Сменщик нагло задерживался. Что может быть хуже, после бессонной ночи, когда телефон трезвонит беспрерывно, а вкупе с ним ещё и противно пищит рация? Нужно записать полученное сообщение в журнал, проставить время с точностью до секунды, передать его на центральный КП, и снова хватать нетерпеливую трубку, другим ухом слушая рацию.
В таком бешеном ритме время бежит незаметно, но после 12 часов вахты уже полностью находишься в зомбированом состоянии, всё делая на автопилоте, и совершенно не въезжаешь в услышанное, а в башке только одна мысль: схватить телефон со стола и хряпнуть его об стенку. Пусть он замолчит хотя бы на три минуты, я хочу слушать тишину! Тот, кто придумал телефон, наверно был маньяком-садистом. Телефон ещё одно адское порождение человеческой цивилизации, детище злобного сатаны от науки. Второе, после будильника.
Узел промежуточной связи: такое громкое и гордое имя досталось ветхой лачуге, наспех сляпанной из шлакобетонных кубиков и старых дверей, торчащей тут среди холмов ещё со времён Британского мандата. Если не со времён Османской империи.
Тело хибары сплошь усыпано выбоинами от пуль и артиллерийских снарядов. Пугающей пустотой зияют оконные рамы с остатками стёкол. Входная дверь отсутствует категорически. Мало того, что само строение является отличной мишенью, так ещё какой-нибудь "ниндзя", из числа сирийских командос, или боевик террористической банды "Избалах", волен войти без стука в удобное для него время, и всадить нож в спину.
Крыша больше напоминает дуршлаг, нежели укрытие от дождя. Днём сквозь дыры в помещение вламывается солнышко, ночью запросто изучать астрономию. Но зато внутри не жарко, даже прохладно. Если не забудут вовремя поменять газовый баллон, вполне возможно сварганить себе кофе и подогреть что-нибудь из еды на старой конфорке, не менее древней, чем сама лачужка. Свет ночью милостиво дарит маленькая и слабая лампочка, работающая от ветряного движка. Слава Б-гу! Ветер тут гуляет постоянно! Он же нещадно полощет лохмотья, бывшие когда-то израильским флагом, привязанного к мачте антенны.
От расхлябанного, чиненного миллион раз и перетянутого изолентой радиотейпа, осталось только радио, собственно тейп давно почил в бозе. Но новости слушать можно, и музыку тоже поймать. Только вот слушать не дают зуммер полевого телефона и сухой треск рации.
Всевышний! Посмотри своим всевидящим оком, не пылит ли по дороге джип с моим ненаглядным сменщиком? Заставь его колёса крутиться немного быстрее! Я смертельно устал, я хочу тишины, я хочу спать!..
***
... Ура! Смена!
Я мгновенно передаю вахту свежему и бодрому капитану, с улыбкой желаю ему спокойной и приятной службы и с чувством честно выполненного долга устало бреду к своему джипу...
...Что за, блин, оказия, Создатель? За рулём моего джипа сидит девушка-солдатка и играет "в шофёра". Я сам в детстве сколько раз дежурил у подъезда, ожидая, когда приедет мой сосед, дядя Костя. Дядя Костя возил на "бобике" какого-то не очень большого начальника, и иногда брал меня с собой "мотаться по объектам". В такие дни я бывал безмерно счастлив, ведь дядя Костя поил меня лимонадом и угощал то пирожком с повидлом, то пряником, то бутербродом с колбасой. А когда он приезжал на обед, то разрешал посидеть в машине, на его месте, совал мне конфетку и, приказав "ничего не нажимать и не крутить, кроме руля", уходил "травить солитёра". Я тогда ещё и понятия не имел, кто такой солитёр, и зачем его надо травить. Мне не было никакого дела до незнакомого и таинственного солитёра. Если дядя Костя его травит, значит, поделом тому солитёру, значит, так оно и надо! Пусть он занимается этим делом как можно дольше! Я играю " в шофёра"!
