Зилов Виктор Дмитриевич : другие произведения.

Оня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Андрей работает коммерческим директором в маленькой конторе в небольшом городке на Волге. И все было нормально в его жизни, пока к ним не пришел новый финансовый директор, с котором у него сразу же не складываются отношения. Причина этого антагонизма оказывается фантастической.
  Утро началось как обычно с будильника Наташи. Спросонья она еще минуту не могла нащупать на полу оставленный вечером телефон. Аппарат при этом громко гудел и переползал по холодно блестящему паркету.
  - Ну, блин..., - обиженно протянула Наташа, пытаясь схватить дурацкий телефон. - Замолчи, дурак. - С этими словами она, наконец, нащупала и выключила его, оставив лежать там, где поймала.
  Повернувшись на другой бок, жена обняла меня и снова попыталась уснуть. Разбуженный этой возней, я приоткрыл глаза и в щель между шторами посмотрел на небо. Светло-голубая полоска говорила о том, что солнце светит, и нет никаких небесных препятствий для хорошего летнего утра. Заснуть мне уже не удалось, хотя я мог бы поспать еще минут сорок. Наташа вставала на работу раньше меня почти на час. Прежде я легко засыпал после безумств ее телефона, а иногда даже и не просыпался, но в последнее время сон мой стал тревожным и пугливым. Скорее всего, сказывалось психологическое напряжение из-за недавно начавшегося конфликта на работе.
  Я закрыл глаза и с привычной уже неспешностью начал прокручивать ленту своих невесёлых мыслей. Легкий ветерок, аккуратно раздвинув шторы, принес в комнату вонь одного из наших химических заводов. Смесь сероводорода с каким-то еще отвратительным запахом создавала непереносимый "аромат", который почти каждое утро встречал нас, и с которым мы укладывались спать.
   Наш небольшой городок, основанный на излете сталинской индустриализации недалеко от Куйбышева, стал одним из пионеров нефтехимической промышленности. Зажатый двумя огромными нефтеперерабатывающими заводами, он вот уже семьдесят лет дышит миазмами, которые медленно, но неотвратимо убивают людей, живущих в нем. Парадоксальная вещь происходит со всеми нами. Мы изо дня в день ездим на работу на один из двух этих заводов, чтобы, произведя что-то из нефти, попутно выпустить в атмосферу, в воздух, которым дышим, некоторое количество яда. У умных людей это называется пилить сук, на котором сидишь. Еще это называется сделкой с дьяволом. На заводах довольно высокие зарплаты, за которые живущие здесь рассчитываются не только своим здоровьем, но и здоровьем своих детей. Опять возникает парадокс: мы живем ради детей, приносим в жертву свое здоровье ради их будущего, но тут же отнимаем у них это будущее.
  Идя прямыми, будто начерченными на листочке в клеточку улицами, заходя в магазины, постоянно встречаешь большое количество некрасивых, рано состарившихся, чем-то больных людей. Многие старики отталкивающе неопрятны и немощны. Это те, у кого нет детей, или их дети не хотят заботиться о своих родителях. Пенсии им хватает только на скромную еду, оплату квартиры и какие-то недорогие лекарства. Старые заношенные вещи доживают свой век вместе со своими хозяевами, крича о нищете и одиночестве.
  По дороге домой мне позвонила Наташа и попросила купить клей, у дочки какой-то конкурс аппликаций в школе. У них все время какие-то конкурсы, и это наверное хорошо. Пришлось зайти в "Fix price". Вообще я терпеть не могу этот магазин дешёвого и некачественного ширпотреба, но у них в продаже есть набор из двух хороших клев, которые к тому же и стоят в два-три раза дешевле, чем в других местах. Быстро протиснувшись между многочисленными покупателями, выбирающими кто синтетические носки из трёх базовых расцветок, кто тушёнку из сои под видом говядины, кто наборы инструмента, который приходит в негодность после первого же применения, я взял упаковку с клеем и встал в хвост очереди на кассу. Передо мной стоял подросток лет шестнадцати-семнадцати. Какой-то нервно подвижный, с изъязвленными, шелушащимися кистями рук. Он покупал банку дешевого энергетика. Парень был словно весь на шарнирах: он напоминал эквилибриста, балансирующего на этажерке из труб и досок. Никто не обращал на него внимания. Парень долго и мучительно расплачивался мелочью, отсчитывая ее анемичной девушке-кассиру, которая совершенно отстраненно смотрела на блестящие рубли в его подрагивающей ладошке. Его черная футболка, с белесыми пятнами под мышками и жирные волосы, висевшие сосульками, не вызывали желания стоять рядом, но делать нечего - очередь, есть очередь. Немного отстранившись, я с интересом рассматривал его. Вытатуированный сине-зеленый лист конопли на запястье левой руки, мерзким пауком накрепко обхватил худую, поросшую светлым пушком, руку. Сознательный выбор паренька, настолько, насколько вообще в этом возрасте можно сделать осознанный выбор, кричал о смерти. Стремительность, с которой его нескладная фигурка, исчезла в сумеречности выхода магазина, не понравилась мне. "Как будто в прорубь с головой и нет его... Где его родители, что они делают? Наша Светка никогда такой не станет", - крутил я всю дорогу до дома три этих предложения. Случай неприятно дополнил унылую картину жизни нашего городка. Подобные встречи случались все чаще, или я неосознанно начал больше обращать внимание на такие моменты.
  Однотипная серая застройка, состоящая из трех-четырехподъездных пятиэтажек, летом скрываемая зеленью разросшихся во дворах деревьев и кустарников, зимой прямоугольно торчащая всей своей бесчеловечной убогостью сквозь прихотливо изогнутые стволы оголившихся деревьев, вгоняя усталый народ в бессознательную депрессию. Эти железобетонные многоквартирные бараки, медленно вытягивающие из людей силы и стремление к чему бы то ни было, кроме желания поскорее отвлечься после тяжелой смены перед телевизором за парой литров пива, составляют основную часть города. Обилие пивных и вино-водочных магазинов, только подчеркивает всю бессмысленность существования в системе: серый город - живой придаток химического молоха. Здешние люди, не задаваясь лишними вопросами бытия, живут, тем не менее без надрыва, с какой-то простой, незатейливой сытостью и размеренностью, позволительной людям невысокоинтеллектуального труда, которым повезло родиться в месте, где есть работа, за которую платят деньги бОльшие, чем в соседних городах. Там единственный доход населения составляют пенсии, оклады бюджетников, да зарплаты почтальонов. Похоже в России, за исключением городов-миллионников и нескольких десятков моногородов при успешных предприятиях, практически тотальная гегемония таких вот бедных запущенных городков уже без промышленности, без работы с крошечным числом богатых и остальным нищим населением. Подвижного, делового народа в провинции с каждым годом становится все меньше: некоторые уезжают за границу, прочие в Москву. Остаются такие, кто испокон веков сидели и сидят на одном месте, возделывая свой кусок земли, с рождения и до смерти привычно таща груз провинциальной судьбы, полученный эстафетной палочкой от родителей и предков. И вся разница между людьми заключается только в месте их рождения, определяющем достаток с которым они будут жить. В нашем городе достаток есть. Нефтянка обеспечивает не только работу, но и неплохой заработок. В последнее время к нам приезжает много вахтовиков. Они заменяют уезжающих, и быстро вымирающие от водки и наркотиков местные кадры. Вахтовики - люди, как правило, сильные и сосредоточенные на определенной цели - зарабатывании денег. Пьяниц и бездельников быстро выгоняют, поэтому на заводах остаются только те, кто хорошо справляется со своей работой. Капитализм хорош тем, что никто ни с кем не нянчится. Если человек хочет работать, он будет работать, поскольку в системе товарно-денежных отношений оплачивается труд, приносящий пользу, а за бесполезную деятельность никто не платит деньги. Капиталист таких рабочих мест просто не создает. Если человек, кроме умения хорошо рассказывать анекдоты больше ничем не обладает, то в нашем городе ему работу не найти. Когда к нам приходит высококлассный слесарь или, скажем, сварщик, то место и хорошая зарплата ему обеспечены. Даже гастарбайтеры из Средней Азии, при всей к ним неприязни со стороны местных, прекрасно приживаются, если они хорошо работают. Правда это редкость, поскольку трудолюбивые среднеазиаты скорее исключение, чем правило. Как сказал мне один старый таджик: "честные и трудолюбивые в Россию не едут. К вам едут за "легкими" деньгами, как раньше в СССР многие ехали на "СеверА за длинным рублем".
