Аннотация: Каково это - расплачиваться за чужие ошибки?
Вступление
Низкое серое небо отражалось в стальных водах реки. Дул холодный пронизывающий ветер, и тяжелые воды волновались. Воздух был по утреннему свеж, пах дожем, и его хотелось вдыхать полной грудью. В небе кружила одинокая птица, одинокая фигура неподвижно стояла на причале.
Он не чувствовал холода, хотя одет был легко, его длинных белых волос почему-то не касался ветер. Высокий молодой мужчина со светлыми, почти бесцветными глазами казался нереальным: призраком, видением, иллюзией. Он слишком идеально подходил к окружающему миру. Он был так же холоден, как ветер и речные воды, так же спокоен, как бескрайнее серое небо.
Впрочем, спокойствие было только маской.
Мужчина ждал кого-то. И этот кто-то, очевидно, опаздывал.
Странному человеку было на вид около двадцати пяти. Одет он был довольно странно, если не сказать забавно: старомодная белоснежная рубашка с пышным воротником, брюки с высокой талией из плотного темно-серого сукна, чуть зауженные к низу, такого же темно-серого цвета жилет. Казалось, свой костюм незнакомец взял со съемок какого-то исторического фильма (или, на худой конец, ограбил музей). Светлые-светлые, почти белые волосы мужчины свободно лежали на плечах, доходили примерно до пояса.
Странный, очень странный человек.
Он был сосредоточен и мрачен. Собран, точно перед самым главным в своей жизни сражением. Глаза едва ли не светились от с трудом сдерживаемых эмоций и чувств. Тут была и ненависть, и ярость, и страх, и уверенность, и отвага, и отчаяние.
- Вы опоздали, - голос у светловолосого мужчины был очень низким и каким-то бархатистым. - Я так и думал, впрочем... Невежливо с вашей стороны, судари!
Он даже головы не повернул в сторону своих собеседников и говорил совсем негромко. Однако те, кому предназначались его слова, услышали.
- Ты нетерпелив, Дейми. Слишком молод, горяч и нетерпелив...
Их было двое. Высокий смуглокожий мужчина и некрасивая, очень худая женщина с короткими светлыми волосами. Пришли, словно бы из ниоткуда, сотканные из теней и серой предрассветной мглы. Не люди, но сверхлюди.
- Утверждаешь, что уже готов: повзрослел, возмужал... Нет, ты совсем, как ребенок, Дейми! - Женщина говорила медленно, почти нараспев, по губам ее скользила задумчивая улыбка. - Забавный милый мальчик...
Светловолосый сухо усмехнулся:
- Геспенн... Мне казалось, тебе не нужно повторять дважды. Я уже не твой ученик и стоит обращаться ко мне уважительнее. Не нужно этого "Дейми"... Ты потеряла право называть меня так. Все теперь изменилось.
Шумел ветер в кронах, бесновалась река.
Женщина смеялась.
- Не имею, в самом деле? - темные глаза лукаво блеснули. - Ты так уверен, что победишь сегодня, милый?..
- Вот сейчас и посмотрим, мы же за этим сюда пришли, - больших усилий стоило сохранить на лице бесстрастное выражение.
- Ты знаешь, - женщина слегка наклонилась вперед, понизив голос до доверительного шепота. - я даже не буду убивать тебя, мальчик мой. Это ведь ни к чему, правда? Просто все снова будет как раньше... Ты ведь хочешь этого, Дейми?
Всего на краткое мгновение, на сотую долю секунды сквозь маску холодного безразличия проступили панический ужас и совсем детская, жалкая растерянность. Светловолосый красавец быстро взял себя в руки, но было уже поздно. Улыбка его собеседницы стала откровенно хищной, в темно-карих, почти черных глазах сверкнуло торжество.
- Боишься, мальчик? Знаю, что боишься... - Она сделала шаг вперед, к своему противнику; мужчина вздрогнул, но не отступил. - А ты не бойся... не бойся... Разве я так отвратительна тебе, Дейми? Разве не хорошо тебе было у моих ног?
- Геспенн, Деймон, близится рассвет... Мне кажется, стоит поспешить. Мы ведь пришли сюда зачем-то...
Третий участник грядущего события, молчавший до сих пор, наконец решил вмешаться в диалог.
- Пора закончить этот спектакль, да? - спросила светловолосая Геспенн почти грустно. - Что ж, Азиар, ты, как всегда прав... Жаль, но время не терпит.
А странный паренек по имени Деймон улыбался, почти смеялся. Но никакой искренности не было в этой улыбке - почти болезненный оскал дикого зверя, загнанного в угол. Он сделал несколько шагов назад и замер, словно обратился в мраморную статую. Противников разделяло метра три, не больше.
Смуглокожий мужчина поспешно отступил в сторону, словно освобождая пространство для действий. Его позиция явно была нейтральной - сторонний наблюдатель.
