Что вы знаете об особо опасных инфекциях? Вообще вы что-либо слышали о таком? Нет? Возможно, в вашем представлении это какая-то страшная зараза от которой человек весь покрывается красными пупырями и харкает кровью, а потом в страшных муках испускает дух. Так? Ну хорошо пусть так, это уже что-то, а теперь вот и я расскажу вам еще кое-что об этом. Одну коротенькую историю. Личный опыт.
Начать рассказ всегда не просто. Сначала ты буквально задыхаешься от переполняющих тебя слов, то и дело съезжаешь куда-то от основной линии повествования, скатываешься на всякие там побочные темы, пытаясь быть очень обстоятельным, что бы все всем было понятно. Но я все же все-таки попробую. Начну я с самого начала. Понимаете.... Ведь все называют нас военных эпидемиологов с насмешкой 'королями дерьма и пара'. Вот хирурги в армии, это да, крутые, белая кость, оперируют день и ночь по колено в крови, спасают людей, вытаскивают их с того света, сутками не отходя от операционного стола, травматологи - это тоже очень почетно, а что мы военные эпидемиологи, так, все больше по баням и столовым, складам и казармам. Смывы, посевы, пробы. Везде ищем вшей и грязь, испорченные продукты, выявляем инфекционных больных. Выписываем разные предписания, акты, штрафуем нерадивых командиров и начальников. Ну да откуда же вам все это знать если вы в армии, не служили. Эпидемиология для большинства - это такая скучная наука, раздел медицины, которую все лечебники презирают. Эпидочаг, эпиданамнез, и мы врачи-эпидемиологи вообще никого не лечим, мы - профилактики, а раз не лечим то мы как бы даже и не врачи, а по нынешним законам и таблетку дать никому права не имеем. Мы скорее такие вот следователи, которые на месте, в очаге инфекции должны выявить ее источник, условия возникновения, пути передачи, контактных и больных, а дальше быстро сформулировать те меры которые нужны для того что бы не дать эпидемии разгореться, потушить ее как можно быстрее пока пожар не охватил все.
Наш отдельный санитарно-эпидемилогиский отряд особого назначения в ВС РФ один в таком роде, уникальный, он подчинен сразу ГВМУ, через главного санитарного врача вооруженных сил, и выполняет сугубо специальные задачи. Отряд не засекречен, но о нас мало кто чего слышал. Мы стоим особняком в сложной системе медицинской службы Российской армии.
Я капитан Рябов вот уже три года как служу в отделении особо опасных инфекций этого отряда, на подполковничьей должности заместителя командира отделения - старшего врача эпидемиолога и этим горжусь. Наш отдел не особо престижный, но у нас есть отличная ультрасовременная автоматизированная лаборатория, способная определить инфекционного агента хоть непосредственно в очаге, хоть и вне его, максимально быстро.
Что бы вы знали, о чем идет речь, постараюсь кратко рассказать вам кратко об особо опасных инфекциях. Особо опасными инфекциями называются заболевания инфекционной природы, представляющие смертельную опасность для окружающих. Эти инфекции появляются как правило внезапно, распространяются молниеносно, охватывая значительную часть населения целых регионов, стран и континентов в кратчайшие сроки, если не противодействовать их распространению. Такие инфекции как правило протекают с ярко-выраженной клинической картиной, имеют тяжелое течение и высокую летальность. На сегодняшний день Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) в список особо опасных инфекций включено более 100 различных заболеваний.
Вся поганая история началась в пятницу 13 мая вечером, когда по телевизору в новостях я увидел, что в Северном Казахстане выявлена вспышка какой-то природно очаговой инфекции. Такое редко услышишь. Показали военную технику, вертолеты, контрольно-пропускные пункты на дорогах. Диктор за кадром прокомментировал: армия Казахстана экстренно поднята по тревоге и уже оцепила несколько пограничных с Россией областей. Там введен карантин. Карантин - это серьезно и ввести режим карантина можно лишь только в крайнем случае. Это чрезвычайная и вынужденная мера, говорящая об опасности случившегося. По ящику показали и казахского президента, который обращался за помощью к ведущим экономическим странам мира и ВОЗ. Китай уже выслал в Казахстан 30 тонн гуманитарных грузов. Потом на первом канале выступил и наш президент, заверивший, что нам россиянам боятся не чего, границы с Казахстаном в срочном порядке перекрыты и не одна мышь через них к нам не перескочит. Кроме того он заявил, что, Российская Федерация принимает все меры для предотвращения распространения эпидемии на свою территорию. Что это за эпидемия все почему-то умалчивали. Чума? Оспа? В казахских степях полно всякого рода могильников...После началась передача с Соловьевым, где какой-то бородатый эксперт заявил, что это очередная утечка вируса из Уханя. Яков Кедми со свойственной ему категоричностью сказал, что Россию зараза минует, а вот за Европу бывший глава израильской разведки был не уверен.
И тут тревожно зазвонил телефон, он словно по сговору с телевизором, зазвенел ровно в тот момент, когда новости прервала надоедливая реклама. Приятный низкий голос в трубке представился дежурным офицером по главному военно-медицинскому управлению подполковником Килиным:
-Вы Рябов? - уточнил голос. Я подтвердил, данный факт своей биографии, да - я капитан медицинской службы Андрей Рябов. Далее дежурный офицер сообщил, что через полчаса за мной приедет служебная машина, которая немедленно доставит меня в ГВМУ, и попросил быстро собраться, что бы не задерживать водителя. На все мои попытки узнать, в чем дело, Килин лишь хмыкнул и молча, положил трубку, оставив мой вопрос без ответа. Я сделал попытку прояснить ситуацию, в ГВМУ меня вызывали впервые, по сотовой связи набрал сначала командира отряда, потом его первого зама и наконец, начальника своего отделения. Все вызываемые мной абоненты сбрасывали связь, огрызаясь шаблонными посланиями, что они заняты и перезвонят позже. Из всех них один единственный лишь мой начальник отдела на данный момент пребывал в отпуске в Турции, остальные должный были быть на службе.
Через 15 минут и правда в сопровождении полицейского 'форда' с мигалками за мной приехал автомобиль. Авто как нестранно была не раздолбанная дежурная отрядная буханка, которая дребезжала как коробка с болтами и гайками, нет. Это была служебная машина моего командира, черная Волга, которая по вечерней Москве пулей домчала нас до здания ГВМУ.
По прибытию водитель сам лично сопроводил меня в кабинет начальника ГВМУ. Я там был впервые. Несмотря на наступившую к тому времени ночь в управлении кипела работа, никто домой не собирался, между кабинетами мелькали офицеры с какими-то бумагами, везде горел свет, истошно надрываясь, звонили телефоны, - все люди были на своих рабочих местах.
Обычная армейская обстановка, первая фаза любого военного дела: 'неразбериха и шумиха', как говорят опытные офицеры.
В просторном кабинете начальника ГВМУ, которого до этого я видел лишь пожалуй на портретах и на фотографии в Военно-медицинском журнале, который ежегодно в приказном порядке нас заставляло выписывать командование, сидели офицеры, сплошь генералы и полковники. Среди них я увидел главного санитарного врача ВС РФ генерал-майора Зинина Серегя Николаевича. Мы были мало знакомы, но увидев меня, он по-дружески кивнул. Я почувствовал, что мне он искренне рад. Зайдя в кабинет, я как полагается, представился начальнику ГВМУ, тот указал рукой мне на пустой стул около себя. На длинном столе стоял графин очевидно с водой, стаканы, нарезанное на тарелке яблоко.
