Тоши Когоши : другие произведения.

Косноязычие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я прошёл долгий путь от меланхолии юношества до депрессии молодости. Вечное разочарование (в себе и окружающих) стало причиной замкнутости и одиночества. Здесь то, что осталось от меня. Я не поэт. Мой слог - одно большое косноязычие. Приятного аппетита!
 
***
 
Я никогда не тянул на Христа
 
И на Данко совсем не похожий.
 
Но здесь описано, кем же я стал.
 
Здесь причина подкожной дрожи.
 
***
 
  История создания
  
  "Косноязычие" или, как говорю я, бред человека в "подвешенном" состоянии.
  
  Корни этого "шедевра" сокрыты еще в далёком 2013 году, когда Великий Я решил опубликовать свои первые (разумные) стихи. Сначала это было маленькое стихотворение с названием "Привык". Фантазия у меня была не слишком богатая, а потому сборник назывался точно так же. Написание "правильных стихов" (в плане ритмики и строфики) растянулось на долгие шесть лет. Не сказать, что я писал много, это было баловство, когда слишком уж припекало. Парочка или несколько стихов в год, мне было этого достаточно. Разумеется, в те времена я не совсем был удручён, растоптан и уничтожен, но неприятная горечь уже тогда засела в глотке. И я писал о человеке, у которого есть силы и возможность терпеть жизненные невзгоды, предательства, раз за разом подниматься и натягивать улыбку. Временами в строках можно было даже углядеть, что счастливый исход всё ещё имеет место быть. У меня были силы тянуться к людям, пытаться быть тем, кого хотели видеть родители, друзья и учителя. Признаюсь, однажды я даже слишком увяз в рутине и забыл о стихах. Но это было очень похоже на удушье. Чем чаще я притворялся счастливым и хорошим, тем больше поглощала безысходность. И в этой безысходности мне труднее давалось уместить всю глубину внутренней трагедии в крохотные строки, правильные слова. Но в причины тогдашнего моего состояния углубляться читателю не имеет смысла. Я не на приёме у психолога.
  
  Стоит только сказать, что основным импульсом к созданию второго сборника послужили слова моего преподавателя. Я обучался в Филологическом институте, где большая часть людей ценят поэзию и всё, что с ней связано. И как-то раз мне захотелось поделиться своим творчеством. Я показал пару стихотворений, на что получил ответ: "Со строфикой большие проблемы". Ну или что-то подобное. Смысл остался за бортом. Это был удар только лишь потому, что смысл - единственное, что имело значение для меня.
  
  И я пытался, честно. Пытался писать с одинаковым количеством слогов, одинаковым ритмом. Хотя, признаться, получалось слишком криво. По чуть-чуть глубина переживаний начала ускользать сквозь пальцы. Я перестал писать ради смысла, начал писать ради слогов и ударений. Последний стих назвал "Прощ(а/е)ние". Это был мой последний "адекватный" стих. Само название можно трактовать как с точки зрения лирического героя, так и с точки зрения автора этих стихов. Для меня все смыслы названия правильные. Но в данной статье важна точка зрения автора. Это прощание с "правильным обличием" стихотворений и прощение, которое Великий Я просит у каждого будущего читателя, что ценит классический стих.
  
  (По секрету расскажу, что я не планировал оканчивать этот сборник, надеясь на то, что вдохновение и вера в человечество вернутся ко мне. Но они не вернулись.)
  
  Следующим импульсом стала весьма глупая причина. Мой крайний депрессивный эпизод полностью меня поглотил. Всё было настолько запущено, что в какой-то момент я твёрдо решил: покончить с собой - не такая уж плохая идея. В мою голову пришла "гениальная" мысль написать очередной псевдогрустный пост на стене и, собственно, ливнуть из ненавистного мне общества. Сижу в два часа ночи, строчу с телефона тот самый пост (который в последствии стал первым стихом в новом сборнике). Решил перечитать. И до меня медленно доходит, что окончания последних слов в предложениях странным образом рифмуются. Весь смысл тоже умещается в них, хоть и выглядит это громоздко. Если честно, то это был для меня ШОК. Серьёзно. Суицидальные мысли как рукой сняло. До меня наконец дошло: я не писал, не пишу и не буду больше писать для того, чтобы нравиться кому-то. Я пишу о себе и для себя. Мне не нужно вечное восхваление литераторов, восхищение людей. Я не хочу оставаться в памяти потомков. Я просто хочу быть. Хочу писать так, как нравится мне: использовать странные метафоры, бессвязные слова. ТАКОВ НАСТОЯЩИЙ Я.
  
