Бирке Элеонор : другие произведения.

Школа мечтателей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.45*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Такие маленькие Элфи и Харм уже мечтают. 'Мечтать не вредно', - говорят им, а если мечты вредные, что тогда? Но и это не самый плохой вариант. Гораздо хуже - скорбные, печальные или угрюмые желания... Судьбы не существует, а мысли материальны! Ого, представьте мир, в котором непреложны лишь эти два закона. Как в нем жить? А если не умеешь ты мечтать о чуде, так, чтобы не навредить себе, другим, что остается? Уж лучше спрятаться в нору и, словно слепой крот, сидеть там глубоко и не питать надежду. Все это так, но ведь мечта, которую предали, вдруг умирая рушится сама, и рушит все, что по веленью мысли создалось...


      
      
      
      
      

Элеонор Бирке

Харм и Харм [by valkiria_dan]

ШКОЛА МЕЧТАТЕЛЕЙ

  
  
  
  

Пролог

  
   -- Я в Куполе?
   -- Сама что думаешь?
   -- Я не знаю... здесь пустота и тихо-тихо...
   -- Как жаль... Ты не увидишь... Прости нас...
   Внезапный свист врезался в барабанные перепонки. Звук усиливался, казалось, раскаленные спицы медленно входят сквозь ушные раковины прямиком в мозг:
   -- Нет! Нет! За что? - заорала мечтательница. Образ молодой женщины с ребенком мелькнул у нее в голове. Рядом с ними стоял мужчина. Он наклонился к сыну. - Будьте вы прокляты! Идиоты!!! - ненависть и презрение к счастью юной семьи отдались привкусом горечи во рту, подступила тошнота. Кашель не давал вздохнуть, и мечтательница сжала голову руками. Пальцы немели, в них нарастала боль, которая становилась невыносимой. Разжать пальцы женщина не могла: сила мечты оказалась сильнее желания жить. -- Фу-у-у-у! Хватит!!! - Вдруг, словно электрический разряд, боль выстрелила в виски. -- Не-е-е-е-ет! - Взрыв, и в мгновение разлилась тишина.
   -- Почему так случилось? - раздался вопрос в пустоте.
   -- Она не подошла. Она другая, - с грустью излился чей-то голос.
   -- Печальная мечта, - молвил некто.
   -- Я сожалею, - сокрушился мужской бас.
   Десятки, сотни голосов вступили в разговор. Каждый раз звучал новый мотив, ни разу не повторяя предыдущий:
   -- Я плачу.
   -- Она успела промечтать?
   -- Не точно.
   -- Успела, к сожалению...
   -- Беда.
   -- Мы виноваты.
   -- Все как есть.
   -- Не стоит сокрушаться.
   -- Очень стоит.
   -- Жизнь стерпит все...
   ... и разговор не утихал годами, пока не высказался каждый, кто здесь был...
  
  
  
  

***

  
   Последней февральской ночью, как раз на исходе зимы, из родильной палаты Воллдримской лечебницы по пустым коридорам эхом пронесся первый крик Элфи. Мир как будто выдохнул: бушующая в городе буря утихомирилась, и благодатная тишина опустилась на землю, перед этим слегка пошевелив серебристые сугробы, когда устраивалась поудобней. Ветру для шалости досталась лишь узкая улочка у дома, в котором недавно родился еще один ребенок.
   Всего час спустя в просторной палате роддома Магдалена Смолг смотрела на свою малышку. Родители женщины и ее муж Генри были вместе с ней. Магдалена нежно поцеловала новорожденную в крохотную щечку:
   -- Посмотрите, у нашей Элфи глаза как летний луг!
   -- Невероятно! Зеленые, они действительно зеленые! - изумилась бабушка.
   -- О, чудная мечта! Моя зеленоглазая девочка. Моя Элфи! Я верю: ты будешь счастливой! - Генри Смолг поднял малышку вверх, а потом аккуратно опустил. Кроха уместилась на его ладонях. -- Малютка, а глазки такие выразительные.
   Вскоре Элфи в сопровождении близких отправилась домой. Букет незабудок в такт дорожным ухабам качался в руках у Магдалены. Генри вырастил цветы в зимнем саду специально для любимой жены. Голубые бутончики раскрылись именно в эту ночь, будто специально к рождению Элфи, хотя привычно открывались лишь солнечным лучам. Кто-то посчитал бы это совпадением, но только не члены семьи Смолг, которые знали толк в чудесах. Автомобиль катился по дороге прямиком к воротам роскошного особняка на окраине Воллдрима, в Зюжно - район, где жили богатеи.
   Город еще не знал, что в доме семейства Дриммернов всего за двенадцать минут до рождения Элфи, Ольга Дриммерн явила миру новую жизнь. Суровые тучи бил ураган, вырисовывая страшные узоры на небесном своде, а за окном метался снег, сквозь который едва различались соседские окна. Но небеса пытались вырваться из плотного строя облаков, зная, что должны встретить появление зеленоглазой Элфи. В этом яростном противостоянии стихий недалеко от центра Воллдрима без плача пришел в мир мальчик. Младенца подняли с пола, завернули в коричневую наволочку и положили на изломанный годами матрац.
   -- Как мы его назовем? Ты куда? Не уходи... - позвала Ольга мужа.
   Константин обернулся:
   -- Потом... Я подумаю потом... - и вышел прочь.
   Минул год, малыш оставался безымянным.
   Снежным днем под ругань и дворовую суету соседей, однако, все изменилось. День был особенным, именно тогда окончил свой отсчет первый год жизни младшего Дриммерна. Но никто из домочадцев не вспомнил об этом, а соседка, ругавшая во дворе своего пса, истошно кричала:
   -- Замолчи, глупый! Что с тобой? Харм, ив дудиг! Харм, заткнись!
   Ее ворчливый муж вторил:
   -- Уйми эту тупую собаку, в конце концов! Пошла вон, псина!
   Крики соседей испугали малыша, и тот заплакал. Он кричал, захлебываясь слезами, но никто не брался его пожалеть, успокоить. В конце концов, не выдержав, мать сказала:
   -- Ты прямо как Харм: визжишь без причины! Харм!
   С тех пор ребенка стали звать "Хармом", поначалу, чтобы выказать недовольство его плачем, но позже имя приросло к нему навсегда.
   На старофоландском языке, ныне почти позабытом, слово "харм" означает "тихо". Имя привычно произносилось родней с упреком или претензией. Мальчик другого отношения и представить себе не мог, отчего вел себя тихо, как и должно человечку, названному "Хармом".
   Шли годы, малыш Харм ютился в своей комнате -- бывшей кладовой. Раньше в тусклом помещении два на три метра в банках разных размеров красовались всевозможные соки и варенья, пряные засолы, а под потолком висели вяленая рыба и куски говядины. Как же давно это было! Но об этом позабыли даже его родители и еще задолго до рождения нынешнего хозяина комнаты. Нынче казалось, будто в доме вечно царила нужда.
   Единственное окно в комнатушке выходило на дорогу, шумную, со стертым до грунта мощением. Летом окно едва пропускало солнечный свет, а зимой без особых преград сквозь щели в раме в кладовку пробираюсь колючая стужа. В некоторые щели Харм запросто мог просунуть пальцы. Холод частенько заставлял Харма скручиваться в комочек и греть своим дыханием замерзающие ручонки. Грусть с новой силой окутывала детское сердце в моменты радости мира, находящегося по ту сторону от забора жилища Дриммернов. Мира, которому мальчик не принадлежал. Праздники и веселье проходили мимо Харма, пролетали прочь по дороге за оградой, вместе с многочисленными автомобилями и ленточками, шарами и радостными вскриками горожан.
   Детство Элфи складывалось иначе. В любви, заботе близких она расцветала и наслаждалась жизнью. К шестилетию каштановые волосики Элфи превратились в роскошные черные локоны. Вьющиеся кудри и непослушный шоколадного цвета вихор на правом виске, который выбивался из общей гармонии кудрей, были в точности как у ее мамы Магдалены. Элфи во многом походила на нее: смугловатая кожа, ровные губы и тонкие длинные пальцы на руках. Но было и нечто необычное для Смолгов - зеленые глаза и ямочки на щечках. Без того миловидное лицо Элфи при улыбке становилось настоящим оружием, и окружающие безропотно исполняли прихоти милых ямочек. Круглый нос и родинка на щеке, напоминающая крохотного, с один миллиметр, ежика, скрутившегося для защиты, а также озорной характер и неумная энергетика принадлежали ей единолично.
   Премилая малютка Смолгов, сидя у камина в объятиях отца, слушала, как бабушка, в прошлом актриса, читала книжку о волшебниках, гномах или маленьких эльфах, полюбившихся Элфи больше других сказочных героев. Она представляла себя их королевой, доброй повелительницей, красивой и справедливой. Бабушка виртуозно изображала книжных персонажей: и скромных, и бойких. У нее выходило так правдоподобно и жуть как захватывающе!
   Бабуля в роли птички приседала на корточки и, причирикивая, клевала зернышки из рук эльфийской королевы. Но, лишь она оказывалась в роли прекрасной царевны-лебедя, тут же горделиво вскидывала голову и грациозно проплывала, шелестя юбкой. Да так плавно, что казалось, она скользит не по полу, а по воде, и ноги ее в этот момент будто превращались в легкие лапки, как у лебединого семейства.
   Дед Элфи, Пётр Либель, слыл заядлым путешественником. Он красочно описывал приключения, пережитые им вдали от дома, примешивая к рассказам свое остренькое чувство юмора. Отец Магдалены успел посетить отдаленные уголки Африки, Южной Америки, Австралии и Азии. Часто в странствиях его сопровождала жена, Елизавета Либель. Актерское мастерство бабули превращало рассказы о путешествиях в настоящее театральное зрелище. На такое представление приходили посмотреть даже соседи.
   А что же Харм? Он никогда не слышал об эльфах, колдунах и феях и даже не знал, что есть на свете сказки! Мир так огромен: путешественнику не хватит жизни, чтобы улицезреть каждый его закоулок. Для Харма же все ограничивалось небольшим куском земли вокруг старой хижины, в которой он когда-то родился. Дальше двора Дриммернов Харм не выходил.
   В своем крохотном мирке он бродил, поглощенный угрюмыми мыслями. Что происходило за его границей, мальчишку не интересовало. Пытливый взгляд давно потух.
   Хоть провались! - свербело в голове у Харма.
   Ему хотелось зарыться глубоко в нору, чтобы никто его не видел, чтобы не видеть никого...
   Не только Харм - никто из Дриммернов не смел мечтать о чем-то большем, существующем где-то там, куда взору не добраться.
   Мама Харма, Ольга Дриммерн, боялась, что все может стать еще хуже. Она с остервенением выказывала опасения обо всем на свете. И вскоре беда, действительно, приходила и перекраивала ход их жизни на свой лад. Быт и отношения в семье сворачивали в негодное русло, в еще большие проблемы и лишения.
   Часто Харму казалось, что не только мама знает то плохое, что вскоре случится, но он сам притягивает несчастья. Его собственные страхи и тревоги неизменно воплощались в жизнь и испытывали их семью.
   Порой мама говорила, что именно Харм причина всех бед в доме. Впрочем, она могла сказать это любому из своих четверых детей. Харм мучился от упреков матери и однажды решил: только его отстраненность убережет всех от новых несчастий. С тех пор он мало разговаривал. Он исполнял поручения, но сам стал избегать общения. Он смирился с тем, что жизнь - страдания, и принимал это как само собой разумеющееся.
   Ведь хорошим мыслям было неоткуда взяться.
   -- Не думай... не думай... не думай - нашептывал себе малыш.
   Харм жил в доме, полном людей. Мать, отец, два брата и младшая сестра - большая семья, но посторонние люди. Возможно Харм был красив или хотя бы мил, но разве тут разберешься? Никто не научил его следить за собой. Отрастающие волосы Харм отпиливал тупым ножом, если они начинали свисать на глаза, когда он чистил картофель к обеду. Ногти отгрызал, лежа в постели, пытаясь уснуть. А ветхая куртка и брюки наконец сравнялись с его ростом и теперь в ветреную погоду не трепетали на нем, как знамя на флагштоке. В его доме все так ходили: дырявые штаны и юбки легко пристраивались на Дриммернах. Порой казалось, вся семья скиталась годами или жила в лесу и только недавно выбралась в мир людей. Новые штаны и рубашки мирно покоились в шкафах и сундуках, как говорится: "на потом". Однако "потом" никогда не наступало. У Харма, неухоженного и вечно погруженного в тяжелые мысли, все же было чему позавидовать: большие синие глаза и длинные ресницы. Только не хватало в них искры детской любознательности, не было в них и надежды.
   Конечно, в семье Дриммернов любили порядок. К уюту и красоте, правда, это не имело отношения. Важна была сама работа: уборка, чистка посуды, раскладывание и перекладывание всего с места на место, по полочкам, по шкафчикам. А на дворе: лопаты, тяпки, метелки, грабли... Одна лишь работа, работа, бесконечная работа. И, что удивительно, трудовая круговерть у Дриммернов никогда не заканчивалась. Всегда находилось нечто, не дающее покоя матери, требующее немедленного исполнения.
   Как можно в таком темпе выделить минутку на Харма и других детей?
   Так взрослели два человечка, Элфи и Харм, неподалеку друг от друга. Один счастливый, другой - пораженный печалью. И разве можно сказать, что жизнь несправедлива? Ведь мир не навязывает свою волю человеку. Дети пока не знали столь очевидных законов мироздания, и потому Харм пребывал в унынии, а Элфи, чувствуя красоту во всем и всегда, пролетала по жизни, оставляя позади себя умиленные улыбки и тонкий аромат незабудок.
  
  
  

Глава 1. Первое знакомство

   Летняя жара Воллдрима все же впустила календарную осень в свои края. Цветущий, пахучий сентябрь украсил долгожданный праздник местной детворы - так наступил первый учебный день.
   Столетия назад в Воллдриме отстроили величественную школу. Работа наставников не стихала в ее стенах многие века. Дети Воллдрима и окрестных поселений до сих пор съезжаются на занятия в центр города, в учебное заведение имени мистера и миссис Крубстерс.
   В невероятно роскошную школу может ходить любой мальчик или девочка из округи, независимо от доходов семьи или их положения в обществе. Всем известно древнее завещание Крубстерсов: "Учиться должен каждый, кто пожелает!" Местечко Воллдрим находится далеко от остального современного мира, поэтому некоторые необычности здесь стали повседневными. Например, детей не делят по классам, как в большинстве школ и на занятиях может присутствовать любой желающий. Ученик подбирает предметы по своему усмотрению и посвящает большую часть дня избранным наукам.
   Школа делится на шесть основных частей: "Блок Интеллектуалов", "Зал Спортсменов", "Гавань Художников", "Купол Природы", "Мировые Языки" и "Уголок Просвещения". Некоторые называют их корпусами. Уроки никто не прогуливает, ведь посещать их итак не обязательно. Детвора Воллдрима не верит, что существуют школы, которые можно ненавидеть. Эту школу обожают все!
   Однако и в Воллдриме время от времени встречаются неграмотные ребятишки: просто они не знают о возможности обучения или же овладели ленью в совершенстве. Харма трудно назвать ленивым. Он много работал по дому, помогая матери решать насущные проблемы. Мальчишка не слышал о школе, об этом у них не говорили, у Дриммернов вообще мало разговаривали.
   Когда наступил первый учебный день и все шестилетки, а также их старшие братья и сестры, отправились на торжественное открытие нового учебного сезона, Харм сидел на крыльце своего накренившегося дома и ковырял палкой землю. Его ровесники и дети постарше шагали за забором. Многие давно не виделись, поэтому радостно приветствовали друг друга объятиями или рукопожатием. Красиво разодетые ребята бурно обсуждали предстоящие события, а первогодок ждал особый прием!
   Поведение и манеры учеников подсказывали, какой блок школы им наиболее интересен. Интеллектуалы спорили о задачах и гипотезах науки новейшего времени. Атлетически сложенные воспитанники громогласно вспоминали победы и немного тише поражения в спортивных состязаниях. Художники, в полете собственных фантазий, проплывали мимо, излучающие вдохновение или же нервно топали прочь, встревоженные его отсутствием. Ученики из корпуса Мировых Языков бормотали что-то невнятное. Окружающие их не понимали, и это доставляло мнимым иностранцам неописуемое удовольствие. Учащиеся Купола Природы, как одуванчики порхали, очарованные богатством окружающего растительного мира. А небольшое сборище мальчишек обсуждало поведение лягушки, пойманной три дня назад. Девчонки, рыдая, просили ее немедленно отпустить, однако большая часть мальчишек настаивала на продолжении исследований пищевых пристрастий квакушки.
   Вся эта кутерьма, шумя и неистово радуясь, словно телега, увешанная колокольчиками, клаксонами и еще невесть чем, продвигалась по ухабистой дороге не задевая безразличия Харма. Иногда он поднимал голову и наблюдал за шествием, но разумом понимал: все это не для него. Он опускал глаза и сверлил взглядом землю, да так усердно, словно пытаясь зарыться от праздника глубоко, прочь от любопытных глаз. Ему хотелось спрятаться, влезть в глубокую нору, засесть там и забыться, ведь думая можно привлечь беду.
   Детвора двигалась за воротами, поток шума не иссякал, но из общей массы вдруг выделился один еле слышный голосок. Харм уловил сначала далекий, чуть касающийся слуха звонкий смех. Мурашки пробежали по телу и Харм застыл, околдованный. Он забыл о своей пустоте и прислушался. И вот опять - этот смех чуть ближе и теперь более яркий! Харм вскочил и ощутил слабое головокружение. Его душа как скомканный листок бумаги, съежившаяся в самом глубоком уголке его существа, вдруг расправилась и, зашелестела, нашептывая воодушевление. Он почувствовал не уныние, а нечто хорошее, почти священное. Харм мотнул головой не понимая своих ощущений и навострил слух:
   - Кто это? Где это?
   Но больше он не слышал этот короткий зов, веющий теплотой. Мелодия сотен голосов играла в уличной неразберихе, в ней выделилась единственная нота, тронувшая Харма, но затем закружилась в водовороте детского гомона и утонула в нем.
   Харм стоял не шевелясь. Он не мог уловить волшебный смех, как ни старался. Отчаяние застелило его глаза, и он заплакал. Харм отвернулся и попытался внушить себе безмятежность, но голоса детей мешали уйти в себя:
   - Я должен отключить мысли... Плохое сбывается...
   Харм не хотел никому причинить вреда. Он старался ни на ком не сосредотачиваться. Но этот голос. Зачем он прислушался? Харм клял себя за беспечность и вытирал рукавом глаза, но вдруг: что это? Во дворе, в месиве очистков и грязи, в импровизированной компостной куче, на небольшом возвышении возникло чудо: маленький, голубенький, такой хрупкий, одиноко трепещущийся на ветру цветочек явился изниоткуда прямо перед Хармом. В голове стукнуло: "Незабудка!"
   - Что? Какая незабудка?
   Харм неуверенно подошел и наклонился над крохотным стебельком. Он коротко улыбнулся, но через секунду, стиснув зубы, резко рванул цветок из земли и запихнул в свой карман. Не раздумывая, Харм выбежал на дорогу. Ветхая, вся в дырах, одежда отпугнула детей. Ученики, сплошь нарядные, сразу шарахнулись от него в стороны. Кто-то сморщился, другие рассмеялись нелепому виду незнакомого оборванца. Харм не понимал, что насмешки это его заслуга, он слушал. Понемногу детвора, потеряв к нему всяческий интерес, продолжила свой путь. Подумаешь, чудак какой-то... Харм же выглядывал, прислушивался, но все было бестолку. Тогда он решил: "Будь что будет", - и, отдаваясь толпе и ее течению, направился туда, куда гурьбой шли дети.
  
  

***

   Окончание лета нагнетало нетерпение у Элфи. Она давно считала дни, оставшиеся до начала занятий в школе: новое, интересное, дети и игры - всё это будет! Еще немного... И вот, наконец, Элфи шагала с десятками таких же как она, будущими воспитанниками школы имени мистера и миссис Крубстерс! Рядом с ней вышагивала подруга и соседка по Зюжно, району богатых жителей Воллдрима, Кати Филипп:
   - Элфи, когда ты смеешься, я не могу оставаться серьезной! Ты вирус смеха! - от этих слов Элфи и Кати еще больше рассмеялись.
   - Осторожно я заразная! - Элфи выпучила глаза и, сжав ладошки в крюки, злобно посмотрела на подругу.
   - Я знаю! Помогите! Напала болезнь смеха! - подруги пустились в омут веселья.
   Элфи острила, корчила гримасы, и ее родинка-ежик на щеке плясала в кривляньях своей хозяйки. Подруги бегали, прыгали, а пышные подолы их платьев лишь вздыхали, впитывая поднятую дорожную пыль старой части Воллдрима. Впрочем, остальная детвора вела себя примерно так же. Кого-то дернули за косичку, однако девчонка лишь улыбнулась своему обидчику. Взрослому парнишке кто-то примостили к сумке алый цветок, тот, обнаружив "подарочек", оскалил зубы и, сдернув его, откинул прочь. Дети без присмотра взрослых - это безудержное веселье. Такова уж природа малышни - частенько по-доброму безобразничать.
   В паре десятков метров впереди шагал друг и сосед Элфи - Кирк Беккет. Официозный мальчишка преобразился. Сдержанный, строгий, важный. В своей группе сопровождающих, он возвышался над остальными ровесниками на пол головы, лишь его двоюродный брат немного превосходил его по росту. На пару сантиметров, не больше. Кирк был высоким, да и вид у него был словно возвышенным. Хотя скорее высокомерным. Сейчас он предпочитал не замечать подругу. Элфи знала, дружил он с ней "незаметно" для остальных товарищей. Но все же они были очень близки. Вместе выросли, их родители сдружились еще до рождения своих детей и потому почти все дошкольные годы они часто просиживали друг у друга в гостях.
   Элфи прищурилась, придумывая какую-нибудь мелкую шуточку с ним. Может положить ему на голову венок из ромашек? Вот смеху то будет! Но ее дерзкие намерения прервала Кати. Едва отдышавшись, раскрасневшаяся подруга, с внезапной грустью проговорила:
   - Я немного волнуюсь. До сих пор не решила: куда идти? Я люблю, конечно, природу, но не настолько, чтобы целыми днями ковыряться в земле, ловить бедных червяков, или лягушек, как Кирк Беккет, - Кати скривила губки и зажала косу в кулак, пошевелила носом, принюхиваясь или готовясь расплакаться. Но плакать она не собиралась, любила пошмыгать, это вроде как помогало собраться с мыслями.
   - После своих опытов Кирк всегда отпускает животных на волю. Он хороший, но слишком уж увлеченный, - Элфи скрутила руки под грудью и надула щеки. Так выглядело ее возмущение.
   - Но я не хочу возиться с животными, - настаивала Кати.
   - Опять ты все про то же... - Элфи вздохнула, приготовившись в очередной раз успокаивать Кати, а мысли про шуточки для Кирка растворились в терзаниях ее подруги. - А зачем с ними возиться? Можно просто изучать. Ты же знаешь, мой дедушка Пётр много рассказывал про Африку. Там столько всего: и львы, и зебры, и жирафы. Интересно послушать. Вовсе не надо пробовать на них садиться или держать их во дворе для изучения. Можно читать книги и наблюдать. У них все по-другому, не так как у людей.
   - Да, ты права, интересно. Можно и в Купол Природы пойти. Но я думала выучить много языков, чтобы путешествовать, увидеть другие страны, - поглаживая свою длинную косу, размечталась Кати.
   - Так вот в чем дело! На самом деле просто тебе нравятся разные уроки, - радостно воскликнула Элфи.
   - Точно! Я-то думала мне ничего не нравится. Вот ты молодец!
   Подруги успокоились и, обнявшись, пошли дальше. Они обогнули улицу и прошли мимо фруктового сада. Впереди красовалась центральная площадь Воллдрима.
   Парадный вход в официальное здание мэрии смотрел прямо на невероятных размеров школу. Здание, не похоже на ровные, словно нарисованные под линейку, обычные школы, сжимало в объятиях круглую площадь с двух сторон. Оно разрасталось год от года и как миниатюрный мегаполис с бесконечными лабиринтами, проходами, мостиками, дорожками порой отхватывало у города новые куски земли и даже целые строения. Школа была основной достопримечательностью города, его гордостью. Чуть ли не главным местом, потому городские власти, лишь притворяясь непреклонными, отдавали во владение школе все новые городские участки. Впрочем, это имело смысл. В школе обучались многие тысячи учеников, а система обучения была гибкой и крайне эффективной. Сколько талантов ежегодно выпускала школа? Да тут не было никого заурядного! Специалисты в различных областях знаний, а также спортсмены были востребованы во всем мире. Поэтому, без каких-либо претензий со стороны жителей и градоуправителей Воллдрима, школа уверено правила городом, а новые земли поглощала, как ненасытный гигант.
   Здесь собралось огромное разнообразие форм и размеров окон, дверей, куполов, шпилей. Глядя снаружи, знающие горожане могли сразу определить, в каком крыле находится тот или иной корпус знаний.
   Извивающаяся лоза виноградника наравне с фиолетовой глицинией, а также с колючими зарослями диких огурцов укутали шершавые стены Купола Природы, а окна из необработанной древесины с вырезанными птенчиками и бабочками на откосах впускали утренний ветерок и всегда в эту пору были открыты для солнца и мелких пташек.
   Блок Интеллектуалов, отличающийся сдержанностью в стиле, напоминал всему миру о своей оптимальности. Окна располагались строго на запад или восток. Некоторые классы, выполненные в форме полусферы, смещались вместе с поворотом солнца, что позволяло во время занятий освещать учеников слева. Многочисленные исследователи уверяли: это наилучший вариант для здоровья учащихся и успешного познания ими научных дисциплин. Однако не столь распространенные левши критиковали такое положение вещей. Некоторые из них принципиально отказывались заходить в подробные помещения, другие же присаживались спиной к учителю, так как наилучшим вариантом считали правостороннее освещение. Борьба длилась многие годы, слава мечте, не кровопролитная, и ограничивалась лишь взаимными суждениями, а не кулаками.
   Чистые технологии, направленные, в том числе, на энергосбережение, занимали умы интеллектуалов всех поколений. Посему специальные солнечные панели заслоняли практически все стены и крыши корпуса интеллектуалов. Панели вкупе со специальным оборудованием поглощали энергию солнечных лучей и выдавали электричество. Энергии хватало на освещение всех корпусов школы, поворот сферических комнат, работу столовых и на многое другое.
   Крыло спортсменов отличалось окнами по форме и линиям повторяющим волейбольные, футбольные, теннисные мячи; различные ракетки и всевозможные спортивные снаряды. Раскрасили корпус в яркие цвета победителей: красный, золотой, серебряный и фиолетовый. Воллдримские спортсмены многократно становились чемпионами в состязаниях разных уровней. Изображения медалей и завоеванных в разные годы кубков украшали фасады корпуса. А на крыше располагался огромный стадион, огражденный высоким сетчатым забором.
   Гавань Художников была разнообразна, словно состояла из множества бухт и причалов различных художественных направлений и стилей. Скульптуры, картинные панно, строки из произведений классиков литературы, а также из сочинений учащихся, - всё это и не только делало корпус изящным и неповторимым. И это только снаружи! Ходить по коридорам ищущих вдохновения художников, заглядывать в отдаленные уголки самых маленьких и затерянных в лабиринте гавани комнат можно долгими часами. Сюда заходят учащиеся из других корпусов: кто-то из любопытства, кому-то хочется уловить суть искусства, но большинство ищет вдохновение. Интеллектуалы, языковеды, спортсмены, природоведы, учителя, любой посетитель школы, - все приходят сюда, как в музей: отдохнуть и помечтать.
   Полиглоты, знающие множество языков, обосновались в дальней части школы. Этот корпус за столетия значительно разросся. По мере развития способов передвижения по миру и связанных с этим странствий местных исследователей, развивалось и само здание для языковедов. Поначалу основными направлениями познаний были германские, балтийские, греческие, кельтские, романские и индоарийские группы языков. В настоящее время языковеды изучают сотни наречий и диалектов, а также древние трактаты и исторические закономерности.
   Однако не только путешествия местных жителей насыщало знаниями библиотеки школы и способствовало расширению корпуса. Время от времени, проезжающие мимо странники оставались здесь навсегда, открывая секреты своих предков. Ведь променять сказочный Воллдрим на что-то другое просто невозможно! Этот город и его окрестности завораживали богатой и необычной природой. Здесь встречались растения практически со всех широт Земного шара, а климат, в основном теплый и в меру влажный, лишь на несколько недель в году окунался в непродолжительную, но все же прехолодную зиму. Особенности местности словно сети счастья и умиротворения окутывали дарами Воллдрима нечаянных скитальцев, заставляли их оседать здесь и укореняться подобно семени древа, которое случайно прилетев в блаженный край, прорастало в идеальном для себя месте.
   Фасад корпуса языковедов мог поведать о таких людях. Каждый привнес сюда частичку своей культуры. Здесь были фрески величественных пирамид, Александрийского маяка и даже миниатюрные скульптуры столпов древних инков, цитаты философов на всевозможные темы, на языках давно умерших и только зарождающихся. Невероятно, но изучая корпус Мировых Языков, открываются многие главы из истории человеческой цивилизации.
   Об Уголке Просвещения известно мало. Редкие посетители неохотно раскрывают подробности для всеобщего обсуждения. Известно лишь, что "уголок" вовсе и не уголок, а круглый амфитеатр, укрытый за высокими толстыми стенами. Возможно, он был угловатым, но только в далекие годы, когда сюда пришли первые ученики, около пятисот лет назад. На корпусе, прозрачный изнутри и абсолютно не проницаемый для взглядов снаружи, взгромоздился витражный купол из закаленного стекла. Время от времени он раскрывается, и нечто чрезвычайно быстрое вылетает из открытого прохода. Подчас это молниеносное устройство (или существо?) возвращается. А может это вовсе нечто иное? Столь стремительные движения объекта не позволяют запечатлеть его с достаточной четкостью, посему витают загадки, не дающие покоя упорному любопытству некоторых горожан.
   На самом деле такого уж запрета на Уголок Просвещения нет. Учащиеся могут попасть в самый небольшой из корпусов, если пройдут обучение... по всем направлениям школы. А это, как вы понимаете, вовсе непросто. Такой целью задавались многие, однако, когда они оказывались в одной из пяти основных частей школы, чаще всего увлекались настолько, что забывали о таинственном уголке и оставались в выбранном корпусе до конца своего обучения. Единицам все же удавалось пройти все отделения, но они предпочитают отмалчиваться о своих открытиях. Так что пока уголок сохраняет свою таинственность.
   Все здание школы, и без того торжественное и изумительное, нарядили шарами, ленточками и поздравительными транспарантами. Флаги на шпилях школы рвались от порывов ветра, искажая очертания символов каждого из отделений. Над центральным входом взмыл ввысь самый высокий шпиль. На нем билось огромное полотно с изображением двух ладоней, повернутых ребром. Одна поменьше - видимо женская - улеглась на ту, что побольше. Пальцы мужской ладони смотрели на восток, а женской - на запад. Мелодия, разыгранная оркестром, не видимым взору, громыхала, заглушая крики птах, которые рисовали стремительные петли и полукруги, летая меж пиков здания. А под ними кипело движение: со всех концов города в центр стекалась людская масса.
   Дети, в свой первый день, шли в школу без сопровождения взрослых, таков был древний обычай школы Крубстерсов. Однако мамы и папы, бабушки и дедушки, тети и дяди - все, кого интересовала судьба младших учеников, встречали их у входа в школу. Детвора направлялась к школе по нескольким запланированным маршрутам, ориентируясь по специальным указателям, немного в обход прямых путей, дабы взрослые успели раньше их. К тому же, витиеватые шествия способствовали тому, что о празднике первого осеннего дня узнавала большая часть города, а это еще больше создавало праздничное настроение у горожан. Школьники двигались не торопясь, общаясь и радуясь предстоящей встрече с миром познания тайн вселенной. Взрослый люд, наоборот - спешил, дабы успеть увидеть своих чад в торжественном шествии по красно-золотой дорожке, ведущей ко входу в школу. Ученики, из тех кто постарше шестилеток, выстраивались тут же и, хлопая в ладоши, приветствовали новых учащихся.
   Элфи с Кати уже приблизились к центральной площади Воллдрима. Горожане в неисчислимом количестве заполонили палисадник перед школой.
   Как только Элфи ступила на полосатый ковер, ей преподнесли букет незабудок. Она привыкла к таким совпадениям и поэтому не особо удивилась, но в душе улыбнулась, так как знала - это ее талисман, а значит: все будет хорошо! А Кати получила букет желтых роз.
   - Кати Филипп пришла к нам сегодня впервые! Кати, добро пожаловать! - прогремело представление новой воспитанницы.
   - Ты - умница! - выкрикнул кто-то из толпы.
   - Кати смелее, вперед! - подбадривали встречающие.
   - Обратите внимание - маленькая Элфи Смолг. Овации для Элфи!
   - Элфи, не робей!
   - Будет весело!!!
   Элфи взяла за руку подругу, и они торжественно зашагали вперед.
   Харм, сжимая в кармане хрупкий стебель с голубыми лепестками, незаметно для себя шагнул на ковер. Тут же к нему подошел высокий мужчина и вручил букет из белых ромашек, похлопал Харма по плечу, улыбнулся и прошагал дальше. Громогласный, уверенный голос, исходивший неизвестно откуда заявил:
   - А вот и молодой Харм Дриммерн! Поприветствуйте нового ученика!
   - Ура!!!
   - Молодец!!!
   - Вперед, Харм!
   - Удачи тебе, Харм!
   От неожиданности Храм замер. "Откуда они знают мое имя?" - подумал он, затем обернулся и проводил взглядом незнакомца, вручившего ему ромашки. Отчаяние вперемешку с надеждой всколыхнулись в душе Харма от внимания неизвестного ему человека: "Если б таким был мой папа", - затрепетала мысль. Харм глубоко вздохнул, позволяя грусти поглотить нечаянное воодушевление.
   Но долго печалиться, стоя на месте, у Харма не получилось. Овации и торжественное объявление каждого новоиспеченного воспитанника гремели со всех сторон. Взрослые умиленно провожали взглядом детей. Одна из женщин почему-то плакала, однако широко улыбаясь, другие выкрикивали восторженные слова. Веселые подростки топали и били в ладоши, приветствуя пришедших учиться шестилеток. Шум! Гам! Поток людей схватил и понес Харма вперед, но потом мальчишку втащили в толпу встречающих, он выбрался и опять попал в новое течение. Устав и, почти падая с ног, Харм пробрался сквозь людскую стену и пристроился на скамейке позади всех. Обняв букет, Харм принялся изучать необычное здание школы. Таких громадных строений раньше ему видеть не доводилось, правда, шпили с флагами были видны отовсюду, в том числе и от дома Дриммернов, и даже в десятке километров от города: так высоки они были. Но Харм и представить себе не мог, что существуют такие огромные дома, а шпили, наконец, приоткрыли свои тайны. Все они вздымались ввысь именно отсюда. Но что же это за здание?
   За его спиной стены с непонятными прямоугольными панелями переливались на солнце, а впереди, по другую сторону от течения ребятни, утопали в бесчисленных растениях. Это все дышало грандиозностью и было так разнообразно, манило разузнать обо всем этом побольше. Но достоин ли он?
   Празднество продолжалось довольно долго и постепенно восторг Харма поунялся - он порядком вымотался от непривычного пребывания в толпе и новых впечатлений, но к счастью буйство торжества уже утихало. Детвора расходилась по корпусам школы, родители отправились по своим делам, а старшие воспитанники целенаправленно топали, точно зная, какая именно их зовет наука.
   Харм расслабился, понимая, что наконец-то шествие закончилось, но тут он услышал:
   - Еще не сделал свой выбор? - к нему подошел и, устало выдохнув, присел рядом все тот же незнакомец. - Чудесный букетик у тебя! - узнав свои цветы, Генри Смолг рассмеялся такому совпадению.
   Харм вскочил и, как солдатик, застыл на месте, а ромашки в руках уставились в землю.
   - А-а-а, я должен что-то выбрать? - дрожащим и неуверенным голосом произнес он, хотя при такой стойке скорее должен был отрапортовать как военный.
   - Ты видимо не совсем в курсе, куда же ты попал? - Генри уставился на мальчика, тот пожал плечами. - Пойдем я тебе все объясню. Подожди минутку. - Он встал и позвал жену: - Магдалена, ты идешь? - подошла высокая темноволосая женщина.
   - Что у вас здесь? О, красивый букет! - Магдалена глянула на мужа, тот подмигнул ей.
   - Похоже парнишка пришел учиться, сам того не зная.
   Магдалена наклонилась к Харму:
   - Пойдем, мы тебя проводим, малыш. Ты видно немного заблудился.
   Так, по-доброму, к Харму еще не обращались. В это мгновение, сама действительность исказилась и превратила обычный день во что-то нереальное. В придачу ароматный букет духов красавицы вовсе ввел мальчонку в оцепенение. Харм никогда не видел никого столь совершенного. Он замер и не смел даже шелохнуться.
   Магдалена, одна из самых прекрасных женщин городка Воллдрим, была не просто красива. Кудрявые волосы и большие голубые глаза на смугловатом лице, тонкий нос и ровные контуры губ, а в придачу идеальная осанка и уверенность будто гармонировали с самой природой красоты. Однако не это наполняет тебя вдохновением. Нечто неуловимое скрыто от взора, дабы не ослепить окружающих чем-то поистине великолепным. Это недоступное глазу и разуму, ты ощущаешь, но объяснить не в силах.
   От удивления, Харм стоял, не дрогнув, и лишь ресницы то и дело порхали черными радугами. Тогда Генри Смолг, сильными руками, обняв его за плечи, сдвинул Харма с места. Он поддался и, обмякнув, поплелся вперед, ко входу в школу. Этот путь казался Харму бесконечным. Внутри он сжался в маленький комочек, лишь его оболочка двигалась, а ему самому захотелось убежать. Магдалена, взяв Генри под руку, шагала следом. Пара Смолгов, как надсмотрщики, вели провинившегося к наказанию. Так казалось Харму вначале, но вот он оказался внутри.
   Огромный почти безлюдный холл и пять торжественно распахнутых дверей приглашали к себе. Одна оставалась запертой. "Куда идти? Что именно я должен выбирать?" - гремело в голове у Харма. Волнение наполнило его, однако мысль сбежать испарилась, и на ее месте зародилось крохотное любопытство.
   Мистер Смолг начал презентацию:
   - Смотри, это дверь в часть школы, где изучают точные науки. Обычно ее называют Блоком Интеллектуалов. А эта дверь ведет к спортивным достижениям, здесь почитают здоровье и стремятся побеждать. За этой научат таким языкам, которые возможно ты никогда и не услышишь. Так... Тут дверь пока закрыта, туда тебе рано... - сказал Генри, и в то же мгновение инициативу перехватила его супруга Магдалена:
   - Посмотри! Здесь творят художники. Те, кто создают красоту и могут слышать музыку собственной души, - нежная улыбка Магдалены подсказывала о чувствах, нахлынувших на нее из-за воспоминаний детства. - Если выбрать эту дверь, тебе откроют тайны жизни животных и научат понимать законы природы. Но ты должен выбрать сам!
   Харм еще больше запутался. Он был готов войти куда угодно, только бы не раскрывать неуверенность. Магдалена уловила его сомнения:
   - А если пока не можешь решить, сделай так: закрой глаза, покружись на месте, затем остановись и... Открывай!
   Харм открыл глаза и его шатнуло в сторону. Но он резво выровнялся и обхватил букет с ромашками, будто те помогали придать ему устойчивости. Перед ним красовался проем, украшенный лозой, бабочками и птенцами.
   - Это Купол Природы! Хороший выбор! Кстати такой способ принимать решения иногда очень даже полезен. Особенно если ты запутался или потерялся, - рассмеялся мистер Смолг. - Вперед! Не бойся! Как только ты войдешь, весь страх исчезнет!
   - Вперед, малыш. Все будет хорошо. Верь в мечту, и она воплотится, - добавила Магдалена.
   Набрав полные легкие воздуха, Харм перешагнул порог Купола Природы.
   Смолги проводили взглядом мальчугана, и Генри повернулся к жене:
   - А мы куда пойдем? Выбирай!
   Магдалена осмотрелась - никого.
   - Все шутишь, - она подошла к запертой двери и та отворилась сама, - лично я давно выбрала.
   - Тогда идем! - Генри обнял ее за талию, и они исчезли в проходе.
  
  
  

Глава 2. Жуки, птицы, рыбы и звери

   Харм долго бродил по коридорам Купола Природы. Ученики шныряли туда-сюда, обходили, задевали его. В одном из переходов, сбитый с толку, он остановился. Меж синих стен с глубоководными кустами водорослей, изображенных чрезвычайно реалистично, ребята разных лет походили на косяки мелких рыбешек: резво выныривали в коридор из сходящихся сюда проходов и исчезали за поворотом. Боясь, что его унесут в неизвестном направлении, заплутавший мальчик вжался в стену. Все куда-то спешили, один Харм никак не мог понять: куда же ему направиться? Тот же громогласный голос, который недавно угадал его имя, вдруг объявил:
   "Всем новым ученикам пройти в главные холлы выбранного ими корпуса. К главным холлам можно добраться по указателям на стенах", - Харм стал осматриваться. Оказалось, что спиной он уперся в табличку с какими-то символами. Стрелка указывала направо. Но прочесть надпись он не мог. И тут снова: "Всем новым ученикам пройти в главные холлы, выбранного ими корпуса. К главным холлам можно добраться по указателям на стенах. - И немного погодя. - Стрелки укажут вам направление. Идете по направлению, указанному на табличках".
   - Понял, - прошептал себе Харм и заметил ехидную ухмылку проходящего мимо мальчишки с цветами. Тот явно понял непростую ситуацию, но надменно удалился. Харм пошел в сторону, обозначенную яркими зелеными указателями, вокруг которых кружили нарисованные насекомые. Как раз за наглецом с неприятной улыбкой.
   После нескольких поворотов и небольшого подъема по лестнице, он вышел в огромное просторное помещение круглой формы. Людей тут была уйма, но не это привлекло его внимание. Харм завороженно смотрел по сторонам.
   Первое, что он заметил - это мраморные вазоны, напоминающие пиалы, немного сужающиеся к верху. Все единой формы и высотой со взрослого человека. В каждой диковинные растения. Их было так много, что сразу могло показаться будто вы находитесь в каком-то сказочном лесу, а стволы деревьев и кустарники кольцом выстроились вокруг необъятной поляны. Вазоны стояли вдоль стен с арочными проходами в многочисленные помещения и коридоры Купола Природы. Пораженный Харм, поднял глаза и увидел люстры, представляющие собой переплетения каких-то растений. Он пока еще не знал, что это были лианы и пальмовые листья. Они свисали в хаосе зарослей, как вырванные фрагменты Амазонских джунглей. Невероятно реалистичные фигуры летучих мышей прятались в этой куще, выставив кованые фонари, которые они держали в костистых лапках. На каждой люстре их было не менее двадцати. Светильники красовались на изменяющемся фоне монолитного сплюснутого купола. Сейчас он был голубым с небольшими белоснежными облаками.
   Рисунок неба в холле зависел от интенсивности и угла света, проникающего в помещение. Состав, которым расписали потолок, некоторые считали волшебным, однако одаренные химики школы знали настоящее чудо перемен. Секретные ингредиенты краски, дающей эффект движения, знали только специалисты из отделения химических явлений, что работали в лабораториях Блока Интеллектуалов. Остальным оставалось лишь восхищаться их работой - в свои тайны они не посвящали посторонних.
   Когда свет из высоко посаженных, почти в потолок, окошек перемещался вместе с движением солнца, тон искусственного неба изменялся от темно-синего смуглыми вечерами до нежно-голубого в солнечные летние деньки. Облака же словно плавали, раздувались, а потом вовсе растворялись. Утром - перистые формы, вечером - густые и насыщенно бардовые, а когда солнце стояло в зените, безукоризненная голубизна неба простиралась повсюду. В действительности могло показаться, что люстры висят в воздухе, так правдоподобно играл расписанный купол главного холла.
   - Как красиво!
   - Вот этот чудак, - проговорил, улыбаясь, все тот же нагловатый мальчишка.
   Он привел целую компанию мальчишек-однолеток. Один из них подошел к ошеломленному Харму:
   - Не надо, Кирк... Привет! Меня зовут Нильс. Я тебя раньше не видел? Ты откуда приехал? - он протянул для приветствия правую руку.
   - Я - Харм. Я случайно здесь. - Харм не понял, что хочет от него Нильс, протягивая руку, и поэтому протянул свою, но левую.
   Нильс улыбнулся неловкому жесту, положил ладонь в карман и продолжил:
   - Очень приятно. Странное имя у тебя. Никогда не слышал. Это Фред, Карлос и, как ты уже наверное понял - Кирк. Не обижайся на Кирка... Просто на самом деле... Ты слегка странный... и твоя одежда...
   Харм не думал обижаться. При его жизни в родном доме об обиде помышлять не имело смысла. Такого понятия там не существовало в принципе. Да и мысли о задетом самолюбии не могли в нем зародиться, когда вокруг такое великолепие!
   Харм все еще с восхищением взирал на главный холл Купола Природы. Он, не отрывая взгляда от ветвей неведомых растений в вазонах, не поворачивая головы, выставил ухо, чтобы послушать, о чем говорит ему Нильс.
   Кирк же сморщился от дружелюбия своего товарища, Нильса. Тот выступил как лидер, а это сущая дерзость в присутствии самого Кирка. Случалось, что Кирк отправлял Нильса "на разведку": передать сообщение, узнать кое-какие новости. Но завести беседу самостоятельно, без его одобрения, да еще с каким-то оборвышем! Несомненно, это заслуживало презрения, как к Харму, так и к самому Нильсу. Но он потом разберется с ним, сейчас можно подтрунить над пустоголовым мальчишкой, ошарашенно пялившимся по сторонам. К тому же он совершенно точно был глуп: чего стоил раскрытый от удивления рот. Однако этот чумазый мальчишка решил чем-то поинтересоваться:
   - А ты знаешь, что это за деревья? Я таких никогда не видел, - Харм указал на ряды вазонов по правую руку от себя.
   - О, это известно, - вступил в разговор Кирк, перед этим придавив Нильса суровым взглядом. Тот сразу схлопнул губы и поджал их. Кирк сделал шаг к Харму, а потом деловито сморщил нос и повернулся к ближайшему кусту. Провел ладонями по волосам, изображая неспешность, состроил скучную физиономию и начал свое объяснения. Он знал тысячи растений. Их отряды, классы, периоды цветения, особенности плодоношения, и, поэтому в любой подходящей ситуации непременно хотел выставить свою начитанность. Пусть даже перед этим чудаковатым мальчишкой. Знания рвались наружу, словно в голове шестилетнего мальчугана им было тесно. Однако гримасу спокойствия Кирк выстроил умело. - Это джаботикаба - виноградное дерево. Правда есть ее плоды, я бы не советовал. Дальше лапачо, за ней черная сапота. Когда она цветет, некоторые начинают чихать, - Кирк улыбнулся и посмотрел на Нильса. Тот смутился и потер пальцем нос.
   - Такие необычные названия, сразу трудно запомнить.
   - Я могу назвать каждое из растущих здесь деревьев, - он гладил себя по волосам и изображал равнодушие. - Хотя... у того проще название. Смотри, позади, за всеми этими малышами, - брезгливо проговорил шестилетний Кирк. Так он говорил о ровесниках. Все они были не так умны, как он, поэтому он считал себя старше других, - видишь высокое, прямо до потолка, огромное дерево?
   - Ага, такое большущее.
   Действительно, на противоположной стороне холла, раскинуло широкие ветки массивное дерево. Оно вздымалось к потолку и даже на почтенном расстоянии линии, изгибы и пузырчатые наросты на стволе просматривались довольно четко. Сам ствол был необычайный. Казалось, что в центре ствола находится какая-то прочная основа, а не менее двух десятков деревьев, обвились вокруг нее, устремляясь ввысь. В борьбе за лучшие места, они прижимались друг к другу, иных оттеснили и те образовали неровные наросты, некоторые вросли в своих собратьев. Но то было лишь иллюзией - массив составлял единое целое. Столь величественное, ведь наверняка понадобятся не менее семи взрослых мужчин, чтобы обхватить его ствол. И вовсе не вазон служил дереву опорой - оно уходило вниз, под пол. Оно выглядело высушенным, словно жажда убивало его, и оттого крона казалась колючей. Волны кривых ветвей торчали кверху. На каждой умещался пучок диаметром в полметра с длинными плоскими листьями и нитями с зелеными и оранжевыми бусинами плодов. Только это и намекало на то, что сморщенное дерево все-таки живо.
   - Это древо драконьей крови, - проговорил Кирк. - Крона куполообразная, листья остро форменные... Кстати, странно, что его здесь держат. Видимо им совсем не страшно, что оно может разрушить потолок, - он покачал головой.
   - Я вижу: все собрались, - громкий голос прервал разговор мальчишек. - Меня зовут мисс Брегантина. Я - директор школы имени мистера и миссис Крубстерс. - Дети повернулись к центру зала и немедленно затихли.
   В самом центре главного холла, повторяя форму помещения, размещалась возвышенность. На ней выстроились учителя во главе с директором. Небольшой круг сцены, как и ее рампа, были абсолютно прозрачны, чем позволяли увидеть хитроумный механизм встроенного в пол громадного барометра. Мембраны, пружинки, крепежные механизмы, сотни мелких, а также несколько других - монолитных деталей, весящих не меньше тонны, просматривались сквозь стекло сцены. Длинная, толстенная стрелка барометра двигалась под верхним прозрачным покрытием пола, на котором стояли сейчас, устремив глаза на директора школы, новые ученики. Стрелка указывала на погодные условия за стенами школы.
   Если подняться на пару десятков метров над землей, выбрав день когда зал природоведения будет пуст, тогда можно разглядеть весь масштаб великолепного приспособления.
   Цифры, надписи различного размера и многочисленные деления разрезались кольцами, опоясывающими центр барометра. Внешнее кольцо - изогнутые линии с листочками и кружочками, повторяло орнаменты на поясах древних славян. Следующее - мраморное без изгибов и завитков, с естественными вкраплениями минералов. Далее с более сложным узором: длинные драконьи хвосты и зубастые пасти, извивающиеся меж пышных пионов. Третье, четвертое.... десятое, двадцатое - каждое с древними мотивами фольклоров разных частей света. Кольцо, окружающее сцену, было шире других. На нем плясали в полете летучие мыши. Табло барометра разделялось на пять секторов, каждая из частей выделялась своим цветом. Изображения разных погодных условий на секторах барометра помогали быстро понять, чего ждать в ближайшее время: дождика либо ясную солнечную погоду.
   - Добро пожаловать в нашу любимую всеми учениками и учителями школу! - седовласая мисс Брегантина приветствовала новоиспеченных учеников. - Я рада видеть столько счастливых лиц в этом зале. Вы все волнуетесь, и не напрасно. С сегодняшнего дня ваша жизнь полностью изменится. Вы начнете познавать, а некоторые даже создавать, нечто новое. Не стоит все же сильно переживать. Происходить это будет постепенно, и сразу мы не станем вываливать на вас все наши знания. - Она была расслаблена и миниатюрная, ростом с десятилетнего подростка, захватила всеобщее внимание незыблемым ораторским мастерством. - Меня окружают ваши будущие учителя, - она обвела широким жестом мужчин и женщин, стоящих на сцене. - В Куполе Природы, да и вообще во всей нашей школе, сегодня необычный день. Новые воспитанники впервые вступили в ряды учеников. Многим из вас наверняка известно, что занятия проходят без строгой системы. В школе нет расписания, мы не формируем классы и не закрепляем за каждым учащихся. - Некоторые ребята согласно кивали каждому слову Брегантины. Видно об этом они уже слыхали раньше. Харм же слушал завороженно.
   - Вы можете выбирать, что именно изучать и как много знаний вы хотите получить. Сейчас вы находитесь в стенах Купола Природы и этот прекрасный зал станет для вас местом встреч и досуга. Первый месяц все ж таки мы немного систематизируем, чтобы ваш выбор был осознанным, и вы не упустили нечто важное. - Брегантина прервала речь и обвела строгим взглядом всех присутствующих. - В стенах рая для любителей природы в этом году появилось 103 новых ученика. Это гораздо больше, чем обычно. Ну что ж, замечательно! В первый месяц учебы мы поделим всех на четыре группы. Каждый посетит все возможные занятия уровня "вэйос" по четыре раза. После месяца посещения предписанных дисциплин вы сможете определить, что вам подходит, а от чего хотели бы отказаться. А разделит вас на группы главный природовед нашей школы - мистер Франклин Кипарисус! Попрошу приветствовать: глава Купола Природы, знаток певчих птиц, мистер Франклин! - Брегантина подняла руку и указала на невысокого лысеющего мужчину, по фигуре очень уж смахивающего на воробья. Даже его походка слегка вприпрыжку еще больше подтверждала данное сходство. Брегантина поддержала рукоплескания и уступила почетное место директору Купола Природы.
   Громкие аплодисменты прокатились по холлу, и вперед вышел мистер Франклин:
   - Здравствуйте, дорогие мои шестилетки! Привыкайте, теперь вы - "вэйосы"! Так в наших стенах называют новых учеников. Обратите внимание на указатели и надписи у вас под ногами. - Детвора стала присматриваться и воодушевленно обсуждать увиденное. - Попрошу тишины. - Дети притихли. - Спасибо. Мы разделим вас на временные группы. Итак: группа номер один - "жуки"! Те, кто сейчас стоят на желтом секторе со знаком солнца, вы - жуки. Прошу аплодисменты новым жучкам Купола Природы. - По залу прокатились крики восторга, некоторые даже затопали ногами для большего эффекта.
   - Вторая группа - "птицы"! И это ученики, у которых под ногами пушистые белоснежные облака и оранжевый цвет. Приветствуйте полет новых пташек! - вэйосы приняли известие с радостью.
   - Третья группа - "рыбы", и это дети, которые случайно встали на деление дождя и голубой сектор. Похлопаем хвостами и поздравим рыбок! И наконец, четвертая группа - "звери", стоят на отметке буря и топчут синий цвет! Привет звериному царству! - торжественно прокричал Кипарисус.
   После бури эмоций, дети стали кучнее на свои отметки и уставились на Кипарисуса, а несколько ребят все еще перебегали от сектора к сектору, видимо боясь ошибиться и попасть не в ту группу. Впрочем властный взгляд Брегантины быстро пресек их нерешительность. Уж она-то знала, что все дети, независимо от групп, получат одинаковые шансы на дальнейшее определение своих пока еще не раскрытых талантов. Харм, Кирк, Элфи и Кати оказались на отметке "буря", таким образом, попав в группу "зверей". Здесь так же были и друзья Кирка: Нильс, Фред и Карлос. Всего 24 маленьких вэйоса.
   - А теперь я представлю вам ваших провожатых, - продолжил Кипарисус. Некоторые преподаватели выпрямились, ожидая своего назначения. - "Жуки" пойдут с учителем даров леса господином Шампиньоном.
   В строгом сером плаще, с перекинутым через плечо синим шарфом и носатыми глянцевыми, в тон шарфу, туфлями, вперед выступил сдержанный мужчина. Дети рассмеялись, услышав причудливую фамилию, но Шампиньон не растерялся:
   - Здравствуйте, мои ма-ле-нь-ки-е! - зловеще начал свою речь господин Шампиньон. - Я покажу вам, что дары природы растут не только в лесу, на полях и на дне океана, но и в стенах этой школы. Вы все - дары природы. Особо смешливых вэйосов я буду изучать лично! У себя в лаборатории! - все умолкли, не желая стать подопытными уверенного Шампиньона.
   Директор Кипарисус улыбнулся и продолжил:
   - "Птицы" полетят вместе со мной. Так что подождите, пока я закончу представлять остальных учителей. - Дети согласно закивали головами, а некоторые даже немного загордились: такая честь быть в группе директора Купола Природы! - Рыбы отправятся в плавание вместе с госпожой Сессиль Фиганро. Прекрасная Сессиль прошу вас принимайте воспитанников. - Бледнокожая голубоглазая Сессиль, молодая женщина необычной, но холодной красоты сухо улыбнулась и спустилась с возвышенности к своей группе. Светлые волосы, аккуратно скрученные на макушке, уложенные без единого изъяна, переливались в естественном освещении холла. Подол платья походил на полупрозрачные крылья стрекоз и немного потрескивал при движении схожим образом. Также, не сгибаясь, выпирал вверх голубой упругий корсет.
   Кипарисус продолжал выступление:
   - Звериный наставник - госпожа царства животных, знаток хищников и их жертв, Пенелопа Хайвон, - восторг разбушевался вновь.
   На сцене стояло еще много педагогов. Кто-то был суров, кто-то весел, кто-то красив, другие чудаковатые, все неповторимые, но пока не все известные вэйосам. На первое собрание по случаю начала учебного года, как водится, приходили только те учителя, которым предстояло провести первые уроки у шестилетних непосед. Остальные уже вовсю занимались с подопечными постарше в многочисленных кабинетах школы.
   Добродушный Франклин Кипарисус сиял счастьем. Он смотрел на ребятишек со своей обычной веселостью и слегка подтанцовывая в такт собственной речи:
   - Дорогие мои вэйосы! - От умиления у него проступила малюсенькая слезинка в уголке глаза. Он промокнул ее платочком. - Для вас это только начало пути. Вы даже представить себе не можете как много нового и необычного вы узнаете. Сколько открытий вы сделаете для себя, а многие, возможно, и для всего мира. Удачи вам! Во всем и не только в школьной жизни! - на щеке блеснула мокрая извилина, и он жестом пригласил на свое место стоящего рядом учителя: говорить из-за прорывающихся чувств Кипарисус уже не мог.
   - Здравствуйте, новые ученики! Меня зовут мистер Кристиан Хванч. Я тоже буду учить вас многим вещам, но теперь не об этом, - директор Купола Природы, мистер Кипарисус, уже во власти слез, кивал каждому слову Хванча, помахивая платочком будто красавица-славянка, отбивающая "Калинку". Даже раскрасневшиеся щеки Кипарисуса походили на круги, что рисовали себе в качестве румянца, древнерусские девицы. - Торжественная часть приветствия окончена. С остальными преподавателями вы познакомитесь на занятиях. Сейчас ваши провожатые поведут вас на экскурсию по Куполу Природы. Они раздадут вам расписания занятий на первый месяц обучения. Ну что ж, пора заняться делом! Желаю вам удачи! Стремитесь к знаниям! Учитесь! И, как говорил знаменитый ученый-изобретатель, сконструировавший первый аппарат для прополки грядок: "Вперед! К крепким росткам!" - он взял руки в замок и поднял их вверх, а потом прошептал: "Да будет у вас чудная мечта!"
  