-Итак, - начальник ГВМУ генерал Триногин хмуро оглядел меня с ног до головы:
-Рябинин?
-Никак нет товарищ генерал, - бойко отрапортовал я.
-А Рябов, - раздраженно махнул он рукой:
-У меня нет времени тут рассуждать на всякие там отвлеченные темы...Рябов, Рябинин, ешь ананасы, рябчиков жуй...
Конечно можно считать мою фамилию на фоне сложной мировой обстановки отвлеченной темой, то мне так совсем не кажется.
Триногин грозно посмотрел на Зинина и на командира отряда полковника Альперовского:
-Вот ваш мать вашу, ваш отдел особо опасных инфекций, через полтора часа сборов немедленно прибыл всего лишь один офицер...
Генерал поднял со стола какую-то бумажку, по-видимому, это был список личного состава нашего подразделения, он подслеповато щурясь повел по нему пальцем:
-Ясно, начальник отдела в Турции, у старшего офицера подполковника Ольшанской муж в генеральном штабе, поэтому вызвать ее мы не может, оттуда позвонили. Как бы она немного беременна от мужа генерала, вот так чуть что сразу беременна. Так дальше майор Шостак - резко заболел, лег в Бурденко, так немедленно передайте, что бы лечили клизмами, майор Кокорин - год до контракта, как деньги получать - все военные, как на войну - сразу в кусты. Его готовьте на увольнение, контракт я не подпишу....Что же Сергей Николаевич... - генерал обратился к Зинину:
-... кроме Рябова во всем вашем дерьмо отряде на вспышку ехать не кому, так выходит? -
-Отряд может убыть хоть сейчас в полном составе в очаг! - Зинин был готов к любому повороту событий и рапортовал бодро не морщась, такая привычка у старых офицеров врать не моргая. Мол, врешь уверенно, никто не переспросит. А на деле все хромые, косые, блатные. Вон Светка Сивцова из отдела кишечных инфекций год на службу не ходит, то одно, то другое и таких пол отряда. Правильно, понапихали в наш отряд блатных да пенсионеров, вот и ехать теперь не кому. У одной муж в генштабе, у другого папа в госудме, а третий - болен.... А ехать же кому-то надо. Это же не на Суматру или в Африку за командировочные по шестьдесят долларов в день, это на границу с Казахстаном. А там что интересного степь да степь...
-Сергей Николаевич, не нутрируйте, Да зачем весь же отряд? - раздраженно как от назойливой зубной боли поморщился начальник ГВМУ:
-Нам нужен как это... ваш отдел особо опасных инфекций. Всего несколько человек. Но Зинин продолжал 'нутрировать'.
-Ничего из санитарно-противоэпидемических центров доукомплектуем! - Главный санитарный врач не сдавался. На что Триногин лишь устало, махнул рукой, мол, ладно звиздеть.
Какую такую вспышку меня посылают? - промелькнуло у меня в голове, кровь ударила в лицо: - да идите вы, я согласия не давал. В памяти вспылили телевизионные кадры, техника, блокпосты на пыльных степных дорогах - так вот оно что до этого через сутки на трое в наряды ходил, да два раза в Астрахань на холеру выезжал. Генералы - оба словно уловили эту мысль в моих глазах, и посмотрели на меня с такой укоризной, что я тут же передумал. В конце концов я присягу Родине давал. А это вам не шутки.
Командир отряда не растерялся и вставил свои пять копеек, не зря у него было такое прозвище Толя - пять копеек:
-Начальник Лаборатории майор Титова, может поехать. А с утра она уже может вылететь.
Триногин одобрительно хмыкнул:
-Ну, теперь давай Андрюша слушай боевую задачу - обратился он ко мне.
Начальник ГВМУ придвинул ко мне пачку фотографий. На белой бумаге на цветном принтере были напечатаны картинки, это были фотоснимки трупов. Распухшие лица, вытаращенные глаза, скрюченные окоченевшие кисти рук. Люди умирали от какой-то болезни и их трупы выглядели как тела извлеченных из-под воды утопленников.
-Вот, что это за зараза? - спросил меня генерал.
Я лишь пожал плечами:
-Лихорадка Эббола? - решил сумничать. Зинин и Альперовский как-то странно посмотрели на меня.
-Вот и мы думаем Эббола! - начальник ГВМУ похлопал меня по плечу:
-А вот главный врач инфекционной больницы на Коммунарке не согласен с нами!-
Бородатый гражданский сзади, которого я сразу не заметил, подал голос:
-Я думаю это мутировавший короновирус.
И сразу уткнулся в свой планшет.
- В приграничном светловском гарнизоне по нашим данным есть заболевшие, и умершие люди. Вчера гарнизон в 20 километровой зоне оцепили войска, введен режим карантина. Оттуда некого не выпускают. Ситуация вышла из-под контроля, мы не понимаем, что там происходит. Со вчерашнего дня примерно где-то с одиннадцати часов связь с гарнизоном полностью утеряна. Мы даже перестали глушить местную сотовую связь, что до этого делали во избежание паники. Но на наши звонки по сотовой связи никто не отвечает, абоненты в Светлом молчат, конечно у нас есть подозрение, что местное командование дабы выполнить приказ по прекращению утечки информации об эпидемии вынужденно было уничтожить все вышки сотовой связи. Но все же радует, то, что Светлый стоит далеко в степях в малонаселенной местности. Там рядом в округе 50 км всего лишь пара жалких деревенек, жителей оттуда МЧС еще два дня назад всех вывезли. А в самом Светлом стоят пограничники, мотострелковый батальон, ракетная бригада - народу много. Вода в тех краях привозная, запасов в гарнизоне дней на 7 хватит.
Начальник ГВМУ перевел взгляд н портрет президента над столом на стене. Верховный с укоризной глядел на сборище военных медиков. Начальник ГВМУ крякнул и налил себе из графина в стакан воды, выпил и словно набравшись толи от воды, то ли от портрета президента жизненной энергии начал накручивать с новой силой:
-Всем нужна ясность! Понимаете! -
Я покачал головой не чего, не понимая.
-Всем! Вы, капитан, с группой военных врачей и вашей лабораторией направляетесь непосредственно в очаг эпидемии. Завтра самолетом вас забросят за линию оцепления прямо в светловский гарнизон. Не бойтесь. Там на южной окраине Светлого, есть старый еще советский аэродром, он работающий и самолет примет. Ваша задача разобраться во всем на месте, взять пробы, обследовать трупы умерших и заболевших, если еще есть, Вы мои глаза и уши там. Мои руки. Надо наладить связь с местными медиками, выявить возбудителя! Вам ясно? -
Я как рыба, набравшая воды смог лишь кивнуть. По уставу полагается сказать: есть так точно. Но во рту у меня все пересохло. Никто даже на это внимания не обратил. Я протянул руку и налил себе в пустой стакан воды и выпил залпом. Только на третьем глотке я понял, что это водка, но под строгим взглядом Зинина вида не подал.
-Сергей Николаевич! Доложите нам состав группы! - приказал начальник ГВМУ главному санитарному врачу и присел рядом со мной.
