Аннотация: Когда безысходность, когда хочется утопиться в озере и наконец со всем покончить...
Осенний ветер неторопливо, словно пастух свое стадо, гнал шуршащие скрюченные листья по асфальту. Неделя непрерывных дождей оставила после себя пронизывающую до костей сырость, а серое небо, низко нависающее над маленькими домиками городка, почти касалось телевизионных антенн. Ничто не располагало к счастью - ни погода, ни свинцовым грузом отягощающие думы.
Мари шла, не смотря под ноги, не замечая хруста рассыпающейся в прах листвы. Десять лет прошло с тех пор, как она вышла замуж. Десять лет она ходила по врачам, церквям и знахаркам, перерывала книги в поисках чудодейственных средств и рецептов, посещала "специальные" места силы и практически не отходила от беременеющих по очереди подруг. Бесполезно.
Никто не мог сказать, в чем причина, но итог всегда был один - детей у Мари так и не было. Наверно, уже не будет? Муж, заведя на стороне пару симпатичных востроглазых сорванцов, убедительно доказал - дело не в нем. И трещала, судорожно трещала по швам семейная жизнь. Ибо вечера, проводимые в кольце все возрастающего нервного напряжения, в бесконечном кольце идеи, давно ставшей навязчивой, повторялись снова и снова. Но как было остановиться? А вдруг... Вдруг старуха, к который мчишься за сотню километров в забытую всеми деревню, проведет рукой - да и... Или колдунья, в газетном объявлении обещающая стопроцентный результат, поможет, пусть и за бешеную сумму - но поможет!..
Бес-по-лез-но.
Придя наконец домой, Мари обнаружила пустой шкаф, в котором сиротливо покачивались опустевшие вешалки. Все. Конец.
Уже практически не думая, ведомая каким-то подсознательным инстинктом, она вышла из дома и аккуратно закрыла за собой дверь. И пошла. Нет, почти побежала - туда, где кончалась улица, и стеною вставали сумеречно темнеющие стволы деревьев. Туда, к лесному озеру, вода в котором охладит наконец покрасневшие от слез глаза. Мари не заметила опять начавшийся дождь. Не увидела, как разодрала куртку о шершавую ветвь дуба. Не обратила внимания на чавкающие в месиве осенней земли ботинки, слишком непрочные для того, чтобы бегать в них по осеннему лесу.
Наконец сквозь просвет между стволами мелькнуло озеро. И ближе. И вот оно - у ног, безмятежное зеркало горя. Где-то закаркала ворона, и Мари вздрогнула, огляделась, обхватила себя покрепче руками:
- Как я тут оказалась? - спросила она у иссохшего камыша и манящей воды. - А, впрочем, не важно.
Мари жадно шагнула вперед. И почувствовала, как ледяные ручейки, лизнув мыски ботинков, стали жадно впитываться в их тонкую кожу. Чуть наклонившись, можно было увидеть отражение - светлые волосы, когда-то блестевшие на солнце, как драгоценность, а ныне потускневшие и ломкие. Голубые глаза, тоже потускневшие и поблекшие, как очи восьмидесятилетней старухи. Лицо, выплакавшее все беды этого мира в одном-единственном слове - "ребенок".
- Совсем скоро тебя не станет, - пообещала Мари этому отражению. И даже немного улыбнулась, собираясь с силами, уговаривая себя влюбиться в мутную воду своего последнего пристанища. - Я не могу стать матерью... Что мне делать на этом свете?
Ветер зарябил воду, исказил потускневшее лицо. Ветер сорвал последние листья с окружающих озеро деревьев. Сумерки неожиданно придвинулись ближе и задышали в шею, вороша солому волос.
Мари прикрыла глаза и начала заходить в воду. Вперед. Еще шаг. Она больше не умела плакать, так что все закончится быстро. Но вдруг, когда лед начал проникать в самое сердце, а волны жадно сомкнулись у талии, ей послышался тонкий детский голосок:
- Мама?
Тряхнув головой, женщина сделала еще шаг. Мысленно радуясь, что не успеет окончательно сойти с ума. Не успеет!
- Мама! Мама!!!
Со всех сторон окружили голоса. И показалось - сейчас взорвется голова, и да - бестолку зажимать уши, бес-по-лез-но! Открыв глаза, Мари завертелась, пытаясь высмотреть на неровности водной глади место, откуда исходят звуки, а крики лились и лились, судорожно врываясь в мир просьбой... Нет, требованием!..
