей навстречу душу и дверь.
Все! Терпение мое лопнуло! Я вызываю милицию! Пусть всех ваших собак бешеных усыпят! Я вас выведу!
Ох,не надо,не выводите нас! А знаете ли вы, Мария Васильевна, что "Мне сегодня хочется очень Из окошка луну обоссать"? Но вам, общественникам, этого не понять.
Хулиганничать?! Я не позволю! Я буду жаловаться на вас!..Вас выселят на сто первый килОметр и лишат родительских прав! Я напишу!
Через некоторе время приезжал милицейский бобик. Сонный сержант вежливо звонил в открытую настежь дверь и переступал порог. Собаки прыгали менту лапами на грудь под визг детей и одобрительное кряканье улыбчивого хозяина.
Доброй ночи, так сказать. Штой-то у вас дверь на одной петле и замка нет, хозяйка? И косяк весь всмятку, расщепился.
Мама из ванной, высунув голову в полотенчатой чалме:
А мы все всегда теряем и забываем ключи. Так что бесполезно,-товарищ участковый.
И, ко мне не зарастет народная тропа!-ерничал отец.
Гм! Шуточки? Посередине ночи. Тут вот поступил сигнал от гражданки... м-м-м...Топоть-ко. Нарушаете?
- Нарушаем!Еще как. - констатировал улыбчивый поэт, весело подбочась и пританцовывая. А что еще остается делать?А гражданка -Тапочко- ее все тут знают,-она же враг всего живого. Посмотрите на нее. О,о. Видели? И спросите, где ее несчастный муж Мешков, и где сын-алкоголикю.От нее сопьется и сбежит даже святой Бонифаций.
- Вы перестаньте тут мракобесием заниматься!-бесновалась бабка. Гляньте ка,товарищ участковый, они собак развели! ЛюдЯм нормальным життя-проходу от них нет! Антисанитария кругом одна.
Обожите. Дайте дышать, не прите, гражданка. Так. Шо ж вы, Игорь Николаевич, писатель,- а шумите? Завтра ж рабочий день, - людям на работу вставать,так сказать.
- Да перестаньте. Мне лично на службу к двум часам, вы сдадите смену и домой,-так? А гражданка Тапочко, заметьте, пенсионерка. Так что никто никуда не встает. Это во-первых. А во-вторых, я поэт. Нарушать устои и ломать барьеры - это мой гражданский долг и прямая обязанность.
А при чем тут...
Объяснить?Я готов. Заходите! Ну не на лестнице ведь о высоком. В кабинет направо. Прошу.
- Вот вы тем более должны понимать, соблюдать... так сказать правила общежития...
Дежурный потоптавшись, нерешительно входил в затемненную комнату. И все. Дверь уютного кабинета закрывалась, и жертва оказывалась в опытных лапах мистификатора и артиста.
- Послушайте. Я лучший поэт эпохи. Поэт неподсуден! Как вы не поймете? Он всех веков слепой парламентер.
Из-за стены слышались уже неуверенные увещевания сдающегося участкового и мелодичные и точные контр реплики отца.
- Да бросьте вы,ей Богу. Ваше имя?
Сергей Васильич.
Сергей Васильич. Может чаю?
Спасибо. Это можно.
А Вам не скучно? Ну, положа руку на сердце? Нельзя бездарно жить. Рассказать вам по секрету, только между нами, кто самый злостный нарушитель порядка из писателей?
Кто?
Пушкин! Считайте: бабник,картежник, дуэлянт и ведь, неблагонадежный. Невыездной по-нашему. Ну, а из современных поэтов это конечно-я. А вы думали кто?-отец самодоволльно закуривал и заложив ногу за ногу, ждал.
Я думал Высоцкий,-неуверенно моргал Сергей Васильич.
Хха! Высоцкий. Он не в счет. Он не поэт,а бард. Исполнитель песен под гитару. Среди бардов-да, он наипервейший нахал.