В кабинете воцарилась тишина, Зинин встал из-за стола и громко зачитал список нашей группы, комментируя его. Группу возглавлял какой-то очевидно не нужный никому доцент с ВМедА с кафедры инфекционных болезней, который со-слов главного санитарного врача занимался всю свою жизнь биологический оружием и пока чудом жив. Этот сам напросился в командировку. Похоже, это был какой-то научный фанат. В академию отправили запрос и те выслали нам самого нужного. Питерская академия имени Тургенева, как ее называют это более тысячи людей в погонах, всю жизнь успешно служащих Родине, но в пределах Питера. Хотя Родина как бы и распространяется очень далеко за пределы Северной столицы, но кого это волнует. Но эти люди интелегентно делают вид, что этого не знают. Все они так тесно переплетены родственными и дружескими связями, что едва ли сдали бы на такое дело как поездка в очаг непонятной инфекции кого-то из своих. Доцент еще был в пути, а задачу на командировку ему поставил начальник Академии.
Заместителем творца биологического оружия в этой группе был назначен собственной персоной я. За время службы в отряде мне удалось так поднатореть в одевании противочумного костюма, что если бы проводился всемирные соревнования по этой дисциплине, я был бы, наверное, чемпионом мира. Меня даже использовали для съемок учебных фильмов, кроме того Альперовский заставлял на проверках демонстрировать мои умения перед проверочными комиссиями из Министерства. Я делал этой с завязанными глазами, и нередко на бис. У меня даже была идея делать это за деньги на Арбате в отпуске, что бы заработать денег.
Кроме того в состав группы была включена и упомянутая командиром отряда Титова, еще два офицера-эпидемиолога с каких-то периферийных центров Госсанэпиднадзора. Что привело несчастных в нашу компанию, не знал никто, очевидно, куплены обещаниями быстрой карьеры, перевода в Москву. Начальники всегда щедры на обещания.
И наконец, в качестве инфекциониста привлекался некто майор Орлов, имевший ординатуру по инфекционным болезням. Услышав эту фамилию, я вспомнил эту обросшую легендами как дно корабля ракушками и водорослями суровую личность. Однажды с проверкой мы посещали лазарет в кантемировской или таманской дивизии, где служил вышеупомянутый Орлов. Это был майор много лет, пробывший в Забайкалье, в каких-то сверхсекретных частях, о которых мало кто что знал, расположенных в глухой тайге. Молодым лейтенантом приехал Орлов в Горск-18 и начал там свою совсем не стремительную военную карьеру. Это так называемая заменяемая местность, где после пяти лет всех заменяли по их выбору, отправляя офицеров служить дальше, как правило, на центральные или западные округа. В этих краях в глубине горных глубоко под землей штолен были толи ядерные ракеты, толи какие-то секретные военные заводы. Люди там уезжали на службу в понедельник вглубь гор и возвращались к следующему понедельнику. Как многие другие Орлов хоть и женился, но начал пить - исправно выводил из своего организма радионуклиды, но больше от беспросветности и безнадежности. После десяти лет службы там, видя, что никто никуда бедного Орлова заменять почему-то не собирается он начал писать рапорта, что бы как-то напомнить вышестоящему начальству о самом себе. Сначала это были робкие просящие писульки, в которых он в крайне вежливых выражениях как бы напоминал о себе. Мол: вы меня не забыли? Он осторожно напоминал о своих просьбах и правах, да повторюсь, написаны они были в такой учтиво-вежливой манере, которой бы позавидовали все дипломаты мира, и даже покойный Тайлеран восхитился стилем и слогом, возможностью человека так подвести читающего к нужной мысли. Но кадровики медицинских службы люди, как правило, очень черствые и суровые, их слезой не прошибешь. Спустя несколько лет обеспокоенный молчанием округа Орлов начал вставлять в письма и рапорта, все более и более решительные нотки, а затем от письма к письму из года в год характер текста менялся и его решимость, я бы даже сказал агрессивность, росла. Обороты речи принимали жесткий, порою даже нецензурный характер и так длилось до тех пор, пока Орлов не написал Путину в этих же непотребных выражениях. Конечно президенту это письмо не дали. Ему и так трудно. Но толи кто-то случайно в администрации президента прочитал это письмо, толи вообще его настойчивость возымела место быть, но в конце-концов личное дело Орлова на 17 году его службы в Горске было экстренно запрошено в Министерство Обороны лично самим. Говорят, нарочным его везли три полковника, один даже с оружием. Примерно в тех же невежливых оборотах, как и письмо Орлова к Путину, ГУК (главное упрвление кадров) получило приказ на перевод Орлова из Горска, 'туда, куда он сам захочет или вы сами поедете все туда, где он служит сейчас и навсегда'. Таким образом, нежданно и негаданно Орлов оказался начальником лазарета в Подмосковье. Когда я в первый раз увидел легендарного майора, я был поражен образцовым приемом больных в лазарете в его исполнении. Об этом так же ходили легенды, это надо было видеть самому, Орлов сидел за столом в своем лазарете и принимал солдат по одному, записывая их в амбулаторный журнал. На этом столе стоял большой круглый аквариум для домашних рыбок, в котором никаких рыбок не было, а были насыпаны различного цвета и формы таблетки. Выслушав и осмотрев больного Орлов, предлагал ему запустить руку в аквариум и наугад вытащить себе горсть таблеток, большинство из которых как он сам утверждал, после были витамины.
Прославился так же Орлов тем, что однажды самому начальнику штаба придворной дивизии, в которой он служил, оставил в амбулаторной книжке запись 'Хронический гонорейный уретрит'. Это была месть за то что НШ ему из вредности с формулировкой 'за неправильное ведение историй болезни' объявил выговор с лишением премии. Дело вспылю, когда через месяц полковник стал проходить комиссию в центральной поликлинике МО РФ для поступления в Академию ГШ. Новоявленный абитуриент в полковничьих погонах имел весьма грустный вид, когда старенький председатель врачебной комиссии попросил его показать головку полового члена и изволил поинтересоваться, как он сейчас мочится? А дальше попросил сдать мазок из уретры. По каким-то каналам вопрос морального облика несчастного полковника так же вышел за пределы медицинской службы, и военная контрразведка поставила вопрос о том, стоит ли такую морально неустойчивую личность, имеющую сомнительные половые связи допускать в учебное заведение, выращивающее в своих стенах элиту армии - генералитет, то есть высшее руководство вооруженными силами.
Тут я подумал, ну ладно я, но Орлов? Толи наше военно-медицинское управление, просто не сумев от него, избавится ни как иначе, решило таким образом разрубить Гордиев узел проблемы. Ведь назад в Горск, как и в другие дальние края его уже никак было не отправить.
С нами вместе в очаг отправлялось отделение спецназа ГРУ, лейтенант и пять бойцов, которые должны были нас там охранять и обеспечивать. Кроме того они все подчинялись офицерам группы и могли по нашему приказу выполнять небольшие поручения.
Утром в подмосковном Чкаловском, куда доставила нас с Титовой раздолбанная отрядная буханка, на взлетной полосе собиралась наша группа и провожающие. От здания аэропорта к нам стремительно приближались двое, в первом - я узнал Орлова, во втором - преследующем, подполковника Ершова, начальника медицинской службы дивизии, где служил майор.
-Убью! - на бегу вслед Орлову кричал Ершов.