- Начнем представление, а, Дейми? - Геспенн смотрела на противника с легкой издевкой. - Докажи же мне, что ты достоин.
- Дождь смоет кровь, Геспенн. Он будет вторым свидетелем твоего поражения. А первый... Азиар, ты готов?
Мужчина, отошедший с поля боя, кивнул с легким вздохом. Было видно, что ему все происходящее не нравилось, но открыто Азиар не возражал.
Он не имел права возражать сейчас. Не его бой. Не его смерть. Страшная, кровавая битва - в живых останется кто-то один. Или ни одного. Азиар не мог принять в этом участия.
- Отлично.
Из горла Деймона вырвался короткий смешок, будто он уже не мог сдерживать веселье. Мужчина покачал головой, продолжая безумно, неестественно улыбаться. Его собеседники сохраняли невозмутимое спокойствие. Страшная женщина больше не смеялась.
"Геспенн, объясни мне, наивному бессмертному глупцу, зачем тебе нужен этот треклятый бой?.. Объясни только так, чтоб я понял точно. Ты опять, дурочка, с огнем играешь - только в этот раз я ведь не спасу тебя".
"А меня огонь не обжигает. Я ведь тоже бессмертная, Азиар, помнишь? Уже лет триста, наверное, не обжигает... А иногда так обжечься хочется. Как раньше".
"Ты не видишь? Не будет в этот раз по-твоему. Мальчик правда решился, у него глаза горят, как у помешанного. С таким взглядом на смерть идут, Геспенн. И он пойдет, потому что терять нечего".
Мне тебя не хватать будет, милая...
Азиар запрокинул голову вверх, чувствуя прикосновения к щекам мелких капель дождя.. Ни одна живая душа не увидит этого страшного кровавого спектакля.
"Так, может, я и хочу этого. Может мне надоело... мне все надоело! Я может узнать хочу, что там дальше, за гранью".
"Ты безумна. Для тебя там точно нет ничего".
Неужели мои слова значат для тебя так мало?..
Никто не увидит, как будет капать на камень набережной рубиново-алая кровь, смешиваясь с серым холодным дождем. Нет. Никто не узнает.
...Низкое серое небо отражалось в стальных водах реки...
Глава 1. О родственниках и неприятностях
Дождь шел, не переставая, вторые сутки подряд. Холодный, мелкий и совершенно невыносимый. Город окрасился в грязно-серый цвет - цвет уныния и безнадежности. Серые улицы, серые дома, серые люди с одинаково серым настроением. Свет и яркость растворялись, мутными ручьями текли по дорогам к решеткам ливневых канализаций. Небо роняло слезы, а Земля захлебывалась в них.
За два дня неасфальтированная площадка перед подъездом превратилась в небольшое болото. Каждый раз, когда туда наступали ботинком, оно громко и противно чавкало. У самого крыльца, как раз там, где кончались ступени, и вовсе разлилась огромная темно-серая лужа. Чтобы не замочить обувь, приходилось проявлять чудеса ловкости: прыгать по кирпичам, брошенным в лужу чьей-то доброй рукой.
На часах было без пяти минут восемь. Несмотря на погоду, в городе потихоньку начинался рабочий день. Спешили по серым мокрым улицам многочисленные пешеходы, стремясь поскорее укрыться от сырости в теплых стенах своих офисов. Автомобилисты тоже спешили, вовлеченные во всеобщую утреннюю суету. Кто-то опаздывал, кто-то торопился прибыть пораньше. Одинаково серые от грязи машины одинаково быстро несли своих владельцев по делам, рассекая образовавшиеся на дорогах лужи.
Плюх!
Разбрызгивая во все стороны грязную воду, с разгона влетела в лужу неопределенного цвета "девятка". Стоящие на перекрестке люди - двое, парень и девушка - такой подлости от машины не ожидали. Всего за долю секунды их одежда, сумки и даже зонтик оказались в серо-коричневых брызгах.
- Чтоб у тебя колеса отвалились!
К сожалению или к счастью, водитель уже не услышал возмущенных воплей и летящих ему вслед проклятий. Сделав свое грязное дело, "девятка" бодро унеслась вдаль.
- ... чтоб твой кузов ржавчина изъела! Чтоб тебя милиционеры через каждые два метра тормозили!..
Звонкий, выкрикивающий ругательства голос принадлежал невысокой рыжеволосой девушке; ее спутник в это время молча и печально оглядывал себя. У рыжеволосой были все причины для скандала: ее смешная ярко-зеленая курточка после неожиданного "утреннего душа" промокла насквозь и приобрела грязно-болотный оттенок, на бежевых колготках темнели бурые пятна, а новенькая светлая юбочка оказалась безнадежно испорчена.
Зеленые глаза сияли праведным гневом, наэлектризованные волосы почти встали дыбом.
- Ёлкина, прекрати вопить! Он тебя все равно не слышит...