  В нашем городке существует целый класс маленьких конторок, обслуживающих оба завода. Подрядчики выполняют необходимые работы, которые раньше делались внутризаводскими подразделениями. Некоторое время назад большинство вспомогательных подразделений были сокращены и преобразованы предприимчивым заводским руководством в самостоятельные юридические лица, через которые теперь осуществляется вывод денег, пополняющий доходы этих самых руководителей вдобавок к зарплатам и бонусам. Собственники закрывают на это глаза, поскольку таким образом покупается лояльность заводского топ-менеджмента. Очевидно это дешевле, чем давать им акции. Вся эта экосистема прекрасно живет, давая работу трем-четырем тысячам людей. Распределение денег происходит непропорционально: восемьдесят процентов получает собственник, десять процентов идет нескольким десяткам людей из топ-менеджмента, а остальные десять размазываются более или менее ровным слоем среди всех остальных. Но даже этих десяти процентов хватает, чтобы люди могли в кредит покупать машины и обустраивать доставшиеся от родителей четыре дачные сотки, строя на них двухэтажные кирпичные домики с ватерклозетами, уютные баньки и небольшие теплички для огурчиков-помидорчиков. Изредка приезжающие родственники из вымирающих депрессивных населенных пунктов, тихо завидуют здешнему благополучию, но, тем не менее, совершенно не рвутся переезжать сюда, несмотря на то, что гостеприимные хозяева даже предлагают помощь в обустройстве на первое время. Но продать кому-нибудь нажитые, часто непосильным трудом, а чаще полученные по наследству квадратные метры в древних бараках времён сталинской индустриализации или в не видевших ремонта хрущобах, совершенно невозможно, поэтому желание улучшения этой жизни так и остается желанием. Только самые отчаянные и молодежь уезжают, остальным приходится придерживаться принципа: "где родился, там и пригодился". Люди тянут лямку привычности до самого конца, боясь выскочить за рамки повседневности в неизвестность.
  Мы с женой родились здесь сорок лет назад, и никогда не собирались менять место жительства. Нам повезло с работой, правда при разных заводах, но это и хорошо, встречаемся только дома, и не надоедаем друг другу. Я работаю коммерческим директором в строительной компании, обслуживающей нефтехимический завод, а Наташа заместителем главного бухгалтера в снабженческой фирме, поставляющей реактивы нефтеперерабатывающему заводу. Наша Светка ходит в первый класс и все у нас хорошо. Только недавно у меня возник конфликт на работе. Дело в том, что хозяин нашей конторы, а по совместительству родной брат главного инженера нефтехимического завода, "нашего завода", как мы его называем, прислал нового финансового директора взамен уехавшей в Москву всеми любимой предыдущей финдиректрисы.
  Наша взаимная неприязнь, искренняя и непримиримая возникла сразу, как только мы познакомились. Примерно моего роста, только похудощавее, с неприятным визгливым голосом и тоном всезнайки, этот молодой еще человек без специального высшего образования имеет только одно достоинство - он является зятем нашего хозяина. Позже проявилась его страсть к деньгам и хорошие способности к их подсчету. Вроде бы хорошие профессиональные черты, но оказалось, что работает это исключительно в отношении его заработков. Оказалась у него еще одна способность - вызывать к себе неприязнь. Все наши составили для себя мнение, что он самодур и жлоб, но в глаза ему это, естественно, никто говорить не собирался. Мы живем по принципу: если хозяин поставил кого-то, то это его решение, которое обсуждать можно долго и увлекательно, но бессмысленно, так как от этого ничего не изменится.
  Звали его Андрей. На обеденных перерывах мы сидели в столовой в отдельной комнате для руководителей. Небольшое пространство комнаты почти полностью съедалось столом и пятью стульями. Уютная теснота комнаты, прежде придающая нашим посиделкам душевную, почти семейную атмосферу, теперь давила и превращала обеды в длинные тягостные приемы пищи. Генеральный через два дня после появления нового финдира стал ездить обедать домой, но нам с главбухшей и главной кадровичкой приходилось сидеть и слушать весь тот бред, который нес зять хозяина. Я пытался с этим бороться путем переноса срока своего обеда, но бесполезно, этот персонаж специально поджидал моего прихода, начиная каждый раз одни и те же придирки и цепляния. Видимо, я за всю свою жизнь так и не научился скрывать свои чувства, потому что пренебрежение, с которым относились ко мне, тут же возвращалось тому, кто мне его выказывал. Собственно, это и стало причиной нашего с финдиром конфликта.
  Когда я работал финансовым директором областного строительного "сетевика", - Андрей по очереди посмотрел на нас, - мне приходилось по нескольку месяцев жить в Москве. Квартира у меня была со стеклянной крышей с видом на Большой театр.
  - Прости, а что такое "строительный сетевик"? - спросил я, с искренним интересом глядя на него.
  - Слушай, если ты не знаешь таких терминов, как ты работаешь коммерческим? - Недоумение исказило его лицо.
  Да, именно "исказило", по-другому я даже не могу описать выражение его лица в тот момент. Недоумение, замешанное на презрении, отвращении и еще черт знает на чем, видимо должно было показать всю мою ничтожность. Но неприятным сюрпризом для меня оказались не его попытки уязвить меня, а реакция кадровички, которая в отличие от главбухши не сделала отсутствующий вид, а как-то "бочком-бочком" начала "отползать" в сторону финдира, поддакивая, и с видом примерной ученицы задавая ему разные приятные вопросы.
  Недели через две кадровичка уже открыто во всем поддерживала финдира. У них составилась великолепная парочка: оба любят покричать на других и пообвинять в различных недочетах. Судя по направлению действий Андрея, его конечная цель - должность генерального директора, которую он задумал занять через мою дискредитацию. Идея проста, как шпала: неграмотный коммерческий директор - прямое упущение генерального. Выставляя меня некомпетентным, Андрей подставляет под гнев хозяина и прочих бенефициаров этого бизнеса "нашего славного Борю", как мы называем генерального. Хотя по батюшке он Моисеевич, но все называют его Борисом Михайловичем. Кадровичка, сидевшая в своем кабинете с момента основания компании, и доставшаяся нам вместе с дешевой мебелью и арендованными помещениями, жутко не любила Моисеича с тех самых пор, как его привел и посадил в кресло сам главный инженер "нашего завода". Между двоюродными братьями всегда существовало некоторое недоверие по финансовым вопросам, поэтому Моисеич, являясь доверенным лицом одного из братьев, обеспечивал некоторое равновесие в этом вопросе. Его еврейство, впрочем, никак не выражавшееся по жизни, а также нелегитимность появления в обход кадровички, навсегда сделал Моисеича в ее глазах личным врагом "номер один". Когда из кабинета директора слышался крик хозяина и тихие ответы Моисеича, ее рот расплывался в широкой улыбке, открывая редко поставленные зубы, а глаза цвета янтаря, застывали как у ядовитой змеи. В эти моменты Елена Евгеньевна переживала счастливые минуты своей жизни. Думаю, что муж в такие дни не выслушивал обычных упреков в потраченных на него впустую лучших лет, и даже возможно получал пять минут стеснительного секса.
  Андрей, а ты не задумывался над тем, что люди могут и не знать некоторых специфических терминов ритейла?
  Это знают все, тем более любой из моих знакомых коммерсов знает это на "зубок".
  Прости, а что такое "на зубок?" - не смог удержаться я от ответной подколки.
  Я знал, что Андрей ответит вопросом на вопрос, и что вопрос будет тупым. Так оно и оказалось
  Ты реально не знаешь русского языка? Тебе русские сказки в детстве читали, или ты воспитывался на каких-то других сказках, не совсем русских?
  Градус его пафоса достиг высокого уровня, но это, как оказалось впоследствии, был не предел.