Я поворачиваю видимый только одному мне ключ зажигания, давлю педаль стартёра, не дотягиваясь до неё, так же, не доставая педаль, отжимаю сцепление. У меня не хватает сил включить первую передачу, я лишь могу поболтать рычаг, стоящий на нейтралке, и так же виртуально даю газ. Потом я кручу "баранку", насколько мне позволяют сделать это мои слабые детские ручонки и люфт руля, и вою, старательно подражая звукам работающего мотора.
Иногда я "останавливаюсь на светофорах", иногда я, высунувшись из окна, ору что есть мочи: " Бабка! Куда прёшься? Под шофёра хочешь?", " Мужик! Ты чо? В газету уткнулся и шуруешь под колёса! Буквы что ли знаешь?", "Эй ты! Очкарик! Четыре глаза имеешь, а не видишь, что я еду!" Иногда меня "останавливает" инспектор ГАИ, и тогда я со смущённым видом протягиваю ему конфетный фантик, заменяющий мне трёшку...
...Девушка в солдатской форме делала тоже самое, что и я в детстве, пока дядя Костя занимался важным делом, "гонял чаи". Она так же крутила руль, нажимала все педали и так же подвывала, имитируя двигатель. Я тупо смотрел на неё и ничего не соображал! Девушка была красивая! Просто неземной красоты! И даже мешковатая форма ни сколько не умаляла достоинств её изящной фигуры. А фигура, доложу я вам... Её волосы натуральной блондинки с золотистым оттенком, каскадом ниспадали на её плечи и были слегка завиты. Зелёные, как изумруды, глаза в пол-лица, просто горели огнём, излучая детскую неподдельную радость. Только где-то в их глубине, под чуть тёмными бровями, слегка сквозило грустью... Кто она, этот ангел во плоти? Неужели такие девушки есть в нашей армии, а не обитают где-то там, на обложках журналов, на подиумах, в киностудиях Голливуда... Откуда она взялась? Что-то раньше я не встречал её у нас на базе. Может, мой сменщик привёз её с собой, чтоб не скучать на дежурстве? Ох, и влетит обоим, если узнают!
--
Привет, приехали! Конечная станция, вылезай, мне надо ехать! - строго сказал я.
У девушки вмиг исчез радостный блеск в глазах, они стали холодными и какими-то ... ну не знаю, чужими, что ли.
--
Не вылезу! Я ещё посидеть хочу.
--
Ну, крошка, мало ли кто и что хочет? А мне надо ехать
Девушка стала капризничать, хитро при этом улыбаясь:
--
Хнык... ну что тебе? Жалко? Нууууууу... я ещё посижу... - канючила она.
--
Вытряхивайся, я тебе говорю! - я потерял терпение и схватил девушку за руку, намереваясь выбросить из кабины. Но девушка будто приклеена была к водительскому сидению. Она обиженно надула губки:
--
Возьми другой джип, этот, номер 23 неисправен. Поезжай на джипе сменщика номер 97.
--
Я не имею права брать чужой джип и хочу ехать на своём. Ну, пожалуйста, освободи моё место.
--
Ты никогда уже не сядешь за руль этого джипа!
--
А кто мне запретит, хотел бы я знать?
--
Я!
--
А ты кто такая?..
...Я встрепенулся от опротивевшего мне зуммера и схватил телефонную трубку. Оказывается, я просто заснул сидя, уронив голову на грудь...
Приняв сообщение, я автоматически посмотрел на часы. С момента последнего звонка прошло 4 минуты. Я спал всего 4 минуты... Удивительный сон...Красивый сон...
***
Через час приехал сменщик. Вопреки моим ожиданиям прибыл не капитан, сменявший меня постоянно, а молоденький лейтенант из соседней бригады, ещё пахнувший лосьоном после бритья. Я быстро сдал ему вахту, за кампанию попил с ним кофе и, потрепавшись ни о чём минут десять, побрёл к своему джипу. Джип не заводился. Он нехотя кряхтел, всем своим видом показывая, что везти меня он не имеет ни малейшего желания.
