Екшибарова Лола Зайниддиновна : другие произведения.

Путь. История вторая: войны Тронг-Нльи

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:


ПУТЬ

История вторая. Войны Тронг-Нльи

  
   Я плохо переносила морскую качку. Тошнота играла мне на руку, позволяла не вступать в длительные разговоры. Я все еще сторонилась тесных компаний, раздражаясь на любые вопросы, ответ на которые требовал больше чем "да" и "нет".
   Я вернулась к людям - или пришла к ним впервые, не знаю, как точнее обозначить мою новую жизнь. Я не помнила, каково это, находиться среди себе подобных. Возможно, когда-то раньше такая жизнь казалась мне естественной, но о тех годах не сохранилось ни одного воспоминания. Мне приходилось знакомиться с нею опять, - или открывать ее для себя заново? - я даже не могла с уверенностью сказать, какой вариант более правилен.
   После Зачаровня трудно сживалась с людьми. В чем-то с ними было проще, чем с эльфами: мыслили конкретно, говорили прямо, если чем недовольны, не таились. Но, как не стыдно признаваться, я слишком привыкла к эльфийской вежливости. К изысканности, и благоустроенности быта. Впрочем, понимала, что отвыкать долго не придется, упрощаться всегда легче.
   "Вживание" не проходило гладко. Первый же день в обществе соплеменников, когда мы с Рэмом пришли в поселок, в котором его поджидали переселенцы, омрачил неприятный инцидент: переходя по хлипким мосткам через грязный ручей у околицы, мы вдруг оказались вовлечены в драку. Я понять ничего не успела, как тупой конец весла ввинтился мне в живот. И дальше вспоминаются лишь отдельные эпизоды.
   Дерущихся растащили не сразу, помню топтавшиеся рядом грязные сапожищи и отборную ругань. Потом помню Рэма, выкидывающего драчунов прямо в воду. Помню здоровенного приземистого мужика, глушившего всех подряд кулаком по затылку. У дерущихся от его "уговоров" подламывались колени, они спокойно укладывались рядами. Потом воспоминания совсем перепутались. Был момент, когда спину обожгло жаркой болью, до сердца продернуло. Был момент, когда меня куда-то волокли, прямо по земле, сквозь заросли бурьяна. Потом кто-то пытался разжать мне сведенные судорогой локти, а я изо всех сил рвалась проч. Потом помню, что после утра наступил вечер.
   Я лежала на жесткой земле, на грязном рваном плаще, провонявшим рыбьей требухой. Чуть поодаль Рэм задумчиво любовался чахлыми камышами. Камыш чуть слышно позванивал под легким вечерним ветром, и шелестели мелкие волны, лениво подкатываясь по разноцветной прибрежной гальке. Ни тявканья собак, ни скрипа колодезного колеса, ни грохота телег или ругани за соседским забором... Даже вездесущий запах протухшей рыбы потускнел, и был не так силен, как в самом рыбацком поселке.
   Тишина и смена обстановки меня озадачила. Я помнила, где упала, и сейчас недоумевала: зачем Рэм перетащил меня сюда, на безлюдный берег?
   Осторожно огляделась вокруг - больше никого рядом, только мы, и тихонько окликнула: "Рэм!". Он не ответил. Я позвала погромче:
   - Рэм! Что случилось?
   - А не знаю. - меланхолично отозвался Охотник. - Как спина? Дышать не больно? Подняться сможешь?
   - Попробую. - буркнула, опять чувствуя себя виновницей какого-то неприятного происшествия, и от того испытывая крайнюю неловкость.
   - Попробуй. - согласился Рэм, все так же не оборачиваясь.
   "Попробуй"! Ага. Ни руки, ни спина не слушались. Ощупав себя, поняла причину неудобства - я вся оказалась перемотанной бинтами. Плотная повязка стягивала талию, доходила почти до груди, и через левое плечо накрест охватывала спину.
   - Ничего не понимаю! - растерянно призналась, ощущая нечто саднящее под левой лопаткой. - Рэм! Что это?..
   - Так я и говорю - не знаю. - спокойно повторил Рэм, наконец-то отрываясь от созерцания большой грязной лужи, кем-то по ошибке названной морем. - Тебя саданули ножом, девушка. Удар точный, прямо под сердце. Случай, что нож запутался в ремнях, и вышла несерьезная царапина! Почему кому-то надо убить тебя?
   - Не знаю, Рэм. - прошептала, чувствуя, как постепенно наливается тяжестью левая рука.
   А Рэм все крутил, крутил в сильных пальцах узкий нож, нанизанный на кожаный лоскут. Узнаваемый обрывок, он был когда-то частью ремня, на котором я носила "нож на всякий случай" - короткий нож в толстом кожаном чехле. Он крепился чуть ниже подмышки, слева, полностью скрытый курткой, но чтобы можно было легко выхватить из-за пазухи, если... ну, мало ли, понадобится. "Эльфийские штучки" - как назвал Ренди, и не ошибся. Именно в Мерцающих Дворцах я увидела эту хитрость. Тот ремень, что поддерживал чехол сзади, спас мне жизнь.
   А вот сам нож я видела впервые: клинок поблескивал изумительной голубой сталью, рукоять удивляла пропорциональностью и зеркальной полировкой. Неброская, омерзительно безупречная красота ножа вызвала приступ тошноты.
   - Убери! - попросила сквозь зубы.
   Рэм пожал плечами и сунул нож в сапог. Обрывок ремня скатал в ком, взвесил на ладони, широко размахнулся: по низкой дуге тот улетел далеко-далеко, беззвучно канул в темных волнах. Охотник помог мне подняться, и аккуратно сложил чужой плащ. Кивнул в сторону чернеющих в розовом закате дымов, поторопил:
   - Сказочное везение, знаешь ли... Идти пора.
   Мне хотелось знать, кто меня перевязывал. Но не хотелось спрашивать.
  
   *
   - А говорили, девки от гномов не родются... - значительно протянул старшина переселенческой общины, когда мы с Рэмом вернулись в рыбацкий поселок.
   Растерявшись, я не поняла смысла реплики, Рэм же ее проигнорировал. Потом объяснил: "тебя приняли за полукровку - человека с гномом. Только у смешанных пар не рождаются девочки, потому все и удивлены. Ты действительно хочешь с ними объясниться? Нет? Ну и не спорь! Ты ведь и вправду смахиваешь на Охотника".
   Рэм старательно оберегал меня от всевозможных бед, делал это тактично, но - что уж там, опека, она всегда опека.
   Тщательные расспросы Охотника не дали никаких результатов: нож никто не опознал, местные цокали языками над дорогой вещицей, но о его хозяине, или хотя бы последнем владельце, ничего сказать не могли. Порешили на том, что "случайность".
   Поскольку ни Охотник, ни я, не жаждали мести, то старшины поспешили дело замять. Рэм долго рассматривал клинок, когда считал, что я не вижу, и лицо его в такие моменты бывало очень хмурым. Я примерно догадывалась о ходе его мыслей, меня саму он смутил, этот тонкий, изящный, весь такой пропорциональный и неброский кусок железа, едва не оборвавший мою жизнь.
   Он совсем не походил на грубоватые тяжелые поделки, какими обычно пользовался деревенский люд. И сильно отличался от вычурных гномьих вещиц, иногда попадавшихся на местных рынках.
   Мы оба с Охотником могли бы предположить, откуда он взялся, но предположения наши были слишком чудовищны, чтобы высказывать их вслух, и даже чтобы думать о них долго.
   Сами переселенцы, что ожидали Рэма на побережье, не доставляли особых хлопот. Споро погрузив тюки с пожитками на барк, немногословные хмурые мужики, собравшись в кружок, все дни просиживали, дымя черными длинными трубками. Дети бегали по палубе, приставали к матросам, залезали в самые невозможные места. Матери регулярно вытаскивали их за уши и вороты, раздавали подзатыльники, но детвору угомонить не удавалось. На второй день плавания мальчишка лет пяти свалился-таки в воду, утонул, и мелюзга немного присмирела. Спущенные на время попыток достать его из воды паруса вновь подняли, барк перестал кружить на месте, продолжил прерванное плавание. Рэм, шагнувший с борта во всей одежде, долго сушился под скупым блеклым солнцем. Мы чуть повздорили, когда я попыталась натянуть на него свою куртку, в конце концов, я разозлилась, и ушла на корму. Назад вернулась вечером, проголодавшаяся и расстроенная.
   После несчастного случая жизнь на барке не изменилась. Мужики так же просиживали целыми днями, женщины вяло суетились, дети, хоть и тише, но шумели. Небольшое оживление вызвала эльфийская лодка, мелькнувшая как-то на горизонте, но она не приблизилась к нам, а проплыла мимо. Суматоха улеглась быстро, эльфы хоть и вызывали страх, но это был привычный, будничный страх, переселенцы относились к эльфам как и большинство смертных: настороженно и безразлично одновременно.
   Когда к концу недели мы наконец-то причалили к острову, у меня заметно улучшилось настроение. Наши отношения с водой складывались таким образом, что лучше бы нам наблюдать друг друга издали.
   Высадившись, стали решать, каким путем идти на разведанные Охотниками земли. Старый тракт, оживленный и охраняемый, уводил слишком далеко от выбранных мест. Люди, утомленные ожиданием, готовы были идти напрямую. Но! Напрямую не пройдешь - прямо впереди за горами находился Запретный лес, второе место обитания эйльфлёр, тщательно охраняемое и смертельно опасное для всех незваных гостей. Его все равно приходилось огибать, и Рэм просиживал над картой часы напролет, держа долгий совет с Ремси - Охотником, которого сопровождал Росни здесь, на острове, в поисках подходящих земель для переселения.
   Земли нашлись, ранее пустынные западные Закраины понемногу обживались. Поселения по восточным Закраинам разрослись до критической отметки - до самых рубежей эльфийских земель. Теперь эта нейтральная полоса обильно поливалась кровью, но ни те, ни другие не уступали. Западные Закраины, одно время тоже многолюдные, опустели лет сто назад, после неразумной попытки людей повздорить с эйльфлёр всерьез. Долго на выжженной земле не росла даже трава, но все забывается, первые смельчаки стали вновь заселять пустоши. Пока, к счастью, не заходя слишком далеко, ютясь по побережью. Поначалу это были отдельные семьи с Восточного побережья, что помнили еще дороги по старым гномьим выработкам, напрямую, через гряду Гартранда. Путь был относительно коротким, довольно удобным и почти безопасным. Потом на брошенные земли стали переезжать семьи с материка.
   Я однажды пристала к Рэму, не понимая, почему Охотники не проведут черту: вот до сих пор можно, а дальше нет. Рэм отшучивался, пока не надоело, потом резко ответил:
   - И кто нас послушает?.. - и я угомонилась.
   Итак, судили-рядили, и решили: идти по тракту до города Интав. Дальше тракт забирал круто на север, прямо к поселкам гномов на северо-восточных склонах горной гряды, что тянулась через весь остров, перерезая его от Восточного берега до Западного. От развилки надо было бы повернуть на юго-запад, через перевал Туманная седловина, обходя Запретный лес, по его кромке постепенно забирая на запад. Хмуро посапывая, старшины долго глядели в карту, хитровато переглядываясь. Рэм, конечно, видевший все их наивные уловки, не подавал виду. Я не вмешивалась, меня все равно никто не спрашивал.
   Рэм оставил длинный караван подвод перед развилкой и тем самым городом, попрощался с Ремси, передал послание Росни. Я осталась вместе с ним. Вновь вовлеченная в водоворот жизни, следуя чужим интересам, шла, куда вели.
   Проводив взглядом последнюю подводу, скрывшуюся за поворотом, Рэм с тем же выражением посмотрел на меня.
   - Ну, и куда теперь? - разглядывая долину из-под руки, поинтересовался буднично. - Спрашиваю не потому, что гоню тебя, но надо же решить, по какому склону спускаться.
   Будто у меня есть выбор!
   - Я хотела бы остаться с тобой.
   Охотник пожал плечами, отворачиваясь от всходившего солнца.
   - Я знаю. - ответил, из-под ладони всматриваясь в горизонт. - Но ты так рвешься с нами потому, что ничего другого не видела. Попробуй пожить среди своих, девушка. Тогда тебе хоть будет, с чем сравнивать.
  
   *
   До города еще оставался день пути, когда нас нагнали вести.
   Тракт был довольно многолюдным, в обе стороны тянулись бесконечные караваны возков и телег, одиночные верховые и пешие то и дело попадались навстречу. К тому же, тракт неплохо охранялся, несколько раз нас обогнал конный разъезд: десяток всадников, вооруженных до зубов, хмурых и остроглазых. С Рэмом уважительно здоровались и знакомые и просто встречные, безошибочно узнавая Охотника. Мне с ним всегда было спокойно и безопасно, я радовалась, что иду не в одиночестве, и никто не станет приставать к спутнице Охотника с нескромными вопросами.
   В общем, наша прогулка была довольно комфортной, мы не таились и не оглядывались, двигаясь споро, и вскорости уже достигли бы городка, но в последний день не успели добраться до городских ворот к закату, и нам пришлось еще раз заночевать на тракте. Рэм даже с дороги далеко не пошел, тут же, на обочине развел костер, натянул в наклон одеяло, сооружая временный лагерь. Я ободрала с ближайших сосен мягкие лапы, настелила две лежанки на стылой земле. Рэм оценивающе наблюдал, но не вмешивался. Мы плотно поели запасов из его дорожного мешка, попили согретой на костерке воды, разбавленной вином. И стали укладываться на отдых.
   Да, тракт хорошо охранялся, но ночь в лесу, это ночь в лесу. Мы как обычно, по очереди не спали, прислушиваясь к зимним шорохам, меняясь каждые три-четыре часа. В одно из дежурств Рэма я проснулась в уверенности, что рядом эльф. Охотник невозмутимо дымил трубкой, всем своим видом показывая, что не собирается меня успокаивать.
   - Я чувствую их, Рэм, пожалуйста! - взмолилась, когда все другие способы добиться правды были исчерпаны. - Я знаю, что мы не одни. В чем дело?
   - Вокруг тебя все так непросто, девушка. - признал он, качая головой. - Лучше я помолчу.
   Эйльфлёр не отдают того, что считают своим? Или это за мной остались не отданные долги? Обхватив колени, без сна просидела остаток ночи, чувствуя, как вокруг собирается нечто. Нечто не одухотворенное, людьми называемое "рок".
   Напряженное ожидание стало невыносимым, когда с наступлением утра поняла, что и Рэм ожидает. Охотник вдруг перестал спешить, и остановился в полушаге от города, явно предупрежденный. Столь резкая перемена планов невольно раздражала, тем более, что меня в них посвящать опять отказывались.
   Блеклый круг солнца повисел над горизонтом, с сомнением размышляя о нужности своего присутствия над зимним безмолвием, нехотя пополз вверх. Рэм иногда вставал, подкладывая в костер хворост, вновь присаживался с каким-либо делом, я принципиально не помогала. Если ждать - значит ждать. Да и невольное возбуждение, скручивающее нервы в узлы, отшибало любые посторонние мысли.
   Перестук копыт множества лошадей по тракту ближе к полудню не удивил никого, разве что ворон. Прислушиваясь к его нарастающему рокоту, сама вышла навстречу. Рэм проводил меня взглядом, вселившим непонятную уверенность: все закончится хорошо.
   Их было около двух десятков, эльфов в надвинутых по самые подбородки капюшонах, на утомленных лошадях. Промчались рядом потоком, только ветер тронул мои волосы. Зазвучали приветливые голоса, полилась песней речь, Рэм поднялся навстречу, с радостной улыбкой встречая друзей. А я осталась на дороге, в странной уверенности, что неожиданности еще не кончены.
   Эльф в плаще темно-зеленого цвета на вороном коне, не останавливаясь, проскакал мимо. Одно предельно точное движение - и я уже у него в седле, прижатая сильными, теплыми, такими знакомыми руками. Не надо было оборачиваться, что бы понять, кто стоит за импровизированным похищением.
   "Этого не может быть, - успокоила себя, прикрывая глаза. - Мне снится сон. Пусть".
   "О, нет. Я не сон, и надеюсь, еще не скоро стану им!" - резонно возразил он, и знакомый насмешливый холодок, затронувший отмершие, как считала, струны, вновь сложился в мелодию, имя которой я опасалась называть даже мысленно. "Он погиб. Рэм рассказал мне, как он погиб!" - "Нечто похожее я слышал и про тебя! Охотник лишь передал чужие слова". - "Эльфы солгали?" - "Как ты смеешь подозревать эйльфлёр в обмане, женщина?!"
   Вот тут я окончательно поверила в реальность происходящего.
   - Ты... - прошептала, открывая глаза. Мы остановились на просторной поляне, он бережно снял меня с седла, отпуская коня попастись на скудных замерзших травах.
   - Я знаю, что ты ранена, Охотник рассказал о покушении. - заботливо укутывая в свой плащ, предупредил Эллорн попытку вырваться. - Не спорь! Вот, теперь мы в равном положении: за мной не маячат Дворцы, за тобой - Предназначение. Всего лишь два путника на зимнем тракте. Давай попробуем объясниться снова.
   "Если бы могла, я отдала бы тебе свою жизнь. - не успев взять себя в руки, призналась, разглядывая желанное до боли прекрасное лицо. - Но меня не спросили, Эллорн. У нас разные дороги, мой господин, зачем смущаешь мой покой?"
   - Я пришел забрать тебя. - предельно честно объяснил он. - Сразу не следовало тебя отпускать.
   Рэм, умный Рэм, зачем же ты всегда прав! Больше я не пытаясь отстраниться. Как же я не хотела, чтобы ты был прав!..
   Внимательный взгляд достал до дна души. Я не сопротивлялась. Пусть увидит. Пусть убедит меня, как это умеют эльфы, что все совсем не так, как я понимаю.
   - Охотник прав. - абсолютно спокойно согласился Эллорн. - Конечно, прав, потому что знает о различиях между нами не понаслышке. Ты и сама понимаешь, не во внешности дело, и даже не в долгожительстве. И что в том, что мы - неравные, почему тебя это останавливает? Оглядись, Элирен! Что ты видишь: Дворцы эйльфлёр? Башни ваших городов? Лес! Только лес кругом! И мы - вдвоем, настолько, сколько сами того пожелаем.
   - И кто выше? - поинтересовалась, замирая от резкой боли слева.
   - По росту?..
   Я не поддержала легкой улыбки, и он нахмурился.
   "Элирен, я не понимаю. Мы оба живы, мы вновь вместе, что же не так?" - "Кто из нас выше, эльф?" - "Перестань говорить глупости! Никто не выше, никто. Ты - человек, я - эйльфлёр, и все, ничего больше".
   - Эллорн, - выравнивая дыхание, не заметила, как перешла на шепот. - Не пытайся меня запутать. Ты не сказал "мы разные", ты согласился с неравенством. В любом неравенстве кто-то к кому-то нисходит. Кто кого осчастливил в нашем случае?
   - Чего ты добиваешься, не понимаю! - Эллорн и не думал понижать голос, я расценила это как признак крайнего раздражения. Никогда раньше он не пренебрегал хотя бы видимостью вежливости. - Я рад видеть тебя живой, но не хотел бы превращать нашу встречу в еще один бесплодный спор. Мы те, кто мы есть. Ты это хотела услышать?
   - Постарайся меня понять, - я пыталась вернуть себе спокойствие. Или хотя бы унять слишком громкий стук сердца. - Постарайся услышать!
   В волнении я все-таки вывернулась из его объятий, а он не очень-то и удерживал. Он присел на бревно, сложил сжатые в кулаки руки на коленях, и приготовился слушать внимательно. Нарочитая показательность его жеста действовала на нервы, раздражаться начала уже я.
   - Ты знаешь, насколько много ты для меня значишь. Это если пользоваться вашими, весьма сдержанными выражениями. Так уж получилось, я не смогла скрыть своего... отношения к тебе, и теперь поздно отнекиваться. Надеюсь, ты понимаешь, что если бы все заключалось только в моей ущемленной гордости, я бы справилась. Но дело не в этом, ты же понимаешь?.. Понимаешь ведь, да?
   - Нет, - хладнокровно возразил эльф. - Не понимаю, но слушаю внимательно. И не слышу ничего разумного, ничего конкретного. Возможно, все немного перепуталось с последней нашей встречи, но я готов повторить снова: пойдем со мной, Элирен. Ты будешь счастлива во Дворцах. Там не возникнет и сотой части тех проблем, что свалятся на тебя здесь, среди людей. Там тебе будет лучше, и знаешь почему? Потому что ты не принадлежишь этому миру, по крайней мере, не принадлежишь миру смертных. Среди эйльфлёр ты станешь тем, кем должно тебе быть - избранной! Возможно, все случится не сразу, возможно, пройдут годы. Но в наших силах продлить твою жизнь, продлить достаточно для совершенствования. Я помогу тебе, мы все поможем, и ты поймешь, насколько высоко можешь ты подняться!
   О!.. Ну вот, собственно. Пришлось спрятать глаза и мысли, погасить любые душевные всплески. Спросила ровно и прямо:
   - Подняться до тебя, мой принц? Или пасть ниже себя?
   - Это значит - "нет"?
   - Нет, Эллорн. Очень рада видеть тебя живым. Надеюсь, и впредь удача будет с тобой.
   Потом мы долго молчали, каждый о своем. Когда стемнело, мы вернулись в лагерь, и приняли на себя должную порцию понимающих взглядов и спрятанных усмешек. Нас заботливо покормили, поинтересовались самочувствием, многозначительно посоветовали не совершать дальних прогулок, пока не оправимся от ран. Ночью эльфы ушли.
   Я не услышала их движений, я лишь почувствовала, как опустел вдруг лагерь, но не подала виду. Конечно, гордость оказалась бесконечно уязвлена таким исходом, но благоразумие подсказывало, что данное решение - лучшее. Все, что закончилось однажды, не должно воскресать. Может, в моей любви и не хватает жертвенности, но это только моя заноза. Я была благодарна эльфу за то, что он не разочаровал меня. Остался таким, как есть, ведь где-то в глубине души я созрела для понимания нашей несхожести. И главное, он избавил меня от необходимости выбора, решительно взял столь тяжкое бремя на себя. Уйдя, оставил возможность любить мечту. Что ж, её любить можно и на расстоянии...
   Наверное, Эллорн как-то объяснил внезапное исчезновение Рэму, потому что потом расспросами меня не допекали. А может, все дело во врожденной деликатности полукровок, обреченных ежиться от резких слов в любом обществе. Как бы там ни было, за ночь я выплакалась, а утром закрутила такая вьюга, что забылись все глупости, кроме насущных забот.
  
   *
   Надоедливый мелкий дождь пополам со снегом забивал глаза и воротники, не давая возможности расслабиться ни на минуту. Поглядывая в сторону таких нелепых, как мне показалась на первый взгляд, крытых повозок, я испытывала чувство законной зависти. Рэм, восседавший на телеге, словно на лавке в теплом постоялом дворе, как ни в чем не бывало, курил. На дне, зарывшись в солому по самую шею, лежал Росни, безучастно глядя в небо.
   После встречи с эльфами на тракте душевные царапины понемногу затягивались. Рэм никак не прокомментировал мое возвращение той ночью, как, впрочем, и уход эльфов. Возможно, он понимал больше, чем я, а мне было совершенно понятно: между мною и прекрасным народом все кончено навсегда. И всё же некоторое осуждение, что чувствовала или придумала с его стороны, толкнуло на попытку утром объясниться.
   - О, да! - горько согласилась, боясь посмотреть ему в глаза. - В первый раз он определил мне место у подножия своего трона. Где-то между любимой собакой и... - я едва не ляпнула: "преданным другом". Хорошо, успела сдержаться. - Во второй раз благородно снизошел до объяснения моего врожденного ничтожества, и, соответственно - нашего неравенства. Возможно, он прав, Рэм, даже скорее всего - прав. Но меня не устраивает роль забавной безделушки.
   Рэм удивленно приподнял брови. "На что-то еще надеешься?" - явственно прозвучал не заданный вслух вопрос.
   - Нет. - честно ответила, срывая замки молчания. - Знаю, что для меня нет места рядом с ним... того места, на которое бы я согласилась. А ни на какое другое не согласится он сам. Любой вариант унизит нас, Рэм. Я никогда не позволю себе унизить его.
   Темные капли, срываясь с подбородка, пачкали рукав куртки. Потерла их пальцем, гадая: слезы или кровь из прокушенных губ?
   - Когда-нибудь ты простишь ему все. - Рэм успокаивающе потрепал меня по щеке. - Даже слезы.
   - Уже. - призналась обреченно. - Сразу...
   - Нет, еще нет. Пока ты только примирилась с поражением. - объяснил Охотник, зашнуровывая куртку. Глядя на него, вспомнила, что и мне бы пора собираться. Ах, если бы еще руки дрожали поменьше! А Рэм, укладывая мешки, разговаривал словно сам с собой: - Сначала принимаешь их, как есть, потом восхищаешься. Потом начинаешь любить. А потом оказывается, что себе инность простить труднее, чем другим.
   - Я не хочу сейчас оставаться одна! - уже сидя верхом крикнула я толи Рэму, толи лесу, толи судьбе.
   Красиво подняв коня на дыбы, Рэм развернулся вслед ушедшему обозу, пригнулся в седле. Вцепившись в поводья, почти лежа на конской шее, я старалась не вылететь из седла, осознавая справедливость наказания.
  
   *
   А потом мы вновь нагнали застрявший обоз, а с ним и Росни, озябшего, и особенно осатанелого. В два голоса Охотники так наорали на старшин, что те, сильные широкие мужики с кулачищами как кузнечные кувалды, втянули головы в плечи, и пикнуть не посмели. Вытащив севшие по обода телеги на твердую землю, и расположившись на второй от начала, Охотники впали в знакомое мне меланхолическое спокойствие. Скоро вернулся ходивший в разведку Ремси, все погрузились в сено, и, скрипя и постанывая, телеги тронулись дальше.
   Тракт вился среди довольно однообразного пейзажа: либо густой лес стеной, либо поля до горизонта. То в одну, то в другую сторону уходили развилки, мы ехали по обжитым местностям, оставляя за собой большие города. Путь через остров до перевала грозил получиться совсем не интересным, то есть максимально безопасным. Охотники по очереди уходили в дальнюю разведку на день - два, повозки сдвигались в круг, лошадей отводили под охраной на более или менее удачные полянки, к замерзающим притихшим родникам. Потом, дождавшись возвращения Охотника, вновь выступали.
   "Зачем людям переселяться так далеко?" - спросила я как-то Рэма, разглядывая исхудалые детские мордочки, выглядывающие из возков. "Люди всегда куда-то движутся. - ответил он без удивления. - С материка на остров, с острова на материк. Всегда кажется, что где-то далеко много лучше, чем дома".
   Те две лошади, оставленные нам эльфами, сильно выделялись на фоне грузовых кляч переселенцев. Росни посверкивал глазами в сторону моей дня два, пока я, наконец, не оценила все преимущества эльфийского дара.
   - Давай так: ты меня научишь хотя бы из седла не выпадать, а я не претендую на эльфийский подарок единолично. - предложила как-то на привале Охотнику сделку. Рэм чуть трубкой не подавился, видимо, представив возможные последствия наших уроков. Росни же так обрадовался, что и про неприязнь забыл.
   - Вставай! - тут же распорядился, слетая с телеги. Миг - и сбруя кучей свалена мне в руки. - Вперед! Сейчас будем делать из сопливки приличного человека. Давай - давай, не я же буду седлать ее для тебя?!
   - Я бы седлал... - поглядывая в нашу сторону с нескрываемой завистью, шепнул мне Ремси. Росни сунул ему под нос кулак.
   - И думать не смей, понял?
   Уважительно покосившись на высокого товарища, Ремси скроил в отместку ужасно свирепую гримасу. Я со смеху покатилась, - и тут же схлопотала условный, в общем-то, но все же подзатыльник.
   - Тебе никто отвлекаться не разрешал. - строго отчитал Росни. - Давай-давай, затягивай ремни как положено. Иначе свалишься.
   Вечером, провожая их с Рэмом в очередную разведку - не последнюю по эту сторону гор, все искала случая отомстить за дневные издевательства. Случай так и не нашелся, они ушли, а я уснула счастливой, впервые со времен Зачаровня.
   Несмотря на тяжелый нрав Росни оказался довольно-таки сносным наставником. Он по-прежнему ругался на малейший мой промах, но всегда был настороже, внимательно следя за моими попытками седловки: плотно ли я затянула подпругу, не забыла ли проверить правильность ремней на оголовье. Именно благодаря его постоянному надзору я почти не падала с лошади из-за плохо закрепленного седла, или внезапно оторвавшихся ремней на удилах.
   Мне кажется, Охотник даже получал своеобразное удовольствие от возни со мною: переход предстоял не близкий, а тут какое-никакое, а развлечение.
  