  
  

Глава 3. Омраченная радость

   Элфи стояла в группе "зверей" и смотрела на сцену. Рядом толпилось много знакомых ребят, но были и такие, которых она видела впервые. Кати осматривалась, крутила головой, при этом с усилием сжимала косу в кулаке, пытаясь утихомирить свое любопытство. Казалось, если это у нее не получится, она выдернет ее вместе с бантиком. Обе были взволнованы и нетерпеливы. Вокруг царила радость, и блистали улыбки. Вдруг Элфи ощутила легкий приступ тошноты и перед глазами появились серебряные разводы. Она прислонилась к Кати.
   - Элфи?
   - Закружилась голова. Я, наверное, сейчас упаду, - промямлила Элфи.
   Кати посмотрела на нее и беспокойно сказала:
   - Твое лицо белое, как гоголь-моголь. Что с тобой?
   - Я не знаю... Все поплыло... - она положила голову на плечо Кати и сцепила пальцы у нее за спиной.
   - О, Элфи. Попей водички. Я сейчас достану... - Кати забрала цветы у Элфи и впихнула их вместе со своими розами в сумку, перекинутую через плечо. Одной рукой вытащила из нее, стеклянную бутылку с водой, вырвала зубами пробку и подала своей подруге. Элфи отпрянула от Кати и выпила несколько глотков. - Стало лучше? Давай, отойдем в сторонку.
   Они медленно проковыляли к мраморной скамье, одной из многих стоящих тут и там в холле. Элфи села и склонила голову, прикрыв коленки черными кудряшками. Кати стояла напротив и нервно оглядывалась, боясь пропустить что-нибудь важное:
   - Ну что? Ну как ты? Лучше стало?
   - Подожди немного. Я сейчас. - От суеты Кати, голова кружилась еще больше. - Ты иди. Я посижу...
   - Нет, что ты говоришь? Придумала тоже! - Кати никогда бы не бросила подругу в беде, но не могла сдержать нетерпение. Она схватила косу в замок и топнула ножкой. - Вот стану и буду тут стоять, пока тебе не станет лучше. Не пойду я без тебя. Даже если меня будут заставлять. Вот сказала и все, точка! Никакие уговоры не помогут! Бедная моя. Тебе очень плохо? Посмотри на меня.
   Элфи махнула головой и выставила руку вперед. Кати умолкла.
   Учителя и три группы: "жуки", "птицы" и "рыбы" уже разошлись. "Звери", томимые ожиданием, устроили в зале настоящий кавардак. Девчонки и мальчишки носились по огромному помещению, прятались за вазонами, прыгали через скамейки, а некоторые улеглись на пол и изучали надписи и символы барометра. Букеты, полученные накануне, летали и изнывали в руках маленьких проказников.
   Госпожа Пенелопа Хайвон, которую назначили в провожатые для группы "зверей", задерживалась. Она оставалась на сцене, получая указания от усатого, с кольцом в носу, мужчины.
   Его белые волосы, заплетенные в десятки косичек, бились о плечи, когда тот эмоционально жестикулировал. Молодая учительница слушала последние наставления и в нетерпении мяла ладони.
   Пенелопа была в узких красных брюках, нещадно сжимающих ее стройные ноги, по ним скользила легкая, волнующаяся от малейшего движения, цветочная туника. А коротенький бордовый бархатный жилет без пуговок, одетый поверх туники, так же плотно схватил свою хозяйку.
   Пенелопе вручили пачку шуршащих листков и небольшую коробку. Мужчина взял ее за плечо и, глядя в глаза, сказал, по-видимому, что-то важное. Пенелопа замешкалась, но, потом, не отводя взгляда, ответила. Тогда тот махнул ей рукой, спустился по лесенке и направился в дальнюю часть холла. Она стояла неподвижно и провожала взглядом мужчину, пока тот не скрылся из виду. Вдруг, очнувшись, Пенелопа сложила листки в коробку и направилась к своей группе.
   Среди веселья двух десятков вэйосов выделялась пара девчонок усевшихся на скамейке. Обнявшись, они спокойно беседовали. А еще один мальчик скромно стоял в центре отметки "буря" и не сходил со знака, словно боялся потеряться. Странный, потрепанный вэйос сразу привлек внимание учителя. Глядя на него, накатывало сочувствие, так несчастно и неуверенно он топтался на месте. Лишь белые ромашки в дрожащих руках придавали штрих торжественности.
   Госпожа Пенелопа Хайвон подошла к мальчику. Заметив появление учителя, дети кинулись к ней со всех сторон. Она осмотрелась: почти все собрались. Только девочки на скамейке не спешили. Пенелопа позвала:
   - Вы идете?
   Кати посмотрела вопросительно на подругу, как бы спрашивая, может ли Элфи уже встать. Элфи кивнула, поднялась, и они направились к ожидающему их учителю. Пенелопа наблюдала за ними, но тут перед ней сложил руки на груди уверенный в себе мальчик и заявил:
   - Здравствуйте, госпожа Пенелопа. Я - Кирк Беккет. Этот мужчина с косичками ваш отец?
   - Здравствуй, Кирк. А как ты догадался?
   - Интуиция, - он был доволен собой, и оттого сверкнули его белоснежные зубки, однако кое-где виднелись пустоты, пока еще не выползших из десны коренных зубов. Кирк будто вспомнив об этом, стиснул губы, скорчив ехидную ухмылку.
   - Давай подождем остальных, - Пенелопа улыбнулась и, не глядя на довольного Кирка Беккета, провела рукой по его голове. Он, всегда безупречно причесанный, сморщился и сразу же стал поправлять волосы. А мисс Пенелопа Хайвон ожидала пока подойдут Элфи и Кати. Наконец те присоединились к группе. Пенелопа взяла коробку подмышку:
   - Вэйосы, здравствуйте! - послышались ответные приветствия. - Я хочу, чтобы вы по очереди представились. Первые - девчонки, а потом - мальчишки. Меня попрошу называть просто, Пенелопой. Я сама еще недавно училась в этих стенах, и только первый год буду делиться знаниями сама. Итак, начнем! Девочки, называйте имя, а потом расскажите, почему вы решили прийти именно в этот корпус. Во время рассказа выходите вперед. Я вручу вам талисманы Купола Природы, - ребята в предвкушении оживились.
   Кати, оказавшись впереди всех, начала:
   - Здравствуйте, госпожа Пенелопа. Меня зовут Кати. Я здесь из-за своей подруги Элфи. Это она уговорила меня пойти в Купол Природы. Потом я обязательно хочу поучиться в Мировых Языках и еще я немного люблю математику. - Рассказывая о себе, Кати спокойно поглаживала косичку. Тревога за Элфи унялась и оттого Кати не спеша выдавала свою версию выбора Купола Природы.
   Пенелопа открыла коробку и достала блестящий позолоченный перстень. На его верхушке красовалась выгравированная летучая мышь. Она держала в лапке фонарь, выставив его перед собой. Вэйосы в один голос ахнули.
   - Ух ты, какая красота! - Кати двумя руками приняла подарок.
   Дети стали толпиться, пытаясь протиснуться в первые ряды. Но Пенелопа, окруженная жаждущими взглядами, не обращала внимания:
   - О, рядом с тобой, видимо, та самая Элфи, твоя подруга? Представься, пожалуйста.
   Элфи с усилием начала свой рассказ:
   - Да, я - Элфи... Я люблю цветы и животных... У нас дома оранжерея... поэтому я решила... сюда прийти... - это все, что она смогла рассказать о себе. Дурнота и слабость не позволили ей красочно описать причины своего выбора. Дед, увлеченный путешественник, столько рассказывал ей о природе. Особенно ей хотелось узнать о жизни африканских львов. А создавать новые гибриды цветов было ее главной мечтой. Но умолчав об этом, она лениво отошла в сторону.
   - Погоди, возьми перстень, - удивилась госпожа Хайвон.
   - О, да, спасибо, - Элфи надела кольцо и, равнодушно посмотрев на него, уступила место светловолосой девочке-вэйосу.
   Прорвавшись к учителю, детвора начинала подробно описывать свои помыслы. Не торопясь вырисовывать предпочтения и планы на будущее. Нетерпение ровесников не волновало выступающих. Они, как актеры на сцене, наслаждались вниманием. Получив кольцо, вэйосы отпрыгивали в сторону и примеряли украшение. Благодаря ободку, на котором имелся разъем, кольцо подходило по размеру любому ученику.
   Девочки получили презенты, и настала очередь мальчиков. Очевидный лидер, без толкотни, так как перед ним все расступились, вышел вперед:
   - Пенелопа... я начну, - сразу же взяв на заметку возможность фамильярного обращения к учителю, начал представление Кирк Беккет. - Я - будущий ученый, который сделает много открытий и обогатит ими этот мир. Я - единственный и безмерно любимый сын своих родителей - Беккет-младший. Я думаю и так очевидно, почему я здесь, но для непонятливых и недалеких я все же объясню, - он, конечно же, имел в виду всех присутствующих здесь вэйосов, маленьких и глупеньких по его мнению. - Я понял: все законы мира основаны на природе. Все, что происходит и будет происходить, связано с ней. Дисциплины описывают окружающий мир, каждая со своей стороны, и поэтому, как источник всего в этом мире, я избрал изучение природы. Это основа знаний всех наук. Я в этом уверен.
   Слово "Я" звучало бесконечно. Кирк Беккет - центр мира и даже пока в обществе малышей, но с грандиозными планами на свою персону. После отрепетированного умозаключения, он деловито, не отводя взгляда от учительницы, приподнял левую бровь. Так он изобразил, что его речь окончена.
   Пенелопа сразу поняла - он готовился к выступлению, поэтому решила немного прощупать Кирка, найти его настоящего, чтобы в группе зверей расцветала сплоченность. Такой дерзкий хозяин "Я" слишком уж выделялся надменностью среди шестилетних шалопаев, какими и должны быть дети в этом возрасте.
   - А как же города, созданные людьми или произведения искусства? Разве это природа? Возможно первоисточник в мыслях людей? - она хитро улыбнулась.
   - Мысли - это тоже природа. Скорее всего, в какой-то момент эволюции, понадобились мысли для выживания. Отсюда и постройки, и всевозможные изобретения. Искусство же для тех, у кого не хватает мозгов понять законы природы. Такие люди пытаются свою глупость компенсировать чем-то надуманным и ненастоящим. - Кирк закончил, а у Пенелопы выпучились зрачки, готовые выпрыгнуть от удивления прямиком в коробку с перстнями.
   - О нет, дитя. Откуда такие выводы? - она выставила перед собой левую ладонь, словно пыталась отгородиться от дальнейших рассуждений Кирка. - Ладно Кирк, с тобой мы еще поговорим позже, поспорим, обсудим. Возможно, я сумею тебя переубедить.
   - Это вряд ли. Я об этом много думал.
   - Хорошо, Кирк. Потом. А сейчас дай возможность высказаться другим, - от выступления молодого вэйоса, словно огретая толстенной энциклопедией по голове, она вручила ему кольцо и пригласила жестом следующего. Он принял дар, такое же кольцо как у девочек, но только посеребрённое. Не проникнувшись эмоциями других вэйосов, Кирк покрутил кольцо в руках и со скучающим видом забросил его в карман.
   После самоуверенной речи Кирка другие дети не решались выступать и даже позабыли о перстнях.
   - Кто следующий? Давайте, не стесняйтесь...
   Вэйосы медлили. Кто-то опустил голову, другие изучали интерьер холла, боясь встретиться взглядом с учителем, а пара девчонок хихикала, указывая на кого-то пальцем. Однако крепкий мальчишка, которому наверняка обрадовались бы учителя из Зала Спортсменов, наконец, шагнул к госпоже Хайвон. Он был самым высоким из присутствующих здесь шестилеток. Бойкая походка, плечи пловца и густые светлые волосы - статный парень. Однако взгляд его не искрился основательностью. Ежесекундно решимость растворялась в смущении, но потом вместе с выставленным вперед подбородком разгоралась вновь. Он явно боялся взглянуть на уставившихся на него детей, но пытался держаться перед Пенелопой уверено.
   - Здравствуйте! Меня зовут Карлос Беккет. Я - кузен мистера Беккета. - Он указал ладонью на Кирка. - Почти все лето мы проводили эксперименты с Кирком, Нильсом и Фредом. Это мои друзья, вот они, стоят рядом, - пара вэйосов поклонилась госпоже Хайвон, а Кирк благодушно кивнул Карлосу в знак поощрения своего "младшего" подопечного.
   - Все понятно.
   - Это оказалось увлекательно, поэтому я решился прийти в Купол Природы. Кроме того здесь много знакомых ребят, - Карлос глянул в сторону детворы и покраснел. Щеки бледнокожего мальчишки вспыхнули смущением. Однако он держался. - Спасибо, госпожа Пенелопа. Великолепное кольцо, - он склонил светлые кудри и грациозно отошел.
   За ним, уже без опаски, мальчики поочерёдно выступали вперед и получали по окончанию презентаций свои перстни. Столпотворение, окружавшее Пенелопу, постепенно растворилось. Многие теперь заворожено вздыхали и охали, поворачивая ладонь под разным углом к свету, любуясь презентами от Купола Природы.
   Госпожа Хайвон порылась в коробке:
   - Я меня остался один перстень, серебряный... Кто-то из мальчиков не выступал. - Она подняла глаза и заметила владельца ромашек, смущенного и растерянного. - Подойди, твоего имени я еще не слышала.
   Харм держал руку в кармане, нервно сжимая стебель, бывший когда-то цветком незабудки, другой держал замусоленный букет. Он поднял голову и, неуклюже пошел вперед. Было неуютно среди новых людей, да и его внешний вид не помогал обрести уверенность.
   - Это Харм, - пояснил Нильс. И, в знак поддержки несмелому парнишке, улыбнулся, махнув в сторону Пенелопы рукой. - Иди. Быстрее.
   Харм подошел и шепотом начал свой рассказ:
   - Меня зовут Харм. Я не знал, что здесь такое необычное место. Школа... Я крутился и открыл глаза... Я пришел, как на табличках указано... - голос становился увереннее. - Мне здесь нравится! Хочу сюда приходить... Если мне разрешат, я и завтра приду!
   - Ты не слышал о школе? - Пенелопа удивилась. - Но теперь это не важно. Главное - ты здесь! Обязательно приходи завтра и каждый день приходи. Ты узнаешь столько интересного! А еще у нас есть зоосад и ледяная галерея. В школе так много разных классов и лабораторий. Держи перстень! Теперь он твой!- Харм положил букет подмышку и взял символ школы в руку.
   - Хорошо. Я приду, - сказал он, но сам в этом сильно засомневался.
   - Вот и отлично! А теперь вперед, знакомиться со школой!
   Пенелопа, построила детей по трое. Встала во главе получившейся змейки и направилась к дальнему выходу, в котором недавно скрылся мужчина с косичками. Харм очутился меж двух девочек, которые недавно посмеивались у него за спиной. Они отчего-то недовольно отвернулись. Харм не понял в чем дело, поэтому решил не обращать внимания. Элфи, Кати и Нильс оказались в последней тройке.
   - Элфи, ты вся бледная и рука ледяная, - сказал Нильс, - Все нормально?
   - Я, наверное, переволновалась. Но сейчас мне лучше. Уже не летает все вокруг.
   - Может надо сказать учителю? Она поможет... Она взрослая.
   - Я тоже так думаю: надо сказать Пенелопе, - Кати поддержала Нильса. Из сумки с перекинутым через плечо ремешком кустом торчали букеты - розы Кати и незабудки Элфи. Кати перевернула сумку за спину, чтобы цветы не мешали.
   - Нильс, Кати, все в порядке. Если станет хуже, я скажу вам.
   - Ладно, но, на всякий случай, возьми меня под руку. Я тебя поведу, - Нильс выставил руку прямым углом и немного наклонился к Элфи. Но вдруг он резко отвернулся в сторону и чихнул прямо на нависшую над ними розовоцветую сакуру.
   - Здорово мечтай! - среагировала на чих Элфи и добавила. - Спасибо тебе, Нильс, за участие. - Элфи взяла Нильса под руку, немного облокотившись на маленького джентльмена. Он шмыгнул носом, и Кати непроизвольно сделала то же самое.
   Когда цепочка вэйосов-зверей вышла из главного холла в коридор, распахнутые окна вдоль одной из стен принесли облегчение Элфи. Понемногу выступил на щечках румянец и возродился интерес к окружающему. Эту часть Купола Природы она еще не видела.
   Коридор, выкрашенный в цвета засушливых равнин саванны, выглядел довольно скромно в сравнении с главным холлом, но, тем не менее, был великолепен. На преимущественно бежевом фоне бледнели метровые травы, укрывавшие хищников: гепардов, гиен, львов. Стада антилоп и зебр паслись неподалеку. Зубастые орангутанги злобно скалились, сидя на деревьях, а редкие кривые стволы миртов и вербен расплывались вдали. Их изображения искажал жаркий воздух, исходящий от раскаленной солнцем земли. Только искусные мастера живописи могли передать это явление природы так правдоподобно.
   Окна коридора выходили во внутренний дворик Купола Природы. Там шел урок огородничества. Как и многое в корпусе, рамы из необработанной древесины, с естественными трещинками и темными овалами спиленных веток, не имели строгой прямоугольной формы. От этого они казались нереальными, будто из иллюстраций к сборнику волшебных сказок. Вьюны во многих местах пробрались внутрь помещения и усиками цеплялись за выпуклые части изображений саванны. Согласно перспективе и задумке художников, из стены выпирали только находившиеся на переднем плане детали. Часть стволов деревьев и выступающая из стены крона вываливались из экспозиции в коридор. Они были сделаны из гибкого материала, устойчивого к изломам и даже слегка растягивающегося. В тени мирта пристроился гепард. Его хвост, часть туловища и ушастая мордочка, приятные на ощупь, также выпирали из стены. Он смотрел прямо на вэйосов.
   Госпожа Пенелопа вела экскурсию:
   - Сейчас мы с вами проходим по коридорам моего родного отделения живых существ. Справа кабинеты: "мелких млекопитающих", "средних млекопитающих", "крупных млекопитающих"... И, кабинет?.. Кто догадается?
   - Громадных лекопитающих, - кто-то продолжил цепочку по своему.
   - Да, кого-то громадного, - подхватил чей-то уверенный голосок.
   - А вот и нет, далее кабинет тоже одного из представителей этого класса, а именно кабинет изучения человека, - подытожила Пенелопа, а некоторые детки недоверчиво прищурились, разглядывая дверь, разукрашенную в цвета коридора. Кирк же ухмыльнулся, как будто знал все с самого начала.
   - А человек это млекопитающее?
   - Конечно. Так же как и маленькая полевая мышь или огромный синий кит.
   - Ух ты!
   - Ничего себе.
   - В этом кабинете, с изображённым на табличке кашалотом, вы можете оставить свои букеты, чтобы они вам не мешали во время экскурсии, а после заберете их. И еще, в коридор с названием "Саванна", в котором мы с вами сейчас находимся, вы будете приходить по утрам весь первый месяц. Все запомнили? - дети согласно закивали головами. Пенелопа распахнула дверь в кабинет, где детям предстояло оставить цветы. Вэйосы ринулись в класс.
   На квадратном столе в центре комнаты разместились несколько глиняных горшков с водой. Но детвора раскидала цветы куда попало, и все гурьбой вывалились обратно к Пенелопе. Кати, наконец, освободила сумку и теперь та не цеплялась за все подряд.
   Цветочная поляна вперемежку с шуршащей упаковкой озадачили сидевшего там мужчину. Он недовольно покачал головой, подошел и принялся расставлять букеты в воду. Госпожа Хайвон заглянула в кабинет "крупных млекопитающих".
   - Иди, Пенелопа, иди, я сам разберусь. Сорванцы, маленькие...
   - Спасибо, господин Хайвон, - она почтительно расшаркалась перед ним, хотя самой хотелось выпалить: "Спасибо, папа!".
   Маленькие глазки выстроились в ряд и ждали дальнейших распоряжений. Госпожа Хайвон обратилась к подопечным:
   - Внимание! Первый урок, завтра, пройдет здесь, - Пенелопа указала на массивную деревянную дверь с табличкой "Зоосад". - А теперь возьмите расписания. - Она прошлась по рядам детей и вручила каждому листок бумаги, там столбиками выстроились слова с названиями предметов на предстоящий месяц. - На обратной стороне вы увидите схему прохода к месту сбора.
   Элфи стала рассматривать схему. На зеленом фоне изобразили путь, по которому от входа в школу тянулась длинная красная линия в коридор Саванны. На каждом повороте красовались летучие мыши, указывающие направление. Напротив других проходов стояли зверьки и знаками, запрещающими сворачивать в неправильный коридор, пытались не сбить вэйосов с верного пути.
   Заяц предупреждающе перекрестил лапки на груди, а львенок, растопырив все конечности, завалился на спину, загораживая неверный путь. Медвежонок одну лапу поместил в пасть, а другую выставил вперед. Сова, так выпучила глаза, что от этого становилось не по себе, и мысли отойти в сторону сразу же улетучивались. Сова эта чем-то напоминала Брегантину, всевидящую и зоркую директоршу школы. Сама схема походила на лабиринт. Только теперь, увидев многочисленные повороты и проходы, Элфи поняла: как же огромен Купол Природы! Здесь уж точно много интересного!
   Экскурсия продолжалась довольно долго. Дети посетили множество отделений и классных комнат корпуса. По пути встречались старшие ученики. Теперь Элфи заметила, что кольца с летучими мышами есть у каждого. Однако у многих на пальцах красовалось по два, а то и по три или четыре кольца. Она решила расспросить Пенелопу об этом. Молодая учительница, резво развернулась, и ее короткие волосы нарисовали круг:
   - Многие ученики посещают несколько корпусов школы. Они полюбили разные отрасли знаний.
   - А у вас сколько колец?
   - Когда я была галином, а это значит шел десятый год моего обучения, то носила три кольца: летучая мышь, монокль и знак бесконечности.
   - Ничего себе...
   - А почему вы остались в Куполе Природы?
   - Знания из других корпусов школы мне понадобились здесь, в Куполе Природы. Многие труды древних ученых написаны на языках, которые сейчас нигде не услышишь. Переводов не существует и, чтобы изучать столетние рукописи, мне пришлось овладеть некоторыми из исчезнувших языков. А задачки по логике и математике, - Пенелопа глянула на Кати, - я любила всегда. Как и ты, Кати! - девочка с косичкой тут же смутилась.
   Учитель показала основные помещения вэйосам. Им не встретилось ни одного похожего коридора или кабинета. Всюду красовались иллюстрации невероятных красот природы. Вершины гор в снежных чехлах, подводный мир ледяной Арктики, жара тропиков и многое-многое другое.
   - Что здесь нарисовано? - спросил Харм, увидав огромные горы испещренные пиками высотных деревьев.
   - Это канадский ландшафт, Харм. А деревья - секвойи, из семейства кипарисовых. Они вырастают до невероятных размеров и встречаются только в Северной Америке. Кстати, все картины Купола Природы написаны с реальных пейзажей. Вэйосы, если вы захотите стать путешественниками, то сможете увидеть все сами. И даже больше. В Куполе Природы представлена лишь малая часть природных достопримечательностей нашей великолепной планеты.
   Пенелопа отвечала на многие вопросы вэйосов, а экскурсия заняла гораздо больше времени, чем планировалась. Однако довольная собой, так как у нее неплохо получалось ладить с детьми, Пенелопа, наконец, вывела ребят в просторное круглое помещение. Словно лучики солнца сюда сходилось восемь коридоров с разных сторон. Единственная, высотой в три метра, двустворчатая дверь пока не приглашала пройти в столовую комнату, так как была заперта. Но ведь не зря вэйосов привели сюда. Наверняка за ней их ждет сюрприз.
   Дети, измученные долгой прогулкой и невероятными впечатлениями встретились с остальными вэйосами: "жуки", "птицы" и "рыбы" уже толпились тут. Их провожатые стояли рядом. Сюда пришло еще несколько учителей. Педагоги разговаривали, а детвора без опеки их строгих взглядов веселилась и играла. "Звери" пришли сюда последними. Увидав шумное веселье, они позабыли об усталости, от чего гомон детских голосов лишь усилился.
   Обернувшись к хаосу, созданному сотней вэйосов, Кипарисус попытался докричаться до них:
   - Дети! - Почти никто не повернулся: все увлеченно обменивались впечатлениями или играли в "догонялки". - Попрошу минутку внимания! - никакой реакции - Детки! Послушайте меня! - и эта фраза не дошла до адресатов.
   - Вэйосы! Придется всем вам покинуть школу! Встретимся через год, когда вы повзрослеете! - вмиг разразилось негодование. Однако взгляд Шампиньона показался твердым и решительным. Ребятня быстро притихла, припоминая его угрозу: "изучать особо непослушных у себя в лаборатории".
   - Спасибо, Шампиньон, - поблагодарил его за помощь директор Кипарисус. - Вэйосы, вы должны запомнить: учиться будут только те, кто готов слушать и кому есть, что слушать. - Дети насторожились, только Кирк был спокоен, разгадав пустую угрозу учителей. Он знал: никого и никогда не выгоняли из школы за поведение. - Что, испугались? Не бойтесь, сейчас вас накормят праздничным обедом и отпустят по домам! Завтра все должны прийти в назначенное вашими провожатыми время и место. Мистер Шампиньон, госпожа Сессиль Фиганро, госпожа Пенелопа Хайвон и я, подробно вам обо всем рассказали. Еще раз поздравляю вас с праздником и вперед за угощениями! Давайте! Веселее! - он улыбнулся, а Шампиньон одобрительно кивнул ему.
   Дети выдохнули с облегчением, поняв, что их не выгонят в первый же день из школы. Радостные крики и смех вспыхнули с новой силой, и рой вэйосов устремился в столовую комнату.
   Угощениями заставили все столы. Но не это привлекло всеобщее внимание. Впервые попав в столовую, сразу бросалось в глаза нечто иное. Сосуды с водой, соком, компотами и еще какими-то зеленоватыми, фиолетовыми, красными, желтыми жидкостями висели тут и там. Емкости крепились к потолочному механизму цепью толщиной с руку взрослого мужчины, а по форме напоминали ульи диких пчел, только увеличенных в десятки раз. Громадные, совершенно прозрачные и каждая с несколькими краниками с разных сторон на разной высоте. Все это было частью системы механизмов, с помощью которых, по мере опустошения, сосуды продвигались к кухне. Там на время исчезали, но позже, после того как их мыли и вновь наполняли вкусными напитками, они появлялись с противоположной стороны.
   Свет в столовую проникал через треугольные витражи на куполообразном потолке. Одинакового размера, закругленные вместе с куполом, они сходились к круглому гербу в центре. Его украшала эмблема Купола Природы - летучая мышь с фонариком в правой мохнатой лапке, которую она выставляла вперед. Точно такая же эмблема украшала колечки вэйосов.
   После осмотра столовой дети принялись за угощения. Чашки с аппликациями зверушек, морских обитателей и всевозможных растений замелькали около "ульев" со сладкими напитками. Маленькие бутерброды на шпажках разлетелись, словно их и не было.
   Элфи, уже совсем оправившись, лопала картофельные пампушки с мясной начинкой, поливая их вишневым сиропом. Она болтала с Кати, Нильсом и Кирком. И это вовсе не мешало жевать и смеяться, одновременно похрустывая, между делом, еще и сочным зеленым яблочком. Спесь Беккета вдруг куда-то подевалась. Он, как обычный мальчишка, измотанный впечатлениями, наконец-то расслабился и радовался трапезе. Это обстоятельство успокоило госпожу Пенелопу. Именно таким она и хотела видеть его в главном холле Купола Природы. Сначала испугавшись его чрезмерной взрослости, сейчас она поняла: он маленький мальчик, но слишком уж начитанный. К тому же единственный ребенок в семье! А это порой заставляет малышей думать, что они единственные во всем мире, а остальные так, для декорации или же для исполнения их желаний. Словом прилагаются к "центру вселенной".
   Харм никогда не видел столько еды. Кроме щей и вареного картофеля он практически ничего не пробовал. Многое казалось ему ненастоящим: как же это едят? Он осмотрелся и стал копировать действия детей. Скоро скованность и неуверенность исчезли в никуда. Так вкусно! Уже не озираясь и совершенно не осторожничая, он принялся хватать все подряд: котлетки, незнакомые овощи, фрукты, напитки, что-то в чашке... Вдруг перед глазами все поплыло. Слезы брызнули сами собой, и он широко открыл рот, пытаясь сделать вдох. Лицо превратилось в бордовое солнце, но он этого увидеть не мог. Детвора, находившаяся рядом, рассмеялась:
   - Он выпил соус!
   - Посмотрите, сейчас лопнет...
   Харму было не до смеха, за стеной слез мелькали расплывчатые образы, хохот детей исходил со всех сторон и дезориентировал его. Харм потерял равновесие и чуть не свалился. Во время к нему подошел Шампиньон. Учитель взял Харма за плечи и усадил на стул:
   - Выпей вот это. Станет легче.
   Харм схватил стакан и проглотил содержимое залпом. Что-то вкусное и сладкое действительно помогло. Вытерев слезы рукавом, постепенно, приходя в себя, он спросил:
   - Что это?
   - Это молоко! - удивился Шампиньон.
   - Молоко? Надо запомнить. Мне понравилось.
   Харм вскочил со стула и направился к ближайшему столу. Не оглядываясь на Шампиньона, он вновь принялся хватать угощения, но теперь, избегал пиал с ложечками. Шампиньон был удивлен. Он проводил взглядом ненасытного мальчугана, затем улыбнулся сам себе:
   - Бывает же такое. Кто это интересно? - он пошел к учительскому столу и обратился к Брегантине. Та, окончив свои выступления в других корпусах, теперь по очереди посещала празднества в каждом из них. - Такой забавный мальчишка. Грязный, в дряхлой рубашонке. Его из джунглей привезли что ли?
   - Ты про Харма Дриммерна? - сразу уловила о ком речь Брегантина.
   - Наверное, да. Здесь только один такой.
   - Это внук Анны Волгиной.
   - Анны!? Но Анна была роскошна, образована и, как мне известно, довольно богата. А этот парнишка явно из бедной семьи. - Шампиньон, сам никогда не встречавшийся с ней, видел ее портрет в Гавани Художников. О ней много говорили, часто с восхищением. - Анна из просвещенных? И в таком состоянии ее внук?
   Брегантина задумалась: "Не очень подходящее место для откровений: столовая, толпа детей и учителей... Но что поделать? Ей, в деле Харма, понадобятся помощники, а Шампиньон из тех, кто заслуживает доверия. Что ж пора и ему кое о чем узнать".
   - Франклин, - сказала она. Шампиньона перестали называть по имени, чтобы не создавать путаницу, когда директором Купола Природы стал Франклин Кипарисус. Но Брегантина, как глава школы и самая старшая в ее стенах, называла всех по именам. - Франклин, не все так просто. Ты многого не знаешь. Анна погибла, но перед этим случилось нечто неприятное. Последствия ощущаются до сих пор.
   Шампиньон напрягся:
   - А что случилось? Я думал, мечтатели витают в облаках и творят чудеса.
   - Да, так и должно быть. Но с ней случилась беда, она была у немров, - скорбно выдавила из себя последнее слово Брегантина.
   - У немров? О нет! Они убили ее?
   - Нет, но что-то изменилось в ней с тех пор, и с этим Анна не смогла смириться. Она утеряла чудо в душе, и обуяла ее скорбь.
   Шампиньон никогда не слышал ничего подобного, он попытался сглотнуть ком подкатывающийся к горлу, но не вышло, да и мышцы живота вдруг словно свело судорогой:
   - А Харм знает?
   - Конечно же, нет! Как можно допустить такое? Дриммерны не имеют понятия о случившемся. Они не помнят ее. Дело не в знании, дело в последней мечте разрушенной души, - резюмировала Брегантина.
   - Мы можем что-то сделать? Помочь беднягам?
   - К сожалению нет. Да и что мы? Здесь, даже мечтатели, ничего не исправят. Последняя мечта сбывается даже вопреки устройству мира. И если она о проклятии, законы мира подстроятся под ужас той мечты. - Она положила ладонь ему на запястье. Миниатюрная директриса рядом с высоченным учителем даров леса могла бы выглядеть робко, но нет! Сейчас она излагала покровительственным тоном. Ее рост вовсе не умолял высокий статус. Полтора метра мудрости и уверенности заставили Шампиньон съежиться, а она продолжила: - Ты знаешь, Франклин, мечта не живет без подпитки ее создателя или его последователей, верящих в подобное устройство мира. Однако мечта уходящего из жизни мечтателя - вечна. Словно вся жизненная сила переходит в эту последнюю волю умирающего. Известно, что Анна ушла в муках. А что в страдании может родить воображение? Скорбь, несчастье... - лицо Брегантины полное печали вдруг просветлело, и она добавила: - Но с другой стороны, то, что промечталось встраивается в узор жизни и иной раз изменяет ее совсем не так, как сразу представлялось!
   Конечно, Брегантина понимала, некоторые вещи не исправить, но сейчас ей не хотелось думать о том, что выпустила в мир Анна. Что именно она мечтала? Кого прокляла? Чем отразилась ее ненависть? Это известно лишь немногим. Да и те, кто знает ответы, далеки отсюда. Они там, откуда редко кто приходит. Потомки Анны Волгиной не повинны в ее преступлениях, но жизнь похоже наказывает их сполна.
   Брегантина давно размышляла над тем, как помочь обреченным, малышу Харму. И сейчас директриса любовалась: он в окружении сверстников выглядел счастливым. Пусть так, хотя бы и недолго он будет рад. Ведь завтра, может быть, он останется дома и уже вечно будет горевать рядом со своими близкими. "А вдруг нет? - она взглянула на счастливое лицо Харма, но сразу отвела взгляд. - Брегантина, ты вроде уже старая, а все веришь в небылицы", - одернула она саму себя.
   - Мисс Брегантина, мистер Шампиньон, присоединяйтесь к нам. Мы тут тоже немного празднуем, - подошел Кипарисус и глянул в сторону детей, а потом шепотом добавил: - со свирчем с клюквенно-кленовым сиропом.
   - С удовольствием, Франклин, - согласилась Брегантина. - Тем более я уже посетила все отделения школы. Можно отдохнуть на природе, полакомиться ее дарами, - директор приняла высокий бокал.
   - Я тоже присоединюсь. Благодарю вас, Франклин, за приглашение, - рассеяно сказал Шампиньон. Он все еще был под впечатлением от слов Брегантины и его немного трясло. Про последние мечты он знал - они воплощаются и невозможно их сдержать. Но проклятые мечты! Так близко и источник - редкий, сильный мечтатель, Анна Волгина! Должно быть что-то жуткое свершилось, а может быть - еще свершится.
   Дети, объевшись, расслабились. Многие лениво развалились на кривоногих стульях с торчащими во внутрь сучками. Они зевали и готовы были заснуть. Харм тоже присел и стал обдумывать события ярчайшего в его жизни дня: "Как хорошо, что я пришел сюда. Уговорить бы маму отпускать меня в школу. Я б ел все это. Дружил бы с Нильсом, ну или с Кирком, а может еще с кем-нибудь. Как же здесь хорошо!" Приятные мысли, набитый вкусностями живот и удивительные впечатления убаюкали Харма - он заснул.
  
   Окруженная дымкой женщина, с белоснежным лицом и бледными губами, висела в воздухе. Рыжие волосы, аккуратно убранные на затылок, опоясывались огромной косой, свисающей до пят. Пучок держали две длинные заколки, походившие на спицы. Крест-накрест они вонзались в пузырь волос. Она мурлыкала незнакомый мотив, колыхаясь точно по волнам. Харм осмотрелся, но больше никого не увидел. Он почувствовал жалость к незнакомке из-за песни полной печали, но дрожь в его теле выдавала необъяснимый страх. В балахоне, с рваными белыми и черными полосками легкой ткани, босая, с синяками на голенях и запястьях, она не могла вызвать восхищения и смахивала на сумасшедшую. Харм надеялся, что его присутствие останется не замеченным. Однако незнакомка подняла глаза. Ее взгляд был пуст и безучастен, ничего не видящий, словно Харма действительно там не было. Рыжеволосая певунья перестала танцевать, и песня перешла в тихое бормотание. Уже скоро Харм смог разобрать слова:
   - ... пришел? Ты должен был остаться с матерью. Зачем ты бросил ее? Она должна все делать сама? Ты ленивый и наглый! Кто дал тебе право решать: что делать и куда идти? - голос набирал силу и становился все более угрожающим. Харм не шевелился. Он надеялся, что его не заметили и упреки адресованы не ему. - ... Купол Природы? Ха-ха-ха. Черви и собаки, кактусы и водоросли... А этот гаденыш опять во все вмешивается. Да еще его жена! Была вредной девчонкой, стала самоуверенной мечтательницей. Хотя какие они мечтатели? Мыши среди великих! Нет! Настоящие мечтатели иные! Но как же это примитивно! Фу-у-у! И ты такой же... жалкий и убогий. - Последние слова она уже кричала. Харм зажал уши ладонями, но это не помогло. Казалось, крик рождается в его собственной голове. Молясь не получить ответа, он задал свой вопрос:
   - Я сделал что-то не так?
   - Да ты еще и глупый! Кого же ты родила, глупая? Хотя с таким мужем не удивительно. Тупые Дриммерны! Идиоты! Вы все - идиоты! - рыжеволосая женщина начала мотать головой. Заколки-спицы разлетелись по сторонам. Аккуратный пучок растрепался, и пряди волос налипли на вспотевшее лицо. Она тряслась, как в припадке и размахивала руками. Затем, вмиг, застыла и отвернулась в сторону. Харм не дышал. "Она не видит меня! Она не видит меня! - умолял он себя. - Пой свою песню. Меня здесь нет! Уходи! Уходи!"
   Женщина откинула голову назад и рассмеялась:
   - Кому-то стра-а-а-а-а-ш-но-о-о-о. Кто-то бои-и-и-и-и-тся-а-а-а. - Она вновь посмотрела на него. - Иди ко мне. Я поцелую тебя. Мой ма-а-а-а-ленький, - она сгибала указательный палец, подзывая Харма к себе.
   Невидимые иголки холодом пронзили все тело. Харм висел в воздухе, и его трясло от ужаса. Капелька пота прокатилась по виску и, упав, ударилась о ладонь. Щелчок звонко отразился в пустоту, и эхо подхватило его. Женщина улыбнулась, наслаждаясь зрелищем, и медленно поплыла к нему. Она не шевелилась, только рваные куски платья колыхались от движения.
   Харм стиснул кулаки и попытался развернуться. Тело, будто скованное вязкой массой, поворачивалось с невероятным усилием, слишком медленно. Наконец женщина осталась за спиной, и он попробовал бежать, но ничего не вышло: под ногами не было опоры. Тогда Харм выбросил руки вперед и, размахивая ими, стал грести в густоту тумана, вперед. Подальше отсюда! Немного сдвинулся с места и еще усердней стал загребать серый дым под себя. Но скорости явно не хватало. Повернув голову, он увидел: она совсем рядом! В панике Харм стал барахтаться, будто тонул в воде. Он кричал, звал на помощь и молил о пощаде. Но вдруг крик обратился хрипом - ему стало трудно дышать. Тело обмякло, Харм едва мог пошевелить пальцами. Невидимая сила сдавливала мышцы горла. Все сильней и безжалостней. Даже хрип теперь не мог вырваться из горла, а пульс в висках, как насос, накачивал в голову боль. Каждое вздрагивание сосудов заставляло нарастать давление в черепной коробке. Еще мгновение... Он не выдержит... Удар! - И Харм открыл глаза.
   Рядом стояла мисс Брегантина, а Харм лежал на полу около стула, на котором недавно уснул.
   - Ты не ушибся, малыш? - спросила директор.
   - Где она, эта рыжая женщина? Я летел... - он стал глубоко дышать, вспоминая недавние ощущения.
   - Видимо тебе приснился страшный сон. Здесь нет никого рыжего, только Кипарисус был раньше рыжеват. - Франклин едва заметно улыбнулся и тревожно закивал в знак согласия.
   Харм озирался по сторонам. Сон! Это был лишь сон! Он отдышался и вскоре заметил: дети разошлись. Теперь в столовой оставался только он и Брегантина с Кипарисусом, да кухонные рабочие, таскавшие тарелки и подметающие полы.
   - Я заснул... А уже все съели? - расстроенно выдал мальчуган.
   - О, нет. Есть еще. - Брегантина вдруг воспрянула, - Агнесс, миссис кухни, моя Пришвин, соберите кулек с продуктами на шестерых человек. Харму Дриммерну надо угостить родных, - мягко попросила главную кухарку корпуса мисс Брегантина. Крик Харма напугал ее, но теперь она успокоилась: ребенок спрашивает о еде, значит он в порядке.
   - Конечно мисс, сию минуточку. - Агнесс жестом дала указания своей подручной, но все же последовала за ней, видимо, чтобы проследить, как будет выполнено поручение директора. Через несколько минут она вернулась, а в это время Брегантина решила немного пораспрашивать взбаламученного Харма:
   - А ты не мог бы описать свой сон? Что за женщина тебе приснилась.
   - Она была в лохмотьях. Рваное платье. И она летала. По-моему эта женщина сумасшедшая: все время орала неизвестно на кого. Я ничего не понял. Просто кричала и потом напала на меня. - Харм побоялся рассказывать весь сон. Ведь в нем ругали его семью и каких-то неизвестных ему людей. И еще какие-то "мечтатели"? Кто они такие?
   - Ты точно не разобрал, что она говорила?
   - Просто кричала и мотала головой.
   - Все ясно. Это ничего не значит. Может ты читал в какой-нибудь книге о ведьмах, приведениях...
   - А кто это? И... если честно, я не умею читать.
   - А мама, она читала тебе на ночь? Может папа?
   - Нет. У нас нет книг. Мы все самостоятельные и нам это не нужно, нам и так хорошо.
   - Ладно-ладно, мой мальчик, я поняла. Но тебе надо научиться читать. Франклин! - она обратилась она к Кипарисусу. - Надо решить этот вопрос. Назначить дополнительные занятия. И лучше не откладывать. Приступим завтра же, с самого утра! Вы меня поняли? - Кипарисус выпрямился, как в строю перед своим командиром. Он даже перестал пританцовывать, а это выходило помимо его воли, но властный голос Брегантины здесь подействовал безотказно. Он отрапортовал:
   - Все выполним, мисс Брегантина. В первую очередь! Завтра с утра. Сам лично займусь!
   Брегантина строго поглядела на Харма и спросила:
   - Ты ведь придешь завтра к нам? Обещаешь?
   Харм еле заметно кивнул, но глаза выдавали неуверенность. Брегантина повторила:
   - Обещаешь?
   - Обещаю, - после небольшой паузы промямлил Харм. Сомнений же меньше не стало.
   - Хорошо, молодец. А вот и миссис Пришвин. Спасибо, дорогая Агнесс. Бери пакет с продуктами и иди домой. Пусть это поможет тебе в непростом разговоре с родными. Прощай, Харм. - Она провела ладонью по его грязным волосам, немного брезгливо отряхнула ее и, отойдя к выходу, позвала Кипарисуса. Тот подскочил в ту же секунду. - Франклин завтра сначала отмой его как следует, а потом уж я поговорю с ним.
   - О да, вы правы. Конечно же, - протанцевал свою фразу учитель певчих птиц. Он помахал Брегантине ручкой и помчался обратно, к Харму.
   Глава школы наблюдала, как Кипарисус инструктировал мальчика, а тот согласно кивал в ответ. Она вышла из столовой:
   - Надо поговорить... Надо поговорить... - вторила себе Брегантина. Затем прошла коридор и скрылась за углом.
   Мягкие диваны и несколько чайных столиков расположились в центре комнаты. Ряд тумб вдоль двух стен заполонили бесчисленные горшки с комнатными растениями. Старая дама подошла к единственной двери, ведущей в коридор из комнаты отдыха для наставников, и дернула за ручку.
   - Заперто.
   Вытащив увесистую связку ключей из волнистого подола и, найдя нужный, она отворила дверь. Вышла в коридор. У окна стояла женщина. Почетный возраст прорыл глубокие морщины на ее лице.
   - Здравствуй, Виола. Ты, как всегда, здесь отдыхаешь? - женщина подошла и встала рядом.
   - Да, Брегантина, отдыхаю. Здравствуй, дорогая. Знала бы, что ты придешь не запирала б дверь. - Руки Виолы блестели от только что нанесенного на них маслянистого раствора. Еще секунду назад она была сосредоточена, но ненадолго отвлеклась поприветствовать Брегантину. И опять уставилась на площадь Воллдрима.
   Две пожилые дамы стояли у окна и вдыхали свежий воздух. Отсюда хорошо просматривался вход в школу. В дальней части Купола Природы коридор был почти всегда пуст. На подоконнике, о который оперлись четыре руки, одинокая глициния уцепилась за крохотный пенек. Тонкая лиана тянула за собой зеленые завитки, а нарастающий ветерок пытался оторвать цепкие усики растения. Порывам явно не хватало мощи. Подруги стояли и молча наблюдали за пустеющей площадью Воллдрима. На ступеньки вышел мальчик с бумажным пакетом в руках. Виола приподняла ладони, поводила ими перед своим лицом, глядя в окно. Казалось, что она пытается что- то разглядеть. Какое-то время она следила за мальчишкой, а потом опустила руки и строго спросила:
   - Это из-за него ты решила изменить маршруты для вэйосов в этом году?
   - Я надеялась, он увидит детей, заинтересуется... Ты догадалась, конечно...
   - А как тут не догадаться?!
   - Так надо, Виола. Не злись. У него должен быть шанс!
   - Этот шанс может стоить... да ты и сама знаешь!
   Директорша, поняла намеки Виолы, но встала в позу защиты:
   - Опасно бросить его страдать в одиночестве! Лучше уж наблюдать и... вдруг мы сможем помочь?
   - Теперь-то уж поздно! Все закрутилось, сейчас уже не остановишь.
   - Не беспокойся. Я сама буду следить за всем. Я возьму его под опеку.
   - Делай что хочешь, Брегантина, я устала от всего этого. Не могу больше, - Виола отвернулась и отошла от окна. Она оперлась о стену и ее губы задрожали.
   - Не надо, моя дорогая. Карл никогда не одобрил бы твои страдания, - Брегантина обняла подругу. - Нельзя тебе мучиться. Так можно все испортить.
   - Ты права. Конечно, права. Но это так непросто. Я стараюсь... - Виола несколько раз глубоко вдохнула и, будто что-то вспомнив, спросила: - А что случилось в столовой?
   Брегантина отпрянула. В последней попытке скрыть пугающие подробности, она выпалила:
   - Ты как узнала? Сок кантробе?! Но ведь последние запасы!
   - Я видела сына Дриммернов, и знаю - он мечтатель. Это ясно. Я не могла не посмотреть... Кантробе почти нет. Осталось пару капель. Знаю, может зря, но я не удержалась. Пугает меня появление потомков Волгиной в школе.
   - Ох, Виола... Ну и что же ты увидела?
   - Немного. Он приятно взволнован и это хорошо, но я увидела и страх. Давай, выкладывай!
   Брегантина поняла - ей никуда не деться, придется рассказать. Она провела ладонью по лицу и сказала:
   - Ему приснилась рыжая женщина. Похоже сумасшедшая...
   Виола поняла о ком речь и вспылила:
   - Но как? Ведь в его семье забыли о ней. Кто мог ему рассказать? Первый день в школе и Харм уже почувствовал Анну? Это немыслимо! А что тогда ожидать дальше?!
   - Не знаю. Но после такого, я точно не оставлю его без внимания!
   - Ух! Плохо дело! - вскрикнула Виола, а потом грустно добавила: - печальная мечта...
  