Вторая попытка заставить джип выполнять его обязанности так же потерпела фиаско. Джип слегка кашлянул и замолк уже окончательно. Я связался с базой и доложил обстановку. Дежурный офицер сказал, что я могу воспользоваться чужим джипом. Я открыл дверку водительского места, и мой взгляд упал на номер машины. 97! Что за чертовщина? Что-то во мне шевельнулось: "сон в руку, батенька!", подумал я и уехал на базу.
У ворот меня ждал механик. Я объяснил, куда ему ехать, отдал машину и пошёл отсыпать свои законные часы.
Проснулся я только к ужину. Чувствовал себя прекрасно и, слегка перекусив, направил стопы в клуб, погонять бильярд, пообщаться с людьми... Скучно на базе вечером.
Но покатать шары мне не дал посыльный из штаба:
- Зайди к дежурному, что-то он тебя хочет.
- А он не поинтересовался, хочу ли я его, прааативныый, - вяло пошутил я, и направился к дежурному офицеру.
Ответственным дежурным офицером был всем известный весельчак и балагур. Он постоянно ржал, даже в разговорах с вышестоящим начальством, он не мог удержаться от своего хронического "гы-гы", словно радуясь собственным шуткам.
- Слушай сюда! Завтра предстоит одна умопомрачительная, гы-гы, поездка, с сауной и со стрельбой, и какао, гы-гы-гы, ты за главного будешь. Слушай ушами! Поедешь в таксо, гы-гы, нумер шешнадцать, с персональным, гы-гы, водилой. Третьим возьми кого хочешь, взад уронишь, гы. Сечёшь поляну? Вали морду давить, гы-гы-гы-гы, подьём в четыре утра, гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы....
--
А что? Мою машину не починили?
--
Которая твоя? У тебя "Ситроен", "БМВ", гы-гы, или "Вольво"?
--
Джип у меня утром заглох на вахте, "двадцать третий". Туда механика отправили. Не починили?
Дежурный офицер положил мне свою руку на плечо. Его лицо вмиг потеряло всю веселость, и он тихо сказал:
--
Нет больше "двадцать третьего". И механика нет. Машину он исправил, а когда назад возвращался, на мину подсел...
***
Прошло несколько лет. Я уже давно ушёл в отставку и жил мирной гражданской жизнью.
Мне часто снилась та девушка из джипа. Она смотрела на меня своими красивыми, изумрудными, но немного грустными глазами, приветливо и мило улыбаясь мне, и легко кивала золотистой головкой, словно куда-то приглашая. И я шёл за ней. Мы бродили по чудному саду, с невиданными деревьями, средь аккуратно подстриженных лужаек и диковинных цветов. Иногда это был берег моря, с песчаным пляжем, и наши босые ноги омывали ласковые и тёплые волны. Иногда мы стремительно куда-то мчались, непонятно на чём, но я испытывал захватывающее дух чувство парения над землёй. И всегда эта девушка являлась в моих снах в белом платье невесты... Красивые сны...
Я просыпался с улыбкой на лице, и мне хотелось кричать на весь дом, какой чудесный сон мне приснился! Как прекрасна и удивительна жизнь! Однажды, я наткнулся на рекламу в газете, обещавшую гадания, предсказания, снятие порчи, толкование снов и тому подобную чепуху и, чисто из любопытства пошёл по указанному адресу.
Вопреки своим ожиданиям я не обнаружил там пещеру Гингемы со скелетами в углах, непонятными каракулями на стенах, толстыми, пыльными, старинными фолиантами на столе и другими колдовскими причиндалами. Моему взору открылась обыкновенная двухкомнатная квартира, а Бабой-Ягой оказалась приятная женщина лет пятидесяти, но моложавая и сохранившая былую стать. Ни о чём меня не спрашивая, она сбросила с колен нежившегося там метрового питона, и пристально посмотрела мне в глаза. От её взгляда у меня по телу прошёлся лёгкий холодок.
--
Вижу её... - протяжным, замогильным голосом сказала гадалка. - Ох, и любишь ты её, парень...
--
Кого?