   *
   Перевал "Туманная седловина" оправдал свое название полностью - туман на нем стоял замечательный. Телеги связали длинными веревками между собой, люди шли по краям, держась за руки, и все равно, миновав перевал, на спуске обнаружили нехватку двоих: пропала женщина и ребенок. Наказав нам никуда не сворачивать с торной дороги, Охотники нырнули в вязкую мерзость вновь. На третий день они вернулись к нам ни с чем, потерянных не нашли. Гартранд взял дань.
   Предгорья встретили тем же дождем, что допекал по другую сторону, возможно, тот самый и догнал нас, забавляясь с глупыми существами, решившими сбежать.
   Попривыкнув к верховым мучениям, я меньше уставала днями, стала хуже спать ночью. Росни, совершенно собою довольный, не уставал возиться с лошадью, которую мы сообща незатейливо назвали Звездой - за пятно на лбу.
   Тягучее путешествие навевало тягучее настроение. Охотники, привыкшие к подобным муторным переходам, спасались от тоски философствованием. Иногда попадало и мне. Рэм, совершенно невыносимый в такие моменты, поучительно наставлял:
   - Никто тебе не враг больше, чем ты себе сама. Если не перестанешь бить по руке, что протянута с помощью, потеряешь завтрашний день. Научись сдерживать свой гнев, говорю как друг. Уйми гордыню. Примирись со своим невежеством. И у тебя появится шанс чему-то научиться.
   Рослая смелая деваха, что терлась у нашей телеги уже не первый день, откровенно строя глазки Росни, стрельнула смешливым взглядом.
   От стыда я вновь начала закипать.
   - Вот-вот, об том и говорим. - усмехнулся Росни, разглядывая мои вспыхнувшие щеки. - Твоя противность во вред лишь тебе. Кстати, ты дурнеешь, когда злишься, знаешь?
   - Может, я и не слишком красива, но не совсем глупа. Ты специально меня дразнишь, не надо этого делать, говорю как друг!
   Они рассмеялись дружно, громко, и не очень обидно.
   Из повозки впереди в недоумении высунулось несколько голов, какая-то лошадь позади шарахнулась, зацепила еще возок, получилась путаница. Опасливо поглядывая на наше хохочущее трио, мужики кинулись расцеплять повозки.
   Старуха на передней подводе сердито погрозила нам палкой:
   - Шальные!
   - Сто-ой! - пронеслось по обозу от головы колонны. Охотники одновременно скатились с телеги по разные стороны, нырнули вперед. Рухнув на дно, я выглянула осторожно сбоку из-за высокого борта, нашаривая рукоять ножа. Сгрудившиеся повозки мешали рассмотреть причину остановки. Перевернувшись на спину, предпочла ожидать прояснения.
   - Убитые. - сообщил Рэм, вернувшись не скоро. - Посиди пока в телеге, не ходи туда.
   Тут же поднявшись в рост, я влезла на передок. Мужики-переселенцы толпилась у правой обочины, толи перекладывая, толи еще что делая со сваленными кучей мешками. Понаблюдав достаточно, я села в солому, соображая, что же будет дальше.
   - Совсем недавно. - подошел Росни, настолько сосредоточенный, что казался еще мрачнее, чем обычно. Обтирая руки пучком травы, поглядывал в сторону невысоких сопок. - Туда ушли, следы свежие. Ватага не крупная, десяток, может с половиной. Как?..
   - Что Старшины-то надумали?
   - Догнать надо. Опасно с таким-то "хвостом" на тракте, как в ловушке мы здесь, зажми они нас с двух сторон. - обыденно сообщил Росни, опоясываясь полностью, проверяя легкость скольжения стрел в колчане, прежде чем закинуть его за спину. Посмотрел на меня, оценивая. Я подобралась.
   - Нет! - решительно оканчивая не начатый спор, Рэм тоже потряс свой колчан. - Ты точно останешься с обозом. Ни к чему раньше времени убийству учиться. И здесь кто-то остаться должен, не дошли они еще до места... - кивнул за плечо, на насупленных женщин, выглядывающих из всех возков. И, Ремси, взявшемуся было перепоясываться: - Ты тоже остаешься.
   - Идите, как условились. - наставлял Рэм. - Мы либо вас нагоним еще до долины, либо прямо пройдем, по другую сторону Запретного леса встретим.
   Так они и ушли, два Охотника и десяток молодых сильных мужиков, вооружившись до зубов, верхом на самых выносливых лошадях.
   Мы с Ремси после дулись друг на друга полдня, пока не осознали, в насколько одинаковом положении очутились: с кучей непоседливых детей, испуганных женщин и не в меру храбрых стариков на руках, в самом глухом углу острова. По одну сторону гномьи поселения по отрогам Гартранда, по другую - Запретный эльфийский лес. С вероятной возможностью налета лихой ватаги. Без надежды на помощь.
   Проявляя выдержку взрослого мужчины и прозорливость бывалого Охотника (ни тем, ни другим на самом деле не являясь), Ремси сумел не потерять власть. Подгоняя, где делом, где словом, он не позволял обозу останавливаться. Голод, поначалу пытавшийся припугнуть нас, на время спрятал свою костлявую рожу.
   Примерно в пятидневном переходе до обжитых земель пали сразу семь лошадей из пятнадцати. Стало понятно, что придется становиться лагерем. Вновь нехорошо заскребло в душе, мнимые и реальные страхи глушили голос благоразумия. Поглядывая искоса, Ремси негромко признался:
   - Мыслю, надо за помощью идти. Одних бы кого отправил, да места им не знакомые, не дойдут. Пойду сам, возьму с собой кого покрепче. Ты как, останешься?
   От такого доверия я испугалась еще больше.
   - Женщин забери, и детей помладше. - посоветовала, хорошенько обдумав ситуацию. - Кто покрепче и здесь выдержит. А этим-то точно лучше бы поскорее уж добраться, свечками ж тают.
   - Значит, телеги брать надо. - колеблясь, Ремси тоже посмотрел на детей.
   - И возьми. Чего ждать-то? Нам оставите безлошадные, нам без разницы. Возни меньше.
   Ремси позволил себе колебаться строго до утра. Утром властно распорядился: собираемся, со мною идут те-то, и те-то. Примерно половина от общего числа. Послушались сразу, заполошились, засуетились, забегали. Я не стала полошиться и бегать, сидела, бездумно ожидая конца суматохи.
   - Взял бы и вас с собой, но тогда точно голод начнется. - оправдываясь, Ремси поглядывал виновато. - Не успеть нам с пешими-то, точно не успеть...
   - Иди уже, вон, люди ждут. - строго отправила я его, не позволяя раскисать в первую очередь себе. - Мы и здесь хорошо подождем. Вы поторопитесь, вот и будет все ладно. Да и Охотники уж скоро нагонят.
   Надеюсь, скоро. - поправила себя. Пока что никаких вестей не было.
   Ремси ушел, и в лагере случилось то, что должно было случиться, когда без надзора остается куча не слишком умного, но решительного народа - революция.
   - Мы лесом пойдем. - огорошил меня здоровый лысый дед утром четвертого дня, как ушли подводы. - Хош - с нами ступай, не хош - как хош.
   - Нельзя лесом идти. - попыталась объяснить, никто не слушал, укладывались основательно, собирая оставленное барахло. - Там эльфы, вы что, не понимаете?!
   - Я в карту глядел. - весомо возразил дед. - Там вон, денным ходом, лощинка есть со старыим путем. Волчий Излог зовется, выходит прямо стать на хожонную дорогу. Им пройдем, тамо уж верно эльфьев нет. Чего им в болотине-от деять?
   - Оставайся! - поддразнила та самая деваха, что крутилась около Росни. - Товарищей своих дождешься.
   "С ними кто-то должен быть. - строго напомнил Рэм. - Не дошли они еще до места".
   Махнув рукой на упрямых дураков, решительно протолкалась вперед, в голову колонны. Рядом вышагивали более-менее крепкие мужики. Дожидаться Охотников осталась надпись на перевернутой телеге углем. Конечно, прочесть могли и другие, кому и незачем бы, но другого способа оставить им весть я не знала.
   Сворачивая следующим днем в Волчий Излог, понимала, что выйти оттуда не удастся. Что такое эльфы, знала не понаслышке, одна беда, никто слушать не хотел. Я голос сорвала, объясняя, уговаривая, убеждая всевозможными примерами - без результата. Люди стремились поскорее обрести новую маленькую родину, они не желали прислушиваться. Да и я - не Охотник.
   А потом...
  
   *
   Болотная тина намертво пропитала одежду. Она слиплась, и стала одной заскорузлой оболочкой, оболочка исцарапала меня в кровь, давно не защищая ни от воды, ни от холода. Я почти потеряла счет дням. Сумка с едой, утонувшая в одной из бесконечных грязных западен, уже не манила воспоминаниями. От рассвета до заката в мыслях билось одно желание: дойти!
   Неделей спустя, пробираясь по кромке зеленой гнилой жижи болота Волчьего Излога, я вдруг поняла, что впереди лес заканчивается. Я знала, что когда-нибудь он закончится, не удивилась, не обрадовалась очень-то, так, вздохнула с облегчением. Запретный лес, выпуская меня из цепких объятий, не прощался, навевал мысли о скорой встрече. "Вряд ли" - возразила ему, выходя на дорогу.
   Ноги дрожали, от усталости и голода реальность и бред перемешались, сплелись хитроумно, удивляя немыслимыми сочетаниями. Там, в двух шагах от смерти меня подхватили крепкие руки. Некто заботливо отер мне лицо, напоил вдоволь. Попытался накормить, но меня тут же вырвало. Вновь обтер лицо. Усадил в траву, подоткнул под голову мягкий ком. Никак не удавалось разглядеть спасителя, в глазах мутилось. Когда же туман слегка развеялся, и Росни, обрадованный, заботливый Росни стал вновь поить меня из фляги вином - я поняла, что все-таки брежу. Безнадежно борясь с безумием, всеми силами старалась проснуться.
   И сорвалась в истерику.
   ...В очередной раз происходящее показалось мне сном, страшным кровавым кошмаром. Резкий звук неприятно царапал обостренный слух, не сразу стало понятно, что это кричу я сама. Но мне никто не отвечал, я вдруг осталась одна наедине с молчащими людьми и сколько бы я не трясла их, как бы не взывала к ним - они не отвечали, да и как могли ответить мертвецы?...
   Я резко выдохнула, выравнивая дыхание.
   Благословенное солнце слепило горячие глаза, множась бликами, все вокруг возвращалось в реальность. Волчий Излог отступал, рассеиваясь среди других воспоминаний. Все в прошлом. Память, закрой дверки и этого чулана, пусть их нелепые позы не тревожат меня больше! Не хочу вспоминать, как загустел воздух, наполняясь звоном... как пестрые росчерки обрывали жизни... как гасли вокруг звуки...
   Довольно!
   Уткнувшись в Охотника, я плакала самым некрасивым образом: со всхлипываниями и шмыганьем носом. Росни мужественно терпел неудобства, некоторое время вообще не шевелясь, потом начал гладить по волосам, слегка раскачиваясь. Его движения убаюкивали.
   - Выплачь эту боль. - ободрил неожиданно мягко. - Выплесни ее слезами. Счастлив, кто еще может плакать.
   - Ты вины не несешь. - резко внушал он мне позже. - Ты не Охотник. Радуйся, что саму отпустили. Хотя, почему - не понимаю... Ты ж вроде от покровительства отказалась, как Рэм говорил?
   Я нервно рассмеялась.
   - Сама бы знать хотела... но они не объяснили... они не показались, Росни. Ни вначале, ни после...эльфов я не видела.
   Росни испугался нового приступа истерики, и замолчал. Изредка хмуро поглядывал, когда считал, что я не вижу. Ладно-ладно, Охотника из меня не вышло, как и эльфа. Переживу, наверное.
  
   *
   - Я не оправдываюсь, Рэм, - я пыталась объясниться, поспешая вслед за Охотником. - Я стараюсь поступать правильно. Сам посуди, у меня есть задание, мне нельзя его не выполнить. Хотя, конечно, никаких гарантий, что оно вообще выполнимо...
   - И не оправдывайся. - доброжелательно посоветовал Рэм, не оглядываясь. - Оправдания всегда выглядят подозрительно.
   Город встретил нас шумом и пылью.
   Среди бесконечного суматошного движения городских закоулков я окончательно запуталась. И что я буду здесь делать?!.
   Рэм долго водил меня по улицам, рассказывая и показывая городские достопримечательности. Под вечер мы вышли на окраину, спрашивая по пути людей о возможности стать на постой. Домик выглядел довольно жалко, покосившийся, с кучей детей и всего двумя комнатами: одной общей, той, где жила семья, второй очень маленькой, сдаваемой в наем. Мы согласились без пререканий, меня устраивало все. Пререкания у меня возникли позже с Рэмом, поскольку он категорически возражал против моих рассуждений податься в наемники, а я сразу же отмела все его предложения по более мирным профессиям. Умения мои были так ничтожны, что ни одно из них не позволило бы мне прокормить себя потом, когда Охотник все-таки уйдет. Сам Охотник оставаться в городе не собирался, его ждали другие, важные дела, я впервые могла оказаться действительно одна. Единственным своим умением я была обязана эльфийскому принцу, но Рэм настоятельно советовал мне не торопиться с выбором. Он даже предлагал оставить довольно денег, чтобы пережить первое время. Но тут я оставалась непреклонной, еще не хватало мне становиться его содержанкой!
   В конце концов, Рэм перестал спорить, не убежденный, а скорее утомленный мною. Завтра он намеревался уходить, мы последний вечер проводили вместе.
   - Куда ты дальше?.. - стараясь отложить тягостный момент, спросила его тем же вечером.
   - Сначала загляну к Мерману. Помнишь, тот торговец, к которому мы заходили, как тебя нашли?.. Ага, он самый. Теперь он здесь, с месяц назад семью перевез. Прислал приглашение. Посмотрю, в чем дело.
   - Может, вместе сходим?.. - предложила, пряча панику от вероятности встретиться с одиночеством. Рэм не удивился, согласился легко:
   - Почему нет.
   По дороге мы лишь раз встретились с небольшим обозом, повозок в пять. Хмурые переселенцы недобро поглядывали в нашу сторону, когда проезжали мимо.
   - Переодеть тебя надо. - заявил Рэм, встревоженный внимательными взглядами. - Про тебя и сейчас уже много плетут, да и ранешные сплетни не забылись...
   - Какие? - удивилась.
   - Про эльфов. - ответил нехотя, отбивая всяческое желание к дальнейшим расспросам.
   Найдя торговца с приличным товаром, Рэм без разговоров натянул на меня одежду совершенно нелепую, я сама на себя без смеха и смотреть не могла. Он был так хмур, что пришлось согласиться. Хорошо хоть юбку надеть не заставил. Но его решение, как всегда, было очень верным: перестав выделяться одеждой среди местных, я почти слилась с толпой. Что оказывалось на руку в первую очередь мне самой.
   Так я и не узнала, зачем звал к себе Мерман. Мы провели в его доме всего одну ночь, которую я безмятежно проспала под негромкий разговор хозяина с Охотником, утром Рэм спешно собрался назад. Встреченные двое незнакомых Охотников верхами согласились взять нас с собой, компания сразу получилась большая и веселая.
  
   *
   На следующий вечер к нашему костру свернул дежуривший на тракте разъезд. Я впервые видела вблизи не ополченцев, а настоящих солдат: пятеро мужчин, две женщины. Одеты в тяжеленные латы, шлемы, вооружены не короткими мечами.
   К Охотникам обратились уважительно, на приглашение разделить ужин согласились сразу. Я, по своему обыкновению, разглядывала новоприбывших столь внимательно, особенно женщин, что Рэм предостерег:
   - Женщины из Восточных Поселений. Ты поосторожнее при них, девушка, эльфов там не любят. Почему? А кто его сейчас разберет! Давняя это история, уж и памяти о тех делах не осталось, а неприязнь все живет, хоть с той, хоть с другой стороны. Эльфы сами-то знают, конечно, в чем тут загвоздка, да только они не шибко распространяются, о чём знают.
   - Как ты отличил их? - удивилась, разглядывая самый обычный наряд женщин. - У них даже оружие здешнее, и акцента вовсе нет... или я не уловила?
   - На острове люди часто подчеркивают свое отличие от эльфов. Не знаю, чего тут больше: зависти или брезгливости. Зовут как, слышала? - Ирина и Ларила. Окончание "а" у женского имени означает отрицание. Ларила - не- Ларриль, Ирина - не- Иринон. В этом выражается противопоставление себя эльфам.
   Мне показалась забавной приставка-отрицание. Словно можно прожить жизнь вопреки.
   - И часто у женщин такие имена? - улыбнулась.
   - Ты удивишься, насколько часто. - без тени шутки ответил Рэм.
   Разглядывая снаряжение воинов, обратила внимание - у шестерых наручи были по чеканке разукрашены синей краской, у одного - черной.
   - Война вот-вот кончиться должна. - рассказывал Охотникам тот, с черными полосами, Баграт. - Король Гатр армию по самые стены выдвинул, хоссам деться некуда, сидят запертые. А мы вот... тут задержались. Синие вон в разъезд подались, и я решил напоследок осмотреться, потому как скоро с подкреплением уйдем. Да, и Синюю сотню забирают, и Черным всем приказ выступать.
   - Про твое дело не спрашиваю, личная сотня Короля - дело темное, не зря вас черным метят. Но Синяя сотня - разведчики. - возразил один из Охотников недоверчиво. - Чего они тут-то делают?
   - Эльфы. - пояснил Баграт, оглядываясь невольно. - Земли-то самые что ни на есть ихние...
   Все понимающе покивали. Значит, опасаются удара в спину, подумалось мне. Зря опасаются! Пока сами не сунутся, эйльфлёр все равно, кто топчет дороги - южане или северяне. Те и другие смертные.
   - Твои-то дела как, Охотник? - обратился Баграт к Рэму по-приятельски, подсаживаясь поближе. Оказывается, знакомцы?.. - Ходишь?..
   - Хожу. - согласился Рэм, оглядываясь на меня. Я тоже подвинулась к ним. - Вот какое дело у меня, десятник.
   - Дело обыкновенное... - протянул тот. Я насупилась.
   - Да не про то ты мыслишь! - хохотнул Рэм. - Разве ж у Охотников семьи заводятся? А девушка эта, Ренни, уж больно шустра для легкой жизни. Всё ей, понимаешь, трудности подавай, опасности. А уж сообразительна! Страсть! Не уследи только - сейчас в историю вляпается, хоть за уши тащи.
   Баграт веско осмотрел меня, видно было, осмотром остался недоволен, но авторитет Рэма не позволял сомневаться в словах Охотника.
   - И еще она довольно умная. - уже без улыбки закончил Рэм. - Возьми ее к себе в десяток.
   - В Черную сотню баб не берут. - тяжело пояснил Баграт, с видимым усилием отказывая Рэму. Помолчал, подумал, предложил: - Можно в Зеленую, обозы охранять. Работенка та еще... Много лихого люда нынче топчется, война, она как волна - всю гнеть подняла.
   Подождал, поглядывая на меня. Я - на Рэма. Рэм думал.
   - Или в Синюю? Как она, в лесу не заплутает? Стрелять умеет? Меч-то удержит ли?
   - Идет!
   Так. В очередной раз меня не спросили. Скоро начну привыкать.
   - Собирайся, Ренни. - поторопил Охотник. - Баграт тебя захватит в город, как сам возвращаться будет. Так, Баграт?
   - Уже возвращаемся. - безразлично ответил тот, расслабившийся от тепла и ужина. - Ночь с вами переждем, поутру и тронемся.
   - Раз уж тебе неймется, посмотри сама, на что способна. - напутствовал Рэм утром, подсаживая меня в седло за спину Ларилы. - Может, тогда поймешь, что тебе надо. И постарайся выжить.
   Всё обошлось настолько просто, что не оставило времени на сомнения. Не успели мы вернуться из разъезда, как тут же прискакали другие сотники и десятники, разорались, - выступление войск, упомянутых Багратом как "подмога", наметили на следующий день. Я побежала в оружейную, получить необходимое снаряжение.
   Командовала Синей сотней красивая, статная женщина по имени Талли, матершинница и бузотерка. Командиром моего десятка оказался совсем молоденький мальчишка по имени Веррен. Десятник выглядел тощим и не солидным. Нас, новичков оказалось больше половины всего состава. Что и радовало - позволяло не привлекать слишком пристального внимания к собственной скромной персоне, и тревожило - сотня, обновляемая столь часто, явно не засиживалась без дела. Народ подобрался лихой, задорный и рисковый. Видимо, специально подбирался.
   Благодаря предусмотрительности Рэма первые дни в обществе чужих людей прошли легко. Король Южного Всхолмия был своего рода новатором, в его армии ополченцы составляли только основные силы. Разведка, охрана и личная сотня короля набирались исключительно за плату. Наемники, лихие бродяги и искатели приключений, отбирались довольно придирчиво. Если бы не рекомендации Рэма и личное поручительство Баграта, не видать бы мне Синей сотни никогда. К тому же тех денег, что Охотник все-таки уговорил меня взять, вполне хватило на покупку лошади и необходимой экипировки. Меч, наручи с символикой разведчиков и еще кое-какую мелочь выдали в оружейной королевского двора, после того, как Баграт представил меня "моему" десятнику.
   Впрочем, неприятных моментов тоже было немало. К примеру, выданный меч совсем меня не порадовал: тяжеленный и не острый клинок без гарды с неудобной скользкой рукоятью. Я хмуро разглядывала его, не представляя, как мне с ним обращаться, когда внимательный десятник предложил:
   - Тут, на окраине, хороший оружейник есть. Хочешь, провожу? Подберешь себе другой, по силам.
   Я с радостью согласилась, и мы тут же улизнули из казармы. Веррен уверенно провел меня тесными проулками. Темная, покосившаяся кузница ютилась за городским валом, на границе широких лугов. Веррен по-свойски толкнул калитку, он бывал тут уже не впервые.
   Мастер выглядел изможденным и худым. Он критически окинул меня взглядом, и поманил в сарай. Прошла за ним не без волнения. Там, под потолком, на поперечной балке в специальных пазах, висели всяческие мечи, около двух десятков. Оружейник по одному снимал их и передавал мне, а я прикидывала вес в руке, и делала несколько выпадов.
   Строго говоря, ни одни из предложенных клинков не отличался изяществом и надежностью, серая мутная сталь не внушала доверия, да и рукоятки не "вплавлялись" в ладонь. Но многие из них подходили мне по весу, а один понравился больше других тем, что имел поперечину. Недостаточно длинную, чтобы называться гардой, но вполне способную защитить пальцы, если вдруг однажды вражеский клинок соскользнет по моему до рукояти. Его я и выбрала.
   Денег у меня оставалось немного, и я побаивалась, что их не хватит, но, на удивление, оружейник попросил вовсе мало, при условии, что я оставлю ему свой нынешний меч. Я согласилась с радостью. За дополнительную плату он подобрал простые деревянные ножны, и, возвращаясь с Верреном в казарму, чувствовала себя почти счастливой.
   За время нашего недолгого отсутствия ничего значимого не случилось, но вернулись мы как нельзя вовремя: тем же вечером нас, всю Синюю сотню, спешно подняли, и приказали выступать, не дожидаясь рассвета. События разворачивались настолько стремительно, что я даже не успела запомнить других разведчиков из своего десятка. Хороший момент заключался в том, что не одна я выглядела растерянной в царящей суматохе.
   Приглядываясь и прислушиваясь, я старалась запомнить как можно больше. Втянутая в распрю, не зная начала, не понимая причин, остро чувствовала собственную бестолковость. Ведь рассказывал же кто-то из Охотников недавно, с чего началась свара между Южным и Северным Всхолмиями! Не слушала. Теперь приходилось проявлять максимальную осторожность и предельное внимание.
   Немного облегчало мое положение присутствие среди армии Южан довольно внушительного числа не коренных жителей Всхолмий, и даже не рожденных на острове. Другое дело, что с ними мне приходилось осторожничать вдвойне, по вполне понятным причинам.
  
   *
   На открытой равнине два десятка всадников видны издали. Понимая это, десятники, после короткого совещания, отмахивают направление в объезд: по низине, вдоль реки, по кромке болота. Покосившись на высокое солнце, понимаю: к вечеру вернуться мы не успеем. А ночью... ночью из лесов только и жди неприятностей. Здесь, за пределами занятых армией территорий, мы не защищены ни от чего.
   Обойдя поля, разделяемся, как всегда: десяток Герха обходит лесок по левой стороне, десяток Веррена по правой. Встречаемся у мелкой речки с не запоминающимся названием через сутки. Скоро здесь, по этим дорогам, идти нашим обозам. На их пути не должно быть укреплений, которые хоссы могли бы использовать для засад. То есть не должно быть ничего, поскольку "укреплением" в военное время может стать как постоялый двор при дороге, так и охотничья избушка, не говоря уж о деревнях.
   После нашего рейда ничего живого и не остается.
   Пока в утомительных переходах шли по чужим землям, по которым уже прошла армия, было довольно скучно. Потом стали все чаще натыкаться на партизанские отряды, набегавшие, как правило, ночью, и действующие довольно умело. Синей сотне сразу прибавилось забот, а мне убавилось сна. Однажды, вернувшись из разъезда, наткнулась на Баграта, тот хлопнул меня по плечу по-приятельски, словно давнюю знакомую, похвалил сдержанно:
   - Говорят, не последняя?..
   - И не первая, Баграт. - возразила в тон.
   - С коня не падаешь... - одобрительно протянул. Да уж, Росни, долг за мной пред тобою неоплатный.
   Веррен зло поглядел вслед Баграту, и я поняла, что "синему" десятнику "черный" не по нраву. Наверное, для неприязни имелись основания, даже за короткое время Веррен успел произвести на меня впечатление прямодушного и решительного человека, хотя довольно злого временами. Раздражительность Веррена усиливалась с похмелья, а таковым он, надо признать, бывал часто.
   Впрочем, десятник старался поступать справедливо, и не допекал излишними придирками. Я не раз мысленно благодарила судьбу, пославшую мне такого командира! Ведь могло всё быть намного хуже.
   Десяток состоял из восьми мужчин и двух женщин. Среди мужчин только одному перевалило за тридцать лет, остальные выглядели моложе. Среди разведчиков редко попадались сильно возрастные бойцы, тут действовало правило: чем младше, тем лучше. Вторая женщина в десятке, Марни - или первая, если считать от начала - тоже была довольно юной, заметно моложе меня. Сама она точное количество своих лет не помнила, но предполагала, что не больше двадцати. Я даже предположительно не могла сказать, сколько лет мне самой, и подробный критический осмотр себя в зеркалах Мерцающих Дворцов не помог определить собственный возраст точно. Но нечто, мне самой непонятное, убеждало: я уже перешагнула возраст юности, хоть и до старости еще далековато. Пусть кожа лица не потеряла гладкости, у зеленых глаз не вились морщины, и в черных густых волосах пряталось всего несколько тонких прядок седины, но некое выражение, удивительное мне самой - ведь я совершенно не помнила, с чем оно связано! - выдавало три полных десятка лет безошибочно.
   В Марни сразу угадывался опытный воин, все ее поведение и облик говорили, что не первый год она ходит дорогами войны. Мне вначале рядом было очень неловко, я словно ребенок, вела себя довольно наивно. Но Марни совсем не обладала чувством юмора, и это мне даже помогло, так как избавило от неизбежных в другой ситуации насмешек.
   Марни оказалась довольно необщительной, и я вновь поблагодарила судьбу - не знаю, как бы пришлось выкручиваться, если бы в напарницы попалась любопытная болтушка.
   Ко мне она сразу отнеслась хорошо, а причиной послужил неприятный случай. Он отозвался во мне сильным раздражением, и дал столько пищи для размышлений, что я невольно запомнила первый день в походе.
   Казармы Синяя сотня покинула вечером, мы скакали всю ночь и половину следующего дня. Когда в полдень сотник Талли наконец разрешила первым двум десяткам встать лагерем и отдохнуть - моей радости не было предела, наш десяток попал в число первых двух. Мы остановились тут же, только свернули с тракта вниз к мутному озерку. Напоили и насухо вытерли коней, быстро развели костер, и потянулись к нему с котелками. Многие, как и я, предпочитали разводить вино теплой водой, а не пить его прямо из фляжки неразведенным. Я, хоть и сильно уставшая, не полезла в первых рядах к огню, мне вовсе не хотелось нарываться на конфликт и привлекать к себе внимание. Поэтому потихоньку ушла вдоль по берегу подальше в кусты, и там спокойно умылась, а когда вернулась в лагерь, также спокойно согрела воду. Большая часть разведчиков уже спала, я не стала тратить время попусту. Быстро перекусила черствым хлебом, и, плеснув в котелок из фляжки чуть-чуть вина, присела рядом с Марни, у самого края поляны. Разведчица заснула, я наделась вскоре последовать ее примеру.
   - Не спится? - окликнул меня разведчик из второго десятка. Я пожала плечами, всем видом демонстрируя нежелание вступать в разговоры. Но он не отставал, прокрался вдоль линии уснувших, и нахально подсел ко мне.
   - Да ладно тебе!.. - оскалился заигрывающе, поглядывая хитро и неприятно. - Уж будто бы никто не знает про хахаля твоего, этого, черного! Чего ж он тебя получше-то не пристроил, а? Здесь ведь доля трудная!
   - Нет у меня хахаля. - сквозь зубы проронила, всеми силами сдерживаясь, чтобы не треснуть по наглой физиономии прямо котелком. - И вообще, иди отсюда, нам отдыхать приказано.
   - Ну, так это теперь нет! А хочешь - будет?.. - очень понятно предложил тот.
   - Иди. - повторила сквозь зубы, надеясь, что нас никто не слышит. - Давай, вали! Ничего не хочу. Нечего тебе тут делать!
   - Ну и напрасно. - обиженно протянул разведчик, поняв, что я не ломаюсь, а действительно стараюсь от него отвязаться. - Я ласковый. И щедрый. Ты бы своего черного враз со мною забыла!..
   Не выдержав, я очень понятно потянулась к отстегнутым ножнам. Он хохотнул, и встал.
   - Да не полезу я силком, не боись! - успокоил весело, я не поняла, что его так насмешило. - У нас тут так принято, что любовь - только по согласию. А ты все-таки подумай, слышь? Я подожду.
   - Нечего ждать... - проворчала, отворачиваясь от слишком легкомысленного поклонника.
   - Ну, это как поглядеть! - по-прежнему весело возразил тот, помаленьку отступая в кусты. - На мой вкус, так есть чего. Ты подумай, подумай!
   - Вали отсюда! - шепотом заорала я. Он опять рассмеялся, и пропал в лесу.
   Уткнувшись в пропахшую конским потом седельную суму, я понемногу приходила в себя. Значит, теперь я - подружка Баграта? Бывшая подружка, брошенная и несчастная... Ужас. Интересно, с какого перепою им такое приснилось?! Я очень надеялась, что не сам Баграт виновник слухов, мне решительно не хотелось думать о нем плохо. Хотя, немного остыв, я посмотрела на ситуацию под другим углом: если предположить, что "черный" десятник мой любовник, пусть и бывший, то в этом для меня заключаются определенные выгоды. К примеру, могу держать на расстоянии слишком ретивых поклонников страхом перед ним. Да и собственное одиночество так легче объяснить, мол, по бывшему дружку сохну...
   Перед глазами всплыло заросшее жесткой щетиной одутловатое лицо, с грубыми крупными чертами и мне тут же пришлось глотать невольный смех. Да уж, есть от чего засохнуть женскому сердцу. Но, опять же, почему бы не принять игру? От меня не убудет, сам Баграт на "отношения" не нарывается, так пусть болтают. Спорить-то опасно, мало ли какие сплетни всплывут, а так, попробую использовать ситуацию в своих интересах.
   И чего я разнервничалась? Ну, подумаешь, парнишка заигрывает. Ничего ж серьезного. Да и мне кокетничать интереса нет, походит-походит рядом, да успокоится. И почему меня так разозлило мужское внимание?
   - А ты молодец, ты его правильно отшила. - совершенно не сонным голосом одобрила Марни. Я вздрогнула. Она повернулась в мою сторону, и пояснила без смущения: - Этот охломон уже всех баб в разведке перебрал, такой неуемный! Он вишь, разговору научен, подход к женскому сердцу знает... ему мало, кто отказывал. Ласковый - это он не врет, ладный мужик. И не жадный, да. Но - ненадежный. - она помолчала, оценивающе разглядывая меня, и повторила: - А ты - молодец, не поддалась! Умная.
   Я смущенно спрятала глаза. Молчать оказалось так же неловко, как говорить вслух. Я не умела легко болтать на "эти" темы.
   - Ты новенькая, не обвыкла еще. - пояснила мудрая Марни. - Эт ниче, что мужики подходят, эт так везде. Ты сильно плохо о нас не думай. Сильничать они не будут, за такое и на осину вздернут запросто, Талли строгая по этой части. Да и наш Веррен шалости не одобряет. Но тепла-то всем хочется, да и ласки перед смертью. Мы ж тут живем, как в последний день. Кто завтра проснется, кто нет? То-то!.. вот и радуются все, как могут. Один пьет, другой баб мнет. Может, не убьют тебя сразу, так сама еще по ласке-то затоскуешь...
   Я закрыла глаза и стиснула зубы. Хватит, Марни, прошу тебя - хватит!
   Она подумала, что я отключилась, и тоже через минуту заснула.
   Вот с этого-то неприятного эпизода проснулись симпатии Марни ко мне. Я только удивлялась поворотам судьбы.
   Впрочем, спокойных привалов и возможностей побеседовать у нас оказалось не так много. Мы нагнали-таки армию, нагнали, чтобы тут же попасть в месиво - хоссам удалось скопить силы, превышающие армию южан в трижды, и теперь они уверенно отодвигали захватчиков со своих земель.
  