***

   Элфи с Кати покинули столовую комнату, когда та почти опустела. Тут еще оставались некоторые из учителей и директриса, мисс Брегантина. Они бурно что-то обсуждали, и временами смех будоражил красную жидкость в их бокалах, которые они держали в руках. Господин Шампиньон, усевшись, задумчиво размахивал остроносым ботинком. А еще какой-то странный мальчуган сладко сопел, сидя на стуле. Кирк же с друзьями давно ушли по делам, а остальные дети, наевшись, разбрелись по школе. Подруги обсуждали события дня:
   - Как хорошо, что я не пошла домой, когда мне стало плохо.
   - А сейчас? Все прошло?
   - Конечно, Кати, уже все в порядке.
   Они зашли в один из кабинетов млекопитающих, забрали свои букеты и не спеша двинулись дальше. Вошли в главный холл, здесь было немного учеников, человек десять - пятнадцать. Подруги осмотрели могучее древо драконьей крови. Элфи уселась напротив толстенного ствола в позу "лотоса" и, сцепив указательные и большие пальцы рук, напустила на себя серьезный вид, а потом произнесла:
   - Старый дуб, ты - мудрый дуб. Отдай мне свои знания, - и, наклонившись несколько раз к стволу, едва касаясь его, резко одергивала голову. Кати взвизгнула от смеха. А находящийся рядом подросток скривил рот в ухмылке и пробормотал что-то вроде: "Эх, вэйосы..."
   Элфи любила покривляться. Она не знала названия "мудрого" дерева, потому вручила тому клеймо "дуб". Ведь дубы и буки - это самые массивные деревья, о которых она слышала. А позу "лотоса" она подсмотрела у бабушки. Та частенько медитировала с непроницаемым выражением лица, которое Элфи только что виртуозно скопировала, превратив таинство в детскую забаву.
   Элфи встала и расшаркалась в благодарности будто бы поделившемуся с ней знаниями драконьему дереву. Потом, скорчившись от мнимой боли, потерла лоб. Такой способ вбивания знаний видимо имел кое-какие побочные последствия. Благо наигранные.
   Подруги отправились дальше. Вскоре они вышли в один из коридоров. Здесь, стараниями художников, стены раскрывали секреты глубоких впадин океанов. Обитателям таких глубин не знаком солнечный свет, и жизнь их проходит в тепле ядовитых гидротермальных источников. Темный коридор, с огоньками глубоководных жителей, вел к выходу из Купола Природы. Кое-какие фонарики и остов небольшого кратера, точно также как и в коридоре Саванны, выступали из стены.
   - Этот коридор мой самый любимый, я таких рыб еще не видела. Да и рыбы ли это? Какие-то растения с плавниками, - захихикала Элфи.
   - Ага. Точно! зубастые водоросли, - поддержала Кати и тоже залилась звонким смехом.
   Проходя, они рассматривали причудливых глубоководных светлячков. Они и в самом деле светились. Краска или какие-то встроенные лампы давали эффект свечения заметный даже при попадании на них прямых солнечных лучей. Походило на зеленоватый оттенок фосфора, но гораздо более яркий.
   Дверь Купола Природы, со стороны входа была мила: в бабочках и птенчиках, но с другой стороны, как оказалось, дверной проем находился в разинутой пасти торчащего из стены чучела огромной акулы. Жутковато, но, по мнению преподавателей: все в природе имеет свое место. Акулы со своими угрожающими улыбками - одна из частей трудно организованной гармонии в природе. Чтобы дети не забывали об этом, им показывали разные ее проявления.
   - Этот монстр вовсе не похож на водоросль, - указала на выход Элфи.
   - Ничего себе любители природы! Да она съест все живое при желании. Жуть! - Согласилась Кати и быстро выскочила через пасть в школьный холл.
   - Подруга, я спасу тебя! - Элфи помчалась за ней. Она с разбегу схватила в объятия Кати и прокричала: - Умирать так вместе.
   Девчонки смеялись и не могли остановиться. Они вышли из школы и направились к круглой площади. Пройдя по праздничному полосатому ковру, теперь уже без громких оваций, но все же с премилым букетом незабудок, Элфи вдруг резко развернулась, схватилась за затылок и уставилась на корпус Купола Природы. Она выглядела напуганной и что-то искала взглядом.
   - Что ты там хочешь увидеть, Элфи? Ты чего?
   - Так странно, такое ощущение, будто меня стукнули чем-то прямо в затылок. Я чувствую, там кто-то есть, и он смотрит на меня. - Элфи побледнела, и даже губы потеряли алый оттенок.
   Зрачки метались, изучая фасад школы и вдруг застыли: в окне, обрамленном зарослями дикого огурца, в тени, стоял мужчина и смотрел на Элфи. Он нервно дернул со стебля колючий огурчик и скрылся из виду. Элфи захотелось убежать прочь, но силы вмиг истощились. От беспомощности слезы покатились по холодным щекам:
   - Я хочу домой. Мне надо домой. Уйти отсюда.
   Кати поддержала подругу и отвела к ближайшей скамейке. Элфи села на нее, потом легла на бочок, провела ладонью по лицу и потеряла сознание. Кати охватила паника, она принялась кричать и звать на помощь:
   - Помогите! Кто-нибудь! Элфи! Элфи! Очнись!
   Слава мечте, в этот момент на крыльце показались Смолги, родители Элфи. Они закончили свои дела и вышли из здания школы.
   Генри услышал зов о помощи и заметил одуванчик пышного платья на скамье, который он тут же узнал. Вокруг носилась Кати и размахивала руками. Генри подскочил к ним в одно мгновение, дотронулся ладонью до лба дочери, потом приложил ухо к ее груди:
   - Переволновалась видимо. Так ждала... - он осматривал дочь, а Кати всхлипывала с опаской:
   - Мы шли, смеялись... Все было хорошо...
   Пока Генри аккуратно брал Элфи на руки, Магдалена что-то нашептывая, совершенно спокойная подошла и положила руку на плечо Кати:
   - Все будет в порядке, Кати. Не волнуйся. Подними свои цветы. Мы проводим тебя, но сначала отнесем Элфи домой.
   Испуганная малышка кивнула, вытерла ладошками мокрое от слез личико и взяла свои розы. Незабудки, лежащие на скамейке, она вручила миссис Смолг, потом обняла обеими руками запястье Магдалены и сказала:
   - Конечно, пойдемте домой. Все будет в порядке.
  
  
  

Глава 4. Соловей

   Сияющий, наполненный радостью, Харм вышагивал по улицам Воллдрима. Сытый, наверное, первый раз в жизни, и полный впечатлений, он возвращался домой. Найти путь назад не составило труда. Дорога, украшавшая шествие вэйосов, все еще выделялась нарядом. Много вэйосов встретилось ему по пути. Все возвращались с пышного праздника. Их старшие братья и сестры пока оставались в школе, ведь с первого дня они усердно принимались за учебу.
   Харм не мог поверить: жизнь бывает другой. Столько вокруг происходит, а он не видел ничего. Шесть лет только семья была его миром, однако жилось в нем так не уютно.
   Старший Дриммерн, по имени Константин, никогда не ругал детей, но и приласкать не стремился. Даже малютку Сару. Пройдет мимо, будто он единственный человек не только в доме, да во всем мире. Не отец, а постоялец: поест, поспит, прогуляется по двору, а потом усядется у окна и будет смотреть неведомо куда. Уляжется на кулаки, станет вздыхать и мучиться тоской. Попытки изменить свою жизнь не входят в его планы. Все это не важно. Разломанная печка в бане или рухнувший сарай на дворе, починить? Нет! Зачем?
   Его жена Ольга, рыжеволосая женщина с когда-то красивым лицом, сейчас, из-за прилипшей к ней угрюмости и бесконечных домашних дел, с глубокими, почти старушечьими морщинами, выглядела намного старше своих лет. Неаккуратно скрученные волосы, прищепленные старой пошарпанной заколкой, загрубевшие кисти рук и грязные кривые ногти, высохшее тело, уставший взгляд - вот, что стало с привлекательной женщиной за годы домашней каторги. Круглые сутки в напряжении, она как ястреб, летает по дому с глазами, рыщущими в поисках пыли или не протертого после ужина стола, с постоянными мыслями о недоделанных делах, о невымытой посуде или невыполотой грядке. Бывало, Ольга вскочит посреди ночи и пойдет драить печь, поливать огород, чистить кастрюли. Сначала ей хотелось переделать все домашние дела, но работы меньше не становилось. Постепенно бытовые проблемы заняли все ее существо, и теперь в том исчез всякий смысл, а жизнь превратилась в бесконечную хозяйскую рутину.
   Стив, двенадцати лет, чем-то походил на Харма. Старший из сыновей, молчаливый и безучастный, избегал любого общения. Что творилось у Стива в голове, никто не мог сказать. Возможно, он страдал или его наполняло безразличие. Трудная, повседневная работа не выматывала его, бездействие не вгоняло в тоску. Он словно не существовал. Лишь выполненные поручения указывали на его присутствие.
   Средний сын, Майкл, белокурый мальчуган с огромными голубыми глазами. Не такой суровый и замкнутый, он все же обладал некоторыми несвойственными старшим Дриммернам качествами. Добрый мальчик по своей сути не находил отклика в семье и лишь рождение младшей сестры наполнило его жизнь хоть каким-то смыслом. Выражать радость и любовь Майкл не посмел бы, да и вряд ли понимал значение этих слов. К счастью маленькой Сары, в душе его горела искорка, к сожалению, разгореться огню не позволяло тяжелое, гнетущее окружение.
   Пожалуй, единственная не принимала положение вещей в доме, младшая Сара. Она искала общения и внимания, однако приходилось довольствоваться малым: Майкл накормит, уложит спать и обнимет, если приснится страшный сон. Поговорить и успокоить он не умел.
   Эти близкие, но такие далекие люди ждали Харма за воротами его родного дома. Душа малыша Дриммерна переполнялась чем-то светлым и хорошим, и он жаждал поделиться счастьем с ними. Харм смело вошел во двор.
   - Харм? Ты где был? Мама искала, - встретила брата младшая сестра. - Ты не начистил картошки к обеду. Она злится.
   - Сара! Я видел такое... Ой, я тут принес столько всякого... мама обрадуется... Там на площади такое здание, такое огромное, а внутри еще лучше и красивее. Столько проходов и комнат. Можно даже заблудиться. Вот бы мама позволила туда вернуться...
   Сара замерла и слушала с удивлением. Она привыкла к молчаливому, угрюмому брату, а сейчас перед ней стоял другой человек: возбужденный, взбудораженный. Она смотрела на Харма и восхищалась. Впервые увидав нечто восхитительное во всегда безразличном брате, крохотное сердечко запрыгало от радости:
   - А что? Что там такое? Какое здание? Что ты там делал? Как ты туда попал? - но тут в мыслях у Сары всплыло: "Мама!", и любопытство в один миг сменилось горьким предчувствием. - Ты ушел и никому не сказал. Мама в огороде. Сходи. Она очень разозлилась на тебя. Сейчас время обеда, но ничего не приготовлено.
   - Я ж сказал: я кое-что принес. Ты такого еще не пробовала. Маме понравится. Я пойду к ней. А ты ставь посуду на стол, будем обедать!
   - Хорошо. Как знаешь, - полная сомнений, Сара все же отправилась накрывать на стол.
   Папа, как обычно, сидел у окна на старом табурете и пялился на двор. Сара расставляла тарелки, раскладывала ложки. Она специально гремела посудой, пытаясь привлечь внимание отца, но ему было безразлично. Он повернулся, посмотрел на стол, потом встал и вышел на улицу. Сара прикусила губу от досады: "Почему он такой?"
   Харм парил в фантазиях, он начинал осознавать радости жизни. Слова Сары не произвели на него впечатления, и своей радостью он хотел одарить родную мать. Как только Харм выпрыгнул из-за угла и увидел знакомый силуэт, склоненный над рядами картофеля, весь его задор тут же иссяк. Когда-то цветной и пышный сарафан сейчас пыльный и выгоревший на солнце топорщился на сухощавом теле измученной женщины. Даже не успев заговорить, Харм ощутил чужой гнев, обволакивающий пространство вокруг него. Теперь придется отвечать за проступки - она заметила его.
   - Мама, - тихо, почти шепотом, позвал провинившийся сын.
   Реакции не последовало.
   - Мама, я пришел. Я знаю: я не начистил картошки...
   Согнутая спина наклонялась в такт ручной мотыге, не изменяя ритма. Она била длинным шестом комья земли у дальних кустов.
   - Мама. Не злись. У нас есть обед. Вот посмотри, - Харм выставил вперед бумажный пакет.
   Ольга хотела проучить сына, игнорируя любые его слова и доводы. Подобное наказание могло продолжаться неделями и даже месяцами. К несчастью Харма, в его короткой жизни происходило это довольно часто и со временем ему вовсе стало не нужно общение. Однако новость о возможном обеде сбила мать с толку, и она тут же развернулась:
   - Что там у тебя? - она подошла и заглянула в пакет. - Ты откуда это принес?
   - Мама... я был... я был в школе...
   - Какие глупости. Зачем ты туда пошел? Школа бесполезна, - выговорила она, разглядывая содержимое пакета.
   - Меня угостили там, вот этим. И директор, мисс Брегантина, разрешила мне туда прийти опять, - он опустил глаза, ожидая шквала ругательств, но мама вдруг задумалась, словно пыталась что-то вспомнить.
   Молча, они стояли какое-то время. Терзающее молчание сильно затягивалось, но Харм не решался заговорить первым. Сердце билось о грудину и спазм, то сжимал, то отпускал мышцы горла. Он стиснул зубы, а фантомные букашки, взбесившись, щекотали голову. Еще несколько минут и от напряжения Харм бы потерял сознание. Вдруг мама как будто очнулась ото сна:
   - Брегантина... Мне кажется: я уже слышала о ней. Не могу вспомнить... - она кивала головой. - Старуха с огромными глазами? Злая и уродливая? Это она?
   - Она... она - директор. - Харм не хотел перечить матери, ведь Брегантина вовсе не была такой, как та описывала, но и не стал противиться, - мама, пожалуйста.
   Внезапно мать переключилась и затараторила:
   - Надо поесть... Пошли в дом... Неси пакет... Сначала поедим... Ничего, ничего... Потом. Потом. Но теперь покушаем... Школа какая-то... Брегантина... Проголодались... Без обеда нельзя... - так и не ответив на просьбу сына, неуклюже обходя кусты, она поковыляла к дому, волоча по земле мотыгу. У заднего входа мотыга выпала из рук и осталась лежать острием вверх.
   - Пойдем, - Харм побрел следом.
   Сара встретила брата и взяла из его рук пакет. В присутствии мамы дети вели себя тихо и почти не разговаривали. Сара пыталась не издавать лишних звуков, но бумага звонко шелестела, и малышка напряглась, ожидая замечания. Однако его не последовало, мать вела себя странно: что-то бормотала, ругалась с кем-то невидимым или сама с собой?
   Сара шепнула Харму:
   - Я позову Стива и Майкла, и... папу, - брат кивнул ей, она вышла.
   Харм боялся смотреть на мать, но в то же время все ждал от нее хоть какого-то ответа. Он был готов отказаться от школы, лишь бы этот устрашающий бред прекратился. Итак, всегда суровая и молчаливая, теперь та вела себя как сумасшедшая. Томимый неизвестностью и полный раскаяния, мальчишка вспомнил свой сон и испугался, ведь у женщины, которая сегодня ему приснилась, были такие же рыжие волосы как у его мамы. А вдруг сон про нее?
   "Зачем мне школа? Опять я думаю всякую ерунду. Не надо было мне идти. Цветок этот. Откуда он взялся? Снова я все испорчу. Прости, прости мама. Я стану прежним. Как раньше. Не нужна мне школа. Прости. Прости..." - глаза налились слезами. Харм, не упуская из виду спину вдруг обезумевшей матери, подошел к двери. Он тихонько толкнул гнилые доски и исчез в своей комнате. Не стесняемые свидетелями, слезы хлынули неудержимым потоком. Харм рыдал и не мог остановиться. Всё было обычным и бессмысленным, но он привык к такой жизни. А что теперь? Как притворяться, ведь он увидел другой мир: веселая детвора, чьи-то чужие, но любящие родители, добрые люди как тот мужчина, который подарил ему цветы?..
   - А где цветы? - произнес вслух Харм. - Забыл! Подарить бы их маме! Прости, мысли все портят, я попытаюсь не думать ни о чем. И о тебе опять попробую не думать. Зачем я подумал, что мама сумасшедшая? Ты - дурак, Харм! Дурак!
   Харм не покинул комнату в этот день. За дверью семейство Дриммернов пробовало новые блюда. Вероятное многое понравилось Стиву и Майклу. Сара, наверное, просто счастлива и может папа улыбается? Из-за закрытой двери не доносилось ни слова, потому что за обедом, как обычно, сидели молча. Лязг ложек по глиняной посуде - вот все что различил Харм. Лишь изредка мать делала замечания неловким движениям своих детей.
   Всю оставшуюся часть дня, почти неподвижно, Харм размышлял, лежа на старом матраце. Он укрылся пледом, превратившимся в неровную бахрому в тех местах, где шерсть потрепала моль. День был знойным, но раскаяние заставило его тело дрожать. Харм кутался в старое покрывало, и оно пропиталось слезами, тогда Харм перевернул его сухой стороной и опять погрузился в свои тягостные мысли. Он вспоминал прошедший день с восхищением, корил себя за радость, но потом вновь возвращался в мечту о школе. Плакал, улыбался, потом ужасался поведению матери. Однако больше всего терзал его недавний сон, приснившийся в столовой. Харм с содроганием вспоминал черты лица страшной женщины, и они все больше напоминали ему маму.
   Вечер постепенно размывал очертания комнаты, пока убогая обстановка из кровати, нескольких открытых полок на соседней стене и низкого табурета не скрылась во мраке ночи. Так, в борьбе с самим собой и с мыслями о своих домашних обязательствах Харм ненадолго заснул. Правда спал беспокойно и еще до зари мальчишка проснулся.
   Из-за опухших от вчерашних слез век, потолок предстал размытым, а глаза пощипывало. За окном вычирикивала ноты звонкоголосая птица. Конечно же это был соловей, но Харм не мог знать об этом. Одинокая песня, среди тишины еще глубокого сна жителей Воллдрима, источала совершенство, убаюкивающее сомнения мальчишки. Харм слушал и ему нравилось.
   - Как красиво! - прошептал он.
   Харм вспомнил главный холл Купола Природы. Он вытащил из кармана штанов посеребренное кольцо с летучей мышью. На песочном фоне блистали расправленные крылья покорительницы ночей.
   Еще на вчерашней экскурсии Харм заметил, что крохотная мышь пряталась в коридоре саванны средь скудной листвы неведомых ему деревьев, сидела на спинке изогнутых стульчиков в столовой, в пузырьке воздуха застыла в морских глубинах, - украшала своим присутствием почти каждый кабинет, каждую стену в корпусе. Гранатовый бисер глаз безмолвно кричал на любое сомнение Харма: "Не бойся! Вперед! Все получится!" Но Харму самому хотелось закричать, ведь жить, как раньше, уже не удастся, да и разве он захотел бы?
   Харм уселся на краю кровати и зажал кольцо в кулаке. Ночная песнь соловья уносила мысли далеко за пределы Воллдрима. Пред Хармом всплывали иллюстрации гор, взметнувшихся над зелеными долинами, рек разрывающихся в дельты, песок лазурных океанов. Он видел это и еще столько... на картинах, на стенах, повсюду в Куполе Природы. Госпожа Пенелопа Хайвон сказала, что эти красоты существуют на самом деле. Они реальны и когда-нибудь Харм сможет увидеть их собственными глазами, если только захочет.
   - Я хочу! Хочу! Я буду дураком, если не вернусь туда! Мама... Эх, мама...
   Харм принял решение. Он встал, прибрал кровать и через окно выбрался во двор, набрал целое ведро картофеля и коротким ножом стал срезать кожицу с клубней. На улице не было ни души, даже коровы с курами все еще спали в своих сараях. В такой тишине песня соловья и звук бульканья воды, когда Харм кидал в огромную кастрюлю почищенные картофелины, слышались издалека.
   - Должно хватить на весь день, - успокоил себя Харм, дочистив все до конца.
   Он вымыл и залил картофель чистой водой, чтобы корнеплоды не потемнели, взял в руки веник и подмел крыльцо. В бочку для полива огорода запустил руки и плеснул дождевой водой себе в лицо, затем одел кольцо с летучей мышью на указательный палец. В этот момент песня соловья вдруг оборвалась. Малыш-вэйос застыл, будто его застукали за недозволенным занятием, лишь его зрачки запрыгали в поисках угрозы. Пугающую тишину прервал подсвистывающий тончайшей мелодией ветерок, и Харм облегченно выдохнул. Он подошел к воротам и поднял засов, аккуратно пихнул от себя дверцы. Жуткий скрип от несмазанных петель, как удар грома в кромешной тишине, прокатился по округе и эхом вернулся назад. Харм вжал голову в плечи и обернулся на окна, за которыми спала его семья. В этот момент соседский петух решил, что самое время просыпаться и закукарекал во всю прыть. Под звонкую песню горлопана, Харм двумя руками толкнул створки и помчал прочь, оставив ворота распахнутыми.
   Город только начинал просыпаться, а до занятий в школе оставалось еще много времени. Харм достиг фруктового сада, забежал за угол и остановился отдышаться. Он выглянул - никого. Воодушевление и одновременно тревога надрывали маленькое сердечко. Харм не знал, правильно ли он поступает, удрав из дома, но возвращаться уже не собирался. Решив пока не гадать, последует или нет наказание, но надеясь, что все обойдется, он немного отдохнул от стремительного побега, а потом отправился гулять вдоль забора по направлению к центральной площади Воллдрима.
   Деревья в городском саду, высаженные строгими линиями, прогибались от обилия плодов. Этот год, как и все предыдущие, за редкими исключениями, порадовал воллдримцев обилием яблок, груш, апельсинов и черешни. Здесь выращивали особый сорт черешни, дававший плоды трижды в год. Такое дерево быстро вырастало и уже на третий, после посадки, сезон начинало плодоносить. Правда, проживало оно недолго. Через 7-10 лет прекращалось цветение, и вскоре древо погибало. Сейчас черешня была в самом соку. Крупные, диаметров в два-три сантиметра, плоды разукрасили кроны, а редкие листочки едва просматривались на провисших ветках. Харм стал срывать фрукты и пробовать их. Теперь он хотел испытывать всё на себе! Оказалось пища может быть такой разной!
   Нагулявшись и наевшись вдоволь, Харм уселся на скамейку, раскинув руки на спинку. Он закрыл глаза и наслаждался. Порывистый ветерок раннего осеннего утра, еще по-летнему теплый, нежно шевелил грязные сосульки волос. Они терлись о деревянные перекладины, тихо шепча убаюкивающий мотив.
   И вот Харм стоит в своем дворе. Перед ним вырисовывается неприятная картина: дырявая ограда с выломанными в нескольких местах планками, железные детали забора, покрытые ржавчиной и зеленый мох на гниющих досках. Казалось, прошло еще несколько лет с момента, когда он был здесь в последний раз. Обернувшись, он обнаружил, что вместо убогой кривой хижины стоит аккуратный дом с бирюзовой черепичной крышей. Резные оконные рамы в форме небольших колонн, пропорциональные окна с горшочками разноцветных бегоний в кашпо и легкие занавески в цвет черепицы, создали идеальную картинку дома, в котором Харму захотелось жить. Лишь он рассмотрел отдельные детали, изображение качнулось, как отраженное в воде, и стало скручиваться к центру в водоворот: бирюза занавесок потекла по стенам, крыша закруглилась и сползла к земле.
   - Нет! - крикнул Харм и прищурился от внезапной вспышки света. Он потер глаза, пытаясь рассмотреть, что же произошло, но увидел лишь квадрат полуразрушенной ограды и траву, ровную, неестественно застывшую, словно деревянную. Само здание исчезло.
   Вдруг над головой пронеслась птица. Она щебетала привычную песню. Харм узнал мотив и помчался за ней. Он подпрыгнул и, оттолкнувшись руками от старых ворот, взмыл ввысь и... поплыл по воздуху. Харм перебирал руками, ногами, пытаясь нагнать летуна, однако тот быстро удалялся. Юркий соловей уже превратился в далекую точку и почти исчез, но неожиданно застыл в воздухе, а потом, стремительно теряя высоту, словно камень, пролетел сотню метров и в последний момент, сделав мертвую петлю, залетел в дом. Харм приметил строение, в котором скрылась птаха, и вскоре спустился рядом на землю. Распахнутые окна первого этажа создавали сквозняк и потому шторки с одной стороны строения колыхались готовые улететь вовсе. Харм заглянул в одно из окон - никого, подошел к другому - тоже никого, около третьего он услышал тихий голос:
   - Прилетел, мой маленький. Как слетал? Успешно? - соловей добродушно щебетал что-то в ответ свое хозяйке, а та продолжала: - Ты пел свою лучшую песню? Расскажи, что было потом?- Озорник бойко вычирикивал последние новости. - А дальше? Что ты видел? - тут певец умолк. - Ах ты, проказник. Не удержался и прилетел рассказать о кольце? Шустрый ты мой... Думаешь, Харм решился?
   Харма передернуло, и он открыл глаза.
   - Второй раз уже. Теперь сны будут все время? Опять? Как раньше? - он посмотрел по сторонам, но улица все еще пустовала, хотя теперь уже доносились звуки оживающего города.
  
  
  

Глава 5. Беккеты

   Запах мятного чая и шершавый язык Фелисии, кошки, которая вдруг решила умыть свою хозяйку, пробудили Элфи от глубокого сна. Ее комната, в светлых пастельных тонах, на втором этаже их роскошного дома, вмещала: кровать, огромный шкаф в потолок с шестью дверцами и письменный стол у одного из окон. Семиметровая стена полок и сундуков на противоположной от спального места стороне именовалась "полосой развлечений". Книжки, куклы, настольные игры, конструкторы, наборы для творчества и многое-многое другое, чем обычно увлекаются дети в шестилетнем возрасте, размещалось здесь. Вокруг среднего окна устроилась небольшая оранжерея в горшочках, с самыми любимыми комнатными растениями Элфи, а у третьего окна стоял мягкий табурет. Элфи любила сидеть на нем вечерами и наблюдать за звездами.
   Она открыла глаза и попыталась вспомнить, чем закончился вчерашний день, но не смогла. Перед глазами всплывал темный силуэт в окне, и... все - пустота.
   - Как это? А что же было потом? Как-то я сюда попала... - Элфи потянулась, обняла Фелисию и поцеловала ее в мохнатую головку. - Привет, киса-кикиса, фелюлька моя. Она сжала ее в объятиях и затем аккуратно поставила кошку на пол.
   Ароматный чай, еще теплый, распространял приятный запах мяты по комнате. Кусочек лимона и два кубика сахара лежали рядом на блюдце.
   - Филя сейчас накормлю тебя, вот выпью чай. - Она бросила лимон, сахар в чашку и размешала все лежавшей тут же ложечкой. Не спеша, выпив любимый напиток, она встала с кровати и подняла обе руки вверх. Потянулась с наслаждением и резко упала назад в пуховые перины. Фелисия замяукала.
   - Филя, сейчас, ну подожди. - Еще немного повалявшись в обнимку с подушкой, Элфи поднялась, подошла к окну и распахнула его.
   - Как приятно пахнет... Розы уже распустились... Так чудесно! И... Кирк с мамой пришли?! - она увидела идущих по их лужайке соседей. Кирк был одет в строгий костюм, по его мнению, как раз подходящий для школы, и нес в руках небольшую сумку с тетрадками и канцелярскими принадлежностями. Элфи удивилась, но тут же накинула прямо на полосатую пижаму такой же полосатый халат и помчалась вниз по лестнице встречать нежданных гостей.
   Она подбежала к задней двери, ведущей в сад, и уже коснулась ручки, но в этот момент зазвенел колокольчик. Элфи открыла. Кирк, деловито отпустил шнурок звонка.
   - Здравствуйте, миссис Беккет, Кирк. Проходите, пожалуйста.
   - Доброе утро, Элфи! Как ты себя чувствуешь? Тебе уже лучше? - поинтересовалась миссис Беккет.
   - Привет, Элфи! Ты вчера наделала шуму. Мама со своим чемоданчиком трав и отваров просидела у вас до самого вечера.
   - Кирк перестань!
   - Это правда, миссис Беккет? Что со мной было? - Элфи удивилась, но вовсе не собиралась волноваться. Она чувствовала себя превосходно. Тут же у ее ног стала крутиться Фелисия, напоминая о времени завтрака. - Сейчас Филька.
   - Все в порядке. Так бывает от чрезмерных эмоций. Ты крепко спала, но признаков болезни я не заметила. Кирк, тоже вчера был сам не свой. Говорил, что теперь в школу ходят всякие оборванцы, - она строго посмотрела на сына, но того это не взволновало.
   - Элфи, помнишь такого чумазого, с глупыми глазами. Бродяга какой-то, - он смаковал свое превосходство и довольный поглаживал свои чистые гладенькие волосики.
   - Честно говоря, я не обратила внимания. Но сейчас что-то припоминаю, - Элфи сложила руки перед собой, затем подняла вверх указательный палец и почесала им висок с необычной прядью. Любила она лишний раз обратить внимание на свою каштановую "достопримечательность", устроившуюся среди черноты остальных волос. - Фелисия, иду-иду. - Кошка все больше выказывала недовольство медлительностью хозяйки. - Пойдемте на кухню, я угощу вас свежим кофе с печенюшками, сама я уже выпила чай, а Фелисии, - она угрожающе посмотрела на кошку, а потом хитро улыбнулась, - дам кусочек рыбы.
   - Спасибо Элфи, выпьем с удовольствием, - вдруг превратившись в джентльмена, выпалил Кирк.
   - Хорошо, только кофе я приготовлю сама, а ты пока собирайся, - сказала миссис Беккет и сняла свою широкополую шляпку. - Твои родители попросили зайти нас, чтобы ты не проспала. У вашей домоправительницы Эстер сегодня выходной, а им пришлось уйти рано утром, по делам. Магдалена немного волновалась о твоем самочувствии, поэтому мы здесь. - Лилианна отдала шляпку Кирку, и тот отнес ее на мраморную тумбу, стоящую у прозрачных дверей парадного входа.
   - Кирк, идем! Элфи, мы будем ждать тебя в гостиной.
   - Ладно, миссис Беккет. А рыбка для Фелисии в холодильнике, на голубой тарелочке, - схитрила Элфи, которая знала, что мама Кирка не особо жалует кошек, и помчалась наверх, в свою комнату.
   Миссис Беккет, недовольно поджав губы, обратилась к Кирку:
   - Ты слышал? Покорми кошку. Я приготовлю кофе.
   Кирк важно кивнул и быстрым шагом прошел в кухню. Он открыл холодильник, но голубой тарелки там не было. Он повернулся, осмотрел столешницы: ничего подходящего. В это время, не спеша, вошла Лилианна. Она принялась за кофе: смолола зерна в кофемолке, поставила чайник на огонь и достала две чашки. Фелисия нервно ходила взад-вперед и путалась под ногами. Кирк открыл шкафчик, в надежде увидеть упаковку с кормом, затем другой, третий, открыл каждый и ничего годящегося для кошек.
   - Что же с тобой делать? - тут он вспомнил, как несколько дней назад он вместе с Элфи гулял по оранжерее, и она давала кошке хрустящие лакомства. - О, точно, Элфи положила их на стол в оранжерее. Я схожу туда. - Лилианна согласно кивнула, а Кирк взял Фелисию на руки и пошел через гостиную за кошачьей снедью.
   Фелисия лизала руки Кирку, уговаривая смиловаться и накормить ее. Он стал успокаивать ее, гладя по головке и почесывая за ушком, киса довольно замурлыкала. Зайдя в оранжерею, Кирк осмотрел длинный стол, стоящий у входа. Кроме горшков и садовых принадлежностей, он ничего там не обнаружил. Тогда он поставил кошку на стол среди глиняных ваз и принялся открывать выдвижные ящики: всякая мелочь, семена, какие-то удобрения. Но тут его внимание привлек футляр для очков.
   - Тебе здесь не место.
   Предмет был необычайно гладким, цвета неба с непонятной выпуклой эмблемой. По форме - футляр, но без видимого глазу стыка.
   - Как же туда класть очки? - он повертел его в руках, но ничего не найдя положил обратно, выдвинул ящик до конца и увидел очки, с оправой в цвет футляру. Видимо для них футляр и предназначался. - Ах вот вы где? Наверное, мистер Генри тоже не разобрался, как он открывается. - Кирк напялил их и стал смотреть по сторонам. Ничего не обычного не обнаружив и немного удивившись, ведь они явно были бесполезны, так как в них, похоже, стояло обычное стекло, а не специальные линзы, Кирк задвинул ящик и положил очки на стол. - Что с ними, что без них - никакой разницы.
   Тут, на полу среди рядов прямоугольных цветочников, он заметил заветный пакетик и вскрикнул радостно:
   - Наконец-то. Фелисия танцуй, - кошка посмотрела на него, но не сдвинулась с места. Она лениво моргнула, изображая усталость и истощение, а когда Кирк высыпал вкусные сухарики прямо на пол, медленно подошла и принялась хрустеть лакомством.
   Оставив кошку со своей "добычей", Кирк отправился на кухню. Запах свежезаваренного кофе распространился в гостиную комнату. Кирк вдохнул его, проходя мимо дивана, провел по нему рукой, затем щелкнул по торшеру и, напевая себе: "Там-пам-пам-пам-парам-пам", - подошел к кухне. Остановился, состроил на личике высокомерие и вошел к матери. Миссис Беккет указала на поднос с чашками и медленно вышла. Она расположилась на мягком диване, расправила юбки и стала ожидать сына.
   Как только Лилианна вышла из кухни, Кирк вразвалочку подошел к столу. Заглянул в сахарницу, стоящую на подносе, взял с тарелки овсяное печенье и целиком запихнул его в рот. Прожевал, почистил языком зубы, взял в руки поднос. Выпрямился, сделал безучастное лицо и вышел в гостиную. Деловито поставил на глянцевый столик набор для утреннего кофе и взял щипчиками два кусочка сахара. Положил сначала в одну чашку, затем в другую. К каждой на блюдечко аккуратно уложил кофейную ложечку и подал матери одну из чашек. Вторую взял сам. Присел рядом, и они молча стали пить горячий напиток. Фелисия, пришла из оранжереи, забралась на диван рядом с миссис Беккет и принялась умывать свои лапки. Мама Кирка подняла глаза вверх и еле заметно покачала головой. Кирк усмехнулся и спросил:
   - Вкусный кофе, не так ли?
   - Конечно, Кирк. Я хорошо умею его заваривать. Но ты мне лучше расскажи об этом неряшливом мальчике. Может надо сходить к директору и попросить перевести его в другую группу? Вдруг он заразный. Может Элфи от его вони стало плохо?
   - Ай, ну мама, опять ты начинаешь! Ты хочешь меня опозорить? Я сам со всем разберусь. А если ты попытаешься вмешаться, я забуду о приличиях. И он не воняет, чумазый и только! - Кирк плюхнул чашку на стол, подпрыгнул с дивана и стал расхаживать по комнате.
   - Кирк! Мы в гостях. Прекрати кричать!
   - Давай ты не будешь лезть в мои дела, и тогда я буду следовать твоим правилам. Хотя бы на людях. - Кирк злился. Он не любил опеки. Ведь он взрослый человек. А тут мама со своими условностями и играми в благородство. Он и сам знает, что делать и как поступать.
   - Успокойся, сейчас придет Элфи.
   - Да, ей все равно. Это только тебя волнует всякая ерунда.
   - Кирк. Что с тобой? Что ты говоришь? Я отцу доложу обо всем, что здесь произошло.
   Кирк выдохнул, словно пытаясь так меньше нервничать. Он подошел к матери, наклонился, спрятав правую ладонь за спину, и спросил:
   - Могу я забрать вашу чашку? Вы уже закончили?
   - Да, пожалуйста.
   Кирк поставил обе чашки на поднос и вышел в кухню. Там он облокотился о столешницу и принялся жевать печенье. Возвращаться в гостиную ему не хотелось. Он любил свою мать, но порой злился на нее за то, что у той не было тяги к наукам. Она увлекалась медициной, но больше нетрадиционной, а учиться врачеванию всерьез не собиралась. Как он может стать великим и умнейшим представителем человечества с такой необразованной матерью?
   Лилианна осталась в комнате одна. Ей хотелось расплакаться, но приличия не позволяли. В отсутствии мужа, а тот часто разъезжал по работе, Кирк становился невыносимым. Она не знала как к нему подступиться, чтобы не задеть и не нервировать того понапрасну. Страшась вспышек гнева сына на людях, она постоянно его одергивала. В итоге выходило только хуже, но она все равно продолжала настаивать на приличиях. А он все более жестоко огрызался в ответ.
   Глубоко дыша, Лилианна попыталась взять верх над эмоциями. Она вспомнила, каким Кирк был в младенчестве, как он цеплялся за подол ее платья и складывал губки для поцелуя. Она улыбнулась приятным мгновениям прошлого, поднялась с дивана и вышла во двор. Там, наслаждаясь утренней прохладой, она отправилась прогуляться по саду. С каждым шагом недавняя сцена в гостиной отдалялась и становилась нереальной. Словно от неприятных ощущений и нерешенных проблем можно избавить, просто, забыв об их существовании.
   Тем временем, Кирк доел все печенье, выглянул в гостиную и, не обнаружив там свою мать, вышел. Он стал бродить по дому, и чувство вины постепенно заняло все его мысли: "Опять я не сдержался. Она не читает книг и откуда ей знать причины и следствия? Воспитанность и приличия... Ладно я постараюсь..." Извиняться, конечно же, он не собирался: мать не права, он просто делает ей одолжение.
   Пока внизу бушевали страсти, Элфи собиралась в школу. Она надела одно из своих многочисленных платьев, повязала поясок, натянула длинные белоснежные носочки и открытые сандалии, ухватила волосы ладонью и принялась кружиться напротив зеркала, заменявшего одну из шести дверей ее шкафа. Она пританцовывала и вдыхала аромат цветов, проникший в открытое окно.
   - А может заплести косичку? Будем с Кати как сестрички. О, нет! Я же не умылась.
   Элфи скинула платье, стащила обувь и, присев на край кровати, двум руками сорвала с ног сразу оба носочка, затем подкинула их вверх.
   - Впрочем, носки можно было оставить. Ну и ладно!
   Она запустила ножки в тапочки и, собрав волосы, натянула на голову шапочку для верховой езды. Так Элфи делала, чтобы ей не мешала умываться густая шевелюра. Она вошла в ванную и открыла водопроводный кран. В своей манере, напевая и танцуя, она проделала все необходимые процедуры минут за двадцать, затем вышла и вновь начала ритуал надевания.
   Элфи протанцевала к одному из носочков, наклонилась в реверансе, подняла его, затем повторила все со вторым, скрутила их в комочек и зашвырнула на кровать. Потом, дотанцевала до постели и, дотронувшись руками до прикроватного коврика, плюхнулась на мягкий матрац, вытащила из-под себя уже слегка примятое платье и, лежа на спине, стала натягивать носки, поднялась, всунула ноги в сандалии и наконец-то принялась за платье. Застегнув восемь пуговок на груди и расправив пышный воротник, она подошла к зеркалу и взяла со стула сиреневый пояс:
   - Мне кажется, платье не совсем подходит к этому пояску. Одену-ка я голубенький поясочек или другое платье... - Элфи смотрела в зеркало, наклоняя голову то направо, то налево.
   Тут она услышала:
   - Элфи, ты скоро? Нам пора выходить!
   - О, нет. Уже? - Сама себе прошептала Элфи, затем стиснув губы и выпучив глаза, бросила поясок на стул, - Ай, итак сойдет, - и помчалась к ожидающим ее соседям.
   - Я готова. Надеюсь, вы не очень долго ждали, - с деланной тактичностью спросила Элфи, потом глянула на Кирка и подмигнула ему. Он, с каменным лицом вмиг расплылся в улыбке, но быстро натянув на себя важность, повернулся к матери и сказал:
   - Пойдемте дамы - нам пора, - и, поклонившись, подал шляпку Лилианне.
  
  
  

