Иети вылез из своего логова, отодвинув крупный камень, прикрывающий вход в пещеру, и, воздев руки к небу, потянулся разминая суставы. Он был ростом в три метра и все тело его было укрыто густым слоем шерсти, а голова - волосяным покровом. Из отрытого рта вырвался рык огромной силы и понесся в пропасть, лежащую у ног. Этот пугающий звук отразился от окружающих гор и полетел многоголосым эхом через ущелье в долину, вызывая ужас у местных обитателей. Крик повторился с яростным ликованием. С гор покатились камни, увлекая за собой все новые потоки, переходя в камнепады. Грохотом наполнилось все вокруг, наводя страх на слабые души. В озере,казалось,от падающих камней, закипела пузырьками вода, и на поверхности зарябило...
Шалва Атидзе - директор горной турбазы "Чегет" удовлетворенно потер руки и в хорошем настроении вышел встречать прибывших туристов из Германии.
- Обратили внимание на этот рев? А следом камнепад? Иной раз его месяцами не слышно, а вам, как по заказу, прямо в первый день пребывания. Строго предупреждаю: явление не исследовано, потому без инструктора в горы не ходить! И не вздумайте предпринимать попытки поймать его, выбросите подобные идеи из головы - с иети шутки плохи.
Переводчик Степан бегло переводил сказанное директором возбужденным от услышанного туристам.
Местные мальчишки облепили группу.
- Дядя Степан, переведи немцам, что даже поляки видели иети, и что мы готовы за вознаграждение указать место, с которого они, если повезет, смогут увидеть снежного человека.
Услышав все это, немцы недоверчиво стали рыться у себя в кошельках в поисках мелких банкнот.
- Что это? - сказал возмущенно Бежана, получив в руки пять долларов. - Степан, скажи господам, что на эти деньги они смогут посмотреть только на отпечаток ноги иети. Сто! Сто долларов надо, чтобы попытаться увидеть зверину. Иначе пусть возвращаются домой ни с чем. Мы такой шум в округе подымем, что за время их пребывания иети близко к турбазе не сунется. Пусть потом на себя пеняют...
Змейкой, один за другим от тура к туру, по невидимой в горах тропе двигалась туристическая группа во главе с инструктором. Тура - кучка, воедино собранных камней, которые устанавливали в горах горцы и инструктора турбазы. После зимнего сезона или же после сильных дождей, туры восстанавливали из года в год. На камне следы не остаются, и незнающему местность человеку, без указания туров на перевал не выйти, а в туман, так и местный заблудиться может. Туры в горах, как указатель на дороге. Без него запутаешься в городе; заблудишься и можешь погибнуть в горах.
Инструктор Заур водил туристов по маршрутам третий год, и местность изучил неплохо. Он шел первым, как полагалось инструктору. Замыкающим был поставлен крепкого телосложения мужчина средних лет, что тоже полагалось по столь нелюбимой у горцев инструкции. "Да, спереди и сзади группы должны идти сильные люди, но если ты слабый - зачем тебе горы?" - не понимал Заур.
Скоро должен был показаться перевал, но неуловимое беспокойство коснулось инструктора, словно птица крылом: туры указывали направление левее обычного. Такое случалось, когда кто-то находил более удобный путь, поэтому он не придал особого значения, но чутье горца обострилось и повышенной собранностью налились мышцы. Еще через несколько туров дорога повела не вверх к перевалу, а куда-то в сторону, все сужаясь. Он остановил группу, и, приказав ждать, отправился сам проверить тропу. Особенно аккуратно выложенная тура привлекла внимание, и ступив два шага за нее, Заур почувствовал, как камни поползли из-под ног и перед глазами возникла пропасть. Он успел вонзить ледоруб в породу и повис на откосе. Левая рука до крови в ногтях впилась в горную породу, помогая правой с ледорубом подтянуть тело в безопасное место.