   *
   Привычно тоскую. Если с полуночи звездное небо еще и подкидывает иной раз темы для размышлений, то четвертое дежурство, приходящееся на последние часы перед рассветом, самое муторное. Ужасно хочется спать, во-первых, и именно в него спать нельзя, потому что лучшего времени для внезапного нападения не найти, во-вторых. Не успеваю присесть на чурбак у разбитой коновязи, как вижу Веррена, прокрадывающегося на сеновал вглубь двора. Некоторое время назад в него уже прокралась красивая девка, следом - мелкий деревенский мужичонка. Представив себе реально, чем может закончиться потасовка между ними, остаюсь спокойно сидеть на месте. Жилистый и неожиданно сильный, несмотря на свою худобу Веррен легко мог справиться с двумя такими "соперниками" одновременно. Местному ревнивцу выбьют зубы, Веррен же научится... сдержанности. Возможно.
   Сразу же оттуда начинают доноситься женские глухие взвизги, потом, вышибая собою хлипкую дверь, вылетает незадачливый защитник, следом появляется десятник, мечом в ножнах сносит в бешенстве остатки коновязи - хорошо, я успела к тому времени пересесть к колодезному срубу. Хотела уже приподняться, показать, что дежурный не нагло спит, а чутко стережет, но, верно оценив состояние командира, решила не попадаться под руку.
   Со злостью пнув дверь в сарай, где отдыхает десяток, Веррен громко высказался по поводу родственных связей свиней и наглых мужланов. Безошибочно определив причину несостоявшегося свидания, покатываясь в беззвучном хохоте, проснувшиеся разведчики тычут друг друга в бока локтями, перемигиваются, кивая на десятника. Мне тоже смешно, но и мальчика жаль.
   Поскольку шло время именно моего дежурства, то есть сидения на корточках и с умным видом разглядывания прошмыгивающих мимо хозяйских кошек, на предмет упреждения провокационных действий противника, вопль десятника меня не вырвал из сладких объятий сна. Он не резанул по нервам в самый желанный - предутренний - час. Наоборот, появление Веррена скрасило последние минуты муторной повинности, потому раздражения на командира не испытывала. Поглядывая в бледнеющее небо, гадала: закончатся наши поиски сегодня, или придется и дальше обшаривать чахлые рощицы. А найдем ли чего - кто знает?..
   - Мечтаешь? - прямо над ухом зло прошипел Веррен. Я сделала вид, что прекрасно его видела, и специально так тихо сижу.
   - Слушаю, - ответила честно, я действительно до последних минут вслушивалась в близкий лес. Он меня тревожил. Веррен удивленно посмотрел поверх моей головы в ночь, не понимая, чего слушать, когда кругом такая тишина. Та тишина, которая мне и не нравилась. - Утро близко, командир, а лес не просыпается. Прислушайся сам! Ну?..
   Он вновь пошарил взглядом по сторонам, но ничего не понял, и сел рядом со мной, наклонился поближе, спросил уже без злости:
   - И чего тебя беспокоит?
   - Утро вот-вот наступит, а птицы молчат. Они уже гомонить должны, им уже утро. А они молчат. Почему? Я такого не припомню, чтоб лес поутру как вымерший был.
   - На что думаешь? - прямо поинтересовался десятник. Я чуть не подпрыгнула от такого доверия. Ничего себе, ответственность!
   - Не знаю. - честно ответила, боясь сказать лишнее, но в то же время и молчать мне ни к чему, ведь и моя жизнь под угрозой. - Охотники говорили... - вторая сплетня, ходившая про меня, гласила, что я толи тайная жена Охотника, толи его незаконнорожденная дочь. - Говорили, что иногда лес так замолкает перед большим кровопролитием. Ну, вроде как зверье чувствует смерть, и сбегает.
   О том, что об этом мне рассказывал не Охотник, а эльфийский принц, благоразумно утаила.
   - Ага. - вовсе не обескураженный Веррен вновь пытливо посмотрел в чуть просветлевшую тьму. - Ну да. А я еще вчера подводы заметил... подумал - от нас они деру дают, ну, от разведки... а выходит, они от резни сбегали...
   Теперь я в удивлении смотрела на него, пытаясь понять глубинный смысл сказанного. Десятник сплюнул на землю, и вскочил. Он вновь злился, и мне подумалось, что больше я от него ничего хорошего не услышу, но он вдруг по-доброму пояснил:
   - Местные еще вчера ввечеру семьи из деревни повывезли! Не все, конечно, но многие. Хотели, видать, незаметно удрать, да я увидел, когда дуру эту вон... обхаживал... Засаду они нам готовят, не иначе! И мы в нее почти попались. Потому и лес твой молчит.
   Он убежал, оставив меня сидеть с открытым ртом. Единственный ответ, вертевшийся на языке, был крайне глупым: "не мой это лес!".
   Десяток поднялся тихо и споро. И пяти минут не прошло, как разведчики тенями засновали по двору, собираясь покинуть коварную деревню. Они второпях седлали коней, и оборачивали им копыта ветошью. Я тоже бросилась к своей лошади. Итак, вполне возможно, что наша жизнь сейчас зависела от нашей же расторопности.
   - Пойдешь первой. - приказал мне Веррен, когда мы тихо выломали колья по дальнему краю высоко забора, и осторожно, по одной выводили лошадей, стараясь произвести как можно меньше шума. - Ты ночью как кошка, так что будешь смотреть. Мы - за тобой, коли тихо пройдешь. Ну, а коли наткнешься...
   - Я дам знать. - заверила шепотом, прислушиваясь к уже не внушающей доверия тишине. - Постараюсь не умирать молча.
   Он хохотнул в рукав, и махнул рукой, поторапливая. Я вступила под тень редкой опушки, пошла самым краем леса, стараясь держаться ближе к деревьям. Нынешняя ночь, некстати лунная и безоблачная, давала еще достаточно света, чтобы обнаружить крадущуюся по открытой местности тень, если на опушке уже засада.
   Хорошо, что лес здесь был довольно редким, плотные заросли встречались лишь изредка. Иначе нам никогда не удалось бы так тихо скрыться из окруженной деревни, будь мы вынуждены продираться сквозь бурелом.
   Я чутко слушала ментал, отыскивая возможных врагов в коварной ночи. Ничего. Молчаливый лес был пугающе тихим. Что ж, я буду рада ошибиться в своих страхах, это лучше, чем недооценить опасность. Торопясь и осторожничая, одновременно, я пробиралась по опушке, уходя все дальше от деревни, оставляя позади сначала пустое, незасеянное поле, потом заливной луг, потом...
   Потом я оказалась на самом краю болота, и остановилась, поджидая десяток. Деревня осталась позади, в часовом пешем переходе. Если там нас и поджидали неприятности, теперь мы находились от них на изрядном отдалении.
   Ждать долго не пришлось. Четверти часа не прошло, как весь десяток собрался рядом со мной, вокруг хмурого Веррерна.
   Утреннее небо голубело, горизонт вовсю полыхал золотом. Веррен вприщур смотрел на дальний край, и оставленную деревню.
   - Ладно, потом поквитаемся. - решил он, и полез сматывать тряпки с копыт лошади. Десяток, поняв командира, тут же стал готовить своих лошадей в путь.
   Я понимала его досаду, и отчасти, разделяла ее. Уходить вот так, трусливо сбегая от горстки крестьян лихому десятку... н-да, есть в этом нечто унизительное. Но наше прямое задание все еще оставалось невыполненным, и приходилось спешить, откладывая планы мести в долгий ящик.
   - Слышь! - окликнул меня командир, я подъехала, ожидая очередного поручения или злой брани - у него и то, и другое бывало запросто, но он лишь хитро усмехнулся: - А ожил твой лес, ага!
   Да, здешние окрестности не молчали, они шумели и гомонили, приветствуя очередной день. Интересно, узнаю я когда-нибудь, почему замолчал лес вокруг деревни, или так и останусь в неведении?
   Подгоняя лошадей, мы углубились в редкий лесок, вслушиваясь и всматриваясь по сторонам. Где-то тут, если верить данным прошлой разведки, должен идти глубокий овраг и начаться болотистая местность. На первый взгляд - гиблое место, непроходимое. Но двигаясь по правому краю оврага, можно было попасть по другую сторону болот, на широкие равнины Заозерья. Там, где-то в одном из глухих уголков, северяне основали мощное поселение. Захваченные пленные хоссы говорили, что оттуда постоянно приходят караваны с оружием, и Синей сотне было приказано разведать, где именно его куют. Мы искали уже вторую неделю, но ни намека на описанную пленными местность не находилось, да и рассказы наших же разведчиков, как-то якобы обнаруживших тот самый овраг, пока ничем не подтвердились. Мы продолжали искать, тщательно обшаривая каждую попавшуюся долинку. Время, выделенное нам для поисков, подходило к концу, вот-вот Веррен мог приказать возвращаться. А возвращаться ни с чем к Талли... довольно опасно, что и говорить.
   Но мы их все-таки нашли.
   Добротные срубы хитроумно прятались в надежном кольце, укрытые с двух сторон болотами, с третьей - безымянной речушкой. Двое суток мы наблюдали за деревней, бесшумно затаившись в густом перелеске у края болот. Вызнавали общее расположение дворов, высчитывали количество возможных защитников, высматривали кузницы, склады с готовым оружием и дыры в оградах.
   Думаю, партизан подвело собственное легкомыслие. Они настолько уверенно чувствовали себя здесь, среди болот, что совершенно не таились, их караул носил скорее символическое значение. Охранники откровенно спали на дежурстве, а ночная стража и вовсе временами состояла из одного дозорного.
   Мы прокрались к деревне под утро, тихо сняли охрану у ворот, подпалили заранее высмотренные склады и кузницу. Вдвоем с еще одним разведчиком, вооружившись луками, взобрались на крышу избы местного старосты, и спокойно уложили по десятку хоссов каждый, пока Веррен с остальными дрался внизу.
   Убедившись, что деревня надежно пылает, мы выскользнули в ранее разведанные лазы, прыгнули в седла, и, той самой тропкой, что привела нас, помчались прочь. В этот раз перед нами не стояло задачи перебить северян, нас послали лишь найти, где ковалось оружие. Мы не только нашли, но и изрядно "пошумели".
   Правда, вернулось нас семеро из одиннадцати, ну так что. Война.
   Обожаемый сотник изругала вернувшегося Веррена последними словами, из всего потока повторить можно лишь одну фразу: "...шлялись две недели, курицыны дети?.."
  
   *
   Впереди драка. Я чувствую.
   Ломая строй подлетаю к Веррену, предупреждаю десятника. Он уже давно не задает глупых вопросов, привык к моим странностям. Пришпоривая лошадей, мы выхватываем мечи, и, сразу, за поворотом, влетаем в рубку.
   Некогда ни оглядываться особо, ни раздумывать, ни выяснять причины. Сцепляясь с первым подвернувшимся под руку северянином, ныряю под огромный изогнутый меч, резко взмахиваю своим, и быстро, не останавливаясь в движении, "проваливаюсь" дальше вниз, скрываюсь за конской шеей как за щитом. Он слишком долго раздумывал, удивляясь моему трюку, я оказываюсь проворнее на полвздоха, потому умудряюсь выжить. Он - нет. Огромное копье, направленное опытной рукой, могло оказаться смертельно опасным для нормального воина, но не для низкорослой женщины, оно пролетает точно над моей головой, даже волос не задевает. Распрямляясь в седле, закручиваюсь слева направо, не глядя "роняю" себя через плечо и назад, в режущей кривой. Хосс хрипит, хватаясь за горло, из-под пальцев упругой струей ударяет кровь. Его конь взбрыкивает, и уносит его проч. Лошадь подо мной всхрапывает, и пятится: прямо ей под ноги валится из седла женщина в зеленых наручах, разрубленная от шеи до пояса. Я согласна с лошадью, потом, когда у меня будет немного свободного времени, я тоже попробую изобразить нервный припадок. Но сейчас не тот момент, милая, так что не подводи!
   Все заканчивается вдруг, как всегда. То есть еще около десятка хоссов, спешившиеся, пытаются размахивать мечами, но среди разведчиков - трое лучников. Мне даже не пришлось покидать седла, дважды свистнули стрелы моих товарищей, и один раз пропела моя тетива. Выжившие хоссы, осознав тщетность сопротивления, побросали от себя оружие, и встали на колени, подняв руки над головой. Подождав, пока разведчики окружили пленных, я убираю лук, застегиваю колчан, и тщательно обтираю куском ветоши сильно замазанный кровью меч. Инцидент, как выражаются господа эльфы, исчерпан.
   Переловив нервно всхрапывающих хосских коней, привязываем их к телегам, и лишь потом здороваемся с Зелеными; почти все - друг с другом знакомцы. Привычно сортируя трупы по разным сторонам дороги, сторожим пленных, насыпавших земляные холмики, и слушаем рассказ Зеленых: обоз большой, половина телег с оружием, половина с провизией. Сопровождало его четыре десятка, в первой же стычке полегла четверть, теперь, после второй, и вовсе половина, сам сотник ранен в живот. Вспомнив некоторые навыки зашивания рваных ран, на всякий случай иду на него посмотреть.
   Сотник Зеленых корчится в куче собственных внутренностей, подвывает, и непотребно ругается. Понимая, что ему уже не помочь, отхожу к телегам, использую краткую передышку с пользой: разуваюсь, заново перематываю портянки, и подгоняю, наконец, по длине ремень от колчана. Затягиваю туго, проверяя удобство расположения стрел. Колчан сразу плотно прилипает к спине, именно так, как должен лежать.
   Веррен хмуро молчит, три десятника с зелеными наручами - тоже. Пора двигаться, мы не можем задерживаться долго на неохраняемой дороге. Нам скорее надо вперед, к армии. Конечно, теперь мы не бросим обоз, мы доведем его хотя бы до первых своих заслонов. То есть игры со смертью еще трое суток, как минимум. Веррен кивает, машет разведчикам рукой. Подзывая, показывает раскрытую правую ладонь.
   Остатки Зеленых - два неполных десятка из четырех изначальных, распределяются равномерно вдоль обоза, телеги, скрипя, ползут. Пятеро Синих с Верреном уходят вперед, в глубокую разведку, мы, оставшаяся пятерка, отпускаем обоз на расстояние четверти часа, и тоже трогаемся.
   Обозы тянулись в обе стороны, в одну - с продовольствием, в другую - с ранеными. Зеленую сотню постоянно пополняли, но, встречаясь с их дозорами во время своих рейдов, каждый раз удивлялась, до чего же их мало. Передовая армия - это передовая армия, несколько тысяч вояк не имеют лиц. А Сотня охраны - это сотня знакомых и приятелей, встречаемых каждый день, спящих у твоего костра и накормивших тебя своим ужином.
   Нам тоже доставалось. Теперь все чаще Синих отправляли в ночные вылазки, дерзкие, кровавые налеты. Я не любила после о них рассказывать, но у войны три цвета: седой, багряный и горячих слез. Все остальное - по выбору. Личному выбору.
  
   *
   Отдых, как всегда, оказался вдвое короче обещанного. Приоткрыв один глаз, вижу Талли, понимаю - надо просыпаться сейчас. Чтобы не делать этого потом в седле.
   - Пять. - отрезает Талли, оглядывая ряды вяло зашевелившихся разведчиков. - Больше не позволяю! Веррен, замолкни. И ты тоже, Герх. Пятерых выбирайте, и вперед. Того по макушку хватит. Нам наступление не сегодня - завтра светит, вы что, хотите меня совсем воинов лишить, вояки?! Кстати, из вас-то кто пойдет, решили? Не думаете же, сосунки, вдвоем на прогулку съездить?
   Герх протягивает ладонь с монеткой, Веррен хмуро кивает, и с силой бьет по руке снизу. Прочертив светлую полоску, монетка возвращается точно в лоб Веррену, отлетает под ноги Талли и теряется среди соломы. У сотника нехорошо сужаются и без того неширокие злые глаза, оба десятника тут же ныряют вниз, сосредоточенно шурша, ищут вестника судьбы.
   Я успеваю проснуться ровно настолько, чтобы принять сидячее положение, и открыть второй глаз. Веррен, сияющий, первый находит жребий и сует Герха носом в пол: смотри, мол, мне выпало. Герх, небрежно сунув монетку в карман, тут же исчезает. Веррен пытается снова заглянуть в лицо Талли, она произносит спокойно:
   - Пять, я сказала. - и тот тоже успокаивается. В нормальном, не нервном состоянии, Талли выражается исключительно непотребно. Ровный тон не предвещал хорошего.
   Добровольцев среди Синей сотни хватало всегда, отбавить бы маленько, так в самый раз. В разведчики и подбирали таких, бесшабашных, готовых сунуться куда надо и не надо. Потому сидела я спокойно, понимая, что пятерых-то точно и без меня найдут. И даже решила заново спать улечься, но Талли, почему-то передумав, вдруг разрешила:
   - Ладно, сопляк. Бери весь десяток.
   Поднимаясь, иду умываться во двор.
   На сборы нам, как всегда, времени не дали, мало того, что жевали на ходу, так еще и перепоясываться едва ли не в седлах пришлось. Веррен, бледный, явно с похмелья, объявляет:
   - До Красновки идем, опять там обоз затерялся.
   И я понимаю, насколько неудачно начинается день: речка Красновка славилась исключительно обилием партизанских отрядов, а название оправдывалось количеством пролитой в ее воды крови.
   Следы обоза тянутся вплоть до приречных деревень, на третий день натыкаемся на обширную выжженную поляну посреди полей вдоль дороги, тут и там в пепле валяются остатки разбитых телег, по краю, у кромки редколесицы следы недавно перекопанной земли. Постояв над ясно очерченными краями свежей могилы, понимаем: снова партизаны.
   С первых дней прихода на земли хоссов южане партизан крепко били, но, привычные к лесам северяне умели хорошо прятаться в непроходимых чащах, нападая на обозы с провизией и ранеными. Что с того, что счет на рейды Синей сотни вдоль берегов Красновки во всех направлениях шел уже не на десятки? Безопасней дорога от того не становилась. Зеленые дозоры помогали мало, партизаны часто пропускали мимо большие группы, нападая на отставших, либо зажимая в тиски среди знакомых ущелий. Все правильно, они находились на своей земле - мы нет. Привычным к степям южанам приходилось принимать тактику лесных вылазок, лес же они знали плохо. Возможно, потому и старались отправить с очередным рейдом хоть одного наемника, мы, как правило, хотя бы умели его не бояться.
   Поглядывая на блеклые дымки прятавшейся за леском деревушки, Веррен решает:
   - Деревню спалить! - ткнул пальцем поочередно в пятерых разведчиков, приказал: - вы, к деревне. Поторопитесь там, до заката надо успеть. Остальные - за мной!
   Он с половиной десятка лихо умчался дальше, вперед, в глубокую разведку. Мы, назначенные в карательный отряд, выполняем поручение со всей тщательностью.
   Ввечеру уходим на рысях, вперед, к месту назначенного сбора, увозя прикрученные к седлам туго набитые сумки с провизией и конским кормом; поглядывая за спину, видим ясный указатель недавнего нашего присутствия: два черных, ровных по случаю полного безветрия, столба дыма на месте бывшей деревни.
  
   *
   Талли, злее обычного, сидит, кусая прутик. По другую сторону стола - шесть десятников, все, сколько есть сейчас. Перед сотником поставлена невыполнимая задача: выбить хоссов с Голого Привражка, выбить немедленно. А кем?! Ни одного полного десятка, пополнение еще не подошло. Но приказ есть приказ, и она думает. Десятники тоже.
   - Значит, так. - решает, наконец, сотник, и все выжидательно смотрят ей в рот: - Слушайте меня, паршивцы, раскорячить вас об косяк...
   Улыбнувшись, тихонько отхожу от оконца.
   - Ну, что? - вяло интересуется второй дежурный, разведчик из другого десятка. - Что она?..
   - Ругается. - успокаиваю его и себя. Если Талли начинает сквернословить, значит, настроение хорошее. То есть что-то на уме у шалого командира разведчиков есть.
   Несколько раз я оказывалась раненой, не смертельно, но довольно болезненно.
   Однажды, попав под прицельный обстрел засевших на скалах лучников, мы едва не погибли. Хоссы били в упор, а мы неслись галопом, не в силах ни защититься, ни спрятаться. Преодолев страшную расселину, десяток не досчитался двоих. Остальные разведчики получили ранения, некоторые - довольно серьезные. И я не избежала общей участи, длинная хосская стрела пробила куртку насквозь, прошла от плеча до бедра навылет, но поранила не сильно, порвала только кожу, не задев глубоко.
   Крови было много, Веррен, не слушая возражений, тут же отправил меня в походный лазарет, я удрала из него тем же вечером.
   Моя напарница в десятке, красивая сильная девушка, без вопросов утянула меня к ближайшим кустам, и занялась лечением. Содрав намотанные кое-как пьяным лекарем грязные тряпки, Марни приказала строго: "раздевайся!". Нахмуренно подождала, и видя мою оторопь, также строго спросила: "гнить хочешь?". Гнить заживо я совсем не хотела, и подчинилась. Веррен сел на землю, я легла спиной ему на колени, а он сильно прижал меня к себе, сдавив мне руки в мертвом захвате. Марни тщательно промыла длинную рану вином, и перевязала чистыми тряпицами. Я в это время билась в агонии и только старалась не визжать, когда пропитанный вином тампон вычищал попавшую в рану грязь. Умелые руки бывалой напарницы управились быстро, она не заставила меня мучиться ни на миг дольше необходимого. Веррен откровенно разглядывал меня без рубашки, и ухмылялся. В тот момент готова была его зарезать без жалости.
   Всю ночь после перевязки я приходила в себя. Рану жгло каленым железом, терзавшая боль временами становилась невыносимой, и тогда я тихонько скулила, зажав себе рот рукавом. Но под утро словно легкая рука мягко стряхнула с меня боль, я уснула мгновенно, крепко и без сновидений. Продрав глаза ближе к полудню, нашла похрапывающую рядом Марни и новенького мальчика из десятка, чутко стерегущего наш сон. "Веррен сказал вас дождаться, а после двигать к Чистым источникам. - серьезно объяснил парнишка. - Завтра вечером он нас там встретит". Хорошенько выспавшись, и без спешки наевшись, мы поспешили к своим. Садясь в седло, я боялась лишний раз вздохнуть, боялась возвращения ночного кошмара. Но боль не вернулась, бок саднил и временами покалывал, всё это в сравнении с пережитым ощущалось легкой щекоткой.
   Через два дня мы с Марни залезли под обозную телегу, так как я наотрез отказалась вновь раздеваться публично, и она заново перевязала меня, на этот раз обмазав вспухшие края раны чистым маслом. Вновь накрепко перетянула бинтами. Через неделю, в очередной раз сняв бинты, Марни скупо улыбнулась: рана зарубцевалась окончательно. "Теперь легче будет!" - утешила понимающая девушка, вновь протирая выступившую кое-где кровь вином и перевязывая в третий раз.
   Ее забота трогала до слез, я не знала, чем могла бы расплатиться с ней за ее хлопоты. Но Марни на корню обрубила мои жалкие попытки благодарности: "успеешь долг вернуть! - сказала строго. - В походе завсегда так, нынче я тебе царапины мажу, после, глядишь, ты меня на горбу потащишь!"
   Оценив внушительные габариты Марни, невольно расхохоталась. Она с готовностью поддержала, рассмеявшись в свой черед, даже не поинтересовавшись причиной веселья.
   Второй раз столкнуться с прелестями лазаретного быта мне пришлось примерно месяца через два, когда короткое толстое копье - дротик - скользнуло вдоль ребер, и ткнуло в бедро.
   Драка с хоссами случилась у самой нашей заставы, мы возвращались из двухдневного тяжелого рейда, усталые и подавленные - разведка прошла неудачно, поиски в этот раз не увенчались успехом. До южной заставы оставалось преодолеть два пригорка, когда они налетели на нас - превышающая десяток вдвое конная засада. Прорубаясь сквозь визг и звон, я попала между двумя всадниками, вооруженными копьями. Это самая опасная ситуация для конника, попасть вот так, между двумя верховыми копейщиками: нанижут как муху, вперекрест, и не уклониться, ни отбить атаку.
   Я позволила себе раздумывать только полстука сердца, и резко ударив пятками в бока лошади, "нырнула" на того, что был на два шага ближе. Он ударил точно, со страшной силой, я развернулась корпусом, пропуская копье вдоль себя. Перехватила меч левой рукой, правой вцепилась в выброшенное им до упора древко, и изо всех сил дернула на себя. Моя лошадь в этот момент очень удачно испугалась, и нервно отпрыгнула в сторону, почти по направлению моего рывка. Хосс вывалился из седла под копыта рубящимся в схватке конникам, дико заорал и перестал представлять угрозу.
   Но второй всадник в этот миг как раз достал меня - я скорее почувствовала, чем увидела, как слева, прямо на уровне сердца, мне под локоть влетает короткое толстое метательное копье - дротик. Времени для совершения каких-либо серьезных попыток уклониться или отбить его не оставалось, да я и не знала приемов, способных защитить от подобного смертельного удара. Спасла меня интуиция, я невольно взмахнула рукой, все еще сжимающей меч, клинок описал полукруг, словно я отмахивалась от набросившейся бешеной собаки. Ударив в центральную часть дротика, меч сбил его с направления, смертоносный наконечник ударил не прямо и насквозь, а наискосок, из-за спины вдоль ребер, и окончательно "завалившись" на излете, ткнулся в бедро. Хосс злобно выругался, и ускакал. Не раздумывая и не оглядываясь, мы помчались вперед, под укрытие своей заставы.
   В горячке драки я не оценила опасности. Неглубокая царапина - подумала вскользь, чувствуя, как под порванной курткой набухает и сочится кровью льняная рубаха. И лишь на заставе, попытавшись слезть с седла, и рухнув в точно подставленные руки Веррена, поняла: все-таки не царапина. "Не царапина" продержала меня в лазарете до конца осени, до первых заморозков. Синяя сотня давно "отстала", лазарет в суматохе отступления оказался в глубоком тылу. Я рвалась из него всеми силами молодой души, желавшей жить. Говоря откровенно, умереть в лазарете мне представлялось столь же возможным, как и в любом из наших рейдов, только в лазарете смерть выглядела еще непригляднее, чем в открытом бою. Здесь она воняла грязными телами, гнилыми бинтами и отрезанными, почерневшими конечностями.
   Как только я смогла сама забраться в седло, я удрала назад, на передовую линию обороны южан, разыскивая своих. Догнала десяток на четвертые сутки, злой с перепою Веррен изругал меня в прах за "бабью вредность", и тут же похвалил за "сознательность" - десяток здорово пострадал в последнем рейде, в седлах осталось всего шестеро бойцов. Семеро, считая со мной.
   От крови конский потник отстирать мне так и не удалось, я некоторое время здорово горевала по этому поводу: коврик был мне дорог тем, что это был последний из подарков Рэма. Но его нынешний неприглядный вид имел для меня и хорошую сторону, каждый встречный, бросив взгляд на столь явные следы моих походных заслуг, мог теперь предполагать во мне бывалого бойца.
   В том отношении, какое я вызывала в окружающих, заключалась очередная сложность: почти никто не воспринимал меня безразлично. Ко мне либо приставали с вопросами, либо гадко сплетничали, либо намекали на любовь. Я терялась в догадках, чем вызываю подобный всплеск интереса, и не находила ответов. Рассуждая объективно, я не превосходила других женщин в разведке ничем. Во мне не присутствовало ни одного яркого качества, оправдывающего повышенный интерес со стороны мужчин. Многие разведчицы были красивее меня, и лицом и фигурой, и почти все - намного интереснее в смысле "общения". Статные, юные и сильные, они не чурались мелких походных радостей: любили и выпить, и завалиться в ближайшие кусты с очередных кавалером. На их фоне я выглядела угрюмой и невзрачной.
   От явных приставаний меня спасало подчеркнуто покровительственное отношение Баграта, моего бывшего любовника, по версии досужих сплетников, и довольно странные собственнические замашки Веррена - любовника нынешнего, по версии тех же болтунов. Он постоянно дергал меня по разным мелким поручениям, часто таскал за собой в короткие разведывательные вылазки, и вообще, приблизил настолько, что сделал почти своей тенью. Его постоянная раздражительность сильно утомляла, но поскольку юный командир вовсе не проявлял ко мне специфического мужского интереса, я терпела его выходки безропотно. Будь все наоборот, мне давно пришлось бы дезертировать.
   Еще одна сложность, которую я так и не смогла решить до конца - доспехи. О, если бы нашлись такие, из которых я не рисковала бы выпасть! Все время северного похода я искала подходящие, долго и тщательно рылась, обыскивая всех проходящих мимо торговцев - увы! Моя щуплость не учитывалась кузнецами, изготовлявшими воинскую защиту.
   Однажды мне попалась в руки короткая кольчуга, изготовленная на ребенка, возможно, на сына знатного князя. Ее украшали чеканные медные пластины, а у ворота кольца выплетались в затейливый узор, отдаленно напоминавших морду льва. Не раздумывая, я выменяла ее на пузатый серебряный кубок с вкрапленными мелкими красными камнями - трофей из захваченного недавно хосского каравана.
   Но кольчуга оказалась невыносимо тяжелой. Промаявшись несколько дней, однажды не выдержала, и подарила ее самому юному разведчику нашего десятка, мальчику, шестнадцати лет от роду. Мальчик надел ее с легкостью, снисходительно посмеиваясь над "женскими капризами". Он долго и гордо ее носил, пока однажды не попал под удар тяжелой хосской палицы.
   Умный конь вынес своего хозяина из кровавой рубки, мы утащили мальчишку в ближайший лазарет, под опеку грузной старой крикливой дамы. Лекарша ростом превосходила почти всех мужчин рядом, голос имела грубый и громкий, а над верхней губой у нее пробивались настоящие усики. Она легко, как котенка приняла с наших рук неподвижное тело, сама унесла в палатку, и больше мальчика мы не видели. В суматохе постоянных передвижений сотни разведки мы скоро оказались довольно далеко от того лазарета, да и рана его выглядела скверно. Не знаю, выжил ли он вообще.
   Спустя пару недель Веррен в очередной раз доложил сотнику Талли о потерях в десятке, и сотничий фуражир, хмурый и злой старик вычеркнул имя юноши из списка разведчиков.
   Попадая в рукопашные схватки, с удивлением обнаружила успешность эльфийских уроков. Я считала, что так и не смогла ничему научиться, и какова же была радость, когда выяснилось, насколько хорошо Эллорн сумел меня подготовить! Я настолько ужасно выглядела на фоне самого эльфа, что искренне полагала себя мало способной оказать какое-либо серьезное сопротивление.
   "Двигайся! - внушал эльфийский принц. - Не замирай. Не раздумывай. Не медли. Не останавливайся никогда, держи ритм. Двигайся!"
   Наука, вколоченная с синяками, оказывалась бесценным даром. Он сразу увидел мои слабые стороны, и дал мне единственную действенную защиту: он заставил меня любить быстроту и бить на упреждение. Я хранила его приказ как завет.
   К тому же многочасовые тренировки с Эллорном приучили не опасаться подпускать противника на длину руки. Конечно, эльф никогда бы меня не поранил, и этим он сильно отличался от нынешних моих противников, но привыкшая к постоянной близости его клинка, я не вздрагивала и не теряла духа от мелькавшего иногда перед глазами чужого оружия. Я просто старалась не замирать, не медлить, и не давать воли нервам, когда чужая кровь вдруг брызгала мне в лицо, мерзкими липкими кляксами оседая на руках и одежде.
   Да, мне по-прежнему не хватало опыта, однако знания имелись, они только дожидались своего времени. Не хватало лишь практики для закрепления. Сейчас, когда возможность попрактиковаться появлялась с пробуждением, многое вспомнилось. Эльфийская тактика ведения скользящего боя для меня оказывалась неоценима - при небольшом росте и малом весе она единственная позволяла получить превосходство над сильным, но тяжеловесным, медлительным противником.
   Тот меч, что я купила в первый день среди южан, я тоже сменила, еще на первом месяце своей службы. Однажды в разъезде к нашему лагерю подкатили несколько Зеленых верхами, с запасными лошадьми, сильно гружеными всяким барахлом. Они заговорщицки перемигивались, и похлопывали по наполненным тюкам у седел. Я не сразу поняла, чего им нужно, но Веррен, лениво улыбнувшись, процедил сквозь зубы:
   - Да ладно!.. Я ничего не вижу.
   Разведчики тут же вскочили, и столпились вокруг приехавших. Я, преисполненная любопытства, тоже подошла. Оказалось, Зеленые затеяли что-то вроде выездной торговли, у них в тюках оказалось множество занятных вещиц, необходимых в дальнем походе. Пока мои товарищи рассматривали затейливые пряжки и пузатые фляги, я не проявляла особого интереса, ведь мое снаряжение подбиралось еще Охотником, и было максимально практично - а большего мне и не требовалось. Но когда из-под небрежно наброшенных одеял один из Зеленых вытянул узкий длинный, чуть изогнутый меч в строгих кожаных ножнах со множеством вставленных чеканных пластин, и полированным наконечником, я судорожно выдохнула. Он еще не успел вынуть меч из ножен, а я поняла - это он. Тот клинок, который как влитой ляжет в мою ладонь, и станет продолжением моей руки. Я "почувствовала" его.
   Разведчики по очереди осматривали меч, и, не проявив особой заинтересованности, передавали дальше. "Слишком легкий" - заключили сообща. Парень, продающий меч, досадливо кривился, видимо, уже не первый раз он пытался сбыть его с рук. Стараясь не выдать внутреннего ликования, я как можно безразличнее взяла меч в свой черед. Легко вытянула из ножен, взмахнула, приноравливаясь: мельница, вертушка, рубящий удар. У продавца загорелись глаза.
   - Эй! - крикнул он, и ткнул своего соседа локтем в бок. - А тебе он как раз по руке!
   - Эммм... - протянула, не зная, как себя вести дальше. У меня не было денег, чтобы купить этот меч, пусть его цену пока и не назвали. Правда, у меня оставалось иное "средство обмена", но я не умела торговаться, и не знала, как повести разговор.
   Валявшийся у костра Веррен перестал изображать слепоглухонемого. Он заинтересовано нахмурился, приподнялся на локте, наблюдая за нами издали.
   - Хорошо машешь. - похвалил второй Зеленый, бесцеремонно оглядывая меня с головы до ног. - Вроде длинноват он тебе, а ловко получается!.. Ты откуда сама?
   - С материка! А тебе что? - с вызовом ответила, боясь, что сейчас опять мне придется врать о своем прошлом. Я ненавидела подобные разговоры, каждый раз всячески уходя от них. Что я могла рассказать о своем прошлом? Вообще ничего.
   - Да так... - удивился он моей агрессии. - Показалось, видел я тебя где-то...
   Только не это! Я чуть не бросила им меч и не убежала прочь. Но тут за спиной появился Веррен, взял из моих рук клинок, и стал рассматривать его на солнце, поворачивая под скупыми лучами с видом знатока.
   - Добрая игрушка. Гномья работа, не иначе. - вынес вердикт, возвращая его хозяевам. - Ну, и чего тут за спор?
   - Нет никакого спора. - примирительно протянул первый из Зеленых, подозрительно поглядывая то на своего, ставшего слишком задумчивым товарища, то на меня, все еще нахмуренную и недовольную. - Вот, девке меч приглянулся. Как мыслишь, подойдет он тебе? - спросил, обращаясь прямо ко мне.
   - Подойдет. - согласилась, обрадованная тем, как легко разговор перешел в безопасное русло. - Что за него хочешь?
   - А что дашь? - игриво поинтересовался тот масляным тоном. - Мож, прогуляемся вдвоем, красотка? Да обсудим в тишине. А?
   Я холодно посмотрела в узкие, сальные глазки, и промолчала. Хотелось надеяться, мое молчание вышло со смыслом. Веррен хмыкнул, и показал из-за моей спины ему кулак.
   - В своем табуне кобыл ищи, понял? - язвительно скривился в злой ухмылке. - Чё, зубы лишними стали?
   - Да ладно, мож ей понравится!.. - не отступался Зеленый.
   - Лишь бы тебе понравилось мерином ходить! - хохотнул десятник. Я немало удивилась такой горячей поддержке, а он ехидно продолжал: - Не к той стенке прислоняешься. Смотри, я тебе предупредил, если что... потом не жалуйся... она у нас на расправу быстрая...
   Я опять удивилась. И чего только о себе не узнаешь!..
   - Дёшево не отдадим. - вдруг вернулся в разговор второй Зеленый, все еще пристально разглядывавший меня. - Сама понимаешь, вещица штучная. Деньги есть?
   Я назвала, сколько у меня было. Первый фыркнул возмущенно, второй покачал головой. Остальные Синие, уже выбравшие для себя товары, теперь следили за нами с жадным любопытством. Возможно, они надеялись, что наше общение все-таки перестанет быть мирным, и тогда у них появится хоть какое-то развлечение. Но меня саму подобный исход не устраивал совершенно, довольно того, что теперь этот странный Зеленый явно в чем-то меня подозревал. Поэтому я полезла во внутренний карман, и на ощупь выбрала кольцо поменьше. Зажала в кулаке, оглядела оценивающе разложенное вокруг на земле барахло Зеленых. Кое-что из предложенного я все-таки не отказалась бы приобрести.
   - Жаль. - насмешливо протянул первый Зеленый, откровенно дразнясь, поворачивая меч у меня перед глазами и так и эдак. - Глянь, какой занятный! И тебе впору! А ты ломаешься... прям, какая недотрога...
   - Слюни утри! - зло посоветовала, невольно сжимая кулаки. - А то потом ножны не отмыть.
   Синие захохотали. Зеленый довольно осклабился:
   - Злая! Ах, люблю я таких!..
   - Заткнись. - тихо одернул его Веррен, и, даже не оглядываясь, я почувствовала, как исчезла его улыбка.
   Зеленый скривился еще паскуднее. Дело принимало вовсе нехороший оборот, и я решилась.
   - Я вам вот что предлагаю. - со всем возможным притворным равнодушием я подняла вверх ладонь с кольцом.
   Синий камушек блеснул искрами. Все замерли. Может быть, на фоне изысканного ожерелья, или других эльфийских украшений кольцо и выглядело грубо, но здесь, среди корявых лесов и грязных дорог, в компании провонявших потом и конским навозом вояк, оно смотрелось... удивительно.
   - О-о-о... - протянул первый Зеленый, враз утратив игривое настроение. - Ты чего, недавно казну ограбила, что ль?
   Я подняла ладонь еще повыше.
   - Отдам за меч, но не только. - предупредила Зеленых, и глянула на разведчиков. Те тоже стояли с открытыми ртами. Похоже, все-таки я нарвалась на сплетни - подумала с досадой. - Это вам плата за всех нас будет. И еще мне тут кое-что приглянулось, так, по мелочи... ну, что скажете?
   Зеленые переглянулись, но выражение их лиц уже сказало мне - они согласятся. Они вполне понимают настоящую стоимость кольца. Я могла просить вдвое больше - и тогда они не остались бы внакладе, так что сделка уже заключена.
   - Давай. - наконец ответил второй, и небрежно ткнул носком сапога сваленные на земле тюки с товаром. - Выбирай, чего хочешь.
   Первый жадно потянулся к кольцу, но я сжала ладонь. И протянула другую руку за мечом - он отдал его поспешно, и тогда я передала ему кольцо.
   - Командир! - окликнула собравшегося уходить Веррена. Он оглянулся удивленно. - Ты ж вроде жаловался, что проигрался сильно последний раз? Вон, глянь у них по тюкам - может, себе что выберешь. За всё уплачено.
  