  За несколько дней до написания второго стихотворения создал сборник. Впервые название само вертелось на языке. Я знал - это "Косноязычие". Без возможности когда-то начать писать так, как хотели другие. Сейчас мне это и не нужно. Я бы не сказал, что и этот сборник даётся мне легко. Приходится размышлять над одной строкой временами по часу, зато я не чувствую скованности. Это ощущение потрясающее.
  
  "Косноязычие" - не просто сборник стихов, в котором недописака рассказывает о чувствах, которые сам никогда не испытывал. Этот сборник - история жизни, история болезни одного человека. Это любовь, переросшая в ненависть; это вера, ставшая полным отрицанием; это эмоции, поблекшие от предательств. Но именно вся эта совокупность породили меня, настоящего меня. И я рад.
  
   P.S. Напоследок скажу следующее: сборник не является призывом к суициду, алкоголизму и прочему, что описано в стихотворениях. Это только моя жизнь, свидетелями которой являются мои читатели. Я искренне желаю каждому из Вас стать счастливым, добрым и светлым человеком.

-I-

  Я безнадёжен.
  
  Так бы описал себя в двух словах.
  Завтрашний день предвещает панический страх.
  Вся эта жизнь - невероятная боль и траур по безвозвратно ушедшему.
  Не жил, не живу, не скажу "Добрый день" вошедшему.
  Время каждый раз стирает меня настоящего. День за днём.
  Я раньше играл, да и сейчас, пожалуй, играю с огнём.
  Вся эта тягомотина, от которой тошнит, преследует по пятам.
  Я теперь за пачку вишневых цыгарок душу продам.
  Не чувствовать больше рукам язв от гвоздей,
  Поклялся, что с каждым днём буду становиться сильней.
  На самом деле ничтожество, привыкшее лгать
  Себе и другим. Никогда такой бляди счастливым не стать.
  Воспоминания о себе предыдущем отвратительны,
  Как я мог таким стать? Удивительно!
  Одинок, потому что не смог довериться,
  Потому что Иуда, и обещания на корню херятся.
  Ни на что не способный идиот, родившийся только чтоб сдохнуть в канаве,
  С трудом отличающий сон от ужасающей яви.
  Покончивший с собой и незамеченный,
  Видавший виды, сильно покалеченный.
  Ненавистью к себе по долгу службы уничтожен.
  
  Б
  Е
  З
  Н
  А
  Д
  Ё
  Ж
  Е
  Н.
  

-II-

  Я пылал,
  
  Чувствовал боль и искал причины.
  Зачем же теперь мечтать, если мы не едины.
  Дверью хлопнув, ушла и уже не вернёшься,
  А я с радости вышел в окно. Ты сейчас улыбнёшься:
  Я больше не различаю запахи и цвета,
  Да и в целом вся жизнь - это мрак, темнота.
  От тяжести сожалений давно трещит позвоночник,
  Все мы по отдельности - одиночки.
  Нет во мне ни искры, ни огня. Я не нужен.
  В особенно тёплые дни от любви не простужен.
  Каждый день не более, чем апофеоз себя.
  Посмотри, как могу смеяться и без тебя.
  Бесконечным потоком тянется день,
  Но как жаль: пустота никогда не отбросит тень.
  Ронин и тысячу лет как не самурай.
  Сжигаю каждый твой тошнотворно-приторный май.
  И лучше не вспоминать про разбитый бокал,
  Прошлое в прошлом, а там я
  
  П
  Ы
  Л
  А
  Л.
  

