Она услышала его голос, его пение, за высокой стеной, в неведомом и, может быть, опасном мире. Она не знала, кто он, но пришла к нему, не видела его, но уже любила. Она не могла остановиться - не владела собой. Все внутри умолкло, все предупреждения стали жалким шепотом, который нельзя было услышать за стуком сердца. И нельзя было заметить, как дорожные знаки на большой скорости, только размытые бледные пятна. Разум, рассудок и здравый смысл уснули. Лишь чувства вели ее в неизведанное, несли на вершине бушующей волны, цунами. Все выше и выше, за грань дозволенного.... Туда, куда нельзя.
Чувства - порой мы бываем бессильны перед ними. Ничего нельзя сделать. Они ведут нас опасной, смертельной тропой на верную гибель. И мы даже не думаем сопротивляться, летим, будто бы ночная бабочка на свет лампы. А потом с радостью умираем.
В любви....
Она увидела его, а он - ее. И не нужны были никакие слова. Все осталось за пределами жизни. Не нужно ничего - этот сон вдруг обернулся явью. Удивительный сон под вечной луной, под нежным солнцем. Чарующий....
Утро стало таким розовым, облака собрались на горизонте, как небесные цветы - долина огромных, волшебных цветов. Их нельзя собрать, они далеко, но их все равно можно подарить, ведь они в сердце. Смотреть и дарить, и молчать, и тихо дышать, слушая, как стучит что-то в груди, бьется, словно птица в клетке, рвется на волю, но не на свободу - в плен любви. В плен страсти....
Сейчас не хотелось даже свободы. Ничего.... Только видеть ее глаза. Только чувствовать ее тепло.
Словно ожила сказка....
Он расхаживал вокруг, что-то говорил, какие-то глупости, забавные и ничего не значащие истории. Это не важно. Наверное, смеялся, и она смеялась. А как же, разве в силах они были скрыть свою радость? Она рвалась наружу, неподвластная никакой воле, она жила сама и дарила жизнь им, унося в поднебесные дали, окрыляла бескрылых, вдохновляла падших духом.
Я смотрел в его глаза - никогда еще не видел такого искрящегося счастья, такого глубокого и полного. Не мог даже представить, что птицы в состоянии переживать настоящую радость. Пернатое счастье....
А потом он пел. Для нее. Громко и возбужденно. Его песнь лилась, как свет солнца, бескрайним потоком, ликующим водопадом, Ниагарой, заливая все вокруг бесконечным, как небо, восторгом. И она слушала, затаив дыхание, прижавшись к тонкому стволу молодого ясеня. Слушала и тихо, как заклинание, повторяла его имя. Чтобы не забыть никогда....
Но счастье оказалось так мимолетно, а время так быстротечно....
Наступил вечер. Им не хотелось расставаться, но они понимали, что это необходимо. Знали: ее будут искать, и будет плохо, если догадаются, что она убежала. Нельзя, чтобы искали. Нельзя, чтобы узнали.... Чувства подсказывали ей, им - это опасно. Но чувства еще не ведали, что ее отсутствие уже обнаружили, изобличили, что тайное уже стало явным. Чувства были опьянены восторгом....
Она вернулась домой. Но на следующее утро снова пришла. Не могла не прийти. Это все равно, что умереть. Они шептались, оглядываясь по сторонам, осторожно, испуганно, недоверчиво.... Они думали, как им быть дальше, как жить теперь, когда друг без друга не хотелось дышать. Тихо стояли за деревом, словно две тени, склонив головы и замирая от случайных прикосновений. Слушали, как теплый летний ветер перебирает разлапистые листья ясеня. А я смотрел за ними, я наблюдал. Когда же подходил ближе, он успевал заметить и, шепнув ей что-то, выбегал ко мне навстречу, чтобы отвлечь внимание, по-деловому расхаживал рядом и украдкой посматривал на меня, точно просил: "уходи, пожалуйста?. А она при этом незаметно забегала в сарай и сидела там тихо, как мышка, подглядывая в узкую щель в двери. Но стоило мне отойти подальше, она тут же осторожно выходила, и они снова были вместе, разделяя счастье и радость друг друга, и тревогу, которая с первого дня стала неотъемлемой подругой их тайных встреч. Конечно, они старались отогнать ее, конечно, они хотели, чтобы все было по-другому, чтобы счастье стало полным и спокойным. Но это не всегда возможно.... Не для них, не теперь.... Не в этом небе....