Первое, что он сделал, почувствовав прочный грунт под ногами - сильным ударом ледоруба раскидал туру, ведущую к гибели. Вернувшись к группе, Заур ничего не объясняя, скомандовал возвращаться на базу. Зароптавших желающих побывать на перевале резко оборвал: "Погода изменилась, возможна буря". Услышав слово "буря", туристы бодрее повернули назад, без лишних вопросов.
В этот же день двое чабанов заглянули в холодильник, неизвестно кем и каким образом затащенный на перевал. После, один клялся, что видел там большой кусок мяса, кишащий червями. Второй же утверждал, что холодильник был пуст...
Инструктор турбазы знакомил вновь прибывших туристов с нравами и обычаями здешних народов. Затем шли байки о бесконечных случаях произошедших в горах. Слушатели замерли в ожидании услышать о завораживающих таинственных событиях.
... Яго Коридов пас отару овец. Как вдруг из-за кустарника выскочил иети, схватил двух овец и быстро стал удаляться. Чабан не испугался и бросился в погоню. Отара потянулась следом.
Это все наблюдали дети с горы, они то и стали главными свидетелями по делу исчезновения Яго и его отары. Что произошло далее - никто не знает, только пропал чабан с отарой на несколько месяцев.
Прошла зима. И Яго, пасущего отару овец, стали замечать то на одном пастбище, то на другом. Но стоило только приблизиться к нему, как тут же отара с чабаном уходила в горы, все дальше и дальше. И какой бы быстрый ходок не преследовал, никто отару Яго догнать не мог. А самые настырные пропадали, и больше их никто не видел. С тех пор и решили люди, что Яго пошел на службу к иети и выпасает для него овец. И преследовать его никто не решается: уж больно хитро заманивает он преследователя в опасные пропасти. Если увидите чабана в черной бурке и с изогнутой клюкой в руке, и левый глаз заметно косит, а на ногах у него сапоги из лавки Доломея, что в Невиномысске, то знайте - ничего хорошего эта встреча не сулит. Вот кто мог бы рассказать о иети и привести к нему, да только, чем больше ваш интерес будет, тем быстрее он от вас удаляться станет. Многие горцы с аула часто его отару видят, но переговорить даже не пытаются. Бесполезное это дело - с посланником иети разговор вести.
...Как-то, в разгар лета, на перевале появился холодильник. Теоретически его туда можно было бы затащить, теоретически его можно было бы и привезти бог знает откуда. Но где вы в жизни видели чудика, способного ради шутки, за просто так,рисковать жизнью, и затратить усилий сверх край на бесполезное дело.Любой бы хмель, за это время, десять раз бы выветрился. Кто тот шутник, организовавший все это? И зачем? Но самое удивительное, что время от времени в холодильнике появляется сваренная картошка, горячая - есть не возможно, то есть только, только... И не дай вам господи, обнаружить там червивое мясо - знак, что вы, или кто-то рядом, в ближайшее время погибнет. И всегда - полное соответствие, никаких отклонений... Можете сами в него заглянуть. Испытайте, что там вас ожидает: достаток или вечность...
Инструктор был хорошим рассказчиком, а такой, если и приврет, то на пользу, породив в душе слушателей захватывающее чувство свободного падения.
Шалва Атидзе любил горы, как могут их любить горцы, выросшие в горах. Ему нравилось, время от времени, сопровождать группу по установленному маршруту. На этот раз группа должна была пройти Северным спуском,прозванном туристами тропой Хо Ши Мина. Тропа шла вдоль горной реки. С одной стороны были отвесные скалы, а с другой - пропасть, внизу которой бурлила горная речка. На этот раз директор вел группу сам по хорошо знакомому спуску. Шалва наслаждался своей уверенностью и гордился собой; он видел себя со стороны глазами девушек группы и потому шутил беспрестанно и распоряжался по праву сильного. Замыкал группу инструктор Тимур.