Высокий длинноволосый паренек тяжело вздохнул. Его темный костюм в мелкую полоску из-за козней "девятки" стал еще и в мелкий горошек. Пятна грязи были даже на кожаном портфеле, и придать вещам первоначальную чистоту на данный момент не представлялось возможным. Это действительно очень расстраивало.
Рыжая скандалистка едва не задохнулась от возмущения.
- Да я!.. Да ты!.. Дурак ты, Тошка, короче!
Тошка картинно закатил глаза.
День определенно не задался с самого утра. Начать хоть с того, что на календаре красовалось тринадцатое октября. Нет, не на пятница, к счастью - понедельник. Однако, по-мнению Тошки, тринадцатое понедельник было ничуть не лучше, чем тринадцатое пятница..
Тот памятный понедельник начался с того, что они с Ёлкиной проспали школу.
- Шевелись, братец, уже без трех минут! - кое-как отряхнув юбку, девушка решительно дернула своего спутника за рукав. - Если ты не поторопишься, мы опоздаем на биологию, и у биологички будет замечательный обед из двух блюд.
Тошка исполнил тяжелый вздох "на бис". Он все еще был в небольшом трауре из-за погибшего костюма. И звонкий голос сестрицы совершенно не придавал пареньку оптимизма.
Но быть обедом для строгой учительницы биологии ему тоже не хотелось.
Прикрывая стареньким черным зонтом свои многострадальные головы, ребята вновь двинулись в сторону школы. Поскольку идти еще было минут десять, а до начала урока оставалось всего три, стоило придумать хорошую отговорку.
- Это ты во всем виноват!
Тошка подумал о том, чтобы тяжело вздохнуть в третий раз. Настроение у рыжеволосой бестии (к огромному несчастью, его близкой родственницы) было под стать погоде - отвратительное. Она не выспалась, насквозь промокла (и зонт не спас), замерзла и была зла на весь мир. А поскольку кроме Тоши рядом никого не было, все шишки достались именно ему.
Впрочем, так было всегда.
- Если бы ты не проспал будильник, мы бы не опоздали!
Тоша не стал напоминать девушке, что будильник на самом-то деле они проспали вместе. И Ёлкина в их опоздании была виновна в той же степени, что и он. Бесполезно. Мысль "сама виновата" в принципе не могла забрести в горячую рыжую голову его драгоценной сестрички.
- Антон, шевели ногами! Перед тем, как съесть, биологичка снимет с нас скальпы!
На взгляд Швабрина, его двоюродная сестра была в сто... нет, в тысячу раз ужаснее любого монстра (куда там всяким Дракулам и Франкенштейнам!). И про жизнь с ней под одной крышей можно было бы снять самый жуткий фильм за всю историю кино.
- Ты что, заснул?! Мы опаздываем!
Ёлкину можно было бы использовать в качестве оружия массового поражения...
- Учти, это из-за тебя у меня выйдет по биологии тройка в четверти!
... можно было бы отправлять ее в тыл противника - капитуляция была бы обеспечена...
- Антон! Ты самый настоящий тормоз! Самый тормознутый в мире тормоз! Я сказала БЕГОМ!!!
... Хотя нет. Такого кошмара и врагу не пожелаешь.
Ёлкина отвесила братцу крепкий подзатыльник. Тошка поморщился и попытался ускорить шаг.
Он мог бы назвать Ёлкину своим персональным проклятием, ниспосланным ему всемогущим Небом за все грехи прошлых жизней.
Видимо, в своих прошлых воплощениях Швабрин очень много грешил.
...Сначала из коридора послышался топот...
Класс мирно дремал, убаюканный негромким монотонным голосом преподавателя. Лекция по биологии ("Строение и функции ДНК") прекрасно заменяла школьникам колыбельную, а ритмичный стук дождевых капель по металлическому подоконнику служил чудесным аккомпанементом. В кабинете было тихо и душно. Ручки чисто машинально скользили по клетчатым тетрадным листам.. Устало жужжала под потолком муха, жирная, огромная и тоже сонная.
Грядущей бури ничто не предвещало.
Топот приближался, становясь все громче и громче. В какой-то момент голос учительницы стало неслышно. Пожилая женщина недовольно подняла взгляд на дверь кабинета, тяжело вздохнула и грозно сдвинула к переносице широкие брови. Ученики, рассеянные, сонные, разбуженные оглушительным шумом и оттого тоже не слишком-то довольные, начали возмущенно перешептываться.
Дверь распахнулась настежь.
- Здрас-с-сти, Антонина Леонидн-на!..
- Ну, здравствуйте...
- Извините за опоздание! Можно войти в класс?
Вопрос был чисто риторическим, потому что в класс Ёлкина и Швабрин уже вошли. И учительнице оставалось только безмолвно испепелять их взглядом.