-III-

  День не знаю какой, а
  
  Серое солнце светит по-прежнему,
  Я до сих пор предаю значение только внешнему.
  От дыма и пепла слезятся глаза:
  Жизнь - непрерывная чёрная полоса.
  Южный ветер впивается в кожу и вовсе не греет,
  Как когда-то я, так и сигарета тлеет.
  Дрожь в руках, бирюза вен всё о прошлом твердят.
  Я другого распну и сожгу, но не буду снова распят.
  Внутри каждого есть сладкая боль незабытого,
  А ты пляши на костях, убивай до конца убитого,
  Не влюбляйся и научись выкидывать мусор.
  Кого съесть на обед - это дело вкуса.
  Здесь никто никогда не протянет руки
  Тому, кто не видит мир и не слышит звуки.
  Быть пустым или мёртвым внутри тяжело -
  Ежедневная попытка сквозь слезы жевать стекло.
  И мой словесный плевок - это твой абсолют,
  Кровоподтеки и шрамы одиночеством отдают.
  Но я только червь и, похоже, растоптан толпой
  В тот день, но не помню
  
  К
  А
  К
  О
  Й.
  

-IV-

  Всходит луна,
  
  Замолкают навечно звуки рояля,
  Я опять хохочу, привычную маску напяля.
  Слишком ломано и невнятно звучит речь
  В этом городе уныния, несбывшихся мечт.
  Бесконечный круговорот веществ затянет петлю
  Неважно, слуге или, может быть, королю.
  В этот вечер под неоновой вывеской бара
  От меня останется только облако ядовитого пара
  И твои фразы, словно трещинки, на губах.
  Я до сих пор еле-еле стою на ногах.
  Тысяча звёзд в небесах - взгляд в прошлое:
  Где-то пьяное, где-то трезвое, где-то пошлое.
  Больше мне незачем бороздить океан,
  Ведь я твёрдо решил всё продать за стакан.
  А остальное не важно, да и в целом плевать,
  Все рождены, чтоб в конце умирать
  От любви, от чьей-то руки или слова;
  Чтоб ложиться спать в половину второго.
  Лишь бы знать, для чего каждый день оставаться,
  Даже если нет сил прощать и прощаться.
  Рваные раны внутри, но спина пряма,
  Пока в небе ещё не взошла
  
  Л
  У
  Н
  А.
  

-V-

  Впереди эшафот,
  
  Больше нет права на что-то вечное,
  В пятый раз оставляю чистосердечное
  В своём равнодушии и, может быть, о тебе.
  Каждый день жить в агонии, погибать в борьбе.
  Идти больше некуда, остаётся писать о пустом.
  Внешне живой, но на деле всего лишь фантом.
  Должен, вроде, тебе рассказать по секрету,
  Я предпочел всему обществу одну сигарету
  И твоих нежных рук холод, мрамор вен.
  В памяти ты, выходящая, словно Венера, из пен.
  Холодный рассудок хранит, как пела ты пару строк
  Перед тем, как забрать моё сердце, спустив курок:
  "Мёртвые петли. Ангел бескрылый убит любовью,
  Догорает в аду и отчаянно харкает кровью."
  Это всё не всерьёз, лишь сквозное ранение.
  Одержимость тобой для меня лишь позор, унижение.
  Всё, что чувствовал - это не больше, чем ложь.
  Глупый софизм выдаёт только дрожь
  В слабых пальцах, напиться бы вдрызг.
  Мне не остаться в памяти, вечности. Эпикриз:
  "Непереносимость жизни". Я транжира, мот.
  Позади - мерзлота, впереди -
  
  Э
  Ш
  А
  Ф
  О
  Т.
  