  Ты свинину ешь? - неожиданно спросил он.
  Ем, и водку пью. Я не мусульманин, если ты вдруг меня зачислил к ним.
  Евреи тоже водку пьют...
  Но свинину-то я ем. Чего еще тебе рассказать о себе?
  Нервы мои не выдержали такого глубокого падения в бездны идиотизма и я предложил предъявить свой член, чтобы он убедился в том, что я не обрезан. Женщины фыркнули, встали и вышли из комнаты.
  Мне достаточно будет твоего нательного крестика, - щурясь, плотоядно ответил он.
  Тебе как его предъявить, здесь или банного дня подождешь? - опять съязвил я.
  Это намек что ли? - Ехидно вскрикнул он. - Так ты у нас нетрадиционной ориентации?!
  Наверное проверка наличия крестика удобный для тебя предлог помыться, - ответил я раздраженно. - Часто в баню ходишь?
  Вся эта глупая словесная перепалка мне абсолютно не нравилась. Быть в роли защищающегося всегда хуже, роли нападающего. Я начал пропускать "удары", необдуманно отвечать на его хамские выпады. Я уже сильно жалел, что не послал его с самого начала, а начал диалог, рассчитывая на его разумность и адекватность. Только в ходе разговора мне стало понятно, что его задача состоит не только в том, чтобы избавиться от Моисеича, но и от меня тоже, причем основной мотив против меня - это исключительно глубокая личная неприязнь.
  Андрей, давай уже закончим этот разговор, - я встал и пошел к выходу.
  Андрюша, ты куда пошел? Я еще не закончил, - наш новый финдир смотрел на меня с видом босса.
  Не ответив, я вышел из столовой. Меня трясло. Я поднял руки перед собой - они предательски мелко дрожали. Мимо, опустив глаза, просеменила маленькими ножками главбухша. "Черт, этот идиот совершенно вывел меня из себя". Я ругал себя за то, что повелся на убежденность в собственной абсолютной договороспособности. Переоценив свой профессиональный опыт переговорщика, я столкнулся с патологическим случаем ненависти.
  Немного успокоившись в кабинете, я пришел к выводу, что не справился не потому, что слабее или глупее Андрея, а потому что мой опыт действительно не распространялся на личные отношения, тем более такой степени ненависти. В конце-концов, в бизнесе не так много чувств, в бизнесе превалирует прагматизм и рациональность. Отношения на работе, чтобы не говорили кадровики, это все равно совершенно другие отношения, нежели дружеские или, тем более семейные. Сказки про "команду единомышленников", "семью" полная ерунда. Дух соревновательности редко вырождается во что-то крайнее, но когда это происходит, то главная задача бизнеса - прибыль, вытесняется единственной целью раздавить конкретного конкурента, а это, в свою очередь, почти всегда заканчивается крахом, либо от руки объекта ненависти, либо от конкурентов, которые, воспользовавшись ситуацией, отбирают у заигравшегося в вендетту его бизнес. Холодный расчет правит доходом, чувства вредят бизнесу, поэтому я никогда не примешивал личное к деловому, всегда выстраивая отношения только с точки зрения пользы или вреда делу, оставляя личное за пределами работы. У меня есть друг, которого я ни за что на свете не возьму на работу, и он об этом прекрасно знает, потому что настолько необязательного человека, наверное, нет на земле, но любая пьянка без него, это как еда без соли. Обратный пример наша главбухша, с которой в жизни совершенно не о чем разговаривать, зато в работе она самая надежная и ответственная. Ее не надо проверять, тем более напоминать что-то дважды. Бизнес - это набор функций, и чем лучше человек справляется с наложенными на него функциями, тем он ценнее. Надо, конечно, учитывать в рабочих отношениях личное, ведь мы общаемся не по единому протоколу HTTP как компьютеры, и нам просто необходим общий понятийный аппарат, позволяющий легко понимать друг друга, а сделать это проще при нормальных человеческих отношениях, потому что плохо настроенный к вам человек просто даже не сможет, не то что не захочет вас понять. Еще одно коммуникативное ограничение накладывает человеческая природа, выдающая периодически самые непредсказуемые фортеля в виде нервных срывов, запоев, загулов и длительных депрессий. Но, несмотря на все трудности, мы пытаемся рационализировать пространство вокруг себя и работать, по возможности отбросив все личное. Теперь же все рушилось в моем мире. Пришел агрессивный щенок, выстраивающий отношения исключительно с точки зрения личных симпатий и антипатий, для которого деловые качества не играют никакой роли, а главное для него личная если не преданность, то лояльность. И вот, наработанная несколькими годами атмосфера доверия и комфорта рассеялась как стайка рыбок, вспугнутых брошенным камнем. Глупо ругаться с телевизором - он показывает только то, что передают сейчас. Если вам не нравится программа, то лучше переключить канал, или выключить телевизор вовсе. По той же причине глупо спорить с фанатиком, он транслирует чьи-то мысли, он не в состоянии воспринимать ваши, тем более генерировать свои.
  Немного посидев, и проанализировав ситуацию, я понял для себя, что уходить из конторы не собираюсь, поэтому надо либо выключать "телевизор", либо менять "программу". И то, и другое виделось мне вполне проблематичным, но выполнимым. Я набрал номер главбухши.
  Людмила Санна, вы можете зайти ко мне?
  Сейчас, - тут же отозвалась она.
  В ожидании я сел в кресло и посмотрел за окно. Передо мной лежало обширное поле, отделяющее завод от оживленной автодороги. Погода стояла раннеосенняя, с утренними туманами и прозрачным слабеющим солнцем днем. Иногда, как сегодня, шел мелкий сеющий дождик. Яркая зеленая трава в низинках, отяжелевшая от сока, никла к земле, редкая желтая на высушенных за лето ветром и солнцем макушках небольших холмиков, гордо топорщилась сухостоем. Кукушка, весь июль и половину августа, отсчитывающая из густой листвы трех берез, росших около въездных ворот, всем подряд короткие годы между частыми грузовиками, куда-то исчезла вместе с веселыми вечно галдящими стрижами, сделавшими из духовых отверстий чердака нашего корпуса птичье общежитие, где они выводили потомство, сначала выкармливая птенцов, а затем, обучая их летать. Уже месяц кроме черных и охрипших от постоянного недовольства ворон, в поле и возле завода никаких птиц не было видно и слышно. Осенний ветер, мягко ступая, пробегал по волнам поникшей травы, и начинал перебирать желтеющие листья трех кукушкиных берез. Казалось, множество рук одновременно начинали трясти крупные листочки, крутя и переворачивая их. Побаловавшись с листочками, ветер, как бы пробуя силы, начинал играть незакрепленным тентом фуры, ждущей, чтобы ее пропустили наконец внутрь завода, где она, угарно урча, скроется под навесом от доставучего дождика. Все пряталось, улетало в предчувствии скорого отступления солнышка, перед набирающим силу ветром и дождем.
  Извините, я вас по телефону перепутала и зашла к Андрею, - виновато протянула чуть в нос главбухша. Она нерешительно топталась на пороге. - Я подумала, что это он звонит. У вас голоса очень похожи по телефону. И имена вот одинаковые, - добавила она удивленно, как будто о чем-то догадавшись.
  Ерунда, у нас совершенно разные голоса. У меня, конечно, немного скрипучий, но не до такой же степени как у него...
  Да, я просто говорю, что по телефону немного похожи, - оправдываясь повторила Людмила Санна.
  Дак у нас голоса только походят, или мы еще как-то совпадаем?
  Нет, нет, просто как-то похожи по телефону..., тоже еще..., - пространно, явно в замешательстве проговорила она.
  Вы хотите сказать, что мы похожи?! - почти рявкнул я на и без того растерянную женщину.
  Нет, нет, - уже испугано, с некоторым чувством вины пролопотала главбухша.