Глава 6. Уроки вежливости

   Кати сидела на той самой скамье, где вчера без чувств лежала Элфи. Вспоминая вчерашнее происшествие, ей становилось не по себе. Заходить за Элфи она побоялась, но сейчас надеялась на лучшее и ждала подругу. Поглаживая косичку, словно пытаясь ее успокоить, сама Кати никак не могла отделаться от волнения. Мимо нее шагали дети, они спешили на занятия. Один из них, плечистый блондин с кучерявой макушкой, подошел к ней:
   - Привет, Кати!
   - Привет, Карлос!
   - Ты чего сидишь? Пойдем! Расписание потеряла?
   - Нет, я Элфи жду, - Кати встала со скамьи и посмотрела в сторону фруктового сада.
   - Пойдем, там подождешь, - Карлос протянул ей руку.
   Кати хотела дождаться Элфи, но от такого приглашения она не смогла отказаться. Неведомый ранее трепет запорхал в ее груди. Она протянула мальчишке свою руку.
   Карлос был двоюродным братом Кирка. Он переехал в Воллдрим совсем недавно. Еще мало кого знал, поэтому Кирк стал для него ближайшим другом. Беккеты и Смолги жили в смежных домах, и только живая изгородь пушистой туи разделяла их лужайки. Они были так близки, что соорудили калитку, через которую могли быстро попадать в соседский сад. Кирк, Элфи и Кати выросли вместе и всегда дружили. Карлос увидел подруг впервые в середине августа этого года, когда в саду своего дома праздновала день рождения миссис Беккет, мама Кирка. Мистер Беккет, родной дядя Карлоса, приехал из очередного путешествия и демонстрировал привезенные сувениры. Все наблюдали с интересом, а Карлос смотрел совсем в другую сторону. Кати с пышными распущенными локонами, с маленькими бантиками-заколками прыгала и хлопала в ладоши от изумления. Сердечко Карлоса прыгало ей в такт. Похоже, его покорили. Никто об этом не догадался, да и Карлос никому не рассказал.
   Пара вошла в школу. Кати стеснялась идти за руку с мальчиком, но так тепло Карлос сжимал ее ладонь. В ее голове разгорелась битва: "Может, подумают, что это мой брат? Какой еще брат? Разве с братом так ходят? Чего они смотрят? Чего ты уставился? О, нет, они смеются надо мной..." Они прошли несколько коридоров, и оказались в главном холле Купола Природы. Кати, вырвав, наконец, руку, потрогала лепесток растущей здесь пышной магнолии. Невысокий ствол с бело-розовыми бутонами, торчащими в лабиринтах зигзагообразных веток в светлом мраморном вазоне - это первое встретившееся на их пути растение. Другого повода высвободиться от насмешливых взглядов учеников, она не смогла придумать.
   - Такой красивый цветок, - Кати вдохнула аромат и закрыла глаза.
   - Ничего особенного, бывает и лучше, - Карлос гневно глянул на дерево и отвернулся. - Пойдем, млекопитающие там. - Он указал на дальнюю арку и зашагал прочь. Сердце Кати, рыдающее и бранящее магнолию, сжалось. Она не ожидала подобной реакции от Карлоса и уже проклинала себя за стеснительность.
   "Глупая, ты, глупая!" - ругала Кати себя.
   - Карлос подожди, я не успеваю за тобой.
   Карлос остановился, повернулся, дождался, пока Кати его нагонит, и вновь взял ее за руку. От неожиданности Кати чуть не рухнула на пол, однако муки раскаяния тут же ее отпустили. Карлос шел впереди и, не оборачиваясь, тащил Кати за собой. От происходящего щеки девочки разгорелись смущением. Она была рада, что Карлос не видит сейчас ее лица. Кругом толпились ученики: вэйосы и не только, но теперь Кати это не заботило.
   Тем временем, Элфи с Кирком распрощались с миссис Беккет у входа с надписью: "Аптека Беккетов" и отправились дальше по улице Камней, на которой они проживали. Они прошли Зюжно, квартал богатых, роскошных особняков и вошли в старую часть Воллдрима. Дома, скромнее, чередовались и вовсе с дряхлыми развалинами. Некоторые стояли полностью заброшенные. От кривых строений становилось неуютно и хотелось поскорей пройти пугающие черными дырами окна.
   - Кирк, расскажи что-нибудь, - Элфи попыталась отвлечься от угрюмой обстановки.
   - О чем?
   - О чем угодно. Давай, рассказывай!
   - Хорошо. Вот вчера, например, я пришел домой и - пусто. Все куда-то подевались. Мы с ребятами ловили насекомых для Жанны...
   - Какой еще Жанны?
   - Для жабы. Жанной ее назвал Фред. Такой он чуткий, жалко ему всех, - он изобразил ревущую физиономию, - сю-сю-сю, как девчонка, - Кирк глянул на Элфи и смутился, все-таки она тоже была девочкой.
   - Смешной ты, - залилась смехом Элфи, - Фред хороший. Ты строг с ним. Тоже мне девчонка, Фред такой сильный. Я вообще думала: он выберет Зал Спортсменов.
   - Да ладно, я пошутил. Жанна вполне подходящее имя для жабы. Я ведь так и сказал, когда начал тебе рассказывать. - Он смягчился и продолжал, - мы насобирали дохлых мух, накопали червей и представляешь: она не стала их есть. Так скоро она вовсе умрет с голода. Что делать?
   - Не поверю, что ты не знаешь, что делать? А в твоих энциклопедиях есть что-нибудь о жабах?
   - Я не успел посмотреть. О, я же не рассказал. Пришел я с детьми ко мне, - чередуя поглаживание гладких волос с активной жестикуляцией, он красочно описывал вчерашние события. Элфи хихикнула, услышав про "детей". - А в доме - пусто, только валяются полотенца, пакетики с мамиными травками. В общем, кто-то, в спешке, разбросал все куда попало.
   - Ничего себе. И что ты?
   - Я всех отправил по домам, а сам вышел в сад. Походил там, посмотрел, потом услышал трескотню в вашем доме и пошел к тебе. - Элфи стала догадываться, что это она наделала шуму. - Значит, папа твой весь взволнованный ходит по гостиной и топчет ваш турецкий ковер. Я думаю: сотрет его до дыр, так упорно он не останавливался. Миссис Магдалена сидела в кресле и смотрела на огонь в камине. Вот это мне нравится, твоя мама меня всегда поражала: само спокойствие. А моя, вся взволнованная, как будто кто-то умер, ковырялась в своем чемодане и шептала сама себе: "Может это или лучше то, а это утром заварить, а это пить перед сном дней десять?" - и так далее, - он с пренебрежением и, коверкая голос, изображал Лилианну. Элфи не любила, когда Кирк начинал вести себя подобным образом.
   - Кирк! Твоя мама, хорошая и добрая. Чего ты ругаешь ее? Она у тебя такая красивая, а сегодня утром пришла меня проведать. Я ее люблю. Не говори о ней так. Прошу.
   - Ай, просто сегодня у меня плохое настроение. Не воспитывай меня, Элфи, не надо.
   - Ладно. Но чем же все закончилось?
   - Да ни чем. В конце концов, они разобрались, что ты просто спишь. Ты кстати даже улыбалась во сне. Я видел. - Элфи смутилась. Кирк подло захихикал, - шучу, это мне мама рассказала.
   - Кирк! Я так и знала: ты вредина! - она помчалась за Кирком, а тот стал убегать и дразнить свою собеседницу. Они принялись носиться по пыльной дороге, хохотать во всю и позабыли о пугающих отверстиях покосившихся окон.
   Друзья веселились и шутили. Кирк только с Элфи позволял себе расслабиться. С товарищами-мальчиками он был иным: недоступным главой компании незрелых детей. Он, как воспитатель и руководитель ячейки шестилеток, не позволял себе проявлять чувства и выказывать кому-либо одобрение. Никаких извинений, нетактичный, безразличный, он позволял им восхищаться собой, не давая ничего взамен. Даже перед Кати, с которой они давно были знакомы, Кирк не раскрывал своей натуры. Но с Элфи подобное не проходило, наверное, поэтому он и был с ней совсем другим. Чем ближе к школе, тем более официальным становился Беккет-младший. Проходя мимо фруктового сада, беседовать с ним становилось невозможно:
   - Иди уже один. А-то, я смотрю, важность начала выпячивать, - Элфи шутила над Кирком, но его уже это не трогало. Он вошел в образ и не обращал внимания.
   - Смотри! Вон тот оборванец! - вдруг вынырнул из невозмутимого облика Кирк.
   - Какой оборванец? - Элфи заметила потрепанного мальчишку, и ей стало жаль его. - Кирк! Порой ты просто невыносим!
   - Пришел все-таки. Я думал, не увижу больше это чудо. Ладно, посмотрим, что за огурец у нас вырос незамеченным.
   Элфи покачала головой, но не стала возражать: Кирк исчез, остался мистер Беккет!
   Они прошли площадь, и мальчишка в рваных брюках уже скрылся за дверьми школы.
   - Кирк, подожди!
   Беккет-младший медленно обернулся и скучающим взглядом встретил приближающихся Нильса и Фреда:
   - Здравствуйте, ребята, - снисходительно произнес он. Элфи хихикнула в ладошку.
   - Привет, Кирк. Ты не с Карлосом? Мы шли вместе, но потом он вдруг сказал, что надо встретиться с тобой и убежал вообще в другую сторону.
   - Не видел. Может что-то забыл дома? Ко мне не приходил. Хотя... - Он вспомнил, что рано вышел, так как надо было зайти к Элфи, но решил об этом умолчать. - Не знаю, не видел, - повторил он. Затем обратился к Элфи, - Дальше ты сможешь дойти сама? Ты, наверное, захочешь найти Кати?
   "Опять от меня избавляется!"- рассмеялась про себя Элфи и сказала:
   - Конечно! Благодарю, за то, что помог мне найти дорогу. Всего хорошего мальчики.
   - До встречи на уроках, - сказал Нильс.
   - Пока! - добавил Фред.
   Кирк кивнул головой и изобразил озабоченность, как будто вспомнил о важном деле.
   Его подруга пошла в Купол Природы, а он остался с друзьями. "Какой дурак!" - обругал себя Кирк, а Фреду и Нильсу сказал:
   - С лягушкой не разобрался вчера. Были важные дела. Сегодня надо что-то решать. Отпустим, если и дальше будет отказываться от еды, - друзья согласились.
   Малыши-натуралисты обсуждали будущее Жанны, другие вэйосы постепенно подтягивались к школе, но Харм, по указателям на стенах, уже вышел в главный холл Купола Природы. Мальчик с фигурой спортсмена уверено тащил за руку краснощекую девочку. Харм узнал пару из своей группы и махнул им рукой. Однако его не заметили.
   Он осмотрелся: фонарики в руках летучих мышей на потолочных светильниках не горели, зато облака, почти прозрачные, медленно меняли очертания. Харм направился к дальней части холла в поисках кабинета директора. Над закругленным проходом висела вывеска, на которой застыли в полете воробьи и ласточки. Непонятные символы, закрученные в объятиях вьющихся растений, указывали на то, что находилось за проходом. Харм прошел под вывеску и обнаружил три двери. Помня указания директора, он открыл среднюю.
   Яркий свет ударил в глаза, и Харм прищурился. Прямо за спиной сидящего в кресле Кипарисуса, за прозрачными стенами, висело солнце. Харм прикрыл ладонью заслезившиеся глаза.
   - О, это ты. Проходи Харм Дриммерн. Я сейчас.
   Кипарисус вскочил и подошел к огромной панели с рычагами и кнопками. Что-то нажал и стал крутить полуметровое колесо. Из потолка выползло пять широченных горизонтальных жалюзи. Через минуту пятиметровый занавес полностью заслонил яркий свет.
   Обиталище директора походило на огромный парник. Стеклянные окна, двери, потолок, - все было абсолютно прозрачным. За стенами со всех сторон простирались зеленые посадки деревьев, кустарников, высоких трав.
   - Я забыл, что по утрам войдя сюда можно ослепнуть, - он подошел к Харму и, взяв его за подбородок, наклонил его голову направо, потом налево, изучая чумазого мальчишку. - Да, обязательно. Ты принес чистую одежду?
   - Я забыл, - соврал Харм.
   - Ладно, что-нибудь придумаем, пойдем.
   Он прошел мимо панели с кнопками, обернулся и жестом подозвал Харма. Тот вдруг очнувшись, последовал за Кипарисусом. Директор стал пританцовывать, отпирая ключом дверь. Они вышли на улицу.
   - Это зоосад, - пояснил Кипарисус. - Там вольеры с хищниками, - махнув направо, продолжал шествие экскурсовод-директор, - а травоядные гуляют прямо здесь. Так что внимательнее!
   - Хорошо. - Харм не понимал: вольеры, хищники, травоядные. Он доверился директору и стал озираться, ожидая неприятностей.
   - Не бойся. Здесь тебе ничто не угрожает! Вот в другой части, где рыси и волки... - он посмотрел на Харма и закатил глаза кверху.
   Харм внимательно следил куда наступает, а Кипарисус чирикал какую-то песню и шагал по тропинке. С двух сторон тянулись фасады Купола Природы. Впереди, несколько столбов, уходящих глубоко в землю, держали прозрачное ограждение. Его края с двух сторон упирались в здание, а вдалеке за несколькими рядами одноэтажных домиков виднелся лес. Зоосад простирался от узкого места, где почти во всю ширину располагался прозрачный кабинет директора, и постепенно расширялся. К дальнему краю сад имел размах не меньше ста шагов.
   Кипарисус свернул в известном только ему направлении, откинул нависший над маленькой дверью кустарник и постучал. Через минуту дверь открыла полная женщина:
   - Мистер Франклин, здравствуйте! Это тот малыш?
   - Да, это Харм Дриммерн. Ванна готова?
   - Конечно же. Проходите.
   - Я оставлю вас. Вы сделайте, что надо, а потом пускай он вернется ко мне. Я буду ждать. Только попрошу вас: быстрее, - отдал команду Кипарисус, а потом шепотом, оправдываясь, добавил: - Мисс Брегантина ждет. - Полная женщина кивнула и позвала жестом Харма. Он последовал за ней, не издав ни звука.
   Харма повели по узкому проходу, шириной не более полутра метра. Тусклый свет от ламп, установленных только в местах, где пересекались коридоры, заставлял всматриваться в пол. Харм опасался наткнуться на что-то невидимое. Но вот после двух поворотов направо и одного - налево, женщина остановилась и распахнула дверь.
   В центре комнаты белая перина микроскопических пузырьков колыхалась от жара, поднимающегося из горячей ванны. Цветочный аромат дурманил и расслаблял.
   - Я добавила жасминового масла в воду.
   - Хорошо, - ответил Харм, правда он не понял, что же это значит.
   Комната слишком большая для одной купели запотела от пара. Стены с разноцветными прямоугольниками и квадратами, гладкие и ровные удивили впечатлительного мальчугана. Он чиркнул по одному из квадратов, и на нем остался след от пальца. Тогда Харм стал водить по другим: синим, желтым, фиолетовым глянцевым панелям. Вскоре нарисованные волны вновь запотевали, и оставленный след постепенно исчезал.
   - Раздевайся. Одежду положи на стул у двери, - Харм очнулся от увлекательного занятия и понял, что за всеми его художествами наблюдали. Женщина вовсе не разозлилась, она улыбнулась и спросила: - Тебе нужна помощь? Мыло и шампуни на тумбочке с другой стороны. - Харм обошел ванну и увидел несколько пузырьков на белоснежной блестящей тумбе.
   - А что с ними делать? - спросил он.
   Женщина удивилась, но быстро сообразив, махнула рукой:
   - Ладно, раздевайся и садись в воду, я помогу.
   Она отвернулась и стала возиться с полотенцами, Харм в это время скинул одежду и подошел к ванне. Потрогал рукой воду и неуверенно, перекинув ногу, присел в пену. Приятное тепло, со всех сторон, расслабило. Он почувствовал себя кем-то важным. В такой-то пене!
   Госпожа Степанида, добрая пухленькая женщина обожала возиться с ребятней. Она работала в банном комплексе школы. Через цокольные проходы посещала все корпусы и носила огромную связку ключей от многочисленных дверей подземного лабиринта. В Куполе Природы размещались душевые кабины и несколько ванных, подобных той, в которой теперь отмывали Харма. Дети, возившиеся в огородах и садах школы, порой приходили с занятий грязные, словно бегемотики, ищущие хоть какую-то лужу в периоды засухи, дабы немного охладить свое перегретое на солнце тельце. Хотя цели у ребятни явно были другие. Впрочем, здесь всегда ждали усердных природоведов, фанатов ковыряния в земле, чумазых, но, конечно же, довольных!
   Такого запущенного в плане гигиены мальчишку, правда, Степаниде видеть не доводилось. Грязь впиталась в него, практически приросла к малышу. Несколько раз пришлось споласкивать и заново намыливать мочалку, а отмыть волосы получилось только, когда флакон с мятным шампунем опустел наполовину. Харму терли пятки, скребли как горшок с пригоревшим жиром. Грязнуля морщился и еле сдерживал смех от разгулявшейся по телу мочалке-щекоталке. Ножницы хрустели, натыкаясь на песок под ногтями, когда Харму пытались их постричь. На руках ногти пришлось стричь самому. Пока намыливали спину, Харм ковырял их непривычным для себя приспособлением. Получилось не очень ровно и Степаниде пришлось подровнять работу неловких рук.
   С усилием, отмыв необычного мальчишку, измотанная работница банного комплекса свалилась на табурет. Харм стоял, обмотанный до колен в полотенце. Он раскраснелся от жары, и с него текли ручейки прямо в сток по наклонному полу. Капельки спрыгивали с подбородка, а крохотные пузырьки воды устроились среди пышных ресничек. Степанида мокрая, словно сама окунулась в таз с водой, протирала лоб платочком и тяжело дышала.
   - Какой ты красавчик! Совсем другое дело, - как же приятно смотреть на результат собственных неимоверных усилий, Степанида была довольна собой. - Открой окно и одевайся. Пускай свежий воздух зайдет. Потяни за веревочку.
   Харм резко дернул за веревку и окно у потолка с грохотом растворилось.
   - Не так быстро! Надо было потянуть... Ох, вроде не разбилось!
   Харм вжал шею в плечи, а потом неуверенно подошел к своим обноскам. У Степаниды округлились глаза:
   - Даже не смей! Ты что собрался надеть это? - она резво вскочила, будто усталость уже улетучилась. - Ты чистое не принес с собой?
   - Я забыл.
   - Какой толк от ванны, если ты снова влезешь в эту грязную одежду?
   - Я не знаю. Но у меня нет другой.
   - Подожди, я сейчас. - Она вышла и через несколько минут вернулась с полосатой рубашкой и темными вельветовыми штанами. Харм уже не знал куда смотреть и что делать. Все у него выходило невпопад. - Носков нет, к сожалению. Придется обойтись без них.
   - Я всегда без них, - пожал плечами Харм.
   - Вот и хорошо. Одевайся!
   Харм стоял и не двигался.
   - Ты чего? Бери штаны!
   - Я не могу.
   - Почему же? Они будут тебе в пору.
   - Мама будет ругать, если я приду в чем-то другом.
   Степанида призадумалась и нашла решение:
   - А если так: сейчас одевай чистое, а после уроков придешь за этим. - Она подняла двумя пальцами его куртку, другой рукой, зажав нос, смешным голосом промолвила: - А я пока выстираю и просушу вот это. Хорошо?
   - Так можно, - из-за чуть не разбитого окна и попытки одеться в грязную одежду, он уже боялся перечить ей, но от искаженного голоса госпожи Степаниды он хихикнул.
   - Ну, наконец-то. Слава мечте!
   - Чего?
   - Ничего. Одевайся!
   Харм быстро оделся, потом натянул свои рваные шлепанцы и выпрямился в ожидании. Темно-русые влажные волосики волнами улеглись на плечи. Вот теперь на лице засияли канапушки. Бледнокожий мальчишка, в рубахе с вертикальными сине-голубыми полосками и в светло-каштановых брюках, приготовился отправиться на встречу с директором.
   - Отлично! Иди к Кипарисусу. Придешь после уроков за своей одеждой.
   - Ага.
   - И все? - Степанида уставилась на Харма.
   - А что еще?
   - А "Спасибо госпожа Степанида"? - она выжидающе сложила руки на груди.
   - Что?
   - Что? Что? Ты не знаешь, зачем "Спасибо" говорить? Я тебя помыла, нарядила, а ты даже спасибо не скажешь? - она покачала головой.
   - Ой, надо? - Харм исподлобья смотрел на нее. В такой позе он походил на провинившегося щенка, испуганного, покорно ожидающего наказание, но в силу своей неопытности, понятия не имеющего за что именно.
   - Конечно! И еще: "Извините, что забыл поблагодарить".
   - Извините, что забыл поблагодарить... Что там еще? - Харм почесал затылок.
   - "Спасибо госпожа Степанида" - медленно повторила женщина.
   - Извините, что забыл поблагодарить. Спасибо госпожа Степанида!
   - Пожалуйста!
   - Что?
   - Ничего. Иди уже. Иди! И не забудь поблагодарить мистера Франклина Кипарисуса, - рассмеялась Степанида. - Вот чудо маленькое! Надо же!
   Харм вышел в зоосад. Казалось бы, такая приятная процедура в ванной, но непонятные разговоры и слова после нее напрягли детский разум: "Тяжело общаться с людьми. Они чего-то ждут от тебя, а ты все делаешь не так, как надо". Он размышлял и прокручивал разговор со Степанидой снова и снова.
   - Помыли - надо извиниться. Дали одежду - тоже. И "спасибо", "спасибо", "спасибо" все время. Зачем такие сложности? - Он вышел на основную тропинку, волнами мотавшуюся мимо островов кустарника и стволов неизвестных деревьев. - Так зачем извиняться? Наверное, из-за окна и... Что еще я натворил? Грязный пришел, взял чужое... В общем дают - говори: "Извините, Спасибо". Так, наверное. - Он остановился у колючего куста за пару метров до входа в стеклянный кабинет Кипарисуса:
   - Захожу: "Извините. Спасибо". - Он подошел и открыл дверь.
   - А, вот ты и пришел! Здесь мисс Брегантина, - Франклин встал и развел руки в сторону, приветствуя, таким образом, Харма. Тот не ожидал, что здесь будут двое и сразу выпалил:
   - Извините мисс Брегантина! Спасибо мистер Кипарисус!
   - Что? А? Незачем извиняться, я только пришла, - отмахнулась директор школы.
   - Благодаришь за ванну. Не за что. Забудь!
   Харм теперь полностью запутался: то "поблагодари", то: "незачем", "забудь". Что делать? Он решил уточнить:
   - А как надо? "Спасибо мисс Брегантина? Извините мистер Кипарисус?"
   Брегантина расхохоталась и плюхнулась в кресло, с которого встала секунду назад. Кипарисус растерялся, но глядя на Брегантину рассмеялся вместе с ней. Харм смотрел на них, не понимая, недоуменно приподняв уголок своего рта.
   Немного успокоившись и поправив прическу, Брегантина поднялась с кресла и подошла к растерянному мальчику:
   - Ты хочешь кого-то из нас поблагодарить или попросить прощения за что-то?
   - Я не знаю. А должен?
   - Давай я объясню... - и Брегантина принялась вырисовывать ситуации и возможные ответы на них. Объяснила, что благодарят, если тебе помогли, что-то подарили или похвалили. А извиняются, если кому-то пришлось тебя ожидать или ты доставил другие неудобства, кого-то обидел. Кипарисус поддакивал и дополнял речь директора примерами. Харм кивал, но столько информации сразу он не мог усвоить. Он вытер ладонью лоб и Брегантина остановилась:
   - Ладно, придешь как-нибудь ко мне. Поговорим еще.
   - Мисс Брегантина, вы такая умная, столько рассказываете. Я мечтаю стать таким как вы! Знать все, что знаете вы!
   Брегантина отступила:
   - Харм не нужно мечтать о таком! - Она немного разволновалась и со страстью стала его переубеждать. - Ты единственный такой в этом мире, со своей неповторимой жизнью, и мечты не должны копировать чужие желания. Подумай об этом и поверь не стоит создавать себе кумиров.
   Харм кивнул, но остался при своих мыслях. Ему хотелось знаний и как можно больше. Он не хотел, чтобы такие неудобные обстоятельства: слова невпопад, неуклюжие действия - ставили его в неприятное положение.
   - Вы столько знаете! Так лучше, чем ничего не знать и не понимать чего от тебя хотят.
   - Какая тебе разница чего от тебя хотят? Думай о том, что хочешь ты сам! Ты, что собрался потратить свою жизнь, угождая ожиданиям окружающих?
   - Наверное, нет.
   - Тогда прочь подобные мысли. Ведь ты еще дитя, слава мечте! Наслаждайся и учись! Учись ради мечты! Этикет приложится, когда придет время.
   - Что? - не понял новое слово маленький вэйос.
   - Невпопад не будешь говорить точно! Научишься со временем. Вот увидишь, - она провела по его волосам, потерла пальцы и довольно покачала головой. - Чистюля!
   - Прекрасно! Разобрались! Вот видите. Совсем другой мальчик. Не узнать! - затанцевал Кипарисус. - Ух! Кстати, о дополнительных занятиях...
   - Спасибо, Франклин, я чуть не забыла. Харм, тебе обязательно надо научиться читать и писать, а еще выучить цифры. Я закреплю тебя за Блоком Интеллектуалов и Мировых Языков. Я уже подобрала учителей: господина Нагама - по математике и господина Литратоу - по языку и письменности. Мистер Кипарисус расскажет, как их найти. Сегодня же отправишься к Нагаме. Понял?
   - Да.
   - Я пойду, еще много дел на сегодня. До встречи, Харм! Всего хорошего, Франклин!
   - Удачи, мисс Брегантина! - Кипарисус поднял руку и помахал Брегантине.
   - Удачи, мисс Брегантина! - Харм, подражая директору, помахал ручкой, правда смотрел он не на Брегантину, а на мистера Франклина.
   Брегантина улыбнулась и вышла. Она шагала по холлу Купола Природы и обдумывала недавний разговор:
   - Мечтает стать как я? Этого еще не хватало. А вдруг он в бабку? - она поежилась, но тут ее отвлекли, и она выбросила из головы неприятные мысли, окунаясь в новые заботы.
  
  
  

Глава 7. Ипе

   Новый урок, "хищников и травоядных", и уже знакомая Пенелопа, ожидали вэйосов в зоосаде. Пока здесь появились лишь девочка с косичкой и статный мальчуган. Они уселись на скамью, спрятанную за кустистым шиповником.
   Мистер огородных дел, Кристиан Хванч, в прекрасном настроении, радуясь солнечному утру, зашел проведать свои посадки. Он увидал молодую госпожу Хайвон и подошел к ней:
   - О, вы здесь, Пенелопа? Здравствуйте! - Хванч легко поклонился. - Я посмотреть на инжир, он прижился? Вы не знаете?
   - Да, да, все в порядке, Кристиан, не волнуйтесь. Я сама видела. Разве с вашими растениями бывает иначе?
   - Спасибо. Должно быть все нормально, но все же... Кстати, я слышал: у вас первый урок сегодня? - он выставил ногу вперед и сложил руки на груди.
   - Да, первый. Я волнуюсь. Придумала все, что буду рассказывать. Надеюсь увлечь их.
   - Все получится! Главное, обращать внимание на мелочи, а то знаете, как бывает... - Хванч замолчал, а Пенелопа вопросительно посмотрела на него. Она итак волновалась, а тут опытный учитель решил напугать ее перед первым в жизни уроком.
   - И?..
   Он будто очнулся:
   - О, вы слышали о чудесных садах царицы Варвары?
   - Нет, а что с ними? - она напряглась.
   - Тоже прекрасно росли, но пришли завоеватели. А в это время один из сотен работников сада повернул всего один рычаг, и в то же мгновение стрела пронзила его сердце. Никто не догадался повернуть ручку обратно. И что бы вы думали: вся растительность выгорела от чрезмерно поступавших удобрений. - Он махал руками и возмущался. - Красота, создаваемая десятилетиями и полностью налаженная система поддержания равновесия, за два дня ушли в историю из-за глупых вояк. Эти сады были главным трофеем вторгшихся покорителей, поэтому их командир Вольдемар Акельмауэр отправил на казнь половину своих солдат. А ведь все вышло случайно... - он махал головой, соглашаясь с собственными доводами.
   Страсти в голове у Пенелопы улеглись, она выдохнула и, приподняв брови, покачала головой. Вспомнила как Хванч, будучи ее учителем, начинал рассказ о розах, а заканчивал строением автомобилей, часто отвлекался и перепрыгивал с одного на другое. Выбросив сомнения, она успокоилась:
   - Слава мечте, у нас нет таких завоевателей, а тем более кровавого Вольдемара. Хотя молодые вэйосы, порой, являются не менее разрушительной силой. Кстати уже сейчас они придут.
   Хванч расхохотался:
   - Да, они могут постараться здесь на славу. У кого сейчас занятие?
   - Мои придут, "звери", - мисс Хайвон спокойно ответила, а Хванч вдруг испугался.
   Пенелопа заметила это и, прищурившись, решила разведать, в чем же дело:
   - Думаете, они самые опасные из четырех групп?
   - О, нет, нет. Я не из-за "зверей". Я вспомнил... забыл кран закрутить! А клубника, знаете ли, не любит много воды, ягоды станут безвкусными. Я побежал, - он развернулся и быстрым шагом направился к выходу, потом рассеянно оглянулся. - Удачного урока! Берегите маленьких вэйосов! - тут прямо перед ним в зоосад ввалились "звери". Они веселились и баловались, хватали друг друга, убегали, догоняли. - Дети осторожней. Здесь живет много животных. - Он грустно улыбнулся и махнул Пенелопе на прощание, затем скрылся за дверью.
   - Ох, вы прямо как ураган: ворвались и готовы все смести на своем пути, - дети рассмеялись в подтверждение словам Пенелопы.
   - Здравствуйте, Пенелопа.
   - Здравствуй, Кирк.
   - Эти вэйосы, как дети, - стоя рядом с учителем, недовольно качал головой Беккет-младший.
   - Как странно в шесть лет вести себя как шестилетка. Не правда ли, Кирк? - решила подшутить госпожа зверей.
   - Вы думаете это уместно в таком месте? Здесь животные, растения. Можно пораниться или что-нибудь испортить, - не унимался Кирк.
   - Ну, не все, как дети. Посмотри - Элфи спокойно стоит у двери. Кати и Карлос сидят на скамейке...
   - Да? - Кирк удивился. - Карлос, ты здесь? Здравствуй! Ты откуда взялся? Нильс и Фред сказали, ты потерялся, что ли.
   Карлос вздрогнул и словно кузнечик подпрыгнул со скамейки. Потом поправил свой костюм и подошел к двоюродному брату:
   - Привет, Кирк. Я заплутал в вашем районе. Столько домов, - он развел руками.
   - Хм, сегодня пойдем к тебе, а потом, я покажу простой путь до моего дома.
   - Замечательно! Неплохая идея, - Карлос задумался, а потом вдруг резко выпрямился и выпалил: - Слушай, а Кати и... - он никак не мог припомнить имя ее подруги. Напрягаясь, извилины все же, выудили заветное имя: - и Элфи! Они ведь живут рядом с тобой?
   - Элфи совсем рядом. Кати подальше, через несколько домов. А что? - Кирк не понял, от чего так суетится его кузен.
   - Можно всем вместе пойти. Все-равно в одну сторону, - Карлос невинно посмотрел на Кирка.
   Тот глянул на Кати, а она, пожала плечами:
   - Можно.
   - Все понятно. Тогда сразу ко мне пойдем. Там ведь Жанна сидит одна в аквариуме, голодная.
   - Отлично! Договорились! - Карлос встал рядом с Кирком, но украдкой посмотрел на Кати. Она сидела и, забыв о своей косичке, вцепилась пальцами в подол платья, бордовая от смущения, как созревшая ранетка. Карлос отвернулся, довольный своей изобретательностью. Кати же хотелось стукнуть его по голове стоящим в тени куста деревянным ящиком.
   Подошла Элфи, присела и положила голову ей на плечо:
   - Я сейчас засну, не выспалась, наверное.
   - Тебе что опять плохо?
   - Нет, просто сил нет. Усталость какая-то.
   - Зачем тогда пришла в школу? Надо было дома оставаться, - Кати развернулась к подруге и убрала челку с ее лица.
   - Все было хорошо: я проснулась, собралась, - она начала мямлить. - Пришли вместе с Кирком. Шла, шла я сюда, а как заходить в кабинет, прям расхотелось что-то делать, слушать... - она сложила ладошки лодочкой и, потянувшись, зажала их коленками. - Что здесь может быть интересного? Животных и на картинках можно посмотреть.
   Кати слушала и не могла поверить. Какие еще картинки? Вокруг чудесный сад! Под ногами бегают кролики, летают бабочки, из-за куста вышел смелый олененок и наблюдает за весельем вэйосов.
   - Ты что Элфи? Какие еще картинки?
   - Обычные животные. Что это единственное место, где они бывают?
   - Я не знаю, что тебе сказать на такую глупость. Если хочешь, сиди тут и страдай, а я пойду и загляну в каждый уголок этого сада!
   - Ну и иди.
   - Я пошла,- Кати поднялась и посмотрела на подругу.
   - Делай, что хочешь, - Элфи облокотилась на скамейку и свесила волосы за спинку, а Кати хмыкнула и отошла к мальчишкам. Уж очень заинтересовала ее судьба жабы Жанны.
   Пенелопа начал урок. Она жестикулировала, говорила, смеялась. Потом подняла с земли морскую свинку и погладила по спинке. Дети гурьбой кинулись к милому созданию. Черные и коричневатые пятна на белой спинке переходили на мохнатую мордочку, вынюхивающую лакомства в протянутых к ней ручках. Свинку накормили и опустили под куст. Элфи это не тронуло, она даже не подошла.
   - Элфи, вставай! Мы идем дальше. Все пропустишь!
   Та равнодушно зевнула и ответила Пенелопе:
   - Иду, уже встала, - Элфи еле-еле переставляла ноги и, состроив на милых щечках недовольство, поплелась за остальными. Все весело шагали и быстро удалялись. Группа скрылась за кустарником, а отставшая ученица закачалась, не в силах держаться на ногах. Она прикоснулась к грубой коре старого бразильского ипе и обняла тонкий ствол. Желтый зонт миллионов соцветий над головой шелестел от дуновений воздушной стихии. Солнце как в цветочной беседке играло в кроне ипе: пряталось и вновь показывалось, когда ветерок качал золотые, под стать светилу, лепестки. Юркие птахи прыгали по веткам, разбивая бесчисленные бутоны, которые лопались и крохотными перышками опускались на землю.
   - Я не могу... Что такое? - очертания зоосада стали расплываться, смешиваясь в массу разноцветных завихрений, цвета теряли яркость, пока полностью не исчезли. Элфи слышала шепот листвы и песни садовых птиц, перед глазами колыхалась серая рябь. Голос учителя теперь доносился издалека. Речь Пенелопы становилась все менее выраженной и вскоре вовсе пропала...
   Элфи открыла глаза и увидела голубую шапку бесчисленных соцветий. Опадающие лепестки, как на замедленной пленке, кружились в высоте. Подобно неимоверных размеров кусту голубоглазых незабудок, ипе беззвучно колыхалось на фоне неба. Элфи подняла руку: на солнце блеснуло кольцо с летучей мышью. В ушах гудело. Она повернула голову и увидела прямо перед собой круглый воротник с арабскими узорами, над ним лишь сверкнули два зуба, а черные глаза, не двигаясь, смотрели прямо на нее. Чешуйчатое тело, принадлежащее взрослой кобре, застыло напротив Элфи.
   Элфи открыла рот, пытаясь набрать воздух в легкие, но они будто сплющились. Страх как тяжелый камень навалился на грудную клетку, не давая легким наполниться. Она попыталась закричать, но лишь хлопала губами, как задыхающаяся без воды рыбка. Не шевелясь и не моргая, Элфи посмотрела прямо в пустые черные глаза, и вдруг неведомо откуда появились руки с серебряным кольцом на пальце. Они обхватили змеиный воротник и резко отбросили тварь прочь. Не понимая, что происходит, Элфи лишь увидела голую ступню одной ноги и рваный шлепанец на другой. Мальчик в коричневых штанах стоял на четвереньках и пытался отодвинуться от, грозящей ужалить, зубастой пасти. Теперь Элфи услышала шипение. Парнишка сел на траву и отбивался от змеи ногами. Он прикрывал спиной Элфи и кричал:
   - Помогите! Кто-нибудь! Извините! Помогите! Спасибо!
   Послышались голоса и топот ног. Прибежала взволнованная Пенелопа, а за ней и вэйосы.
   - Дети, отойдите подальше. Не подходить! Элфи не шевелись! Харм! Харм!
   Вдруг между Хармом и коброй встал мужчина. Он стал размахивать, наспех вырванной веткой перед злобной улыбкой ядовитого гада и повторять:
   - Иди, иди сюда... Ползи ко мне...
   - Кристиан! - вырвалось у Пенелопы.
   - Не смотри туда. Сюда... Сюда... - мистер Хванч отвлекал кобру от ребят и манил за собой.
   Теперь опасность грозила только ему. Он, нелепо изогнутый, пятился назад и уже почти уперся в стену корпуса. Ему срочно требовалась помощь!
   Пенелопа осмотрелась и кинулась к ближайшему ящику. Такие деревянные коробки с металлическими рукоятками были разбросаны по зоосаду и хранили в себе необходимый для работы инструмент. Она вытащила грубо сшитый мешок и тяпку с короткой ручкой.
   - Кристиан, не шевелитесь... Замрите... - шептала она, подкрадываясь к змее сзади. - Это плюющаяся кобра. Она опасна, даже если не укусит.
   Когда кобра наклонилась к земле и изогнулась, мисс Хайвон бросила на голову змее мешок и прижала тяпкой место, под которым оказалась ее ядовитая пасть.
   - Отойдите! - Пенелопа наклонилась и, проведя ладонью по грубой ткани, нащупала голову змеи. Затем уверенно просунула руку под мешковину и вытащила кобру, сжав ее пасть с двух сторон. Та извивалась и неистово плевалась, поэтому Пенелопа повернула кобру к стене, чтобы яд не попал на присутствующих. Новоиспеченная покорительница змей аккуратно раскрыла мешок и опустила хвост вовнутрь, в последнюю очередь скрылась плоская голова. Пенелопа тут же завязала узел, закрыв кобре выход.
   - Хух! - она села на землю. - Откуда она взялась? Такого раньше не случалось. Кто дежурит в террариуме?
   Ученики из группы "зверей" были поражены. Молодая учительница предстала перед ними в новом воплощении. Смелая неудержимая воительница, без раздумий, бросившаяся на тихую скользкую убийцу, так быстро подручными средствами соорудившая капкан для змеи! Спасшая мистера Хванча! Им они не успели восхититься - госпожа Хайвон затмила своим поступком отважность мужественного огородника. Молодая учительница покорила каждого, все смотрели на нее как на героиню, но Пенелопу волновало иное. Она намеревалась выяснить, что же произошло?
   Вышел напуганный садовник, который наблюдал за происходящим издалека:
   - Там галины, Марта и Стефан, - сбиваясь дрожащим голоском, пропищал круглопузый подстригатель кустов.
   - Они не могли просмотреть. Только не они! Пойдемте - разберемся, - Пенелопа поднялась и вместе с садовником ушла вглубь сада.
   Дети проводили их взглядом.
   Элфи, наконец, смогла приподнять голову. Около нее на земле сидела Кати и рыдала:
   - Прости, что я ушла. Я же не знала. Элфи!
   - Ты не виновата. Не плачь. - Элфи протянула к ней руку. - Ты не поранился? - она обратилась к своему спасителю.
   - Спасибо! - ответил Харм. Он сидел на траве, выставив вперед рваные коленки. Еще недавно чистенькие штаны, теперь просились отправиться в таз с мыльной водой. - Она не успела тебя укусить? Прямо к лицу подползла. Если бы я немного позже вышел...
   - Нет, вроде. Только я сильно испугалась.
   Тут подскочил мистер Хванч. Он упал на разноцветный ковер из опавших желтых и голубых лепестков бразильского дерева около Элфи и стал осматривать ее. Харм поднялся и посмотрел через плечо учителя. Хванч почти орал:
   - Где схватила? Болит? В глаза не попало?
   - Все в порядке. - Элфи испугалась едва знакомого учителя. - Не волнуйтесь мистер...
   - А, хорошо. Я так, на всякий случай, - он замялся, а потом посмотрел на Харма. - Ты первый прибежал?
   - Я опоздал на урок. Меня задержал мистер Кипарисус. Я прямо от него, вон оттуда, - Харм указал на стеклянный кабинет директора. Теперь опущенные жалюзи, скрывали помещение полностью.
   - Ты не представляешь, что ты сделал! - прокричал Хванч.
   Харм сжался и опустил голову, приготовившись принять наказание. Он уже понял, что говорит невпопад и постоянно совершает глупые поступки.
   Мистер Хванч торжественно произнес:
   - Ты спас свою коллегу по Куполу Природы! - Харм уставился на учителя. - Каков молодец! Не испугался! - он стал аплодировать, и дети подхватили рукоплескание. Нечаянный защитник Элфи застыл и вытаращился на присутствующих. Такого он не ожидал!
   Вернулась госпожа Хайвон и вместе с ней галины Марта и Стефан. Пенелопа была растеряна:
   - Наша кобра сидит себе и не горюет в своем аквариуме. Откуда взялась вторая? Здесь всегда была только одна. Я даже и не знаю, что думать, - дети недоуменно смотрели по сторонам.
   Хванч уставился на Пенелопу:
   - Но ведь зоосад полностью изолирован от внешнего мира. Как кобра могла сюда пробраться?
   - Только если она родилась с крыльями и перелетела через пятиметровый забор, - шокированная Пенелопа указала на прозрачное ограждение. - Вэйосы! Сейчас вы должны немедленно покинуть зоосад. Смотрите под ноги и не сходите с тропинки.
   - Смотрите! - все обернулись. - Здесь, она...
   Под кустом лежало тельце морской свинки. Несколько минут назад, она хватала плющенный горох и семечки из рук вэйосов, а теперь отравленная ядовитым поцелуем лежала в неестественной позе.
   - О, нет. Печальная мечта, - Пенелопа закрыла лицо ладонями.
   Пережитый страх, подкрепленный страшной находкой, взорвался градом слез двух десятков вэйосов. Даже Кирк, стоя в объятиях кофейного кустарника, укрывшись от остальных, тихо плакал. Как же так? Ведь только что он держал ее в руках. Он подумал о жабе Жанне, и ему стало жалко, плененную им попрыгунью. Но уже через минуту Кирк вспомнил, что он настоящий ученый и чувства в таких вопросах только мешают. Он вытер слезы, вышел и увидел, как мистер Хванч взял тельце мертвого питомца зоосада в лист лопуха и аккуратно обернул, а потом учитель тихо сказал:
   - Пойдемте. Уроки "хищников и травоядных" пока отменяется. - Он махнул рукой. Перед ним на тропинке собрались вэйосы. - Здесь небезопасно! Всем небезопасно!
   Пенелопа, стоя на коленках, вытирала слезы мокрой ладонью. Элфи поднялась на локтях и посмотрела на нее:
   - Бедная госпожа Хайвон, - сказала она, а потом упала без чувств.
  
   Случившееся переполошило всех. Для Элфи вызвали лекаря, а потом отвезли домой. Клетки, вольеры, привязи, - все перепроверили по три раза. Довольно быстро обо всем узнала директор школы и лично проконтролировала еще одну полномасштабную проверку. Убедившись, что зоосад полностью безопасен, она отправилась в террариум.
   - Мисс Брегантина? Проходите, - Пенелопа озабоченно рассматривала недавно пойманную змею.
   - Я все знаю! Как такое могло случиться? Я лично перепроверила все и...
   - Это - плюющаяся кобра, их бывает несколько видов, - как по учебнику проговорила учитель из зоосада.
   - Да, я слышала, - Брегантина возмутилась нетактичности подчиненной, перебившей ее на полуслове.
   - Посмотрите! - Пенелопа указала пальцем на капюшон змеи.
   - И что особенного?
   - Вы видите узор? - директор кивнула. - Таких рисунков, с завитками и колечками, не бывает в природе. Эта змея не может существовать... Просто бред какой-то.
   Брегантина не знала, что и думать. Она стала обходить аквариум со всех сторон и рассматривать змею. Та вела себя крайне агрессивно и бросалась на стекло то и дело, выстреливая ядом.
   - Кроме того, такое поведение не типично для змей. Они, как правило, стремятся избегать конфронтации и нападают лишь если им самим угрожает опасность, - продолжала высказывать свои наблюдения госпожа Хайвон. - Еще я расспросила мальчика, спасшего Элфи Смолг, Харма Дриммерна, - Брегантина уже не знала: чему больше удивляться. - Он схватил змею за шею и откинул прочь...
   - И что? Он молодец! Правильно поступил!
   - Да, но... реакция змеи - это доли секунды. Нельзя ее схватить и просто отбросить в сторону. Она быстрее любого человека, а тем более ребенка. В одно мгновение кобра ужалила бы или выплюнула яд, тогда дети обязательно пострадали бы и даже могли погибнуть. - Пенелопа почти кричала от фактов, противоречащих всему, что она знала.
   - Что вы думаете, Пенелопа?
   - Так как мы все тщательно проверили и не обнаружили ни малейшего шанса для проникновения извне, остается только одно, - она неуверенно глянула на Брегантину, - мечтатели... - молодая учительница повела плечами и застыла, ожидая реакции директора.
   - Тихо, моя хорошая, тихо. - Брегантина посмотрела по сторонам и, никого не обнаружив, мягко спросила: - Дитя, откуда ты знаешь о них?
   Пенелопа удивилась и продолжила размышления:
   - Любой казус всегда с ними связан...
   Зрачки Брегантины рисовали дуги, указывая на прыгающие в голове мысли. Вдруг карие глаза глянули на Пенелопу, и их обладательница выдала свое решение:
   - Раз так, надо нам с тобой прояснить некоторые моменты о нашей школе. Но я все же надеюсь, что мечтатели тут не замешаны.
   Пенелопа завороженно слушала директора, теперь ее подозрения оправдывались: мечтатели существуют в действительности! Это правда! Она попала в точку! Брегантина, не замечая ошеломленного лица Пенелопы, продолжала:
   - Такое промечтать трудно. Только если опытный мечтатель. Из всех, кого я знаю, никто не стал бы делать такое... - вдруг, оторопев, она сказала: - А может и знаю! Пойдем со мной!
  
  
  

Глава 8. Маленькие радости

   Три недели, по утрам, комната Харма и крыльцо Дриммернов приводились в порядок. Ведро с начищенным картофелем стояло в тени за лестницей. Пока все спали, Харм тихо уходил со двора и гулял по Воллдриму до начала занятий. Город постепенно показывал ему свои улицы и проспекты, закоулки и парки. Каждый день шестилетний исследователь старался дойти до какого-то нового, невиданного им доселе местечка. Ему хотелось узнать как можно больше. Жажда познаний росла в Харме, и теперь он стремился изучать все - огороды, морские глубины, пищу, погоду, людей. На уроках он задавал много вопросов, его интересовали мельчайшие детали. Первое время Кирк надсмехался над глупыми, по его мнению, вопросами Харма. Но со временем ощущение микроскопического уважения к уверенному "оборванцу" стало покалывать высокомерие Беккета. Так прорывалось сквозь себялюбие Кирка осознание, что у невзрачного вэйоса наличествует достойный внимания интеллект.
   За три недели Харм посетил различные уроки: "огородничество" под руководством мистера Хванча, урок "даров леса" господина Шампиньона, "певчих птиц" Кипарисуса, "глубин морей" госпожи Сессиль Фиганро и многие другие. Уроки "хищников и травоядных" теперь вновь проходили в зоосаде. Пенелопа Хайвон вместе с другими учителями исследовали каждый закоулок сада и, по заверениям педагогов, обнаружили лазейку, в которую проникла змея. Пенелопа рассказала, что кобра сбежала от одного беспечного разводчика змей с неизвестной фамилией и непонятным адресом. Впрочем, сама змеюка быстро издохла.
   После обязательных занятий "зверей", вэйос Дриммерн отправлялся на дополнительные. Директор школы мисс Брегантина... да! да! именно "мисс", хотя возрастом она была намного старше любого из учителей, кроме, наверное, Мэри, подручной Хванча, с которой, скорее всего, они были почти одного возраста. Так вот дети, приходя в школу, уже многое умели, однако не все. Посему мисс Брегантина проводила беседы с каждым из учеников. Так она решала, есть ли необходимость отправить тех на сверхпрограммные занятия в ту или иную часть школы. Харма, который вовсе не умел читать, она прикрепила к Блоку Интеллектуалов и Мировых Языков. Харм после основных своих занятий, обязательно ходил к преподавателям счета, письма и чтения. В день, помимо занятий в Куполе Природы, у него был один уроку в других отделениях школы.
   Харму трудновато приходилось на уроках в Куполе Природы: надо было многое запоминать. Некоторые дети что-то писали в своих тетрадках, однако для него эта возможность была недоступна. Несколько дней назад он закончил изучение алфавита и стал читать коротенькие слоги. На письме господин Литратоу из Мировых Языков учил его вырисовывать завитки и палочки, лишь отдаленно напоминающие буквы. Также Харм усердно старался исполнять задания мистера Нагамы из корпуса интеллектуалов. Цифры и основные математические операции он запомнил довольно быстро. Здесь ему училось даже проще, чем у мистера Литратоу, наверное, потому что цифр гораздо меньше, чем букв.
   Почти каждый день Харм встречался с мисс Брегантиной. Она интересовалась его учебой, рассказывала много интересного, объясняла, как поступать в некоторых незнакомых Харму ситуациях. Он представлял, что Брегантина его бабушка, но в такие моменты немного переживал за ее преклонный возраст. Временами она потирала ладонями шею, казалось ей больно. Часто она выглядела усталой. Но как же много она знает!
   "Если б я познакомился с мисс Брегантиной раньше. Она так добра ко мне. Я так хочу знать все, что знает эта мудрая, почти родная бабушка", - подобные разговоры с самим собой Харм часто вел, лежа дома в кровати.
   Он вспоминал, как Брегантина приветствовала его при встрече: "Здравствуй, обновленный Дриммерн!" - в такие моменты он улыбался своим воспоминаниям. А еще она любила говорить: "Набей голову знаниями, это не больно" или "Не будь слишком упорным на уроке, учитель может приревновать к своей науке". Харм не особо понимал, что Брегантина имеет ввиду, но говорила она это чертовски весело.
   Брегантина шутила и подбадривала Харма. Подобные встречи вдохновляли его. Он каждый день с радостью мчался в школу и все чаще думал, что все получится, что он сможет преодолеть любые препятствия. Мисс Брегантина даровала ему силы для учебы и надежду, не оставляющую Харма даже в беспросветности семейных обстоятельств.
   После всех занятий Харм отправлялся домой. Около ворот ожидал подходящего момента, когда возможные свидетели его возращения исчезнут из поля зрения. Тогда он пробирался в дом через окошко в своей комнате, которое утром всегда оставлял приоткрытым. Позже выходил в пустую кухню, оставлял там бумажный пакет с обедом и мигом возвращался к себе, переодевался и шел работать в свой миниатюрный огород. Там появились крохотные ростки петрушки, базилика и листового салата. Семенами с Хармом поделился, конечно же, мистер Хванч. Он поощрял увлечения вэйосов всяческой помощью.
   Огородик занимал небольшой участок в северном углу скудного "имения" Дриммернов. Метр в длину и полметра в ширину, - весь масштаб огородных изысканий Харма. Когда Харм только приступил к созданию своего огородного эксперимента, ему пришлось изрядно поработать. Он выкорчевал заросли лебеды, дружно растущей вперемешку с сиреневым иван-чаем. Сорняки, подлежащие удалению, довольно высоко вздымались ввысь. В них Харм легко мог спрятаться. Достаточно было просто втиснуться в стену толстых стеблей и стоять там в полный рост. Их высота укрывала посадки от солнечных лучей, поэтому позже Харм расчистил и пространство вокруг грядок. Благо земля была мягка и плодородна, как повсюду в Воллдриме, и вознаградила Харма, выпустив к солнцу крохотные ростки уже через десяток дней после посадки. Еще дней через двадцать Харм планировал собрать первый урожай.
   Хванч предупредил подопечного вэйоса, что зелень хорошо употреблять в пищу с кашей или мясом, но лучше всего добавлять в овощные салаты. Он все запомнил, но как применять эти знания пока не знал. Дома готовила мама, а предложить свои идеи, да и урожай, Харм не смел. Как к маме подступиться, когда страшно даже взглянуть на нее или сказать хотя бы слово?
   Половину дня семейство не видело Харма, но это устраивало всех: он выполнял кое-какую работу по хозяйству и к тому же кормил всех вкусным обедом, который приносил из школы. О школе не говорили, делая вид, что ничего не происходит. Все притворялись, словно не имели понятия, куда же по утрам пропадает шестилетний Харм.
   Девочка, пострадавшая на первом уроке в зоосаде, кажется ее завали Элфи, в школе не появлялась. Видимо ей все-таки досталось от кобры. Она показалась Харму милой и немного необычной. Какой-то странный локон, цветом в точности как мясной гуляш в школьной столовой, резко выделялся на фоне черноты остальных волос. Подобные ассоциации: локон, как подливка с мясом, жучки в огороде - сущий изюм, золотые рыбки - дольки персиков в компоте... О! многое у вечно голодного Харма ассоциировалось с едой! А еще локон Элфи походил на выкрашенные пряди волос, украшавшие головы странных людей, втыкающих в них перья и любивших носить грубо выделанные кожаные юбки, которые носили даже мужчины. Вроде бы их называли "индейцами".
   Когда Харм увидел, как змеюка подползает к Элфи, он даже не успел подумать, что происходит. Он точно знал: надо действовать! Харм бросился на помощь, не представляя, что надо предпринимать в подобных обстоятельствах. Оказалось, что не обязательно думать, перед тем как что-то делать, хотя многие учителя настаивали на подобной практике. Теперь Харм кое о чем догадался: то, что ты делаешь не подумав - вроде бы не совсем плохо... но иногда - глупо, а часто - неловко. В общем Харм до конца так и не понял что правильно, а что нет, когда похвалят, а когда могут и завалить нравоучениями. Последовавшие же за чудесным спасением аплодисменты, вдохновили Харма на эксперименты. Он намеренно совершал всякие странные вещи, проверяя, что же будет на этот раз.
   А вот сны теперь снились Харму постоянно. Пара лет прошла с тех пор, как он перестал видеть сновидения. Однако теперь они развлекали его каждую ночь.
   Однажды ему приснилась Элфи. Она почему-то обнимала страшную кобру, напавшую на нее во время урока. Но чаще ему снились Кирк с ребятами и мисс Брегантина. Когда Харм усиленно занялся огородом, тогда даже во сне мистер Хванч продолжал его учить и советовать, словно они были на уроке. Правда, советы эти оказывались, чаще всего, неправильными, ведь зародились они в воображении неопытного вэйоса.
   Харм во многом сомневался и еще многого не знал, однако он был полностью уверен - школа имени Крубстерсов - это точно "ХО-РО-ШО"!
  
  
  

Глава 9. Огородные дела

   После двадцатидневного перерыва, Элфи, наконец, пришла на занятия. Приступы головокружения и обмороки повторялись многие дни. Семейный врач, доктор Швартер, рекомендовал Смолгам временно прервать посещение школы и даже настаивал на постельном режиме целых пятнадцать дней подряд! Три недели пропущенных уроков немного выправили самочувствие малышки, хотя Элфи все еще изредка ощущала небольшую слабость. Ученики из ее группы значительно продвинулись в освоении основных предметов уровня "вэйос", Элфи же присутствовала на первых уроках в своей жизни. Конечно, если не считать тот злополучный урок в зоосаде, закончившийся поимкой кобры и гибелью морской свинки. Причин недомогания выявить не удалось, несмотря на многочисленные исследования, обследования и прослушивания маленькой пациентки. В итоге мистер Швартер констатировал: "Стресс!"
   Однако период восстановления, наконец, закончился, и теперь Элфи сидела на скамье во внутреннем дворе школы.
   Цветочная рабатка, будто разноцветная изгородь прямыми линиями очертили небольшой огород Купола Природы. Внутри цветочного многоугольника вэйосы ходили за учителем мимо пучков зелени, хрупких бегунков с огурчиками и еще многих десятков видов овощей, корнеплодов, злаков и черешневых помидорчиков. Шел предпоследний урок огородничества из четырех обязательных для посещения в первый учебный месяц и четвертый по счету урок за сегодняшний день. Вэйосы слушали учителя, однако Элфи погрузилась в свои мысли. Она перебирала кружева на своем легком платьице и не участвовала в агрономическом процессе. Элфи зевала, и нахлынувшая лень превратила ее мышцы в вязкую субстанцию. Она вяло скользила взглядом по пространству огорода, но вдруг ее внимание сфокусировалось. Секунду назад Элфи улеглась бы на скамью и прикорнула, но теперь внимательно смотрела на растущий неподалеку куст. Облепленный белыми пушистыми шарами, он казался диковинным. Раньше таких цветов ей видеть не доводилось. Ведомая энтузиазмом, Элфи направилась к нему. Ей захотелось рассмотреть соцветия поближе и вдохнуть их, совершенно точно, чудесный аромат.
   Главный огородник школы, мистер Кристиан Хванч вел свой урок.
   Почти двухметровый рост господина грядок дополняла густая шевелюра, торчащая строго вверх и сужающаяся к центру. Ярко блистал на солнце их вишневый оттенок. На самом деле не известно то ли он обладал очень уж непослушными волосами, то ли старательно следил за прической, но вид у Хванча был как у ракеты на старте. Ему было лет 30 или около того. Когда он начинал говорить, собеседников могло обуять недоумение. Ведь его громадный рост и худощавое телосложение абсолютно не соответствовали голосу, к которому пошла бы скорее фигура с внушительной мускулатурой, с застывшей на воинственном лице решимостью. Но участливый взгляд и добрая улыбка явно диссонировали со скрипучим басом. После небольшого потрясения от подобной нестыковки слушатели обычно быстро забывали о ней, ведь рассказывал он столь захватывающе! Привычные агрономические дела на его занятиях превращались в увлекательные истории, да и выглядел огород, как ожившие орнаменты.
   Саженцы зелени, корнеплодов, кустистых овощей росли таким образом, что составляли целые узорчатые ковры со всевозможными завитками и зигзагами на грядах разной формы и размеров. Когда на новом участке для посадки Хванч насыпал семена известным только ему порядком, на это зрелище собиралось посмотреть множество учеников Купола Природы и даже некоторые учителя. Мистер Хванч бережно брал одно зернышко или щепотку семян, словно боясь поранить хрупкое создание, и осторожно укладывал их в витиеватые углубления почвы. Присыпал их землей, ровнял и через несколько дней черная земля покрывались ростками, появлялись первые очертания нового рисунка. Хванч высаживал различные растения на одной гряде, поэтому узоры преображались по мере их роста и плодоношения. Картинки менялись, неизменна была лишь их красота. Почти всегда во время работы он пел забавные детские песенки вроде:
  
   Вырву сорняки долой!
   Землю разрыхлю рукой,
   Пальцем просверлю нору,
   Семя в домик положу.
  
   Я колдую на земле -
   Кузя спрятался в гряде.
   Кину я в землю зерно,
   Не найти ему его.
  
   Прыгнул Кузя на сучок,
   Вылез крохотный росток
   Зелененький, кудрявенький
   Как кузнечик маленький...
  