-VI-

  Не забывай меня,
  
  Даже если захочешь быть с кем-то.
  Знаю, в твоей жизни и без меня каждый год наступает лето.
  А я на дне. Поверхность внутри отразит темноту темноты.
  Разве мог когда-то предвидеть, что меня уничтожишь ты?
  Хватаю ртом воздух в отчаянии, но (не)мой крик
  Отразят осколки вечного льда и пронзят язык.
  Догорел. Любовь с привкусом желчи - благая весть о чуме.
  Твоё имя - маяк и костёр в сокрушающей тьме
  До сих пор. Но, увы, мне не светит, я крылья сжёг,
  Как перепутавший свет холодной луны с огнём мотылёк.
  Обещаюсь, больше не буду писать о нашей с тобой весне,
  Но пока топлю память в стакане и почти растворяюсь в вине.
  Неудач череда, яблонь цветы, уходящая молодость. Эпилог.
  Целую в нём уголки драгоценных губ напоследок. Плевать, что я Бог.
  Трагически жаль, но спектакль уже подошёл к концу,
  Я один возвращаюсь к гвоздям и из тёрна венцу.
  Пью холодный чай и смотрю, словно пёс, в окно.
  От того, что ты не вернёшься, так оглушительно больно, но
  В сумеречном сумасшедшем мире без света и без огня
  Я одной тебе подарил своё тёплое сердце. Прошу, не забывай
  
  М
  Е
  Н
  Я.
  

-VII-

  Симуляция жизни
  
  Под пудом тысяч фальшивых фраз
  Неизменно, но всё же верно приводит в экстаз.
  День без намёка на ясность тянется бесконечно
  Для каждого, кто поверил, что будет жить вечно
  Если выпьет яда предательств и веры в людей.
  Слепой в полумраке не видит света огней
  Человеческих душ. И я тоже сгорел, как фитиль
  Без лампы. Время не лечит, а лишь обращает в пыль.
  Падение вниз неизбежно. Лебединая песнь уже спета.
  Я далёк от оригинала и для всего мира дублет дублета.
  По кому звонит колокол мне ли сейчас говорить?
  Обещался навеки забыть, но ещё продолжаю любить.
  Загнанный в угол, фатально потерянный, в го́ре
  Прожигай свою юность и молодость, но memento mori.
  Лёд тупой пустоты. Сердце для остальных - только тракт.
  Пусть будет так, в конце концов любовь - это просто акт.
  Что ценили и не ценили - мы всё навсегда потеряли,
  Не оставив внутри ничего, кроме остро-немой печали,
  Что застанет по осени. Мы по одиночке в квартире серой
  Из-за масок прилипших забыли, что стали обычной химерой.
  Постирония Бога, где счастлив я. Пляшу каждый день на три́зне,
  Пока некогда близкий сжигает мой труп. Такова симуляция
  
  Ж
  И
  З
  Н
  И.
  

-VIII-

  Участь предателей
  
  Оставлять раны, не замечая этого.
  На глазах то ли слёзы, то ли последствия газа едкого.
  А я с опустошенным сердцем в груди, с пустословием на губах,
  Возомнив себя временем, обратил всю эстетику в прах.
  Странно сутулится с каждым днём в небе луна,
  Тянет к моим ногам свои желтые пальцы. Она больна
  Одиночеством, но скоро привыкнет, как когда-то я привык.
  Запомни, вся клоунада вокруг - не более чем черновик.
  В моей маленькой клетке комфортно и так тепло,
  Но часто хочется плакать или смеяться, а челюсть свело.
  Слоняюсь по городу, уже не ища себя в людях вокруг,
  Потому что внутри я почти что пустой, словно круг.
  После трех рюмочек водки мир иногда наполняется красками,
  Теряется понимание: настоящий я или поддельный, за масками.
  Плюю в потолок или сутками сплю - так впадают в анабиоз?
  Нет-нет, я не муха, но иногда от близких по коже мороз,
  Хочется убежать от всего, чтобы не было больше больно.
  Однако снова иду всем навстречу. Наверное, добровольно.
  Знаешь, как бы сильно я не отдавался целиком и не любил,
  "Человек" обязательно предавал меня, наигравшись, и уходил.
  Мне однажды сказали: "Такая судьба у придурков-мечтателей:
  Навсегда оставлять в своём раненом сердце
  
  П
  Р
  Е
  Д
  А
  Т
  Е
  Л
  Е
  Й."
  