  Неприятный холодок пробежал у меня по спине, да так, что я передернул плечами. Слова главбухши покоробили меня. Я никак не мог подумать, что нас можно перепутать. В высшей степени этот глупый и надменный, по сути, еще мальчишка, и я, взвешенный, спокойный и, как мне всегда казалось, далеко не глупый мужчина никакими местами не совпадали и не могли походить друг на друга. "Или я не настолько умен, как думал, или он не настолько глуп, как я считал? Странно, что люди, с которыми я проработал несколько лет, не видят этих очевидных различий. Он же туп непроходимо. Ладно, наша главбухша не самая прозорливая женщина на свете, поэтому что ей могло привидеться не так уж важно. Интересно как другие оценивают наши различия? А еще голос..." - невесело усмехнулся я про себя. Мне стали припоминаться некоторые незначительные обстоятельства, моменты, когда подчиненные обращались к Андрею с какими-нибудь вопросами или проблемами, и как он их решал. Почти всегда происходило это быстро и четко. Качество этих решений вызывало вопросы, но скорость принятия удивляла. Я давно уже не практиковал такую технологию, хотя в молодости моя решимость, быстрая соображалка здорово выручали меня. Я шел по этому легкому пути пока не совершил большую управленческую ошибку, и только помощь моей Наташи помогла мне взглянуть на проблему с другой стороны, и справиться с последствиями. Годы работы дали мне необходимый опыт и навыки. За это время мне открылась одна истина: верное решение можно принять, только изучив и поняв проблему до конца, если ты не гений от рождения конечно. Некоторое время может везти, и ты наугад, по наитию будешь давать указания и принимать правильные решения, но это счастливое время всегда заканчивается, и тебе все-таки приходится разбираться в тонкостях, выстраивать логику процесса, копаться в деталях и моделировать последствия. Это копание и называется словом "управление", а не поверхностным "руководство", которое исповедовал наш новый финансовый директор. Неприятные мысли вязко перетекали одна в другую. Нечто знакомое виделось мне в нынешней ситуации. Не дежавю, но что-то очень похожее.
  Зазвонил мобильный.
  Как у тебя дела?
  Нормально.
  Знаешь, что-то сегодня неспокойно мне как-то..., - Наташа редко звонила в рабочее время, поэтому я удивился. - Точно у тебя все нормально?
  Ну, почти..., - Этот, наш новенький финансовый, немного вывел из себя. А в остальном все хорошо.
   Тебе надо держать себя в руках. Не забывай, пожалуйста.
  Да помню, помню, - я с досадой отключил телефон.
  Все я прекрасно помнил. Два года назад в Москве мы купили в строящемся доме в ипотеку квартиру. Однокомнатную такую небольшую квартирку для дочки. Мы мечтали с Наташей, что когда Светка, вырастет, то уедет из нашего городка, больше напоминающего газовую камеру под открытым небом, в огромную богатую столицу, где колоссальное количество возможностей не просто выйти замуж, а удачно выйти замуж за здорового молодого человека, который не пьет днями напролет и не глушит себя наркотой, а работает и может содержать семью. Поэтому, наплевав на все, мы влезли в долги и купили эту чертову московскую однушку, хотя тогда это была даже не квартира, а котлован. Сегодня, по прошествии двух лет, дом построили, но пока еще не сдали. Мы ждали, когда нам выдадут ключи, и мы сможем начать ремонт. На ремонт тоже нужны деньги. Только более или менее приведя в порядок квартиру, мы сможем сдать ее, и она, наконец, начнет приносить доход. Но до этого счастливого момента жить еще не меньше года, а денег надо немало. Ремонт, обстановка, ипотека, на все нужны деньги, которых как всегда не хватает. В такой момент потеря работы для меня означает слом всех планов и непонятные перспективы дальнейшей жизни. Найти работу коммерческим директором, или даже менеджером снабжения в нашем небольшом городке практически невозможно. Вакансии на обоих заводах и обслуживающих конторах заняты под завязку, поэтому мне из последних сил необходимо держаться за место, руками, ногами, зубами. Сделать это намного сложнее, чем сказать. Момент, когда твои коллеги, с которыми проработал несколько непростых для компании лет, пережил сложные ситуации, начинают понемногу отворачиваться от тебя из-за конъюнктурных, шкурных интересов, очень тяжелый. Все это медленно, но верно убивает веру в человечество вообще и в дружбу в частности.
  Андрей Иванович, кофе будете? - спросила, заглянувшая ко мне секретарша Ира, уже не молодая, но приятная и ухоженная женщина, муж которой, средней руки частный предприниматель, владел электромонтажной конторкой, обслуживающей слаботочные сети нефтеперерабатывающего завода.
  Ира, недалекая, но практичная, удачно выдавшая замуж двух дочерей, работала ради удовольствия. В ее обязанности входило отвечать на телефонные звонки, разбирать редкую почту, да подавать чай-кофе. Если бы Ира не работала, мне было бы скучно, но не тяжело. Она брала отпуск по две недели два раза в год. Зимой они с мужем ездили в Красную поляну в Сочи или австрийский Инсбрук кататься на лыжах, а второй раз в Испанию купаться и загорать. Моисеич взял Иру исключительно из-за возможностей ее мужа. Иметь бизнесового партнера на втором градообразующем предприятии - это возможность расширения дела. Несколько договоров нам удалось получить через него, но потом возможности его связей истощились: часть знакомых уволили, на часть завели уголовные дела и он сам некоторое время пребывал без "выхода" на новых людей. Бизнес-интерес пропал, но мы Иру не стали увольнять, тем более, что она хорошо справлялась со своей нехитрой работой, а большего от нее и не требовалось. Единственной женщиной, не принявшей Андрея, была именно Ира. На самом деле только она в силу своего положения сохраняла независимость и спокойствие. Работая одновременно секретарем у финансового и коммерческого директоров, она могла сравнивать и оценивать. Непосредственность и простоватость добавляли к ее объективности. Не раз Ира жаловалась мне на самодурство финансового. Если остальные принимали его капризы и непостоянство характера чуть не с благодарностью и подобострастием, то Ира трезво оценивала человеческие качества Андрея, впрочем, никогда не трогая умственные способности, которые не могла, и не стремилась оценить.
  Нет, спасибо. Соедини меня с Моисеичем, как освободится, а то у него занято постоянно.
  Ира кивнула, и скрылась за дверью. Через пять минут она соединила с директором.
  Слушай, Моисеич, а нельзя никак этого Андрейку к ногтю прижать? - я инстинктивно прижимал трубку телефона крепко к уху, чтобы никто не услышал, хотя слышать было некому.
  Нет. - Односложность и категоричность ответа ввергла меня в уныние.
  Чего так?
  Ты же знаешь, кто его привел и какие у него сейчас возможности. Я ничего сделать не могу. Договаривайся. - Я положил трубку.
  Судя по тону, и не совсем типичному для Моисеича: "Я не могу", стало понятно, что дело действительно серьезно. Как решать проблему с финансовым-идиотом, я совершенно не представлял. Тоска сжала сердце. Страх потерять работу, московскую квартиру, будущее дочери, волной паники накрыл меня. Стало не хватать воздуха. Я распахнул окно и подставил лицо влажному ветру, который тут же начал довольно шелестеть бумагами на столе. "Господи, что же делать, что же делать?" - этот вопрос бесполезно крутился в голове.
  Что на работе? - Наташа возилась возле плиты, готовя ужин.
  Полное дерьмо. Моисеич, похоже, решил слиться. У него есть куда пристроиться, а вот мне идти некуда. Звонил сегодня Димке, а он, гад, даже трубку не взял и не перезвонил. Слухи у нас распространяются со скоростью звука.
  Плохо все это. Тебе надо как-то отношения с коммерческим выстраивать. Как собираешься дальше...? - Наташа чуть повернулась и посмотрела на меня, затем выключила огонь под сковородкой, подняв крышку, перемешала картошку и накрыла ее снова.
  По всей квартире распространился запах жареной картошки с луком, как я люблю. Но даже он не мог отвлечь меня от мрачных мыслей. Кроме того, жена требовала плана моих дальнейших действий по нейтрализации зловредного Андрея-финансиста, будь он неладен. В голову лезли только идиотские мысли об убийстве, ничего другого мой мозг в настоящее время сгенерировать не мог. В лучшем случае рисовались картины подстроенной аварии, когда останки Андрея вырезают гидравлическими ножницами из его всмятку сплющенного черного БМВ. Сама мысль о том, что с ним можно о чем-то договариваться, казалась смешной и нелепой. Та степень антагонизма, которая между нами существовала, исключала даже намек на конструктивный диалог.