Чтоб поэт и не бражник,не гуляка? Быть такого не могло. Ну как вы себе это представляете: Денис Давыдов в мягких тапочках скользи по дому, чтоб не потревожить дворни сон? Вы думаете,что Маяковский и Ося шептали "Левый марш" при свечке, а Лиличка отмахивала им чайной ложечкой ритм, чтоб не сбились?Ох-хы-хы-ха! Кхе!Ну не должны поэты жить в бетонных муравейниках. Нам тесно!Понимаете?Почитать вам стихи?Пожалуйста!Вы хочете песен-их есть у меня!
И он читал стихи. Чаще по памяти, а иногда взяв с полки книгу.
Участковый в кресле обмякал, как в театральном кресле. Он был под гипнозом, он был сражен и обезврежен без всякого труда этим странным, не таким... Таким другим человеком.
- Да, они просто другие.- ловя мысли участкового на лету, отец развивал их в нужном ему направлении. -Они не то что в жизнь, он в эпохи не вписывались. Разве за это сажают? Еще как. Всегда,везде и во все времена. Вот Иосиф Бродский. Знаете такого?..
И еще на час.
Разобрав поведение поэтов серебряного века и отчасти современников, начислив всем срока по причитающимся им статьям уголовного и гражданского кодексов, похохатывая, новые друзья прощались на лестнице.
Сапогом по морде. Француженке! Ха-ха-ха! Ей богу. Есенин - это отдельный разговор. Любишь Есенина? Как! "Москва кабацкая"-не читали? Приходите просвещу.
И в ответ слышалось прощальное, уже почти любовное воркование участкового:
Тише,Игорь Николаевич, пять утра. Спасибо за книжку. Ну, и с этой, - и понизив голос-Тапочкой, поосторожней. Ну, не надо так сказать,дразнить собак.
Не буду. Кстати, записывайте в дневник происшествия. Кто знает, может в тебе спит Агата Кристи.
Наконец, все лишние удалялись. За окнами рассвет. Пора вставать в школу. Еще собак выгуливать.
Что уж там говорить, с тех пор все 140 отделение носило его на руках,
защищая его репутацию от любых кляуз и телег на службу...
Чего только не вспомнится за мытьем посуды.
Надо бы записывать. Роман можно написать и назвать "Моя жизнь".Нет, это "Майн кампф" какой-то. Ну, тогда "Жизнь моя". Нет. "Жизнь моя".Иль "Ты приснилась мне".Воспоминания.
...А служил отец в крупном издательстве старшим редактором. Редактировал романы и кое-кому открывал заветные двери в большую литературу через вступление в Союз Писателей. Потому, что издав книгу в престижном "Совписе", автор тут же получал пропуск в Союз Писателей России и заветные членские корочки. Издался в "Совписе"-считай,член.
За этими красными корочками стояла очередь годами, десятилетиями. На что только не шли люди ради вступления в Союз. Авторы готовы были половичками лежать у двери своего редактора. Подкармливать,подпаивать,поддакивать. А ведь среди них были и женщины...Подруги авторов,сестры и дочери. Не говоря о уже "верных" женах, которым по ночам уже снился-мерещился такой пленительный, такой упоительный дом творчества. О, Коктебель! А какие отменные зубные бесплатные зубные техники в спец поликлинике Литфонда, а путевочки в санатории всего Советского Союза!М-м-м-м-м!Гурзуф,Рига,Тбилиси,Анапа,Трусковец...
А ЦДЛ?!! Для тех, кто не знает,что это, скажу, что Булгаков в "Мастере и Маргарите" описал Дом Журналистов в 20-е годы, куда рвались Бегемот и Коровьев, представившись писателями. Так ЦДЛ был в 70-е лучше!
Ах! Почему б не поунижаться пару лет за пропуск в Эдем?
От работы с авторами отец ужасно уставал. Приходил с совещаний высосанный и злой. Ведь редко, просто удивительно редко попадались по-настоящему талантливые рукописи. И тогда он за них сражался, получал взбучки от начальства, лишался премий и привилегий. Но пробивал.