   Рядом с мистером Хванчем всегда находилась его помощница, седовласая Мэри, которая не просто помогала ему на грядках, но и стала для одинокого холостяка второй мамой и добрым другом. Это был человек, возвращающий Хванча с небес на землю. Хотя в его случае, можно сказать, возвращающий с земли в мир людей. Она напоминала ему о предстоящих занятиях, подписывала и раскладывала пакетики с семенами, готовила смеси удобрений и многое другое. Она во всем помогала главному агроному. Бывало Хванч, увлекшийся посадками и уходом за ростками, элементарно забывал пообедать. Благо даже в случаях, когда столовая комната была уже закрыта, он всегда мог съесть свежайший плод из школьного огорода.
   У мистера Хванча конечно же был дом, в котором он жил. Однако школьные посадки занимали практически все его время. Несмотря на это, редкие гости рассказывали о необычайном огороде на заднем дворике его жилища. И когда только он успевал всем заниматься?
   - Если вы обратите внимание на посадку позади меня, вы конечно же не поймете что это, - низким голосом проговорил Хванч. - В этом смысле вам очень повезло, потому что я открою вам все секреты, которые знаю сам. Ваши гряды будут петь как соловьи и очаровывать ваших родителей словно картина величайшего гения живописи... История появления цветков окриниуса в наших землях весьма поучительна, - сурово обратился Хванч к Элфи наклонившейся понюхать белоснежные бутоны. Элфи тут же выпрямилась и уставилась на учителя. Хванч не ожидал от себя такой строгости и, желая исправить ситуацию, благожелательным тоном продолжил: - Вообще же вы не встретите эти цветы нигде в Воллдриме, да и на сотни километров в округе. Сюда они попали не случайно. Как-то раз, мой давний друг Ван Морт...
   - Мистер Хванч, по-моему, вы немного отвлеклись, - встряла в монолог Мэри.
   - О, да, спасибо Мэри... Окриниус, окриниус - это потом, а сейчас ... - Хванч впялил взгляд в одно из вэйосов. Немигающие, сосредоточенные глаза учителя буравили малыша, словно сверло. Мальчишка немного вспотел от настойчивого взгляда Хванча, отчего озабочено провел ладонью по лбу. Но на самом деле мистер огородник скорее пытался высверлить из своей памяти упущенную тему урока. И вот, его глаза оставили в покое беднягу Нильса - Хванч улыбнулся и выставил указательный палец вверх. - Ах, да - Rhe-u-m! Или просто "ревень". Вы скажите: "Не может быть, мистер Хванч, должно быть это шутка..." Но! Ревень родной брат обычной гречихи! Невероятно! Правда? - Дети с недоумением смотрели на учителя: "Какая еще гречиха? " - Причина всегда может скрываться под чем-то недосягаемым, скрытым, находиться в весьма неожиданных местах. Вот, к примеру, известный пират по имени Жгут, живший в середине 13 века, дурачил своих подручных чудодействием этого растения. Когда, после очередного крупного дела, они устраивали пирушку, распивая ром и, конечно же, много чего еще, утром многие из них так плохо себя чувствовали, что готовы были пойти на виселицу лишь бы избавиться от головной боли. Жгут же приказывал своему коку... Вы знаете кто такой "кок"?
   - Попугай? - выкрикнул дерзкий голос.
   - Почти. Это повар на судне, - дети расхохотались. - Так вот, Жгут приказывал своему коку варить чудодейственное средство, помогающее привести матросов-пиратов в форму. При его приготовлении обязательно надо было сосредоточенно внушать себе заклинания. Без них, естественно, ревень, а точнее компот из ревеня, не мог бы излечить жуткое похмелье любивших покутить пиратов. Мечтатели знают, о чем я. Просто так чудеса не случаются...
   - Мистер Хванч, мне кажется, вы опять отвлеклись от темы. Вы хотели рассказать, как высаживать ревень, - твердый и немного взволнованный голос Мэри в очередной раз прервал фантазии учителя. Однако дети быстро среагировали:
   - А мечтатели это кто? - спросил Харм.
   - Что значит "мечтатели"?
   - Это маги какие-то?
   - О, я уже слышал такое? Это гильдия или совет кого-то важного.
   - Кирк Беккет, что за фантазии? - Мэри строго посмотрела на любопытного мальчишку.
   Кирк в ответ уставился на добродушную Мэри, он не собирался отступать:
   - Так кто же это? Может вы, Мэри, нам расскажите? - Однако Мэри сложила руки на груди и уставилась на Хванча. Изобразив наигранную заинтересованность, она словно позабыла о Кирке и приготовилась слушать очередной монолог мистера огородника. Беккет нервно провел ладонями по волосам, и изысканные ноздри интеллектуала раздулись от возмущения.
   - В общем ревень... Все вопросы потом. Хотя... думаю... пора заканчивать. - Хванч посмотрел на часы и закивал красным конусом волос. - Вы, наверное, проголодались? Пора в столовую. - Голос Хванча был совершенно спокоен, он ничем не выдал своего волнения.
   - А когда вопросы? Вы сказали что ответите, - Харм решился добиться своего.
   - Отвечайте! - поддержал Кирк.
   - Я сказал "потом". Видимо "потом" и отвечу, - мистер Хванч ухмыльнулся своему остроумию. Он замолчал: истории огородника из Купола Природы внезапно иссякли.
   - Но мистер Хванч.
   - Всё-всё. Время обеда... Всего доброго, вэйосы...
   Дети, перешептываясь, покинули огород мистера Хванча. Харм остался. Он хотел получить ответ на свой вопрос. Упрямый вэйос смотрел на учителя, но тот отвернулся и принялся озабочено всматриваться незнамо куда, при этом напевая приставучий мотив. Он ловко обошел несколько гряд и уселся у одной из них, выставив Харму свою спину. Харм глянул на Мэри, но и она поспешила скрыться в хозяйском сарайчике. Через минуту, убедившись, что ответа не получит, разочарованный Харм последовал к выходу. Это слово - "мечтатели" - из его сна. "Значит, это что-то значит", - не сомневался Харм.
   В коридоре стоял Кирк со своей свитой, увидав Харма, он обратился к своим товарищам:
   - Идите. Я вас догоню.
   Тройка его подопечных покорно направилась в сторону столовой, а Кирк остался с Хармом. Когда друзья отошли подальше, Кирк заговорил:
   - Честно говоря, я пару раз слышал про мечтателей. Ты вроде тоже?
   Харм не хотел признаваться, что услышал это слово во сне, тем более сон был не из приятных: рыжеволосая женщина, похожая на его мать, изрядно напугала его.
   Харм уверено ответил:
   - Нет, но почему мистер Хванч не говорит, и Мэри так разволновалась?
   - Ты не знаешь? Чего тогда спрашивал? Мало ли чего болтает этот чудак Хванч. - Кирк был разочарован, он надеялся выудить полезную информацию, но, похоже, от Харма толку не будет. - Я пойду.
   - А что ты знаешь? Расскажи. Ты ведь что-то знаешь. Я вижу, что знаешь, - Харм схватил Кирка за рукав, пытаясь остановить его.
   - Ну, слышал я... у Смолгов... случайно... да и видел... - с явным презрением Кирк вырвал рукав своей рубахи и деловито отряхнул его. Впрочем, на Харма этот жест не произвел никакого впечатления:
   - Что? У Смолгов? - переспросил он.
   - Вообще-то да, и в первый учебный день, кстати, тебя привели в Купол Природы именно Смолги, родители Элфи...
   - Да? Такие добрые люди... А при чем тут они?
   - Ты мне скажи.
   - Что сказать?
   - Может они что-то говорили? Что-то про просвещенных?
   - Про каких просвещенных?
   - Вспомни! Когда ты ушел, они отправились в Уголок Просвещения. Ну, подумай! Давай же! - Кирк все еще надеялся, что Харм будет ему полезен.
   - Они меня привели и помогли найти нужную дверь. Вот и все!
   - Эх! - разочарованно махнул рукой Кирк. - Все ясно.
   - А ты что знаешь? Расскажи! - настаивал Харм.
   - Я пойду, меня ребята ждут, - Кирк отвернулся и быстро зашагал прочь.
   - Кирк, расскажи, - Харм шел следом, надеясь, что Кирк все же захочет продолжить разговор, но тот даже ни разу не обернулся.
   Как только Кирк вышел в холл перед столовой, то сразу же вклинялся в разговор своих компаньонов:
   - Чем сегодня будем кормить Жанну? Вчера она отказалась от сушеного майского жука. Опять переходим на живых мух или попробуем речных тараканов? - он бестактно прервал их беседу. Впрочем, как и всегда, все внимание сразу переключилось на него. Ребятня вступила в новую тему дискуссии, обсуждая соображения командира своего отряда природоведов. Еще минуту назад, в его отсутствие, они с жаром обсуждали кое-что важное.
   Добродушный Фред, однако, решился высказать мнение большинства. Уж больно тяготили его дальнейшие мучения жабы Жанны:
   - Мне кажется Жанна начала тосковать. Может ее отпустить?
   Нильс неуверенно посмотрел на Кирка:
   - Надо заменить опытный образец. У пруда, около моего дома, есть несколько подходящих кандидатов. Жабы и лягушки... - Он пытался использовать в своей речи научные термины: "опытный образец", "кандидаты", чтобы Кирк не разгадал его настоящие мотивы. Карлос кивнул, соглашаясь с остальными.
   - Вэйосы! - Кирк был возмущен. Он уже намеревался выдать тираду о том, что они ведут себя крайне не научно, однако передумал. Его самого давно пощипывала жалость к томящейся в аквариуме квакушке. Месяц плена ее явно истощил. Выказывать свою сентиментальность он не собирался и, потому, без энтузиазма добавил: - Ладно, заменим. Только давайте больше без лягушачьих имен, а-то все рас-сю-сю-кались.
   Харм так и не понял, почему этот мальчишка не хочет поделиться с ним своими соображениями о мечтателях. Ну что ж поделаешь? Может в другой раз? Этих людей иногда так трудно понять.
   В реальности Кирк не желал общения с Хармом. Он восхитился смелостью Дриммерна в зоосаде, однако виду не показал. Улавливались в нищем мальчугане кое-какие задатки харизмы, но его одеяние и необразованность изрядно перевешивали пока еще скрытые достоинства. Сам Кирк хорошо читал уже в три года, занимался самообучением и успел побывать во многих местах, лежащих за пределами Воллдрима. Еще до начала занятий, он выбрал блок школы, конечно же, не без вмешательства своего отца, и стал глубоко изучать природоведение. Своих приятелей: Нильса и Фреда, а также кузена - Карлоса, он давно определил на учебу вместе с собой, а они, следуя за своим уверенным лидером, не особо сопротивлялись, тем более с Кирком было интересно. Когда шестилетний энтузиаст рассказывал о новых открытиях, то становился совсем иным. Надменность и высокомерие улетучивались, и он превращался в увлеченного исследователя.
   Однажды, находясь в гостях у Смолгов, Кирк услышал о мечтателях и почувствовал атмосферу таинственности вокруг этой темы. Родители Элфи тихо переговаривались в гостиной, непрестанно оглядываясь. Но одну фразу он четко расслышал: "Мечтатель бы не смел так промечтать, но и чудес ведь не бывает". Кирк перерыл множество книжек, но нигде не нашел даже упоминания о мечтателях, кроме фантазий каких-то творческих личностей о своих возможных достижениях, если верить в себя "и тэдэ, и тэпэ", что явно значило нечто иное. "Промечтать" - вовсе нигде не попадалось.
   Однажды он спросил у Элфи, что она думает об этом, без подробностей, так, невзначай. Она ничего не знала или же не захотела рассказывать. Впрочем, а чего он ожидал? Элфи была не так уж умна, она не стремилась к знаниям. Не так сильно, как он сам. Ее больше заботили веселье и игры. Однако, по крайней мере, Элфи была опрятна, если не сильно увлекалась, например, лазаньем на коленках по траве или перестройкой русла шалунишки-ручейка, рожденного весенним таяньем снега. Но самое главное - ее благородное происхождение указывало на то, что Элфи достойна его внимания. Да и с ней Кирк мог расслабиться: не реагировала она на всяческие притязания Кирка на лидерство. Когда они были вдвоем, парадом руководила Элфи. Харм же не умел даже читать и считать. Какая уж тут дружба?
   Кирк впитывал уважительные взгляды своих товарищей, а ребятня из группы "зверей" столпилась у закрытой столовой. Три другие группы, "птицы", "рыбы" и "жуки", пока не появились.
   - Пора обедать? Мистер Хванч все перепутал! - возмущался кто-то, а кучка из пяти девчонок обсуждала красоту Хванческого огорода.
   Маленькие красавицы мечтали познать секреты огородного мастерства. В их головках уже зарождались первые штрихи их собственных шедевров "искусства на грядах". Понятно - превзойти в этом деле мистера Хванча совсем непросто, но для шестилетних детей не существует невозможного. Они верят, они мечтают, они смогут все, и даже больше. Как хорошо, когда мечты не разрушаются неумелыми наставлениями, благо ученикам школы Крубстерсов подобное не грозит.
   Одни мечтали, а среди других зарождалась буря словестной дуэли:
   - Пираты все такие пьяницы.
   - Не все. Капитан Жгут не такой.
   Начался спор о том, что хорошо быть пиратом, и о том, что нет ничего хорошего в грабежах и пьянстве. Харм присел на корточки и задумался. "Зачем учителям что-то скрывать? Родители Элфи веселые и милые? Как же ей повезло... Смолги... просвещенные". Голоса детей отдалялись, становились еле слышны, слова словно доносились из соседнего помещения или даже из другого корпуса... а может здесь вообще никого не было? Мальчик не заметил, как заснул, сидя на цветастом полу в холле перед столовой.
   Харм открыл глаза: вэйосы все также толпились около закрытых дверей в столовую комнату и бурно что-то обсуждали. Встав на ноги, он отправился во внутренний дворик, свернул за угол и помчался со всех ног, оттолкнулся, пролетел несколько метров: "Ух ты!" Еще толчок и он преодолел не меньше десяти шагов за раз. Подобно бегуну, прыгающему через препятствия, он пролетал коридор за коридором и, наконец, выпрыгнул в огороде мистера Хванча. Никого, не обнаружив, Харм отправился осматриваться. Любопытный вэйос обошел посадки, заглянул под навес - на двери сарайчика Мэри висел замок, а рядом с ним, прямо на земле, красовалось пара десятков ящиков с буйно растущей рассадой.
   - Вот где помидорные кусты. Мистер Хванч обещал подарить мне несколько. Но где же он сам?
   Послышались голоса. Пришли двое, мужчина и женщина. Харм не мог разглядеть их, хотя голоса узнал сразу. Он встал на цыпочки - не видно, еще чуть-чуть подтянулся - не помогло. Взрослые что-то обсуждали. Помощница агронома отчитывала мистера Хванча. Он едва отбивался от упреков Мэри короткими фразами, но напор Мэри пока, без сомнения, одерживал верх. Так хочется подсмотреть, но лучше, чтобы его не заметили. Харм взялся руками за один из шести столбов, служивших опорой хлипкой конструкции навеса. Подтянулся, ноги уперлись в ствол, и он поднялся выше, еще и еще. Так просто, почти без усилий и вот, наконец, Харм видит спорящих. Он оказался в треугольнике бревен, соединяющих крышу навеса с вертикальными опорами. Мистер Хванч согласно кивал торчащими вверх волосами и пытался защищаться. Выходило не убедительно:
   - Я все понял. Зря...
   - Ты вовсе себя не контролируешь. Составляй план урока, если не можешь держать язык за зубами!
   - Я пытался, но я так...
   - Они же вэйосы! Если б лет 12... 14, тогда другое дело!
   - Но вспомни ипе и змею, - не унимался Кристиан Хванч.
   Харм уложил локти на бревно, служившее основанием "треугольника", а подбородок оказался на скрещенных ладонях. Он выпрямился, как загорающий на пляже турист и, болтая ногами, слушал дальше.
   Властная старушка злилась, потом глубоко вздохнув, она махнула на Хванча рукой и совершенно спокойным тоном произнесла:
   - Кристиан, слишком рано. Эти дети еще не готовы. Не все как Магдалена, тем более это совсем другой аспект.
   - Магдалена. При чем тут она? Дело вовсе не в ней. Ты думаешь это все из-за ее дочери, Элфи?
   "Элфи?" - подумал Харм, но тут его осенило иное - жесткое бревно больше не впивалось в локти. Да и ноги! Он глянул вниз, а потом через плечо и обнаружил - он висит в воздухе! Вдруг освоивший левитацию мальчишка попытался уцепить руками за деревянную перекладину, но мысль, что он падает, опередила его действия - он тут же грохнулся о землю. От удара Харм открыл глаза:
   - При чем тут Элфи? - произнес он вслух.
   Он сидел на полу около входа в столовую, а, присутствующая здесь детвора уставилась на него. Элфи раскраснелась и, встретившись с ним взглядом, мгновенно отвернулась.
   - Она ему приснилась! Размечтался! - чей-то дерзкий выкрик вылился во всеобщий хохот, а Элфи охваченная смущением помчалась прочь.
   Харм поднялся и, не обращая внимания на язвительные ухмылки, первым вошел в отворившуюся дверь столовой комнаты. Вэйосы смотрели на него, но Харм не обращал на них внимания. Он был шокирован, сон казался ему настолько реальным. Каждая деталь: картинки на стенах, люди, грядки, цветочные кусты, - все четкое, не расплывчатые, как обычно, бывает, в сновидениях. Но отчего вся обстановка походила на черно-белый мир, как на старинных фотографиях? Хотя нет, кое-что цвело и дышало красками. Некоторые коридоры и часть посадок Хванческого огорода. Почему Харм во сне не понял, что это странно, что это не может быть реальным? Только сейчас нестыковка показалась ему очевидной: яркие пятна красок, но основная черно-белая панорама - так не бывает! Но более всего настораживало, что предполагаемое место ушиба немного побаливало. Такого не случалось раньше. И Элфи! Опять Элфи! "Элфи... Смолги... Надо разобраться! Но сначала обед", - подумал Харм и направился к накрытому столу.
   Решив на время не морочить себе голову расследованием, он принялся за оладушки, плавающие в сметане с каплями черешневого сиропа. Из огромного "улья", Харм налил себе фруктовый сок, представляющий собой сладкую желтоватую с мякотью жидкость. Любые дела отходили на второй план, когда рядом появлялись лакомства. Правда, для Харма любая еда была лакомством.
   Помимо оладий, сегодня Харму достались: поджаренные гренки, смазанные вкуснейшим гусиным паштетом; воздушные фрикадельки во взбитом картофельном пюре, пирамидка зеленого салата из овощей и тарелка супа - все на поднос! Харм сам выловил аппетитные кусочки из пятидесятилитровой супницы с рыбным бульоном, в котором плавали овощи и крупные ломти красной рыбы. Название этой рыбы Харм не знал. Да и как все это запомнить, ведь меню столовой в Куполе Природы славилось богатым разнообразием? Как известно, у детей разные вкусовые предпочтения, а голодная ребятня не способна сосредоточиться на уроках, потому готовили каждый день много - пытались угодить каждому ученику, накормить самых взыскательных. А Харм не особо разбирался - он брал все!
   Через время столовая опустела, а Харм все еще не окончил свой обед, но так получалось всегда. Самый голодный ученик Воллдрима старался наедаться на сутки вперед, дабы продержаться до следующего утра. А там, ежедневный школьный завтрак обязательно порадует детвору. Чай с пузатой булочкой или с сахарным крендельком, или же с пончиком, залитым шоколадной глазурью - ням-ням! "Если б все приемы пищи состояли из одних только завтраков", - наверняка мечтало большинство учащихся школы Крубстерсов. Харм же не против просто-напросто питаться, хоть и нелюбимым всеми рыбным супом.
   Для вэйосов уроки уже закончились, а старшие ученики приходили на обед намного позже. Харм знал: сейчас госпожа Пришвин вынесет ему пакет с продуктами. К нему он не притронется. Это для его семьи!
   Харм отъедался, а в это время с бедняжкой Элфи случилась странная история.
   Элфи бежала подальше от стыда. "Почему с ней случаются неприятности. Что за мальчик этот Харм?" Школа не казалось ей такой уж прекрасной, как до начала занятий. Купол Природы не интересен, может она ошиблась в выборе? Мысли бились в детской головушке. Элфи остановилась около кабинета с чучелами животных. Дверь в самый жуткий класс была распахнута. Младшие ученики не понимали, почему ярые любители животных позволяют такому чудовищному классу находиться под крышей школы? Из животных делали статуи, а их стеклянные глаза пугали.
   Вдруг из-за угла она услышала приближающиеся шаги и разговор двух людей:
   - Кристиан, слишком рано ты решил рассказать им. Не все такие, как Магдалена, тем более она начинала в другом корпусе.
   Элфи замерла. Магдалена - это ее мама. Почему они говорят о ней? Может это какая-то другая Магдалена?
   Голос мистера Хванча вдруг стал резким:
   - Магдалена?! Мэри, зачем ты опять вспомнила? Дело не в ней! Ты думаешь это из-за Элфи?
   Элфи стало совсем не по себе: они точно говорят о ней и о ее маме! Малышка сама не заметила как вошла в класс с чучелами и вжалась в львиную гриву царя зверей. Двое споривших остановились около двери в кабинет. Боковым зрением Элфи увидала мистера Хванча, который вдруг решил сюда заглянуть. Он пошарил глазами по кабинету и через мгновение скрылся из виду: вроде ее не заметили. Элфи не шевелилась, а разговор двух взрослых перешел на шепот, но Элфи услышала:
   - Дети не всегда наследуют лучшее от родителей. Но два родителя - мечтатели!..
   - Не надо завидовать, Кристиан.
   - О нет, дело вовсе не в этом. Она маленькая и не понимает, но уже начала мечтать. Ты слышала, змея то была ненастоящая? А дерево, под которым ей стало плохо?.. Оно изменилось. Ты сама видела. В зоосаде точно она постаралась. Чего тут сомневаться!?
   Элфи окаменела: "Я что делаю? Мечтаю? Но все дети мечтают. Что в этом такого? При чем тут моя мама? Родители мечтают? Ну и что? Все мечтают. Какая змея? Не та ли, что пыталась на меня напасть? Что значит "дерево изменилось?" Она была испугана, и в то же время ее охватывало недоумение: "Мечтать хорошо. Меня всегда так учили. Если нет мечты, то ты и не живешь".
   - Не вижу смысла продолжать этот разговор! - довольно громко заявил мистер Хванч. - Я все понял! К чему эти выяснения? - А потом шепотом добавил: - Тем более, здесь не место для подобной перепалки.
   - Кристиан, да подоги же...
   Послышались шаги - видимо они уходили прочь, все дальше от кабинета, в котором пряталась Элфи.
   Знакомые голоса мистера Хванча и старушки Мэри растворились в тишине, но Элфи никак не могла прийти в себя. Она не двигалась, а мысли будоражили детское сознание. Грива статуи льва щекотала щеки, но Элфи не обращала внимания. Сотни вопросов зарождались в голове и, оставаясь без объяснений, становились все более пугающими. Вскоре в классе появился его хозяин, сам чучеловед школы.
   - Кто здесь? Где ты? Я слышу твое дыхание. Класс еще не проветрился, детишкам сюда нельзя, - медленно промусолил он.
   - Простите. Это я, - у Элфи перехватило дыхание: "Что еще должно случиться? Сколько можно? Легче умереть, чем выдержать такое!" С трудом она выдавила: - Я шла в столовую комнату и, наверное, не там свернула. Я пойду, - она вышла из-за чучела льва и остановилась переминаясь с ноги на ногу. Чучеловед преградил ей путь к выходу, а приближаться к нему Элфи вовсе не хотелось.
   Сердце девочки трепетало от неловкости и странного волнения. И немудрено, господин Ветхон обладал пугающими манерами, а его внешность вселяла ужас в людей, которые его мало знали. Слеповатый, с несуразной полнотой и вымученными движениями, сейчас он боком пробирался по проходу меж десятков застывших фигур чучел прямиком к испуганной Элфи. Он выставил вперед правое ухо, вылавливая звуки, отчего его взгляд казался сосредоточенным. Ветхон обладал отменным слухом, что компенсировало плохое зрение. Казалось, что в него встроен локатор, наподобие тех, что устанавливают на подводных лодках, который помогает тому передвигаться, минуя преграды. Разговаривая с кем-либо, он наклонялся вперед и прищуривался, при этом становился похож на хитрого и злобного персонажа из детских сказок.
   - Иди, иди дитя, - чучеловед добрался до Элфи и взял ее за руку.
   Он сжимал вдруг похолодевшую ладонь Элфи и вел ее к выходу не спеша, словно он слышал мысли Элфи, получая удовольствие от узлучаемого ей страха. Наконец Элфи ступила за порог кабинета. Она тут же вырвала руку из пухлой ладони Ветхона и, выдохнув, крикнула:
   - Спасибо!
   Элфи мигом развернулась и помчалась прочь, еще быстрее, чем от недавних насмешек у столовой.
  
  
  

Глава 10. Бенайрис

   На окраине Воллдрима на втором этаже старинного особняка почтенного возраста дама распускала волосы, заплетенные на ночь в две тугие косы. Обдумывая дела на весь день, она подошла к зеркалу и принялась расчесываться. За окном невысоко блистало солнце, и утро начиналось с приятных ощущений. Боль в шее, не унимавшаяся десятки лет, сегодня напоминала о себе не так ярко. Это радовало, так как обычно каждой утро ей приходилось делать холодные компрессы и заваривать чай из малиновых листочков, дабы уменьшить воспаление суставов и немного улучшить самочувствие. Брегантина посмотрела в зеркало и ахнула: среди серебряных волн, ниспадающих с ровного пробора, появилось пару десятков тоненьких темно-каштановых прядок.
   - Это еще что такое? - Она наклонилась к своему отражению. - Не может быть! Откуда?
   Седовласая мадам отошла прочь и уселась в мягкое кресло. Она стала перебирать длинные, почти до пят, серебряные волны волос. Давно позабыв их натуральный цвет, сейчас она действительно испугалась.
   - Как такое возможно? Это противоестественно... Виола! Вио-о-о-о-ла! Иди сюда!
   Через минуту в комнату вошла ее старая знакомая в сорочке и мягких тапочках:
   - Ты чего раскричалась с утра? Ничего не понимаю.
   - Посмотри. Твоя работа?
   Виола подошла и наклонилась, она ухватила руками прядь волос Брегантины:
   - Я смотрю, ты скоро вновь красоткой станешь, - она рассмеялась, но Брегантину ситуация совсем не веселила. - Может, так и было. С чего ты взяла, что они все были седыми?
   - Конечно же - все! Это ты? Что ты наделала? Люди заметят и как такое объяснить?
   - Придется перекраситься в беловласку. Правда, я не знаю таких средств, - Виола не могла удержаться, ее разбирал смех от чрезмерного, при таком пустяшном деле, волнения подруги, - или давай вернем твой природный оттенок - насыщенный каштан, с морщинками забавно будет выглядеть, - она веселилась, но вскоре продолжила чуть более серьезно: - А вообще интересно. По законам этого мира такое не должно происходить. Может они действительно были и раньше, да ты не замечала?
   - По-твоему, я свихнулась на старости лет? Не было их! Лет сто, наверное!
   - Не горячись, разберемся. Думаю тут, кто-то из молодежи решил подшутить. Они вечно ищут лазейки в мироздании.
   - Ну и шуточки. Что ж теперь делать?
   - Попробуем бенайрис. Хотя это долго.
   - Каждый день меня видят тысячи людей! Прикажешь, каждому напялить бенайрис? Да и что, по-твоему, шутник признается сам? Скажет: "О да, вы седые в очках, а так чистая шатенка".
   Виола улыбнулась:
   - Это из ближайшего окружения. Не думаю, что здесь злые намерения. Разумней будет притвориться, что ничего не происходит. Так вредитель сам начнет волноваться и выдаст себя или же позабудет о проказе, и она постепенно иссякнет.
   - А если начнутся вопросы?
   - Придумай что-нибудь. Скажи, например, что решила сменить имидж, - Виолу явно захватил сарказм.
   - Очень смешно. Спасибо за поддержку. Сама придумаю что-нибудь правдоподобное.
   - Не переживай ты так, Брегантина. Собирайся, а я пока заварю тебе малину. Я сегодня никуда не спешу, выпью и сама немного: что-то ноги ломить стало. Наверное, чувствуют осень.
   - Я не буду чай. Некогда мне! А ты выпей, а то скрип твоих костей мне всю ночь спать не давал, - Брегантина ехидно хихикнула своей сладкой дружеской мести, а недовольная Виола поковыляла прочь.
   Директриса причесала волосы, заплела нетугую косу и закрутила ее на макушке. Плетение закрепила двумя десятками шпилек и заколок. Темное платье с пышной юбкой без кринолина прикрыло тканевые туфельки на невысоком каблучке, сделавшие миниатюрную мисс директора на пяток сантиметров выше.
   Брегантина вышла из комнаты, спустилась на первый этаж, открыла входную дверь. Из кухни доносилась песенка, полная издевки:
  
   Что с красотой своей мне делать?
   Мужчин полно - все не по мне!
   Среди лугов иль горных весен
   Ты бродишь принц мой на коне?
  
   - Виола, я ухожу!
   - Хорошо! Удачи, красотка! - И тут же продолжила:
  
   Пусть бьется ветер в мой гамак...
  
   - Вот зараза! - выдала Брегантина. Она шагнула в дверной проем, и колкая песня теперь оказалась далеко.
   Директриса вышла из-за вазона, в котором топорщился куст с ворсистыми розовыми листочками. Теперь она оказалась в холле Купола Природы: тишина, вокруг никого. Она присела на мраморную скамью и задумалась. Перебирая в памяти всех мечтателей, она анализировала каждого. Кто придумал шутить над ее возрастом и статусом? А может это вышло случайно?
   - Ох уж эти мечтатели. Трудно с вами, но без вас вовсе невозможно, - она ухмыльнулась и, топнув каблучками, вскочила, - сегодня она была полна энергии. Сделать предстояло немало важных дел.
   В пустом помещении холла эхо запросто хватало стук снабженных набойками каблучков и играло с ним словно с мячиком. Звук бился о стены, пол и купол, пока не иссякал, теряя мощь. Брегантина же направлялась на одну давно запланированную встречу. Надо было кое-что проверить до того как школа наполнится тысячей воспитанников и сотней любопытных учителей.
   Утренняя прохлада, вливающаяся из распахнутых окон в коридоре Саванны, вызвала дрожь. За летний период рамы заполонили вьюны, и теперь придется немало с ними повозиться, когда наступят настоящие холода. Но не сейчас, еще пару месяцев теплого времени порадуют граждан Воллдрима, хотя в ранние часы уже становились немного прохладней. Дверь в кабинет мелких млекопитающих покачивалась, тонкий проем медленно сужался и расширялся от гуляющего здесь сквозняка. Брегантина толкнула дверь.
   - Доброе утро, Пенелопа. Ты уже на месте? Это хорошо.
   - Здравствуйте, мисс Брегантина. Я тут вожусь с малышами Груньки. Скоро их можно будет выпустить.
   - Ты молодец. Спасла малышей, когда их матушка погибла.
   - Вы знаете, если б они были немного меньше, думаю, даже я не смогла бы им помочь. Но вместе мы их выходили. А вот эта - точная копия своей мамы, морской свинки.
   - Точно, похожа! - Брегантина подошла к клетке с мелкой рябицей, где миниатюрная Грунька раскручивала, перебирая лапками, деревянное колесико, служащее для игр и разминки грызунов, живущих в ограниченном пространстве. Ее братья и сестры, всего шесть малышей, занимались своими делами. Кто-то отдыхал на крохотном деревянном домике с прямой крышей, другие вынюхивали лакомства в тарелке с зерновой смесью, а один, полностью черный малыш, обхватив двумя лапками пестик от вертикальной поилки, утолял свою жажду. - Такие милые крошки, можно без конца за ними наблюдать. - Мисс Брегантина словила себя за странным занятием: она умилялась, да еще в присутствии подчиненной! Она быстренько стерла с лица слащавость и выпрямилась.
   - Да, вы правы, они милашки. Я столько с Грунькой возилась. Так жаль ее, - Пенелопа поджала губы готовая расплакаться.
   - Так, госпожа Хайвон! Нам предстоит важное дело. Пока никого нет, мы должны разрешить одну задачу.
   Пенелопа шмыгнула носом:
   - Я в порядке и уже закончила здесь все дела. Мы можем идти!
   Высокая молодая учительница, больше чем на голову выше миниатюрной старушки- директрисы вышагивали по коридорам Купола Природы. Они прошли коридор "Саванны", затем свернули в "Джунгли Амазонки", прошли еще несколько проходов, поднялись на второй этаж и прошли холл перед столовой, затем еще четыре коридора и оказались в отделении "Чучеловедения". Здесь было три кабинета: выставка готовых работ, кабинет с теоретическими материалами для занятий с учениками, а также личная мастерская Пантелея Ветхона.
   Брегантина вытащила увесистую связку ключей и отворила дверь в выставочный зал Чучеловедения. Они вошли. Резкий запах воска врезался в нос, и Пенелопа прикрыла его ладонью.
   - Я открою окно, - сказала она.
   - Не надо Пенелопа: наше посещение должно остаться незамеченным.
   - Долго я здесь не выдержу.
   - А долго и не надо!
   Они проходили ряд за рядом мимо мертвого блеска пустых глаз игрушечных животных.
   - О, нет, здесь Грунька. Как так?
   - Не думай об этом, Пенелопа. Пантелей Ветхон работает при любой возможности. Видела бы ты его жилище - нам приходится потакать многим его просьбам. Извини, но пришлось отдать и твою подопечную.
   - Я понимаю, просто неприятно видеть ее такую... в беззаботной позе.
   Чучело морской свинки стояло на задних лапах и держало в передних орешек. В пустых глазах отражался солнечный свет, случайно запрыгнувший в окно, смотрящее прямо на север.
   - Не думай об этом, Пенелопа. Мы здесь ради другого. Я хочу проверить свои подозрения. Хотя сомнений почти не осталось, но я должна убедиться.
   - Я поняла, Ветхон - мечтатель! Но он вечно угрюмый и замкнутый. Что же хорошего он может придумать?
   - Пенелопа, к сожалению, не все рождаются счастливыми, а с некоторыми людьми случаются истории, ввергающие их в нескончаемую печаль. Ветхон - жертва обстоятельств. Он - мечтатель, но не знает об этом, поэтому мы и держим его здесь. Мы следим за ним, не давая особо разогнаться. Он занят любимым делом и оттого не так много мечтает, хотя случается...
   - Да, вы говорили. Подозреваете, что та змея его рук дело.
   - Вот, я нашла, посмотри.
   Пенелопа подошла и увидела кобру, которая недавно умерла в террариуме, но до этого успела наделать шума на всю школу. Она отказывалась от еды и непрестанно бросалась на стенки аквариума, в который ее поместили.
   - Это та самая кобра?
   - Нет, Пенелопа, это выдумка Ветхона. Та кобра еще в мастерской, я вчера заходила поздороваться с Пантелеем, он как раз занимался ей. Он был удивлен. Рассказал, что на третий день после смерти ее внутренности так и не начали разлагаться, да и вообще они были странными. Никакой пищеварительной системы! Он такого раньше не встречал. Его глаза горели, он лепетал: "Такое вряд ли где найдешь. Эта змея - чудо!" - или что-то в этом роде.
   - Я не поняла. Как выдумка?
   - Присмотрись.
   Пенелопа наклонилась и стала внимательно изучать два изогнутых кольца змеи и раскрытый капюшон с рисунками.
   - О, нет. Действительно, она раскрашена!
   Под слоем серой краски гладкого туловища просматривались коричневые чешуйки, а черный ворот змеи был размалеван в белый цвет замысловатыми узорами сходящихся полукругом стебельков и листочков.
   - Значит, он ее придумал и оживил? Или как это происходит?
   - Это может быть как угодно. Он мог желать видеть в своей коллекции нечто необычное или же детально и настойчиво представлять новые виды животных. Методов сотни, тысячи. Каждый мечтатель пользуется собственным набором инструментов. Какого-то единого правила нет. Но сегодня, одна давняя подруга подсказала мне способ выяснить все наверняка. Он будет нам чрезвычайно полезен.
   - Расскажите, - Пенелопа выжидающе посмотрела на собеседницу.
   - Да, собственно, сама увидишь. Только сначала, мне надо сходить в Уголок Просвещения, а потом мы встретимся с тобой и подгадаем момент, когда удобней будет преподнести Ветхону один подарочек. Все знают - у него плохое зрение...
   - И что? Что вы придумали?
   - Потерпи, моя хорошая. Сама увидишь.
   Брегантина глянула на часы:
   - О, нам, уже пора. Уходим!
   Они подошли к дверям, и Брегантина напоследок оглянулась на парад застывшего зверья. Все на своих местах, можно уходить. Она грустно улыбнулась мохнатому льву и закрыла замок на два оборота.
   Около двери они распрощались, и каждая отправилась по своим делам. Брегантина, зажав рукой висевший на шее кулон, шагнула за угол и оказалась в роскошной пять на пять метров проходной. Надавила на тяжелую двустворчатую дверь, и та легко поддалась. Она прошлась по арене, окруженной сотней разнообразных сидений и, найдя нужный стул, уселась на него. В кулачке оказался кулон, но уже другой, она закрыла глаза, затем открыла и поднялась с сидения. Привычная арена предстала перед ее взором, она встала, прошла в проходную и вышла в холл школы. Вроде той самой, но что-то в ней было не так. Впрочем, директриса точно знала, где ей взять бенайрис.
  
  
  

Глава 11. Чашка кофе

   Зеркало в кованых цветах, с вкраплениями разноцветных опалов, в подражание изящной спинке кровати и волнистым ножкам туалетного гарнитура, создавало гармоничную обстановку в спальне супругов Смолг. Тончайшие линии лепестков на витиеватых стеблях, выполненные из грязно-желтого сплава, выглядели застывшими переплетениями живого сада. Лишь отскакивающие от металла лучи солнца и переливающиеся камни, подсказывали истинную природу рукотворной красоты. Выкованные каркасы мебели упирали свои жесткие ножки в идеально отполированный пол с узорами могучих дубов. Деревянное покрытие пряталось в четырех местах под бледными пятнистыми ковриками с пышными волнами ворса. Одна стена, полностью стеклянная не могла скрыть роскошный балкон. На нем, в ряд выстроились легкие стулья, смотрящие прямо на восток. А на квадратном столике стоял поднос с пустой кофейной чашкой и крохотный кувшинчик для сливок.
   Магдалена сидела на мягком сидении напротив зеркала и причесывалась. Она недовольно хмыкнула: каштановая прядь никак не поддавалась. В спальню вошел Генри. Он уже был при параде: в наглаженных с упругими стрелками бежевых брюках, белой рубахе с торчащим воротом, упирающимся в пшенично-русые волосы, и в кофейном кожаном жакете на пуговицах.
   Магдалена нервничала:
   - Не могу справиться с этой прядью: никак не укладывается.
   Генри подошел, положил ладонь на плечо жене и посмотрел на ее отражение. Он взял непослушный локон в свою ладонь и поцеловал его:
   - Теперь будет слушаться.
   - О, да. Как иначе! - не унималась Магдалена.
   - Ты сейчас такая сердитая из какого-то локона. А я все еще помню, как ты, будучи школьницей, с распущенными кучеряхами носилась в школе по зоосаду. Тогда тебя не смущал какой-то там вихор.
   - Ты б еще вспомнил историю с колючками...
   Генри ухмыльнулся, припоминая забавный случай из детства:
   - Тогда мы с тобой славно повеселились. Я спрятался в кустах, а ты побежала искать меня к вольерам с животными. Как же ты закричала, когда зацепилась за куст шиповника.
   - Я поцарапала лицо и чуть не вырвала себе клок волос, - Магдалена терзала щеткой свои кудри.
   - А я помчался тебя освобождать и врезался с разбегу в Кристиана, с чего-то прятавшегося за деревом, - Генри ладошкой поднял челку вверх. - Как же сильно я впечатался лбом в Хванча, а потом громыхнулся плашмя на спину на торчащие корневища сосны. Кристиан, понятное дело, сбежал, а я, когда тебя освобождал, вдобавок искололся о шиповник. И из тебя потом достали не меньше сотни тонких иголок. Как же твоя мама, Елизавета, причитала, когда выковыривала их пинцетом, - на его лице нарисовалась широкая улыбка, и он присел на край кровати.
   - Смешно. Что тут скажешь? Но мне больше нравится эта картина: прихрамывающий парнишка в ссадинах на ладонях и с красным распухшим лбом, и девочка с торчащими волосами, с раздутым от раздражения лицом и непрестанно почесывающаяся. Красивая такая парочка, - Магдалена повернулась к мужу, теперь недовольство сменилось улыбкой.
   Генри, дополнил:
   - А ведь зашли покормить енотов... - он завалился спиной на мягкую перину и рассмеялся.
   - Точно! Енотиху с малышами! Ведь мы их так и не накормили.
   - И Кристиан этот... Вечно натыкались на него в самых неожиданных местах. Этот фанат огурчиков и помидоров частенько таскался за нами по Куполу Природы, да и не только.
   - Генри, не придирайся к Кристиану. Вообще-то это называется "дружбой", - с мягким упреком ответила на подковырку мужа Магдалена.
   - Знаю, знаю. Но порой он так нелепо краснел, - продолжал веселиться Генри.
   - Нелепо краснел и часто стеснялся... Но именно он спас нашу Элфи! Не каждый бросится к ядовитой змеюке.
   Генри глубоко вздохнул, охнул, словно изрядно утомился, и вновь уселся:
   - Это да, - теперь его голос звучал серьезно. - Слава мечте, он был рядом... Но ты посмотри: опять Кристиан и опять зоосад! Неймется все этому огороднику! - он опустил голову в ладони и расхохотался.
   Магдалена строго посмотрела на мужа, встала со стула, подошла к нему, присела рядом, обняла и прошептала:
   - Никогда ты не угомонишься, - и, поддавшись беззаботной веселости мужа, Магдалена рассмеялась вместе с ним.
   Никакой издевки в шутках Генри о Кристиане не было, так воспринимают друг друга люди, которые могут себе это позволить в силу их давней и тесной дружбы.
   Естественно, Генри, как и Магдалена, были бесконечно признательны мистеру Хванчу за спасение своей малышки. Генри сразу после происшествия в зоосаде посетил Кристиана и выказал восхищение смелости и сообразительности своего школьного товарища, а также презентовал тому бутылку заморского коньяка вековой выдержки. Кроме того пригласил посетить их семейный особняк, чтобы в торжественной обстановке еще раз поблагодарить Кристиана и, в конце концов, просто поговорить, вспомнить юность, побалагурить. Однако, Кристиан тактично отказался, ссылаясь на занятость. Он принял подарок, но во время их короткого разговора непрестанно оглядывался и что-то высматривал за спиной Генри. То ли он намеревался поскорей удалиться, то ли ждал, что появится кто-то еще. В общем, на этом все и закончилось. Дружеские любезности не получили продолжение.
   В годы юности Генри, Кристиан и Магдалена довольно тесно общались, и подшучивание друг над другом было вполне обыденным, что никак не умоляло теперешних заслуг Кристиана. Просто это было свойство характера самого мистера Смолга, ведь мало кто видывал Генри чрезвычайно серьезным. Ну, максимум сосредоточенным. Любые неприятности он воспринимал не более чем нелепые обстоятельства. В глазах окружающих он слыл неунывающим оптимистом. В чем не было ничего удивительного. У него было все! Достаток, таланты, любимая женщина, прекрасная дочь и захватывающее занятие, что еще нужно для счастья? В своем деле он непрестанно экспериментировал, искал новые пути для достижения поставленных целей. Будучи в первую очередь интеллектуалом, Генри тщательно изучал предмет исследований и общеизвестные методы работы над ним, затем вопреки научному подходу, пытался получить результат нестандартными средствами. Почти всегда подобные эксперименты заканчивались ничем, но редкие удачи сделали его поистине выдающимся мечтателем! Генри не любил ходить проложенным маршрутом. В науке мечтателей он пробирался сквозь трудности неизведанного и порой противоречивого. Бывало, простецкое дело занимало у него уйму времени. Однако открытия, которыми он расширял границы возможностей мечтателей, стоили его усилий. Креатив Генри обретал изящность и восхитительный антураж благодаря стараниям Магдалены. Супруги Смолг составляли отличный тандем: творческая натура Магдалены вместе с неугомонным интеллектом Генри, словно составленные вместе стихии природы, создавали неимоверное. Единственное, что трогало печалью любящие сердца, это недомогания единственной дочери. Наука мечтателей учит подавлять тягостные мысли, ведь те запросто могут воплотиться. Но когда речь касается собственного ребенка, запросто от волнения не отделаешься.
   - Генри, я думаю надо привести домой орейфус. Я не хочу оставлять Элфи одну надолго. Мы сможем ходить туда изредка, чтобы отвлечься.
   - Не будет ли это опасно? Все же там многое еще не сделано.
   - Мы доделаем, здесь, дома! - пока Генри складывал в голове доводы "за" и "против", Магдалена продолжала настаивать: - Я просто сойду с ума, непрестанно переживая. Нельзя ждать худшего. Генри!
   - Да, но... вдруг кто-нибудь воспользуется им без нашего ведома?
   - Поставим здесь, в спальне. Сюда никто не заходит. Прикрепим к нему блокатор.
   - Лучше запрятать куда подальше. Все же вдруг Элфи или кто другой...
   - Конечно спрячем! Я понимаю - он может быть опасным. Он не останется без присмотра.
   Генри все еще сомневался, но в очередной раз поддался своей слабости. Как можно отказать любимой женщине?
   - Хорошо, я привезу орейфус, но ты останься дома, с Элфи.
   - Да, так будет лучше. Сходи один. Надеюсь, Виола не заметит.
   - Ты что решила никому не говорить?
   - А зачем? Он наш! Это мы его создавали! Кому какая разница? - Магдалена почти кричала.
   - Милая, я тебя не узнаю. Ты не должна так нервничать. Успокойся. Я прошу тебя, - Генри обнял жену и та разрыдалась. - О, нет! Не надо. Вспомни свою маму, Елизавету. Она никогда не переживала за тебя, изредка отчитывала, но не ругалась и не предостерегала. Понимаешь? Не нужны нам печальные желания. Они вредят, ничего хорошего не будет, если ожидать беду. - Генри гладил Магдалену по волосам, но успокоить жену не выходило.
   - Да, я не должна. Но ведь я обычный человек, хоть и мечтатель, - всхлипывала Магдалена. - Я знаю первопричины и все такое, но Генри, почему она страдает? Кто в этом замешан?
   - Я не знаю...
   - Может, это мы виноваты? Купол Природы ей не подходит...
   - Перестань. Это не наше дело. Это выбор Элфи, и мы обязаны принять его. Думаю, ты и сама это знаешь.
   - Но что тогда? Почему? У нас появились завистники или кто-то из мечтателей обернулся в скорбь?
   - Это может быть связано со школой... Так мне кажется. Но возможно это в самой Элфи? Вдруг она сама себя опустошает?
   - Ты думаешь, она - мечтатель? - Магдалена посмотрела в глаза Генри, будто надеялась увидеть в них ответ.
   - А как иначе? С такой-то родней! - Генри довольно ухмыльнулся, но Магдалена оставалась непроницаемой.
   - Я не замечала до сих пор ничего необычного.
   - А как понять? Здесь нет единого рецепта. По мелочам трудно догадаться, ждем "фейерверка"! Вспомни, какой переполох ты устроила в свои всего лишь восемь лет.
   Магдалена коротко улыбнулась. Действительно она наделала тогда шуму на всю школу. Виоле с Брегантиной пришлось изрядно постараться, чтобы распространить в кругах общественности правдоподобную версию случившегося. Тогда-то ее и отправили изучать мечтательство, хотя младший возраст детей, получающих тайные знания, был лет 12-14!
   - Ты прав: надо спокойно во всем разобраться. Сейчас я приведу себя в порядок и пойду к Элфи, а ты отправляйся в школу, - Магдалена смахнула ладонями слезы с раскрасневшихся щек.
   Генри согласился:
   - Хорошо. Я быстро. А ты иди и тормоши Элфи! Больше никаких слез! Щекотка в таких случаях неплохо помогает снять напряжение, - он подмигнул жене.
   - Генри! - Магдалена посмотрела на мужа. - Как же мне хорошо с тобой. Я так люблю тебя! Ты - балагур, но в то же время сама рассудительность.
   - И я тебя люблю, моя мечтательница. - Генри прильнул к губам Магдалены и поцеловал их, - только тебя!
   Оставив жену в спальне наверху, Генри спустился по лестнице в гостиную. Там он встретил Эстер. Немолодая женщина уже много лет занималась хозяйством в доме Смолгов: готовила пищу, прибирала, ходила за покупками и, в отсутствие Елизаветы и Петра Либель, бабушки и дедушки Элфи, нянчилась с малышкой Смолг.
   Основное богатство домоуправительницы составляли две взрослые дочери и шестеро внуков. Внуки Эстер требовали много времени и потому Смолги потеснили свои запросы и выделили Эстер дополнительное время на собственную семью. Теперь у нее было целых четыре выходных дня в неделю! Благодаря своему теплому характеру и верной службе, она, несомненно, это заслужила. Да, частенько Смолгам самим приходилось заниматься домашними деламим, но помощницу, а тем более замену для Эстер они искать не собирались. Так сильно они любили ее и уважали. К тому же она умело обращалась с детворой, знала много веселых игр, а добиться послушания от малышни ей не составляло никакого труда. За три рабочих дня она переделывала столько дел, что нельзя было даже сомневаться в ее необычайном старании. Генри порой с восхищением называл ее "бабушка-волшебница". Эстер это нравилось. Ну, где еще они могли найти такое сокровище?
   - Эстер, я ухожу. Завари, пожалуйста, чай для Элфи. Магдалена скоро отправится ее будить.
   - Хорошо мистер Смолг, - она кивнула. - Уже иду.
   - И, кстати, спасибо за кофе. Он был чудный. Магдалена охала и восхищалась. - Эстер расплылась в довольной улыбке и отправилась в кухню.
   Генри вышел из дома, прокручивая в мыслях события утра.
   Когда он принес жене кофе, та еще крепко спала. Он поставил поднос на тумбу у кровати, намеренно громко протопал по деревянному полу к балкону и распахнул двустворчатую дверь. Шторы зашелестели от задорного дуновения.
   - О, чудная мечта! Как свежо! - он оглянулся: Магдалена даже не шелохнулась.
   Тогда, взяв поднос с прикроватной тумбы, Генри громко плюхнул его обратно - никакой реакции. Разочарованный он сел на кровать. Аромат кофе дурманил, прося выпить еще чашечку. "Но нет, хватит и одной", - уговаривал себя Генри. В этот момент Магдалена нежно провела рукой по его спине.
   - Как чудно пахнет... кофе... - она потянулась, - но так не хочется вставать.
   - Я отнесу твой кофе на балкон, там ты быстрей проснешься, - он поднялся и схватил поднос одной рукой.
   - Нет, Генри, - Магдалена простонала, - ну зачем?
   Генри вышел и быстро вернулся в комнату. Он встал около стеклянных дверей балкона, сложив руки на груди:
   - Вставай, хватит валяться. Я уже два часа хожу тут без дела. Мне скучно.
   - Ты скучал без меня? - Магдалена сонно улыбнулась и нехотя опустила ноги на пол, потом встала, потянулась руками к потолку, подошла на цыпочках к мужу и повисла на нем.
   Генри обнял любимую жену и от тепла ее тела сразу же размяк:
   - Хочешь выпить кофе в постели? Принести сюда?
   - Не надо, пойдем, вдохнем рассвет.
   Генри вспоминал утреннее пробуждение и улыбался своему счастью. Он припоминал, как они сидели на стульях и молча слушали звуки сада. Стрекотали кузнечики и шуршали крыльями мелкие птахи. "О, моя Магдалена, все у нас будет прекрасно. Элфи оправится! Вот увидишь!" - Генри ни на миг не сомневался в этом, но немного волновался за тяжелые предчувствия жены.
   Однако с Элфи ситуация действительно могла стать пугающей. Внезапные приступы плача, головокружения и обмороки чередовались с беззаботным весельем малышки Смолг. Минуту назад она без сил лежала на диване, а в следующий момент уже прыгала по ступенькам, играя с кошкой Фелисией. После происшествия в зоосаде Элфи оставалась дома под наблюдением. Доктор Швартер предписал покой и постельный режим. Он приходил несколько раз в неделю вместе с Елизаветой Беккет и осматривал пациентку. Целых двадцать дней Элфи провела дома. Посещать школу врач запретил. Только вчера малышка вновь отправилась на занятия, но вернулась, по словам Эстер, встревоженная и уснула сидя в кресле гостиной. Она не дождалась возвращения родителей и даже пропустила ужин. Неиссякаемая энергия дочери исчезала по неведомой причине. Казалось что-то выкачивает из жизнерадостной Элфи всю ее сущность, оставляя лишь тоску и безразличие.
   Генри остановился и закрыл глаза, представил, как его дочь бегает по коридорам школы с соседским мальчишкой Кирком и со своей любимой подругой Кати, улыбнулся, восхитился видением, приложил ладонь к глазам и провел ею по лицу, а затем бодро вскочил в свой сверкающий кабриолет и умчался по делам.
   Генри ушел, и Магдалена понемногу стала приходить в себя. Она посмотрела на свое отражение, щелкнула пальцем по каштановому вихру, а потом накрутила его на палец. Солнце играло в камнях и металле зеркала, оно подмигивало Магдалене своими ближайшими союзниками, яркими, загадочными опалами. Она подумала об Элфи, представила ее улыбку, вспомнила тот миг, когда увидела ее впервые. Зеленые глаза младенца и темный пушок волосиков. А как беззаботны были все шесть лет ее раннего детства. Но почему все закончилось так внезапно, в самом начале ее школьных будней?
   - Как же чудесно мы жили! Надо все вернуть на свои места!
   Магдалена закрыла глаза, положила левую ладонь на правое плечо, а другой обвила себя за талию. Она нарисовала в своих объятиях Элфи, и они закружились в веселье. Как зародить чудесную мечту? Поверить, что она уже осуществилась! Именно это и делала сейчас Магдалена. Она рисовала желание и проникалась верой в его исполнение.
   Ночная рубашка вырисовывала конус, а ее хозяйка возрождала в мечтах счастье маленькой девочки. Магдалена вертелась несколько минут, но от этого она не растеряла равновесие. Она остановилась, открыла глаза и вновь взглянула в зеркало. Забавно, но непослушный локон будто обмяк и пришел в согласие с остальными кудрями. Магдалена улыбнулась, вспомнила обещание Генри о том, что все будет хорошо, и даже с непокорным локоном.
   - Чудесный день, чудесный мир, - пропела она и схватила расческу.
   Магдалена собрала волосы и сцепила их заколкой, на которую уселись две серебристые стрекозы. Припудрила раскрасневшиеся от слез щеки, надела роскошное платье. Она была готова к новому дню, к неминуемому счастью!
   Элфи мирно сопела в обнимку с Фелисией. Она улыбалась во сне и глаза под опущенными веками плясали. Магдалена любовалась этой совершенной картиной. Ей не хотелось будить Элфи, но все же нельзя прожить счастье во сне, посему пора было вставать.
   - Малышка моя, просыпайся, - Магдалена нежно потрепала дочку по головушке. Но первой проснулась Фелисия: она открыла глаза и мяукнула. Элфи потянулась и, нащупав кошку, погладила ту по спинке.
   - Мама, доброе утро! Ты такая красивая сегодня.
   Дверь отворилась, и в комнату прошла Эстер:
   - Доброе утро, мои девочки. Я принесла чай для Элфи.
   - Здравствуй, Эстер. Ты во время, Элфи как раз проснулась.
   - Ух, спасибо! Доброе утро Эстер! Ты тоже такая красивая сегодня. Сегодня точно будет день чудес - я так думаю! - малышка потянулась и уселась на край кровати. Одеяло свисло вниз и поэтому неловкое движение опрокинуло Элфи на пол. - Ой! Вот и начались чудеса, - Элфи хихикнула и все рассмеялись вместе с ней.
   Виновница, она же жертва маленького казуса, почесала ушибленное место и закинула одеяло к стене. Опять присела и вылепила на лице недовольное изумление. От премилых гримас, присутствующие опять развеселились:
   - Вот такая ты мне нравишься! Узнаю Элфи, - Эстер поставила поднос на прикроватную тумбу и присела у окна среди горшков с комнатными растениями. Она как зоркий сокол наблюдала за дальнейшими представлениями. А они в присутствии малышки Смолг могли продолжаться бесконечно.
   - Надо еще накормить Фелисию, - забеспокоилась Элфи.
   - Не волнуйся, Элфи, не переживай за Фелисию. Пока ты дремала, она уже два раза позавтракала, - сказала Эстер.
   - Ах ты, хитрюга, - Элфи почесала мордочку Фелисии и ухватила белую чашку с блюдца.
   Пока Элфи принюхивалась к аромату мяты и болтала по-кошачьи с Фелисией, Магдалена беседовала с Эстер. Помощница по дому рассказала о своих внуках: первых зубках у младшего, мальчонки Франка, начало учебы у двойняшек Вэлы и Галы, - обо всех понемногу. Они обсудили богатые дары Воллдримских садов и предстоящие городские события осени, следуя этикету, затронули всегда безупречную погоду. А Элфи, в это время, допила чай и невольно прислушалась к размеренному разговору двух взрослых дам. Через пару минут, Элфи закатила глаза и откинула голову назад, изображая скуку от взаимных любезностей Магдалены и Эстер. Мудрая хозяйка кухни заметила это:
   - Ну ладно, я пойду. Надо сходить на рынок купить продукты к обеду, так что я оставлю вас. Элфи, а ты - не забудь умыться! - Эстер выставила вперед указательный палец и строго им покачала. - Я кстати припрятала твою вельветовую шапочку. Собирай волосы в пучок заколками, и хватит использовать без надобности кэпи! - Эстер взяла поднос и подошла к выходу. Элфи вжала голову в плечи и изобразила невинность, будто понятия не имеет, о каком кэпи идет речь. - И не надо притворяться, что такого не было. Я все знаю!
   - Не волнуйся Эстер, я прослежу за этим, - Магдалена открыла дверь, чтобы Эстер могла выйти и потом закрыла за ней. - Ты все слышала? Наша Эстер любит порядок. Если платок для бала, то не стоит вытирать им нос, - она легко коснулась кончика носа Элфи, отчего та опустила голову в подушку и хихикнула в пуховый пузырь.
   Магдалена улыбнулась, а Элфи радостно заговорила:
   - О, мама. Я забыла спросить тебя...
   - Да, и о чем же? - беззаботно откликнулась Магдалена.
   - Вчера я слышала, как учителя говорили о тебе и обо мне. Они говорили, я мечтаю. Ты мечтаешь. Я ничего не понимаю. - Магдалена замерла. - Они так ругались... Говорили ипе я поменяла. Я ничего не поняла.
   - Что? Какие учителя?
   - Мама сначала расскажи, что значит ты - мечтатель? Но вообще они говорили "родители". Это что, значит и папа тоже?
   - О, Элфи... - Магдалена не могла придумать, как же ответить на такое неожиданное заявление дочери, а Элфи продолжала свою "атаку":
   - Мама! Говори!
   - Давай дождемся папу и тогда я отвечу на все твои вопросы, - Магдалена нервно мяла свои ладони.
   - Теперь я вижу, что это важно. Ты испугалась! Значит я права, что-то здесь не так! Кто такие мечтатели?!
   - О, нет, не волнуйся. Я просто хочу... Я думаю, папа лучше объяснит. Это не так важно, но нужны правильные слова.
   - Ты выкручиваешься! - Элфи пристально всматривалась в лицо матери.
   Магдалена растерялась, но попыталась взять себя в руки, она отвернулась к окну и уперла руки о подоконник. "Возможно пришла пора перемен... Возможно это станет стимулом для Элфи, поможет воспрянуть в мечте... Возможно... Возможно... Возможно нет иной возможности..." - подумала она и неуверенно начала:
   - Элфи, я и папа, и похоже ты, мы все - мечтатели. - Она обернулась к дочери и улыбнулась. - Мы как художники можем создавать что-то новое. Мы выдумываем и воплощаем.
   - Как папа, когда создает новые цветы в оранжерее?
   - Именно. Только можно создавать не только цветы. Все что угодно, - Магдалена водила руками по воздуху словно волшебница, создающая заклинание.
   Элфи заворожено смотрела на изящные движения:
   - И я смогу?
   - И ты сможешь! Но надо многому научиться, иначе мечты не исполнятся.
   - Я буду учиться! Я думаю, мне теперь не будет плохо. Сейчас все нормально! Я могу идти в школу! Вчера вечером только немного голова кружилась и все. Это, наверное, от запаха чучел у Ветхона.
   - Это вряд ли, малышка. Вчера приходили доктор Швартер и Лилианна. Доктор сказал, ты еще слаба и пока должна оставаться дома.
   - Но мама!
   - Подожди Элфи, мы к этому еще вернемся, послушай меня. - Элфи выдохнула и скривила от досады губы, а Магдалена продолжила: - Во-первых, ты должна запомнить: не все люди мечтатели, поэтому нам приходится скрывать свою суть. Таких, как мы, крайне мало, да и мечтатели по-разному сильны. Случается зависть, а в древние времена мечтателей часто преследовали, обвиняя в колдовстве и в других преступлениях. - Элфи тут же забыла о своем возмущении, таинственность и особенность ее семьи это что-то! Она с жаждой впитывала слова мамы. - Во-вторых, все это требует чрезвычайной сосредоточенности. Нужен трезвый ум и отличное самообладание. - Магдалена пристально посмотрела на Элфи, - и крепкое здоровье! Поэтому сейчас тебе нельзя. Ты еще слишком слаба, но когда ты полностью поправишься, то сможешь изучать научные мечты, которые НИЧТО без обычной школы. Понятно? И в ней ты обязана учиться, наверстывать упущенное. Сейчас это главная задача! - Элфи кивнула, соглашаясь со всеми доводами Магдалены. - Кстати, я могу помочь тебе в этом. Я могу заниматься с тобой дома, мы изучим все, что ты пропустила. Ты знаешь, я ведь тоже училась в Куполе Природы. Кроме того у меня есть один очень близкий друг, который преподает в твоем отделении, его зовут Кристиан Хванч. Он тоже может помочь тебе в учебе. И в-третьих...
   Элфи вмиг осенило, и она выкрикнула:
   - О, мам, так это он говорил о тебе и обо мне! Мистер Хванч и Мэри. Они так ругались, как будто я в чем-то виновата! Говорили мечтатель тот, мечтатель этот. Вот дела! В зоосаде, что-то там я сделала!
   Услышав это, Магдалена замолчала. Едва поборов волнение, она сказала:
   - Элфи, умывайся, одевайся и спускайся вниз. Сегодня папа будет сеять васильки и анютины глазки для рассады... когда вернется. Сейчас он ненадолго отъехал. Ты поможешь?
   - Конечно, мама. Но ты не договорила, "и в- третьих..." - на лице малышки искрился азарт, она выпучила глаза, предвкушая продолжение красивого рассказа о тайной жизни загадочных мечтателей.
   Однако Магдалена засуетилась и кинула:
   - Потом. Сейчас мне надо идти. Я буду ждать тебя внизу, когда ты будешь готова.
   - Э-э-э-э-э, мам?
   - Потом, потом, - Магдалена вышла и оперлась спиной о дверь. За дверью Элфи принялась напевать веселую песенку, а в голове Магдалены бушевали вопросы:
   "Кристиан и Мэри? Они поняли, что Элфи - мечтатель? Почему ничего не рассказали? Почему они упомянули зоосад? - У Магдалены тряслись руки. Волнение невидимым кулаком сжимало горло, а внутренности будто скрутились в узел. - Мэри думает, что Элфи сама змею промечтала? Она скорбит, моя малышка в лоне страхов?" - К дрожащим губам спустилась соленая капля, Магдалена смахнула ее и решительно отправилась в свою спальню.
   Стоя на балконе, Магдалена постукивала пальцами по перилам ограждения. Ее раздирало нетерпение. Уже целый час она не находила себе места. Услыхав звук мотора, Магдалена резко обернулась, вошла в комнату и стала ждать. Через минуту вошел Генри. Он держал двумя руками ножки идеально гладкого стула. Магдалена прошептала:
   - Генри... Ви... то есть Мэри... в общем не важно! Она и Кристиан... они думают, что Элфи - мечтатель! - Генри замер и поставил стул на пол. Он смахнул прядь с глаз, ошарашенно взглянул на жену, сел на глянцевое сидение и исчез в тот же миг.
  