  Я не знаю, что мне делать. Мы даже разговаривать больше минуты спокойно не можем, а ты говоришь "выстраивай отношения".
  А что ты собираешься делать, убить его?
  Ты как всегда читаешь мои мысли.
  Твои мысли для меня открытая книга. После двадцати лет совместной жизни я тебя знаю лучше, чем ты себя. - Наташа села напротив и ласково-снисходительно посмотрела мне в глаза.
  Мы учились с ней в параллельных классах одной из восьми школ города. Наша под номером "3" считалась лучшей в городе. Сильный учительский состав, дополнительный английский язык и математика делали выпускников "тройки", как мы ее называли, достаточно конкурентными абитуриентами не только областных ВУЗов. Так сталось, что взаимный интерес у нас проявился уже после поступления в институт. Несколько парней и девушек из нашего выпуска пошли в строительный институт. Мы с Наташей поступили на "Промышленное и гражданское строительство". Учились опять в разных группах, но расписание часто совпадало, поэтому мы ездили в институт и возвращались домой на одной электричке. В конце третьего курса мы стали встречаться.
  В десятом классе у Наташи уже был друг, старше ее на два года, который окончил нашу школу и осенью собирался в армию. В институт он поступать не хотел, не понимая, что может дать высшее образование такому уверенному в себе, сильному парню как он, у которого вся жизнь впереди. Первая "юношеская любовь" Наташи окончилась, как это часто бывает, очень скоро. Через полгода парень ушел в армию, а девушка, расставшись со своей девственностью, осталась доучиваться в школе. Если бы Наташа была такой же девчонкой, как и все, то, наверное, она начала бы сначала тосковать по любимому, а затем нашла бы утешение в объятиях какого-нибудь спортсмена-авторитета. Однако, она была девушкой не только красивой, но умной и целеустремленной. Первая любовь показала ей насколько все разные и просто секс не может соединять людей на длительное время, давая лишь повод к совместной жизни, а основное, что накрепко соединяет мужчину и женщину, это схожий взгляд на жизнь. Это как ехать в поезде и смотреть в одно окно и обсуждать увиденное. Вам нравится делиться мнением, интересно слушать, вы понимаете, о чем говорите, и вам обоим классно, когда ваши мнения совпадают. А когда один смотрит в окно направо, а другой налево, потому что интересы у вас разные, то и разговора не может быть - нечего обсуждать. Так она объяснила свое понимание счастливой семейной жизни, когда мы как-то раз возвращались на электричке с института. После этого разговора я понял, что мы с ней смотрим "в одно окно поезда". Я это очень хорошо понимал. Мои родители всегда ругались и кричали. Отец постоянно уезжал на рыбалку на Волгу, а мать сидела и ждала его. Когда он возвращался, она накидывалась на него с упреками. Он кричал в ответ, и она уходила на кухню, где кончиком застиранного фартука стирала с нестарого еще лица долгие слезы одиночества. Отец подавлял мать, заставляя ее подчиняться своей прихоти. Она страдала, но не уходила, видимо не зная, как можно жить иначе. Наблюдая все это, я подсознательно стремился к такому же доминированию как отец. Женщина в моем понимании всегда должна была слушаться и подчиняться. И первых двух своих девушек я пытался подавить, что у меня неплохо получилось. Но как только я подчинял их своей воле, тут же терял к ним интерес. Вопрос даже не столько в получении секса, сколько в полном контроле над человеком. Послушные, несамостоятельные они вызывали у меня противоречивые чувства: с одной стороны мне это нравилось, с другой, мне претила эта их привязчивость и покорность. Временами я ощущал себя юннатом, который приручил щенка, и теперь должен постоянно за ним следить и ухаживать. А когда щенок подрастет, то превратится в какую-нибудь некрасивую суку, которая будет везде неотступно следовать за ним и преданно смотреть в глаза. И когда мне представлялось, что вот она, или она, будет со мной жить, а я буду должен ее любить, или даже просто с ней о чем-то разговаривать, то мне становилось нестерпимо грустно и тоскливо. Видимо, не осознавая того, я искал женщину самостоятельную, сильную, с которой мне было бы интересно и комфортно, которую не надо время от времени отталкивать от себя, чтобы побыть одному. Наташа оказалась именно такой женщиной. Ее независимость и целеустремленность нравились мне, но поначалу не цепляли до такой степени, чтобы сделать ее единственным желанным объектом. Наши поездки в институт и обратно незаметно сблизили нас настолько, что я влюбился. Первый раз в жизни я полюбил. Я люблю ее до сих пор, но не уверен любила ли она меня тогда, но думаю, что любит сейчас.
  Когда у вас внутри кувыркаются подзадоривающие, зудящие, нашептывающие бесы, что вы делаете с ними: разговариваете, спорите, слушаете, опровергаете, проклинаете, соглашаетесь, подчиняетесь, боретесь? Я своих бесов слушал. Не сказать, что прислушивался, но зависть и неуверенность в себе с готовностью отзывались на их зов. Каждый человек на свете знает, что такое личные бесы и как тяжело их загнать в стойло, если вы дали им волю. Все люди выглядят примерно одинаково, и достаточно сложно сказать, что у них в голове. А в голове, как раз, бывает много такого, что лучше и не знать никому. И ходим мы с этими пресловутыми бесами в голове, обманывая других, а часто и себя, что не желаем зла ближним, не завидуем и не боимся, но только злые слова иногда выдают нас.
  Наташа как-то совершенно естественно, не ломая и не принуждая, заставила моих бесов сначала поутихнуть, а потом и вовсе уйти в это самое стойло. Причем сделала она это не специально. Просто в процессе общения я почувствовал исходящую от нее какую-то светлость и чистое спокойствие, которое через некоторое время передалось и мне. Нет, и у Наташи были и есть бесы, но они такие маленькие и неприкаянные, что редко могут что-то изобразить и на что-то повлиять. Есть, правда, один, отвечающий за гнев и раздражение, вот он совсем не маленький, но я научился не обращать на него внимание. Когда мы вечером садились в электричку, то нам уже никто не был нужен, мы разговаривали, что-то обсуждали, спорили, и наш мирок, замкнутый и самодостаточный, являлся простейшим атомом, в котором Наташа была ядром, а я электроном. Так сложилось, что я стал сателлитом, но сожалений по этому поводу не испытывал. Наоборот, мне нравилось, льстило, что такая красивая, умная, независимая девушка нуждается в моем общении не меньше, чем я в ее. Что еще нас сближало - это увлечение одной и той же музыкой, фильмами, книгами. Нам до сих пор есть о чем поговорить, кроме как о дочери и о даче. Совместные мозговые штурмы по вопросам, касающимся моей или ее работы, обычное для нашей семьи дело. Вот и сейчас мы продолжали уже давно начатый разговор.
  Когда только пришел Андрей к нам на работу и возникли первые осложнения с ним, Наташа мне сказала, что эта проблема сама собой не рассосется. Я подробно описывал его поведение, свои впечатления, и впечатления других наших. Мы думали с ней и прикидывали сценарии развития событий и модели моего поведения, но когда я приходил на работу, вся продуманная тактика летела к черту, поскольку я ничего не мог противопоставить истеричному напору Андрея. Работая несколько лет в тесно сплоченном коллективе, мы отвыкли от внутренних конфликтов и противостояния. Ни я, ни кто-то другой уже представить себе не могли, что надо через ругань, "ломание через колено", заставлять работать подчиненных или своих коллег-замов. Теперь же любое согласование договора превратилось в нервотрепку. Финансовый директор придирался к каждой запятой, подозревая "откатную" схему в каждом подрядчике. Поскольку какой-либо значимый опыт в финансах у него отсутствовал, то он метался из крайности в крайность при рассмотрении договоров. Меня это выматывало. Единственный человек, полностью переметнувшийся на его сторону - кадровичка, открыто поддерживала финдира в противостоянии со всеми нами.