-IX-

  Я конченый
  
  Человек, без шуток.
  Без веры в кого-то, безликий ублюдок
  С привычкой периодически врать себе.
  Погиб в перекрестной сердечной стрельбе
  При попытке сбежать от любви. Это страх.
  Я скрываю гораздо больше в черно-белых стихах,
  Но, если думать немного, то песенка эта проста:
  После строк недопоэта останется лишь тошнота,
  Он выплюнет из себя, как рвоту, всю эту мерзость.
  Если ты мне затянешь петлю, повешусь. Вот это верность!
  Рано светает, даже за окном зиму сменяет лето.
  Я забуду тебя лет через сто, но теперь давай не про это.
  Каждый человек обреченно находит в жизнь вход,
  Очень жаль, что за дверью его будет ждать кукловод
  Неспособный шутить. От игры этой странно смешно.
  В двадцать первый год заключения здесь я понял одно:
  От безысходности голос сорвётся когда-то на крик,
  Бег сменится только тяжелой одышкой. Жизнь в миг.
  Дальше лишь череда терзаний, лёд, время от времени сизая мгла,
  Остаётся свет холодной луны, но ты просишь простого тепла.
  Даже я беспросветно запутался в паутинках кривых зеркал,
  Изрезанный плачу лишь оттого, что еще никогда не дышал.
  Мечтал ли раньше, любил? Всё неважно, я ложью источенный.
  Ты пыталась меня спасти? Если да, то, увы, я, похоже,
  
  К
  О
  Н
  Ч
  Е
  Н
  Ы
  Й.
  

-X-

  Не проснусь,
  
  Не заварю в пакетиках чай.
  "Во всем лишь моя вина. А ты читай
  Между строк. Между них пустота, да?
  Знаешь, я ведь тебя не любил никогда.
  Глупая шутка, злой, если хочешь, рок."
  Твержу это каждую ночь, в горле клок
  Онемевших чувств. Опускаются руки.
  Может, я любил её, но любил от скуки.
  Все вокруг расстаются без слов и обид,
  Cтоит бояться тех, кто всегда молчит.
  И от дрожи в руках льётся водка мимо.
  "Мне так страшно, что я забыл твоё имя!"
  В ответ молчание. Я цепляюсь, как трус,
  За тебя. Вроде, у губ твоих сладкий вкус,
  Но для меня осталась лишь горечь лжи:
  "ТЫ не любила, а прятала за спиной ножи!"
  Утро. От легких и сердца осталась смоль.
  Поздно понял: любовь - абсолютный ноль.
  Свежесть нового дня, а я падаю от духоты:
  "Не осталось внутри ничего, одна только ты."
  Скрепя сердце, вновь тебе улыбнусь:
  "Завтра я, может быть,
  
  Н
  Е
  
  П
  Р
  О
  С
  Н
  У
  С
  Ь."
  

-XI-

  В моём рационе пули
  
  Твоих лживых фразочек, слов.
  Может, я не был нежен и не дарил цветов,
  Но мечтал встречать лишь с тобой рассветы,
  Называть твоим именем сгорающие кометы.
  Теперь от воспоминаний меня бьёт озноб.
  Мне было плевать, что твердил гороскоп,
  Родители и друзья. Я не хочу писать о тебе...
  Хочу затеряться пылью дорог в безликой толпе
  Или растаять снежинкой в чьих-то теплых руках,
  Только б не чувствовать снова боль или страх.
  И это так глупо, зову себя Богом - подо мной небеса.
  Что за глупая шутка? Человека во мне выдают глаза.
  Часто вру сквозь слезы, твердя о своём равнодушии.
  Слова бывают порой самым страшным оружием.
  В очередной раз будет милая ложь: мне всё равно.
  Не свезло в этой жизни, однако чертовски смешно:
  В моих венах с годами навечно заледенела кровь.
  Я прошу на коленях, скажи, что такое любовь?
  Хотя, знаешь, плевать, меня всё же перечеркнули.
  Ведь я пожирал на обед не сердца, а ел
  
  П
  У
  Л
 И.
 