   *
   Затаившись в высокой сухой траве, мы наблюдаем за дорогой. Там, внизу, как раз под нами, только что показались первые телеги, и я напрягаю зрение, стараясь разглядеть: чьи? Если обоз наш, то почему нет впереди обязательного Зеленого разъезда; если не наш, то опять же, какой-то совсем неохраняемый. Подвод много, около двадцати, они тяжело груженые, плотно укрытые, не поймешь, что везут. Возницы все сильные, возрастные мужики, женщин почти нет. Веррен, толкнув меня, показывает соединенные в кольцо большой и указательные пальцы, знак "западня", я согласно киваю. Правильно, мне тоже не нравятся неохраняемые обозы. Слишком уж на ловушку смахивают. Десятник поочередно тычет пальцем по направлению движения телег, в меня, в себя, вниз назад.
   Стараясь как можно меньше шевелить смерзшуюся сухую траву, сползаю с пригорка, тихо крадусь по опушке, держась наравне с первой подводой.
   Именно потому, что чувствую чужое присутствие задолго до возможной встречи, остаюсь живой. Ментальный посыл множества человек открылся вдруг, разом, я рухнула в ближайшие кусты, свернулась клубком. Затаив дыхание, разглядываю вереницу хоссов, направляющихся как раз в сторону оставшихся разведчиков, и понимаю: если олухи сейчас хоть немного расслабились, по возвращении найду очередную могилу.
   Переждав пару часов, возвращаюсь, и радуюсь, что волновалась зря. Все живы. Партизаны не увидели группу разведки. Веррен, сосредоточенно хмурый, решает непростую задачу: необходимо срочно вернуться, но при этом каким-то образом обогнать незамеченными хитроумную хосскую приманку с телегами на тракте, по которому и надо, собственно, вернуться.
   На то он и десятник, чтобы думать. Пользуясь главным правилом разведчиков: всем поровну, засыпаю сразу. Дежурить будут другие, те, что не следили за обозом.
   Веррен поднимает нас в сумерках, голос сиплый, глаза шальные. Мы молчим выжидающе, ждем приказа. Понимая, что стороны две, а выход один.
   - Прорываться будем. - подтверждает общие опасения Веррен. - Здесь ждать резона нет, вот-вот следующий обоз пойдет, не знает же никто про здешние дела. Скажут: разведчики были, значит, тракт чист. Все полягут, не совладать им с силой хосской...
   - Откуда только набежали, стервецы... - негромко ругаются разведчики за спиной Веррена, тот кивает согласно, нервно сплевывая под ноги.
   Ему по-настоящему страшно, и мне тоже. Пробиваться придется сквозь нешуточный заслон, не зря приманка среди бела дня на глазах крутится, северяне выжидают, когда кто-нибудь попадется. И попадется, если мы не предупредим. А мы?.. Тот отряд, что прошел утром, был человек в тридцать. Значит, впереди, в засаде, не менее дважды столько. А нас!..
   Основательно затягивая ремни под седлом, жалею, что прорываться нам надо назад, откуда пришли, на засаду, а не вперед, на, возможно, слабые посты. Конечно, мы можем двинуть к Талли, и никто не возразит - приказ у нас однозначный. Но мы не двинем. Веррен решил.
   На дорогу высовываться никто не спешит до времени, сколько можно, идем перелеском, осторожно обходя открытые места. Конечно, это сильно растягивает путь, но позволяет пожить еще немного. Только когда доходим до поворота, что делает тракт, уходя от болотистых лугов к югу, понимаем: пора проверить, к кому сегодня благосклонна судьба.
   Выехав на дорогу, некоторое время мы молчим, усаживаясь поудобнее в седлах, приглядываясь к огонькам внизу, Веррен без слов отмахивает рукой: "вперед!", и мы устремляемся вперед.
   Мой меч дважды звенит, отбивая летящую в меня смерть, пока я миную заставу на дороге. Лошадь скакавшего впереди разведчика не желает перепрыгивать баррикаду, встает на дыбы, и они оба тут же умирают, еще не успев упасть. Слева вылетает из седла Марни, вторая женщина в десятке, следом за ней еще кто-то. Поневоле оказываюсь сразу за Верреном, вижу, как его гнедой легко перепрыгивает преграду, сама пригибаюсь в седле, вцепляясь в поводья, и!.. кубарем лечу в придорожную канаву. Сразу за баррикадой.
   А потом...
   - Удачливая ты! - удивляется обрадованный Веррен, когда я все же выхожу к армии южан через две недели.
   Вспоминая, как жутко кричала перед смертью Марни, как я сама пролежала в грязной луже много часов, выставив над маслянистой глинистой поверхностью лишь нос, как готова была выбить себе зубы, чтобы они не стучали так громко, как раз за разом видела сквозь слипшиеся ресницы сапоги почти над головой, и слышала чужую, напевную речь, как... я киваю. Да. Мне сказочно везет, я знаю.
   Неделя в походном лазарете, под кучей вонючих шкур меня не доконала, отвратительные настойки пополам с дрянной водкой не отравили. Я смогла отстирать от тины одежду, наточила нож и отполировала меч. Его я не выпускала из рук все время, что выбиралась к своим по занятым северянами землям. Мельком подумала, что о собственной внешности я стала заботиться гораздо меньше, чем об оружии. От этой мысли невольно взгрустнулось.
   И вот, я вновь в седле. Странно, но именно в том, из которого вылетела месяц назад. Веррен, хмурый с перепою, привел меня вначале в конюшню, где я с радостью кинулась к своей лошади, а после проводил в занятую десятком избу, и отдал мою седельную сумку, потник и ножны от меча. Я в изумлении не нашла слов, способных выразить благодарность.
   - Ты что же, сохранил их... для меня?... - поразилась растерянно.
   Десятник смущенно насупился.
   - Я надеялся. - промямлил себе под нос, и ушел торопливо, распинывая некстати подвернувшихся под ноги кур.
   За время моего отсутствия в десятке добавились четверо новеньких. Я была теперь единственной женщиной, и у меня случился конфликт из-за... недопонимания. Прежние товарищи по оружию довольно быстро усвоили правила отношений внутри десятка, проще говоря, к нам с Марни не лезли с вольностями. Своих кавалеров Марни всегда выбирала сама, а непрошенных ухажеров запросто могла так двинуть кулаком, что на вторую попытку никто не решался. Я вообще сторонилась походной любви. Наш десятник, Веррен, весьма не поощрял откровенных вольностей, и у меня раньше не возникало серьезных проблем.
   Однако новенькие, появившиеся среди нас меньше месяца назад, либо не знали о некоторой дистанции, что держали мы между собой, либо не приняли ее в расчет. Когда я вернулась, они сразу заходили вокруг, все норовя то обнять, то шлепнуть игриво. Я при первом же намеке предупредила:
   - Руки по плечи выдерну!
   Естественно, предупреждение проигнорировали. Вроде бы на время перестали тянуть лапы, но сальные ухмылки не прятали, перемигивались меж собою откровенно.
   Вечером десяток укладывался спать в большом пустом амбаре, я привычно устроилась в углу, подальше от остальных. Не успела задремать, как сверху навалилась невыносимая тяжесть, придавила к полу, не давая шелохнуться. Грубая ладонь намертво зажала мне рот, вторая ухватилась за штанину, ощупывая жадно.
   Ужасный гнев, вспыхнувший во мне, почти ослепил. Я не стала отталкивать насильника, или пытаться кричать. Пока он лихорадочно шарил в поисках у меня несуществующего подола - видимо, от страсти забыл, бедолага, что я юбок не ношу! - я спокойно протянула руку, ухватила поудобнее лежавший рядом меч, и, размахнувшись, ударила напавшего рукоятью по голове. Тот странно булькнул, и заорал. Я перекатилась из-под него, выскальзывая из ослабевшей хватки.
   Проснувшийся десяток мигом столпился вокруг.
   Теперь я могла рассмотреть незадачливого ухажера внимательно, им оказался рыжий веснушчатый верзила, один из новичков. Он корчился, и зажимал руками окровавленный нос. Оказывается, я попала ему в лицо!
   - Дура!.. - рыдал, катаясь по полу. - Стерва!.. Гадина!..
   Подошедший Веррен понял всё сразу без объяснений. Он с молчаливой злостью пнул верзилу под дых. Тот снова булькнул, и подавился.
   - Я целилась в висок. - объяснила громко, все еще дрожа от ярости. - Твое счастье, ублюдок, что ты повернулся, иначе бы я тебя убила! - я вприщур глянула на хмурые и озадаченные лица столпившихся рядом разведчиков, встала, и в упор уставилась на новеньких. - Я всех предупреждала. А кому еще не терпится, давай, сейчас выходи!.. Но учтите - глотки зубами рвать буду!
   - А я помогу. - поддержал десятник, выразительно похлопывая хлыстом по голенищу высокого сапога.
   Потупившиеся под его тяжелым взглядом разведчики быстро отошли проч. Рыжего уволокли во двор, он долго и шумно сморкался. Я свернулась в своем углу, стараясь успокоиться, и хоть маленько подремать - ничего не получилось. Ночь прошла без сна.
   *
   Всю осень и зиму в упорных боях южане отступали, отошли сначала к своим собственным рубежам, а потом, сопротивляясь, но не выдерживая, стали отступать по своей земле. Синяя сотня сменилась наполовину, когда отступление превратилось в бегство. Пешие и конные отступали в куче, теряя по пути обозы и друг друга. До укрепленных Переправ на реке Ледянке оставалось совсем немного: десять дней, пять, три... Хоссы, не выпуская врага из крепкой пасти, трепали так, что "перья летели". Остатки Зеленой и Синей сотни стали практически живым щитом на флангах. Щитом, принимающим на себя удары каждодневно догоняющих свежих отрядов, превращающих ненадежный усталый щит в крошево. Черная сотня отступала более сплоченно, держала центр, охраняла короля Гатра.
   Мне сказочно везло, как точно подметил Рэм. За год кровавой рубки смерть ни разу всерьез не заинтересовалась мной.
   До Переправ оставались два дневных перехода, когда стало понятно - нам не дойти. Уже сутки ни одного хосса мы не наблюдали на горизонте, верный признак, что вскоре налетят тучей. А нам больше не отбиться, могла спасти лишь быстрота отступления, но... но!
   Холмы заканчивались границей владений эйльфлёр. Скоро, за поворотом - открытый пологий спуск к Переправам. Степь, в которой невозможно укрыться. Подъезжая к пересохшему руслу безымянной реки, я впервые обратила внимание на Запретный лес, по границе которого мы отступали вторые сутки. Южане привычно не принимали его в расчет, и не задумывались о возможности помощи с той стороны, а я задумалась. На камнях бывшего русла не видно следов. А Запретный лес... Он ведь для всех запретный?
   Мы не шли, мы тащились по степи, и с этим ничего нельзя было поделать. Отчаяние холодными каплями сочилось в душу. Я не выдержала.
   - Баграт! Погоди. Разговор есть.
   Пока я говорила, подошли еще Черные и Синие десятники, выслушали меня, ни разу не перебив, и не согласились. Напрасно я толковала им про пересохшее русло, про тактику отвлечения, про наилучшие условия, для избавления от погони сейчас, пока мы еще не завернули на открытое пространство.
   - Глупости ты затеваешь. - твердил Баграт. - Опасные глупости.
   - Иначе нам конец, Баграт. - я умоляюще заглядывала ему в глаза. - Мы идем слишком медленно, а скоро вечер. Часа через два, возможно и раньше, нас догонят. Багра-а-ат!
   - Хорошо. Пойдем, сама предложишь королю. Увидишь, что он скажет. - не то, чтобы согласился, скорее, закрыл дискуссию десятник. Я храбро зашагала к кучке всадников, замыкающих первую сотню, страшно робея в душе.
   У Гатра настолько пронзительный взгляд, что не только я стихала, когда он хмурился. Стараясь говорить как можно короче, пояснила ему суть своей идеи. Некоторое время Гатр все так же вышагивал молча, ведя коня под уздцы. Раненный, полулежащий в седле, тихо постанывал, прижимая к груди обрубок правой руки. Тряпицы, намотанные впопыхах, намокли, кровь кое-где вымазала позолоченное седло. Я уж совсем потеряла надежду быть понятой, когда король резко кивнул, останавливаясь. И, правда, времени для споров не осталось.
   - Добровольцы есть? - устало спросил он, и почти все, идущие рядом, согласно загомонили, придвигаясь ближе.
   Из конца колонны, раздвигая толпу, к нам широко шагал Конрад, сотник второй пешей. Король властно прикрикнул: "тихо все!", и гомон сразу смолк.
   - Я пойду, если прикажешь. - обратился сотник к королю, оглядывая ряды. - Слышал разговор твой с Багратом. Безрассудство это. Сам я так считаю, на верную смерть людей поведешь. Только чую, вскоре нагонят нас хоссы, боем не измотанные, с голоду не вспухшие. А у нас - все раненые, как есть. Еще одной рубки не выдержать...
   Сотник тяжело помолчал, ожидая каких-либо возражений, но Гатр только кивнул согласно; остальные же притихли, подавленные толи авторитетом прославленного сотника, толи тяжестью ситуации.
   - Значит, надо девушку послушаться. - заключил подошедший Вортан, тоже сотник. И, Гатру: - Позволь с ними, государь?
   - Нет! Из сотников больше никому не позволю. - Гатр сжал кулак. - Без того воинов много теряем! Конраду позволяю, и еще тем, кого он сам выберет, но не больше десятка!.. - обернулся ко мне, вздохнул тяжело. - Доверяю тебе, поскольку Рэм-охотник тебе доверял. Говорил, разуменье в тебе большое... Покажи, что мы не ошибаемся. Коли выживешь, награжу щедро!
   - Я постараюсь. - честно пообещала. - У нас должно получиться.
   Гатр взмахнул рукой, и колонна двинулась дальше, обтекая нас по сторонам рекой. Конрад выкрикнул три имени, поджидая, хмуро поглядывал на меня.
   Они подошли, двое мужчин и женщина, и, обращаясь сразу и к ним, и ко мне, и к королю, Конрад твердо напомнил:
   - Мы идем умирать, значит, так и быть тому. Старшая в отряде - девушка Ренни, слушать ее как командира. Кто не согласен, сейчас говорите, других кликнем.
   Вот так мы через четверть часа и оказались на опушке одни, и даже следов ушедшего на юг отряда не осталось. Наставления мои они выслушали, не возражая. Способ заманить хоссов в Запретный лес сообща выбрали самый простой: рассыплемся цепью вдоль опушки, и, как только всадники подъедут достаточно близко, чтобы нас разглядеть, с криками бросимся в лес. Каменистое русло пересохшей реки надежно скрыло следы отступающей армии, без опытных охотников-следопытов хоссам не догадаться, что это ловушка. Мы надеялись, что в горячке погони они не свернут вдоль опушки, и погонятся за нами в лес, а оттуда... оттуда никто не вернется, чтобы рассказать об обмане.
   Пока хватятся, пока начнут розыски пропавшего отряда, пока поймут, что к чему... Северяне, не граничившие с эльфами, могут и не сообразить сразу всего. Южане успеют отойти к заставам у Переправ, а там, глядишь, и отобьются, если хоссы все же армию вслед двинут. Там уже укрепления.
   Выбранные Конрадом люди тревожили меня, я знала их не только по именам, а то, что знала, не внушало оптимизма. Двое из основных сил: Даммонд - известный пьянчужка, игрок и задира, Стил - нудняка-моралист, неразговорчивая злая Ирина из Зеленых.
   Даммонд как-то сунулся под горячую руку нашему десятку, мирно пьянствующему после очередного трудного рейда. Разведчики вспылили, к пехотинцу подбежали его товарищи - вышла большая свалка, которую десятники разгоняли хлыстами и руганью.
   Но если эпизод с Даммондом вышел скорее комичным, то знакомство со Стилом я вспоминала с содроганием. Однажды разделив с его отрядом ночлег, я зареклась вообще делить кров с этим упырем. Он долго и смачно рассказывал о тяжелой судьбе и ужасной кончине своих бывших друзей, заканчивая каждую историю нелепым поучением со странными выводами. Например, он с уверенностью убеждал, что переспавшая с эльфом или гномом женщина обязательно родит вурдалака, питающегося исключительно человеческим мясом, и этот вурдалак сожрет в первую очередь свою мать. Сами гномы в его пересказе выглядели грязным скотом, эльфы - страшными бездушными монстрами. Определенная грамотность в нем чувствовалась, но то, как он умудрялся извращать простые факты, рождало во мне резкую и стойкую неприязнь. Особенно задевало его частое упоминание Охотников с добавлением эпитетов "мерзкие выродки" и "твари бродячие".
   Девушка из "зеленого" конвоя, Ирина, вызывала в моем животе спазм каждый раз, когда мне казалось, что в ее взгляд дольше обычного задержался на мне. Мы сталкивались с ней раньше, при весьма дурных обстоятельствах. Ее родные остались на поляне Волчьего Излога, и мое собственное негодование по поводу кровавой бойни ничего не могло изменить. Я была не виновата, что выжила - но кого интересовали мои душевные терзания? Ирина ничем не показывала, что узнала во мне странную бродяжку, но мне-то от ее незнания легче не становилось.
   - Я не верю им. - в отчаянии призналась Конраду. - Зачем, ну зачем ты выбрал именно этих?! Каждый в отдельности ненавидит эльфов больше, чем всю северную армию вместе взятую!
   Сотник криво ухмыльнулся, мне не понравилась недобрая усмешка.
   - Потому и выбрал. - отрезал грубо. - Эти знают, на что красавцы способны!
   - Женщину оставь. - гнула свое, ежась под темным взглядом Зеленой. - Чего ее на смерть тащить?.. мужиков мало?..
   - Ага, и тебя заодно!.. - мрачно хохотнул Конрад. - Сама-то кто, не забыла часом?..
   Я вспыхнула, он рассердился.
   - Ты мне свои штучки бабьи брось! - непонятно ругнулся, я не уловила, что вообще имелось в виду. - Тут не до соплей, дело серьезное!.. Эти-то точно в ноги эльфам не кинутся. Умрут достойно, не осрамившись!
   - А не успеем мы осрамиться! - рассердилась уже я. - И понять не успеем, как носом землю учуем. Эйльфлёр на расправу скорые, они с вами беседы заводить не станут! И хорошо бы, чтоб все быстро закончилось. А то вдруг языки ваши глупые развяжутся - что тогда? Себя не спасете, а вот дров наломаете, если эльфов обозлите!
   Мы стояли, сжимая кулаки, и зрелище, надо полагать, было комичным: комар и слон.
   - Да что нам их злость! - махнул рукой Даммонд, - Хужее-то уж не станет, как мертвецами окажемся?
   Мне хотелось разбить наглую физиономию, хотелось крикнуть им, какие они дураки. Только я закрыла глаза, и начала считать в уме. "Никогда не надо беседовать в гневе. - назидательно напомнил прямо в ухо Рэм. - Голос сердца не должен звучать на совете разума". Спасибо Рэм, ты меня многому научил! Когда же позволила себе вновь обрести слух и речь, Стил рассуждал:
   - ... знаю точно, колдовскими чарами вести у них передаются. Мы вот остыть не успеем, как они наших догонят и перебьют, если вдруг чего не понравится! И выйдет, что от одной беды избавив, мы на друзей своих большую беду накличем. Так что давайте-ка без ругани, они не гномы, обидчивые - страсть!
   С ним согласились. Те же доводы, приведенные мной, вызвали бы недоверчивые насмешки, но Стил был свой. Его услышали, поверили и задумались.
   Пусть так. Лишь бы все получилось, что замыслилось. Лишь бы получилось! Солнце низко висело над изломом Гартранда, наливались алым небрежные росчерки облаков. Мы раскидали по ветвям деревьев обрывки одежды, развесили кровавые тряпки, как сигнальные флаги, отошли друг от друга подальше, понимая, что вот-вот покажутся враги.
  