  
  

Глава 12. Ростки

   Летели дни. Элфи засыпала родителей вопросами о мечтателях, на которые те с охотой отвечали. Конечно, многое они пока не раскрывали ей - не обо всем положено знать шестилетнему ребенку. Но она совершенно точно даже не догадывалась о том, что папа с мамой почти каждую ночь продолжают свои эксперименты в мире-младенце, в мире, который сами сотворили.
   - О, чудная мечта, где же я появилась?
   - Лети сюда!
   Магдалена обернулась. Серая дымка заполонила все вокруг. Вдалеке парил Генри. Клетчатая рубаха с коротким рукавом собралась у него подмышками, а волосы, не затронутые гравитацией, колыхались, будто погруженные в воду. Он размахивал руками, привлекая внимание жены. На носу виднелся дыхательный аппарат. Крохотные прищепки вжались в крылья ноздрей с двух сторон, даруя возможность дышать в непригодной для живых существ атмосфере. Привычного воздуха здесь пока не было и, поэтому точно такое же приспособление, через мгновение после ее появления, возникло у Магдалены.
   - Надо закрепить орейфус, он опять улетел!
   Генри приближался:
   - Держи его! Каждый раз новые сюрпризы, - он схватил Магдалену за туфельку, подтянул ее к себе, взял из рук жены необычный стул и в этот момент на его ногах появились метровые ботинки с широкими носами, похожими на ласты аквалангистов. - Ну, что поплыли? - Он стал ритмично шлепать ими в пространстве и быстро удаляться, держа перед собой гладкое сидение.
   Магдалена усмехнулась. Она поняла, что задумал Генри.
   - Хочешь посоперничать? - прошептала Магдалена.
   Она выставила вперед подбородок, принимая вызов. Ночная рубашка цвета лазурита побледнела и испарилась. Щелчок, подобный лопнувшему пузырю, материализовал жесткие панцири, прикрывшие грудь, а ноги соединились в мощный мускул. Кожа ниже талии покрылась рябью и зашуршала, будто сотня гладких камней, устилающих русло бойкого родника. Движения замедлились, и на коже проступила рыбья чешуя, а бархатные туфельки сплющились и обратились в бирюзовый плавник, им в цвет. Магдалена не торопилась, с ее нынешним обликом, она явно имела преимущество.
   - Всегда мечтала так поплавать, правда я думала об океане, - Магдалена перевернулась несколько раз и, расправив руки, стала быстро работать рыбьим хвостом. Меньше чем за минуту русалка нагнала Генри и вырвалась вперед.
   - Ах, ты! Ну, держись! - Генри просунул руки меж дугообразных ножек орейфуса и сложил ладони лодочкой, выставив их вперед. Его ласты закрутились, превратившись в вентилятор с перекрученными винтами. Свистящий вихрь резко толкнул его вперед. Вскоре, без особого усилия, Генри нагнал жену. Он глянул на Магдалену, когда поравнялся с ней:
   - Торопишься в супец, рыбка? - а потом, придав ускорение винту, легко обогнал мифическую владычицу морей.
   Магдалена остановилась, разочарованное лицо, однако, вмиг преобразилось:
   - Техническому прогрессу не победить! Как же трудно тягаться с одержимыми интеллектуалами. Ну, держись мой комарик!
   Она очертила ладонями круг с двух сторон от удаляющегося соперника. Летящий Генри стал стремительно терять в размере и теперь беспомощно барахтался на месте. Он застрял в ограниченном пространстве: какое-то силовое поле не давало возможности продолжать гонку крохотному Генри. Пожалуй, сейчас обычный кролик показался бы тому гигантом, а плавающий рядом орейфус теперь был для него размером с небольшой садовый домик. Магдалена держала в руках невидимую сферу, то деликатно сжимая, то разжимая свою воплощенную мечту будто пружину.
   - Ты решила схитрить? Я не сдаюсь! - пропищал крохотный Генри и, раскрасневшись от напряжения, стал медленно расти, а Магдалена плавала вокруг, наблюдая за его стараниями, однако ее руки все еще были напряжены. Она вовсе не собиралась выпускать наглеца из невидимой тюрьмы. Как Генри не старался, но обрести свой реальный рост никак не выходило. Набрав примерно половину от него, он раз за разом откатывался в своих стараниях назад, и процесс приходилось начинать почти с начала. Тогда он решил сменить тактику. Он закрыл глаза и сосредоточился. Теперь росли его мышцы, а кожа натягивалась под натиском их объема. Тело обретало округлости, изгибы, кое-где проступили жилы и появились линии выступающих под кожей кровеносных сосудов. Генри превращался в мускулистого красавца. На животе под складками рубахи проступило два ряда глянцевых кубиков пресса, брюки натянулись под разросшейся массой, а в некоторых местах даже треснули по швам. Рубаха оказалась ему вовсе не по размеру. Вот-вот лопнут рукава, а пара пуговиц с характерным звуком уже выстрелили куда-то влево. Магдалена залилась смехом и прижала ладони к лицу, изображая бурный восторг:
   - Каков атлет! Пользуешься методами лазутчиков? Дурманишь меня отвлекающими маневрами? - Магдалена отвлеклась, и теперь Генри без труда набрал свой естественный размер. Однако он не остановился на достигнутом и принялся выделывать незамысловатые фигуры, замирая в позах вышедших на подиум культуристов. Магдалена хохотала, и чешуйчатый хвост переливался от танца ее тела. Затем русалка обрела фигуру и одеяние, в которых явилась в этот мир, подплыла к мужу и обняла его:
   - Все равно я победила!
   - Естественно. С тобой мне не тягаться.
   - Но где же наша обитель? - Магдалена осмотрелась.
   Генри выпустил из объятий Магдалену. Он развернул свою ладонь, и на ней тут же появилась веревка. Он обмотал ей стул и завязал узел у себя на поясе. Орейфус покорно выпрямился вдоль его спины.
   - Дай руки! Представила?
   - Да!
   - Полетели!
   Они помчались с неимоверной скоростью, но теперь полет не колыхал их одежду, они неслись к своей обители в невидимой капсуле. Пустота, в которой не за что ухватиться взглядом, неслась мимо них. Направление движения ничем не указывало на верность выбранного маршрута. Казалось, будто они стоят на месте, так однообразен был окружающий их пейзаж. Немного погодя, вначале расплывчатой точкой, а затем, приобретая знакомые очертания, возникла цель их стремительного полета. Угловатая коробка здания, размером с их земной особняк, плавала в пространстве.
   Пара стремительно влетела внутрь сквозь оконный проем без ставней. Все предметы, оставленные ими накануне, исчезли. Вероятно, они, также как и орейфус, выскользнули через прямоугольные отверстия окон и дверей. Даже мебель и полки на стенах освободились из оков креплений, удерживающих их на месте. Теперь лишь пара десятков блестящих штырей одиноко торчали тут и там на разной высоте. На белом потолке кустистые завитки из тугой проволоки лишились бесчисленных хрустальных фигур, украшавших светильник. Здесь, в этом мире, не было дня или ночи. Тусклый серый свет исходил отовсюду. Каждый атом этого мира бледно светился. Так задумали Смолги. Посему люстра на потолке скорее служила для украшения помещения, но без стеклянных фигурок теперь она походил на уродливого медного паука с голыми ногами.
   Магдалена была разочарована:
   - Что с тяжестью? Мы столько сделали в прошлый раз! Ведь все работало, когда мы уходили, - беспомощно простонала мечтательница, трудившаяся здесь долгое время.
   - Значит не все. Что-то мы упустили... опять...
   - О, нет, тяжелая мечта! Мы застряли!
   - Впервые слышу такое, "тяжелая мечта", ты злишься, Магдалена! - Генри хохотал. - Зачем нам тяжесть? Так прекрасно полетали.
   - У нас нет развития, всегда одно и то же. Надо посоветоваться с Виолой или Рэмоном. Что же мы делаем неправильно? - Магдалену угнетала обстановка, с которой она не могла управиться. Этот мир, вовсе не собирался подчиняться ее воле.
   - Может проблема в форме? То есть в ее отсутствии? Точка, центр опоры, сверхплотное супер вещество? - Генри размахивал ладонями, растопырив пальцы, будто так легче приманить новые идеи в свою голову, - Центр сил? Неужто нельзя иначе?
   Магдалена летала вокруг мужа, она понимала, что многое зависит от его навыков. Он отвечал за устройства и закономерности, тогда как она скорее была творческой составляющей в их совместном проекте.
   - Генри, почему так получается? Всё устойчиво, пока мы здесь, но стоит нам уйти, как законы прекращают существовать? Ты должен сконцентрироваться! А мы ерундой занимаемся.
   Задумчивый мечтатель вдруг преобразился, и его уныние сменилось веселостью:
   - Как тут сосредоточишься? Я все вожусь с цветочками. Ты же знаешь, мне не до законов мироздания, когда кругом такие экземпляры, - он подлетел к Магдалене, затем обнял и поцеловал ее, потом развязал веревку и толкнул от себя орейфус.
   Из стены, ставшей у пола вязкой, выползло два блестящих кольца. Визуально из пустоты возникло две миниатюрные цепочки. Однако общеизвестно, что из пустоты ничего не может возникнуть. Все происходит по вполне естественным для молодого мира законам, а именно концентрацией материи вокруг вброшенного мечтателем образа. Именно так материализовались цепочки. Они принялись пульсировать, раздуваясь и обретая мощь. Желтый металл краснел при каждом вдохе и становился бледно серым при выдохе. Набрав необходимый размер, цепь замерла. Крайние звенья разомкнулись и схватили кольца, торчавшие из стены, другие концы обвились вокруг ножек стула выше перекладины и соединились. Теперь орейфус надежно закрепился в обители.
   Магдалена кивнула, соглашаясь с решением Генри, но потом, рассмеялась и отпрянула от него:
   - Может уберешь эти мускулы, а то мне кажется я целую циркового атлета, а не собственного мужа? - она прищурилась, оценивая его мускулатуру.
   - Ох, да. А я как раз мечтал о русалке, - Генри посмотрел по сторонам и с досадой добавил. - Но где же совершенное создание? Моя русалка?..
   - Наглец, - тихо промолвила Магдалена, сложила руки на груди и отвернулась. Вскоре перед ней возник поднос. На нем, покачиваясь, дымились паром две чашки с темным напитком. Пакетик-пирамидка с молоком наклонился над одной из них, и немного осветлив напиток, через мгновение исчез. Магдалена отпила несколько глотков:
   - Вот видишь, локально, на подносе тяжесть есть и кофе не покидает свой сосуд, но почему не получается с домом и остальными предметами?
   Генри взял свою порцию, выпил глоток и тут же выплюнул содержимое. Оно десятками шариков поплыло в разные стороны:
   - Квас? Да еще горячий! - он откинул прочь чашку и та, зацепившись об орейфус, разлетелась вдребезги. Салют фарфоровых осколков раскидало по сторонам, один из них вонзился в ногу Генри. Остальные, ударившись о стену, испарились. Генри спокойно вырвал острие из голени, и оно лопнуло, как мыльный пузырь, не оставив и намека на свое существование. Однако рана стала кровоточить.
   Магдалена вздрогнула:
   - О, нет! - она подалась в сторону мужа, чтобы помочь ему, но удержалась от порыва.
   Ситуация не была столь критичной и, посему, панический приступ Магдалены уступил благоразумию. Она не спеша вдохнула дивный аромат любимого напитка и, прикрыв глаза, четко выстроила в мыслях тугую повязку. Затем посмотрела на ногу Генри. Крохотные шарики крови перестали вываливаться из раны, аккуратно стянутой марлевым бинтом. Впрочем, ее супруг этого даже не заметил или только сделал вид, что ничего не произошло. Он был задумчив:
   - Как твой кофе? Лучше моего? - Генри строго посмотрел на Магдалену.
   - С наглецами так и надо поступать. Русалку ему подавай! - ее ноги вновь сомкнулись и образовали рыбий хвост, она подплыла к мужу, - но с другой стороны ты такой милый, когда обижаешься.
   Генри обнял русалку:
   - Мечты сбываются! Впрочем, как всегда!
   Магдалена покорилась объятиям мужа, но в ее сознании металось предостережение: "Здесь небезопасно..."
   Они плавали в молодом мире, пока еще не скованном строгими законами, но и абсолютно не пригодном для жизни людей. Еще пустой и безжизненный он ожидал продолжения своего развития.
  
  

***

   В спальне своего дома, в Воллдриме, появилась Магдалена. Ночная рубашка и собранные в косу волосы были в точности такие, как до перемещения сквозь орейфус. Она встала, и Генри появился вслед за ней. Его одежда также обрела недавний вид, однако на серой штанине чуть ниже колена быстро появилось красное пятно. Оно разрасталось, отхватывая новые участки. Магдалена заволновалась:
   - Надо держать аптечку здесь. На всякий случай. Подожди, я сейчас, - она выбежала из комнаты и помчалась в кухню. Найдя все необходимое, она вернулась. Генри сидел на полу и, разорвав штанину, держал серую тряпку на ране. Кровь не переставала просачиваться сквозь льняную ткань, и Магдалена принялась обрабатывать глубокий порез. Мечтатель спокойно наблюдал за действиями жены. Казалось он не чувствовал боли, он развлекался:
   - Похоже штаны обречены и в этом, и в другом мире, - Генри улыбнулся.
   - Надо аккуратней. Мы вели себя как дети. Ведь так можно серьезно пострадать.
   - Сначала как дети, зато теперь ты как ворчливая старушка, а я обездвиженный калека, - все опять в равновесии, - он провел ладонью по черной косе жены, а потом развязал ленточку удерживающую волосы Магдалены. Шёлковые пряди распустились и повисли над его окровавленной ногой.
   - Ты мешаешь мне! Прекрати или истечешь кровью в собственной спальне!
   - Ты что? Заляпать пол кровью? Да нас прикончит старушка Эстер за такой беспорядок, - он хохмил, - ни к чему ей такой стресс. Подумай об этом и смилуйся надо мной. Будь доброй мечтательницей! - он намотал прядь ее волос на указательный палец и легко подтянул к себе.
   Магдалена взглянула Генри в глаза и дотронулась ладонью до его щеки.
   - Ладно, я так и быть сжалюсь, но не над тобой. С Эстер действительно лучше не связываться, - она улыбнулась. - Ну вот, все готово. Снимай брюки, я их выброшу!
   Генри отпустил прядь и быстро разделся, а затем запрыгнул на кровать, и, покачиваясь на мягкой перине, осмотрел повязку на ноге:
   - Ты искусна в каждом из миров. Моя спасительница!
   За окном горели звезды и, в тиши ночного неба, сонно плавала луна. Вскоре Смолги крепко уснули, а орейфус, стоя в углу, ожидал своего часа.
   Пару часов спустя свет ближайшей звезды уже раскрашивал смуглые очертания Воллдрима в привычные цвета, и некоторые из его жителей готовы были проснуться.
   - Мама, пап, вы спите?
   Генри открыл глаза и увидал личико своей дочурки.
   - Элфи, доброе утро! Ты уже встала? - Генри взглянул на спящую жену. Черные кудри взлохматились на пухлой подушке. Он аккуратно убрал локоны с лица Магдалены. - Пойдем вниз, пускай мама еще поспит немного. Она поздно уснула.
   - Пойдем, - прошептала Элфи.
   Генри, в полосатой пижаме, похожей на дочуркин халат, встал и, обойдя постель, глянул на орейфус. Из-за вчерашней суматохи, он забыл прикрыть его и закрепить блокатор. Отругав себя за беспечность, правда не вслух, он подошел к стулу и швырнул на него покрывало, потом обнял дочь за плечи, и они вышли из спальни.
   - Давай сходим в оранжерею. Вчера мы с тобой потрудились на славу.
   - Пап?
   - Да?
   - Думаешь, они прижились? Я волнуюсь, стебельки такие тонкие. Кажется, некоторые я сломала, - сказала Элфи, а потом добавила шепотом, - только маме не говори.
   - Не скажу, - прошептал ей в ответ отец.
   Они спустились по лестнице. Дверь, прятавшаяся за портьерой в гостиной, сейчас оказалась распахнутой, отчего аромат цветов из оранжереи проник в дом. Теперь в гостиной повис насыщенный запах цветочного сада. Здесь пахло не хуже, чем в цветочной лавке, хотя, пожалуй, у некоторых людей от столь пропитанного цветочными феромонами воздуха могла бы закружиться голова. Для Смолгов же это было привычно.
   Отец и дочь вошли в светлое помещение. Словно отсеченная часть невероятного размера шара, стеклянная полусфера вонзалась в фасад дома. Диаметром не менее шестидесяти метров оранжерея имела всего два выхода: в дом и, в дальней части, на зеленую лужайку. Экзотические растения и привычные для этих мест цветы и саженцы юных деревцев разрывались многочисленными дорожками, спиралью сходящимися к центру, в котором возвышалось массивное дерево, гардома. Оно считалась символом Смолгов, их талисманом.
   Дорожки, ведущие к могучей гардоме были не только спиральными, они лучами расходились в четырех направлениях. Вдоль каждой из прямых дорожек пушились кусты разноцветных незабудок.
   Генри отправился в дальнюю часть оранжереи: вчера вместе с дочкой он высадил там полсотни молодых ростков нескольких сортов цветов. Элфи медлила. Когда отец скрылся из виду, она подошла к столу, убрала гору рабочих перчаток и взяла голубые очки, спрятанные здесь еще вчера. Она одела их и ахнула: оранжерея преобразилась. Разноцветные незабудки вдруг мигом обрели голубой оттенок, а дерево, растущее в центральной части подкупольного сада немного сморщилось.
   - Так забавно. Очки других растений, - тихо, сама с собой, разговаривала малышка.
   - Элфи! Ты куда пропала? Иди сюда. Посмотри.
   Элфи стала прокрадываться к отцу, не снимая очков. Почти все растения выглядели иначе, лишь многочисленные розы не изменили своего совершенного строя. Генри особенно тщательно следил за их ростом.
   Элфи выглянула из-за куста и увидала ряды уверенно торчащих из земли цветочков. Она отвернулась: "Ура! А я сомневалась!" Губы растянулись в довольной улыбке, она сняла очки и положила их в карман халата, а затем довольная показалась и уставилась на отца. Он встал с колен:
   - Да... Не повезло. Вроде все делали правильно.
   Элфи глянула и застыла на месте: все росточки грустно скрутились и погибали.
   - Как это? Я ведь своими глазами виде... - она прикусила губу. - Что случилось, папа? Как это так? - она подошла к Генри и обняла его, слезы покатились по щекам, - я старалась.
   - Я знаю, дорогая.
   - Я так и думала, что все завянут. У меня не получалось, они такие хрупкие.
   - Элфи, посмотри на меня. Вытри слезы. Ты помнишь, что сказала тебе мама?
   - Надо мечтать о хорошем?
   - Именно. Они завяли, потому что ты слишком переживала. Ты думала, что ничего не выйдет? Так?
   - Да, наверное.
   - Вот ничего и не вышло.
   - А как надо?
   - Надо представлять их крепкими, надо прислушиваться к их шепоту, тихим песням. Они живые, они хотят жить в чуде. О чем ты думала, когда мы их высаживали?
   - Я думала, что сломаю их и что я делаю все неправильно.
   - А надо было?
   - Надо было?..
   - Надо верить в себя и в них конечно. Все, что создает мечтатель, обретает не только заданную форму, но и мысли своего создателя. Хорошие мысли даруют счастье и здоровье, а плохие разрушают даже крепкие ростки. Не надо плакать. Посмотри, они еще живы. Помоги им. Подумай о хорошем. Закрой глаза. Представь свой любимый мятный чай, свою пушистую Фелисию, мамину улыбку. Представила?
   - Да, папа. Я все вижу, прям как наяву.
   - Это хорошо, - он наклонился к ней, - а теперь открывай глаза и пойдем все это воплощать в жизнь. Будь счастливой, тогда вокруг тебя все будут счастливы и анютины глазки в том числе.
   - Да, папа, так лучше и спокойнее! - радостно воскликнула Элфи. - Пойдем, выпьем чаю и разбудим маму! - она взяла отца за руку, но потом развернулась к печальным стебелькам, - а они быстро оправятся?
   - Посмотрим!
   - Ну, ладно! Идем же в кухню!
   Они вприпрыжку вышагивали по каменной тропинке. Генри пощекотал Элфи, а потом повесил ее себе на плечо. Ее кучеряшки скользили по спине Генри, а ноги болтались перед его носом. Пока малышка хохотала и дрыгала ногами, отец внес Элфи в дом.
   - Папа, подожди. Я кое-что забыла. - Генри опустил ее на пол, и она выскочила в оранжерею. Элфи подошла к столу и спрятала бенайрис на прежнее место. - Полежи здесь пока. Я еще к тебе вернусь! - И помчалась обратно.
   Доброе солнечное утро и теплые слова отца подняли настроение крошке мечтательнице. Теперь она узнала как важно в жизни чудное желание. Без него мир печалится и его детки - крохотные стебельки - могут зачахнуть, если мечтатель в них не верит.
  
  
  

Глава 13. Жилище соловушки

   Неуверенная осень повелевала густыми ночами Воллдрима. Лишь смеркалось, полная удовлетворения, она накрывала город влажной прохладой и, нехотя, уступала дорогу все еще теплым дням. Деревья терпимо выносили перепады температур и все еще продолжали радовать Воллдримцев своими дарами. Но это там, за забором, у более участливых хозяев. Здесь же расположился необычный сад одичавших яблонь и груш, отягощенный тысячами мелких плодов. Острые конусы нескольких молодых елей, пронзали кроны плодовых деревьев, словно массивные пики древних воинов. Сад, не знавший ножниц садовника, рос и развивался в согласии с законами природы. Он укутывал старинный дом в своей шелестящей листве. В деревянном жилище, прячущемся посреди сада, коротали время две преклонного возраста дамы. Гостей у них не бывало, да и сами они никогда не появлялись на улице. Часто оттуда слышались разговоры, и доносилась спотыкающаяся о виниловые царапины мелодия, впечатанная в старые пластинки.
Соседи не интересовались происходящим в стенах этого двухэтажного домика, однако в том, что он обитаем, никто не сомневался.
   Брегантина слушала пение своего пернатого питомца, устроившись в мягком кресле. Соловушка чирикал отчет о событиях, а его хозяйка умилялась совершенным нотам. Новости со всех концов Воллдрима каждое утро доставлялись прямо к ней в спальню. Сокол, такое гордое имя носил соловей, умел распознавать отдельные мысли некоторых людей. Он угадывал настроения и веяния Воллдрима, о чем ежедневно спешил поведать доброй старушке.
   К Харму Дриммерну соловей по имени Сокол заглядывал не часто, да и то старался помалкивать, чтобы мальчик его не заметил. Слишком уж засветился он в первый свой визит. Увидав Харма во второй раз, он прочел догадки в дерзком взгляде мальчишки. Словно Харм узнал, что та давняя песня была не случайна. Харм обрадовался новому визиту соловья и даже поздоровался с ним, а также поблагодарил за помощь. После своего внезапного рассекречивания Сокол посещал мальчика, не выдавая своего присутствия. Харм же иногда скучал без игривых песен умной птицы.
   Старая директорша школы массажной щеткой выпрямляла спутавшиеся за ночь волны волос. Дерзкого проказника, одарившего ее внезапно возвращающейся молодостью, повинного в столь неуместной для ее публичного положения шутке, она пока не обнаружила. Теперь каштановые волосики кое-где уже сливались в густые прядки. Последние две недели Брегантина щедро украшала голову заколками с пышными цветами, но теперь, похоже, ей придется носить шляпы. Боль в шее почти полностью прошла. Давно не знавшая крепкого сна, теперь Брегантина, укладываясь в постель, спала всю ночь напролет, ни разу не просыпаясь до самого позднего утра.
   - Доброе утро, Брегантина! - в комнату вошла Виола.
   Она, кряхтя, уселась на край постели Брегантины и стала руками разминать свои колени. Взлохмаченные волосы торчали в разные стороны, а ночная рубашка промокла от пота.
   - Доброе, Виола. Что с тобой? С самого утра ты уже выглядишь такой уставшей.
   - Ночные кошмары... Суставы опять ноют. Ну, ты знаешь, осень не для стариков.
   - Так же как и зима, и лето, и весна, конечно, во всем свои изюминки: холод, жара, перепады давления, - Брегантина рассмеялась и Виола, улыбнувшись, покачала головой в знак согласия.
   - Да, это точно! Но ты знаешь, я начинаю завидовать странной проказе мечтателя. Шутник, однако, наделяет тебя силой и красотой. Ты с каждым днем выглядишь все лучше. Еще немного и пойдешь на свидание с каким-нибудь юнцом, - Виола тяжело хихикнула, но взгляд ее был вовсе не веселым.
   - Прекрати говорить глупости! Если уж Я начну ходить на свидание, тогда точно мир расколется, большего противоречия и придумать нельзя.
   - Зато раскол будет того стоить. Откроем клуб свиданий для тех, кому давно за сотню.
   Подруги хохотали, поддевая друг друга мягким сарказмом. Каждая из них понимала, что ни к чему хорошему такие события привести не могут. За старостью должна идти еще большая старость и в конечном итоге - финал всей жизни.
   Обычно мечтатели, придумывая какую-то шалость, должны видеть результат для развития своей фантазии, иначе мечта, не поддерживаемая своим создателем, теряет силу и исчезает. Но в случае с Брегантиной, вряд ли кто-то заметил ее внешнее преображение, однако сюрпризы продолжались и дальше. Сначала постепенное восстановление цвета волос, затем общее улучшение самочувствия, а совсем недавно Брегантина заметила, что кожа на руках стала мягче, и ногти приобрели былой блеск и прочность. Крепкий сон и наплыв энергии также положительно сказывались на здоровье и делах директорши.
   - Я вот что не могу понять, Виола. Ты ведь знаешь: все, что происходит со мной, противоречит мироустройству. Как же это вообще может происходить? Разве можно перекроить мир настолько? Да и у кого есть такая сила?
   - Вероятно, кто-то нашел лазейку в законах. Но я боюсь иного варианта. За благодетельностью твоего преображения может скрываться коварство. Боюсь, не идет ли все это из того источника, что напомнил Дриммернам об Анне Волгиной.
   - Да неужели? Это как-то не стыкуется. Причем тут Анна? Она вроде не особо любила меня. Да и вообще она умерла. Оттуда еще никто не возвращался!
   - Вот именно! И старость повернуть вспять тоже никто не умеет. Приостановить, замедлить, но обратить процесс!?
   - Но может это твои травы? Хотя какие травы могут оказывать такое сильное влияние? Я столько лет прожила, что лютиками вряд ли что изменишь.
   - Лютиками точно не изменишь и даже целебными корнями эфеби не вернешь молодость. Важен не сам эффект и его последствия (хорошие ли они или плохие), важно то, что это противоречие. Так быть не должно! Если бы Карл был здесь... Мне было бы легче, он нашел бы выход. Лучше бы он воскрес, а не Анна.
   - Виола, не сходи с ума! Никто не воскрес! И ты это знаешь! Вернулись воспоминания? Так много кто помнит об Анне Волгиной. В конце концов, Дриммернам просто могли рассказать о ней. Мало ли идиотов на свете? И ты знаешь, никто не воскреснет ни Карл, ни Анна. Прекрати думать об этом! Развяжи себя! - Брегантина почти кричала, теперь ранее хриплый голос, звучал звонче и бодрее.
   Она вдохнула аромат из чашки, оказавшейся у нее в руках и не ромашка, а будто бы само спокойствие наполнило ее легкие. Смягчившись, она продолжила:
   - Может как раз проблема в тебе? Ты скучаешь и страдаешь и этим сама себя терзаешь и искажаешь свое творение. Тебе-то уж точно не стоит впадать в уныние, - Брегантина встала и подошла к Виоле, обняла подругу и ее длинные волосы укрыли обеих, словно мягким покрывалом. - В конце концов, сходи сама на свидание. Пузатый садовник из зоосада всегда жарко высматривает тебя в коридорах школы. За одно, глядишь, он и наш сад привел бы в порядок?
   - Молодец, Брегантина! Давай сходить с ума вместе, - Виола ухмыльнулась, вспоминая страстный взгляд ее глуповатого воздыхателя из зоосада. Тот, пожалуй, даже и не догадывался, что объект его страсти годится ему больше чем в пра-пра-бабки. - Сегодня же одарю пузана старушечьим поцелуем.
   Обе расхохотались, представив такую сцену.
   - Кстати, Брегантина, как поживает твой подопечный? Я имею в виду Харма Дриммерна, - Виола обмахнулась ладонями, стараясь немного унять смех. - Ты не подашь мне чаю? - Она указала на поднос на подоконнике.
   Брегантина поднялась, оправила волосы и подошла к окну. Открыла сахарницу, с чего-то наполненную тыквенными семечками. Соловей подскочил, прочирикал благодарность своей кормилице и схватил клювом семя. Взяв чашку с подноса, Брегантина подошла к Виоле и вручила ее подруге, затем уселась назад в свое кресло и взяла свою чашу с деревянного подлокотника. Под стрекот цикад и суету Сокола около сахарницы с семечками, вдруг подпрыгнула игла граммофона, и мелодия прервалась, не доиграв до конца.
   Брегантина вздрогнула и уставилась на Виолу, а потом заговорила:
   - О, прости, ты спросила про Харма? - Виола улыбнулась ей. - Все в порядке. Вчера снова видела его. Ты знаешь, не проходит и дня, чтобы я случайно не встретила его в каком-нибудь коридоре или кабинете. Он словно чувствует меня... или я его, - она пожала плечами.
   - Понятное дело, ты завела дружбу с еще одним мечтателем. Правда он еще слишком мал, чтобы понять это, или что-либо сделать. Так что, видимо, это ты и ищешь его, летая по залам школы. - Виола подмигнула Брегантине. Она теперь полностью успокоилась. Ответственность, лежащая на ней, не позволяла долго находиться в унынии. Моменты слабости она проявляла только в присутствии Брегантины. Тем более та и сама могла догадаться, если что нет так.
   - Не "летая", конечно, "перемещаясь", ты хотела сказать.
   - Да-да, но суть от того не меняется. Тебе все везде надо успеть, неугомонная старушка.
   Брегантина отставила чашу:
   - Думаю, сейчас ты изменишь свое мнение о его способностях. Вчера он рассказал мне и даже показал одну весьма забавную вещь.
   - Да? Какую же? - Виола хмыкнула. Что такого может сделать шестилетний мечтатель? Ничего сверхъестественного! Она прекрасно это понимала, исходя из своего приличного опыта по воспитанию замечтавшейся малышни.
   - После занятий мы с ним прогуливались по Куполу Природы. Он рассказывал об уроках, которые ему нравятся. Кстати огородничество, - она с усмешкой глянула на Виолу.
   - Не замечала. Хотя Кристиан Хванч больше сам по себе без своей помощницы. Ты ведь и сама знаешь. Мэри не может вечно следить за всеми, как и ты, впрочем. Кстати, что-то не нравится он мне в последнее время. Потух, приуныл: сердечные дела. Ну, да ладно есть проблемы и поважнее. Давай, рассказывай!
   - Ладно, ладно не будем трогать бедную Мэри и несчастного Кристиана, - Брегантина лукаво глянула на подругу, едва качнув головой. - Да и не имеют они к этой истории никакого отношения. Значит так, мы вышли с Хармом на крыльцо, и я уселась на скамью. Харм же уставился куда-то. Я спросила его, как он ладит с детворой со своей группы "зверей". Он задумался, а потом как рассмеется. Я в недоумении спросила, что же его так рассмешило. А он мне... - Брегантина замолчала и, потупив глаза, недовольно покачала головой.
   - Ну и?
   - Он говорит: "А вы знаете мисс Брегантина? Я могу видеть будущее".
   - Что? Такого быть не может. Будущее не определено, они лишь вероятно...
   - Да подожди Виола. Не надо лекций, дело не в предвидении. Дослушай!
   - Ладно, давай, выкладывай.
   - Я спросила его: "С чего ты взял, Харм? Никто не видит будущее". А он мне: "Смотрите, мисс Брегантина. Видите того мальчишку в синих брюках и рубахе. Он сейчас будет переходить дорогу". Я спросила: "Ну и что?", а он мне: "Сейчас, сейчас. Смотрите, он споткнется и упадет". Харм уставился на беднягу, а мальчишка посмотрел налево, затем направо, ступил на дорогу и вот просто на ровном месте как грохнется.
   - Что? О, нет, печальная мечта. Я так понимаю с мальчиком все в порядке?
   - С ним-то в порядке. А что Харм? В шесть лет он уже творит такое!
   - Брегантина! Ты почему сразу не рассказала? Раньше он тебе такое показывал? Что ты ему ответила? Маленькие мечтатели... Ну, что они обычно могут?.. Настроиться на учебу, мечтать о подарке на день рождения. А этот уже сейчас влияет на людей. Причем вот так на первого встречного?
   - А я тебе о чем? Я так растерялась, что единственное, о чем я попросила Харма, так это не предвидеть плохое. Попросила, чтобы его ясновидение касалось только всего хорошего. Однако с его мрачным детством, разве можно надеяться на чудные мечты. Ему срочно нужен наставник! На Изнанку ему рановато, но кто-то же должен присматривать за ним!
   - Я думаю... Я так понимаю... Это надо решить срочно! Вдруг он "предвидит" нечто похуже ушиба? О нет, печальная мечта, хоть бы не случилась трагедия!
   Мелодия вдруг возобновилась, и две дамы уставились на граммофон. Сокол уселся на иглодержатель. Видимо под весом соловья тот опустился на дорожку. Сокол начал причирикивать старому джазмену, вновь затянувшему свой блюз.
   - Он спас Элфи Смолг... Кобра на нее напала... - Брегантина не успела выразить свою мысль и та внезапно упорхнула.
   - О да! Еще ведь эта змеюка, - прервала размышления подруги старушка Виола. - Что-то проблем у нас больше, чем обычно. И про змею, как я понимаю, ты тоже пока не выяснила? Кстати я тут беседовала с Магдаленой Смолг. Она волнуется, что кобру могла Элфи промечтать.
   - Чушь! - махнула рукой Брегантина.
   - Я тоже так думаю, но все же девочка с определенными талантами, это факт. Так что с более правдоподобными версиями?
   - Проверяем Ветхона. Хотя я почти уверена, что это он!
   - На твое "почти" не стоит полагаться. Он... Не уверена, что он обладает такой силой. Хотя, конечно, чучела занимают все его мысли. Может ты и права. Но только в таком деле нельзя ошибиться. Вспомни, как вышло сама знаешь с кем.
   - О, нет. Не будем об этом. Это тут точно не при чем. Нельзя изгонять его, даже если он создал эту скользкую убийцу. Ведь он не знает о своих способностях. Разве можно его наказывать за них?
   - Ты примеряла Ветхону бенайрис?
   - Раньше никак случай не представился. Но уже почти готово!
   - Все не так. Все наперекосяк. Ты справишься с этим Брегантина или мне подключить Рэмона, а может самой заняться?
   Вот тут-то Брегантину словно огрели чем-то тяжелым по голове. Властная директриса на своей территории сама разберется со всеми проблемами, а Виола пускай занимается вопросами в стенах школы мечтателей! Однако лишние эмоции подчеркивают слабость, потому она спокойно начала свой монолог:
   - Не стоит. Если к каждой мелочи привлекать свору мечтателей, тогда кроме хаоса мы ничего не получим. Нужен здравый ум и тонкое понимание ситуации. Я работаю над этой дилеммой. У меня есть одна идея. Сегодня я планирую реализовать ее. - Брегантина пристально посмотрела на Виолу. - Надо вынести чучело той змеи за пределы школы, в такое место, где Ветхон раньше не бывал, чтобы он не уловил свои мечты, которых возможно он немало воплотил в своих мастерских. Там я и примерю на него "очки". Кстати, я подключила к этому Пенелопу Хайвон.
   - Пенелопу? Умная девочка. Если б ей талант мечтателя достался, мир стал бы гораздо лучше. Да, к сожалению, на это мы повлиять не можем.
   - Да, она - умница. И таких немало. И в этом мире нужны не только мечтатели. Я ж как-то уживаюсь с вами и вроде немного полезна, насколько я понимаю. Или у тебя на этот счет есть сомнения?
   Виола будто не слышала поддевок Брегантины, она размышляла вслух:
   - Столько вопросов. Столько проблем. Наверное, я просто уже слишком состарилась для их разрешения. Может быть, уже приближается мой конец и мне пора уходить?..
   - Прекрати, Виола! Можно подумать такие огрехи происходят впервые. Сколько всего случалось. Вспомни! Нашествие дождевых червей, а яблоня с черными плодами, шестиухий ослик? Не говоря о том случае, когда к нам проник житель Эйвори. Синекожий бородавочник с интеллектом человека, - она рассмеялась. - Как же трудно было выловить этого хрюкающего шамана племени "Кхо". Благо такое возможно лишь в Воллдриме и его окрестностях. Хотя поросенок мог сбежать куда угодно!
   Виола грустно посмотрела на подругу:
   - Да, всякое было. Но я ощущаю такую разбитость. Я не чувствую достаточной силы. Я умираю, если это возможно.
   - Ты не можешь покинуть свое творение! Прошу тебя - держись! Не оставляй меня одну. Я без тебя не проживу. Только мы с тобой и помним, как все начиналось. Для меня одной эта ноша слишком ответственна. Не раскисай!
   Брегантина подошла к Виоле. Она присела на пол напротив подруги и стала разминать ее старые усталые ноги. Слезы покатились по щекам сильной женщины. Однако Виола не могла увидеть ее печаль: густые волосы скрыли молодеющее лицо директорши.
   Важные и в чем-то судьбоносные события все же никогда не предполагают отказ от обыденности. Посему, старушки, обитающие в старинном домике, скрытом под разросшимся садом, вскоре принялись за свои обычные дела.
   В этот день Брегантине предстояло провести в пяти основных частях школы праздник распределения. Сегодня вэйосы должны выбрать понравившиеся им дисциплины. Первый этап для вэйосов окончился и, чуть более самостоятельные ученики, теперь должны были продолжить обучение по выбранным направлениям. Но перед этим предстояло уладить вопрос с Дриммерном. Ему требовался наставник.
   Сама Брегантина не обладала талантом мечтателя, хотя соприкасалась с ними постоянно. Ее подруга, Виола, на самом деле, имела к ним самое прямое отношение, однако она занималась по большей части в отделении для юных мечтателей, а также поиском способных учеников в других корпусах школы. Но талантом лидера, способностью улаживать насущные проблемы школы, обладала именно Брегантина, поэтому посовещавшись между собой, подруги решили, кто же будет опекать Харма Дриммерна. Именно к будущему наставнику директор школы и собиралась отправиться в это утро.
   Она оделась, как обычно, в длинную серую юбку с многочисленными потайными складками и карманами, вмещавшими некоторые загадочного назначения предметы, а также ключи от всех замков в школе. Мягкие туфельки на высоком каблучке-платформе и легкую темно-серую блузу с пуговицами до самого горла. Затем она собрала волосы в пучок и закрепила шпильками широкополую шляпу с атласной лентой, украшенной гербами каждого из отделений школы.
   Пока Брегантина собиралась, ее подруга уснула. Решив, что Виоле не помешает дополнительный отдых, Брегантина вышла из комнаты и тихо спустилась вниз. Она шагнула за порог своего дома, и дверь прикрылась сама, как только дама исчезла.
   Всплеск воздуха, как обычно бывало во время перемещения, расшевелил аромат роз, и привнес сюда запах спелых яблок и груш. Выйдя из-за пышного конуса старой туи, Брегантина осмотрелась и, никого не заметив, спокойно подошла к широкой стеклянной двери, затененной обвитыми плющом колоннами. Она дернула за декоративную веревочку. Звонкая трель колокольчика эхом откликнулась в огромном пространстве особняка.
   Через минуту ей открыли:
   - Мисс Брегантина? Рад видеть вас. Не ожидал... Проходите, пожалуйста.
   - Здравствуй, Генри. Я по делу.
   - Ну, естественно! - Генри Смолг растянул губы в довольной улыбке. - Надеюсь, дело приятное? - однако немного взволнованное лицо Брегантины заставило Генри забеспокоиться. - Родителям Магдалены нужна помощь? С ними все в порядке?
   - Не волнуйся, все в порядке. Они, как и задумывалось, готовят очередной подарок для местных ученых. Но сейчас не об этом.
   - Это хорошо. Проходите в гостиную. Желаете чашечку кофе или чая?
   - Нет, Генри. Я ненадолго. Спасибо за приглашение, но я спешу.
   - Хорошо. Тогда я слушаю вас, - он сложил руки на груди и немного наклонился вперед. Брегантина была миниатюрной, а высоченный Генри почти на две головы превосходил ее в росте.
   - Я понимаю тебе сейчас не до обучения, но в силу случайных событий и их последствий...
   - Закон случайного выбора?
   - Не совсем. Выбор уже состоялся, мы с Виолой просто его проанализировали. Боюсь, забот тебе добавится, но они будут тебе по душе, я надеюсь. Ты ведь любишь возиться с молодежью?
   - Но я раньше не занимался обучением, - он прищурил левый глаз, понимая к чему клонит директриса.
   - Вот и попробуешь свои силы. Но я хочу тебя предупредить. Этот мальчик...
   - Значит - парень? Хорошо.
   - Он совсем дитя и к тому же чрезвычайно силен уже в свои... - директорша выдерживала паузу, но та сильно затягивалась.
   - Ну да, продолжайте, я слушаю... - Генри опять стал нервничать.
   Брегантина посмотрела прямо ему в глаза, словно пытаясь прочесть его мысли и сказала:
   - Ему всего шесть с половиной, как и твоей Элфи...
   - Что? - он уставился на Брегантину. - И вы уже поняли, что он силен? Как это? Почему тогда я? У меня нет опыта в таких делах. Я должен заниматься с дочерью... Элфи ... она... она... ну, вы сами знаете, к тому же ей нездоровится.
   - Поверь Генри, этот выбор осознанный. Когда ты увидишь его, то все поймешь. Ты привел его в школу, ты помог ему решиться. А с его несчастным детством, только такой чудной мечтатель как ты, сможет справиться.
   - Кажется, я понял о ком речь. - Генри ухмыльнулся и просунул руки в карманы своих брюк. Он качнулся вперед, а потом немного выгнулся назад. - Это Харм?
   - Да! Он самый! Вот видишь, теперь тебе ясно, что так и должно было быть?
   - Вы правы! Как всегда.
   - Конечно, Генри.
   - Кстати, прекрасная шляпка! - он хитро посмотрел на собеседницу, однако та странно отреагировала. Она встревожилась и подозрительно посмотрела на него.
   - Ты о чем сейчас хочешь сказать?
   Генри растерялся:
   - В смысле?
   Брегантина вонзила в него строгий взгляд.
   - Вам подходит такой образ... В чем дело? Мисс Брегантина?
   У Брегантины метались мысли: "Он весельчак, но это озорство с ним не очень-то стыкуется. Я стала сильно подозрительной".
   - Прости, Генри. Я уже опаздываю.
   - Да, конечно. Я понимаю...
   - Мне пора... Кстати я думаю тебе не надо объяснять, что твое наставничество должно быть не явным. Детям в таком возрасте не стоит знать о себе слишком много. Ты придумай, как завести с ним дружбу. Это будет не трудно, ведь он в одной группе с твоей дочерью. Хотя после сегодняшнего дня все может измениться. Праздник распределения. Впрочем, ты и сам знаешь. Элфи придет, я надеюсь? Как она?
   - То лучше, то хуже. Сейчас она собирается, - он грустно улыбнулся, но, заметив, как Брегантина то и дело нервно поправляет шляпку и поглядывает на входную дверь, понял ее нетерпение. - Похоже, без вас празднику не начаться?
   - О, да! Ты прав! Я побежала! Генри, подумай о том, что я тебе сказала, и приступай, как только будешь готов! Все ясно?
   - Да, я понял.
   - Удачи, Генри!
   - И вам мисс....
   Брегантина, не дослушав, шагнула за обширный куст. Она отправилась по своим делам и теперь быстро шагала по Куполу Природы в кабинет директора Кипарисуса. Тот должен был отчитаться по поводу реализации плана "промечтатель кобры".
  