-XII-

 Если навсегда поменяться,
 
 Ответит ли тем же мир?
 Возможно, я - лишь поблекший от солнца пунктир
 Между двух дат. Часто напрочь глохну от немого молчания.
 Меня не учили слову 'любить', сам я выучил слово 'отчаяние'.
 Почему же теперь ты медлишь? Прямо в упор стреляй!
 Жить? Так чертовски страшно! Добро пожаловать в край
 Искалеченных чувств! Твоя 'любовь' на моих запястьях.
 Я душу бы продал за то, чтоб почувствовать кожей счастье.
 Мне бы понять, как любить. Я в толпе одинок, безоружен
 И, по правде сказать, нихуя никому (и тебе) не нужен.
 Так отвратительно вспоминать себя самого фрагментарно.
 Я знаю, моя жизнь ничего (ни черта) не стоит - она бездарна!
 Лишь с годами стало заметно, что я не уверен ни в чём.
 Чья же это вина? Предполагаю, того, кто остался нулём.
 Тихо прячусь за коконом штор чьей-то чужой квартиры
 Оттого, что желал просто быть. Но стал героем сатиры,
 Чем-то бракованным, лишним. Моральный слабак.
 Моё тело поддерживает не скелет, а стены, дверной косяк.
 В зеркале будто не я. Алкоголь - вода; опиум не берёт.
 Маска - единственный выход, меня ничто и никто не спасёт.
 Я, наконец, научился страдать, от ножей больше не уклоняться.
 Разве можно убить всех на свете богов, если навсегда
 
 П
 О
 М
 Е
 Н
 Я
 Т
 Ь
 С
 Я?
 

-XIII-

 Очнулся за чашкой чая,
 
 Где с ужасом стал замечать:
 Совершенно незачем жить, не о чем больше мечтать
 В этом мире, где любовь - синоним моего безразличия.
 Всё, что я говорил, так бессвязно, чёртово косноязычие.
 Средь людей я живой, будто на выставке глиптотек:
 Каждый твердит под копирку: "Потрясающий человек!"
 Но, всё же, ответь на вопрос: я жертва или убийца?
 Срываюсь и зубоскалю: "Не лучше в руках синица!
 Мне бы с тем журавлем летать или со стаями птиц,
 Если кого-то держать, это плен, это стены больниц!"
 От свиданья со смертью меня отделяет ограда моста
 И вода. Это не жизнь, а рефлекс и мо-то-ри-ка.
 Я - всего лишь рецепты врача или список диагнозов
 И только синус, синус ста восьмидесяти градусов.
 В детстве из чувства страха жаждал лишь одного:
 Тратить, брать от жизни всё, но не отдавать ничего.
 Шесть. Пара часов, и улицы превратятся в дурдом,
 Я проспорил луне и разбил своё сердце тайком.
 Солнце нежно разбудит меня, бережно мир стирая,
 Где я хотел погибнуть в мечтах, но очнулся за чашкой
 
 Ч
 А
 Я.
 

-XIV-

 Дождь неразборчив,
 
 Уносит с асфальта грязь,
 Кожей почувствовал, вода разрушает связь,
 А вместе с ней и память, но не стирает меня,
 Как не стирает и ненависть. Я ненавижу себя.
 Каждую чёртову ночь на улицах разверзается ад:
 У тысячей незнакомцев пылает надеждой взгляд,
 А мне от холодного лунного света как-то теплее.
 Я сам был кострищем когда-то, теперь же я тлею.
 Не жить, существовать - это хаос и, скажем, бардак
 В голове. Если честно сказать, я ужасный простак:
 Рвал сердце на части, хоть бы кому-то было тепло,
 Всё тщетно, части не более, чем дешёвка и барахло.
 Тяжесть свинцового неба ломает каждую кость,
 Боль не притупляет порой самый сильный наркоз.
 И от каждого, кто проходит сквозь душу, одна тошнота,
 На месте чувств покоится и лишь растёт зияющая дыра.
 Глядя на отражение в луже, я открываю рот,
 Чтобы снова сказать ему пару важных острот
 И забиться в углу. Попросил у прохожих огня
 Подкурить. Дождь неразборчив, сотрёт и
 
 М
 Е
 Н
 Я.
 

