Аннотация: Люди несовершенны, и зачастую это отражается на окружающих. А совершенны ли ангелы?
- 15275-я! Отбытие через час!
Уверенный сильный голос, изливающийся из динамиков, был слышен повсюду: в каждом уголке и завитке, в каждой линии и окружности. И, наконец, в каждом ухе. Оно конечно так и было предусмотрено... Но ту, кому предназначалось разносившееся по воздуху объявление, иногда раздражала эта вездесущая и педантичная предусмотрительность. Бутерброды никогда не падали маслом вниз, так как это не было запланировано. Не правда ли, скучно?
Звук растворился, наподдав напоследок по совести.
15275-я никогда не была особенно правильной душой. Она не дослужилась до золотой арфы, на которых тренькали самые благочинные. Она не имела права на узорчатые крылья, вручаемые наиболее праведным. Она даже не сумела обзавестись хотя бы самым тоненьким, с волос толщиной, нимбом, - потому что на последнем заседании комитета по выдаче символов святости так и не смогли вспомнить хоть один ее хороший поступок. Впрочем, плохих тоже не было - иначе бы она находился совсем в другом месте. И далеко не факт, что ей там обязательно бы понравилось.
И теперь ее высылают! За что? Одной душой больше, одной меньше - какая разница? Пропади пропадом этот порядок, не позволяющий целыми веками лежать на пуховом облаке и плевать в небо. План им видите ли надо делать... А она достигла призывного возраста. И теперь будет расплачиваться за бестолковую самонадеянность - пока-де о ней вспомнят небесные бюрократы. Вот и вспомнили...
Однако стоило спешить. Уклонистов очень быстро находили, они плакали призрачными слезами и нервно косились на синие конвертики. Бюрократы бюрократами, но по части наказаний тут водились настоящие мастера своего дела. 15275-я не хотела заработать синий конвертик с каким-нибудь особо отвратительным местом распределения.
Торопливо натянув крылатые сандалики, душа взмыла в воздух и, сориентировавшись, направилась на северо-восток. Сандалики были конечно не таким удобным средством передвижения, как крылья... Но на безрыбье и рак рыба. Тем более что выдавали их совершенно бесплатно (хоть и записывали в специальную книжечку), стоило только душе пройти во врата небесного обиталища.
По небу неторопливо перемещались души. Кто-то, возлежа на облаке, декламировал сонеты Шекспира. Кто-то участвовал в дискуссии, со вкусом подбирая слова и любуясь игрой света на своих крыльях. Тут и там раздавался веселый детский смех - души навсегда оставались в том возрасте, в котором умирали люди во время первого рождения. Именно поэтому внизу, на земле, некоторые и в глубокой старости не теряли юношеского задора, а у кого-то с самого детства в глазах угадывалась старческая мудрость... Или старческое безумие.
Не смотря на то, что у душ было собственное сознание, люди во все времена не умели всматриваться вглубь себя - а чересчур активные попытки души контактировать с "хозяином" считали не более чем внутренним голосом. Оттого и получалось, что свои прежние жизни люди не помнили, а также были совершенно не в курсе, что на небесах усопшим выдают белые тоги исключительно по талонам. А если еще и расшитые золотыми нитями - вдобавок за взятки (казалось бы, что брать с мертвого? но вот белые тапочки у особо увлекающихся небесных коллекционеров были нарасхват).
Стараясь не думать о том, куда ее распределят на этот раз, 15275-я аккуратно приземлилась около врат, за которыми начинался спуск на землю. Это было уже ее двадцать четвертое перерождение, и потому ставшая привычной процедура вызывала откровенную скуку. Возвращение домой. Не важно, в какое тело и в какое время, главное - домой. Только сейчас, ожидая отбытия, душа ощутила, как соскучилась по скворчащим колбаскам в забегаловке, запаху цветов, ошибкам, на которых учишься... Уже не было желания предаваться неге безделья. Встав в конец большой очереди, состоящей из ожидающих регистрации душ, 15275-я принялась разглядывать окружающих. Знакомых было много, но почему-то общаться совсем не хотелось. Когда подошла ее очередь, серьезный клерк с небольшими белыми крылышками аккуратным детским почерком записал душу в толстую книгу, вытянул из стопки белый конверт и зарегистрировал его номер. Внутри конверта был тонкий белый листок бумаги, рассыпавшийся серебристой пылью после прочтения. 15275-я запомнила данные: "Константинов Иван Павлович, дата рождения - 15 мая 2032 года, место рождения - город Москва, Россия". Ну что ж, это интересно. В России она еще не рождалась. Новый опыт и все такое...