Впереди на тропе в глаза бросилась темно красная куча, как будто кто-то жевал вишни и, не дожевав, выплюнул, и так проделал это много раз.
Медведь! Это-помет медведя; куча еще парила: медведь шел впереди группы на близком расстоянии.
Шалва, собрав всех возле помета, эффектными жестами и словами разъяснил, в чем дело. Группа, сомкнув цепь, двинулась вперед. Медвежий помет появлялся вновь и вновь, и по струйке пара, исходящей с него, можно было судить о том, что медведь где-то рядом. Неожиданно на тропе попался еще один помет, но идентифицировать его даже горцу оказалось не под силу. Это была куча, по-видимому, оставленная существом неимоверных размеров и представляла собой нечто вроде цилиндрических стержней. Стержни тоже парили.
Глаза Шалвы расширились,пытаясь понять, чтобы это могло быть, и насколько это может оказаться опасным. Но жажда погони превозмогла, и преждевременные домыслы отложены в сторону.
Повернув за скалу,нависшую над тропой, он увидел кучу изодранной ветоши. Только по сохранившейся голове он понял, что это останки медведя. Медведь был весь разодран на части: отсутствовала передняя и задняя ноги, а внутренности были искромсаны невероятными таинственными жерновами.
За спиной у директора столпилась вся группа. Шалва сам опешил от такой интриги. Его взгляд оценивающе упал на отвесные скалы слева и на не менее отвесный обрыв справа. Опытный глаз сразу оценил неоднозначность ситуации. Глаза его загорелись пламенем волчицы почувствовавшей добычу. Он пренебрег впечатлительностью слабого пола группы и не желая тратить время зря, приказал ускорить шаг. Рука непроизвольно, легла на рукоять кинжала, готовясь к встречи с опасной неизвестностью. "Иети, только иети", - пульсировала мысль в голове у директора, в существование которого он сам никогда не верил. Правда, еще оставалось одно объяснение, но оно меркло перед фактами осмотра места происшествия и отрезком времени, за которое все произошло.
Группа стремительно катилась вниз по тропе. Вот уже показался конец спуска, за ним перекат, а там, на пригорке, паслись овцы.
Шалва, не раздумывая, шагнул в холодные воды, все еще надеясь догнать злоумышленника, уточнив у чабана направление скрывшегося.
Когда запыхавшийся директор взлетел на пригорок, отара оказалась на более значительном расстоянии, чем он предполагал. Группа отстала безнадежно, но он за нее не беспокоился - с ней был инструктор. Ему же крайне необходимо было выяснить истину, и кровь толчками пульсировала в голове. Он двинулся к отаре быстрым натренированным шагом, но через значительный промежуток времени понял, что отару ему не догнать: она уходила все выше и выше в горы. " Вот те на", - подумал Шалва, и взглянул на чабана: тот был в черной бурке с изогнутой клюкой в руке, и как показалось директору, один глаз его блеснул на солнце неестественным блеском. Шалва остановился, недоумевая просчетами в расстоянии...
Вечером в директорском кабинете с задвинутыми шторами сидели трое: директор Шалва Атидзе, инструктор турбазы Тимур и обросший мужчина неопределенного возраста, сомнительного взгляда и повадок. Черты лица рассмотреть не представлялось возможным, так как были скрыты естественной растительностью.
На столе перед сидящими стояли две бутылки коньяку, шашлык, тарелки с зеленью, сыр, чеснок и еще прочего было навалено вдоволь.
- Не могу я, дорогой Шалва, больше выполнять порученное мне общественное поручение. Нервы, знаешь ли, и вообще, надоело... Надоело одному в пещере целыми днями сидеть, вечером на луну выть, как волк загнанный; а еще - на этих ходулях по горам скакать. Сделаны отменно, не спорю, но все же не просто на них передвигаться. То ли возраст сказывается, то ли общее настроение... Домой хочу: к жене, к детям.