Его остановил испуганный Зинин:
-А в Светлый сам полетишь? -
Тот прекратил преследование, и едва отдышавшись, начал свой рассказ полный негодования и злости:
-Понимаете в чем дело, этот! - Ершов указал Зинину на Орлова, целый год надо мной издевается. Чуть на него нажму, выговор ему попытаюсь объявить или премии лишить за его пьянки и проделки, сразу мне начмед округа звонит. Сроду не звонил мне, а тут понимаете Сергей Николаевич, взялся звонить по военной связи и давай меня спрашивать - сначала про ситуацию в дивизии, потом про больных, про все, а под конец про него, про Орлова, а все эти наши разговоры одним заканчивает - оставь, мол, ты майора Орлова в покое. Я ему говорю, товарищ полковник так и сяк, какой Орлов - негодяй, а он мне, отставить, не тронь Орлова, я тебе приказываю, и еще ему премии дай побольше. Обещал за это в свою очередь меня по службе продвигать. Я ни чего понять не могу, думаю родственники они или друзья, какие. И так за год раза три было. Спросить что-то лишнее у него боюсь. У Орлова спрашивать пытался, а тот молчит, как партизан щеки дует, нос задирает. Я думаю начальству виднее, надо значит надо. А начальник медслужбы нашего округа, он вон, какой строгий. Чуть что сразу орет как резанный, скольким людям карьеры поломал. А тут сам ко мне приехал с проверкой. Я ему всю проверку сдаю, смотрю, вроде он доволен. Говорит мне, а поехали, лазарет твой посмотрим дивизионный. Кто там у тебя начальник? А я ему: Орлов. Он мне: какой Орлов? Тут и я ему тут говорю, таким доверительным голосом, вкрадчиво, мол, ваш Орлов. Он испуганно смотрит на меня непонимающим взглядом, думаю, шифруется. А я ему шепотом на ухо товарищ полковник, ваш приказ по-поводу майора Орлова выполнен, в покое его оставил, премию выписал такую, почти как у комдива. Начмед смотрит на меня как на дурака, спрашивает: ты, что Ершов пьян? Дыхни. А я дыхнул и перепугу опять ему про Орлова. Мол, вы же сами мне звонили. А начмед говорит своей свите про меня: устал подполковник, на службе надорвался, да начальником медслужбы дивизии быть не просто, давайте-ка его в госпиталь отвезите в психиатрию, будет сопротивляться свяжите, нервы пусть бедняга подлечит, а выйдет, решим, куда его пристроить, может быть, место поспокойнее подберем, мол, хороший был офицер, перспективный.... А тут вон как его торкнуло. Пока меня валили, скручивали, а я все как дурак про Орлова кричал, даже вырвался, вслед за начмедовской машиной бежал, цеплялся, просил выслушать меня. А тут вдруг меня осенило, и понял я все...
Привезли меня в психушку, и давай расспрашивать там, когда я и с кем по телефону разговариваю, говорил я с Путиным или нет по-поводу Орлова, или может Шойгу, мне звонил по-поводу него. Едва открутился.
-Опасный человек ты Орлов,- усмехнулся Зинин. Ершов закурил:
-Все равно убью скотину! -
-А я вас предупреждал Антон Васильевич!- из-за спины Зинина выкрикивал Орлов.
Ершов застонал в порыве ярости.
-Но но Антон, успокойся, - Сергей Николаевич схватил того за рукав:
-Орлов нам еще живой нужен. Вы что сами хотите в Светлый полететь. Вылет через час, где мы мертвому Орлову так быстро замену найдем?
Что бы как-то нормализовать ситуацию Зинин опрометчиво направил Ершова получать сухой паек на весь наш маленький отряд, нас ждала недельная командировка возможно существование в автономном режиме на зараженной территории. На грузовом Урале с каким-то вороватым прапором довольный Орлов убыл на продовольственные склады.
Через минут пятнадцать, пока мы курили и любовались небом прибыли сначала спецназовцы, а потом на уазике прикатил наш новый командир из Академии. Спецназовцев было пять человек - лейтенант спокойный доброжелательный парень и четверо таких же как он солдат, экипированных так, словно они собирались на войну. Худощавые подтянутые они сильно отличались от нас офицеров медицинской службы. Я видел, как Титова залюбовалась ими. Все-таки мы люди, остаемся животными и социализация, и даже образование не могут подменить в нас нашу биологическую сущность, точно так же как прогресс и цивилизация не смогли окончательно одержать верх над эпидемиями. Что поделать в ней, в Титовой, под маской человека под тонким слоем его кратковременного существования на земле, живет обычная самка, полная гормонов и инстинктов, которая учуяла молодых здоровых самцов и ее плоть не смогла не откликнуться на этот зов природы. Лейтенанта фамилия была Телегин, расположив бойцов он присоединился к нам, и с грустью рассказал о том, что их должны были отправить в Сирию, но приказ отменили и они прошли отбор для этого странного задания.
Наш новый командир так же присоединился к нашей компании. Мысленно я дал ему прозвище доцент. Доцент имел вид постаревшего жухлого ботана, в мятом камуфляже он напоминал зачуханного 'слона' или даже 'духа', нет 'запаха', который, несмотря на выслугу и возраст так и не поднялся в казарменной иерархии срочников выше самых низший ступеней. Его как будто оторвали от отдраивания унитаза зубной щеткой. И я физически ощутил непреодолимое желание отправить его в ЧОПОК за сигаретами и дать подзатыльник за непотребный внешний вид. Лишь разнокалиберные звезды, внедренные в оттопыренные погоны изжеванного кителя, говорили о том, что перед нами все-таки был офицер. Вставленные в петлицы эмблемы не соответствовали медицинской, а скорее принадлежали ветеринарной службе - змеи смотрели в разные стороны, будто стесняясь хозяина кителя.
-Майор Ушиков, - чудо-юдо улыбнулось нам ртом, в заборе зубов которого зияли чудовищные дыры. У Титовой от удивления даже отвисла челюсть, лейтенант спецназовцев снял в головы копку и почесал бритую голову.
Зинин представил нам этого странноватого товарища:
-Майор Ушиков Константин Павлович, ведущий специалист в нашей стране по биологическому оружию.
Ушиков улыбнулся еще раз:
-Спасибо Сергей Николаевич, да я ведущий специалист по этому виду оружия с прошлого года после того как профессор Богомолов во время опытов в лаборатории случайно разбил колбу с Ерсиния Пестис, а академик Пейсахов на себе испытал новую вакцину от полимиелита, и перестал разговаривать.
-Как перестал? - удивился Телегин, не понимая медицинской сути проблемы.
-Полиомиелит, вызванный самой вакциной, - вздохнул Ушиков.
После этого разговора я резко засомневался в психическом здоровье Кости- доцента и обнаружил на себе полные надежды взгляды лейтенанта и Титовой. Да сразу после вылета надо будет брать власть в свои руки. Лейтенант подошел ко мне и шепнул:
-Может быть, его сразу как взлетим за борт?-
Я не согласился:
-Грех на душу брать не будем.
Чуть позже появилась сладкая парочка эпидемиологов, в голове у меня родилась лишь одна ассоциация, которая возникла при взгляде на них - Товсла и Вивсла. Два брата из какой-то забытой детской сказки. Эти двое тащили одну огромную сумку. Подойдя к нам, не видя Зинина, который куда-то отошел, эта парочка задала забавный вопрос:
-А самолет на Светлый, на этой полосе будет? -
И тут я сразу понял, что это 'свои', наши. Полюбопытствовал на правах старшего, что у них такое в огромной сумке. Они открыли ее гордые и стали хвастаться тем, что сумка доверху забита разнообразной едой.
-С голоду мы не помрем!- рассмеялась Титова.