На лицах у ребят было написано столь глубокое и искреннее раскаяние, что даже самый черствый в мире человек - и тот растрогался бы. Но, наверное, Антонина Леонидовна Блиннычева - преподаватель биологии высшей категории, а, по совместительству, классный руководитель Леськи и Тошки - была самым-самым черствым.
- Это уже пятнадцатое ваше опоздание за четверть!
"Всего пятнадцатое? - мысленно удивилась Ёлкина. - А мне-то казалось, что их было уже не меньше тридцати..."
- Леся, - голос преподавательницы был как-то угрожающе спокоен. - Ты знаешь, что я хочу тебе сказать?
- Знаю, - не без злорадства кивнула девушка. - Но родители два дня назад уехали.
- А вернутся они?..
- Нескоро, Антонина Леонидн-на.
- Печально, печально... Значит, дневники мне на стол, и... Антошенька, а твои родители ведь никуда не уехали, правильно?
Паренек обреченно вздохнул.
- Ну вот и отлично, - Антонина Леонидовна отработанным движением пододвинула к себе дневники. - Тогда жду их у себя в среду... Так, на чем мы остановились?.. Кажется, на вторичной структуре ДНК...
Услышав привычный мотив, класс вновь погрузился в сон. Леська и Тошка, тем временем, уныло поплелись к своим местам.
Леськину соседку по парте звали Ольга Чикина. Это была высокая миловидная девушка с золотистыми глазами и оливковой кожей. Короткие, чуть-чуть не достающие до плеч светлые волосы обрамляли лицо с красивыми, правильными чертами. Пухлые губки девушки, при виде Ёлкиной сложились в улыбку, открытую и очень добродушную.
- Я уж думала, ты не придешь, - шепотом произнесла Ольга, стараясь не мешать учительнице. - Опять с Тошкой проспали звонок будильника?
- Кажется, в нем села батарейка, - беззаботно отмахнулась Леська.
Чикина не смогла сдержать улыбки. Батарейка "садилась" в будильнике Ёлкиной не далее, как три дня назад. Почему-то из всех возможных оправданий девушка предпочитала именно это и использовала его часто, очень часто. Когда же рассказывать о проблемах с будильником Леське надоедало, она начинала врать, что застряла в лифте.
За двенадцать лет знакомства с Елкиной Ольга успела неплохо изучить все Леськины хитрости.
Ольга покачала головой и вернулась к своим конспектам.
Тем временем, Леська наконец раскопала в недрах своей сумки тетрадь по биологии. Последней записью в ней, к сожалению, была вовсе не лекция Антонины Леонидовны, а два поля, размеченных для "Морского боя". Кажется, они с Тошкой в прошлый раз не доиграли - а ведь какая партия была!
Братцу удалось потопить все три ее однопалубных корабля. Но и она не ударила в грязь лицом! Один однопалубный и один двухпалубный корабль Антошки тоже плавали кверху дном. Битва шла не на жизнь, а на смерть! Ёлкина решительно достала карандаш.
- Мой ход! В4, - раздался слева громкий шепот.
Швабрин, видимо, тоже открыл свою тетрадь с лекциями и теперь активно претендовал на титул Короля Морей. Он сидел на соседнем ряду, как и Леська, за третьей партой, так что родственников разделял лишь неширокий проход между рядами. Слегка наклонившись друг к другу брат и сестра вели свои яростные игровые баталии, даже не пытаясь конспектировать лекцию.
И Ёлкина совсем не собиралась проигрывать.
- Мимо! - радостно сообщила она Антону, ставя на своем поле еще одну жирную точку.
Ольга, на несколько мгновений оторвавшись от записи, укоризненно посмотрела на подругу. Сама Чикина с первого класса была отличницей, и уже много лет пыталась наставить нерадивую Леську на путь истинный. Впрочем, Ёлкина пока продолжала переползать с тройки на тройку - и никакие укоризненные взгляды и пламенные воззвания к совести на нее не действовали.
Наверное, потому, что совести у Леськи, в принципе, не было.
***
- Нет! Нет!.. Не надо...
На полу заброшенного, полуразваленного дома, на грязном полосатом тюфяке под старой желтоватой простыней, метался в бреду красивый молодой мужчина. Судорожно вцепились в ветхую ткань длинные тонкие пальцы; бессвязно шептали пересохшие губы мольбы, обращенные непонятно к кому. Гибкое худощавое тело конвульсивно выгибалось, лицо было искажено гримасой боли.
- Успокойся. Ее нет больше. Она не придет.
Примерно в метре от тюфяка, прислонившись спиной к холодной шершавой стене, сидел другой мужчина, спокойный и мрачный. С каким-то отстраненным выражением лица он смотрел в пространство прямо перед собой.
- Ты сделал все для того, чтобы она больше никогда к тебе не пришла...
Мужчина в задумчивости коснулся лба подушечками пальцев, провел ладонью по щеке и произнес с какой-то горькой иронией:
- Поздравляю, победитель!