Тут внезапно запели трубы. Подняв голову, душа обнаружила, что регистрация закончена, а створки ворот начинают постепенно раскрываться. Где-то на периферии зрения кто-то бился головой о ближайшее облако, сжимая в руке синий конверт. "Отловили", - злорадно подумала 15275-я. А потом мысли кончились. Врата распахнулись настежь, и множество душ принялись слетать вниз, на землю, постепенно теряя осязаемые очертания тел, становясь все призрачнее и бестелеснее. Это напоминало ворох каких-то полупрозрачных перьев, сыпящихся с неба, когда Господу взбивают подушку. Душа насладилась краткими мигами полета, а потом способность чувствовать и понимать внезапно исчезла. Пришла тьма. Она вселилась.
Все еще была тьма. И еще какая-то мягкая, уютная теснота. Прошло какое-то время - впрочем, оно было практически несущественно, как и постепенный рост и развитие тела: все воспринималось как должное, без попыток вдаваться в подробности. Просто тьма и теснота, не более. А потом появился исконный, передающийся с генами на протяжении многих поколений инстинкт, - избавиться от стесненности, появиться на свет. Новое существо стремилось покинуть взрастившую его колыбель. 15275-я затаилась глубоко внутри сознания, уже начиная удивляться тому, что не было заметно ни малейших проблесков разума - лишь сильнейшие инстинкты двигали тело навстречу освобождению. И... И наконец свобода! Существо расправило конечности, пробуя удержаться на твердой землистой поверхности, и сделало несколько неопытных шагов. Внутри, внутри маленького, лишь появившегося из яйца паучка, билась в истерике душа. "Меня что, перевели в департамент индуизма??? ПОЧЕМУ?" - недоумевала 15275-я, в то время как паучок обнаружил еще не вылупившуюся сестренку и начал меланхолично ее жевать. Больше всего душу занимал вопрос, кто же тогда вселился в Константинова Ивана Павловича... Так как никаких официальных уведомлений не поступало, скорее всего дело в какой-то бюрократической ошибке. И что теперь делать? Теперь она прикована к телу до тех пор, покуда оно не умрет. Вот и весь ответ.
А паучок тем временем насытился. Одним за другим вылуплялись его братья и сестры, и начинали поедать тех, кто оказался менее расторопным. Позавтракав, ватага новорожденных обнаружили большую теплую маму, чьи лапки казались вековыми деревьями в темной земляной норке, а массивное брюшко уже успело раздавать парочку некстати подвернувшихся детищ. Но вот на спине мамы зашевелился живой ковер - то паучата, повинуясь инстинкту, оседлали родительницу, дабы не потеряться в кромешной тьме и не оказаться съеденными какими-нибудь опасными существами. Самка тарантула двинулась в путь по туннелям, ища воду для отпрысков.
Все это время душа, находясь в какой-то прострации, практически не следила за действиями доставшегося ей тела, - все равно явно сработал автопилот. 15275-я отрешенно думала о том, что кое-кто из небесной канцелярии дорого заплатит за совершенную ошибку. Одними оборванными крыльями не отделается. И пусть ее потом затаскают по судам, ей все равно. Как же омерзительно находиться в теле, у которого целых 8 лап! И которому все равно, есть внутри душа или нет! А ведь 15275-я так любила поговорить с доставшимся ей "хозяином", пусть ее и не часто слышали... Это в какой-то мере было приятно. А здесь? С кем говорить здесь? С этой глазастой прожорливой тварью?
Когда-то у 15275-й было женское тело, которое безумно боялось всяких пауков и мышей. Наверно, все-таки наиболее закоренелые привычки остаются, раз теперь душу так и передергивало от отвращения. А может, вернувшись на небо, потребовать за моральный ущерб пожизненную пенсию, плюс самый толстый нимб, да еще и написать бестселлер под названием "Моя жизнь в пауке"? Она могла бы прославиться... Да! И даже оказаться представленной к какой-нибудь особенной награде! Паук, передергивающийся от отвращения к самому себе - это нечто совершенно особенное! Мда, ирония совершенно не спасала...