Вокруг нашего молодого микрорайона, куда ни посмотри,-были пустыри да овраги, густо заросшие сорной травой, а чуть поодаль пруды и лес. Работничек пера и топора - как он себя шутя называл, - часто отсиживался в купырях, скрываясь от семьи, от назойливых звонков поклонниц и просителей,пытаясь привести в порядок ум и сердце. Прислушаться к миру, "огромной музыке его", или просто к нежному пению симпатичных кузнечиков. И тогда он сообразил, как совмещать приятное с полезным.
Очередного автора,чью горящую рукопись ему давно пора было бы сдать, он выводил в поля, леса и овраги. Они курили и пили на просторе под жабьи рулады и пели друг другу комплименты. А автор, естественно,был не лыком шит. Укомплектован по первому разряду,опытный, знал он, что без грубой лести, вина и жареной на углях шпикачки сердце редактора не найдет оправдания его графоманству. Нет, слияния душ без выпивки не жди.
И до самых последних автобусов он был терзаем панибратством и бульканием довольного автора, который теперь-то знал наверняка, что на Парнасе уже кто-то подвинулся. Классики в веночках уже похлопывают рядом с собой по скамье, мол, присаживайтесь, товарищ Тузиков. Наивный.
...А еще отец был просто красавец. Он об этом знал, ему об этом часто говорили. И это была беда. Одуревшие девки и замужние тетки домогались внимания поэта и, кстати сказать, он всегда был перманентно влюблен в какую-нибудь бабенку. Слегка. А кому не хочется взбрыкнуть? У меня вон уже внуки, не красавица я, а нет-нет, да и выкину фортель, хоть цветы выноси.
Вот отец и выступал.
Кстати, после каждого выступления на поэтических вечерах в Доме Культуры, библиотеке или на заводе, заваливали его почтой пописывающие дамы и лысеющие графоманы. Кое-кому он даже отвечал. Ответил бы всем - времени не было. Вечерами, бывало, сидим всей семьей похохатываем над литературными перлами почитателей таланта. Мне отец доверял вскрывать конверты. Я наловчилась мастерски. Мне так нравилось это сочное - сссцак! - и портновкие ножницы роняли на пол тонкую бумажную полоску. Извлекалось на свет Божий письмо и...
Нет, ты послушай! Пильщикова Женя,14 лет. Она тут пишет, что влюбилась в меня с первого взгляда,выучила мою книжку стихов наизусть и просит ее ей подписать. Мама инвалид 2 группы, папа их бросил. Любопытно. Любит Блока. Хм. Читай.
Мама с искренним интересом:
Ну-ка,ну-ка, что тут? Стихи. Посвящение Булату Окуджаве. Одна-ако.
"...Абордажные пираты
Крепко-крепко спят.
"Но не спит солдат бумажный-
Тросс проверил такелажный-
И винтовки в ряд.
- Ха-ха! Подохнуть можно! Абордажные, это те, видимо, которые регулярно ходят на абордаж. Ой,ну не могу!
Френч потертый авантажный,
Весь в брабандских кружевах,
И сказал солдат отважный..."
...Вах-вах-вах!Была бы она совершеннолетней, я бы с ней поговорил.
Нет, ну ты смешной. Неужели ты думаешь,что интересен девочкам в 40 лет? Да она в литинститут хочет. Посмотри, дальше прямой подхалимаж:
Лишь Вы достойны в мире счастья,
Все остальное счастье не законно.
И потому, что вы Поэт, вы ежечасТно - поэт с большой буквы, заметь,
Меня волнуете, как древняя икона. - маразм крепчал.
Лишь Вы достойны ярости Ван Гога,
Лишь Вы,не я, поймете ярость Листа, - это ж твое изуродованное стихотворение!
Когда прочтете-не судите строго,
Ведь я не дожила еще до триста.
Далеко пойдет девочка. С такими-то талантами. - мама сложила листки и сунула в конверт.
Ты не права. В ней что-то есть. Я ей отвечу. Надо же поправить орфографию и подарить ей словарь иностранных слов. Кто,как не я?