  Тебе легко сказать "выстраивай отношения", - опять завел я свою пластинку. - Не может быть там никаких отношений. За обедом он только и рассказывает о себе, какой он исключительный, дерзкий и смелый. У меня скоро язва откроется, - пробурчал я.
  Терпи, - отрезала жена. - Тебе все равно сейчас некуда идти. Дима твой прокатил с работой, Моисеич уйдет куда-нибудь, а тебя не позовет - кризис сейчас, работы на всех не хватает. Терпи, - еще раз отрезала Наташа.
  Блин..., - меня напрягала эта необходимость.
  Не "блинкай". Садись лучше есть. В конце-концов, тебя там не пытают и не убивают. Привыкнешь.
  
  Спустя две недели Моисеич устроил отвальную. Он нашел себе работу в Москве и теперь собирался переезжать всем семейством. Будучи человеком прагматичным и рациональным, он не стал вмешиваться в отношения собственников и пытаться влиять на их решения, а просто предпочел использовать связи своего патрона для переезда. Моисеич пригласил к себе на шашлык меня, главбухшу, Андрея, юриста и главного инженера Анатолича. Мы с Андреем пришли со своими супругами. Вернее Наташа пришла немного позже - задержали дела на работе. Вот на этой вечеринке я первый раз увидел его жену. Невысокая, с алыми ногтями в красном вечернем платье до пят, делавшем ее еще ниже, она производила впечатление простоватой студентки из общаги, первый раз приглашенной праздновать Новый год на квартиру к одному из сокурсников. Но первое впечатление оказалось ошибочным. Я считал, что не к случаю выбранное платье станет для нее источником неуверенности в себе, но оказалось, что она, похоже, выбрала его совершенно осознанно.
  Добрый вечер. Вы коммерческий директор? - Я кивнул. - Андрей что-то рассказывал о вас, - пренебрежительно оценивающий взгляд скользнул сначала по мне, затем по Наташе, которая в это время только зашла в калитку и помахала мне рукой, а я помахал ей в ответ.
  А вас зовут...? - пропуская мимо ушей ее хамское обращение спросил я.
  Анастасия Павловна. - Она специально произнесла это официально, проведя таким образом между нами черту.
  Вам удобно в вечернем платье на шашлыках? - Меня так задела ее надменность, что захотелось непременно тут же ей ответить колкостью. Эта тридцатилетняя стерва сильно задела мое самолюбие.
  За женой своей лучше следи, - она произнесла это так, чтобы мне стало совсем понятно, кому и когда должно быть неудобно.
  Демонстративно отвернувшись, она проследовала к мужу, который наливал себе уже третий стакан шотландского виски.
  Возле него, напряженно смеясь и часто прикладываясь к бокалу вина, вилась начальница отдела кадров. Ее повизгивающий смех резонировал со вспышками задорного смеха Андрея. Главбухша с опустевшим бокалом одиноко сидела в кресле-качалке на обширной веранде и грустно наблюдала за Моисеичем. Только сейчас я догадался, почему она так предана нашей конторе, и в свете этого знания мне стало совершенно непонятно дальнейшее ее будущее. Моисеич поочередно переворачивал шампуры с сочными кусками баранины. Возле него стоял бокал красного вина, к которому он периодически прикладывался. Ветер с недалёкой Волги перелетал через высокий деревянный забор, легкомысленно заигрывал с юбками, шуршал листьями берёз, срывал искры с кончиков сигарет.
  Наташа, которая приехала позже меня на полчаса, была перехвачена на входе Надей, и почти сразу уведена в дом посмотреть и примерить кое-что из новой одежды, привезенной вчера из Москвы. Надя с моей Наташей давно дружили, еще со школы. Собственно, это жена через Надю пристроила меня в контору, где Моисеич был тогда финансовым директором. Долгих пять лет он рос до гендира, а я до коммерческого. Когда сменилась предыдущая команда во главе с генеральным, из прежних топов остался только Моисеич. Вступив в должность, он сразу назначил меня коммерческим, а свою заместительшу Ольгу поставил вместо себя финдиром. Еще три года мы жили очень хорошо, пока одному из двух учредителей не захотелось больших денег и большего контроля. Теперь мы пожинали плоды борьбы хозяев. Сначала ушла Ольга, теперь Моисеич. Раскол в нашей компании начал приобретать черты будущего заката.
  Я подошел к мангалу.
  С тобой Сергей Владимирович еще не говорил? - Моисеич взял бокал и допил остатки. - Плесни, пожалуйста, - он подал мне пустой бокал.
  Нет, - несколько озадаченно ответил я, наливая ему вина. - Зачем он хочет поговорить, ты знаешь?
  Знаю. Он хочет предложить тебе новый проект. Из этого он выходит и начинает такой же, но один, без компаньонов.
  Это было бы здорово для меня. А в качестве кого он хочет меня видеть в проекте?
  Генерального. - Моисеич отпил вина и поставил бокал рядом с мангалом. - Я похлопотал за тебя. Думаю тебе предложение понравится.
  У меня пробежали мурашки по спине от предчувствия ответственного разговора, от которого зависело мое будущее.
  А у вас смех похож, - неожиданно сказал Моисеич, глядя на Андрея.
  Что? - не понял я. Мои мысли крутились вокруг предстоящего делового предложения и тех перспектив, которые могут последовать из него.
  Вы смеетесь одинаково. И голоса очень похожи.
  Ерунда, мы совершенные антиподы.
  Это да, но тем не менее это не отменяет того, что вы очень похожи, - задумчиво произнес Моисеич и перевернул несколько шампуров. - Мне со стороны виднее, поверь. И Ира мне говорила об этом, а теперь я вижу, что она была чертовски права. Странно, что я раньше сам этого не заметил. Вот жены у вас действительно абсолютно разные. Наташа совсем не похожа на эту... , - он подумал и с некоторым отвращением произнес, - энергичную воинственную тупость. Андрею повезло жениться на дочке замдиректора нефтеперерабатывающего. Все ее достоинства - ее папа. Ты знаешь, что Андрей развелся с первой женой ради этой бабенции, вернее ради того, чтобы заиметь ее отца в качестве тестя?
  Первый раз слышу. Естественно, я знаю, кто его тесть, но как он пришел к этому, сейчас от тебя в первый раз услышал.
  Вот, он бросил первую жену, когда познакомился и сошелся с этой мегерой.
  Да, отвратительная штучка, - я тоже налил себе вина и отпил, глядя на веселящуюся троицу. - Похоже, они совсем не стесняются, - заметил я.
  Что ты, они нас всех считают за обслугу в лучшем случае, а Лена Евгеньевна готова им ноги целовать, лишь бы они ее не уволили. Ей до пенсии еще четыре года. Для нее увольнение вещь страшная, фатальная.
  Да, но нельзя же так пресмыкаться. Я все понимаю, но топтать в себе человеческое достоинство ради места...
  Тебе проще, ты на шестнадцать лет ее моложе, а также умнее, образованнее. У тебя есть товарищ, который помогает, а что есть у нее, кроме кредита на машину и мужа-дежурного электрика? Не ломай голову и не напрягай свои извилины, я тебе открою тайну: если бы не твоя Наташа, ты был бы похож на этого Андрея.
  В этот момент меня сильно передернуло. Моисеич, человек, которого я уважал, и который уважал меня, в чем я убедился после семи лет работы с ним, в эту самую секунду практически меня оскорбил.
  Вот это сейчас прозвучало обидно, - ответил я, делая большой глоток вина.
  Зато, правда, - он взял бокал и залпом допил. Моисеичу этот разговор тоже был не очень приятен. Он явно тяготился какой-то мыслью и хотел ее высказать. - Никогда бы тебе этого не сказал, но обстоятельства, видишь, складываются таким образом, что я просто должен сказать: тебя "сделала" Наташа. - Предвосхищая мой вопрос, он тут же продолжил, - в том смысле, что ты не стал бы тем, кем сейчас являешься.
  То есть я не "self made"?
  Типа того. Она Пигмалион, а ты Галатея.
  Опять обидно прозвучало... , - теперь его слова действительно меня задели.