Нам подали грузовой АН, куда по откинутом трапу сначала заползла автоматизированная лаборатория, потом, затащили привезенный Орловым сухой паек, и дальше в чрево самолета погрузился наш маленький отряд. Зинин на прощания пожал каждому из нас руку и смахнул слезу. Трап поднялся, люки закрылись и самолет, подпрыгивая, помчался навстречу судьбе по взлетной полосе. Я задремал, уткнувшись в теплое плечо сидящей рядом Титовой. Прозвище Титовой в нашем отряде была Мальвина. Оно было дано кем-то еще до того как я попал в отдел особо опасных инфекций, и про свою прекрасную коллегу вообще знал очень мало. Мы почти ни когда с ней не о чем не разговаривали, виделись на утренних построениях, разного рода собраниях и учениях. Все что слышал, вроде была замужем, потом развелась, вроде москвичка, вроде отличница, вроде кандидат наук. У Мальвины были огромные как озера голубые глаза, красивое лицо и фигура.
В санитарно-противоэпидемический отряд специального назначения я попал благодаря генералу Зинину. Все произошло так неожиданно, но как говориться каждый делает свою судьбу сам. Знойным летом три года назад в Мулинском гарнизоне была вспышка дизентерии, тяжелым изнуряющим поносом страдал целый мотострелковый полк. Люди упорно срались, лихорадили, число больных неуклонно росло. Их вывозили в поля, поили отваром дубовой коры и бактериофагом. Выписавшиеся в часть из госпиталя после лечения заболевали снова и снова. Местные эпидемиологи и инфекционисты разводили от бессилия руками, приехавшие им в помощь окружники тоже. Посеяли поваров и всех прочих работников полкового питания и складов, и ничего плохого у них не нашли. Все в пределах нормы. Но шигелы упорно высевались у всех больных, находившихся на лечении в госпитале. Я тогда попал в гарнизон в числе офицеров окружного ЦСГЭН и сразу вопреки мнению своего командования высказал смелое предположение: все же несмотря ни на что источник болезни сидит где-то среди тех, кто кормит полк. Мое начальство посмеялось надо мной, оно придерживалось удобной для всех версии некачественной плохо обеззараженной воды в гарнизоне. Это устраивало, прежде всего, продовольственную службу полка. Пока они возили моих начальников по баням и шашлычным, я провел собственное расследование эпидемии. В ходе, которого я выяснил, что полковым маслорезом две недели назад был назначен ждавший эту хлебную должность рядовой Упырев. Этот рядовой имел довольно точно отражающую его сущность кличку Упырь и получил теплое место маслореза благодаря махинациям. Упырь был наглый свиноподобный тип, всячески стремившийся пристроится к кухне. Как говорится ближе к кухне, подальше от передовой. Он готов был ночевать и дневать в столовой, но не участвовать в боевой подготовке. Даже поговаривали о том, что из мести офицерам он мочился в компот и чай который ставили на офицерский стол, где дежурные и ответственные по полку осуществляли пробу столовской пищи. Заручившись поддержкой дембелей и местной кавказской диаспоры, Упырев был коронован на должность полкового маслореза усатым прапорщиком Щукой, начальником столовой. После обряда посвящения, который включал в себя чтение короткого напутствия сформулированного в виде нескольких отборных матерных фраз, и пары профилактических тумаков, Щука, наконец, повесил Упырю на шею долгожданный ключ от кладовки и выдал маслорезку. Эта была замызганная ручная маслорезка, которая передавалась как скрижаль ковчега от маслореза к маслорезу еще с древних советских времен, когда армия была Красной, а маслорезы ходил в буденовках. Вы видели когда-нибудь такие желтенькие цилиндрики масла, которые порционно выдают в солдатских столовых? Вот маслорезка это такое ручное устройство, которое из цельного куска масла штампует формы для употребления внутрь. Такой вот прообраз трехмерного принтера. Каждый маслорез знает хитрость, что в армии не бывает честных маслорезов и правильных точных как швейцарские часы маслорезок. Все они с хитринкой, назначения которых уворовать, хоть на чуток, но уворовать маслицо у личного состава, который эти мошенники называют не личным, а лишним. С 2000 троглодитов срочной службы развернутого мотострелкового полка если даже в день уворовать с каждого по 5 грамм масла из 30 грамм входящих в суточную нормы общевойскового пайка, то получится 10 кг. В месяц это будет почти 300 кг хорошего вкусного сливочного масла.
Из завербованных источников вскоре я получил информацию, что именно этот самый Упырь за два месяца до того как стать маслорезом лежал в госпитале с каким-то неизвестным энтероколитом. В поднятой мной истории болезни Упыря никаких посевов не было, их, скорее всего по каким-то причинам не взяли. Дальше продслужба полка начала вставлять мне палки в колеса, и я привлек на свою сторону страшное оружие - начальника местного центра эпиднадзора бескомпромиссную капитана Парамонову. Ее все знали как капитана Паралонову за большую и мягкую грудь. Паралонова была головной болью комдива, она как шаровая молния носилась по баням и столовым, выворачивала наизнанку казармы и склады, заставляя генерала дрожать от ее имени. Всевозможные акты и предписания, вышедшие из-под ее руки, сыпались на голову бедного генерала как дождь осенью с неба.
Мы с Паралоновой приняли решение заново 'посеять' столовую и полковую продслужбу. Но теперь уже сделать это под нашим с ней контролем. Что такое посеять, это очень просто, берутся стерильные проволочные петли и из прямой кишки ими извлекается слизь, которая высевается на заранее подготовленные питательные среды в чашечки Петри. Эти среды содержат специальный набор веществ на которых вырастают колонии патогенных микробов, например шигел или сальмонелл, если они обитают в толстом кишечнике обследуемого.
В тот день вся продслужба полка собралась около медпункта. Все поварихи, хлеборезы, мясники, технологи приготовления пищи, кладовщики, работники кухни все пришли к нам. По одному из списку мы стали приглашать их для сдачи посевов. И тут сразу стало ясно, в чем дело. Первая же зашедшая повариха, молча, положила нам на стол увесистый кусок свежего парного мяса, который она с важностью министра извлекла из своей сумки.
-Что это такое? - спросил ее я указывая на мясо.
-Это... мой посев в ваши чашки, - ответила она насупившись:
-Что я не знаю, что вы нас тут повязывали сюда. Я что ли, я первый день служу, все знаю что надо!- Она подмигнула и указала нам с Паралоновой рукой на кусок принесенного мяса. Мол, берите и проваливайте, а меня оставьте в покое. Мы с капитаном переглянулись, начальник медслужбы полка густо покраснел.
-Вы что их реально не сеяли? - грозно спросила начмеда полка разъяренная как львица Паралонова. Она готова была порвать начмеда на куски.
-Нет, - удивился тот:
-А что надо что ли? Мы их никогда не сеяли и вообще у нас Васька есть! -
И тут же позвал:
-Вася!-
В комнату зашел молодой худенький солдатик и не обращая ни на кого внимания привычно безропотно снял штаны после чего нагнулся, разведя руками ягодицы. При этом Вася равнодушным ровным голосом спросил у начмеда:
-Леонид Николаевич, а сегодня сколько раз меня дырявить будете? -
-Успокойся сынок!- оборвала его Паралонова:
-Иди, мы сейчас Леонида Николаевича, дырявить будем.
Повариху с мясом так же выгнали на улицу.