--
Меня спрашиваешь? Это ты сам должен знать! - и снова перешла на зловещий вой:
--
Блондинка ...военного вижу... машина... горы... машина горит... - Гадалка умолкла и, кажется, уснула, потеряв ко мне всяческий интерес. Я молча ждал, может эта ведьма ещё чего скажет. Пауза затянулась. Гадалка вдруг как бы воспряла ото сна и снова пристально на меня посмотрела:
--
Правду сказала? Было?
--
Д-да...
--
То-то! Я, прежде чем за дело браться, всегда людям говорю, что было. Чтоб поверили в меня, иначе не получиться гадания. Ну, выкладывай, с чем пожаловал? Порчи на тебе нет, сглаза тоже не вижу. Приворожить кого хочешь?
--
Да нет, может, на будущее погадаешь?
--
А зачем тебе будущее? Меньше будешь знать - веселее жить будешь.
Гадалка раскинула карты "Таро" в причудливом пасьянсе. Проделав с ними какие-то магические манипуляции, снова посмотрела на меня.
- Руку давай!... Теперь вторую... Сны часто видишь... Её видишь... Летаете с ней... Когда последний раз летал-то?
- Вчера...
Ещё поколдовав над картами, гадалка сказала:
-Знаешь, парень, забудь о ней. Давай, я тебе девку приворожу, какую хошь, хоть принцессу, хоть селёдочницу. А эту - забудь. Хочешь, помогу забыть?
Я отрицательно покрутил головой.
--
Напрасно, парень...
--
А почему? Может, подскажешь, где её найти?
--
Сказать-то не мудрено...
--
Так скажи, а я поищу.
--
Не ищи. Нет её.
--
Говори, пожалуйста!
--
Вот настырный попался... Уходи! Больше ничего не скажу.
--
Тётка! Я тебе вдвойне заплачу. Скажи!
--
Нужен ты мне больно... и не купишь меня. Проваливай!
--
Нет уж, говори, раз начала.
Гадалка посмотрела на меня своим леденящим душу взглядом, пожевала свои губы и, подумав немного, сказала:
- Не хотелось тебе говорить, парень... Будущее твоё в тумане, плохо видно, неясное твоё будущее. Скоро беда тебе будет, большая беда. Какая, не пытай, не отвечу. Как выберешься из беды той, тоже не знаю. Если одолеешь беду - приходи опять, может что и прояснится, тогда всё скажу. А теперь уходи! Я на тебя почти всю энергию свою ухлопала.
--
Тётка! А девушку ту я найду?
--
Не девушка она. Мертвячка!
Гадалка быстро встала, подобрала питона и ушла в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь. Я положил на стол деньги и собрался, было, уйти, но тормознулся на пороге и крикнул в закрытую дверь:
--
Откуда беды ждать-то?
Ответом мне послужило гробовое молчание.
***
--
Адреналин внутрисердечно!.. Быстрее!.. Что на мониторе?
--
Фибриляция предсердий.
--
Дефибрилятор живо! ... От аппарата! ...
--
Есть разряд...
--
Что на мониторе?
--
Трепетание...
--
Давление ноль...
--
Ещё шесть тысяч! От аппарата!
--
Есть разряд!
--
Что на мониторе?
--
Прямая...
--
Сонная?
--
Пульса нет...
--
Ушёл...
Врач, который командовал, вытирает пот со лба собственной шапочкой, засовывает её в карман и достаёт сигарету. Весь его вид говорит о большом сожалении.
--
Потеряли... Поздно привезли... Инфаркт, если, вообще, не разрыв миокарда...
--
Да... Ты заметил, как помолодел инфаркт? Ему и сорока нет. А несколько дней назад двадцатидвухлетнего парнишку кое-как откачали.
--
И этого бы откачали...
--
Этого? Вряд ли... Ты видел его кардиограмму? У него вместо сердца там презерватив болтается. Очень использованный презерватив, я бы сказал.
Я провожаю удаляющихся врачей взглядом... Им, наверно, тяжело на душе. Я же видел, как они боролись за чью-то жизнь...
Позвольте! Как это "чью-то?" Это же я сам лежу на кровати! Это меня сейчас санитарка накрывает простынёй! Эй! Доктор! Я что? Умер? Но ведь вот же я стою тут! Я не слышу собственного крика. Ничего не понимаю...
