Сердце - аорта - какие-то там артерии - миллиарды капилляров в самых разнообразных органах.
Артериальная кровь переходит в венозную.
Струйно.
Сердце сродни капельнице с глюкозой.
Кислородом, углекислым газом и неизменным ацетальдегидом.
Может быть, завтра придёт медсестра, этакая нимфа средних лет с белыми крыльями и нимбом над головой, и, помахивая полными бёдрами точно веером, сообщит, что курс лечения окончен.
Не забудьте сделать в металлоремонте дубликат ключа от рая - апостол Пётр уехал в отпуск на Ямайку.
Во всём этом было что-то обыденное.
Неоновые радуги разводных мостов через несуществующую реку.
Дорогое пиво в привокзальных забегаловках.
Дешёвые женщины.
"Вечный огонь" крематориев.
Вечная память героям областной психиатрической больнички.
Старики в метро и в очереди к окулисту, запах гнили и запах ментола. Запах какой-то мази. Смерти. Клеток, размножающихся амитозом. Всех больничных палат во вселенной.
Мне душно.
Во всём этом было что-то обыденное.
Я клялась в любви незнакомым поэтам и забывала их лица, едва закрыв за собой дверь.
Приходила в институт и садилась за парту. Вокруг было полно разных девочек, и все они мне нравились. Мальчики нравились тоже.
Передо мной садилась какая-то старуха с кипой бумаг и бумажным лицом. Полтора килограмма конспектов и семьдесят килограмм мёртвой кожи. Ни мозгов, ни пизды, ни смысла жизни. Одна сплошная мёртвая кожа. И запах ментоловой мази.
Она преподавала философию. Ходила по улице. Ездила в метро. Сидела в очереди к окулисту и заполняла сбербанковские бланки.
Как и все мы.
Это ничего не меняло.
Легче всего найти смысл жизни там, где никакого смысла нет и в помине.
На моём коврике для мыши была репродукция картины Модильяни. Голая девушка со странными контурами. В позе Кейт Уинслет на рисунке в "Титанике".
Неоновые радуги разводных мостов через несуществующую реку.
Мои раскинутые руки и два билета в кино на сеанс в 2.30.
Во всём этом было что-то обыденное, а дальше не было ничего.