- Как смеешь ты, говорить такие, не достойные горца, слова. Тебе поручена ответственная миссия дирижировать общественным мнением, привлечь а в наши прекрасные края научных работников и любопытствующих туристов. И когда, все так удачно стало складываться: ты вошел в роль, спектакль, можно сказать пошел; пошел и турист, и ты хочешь нанести в этот момент нашему краю своей несознательностью подлый удар. На, возьми нож, режь мне голову, если тебе не важна участь каждого из нас, и того дела, которое тебе поручено.
- Да пойми, ты, Шалва...
- Нет, не хочу понимать! Мы снабдили тебя всем необходимым для роскошной жизни - сиди себе и радуйся чистому небу и горам вокруг, хочешь пой, хочешь танцуй. Хочешь вина - пей сколько влезет, хочешь шашлык - пожалуйста, только знай свое дело: покрикивай время от времени, да покажи себя на какой-нибудь вершине. Для туристов забава и тебе приятно: ведь слух пойдет по всему миру - ты, Асало Глоти, простой чабан стал известен всему миру, и еще недовольство выявляешь и претензию норовишь выставить...
- Да пойми, дорогой Шалва, устал я по горам скитаться, изнервничался. Одиночество донимает, чувство страха преследует по ночам.
Директор разлил коньяк по стаканам.
- Я подымаю этот бокал за тебя Асало Глонти, за нашего дорогого иети, за ту общественную роль, которую ты выполняешь. Если бы не ты - имели бы мы у нас столько научных экспедиций, иностранных туристов? Ведь все это экономика нашего края. Благодаря тебе наши дети сыты, одеты, едут в другие города учиться и часть твоей славы ложиться на всех нас. Ты, как бог, наделяешь нас всех своей сенью и мы под твоим благословением расцветаем. Слава тебе Асало Глонти, и твоей луженой глотке, равной которой нет на всем Кавказе. Когда ты кричишь, кровь закипает в жилах; а недавно от твоего крика горный козел рога сбросил - теперь они висят у меня в приемной, как достояние всех нас. Твой крик стал частицей величия Кавказа. Так выпьем же за твой повергающий в ужас голос, за твою отвагу и за детей твоих. Пусть изобилие не покидает твой дом, а любовь народная не иссякнет к нашему дорогому иети.
Мужчины стоя выпили.
- И все же, Шалва,- вновь начал Асало, - не могу я больше, одиночество одолело. И в пещере из глубины возня идет, а ночью кто-то дышит так, что уснуть невозможно.
- Это все нервы, дорогой Асало. Ты же сам знаешь, спелеологи спускались, все обследовали, дошли до подземной горной речки, а далее пути нет. Так что все эти сокровища твои, и ты один там хозяин.
- Пути нет для человека... Но я уверен - там кто-то есть. Когда я ухожу, он роется в моих вещах. Я замечал изменения несколько раз.
- Ты просто устал, Асало.
- И с холодильником полное недоразумение. Я сутками стерег: ночью в свете звезд и луны, днем - не позволял себе заснуть.
Продукты оказываются в нем непонятно как... То, что никто из земных туда ничего не подкладывал, в этом я совершенно уверен. И эта уверенность пугает. Что хочешь думай, Шалва, но через две недели присылай замену, иначе сам уйду - нет более мочи терпеть. Я свой долг выполнил, пусть теперь другие продолжат.
- Ты еще крепок духом и телом, Асало. Кто, кроме нашего иети на Северном спуске мог в считанные минуты медведя разорвать на части? Вот этот удаль, вот это сила, - восторженно сказал Тимур.
Директор с укоризной посмотрел на него, но так, чтобы Асало не заметил.
- За последнее время я ни с какими медведями не встречался. Расскажи подробнее...
- А, ерунда, - вмешался Шалва, - кто-то медведя положил на тропе, обычное дело. Скорее всего, рабочие с медного рудника - это на них похоже, - и бросил грозный взгляд на Марата, чтобы тот не вмешивался.