Азиару-то было прекрасно известно, чье лицо видел несчастный в своих кошмарных снах.
- Н-нет, пожалуйста, не трогай меня... Не прикасайся!.. - светловолосый мужчина сжался в комок, точно перепуганный зверек. - Прошу тебя! Я не могу так больше...
Азиар покачал головой.
- Дурак, - беззлобно, равнодушно бросил он, отворачиваясь к оконному проему. - Ты ведь ее сам за грань швырнул, помнишь?
Разумеется, собеседник его не слышал.
Он был сильно ранен, истощен морально и физически, полностью раздавлен своим собственным страхом. В конце концов, он был без сознания и бредил.
Для Азиара принцип "Не бей лежачего" имел огромное значение.
- Лучше б ты, мальчик, умер. Это было бы даже справедливо. И не мучился бы сейчас...
Мужчина перевел мрачный взгляд на бледное, точно восковое лицо светловолосого паренька и нахмурился еще сильнее.
- Какое там... Жить хочешь, да? Ну живи, живи теперь, если хочешь. Можешь себе позволить.
- Не надо, - слабый стон сорвался с пересохших губ.
Азиар закатил глаза.
- Я не собираюсь с тобой нянчиться. Я тебе ничем не обязан.
Раненый дышал хрипло и прерывисто. Азиару было прекрасно известно, что, если не принять меры, паренек не доживет и до следующего утра.
Увы, даже сверхлюди смертны.
Азиар протянул руку и провел длинным пальцем по косому порезу, пересекавшему щеку измученного сверхчеловека. Светловолосый как-то сдавленно застонал, по-прежнему не открывая глаз, и попытался отвернуться.
Азиар резко перевернул израненное тело на бок.
На спине паренька, безжалостно исполосованной длинными ранами, аккурат между лопаток темнела небольшая татуировка. Две волнообразные кривые, пересекающиеся в одной точке.
Символ связи человека и сверхчеловека.
***
- ... таким образом, удвоение молекулы ДНК лежит в основе преемственности генетической информации...
Урок биологии медленно, но верно подходил к концу. Большая часть класса давно уже досматривала седьмой сон, жалкая горстка отличников что-то строчила в тетрадях, а Леська и Антошка по-прежнему сражались за морское господство.
На смуглом лице Леськи появилась коварная усмешка; сверкнули слегка крупноватые жемчужно-белые зубы.
- Такой способ репликации называется полуконсервативным и обеспечивает...
- Д7?
- Ранен, - повторил Швабрин, разглядывая свое поле с печальным и возвышенным выражением лица.
К настоящему моменту счет по партиям у них с Леськой был равный - 1:1.Первый бой все-таки остался за Антоном, но Ёлкина сразу же взяла реванш и безжалостно разгромила эскадру братца. И вот в этом, последнем и решительном сражении удача вновь повернулась к Швабрину филейной частью. Мало того, что Леська уже беспощадно уничтожила четыре из шести его кораблей - кровожадная сестричка, которой определенно не давали покоя лавры адмирала Ушакова, добралась-таки до его флагмана!
- Итак, как я уже говорила в начале урока, завтра я проведу у вас небольшую проверочную работу, по изученной теме, - голос Антонины Леонидовны внезапно перестал звучать плавно, исчезли убаюкивающие интонации. - Также, в тест войдут темы: "Белки", "Углеводы"...
Швабринский флот, можно сказать, спасло чудо. Словосочетание "проверочная работа" моментально вернуло обоих "адмиралов" к действительности. А действительность была такова, что тема "Строение и функции ДНК" в тетрадях ребят напрочь отсутствовала.
Впрочем, по темам "Углеводы" и "Белки" там тоже было не так уж много полезной информации.
Леська с сомнением оглядела жалкие четыре строчки текста - все ее знания по углеводам - и всерьез задумалась о бренности всего сущего.
- Мать меня убьет, - меланхолично произнес Швабрин громким шепотом.
Справедливость торжествовала. По лицу Ольги Чикиной ясно читалось: "А я вас предупреждала..."
Антон сидел, приложив ладони к вискам, слегка покачивая головой из стороны в сторону, и взгляду него был совершенно потерянный. Леська скептически хмыкнула:
- Тетя Света-то? Не убьет. В худшем случае, подзатыльник даст.
По мнению Ольги (которое она, впрочем, никогда вслух не высказывала) Светлана Анатольевна - мама Антона - действительно уделяла воспитанию сына слишком мало времени и сил. Способный Швабрин вполне мог учиться исключительно на отлично, получить самое блестящее образование, сделать в дальнейшем головокружительную карьеру...
- Антошка, ты баран! - почти радостно заявила Елкина. - И вообще, это ты во всем виноват.
Леська всегда радовалась, когда получалось найти крайнего и обвинить его во всех смертных грехах.
- Что-о?! - немедленно вспылил Швабрин. - Да ты...