   *
   Поглядывая на опушку с тем же чувством, что и назад, на равнину, я невольно уговаривала время: "пожалуйста, помедленнее!". Но оно шло, катилось, летело, и, наконец, донесло далекий дробный стук. А чуть попозже, подгоняя нас, на прямой видимости появились и всадники, много больше, чем я предполагала.
   И тогда мы побежали. Побежали что есть мочи, выкрикивая разные глупости, подгоняя сами себя, старательно создавая видимость паники. На опушке я обернулась - конники неслись во весь опор, но уже не прямо на юг, вдоль эльфийских земель. Теперь вся масса распаленных погоней врагов неслась к нам, за нами, по указанному нами направлению. В редкий перелесок. Через Лихие Броды. Вглубь Запретного леса.
   Не специально, но вышло так, что в конце - концов, мы вновь собрались вместе: Даммонд с Ириной справа от меня, Конрад со Стилом слева выскочили к последнему броду. За спиной похрапывали кони и перекрикивались всадники. Мы, задыхающиеся, уставшие, сорвавшие голоса, перепрыгивали по камням. Упорно стремились вперед, заводя преследование глубже в лес. Надеясь, что когда воздух наполнится звоном, все уже войдут на запретную территорию. Ирина, неуклюжая на земле как многие всадники, упала несколько раз. В последний - кувырком пролетела по каменистому склону, свалилась в яму, заполненную сухими ветвями и трухой. Она поднялась с безвольно висящей левой рукой, прихрамывая, попыталась бежать за нами. И села со стоном тут же, хватаясь за живот. Подол длинной рубахи висел лохмотьями, разорванный запутавшейся в одежде корявой веткой с острым краем. Ирина дернула ее, озадаченно глянула на окровавленный конец ветви. Выше колена расплылось пятно, потемнело, юбка прилипла к ногам, впитывая кровь. Конрад подхватил женщину и потащил дальше, но тут Стил удивленно прохрипел:
   - Как тихо!
   И мы поняли, что лес вдруг замолк. Ни криков, ни треска ломящихся сквозь чащу всадников. Ни предсмертных стонов. Только вдали дробно перестукивали копытами и всхрапывали чем-то испуганные лошади. Ясно чем, мертвыми телами... Безумными глазами шарили мы по сторонам и лицам друг друга. Наш черед?
   Пестрая стрела вонзилась в землю прямо передо мной, я едва не наступила на нее. Южане за спиной замерли, даже дыхание слышаться перестало. Несколько раз глухо стукнуло сердце, но других стрел не последовало. Я рискнула выдохнуть. Нас приглашали к разговору.
   - Всё оружие на землю. - приказала, стараясь не показать, как трясутся у меня руки. - Вплоть до едовых ножей! Потом медленно идите за мной. И не делайте лишних движений!..
   - Так не пойдет!- возмутился Даммонд, судорожно хватаясь за меч.
   Но Конрад положил руку ему на плечо - и Даммонд погас, засуетился, срывая с себя перевязь. Теперь предстояло сделать эти проклятые десять шагов, и выйти на поляну. Оторваться от сомнительной защиты ежевичника. Так просто. И... так трудно.
   - В моих руках нет оружия! - громко крикнула молчаливому лесу.
   Они выступили неслышно, не потревожив ни единого листика.
   Я на миг зажмурилась - нацеленные со всех сторон стрелы как-то сбивали с правильных мыслей. С трудом поднимая взгляд, подумала: зачем они показались?.. для устрашения?.. или предупредительная мера, на случай нашего бунта?..
   Эльф в серебристом, непонятно-какого-оттенка плаще вышел из-за наших спин, встал, с небрежным удивлением разглядывая нашу потрепанную одежду.
   - Кто вы?
   - Мы из армии короля Гатра, правителя Южного Всхолмия.
   Да-а... После мелодии голоса эльфа, мой звучал хриплым карканьем.
   - Зачем пришли к нам, смертные?
   Ирина начала всхлипывать. Сначала еле слышно, потом все отчетливее. Ёе плач придавал отчаянную решимость. Я заставила себя посмотреть прямо в нечеловечески-прекрасные глаза.
   - Наша армия сейчас отступает вдоль ваших границ к Переправам на Ледянке, а по пятам идут враги. Погоня почти настигла нас у Лихих бродов. Мы попыталась сбить ее со следа, и заманили в ваш лес. Мы... приманка.
   - Теперь вы довольны? Затея удалась?.. - уточнил эльф.
   - Удалась! - с легким вызовом признала я, сжимая зубы. - Теперь, когда преследователи перебиты, у наших есть сутки для передышки. Возможно, они успеют добраться до Переправ.
   - Как осмелился король Гатр вмешивать нас в междоусобицу людей? - эльф покачал головой. - Он совсем потерял голову от страха?
   - Нет трусов среди южан! - пылко воскликнул Даммонд.
   - Это моя затея! - поспешно возразила, обрывая заносчивого пехотинца. - Король согласился на нее с большой неохотой. Остальные же, - широкий жест в сторону своих, эльф и бровью не повел. - Пошли за мной из чувства долга, и товарищества. Среди южан слишком много раненых! Почти все, точнее говоря.
   - Мы ничего дурного не сделали!.. подумаешь, военная хитрость!.. - упрямо гнул свое Даммонд, как обычно, не вовремя.
   - Дела смертных нас не интересуют! - резко ответил эльф, я бросила через плечо сердитый взгляд. Даммонд умолк и рассматривал носки своих сапог. - Никогда больше не входите в Запретный лес, и не надейтесь на нашу помощь. Ваши жизни сейчас стоят меньше сломанной стрелы. Вы и живы-то лишь потому, что пограничники признали тебя, Элирен.
   " Э-ли-рен?" - на разные голоса переспросила тишина.
   Раздосадовано вздохнула. Ну конечно, а на что еще я рассчитывала?.. могла бы догадаться сразу. Что ж, ты сама сунулась в осиное гнездо, напомнила себе, так что теперь не хнычь. Ты знаешь, каковы эйльфлёр.
   Над поляной повисла неприятная пауза. Я спиной прочувствовала вопрос, вопрос, на который мне так не хотелось давать ответа.
   - Ты умеешь находить неприятности, женщина. - задумчиво признал эльф, разглядывая меня как неизвестное ранее насекомое: с удивлением, настороженностью и крайней брезгливостью. Я внутренне сжалась, угадывая продолжение. - Что руководит тобою, ужасное легкомыслие или невообразимая наглость?
   - Врожденная ограниченность. - предположила, невольно сжимая кулаки. - А может, присущая смертным глупость?.. не знаю, эйльфлёр, выбирай, что больше нравится. Мне все равно.
   - Значит, и глупость и наглость. Я так и думал. - согласился он.
   Демонстративно вздохнула, и пожала плечами.
   - Тебе виднее, верю на слово.
   - Не дразни судьбу, смертная!
   - Как прикажешь, командир.
   - Уже лучше. - одобрил эльф надменно. - Язвительность в твоем положении неуместна.
   - Что, будет хуже?.. - насмешливо ужаснулась, выразительно окинув взглядом замерший напротив строй лучников.
   - Хочешь узнать? - зловеще предложил он, я вскинула перед собой раскрытые ладони.
   - Упаси небо! - отказалась честно. - Так далеко мое любопытство не простирается!..
   Эльф чуть заметно покачал головой.
   - Еще и несдержанность... - сплюсовал он прежний перечень моих недостатков. - Крайне неприятное, злое и колкое существо.
   Мне пришлось проглотить наиболее вызывающий ответ, но совсем промолчать я не смогла. Помедлила, борясь с все более накатывающим гневом, пояснила раздельно и понятно:
   - Имя - обязывает.
   - Да что ты знаешь об обязательствах?.. - с неожиданной горячностью возмутился он. - Ты, нарушившая их все не по разу?
   - Я вообще редко вписываюсь в правила. - посетовала с подчеркнутым унынием. - Что делать!..
   - Учиться благоразумию, рассудительности и покорности. - ничуть не шутя посоветовал он, и от неуправляемой ярости у меня потемнело в глазах.
   - Столько прекрасных качеств - у смертной?! Ты мне льстишь!
   Он прищурился, словно прицелился в мишень, и я наконец опомнилась, прикусила язык. Хватит! - одернула себя. Нашла время!.. Разве я не должна подавать пример благоразумия? Вот и нечего дерзить эйльфлёр.
   Он помедлил, откровенно ожидая очередной моей грубости, не дождался, и презрительно усмехнулся.
   - Как мала твоя храбрость, Элирен. - с издевательским сожалением удивился эльф, я сжала кулаки так, что ногти расцарапали ладони. И уткнулась взглядом в землю, заставляя себя размеренно дышать. - Жаль. Я надеялся, что слухи верны хоть в части. Даже странно, как такое... простое существо могло вызвать чей-то интерес! - и, пока я в изумлении пыталась осмыслить его слова: - А теперь уходите. Немедленно! - эльф повелительно вскинул руку в сторону ближайшего брода. - Вас отпускают первый и последний раз.
   На фоне эйльфлёр любой вельможа выглядит оборванцем. Своей непередаваемой изысканностью они подавляли настолько, что терялись все чувства, кроме неловкости за личное несовершенство - я часто утешаюсь этим оправданием своей тогдашней растерянности. Повинуясь его жесту, покорно развернулась и поплелась к своим. Мне было страшно посмотреть им в лица, почти также страшно, как видеть молчаливое оцепление поляны.
   Чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги я с трудом преодолела разделявшую нас дюжину шагов, и едва не за волосы заставила себя поднять голову, ожидая всего: брезгливости, ярости, ненависти. У них, у каждого, накопилась больше чем по одной причине ненавидеть эйльфлёр, и презирать ту, которая с ними столько путалась. Я ожидала упереться в стену отторжения.
   Но страх оказался напрасным, я уткнулась во взгляды друзей, взгляды, в которых сквозь усталость проступило смятение. Они узнали, что я - та самая Элирен, про которую столько врали, и не ужаснулись этому. Они не поняли нашей странной беседы, но поняли, что разговор окончен. И осознали, чем грозит нам выход из леса сейчас, когда по опушке наверняка снуют в поисках пропавшего отряда разведчики хоссов. Южане смотрели по-разному, но никто - с недоверием. Эти взгляды вернули мой блудный разум.
   Ирина с безумной надеждой оглядывалась в сторону близких Бродов, и видно было, насколько она сейчас желает немедленно убежать, скрыться. Ее юбка все сильнее намокала темным. Стил, поддерживающий женщину, тихо прошептал:
   - Там хоссы!.. - Ирина дернулась, и вновь залилась слезами, окончательно сникнув.
   Я не сразу осознала его предупреждение, в недоумении уставилась на Конрада. Тот вдруг по-родственному приобнял меня и пояснил с сочувствием:
   - В плену не сладко.
   - Да уж!.. - согласился Даммонд, нервно сплевывая под ноги. - Всем круто придется. А уж бабам - хужее не придумать!..
   Вспомнив, как однажды несколько часов кряду невольно слушала дикие крики Марни, моей бывшей напарницы по десятку, перекрываемые радостным гоготом сильных хосских глоток, я содрогнулась.
   - Я не пойду. - тихо и ясно предупредил Стил, поразив силой, прозвучавшей в кратких словах.
   Он вприщур осмотрелся и пожал плечами. Даммонд вновь нервно сплюнул, не поднимая головы. Ирина продолжала беззвучно рыдать. Конрад без злобы усмехнулся в лицо эльфийскому предводителю, и чуть подтолкнул вперед меня, предлагая определяться.
   - Мы свое слово сказали, - напомнил сотник. - Но командир - ты. Тебе и решать.
   - За границей этого леса нас ждет плен... и бесчестье... - горько улыбнулась, разворачивая сникшие плечи. - Здесь - всего лишь смерть. Мы остаемся.
   - Значит, вы умрете. - равнодушно предупредил эльф, и медленно, невыносимо медленно стали подниматься опустившиеся, было, луки.
   Я не смогла смотреть в глаза своей смерти, моя храбрость, и впрямь, оказалась на удивление ничтожной: я зажмурилась. Стояла замерев и слушала, как всхлипывает Ирина, а Стил что-то шепчет ей настолько тихо, что шепот скорее угадывается. Даммонд переступал с ноги на ногу, шумно дыша. Конрада я не слышала, но он наверняка стоит прямо и смотрит - куда? Возможно, на главного эльфа. Возможно, на облака.
   С каждым мгновением мужество мое таяло, а они... медлили.
   Вместо звона тетивы раздался насмешливый голос:
   - Ты можешь открыть глаза, Элирен. - и, нисколько не скрывая издевки: - Чего доброго, умрешь прежде времени от страха. Что же я отвечу принцу Эллорну, если он - вряд ли, конечно, - но вдруг когда-нибудь вспомнит о тебе?..
   Забыв собственные наставления, я едва не натворила дел. Хорошо, что за спиной оказался умный, рассудительный сотник. Уж не знаю, каким чутьем, но он успел понять и остановить меня.
   - Не надо, Ренни! - тяжелые ладони Конрада обхватили мои плечи, его несгибаемая уверенность смыла царапину на гордости.
   Я промолчала. Что значит презрение какого-то эльфа в сравнении с жизнями тех, что сейчас пробиваются к Переправам? Ничего. Пусть себе насмехается, могу и потерпеть. Все равно, это мы использовали их, а не наоборот.
   Вместе со звоном в ушах нахлынула волна возмущения: эльф подглядывал за мной в ментале, делал это не таясь, не ожидая отпора. Я сосредоточилась и сцепилась с ним взглядами. Обоюдный ментальный контакт ошеломил его, он дрогнул и попытался оторваться - я не отпустила, злорадно осознав равность наших сил. Самоуверенная маска на невозможно прекрасном лице не сползла, а скорее застыла, под ней проступило глубокое удивление.
   "Ты умеешь слышать мысли?!" - "И умею не пускать в них непрошеных гостей!". Несколько настойчивых попыток вторжения - мне без труда удалось их блокировать. Изумление. И вкрадчивый приказ: "открой мне свой разум, человек! Ты в моей власти, не сопротивляйся!". - "Ну, уж нет! В твоей власти моя жизнь, но не больше. - напомнила, собирая в мысленный кулак всю волю, всю злость, всю горечь, накопившуюся в усталой душе, и ударила по этой надменной ухмылке изо всех внутренних сил: - Пошел вон!"
   Дальнейшее произошло очень быстро: эльфа мотнуло, как от пощечины, Даммонд охнул, хватаясь за живот, Стил с Ириной плюхнулись на землю. Конрад отшатнулся, едва не уронив меня.
   Распрямившись, эльф бросил руку сверху вниз. Мы ожидали приказа "убей!", а последовал приказ остановиться. Луки опустились, эльфы развернулись и исчезли, как появились - бесшумно.
   - Можете переждать здесь до рассвета. Ты знаешь наши требования, женщина.
   Словно ничего не случилось. Уставившись в пустое пространство, я пыталась понять, что же только что произошло на наших глазах.
   - Что это было, Ренни? - выспрашивал осторожно Стил, когда мы бессонно разглядывали тьму. - Меня до сердца пробрало! Как молния меж вами ударила.
   - Эльфийское колдовство. - буркнула, надеясь нелюбезностью отвертеться от вопросов.
   Получилось, но мне стало еще тяжелее. Моя полу- ложь совсем оттолкнула их. Со мной не заговаривали до самого рассвета.
   Даже Конрад начал поглядывать с опаской. Они с Даммондом сходили за оставленным оружием, притащили две охапки, и столпились вместе, разбирая железо и опоясываясь. Я не стала встревать, пережидая, села в траву там же, где стояла. Признаться, и ноги от усталости совсем не слушались, мне хотелось скрыть, насколько дрожат сейчас мои колени.
   - Возьми. - Конрад протягивал мне мою перевязь и оба ножа.
   Спасибо за заботу, конечно, только уж очень далеко ты остановился, сотник. На расстоянии вытянутой до предела руки. Я сжала зубы. Что ж, не в первые от меня шарахаются. Пора бы и привыкнуть. Мне даже подумалось, что они все-таки отделятся, но я вновь ошиблась. Потоптавшись, и пооглядывавшись, южане сели рядом, вплотную, встречая неверные сумерки.
   Собрав воедино скудные запасы перевязочных средств, я, как могла, попыталась помочь Ирине. От Даммонда со Стилом оказалось мало проку, но Конрад обнаружил серьезные познания в лечении колотых ран. Кровь на юбке была следствием проткнувшей живот толстой ветки, видимо, когда Ирина упала на пригорке, она повредила не только руку. Намотав на палец край чистой тряпки, я осторожно протерла глубокую рану, очищая от набившихся внутрь слипшихся ниток, древесного сора и спекшейся крови. Конрад стянул ее рваные окровавленные края руками - лицо женщины позеленело, а глаза почти вылезли из орбит. Мы плотно примотали к ране кусок полотна, смоченный остатками вина из фляги Даммонда. Обломив несколько гибких прутьев, и ободрав с ближайшего пня кусок коры, сотник так же умело перевязал сломанную руку, зафиксировал ее жестко на деревяшке.
   За все время перевязок Ирина не издала ни звука. Меня восхитила ее выдержка.
   Спина к спине мы просидели всю ночь. Ирина уснула, неловко привалившись к Стилу, тот осторожно подвинулся, укладывая ее голову себе на колени, Даммонд с пониманием прикрыл усталую женщину своей кожаной безрукавкой. Возможно, они дремали по очереди, я не знаю, мы все невольно хранили молчание и почти полную неподвижность. Но ни Конрад, ни я, так и не сомкнули глаз.
   Мы не поверили эльфам, не поверили когда они ушли, и когда потом не вернулись. У меня, по крайней мере, постоянно холодило затылок, словно сама темнота внимательно разглядывала нас, раздумывая, как бы половчее с нами разделаться.
   Мы не знали, что когда еще в недоумении всматривались во вдруг опустевшую поляну, тот самый предводитель в серебристом плаще с многоцветным переливом доложил кому-то, скрытому в кроне раскидистого дуба на опушке у Бродов: "это действительно она. - и, чуть помедлив: - Упрямая, ничего не скажешь". Тот, что был неразличим, спросил: "она ищет его?". Эльф мрачно усмехнулся: "она ищет смерти! Завтра я уведу их к Переправам".
   Вот так решилась наша судьба, решилась быстро и немногословно. Очень по-эльфийски.
  
   *
   Утро и эльф предстали перед нами одновременно. Рассвет еще только занимался, когда светлая тень появилась из ниоткуда. Небрежно поманив, он повел нас удобными тропинками на юг. Шагая вслед, я думала о том, что запомню его лицо. Просто из благодарности.
   "Напрасно. - отозвался ментал. - Мне ты ничем не обязана".
   "У меня другое понимание ситуации, - осторожно возразила, прислушиваясь к неровному дыханию Ирины. - Мы все обязаны тебе жизнью".
   - К чему мне ваша благодарность, человек? - эльф презрительно глянул через плечо.
   - Жизнь длинна, и не всем известны ее повороты. - процитировала я Рэма.
   - Особенно твоя жизнь, женщина. - поддел эльф насмешливо. - Её повороты воистину удивительны!
   Я вспомнила, что след в след за нами идут южане, не посвященные в мои запутанные отношения с прекрасным народом, и перевела разговор в ментал: "ты можешь не принять моей благодарности, но теперь я буду помнить о вашем милосердии. Буду помнить все оставшиеся дни моей жизни".
   Он не отозвался, и долгое время мы шли молча. Но в тот момент, когда я обрадовалась, что меня наконец-то перестали замечать, он признался в ментале: "ты сложнее, чем мне виделось вначале!".
   Тон фразы, даже мысленно переданный, сразу показывал, насколько его слова не являлись комплиментом.
   "Не отягощай краткое существование никчемной признательностью, раз не в состоянии понять ни причин, ни сути. - с легкой недоброй усмешкой эльф скользнул по мне взглядом. - Навряд ли ты осознаешь хоть в малости, насколько сейчас мои желания и мои действия расходятся между собой!"
   "Твои слова темны для меня. - согласилась вынужденно. - Если дело не в нынешнем происшествии, и не в негодовании эйльфлёр на выходку смертных, то - не понимаю!.. Я слишком малая величина, чтобы обращать на себя внимание. Тем более - ваше. Тем более - столь пристальное. Тем более..." - на языке вертелось "раз он сам отпустил!", но я запнулась, в последний момент заколебавшись, надо ли называть опасные вещи своими именами. Эльф бросил через плечо короткий ироничный взгляд.
   "Ты постоянно останавливаешься на самом интересном месте. Неужели слухи настолько преувеличили твое бесстрашие? Какая жалость!" - "И мне жаль, эйльфлёр. Была бы рада тебя позабавить". - "Что поделать. Мечты имеют свойство не сбываться, правда?".
   Увлекшись обдумыванием его загадочных намеков, я перестала смотреть под ноги, споткнулась, и едва не полетела носом в яму. В последний момент Конрад успел схватить меня за руку и сильно дернуть назад, на себя. Я порадовалась его реакции. Эльф впереди, не оглядываясь, чуть замедлил шаги, позволяя мне не отстать. Но едва я вновь оказалась рядом, двинулся дальше, не останавливаясь.
   Некоторое время я разглядывала его белые волосы, и затейливый плетеный шнурок, перетянувший их чуть ниже лопаток. Усталость, все-таки догнавшая меня в этом дерзком походе, притупила чувство страха. Это, да еще пара странных фраз, брошенных будто бы невзначай, но имевших больше, чем одно значение, подкормили мою решимость.
   "Если я в силах исправить то, что вызвало твой гнев, скажи сейчас! - обратилась к нему мысленно. - Но даже если не в силах, все равно, назови причины недовольства. Возможно, я смогу отплатить хоть в малости за твое великодушие!"
   "Передо мной у тебя нет обязательств".
   Опять мне показалось, что за простыми словами скрывается сложный смысл. Я устало вздохнула. Разум, утомленный сильным напряжением последних суток, отказывался служить напрочь. Ну, нет - так нет, сдалась, отступаясь от умных игр. Спросить-то было надо, а уж что делать с моим предложением, решать самому эльфу.
   - Тогда просто прими мое "спасибо!", и прости за доставленное беспокойство. - тихо произнесла ему в спину.
   Эльф громко и издевательски рассмеялся. Я невольно отпрянула, придержала шаг. Мне показалось, что сейчас он все-таки развернется ко мне, настолько сильным был его порыв. Но он никак больше не проявил своих чувств внешне, и я последовала его примеру. Если мы с южанами переживем этот день, мне итак гарантированы неприятности. Ни к чему давать еще больше поводов для сплетен.
   Тропы, которыми он вел нас, причудливо вились среди немыслимо высоких деревьев, по прекраснейшим полянам. Со дня моего побега из Зачаровня прошло немало времени, теперь опять была весна, и цветение переполняло лес. Поддаваясь весеннему чувству, мы всерьез начинали верить в возможность хорошего окончания опасного приключения.
   Дважды мы пересекали быстрые ручьи. Оба раза эльф, легко перепрыгнув неширокую дорожку воды, без просьб замирал на другом берегу, дожидаясь пока мы утолим жажду. Но стоило только нам напиться, тут же уходил вперед, не давая ни минуты передышки. Ирина давно выбилась из сил, Стил с Даммондом перекинули ее руки себе на плечи, и теперь тащили, поддерживая с двух сторон. Иногда их подменял Конрад, могучий сотник брал женщину на руки, и нес по нескольку часов, пока сам не выдыхался. Оглядываясь, я с беспокойством видела серость их утомленных лиц, и бисеринки пота, катившиеся по щекам на мокрые вороты. Я, тоже изрядно утомленная, чувствовала в себе необъяснимый подъем сил, словно сам эльфийский лес подпитывал меня, вливая силы двигаться, ободряя на борьбу с усталостью.
   Впрочем, никто не жаловался. Эльф предлагал нам бесценный дар - жизнь, и пусть его действия даже для меня выглядели необъяснимыми, но оскорблять своего благодетеля нытьем никто не посмел.
   Бесконечный день заметно склонился к вечеру, когда он вывел нас к первой, самой северной заставе у Переправ. Безопасный пустой склон просматривался до самой реки, там, всего в полудневном переходе, лежала наша свобода. Замерев, мы постояли некоторое время на опушке, привыкая к жизни вновь. Поддавшись порыву, я крикнула в отпустивший нас лес:
   - Спасибо вам!
   Даммонд хмуро покосился, но не встрял. Подлаживаясь под небыстрый шаг раненой Ирины, мы поплелись к своим. Быстро стемнело, но полная луна и безоблачное небо словно сговорились с удачей, и теперь вовсю облегчали нам последние, самые утомительные часы похода.
   Спустившись почти до середины склона, Конрад взял меня за локоть и недвусмысленно придержал, давая понять, что хочет говорить без свидетелей. Я напряглась, боясь сложных вопросов. Он дождался, когда Даммонд со Стилом увели хромающую соратницу далеко вперед, и спросил понимающе:
   - Значит, не врали про эльфов, да?
   - Что именно про эльфов? - в свою очередь спросила напрямую.
   До нынешней истории я мало знала этого человека, но стойкость, разумность и сдержанность, проявленная им, внушала доверие. Вскоре мне придется отвечать на множество непростых вопросов, почему не начать сейчас?
   - Который из них? - так же прямо уточнил сотник.
   - Никоторый. Тот... был из Зачаровня, с материка.
   - И что пошло не так? Разлюбил?
   Я неопределенно дернула плечами.
   - Ну, можно и так сказать.
   - А про Охотника разговоры - они правда?
   - Какие разговоры? Люди многое болтают!..
   - Что ты ему родня?
   - В некотором роде - да. Другой семьи у меня нет.
   - Хм.. а черный тогда каким боком тут?
   - Никаким. Он меня прикрывал, по просьбе Охотника. Что б другие не приставали.
   - Ага, ясно. А этот чего злился?
   - Эйльфлёр вообще смертных не жалуют!..
   - Это-то понятно! Но мне так показалось, у него на тебя зуб имелся?..
   - Не знаю, Конрад. - ответила честно, со всей возможной искренностью. - Наверное, это просто кажется. Они всегда такие. Ты ведь с ними раньше не сталкивался близко, нет? Вот и впредь не надо. Чудо, что мы живыми ушли.
   Он согласно хлопнул меня по плечу, и твердо заверил:
   - Я никому не скажу, не сомневайся. И другим не позволю. Да им особо и не о чем сплетничать. Отпустили восвояси - и делу конец, мало ли, какая блажь на эльфов напала. Ты, это, уж прости мне любопытство!.. Ты девка правильная.
   Я судорожно всхлипнула, глотая неуместный смех.
   Появление наше другим словом, кроме как фурор, не назовешь. Не представляю, что бы я делала, если бы вместо Конрада с нами оказался другой военачальник, любитель посплетничать. Сотник на все вопросы отвечал односложно, и остальных грозно предупредил: "не болтайте лишнего!". Спорить с ним никто не решился. Наверное, они все равно потом болтали, но хоть не в первые дни, не сразу. Их молчание подарило мне возможность сбежать от пристального внимания до того, как это внимание стало бы опасным.
   Я вернулась в казармы, надеясь найти Веррена, но тут меня постигло горькое разочарование - он пропал. Никто не видел его мертвым, но на Переправах десятник так и не объявился. Учитывая, сколько прошло времени с того дня, как его видели в последний раз - уже и не появится. Потрясенная рассказами выживших товарищей, я долго пила с ними за упокой павших друзей, а потом долго плакала, забившись в темный угол.
   Из казарм нас распустили, позволив уйти в город. Мне вовсе не понравился такой поворот, потому что я видела, как одного за другим забирали в другие сотни бывших разведчиков. Я почти каждый день возвращалась в казармы и бродила бесцельно по двору, надеясь, что и меня позовут куда-нибудь, хоть куда! Но время шло, а приглашения я так и не получила.
   Прошло довольно много пустых дней, и я почувствовала, что смысл существования вновь ускользает от меня. Единственный раз, когда о моем присутствии вспомнили, это когда прискакал специально посланный за мной и Конрадом "черный", ведя в поводу двух лошадей. Гатр принял нас радушно, выслушал внимательно, наградил щедро. В придачу к уже полученному мною за поход жалованью я оказалась вдруг обладательницей довольно серьезных денег. Но, выйдя из королевских покоев, ощутила себя совершенно ненужной никому, а значит, и себе самой. Поскольку история наша стала всеобщим достоянием, меня не то чтобы избегали, но заметно чурались. На постоялых дворах, куда иногда забредала от тоски, тут же заметно уменьшалось веселье.
   Семья, что так приветливо отнеслась ко мне до похода, сейчас была почтительна - и только. Я пыталась навести справки об Охотниках, но вот уже месяц, как никого из них не было в городе. И никаких сообщений лично для меня.
   Синюю сотню, практически всю перебитую в последнем походе, расформировали. Всех выживших и легкораненых распределили по другим отрядам, всех, кроме меня. Талли, сильно хромающая и злая, огрызнулась: "Сама сижу без дела! Может, когда и понадобимся ещё...", и отослала меня подальше.
   К концу второй недели вынужденного одиночества я почувствовала себя хуже брошенной собаки. Набравшись решимости, пошла искать Конрада. Стража у первого дворцового кольца пропустила безоговорочно, поскольку я все еще носила наручи с символикой Синей сотни. У второго кольца поинтересовались, чего мне надо. У третьего остановили, пообещав передать Конраду, что его разыскивают. Пережидая время в караулке, среди веселых отчаянных рубак личной Черной сотни Гатра, снова почувствовала себя живой: здесь не косились, не шарахались, не замолкали настороженно. Наоборот, мне были рады, как неожиданному развлечению, подзуживали на разговор, надеясь на потеху. Лениво отшучиваясь, старательно обходила любые намеки на эльфов, чувствуя невозможность обсуждения столь скользкой темы в столь легкомысленном обществе.
   Ждать долго не пришлось, Конрад пришел сам, увлек меня на стену, подальше от чужих ушей, потребовал решительно:
   - Рассказывай, что стряслось!
   - Да, собственно, ничего... - растерялась слегка.
   - Ну да, конечно! - не поверил сотник. - То-то ты явилась с визитом, гордячка, коли ничего не случилось. Давай, признавайся.
   Тепло его внимания приятно согрело замерзающую во всеобщей отчужденности душу. Крутить не имело смысла, я попросила прямо:
   - Возьми меня с собой!
   - Куда? - так же прямо спросил Конрад. Он обвел жестом копошащихся внизу людей. - В повозки? В авангард? В строй? Где твое место в боевой сотне?
   "Кем ты можешь быть, девушка?".
   Никем.
   - Прости, Ренни. Это ведь война, не пустые забавы. Подожди, вот, может, скоро вновь "синих" собирать будут.
   "Не будут пока. Жаль" - тут же признался его взгляд. Ясные серые глаза излучали доброжелательность и сожаление. Я не могла ни рассердиться, ни обмануть их.
   - Все нормально, Конрад. - улыбнулась искренне. - Удачи тебе. Может, еще встретимся.
   Вернувшись в город, в первом же попавшемся постоялом дворе я напилась так, как не пила со времен пребывания на материке. Дрянной алкоголь не дал облегчения, только затуманил мозг и усложнил дорогу "домой". Ввалившись в свою маленькую, затхлую, убогую комнатенку, я упала мимо лавки, свернулась клубком на полу, среди ветхих циновок, мечтая об одном - умереть.
  