Давай-давай. Помогай. Но не забудь, что льстецы и подлецы мстительны. Они не простят тебе своего унижения. Помнишь, как ты получил от Хиреева фейсом об тейбл? Он не забыл тебе, как ты сделал из него романиста первой величины. Подобрал на помойке, приволок в дом этого трепача-стукача... Ты фамилию-то запиши этой абордажной брабандессы, чтоб лет через пять-десять убедиться, что я опять была права.
Не, она наверняка возьмет псевдоним. Будет какая- нибудь Эвелина Мэццо-Горшкова.
Если ума хватит и не помешает самовлюбленность.
И что б вы думали? На демократических дрожжах выросла из девочки - злоязыкая-эссеистка, большая-пребольшая. Так эта строкогонка... Короче. Права была мама.
А пока... Пока он был на пике славы. Сборники его стихов щедро раздавались всякому, кто позвонит в дверь. И не просто: сунул и до свидания, - а с авторской дарственной надписью,числом и подписью.
Весь в синей изоленте от бросков об пол и в стенку, днем и ночью дребезжал телефон, доводя всех до одури. Как назойливые мухи: Здрассте, Игоря Николаича,пожалуйста,здрассте. Игоря,пожалуйста, к телефону. Здрассте, здрассте, здрассте...Никакого терпения не хватало. Еще б не бить им об пол.
И вот, на что это похоже. Вот что мне это напомнило.
Однажды из леса отец принес больного ежика. И сказал:
Он сам на меня вышел и попросил его спасти. Но как и от чего? Еще надо разбираться. Над ним кружились мухи.
Они с мамой стали осматривать его, поворачивая с боку на бок, пока наконец не увидели в боку на границе с иголками углубление с двухкопеечную монету. Рана кишмя кишела червями.
Мушиные личинки. Тащи пинцет и марганцовку.- скомандовал отец.
Я мигом слетала на кухню и принесла раствор, вату, пинцет. Ежик полностью нам отдался. Борясь с отвращением отец извлекал червей из-под его колючей шкурки, а мама вела им счет уже на десятки. Промыв рану марганцовкой, он посадил его в бельевой ящик из шкафа, поставил водички. Шансов на то, что он выживет было мало.
Утром он отнес его в лес.
Так и авторы. Как навозные мухи кружили они над нашим домом,назойливо зудели в уши, лезли в дом,на кухню, в постель. А он-то, доверчивый простофиля, как врач, корпел над их рукописями, кишащими языковыми паразитами,- корявыми фразами и чужими мыслями.
Опарыши. Они питались нашими душевными силами, временем, таким нужным нам самим чтоб жить, чтоб успеть разобраться во всем и успеть записать свои стихи. Даже не то,чтоб донести их до читателя. Это уже десятое. Только б записать. А еще, чтоб просто быть вместе. Хотя бы в выходные.
Потом,фортуна изменила и предала его. И не только она.
Все началось со смерти любимого тестя, моего дедушки, Владимира Сергеевича. После его похорон ему пришлось съехаться с тещей. Размен. И посыпалось.
Умерла Марианна,- подруга юности и первая любовь. Умер любимый пес Кутя. Отец слетел со службы из-за пропущенной запятой в цитате из Ленина и нарушения трудовой дисциплины.
-Пить надо меньше.- говорили все. Кто ж с этим не согласится?
Пришли другие времена и люди. Теперь двери в Эдем открывались уже не его подписью под лит заключением. Телефон замолчал. Не ломились в дверь, не звали на банкеты. В зеркало на него смотрела такая рожа, что хотелось плюнуть. Как лит консультант-кстати великолепный,- он тоже уже был почти никому не интересен.
Обглоданный хребет. Остов затонувшего корабля. Кто полюбит его теперь?
"Командой брошенное судно, мертво, хотя и на плаву."
Многие незаконченные рассказы и поэмы отца остались в черновиках.
Зачем мы уехали из квартиры 336?..
Память, стой. Уже все чисто.
...Я закрыла воду, вытерла руки и оглядела кухню. Все сияет.