Может это сон?
Я кусаю себя за левую руку, но ничего не чувствую...
Я умер?
--
Да, ты умер.
За моей спиной стоит некто, похож на человека и одновременно не похож. Он одет в какой-то балахон и в тоже время непонятно в чём. Лица не разглядеть. Фигура худощавая, он высокий.
--
Я умер?
Некто вроде улыбнулся, или усмехнулся, взял меня за руку и тихо произнёс:
--
Пойдём, тебе нельзя тут больше оставаться.
Я покорно поплёлся за ним.
Больничный коридор внезапно закончился, мы остановились перед какой-то дверью.
--
Добро пожаловать в лучший мир! - снова, вроде улыбнувшись, произнёс незнакомец и распахнул передо мной дверь.
***
После тёмного коридора яркий свет ударил мне по глазам, и я зажмурился.
--
Не бойся! Открой глаза! - так же тихо произнёс мой провожатый. - Пойдём, я отведу тебя на место.
--
Что это? Где я?
--
В лучшем из миров! Постепенно сам всё поймёшь!
Мы шли по тенистой алее чистого, ухоженного парка, мимо сказочной красоты цветов, мимо никогда мною невиданных деревьев... Стоп! Почему никогда? Я уже где-то это всё видел... Да! Видел! В своих волшебных снах...
Аллея уперлась в красивый дом с фонтаном перед огромной мраморной лестницей.
--
Иди туда! Там тебя ждут! Не бойся! - незнакомец жестом указал на лестницу.
--
Погоди! Я что, действительно умер?
--
Да! Ступай!
--
А ты кто? Ангел или дьявол?
Незнакомец снова усмехнулся:
--
Я здесь вроде Харона. Иди же!
Мой провожатый легонько подтолкнул меня и исчез, будто растворившись в воздухе.
Я поднялся по белоснежным ступеням, всё ещё не веря в происходящее. Двери распахнулись сами собой, и я увидел её!
Она стояла посреди огромного зала, в подвенечном платье и улыбалась своей неземной улыбкой. Она шагнула мне на встречу и протянула ко мне свои руки. Она была ещё более красива, чем тогда, среди приграничных холмов, чем в моих снах. Она была божественно красива!
--
Я ждала тебя, любимый мой!
Она вплотную подошла ко мне, обняла меня, и наши губы сомкнулись в долгом поцелуе...
***
Постепенно я полностью освоился в загробном мире, и мне даже начали нравиться здешние порядки и обитатели. Не было никаких привидений, полуразложившихся монстров из голливудских "ужастиков", ходячих скелетов и тому подобной чепухи. Меня окружали люди, самые настоящие люди, только все они были мертвы. Я мог подойти к эскимосу и заговорить с ним на иврите, он отвечал мне на своём языке, но странно, мы прекрасно понимали друг друга. Видимо, у покойников национальность общая - покойник.
Обитал я в шикарной спальне, против которой люкс в "Шератоне" просто покажется конюшней. В комнате стояла широченная и мягкая кровать, огромное окно с занавесками, напротив, такое же огромное зеркало, на стенах висели картины, с красивыми пейзажами.
Шкаф. Мою одежду забрали, вместо неё дали какое-то одеяние, приличное, по размеру и...вы будете смеяться... белые тапочки. Все поголовно ходили тут в белых мягких тапочках. В комнате стояли два уютных глубоких кресла, и телевизор. По телевизору постоянно показывали чьи-нибудь похороны. Любой желающий мог заказать на просмотр собственные похороны, приглашал к себе в комнату соседа и комментировал происходящее: это моя мама, это моя вдова, это мой начальник, это младшая дочь, это тёща... уууу! Она даже не всплакнула, змея такая... По этим фильмам я узнавал, кто как умер, как к нему относились близкие и друзья, кем и каков при жизни был покойник.
Она показывала мне свои похороны. Она была принцесса, самая настоящая принцесса крови, в её роду были князья и герцоги знаменитых европейских королевских фамилий.