К несчастью, выражать свое возмущение тихо Антон не умел. Его гневный вопль немедленно привлек внимание всех присутствующих в классе, включая Антонину Леонидовну.
Даже сонная осенняя муха перестала бесцельно кружить под потолком и заинтересованно присела на Швабринскую парту - не иначе как послушать разбор полетов. Антонина Леонидовна грозно поправила очки:
- Елкина и Швабрин! Урок еще не закончен, не вижу поводов для болтовни! - преподавательница задумчиво провела пальцем по обложке Леськиного дневника. - Олесечка, мне бы все-таки очень хотелось увидеть твоих родителей... Когда, ты говоришь, они вернутся из поездки?
- Нескоро, - уклончиво ответила Елкина.
Родители, как это ни печально, возвращались в четверг. Итого, на исправление успеваемости оставалось три дня.
Антон ехидно хмыкнул, покачал головой, но ничего не сказал.
- Не мой день, - с тяжелым вздохом резюмировала Елкина. - Ну, совершенно не мой день!
- Сочувствую, - сухо отозвалась Чикина.
Ольга всегда считала, что в многочисленных Леськиных неприятностях виновата, в первую очередь, сама госпожа Елкина, а потом уже Судьба-злодейка, учителя-изверги и драгоценный двоюродный братец...
- О-о-оль, - Чикина недоуменно приподняла брови, - ты ведь поможешь нам подготовиться к работе?
Не в правилах Ёлкиной было расстраиваться по какому бы то ни было поводу слишком долго. Деловито поправляя волосы, Леська уже сверлила подругу своими честными бесстыжими глазами, настойчиво требуя помощи.
Совесть? Пф-ф-ф!.. Слово-то какое!
- А сами вы никак не справитесь?
- Никак, - лучезарно улыбаясь, сообщила Елкина.
Чикина вздохнула. Впрочем, где-то в глубине ее сознания с самого начала таилось мерзкое подозрение, что именно так все и будет.
- Олечка! - проникновенным голосом начал Антон; Чикина с некоторым удивлением отметила, что все разногласия между родственничками в один момент куда-то исчезли. - Ты ведь не откажешь нам, правда?
- А что мне за это будет? - хитро улыбаясь, поинтересовалась Ольга.
- А как же бескорыстная дружеская?..
- Не, не катит, - Чикина сладко зевнула и потянулась, разминая затекшие плечи. - Хочу рыбных котлет.
- Ладно, согласен, - быстро ответил Швабрин.
На время отъезда Леськиных родителей ("Леся, ты себе не представляешь!.. У Анечки - ну, ты, конечно, помнишь Анечку, двоюродную племянницу второго мужа тети Наташи - свадьба! Такое событие, такое событие!.. Что? Кто такая тетя Наташа?..") домашним хозяйством брат с сестрой занимались самостоятельно, распределив обязанности между собой. За приготовление пищи, в частности, отвечал Антошка, поскольку обладал незаурядным кулинарным талантом.
Надо сказать, только этот талант крайне одаренный паренек и не зарывал в землю.
Рыбные котлеты "по-швабрински" были Антошкиным фирменным блюдом, предметом его радости и гордости. У Ольги же всегда была маленькая слабость - она любила вкусно покушать.
Счастливая Леська выстрелом на "Д8" потопила-таки флагман братца.
Глава 2. О неприятных неожиданностях и подозрительных личностях
Странное и немного неприятное ощущение тревоги возникло у Леси ближе к концу учебного дня.
Елкина, и без того никогда не отличавшаяся спокойным нравом, пришла в состояние какого-то болезненного, нервного возбуждения. Она абсолютно без причины накричала на братца - в то время как обычно Леська старалась найти хоть какой-то повод для скандала (пусть и самый незначительный). Она разбила в школьной столовой стакан (при этом соком были облиты три школьника и два учителя). Она получила очередное замечание в дневник...
В состоянии скрытой тревоги Леська всегда становилась рассеянной, раздражительной и до крайности вспыльчивой.
Впрочем, Елкина вообще по жизни отличалась рассеянностью, раздражительностью и вспыльчивостью. Должно быть, именно поэтому никто, включая саму Леську, не обратил внимания на подобные странности.
Исключение составил Швабрин. С какой-то пессимистичной обреченностью Антон подумал, что грядут крупные неприятности.
Леся испытала вдруг сильнейшее желание позвонить родителям и спросить, как им у родственников поживается. Увы, сия, в общем-то прекрасная по своей сути, мысль пришла к Елкиной на контрольной по алгебре, и преподаватель категорически отказался входить в положение любящей дочери, которую с родными разлучили обстоятельства.
К последнему уроку нервное напряжение достигло, очевидно, критической точки, и Ёлкина уснула под рассказ учительницы литературы. Лекция "Основные черты символизма как философско-художественного течения" так и не появилась в Леськиной тетради.