-XV-

 Вечный май -
 
 Это что-то о вечной любви.
 Каждую ночь, я клянусь на своей крови́:
 Перестану писать, когда отцветёт сирень.
 На празднике жизни я только чужак и тень.
 Не смотри на людей, они - симулякр, копия.
 В конце остаются даты на граните надгробия.
 Безумие: ты - полустёртый, я - почти стёрт;
 Ты - отражение в зеркале, я - давно мёртв.
 Не теряйся, утопись в своём прошлом, во лжи,
 Наплевав на судьбу, пылай, полыхай, греши.
 Уносятся ввысь, где небо - сапфир, хрусталь,
 Вишнёвые лепестки, но с ними моя печаль.
 Прошлое - экспонат, как марочка на конверте.
 В настоящем стынет кровь от дыхания смерти.
 Знаешь, как ненавижу нутром боль разлук.
 Ты - исчез навсегда, я - теперь близорук.
 Снова забыв о любви в этой странной сатире,
 Я выпускаю тысячи бабочек сквозь харакири.
 Вопреки одиночеству шепчу тебе невзначай:
 "В лёгких застыл под смолой этот вечный
 
 М
 А
 Й."
 
  Этот стих посвящён моему дорогому другу - Т.С.. Мы не были достаточно близки, чтобы чесать языками каждый день, но только после твоего ухода из жизни я осознал, насколько важен ты был для меня. Я запомню тебя молодым и нереально добрым парнем. Знай, я искренне восхищался тобой! Встретимся на той стороне, мой милый друг!
 

-XVI-

 Лети, пока кровь горяча,
 
 Нас отличает деталь:
 Невозможен полёт, если тело обвила сталь
 Цепей. Никто и ничто не уходит бесследно,
 Как синяки от веревки на шее бледной.
 Я мечтаю об избавлении дни напролёт
 И иду каждый день туда, где никто не ждёт.
 Исподлобья смотрю на людей от бессилия.
 Счастье не в пустоте, сигаретах, насилии:
 Стать бы свободным, целым на доли секунд
 Чтоб без дрожи в руках и ногах. Но это абсурд!
 Живи, словно птица, за нашу весну не цепляйся.
 Захочешь ко мне? Пожалуйста, не возвращайся!
 Я больше не выдержу, разгромлен, разбит в прах,
 Но если есть выбор, хочу умереть на твоих руках.
 Это придумал садист: видеть бескрайнее небо
 Без крыльев. Быть вне неба, по сути, плацебо.
 Песок под ногами всё больше кажется твердью
 Больному серой жизнью и разноцветной смертью.
 Из последних сил я бегу за тобой, крича:
 "Умоляю, лети к небесам, пока кровь
 
 Г
 О
 Р
 Я
 Ч
 А."
 

-XVII-

 Красной нитью
 
 Очерчены грани заката.
 В стихах нет героя, как и нет адресата.
 Строки без смысла неспешно сжирает огонь,
 Я бы тушил сигареты в свою ладонь,
 Но страх боли сильней. Мне не писать эпопею:
 В любом романе я предпочту добряку злодея.
 За безразличием глаз призрак прошлого спрятан,
 Чувства мертвы, а коль живы, дышат на ладан.
 Разве исходит свет от в темноте рождённого?
 Где-то внутри остатки копий моих чернее чёрного.
 Людям тепло со мной, но их вывод поспешен:
 Господи, я безумно, нет, я чертовски грешен.
 Если вдруг мне перечат, заявляю заносчиво:
 Милее не пёстрая толпа, а серое одиночество.
 Не даёт спать слишком громкий голос в ушах:
 Живи пьяно, умирай в иллюзии, ложных мечтах.
 Невзирая на обстоятельства, эта тайна негласна:
 Мы чужаки, но судьба связала нас нитью
 
 К
 Р
 А
 С
 Н
 О
 Й.
 