  
  

Глава 14. Старый, новый друг

   Элфи Смолг спустилась с крыльца и двинулась по выложенной кирпичиками дорожке. Конусные туи приукрасили привычный запах травы своим легким акцентом ванильной горечи. Фелисия восседала на ступени и вроде как помахала Элфи лапкой. Но нет, она просто вылизывала свою мордочку, громко примурлыкивая. Элфи подмигнула ей. А кошка вдруг среагировала на суету воробьев на крыше. Инстинкт взял свое, и утренний туалет Фелисии сразу же закончился, она превратилась в охотницу. Элфи хихикнула - умыться можно и позже, веселье превыше всего. Вприпрыжку она направилась дальше. За кустистой изгородью кто-то разговаривал. Элфи узнала голос: "Там Кати!"
   Шоколадная прядь на виске маленькой мисс Смолг туго сплелась с остальными в любимое плетение ее подруги - мощную косу. Сегодня после чая и индейского танца с натягиванием носочков, надеванием платья и умыванием, Элфи заглянула в комнату своих родителей. Там витал цветочный аромат с искорками корицы и апельсинов от маминых духов. Их микроскопические частички кружились в пространстве комнаты и приседали на платье Элфи, на ее волосы. Мама и дочь обнялись и протанцевали несколько па вальса, а потом свалились в пуховые подушки. Магдалена пощекотала дочурку. Элфи хохотала и извивалась, как карасик в руках рыбака. Потом Элфи усадили перед зеркалом и причесали. Магдалена выдавала наставления: "Никаких сомнений! Можешь выбрать все, что угодно. Мир удивителен во всем, к чему мы прикасаемся с мечтами", - теперь мама часто говорила подобное. И Элфи понимала, что мама имеет в виду. Однако мечты такие закорюки, их обуздать совсем непросто. Вот и с ростками ничего не вышло. Они, все же не выстояли - завяли, кроме двух анютиных глазок. Кстати, недавно папа переселил их в комнату Элфи.
   "Нельзя отчаиваться, надо искать непростые ситуации и делать их добрыми и понятными", - а это уже папины наставления.
   "Я готова! - стучало у малышки в голове. - Я - готова..."
   Элфи толкнула калитку и вышла к Кати. Мисс Филипп уже с полчаса мялась у реечного забора, закутанного во вьюны декоративной фасоли. С ней, почему-то, был Карлос. Кирк пока не появился, и Элфи немного удивилась, увидав эту парочку вместе:
   - Здравствуй, Кати! Здравствуй, Карлос! Кирка еще нет? - она посмотрела прямо в глаза кузену Беккета.
   - Здравствуй, Элфи! Кирк сейчас должен подойти. Мы тут с Кати ждем... Вот ты пришла, теперь еще он должен, - Карлос немного замялся и глянул на Кати, и она пришла на помощь:
   - Элфи! Ты сегодня такая красивая! - Кати обняла подругу и шепнула ей на ушко: - Я так соскучилась.
   - Кати, а твое платье просто великолепно, ты прямо сияешь. Я так рада тебя видеть!
   Кати густо покраснела. Она не решалась взглянуть на Карлоса, а тот довольно улыбнулся, будто комплимент был адресован ему самому.
   Первый месяц обучения закончился. Элфи едва ли посетила с десяток занятий. Торжество распределения вскоре начнется, но для Элфи оно стало настоящей дилеммой. Сколько она пропустила, а ведь пришла пора принимать решение. Элфи выставила руки лодочкой и выпалила волновавший ее вопрос:
   - Вэйосы, - она улыбнулась, - вы определились по урокам? Я была только на нескольких занятиях... Что мне нравится, я так и не поняла. Кати, ты куда пойдешь? А ты, Карлос, уже решил?
   - Хищники и травоядные, конечно, - мисс Пенелопа лучше всех! Потом певчие птицы, морские глубины, - перечисляя, Кати поглядывала на Карлоса, и тот в знак согласия кивал каждому ее слову. Маленькая мисс Филипп будто повторяла заученные наизусть строки. - Э-э-э-э, было что-то еще.
   Карлос тут же подхватил:
   - Заготовки, погодные явления...
   - Точно! Да, и на них запишемся.
   Элфи вдруг задумалась: "Эти двое решили не расставаться?", а вслух спросила:
   - Может и мне пойти с вами? Я ведь совсем не знаю, что изучают на большинстве предметов.
   - Да, конечно! Пойдем с нами, - подпрыгнула от радости Кати, а Карлос задумчиво почесал затылок.
   - Я думаю Хванча выбрать. Он забавный. А огород у него тако-о-ой великолепный! - Элфи помнила о странном разговоре Хванча с Мэри и теперь знала: она - мечтатель. Ей хотелось больше узнать о загадочной способности мечтать. А мистер Хванч со своей помощницей наверняка хорошо осведомлены в этом вопросе.
   - Я тоже подумывала, - начала Кати, но глянув на Карлоса, добавила: - хотя ковырять землю? Что тут интересного?
   Элфи поняла, Кати с Карлосом теперь, похоже, неразлучны. Может впредь им помешает ее присутствие?
   - А вообще, Кати, знаешь?..
   - Что, Элфи? - Кати широко улыбнулась и уставилась на подругу.
   - Давай выберем разные предметы. Будем потом рассказывать друг другу. Узнаем больше всех. Будем природоведами-всезнайками, - Элфи хитро хихикнула в кулачок.
   - Ну, нет, Элфи! Я хочу с тобой! Я скучала и теперь тебя не отпущу. - Кати топнула ножкой и в такт этому одернула свою толстенную косу, перекинутую через плечо. - Ты, кстати специально косичку заплела? Я догадалась. Моя сестричка по соседству, - Кати обняла подругу, едва сдерживая слезы. Она пошмыгала носиком: ей довелось столько переживать из-за болезни Элфи, она часто плакала украдкой. Хорошо, что Карлос был рядом, и в школе, и после уроков, они гуляли и много разговаривали, он отвлекал мисс Филипп от грусти и всегда подбадривал.
   Карлос выдохнул и добавил к словам Кати свои соображения:
   - Да, Элфи, я согласен с Кати. Пойдем вместе с нами. Мне нравится то же самое, что и... вам, девочки. На многих занятиях будут и Кирк с ребятами. Вместе лучше!
   - Ладно, посмотрим. Я думаю глазеть на учителей и выбирать по их лицам. Кто понравится - туда и пойду! Как вам моя идея? - Элфи веселилась, наблюдая, как ее друзья пытаются прикрыть свою симпатию логическими доводами о полезности разных предметов. Выходило так неловко.
   - Здорово! Может и мы?
   Кати глянула на встревоженного Карлоса, но тот не растерялся:
   - Кати, мы ведь все обсудили. Надо быть серьезней.
   - Да, это важно, - пожала плечами Кати. - Ты прав, Карлос.
   - О, смотрите, вот и Кирк! - Элфи с радостью подпрыгнула на месте, но Беккет сухо кивнул ей в ответ.
   Кирк подошел к Карлосу. Мальчишки таранили друг друга взглядом, будто участники безмолвной дуэли, однако руки друг другу пожали.
   - Ничего удивительного, - сказал сам себе Кирк. - Идемте! - обратился он ко всем разом.
   Четверка вэйосов направилась к центру Воллдрима. Элфи охватило приятное волнение, а Кирк недовольно поглядывал на идущую впереди пару. Когда те прилично отдалились и не могли услышать слов своих друзей, Кирк надменно заговорил:
   - Не пойму. Они что влюбились? Они же еще дети? Что за?.. Нет слов.
   Элфи расправила пышный кружевной ворот своего роскошного сиреневого платья и ответила:
   - А что такого? Они неплохо смотрятся вместе.
   - Детский бред. Карлос казался таким замкнутым, молчаливым. А вышло, что это вовсе не признак ума, его мысли витали в косичках и цветочках.
   - Кирк, скажи правду! Что-то случилось? Я уверена, что Кати и Карлос просто под руку тебе попались.
   Кирк пригладил глянцевый шелк своих волос и повернулся к Элфи:
   - Лилианна эта...
   - Опять поругались? - Элфи устало вздохнула. У Кирка с мамой были напряженные отношения. Он ее обижал, а она постоянно стремилась его утихомирить.
   - "Не волнуйся, Кирк. Все будет хорошо. Даже если выберешь сегодня неверно, потом можно все поменять... Сю-сю-сю, пу-пу-пу". Такую ерунду она иногда несет.
   - Не надо так. А, правда, ты, что совсем не переживаешь?
   - О чем мне волноваться? Трудиться я не хочу. Я имею в виду физически. Значит, всякие огороды и грибы отпадают. Зоосад я знаю вдоль и поперек, это тоже прочь. И что остается?
   - Ну и?..
   - Ни-че-го! Все предметы какие-то детские. Я уже сомневаюсь в выборе Купола Природы. Да и какой я - вэйос? Мне скучно. Все не то. По крайней мере, надо попробовать перейти на следующий курс, к "устасам" или даже к "двиншенам".
   - Прошло всего несколько уроков. И это лишь начало...
   - Мне теперь все равно. Я пытался встретиться с мисс Брегантиной, чтобы она направила меня на занятия для старших учеников, но это целая проблема. Никто не смог мне подсказать, где же находится ее кабинет. Я исходил столько комнат. В Куполе Природы я был в каждом кабинете, ходил и в другие блоки школы. Заглядывал в сотни помещений. Нет ее нигде. Она неуловимая какая-то. Что она за директор, если с ней нельзя решить ни одного вопроса?
   - А мне наоборот хочется побывать везде и все опробовать. И для старших курсов придет время. Надо немного потерпеть.
   Молодой Беккет вдруг преобразился и выпалил:
   - Хотя... Я все-таки думаю пойти в зоосад, к Пенелопе. Хочу выяснить мотивы хищников и их таланты пугать до страха, - он угрожающе взглянул на собеседницу, но та вместо того, чтобы испугаться, рассмеялась:
   - Скорей всего они голодны и бесстрашны, вот и все мотивы.
   - Умничаешь? Меня тебе не обставить. Умник номер один - это я!
   - Кто умнее тот не станет спорить, поэтому я соглашусь: считай себя самым-самым, если так легче спаться будет.
   - Твое подтверждение мне ни к чему. Я не сомневаюсь в своих талантах. - Кирк указал на пару одногруппников из Купола Природы. - Глянь! Он ей по волосам рукой провел. Нежности, как водится, ума не добавляют. - Кирк разразился грозным хохотом, словно из преисподней, правда, незрелые голосовые связки, превратили его хоть и в грубый, но все же в довольно детский смех.
   - Может он просто отогнал осу.
   - Конечно же. Ты что будешь спорить с умнейшим из представителей человечества?
   Обычные колкости Кирка вдруг разозлили давно смирившуюся с манерами Беккета, Элфи:
   - Что ты ко всем цепляешься? Ты лучше других? Самый-самый? Как же мне это надоело. Ты мне надоел своими придирками! Я ухожу!
   Кирк застыл.
   - Элфи? Ты чего? Я ж так, ради смеха, - он схватил ладонь Элфи и встал на ее пути.
   - Отстань! - Элфи вырвала руку, оттолкнула Кирка и помчалась по дороге.
   Кирк проводил взглядом, убегающую прочь Элфи. Он не мог решить, что делать. Хотел догнать подругу и уже подался вперед, но гордыня не позволила, тем более пришлось бы извиняться. Элфи скрылась за поворотом. А ошарашенный Беккет стоял, нагнувшись вперед, как неловкий бегун на старте, пропустивший команду "марш".
   Округу заполняли привычные для сельского района Воллдрима звуки. Скрип качающихся ворот и копошащаяся в земле лопата, потревоженная ветром крона плодовых деревьев, кудахтанье и похрюкивание обитателей здешних хозяйств, - но Кирк ничего этого не слышал, его интеллект кипел от стыда.
   Через минуту мальчишка вынырнул из своих рассуждений и осмотрелся. Сейчас он походил на вора, который осматривает окрестность, дабы удостовериться, что его преступление осталось не замеченным. Вдалеке, шли Кати и Карлос, они даже не обернулись. Видимо они не слышали разгоревшейся здесь ссоры. Свидетелей проступка Беккета вроде не оказалось, но совесть, неожиданно для своего хозяина, принялась неуверенно попискивать: "Ты виноват, виноват..."
   Пока Кирк мучился и решал что делать, Элфи бежала, не разбирая дороги. Она свернула несколько раз и, наконец, остановилась и расплакалась. Ярость, гнавшая ее по старому Воллдриму, теперь сменилась отчаянием:
   - Все не так! Все не так! Почему все плохо? Что происходит?
   Неприветливый район города, в котором оказалась Элфи, мог легко напугать даже иных взрослых. Здесь царила безысходная нищета, гнетущее отчаяние. Воллдримская детвора старалась обходить этот район стороной или же предпочитала передвигаться по здешним местам группами. Так становилось немного спокойней. Но Элфи была здесь одна. Сейчас она двигалась по высушенной солнцем земле, частенько всхлипывая.
   На этом переулке поверхность дороги была покрыта толстым слоем пыли. Мельчайшие частички взлохмачивалась от поступи малышки, а потом чрезвычайно медленно опускались. Элфи оглянулась. Там, где она недавно ступала, все еще висело невысокое облако пыли, которое простиралась до ближайшего поворота. Казалось, дождь позабыл об этом заброшенном месте и годами не утолял жажду выжженной земли. Эта часть Воллдрима с разбитыми дорогами и полуразвалившимися домами выглядела уныло. Даже не страшно, а действительно печально и одиноко. Почти непроглядная тишина укрыла старые дома, покосившиеся заборы. Ни одной живой души, и даже резвый ветерок будто бы улетел трепетать и веселиться там, где пошалить ему более раздольно. Здесь же все затихло, замерло.
   - Мертвое место, - неожиданно для себя, произнесла вслух Элфи, - но хорошее. То, что надо для экспериментов мечтателей.
   Элфи закрыла глаза и представила Фелисию, улыбнулась, но потом вспомнила Кирка, и досада выдавила образ любимой кошечки. Элфи вновь попыталась представить что-то "мечтательное". Цветы в ее комнате, новые платья, которые прислали ей бабушка с дедушкой из своего затянувшегося путешествия. Она улыбалась, но вдруг в мыслях всплыл образ мужчины в тени окна Купола Природы и вместе с ним тяжелые, горькие воспоминания первого учебного дня. Элфи мотнуло в сторону, и она открыла глаза.
   Впереди на дороге, шагах в пятидесяти, стоял огромный пес, неухоженный с кусками слипшейся шерсти и с частыми проплешинами на боках. Собака тяжело дышала, будто ей пришлось долго бежать. Злой взгляд был устремлен на Элфи. Малышка Смолг испугалась. Но памятуя наставления своих родителей, попыталась привлечь добрый образ в мысли. Надо думать о хорошем, тогда мир станет добрее. Она знала это и постаралась избавиться от своего страха. Она вновь закрыла глаза, но чудный образ никак не приходил. Элфи глянула: ужасная собака теперь двигалась к ней, подбрасывая лапами волны дорожной пыли.
   - Нет... нет... - прошептала Элфи. - Уходи прочь. Уходи... Пожалуйста...
   Бездомная псина приближалась. Казалось, злобное создание понимает, что одинокий ребенок на безлюдной дороге никуда от нее не денется. Она чуяла накал ужаса Элфи и уверенно двигалась вперед, не спеша, смакуя свое преимущество.
   - Я могу все исправить. Я смогу. - Мысли Элфи метались, она никак не могла взять их под контроль, чудные воспоминания затмил ужас от приближающейся угрозы. Элфи присела на корточки и прижала ладони к лицу, она боялась смотреть и покорно замерла на месте.
   Псина подошла вплотную, понюхала кончики пальцев малышки, потом лизнула ей руку и улеглась у ее ног. Тяжелое дыхание собаки - единственное, что звучало в тишине пустынной улицы. Это клокотание заставило Элфи переключиться, и она позабыла о страхе. Элфи убрала ладони от лица и неуверенно взглянула. Пес не казался таким уж страшным, и теперь скорее жалость всколыхнулась в душе у новоиспеченной мечтательницы.
   - Ой! У меня что получилось? Все стало хорошо? Ты не будешь нападать на меня? - пес лишь взглянул на Элфи. - Тебе плохо? Ты заболел? - он жалостно заскулил в подтверждение словам Элфи.
   - Не трогай ее! Иди прочь! - крикнул мальчишка.
   Элфи обернулась: Кирк замахнулся.
   - Нет, Кирк! Не надо! - но было поздно. Дубина резко опустилась на голову пса и с треском разломалась. Тяжелое дыхание собаки в мгновение оборвалось.
  
  
  
  

Глава 15. Головоломки

   - Кирк, ты молодец! Как же ты силен, мой маленький вэйос: притащил такую тяжесть! - от слов Пенелопы, Кирк недовольно поморщил нос, отчего верхняя губа немного изогнулась. Слово "маленький" он воспринял как не совсем уместное. Он глянул в зеркало на свою выпачканную физиономию и протер лицо смоченным под водопроводным краном платком.
   Пенелопа Хайвон, не заметила недовольства Кирка. Все ее внимание занимал пациент.
   Кирк же состроил подобающую знатному ученому мордашку и уселся на стул. Теперь мистер Беккет казался безмятежным, но недавнее происшествие трубило и барабанило в голове, словно набор инструментов, оказавшийся в руках у неумелых исполнителей.
   - Кирк, что ты наделал?! - закричала Элфи, когда Кирк, спасая подругу, ударил пса куском полена по голове. - Кирк! Кирк! О нет, печальная мечта, он не дышит!
   Дерево оказалось непрочным и буквально рассыпалось в его руках. Крик Элфи пронзили Кирка пониманием - он натворил нечто ужасное. Он попятился, намереваясь убежать прочь, но вдруг к нему подскочила Элфи и что-то прокричала. Через секунду она вернулась к псу, опустилась на землю и обняла бездыханное тело. Она плакала, и ее бормотание тонуло в вырывающихся всхлипах.
   Кирк застыл. Казалось Беккет впал в оцепенение. "Бам-бам-бам", - сердце как насос накачивало голову мальчишки, казавшейся теперь заледеневшей глыбой льда, которую вот-вот разорвёт от жара, стучащего в висках. Он ощутил привкус металла у себя во рту и его стало тошнить. Но вдруг тяжесть отступила и окружающая действительность показалась Кирку вымыслом, безумным сном, ведь быть не может, чтобы он кого-то убил. Мир замер и только шепот Элфи теперь связывал Кирка с реальностью. Теперь он не мог различить очертания собаки. Изувеченное тело пса почти слилось с дорожной пылью, все превратилось в эту бледно-желтую пыль, а звуки улицы поглотило волнение, которое вскоре трансформировалась в шок. Кирк ничего не видел и теперь не мог разобрать, что бормочет Элфи. Да и не пытался.
   Спустя какое-то время шок стал отступать. Кирк взглянул на Элфи: черная косичка теперь немного растрепалась, а непослушные пряди налипли на ее мокрое личико. Ее пышное платье, выпачкалось, и совсем не подобало празднику, на который они направлялись. А роскошный кружевной воротник, который она то и дело поправляла, когда они беззаботно шли на праздник распределения, смялся и, спереди, на груди, промок от слез. Мисс Смолг все еще сидела на коленках около пса и разговаривала с ним:
   - Бедная моя, несчастная собачка. Ну, зачем ты так, Кирк?..
   Кирк почувствовал, что с силой сжимает ворот своего жакета. Но он не мог разжать онемевшие пальцы, а может просто не хотел. Он глянул на пса и отвел взгляд, зажмурил глаза, едва сдерживая наливающиеся слезы. В голове клокотало: "Что я сделал? Я убил! Убил! Я... убийца..."
   Но вдруг он услышал то, что сейчас казалось ему настоящим чудом:
   - Он пошевелился! Кирк, он не умер!
   Кирк потряс головой, не осознавая слов Элфи. Он посмотрел на нее - она улыбалась. Он неуверенно сделал шаг и разжал пальцы. В них хлынула кровь, и он почувствовал боль. Он наклонился. Еле заметно грудная клетка пса поднималась и резко опадала.
   - Надо что-то сделать! - закричала Элфи, но Кирк никак не мог сосредоточиться. - Кирк, да помоги же! - Элфи попыталась приподнять пса, но тот весил гораздо больше, чем она смогла бы оторвать от земли.
   Кирк выдохнул и его наполнил невероятный восторг. Но он ли его контролировал? Ему показалось, что это какая-то неведомая мысль, возможно даже чужая, не знакомая ранее, но она заставила его улыбнуться, и слеза скользнула по его щеке. Казалось, что исполнилась заветная мечта, самая-самая главная мечта, мечта всей его жизни, о которой он раньше не догадывался, не помышлял все время своей жизни. Пес дышит, он не убил его!
   Забыв о своем идеальной костюме и гладко выложенных волосиках, Кирк согнулся и просунул руки под грязное тело лохматой собаки. С потугой оторвал его от земли и с них обоих, посыпалась дорожная пыль.
   - Пойдем, в школу, к Пенелопе, - с надрывом выдавил Беккет-младший.
   - Точно, Кирк! В школу! Пенелопа знает что делать! Спасибо, Кирк! Спасибо!
   Элфи будто забыла о том, что он сделал, но Беккет думал иначе. Стыд за поступок захлестывал его и потому, во что бы то ни стало, он приказал себе спасти несчастного пса.
   Едва не теряя от напряжения чувств, Кирк тащил увесистый груз, Элфи же придерживала голову пса и ласково что-то нашептывала тому на ушко. Связки в локтевых суставах Кирка чуть ли не рвались от несоразмерного носильщику груза, а коленки никак не хотели разгибаться. "Надо донести, держи, держи!" - приказывал себе Кирк, но Элфи вдруг решилась поговорить:
   - Кстати, Кирк.
   - Что Элфи? - кряхтя, спросил он.
   - Думаю, надо записаться к мистеру Хванчу, в огородничество.
   - Конечно, запишемся. Как скажешь, - теперь он покорился и был готов любой ценой заслужить прощения, да и тяжелая ноша не располагала поднатужиться на споры.
   - И ты не уйдешь в другой корпус или на другой курс?
   - Не-ет, - простонал Кирк.
   - Вот и чудненько! - Элфи глянула на пса. - Я думаю, с ним все будет хорошо. Мисс Пенелопа нам обязательно поможет.
   - Конечно, Элфи, конечно, - выдавил Беккет, и капля пота спрыгнула с кончика его аристократичного носа прямиком на боковую проплешину бродячей собаки.
   Теперь тот невероятно тяжелый путь казался Кирку чем-то нереальным. Таких усилий Кирку не стоили ни часы просиживания над сложными схемами круговорота энергий в природе, ни ежедневные старания в освоении скрипки. И даже восхождение на местную гору Фромирис вместе с отцом в прошлом году не казалось ему настолько тяжелым делом. А гора та была непростой. Несколько часов подъема по остроугольному серпантину, пожалуй, он перенос более стойко.
   Кирк все еще не мог отдышаться и порой перед глазами появлялась рябь, искажающая картинку кабинета млекопитающих, в котором он сейчас находился. Воображаемые росчерки оставляли перед глазами еле заметные разводы. Стены, вымалеванные в лесную чащу Северной Америки, походили на поверхность водоема, который потревожили тонкие лапки водяных паучков. Но теперь, слава мечте, они на месте, у Пенелопы, и его старания оказались не напрасны!
   Кирк продолжал размышлять над сложившейся дилеммой.
   Зачем он ударил пса? Но ведь этот мохнатый бродяга явно испугал Элфи. Он сам видел! Хотя оказалось, что обстояло все несколько иначе. По дороге в школу, Элфи лепетала о том, что главное верить в хорошее, и тогда мир станет добрее. Не ясно, что же в самом деле произошло, но Элфи и сияла от счастья, и сильно беспокоилась. Не поймешь этих Смолгов! Теперь и Элфи вела себя загадочно.
   Кабинет средних млекопитающих, благодаря заботе вэйосов о бездомном псе, превратился в импровизированную ветеринарную клинику. На стол застелили полотенце, сверху водрузили пса. Ящик с медицинскими принадлежностями Пенелопа то и дело переставляла с места на места, когда продвигалась от головы к хвосту пациента. Работы для ветеринара-учителя было предостаточно.
   Личинки мух, выуженные пинцетом из многочисленных ран, копошились в эмалированном тазу, пристроенном у изголовья. Мисс Хайвон обмакивала в обеззараживающий раствор скрученные в тампон куски марли, затем легкими движениями касалась гниющих язв на теле спящего пса. Учитель хищников и травоядных спасала больного от заражения, которое со временем, не вмешайся случай, привело бы к неминуемой и мучительной смерти животного. После дезинфекции Пенелопа обильно смазывала куски марли желтоватой мазью и закрепляла целебный компресс десятком бинтов. Когда Пенелопа закончила, мохнатый пациент оказался почти полностью покрыт повязками. Даже пораженные глаза пришлось укрыть ватными дисками и забинтовать. Средство из ромашки, смешенное с порошком из высушенных листьев, не встречающегося в этих краях, целебного растения эфеби, послужило основой для глазного эликсира.
   Элфи с Кирком наблюдали за действиями Пенелопы. Элфи сидела на изогнутом стуле со спинкой и чистила пиджак Беккета от пыли и шерсти. Она поняла, что Кирк вовсе не желал навредить псу, он хотел защитить ее. Ведь ей самой сперва показалось, что у пса совсем другие намерения. Она жутко испугалась. Слава мечте, напрасно.
   Кирк отряхнул свои штаны и теперь пытался оттереть пятна засохшей крови с манжет небесно-голубой рубахи. Когда он понял что ничего не выйдет, закатал рукава до локтя, встал, опустил руки в карманы брюк и застыл, давая понять, что он готов. Элфи виновато взглянула на Беккета. Она знала, что тот всегда оставался чистюлей, постоянно следил за опрятностью своего одеяния.
   - Все в порядке! Можем идти, - успокаивая подругу, сказал Кирк. - Мисс Пенелопа, собака останется у вас? Ну-у-у-у, пока поправится.
   - Да, Кирк, думаю, несколько дней она побудет у меня, а потом вы сможете забрать вашего питомца.
   Элфи выпучила глаза:
   - Но это не наша собака. Я даже имени ее не знаю... Хотя, теперь будет наша, наверное...
   Кирк давно понял, что доброта Элфи, в конце концов, сподвигнет ее оставить пса у себя, поэтому не удивился и только спросил:
   - И как же ты ее назовешь?
   - Ой, а я не знаю.
   - Придумаешь что-нибудь. Я уверена. А пока вам надо идти, праздник распределения скоро начнется, - подбодрила госпожа Хайвон подопечных вэйосов.
   - Я совсем забыла! - Элфи вскочила со стула.
   Кирк осмотрел свою небрежную одежду, взял из рук Элфи пиджак и закинул его за спину, потом слегка поклонился:
   - Пойдемте, мисс Смолг?
   Элфи улыбнулась его сдержанному тону и сказала:
   - Мистер Беккет... - теперь Элфи обрадовалась официозу Кирка. В нынешних обстоятельствах такое поведение Кирка была желанным, ведь наверняка он очень переживает за то, что едва не убил несчастную собаку.
   Дети удалились, и вскоре сама Пенелопа, оставив спящего пса у себя в кабинете, заперла дверь на замок и отправилась в главный холл корпуса. Там ей предстояла встреча с коллегами по Куполу Природы, но главное у нее с мисс Брегантиной было одно дело.
  
  

***

  
   Вэйосы, учителя и небольшие группы воспитанников старшего возраста - здесь было не меньше двух сотен человек. Гомон, смех, споры - все это собиралось в невидимые клубы гама. Звуки усиливались акустикой главного холла, и шум, созданный толпой, разлетался по всем коридорам Купола Природы и даже дальше - по всей школе.
   Ароматы цветущих кустарников и душистых плодов наполняли атмосферу торжественным предвкушением праздника. На голубом своде потолка искусственные облака неторопливо разрывались и сходились в завихрения, кое-где превращаясь в серые войлочные диски. Летучие мышки на массивных светильниках еще не зажгли свои фонарики и лишь наблюдали искусственными бусинами глаз за происходящим внизу. На центральной сцене, над тихо стрекочущим механизмом барометра выстроились незнакомые учителя. Видимо это были преподаватели старших курсов обучения. Вокруг сцены стояли тумбы. Каждая выделялась оригинальностью.
   Тумба владычицы знаний о морских глубинах представляла собой аквариум. Мелкие рыбешки шныряли вдоль внутренней полости. Гладкие камни покрывали дно, а извилистые водоросли колыхались от движения рыб. На верхней части имелось отверстие. В него вэйосы, выбравшие данный предмет, должны были бросать бумажки со своими именами. Рядом с тумбой стояла сама мисс Сессиль Фиганро. Она была в платье, которое представляло собой нашитые друг на дружку лимонного цвета овалы из плохо сгибающегося материала. Отчего от малейшего движения пластинки издавали легкий шелест. Вокруг учителя расположилась группа старшекурсников, слывших поклонниками ее предмета. В шутливой форме они призывали в свои ряды неопределившихся вэйосов. Агитировали, словно проходили выборы лучшего учителя и лучшего предмета Купола Природы.
   Подобные группы учащихся окружали каждого учителя.
   На тумбе мистера Кипарисуса, директора Купола Природы, украшенной символами похожими на выдержки из нотных тетрадок, пристроилось несколько кормушек с зернами и кусочками фруктов. На верхней крышке ворковали два белопёрых голубя, а рядом суетился любимый воробей Кипарисуса. У каждого зазывалы на урок певчих птиц в руках, на плече или на голове устроились птицы. Здесь были попугаи, канарейки и клокочущие то ли от возмущения, то ли от гордости голуби разных мастей.
   Справа от группы Кипарисуса возвышался мистер Хванч с пышным букетом окриниуса в руках. Он торжественно ожидал желающих научиться мастерству садоводов и огородников. Цветки окриниуса уверенно торчали вверх, также как и гранатовые волосы высокого широкоплечего мужчины. Странно, но старушка Мэри не пришла. Вероятно, занималась огородом. Тумба огородных дел мастера, похожая на наспех сбитый ящик для рассады, однако была премилой. Из прорех в неровных досках выглядывали цветущие стебли, а кое-где цветки уже превратились в мелкие плоды черешневых помидорчиков.
   Почти два десятка учителей возглавляли группы поклонников своих предметов. Ученики, соревнуясь друг с другом, отстаивали честь своего учителя. Каждый стремился получить как можно больше вэйосов в свои ряды.
   Когда Пенелопа Хайвон выпрямилась около своей тумбы, к ней тут же подошла Брегантина:
   - Милый ящичек. Твои воспитанники соорудили? - принялась осматриваться директриса.
   - Это галины постарались, но все придумал господин Хайвон.
   - Ох, да! Конечно же. - Брегантина склонилась над отверстием и заглянула прямо в выделанную из гипса пасть рогатого буйвола. - Похоже, Мистер Хайвон выразил в этом свою суть: действовать прямолинейно или даже напролом. Это в его характере.
   - Точно! Как же вы правы! - согласилась Пенелопа и шепотом добавила: - Нам надо поговорить.
   - Я знаю, дитя, встретимся у тебя, а сейчас мне надо на сцену.
   - Удачи, мисс Брегантина!
   - И вам, госпожа Хайвон!
   Лишь Брегантина взошла на сцену, шумиха и агитация вмиг оборвались. Вэйосы немного освоились в школе и теперь не безобразничали так рьяно, как раньше: чуть-чуть поменьше, на крохотное деление самой маленькой линейки.
   Директриса начала свою речь:
   - Любимые мои педагоги, я рада всех вас видеть! - послышались ответные приветствия. Некоторые из учителей склонили головы, чем напомнили рыцарей, отдающих дань уважения своему королю. - Учащиеся старших курсов, вспоминаете свое первое распределение? - по холлу прокатился легкий шепот, и согласные с директором воспитанники живо закивали в подтверждение ее словам. Их лица озаряла ностальгическая улыбка. Неужели их нынешняя уверенность когда-то могла зародиться из сомнений, которые сейчас терзали малышей-вэйосов? Давненько это было!
   Брегантина продолжала:
   - Прекрасно! И вам, вэйосы, доброе утро! - овации и ответные приветствия загудели под куполом массивного холла. Директриса обвела детвору взглядом, и этого хватило, чтобы сосчитать каждого из младших учащихся. Она осталась довольна: 103 вэйоса, как и в первый день, присутствовали здесь. Она улыбнулась. - Я не буду долго мучить вас церемониями. Всего лишь открою вам небольшой секрет. Сегодня вам предстоит выбрать предметы, к которым вы почувствовали интерес. Не бойтесь, если у вас мало азарта или он обращен на многие науки. Еще так мало вы узнали в стенах Купола Природы. Вполне возможно вы не успели понять свои предпочтения, поэтому спешу вас успокоить. Младшие наши ученики, вы всегда можете изменить свое решение, никто не станет заставлять вас делать то, что вам не по душе, никто не станет отбирать у вас мечту, - она мельком глянула на Харма и быстро отвела взгляд. - Здесь вы сами распоряжаетесь своим будущим, мы не станем вас ограничивать. Выбирайте и не бойтесь ошибиться, ведь поиск себя и расширение своих способностей и есть замысел самой жизни. Понять и обрести мечту в себе. Вот ваша главная задача. Пробуйте! Решайтесь! И, если надо, ошибайтесь! Вперед, без лишних слов, вперед к своей мечте!
   Заиграла стремительная мелодия и началась настоящая кутерьма. Детвора ринулась к тумбам и принялась пихать свои листочки, словно боясь не успеть. Брегантина спустилась с пьедестала сцены, обошла ее по кругу, приветствуя каждого, стоящего у своей тумбы учителя, и не спеша удалилась в коридор "Саванны". За спиной гул и смех детворы почти поглотил мелодию, звучавшую под куполом. Но Брегантина уже скрылась из виду и подошла к двери. Отворила замок и вошла в кабинет.
   На высоком металлическом столе, покрытом белым махровым полотенцем, кто-то тяжело сопел. На перемотанном бинтами теле, кое-где проступили желтоватые и кровавые пятна. Брегантина обошла стол:
   - Пес? - немного удивилась директриса. - Откуда ты такой израненный появился?
   Внезапно Брегантину поразило странное чувство. Будто что-то знакомое, будто что-то родное предстало пред ней.
   - Кто же ты? Почему мне так хочется тебе помочь?
   - Эту собаку притащил Кирк Беккет. Они вместе с Элфи Смолг нашли ее в старом Воллдриме, - пояснила вошедшая Пенелопа.
   - Это странно. Я никогда не имела дело с собаками. Я больше люблю пернатых. Но этот пес... Такое чувство...
   - Может быть, вы видели его где-нибудь, на улицах?..
   - Пенелопа...
   - Да?
   - Думай. Я тебя учила - думай, дитя, ду-у-у-май.
   Пенелопа вытаращила глаза, будто так легче припомнить уроки своей наставницы. Затем выдохнула и попыталась сосредоточиться.
   - Первое ощущение... Хух, убираем удивление, сочувствие... Что же остается?.. Одинокая, никому не нужная, печальная, одинокая...
   - Это сочувствие! Но в принципе близко. Однако я чувствую совсем иное, - анализировала слова Пенелопы мудрая Брегантина. Но вдруг она переключилась и резво заявила. - Впрочем, я подумаю позже. Но на всякий случай, когда пес оправится, ты должна позвать меня. Я хочу удостовериться.
   - Хорошо, мисс Брегантина.
   - Так давай же к главному!
   - О да, конечно! - Пенелопа подошла и тихонько продолжила. - Сегодня, буквально пару минут назад открылась выставка. Ветхон уже там, да и другие мастера. Пришлось постараться организовать все так быстро. Но у нас получилось! Кипарисус развернул в мэрии целую пропаганду по необходимости проведения этого мероприятия. Его навыки управителя здесь сыграли определяющую роль.
   - Хорошо! Он молодец! - довольно качнула шляпкой Брегантина. - Лично я готова! Можем идти?
   - Конечно!
   Брегантина схватила Пенелопу за руку, и они шагнули в дверной проем. Солнце врезалось в глаза, и Пенелопа прищурилась:
   - Никак не привыкну. Эти перемещения...
   - Некогда болтать, вперед!
   Директриса вытащила из куста свою подопечную и устремилась по главной площади Воллдрима. За ней еле поспевала молодая мисс Хайвон. Минули палисадник перед мэрией и вошли в здание. Здесь собралось много народу. Мастера, ценители чучельного искусства в шляпах с перьями, толпились тут и там. Среди утонченных и опрятных мастеров попадались и иные личности: в помятых костюмах с грязными руками - рьяные фанаты своего дела. Таким некогда следить за собой, они всецело поглощены любимым делом. В сторонке от остальных, сгорбившись, в своей обычной позе стоял сам Ветхон. Он выставил вперед правое ухо, как всегда, прислушиваясь. Он избегал общения и потому только слушал. Ехидная улыбка выдавала его высокомерное отношение к остальным умельцам. Он не сомневался - здесь нет равных ему в искусстве чучельного дела.
   Перед стендом с работами школьного учителя стоял мужчина. Необычная кобра удивила знатока мира животных:
   - О, это невероятно! - над застывшим змеиным капюшоном склонился незнакомец в широкополой шляпе. - Она настоящая?
   Ветхон возмутился:
   - Я думал, сюда приходят только знающие люди. Вы, что сомневаетесь в моей честности?
   - О, нет. Что вы? Я просто чрезвычайно впечатлен. Вам крупно повезло достать такой редкий экземпляр.
   Ветхон не унимался:
   - Что значит повезло? Я выискивал и нашел. Повезло... Вам повезло увидеть мои работы.
   - Не обижайтесь. Я искренне и по-доброму вам завидую.
   Учитель-чучеловед немного смягчился:
   - Это позволительно. Завидуйте на здоровье, - он криво улыбнулся, но это предало ему еще более злостный вид.
   В этот момент подошли Брегантина с Пенелопой.
   - Господин Пантелей Ветхон, вы привнесли сюда свои лучшие работы. И даже знаменитую кобру, - восхитилась Брегантина, а про себя подумала: "Ну, естественно, как же не похвастаться".
   - Ну, это не лучшие... - заюлил Ветхон. - Здесь то, что проще было перенести, - нагло врал он. - А мой лев, так это только под его конструкцией я установил колесики, поэтому, в общем... смотрите...
   - Конечно, конечно, - будто бы согласилась Брегантина. Она недолюбливала Ветхона, впрочем, вероятно было за что. Однако об этом она предпочитала помалкивать.
   Пенелопа вытаращилась на Брегантину. Директриса живо уловила взгляд и, не раздумывая, обратилась к незнакомцу:
   - Вы увидели все, что хотели?
   - Э-э-э-э, ум-м-м-м.
   - Прекрасно. Взгляните на пингвинов на соседнем стенде, они довольно натуральны, хоть и сделаны из папье-маше.
   - Э-э-э-э, что вы, о чем?..
   - Удачи. Хорошего дня.
   Незнакомец покорно поклонился и зашагал прочь. Властная женщина ростом в полтора метра умела любого "уговорить" подчиниться ей. Ветхон недовольно уставился на директрису, но та бодро начала:
   - Милый мой Пантелей, я все думала, как же мне помочь в вашем трудном, но таком восхитительном деле. Слава мечте, я нашла выход. Примерьте, пожалуйста.
   Брегантина протянула Ветхону очки в позолоте. Материал не похожий на металл, однако, прочный и немного гибкий удивил чучеловеда. Оправа будто сливалась со стеклами, мягко переходя из насыщенно золотого в прозрачный материал. Никаких стыков он не заметил. Предмет поистине восхитил учителя чучельных искусств.
   - Я буду лучше видеть?
   - Я надеюсь, - выжидающе смотрела на Ветхона Брегантина.
   - Что ж, примерю.
   Ветхон напялил очки, а две мисс вдруг напряглись и стали всматриваться в его лицо.
   Чучеловед осмотрелся. Взглянул на кобру, на льва, на другие выставочные экспонаты:
   - Я вижу столько недочетов. Наверное, мне стоило давно носить очки.
   - А кобра? Она столь же необычна как вы и предполагали?
   - Немного несимметрично, но в целом сносно.
   Пенелопа и Брегантина переглянулись. Они явно ожидали услышать нечто иное.
   - Ох, можете снимать. Я закажу вам такие же очки, эти держат для примерки, можно сказать это лишь образец...
   Ветхон оторвал взгляд от своих работ и уставился на Брегантину. На его лице нарисовалось изумление, он застыл.
   Брегантина говорила что-то еще, но Ветхон не слышал, он поворачивал голову, будто за кем-то наблюдал. Пантелей открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. В ушах загудело, будто тысячи стрекоз облепили его голову. Теперь уже и мисс Хайвон кричала, но Ветхон не мог разобрать слов. В следующий момент он побледнел и, опершись о стену, сполз на пол, прямо за стенд со своими работами. Он схватил очки и сорвал их с себя. Гул прекратился. Теперь Пантелей услышал голоса, но не открывал глаз.
   - Что с тобой? Пантелей, тебе плохо? - чучеловед не реагировал.
   Резкие шлепки по щекам привели Ветхона в чувства.
   Над учителем склонились лица. Брегантина, мисс Хайвон и несколько взволнованных посетителей. Ему подали стакан с водой. Кто-то выкрикнул:
   - Врача! Здесь есть доктор? Помогите!
   Ветхон присел:
   - Не надо врача, - он приложил руку к глазам. - Очки. Я видел... Где очки?
   - Не волнуйся, господин Пантелей, все в порядке, - успокоила его Брегантина и что-то положила в глубокий боковой карман своей пышной юбки.
   - Это так необычно. Я увидел себя, но только молодого. В моих любимых туфлях, в желтых, без веревочек.
   Теперь побледнела Брегантина. Пенелопа заметила это:
   - В чем дело? - Брегантина не ответила ей. - Что случилось?
   Директриса резво развернулась и бросила:
   - Уходим! - она помчалась к выходу.
   - Вы куда, мисс Брегантина? А как же Ветхон и эта кобра?
   - Сколько же мы потеряли зря времени. Это не он! Это может быть Грейхан! О нет, печальная мечта! Этого не может быть!
   Она помчалась вперед. Крыльцо, аллея перед мэрией, брусчатая полоса дороги - остались позади. Брегантина влетела прямиком в кусты, высаженные вдоль центрального кольца площади между школой и мэрией. Но она будто забыла про перемещение и даже про тротуар, а ветки, врезающиеся в лицо, похоже ее вовсе не беспокоили. Она продиралась к своей цели. Только к какой, мисс Хайвон не могла взять в толк и теперь ощутила на своей коже липкий сок от пахучих листвы. Молодая Пенелопа не поспевала за стремительно удаляющейся старушкой Брегантиной. Мисс Хайвон неуклюже пробиралась вслед за ней, а та промчалась сквозь растительность, словно была ловким лемуром в лесах Мадагаскара. Брегантина неслась напролом, игнорируя дорожки и пешеходные переходы, и вот она минула вход в школу и подошла к резной двери. Затем неожиданно остановилась, развернулась и сказала Пенелопе:
   - Извини! - и исчезла в проеме Купола Природы.
   Пенелопа осмотрелась: какая беспечность! Слава мечте, исчезновения директрисы вроде никто не заметил. Тяжелое предчувствие заглатывало госпожу Хайвон. Она поняла, произошло что-то действительно страшное. Отряхивая узкие брюки и сметая с гладких остриженных волос листья, она шагнула за порог, и замерла:
   - Харм! Ты здесь? - госпожа Хайвон несколько раз непроизвольно моргнула. Будто так малыш-вэйос мог оказаться всего лишь видением, но тщетно - восторженный взгляд и широкая улыбка мальчугана были ни меньше, ни больше - реальностью!
   - Ничего себе. Что это было?
   - Что? Ты о чем? - Пенелопа нервно повела плечами.
   - Она, что, исчезла? Прямо как ветер. Вших и нет ее.
   Мисс Хайвон глубоко вздохнула и протянула руку Харму:
   - Пойдем, мне нужна твоя помощь.
   - Мисс Брегантина волшебница?
   - Тише, Харм, тише. Пойдем ко мне в кабинет, поговорим.
   - Но...
   - Харм! - резко оборвала его Пенелопа. - Пойдем! - она напрягла вытянутую к мальчишке руку.
   Харм опустил взгляд в дощатый пол и подал руку Пенелопе.
   Они шагали по коридорам Купола Природы. Теперь Харм не рассматривал картинки на стенах и не пытался читать по слогам попадающиеся тут и там надписи. Все его мысли кружили вокруг недавнего зрелища. Мисс Брегантина, его взрослый друг, его наставница и любимый собеседник - настоящая волшебница. Она может исчезать. Это невероятно. Это чудо! Он видел волшебство! Однако Пенелопа не разделяла его восторга. Она погрузилась в яростную битву своего интеллекта: "Что сказать? Как объяснить? Во что он поверит? Как заставить вэйоса, не забыть, но хотя бы усомниться?"
   Через несколько минут они вошли в кабинет, где все еще посапывал пес. Пенелопа никак не могла начать разговор и нервно шагала из угла в угол. Харм немного постоял у двери, но потом любопытство взяло верх, и он подошел к столу.
   - Я знаю его. Это соседский. Так и знал, что его кто-нибудь прибьет в конце концов. Такая невзрачная собака, никому ненужная и некрасивая.
   Пенелопа переключилась:
   - Ты узнаешь ее?
   - Так дышит только она. Я часто видел ее у нашего забора.
   - Почему ты думал, что ее прибьют? - Пенелопа поморщилась и тряхнула головой, - ударят?
   - Она никому не нужна, ее все ненавидят.
   - Ненавидят?
   - Странно, что она оказалась здесь, - он широко улыбнулся, его глаза засверкали. - И не только она.
   В это мгновение в класс вошла Брегантина:
   - Прости Пенелопа, я не должна была так уходить... Харм?
   - Мисс Брегантина, вы волшебная, - заявил Харм, а Брегантина вмиг остолбенела. - Я так и знал. Вы удивительная!
   - Что? - директриса уставилась на Харма. - Этого еще не хватало. Что за глупости? Харм Дриммерн, опять ты что-то придумал?
   - Я же вам говорил, что знаю будущее! - учителя переглянулись. - Я знал, куда идти, я знал: нечто произойдет.
   - Ты о чем? - почти кричала Брегантина, ее руки задрожали, и она взяла их в замок, пытаясь скрыть свою тревогу.
   - Он видел, то есть Храму показалось, что вы... вы словно исчезли... - выдавила из себя последнее слово Пенелопа.
   - Что? Нет! Какие глупости. Я не исчезала. Я... я...
   - Как ветер, вжих и пропали, - рисуя в воздухе завитушки, восхищался Харм.
   - Малыш, не спеши, давай подумаем вместе. Такого быть не может.
   Харм улыбался, он чувствовал их волнение. Идеальный момент для вопроса, который его давно волнует. Харм глянул на Брегантину, потом на Пенелопу и шепотом спросил:
   - Вы, что - мечтатели?
  