   *
   Вечером вдруг объявился Ренди. Посмеиваясь над моими стонами, сунул головой в ведро с водой. Заботливо напоил мерзкой дрянью из затейливой пузатой фляжки. Собирая мой дорожный мешок, хитро щурился, на все расспросы отвечал лаконично:
   - Увидишь!
   Без лишних вопросов он нашел в конюшне мою лошадь, и оседлал её.
   Я толком еще не отрезвела, как уже город остался позади, а мы галопом неслись на восток. Из предосторожности Охотник привязал меня веревкой к седлу, своевременная и уместная мера позволила доехать до привала, ни разу не свалившись с лошади.
   Как же хорошо спалось в лесу! И никакого похмелья утром. Позавтракали чуть ли не в седлах, Ренди поторапливал, нетерпеливо отмахиваясь от попыток прояснить ситуацию. "Ты же почти Охотник! - насмешливо огрызался он. - Вот и радуйся приключениям". Логика непробиваемая. Он прав, приключения - одно из немногих удовольствий, что еще оставалось для меня доступным.
   На девятый день, достигнув первых поселений гномов у подножия Гартранда, мы свернули на юг. Здесь начинались земли, на которых не жил никто, кроме диких зверей. Скудные почвы мало отдавали трудившимся на них, и люди постепенно покинули эти края. Гномы же сюда не спускались, поскольку не было ценностей в их недрах. Дороги здесь таили опасность, лихие ватаги Серых и негодных людей частенько нападали на одиноких путников. Может, только Охотники и ходили по ним безбоязненно, но Охотники везде ходили безбоязненно, сами внушая изрядный страх нечисти в любом обличье.
   Голая степь, словно смятая простыня в обе стороны - до горизонта. Справа ее окаймляла изломанная линия Гартранда, слева - туманный, скорее угадываемый, чем видимый нашему глазу лес. Но и горы, и край леса оставались достаточно далеко, а огромное, прозрачное весеннее небо - рядом, и ничего между нами и этим прекрасным хрустальным куполом. Дышалось на просторах золотых степей непривычно свободно. Я впервые ощутила всю красоту бесконечных открытых равнин, она меня заворожила. Это была не уютная, мистичная красота изысканного Зачаровня, и не тревожная, суровая красота хвойных лесов Всхолмий.
   Степь раскрывалась свободно и бесстрашно, и подобно ей, моя душа также раскинулась привольно, беззащитная в своей открытости, но свободная в безграничности.
   Именно в этом-то распахнутом краю мы и остановились, явно кого-то поджидая. Валяясь в чахлой траве, я часами наблюдала движение облаков в чистом небе, круговорот невообразимо ярких звезд теплыми бессонными ночами. Полная желтая луна заглядывала в мои прищуренные глаза, словно спрашивая, довольна ли гостья оказанным приемом. Я невольно улыбалась ей, благодаря за прекрасную картину, рисуемую каждой ночью прямо над нашими головами, постоянную, бесконечную, изумительно гармоничную. Понемногу неприятности отдалялись, уходила горечь невольной обиды на людей, не принявших меня. Вместо нее пришло умиротворение от хорошо выполненной работы. Рэм сказал - покажи себе, на что способна. Что ж, результата я не стыдилась.
  
   *
   Однажды утром вновь почувствовала - нечто близится. Кроме одного раза, когда это оказался воскресший Эллорн, много чего бывало опасного. Здесь, в пустынном глухом углу и вовсе трудно предугадать неожиданность, предвидеть последствия.
   Со мной Ренди, а он ни причем - напомнила себе, и пошла седлать лошадь. Пусть неожиданность встретит только меня.
   - Ты куда? - удивился Охотник моим сборам.
   - Проедусь. - неопределенно отозвалась, отпуская поводья. Застоялая вороная понеслась так, что голова закружилась, пришлось ухватиться за гриву покрепче. Простор стлался под копыта, громада Гартранда не отставала, цветисто наливалась в набирающем силу рассвете.
   Соскочив на пологом холме, я попыталась обнять небо, открываясь миру, крикнула: "где ты?!"
   "Здесь!" - отозвался мир. Обернувшись, я залюбовалась красиво скачущим всадником.
   - Прости, что нарушаю твое одиночество! - непередаваемо извинился эльф, соскальзывая рядом, отпуская не оседланного коня вниз, к моей вороной, на свежую зелень. - Ренди сказал: ты умчалась со странным настроением, и я почти решил ждать. А сейчас мне послышался твой голос... ты меня звала?
   - Откуда ты взялся?!
   - Из вашего лагеря. Ты ожидала кого-то другого?
   - Я никого не ждала, Эллорн. Ренди благоразумно не сообщил мне твоего имени.
   - Неприятно удивлена? - вновь обретая невозмутимость льда, спросил эльф, словно обещая: "только дай повод, я с удовольствием тебя покину".
   - Удивлена. - согласилась, погашая искры счастья в глазах. "Возможно, все закончится сегодня, возможно - через час. - напомнила я себе. - Он уйдет. А ты останешься. Не смей превращаться в мотылька, Колючка!" - По делу, или мимо проезжал?..
   - Я приехал к тебе. - признался Эллорн.
   Запрокинув голову, я попыталась оценить степень - нет, не правдивости, эльфы никогда не лгут, - искренности. Что могло произойти с последней встречи, чтобы заставить вернуться того, кто уходит навсегда?
   - Я не смог уйти навсегда. В этом поединке ты победила, человек! Ты довольна?
   Горечь его тона дернула, сжала сердце.
   "Не надо бить меня снова, эльф. Тебя радуют мои слезы?" - попросила, невольно опуская голову. Нескрываемая насмешка в ясной серой вечности оказалась также невыносима, как недавняя горечь.
   - Ну-ну, и где хваленая дерзость? - нарочито ужаснулся эльф. Я уперлась подбородком в воротник. Он в прежнем тоне пожаловался: - Мне все труднее тебя узнавать!
   - Скажи, мой принц, чего именно ты не можешь мне простить?
   Легкий тон словно сдунул порыв ветра. Я кожей ощутила, как темнеет, обретая глубину, его взгляд. Он молчал. Я не торопила.
   - Непохожести. - наконец ответил Эллорн, когда я уже перестала ожидать ответа. - Нелогичности. Я вижу все твои стремления, слышу все мысли, и всё равно, ты умудряешься удивлять меня постоянно! Твои мысли не соответствуют словам, а поступки - чувствам. Ты ведешь себя так, словно ты - не одна из многих, зачастую мне не удается предвидеть твою реакцию даже на простейшие события. Но и тогда, когда удается, вдруг выясняется, что твои выводы крайне... непредсказуемы. Ты раздражаешь меня одним своим существованием. Ты злая на язык и поспешная в осуждении. Ты очень предвзята к нам, эйльфлер, но постоянно требуешь от нас снисходительности и терпения. Ты легко ломаешь традиции и нарушаешь правила. И при всем при этом - в тебе есть нечто, что извиняет все твои недостатки!..
   Я пожала плечами, не очень-то понимая, о чем он толкует. Перечень недостатков впечатлял, даже Росни бы позавидовал такой придирчивости. Было ради чего преодолевать полматерика и море!..
   - Уже дважды, эльф, я рвала себя пополам, расставаясь с тобой. Дважды тебя оплакала, прощаясь навсегда. Это слишком, Эллорн, это слишком даже для бессмертных!.. Если ты считаешь, что я недостаточно наказана за свое безрассудство, продолжай без сомнений. Мне больно.
   Эллорн усмехнулся:
   - Я лишь ответил на твой вопрос. Но спешил я к тебе не для упреков.
   - Тогда для чего?
   - Выбери сама.
   Я вспыхнула, взволнованная и расстроенная. В душе поднималось раздражение, на все хитрые увертки, на слишком туманные намеки, на его постоянные недоговорки.
   - Боюсь, ты забыл о моей недогадливости!.. какой выбор в моем положении?..
   Принц прищурился:
   - Мы словно говорим на разных языках. Странно, раньше мне удавалось договориться с женщинами. Теряю навык?..
   Меня передернуло. Почему я спускаю издевательства пресыщенному садисту?!
   - Ну, так продемонстрируй мастерство!
   - Увы, ни очаровать, ни подавить я не сумел. Осталось последнее!.. Будешь сопротивляться?
   От его небрежной надменности темнело в глазах.
   - Я давно уничтожена. - прошептала, упершись взглядом в горизонт, лишь бы не видеть презрительного излома красивых губ. - Это не сопротивление, это агония. Потерпи немного, и причина раздражения исчезнет навсегда.
   - Терпение не числится в списке моих добродетелей!.. - резко напомнил Эллорн. - Я давал тебе время на раздумья. Не допускал насилия, и ждал согласия много дней... но ты так и не пришла! Разве я был груб, или навязчив?.. Но ты!.. впрочем, ладно. Всё в прошлом. Я здесь, и я побежден. Чем может откупиться пленник?
   В ужасе я уставилась на него, отказываясь верить собственным ушам. Пожалуйста, скажи, что я тебя не поняла!
   - У всего своя цена!.. - философски пояснил эльф. - Чем мне оплатить твое согласие?
   От подобного цинизма я просто задохнулась.
   - Да как ты смеешь!.. - прошипела возмущенно. - Уходи, Эллорн! Убирайся! Сейчас же оставь меня! И никогда больше не смей приближаться!.. сейчас я в бешенстве, но в разуме. Иногда разум опаздывает. У меня не хватит слез оплакать тебя в третий раз!
   Он запрокинул лицо к прозрачному небу, и расхохотался, искренне и громко. Я опешила. И чем же я тебя так насмешила?..
   Он резко наклонился, я понять ничего не успела, как эльф схватил, и поставил меня перед собой на плоский валун. Наши лица оказались непривычно вровень, я напряглась, вдруг увидев, насколько серьезными оставались его глаза. В них пряталась тайна, от которой захватило дух.
   - Я близок к отчаянию, Элирен. - предупредил он низким, звенящим в тишине жаркого утра голосом, силой удерживая меня рядом. - Я смеюсь не над тобой, а над собой!.. над своей самоуверенностью, которую ты только что разнесла в пыль. Мой дворец, мое внимание, моя забота - всё, что я мог бы предложить, тебя не прельщает. Так чего же ты хочешь, женщина?
   От волнения вновь нахлынула боль, а следом - гнев. Он придал мне сил и прояснил разум. Мысленно оглянувшись назад, я отпрянула, представив вновь ужас одиночества прекрасных Дворцов.
   - Ничего, мой принц. Уже - ничего.
   "Не из того, что подразумеваешь ты" - мысленно дополнила, но сдержалась, не выплеснула мысль в ментал. Эльф сильнее сдавил мне плечи, похоже, даже не понимая, что делает больно. Поведение, совершенно на него не похожее, обычно до сего дня он не терял осмотрительности.
   - "Ничего"... - напевным эхом повторил он, и приложил ладонь к моей груди слева, на уровне сердца. Я забыла дышать, пригвожденная к месту его ладонью. - Но вот здесь - я, вопреки уверениям, и это сводит с ума! Знаешь, тебя очень сложно понять. "Ничего" - значит, ты хочешь всё?..
   Упрямо мотнув головой, я зажмурилась, боясь лишний раз пошевелиться.
   - Не лги мне, мотылек, я слышу гораздо больше, чем иные. Лучше бы тебе не забывать об этом!.. - без гнева пожурил Эллорн, стальная хватка на плечах едва не ломала кости. Сложив вместе ладони, я переплела пальцы, словно отыскивая поддержку в самой себе. - Впрочем, я и сам был не до конца откровенным, так что расплата справедлива. Я сдаюсь, Элирен. Признаю поражение. Сейчас я первым начну говорить правду: ты нужна мне. Это правда. Ты несешь в себе то, чему я не знаю названия, но чувствую. Это правда. Мне не дает покоя твое существование. Это правда. Согласен на любые условия - на любые, Элирен! - если ты позволишь остаться рядом. Это правда.
   На краткий миг у меня подкосились ноги, я схватилась за его одежду, страшась просто свалиться с камня, а эльф расценил неловкое движение как попытку оттолкнуть, и осторожно сжал мои пальцы. Могла только замереть, прислушиваясь к звону обрушающейся ледяной стены, так старательно возводимой мной из остатков благоразумия, и все же оказавшейся столь не прочной.
   - Скорее всего, я дорого расплачусь за краткую радость, - по-прежнему тихо согласился Эллорн, я окончательно растерялась, обескураженная несоответствием ласковых интонаций серьезному, даже суровому взгляду завораживающих серых глаз. - Но если не сейчас, значит, никогда. Признай, "никогда" - страшное слово!.. Особенно для бессмертных!
   В оцепенении я не сразу среагировала на то, что наши губы вдруг оказались слишком близко. Недолгое головокружение, и неодолимая сила оторвала меня от неровной поверхности, на миг прижала так, что прервалось дыхание, а после осторожно опустила на землю, на неведомо когда расстеленный знакомый темно-зеленый плащ. Меня - уже в который раз? - не спросили. И пусть.
   Его глаза слегка расширились, мои невольно закрылись. Ровное, сильное биение его сердца заглушило частую дробь моего, их стук сплелся, и слился воедино.
   Но бескрайняя степь совсем не смутилась нашим порывом. Небеса не обрушились. Мир не замер. И даже любопытная полевка не остановилась в своем стремительном рывке - мы не представляли для мыши интереса. Утро, наконец-то начавшись, подозрительно скосилось на нас, потом из деликатности отвернулось. А возможно, так мне почудилось.
   Мы те, кто мы есть. Ни один не сможет измениться настолько, чтобы стереть различия, заложенные изначально, даже если и захочет того. Но мы попытались простить друг другу инность. Попытались простить ее себе.
  
   *
   Лежать в траве, разглядывая облака, и не задумываться о будущем - предел мечтаний, что и говорить. Но будущее подкралось незаметно, укоротив лучи и удлинив тени. Эллорн осторожно приподнялся на локте, вынимая травинки из моих волос, спросил, вкладывая очень многое в короткую фразу:
   - Вернемся в лагерь?
   - Уходишь? - поинтересовалась безразлично. И отвернулась. Он резко выпрямился.
   - Довольно, Элирен. Я многое заслужил, только все равно, довольно! Я же сказал - я пришел к тебе. Именно в том смысле, что заставляет тебя краснеть, уж прости за дерзость. А ты, именно в этом самом смысле, позволила мне остаться.
   Подставляя разгоряченные щеки прохладному ветру, я прислушалась к себе. Вечно настороженный внутренний голос предупредил, что неожиданности только начинаются.
   Неожиданность, поджидающая нас в лагере, имела приятную внешность, светлые волосы, хмурый вид и была довольно многочисленной. Около десятка эйльфлер сидели кружком у костра, еще несколько вместе с Ренди были в седлах, но, заметив нас, и те и другие тут же столпились вокруг Эллорна. С нами раскланялись, начались приветствия. Я воспользовалась возможностью тихонько ускользнуть из их группы.
   - Они очень торопятся. - невольно понижая голос, Ренди кивнул на эльфов. - Хорошо, что вы сами вернулись. Иначе я вынужден был бы искать вас в степи.
   Только этого еще не хватало!
   - Что им нужно?
   - Не знаю, не сказали. Думаю, случилось нечто из ряда вон... больше нечем объяснить такую поспешность. Посмотри на лошадей: бедные животные!.. Да и сами эйльфлёр выглядят так, словно неделю не спали...
   - Ты прав, Ренди... - согласилась, перетряхивая походные сумки. - Давай-ка накормим гостей.
   Эльфы были не только усталыми, но и голодными, и скрыть под маской обычной сдержанности столь подозрительное обстоятельство им не удалось. Но они не забыли разделить предложенную пищу на всех, и на нас с Ренди в том числе, они не забыли тепло поблагодарить за прием, и еще цветистее - за более чем скромное угощение. Поглядывая на задумчивого Эллорна, деликатно отошли от брошенных нами одеял на другую сторону взгорка, уснули сразу, как легли. Поскольку родник был именно в той стороне, я невольно прошла мимо, набирая в котелок воды. Ни один не отреагировал. Такая усталость вызывала нехорошие предчувствия.
   - Война. - объяснил вечером Эллорн. - Серые накопили большие силы, и теперь высаживаются на юге острова. Их корабли все прибывают, они заняли земли вдоль южного побережья.
   - До Гартранда уже дошли? - спокойно уточнил Ренди. Я невольно глянула в сторону невидимых в темноте гор. Эллорн посмотрел туда же.
   - Нет. - он расчистил на земле место, ножом набросал очертания острова. Извилистая кривая от края до края обозначила линию гор, небрежные черточки и точки - поселения людей, наиболее крупные города. Прерывистая линия очертила границы Запретного Леса, россыпь камней - гномьи поселки. Мы с Ренди рассматривали импровизированную карту. - Они сейчас здесь. - нож ткнулся в вытянутую южную оконечность острова. - Отсюда им два пути: один через Башни на Гартранде, через Южное Всхолмие, дальше, в глубь острова. Если они пойдут так, и пройдут за горы, они легко займут весь остров. За Гартрандом с этой стороны нет серьезных укреплений, Южане, обескровленные последними событиями, долго не выстоят. Если же они пойдут мимо Западных Закраин, через перевал Туманная седловина, - они выйдут прямо на поселки гномов, и на Запретный лес. Впрочем, если от предгорья они повернут на запад, и по Закраинам обойдут гряду, то все равно выйдут на Запретный лес. И соответственно, опять окажутся в глубине острова.
   Ренди поднял отсутствующий взгляд.
   - Мы сообщили другим. - ответил эльф на незаданный вопрос. - Гонцы отправлены ко всем народам, даже гномы в курсе. Нет, к ним ходили не наши, в горы ушли Охотники. Думаю, гномы и без нас знали много. Серые начали высаживаться не вчера, и силы накапливались не вдруг. К войне готовились, Охотник Ренди, её ждали. И никто, говорю не в укор, а для ясности ситуации, - никто не пришел к эйльфлёр. Ни посланники Всхолмий. Ни поселенцы с Восточного побережья. Ни гномы.
   - Эйльфлёр не станут воевать. - Ренди и не думал смущаться. - Вы не ввяжетесь в войну, пока она не затронет ваших границ. А до ваших границ от побережья путь не близкий... даже с Западных Закраин, Эллорн. Не в первый раз надвигается беда, и ни разу вы не отражали ее с нами.
   - Эйльфлёр не станут воевать. - согласился Эллорн, оглядываясь на спящих эльфов. Я насторожилась. - Так и решил Королевский дом, мы не в альянсе. Отправляясь сюда, к вам на встречу, я уже знал их ответ, то, что сейчас рассказала мне молодежь, меня не удивило. Но я, Охотник, тоже Королевский дом, к тому же один из немногих оставшихся Старших в роду. И я решил по-другому.
   Он не повысил голос, не пошевелился, но вдруг перед нами появился другой Эллорн. Настолько другой, что я едва его узнала. Он улыбнулся мне, становясь прежним, пояснил не совсем понятно:
   - Наверное, настало время отдать долги.
   - Подожди, Эллорн! - даже вроде бы смутился Ренди. - Ты что, собираешься присоединиться к людям?..
   - Не только я. - эльф кивнул на расположившихся обособленной группкой эйльфлёр. - Король Эманель проявил... понимание, он позволил мне определяться самому. Уезжая из Запретного леса неделю назад на встречу к вам, я позвал с собой из моей семьи всех желающих. Месяц тому, уезжая на остров, я позвал своих в Зачаровне. Эти - с материка. Остальные ждут нас по ту сторону гор, в Перевезках, примерно в недельном переходе от Кряжичей на Затонке, куда созывают возможных альянтов Охотники. Конечно, две сотни эльфов - капля. Но это те, что присоединяются добровольно, поскольку официально эйльфлёр не поддерживают никого из смертных, мы - нейтральны.
   Восхищенный взгляд Охотника рассердил меня больше, чем неуемный пыл эльфа.
   - Это все, конечно, здорово геройски!.. - приготовилась я к нешуточному спору, но Эллорн посмотрел проникновенно, и растерялись все слова.
   - Ты не участвуешь? - требовательно уточнил он, я смутилась.
   - Я - другое дело, мой принц, у меня нет иного пути, только вперед. Но вы, все вы... вы не можете поступать поспешно!
   "Поспешно? - его сарказм, непривычный сам по себе, насыщенный горечью, неприятно процарапал по нервам. - Это говоришь мне ты?"
   - Ты в ответе не только за себя!..
   - Именно поэтому, Элирен, именно поэтому... Всё решено. Не ты идешь за мной, и не я преследую тебя. Сейчас наши дороги совпали, и тебе придется терпеть мое общество. Да у тебя и выбора нет. Подчинись судьбе!..
   - Спать пора. - небрежно напомнил Ренди, вдруг чрезвычайно заинтересовавшийся звездным небом. Я смущенно отстранилась, Эллорн схмурился. - Завтра поднимаемся рано, как я понимаю. И путь через горы не близкий...
   Охотник еще не закончил фразу, а мы уже были в тридцати шагах от лагеря. Эльф подхватил меня на руки, и крепко прижав, уносил в жаркую ночную степь.
  
   *
   Поднявшись до земель, считавшихся гномьими, держали совет: рискнуть, попытаться проскочить незамеченными и сократить путь вдвое, либо обходить горы через общие перевалы: Башни либо Туманную седловину. Но тогда мы точно не успевали к сроку, установленному для сбора возможных союзников. Ренди категорически возражал против перехода напрямую, Эллорн покусывал губы, явно обдумывая нечто безрассудное.
   - Значит, так. - объявил он, оглядываясь на подошедших эйльфлёр. - Я с Охотником иду напрямую, пешком. Так мы точно успеем. Со мною идут только Старшие. Остальные спокойно спускаются через Башни, заходят в Перевезки, и все вместе насколько возможно быстро подходите к Кряжичам. Либо мы будем уже там, либо не придем совсем. И в том, и в другом случае, сами поймете, что дальше. Всё.
   Всё так всё. Я стала отвязывать свою сумку от седла, старательно не замечая недовольных взглядов Эллорна. "Не надо публичных сцен. - примирительно пошутила, чтобы не выглядеть слишком уж настырной. - Ты ведь не рассчитывал так легко от меня отделаться?" Эльф не отозвался. Похоже, сердился не на шутку.
   Пятнадцать эйльфлёр, ведя в поводу семь лошадей, быстро исчезли за поворотом. Оставшиеся с Эллорном четверо, к моему удивлению, оказались совсем не теми, кого я предполагала за "старших". Среди них - обе эльфийки. Мы постояли, поглядывая вверх, и начали подъем. Ренди, хмурнее тучи, ворчал под нос не переставая. Эллорн, видя его недовольство, предложил Охотнику не сопровождать нас, и у Ренди округлились глаза.
   - Ты что, готов один идти?.. - не веря себе, уточнил Охотник.
   Эльф пожал плечами:
   - Я не хочу принуждать тебя, наша затея весьма опасна.
   - Ты рисковый, Эллорн! - с уважением признал Ренди, эльф вновь пожал плечами.
   Конечно же, Ренди не мог отпустить нас одних, он категорически отмел все предложения принца. Но сама идея с переходом Охотнику по-прежнему не нравилась, и он не собирался этого скрывать. Эллорну же действие вернуло обычное невозмутимое спокойствие, он даже со мной начал разговаривать.
   Шли мы быстро, по возможности незаметно, костров не жгли. Привалы устраивали только когда самые слабые теряли силы, и не могли сделать больше ни шагу. Понятно, что среди "самых слабых" именно я занимала первое место.
   Сопровождающие нас две эльфийки, задумчивые молчуньи Эвис и Ниаль, не сговариваясь, взяли надо мною опеку. Я поначалу очень стеснялась их непрошенной заботливости, однако отрицать преимущества женского общества перед чисто мужским было глупо. Хлебнувшая сполна за прошлый год жизни среди не слишком застенчивых мужиков все радости походного быта, я эгоистично благодарила судьбу за внезапно посланных мне попутчиц. Эгоистично - потому что вполне понимала весь риск нашей затеи. Ворчание Охотника сделало свое черное дело, я так же, как и он, перестала надеяться на свое обычное везение.
   Мы невольно держались вместе на привалах, и мелкие, чисто женские сложности, перестали быть для меня непреодолимыми трудностями. Впервые за все время знакомства с эйльфлёр, я поняла, что с ними может быть уютно.
   Четыре дня нас никто не останавливал, мы прошли значительную часть пути до вершин, но неверие в хороший финал оправдалось. Последнюю ночь провели в небольшой пещере-гроте, с вытекающей мелкой горной речушкой. Все было совершенно спокойно, даже эльфы с их запредельным слухом ничего не заподозрили. Утром, выходя, поняли: не повезло. Выход из грота окружили полсотни гномов, все рослые, вооруженные до зубов бывалые воины. Позвякивание металла за спиной показало - там тоже гномы. Может быть, пришли по дну реки. Может, своими потайными ходами. Ренди, отодвинув Эллорна, прошел вперед, из-за гномов вышел другой Охотник. Я во все глаза разглядывала его: вот уж мальчишка, Рэй рядом с ним выглядел бы зрелым мужем! И, однако, потертая куртка свидетельствовала о многих походах, да и твердый взгляд не светился чрезмерной восторженностью, присущей детям.
   - Здоровья тебе, Ренди. - обратился он к нам. - И тебе, принц Эллорн. И вам всем, господа. Я - Ронс, Охотник из Восточных Закраин. Достопочтенные гномы, чьи границы вы пересекли без приглашения, обратились ко мне с просьбой переговорить с вами, дабы не вышло лишних споров после.
   - И я приветствую тебя, друг. - отозвался Ренди, приглядываясь к стоящим за Охотником гномам. - Не Управитель ли Кринд там?..
   - Это я, Охотник. - подтвердил гном, одетый в латы с множеством вставленных золотых чеканных пластин. Солнце, отражаясь в них, стреляло бликами в глаза. - Тебе всегда рады у нас, ты знаешь. А вот господа эйльфлёр должны иметь веские причины находиться здесь.
   - Причины имеются. - останавливая Эллорна, подтвердил Ренди. - И весьма веские. Но, Управитель, говорить о важных делах лучше не второпях.
   - Так-то оно так... - протянул гном с сомнением, поигрывая огромным топором с легкостью, свидетельствующей о немалой сноровке. - Только как же это, эльфов - в наш дом... непорядок. По чести-то, мне и беседовать бы с вами ни к чему!.. Это ж надо, многоизвестный господин Эллорн, иначе именуемый Белым Убийцей! Да при столь малой свите!.. Кабы ни ты, Охотник, мы бы еще вчера вечером здесь курганчик небольшой насыпали.
   Эльфы, подчиняясь внутреннему ритму, отшагнули назад, плечом к плечу, сомкнули круг. Вне него осталась я с Охотниками, и Управитель Кринд. Железо еще не забряцало, но уже ощутимо повеяло смертью.
   - Не надо заблуждаться, господин Управитель Кринд. - с непередаваемой высокомерной насмешкой отозвался Эллорн. - Два кургана - как минимум!
   - И всё же, господа, давайте поговорим спокойно. - так, словно ничего не происходило, предложил Ронс. - Ты, Управитель, муж многомудрый и бывалый, и понимаешь, что не просто так пришли эйльфлёр. Тоже подтверждает и присутствие Охотника Ренди с ними. А зачем пришли?.. Вот вопрос!
   - Не на поляне беседовать. - решил Кринд, затыкая топор за пояс. - Охотник Ренди, как обычаем положено, будет говорить за вас, господа. А вы - уж не обессудьте! - доступа к нашим домам не имеете, и потому здесь ожидать будете. Мне и самому не сподручно разбираться в таком важном деле, пусть другие Управители, да Верховные Управители, свое слово скажут. Ну, как?
   Охотник с эльфом тихо посовещались, я слышала, как Ренди говорил: "Пройти мимо мы всегда успеем. Почему не предложить?.. А если они не откажутся? Ты ведь вон не отказался. Лишними союзники не бывают".
   - А я пока с господами эльфами останусь. - разглядывая нас, предложил Ронс.
   Кринд вновь насупился, но возразить было нечего. Эллорн слегка поклонился Охотнику, благодаря за предложение.
   Охотники коротко пошептались меж собою, и Ренди согласно кивнул Управителю:
   - Я готов. Веди.
   - Ты отвечаешь за его безопасность...- негромко предупредил Эллорн гнома. Тот заносчиво вскинулся, но Ренди не дал разгореться спору, заверил успокаивающе:
   - Мне ничто не угрожает, Эллорн. И прошу, дождитесь меня... спокойно.
   Эльф неоднозначно хмыкнул. Тяжелая тишина, нависшая в гроте с уходом Охотника, мешала сосредоточиться. В ней, как в паутине, вязли мысли и время, перепутываясь с каждым часом все больше. Эйльфлер расселись кружком у входа, разговаривали негромко. Ниаль начала напевать, очень тихо, на грани слышимости. Все заслушались, даже гномы замолчали, некоторые несмело подошли поближе. Я обеспокоено оглянулась на Ронса. Охотник, привалившись к тому же камню, что и я, но с другой стороны, спал самым нахальным образом. Вот это выдержка у мальчишки! Или бесшабашность?
   Песня стихла, но долго никто не решался развеять ее очарование возней. А я все никак не могла отвязаться от гнетущего ощущения, что меня внимательно разглядывают исподтишка. Я чувствовала на себе тяжелый, испытующий взгляд, но не могла понять, откуда на меня смотрят. Скорее всего, наблюдатель находился в глубине грота, там, куда не доставали солнечные лучи. Когда мне надоело оглядываться, я прямо посмотрела во тьму, показывая, что знаю о нем. Некоторое время ничего не происходило, взгляд продолжал давить, а потом из темноты появился высокий гном, постоял в нерешительности, словно сомневаясь, стоит ли выходить на свет. Сделал шаг, вновь остановился, потом еще шаг, опять остановка.
   Когда между нами остались не более десяти шагов, Ронс, не открывая глаз, предупредил:
   - Если ты приблизишься еще хоть на дюйм, досточтимый гном, мне придется проснуться, чтобы ни быть невежливым. А я так устал!..
   С несвойственной ему медлительностью, и оттого еще более опасный, Эллорн плавно поднялся, распрямился, замер в ожидании. Ни одного резкого движения, но гномы, словно по команде, сразу дернулись вперед, зазвенели кольчугами. Тут уже подскочили эльфы, не скрывая угрожающих жестов, откинули плащи.
   Меня бросило в жар. Если сейчас из-за меня здесь начнется бойня...
   Я тоже вскочила, разглядывая возмутителя спокойствия со странным чувством узнавания. Словно бы уже где-то встречались раньше, хотя откуда я могла знать какого-то гнома?!
   - Это точно ты. - удовлетворенный осмотром, заключил гном. - Поначалу я не признал тебя, потом долго сомневался... Но это точно ты, девушка. Вот уж не ожидал вновь встретиться!
   - Баннед из Племени Северного отрога. - подтвердил мою догадку Эллорн, и удивление в его голосе сравнялось с моим немым удивлением.
   Действительно, этой встречи я никак не ожидала.
   - И тебе привет, принц Эллорн. Далеко зашел ты от своего дома.
   - Свои дороги я выбираю сам, уважаемый гном.
   - О, да, уважаемый эльф.
   - Ну вот, уважаемые господа обменялись приветствиями, а теперь давайте все вновь присядем, и подождем решения Управляющих. - примирительно предложил Ронс, поднимаясь с видимой неохотой.
   Эллорн и Баннед некоторое время еще испепеляли друг друга взглядами, но потом мирно разошлись по своим углам. Эйльфлёр вновь сели в кружок, гномы, потоптавшись, отступили. Вроде как окончилось все ровно. Но Эллорн, хмуро задумчивый, постоял у выхода, и, резко развернувшись, прошел мимо меня, в ту сторону, куда отступил гном.
   - Баннед! - без вызова окликнул он. - На два слова, если можно.
   Гном, Ронс и я оказались рядом одновременно.
   - Вас я не приглашал. - недовольно поморщился Эллорн, но Ронс ответил таким взглядом, что эльф лишь пожал плечами. - Впрочем, как хотите. Ты помнишь безделушку, выкупившую твою жизнь? - без обиняков спросил он гнома.
   Баннед сдержанно кивнул.
   - Её подарила тебе вот эта женщина, её имя - Элирен. Надеюсь, ты знал? Элирен передала тебе свою гарантию неприкосновенности, гном, и чем рисковала при этом, ты и сам понимаешь. Мы с тобой мужчины, Баннед. Но ей ты обязан жизнью, помни об этом!
   - А вот это ты уже зря, Эллорн!.. - безнадежно заключила я, и попятилась от внимательных взглядов со всех сторон. - Зачем же ты так!..
   - Я запомню. - пообещал гном, вновь уходя в темноту, на этот раз - совсем. Мне подумалось, что он не слишком удивлен.
   Кусая губы, я села за камень, обхватив колени и уткнувшись в них. А как же Эвис и Ниаль? А Ренди - что будет с ним, ты подумал? Гордыню потешил, ткнул-таки гнома носом в унизительные воспоминания, а что дальше?!
   "Спасибо. - насмешливо ответил Эллорн в ментале. - Тебя не смущает, что слышу не только я?"
   "Вас сейчас слышало тоже много ушей. Тебя же это не остановило!".
   Тягостное ожидание, затянувшееся до вечера, прервал приход Ренди. Он вышел к нам из бокового тоннеля, щурясь на вечерние лучи, и стало понятно: нам повезло фантастически. Гномы не только отпускали наш отряд, но еще и предложили провести своими ходами через горы, прямо к спуску на Затонку. Вроде как в компенсацию за отказ присоединиться в войне против Серых. Никто ни на мгновение не усомнился в их искренности, если уж надо было бы перебить эльфов, они могли сделать это здесь же, в гроте. Проводником вызвался кряжистый гном очень свирепого вида. Он раздал нам по связке факелов, призывно помахал в сторону каменного свода над речушкой.
   - Пойдем, господа. - поторапливал он, устрашающе топорща бороду. - Идти не близко, да и вам с непривычки не радостно. Так что давайте уж, без лишних остановок.
   Вступая за ним под водосток, и стараясь меньше наступать в воду, я чувствовала присутствие рядом Эллорна всякий раз, когда оступалась. То есть очень часто.
   Ничего интересно про этот переход не помню. Мы шли, пока могли, потом спали, сколько надо, и вновь шли. Как оказалось, прошло четыре дня с момента нашего появления в гроте и до выхода по другую сторону Гартранда, с равным успехом я могла предположить и четыре месяца, и четыре года.
   - Баннед просил передать, - на прощание пробурчал Эллорну проводник, и я сжалась невольно. - Просил передать, что всё знал. Да, так он сказал: передай принцу, что я всё знал ещё в Зачаровне. Вот, я передал.
   - Что он знал? - шепотом спросил Ренди у Ронса, который уходил от гномов вместе с нами.
   Тот предупреждающе покачал головой, покосился на нас с Эллорном. Одними губами ответил: "потом!". Тоже мне, чуткая деликатная душа.
  