-Так, - принялась орать на начальника медицинской службы грозная Паралонова:
-Арсентьев, вы, что себе позволяете такое. У него полк обосрался, на все вооруженные силы он прогремел, он все свое гнет, махинациями занимается!-
Начмед дрожащим голосом залебезил:
-Понимаете, так всегда у нас было принято так, еще до меня! -
Паралонова вышла из медпукта к ожидающим участи работникам питания:
-Так слушайте меня все, Докладываю голосом. Свои подачки спрячьте, вы все будете посеяны, кто не будет, того до работы не допущу. Кто без моего ведома, работать будет прокурору напишу и посажу в тюрьму. Ну как мининимум с армии вы точно в народное хозяйство уйдете, а ваши начальники штрафы будут годами за это платить, им еще на пенсию выплаты штрафов останутся! Все поняли? -
Толпа недружно и понуро ответила, что поняли. И дело пошло, за час мы посеяли всю продслужбу кроме Упырева. Мы доложили командиру полка, и была проведена операция по отлову наглого маслореза, в конце концов, и он был нами посеян. Через несколько дней именно в посевах Упрева выросли патогенные шигелы. Упырь вылетел с маслорезов, вспышка потихоньку сошла на нет. А я получил благодарность лично от Зинина, который меня не забыл и через месяц приказом Министра Обороны я был переведен на службу в отряд.
Два часа полета и наш самолет пошел на посадку в Светлом. К нам вышел старший пилот:
-Аэродром не отвечает, садиться будем без помощи земли. Хорошо, что ясная погода. Сейчас зайдем на 200 метрах над аэродромом, посмотрим посадочную полосу и вообще надо оценить обстановку!-
К пилоту выскочил почему-то пьяный Орлов, я даже не понял, как он успел так сильно напиться:
-Слушайте братцы, а может ну его на, поворачиваем, а дома скажем, что посадочная полоса испорчена и поэтому сесть мы не смогли.
Летчик почесал лоб:
-Ну, об этом нас предупреждали! -
Откуда-то из глубины салона с автоматом наперевес появился бодрый Телегин:
-Предупреждаю всех, как только самолет приземлится, в случае отказа от высадки, мною будет применена сила, так или иначе, но все мы покинем борт! -
Орлов заскулил. И бросился к доценту, от которого так несло алкоголем:
-Костя, Костя ! -
В углу спал мертвецки пьяный Ушиков, Орлов напрасно пытался разбудить ботана. Тофсла и Вифсла переглянулись и неожиданно доложили мне важную информацию проясняющую ситуацию с доцентом:
-Товарищ майор, а мы его знаем, два года назад на Суматре, после цунами мы были там с ним вместе. Он тогда тоже нажрался и на неделю пропал. Мы его тогда все дружно искали.
-У вас хоть кто-то нормальные есть или чего-то еще не знаю? - Телегин нахмурил брови и посмотрел на меня и Титову. Мальвина покраснела.
Военный аэродром поселка Светлый представлял собой огромную забетонированную площадку, по краю которой стояли обветшалые ангары и несколько служебных зданий, от которой в разные стороны разбегались посадочные и взлетные полосы. На одном краю площадки виднелась какая-то техника. Со стороны поселка Светлый располагавшегося в той стороне в километрах пяти от аэродрома, шел густой черный дым, по-видимому, затухающего пожара. В воздухе звенела, резала уши пугающая пустота, словно бы все люди разом куда-то ушли отсюда. Нас никто не встречал.
Прежде чем десантироваться мы, как и положено взяли пробы воздуха и провели дозиметрический контроль. Все было в пределах нормы.
-А вы знаете, что при СССР эта территория принадлежала Казахской республике? - сказал мне один из эпидемиологов которого я мысленно обозвал Тофслой, его звали Глеб, фамилия была Новокшенов.
-И что? - огрызнулся я, считая, что не время рассказывать всякие там занимательные истории.
-Да тут был раньше ракетный полигон самый большой в мире и в почве такое количество ракетного топлива, что казахи потребовали у России миллионы долларов на их обезвреживание. Планировалось эти почвы срезать и куда-то увести, а сюда купить новые, кажется из Канады или Аляски.
-Что так все плохо? - печально спросила Титова.
-Да нам еще раньше Зинин рассказывал, - в разговор влез Вифсла, он же капитан медицинской службы Игорь Катков:
-Что когда Союз пилили в Беловежской Гуще...
-Пуще,- поправил я его.
-Ну да пуще, то сюда Зинин ездил пробы грунта брать, и заключение писать, что все тут нормально отказался, он даже вынужден был бежать, что бы КГБ его тут не прикончило.
-Хорош трепаться, выгружаемся! - отдал приказ я. Мужчины-офицеры и спецназовцы из самолета на бетонную площадку выгрузили ящики, потом выкатили по трапу автоматизированную лабораторию, вынесли мертвецки пьяного доцента.
Я начал командовать по-военному:
-Телегин! -
-Я, - бодро отвечал спецназовец.
-Приказываю вам с тремя бойцами обследовать вот тот, - я указал на здания:
-Комплекс зданий, выбрать одно из них пригодное для размещения отряда.
Телегин принялся разглядывать здания в бинокль.
-Я так ни кого не вижу, - сказал он:
-Люди, что все умерли? -
Я пожал плечами:
-У вас ОЗК и противогазы есть? -
-Да, но тут жарко! - лейтенант вытер капли пота выступившие у него на лбу.
-Жарко,- согласился я:
-Тут какая-то инфекция, причем очень опасная. Понимаешь, мы ничего о ней не знаем, не о том, что это, как передается, как протекает. Вот за этим нас сюда и прислали.
-Понимаю, - Телегин начал командовать. Четверо его бойцов облачились в костюмы общевойсковой защиты и одели противогазы.
-Еще раз всем напоминаю, - настаивал я:
-Костюмы и противогазы не снимать ни при каких условиях, до окончания разведки. Снятие их будет произведено после дезинфекции. Новокшенов, подготовьте дезрастворы и пульвелизаторы.
Самолет включил двигатели, противная тишина растворилась в их мощном гуле, летчики махали на прощания нам руками и желали удачи. Одни подбежал к нам.
-Может, водки-то дадите нам на дорожку? -
-Какой еще водки? - удивился я.
-Да там, в ящиках, - летчик зло посмотрел на меня, в его глазах я прочитал короткое слово из четырех букв: 'жмот'.
Я подошел к ящикам сухпая и открыл один из них. В ящиках между сухих пайков лежали завернутые в бумагу бутылки. Я сорвал бумажную обертку, это была водка. Проклятый Орлов, пользуясь ситуацией, обменял сухпай на водку. Поймав на себе мой недобрый взгляд, он начал оправдываться:
-Пропор гадина обманул...-
-Ладно, разберемся позже, - оставив пока Орлова в покое я протянул один ящик летчикам.
-Спасибо, - летчик с ящиком исчез в чреве самолета, люк закрылся, сначала медленно, а потом все больше и больше ускоряясь, воздушный корабль, покатился по взлетной полосе, разогнался, и конце-концов подпрыгнув, взлетел. Мальвина, да и все мы, с грустью провожали его взглядом до тех пор, пока маленькая точка окончательно не растаяла в голубом небе, слов бы рвалась единственная нить, связывающая нас с тем миром, в котором мы жили раньше.