Тем временем паучок рос. Рос и ел. Душа практически не пыталась смотреть его глазами на окружающий мир - представали слишком неприятные картины. Да и с фокусировкой возникали проблемы, все-таки иметь восемь глаз было как-то непривычно. А в один прекрасный день, получив увесистую затрещину (третьей ногой слева) от собственной матери, тарантул начал самостоятельную взрослую жизнь. Наступили тяжелые времена. Приходилось самостоятельно копать туннели и добывать пропитание. Хорошо хоть погода на поверхности стояла летняя, теплая. А главное - засушливая. Ночами он выползал на поверхность и ловил беспечных жертв, там снующих. Днем, если не спал, - находил множество вкусной еды и во время выкапываний очередных подземных галерей. Зачастую еда сопротивлялась во время пережевывания, но подросший и возмужавший паук не обращал на это ни малейшего внимания. Душа практически перестала методично биться об эфемерную клетку своего бытия, смирившись с тем, что до самой паучьей смерти ее никто отсюда не вызволит. Дни практически не были насыщены событиями. Многочасовые замирания в ожидании очередной жертвы привили душе склонность к заунывному философствованию. В один из тянучих, как ириска, дней пошел ливень. Это было серьезное потрясение - половина самых лучших туннелей оказалась затоплена, и только благодаря врожденным инстинктам, не позволявшим отлынивать от работы, нашлись пути для отступления от стекающей под землю воды.
Как-то, когда лето уже начинало клониться к своему логическому завершению, паук столкнулся со своим собратом. Может, это был близкий родственник? Может. Только после небольшой стычки 15275-я была в совершеннейшем шоке, обнаружив, что поедание "хозяином" своего противника не стало для нее чем-то из ряда вон выходящим. Приятная сытая нега тела умиротворяющее действовала на душу, и омерзительность куда-то исчезла без следа.
Нельзя сказать, чтобы все это время паук совсем уж не ощущал какого-то внутреннего дискомфорта. Правда, в то время как душа ругалась на двадцати разных языках, выла от одиночества и потихоньку сходила с ума, тарантул периодически обнаруживал лишь какую-то странность в своем поведении, не более. Он мог замереть внезапно, забыв что ему уже пора бы прыгнуть на очередную жертву, и какое-то время находиться в полном оцепенении, как будто бы прислушиваясь к происходящему внутри себя. Его туннели имели идеальную форму, и раскопавшие их ученые были бы изрядно удивлены подобиями геометрических фигур, в которые складывались многочисленные ходы. Да и вообще, его виду следовало бы не так уж и сильно заниматься обустройством жилища, и уж тем более совсем не рыть все эти ходы, выстилая паутиной наиболее уютные "спаленки".
А потом что-то случилось. Тарантул сидел в норке, дожидаясь, пока на поверхности стемнеет, чтобы поползти на свою еженощную охоту, как вдруг стены тихонько завибрировали. Среди них скользнуло нечто мелкое и темное. Паук прыгнул. Раз что-то движется, значит это что-то можно есть. Особенно если оно меньше. Потом было ощущение быстрого полета, и вот тарантул уже пытается привыкнуть к слабеющему свету заходящего солнца. Практически сразу появилось инстинктивное желание бежать обратно, в свое темное уютное убежище. Но что-то огромное сдавило его тельце, не давая свободы передвижения. И тут душе стало страшно.
А в это время двое обыкновенных вихрастых мальчишек спорили, кому же достанется тарантул, извлеченный из его норы с помощью привязанного к веревочке кусочка пластилина. День не удался, и больше пауков словить не получилось, посему спор был ожесточенным. В то время как причина раздора была небрежно отправлена в банку, ребята все более распалялись, позабыв плотно прикрыть крышку. Миг - и паук на свободе. Душу, заключенную в тягостный плен, обуял какой-то немыслимый азарт, когда ее "хозяин" пополз по руке держащего банку мальчика и, выбрав удобное место, укусил. Мальчик вскрикнул, взмахнул рукой... И обрушилась тьма.