  "Кузьмич, ты че обиделся?" - процитировал он шутливо знаменитый фильм Рогожкина. - Да брось ты, я бы без Нади тоже не состоялся. Надо радоваться, что у нас такие замечательные жены. Налей еще.
  Наша бутылка оказалась пустой, и мне пришлось идти на террасу, где сидела главбухша.
  Людмила Санна, пойдемте к нам, - позвал я.
  В этот момент мне стало очень её жаль. Я понимал, что она любит Моисеича, а он никогда не ответит ей взаимностью, потому что предан своей Наде. Мы оба любим своих жен, той странной любовью, которая делает нас однолюбами, такой любовью, о которой, наверное, каждая из женщин и мечтает, поэтому Людмила Санна обречена на одиночество. Ухоженная, старающаяся сделать себя желанной, и преуспевшая в этом нелегком деле, Людмила Санна тоже оказалась человеком с одной историей любви, но только безответной. Как, казалось бы, мало, и вместе с тем невообразимо много отделяет людей от счастья - взаимность. Вот есть у меня, Моисеича любимые женщины, которые любят нас и образуется счастье от любви, а есть главбухша, у которой от любви одно несчастье. Не помню, кто из древних китайцев сказал: "как звучит хлопок одной ладони?", как выглядит счастье от любви одного?
  Моисеич посмотрел на меня вопросительно, - зачем ты усложняешь? Неужели ты не понимаешь, что мне это тяжело?
  Слушай, а я ведь только сейчас догадался...
  Ты никогда не отличался сообразительностью. О ее чувстве ко мне не знает разве что пес на заводских воротах и ты. Хотя по поводу пса я бы не ручался.
  И давно?
  Ты такой несообразительный? С рождения скорее всего, - пожав плечами ответил он.
  Ну, нет, - ничуть не обидевшись, удивился я.
  Да почитай с самого начала нашей работы. На первом новогоднем корпоративе, когда ты еще где-то не понятно где работал, и на нем, понятно, не присутствовал, я с ней переспал. Пьяный был. После еле-еле эту новогоднюю историю на тормозах спустил. Так жалел и бога молил, чтобы все выкрутилось. Но Людмила оказалась женщиной не только красивой, но и умной, и жертвенной. Хотя я ее насильно не заставлял, перед ней у меня вины нет в отличие от Нади.
  Так ты еще и поэтому переезжаешь, - утвердительно покивал я.
  Отчасти, практически совсем не поэтому. Столько лет прошло... , - он веером собрал шампуры и переложил с мангала на большую тарелку. - Первая партия божественного мяса готова. Прошу к столу! - позвал он всех.
  Борис Моисеевич, зачем же вы бога на мясо пустили? - Уже заметно пьяный Андрей, радостно заржал каким-то икающим смехом.
  "И смеется на редкость мерзко, как гиена хохочет" - с отвращением подумал я.
  Что только не сделаешь ради таких дорогих гостей, - отшутился Моисееич. - Давайте нальем и выпьем за нашу встречу на этой земле, за то, что ничего под луной не происходит зря, и наша встреча, наша совместная работа тоже была не случайна, и в будущем она отзовется для нас только добром, и мы будем вспоминать это время с удовольствием. За нас! - Он поднял бокал и поочередно чокнулся со всеми. Мне он при этом сказал: "Будь здоров, Андрей. Все у тебя получится".
  В это время из дома вышли Наташа с Надей. Еще о чем-то живо переговариваясь, они спускались по лестнице вниз к столу, возле которого мы все собрались.
  Привет всем! - весело крикнула Наташа.
  Приветливо окинув всех мимолетным взглядом, Наташа внезапно остановилась и буквально впилась глазами в Андрея. Возникла короткая неловкая пауза. Первой отреагировала жена Андрея, которая небрежно произнесла: "и вам не хворать, женщина". Она вызывающе-вопросительно смотрела на Наташу. Мне тоже стало неловко. Маленький червь ревности закопошился в голове. Надя взяла под руку Наташу, сдвинула ее с места, и подвела ко мне. Через секунду моя жена также пристально стала всматриваться в меня. Жуткое ощущение, ничем не подкрепленное, кроме не поддающегося разумному объяснению поведения Наташи, сжало мое сердце. Она разглядывала меня, как будто я был привидением, которое только что явилось перед ней.
  Наташа, что с тобой? - я обнял и ее и отвел подальше от людей.
  Я первый раз в жизни видел ее такой.
  Кто тот мужчина, ваш финдир? - голос ее дрожал. Она искоса внимательно смотрела на него издалека.
  Да. Что, черт побери, происходит, Наташ? - Меня пугала и в тоже время бесила ее реакция. В голову лезли разные мысли одна дебильнее другой, но под стать всей ситуации.
  Поехали, я тебе дома расскажу.
  Она смотрела на Андрея, а он с удивлением, несмотря на выпитое, достаточно трезво глядел на нее. Неловко что-то объясняя своей жене, которая, похоже, тоже почувствовала себя не в своей тарелке, по-идиотски хихикая и постоянно оглядываясь на нас, кадровичка пыталась разрядить обстановку, грозящую обернуться скандалом. Не долго думая, взяв Наташу за руку и на прощание молча, махнув рукой Моисеичу и Наде, я поспешно зашагал в сторону калитки. Наташа шла рядом, пытаясь все что-то понять, она теперь заглядывала мне в лицо.
  Ключи доставай, - коротко приказал я, когда мы подошли к машине.
  Я так никогда не вел себя с Наташей, но сейчас считал вправе так обращаться с ней. Ревность и одновременно растерянность владели мной. Обида оттого, что моя жена так откровенно разглядывала чужого мужчину, тем более прилюдно, выводила меня из себя. Удивление ушло, оставив место злости и ревности. Наташа достала ключи, открыла дверь, и сев завела двигатель.
  Поехали. - Я сел на переднее пассажирское кресло и сильно хлопнул дверью.
  Сейчас пешком пойдешь, - тихо произнесла Наташа. - Я не просто так разглядывала этого Андрея.
  А с каким умыслом ты это делала? - Со злостью спросил я.
  Знаешь КОГО я увидела?
  Что?
  Она резко нажала на тормоз и машина, завизжав резиной, остановилась, клюнув носом.
  Я тебя увидела...
  Что значит "тебя увидела"? - Совершенно не понимая, проговорил я.
  Вот как хочешь воспринимай, но этот Андрей - это ты пятнадцать лет назад. Я когда его увидела, то сначала не поняла в чем дело: прическа другая, выражение лица, но в остальном это ты, понимаешь?
  Нет, не понимаю. Ты уже пила что ли?
  Ничего я не пила. - Наташа внимательно смотрела на меня. Ее сумасшедший взгляд говорил о том, что она не разыгрывает и не обманывает. - Ты понимаешь, что я говорю правду?
  Нет, не понимаю. Я давно вышел из детского возраста и даже подросткового, поэтому в сказки и фантастику не верю. Наташа, ты только послушай себя, это же бред: "он - это ты". Как я должен воспринимать твои слова? Я этого Андрея, будь он неладен, уже три месяца вижу каждый рабочий день по несколько раз. Неужели ты думаешь, я не заметил бы хоть какое-то его сходство со мной? Нет, все-таки это бред какой-то, - я сильно потер лоб, затем с силой помассировал виски.
  Может и бред, но это факт. Слушай, - ее озарила какая-то догадка, - теперь я понимаю, почему вы так ненавидите друг друга.
  И почему?
  Потому что ты задавил в себе некоторые качества, которые считал плохими, а тот другой ты, наоборот развил их. Вот так и получилось, что вы оказались антиподами.
  Ну, ерунда это все и бред, Наташ. Только с твоих слов я должен верить, что мы с ним один и тот же человек, но так ведь не бывает в природе.
  Любимый, поверь мне, там остался другой ты. Совсем другой, но ты.
  Наташа отстегнула ремень безопасности, обняла меня и поцеловала.