Спецназовцы, оставив нам одного бойца как охрану, с ног до головы, облаченные в ОЗК, в противогазах, перебежками выдвинулись к комплексу зданий на краю аэродрома, а мы остались одни в центре огромной бетонной площади. Ушиков не просыпался. Орлов виновато курил. Товсла и Вивсла предпочли перекусить, позвали других, но все мы по разны причинам отказывались. Они непринужденно шелушили варенные яйца и обгладывали куриные ножки, подтверждая старую истину: война, войной, но обед по расписанию.
Я и боец, оставленный Телегиным боец, наблюдали периметр аэродрома, присматриваясь к любой подозрительной мелочи, глобальное отсутствие людей пугало. Кроме того мы поддерживали связь с высланным вперед разведотрядом.
Через каких-то полчаса Телегин доложил, что комплекс задний обследован, это брошенные служебные помещения, где есть следы пребывания людей, но самих людей нет. В стаканах был налит чай, работал включенный телевизор, на блюдце сохло печенье, в рабочих журналах все отметки обрывались позавчерашним числом. Взятые спецназовцами пробы воздуха, в помещениях указывали, что никаких признаков химического или биологического заражения там нет. Тофсла и Вифсла так же облачившись в ОЗК с автоматической дезинфекционной установкой выдвинулись вслед за спецназерами проводить дезинфекцию помещений, где мы планировали расположиться - береженного бог бережет.. По убытию парочки дезинфекционистов, я заметил какое-то странное движение на северном краю аэромдорма, из кустов на взлетную полосу нелепо хромая вышел человек. Я не поверил своим глазам, он ритмично, словно заведенная механическая кукла двигался в нашу сторону. С этим человеком явно было что-то не так. Переглянувшись с бойцом, вы уставились на чудо-юдо в свои бинокли, пытаясь понять что же это такое.
По мере приближения к нам, я рассмотрел лицо человека. Оно было сероземлистым, абсолютно ни чего не выражавшим. Взгляд был страшным неживым отсутствующим. Движения неестественными лишенными пластики и плавности, словно бы это были не движения, а судорожные подергивания.
-Что за это хрень такая? - удивленно спросил у меня боец.
Я лишь пожал плечами. Солдатик подбежал к спецназовской укладе лежавший среди нашего общего имущества, извлек оттуда автоматическую винтовку, и протянул ее мне.
-Как обращаться знаете? - деловито спросил он.
Я стрелял из АКМ, выполнял когда-то упражнения курса стрельб, но такого оружия я в жизни еще не видел. Эта автоматическая винтовка внешне было крупнее Калашникова, а по весу казалась существеннее легче. Видя мое недоумение, боец забрал оружие назад, на моих глазах поставил его на автоматическую стрельбу. Он привел оружие, в готовность, сняв с предохранителя и передернув затворную раму. После чего вернул автомат мне обратно.
-Осторожнее, - предупредил он меня:
-Особенность этой штуки в том, что при автоматической стрельбе она стреляет спаренными выстрелами. Пули вылетают из ствола автомата с разницей в какие-то миллисекунды, и попадают в цель практически в одно и тоже место. Это усиливает разрушительный эффект огневого поражения. Ранение, обычное ранение при таком подходе становиться смертельным. Так ранение конечностей, которое преобладает в современном бою при применении стрелкового оружия, приводит к их полному отрыву.
Я кивнул.
-А мне? - дыхнул перегаром из-за спины испуганный Орлов.
Боец посмотрел на него свысока и ничего не ответил.
-Патрон 7,47 мм, - хлопнул спецназовец рукой по стволу моего оружия:
-Ну что товарищ майор, прикрывайте!-
А сам, взяв свое оружие, пошел навстречу странному человеку. Солдат что-то выкрикивал ему, но человек его не слышал, а по мере приближения к нам он все, более наращивал темп своих нелепых механических движений. Единственное слово, которое я мог бы применить, характеризуя этого человека это слово 'зомби'.
В метрах ста от нас зомби и спецнаовец встретились. Зомби застыл, напротив него в метрах двух замер с оружием в руках разведчик.
-Стой! - кричал парень:
-Замри, сядь на землю, ты можешь быть болен, ты болен! -
Зомби замер, не двигаясь. Боец попытался приблизиться к нему с наведенным оружием, заставить этого человека сесть. Зомби, так как будто распрямилась свернутая пружина, стремительно разогнулся и вцепился зубами разведчику в руку.
Тот пытался отстраниться от него, но не мог. В коварном прыжке казалось человек, сосредоточил столько скорости и энергии, что даже тренированный спецназовец не смог от него уклониться. Я бросился к разведчику на помощь. Он оторвал голову зомби от своей руки, тот, как будто потеряв свои силы и лишившись прыти, медленно и упорно продолжал цепляться за спецназовца. Одно рукой он ухватился за шланг противогаза, второй за дуло автомата. С метров десяти я понял, что могу поразить этого человека, не попав с парня. Я вскинул оружие, прицелился и нажал на курок. Автомат практически без отдачи сухо щелкнул несколько раз, пули попали в тело зомби, разорвав его в клочья. Куски разлетелись в разные стороны.
К нему бросилась Мальвина Титова, на тыле кисти зияла практически, не кровоточа, небольшая рваная рана.
-Надо обработать, - сказала она, осмотрев рану.
-Орлов неси свою водку! - скомандовал я.
-И бинты возьми из аптечки.
Орлов подчинился. Пока Мальвина возилась со спецназовцем, я понял, что время выхода на связь с центром для доклада. Я протянул Орлову бинокль:
-Наблюдай! -
А сам открыл средство видеосвязи. Это было что-то вроде ноутбука, на котором как по скайпу пошел звуковой сигнал вызова. Я нажал сплывший значок телефонной трубки синего цвета. Мне тут же открылся интерактивный экран, напоминавший старую черно-белую фотографию которые делались при выпуске из школы в 50-60 -70 или 80 годах двадцатого века, где под каждой фотографией выпускника стояла его фамилия. Так и на этом экране как на иконостасе расположились в порядке иерархии всякие начальники. В верхнем ряду видеоизображение начальника ГВМУ, ниже в ряд его замы, следующий ряд ведущие специалисты и начальники отделов управления.
Экран зашумел, голос начальника ГВМУ с верхней иконки, объявил, что хватит ковырять всем в носу, начинается совещание. И он напоминает мне лично и всем прочим участникам о том, что следующее такое же телесовещание запланировано сегодня же на 18 часов, а потом еще будет в 23 часа, и в 8 часов следующего дня. Мол, выход на связь без опозданий. Далее последовала пространная вступительная речь о сложной политической обстановке изобилующая цитатами из речей президента, как верховного главнокомандующего и министра обороны. На цитатах начальник ГВМУ останавливался, подробно зачитывая с бумажки, это напоминало советские учебники, где даже в хрестоматии по ядерной физике умудрялись каким-то образом упомянуть гениальную прозорливость Ленина и Маркса. Потом доложились начальники медицинских служб округов, с которыми начальник ГВМУ совершил, образно выражаясь, ментальные непотребные действия, профессионально обнаружив в коротких докладах каждого недостатки. Далее он поинтересовался, у меня, где же все-таки Ушиков, на что я ответил, что тот лично убыл на разведку окрестностей и приказал мне участвовать в совещании.