И среди людей такое случается крайне редко. Ведь любовь так неопределенна и ослепительна, что все, кроме нее, все вокруг, становиться тусклым, незаметным, незначительным. И желания затмевают разум, и стук сердца заглушает собственный голос.
Они думали убежать вместе, но не знали, куда и не представляли как. Все пространство, которое было им понятно - это лишь небольшой огороженный участок. А свобода, о которой они задумались со второго дня - всего-то небольшой заросший какими-то огромными растениями участок, который они видели за своей оградой. Много зелени, много тайн - все так непонятно и дико, и казалось, что в этой дикости можно спрятаться, затеряться.... Только, как туда добраться?
И не ведомо им было, что это лишь кажется, что мир намного больше - его не охватить даже человеческим разумом, не понять. Только почувствовать, если достанет сил, чтобы довериться сердцу.
Она приходила к нему каждое утро и уходила каждый вечер. И так продолжалось ровно неделю. Старалась, чтобы ее не заметили, ни я, ни ее хозяева. Пряталась, едва заметив мое приближение. А он защищал ее, отводил меня в сторону, и беззвучно умолял, чтобы я ушел. Иногда он пел, поглядывая, то на меня, то на щелку сарая. И я понимал, что он поет для нее, и что она сейчас слушает, затаив дыхание.
И я уходил....
А потом ее не стало....
Я заглянул к нему утром. Он стоял один на том месте, куда она всегда спрыгивала с забора. Он ждал. Тихо что-то говорил сам себя, как будто стонал и смотрел вверх. Я понял - ее еще нет. Наверное, закрыли или подрезали крылья.... Но тогда она бы тоже стояла бы с другой стороны забора, я не сомневался. И стонала бы так же.
Он прождал целый день до самого вечера, не сходя с места, потом, спотыкаясь, побрел спать. Он так много пел в этот день. И в голосе его чувствовалось отчаяние.
И небо затянуло тяжелыми низкими тучами.
На следующий день я собирался поговорить с соседями, чтобы узнать, что с ней случилось, чтобы выкупить ее - и пусть любовь станет счастливой.... Но я опоздал. На следующий день соседи ели прямо во дворе чихамбили, смеялись, запивали вином, а кости отдавали собаке.... Отмечали чей-то день рождения.
Никогда раньше я не видел, как плачет самый обыкновенный петух.
Он еще долго стоял и ждал ее, и пел ей песни.... Еще долго мечтал о том, что уже не вернуть. Он почти не ел. Почти забыл, что значит жить без любви. Сердце отчаянно умолкало. И лето становилось таким холодным и пустым. И дождь с неба лил крупными каплями. Холодными.... Чувства покидали его, умирали, хотя он и продолжал жить.
Жить? Наверное, он не мог бы назвать это жизнью. Глухое опустошение, как вечный серый дождь. Всего лишь существование, но не жизнь. Только не в этом небе.
Чувства - без них от жизни остается лишь жалкая оболочка, как змеиный выползыш. Глухая пустота и жалкие воспоминания.
Чувства - порой и мы, люди, бываем бессильны перед ними. Они несут нас в небеса, и мы летим на верную гибель. И мы даже не думаем сопротивляться, летим, будто бы ночная бабочка на свет лампы. А потом с радостью умираем. Но это случается так редко.... У нас, к счастью, очень рациональный ум. Мы любим отмечать дни своего рождения.