Она погибла в день собственной свадьбы, в автокатастрофе, когда свадебный кортеж мчался к венчанию, так и не став женой принца. Её возлюбленный напрасно ждал свою невесту в высокогорном монастыре в Альпах. Вскоре он женился на другой принцессе.
По вечерам мы, покойники, собирались в уютном клубе, разговаривали, пели песни, танцевали...
Нас было не так уж и много, а после меня прибыло чуть меньше десятка свеженьких. Жизнь после смерти была размеренная, тихая, спокойная.
Целыми днями я гулял с ней по берегу моря, ласковые и тёплые волны омывали наши ноги... А потом мы долго сидели на пустынном пляже или, обнявшись валялись на песке, скинув с себя все наши одеяния...
--
Скажи мне, мы в раю? - спросил я её однажды.
--
Знаешь, рая нет. И ада то же нет. И вообще, ничего нет. Есть бессмертие. Мы бессмертны.
--
Но как назвать место, в котором мы сейчас находимся?
--
Тот свет, наверное, я не знаю... Здесь мёртвые готовятся перейти в другую жизнь. Какую заслужил, когда был человеком. Вот ты. Ты прожил короткую, трудную, но славную жизнь. Ты защищал других людей, ты творил мир на Земле. А потом ты устал. И ты заслужил покой и отдых. Вечный покой. Наверно, ты в следующей жизни будешь камнем, красивым морским камнем, и будешь вечно покоиться на дне. Тебя никто и никогда не побеспокоит, не стронет с места.
--
А кем будешь ты?
--
Не знаю, это знает только ОН! Творец! Только ОН в праве решать наши судьбы.
--
Я хотел бы, что бы ты была водорослью, и вечно бы находилась рядом с морским камнем...
--
Это не важно, кем буду я, и кем будешь ты. Наши души уже соединены и мы уже никогда не расстанемся.
--
Никогда?
--
Никогда!
***
"Моё" кино ещё не показывали.
Неужели меня некому было похоронить? И где сейчас моё бренное тело?
Хорошо бы посмотреть, где и как меня закопали, что при этом говорили, кто искренне убивался по мне, кто лицемерил при жизни...
С утра я чувствовал себя очень плохо. Я не мог подняться с постели, у меня давило за грудиной. Казалось, что какие-то злыдни вонзают в мою грудь сотни кинжалов, они проходят сквозь сердце, и вылезают из-под левой лопатки.
Возле меня собрались мои соседи-покойники, а моя принцесса сидела у меня на кровати, её изумрудные глаза были полны слёз. А у меня не было сил даже взять её руку. Я умирал.
Пришли какие-то люди, шептались в углу, я их не знал, я их никогда тут не видел. Потом один из них подошёл ко мне, сел на кровать и тихо сказал:
--
Произошла чудовищная ошибка. Ты живой. Твоё время ещё не наступило. Твоя смерть была клинической, и ты будешь жить. Тебе даётся шанс, воспользуйся им достойно!
Сейчас тебе принесут твою одежду и отведут назад. Если тебя будут спрашивать, что ты здесь видел, отвечай стандартно: тоннель, свет, больше ничего не помнишь. Живые не должны знать, что их ожидает после смерти. Они узнают об этом в своё время. Ты меня понял?
Боль вдруг стихла. Куда-то ушла, так же неожиданно, как и началась. Мне помогли подняться с кровати, переодеться и повели к выходу. В огромном и пустом зале меня оставили наедине с моей принцессой.
--
Я вернусь к тебе, любимая!
--
Это невозможно.
--
Почему? Я ведь могу снова умереть? Застрелиться, повеситься...
--
Тогда ты сюда не попадёшь. Самоубийц здесь нет.
--
Что же делать?
--
Забудь меня!
--
Как я могу забыть тебя, моя мёртвая царевна?
--
Забудь! А потом, когда ты умрёшь по настоящему, мы снова будем вместе. Ты забыл, наши души соединены на небесах. Прощай, мой принц!
Я попытался обнять мою принцессу, но она отстранилась от меня.
--
Прости, любимый! Мы не можем поцеловать друг друга. Ты живой! Прощай!
