Аннотация: Зарисовка о десяти минутах жизни обычного бомжа
Василий Михайлович
...Когда-то его звали уважительно: Василий Михайлович. И был он не бомжом, как сейчас, а вполне приличным человеком. И его все уважали, и он себя уважал. И ведь было за что. Грамотный специалист, технарь, любое предприятие связи с руками оторвало бы. Хоть кабельное телевидение, хоть радио. Даже любой "Би Лайн" с "Мегафоном" приняли бы его на работу без вопросов. Почему теперь-то он на свалке? "Васька-бомж". Так вчера одна стерва с рынка выразилась. Ну что он ей плохого сделал? Ведь ничего не украл, просто в мусорном баке порылся.
А еще два года назад он решал серьезную, как ему тогда казалось, проблему. Покупать ли домашний кинотеатр или ограничиться сменой акустики у компьютера? Он, видите ли, фильмы хотел смотреть с хорошим качеством звука. Пока решал этот вопрос, оказался на свалке. И в прямом, и в переносном смыслах слова. Ну, свалкой, конечно, это место официально не называлось - полигон твердых бытовых отходов. Красиво, но сути не меняет.
Василий Михайлович был человеком начитанным и в каком-то смысле даже интеллигентным. Нынешнее его прозябание напоминало ему начало "Собачьего сердца" Булгакова. Помните? Это когда Шарик воет от безнадеги в зимнюю стужу. Василий Михайлович тоже подвывал на луну с той лишь разницей, что на дворе стояло лето. Но он-то знал, что это ненадолго. А что делать зимой, в лютые уральские морозы? Идти некуда. Никому он не нужен. Дети выросли, уехали и забыли его. С первой женой он разошелся. Со второй что-то не получилось. Обвела она его вокруг пальца с этой приватизацией. Что-то он подписывал. Какие-то документы. Он не помнит, пьяный был. Нет, он не алкаш, просто так получилось. Повод был какой-то значимый. И тут жена подсуетилась со своими документами. Что он, читал их, что ли? Он же не знал, что его могут обмануть. Казалось, что это может случиться с кем угодно, только не с ним. А ведь случилось.
И вот он на свалке. В принципе, и тут жить можно. Здесь тоже люди живут, и даже вполне приличные. Пьют, конечно. А что еще на свалке вечерами делать - телевизор смотреть? Вот и развлекаются кто чем может. А развлечение-то одно.
Василий Михайлович поежился, несмотря на июльскую жару. Он увидел желтую прядку листьев на березе. "Осень начинается в июле". По-моему, это Макаревич сочинил. Скоро придется зимовать. Где? Он прошлую-то зиму забыть не может как страшный сон. Чуть не замерз. Если бы не выпивка, точно бы замерз.
Один знакомый посоветовал судиться со своей благоверной. Василий Михайлович даже ухитрился целый день не пить и сходить на прием к адвокату. Тот, глянув на документы, сказал, что все бесполезно. По закону все правильно. Квартира приватизирована без него, его согласие на продажу есть, подписи подлинные. Не надо было подписывать ничего. А что-то доказывать в суде бездомному пьющему человеку нереально. Стало быть, и жить ему, и помирать на свалке.
Вот такой представляется ему дальнейшая жизнь. А помирать не хотелось, ведь возраст даже не пенсионный. Василий Михайлович прокормиться кое-как еще мог: прежние коллеги-связисты брали его иногда на разовые договорные работы, когда нужен был грамотный специалист подешевле. Знали, что в каком бы состоянии он ни был, дело свое хорошо знает. Так что деньги у него периодически появлялись (правда, тут же и уходили), а вот с крышей над головой не складывалось.
Выход был один. Дождаться окончания дачного сезона и попытаться поселиться в каком-нибудь садовом домике. Ведь не у всех же домиков крепкие замки, иногда можно дверь открыть. Или в окно залезть. Только при этом стекла бить нельзя, иначе какой прок от такого жилища в морозы. А уж обогреть домик можно: хоть теном, хоть "буржуйкой", если нет электричества. Василий Михайлович как раз и планировал с очередной разовой халтурки приобрести отопительный прибор. Надо только собраться и в город съездить, присмотреть обогреватель. Но не сегодня: он со вчерашнего не совсем здоров, и у него еще осталось почти полбутылки портвейна. Завтра съездит. Или сходит, потому что денег у него на автобус нет. Вообще денег нет. По договору он что-то должен получить недели через полторы-две.
"Ничего страшного, - подумал Василий Михайлович, - Через две недели зима не настанет, можно и подождать..." От этой мысли и от глотка портвейна ему стало легче. Он с удовольствием зажмурил глаза. Редкие минуты счастья начались.