В принципе, Елкина могла наступать на одни и те же грабли бесконечно.
Снилось Лесе что-то неприятное. Впрочем, если бы кому-нибудь пришло в голову спросить, что именно ей снилось, девушка не смогла бы ответить определенно. Люди, которых Леся никогда в своей жизни не встречала, места, где ей никогда не приходилось бывать... Спала Елкина неизменно крепко, даже пронзительный школьный звонок, чья громкость была определенно выше положенной нормы, не смог разбудить ее.
Лесю будил Антошка. Между родственниками вновь вспыхнул скандал.
Чувство тревоги, впрочем, не оставило Елкину и после занятий. Леся никогда не страдала манией преследования, однако всю дорогу до дома ей казалось, будто кто-то наблюдает из-за угла за их шумной компанией.
Швабрин жаловался Ольге Чикиной на свою драгоценную сестричку - жаловался громко, демонстративно и не стесняясь в выражениях. Тактичная и деликатная от природы Ольга внимательно слушала, не перебивая и даже не пытаясь вставить хоть слово в драматичный Антошкин монолог. Им обоим определенно было не до Леськиных подозрений.
Все, впрочем, было вполне спокойно и благополучно, пока ребята не вошли в подъезд.
Ливень закончился к полудню, но солнце не выглянуло из-за бледных туч и не согрело сырую холодную землю. Дул пронизывающий ветер, бросал в лица прохожих грязно-желтые мокрые листья.
В подъезде ветра не было, но безраздельно царили холод и сырость. И запах осенних листьев, хотя никаких осенних листьев в подъезде не было. Тускло горела слабенькая лампочка, освещая небольшую площадку у дверей лифта. Солнечные лучи в подъезд почти не проникали.
У дальней стены, возле почтовых ящиков, стояли двое мужчин, очевидно, ждали старенький лифт. Точнее сказать, лифт ждал только один из них - второй был, казалось, в бессознательном состоянии ("Напился в хлам", - подумалось Лесе) и на ногах держался исключительно благодаря поддержке товарища.
Мгновенно оценив размеры лифта и сообразив, что пять человек в него влезть никак не смогут (паче чаяния, оба незнакомца отличались высоким ростом и весьма спортивным телосложением), Ольга шепнула друзьям: "Я пешком" - и бодрым шагом направилась к лестнице.
Леся скривилась, прекрасно осознавая, что разумнее всего будет последовать за подругой. Однако перспектива пешего подъема на восьмой этаж девушку не прельщала. Ленивая Елкина решительно шагнула в сторону лифта. Антон, верно оценив ситуацию, предпочел составить сестричке компанию.
- Вам какой?.. - вяло поинтересовалась Леська, когда старенький темный лифт все же приехал.
- А вам? - глухо отозвался один из незнакомцев - приятный человек лет тридцати.
Елкина удивленно приподняла одну бровь. Антон равнодушно пожал плечами.
- Восьмой.
- Выше.
Елкина, которая волей случая оказалась ближе всех к кнопкам, нажала на родную восьмерку.
Совершенно машинально девушка отметила, что от парня, который по ее предположению "напился в хлам", вовсе не пахнет алкоголем.
У этого незнакомца были очень длинные и очень светлые волосы - больше ничего определенного о его внешности сказать было невозможно.
Лифт почему-то в тот день поднимался особенно долго. Леся успела мысленно сосчитать до тридцати, прежде чем раздался громкий щелчок, означавший, что они достигли нужного этажа. Елкина немедленно выскользнула на лестничную площадку и, гремя ключами, отправилась открывать дверь квартиры. Ей определенно не нравились эти странные незнакомцы.
- Вы, наверное, к Аркадию, - зачем-то произнес Антон, покидая кабину лифта вслед за сестрой.
Аркадий - или Аркашка-металлист, как его чаще называли - был Лесиным соседом сверху, большим поклонником тяжелой музыки и просто весьма неприятным типом.
- Может быть, - неопределенно протянул темноволосый мужчина.
Антон этого "может быть" не понял, но от дальнейших вопросов воздержался.
У незнакомца были очень яркие желто-зеленые глаза ("Как у кошки," - почему-то подумал Швабрин) и какая-то чересчур лукавая улыбка.
Двери лифта захлопнулись резко и будто бы сами собой.
***
Дальнейшие события развивались по вполне обычному, давно отработанному сценарию, и грядущих потрясений ничто более не предвещало.
После сытного обеда, небольшого отдыха и совсем уж небольшого семейного скандальчика ребята занялись подготовкой домашнего задания. Точнее сказать, Ольга занималась подготовкой домашнего задания, Антон складывал из ее черновиков кораблики, а Леся рисовала на полях тетради карикатуры на Антона. Вообще говоря, Ёлкина была художником от слова "худо", но карикатуры на двоюродного братца у нее всегда получались исключительно удачно - настолько удачно, что Швабрин, увидев свой глупо улыбающийся портрет, всерьез обиделся. В доме Елкиных временно воцарились тишина и покой: следующие два часа брат с сестрой старательно игнорировали друг друга.