-Вы главное его Рябов не потеряйте, - вздохнул начальник ГВМУ:
-А ты мы знаем о его способностях!-
Далее меня попросили доложить текущую обстановку, поинтересовались, где моя презентация по данному вопросу со слайдами, фотоотчет о высадке, а так же справка-доклад. Когда, по их мнению, я должен был, все это делать было не ясно. Но привыкшие лишь требовать, не задумываясь над тем, как и когда все это должно было быть сделано, начальники сидели с недовольными лицами. Им нужны были эти комиксы, они привыкли к ним. И тут началось, они в прямом эфире стали обсуждать мою неисполнительность, и те напрасные надежды, которые возлагались на наш отряд. Зинин молчал, грустно смотрел на меня, понимая все происходящее. Я понял, что это все надо как то прекращать и незаметно для экранных начальников выдернул из связного ноутбука аккумулятор. Экран потух, я подумал: проснется Ушиков пусть и занимается сам, а я извините.
-Орлов ко мне! - громко приказал я.
Орлов отбросил бинокль и решительно подошел ко мне. Несмотря на историю с тушенкой он как обычно имел лихой и наглый вид. Орлов не слышал моего телемоста, и не знал, о чем там шла речь, поэтому я раз и навсегда решил поставить хамоватого майора на место. Я навел на Орлова имевшееся теперь у меня спецназовское оружие.
-По распоряжению начальника ГВМУ, Министра обороны РФ за халатность и неисполнительность вы майор медицинской службы Орлов секретным приказом 0224 приговариваетесь к расстрелу. Приказ необходимо немедленно привести к исполнению.
Я сделал грустное выражение лица и уже другим тоном спросил:
-Чуть отойдем, а то тут неудобно, кровью боюсь все забрызгать!-
-Как так? - сначала было возмутился, не веря в происходящее с ним Орлов. Его лицо вытянулось и побледнело. Глумливость сошла на нет, он полностью протрезвел.
-А так! - грозно вскрикнул я:
-Как бухать так первый! -
Орлов все понял по-своему:
-Товарищ капитан я знал бы и вам налил! -
Титова не вмешивалась и лишь тихо спросила меня:
-Андрей, а вам приходилось людей убивать? -
Я что бы напугать Орлова заявил:
-Да, но все чаще ножом. Может тебя ножом? -
Орлов испуганно заблеял, падая на колени:
- Ну как же так, я можно сказать только, жить начал, пить решил бросить. Ножом? Зачем ножом? Как? Куда? -
Он оглядел свой живот и обреченно покачал головой:
-Нет, лучше стреляйте! -
И начал голосить:
-Да здравствует наш президент...
-С ним что-то не так ! - прервала мой воспитательный спектакль Мальвина.
Спецназовец, укушенный зомби за руку упал на бетон и бился в судорогах. Мы подбежали к нему. Изо рта у парня шла пена. Лицо приобрело серый цвет, на ощупь он был горячий, вся рука выше укушенной раны страшно опухла и посинела.
-Как бешенство? - я посмотрел на Мальвину:
-Вяжем его, Орлов найди ему что-то, кляп ему в рот!-
Спецназовец был крепок, и если бы он сопротивлялся, то даже втроем мы бы с ним не справились, а так нам легко удалось его связать и засунуть в рот мокрое вафельное полотенце. Судороги то и дело возвращались к нему, накатывая волнами, они охватывали все его тело от кончиков пальцев до лица. Он выгибался, бился о землю, хрипел, впивался зубами в полотенце. На лицо было поражение нервной системы. Неужели укус?
Ошметки тела зомби расстрелянного мною, мы поместили с специальные пластиковые пакеты. Из них решено было приготовить препараты для исследования, взять образцы тканей.
-Надо взять кровь у мальчика, - сказала Мальвина-Титова. Воспользовавшись межсудорожной паузой, мы пунктировали вену в области локтевого сгиба и взяли у заболевшего спецназовца кровь.
Через час спецназовец затих, обмяк, на лице проступили капли пота, дыхание го стало ровное, спокойное, судороги прекратились. К тому времени за нами на 'трофейном' КАМАЗе прикатил Телегин с бойцами, мы уже имели некоторые догадки об эпидемии и путях распространения заразы. Несомненно, это был укус. Рана на руке у парня выглядела очень странно ткани, были серого цвета, края отекли, набухли, отделяемого почти не было. На прикосновения к руке больной реагировал дискоординированныи хаотичными движениями.
-Что случилось, что с ним? Он болен? Жить будет? - спросил у меня испуганный Телегин. Лицо его выражало печаль, он понимал, что потерял первого бойца из группы, не на войне, а в какой-то странной командировке.
-Да он случайно заразился, - ответил я и рассказал ему о случившемся, про укус.
-Болезнь передается при контакте, через слюну, при укусе? - лейтенант, был явно озадачен всем произошедшим:
-Вы об этом знали?
-Нет, - покачал я головой:
-Сам подумай, иначе, зачем нас сюда отправили? -
Телегин посмотрел на спящего Ушикова и Орлова:
-И я не пойму, почему именно вас сюда отправили.
-Да, - подтвердил Орлов:
-Ия не пойму, вот смотрите есть военные НИИ, суперлаборатории, а шлют черт знает кого, ты уж Рябов прости за откровенность. Ну ладно ты или вот товарищ майор. А я, а эти двое? А доцент? -
Мы погрузили имущество на КАМАЗ и перевезли его в здание. Разведчики установили по периметру сигнальные мины, мы забарикодировали окна на первом этаже, подключили систему освещения здания в имевшейся у нас портативной электростанции и вздохнули спокойно. Титова начала свои исследования. Автоматизированная лаборатория была запущена и через час у нас уже были все параметры крови парня. Сам он был помещен в подвал, крепко привязан к кровати и закрыт.
В крови у больного имелась повышенная концентрация кальция, что видимо и провоцировало судороги, и вообще имелся выраженный электролитный дисбаланс. Кроме того, в крови, имелось огромное количество какого-то вируса, по-видимому, переданного с укусом, от зомби к бедному спецназовцу. Титова взяли мазки отпечатки с раны пораженного, и там по-мимо разного рода вульгарной флоры, так же обнаружилось много этого же вируса. Мы взяли и слюну, которая, обильно пузырясь, истекала из-рта бойца. И там выявлен этот же самый вирус. Электронной почтой мы выслали все данные на сервер эпидемиологической службы Министерства Обороны.
Титова не ложилась, ночью она исследовала остатки тела зомби и обнаружила у того поражение нервных клеток как в мозге, так периферических отделах вирусом.
-Он поражает нервную систему больного, что-то похоже на бешенство, быстро размножается. Но больной не проживет больше одного трех дней, он ничего не ест, по истощению запасов организма наступает смерть. - предположила она.
-У нас есть больной, есть материал, есть данные. Все конец, нам надо запрашивать эвакуацию! - объявил я всем вечером за общим застольем.
-А как же возможно не зараженные люди в городке? - спросил Телегин.
-А что у нас достаточно сил решить эту проблему? У нас есть все, самое главное пробы.
-Вы упорно имитируете отсутствие видеосвязи. - зло заметил Катков.
-А ты попробуй, пообщайся с ними, - отрезал я:
-Они считают, что мы тут на фиесте и должны им слать слайды типа: сели, выгрузились, вышли на связь, увидели зомби, и так далее. Кто их будет делать и когда?-
Я встал, взял со стола и протянул Каткову связной ноутбук:
-По моей версии доложенной командованию, он вышел из строя из-за повреждения. Бери себе и общайся с ними. Я не буду. Хочешь вон доцента буди, он до сих пор не протрезвел.
-Вы заместитель командира группы и это ваши обязанности,- сухо ответил Катков: