Он сжал ее крепко-крепко, было слышно даже, как захрустели кости.
- Ой-ой-ой, - притворяясь, запищала она. - Ты меня задушил. Ты, правда, меня так сильно любишь?
- Да, правда! - он повернулся на бок и посмотрел ей в глаза. В его глазах плясали озорные чертенята. - А вот ты, правда, меня сильно любишь?
- Правда, - торжественно произнесла она. - Клянусь своей правой пяткой!
- Почему правой?
- Она у меня красивее левой!
- Допустим. Но почему ты клянешься пяткой?
- А она у меня как у Ахилла - уязвимая! - она высунула из-под одеяла свою правую ногу и, выворачивая, продемонстрировала пятку.
- Да, вижу, что уязвимая, - он как молния, приподнявшись, схватил ее за ногу и, состроив страшное лицо, стал тянуться к пятке. Она завизжала и начала брыкаться. Случайно ее вторая нога попала ему в ухо. Он, схватившись за ухо, рухнул на кровать.
- Я ранен. Ты специально это сделала, чтобы я не мог победить тебя! - он лежал такой несчастный, что она прослезилась:
- Нет, поверь, я не хотела. Мой раненый воин, прости меня, - и, наклонившись, она начала целовать его раненое ухо, потом все лицо, а потом...
- Стоп, - он внезапно выздоровел и, приподняв ее лицо, продолжил:
- Так ты любишь меня?
- Сильно-сильно!
- А долго будешь любить меня?
- Всю жизнь!
- Нет, это мало! - он опять разочаровано рухнул на подушку.
- Мало? Всю жизнь - мало? Ну, знаешь ли... - и она отвернулась от него.
Некоторое время в спальне было тихо. Ветер шевелил абсолютно бесшумно занавеску, на тумбочке зеленели цифры электронного будильника, из кухни доносился очень отдаленный шум холодильника.
- Я хотел бы, чтобы ты любила меня не до конца жизни, а вечно! - его шепот был еле слышен, но она услышала и, повернувшись к нему, положила свою руку ему на сердце.
- Прости, я неправильно указала время и протяженность моей любви. Конечно, я буду любить тебя вечно!
Он обнял и нежно поцеловал ее. От этого поцелуя не хотелось заниматься любовью, а хотелось тихо плакать от счастья.
- А если я стану старой, ворчливой и у меня выпадут все зубы, ты будешь любить меня? - она вопросительно смотрела в его глаза.
- Представь себе, буду. Ведь я тоже рядом с тобой состарюсь, стану ворчуном и тоже потеряю зубы. И еще я потеряю зрение, и не буду видеть тебя совсем, - добавил он со смехом, и они опять начали шутливо драться. Их драка перешла в страстные объятия и поцелуи.
За окном светало - наступал новый день их бесконечной любви. Они опять и опять спрашивали друг друга о любви, и им это не надоедало. Они так были счастливы, что им казалось, этому счастью не будет конца.
* * *
Спустя пять лет, стоя возле дверей зала заседаний городского суда, она который раз передумывала их последнюю ссору, его крики и ту последнюю пощечину, которая решила для нее все. Конечно, она тоже кричала и била его, чем придется. Но ведь он мужчина и должен был уступить. Она стояла под дверями суда и переживала все их последние ссоры, и ее злость росла и надувалась как воздушный шар. Но не лопалась, а разрасталась до бесконечности. И даже на задворках памяти не осталось следа от той удивительной ночи, которая связала их. И даже полоски света не осталось от той любви, которая должна была бы длиться вечно, а не продлилась и пяти лет. Не то, что состариться вместе, они даже молодость вместе не пережили.