Двери распахнулись сами собой. Я вновь обернулся, что бы последний раз увидеть её, но она исчезла...
Когда я спустился по мраморным ступеням, передо мной ниоткуда возник мой старый знакомый Харон. Он жестом мне показал: Идём! Я хотел снова обернуться, но Харон крепко сжав мою руку, тихо произнёс:
--
Если хочешь вернуться к ней, смотри только вперёд.
Мы шли по аллее, которая постепенно всё более становилась мрачнее и темнее, и остановились перед дверью. Харон открыл её и сказал:
--
Иди туда!
Дверь закрылась, и я оказался в кромешной темноте.
***
...Яркий свет бьёт мне по глазам. Я лежу на больничной койке, на до мной склонилась медсестра, колдует с какими-то трубочками и врач, который говорил про презерватив. У меня болит грудь, горло онемело, и то же болит, наверно при интубации мне его поцарапали ларингоскопом.
--
Ну, парень, ну ты молодец! С возращением тебя с того света! - весело сказал врач и полез в карман за шапочкой, что бы вытереть крупные капли пота со лба.
--
Сколько времени меня не было на этом? - едва слышно произнёс я.
--
Почти четыре минуты отсутствовал, - врач был явно в хорошем настроении. - А скажи... ты... ну... ты что-нибудь помнишь? Видел? ...ТАМ?
--
Помню...
--
Что? Что ты помнишь? - казалось, врач подпрыгнул от нетерпения.
--
Помню тоннель... далеко ...свет... Больше ничего...
--
Это я уже слышал много раз... - врач был разочарован - Ну, ладно, поправляйся!
Он вышел из палаты, на ходу доставая сигарету.
На пороге он остановился, обернулся и сказал:
--
Да! Не забудь купить цветочки сестре, когда выпишешься. Это она заметила, что ты ещё тёпленький.
--
Спасибо тебе...
--
Мне показалось, что ты пошевелился, и я позвала доктора...
Медсестра продолжала возиться с трубочками. Блондинка...
--
Я плохо вижу, какие у тебя глаза? Цвет какой?
Медсестра улыбнулась мне и ответила:
--
А зачем тебе?
--
Надо...
--
Зелёные вроде, а что?
--
Нет, ничего, спасибо... У тебя красивые глаза...
--
Ты поменьше болтай! Тебе вредно. А лучше поспи.
Мне действительно хотелось спать.
--
Ты не уйдёшь? - пробормотал я уже сквозь сон.
--
Нет, я буду с тобой...- ответила сестра, или мне это показалось. Или это откликнулась моя мёртвая царевна. Я спал. И во сне мы опять бродили с ней по берегу моря...
***
Я стоял у подъезда, где жила гадалка с питоном. Зайти? Или не стоит! Не надо оборачиваться. Ни к чему мне знать своё будущее.
- Ко мне, што ли?
Эта была гадалка, она возвращалась с рынка.
--
А я тебя узнала издалека... Пошли, погадаю.
--
А ты, тётка, вначале скажи, что было, а то гадание не получится.
--
А чо тут говорить... Вижу, нашел ты мертвячку свою. Хочешь совет? Не стремись к ней. Время придёт, вот тогда и с Б-гом! А покойница твоя... У неё четыре семёрки в её дне рождения. Знак ангела, а такие приходят на землю ненадолго.
--
И откуда ты всё знаешь, тётка?
--
Да вот же она, рядом с тобой стоит. Ох, и хороша девка! Сразу видно: королевна!
Да не крутись, милый. Я её вижу, а тебе не дано. Пока срок не наступит. Пойдём, на карты глянем.
- Я передумал.
--
Ну и правильно! Меньше знаешь - дольше живёшь. Но тебе скажу. Встречу с королевной твоей долго ждать будешь.
Ну вот, долго жить буду, значит. Жизнь прекрасная и удивительная штука! Как бы оно там не повернулось, я спокоен. Свою судьбу я знаю. Пусть я буду камнем или зайцем, кузнечиком или крокодилом, наши души соединятся.
Стоит пожить, чтобы потом умереть. И стоит умереть, что бы жить!