-XVIII-

 Раны в груди
 
 Лечит бессонница и коньяк.
 Пройдены сотни дорог, но тяжелеет шаг.
 Ты пустословишь. Это бред, невнятные речи.
 "Буду счастливым? Да что ты мне лечишь!"
 Грустно, если внутри тебя сердце ломает.
 Скучен тот, кто, стреляя в висок, моргает.
 "Заряжай!" В играх со смертью мне часто везёт.
 В мире нет точной истины, но дозволено всё.
 "Molto bene, родная! Мне встать с колен?"
 Любовь не имеет конца, человеческих цен.
 В этот раз шесть патронов в моём револьвере?
 Ты хотела лечить? Так болтай о надежде, о вере,
 Но не о любви. Стрелки часов описали круг.
 Мне тяжело понимать, кто враг, а кто друг.
 За спиной догорают мосты. Игнорируя метки,
 Выхожу полумёртвым после русской рулетки.
 Стало быть, должен теперь тебе рассказать:
 "Знаешь, жить не больно, больно не умирать.
 Если не суждено нам быть вместе, иди."
 Не зарастают раны, а пули ещё в
 
 Г
 Р
 У
 Д
 И.
 

-XIX-

 Ничего не значат
 
 Слёзы усталых глаз.
 Я перегорел, смех искусственный, напоказ.
 Быть человеком, подчас, ломающе-тяжело.
 Мне бы остаться таким до конца, навечно, но
 Сердце трещит по швам, осипший голос вопит:
 "Ты предсказуем!". Я сыт по горло, меня тошнит
 От пошлости этого мира, от благочестия мнимого.
 Вера есть отрицание. Крик больного и одержимого
 Жаждой отвергнуть болезненную человечность:
 "Я так хотел получить не ножевые, а нежность!"
 За годы пора запомнить: чем шире объятия,
 Тем проще и безнаказаннее твоё распятие.
 Всё, как раньше: играет джаз, в руках портсигар,
 От людей слишком холодно, но от водки жар.
 Воспалённый рассудок пугает наличие тишины
 В компании не яркого солнца, а жёлтой луны.
 Избавление - рандеву со смертью и вечный сон.
 Говорят, в своём одиночестве я жалок, смешон.
 Прости за болтливость, ломано-грязные строки.
 Ты хотел стихи о любви, а я воспевал пороки.
 Посмертно всеведущий пылинкой меня обозначит,
 В условиях вечности одна жизнь ничего не
 
 З
 Н
 А
 Ч
 И
 Т.
 

-XX-

 Плавят лёд
 
 Некогда нежные руки творца,
 Мы схожи: на плечи давит тяжесть свинца.
 Я так исстрадался, но не помню причин.
 Всё нутро покрыто узорами из паутин
 И согрето под слоем пыли. По утру одни
 Глаза выдают тоску среди шумной возни.
 Скажи, я полон противоречий или ошибок?
 У зеркала репетирую миллионы улыбок,
 Чтобы спасти этот мир от своей пустоты.
 Я принес себя в жертву, лишь бы жил ты.
 Знаю, что был с каждым словом отчасти груб,
 Но вопреки ты грел меня ночью, касался губ.
 Не бойся, рви страницы в конце каждой книги:
 Душа ненавидит финалы, но так обожает интриги.
 Надо двигаться дальше, даже если осип, ослеп,
 Скоро я обращусь в журавля: тихо рвётся цепь.
 Закат. Подходит к концу громкий вопль лжеца.
 Всё когда-то уходит вдаль, греет кожу лица
 Свет солнца. Пусть когда-нибудь мне повезёт.
 Сердце уже не бьётся, но всё ещё плавит
 
 Л
 Ё
 Д.
 
  Что ж, дорогие читатели, мой сборник подошёл к стихотворному завершению. Я крайне благодарен тем, кто прошёл со мной весь путь от первого до двадцатого стиха. Двадцать - весьма символичное число для меня, потому считаю своим долгом прервать вереницу стихов, не имеющих смысла. Желаю Вам чистейшего счастья, самой взаимной любви, надежды и веры в светлое будущее, которое обязательно будет таким! Посвящаю стих -XX- Вам, мои дорогие читатели. Спасибо за то, что стали частью моей жизни! До новых встреч!
 
***
 
Там, где тает весною лёд,
 
Распускаются лишь цветы.
 
Читатель, скажу наперёд,
 
Останешься в сердце ты.
 
***
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"