   *
   Мы вышли ниже уровня облаков, но выше уровня леса. Спуск мог занять несколько дней, недоброжелательный Гартранд был еще и коварен. Огромная горная гряда, разрезавшая остров почти пополам, не любила живые существа, а возможно, просто скучала, и потому подстраивала всяческие пакости. На нашу удачу, с нами был такой знаток хитростей Гартранда как Ренди, исходивший, судя по всему, горы вдоль и поперек. Ронс, заносчивый, как все новички и внимательный, как все Охотники, тоже показал себя молодцом. Спускаясь по беспутью никто из нас не свернулся в пропасть, не провалился в коварные ледяные западни, и не был раздавлен срывающимися иногда камнями.
   Как-то вечером, уже спустившись до пологих предгорий, покрытых не густым перелеском, мы, наконец, вышли на дорогу. Эллорн, предельно сдержанный весь путь через горы, вдруг стал настойчив до нахальности, не раз вгоняя меня в краску своими выходками. Он решительно забирал меня из компании эльфиек во время остановок, и уносил на руках прочь, игнорируя все мои попытки вырваться. Наши спутники прятали улыбки, поглядывали понимающе. Ренди хитро щурился. Только Ронс следил за нами с некоторой досадой. Возможно, потому что сам был в кого-то влюблен, и в разлуке.
  
   *
   - Завтра выйдем к Затонке. - поделился мыслями Ренди у костра ночью, в свою очередь заступая на дежурство. Мило улыбнувшись не спавшей со мной Эвис, он отпустил нас: - Идите, отдыхайте. Вот выйдем завтра к деревне, поглядим что там. Раньше срока идем, а все возможно... Да и как ещё сложится уговор с людьми - предполагать не берусь. Трудно им договориться будет, чую, очень трудно. - кивнул на спящих эльфов. Я тоже поглядела в ту сторону.
   Да уж, и меня все больше тревожили последствия встречи людей и эйльфлёр. То, что они могли бы стать идеальными союзниками, еще предстояло доказывать обеим сторонам.
   Эллорн внезапно появился рядом, привычно подхватил меня на руки. Я опять покраснела в смущении. Эвис тихо рассмеялась, и ушла к Ниаль, Ренди сделал вид, что ничего не заметил.
   Но я не могла сердиться на Эллорна долго, я вообще не могла на него сердиться за настойчивость. Я жила словно в нечаянной сказке, и вновь и вновь видя в его глазах отражение огня, пылающего во мне, ощущала себя очень счастливой.
   К деревне мы вышли раньше других. Что было, безусловно, на руку, позволяло хотя бы оглядеться на местности, если придется потом торопливо уходить... да и мало ли что. Негустой лес с красивым светлым перелеском притягивал наивной зеленью, эльфы без колебаний остановились в нем, приглядываясь к деревне издали. Непросто заметить эльфа, который не хочет быть замеченным, потому мы не опасались раньше времени вызвать панику среди местных.
   Не успели мы настелить плащи и завалиться отдыхать, как к нашему лагерю вышли сразу четыре Охотника, и среди них, к моей неописуемой радости, Рэм. Они все были передовыми разведчиками, от северян-хоссов, южан, и поселенцев с Восточного побережья. Итак, откликнулись многие. Как еще удастся договориться, неизвестно, но хоть от самих переговоров не отказывались.
   Ронс, долго вполголоса беседовавший с проводником северян, ушел. К гроту гномы его завернули с другого дела, которое было не столь срочным. Но теперь, когда инцидент исчерпан, он торопился дальше.
   - Завтра подойдут. - на расспросы Эллорна отвечал Рэм, разглядывая нас откровеннее, чем позволяли приличия. Я свела брови, показывая за спиной принца ему кулак. Рэм прищурился еще насмешливее.
   Тогда отвернулась, и заснула спокойно, как давно не спала. Ночью Эллорн перенес меня от общего лагеря, не потревожив сна. Укрыл теплым плащом, прилег рядом, оберегая покой усталой спутницы. Утром заметила, что накануне даже забыла отстегнуть ремни с оружием. Привычка, чтоб ей пусто было... превращаюсь в натурального лесного разбойника.
   Утро началось с сюрпризов: на дороге раздались высокие голоса, дежурившая Эвис, радостно подскочив, громко ответила. Всхрапнули кони, глухо простучали по траве копыта, и вот вокруг нас уже не менее двух сотен эльфов, усталых, пропыленных, на взмыленных лошадях. Откуда-то из гущи эйльфлёр вынырнул Ронс, победно поусмехался, и ушел, теперь уже точно по своим делам.
   Итак, перекрывая даже легенды о собственной быстроте, эльфы успели. Они очень устали, едва не загнали лошадей, но они успели, они знали, с каким нетерпением Эллорн ждет их. Я без споров бросилась расседлывать коней, чего очень не любила делать из-за своего роста. Снимала прикрученные к седлам сумки, потом, когда лошадей благополучно свели в низинку к речке Затонке, изо всех сил помогала готовить обильный завтрак. Таскала воду, чистила набитую птицу. Ренди с эльфийками, расстаравшиеся добычей, тоже участвовали во всеобщей суматохе. Эллорн, у разведенного большого костра нанизывающий на оструганные палочки кусочки мяса вперемешку с клубнями местных овощей, озабоченно поглядывал на деревню. Когда очень поздний завтрак - или уже обед? - на всех был готов, он тщательно вымыл руки, постоял, глядя на спящих прямо за едой эльфов, предупредил мягко:
   - Я спускаюсь в деревню. Кто может, идите со мной, но всех не зову, лучше отдыхайте. Не количество будет решать. Старшие, кто идет?..
   Девятнадцать, сосчитала. Пять эльфиек. Все, сколько есть. Ренди глянул на собирающегося Рэма и остался сидеть. Итак, всего двадцать два вместе со мной.
   - И вот еще что, - напоследок предупредил эльф, подтягивая ремень под кинжалом в изумрудных ножнах, продолжил на эльфийском: - Если мы не вернемся, не мстить! Запрещаю полностью любые счеты, уходите в Запретный лес. Охотники сами принесут наши памятки.
   Интересно, от кого ты пытался таиться?.. Не от меня же, я-то еще в Зачаровне немного понимать вас научилась. Впрочем, возможно и от меня, ведь ты, Эллорн, как раз можешь и забыть о том.
   Проходя деревней, отметила, как захлопывались ставни, мигом исчезали со дворов женщины и дети. Настороженные мужики, напротив, выходили к воротам, как бы между делом, в руках - у кого топор, у кого вилы. Эльфы невозмутимо прошли вслед за Рэмом к низкому длинному постоялому двору.
   Войдя внутрь, мы оказались в большом помещении, темном и довольно неуютном. Вдоль длинных грубых столов стояли широки скамьи. Из бревенчатых стен, завешенных облезлыми шкурами, кое-где торчали железные кольца для факелов. Четыре слепых окна, по одному на каждой стене, давали мало света, но поскольку солнце стояло высоко и небо было ясно, внутри не царила тьма: круглое отверстие дымохода, как и во всех других постоялых дворах расположенное прямо посредине потолка, пропускало достаточно света.
   Эйльфлёр расположились у дальней стены на низких лавках, звякнули монеты, желтыми кружочками расцветив грязную столешницу. Тут же у стола засуетился солидный усатый хозяин, нервно потирая лысину, залебезил, запокрикивал на помощников. Двое парней стали раздувать очаг. Слегка взлохмаченная девчушка, почти ребенок, притащила первые жбаны с медом, осторожно протиснулась за спиной эльфов, поставила их на стол, и со всех ног помчалась за следующими.
   Эйльфлёр пересмеивались, откровенно подтрунивая над девочкой и усатым хозяином. Рэм ушел в угол, задымил своей трубкой, как ни в чем не бывало. Хозяин наконец-то сообразил, кто есть кто, и кинулся к Охотнику с расспросами. Они быстро переговорили, и толстяк, все правильно поняв, исчез, утянув за собой и остальную "обслугу".
   Эллорн не сел за стол, остался в одиночестве. Он прислонился к стене у крошечного оконца, уперся взглядом в дверь. Ручалась бы, что он прислушивался к улице.
  
   *
   Около полудня говор снаружи стал настолько громким, что даже я поняла - подошли люди. Эльфы словно и не слышали ничего, пока не распахнулась дверь, впуская вооруженных мужчин, настороженных, и уже предупрежденных о нашем присутствии. Разглядев командира, обрадовалась и испугалась одновременно: впереди стоял умница Баграт, рассудительный Баграт, ненавидевший эльфов в силу привычки, а значит - искренне.
   Десятник насупился, расставил ноги потверже. Южане за его спиной вызывающе забренчали железом, чуть-чуть выдвигая клинки из ножен, ясно выражая свое отношение к неожиданной встрече. Никто из эйльфлёр не схватился за оружие, но я почувствовала, как в единое мгновение из веселых, умнейших друзей они вдруг превратились в хладнокровных безжалостных убийц. Взгляд принца потемнел. Мне стало страшно.
   - Эллорн, позволь представить тебе человека Баграта. Он мой друг. - замирая от ожидания чего-то ужасного, я встала между ними - ненадежная преграда, если вспомнить, что родом Баграт из Восточных Закраин, а Эллорн представитель Королевского Дома. - Баграт, позволь представить тебе принца Эллорна. Он мой друг.
   В отчаянии я умоляюще посмотрела на Рэма, Рэм из угла наблюдал за нами со странным выражением.
   - Друг моего друга - мне не враг. - принц эйльфлёр протянул руку, и я дышать перестала, опасаясь продолжения.
   - И у меня с тобой вражды не было. - нехотя выговорил Баграт, стаскивая металлическую перчатку. При этом он отнюдь не ласково оглядел меня, но я взгляд выдержала не моргая, и он с видимым усилием пожал руку эльфу: - Добро пожаловать, Эллорн.
   Что ж, теперь можно позволить себе прикрыть глаза. И выдохнуть, наконец.
   Чувствуя себя до крайности неуютно среди настороженных мужчин, потихоньку отошла в уголок, присела на лавку рядом с Рэмом. Охотник улыбался, но теперь не до улыбок было мне.
   Не удержалась, тихо укорила сквозь зубы:
   - Почему ты не вмешался?.. Ведь ты же Охотник!..
   - Охотник там был. - ответил Рэм, поблескивая глазами. - И неплохой, надо признать!
   От смущения я вспыхнула, и, как всегда, разозлилась еще больше.
   "Не считай других безрассудней себя!" - неожиданно одернул меня мысленно сам Эллорн. Я невольно улыбнулась: "я не позволяла следить за мной, эльф!" - "Ты мне позволила все, женщина! Нынче ночью. И прошлой тоже. И много ночей раньше...Помнишь?.."
   В ужасе от подобной открытости я чуть вслух не закричала: "ненормальный, нас же слышат!"
   Эллорн жестковато усмехнулся: "давно тебя беспокоит мнение каких-то эльфов?"
   Не в силах рассердиться на него всерьез, и не в силах вынести затаенные улыбки эйльфлер, я поскорее ускользнула вон. Мальчишка!.. Шалый, сумасбродный, несдержанный!.. самый чуткий, самый лучший... единственный.
   Поселок преобразился неузнаваемо. Если утром жизнь в нем едва проглядывала, опасливо прячась за заборами, по углам и щелям, то сейчас кипение этой самой жизни было слишком буйным. Пройти невозможно, чтобы не наткнуться на расположившихся прямо посреди улицы людей. Разноголосая речь перемешивалась причудливо, как и одежда. С запада, среди обширных полей раскинули лагерь суровые поселенцы Восточного побережья, за южной околицей, по берегам ручья - хоссы. Мне не нравилось проходить меж ними, но там, дальше, в перелеске, стали эльфы. Куда еще я могла пойти? По счастью, Охотники не стали отделяться, оказались тут же, и я успокоилась окончательно: свои. Охотников заметно прибавилось, человек десять сидели и лежали у отдельного маленького костерка.
   - Что там? - кивнув на деревню, спросил озабоченно Ренди.
   - Беседуют. - ответила незатейливо, подумав, добавила: - Рэм там.
   - Это хорошо!.. - успокоено согласился Ренди, роясь в сумке с едой. - Он не допустит свары. Давай поедим?
   - Давай, - согласилась, тоже невольно оглядываясь на деревню. Мне бы твою уверенность, друг.
   Мы плотно пообедали, потом, часа через три, все вместе еще раз перекусили. Из деревни не возвращались ни Рэм, ни Эллорн; и никто из тех, что пошли с ними. Ренди безмятежно дремал, но меня снедало беспокойство. Эллорн, конечно, умел быть до невозможности бесцеремонным, но все-таки проявленная им недавно откровенность выходила за рамки даже его собственных привычек. Размышляя, я все более склонялась к мысли, что он намеренно раздразнил меня, видимо и добиваясь моего ухода. Зачем? Я вздохнула, осознавая, что прекрасно знаю ответ. Никакая прямая просьба не заставила бы меня оставить его в сложные минуты, но он нашел-таки верный способ удалить меня из опасного места.
   Негромко переговариваясь, эльфы стали подниматься, и я поняла: они собрались идти туда сами, вопреки приказу принца. Я тут же подскочила.
   - Пойдешь? - торопливо застегиваясь, потормошила Охотника.
   - Нет. - лениво отозвался тот, не открывая глаз. - Лучше высплюсь. Все равно проку от нас там никакого.
  
   *
   В доме было довольно людно, все присутствующие молча сгрудились вокруг вытащенного на середину комнаты длинного стола, и я потихоньку начала протискиваться туда же. За столом, с расстеленной потрепанной картой, сидели Рэм, Баграт, Эллорн, и еще двое незнакомых мне людей.
   - Гатр не ввяжется в войну, пока не будет слишком поздно. - хмуро говорил Баграт, люди и эльфы, вперемешку стоящие за их спинами, помалкивали. - Он получил два предложения: от хосского Молна и Крамма с Восточного побережья, и не ответил ни на одно. Он надеется отсидеться за стенами, пока остальные треплют друг друга, надеется извлечь пользу для себя. Думается, он просчитался в этот раз. Вы видели Серую армию? И я видел ее. И Крамм вон, - кивок на седеющего старика, - И Лендис-хосс, - я с любопытством воззрилась на второго военачальника. В силу некоторых, предшествующих нынешней встрече обстоятельств, меня удивляло сотрудничество столь разных людей. - Все мы достаточно разглядели Серых, и нам ясно - они не шутя идут. За ними даже развалин не остается.
   - Восточное побережье держится, и стоять будет, пока хоть один защитник живым останется! - веско заявил старик, поблескивая черными глазами по сторонам. - Хоть и не получили мы поддержки от соседей наших, но не пропустим воргов, сколь сможем. И Лендис, что привел две тысячи по приказу отца своего, короля Северного Всхолмия, также о себе сказать может.
   Лендис лишь кивнул.
   - Ну, наши тоже хорошо окопались... - протянул Баграт, поглаживая усы. - Только вот надолго ли сил хватит? А коли Серые нас поодиночке передавят, тогда как? Кто им супротивник сейчас?.. Южный берег вон, насколько укреплен был: пушки, башни, одних крепостей дюжина!.. - а не выстоял. Да и порубежные уж все под воргами, думаю... страшная они сила, вот, что я вам скажу! Выжигают всё, вырезают всех, подчистую. Такого никогда ранее не бывало, что б деревни на корню палить! Они ведь человеки, как мы, не то, что всякие... а словно не-люди, зверства творят страшные!..
   Баграт с вызовом зыркнул на Эллорна, эльф равнодушно смотрел в стол перед собой. Крамм крякнул раздраженно, Рэм еще больше схмурился. Лендис вновь согласно кивнул.
   Северянин огляделся, и жестом поманил из дальнего угла испуганного хозяина. Тот подошел, опасливо поглядывая, северянин широким жестом швырнул на стол несколько монет. Толстая рука тут же смахнула их в грязный передник.
   Миг - и перед каждым сидящим были поставлены высокие вместительные кружки, наполненные толи пивом, толи забродившим вином - я не поняла по запаху. Крамм сосредоточенно понюхал предложенное пойло, Баграт основательно, без торопливости принялся пить. Рэм раздраженно отставил свою в сторону, подальше от карты. Лендис с интересом посмотрел на эльфа, но тот даже не глянул на возникшую у локтя кружку, хранил отстраненное безразличие. Северянин усмехнулся, и тоже стал пить.
   Задумчивый Рэм неотрывно смотрел в карту.
   - Что мыслите, господа, выкладывайте! - поторопил он, - Нет у нас времени в молчанку играть.
   Баграт неопределенно хмыкнул, Лендис пожал плечами, насупившийся Крамм все поглядывал через стол, на эльфийского принца и стоящих за его спиной эйльфлёр. Долгие минуты над столом царствовала тяжелая тишина.
   - Надо закрывать перевалы. Не пускать Серых вглубь острова, не пропускать через Гартранд. - негромко предложил Эллорн, и чуть-чуть, почти неуловимо пошевелился, придвигаясь к столу и притрагиваясь к карте.
   Сидевшие рядом военачальники дружно вздрогнули и уставились на него в откровенном удивлении, словно увидели впервые. Эльф подчеркнуто не заметил всеобщего замешательства, продолжил, как ни в чем не бывало:
   - По отдельности никому не пережить серую агрессию, из смертных, я имею в виду. Возможно, гномы дадут достойный отпор. Ну, и Запретный лес им дорого обойдется, конечно. Но у остальных нет шансов. Все зашло слишком далеко, наши разведчики докладывают: Серая армия насчитывает больше десяти тысяч бойцов. Разбежавшись по углам, мы лишь облегчим им задачу. Единственная возможность победить - организовать единую линию обороны. Если мы остановим их здесь, в долинах, - он ткнул в центр карты рукоятью кинжала: - У нас больше шансов постепенно выжать их к побережью, а после - скинуть в море. - полированная рукоятка с крупным изумрудом в оголовье прошлась вдоль карты, притягивая к себе взгляды всех собравшихся. - Пройдя за горы, Серые навяжут нам свою войну, ту, что выиграть намного труднее. Силы уже неравны, а возможно, к ним подойдет и подкрепление. Втиснувшись клином между Всхолмиями, они разорвут оборону, и тогда никому не выстоять.
   Повисшее после его слов над столом молчание походило на пролитый кисель. Рэм требовательно вскинулся, оглядел поочередно всех сидящих, строго глянул на Баграта. Тот, помявшись, прогудел:
   - Дельно рассуждаешь... Всхолмиям сейчас несладко, мы от прошлого еще не оправились...
   Лендис вновь молча кивнул.
   Эллорн чуть заметно прикусил губы, словно пряча усмешку, и продолжил невозмутимо:
   - Там вон, на Туманной седловине, - описав полукруг, изумруд ткнулся в грубо нарисованный на карте знак, который очень приблизительно можно было назвать конским седлом. - Разместив порядком сил, можно продержаться хоть год, лишь бы еды хватило. Место удобное, за спиной - гномьи поселения. Не знаю, насколько поможет сей достославный народ, как до дела дойдет, но, прорвись Серые через заслон на седловине, не пройти им гномьими землями.
   Баграт подумал, хитро сощурился, и вновь хмыкнул. Эллорн вопросительно глянул на южанина, но тут заговорил Лендис, первый раз за время совета, и мы невольно заслушались: северный говор, напевный сам по себе, завораживал, усиленный красивым низким голосом:
   - Если решите седловину держать, мы туда пойдем. Из всех присутствующих только у Северян нет счетов с горным племенем, да не оскорбит моя прямота храбрых воинов. Нам не в чем упрекать гномов, а гномам - нас. Возможно, нам они помогут. А нет - так все одно, докладывали мне, что застава на седловине сейчас слабая. Со мной две тысячи, да еще конников сотен пять наберется. Мы не пропустим Серых.
   Северянин допил пиво, и со стуком поставил кружку как раз в то место, куда минуту назад указывал зеленый камень. Крамм хмуро глянул на молодого военачальника, и тяжело вздохнул.
   - Отступать там некуда. Гномы вам не помощники, да и эльфийский лес не заслон. Если Серые прижмут всерьез, никому не уцелеть!.. - посетовал старик, северянин сверкнул короткой белозубой улыбкой, без слов выражая отношение к обозначенной опасности.
   - А Башни? - напомнил Рэм. Баграт, кусая ус, скосился на эльфов. - А пустоши по Западным Закраинам?
   - На Закраинах мы встанем. - решил Крамм, тяжело поднимаясь. - Пройдем как встарь, гномьими вырубками. Прямые тоннели и посейчас есть, не все завалили. Там искони наши заставы стояли, пока с господами эльфами переведаться не пришлось. Поскольку эйльфлёр вижу здесь, думаю, они не враги нам. Покаместь. Дальше - поглядим.
   - Запретный лес не поможет. - Эллорн поглядел на старика, и тоже поднялся, встал напротив. - Эйльфлёр не поддержат никого из смертных. Но и мешать не будут, за это ручаюсь.
   Крамм с минуту темным взглядом смотрел на стоящего по другую сторону стола эльфийского принца, и я испугалась, что сейчас он скажет нечто грубое, оборвав только-только налаживающийся разговор. Но старик негромко согласился:
   - Мы в друзья не набиваемся, нам лишь бы в спину не стреляли.
   - Закраины - ваши. - также, не повышая голоса, подтвердил Эллорн, - Граница остается прежней.
   - На том спасибо! - заносчиво проворчал Баграт. - А все ж любопытно мне, господин Эллорн, чем ручаться можешь ты за родичей своих. Не раз до того, знаешь ли, пытались мы верить вам, а все как-то нескладно заканчивалось!..
   - Своей жизнью. Тебе мало этого, смертный?
   - Охолоните! - резко оборвал обоих Рэм, и ссора, не успев разгореться, погасла. - Еще вашей брани нам только не хватает. Или другой смуты мало?
   - Эллорн! - позвал в спину уходящего эльфа Баграт, и принц, в своей стремительной манере, тут же развернулся, готовый ко всему. - Завтра я своих уведу к Башням, в помощь тамошнему гарнизону. Пойдешь со мной, Эллорн?
  
   *
   С утра, попрощавшись, ушли назад, к побережью, хмурые поселенцы. Чуть раньше, на рассвете, стремительно снялись хоссы. Охотники, державшие тайный совет всю ночь, начали расходиться в разные стороны, неся вести и призывы о помощи. Им досталось совершить не самое опасное, но самое сложное - объединить исконных противников, поднять навстречу Серому валу.
   - Мы приведем всех, кого сможем. - с плохо скрытым сомнением пообещал Рэму Ренди, уходивший к гномам Туманной седловины с посланием от соседних людских племен.
   - Росни найди, - напутствовал тот друга. - Возможно, к нему прислушаются.
   Собрались уходить южане, потянулись проселком в сторону розовеющих лепестков далеких вершин.
   - Не зову с собой, поскольку знаю, что откажешься. - прощаясь, Рэм обнял меня по-родственному. - Надеюсь, еще встретимся.
   - Удачи тебе... - согласилась я, невольно расстраиваясь. Кто его знает, как все обернется.
   Пропустив вперед людей, эльфы плотной группой выступили следом.
   Южане шли быстро, привалы устраивали краткие. Но как бы ни торопились люди, как бы не сокращали время отдыха, рядом с эльфами их продвижение выглядело очень медленным. Эйльфлёр, сами по себе достаточно выносливые, да еще верхами, в отличие от людей, откровенно скучали по пути. Они добровольно взяли на себя сложный процесс добычи еды, как всегда, совсем не затрачивая на него ни усилий, ни дополнительного времени. Прокормить такую ораву народа непросто, но эльфы на первом же привале принесли к кострам южан щедрый дар в виде дичи, грибов, орехов, и разных кореньев, и с тех пор регулярно делились со смертными пищей. Баграт с хмурым смущением раз за разом благодарил Эллорна, а эльф раз за разом тихо отвечал: "не стоит благодарности, нам не в тягость".
   Эйльфлёр становились всегда отдельно, не смешиваясь с людьми. Их ночевки были оборудованы крайне просто, иногда хватало плаща на земле и седла под головой. Даже костер в эльфийском лагере обычно разжигался один на всех, только чтобы вскипятить воду и прожарить мясо. Эльфы почти не ощущали холода, в отличие от меня. Я бы, наверное, замерзла насмерть еще в первую ночевку под открытым небом, но Эллорн рядом всегда чутко следил за моим состоянием. Он ни разу не позволил мне сильно замерзнуть, или устать сверх сил. Его поддержка согревала, преображая всё: неуютные привалы, хмурое бессолнечное небо, опасную неизвестность впереди. Он был моим личным солнцем, моим сердцем и моей душой. Я уже не могла вспомнить, как когда-то жила без него.
   Громада Южной башни открылась нам вдруг, - как и все монументальные замки, не раз воспетые в легендах. После полудня, когда мы достаточно приблизились к ее подножию, из легкой дымки возникла Северная башня. Такая же внушительная, такая же суровая. И неправдоподобно близкая: казалось, камнем докинуть можно. А между ними - пропасть, в которой, если лечь на край утеса и заглянуть вниз, видны только уходящие вниз склоны, лишенные уступов. Две горные вершины, нежно склонившись, почти касались друг друга - я впервые видела такое чудо. Две башни, расположенные одна против другой на плечах Гартранда... И впрямь, можно ли найти место более неприступное?
   Разглядывая гарнизон Южной башни, чувствовала, как легчало на сердце, их было около тысячи, практически все - испытанные воины, мелкоты, вроде меня, не наблюдалось. Тысяча - мало для наступления, но вполне достаточно для обороны. Нас встретили радушно, хоть и сдержано. Хмуро поглядывали на эльфов, но все в пределах приличий. Рассказ об армии воргов никого особо не удивил, до нас уже приходили мелкие отряды, кое-кому удавалось прорваться и из разоренного южного побережья, воргов ждали со дня на день.
   - Переправляемся в Северную! - надрывался Баграт, поднимая усталых людей кого тычком, кого устрашающими гримасами. - Не мешкать! Не располагаться здесь, кому говорю!... здесь и без нас народу лишка, а в Северной двух сотен нет. Там и повечеряем.
   Предельно скупой жест Эллорна - и эльфы без обсуждения свернули на узкий мост, люди, нехотя, потянулись за ними. В Северную башню еще надо было попасть по не внушающему доверия мостику без перил, по которому и пройти-то страшно, не то, что на лошади верхом.
  