Это конец?... Пожалуй, да. 15275-я с удивлением обнаружила, что испытывает огромное сожаление. Все-таки жить без каких-либо моральных принципов, без переживаний и без особых раздумий было... Да, действительно было неплохо. Но в этот момент иная сила потянула душу ввысь, к небесам. И вот она вошла в небесные врата, с легким перезвоном серебристых колокольчиков захлопнувшихся за нею...
Клерк, отвечающий за запись вернувшихся душ и выдававший под роспись крылатые сандалики, был удивлен настолько, что осмелился вызвать свое начальство. Новоприбывшая вела себя как-то подозрительно. Сперва она пыталась спрятаться в тень под столом клерка, потом - когда ее оттуда выпихнули, - замерла в неподвижности, периодически выходя из оцепенения и дико оглядываясь по сторонам. Начальник, расхлябанный пузатый ангел, лениво почесался где-то в районе нимба и предложил передать дело в вышестоящие инстанции - к чему брать ответственность за нестандартные ситуации? 15275-я в это время меланхолично размышляла, что же случится, если укусить этого бездаря прямо за его рыхлое изнеженное пузо. О том, как выглядит со стороны ее поведение, она совершенно не задумывалась - как и не пыталась вспомнить, что умеет говорить. И уж тем более ей уже совсем не хотелось устраивать скандалы или писать какие-то бестселлеры - 15275-я вообще совершенно забыла, что собиралась этим заняться. Но так как чувство голода на небе не ощущается, то кусаться душа раздумала. Больше всего хотелось спрятаться в какое-нибудь темное, укромное местечко... Но на небесах подобное укрытие - не более чем нонсенс, и потому душа ощущала жуткий дискомфорт, а вот происходящие вокруг события ее совершенно не волновали. Кстати, зря.
Постепенно вокруг собрался целый консилиум. Было найдено дело 15275-й с указанными данными по всем ее вселениям. Срочно отправлен гонец на землю для выяснения судьбы Константинова Ивана Павловича. Впрочем, понятие "срочно" - в данном случае довольно относительно, ибо из-за бюрократической волокиты процесс выяснения обстоятельств ненормальности вернувшейся души все затягивался и затягивался. Все это время 15275-я провела в тумбочке письменного стола клерка, наотрез отказываясь оттуда вылетать.
Когда вернулся курьер, вновь собрались всякие разные видные деятели наук и пустословия. Они были несказанно удивлены поступившей информацией, а именно - Константинов Иван Павлович умер при рождении. Такие смерти всегда означали одно - душа по каким-то причинам не смогла заселиться в тело. Но ведь в подобных случаях призывники всегда возвращались обратно! Полностью автоматизированная система! Где же 15275-я пропадала целых полгода? Но от души так и не смогли добиться ни слова. Она наотрез отказывалась общаться с окружающими.
Прошло время. Клерк уже перестал пугаться, когда открывал тумбочку и видел там задумчивое бледное лицо. Остальных увлекли более важные и существенные проблемы, наподобие ежегодного банкета в честь прославления Господа. И тут, во время очередного распределения, наша героиня вновь оказалась в списках. Что же делать? Кто возьмет на себя ответственность, чтобы эта чокнутая так и не была выпущена с неба? Официально ее не признали недееспособной, ибо попросту забыли. А время поджимало... И вот, горя служебным рвением (и желая освободить казенное помещение), клерк начал уговаривать 15275-ю взять белый конвертик и отправиться на очередное задание. Душа хранила презрительное молчание. Клерк, горестно теряя перья с маленьких крылышек, полетел жаловаться руководству - но начальник, как выяснилось, отбыл в отпуск в Райские Сады. Пришлось воспользоваться связями, самому получить конверт - и засунуть его в тумбочку к душе. После чего, воровато оглядываясь, клерк подтащил тумбочку к раскрытым вратам и столкнул вниз хорошим размашистым пинком. Призыв всегда должен проходить со 100%-ным результатом!!! А тумбочка превратится в пыль, не долетев до места назначения.
15275-я не успела удивиться, как пришла тьма. Она вселилась.
На этот раз ошибки не произошло. И все было бы хорошо, если бы не привычка напрыгивать из темноты на потенциальную жертву, дабы утолить муки голода...