На медном руднике работали беглые заключенные. Поскольку рудник находился в отдаленном и труднодоступном районе - рабочей силы не хватало, и беглых заключенных принимали на работу без документов.
- Хорошо, Асало, будем искать тебе замену, - нехотя промолвил директор, стараясь уйти от разговора о погибшем медведе. - А может, на отдых тебя направить, к морю? Там девочки, ночные бары, нежное море и всякое, душе угодное, удовольствие. Езжай, хоть на месяц. Отдохнешь, нервы подлечишь... - Нет, Шалва, как ни уговаривай, а через две недели я с гор спускаюсь. Я свое отработал. Пусть теперь другие по проторенной дорожке пройдут...
Прошло несколько недель. Приехали туристы из Англии жаждущие удовлетворения согласно оплаченным деньгам.
Асало, как назло, никак себя не проявлял. Не было слышно ни его пронзительных криков, ни слухов о его появлении.
- Сколько я ему наверх вина отправил, мяса, сыра. Всего, всего... Жена с детьми горя не знают, а он... - директор в гневе ударил кулаком по столу. - Послушай, Тимур! Возьми инструктора Ашота - он в курсе дел - и смотайтесь к этому лентяю, нашему иети. Передайте, что приехали англичане, чтобы дал для гостей убедительное представление, такое же качественное, как те продукты, которые я посылаю его семье.
К рассвету, когда солнце еще было укрыто горами, оба инструктора поднялись на плато перед подъемом на цепочку гор, ведущих к обители Асало. На плато паслись овцы под надзором чабана. Пройти незамеченными никак не получалось, и они вынуждены были подойти к чабану. Но как только они приблизились к отаре, чабан погнал овец в горы. Попытка приблизиться к отаре ни к чему не привела: она уходила быстрее, чем ускорившие шаг горцы.
- Послушай, Тимур, - удивленно сказал Ашот, - как такое может быть, что мы отару овец догнать не можем?
- Ты посмотри на чабана - в черной бурке и с загнутой клюкой, и с одного глаза,словно молния блестнула,когда он нас заметил... Не нравится мне это знамение.
Они замолчали, продолжая путь. Через некоторое время отара исчезла с глаз непонятно куда. Оба шли молча и понуро.
У пещеры Асало камень закрывающий вход был задвинут.
- Спит еще, труженик, - сказал Ашот.
Вдвоем отодвинули тяжелый камень и вошли внутрь. То что они увидели, повергло их в трепет. Тело Асало было размазано по стене; его останки лежали под рядом. Одежда, сшитая из медвежьих шкур, была разодрана. Ненужные теперь ходули валялись разбросанные... Зловещая тишина стояла вокруг.
- Кто же его так разделал, Шалва? Это же мог совершить только сумасшедший.
- Я думаю, здесь может быть одно из двух: либо настоящий иети появился, либо уголовники с рудника чачи перепили и его выследили. И я думаю, что, скорее всего - второе.
- Мне, почему-то кажется, что все же - первое... - возразил Тимур. - Как бы там ни было, давай выпьем за упокой души несчастного Асало...
Иети повернулся к солнцу и потянулся всем телом. Из его открытого рта вырвался рык огромной силы и покатился в пропасть, лежавшую у ног. Этот устрашающий звук отразился от окружающих гор и полетел многоголосым эхом через ущелье в долину, наводя страх на все живое. Крик повторился с яростным ликованием. Горный козел с семейством сорвался с места и по крутому откосу понесся вверх, скрываясь от невидимой опасности. Из под ног животных вырывались камни, увлекая за собой новые потоки переходящие в камнепад.
Грохотом наполнилось все вокруг. Камни срывались с отвесных скал и падали в озеро у подножия гор. В озере, казалось, вскипела вода от бульб, вызванных камнепадом, и на поверхности зарябило...
- Иети, - пробормотала беззубым ртом бабушка Изобель и перекрестилась, защищая себя от напасти...