В половине четвертого Ёлкина, крайне эмоционально и многословно проклиная судьбу, отправилась на курсы игры на баяне. Сей замечательный во всех отношениях инструмент, а также хрупкие нервы своего преподавателя, Леська терзала уже третий год. Баян был для Елкиной слишком тяжел как в прямом, так и в переносном смысле.
Инструмент и хрупкие нервы преподавателя Леська терзала ровно два часа. Для самой Елкиной эти два часа также были сущим адом - от пронзительных звуков баяна у девушки начинала нестерпимо болеть голова. Тем не менее, каждые понедельник, среду и субботу Леська посещала эти курсы. Антону Швабрину иногда приходило в голову, что у его двоюродной сестрички имеются сильные мазохистские наклонности.
Потом был ужин ("О, эти восхитительные рыбные котлеты!"), очередной вялый скандал (в состоянии сытости Елкина и Швабрин почти подходили под определение "миролюбивые"), продолжение учебной подготовки и, наконец, долгожданный сон.
Чикина в ту ночь спала на диване в гостиной. А Антону, который в обычные дни занимал этот самый диван, пришлось "отдыхать" на крайне неудобной раскладушке.
Вероятно, именно поэтому Антону в ту ночь приснилось, будто он на гигантской рыбной котлете пытается переплыть бескрайнее море обезжиренной сметаны.
На часах было примерно три часа ночи, когда Швабрин неожиданно проснулся. Странное и немного пугающее чувство: как будто кто-то шепнул ему на ухо "Антон, просыпайся!" И он проснулся. Какое-то время просто лежал, глядя в потолок, и тяжело дышал, не понимая, что же прервало его сон. Потом прислушался к своим ощущениям.
Было холодно (Антон вспомнил, что отопление обещали дать только через пару дней), и сильно хотелось пить. Должно быть, последнее и послужило причиной пробуждения. Вздохнув, Швабрин поднялся, ногой нашарил возле кровати тапки и заковылял на кухню.
В окно ярко светила полная луна. Это Тошка подметил совершенно машинально, без задней мысли. Лунный свет проникал в помещение через полупрозрачные занавески, заливал подоконник и образовывал неправильной формы бело-желтое пятно на дверце холодильника. Остальная часть небольшой кухни Ёлкиных тонула во мраке.
"Луна, как луч фонаря, - почему-то подумал Швабрин. - Странно как-то." Рука привычным движением потянулась к выключателю. Парнишка заранее прищурил глаза, готовясь к яркому свету. Спустя секунду круглая лампа, напоминающая по форме летающую тарелку (как их обычно рисуют), послушно загорелась.
Первым, что увидел Тошка в освещенной кухне, был лежащий на полу без движения человек.
Мужчина поднял голову, реагируя, видимо, на свет, посмотрел на Швабрина мутным взглядом сквозь длинную светлую челку и тихо произнес разбитыми в кровь губами:
- Не кричи.
Разумеется, как только эти слова были произнесены, к Антону Швабрину пришла паника.
- Чего-о-о?! - дурным голосом взвыл паренек, машинально делая несколько шагов назад. - Да ты кто такой вообще?!
Он был высоким, примерно на голову выше самого Тошки. Обнаженный по пояс, с длинными светлыми волосами, в когда-то элегантных, а теперь наполовину разорванных брюках. Ночной гость очень походил на человека, но человеком определенно не был - мешали огромные кожистые, как у летучей мыши, крылья. Незнакомец лежал на спине, на этих крыльях, словно на подстилке. Казалось, эта "подстилка" занимала всю кухню.
Даже не приглядываясь, можно было понять, почему это странное существо не может подняться - многочисленные кровоточащие раны покрывали все его тело и даже крылья. Антону показалось, что кровью, темной и густой, целиком залит пол. Парнишка в каком-то оцепенении сделал еще один маленький шаг назад, точно опасался, что этой кровью пропитаются его бежевые тапки.
- Вашу... мамашу!..
Но почему-то окончательно уйти (а лучше, с воплем убежать) Антон не мог. Ноги словно приросли к полу. Еще минут пять Швабрин просто стоял и непонимающе разглядывал своего странного визитера.
Пожалуй, даже если бы молодой человек что-то сейчас ответил, Антон не услышал бы его. Но незнакомец не отвечал - очевидно, он потерял сознание от боли и слабости.
Ощущение дикости, нереальности происходящего накрывало с головой, путало мысли. Швабрину даже не было по-настоящему страшно. Антошка вдруг почувствовал себя героем идиотского малобюджетного ужастика.
- Ты что тут делаешь, а? - неожиданно высоким ломким голосом спрашивал паренек, медленно отступая в сторону коридора. - Ты почему тут лежишь?..