  Черт знает, что мне в этот момент лезло в голову: нечто из фильма "Нечто" мимикрировавшее под меня, жидкометаллический двойник из второго "Терминатора", еще какие-то двойники, страшными призраками стоящие вокруг, от которых веяло мертвечиной и холодом, образы рвали голову в клочья, но от Наташи пришло успокоение, стало теплее и уютнее. Дурацкие монстры отступили. Почти как в детстве. Вся тревога и фантастичность произошедшего смялась как фольга от шоколадки в небольшой комочек и упала куда-то под ноги на коврик машины. Тревога ушла, а пришел другой взгляд на сегодняшнее открытие новой стороны бытия.
  Если все действительно так, как ты говоришь, то это полное нарушение пространственно-временного континуума, - сказал я, немного отодвинувшись от Наташи, чтобы посмотреть ей в глаза. - Мы живем в одно и тоже время, разговариваем, ругаемся, ненавидим друг друга, такого не должно быть в принципе. Или мы просто очень-очень похожие люди.
  Господи, Андрюша, ну откуда ты знаешь, как должно быть? Какие к черту "принципы", если факт остается фактом: я сейчас видела тебя. Принципам ты веришь, а мне нет?
  Ты же могла ошибиться.
  Давай опять не будем начинать, ладно? - Мимо, шелестя шинами, проехала машина. Наташа молчала и о чем-то думала. Я считал, что она сейчас попробует меня убедить. Но нет, она, наконец, очнулась от мыслей и проговорила, коротко рубя руками воздух перед собой, - Знаешь, меня поразило, что вы абсолютно разные, и кажется как будто в одном все самое плохое, а в другом все хорошее. Знаешь, как бы взяли и разделили человека надвое и пустили зачем-то ходить по миру. Я как будто в бездну заглянула, когда в глаза ему посмотрела. Раньше у тебя все это было, но гораздо меньше, потом совсем исчезло, а у него всей этой дряни доверху...
  Ты хочешь сказать, что мы отличаемся нашими личными качествами?
  Да, вы вообще разные, и жены у вас разные, что я тоже успела заметить.
  Это я тоже понял, - усмехнулся я. - Думаешь, почему так получилось, если поверить в твою версию?
  Наташа опять задумалась, глядя через лобовое стекло куда-то вперед по свету фар. Их мощный свет терялся уже в пятнадцати-двадцати метрах, поглощаемый темным пустым пространством. Ночь, разбавленная редкими огнями, окружала нас, затопив окрестности темнотой. Она в очередной раз вышла из состояния задумчивости, аккуратно потерла лоб и виски.
  Ведь все друг на друга влияют. Ты изменил меня в некоторой степени, я изменила тебя.
  Хорошо не "мне", - пошутил я.
  Наташа, пропустив мимо ушей шутку, продолжила.
  Я не знаю, что произошло с тем тобой, с тем Андреем, но очевидно это случилось до нашей с тобой встречи. В этом я уверена.
  И что дальше?
  Не знаю. Просто теперь понятно, что на свете существует один человек двух разных возрастов, с двумя разными судьбами. Более того, сильнее всего на свете он ненавидит себя.
  Видимо, если отсепарировать характер каждого человека, то получится две противоположные половинки.
  Ага, доктор Джекилл и мистер Хайд. Добро и Зло.
  Нет, я думаю тут немного сложнее. Я ведь не идеален, значит не все качества во мне положительные, и в другом Андрее есть неплохие черты. Он, например, может неплохо управлять, ну, или повелевать людьми. Я лишился этого после десяти лет жизни с тобой.
  Что, жалеешь? - Наташа с интересом посмотрела на меня.
  Нисколько, но это качество здорово облегчает жизнь. Управление другими людьми, это не только искусство устроить так, чтобы люди сделали, что ты им сказал, это еще и уничижение их. Надо не только повелевать, надо уметь заставить, ломая через колено. Люди ленивы и строптивы.
  Я тебя не узнаю, ты с таким пафосом говоришь, что уши в трубочку заворачиваются. Такой высокий философский слог...
  Просто то, что я говорю - прописная истина. Все знают об этом, но мало кто задумывается. Поэтому мало кто по-настоящему хочет власти над людьми - лениво, а главное все-таки стыдновато. Я раньше мечтал повелевать, ну ты знаешь, а теперь я мечтаю простого человеческого счастья. Возможно, я постарел, но думаю причина в отказе, таком очень личном отказе в получении удовольствия от унижения других людей.
  У меня никогда не было стремления к власти, - Наташа искоса быстро взглянула на меня, оценивая какую реакцию вызвали ее слова.
  Ну да. Тебе всегда хватало власти надо мной.
  Ерунду не говори, суслик. - Наташа ласково посмотрела на меня. Она решила задавить в зародыше этот небольшой личный бунт, который все больше овладевал моим сознанием.
  Наташ, правда, я устал быть "сусликом". Тот "я" много больше соответствует "мне" первоначальному.
  Но он мерзок.
  Да, но он больше "я", чем я сегодня. Ты переиначила меня.
  Суслик, но он отвратителен и порочен.
  Ты знаешь, как я себя ощущаю последние пять лет? - я сжал кулаки так, что побелели костяшки.
  Как? - Наташа немного повернулась в кресле устраиваясь поудобней.
  Беспомощно. У меня такое чувство, что я лишился чего-то очень важного, того, что составляет мое "я".
  Ты просто завидуешь, - Наташа прищурилась и посмотрела таким взглядом, будто замерила меня с ног до головы штангенциркулем.
  Ее взгляд неприятно царапнул. Я всегда боялся вот такого наташиного взгляда. Мнение единственного человека, которым я дорожил, сейчас закапывало меня в зыбучих песках снисходительности зрелого превосходства. Всю часть жизни, прожитую с ней, я боролся за ее одобрительный взгляд, когда она ласково и нежно смотрела на меня, позволяя воспользоваться ее расположением. Хотя слово "воспользоваться" довольно неуместно по отношению к той степени свободы, которая предоставлялась мне по случаю хорошего настроения. В этот момент я понял, как радикально эта зависимость от Наташи изменила меня. Не знаю, кто или что сделал так, чтобы я встретился с самим собой, но простое сопоставление очевиднейшим образом показало, насколько я изменился. Мне вдруг стало жаль себя, что я такой вот переиначенный, такой совершенно непохожий на себя первоначального, безвольно жду, что меня пригласят на новую работу, вместо того, чтобы бороться с самим собой за место под солнцем. Сожаление о себе преданном, навалилось на плечи, придавив к креслу.
  Понимаешь, - начал я медленно, - я проиграл самому себе. Это глупо звучит, но это так.
  Это похоже на гоголевскую сказку про нос, или на сказку про тень... , - Наташа все смотрела на меня так, что мне стало жарко. Теперь в ее взгляде появилась жалость. - Там добро побеждает зло, а в действительности все наоборот. Хотя...
  Да в какой "действительности", - я махнул рукой. - Уж наша реальность всем действительностям реальность. Встретил, блин, самого себя, который больше всего на свете ненавидит самого себя. Бред, блин.
  Почему бред? Самое распространенное человеческое состояние - ненависть к самому себе.
  Смешно, что оня...
  Кто-кто? - переспросила Наташа.
  Оня, ну то есть я-он, он-я. Короче, получается такая новая сущность "оня", которая состоит из двух меня. Но самое интересное не в этом, а в том, что я второй не знаю, что он это я, и поэтому он меня хочет раздавить, уничтожить. Возможно, у него нет такого прямого желания, скорее всего, нет, ведь я не такой, но победить, одолеть и морально растоптать себя Андрей хочет непременно. Другое окружение, молодость.
  Это похоже на лень, которая сидит паразитом внутри и убивает своего носителя.
  Несовсем. Все-таки линия моего раздела прошла не по границе между добром и злом, а как-то по-другому, ведь у того Андрея есть жена, дочка. И нельзя сказать, что они такие уж монстры и исчадия ада, также как нельзя сказать, что мы с тобой ангелы. Это урок какой-то.
  Или сбой в матрице, - усмехнулась Наташа. - Только так можно объяснить как два варианта одного и того же человека могут столкнуться в одно время в одном месте, скорее всего без всякого умысла, потому что смысла в этом ноль.
  Может смысл в том, чтобы показать как же тебе повезло, - проговорил я, и, притянув ее к себе, поцеловал, а затем добавил, - мой доктор Франкенштейн.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"