- МАМА!
- Кто... Кто здесь? - разлепила внезапно пересохшие губы Мари, не решаясь ступать дальше в воду, опасаясь даже дышать.
- Мама, возьми меня! Нет, меня!.. Меня!..
Женщина опустила взгляд вниз, на воды озера, и наконец увидела...
К ней тянулись детские ручонки, посиневшие от холода, искаженные колыханием поверхности. Десятки, сотни. И каждый крик, как нож, вонзался в душу, проникая до самых краев. И тут Мари охватил всепоглощающий ужас, и она, развернувшись, кинулась было к берегу. Но что-то держало, сковывало ноги, хватало за одежду, за руки, за волосы.
- Выбери! Сделай выбор! - требовали голоса.
Всхлипывая, она металась, как попавший в капкан заяц. Расплескивалась вода озера, окатывая с головой. Ледяные иголки перестали колоть кожу, и оцепенение постепенно начинало сковывать члены. Мари внезапно поняла со всей отчетливостью, что это - конец. Действительно конец.
А разве не этого она хотела?
- Мама!..
Движения начали стихать. Оседая в воде, погружаясь все сильнее - вот уже по грудь, по шею, - женщина случайно чего-то коснулась. Ладошка с маленькими, пухлыми пальчиками холодной рыбкой скользнула в руку Мари, и тут вода сомкнулась над ее головой, и свет погас. И внезапно стало тепло.
Она очнулась в своей постели. Все так же сиротливо покачивались вешалки, а сквозь окна лился серый морок нового дня. Встала, чуть пошатываясь, и прошлепала босыми ногами в ванную. Из зеркала смотрели усталые голубые глаза, слишком одинокие для женщины тридцати пяти лет.
- Какой страшный сон, - прошептала Мари. - Какой жестокий и несправедливый...
И колесо завертелось с новой силой, бесконечностью беспросветных дней затягивая в петлю жизни. Спустя месяц она наконец поняла, что беременна. Врачи подтвердили, поздравляя и безразлично улыбаясь. А вскоре давний сон практически растворился в памяти - ведь сбылась наконец мечта, и Мари смогла укачивать маленький беззащитный кулечек, напевая старые бабушкины колыбельные.
А когда девочке исполнилось лет пять, она, глядя на мать серьезными не по годам глазами, попросила:
- Давай сходим к лесному озеру.
Тут всколыхнулись воспоминания, и Мари, испуганно прижав к себе дочь, спросила:
- Зачем?
- Нам с тобой не хватает братика.
- Но откуда?..
- Ты и сама знаешь. Там живут наши души. Наши проклятые Богом души.
Мари легонько прикрыла ладонью детский ротик и произнесла наставительным тоном:
- Девочка моя, нельзя такое на себя наговаривать.
- Не важно. Пойдем, мне нужен брат. Пойдем, ты его возьмешь за руку, как когда-то меня.
И Мари, не в силах отказать дочери, отправилась на озеро и выбрала мальчика. Который родился через положенные девять месяцев, порадовав окружающих громким звонким криком нового творения. В жизни стало в два раза больше смысла, и женщина не уставала благословлять свое отчаяние, толкнувшее ее когда-то на край. Неужели бывает столько счастья - разом?
Но, пленница собственного любопытства, она однажды решила поинтересоваться у дочери, почему же больше никто не видел в озере никаких детей. Ведь туда, за лес, ходила купаться добрая половина жителей городка, да и рыбаки постоянно оккупировали самые уютные прибрежные заросли.
- Нас видят лишь те, кто больше не хочет жить.
- А, поняла!.. Так мы находим новый смысл и решаем жить дальше...
- Нет. Так вам будет все равно, когда умереть.
И девочка серьезно посмотрела на мать ярко-синими, как озеро в летний день, глазами.
- Мама, я же тебе уже говорила, что наши души прокляты Богом. Мы всегда возвращаемся в озеро за убийство вырастивших нас. Знаешь, у жизни разные круги. Бывают и такие.
Из соседней комнаты вышел четырехлетний сын Мари с большим кухонным ножом в руках. Мальчик застенчиво взглянул на мать такими же синими, как и у девочки, глазами.
- Извини, ничего личного. Всего лишь традиция, - ласково улыбнулась девочка и взяла с полки топор.