   *
   В первую ночь спали там, где упали. Изнуряющий темп не прошел даром даже для эльфов, не говоря о людях. Единственно, на что еще хватило сил: разобраться с дежурствами. Странно, но мне поход не показался таким уж трудным. Или я стала привыкать, или все заключалось в присутствии рядом Эллорна.
   Утро принесло хлопоты: начали выбирать себе места, устанавливали посты, обустраивали, как могли, быт. Гарнизон, присутствующий в Башне до нас, представляли в основном местные, жившие ранее внизу, у подножия Гартранда. Переправив семьи на другую сторону гор, по кромке Запретного леса вглубь острова, они вернулись: рослые крепкие мужики, статные сильные женщины. Вернулись, чтобы не пропускать воргов.
   Простота, с которой они приняли эльфов, показала, насколько редко бессмертные соприкасались с их жизнью. Что, несомненно, было к лучшему, довольно уже в сторону нашего отряда брошено косых взглядов. Баграт, предводитель и главнокомандующий разношерстным воинством, проявлял чудеса находчивости и упорства. Где криком, где разумным доводом, он умудрился так разместить между собой не родственные расы, что возможность конфликта оказалась практически исключена.
   Не смотря на то, что защитников всё прибывало, нас было вопиюще мало. Даже я, совершенно ничего не смыслившая в обороне, понимала, что открытые переходы и незанятые бойницы - не тактический ход, а суровая реальность. Оружия, за долгий период относительного мира, в Башнях накопилось достаточно, но ведь кто-то должен был взять его в руки!
   Приятные неожиданности закончились на десятый день с нашего прибытия в Башни, после того, как из-за Гартранда, из Запретного леса, пришел еще один отряд эльфов. Пополнение, появившееся столь внезапно, состояло из полусотни эйльфлер, под предводительством эльфийки, поразившей своей внешностью: ростом по плечо Эллорну, худощавая, с черными, короткими вопреки всем обычаям эйльфлёр волосами. Ее одежда состояла из самых простых вещей: мешковатой куртки и кожаных штанов, заправленных в сапоги с высокими голенищами. Эльфийки, сопровождавшие нас, выглядели образцами изысканности, длинные плотные походные юбки их отнюдь не стесняли. Это была вторая женщина кроме меня, одетая против всяческих обычаев.
   Эллорн приветствовал ее столь радушно, что я удивилась, я редко видела его настолько обрадованным чьим бы то ни было появлением. Когда он подозвал меня, и представил нас друг другу, удивилась еще больше: принцесса Лирриль. Я хорошо помнила, что Эллорн обращался к ней "сестренка". По наивности я ожидала увидеть блондинку. В очередной раз стало понятно, насколько мало я знала об Эллорне. Впрочем, глубже вникать в нюансы их отношений мне совершенно не хотелось, и я поскорее выбросила из головы все досужие рассуждения.
   И все же я не могла совсем не наблюдать за нею. Принцесса всем своим поведением олицетворяла сдержанность и рассудительность, ее участие в войне, в которой эльфы участвовать наотрез отказались, объявив о том во всеуслышание, выглядело очень странно.
   Итак, уже двое из Старших в родах присоединились к армии сопротивления. Не половина, конечно, но четвертая честь. Если бы еще и военной силы с ними было пропорционально...
   Иногда мне казалось, что Лирриль также пристально приглядывалась ко мне, как я - к ней, но думаю, это мне действительно казалось. Ее безупречная деликатность ни разу, ни фразой, ни взглядом, ни даже смутным намеком не поставила меня в неловкое положение. С нею рядом я легко оставалась собой, и не чувствовала себя... неполноценной. Она гармонично вплелась в наши отношения с принцем, ее нескрываемое восхищение Эллорном нашло горячий отклик в моем сердце. Она и впрямь могла оказаться его сестрой, любящей и нежно любимой.
   Появление принцессы с подкреплением поставило точку в ряду приятных неожиданностей. После прихода эльфов события закрутились с поспешностью, присущей всем кровавым событиям. К вечеру дозорные на Башнях подняли тревогу, позже прискакали разведчики от подножия Гартранда. Приближалась армия Серых, армия, превышавшая предполагаемую ранее общую их численность в разы. Притом, что сюда, к Башням, шла лишь часть сил. Остальные распределились между Туманной седловиной, и Закраинами. Огромный черный паук охватывал лапами остров, тянулся с южного побережья сразу повсюду. Ворота Башен закрыли накрепко, опустили гранитные балки, создав за ними вторую стену. На подступах приготовились держать воргов столько, сколько будет возможно.
   И как раз в это время встревоженный Баграт принес еще одну новость: в подвалах все явственнее проступает зеленый дым. Я, совершенно ничего не знавшая об истории возникновения настолько чудных вершин, словно разрезанных пополам гигантским ножом, не придала новости большого значения. Вечером, сменившись с дежурства на стене, пошла помогать женщинам в подготавливаемом госпитале: варили и отстаивали отвары, рвали на полосы полотно, замешивали нечто дурно пахнущее в плошках. Точили ножи для вынимания наконечников, скручивали жилы для зашивания вспоротых животов. И еще занимались кучей приятных приготовлений. Командовала здесь женщина по имени Молли, молодая, сильная, очень красивая особенной красотой здоровой молодости. Я до того любовалась её снежными волосами, что она смутилась, чем смутила меня.
   - В подвалах появился зеленый дым. - осторожно поделилась я, сворачивая длинные полосы бинтов в рулоны. - Это плохо, да?
   - Дым?.. - С испугом переспросила она, понижая голос.
   Глядя в решительные синие глаза, вдруг ставшие встревоженными, я поняла и сама, что дым - плохо. Насколько плохо, объяснила потом Молли, зазвав в угол, якобы для совета. Над пучками сушеных трав, она рассказала о той поре, когда гора была еще целой, в её недрах копошились гномы, у подножия жили люди. Однажды раздался оглушительный грохот, и пыль месяц потом еще падала с неба. Сорвались лавины, задрожала земля. Погибло много деревень, что ближе всего находились к горам. А сама гора раскололась надвое, лопнув точно посредине. Получившиеся два прекрасных перевала скоро стали самыми оживленными, на обоих гномы возвели Башни, и назвали их незатейливо: Южная и Северная. Но вскоре гномы ушли из Башен, отдав их людям. Уходя, предупредили: Башни опасны. Перед тем, как взорваться, они в шахтах наткнулись на странный зеленый дым, от него и произошел взрыв. Мутные зеленые капли, оседающие от него, назвали "горючим маслом", за особые качества воспламеняться и гореть даже в воде.
   Много времени ничего не напоминало о предупреждении гномов, и вот, в самый неподходящий момент, горное лихо вылезло из своих нор, протянулось еще одним щупальцем к горстке защитников, надеявшихся выстоять.
   - Не надо никому рассказывать, - предложила я, Молли тут же согласилась:
   - Ни к чему страху добавлять.
   Ночью армия Серых подошла к Башням вплотную. Серьезных схваток пока не было, защитники, укрытые высокими стенами со всех сторон, удачно отстреливались. Ждали утра, понимая, что принесет оно с собой отнюдь не радость. Народ сильно не волновался, удвоили дежурных на внешних стенах, остальные долго проверяли оружие, и отсыпались. Эльфы заняли самые верхние этажи башни, расстреливали особо дерзкие отряды с меткостью, свидетельствовавшей: ночная темнота им не помеха. Перебегавшие по мосту связные приносили вести из Южной - там было то же самое. Ленивые пробные наскоки, ожидание утра. Из Южной еще днем ушла группа в горы, по ту сторону Гартранда, с призывом о помощи. Есть надежда, что они смогли пройти, значит, есть надежда, что кто-то и откликнется.
   Баграт отправил на мост двоих ловких высоких южан, они долго копошились на нем, когда чуть рассвело, стал виден нелепый тюк примотанный снизу прямо посредине моста.
   Утро принесло с собой войну.
   Она началась для меня с раненых, что стали приносить от внешних стен. Помогая, чем могла, женщинам в госпитале, чутко прислушивалась к происходящему за стенами. Почему-то надеялось, что ворги не смогут легко преодолеть внешних стен, надеялось зря, они смогли. Местные, что стояли на стенах, все и полегли там, сметенные первой волной. Внешние укрепления, не продержавшись и до полудня, пали, в Башню стали отступать уцелевшие. Принесли несколько раненых эльфов, что отстреливались прямо со стен, среди них - принцессу Лирриль; тут же в госпиталь примчался Эллорн, стрельнул взглядом в мою сторону, резко что-то бросил сестре, убегая наверх. Она посмотрела ему вслед почти с ненавистью.
   - Сам не высовывайся! - огрызнулась в спину, длинно и очень понятно выругалась. Раненые рядом захохотали, женщины улыбнулись смущенно. Засмеялись даже эльфы.
   Я отставила в сторону плошки с мазью против заражения, стараясь не привлекать лишнего внимания, спустилась вниз. Теперь мое место там, наверное.
   На самом нижнем этаже заваливали окна и дверные проемы. Меня как самую юркую загнали под потолок, поручив крепить к балкам канаты. Пока я лазала по перекрытиям, ни разу не вспомнила, что боюсь высоты. Закладывали все входы в Башню, какие только могли бы послужить врагам. Снизу, из подвалов, аккуратно принесли две бочки, стараясь даже не стряхнуть неловко, утащили наверх, под самую крышу. Затемненный этаж перекрывали полностью.
   Устав от таскания тяжелых веревок, я поднялась выше, на этаж, где размещались эйльфлёр. С удивлением обнаружила, что Лирриль уже здесь, с повязкой вокруг талии, примостилась у небольшой бойницы под окном, ловко выцеливала воргов во дворе. Я встала на колени рядом, высыпала под ноги стрелы, стараясь приноровиться к узкой бойнице. Двое эльфов, поднявшись во весь рост на подоконнике, выстрелили одновременно. Горящие наконечники прочертили красивые линии, ушли в сторону моста, обе стрелы вонзились в примотанный под ним тюк. Ворги, перебегавшие через пропасть к стенам Южной башни, заорали, заглядывая, во что же эльфы стреляли. Тюк взорвался, мост просыпался в пропасть со всеми на нем находившимися. Южная оказалась отрезанной от нас. Итак, Баграт был еще и дальновиден.
   Ворги прорвались к Северной Башне сразу, но на этом удача отвернулась от них. Да, они голосили и лезли на стены, но нам тем удобнее было их доставать сверху. Некоторые, особенно меткие, засели на валу, что был почти вровень с нашими окнами. Поединок ворг-эльф бывал недолгим, и заканчивался в девятнадцати случаев из двадцати воплем летящего в пропасть врага. Но иногда, один раз на два десятка, я слышала стон.
   Жаркие схватки развернулись у обоих входов в Башню, на витых лестницах. Там звон и крики не прекращались, пока эльфы не предложили лить сверху подожженное горючее масло. Это давало некоторую передышку, в час-полчаса, потом начиналось все вновь.
   Первый день закончился внезапно: вдруг я поняла, что почти не слышно криков Серых во дворе, а в залах стало очень темно. С грустью посмотрев на пустой колчан, поплелась в оружейный закуток. Готовые, пролежавшие какое-то время в куче стрелы - совсем не то, что новые, с только что расправленным оперением. Ну и пусть. У меня все равно нет сил, что бы ладить их сейчас самой. Под утро, проснувшись в своем привычном углу, заботливо укутанной в одеяло, долго пыталась сообразить: я сама вернулась или меня Эллорн нашел спящей и перенес сюда? Чувство голода, потерянное где-то вчера в суматохе, за ночь меня отыскало, и теперь требовательно напоминало о насущном.
   Так мы оказались в осаде. Немного пообвыкнув к бесконечным дневным атакам, я стала больше замечать вокруг. К примеру, понаблюдав за полетом стрел у соседей, поняла, что их стены еще не пали. Они смогли остановить Серую армию вне башни, на склонах, и теперь, как мне казалось, их реже тревожили. Возможно, я была пристрастна. Еще заметила, что на валу у Южных залегли стрелки, и помогали нам "снимать" самых ретивых воргов. Конечно, оттуда попасть было намного сложнее из-за расстояния, стрелы долетали уже потеряв силу.
   Несколько раз за прошедшие два дня из Башни предпринимались вылазки, оба раза не очень удачно. Серых, конечно, изрядно покрошили, даже смогли под вторую лестницу взрывной заряд заложить. Южане, искусные в этом опасном деле, постарались, но они и погибли там же, расстрелянные серыми короткими стрелами прорвавшихся воргов. Один из эльфов подхватил факел, спрыгнул прямо на головы воргов, успел ткнуть в заряд. От взрыва лестница все же обрушилась, он сам погиб.
   Иногда поднимавшийся к нам наверх Эллорн скупо рассказывал: внизу пытались разобрать завал у одного из входов; пришлось обрушить лестницу, теперь в Башню только один вход, и у него постоянная резня. Его обвалить никак не удается, камень очень крепкий, а высунуться, чтобы сделать это со двора, нет никакой возможности.
   - Возможно, имело бы смысл оставить нижний этаж и подняться наверх. - раздумчиво делился он мыслями. - Но Баграт непреклонен, он считает, что каждый коридор держать надо столько, сколько можешь. Скорее всего, он прав, он опытнее в обороне больших зданий...
   Странно я чувствовала себя в те дни осады. Можно было бы даже сказать "совсем никак". То есть ходила, в положенное время вставала на дежурство в ряду с эльфийками у верхних бойниц, спала, улыбалась непринужденно Эллорну, если где-то сталкивалась с ним случайно. И никак не относилась к происходящему вокруг, никакой эмоциональной оценки.
   Так мы продержались четыре дня.
  
   *
   Пятая ночь в осажденных крепостях закончилась так же, как все предыдущие: ничто не менялось в лучшую сторону. Дозорные на Башнях напрасно вглядывались в горизонт - горы были пустынны. Либо нас не услышали, и потому не пришли и уже не придут, либо услышали, но не пришли на помощь, и опять же, уже не придут. Альтернатива безысходности.
   Заступая на дежурство у ставшей почти родной бойницы, отметила, что воргов прибавилось. Дымы их лагеря поднимались не только по восточному склону, но и по западному. И располагались они намного гуще, хоть я и не догадалась вести подсчет раньше.
   Лирриль у соседней бойницы запела. Немного погодя вступили остальные эльфийки, поддержанные глубокими голосами эльфов. Насколько я успела разобраться в сложных традициях песнопения эйльфлёр, под сводами Северной звучала песня прощания. Зачарованные её звуками, на какое-то время мы выпали из "здесь" и "сейчас", унеслись кто куда блуждать по прихотливым тропинкам памяти и грез. Магия эльфийской мелодии стерла резкие контуры неприступных гранитных стен. Она заретушировала темные круги под глазами эльфов и наделила нежным румянцем почерневшие лица людей. Латаные кольчуги, порубленные щиты, колчаны с разномастными стрелами перестали существовать, на их месте заблистали золотом и серебром изящные костюмы, оружие, начищенное, выхоленное, доставаемое из ножен лишь для дружеских состязаний да обрядовых действий. Исчезло сплоченное общим стремлением выжить братство воинов; благородные мужчины любовались прекрасными женщинами, готовые совершить невозможное во славу своей дамы. А сами Башни - каким пышным убранством расцветились хмурые залы, затрепетали штандарты и флаги на шпилях!
   Песня унесла нас столь далеко, что не сразу удалось вернуться назад. С трудом и неохотой возвращались мы в реальность, что серыми кляксами усеивала двор некогда неприступной твердыни. За высокой стеной не было видно, что творится во дворе у соседей на Южной башне, но, привычно понаблюдав за полетом стрел, предположила, что туда ворги еще не проникли.
   Они должны выстоять, - сказала я себе. Их много больше. Их почти не тревожат. Если вокруг Северной башни атаки перекрывали одна другую, защитники Южной сдерживали врагов еще на подступах. Несметные рати не смогли прорвать их наскоком, как в случае с нами, и теперь вся ярость Серой силы обратилась против Северной крепости. Ворги лезли, словно бесконечная саранча облепляя стены, мы сметали их, убивая не десятками - сотнями, а они все не кончались. А мы кончаемся, - опять сказал кто-то внутри меня. Нас осталось меньше сотни. Нижний этаж захвачен, сейчас отбиваются в переходах... вот-вот придется подниматься выше. Сколько еще нам осталось - часа два, три? Продержаться бы до полудня... до вечера не дожить. Лишь ночь приносила некоторую передышку, ночью ворги не совались, не смея соперничать в остроте зрения с эльфами. Но и ночью осада не ослабевала, вылазки заканчивались одинаково трагично для всех защитников, пытавшихся прорваться.
   "Я не хочу, чтобы он погиб! - отчаянно крикнула в ментал. - Вы, там, слышите?! Берите меня, я все равно ваша. Сохраните ему жизнь, и обещаю, сделаю всё, абсолютно всё, что потребуется. Пусть он выживет!".
   - Прости, что прерываю твою молитву, - вклинился извне голос Эллорна. - Только я не хочу подслушивать то, что не предназначено мне. Или размышляй тише, или разреши и мне поучаствовать.
   - Обойдешься. - буркнула, наблюдая, как аккуратно он раскладывает вокруг себя стрелы, набор разномастных ножей, какие-то длинные шпильки, вновь ножи. - И с чего бы вдруг такая деликатность?..
   Эльф лишь усмехнулся.
   Мне доставляло удовольствие наблюдать за ним, за предельной точностью движений, продуманностью действий. Ничего лишнего. Два приземистых мужика осторожно пронесли мимо створу двери, превращенную в огромный поднос, уставленный плошками, шедшая рядом эльфийка, не останавливаясь, поставила рядом с каждым из нас по одной.
   - Горючее масло... - устало прошелестела она, наверное, в сороковой раз. - Поджечь и вылить. Можно обмакнуть наконечник.
   - Впервые я не рад рассвету. - тихо признался Эллорн. Неотрывно глядя вперед, он, вроде и не обращался ко мне, но больше никого не было рядом. - Я чувствую, сегодня что-то закончится, и что-то начнется. Нечто совсем другое, такое, чего не было никогда... или же было настолько давно, что даже эйльфлёр забыли. И, выходит, ты оказалась права, обвинив нас в бездействии. Мир отозвался на наш призыв, он начинает меняться... Мы все чувствуем приближение Перемен.
   - Хороших перемен? - спросила осторожно, старательно прицеливаясь в маячивший на валу серый колпак. Колпак то показывался, то пропадал, появляясь чуть в стороне. Кто-то из воргов лазал по стене, какой-то неосмотрительный или чересчур храбрый тип. Я выстрелила, колпак пропал. Попала? Или спугнула?
   - Попала, - успокоил Эллорн, посылая две стрелы в темный угол двора. - Я слышал, как зашуршали камни, когда он падал. А перемены?.. Не знаю, Элирен. Каковы они, узнают лишь те, что доживут.
   "И позавидуют мертвым! - мстительно поддела я его за прошлое подслушивание. - И ужаснутся! И восплачут!" - "О, звезды! Какой же ты еще ребенок!".
   *
   Некоторые, особо упорные, карабкались на карниз, старались проскочить среди обрушенных перекрытий в верхние этажи. Достать ненавистных врагов любой ценой - ожесточенное стремление убивать гнало их на стрелы, копья, мечи. Потому как Серая армия была чересчур многочисленной, кое-кому проскользнуть всё же удавалось. Мы же старались всеми силами не подпускать их близко, поскольку упомянутые силы были слишком неравными.
   В соседнее окно метнулась черная тень, я швырнула ей вслед дротик. На удивление, попала, из окна вывалился ворг, и, хрипло вопя, некоторое время кувыркался внизу, пока пропасть не поглотила его крик. Эллорн пригнул меня к самому полу, предостерегающе качая головой. Я согласно закивала. И, правда, глупо высовываться, для воргов во дворе мы, торчащие в башенных окнах - легкая мишень.
   Ворги орали, швыряли в окна всякий хлам, но взять нас не могли. Черные, серые и пестрые стрелы так перемешались, что некоторые из них, я уверена, по несколько раз летали то вверх, то вниз. Одну, по крайней мере, я точно дважды возвращала во двор.
   Но снаружи точно что-то происходило! Несмотря на плотную завесу метательных снарядов, которые старательно поставляли нам ворги, и которые мы подло использовали для истребления самих поставщиков - так вот, несмотря на всю ту дребедень, что влетала к нам в верхние залы, я все же успела разглядеть невероятное - стальной язык узкой полосой тянулся из верхних этажей Южной башни, тянулся слишком высоко, чтобы его можно было достать со двора, и даже с вала, но как раз достаточно, чтобы достать с верхних балконов. Завороженная небывалой картиной я даже глаза протерла на всякий случай, иногда от страха случаются галлюцинации. Нет, серая полоса не пропала, она продолжала расти, неуклонно приближаясь.
   - Это гномы! - закричала какая-то женщина от верхних бойниц, и её крик, подхваченный разноголосым хором, прокатился по башне волной надежды: "Гномы пришли! Пришла помощь!".
   - Все на крышу! - зарычал Баграт, приказ взлетел среди звона и хрипов, и защитники стали отбегать от бойниц, по одному, по двое.
   Эллорн будто не слышал. Я всей душой рванулась наверх, к странному металлическому спасению, но заставила себя не отвлекаться от дела.
   Вот нас осталось не больше двух дюжин. И только тогда поднялся Эллорн, приказал с незнакомой мне раньше интонацией:
   - Все отходим! - его сразу послушались.
   Эльфы и люди взбирались по лестнице на предпоследний этаж, эльфы тут же припадали на колено, беря под перекрестный прицел пространство под лестницей, прикрывая остальных.
   Ворги же, словно услышав эльфа, волной хлынули в окна, убивая в упор. На ступенях, сраженные короткими серыми стрелами, остались четверо, последние из отступающих. Среди них и Молли. Я проглотила невольные слезы, не позволяя себе эту роскошь. Глаза должны быть сухими и зоркими. Чтобы без помех убивать врагов.
   - Эллорн, прикажи эльфам убираться! - кричал сверху Баграт.
   Я высунулась в окно и ахнула: над пропастью, отражая встающее солнце нежными искрами, от башни до башни висела тончайшая металлическая сетка. Стальной язык разворачивался в обе стороны, сетка ширилась, затягивая весь оконный проем. Она растянулась метра на три, и, просвистев, в притолоку вонзилась причудливая толстая стрела с черным блестящим опереньем, с привязанной к хвосту витой веревкой. Подскочили люди, обмотали веревку вокруг ближайшей колонны, закрепили намертво. Плавно съехав, целый строй ременных и веревочных петель пришел к нам в гости, и тут же край веревки, что тянулся из Южной, ощутимо опустился вниз. Итак, идеально безопасная дорога. Пологий склон, надежная завеса снизу - ни одна стрела не пробьет гномье изделие. А навесом стрелять умеют только эльфы, да и они не всегда попадают.
   - Нет. - по-прежнему незнакомо властно возразил Эллорн, тоже глядя на серебряный мост. - Эйльфлёр уйдут последними. Первыми - все женщины, потом раненые и твои люди. И поторопитесь!
   Послушно, без возражений, отпрянули от лаза эльфийки, вслед за остальными поднялись на крышу. Эльфы тут же сомкнули ряды. Баграт наверху очень грубо выразился о родственной связи эльфов и упрямых домашних животных.
   Такого Эллорна я еще не знала. Да и какого знала? Но такого я даже не предполагала, и сейчас узнавала с трудом. Такому Эллорну невозможно было не подчиниться. Возразить или поспорить. Никто и не пытался. Кроме меня. Забившись в самый угол, под последнюю лестницу, я решила зубами держаться, но не уходить без него.
   Раскачиваясь, отталкиваясь кто сильно, кто слабее, защитники Южной башни по одному переползали, как пауки, над серым копошащимся морем, стремясь в соседнее окно, словно в пробуждение после кошмара. Для раненных подвешивали полотнища плащей, заворачивая, как в кокон, и они медленно соскальзывали. Веревка то и дело потрескивала, но держала. Ее прочность превосходила все, виденное мною до сих пор. Возможно, гномы владели секретом плетения веревок из металла? Я тряхнула головой. Нашла время расслабляться...
   Баграт, последний из смертных (не считая меня), чуть задержался, с сомнением глядя вниз, и тоже шагнул в спасение. Негромко переговариваясь, стали перелетать в Южную башню эльфы, меня, безусловно, видели, но не посчитали нужным тратить время на споры. И правильно. То, что Рэм называл во мне "противностью" - от слова противиться - за время осады разрослось до кошмарных размеров. Наконец у проема их осталось только трое: двое незнакомых эльфов и принц. Он поднял голову, посмотрел прямо в тот угол, где я пряталась, и я поспешно вышла из своего укрытия, протягивая несколько полных колчанов со стрелами, подобранные у убитых эльфов. Вроде как в оправдание своего присутствия. Долго в переглядки играть нам не пришлось, внизу вновь зашумели, кинулись к лестнице ворги, и на некоторое время ничего, кроме движущейся цели, нас не заботило.
   Ворги нападали как-то лениво, словно для отвлечения внимания. Навались они кучей, нас бы затоптали. Но они не торопились, наверное, приготовляя очередную гадость, и мы могли отбиться. Получалось даже неплохо: Эллорн и эльф в охряном плаще стреляли без остановки, не давая воргам преодолеть лестницу к лазу, второй незнакомый эльф ловко сталкивал тех, кто все же проскочил, убивая огромным копьем, я отыскивала и приносила стрелы.
   Итак, теперь переправились все. Почти все... Сдерживаемые нами ворги не могли пробиться к верхним балконам, а мы не могли уйти с поста. Как только хоть один из них окажется на верхнем ярусе, он перестреляет нас еще в воздухе. Мы же не сможем перебраться, потому что наш балкон ниже, чем край сетки. И привязанная спасительная веревка. Чтобы добраться до заветного моста, надо перейти выше на этаж. Чтобы добраться по мосту в Южную башню живым, должно остаться на месте. Ну, как же всё замечательно!
   Незнакомый эльф задумчиво посмотрел на мой практически полный колчан, и я, не возражая, протянула его. Всё правильно. Им нужнее. Отступив от лаза, пошла среди колонн, заставляя себя не смотреть в сторону Южной башни.
   - Уходи, Элирен. - приказал Эллорн все тем же чужим голосом. Я отмахнулась.
   "Не отвлекайся! - строго одернул Рэм. - Ни одно важное дело нельзя начинать в спешке. Если у тебя нет времени обдумать его хорошенько, не делай ничего". Низкий потолок давил на нервы, ощутимо нависал, заставляя невольно втягивать голову в плечи. Всё же я привыкла к высоким залам. К крепким каменным сводам. А здесь - хоть и крепкие перекрытия, а всё деревянные. Да и крыша вблизи не производила впечатления уж очень надежной - дерево не камень. Оно может сгореть. Его легче обрушить. Если меня гнетет, как же эльфам неудобно в низких помещениях, подумалось невольно.
   Однако что-то надо делать. Завалить лаз, - это раз. Всем убраться со двора - это два. Дурацкие каламбуры! Я села на поваленную колонну, с опаской поглядывая на прогнувшийся потолок. Потолок упал на нас - это раз. Лаз закрылся навсегда - это два.
   - Какая интересная мысль! Мне нравится твоя идея. - воскликнул второй незнакомый эльф, полез за пазуху, доставая коробочку. Я вытянула шею - в ней был разноцветный песок, вроде виденного мною в Мерцающих Дворцах, используемый для потешных фейерверков. - Если у вас еще осталось горючее масло, мы устроим нашим гостям веселенький тарарам!
   Эллорн тут же отстегнул от пояса, протянул ему зеленую фляжку. Я, наверное, долго бы еще пребывала в изумленной прострации, если бы меня не схватили за шиворот, и не поволокли к последней лестнице.
   Оказавшись на открытом балкончике, я невольно охнула - внизу не видно ничего, кроме копошащейся серой массы. Рядом чиркнула стрела. Принц равнодушно проследил взглядом за ее падением, чутко прислушиваясь к происходящему в оставленной комнате. Из проема вынырнул один из эльфов, белозубо усмехнулся, протянул мне веревочную петлю. Я вцепилась в Эллорна:
   - Только с тобой.
   Он досадливо повел бровями, приказал:
   - Ты первый, Клейль. - и, когда, оттолкнувшись от низкого бортика, эльф плавно перелетел в окно Южной башни, мне: - Двоих веревка все равно не выдержит.
   Внизу раздался взрыв. Но не в оставленном нами зале, а много ниже, возможно, на первом этаже. Башня слегка задрожала. От воспоминания о дыме в подвалах слегка занемели пальцы.
   Незаметно второй эльф оказался рядом, повинуясь жесту Эллорна так же без споров взялся за петлю. Последнюю.
   Эллорн что-то произнес по-эльфийски, требовательно, внушительно. Я поняла не все, что-то насчет помощи и обещаний. Эльф красиво склонил голову в полупоклоне, заверил негромко:
   - Ты всегда можешь рассчитывать на меня.
   Я удивилась.
   - Меня зовут Фрейнир. - эльф пристально смотрел мне в глаза. - Запомни мое имя. Если когда-нибудь понадобиться помощь, я всегда к твоим услугам!..
   Внизу, прямо под нами раздался взрыв - это ворги наконец-то ворвались в зал и угодили в оставленную эльфами ловушку. Сорвался и рухнул с грохотом вниз соседний балкончик. Где-то внутри явно проломился пол между этажами, и упал на воргов - их верещание перекрыло даже треск ломающейся крыши. Перекинув через плечо плащ, эльф переправился в зовущее окно. Теперь нас двое.
   Эллорн скрутил ременную петлю, подталкивая меня к краю. Почему-то мне стало так страшно, как не было еще никогда.
   - Ты первый... - уперлась, было, но он в одно движение затянул петлю на моих руках, и молча вышвырнул меня через перила.
   Пролетев над двором, я ввалилась в окно напротив, едва не расшибившись о притолоку. Визг ярости внизу утроился. Ворги видели, что врагам все же удалось ускользнуть.
   - Уходи оттуда! Уходи! - кричала, приплясывая на подоконнике, освобождаясь от пут.
   Я видела, как он, встав во весь рост на карнизе, захлестнул веревку ремнем.
   Потом раздался взрыв - огонь добрался до погребов; и Северная Башня рухнула. Каменные плиты полетели в разные стороны лепестками цветка, сорванные детонацией огромные глыбы льда и камня покатились вниз по склонам, сметая всё на своем пути: редкие рощи, развалины покинутых деревень, банды воргов. Всё, что было живым на склонах Северного отрога и большинство того, что находилось на обращенной к нему стороне Южного, умерло, раздавленное, размазанное, засыпанное многометровым покровом снега и камня.
   Легенда перестала существовать, вдруг, в мгновение, превратившись в тучу серой пыли. Но победа воргов обернулась и их поражением - их рати первыми погибли под обрушившейся Северной башней, уцелели лишь единицы, и те, что выжили, в панике с воем бросились вниз, вслед за идущей волной смерти, увязая в её холодных коварных щупальцах. Жители в долине рассказывали, что долго еще речушки выносили отвратные раздутые трупы утопленников.
   Веревка, от которой я так и не успела отцепиться, спасла мне жизнь: она спружинила, когда силой взрыва разметало окрест всё живое и неживое, и не дала свалиться в пропасть. Меня сбросило с подоконника, и там, на полу Южной башни, я осталась. Без сознания и желания жить.
   Позже мне сказали, что тела многих наших так и не нашли. В том числе и принца Эллорна. Я не стала ни о чем расспрашивать.
   Лирриль, вся в окровавленных бинтах, долго плакала, уткнувшись мне в плечо. Я осторожно обнимала ее, и что-то шептала в ответ, что-то грустное и бессмысленное. Но сама чувствовала лишь легкое раздражение от причиняемого неудобства. Нет, не то, чтобы меня не печалила гибель тех, ставших мне почти друзьями, что ушли в азарте боя, в огненном вихре. Но в душе кровоточила зияющая рана, и сквозь нее уходили в небытие привычные ощущения реальности. Взрыв сжег не только несколько последующих дней моей жизни. Он сжег почти все чувства.
   Не знаю, на какой день после, появился Рэм, радостный, запыхавшийся, влетел в комнату, стиснул меня в объятиях.
   Осторожно высвобождаясь, тоскливо подумала о причине его приезда. Накануне башню покинули эльфы, они приходили попрощаться, кажется, звали с собой. Теперь вот Охотник. Видимо, всё же придется куда-то идти.
   Мы долго спускались в долину, старательно обходя оползни. На путь, который раньше занимал день-два, у нас ушло четырежды столько. Довольно большой вначале отряд распался у подножия: люди расходились по "своим" землям. Перестав существовать, Серая агрессия унесла с собой и причину единения. Остановленные на Туманной седловине Северянами, сильно потрепанные неожиданно вышедшими в тыл гномами, уничтоженные взрывом на Башнях, остатки Серых отступили к месту высадки, к наспех возведенным укреплениям, на стальной кулак Поселенцев, не дававший им отклониться ни к западу, ни к востоку. Когда мы спустились с гор, все было кончено: Серые, пришедшие наступать, а не обороняться, перестали существовать как угроза.
   Конечно, остался еще материк, но это была забота уже не этого дня. И, возможно, не завтрашнего.
  

Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"