  
  

Глава 16. Галахан

   Галахан сидел на парапете и, свесив ногу, размахивал ей. На другую, согнутую в колене, он опер свой неестественно гладкий, почти юношеский подбородок. Несколько часов он просидел неподвижно, от чего согнутая нога давно посинела. Ядовито-желтый костюм, а именно: плотно облегающие шорты до коленной чашечки и обтягивающий жакет с коротким рукавом, туго сжимали молодое мужское тело. Неудобное одеяние и узкая обувь будто напоминали Галахану о том, что он все еще жив и способен чувствовать. Жаркий ветер с привкусом гниющей помойки колыхал кучерявую шевелюру цвета высушенной на солнце травы. Впрочем, слипшиеся пряди даже шелести подобно тому, как шуршит трава - тихо, убаюкивающе, степенно...
   Молодой человек насвистывал нескладный мотив, и кое-кто из местных обитателей ему подвывал. Суета у подножия его обиталища сейчас не касалась его слуха. Он размышлял, скучал и без интереса водил по опостылевшему ландшафту своими странными глазами. Его аномально рыжий зрачок, заключился в черную радужку, отчего глядя на Галахана, становилось не по себе. Взгляд не отражал эмоций, и поэтому, казалось, что саму человечность этого мужчины поглотила бездна червоточины его глаз.
   Бледнокожий, худощавый Галахан переключился на свои ладони. На глянцевой поверхности давно исчезли линии, стерлись узоры начертаний жизни и ее вероятных вариантов.
   Он потер руки - идеальное скольжение. Галахан улыбнулся и схватил лежащий рядом арбалет, стал прицеливаться. Изучив местность и, не обнаружив ничего нового, он положил блестящее серебром оружие на место.
   Боль в ноге становилась невыносимой, и Галахан свесил ее, резко потряс, помогая крови заполнить сосуды.
   - Давай, наслаждайся, - обратился он к своей конечности.
   Дождавшись, пока боль немного утихнет, мужчина поднялся на ноги и заметил: в смуглое небо вползала огромная бурая масса. Она походила на лениво перетекающую лаву, замедляющую ход от истощения своего внутреннего пламени. Однако, по странным законам этого мира, бурлящая масса оставалась в воздухе. Тучу заметил не только он. Долина наполнилась воем, писком, шипением.
   - Уже пора? - хмыкнул Галахан, и в этот момент из тучи повалил дождь.
   Набирающий силу дождь насыщал буро-синюю долину. Смесь из необходимых для жизни аминокислот, белков и полисахаридов в водяном коктейле орошала неземной ландшафт. Стремительно теряя объемы, громадина неожиданно лопнула. Обрывки тучи неуклюже плюхнулись на землю. Под весом лоскутов в почве образовались выбоины, а громадного лося, несколько гиен и пятнистую рысь раздавило.
   Галахан сжал кулаки, сплюнул от представшего зрелища и поморщился:
   - Ну вот, опять!
   Разрывы в почве заполнялись лиловой жидкостью. Находящиеся неподалеку животные падали один за другим. Казалось, в расщелины устремилась сама их жизнь. Галахан махнул рукой, и порезы, хлопнув, сомкнулись. Жидкость фонтаном выстрелила вверх. Некоторые твари постепенно пришли в себя, другие остались неподвижны. Хозяин досадно выпалил:
   - Ведь так умно все задумано... когда же механизм достигнет совершенства? - он придавил нос ладонью и, закрыв глаза, потер указательным пальцем переносицу. - Надо больше пробовать перемещаться.
   Пока Галахан разговаривал с самим собой, сотни несчастных созданий слизывали выпавшую жидкость, в попытке хоть как-то утолить голод и жажду. Вросшие в землю лапы животных не позволяли им свободно передвигаться по просторам мрачного мира скорбного мечтателя. Гиены пытались вырваться из своих оков. Их манила незнакомая им свобода. Похоже сама ее притягательность закладывалась во всякое живое существо при его рождении и даже не ведая о ней, каждый стремился ощутить блаженство, которое она дарует. К тому же запах свежей плоти убитых животных раздирал и мучил. Манящие обрубки мяса и вывороченные внутренности источали аппетитный аромат, но дотянуться до них не было возможности, и оттого неволя душила плотоядов еще сильнее.
   По замыслу Галахана, питание животные получали из почвы. Небесный коктейль, омывая долину, должен был утолять потребности зверья. Однако физиология местной фауны во всем повторяла строение существ из других миров, близких к земным созданиям. Такое устройство жизни еще называли "классический образ", за то, что он чрезвычайно походил на строение человека.
   Хищникам привычно перемещаться в поисках добычи, а травоядным - резвиться на просторах дивных полей с сочной зеленью. Здесь и те, и другие, вросшие лапами в землю, существовали бок о бок. Они словно отростки единой системы кровеносных сосудов занимали свое место. Каждый, именно там, где когда-то оставил их Галахан.
   Наличие пищеварительных органов, обоняния, настроенного на поиск пищи, зубов, но самое главное инстинктов, противоречило устройству странного мира и поэтому никогда не давало местным обитателям чувства насыщения. Жизнь превращалась в многолетние голодные муки.
   Травоядным повезло не больше. Они не могли питаться здешней растительностью, которая сплошь являлась декорацией. Леса и поляны не меняли своей формы, не были живы, в привычном смысле. Садовник однажды сформировал форму сада и на том его работа закончилась. Впрочем, чувство голода терзало и самого Галахана. Он не мог питаться, как хотел бы. Привычка, оставшаяся у него с детства среди людей, в Воллдриме, изводила его голодом не меньше чем живые скульптуры мрачного мира. Но что поделать, если замысел превыше удовольствий?
   Юноша в желтом костюме не мог себе позволить думать о таких мелочах, как еда. Тем более он всегда игнорировал дисциплину "живая энергия тела" на обратной стороне, на Изнанке. А теперь разбираться некогда. Есть люди в других местах, пока недосягаемых, достойные его мести! А голод и одиночество еще больше горячат ненависть. Он скорбит о самом себе, а это значит - он отомстит!
   Трепещущий перед самим собой, Галахан, нарек свой мир Галахирией. Многие годы он трудился в своей страшной лаборатории жизни. Еще в юном возрасте он открыл в себе талант воплощать свои мысли в любой реальности. Кажется, подобному ему люди, называли себя "мечтателями". Что ж он был одним из них. Однако его идеи устрашили даже бывалых мечтателей. Когда они обнаружили ужас, исходящий от Галахана, то попыталась вернуть юношу на чудный путь... Как некстати он расслабился в испытательном зале Изнанки! В зале, в котором даже легкие желания вмиг воплощались. Его необузданные мысли, дерзкие, разрушительные, - он ненароком показал учителям свою суть. До времени раскрыв свои замыслы. Эх, жаль, что нельзя менять прошлое. Теперь он сумел бы скрыть свой план. Теперь он контролировал мечты. Но все впереди, он воплотит задуманное.
   Перебирая губами и работая деснами, Галахан будто собирал во рту неприятные воспоминания. Скривившись, он сплюнул прямо на гладкую поверхность крыши. Желтоватая слизь запузырилась и двинулась в его сторону. Вязкая субстанция медленно ползла по поверхности, затем поднялась на выступ парапета и, перевалив за край крыши, сползла по стене высотного здания. Добравшись до испещренной кровеносными сосудами земли, плевок на мгновение застыл, а потом принялся раздуваться. Щёлк! И на его месте появился птенец. Его глаза скрывала серая кожа, а глазные яблоки выглядели неестественно большими для такой крохи. Грязно-розовый птенец явился в мир абсолютно голым, без единого перышка. Он проморгался и сразу же принялся хватать клювом питательную смесь. Прямо на глазах из тела выступали белые, серые и черные перья, через минуту птенец превратился во взрослую кукушку. Галахан усмехнулся, взял в руки арбалет, прицелился и выстрелил. Силой выстрела птаху пригвоздило к земле, и она застыла.
   - Ненавижу птиц!
   Верховный и единственный правитель Галахирии вновь уселся на парапет, теперь свесив обе ноги. Он наблюдал, как земля под мертвой птицей становилась вязкой, болотистой и вскоре останки вместе с синеватым древком стрелы поглотила живая равнина. Галахан же погрузился в воспоминания:
   - Хотели сделать правильным, хотели контролировать... цветочки, бабочки... А такое вы видели? - Он криво улыбнулся, представляя Крубстерсов, если б только они увидели его мир. Таких изысков им никогда не создать!
   Он наслаждался жутким зрелищем исхудалых, замученных обитателей Галахарии. Некоторым, впрочем, изредка удавалось дотянулся до прикованных по соседству собратьев. В такие моменты долина наполнялась визгом настигнутой многолетней погоней жертвы и подвыванием завистливых хищников, которым не выпало такого подарка судьбы.
   Нескольких тварей Галахан поощрял время от времени, прикармливая трупами, умершей живности. А парочка любимцев и вовсе имела возможность гулять, где им вздумается. Галахан не знал сострадания, он осознал, что и животные обладают завистью и впадают в уныние. Забавно, но хозяин Галахирии шутливо называл поляну "зоосадом". Впрочем мало кому подобное может показаться забавным, однако Галахану это сравнение доставляло изрядное удовольствие.
   Долгие годы Галахан оставался пленником своего мира. Он не мог вернуться ни в один из обитаемых миров. Опять сыграло его нежелание посещать предметы Изнанки. Мечтатели изучали "орейфоведение", но ему было не до того. Теперь конечно он раскаивался в этом. Зато "циклы" он освоил хорошо. Жить можно вечно! Это главное, что он понял. Галахан сам настроил течение времени в Галахарии. Оно отличалось от ускользания-изменчивости в долине Воллдрима. Здесь создатель мог оставаться юным на протяжении многих столетий. По здешним меркам его возраст давно перевалил за две сотни. Впрочем, это было так давно, когда он еще вел счет времени. Сейчас ему могло быть триста, четыреста, а может давно за шестьсот?
   Галахан был и стар и юн, смотря как оценивать это состояние. По годам старик, по виду подросток, но по всему иному давно обезумевший человек, прикованный к ужасающей для здравого рассудка собственной вселенной. В ней все существовало под контролем творца, создателя мира ужасов. Даже Галахан подчинялся собственным законам.
   Одинокие века и издевательства над живностью - это все, чем тешил себя скорбный мечтатель, но недавно кое-что изменилось. В голове у Галахана зародился образ орейфуса. Он был изящен и с четкими линиями узора на спинке. Переплетения паутинной нити с лозой опредениуса - ткань знатоков с символом царя зверей. Мягкое седалище и спиралевидные ножки... Лишь воплотил Галахан образ, как тут же смог перемещаться. Он оказался в незнакомом мире, но тот был, по крайней мере, обитаем. Он вздохнул и надел на нос пенсне - очки без дужек. Потом приложил палец к переносице и потер ее. Из пенсне выползли две прозрачные веревочки, они закруглились, уцепившись за уши и вмиг затвердели, превратив изящный аксессуар в обычные очки с затемненными стеклами. Цвет своих глаз Галахан не планировал выставлять напоказ.
   Ступив на ледяной покрой бескрайней долины, господин Галахирии довольно произнес:
   - Окто стандартус. Никакой фантазии у местных. - Он потер гладкие ладони. - Начнем, пожалуй!
  
  

***

   - Начнем, пожалуй! - повторил Ветхон.
   Он приподнял голову и почувствовал резкую боль. Заснув в неестественной позе, Пантелей обрек шейные позвонки слегка сместиться. С натугой и болью он потер шею и руками повернул голову, потом помял ладонью подбородок. Шершавая щетина торчала из сморщенного лица.
   - Начнем, пожалуй... Начнем, - он ехидно улыбнулся.
   Ветхон вспомнил свой сон. Там он был молод, там он был прекрасен! Жуткое место, в котором он гулял уже многие ночи в своих сновидениях, не казалось таким уж ужасным. Оно манило его, будто там был его дом и там настоящая жизнь, его судьба, его мысли. Зверье, живое, но в то же время неподвижное, словно чучела, страдающие и беспомощные, впрочем, как и он сам. Это его мир! Это его мечты!
   С тех пор, как Ветхон побывал на выставке в мэрии, минуло несколько недель. Он помнил мельчайшие детали другого Пантелея Ветхона. Того, что возник среди обыденности и бесконечной скуки. Юный и красивый, он улыбался и был так беззаботен. После видения Ветхон не выпускал возникший перед его взором образ. Он прокручивал его в своих мыслях, и в какой-то момент он стал мечтать. Вскоре пришли сны. Пугающие, но будто отражающие его суть. Они показывали его судьбу, другую, возможную, притягательную.
   - Начнем, пожалуй... Надо жить иначе... Начнем, начнем...
   Ветхон поднялся со стула, на котором крепко уснул поздно ночью, утомленный своим новым проектом.
   Деревянный ящик, обитый колючими досками, когда-то был качающимся на кривых ножках кухонным столом. Теперь его перевернули. Внутри соорудили систему гибких трубок, а сверху водрузили крышку. На ней Ветхон вырезал четыре отверстия, из каждого торчали все те же трубки. Сама крышка еще недавно служила входом в погреб. Она давно посерела от пребывания на открытом воздухе, а снизу гниль впилась в старое дерево. На этой части как раз и отдыхал этой ночью господин Пантелей.
   Он прикоснулся к щеке и резко одернул руку, глянул на свое отражение и скривился. Древесный мусор прилип к щеке и вызвал серьезное раздражение.
   - Здесь я не такой, здесь я убогий, здесь я не Галахан, - он обвел комнату унылым взглядом.
   В своем рабочем домике он частенько оставался ночевать в последнее время. Пожалуй, неделю или две он вовсе не заходил в свой дом. В мастерской сосредоточился весь смысл его жизни, здесь он стремился воплотить в реальность безумный и дерзкий замысел.
   Разобранная кровать с пожелтевшим бельем, подушка с комьями сбившейся ваты, дырявое одеяло, которое валялось здесь много лет без особой в нем надобности. Кажется когда-то его выкинул сосед, - вот все удобства его импровизированной опочивальни. Рядом пошарпанный кофейный столик, на котором разместились его рабочие инструменты. На полу у распахнутого шкафа с отскочившей от завесы дверцей, темная от заварки кружка с налипшим воском. Давненько здесь никто не убирался, наверное, месяц, а может чуть больше.
   Подражая своему образу во снах, Ветхон мало ел и часто думал. Круглый живот постепенно сдулся и теперь обвисшую кожу чучеловед вправлял в штаны. Те приходилось подвязывать шнурком, ведь иначе они могли упасть, оголив поседевшие завирухи на обильно покрытых волосами ногах Ветхона. Он долго изводил себя, и жизнь казалось ему невозможной, но вдруг его осенило: "Живое и мертвое, два - едины!" И он усердно взялся за работу.
   Работа кипела, но страсть, с которой проект стремился к завершению, кипела в одной единственной душе, старой душе учителя чучельных дел. Неуловимое чувство преследовало его всю жизнь. Нечто свербело и не давало спать ночами. Что-то должно быть, что-то не так, чего-то не хватает. Он не мог объяснить себе утрату, ведь он не терял ничего важного. Но что же это? Чего не доставало все эти годы? Теперь он догадывался. Теперь он понял, что жизнь в роли чучеловеда школы Крубстерсов вовсе не его. Он может больше, он должен быть чем-то большим! Ветхон укрыл от всех то, что пытался воссоздать. Сон должен стать явью! Просто обязан! "Я стану Галаханом, я стану собой!" - твердил он себе.
   Глаза старика рассматривали принадлежащие кому-то лапы. Он взял одну. Коленный сустав не сгибался. Хозяин конечностей давно погиб в капкане. Неделю назад из каждой подушечки на лапе мастер чучел вывел гибкие трубки. Другие толстые и крохотные прятались внутри мохнатой конечности, а одна торчала повыше коленной чашечки. Многие дни он кропотливо трудился над каждой из четырех лап. Аккуратно сшитая кожа укрывала проделанную работу.
   Ветхон подсоединил трубки к тем, что торчали из неотесанных досок и ударом ноги включил двигатель. Бульканье и скрежет привели в движение нечто находящееся в ящике. Вскоре сиреневая жидкость по трубке поднялась вверх и влилась в подушечки лапы животного, через минуту она устремилась обратно через верхнюю трубку и опустилась в ящик. В животе учителя прогремел голодный вой, но тот не обратил внимания. Скрежет в ящике нарастал и Ветхон поморщился. Его острый слух резал неприятный шум. Однако он терпел:
   - Давай! Вот сейчас! Ну, давай же!
   Из глубин ящика раздался щелчок, а за ним тишина. Учитель сосредоточился. Он ждал этого момента, теперь случится, теперь он проверит свою теорию. Еще мгновение, еще чуть-чуть. Веко дергалось, а пальцы трясло от напряжения.
   - Ну же! Ну же! Начнем, пожалуй! Начнем!
   Внезапно раздался стук в дверь. От неожиданности напряженные пальцы Ветхона дрогнули и выдернули трубку. Жидкость брызнула в лицо чучеловеду и стала фонтаном заливать ящик. Из-за двери послушался неуверенный голосок:
   - Господин Ветхон, это Марк. Откройте, пожалуйста.
   Сиреневая смесь из трубок попала Ветхону в нос, и он чихнул. Нащупав кнопку Ветхон выключил систему, но от разрывающего его чиха он с силой треснулся о крышку деревянного ящика, потом сел на пол и вновь:
   - Апчхи, - чучеловед схватился за лоб, пальцы скользнули по вязкой субстанции, он посмотрел на свою руку. Помотав головой и тяжело дыша, он медленно встал и глянул в зеркало. Ветхон смог рассмотреть лишь расплывчатый образ с чрезвычайно синим пятном лица. - Марк, уходи! Ты не вовремя!
   - Я принес то, что вы просили. Взял у отца. Незаметно.
   Ярость Ветхона вдруг улеглась. Он взял грязное полотенце и вытер лицо, через минуту проковылял к двери и отодвинул засов, потом резко задвинул его обратно:
   - Погоди, погоди немного, я сейчас.
   Чучеловед схватил с постели старое одеяло и накинул на посиневшую лапу с трубками, лежащие на ящичном механизме. Осмотрелся и не торопясь открыл дверь.
   - Заходи, Марк, заходи!
   - Здравствуйте, господин Ветхон! - пропищал худощавый мальчишка. - Что с вами? Вы в чем-то измазались. В чем-то вонючем, - он с надрывом кашлянул и заткнул пальцами нос.
   - Что ты понимаешь? Это мое новое изобретение, специальное для новых меховых скульптур.
   - Для скульптур? - все еще зажимая нос, удивился Марк.
   - Для чучел, тупица! Давай что принес!
   Марк шарахнулся: тихий и скромный учитель никогда не позволял себе подобных оскорблений.
   - Господин Ветхон, зачем вы так?
   - Что так? Как так? Ты кто? Что у тебя-я-я-я с лицо-о-о-о?.. - Ветхон пошатнулся и врезался плечом в стену. - Пре-е-е-е-кра-а-а-ати ло-о-о-о-мать... - Учитель сполз и, завалившись на бок, уткнулся носом в пол. Он беспомощно дергал ногами, перебирал руками по дощатому полу. - Ты-ы-ы, ты-ы, ты-ы ни-ни-ничего-го-го не не не виде-де-де... не не не а-а-а-жи-и-иве-е-е-е... - и умолк.
   Марк смотрел на застывшего в беспомощной позе учителя и не понимал, что происходит. Он запихнул сверток подмышку и вынул из кармана платок, подошел к раковине, открыл воду, промочил его и приложил к лицу так, чтобы укрыть нос и рот. Глаза пощипывало, и Марк вышел на улицу.
   Мальчишка подумал было позвать кого-то на помощь, но вспомнил, что улизнул из дома незамеченным и должен вернуть точно также. Немного подумав, Марк примостил камень к двери, чтобы та не закрывалась, затем отдышавшись, он вошел и распахнул все окна в рабочей каморке Ветхона. Марк поглядывал на учителя. Но господин Пантелей Ветхон так и лежал в неестественной позе. Носом в пол, со скрюченными на руках пальцами и с застывшем на лице удивлением.
   Ученик чучеловеда оставил завернутую в покрывало деталь на постели, еще раз глянул на господина Ветхона - тот не двигался, однако грудная клетка вздымалась и опускалась:
   - Дышит, - прошептал Марк. - Я пойду, мне пора, - обратился он к Ветхону и, помедлив несколько секунд, выскочил из мастерской.
   Интерес и азарт будоражили ум десятилетнего Марка. Господин Пантелей что-то мастерил, но не допускал в свои разработки его незрелый нос. Грандиозностью светились глаза его кумира, и посему Марк исполнял поручения и беспрекословно слушался чудаковатого, но особенного Ветхона.
   Марк уже вышел за ограду и прошел полсотни метров, но остановился и задумался. Такого шанса подсмотреть может больше не представится. Он глянул на крышу знакомого дома, укутанную пышной нефритовой рябиной и декоративными елями, хвойный ветер пощекотал сосредоточенный лоб свисающей прядью волос. Марк прищурил глаза. Он глянул по сторонам - пустая дорога и высокие ограды жилищ, прислушался - возмущенные кудахтанья кур и блеяние овец, людей вовсе не различить. Страх и сомнения вдруг рассеялись, как дымка, укрывающая желанную цель - он решился.
  
  

***

  
   Долгое время спасительный сквозняк шевелил одежду и поседевшие волосы на застывшем на полу чучеловеде. Его, беспомощного, бросили одного. Помощи ждать неоткуда, но самое ужасное, что уже несколько часов Ветхон отчетливо слышал возню, но не мог даже шелохнуться.
   Наконец, Пантелей приоткрыл глаза. Опершись рукой о пол, он повернуть голову. Два огромных грязных кота что-то жевали сидя на его сконструированном шедевре из сбитых досок. Другой кот лежал на полу в синей луже. Одеяло, под которым чучеловед спрятал агрегат, кто-то сдернул с механизма, его повесили на стоящий рядом стул.
   В недрах тела Ветхона бушевала буря, и под мольбы желудка он попытался крикнуть:
   - П-п-п-рочь, г-г-г-гады! - коты продолжали жадно терзать его кропотливую работу, - П-п-прочь! - но силы покинула чучеловеда, и он опять отключился.
   Прошло какое-то время, пока Ветхон вновь пришел в себя и смог присесть. Он подполз к двери, откинул камень. Скрип и резкий хлопок не привели обездвиженных животных в чувства. Три бездомных котяры едва дышали, отравленные сиреневым коктейлем Ветхона. Чучеловед подполз к окну и закрыл его, отдышался и проделал тоже самое со вторым.
   - Начнем, пожалуй! Начнем! - он зарыдал. - Начнем, - сквозь слезы шептал Ветхон. - Начнем! Опять, опять все с начала...
  
  
  

Глава 17. Хандра

   В Куполе Природы учили разным вещам, но первейший интерес у Харма вызвало огородничество. Голодный вэйос погрузился в него, и ненасытный интерес в том переплелся с всепоглощающим желудком Харма. После занятий малыш многое опробовал на своем огороде.
   До сих пор единственными обитателями грядок Дриммернов, которыми занималась исключительно Ольга, мать Харма, были картофель, свекла и капуста с морковью. Харм же выращивал кое-что повкуснее. Мать не особо обращала на это внимание, не принимала всерьез затею сына. Главное, чтобы не портил ее посадки! А Харм, забравшись подальше от маминых грядок, занимался иными, не менее благородными, но более вкусными культурами. Выращивать еду - что может быть увлекательней?!
   Мистер Хванч привлекал в свои ряды учеников не заманчивыми бонусами, а щедростью и участием к любому вопросу вэйоса. Хванч делился семенами и, как и обещал, подарил Харму несколько кустистых томатов в глиняных горшках. Кажется, добродушная Мэри предложила Харму прямоугольный ящик с тремя кустами сладких перцев. Вэйос Дриммерн, следуя точным указаниям педагога, пересадил растения в землю. И каждый куст, на удивление, прижился.
   Мистер Хванч незримо участвовал в делах вэйосов. Ведь любой вопрос, каждый нюанс он описывал в мельчайших подробностях. Харм полюбил мистера Хванча, хотя в последнее время часто замечал, как учитель огородничества, сгорбившись над грядой, сидел неподвижно, поглощенный печалью. Но стоило его озадачить расспросами, он тот час выпрямлялся и с жаром окунал вэйоса в хитрости огородного мастерства.
   Возможно, в печали Хванча малыш Дриммерн видел свое прошлое, а в азарте - будущее. Поэтому Харм проникся к мистеру Хванчу теплыми чувствами. Он стал для него путеводителем в "земельных" делах.
   Лучшая рассада Хванча всегда приживалась, растения с мощными стеблями излучали здоровье и хорошо плодоносили. Довольно скоро у Харма во дворе все разрослось и зацвело. Маленькую Сару захватило любопытство и она вскоре подключилась к агрономному занятию брата, научилась ему помогать. Восьмилетний Майкл, вслед за Сарой, тоже включился в огородный процесс. Это общее дело, наконец, объединило, хотя бы часть большой семьи, общим интересом. Они сеяли, поливали, пропалывали.
   Но как же Харм, да и другие, выращивали огород осенью? А очень просто: в тех местах лето продолжалось более полугода. Теплая погода радовала жителей Воллдрима с начала апреля по конец ноября. Здесь собирали урожай по 2-3 раза за сезон. Зима наступала лютая, но непродолжительная. В конце декабря резко холодало, но через два месяца врывалась в Воллдрим благодатная весна. Конечно, вскоре Харму придется отказаться от огорода - все замерзнет. Чем тогда заниматься? Но пока Дриммерны старались вовсю.
   Сара завела маленькую традицию. Она первая опробовала плоды грядочных усилий на вкус. Бывало, ей попадался еще не созревший плод. Например, баклажаны она не оценила:
   - Фу! Это не ешьте! - сморщилась малышка и выплюнула горький овощ.
   Харм хотел было выкорчевывать все баклажанные кусты, но Хванч вовремя его просветил. Оказалось, "фиолетовые огурцы" не едят сырыми. Зато томаты и кучерявый горох пришлись по вкусу детворе Дриммернов.
   К сожалению, старший из братьев, Стив, не проявил интереса к занятиям малышни. Он держался в стороне и не принимал участие в радости, прячущейся за высотной полынью в дальней части участка, на огородике Харма. Там трое младших Дриммернов тихо, не заметно для остальных, были немного счастливы.
   После пары месяцев занятий Харм уже не прятался в своей комнате, он перестал приносить пакеты из столовой, потому что у семьи появились и другие источники пропитания. Из-за растущего огорода изменялся рацион семьи Дриммернов. Выращенные детворой овощи, отмытые и очищенные, скромно ожидали на кухонном столе. Хозяйка всеобщего настроения в доме, мать четверых детей, Ольга Дриммерн, смягчилась. Она позволила детям приносить на кухню свои зеленые эксперименты. Похвалить их за старания она и не думала, согласилась и на том спасибо.
   - Сегодня салат: перцы, бычьи томаты и листочки базилика, - перечислил Харм.
   - А еще жареный картофель с грибами! - потирал руки Майкл.
   - Мне грибок, который я нашла, - гордо заявила Сара.
   - Конечно, сейчас я его выловлю,- улыбнулся Майкл.
   - Я сама, не мешай, - остановила Майкла мама. - Сядьте по своим местам! Теперь по одному! С тарелками! Ко мне! - будто щенкам скомандовала. - Тихо! Есть надо в тишине! Дети, я устала, не толпитесь!
   Все умолкли, только Харм, прикрыв улыбку ладошкой, подбодрил сестренку. Также, как тогда, в лесу, когда Сара нашла свой первый грушевидный дождевик. Серый грибочек, походивший на странную грушу, вырос на старой коре, когда-то могучего бука.
   Сара улыбнулась Харму в ответ.
   Кстати, о грибах. О возможности употребления их в пищу, Харм узнал на уроках даров леса от мистера Шампиньона.
   Первый урок даров леса Харм не забудет никогда. Группа "зверей" спустилась в подземелье школы. Пугающее путешествие по подземным пещерам навевало грустные воспоминания.
   Еще недавно, до занятий в школе Крубстеров, от строгих и порой жестоких замечаний матери, Харму хотелось провалиться под землю. С глаз долой, от бесконечных упреков. Там бы его никто не мог достать, там бы он был в безопасности. Он представлял укромные закоулки подземных проходов, вырисовывал комнатки, тоннели, - целую сеть подземного лабиринта. На деле же тягостная семейная атмосфера давила на всех, кто жил в доме Дриммернов, и спрятаться от нее не удавалось никому.
   Маленький вэйос знал каждый ход, мельчайший корешок или камушек в его личном мире. Теперь, когда Харм многое узнал о природе, в пещерах закопошились жуки, черви, муравьи, а недавно там поселились кроты и землеройки. Харм ползал по темным проходам собственной фантазии, занимая свою голову незримыми раскопками.
   Но школьный тоннель служил иным целям. Никто и не планировал вогнать детвору в уныние или напугать. Коридоры с опорными балками и дощатым потолком разрывались широкими проемами, открывающими вырытые комнаты. Здесь под искусственным освещением, а некоторые и вовсе в темноте, при чрезмерной влажности пузырились грибницы. Здесь витали знания и воплощались заковыристые эксперименты учеников Купола Природы.
   Грибофермой руководил мистер Шампиньон. Не менее тридцати помощников делали основную работу под надзором строгого хозяина знаний о лесах. Правда сказать, свою доброту он неумело прятал под маской строгости. Старшекурсники школы давно раскусили своего педагога. Однако для вэйосов он был чрезвычайно убедителен, и потому детвора слушалась его без особых сопротивлений.
   Большинство грибов, выращенных в подземельях школы, уходило на кухни школы, а из некоторых готовили лекарственные средства. Было и несколько лабораторий, где ученики со своим наставником выводили новые виды плесенных грибов или же пытались изобрести естественные ускорители роста. Учебных проектов было еще больше, чем работающих здесь воспитанников.
   Для вэйосов эти лаборатории оставались недоступны. Слишком ответственно, а порой и опасно для неопытных учеников контактировать с отдельными едкими и токсичными экземплярами галереи подземелья. Уравновешенный Шампиньон, однако, зорко следил за каждым вэйосом, и тем даже в голову не приходило ступить, куда не следует.
   После пугающей прогулки под землей, через несколько сотен метров тоннеля, детки облегченно вздыхали, увидав макушки высоких стволов, когда выходили на открытое пространство в лесной чаще. Дубы, кедры, буки, ясень смешивались с редкими елями и карликовыми соснами. Мистер Шампиньон рассказывал о лесных этажах и их обитателях.
   С мощной тростью учитель расхаживал меж сотен стволов и выискивал прячущихся под листочками малюток лисичек и захвативших мощные стволы многоэтажных грибов баранов. Прогулки по лесу не ограничивались поиском грибов. Многочисленные ягодники, орешники, лекарственные травы - мистер Шампиньон учил, как отличить полезное от ядовитого. Учитель охотно просвещал детей о богатствах, которыми щедро делятся с людьми Воллдримские леса. Урок даров леса стал для Харма одним из любимых. Харм твердо решил, что этот предмет он непременно выберет во время праздника распределения. А полученные знания уже сейчас помогли разнообразить рацион его семейства.
   Совсем недавно Харм и не думал, что можно играть, читать, изучать, быть среди неравнодушных людей. Мистер Хванч или же мистер Шампиньон и, конечно же, столь родная мисс Брегантина, как же он жил без них? А несколько дней назад у Харма появился еще один взрослый товарищ! Отец Элфи - Генри Смолг.
   Стоял обычный осенний день, и Харм встретил мистера Генри вновь. После того, как этот уверенный в себе мужчина вместе со своей невероятно красивой женой привел мальчишку в школьный холл и помог выбрать Купол Природы, Харм больше его не видел. Но всегда помнил, что без вмешательства этого человека вряд ли жизнь показала бы ему все свое многообразие. Не квадрат земли вокруг дома - огромный Воллдрим и школа Крубстерсов - целый мир, бесконечный и удивительный. Генри Смолг подтолкнул малыша Дриммерна к дверям открытий, и в нее ринулись счастливые мгновения. В таком ритме, еще немного, и Харма поверит даже в чудо. Впрочем, теперь поверить в него проще простого!
   Харм не торопился домой лишь кончались занятия. Он гулял по Куполу Природы, просиживал в главном холле, изучая витиеватые облака потолка. Расхаживал мимо вазонов с кустарниками и теперь знал названия многих ветвистых обитателей главного холла. Он вспоминал, как Кирк блистал перед ним своими научными знаниями в первый школьный день, а теперь Харм сам мог во многом посоперничать с Беккетом-младшим.
   Ароматные цветы и раскрывающие свои эфирные секреты гости, привезенные сюда из разных широт земного шара, укутали десятком запахов весь громадный холл. Птички Кипарисуса порой сбегали от своего командира и резвились в холле вместе с учениками. Припевы и подчирикивания создавали такое ощущение, что временами Харм казалось, будто он находится в чарующем лесе. Лишь потрескивания колесиков барометра, указывало на человеческий труд, воплотивший мечту о гармонии в стенах многовековой постройки.
   В холле всегда было много народу. Вэйосы, вустасы, двиншены, кто там еще? Труднозапоминаемые названия уровней школы Харм пока освоил не все, но старших он знал - галины. Сотни учащихся из разных уровней отдыхали, спорили, делились здесь своими догадками. Словно арена интеллекта и умений, холл был центром научных изысканий природоведов школы. Харм не умел подключиться к беседе учеников, он сторонился всяких разговоров. Не для этого Харм оставался в школе. Он искал встреч с мисс Брегантиной, а теперь еще надеялся отыскать в лабиринтах Купола Природы мистера Генри Смолга. И у него получалось!
   Безупречно одетый в изысканный костюм бежевого или серого оттенков, в белоснежной рубахе или же в шерстяном джемпере - мистер Генри выступал эталоном стиля и опрятности. Это немного смущало потрепанного Харма, но интерес к знаниям, исходящим от мистера Смолга, затмевал всякую неловкость, и маленький вэйос осыпал товарища сотнями вопросов.
   Харм и мистер Смолг часто беседовали, гуляя по школьным коридорам. Но пока Харм не смел мечтать о том, чтобы его родной отец был столь же интересным и веселым.
   Порой Генри Смолг размышлял о странных вещах. Он рассказывал какие-то смутные соображения об устройстве человека, о его хороших мыслях, которые должны воплощаться в поступки. Он говорил, что только добрые предчувствия принесут счастье, а плохими, если доведется им воплотиться, не стоит засорять свои мысли, ведь так ты лишь еще дольше будешь несчастен. Ожидание горя приносит лишь тревогу, и не дает возможности все хорошенько обдумать.
   Харм кое о чем и сам давно догадался. Он верил, что плохое сбывается, но никак не мог отделаться от предчувствия беды, о чем и сообщил мистеру Генри. Тот учил избавляться от этого тяжкого груза, но пока не выходило. Однако теперь Харм заметил, что каждая такая встреча наполняла его воодушевлением. Теперь крохотная мысль о счастье в его собственном доме неуверенно постукивала ноготком в миниатюрную дверцу, за створами которой начинались мечты о семейном уюте и любви.
   Как жаль, но о мечтателях мистер Смолг ни разу не упомянул. А ведь Кирк говорил, что Смолги знают о них! Харм не сразу решился выяснить подробности у мистера Генри. Но, когда задал волновавший его вопрос, получил в ответ лишь широкую улыбку и похлопывание по плечу. Что это значило, он не имел понятия. Он продолжал настаивать: "Расскажите, спасибо!" - но это никак не помогло. А от просьбы: "Незачем, я хочу знать", - тот вовсе рассмеялся. Порой мистер Смолг что-то говорил про этикет и про то, что Харм никак не управится с ведением диалога. Что это такое? - загадка похлеще "мечтателей".
   Благодаря стараниям учителей из Блока Интеллектуалов и Мировых Языков, Харм научился читать, писать и теперь мог делать пометки о важных, по его мнению, вещах. Он записывал названия растений, как за ними ухаживать, какие грибы можно собирать, а какие лучше не трогать. Он научился считать, поэтому ему проще стало отмерять нужное расстояние на грядах и брать именно столько сколько нужно семян, а так же смешивать в нужных пропорциях удобрения. На самом деле Харму хотелось научиться создавать узоры, как мистер Хванч. Но пока он стеснялся мечтать о таком у себя в огороде.
   По правде говоря, на празднике распределения Харм не особо сомневался. Листки с его именем оказались в тумбе каждого из учителей уровня "вэйос". Харм впитывал информацию, он жадно искал новые знания. Харм стремился узнать все обо всем и оттого целый день перебегал из кабинета в кабинет, из зоосада в аквамир мисс Фиганро, залетал на чириканья к Кипарисусу и на каждый урок, на который его могли допустить. Удивительно, но усталость Харма не трогала. Казалось, шесть лет он копил силы и теперь его ничто не остановит.
  
  

***

  
   Но что же Элфи? Здесь ситуация оказалась иной. Хандра навалилась с новой силой. Элфи мало посещала занятия и меланхолично бродила по комнатам родительского особняка. Теперь перепады настроения сменились вовсе апатичным настроением малышки Смолг.
   Новый обитатель особняка, мохнатый пес, сдружился с кошкой Фелисией. Собака чудесным образом быстро оправилась под присмотром госпожи Пенелопы Хайвон. Имя придумал папа. Пса стали величать Кайгы. Отец сказал Элфи, что "Кайгы" - подходящее имя, ведь меланхолия пса навевала грусть. А печальный взгляд и осторожная суетливость, прижатые уши? Прежняя безрадостная жизнь всегда читалась в его глазах, в его повадках.
   Кайгы вместе с Фелисией переговаривались на известном только им языке и наблюдали за своей хозяйкой. Вот уже несколько дней Элфи будто позабыла об их существовании. Она равнодушно смотрела на них, не выражая ни ласку, ни свою благосклонность.
   Магдалена страшно беспокоилась, хотя всячески пыталась вырвать из себя тягостные мысли.
   - Элфи, о чем ты грустишь?
   - Просто.
   - Ты нашла новых друзей?
   - Кати, хотя нет, она же не новая. Тогда нет.
   - Что случилось? Может тебя обидели?
   - Нет.
   - Тебе в школе не интересно?
   - Интересно.
   У Магдалены перехватывало дыхание. Она переживала и всеми силами пыталась помочь. Но не могла. Магдалена знала - все можно изменить к лучшему или к худшему. Здесь важны приоритеты. Со своими она пришла в согласие, но грусть Элфи оказалась сильней мечты Магдалены.
   Ситуация становилась пугающей и теперь супруги Смолг подумывали обратиться за помощью к мечтателям. Их самих явно не хватало, чтобы воздействовать на собственное дитя. Похоже, понадобится дополнительное вмешательство, тем более чета Либель так долго не возвращалась из своего путешествия. Если бы они были здесь! Четыре мечтателя, к тому же связанные кровными узами могли многое. Когда же, когда они вернутся?!
   Элфи навещали Кати и Кирк, но она не участвовала в беседах и играх. Озадаченные друзья удалялись и сами погружались в тяжелые мысли. Даже стремление научиться мечтать угасло в душе малышки Смолг. Казалось, Элфи позабыла об удивительных свойствах мира, наградившего ее талантом мечтать. Мир ожидал начала ее фантастических экспериментов. Но все это стало вдруг не важно. А припрятанный в оранжерее бенайрис так и не дождался малышки-мечтательницы. Да и в школе Элфи появлялась не часто, к тому же оставалась безразличной к происходящему в стенах пятисотлетнего учреждения Крубстерсов.
   Мистер Швартер, семейный доктор, и миссис Беккет уверили Смолгов в полном физическом здоровье Элфи. Но что же тогда не так?
   Супруги Смолг подолгу говорили об Элфи, они придумывали всевозможные увеселительные мероприятия. Прогулка на паруснике лишь промочила платье Элфи. Больших эмоций, чем неприятное ощущение от прилипающих к ногам кружевам она не выказала. Элфи не злилась, но и не была весела. Ее жизнерадостность исчезла. Сладости, мороженое, карусели, цветы, новый велосипед - ничего не помогало.
   Но грустила не только Элфи.
   Бедный мистер Хванч сидел в своей каморке на окраине его домашнего огорода. Его красивый дом почти всегда пустовал. Любил же агроном маленький наспех сооруженный сарайчик, служивший для хранения огородной утвари: грабель, лопат, тяпок, всевозможного садового инвентаря. Он сидел, размышляя, на качающемся стуле.
   Кристиан вспоминал далекие годы своей юности, когда он и его возлюбленная, тогда еще с фамилией своих родителей, Магдалена Либель, ходила на занятия вместе с ним. В Купол Природы Магдалена пришла вместе со своим другом Генри Смолгом. Хванч не любил его так же сильно, как любил Магдалену. Он влюбился в нее с первого взгляда, но так и не сказал ей о своих чувствах. К тому времени она прошла Гавань Художников, изучила множество языков, а Хванч, как пришел в Купол Природы, так и не смог покинуть его. Любовь тянула его изучать новое, но пристрастие к выращиванию не отпускало.
   Мысли мистера Хванча прервались неожиданным появлением его верной помощницы:
   - Кристиан, ты где? - из дома вышла старая Мэри.
   - Я здесь, уже выхожу, - схватив тяпку и усилием воли вылепив на лице улыбку, мистер Хванч вышел к Мэри. - Немного распоясались сорняки. Сейчас закончу и буду в твоем распоряжении.
   - Я так понимаю, ты не ел еще? - Мэри глянула на идеально выполотый огород и насупила брови.
   - Почему же? Ел. Вот этот, там на столе, стоит в... Да ел я! - грубо ответил Хванч.
   - Замечательно, пойдем со мной. Я принесла обед из школьной столовой, - сказала Мэри и нагнанная грубость Хванча тут же улетучилась. Он побрел за своей строгой помощницей.
   - Ух ты, вкусно пахнет. Этот запах напоминает мне о пирах в королевстве сов. Помнишь я рассказывал тебе, как они любили во время сбора урожая устраивать пир на поляне филинов. Огромный стол ставили в центре...
   - Садись, сначала суп. - Мэри пододвинула глубокую тарелку прямо под нос голодного Хванча.
   -... Стол ставили полукругом, чтобы посередине можно было развести костер. Иногда он был огромным...
   - Лепешка со шпинатом. Тушеные кабачки с индюшатиной, - выкладывая из сумки мисочки, Мэри словно проверяла все ли на месте.
   - ... Во главе стола... Спасибо, Мэри... сидел король со своей королевой. Пиром руководила королева. У них считалось, что урожай - это дар женщинам от богов, поэтому в такие дни вся власть была у них в руках. А ты, Мэри? Давай со мной. Здесь слишком много.
   - Ешь, давай. Я так понимаю, в следующий раз ты поешь, когда я между своих многочисленных дел случайно вспомню о тебе? - она рассмеялась.
   - Это точно, - Хванч улыбнулся. - Между прочим, есть ученые, убежденные в пользе голода. Если так тренировать свой организм постоянно, он будет более устойчив к болезням и всевозможным недомоганиям. Мой старый приятель из Феншхеля питался по такой программе. Когда наконец он заболел бронхитом и чуть не умер от ужасного кашля он сжег трактат о голоде прямо у меня на глазах. После ему стало гораздо лучше, и он поправился, - Хванч рассмеялся.
   - Ну и шуточки у тебя. Я так понимаю ты уже забыл про Магдалену?
   Кристиан опустил голову и его яркий треугольник волос чуть не окунулся в тарелку с супом.
   - Значит - не забыл, - с сожалением констатировала Мэри.
   - Мэри, ведь ты тоже заметила, некоторые ученики среди новеньких обладают определенными талантами. Например, Элфи. - Мэри с негодованием вздохнула, но продолжила слушать Хванча. - Я видел своими глазами - цветок окриниуса, который она понюхала, стал еще больше цвести и пахнуть. Все его сородичи давно завяли, а этот никак! А крона ипе в зоосаде?..
   - Ты прав. Она, как ее родители. Может быть даже, как Магдалена. Я так понимаю, ты все равно не уймешься, говори, что думаешь.
   - Мэри, я не думаю ничего. Элфи может стать отличным мечтателем, это все, что я знаю. Элфи, она так прекрасна, так похожа на... - он запнулся, - на свою мать. Я бы хотел иметь такую дочь, быть мужем Магдалены.
   - Кристиан! - выкрикнула Мэри, но потом, взяв себя в руки, продолжила: - Ну, спокойно. Ты еще будешь счастлив. Представь, что Элфи твоя племянница, и возись с ней сколько вздумается. Другого варианта я не вижу.
   - Я могу научить ее правильно мечтать. Меня учила Магдалена... Жаль, но я не мечтатель, хотя столько всего знаю об этом... - Кристиан снова начал впадать в уныние. Он представил как они втроем: он, Магдалена и Элфи, гуляют по его огороду, как он рассказывает о своих достижениях и показывает шедевры агрономии. "О, Магдалена! Все могло быть иначе!"
   - Вот именно! Ты можешь заняться этим хоть сегодня. Обучай, наставляй, только не надо унывать.
   - Мэри, - спокойно и умиротворенно сказал Хванч. Он уставился на картину, висящую на противоположной стене. На ней в серебристой раме под грузом ворсистых кокосов провисали пальмы. Хванч почти шептал: - Я никому не рассказывал. В первый день учебного года, когда вэйосы впервые пришли в Купол Природы, я увидел Элфи. - Мэри глубоко вздохнула. - Я сразу понял, что она дочь Магдалены. Меня словно проняло осознание и если бы не Кипарисус, который решил поплакать, принимая новых воспитанников, и передал мне слово... Я не знаю... Я наверное... Понимаешь? Я ее почувствовал. Я всегда чувствую все, что связано с ней, с моей Магдаленой.
   - Я все понимаю, только Магдалена вовсе не твоя. Она жена Генри, и он ей больше подходит, ведь ты сам говорил мне об этом.
   - Да, она слишком хороша для меня. А Смолг, богатый и избалованный своими родителями, опять получил все самое лучшее.
   - Кристиан, она его выбрала. Она его полюбила! Его! Не тебя! Отпусти ты ее, наконец. Пока Элфи не пришла в школу, ты был другим. Ты был счастлив. Ты забыл про Магдалену. Но теперь все снова. Как десять лет назад. Может уже хватит?
   - Хватит! Ты права! - закричал он, но через мгновение, стиснув зубы, добавил: - Помоги мне разлюбить...
   От неожиданности Мэри шагнула назад и схватила в ладони свое лицо. Она покачала головой, подошла и обняла Кристиана. Его трясло. Мэри спросила:
   - Может задействуем мечтателей? "Развеяние" или как там это называется?
   - НЕТ! - резко ответил Хванч и вырвался из объятий своей помощницы. Он вскочил и стал расхаживать по комнате. От тарелки с грибным супом исходил аппетитный аромат, но было не до того. Кристиан закричал: - Я не хочу! Что тогда останется мне? Моя жизнь будет бессмысленной! Пустой! Нет! Нет! И нет!
   - Не надо, мой дорогой, успокойся.
   Хванч плюхнулся на стул и взял голову в свои огромные ладони:
   - Пускай все будет как есть. Элфи хоть и записалась на мои уроки, но, слава мечте, не посещает их. - Он будто уговаривал сам себя, - так лучше, так всем лучше...
  
  
  

Глава 18. Кое-что общее

   Отнюдь не в дырявых, но довольно в потрепанных штанах и рубашке, Харм шагал по ухабистой дороге старого Воллдрима. Торжественно, будто на параде, он шествовал в школу.
   - Сегодня надо зайти к мистеру Хванчу. Узнать про тыкву, взять озимые семена... - Харм составлял план действий на день. - Надо еще показать мистеру Шампиньону ягоды. Интересно, съедобные они или нет? - Харм хорошо помнил предостережения Шампиньона: "Не всякие грибы, ягоды и травы подходят для употребления. Что-то незнакомое или сомнительное никогда, НИКОГДА (!!!) не стоит пробовать, пока не выяснишь, безопасны ли те или иные дары леса!"
   Харм временами уходил далеко в свои мысли. Частенько он не замечал, что разговаривает сам с собой. Дети подшучивали над его странной привычкой, но Харм не особо разбирался в поводах для обиды, потому не обращал на это внимания. Жизнь становилась увлекательней и даже в семье отношения налаживались. Какие еще насмешки? Дети есть дети, и всевозможные странности они воспринимают с бурей эмоций. А для Харма вся жизнь превратилась в сплошную странность, ведь за предшествующие шесть лет он мало, что увидел.
   Продолжая размышлять об агрономии, грибах и простейших примерах из арифметики, он заметил Элфи. Рядом с ней бежал знакомый ему пес. Видимо Элфи стала новой хозяйкой для соседской собаки.
   Элфи плелась в паре десятков шагов впереди. Ее поступь явно не отличалась торжественностью. Элфи шла, как на казнь, медленно, будто оттягивая страшный момент.
   Раньше Харм не встречал Элфи за пределами школы, да и на редких совместных уроках не представилось возможности поговорить. Тем более Элфи редко появлялась на занятиях. Поговаривали о ее болезни. Ученики утверждали, что Элфи изменилась. Когда-то веселая и жизнерадостная, теперь она часто грустила и стала избегать общения с другими вэйосами. "Может кобра в зоосаде успела ей навредить, и оттого Элфи заболела?" - подумал Харм.
   Скорей всего, Харм не посмел бы подойти к ней. Но как было бы здорово подружиться с дочерью мистера Генри! Да и все семейство Смолгов заинтересовало Харма еще с тех пор, как он услышал на уроке огородничества от мистера Хванча про мечтателей. В тот день Кирк сказал, что Смолги "просвещенные" или что-то в этом роде и наверняка как-то связаны со всей этой неразберихой. Надо прояснить ситуацию! Мисс Брегантина и мисс Пенелопа никак не поддавались на уговоры раскрыть кто же такие эти загадочные мечтатели. Они явно что-то скрывали и придумали какую-то небылицу про необычных людей, которых еще называли "гениями". Они могли писать книги, картины, изобретать. Все это походило на правду, но почему тогда подобные разговоры окутывались ореолом таинственности. Кроме того, это не объясняло исчезновение мисс Брегантины посреди школы. Про которое она и вовсе сказала, что Харму показалось. Ага, как же!
   Немного поразмыслив, Харм решился.
   Он нагнал коллегу по учебе в Куполе Природы и заговорил:
   - Элфи... Ты в школу? Ты не спешишь? Твоя собака? - Как начать разговор Харм не имел понятия.
   - Иду, чего спешить? Ты вроде Харм? - она натянуто улыбнулась. Харму стало не по себе. Что-то странное защекотало в голове, может просто она напомнила ему мистера Генри?
   Необъяснимое желание, во что бы то ни стало развеселить Элфи, всплыло в недрах его детской головушки:
   - Да, я - Харм Дриммерн! Хочешь, расскажу историю о неряшливом мальчишке?
   - Ладно, - равнодушно ответила Элфи.
   - Слушай! Один очень грязный мальчик не любил никого и даже самого себя. Он любил только одно: жрать! - и тут Харм выпучил глаза, надул щеки и глянул на Элфи. От неожиданности у Элфи приподнялся уголок рта, и она хмыкнула. Это подбодрило Харма. - Он ел мясо, каши, фрукты, овощи, шоколад, конфеты, мармелад, торты, пирожные, - в общем все, что попалось на глаза в магазине!
   - Прям все?
   - Именно! А когда он умял все съедобное, то принялся за сам магазин. Он ел доски, витрины, кассовый аппарат, крышу, стены. Но когда закончилось и это, он увидел своих родителей, дрожащих от ужаса. И тут он понял...
   - Только не говори, что он и их съел.
   - ... он понял, что они будут повкуснее кирпичей и уже направился к ним, облизываясь и представляя как же будет вкусно...
   - Харм, прекрати!
   - Он подошел к отцу и открыл рот, готовый укусить его за пиджак, как вдруг тот шарахнул ему по голове и закричал: "Проклятая муха - ты же разбудишь всех!" - и тут - я проснулся!
   - Фу ты, испугал. - Элфи только на миг обиделась на небольшой обман Харма, но тут же забыла об этом и рассмеялась.
   Харм оцепенел и через мгновение улыбнулся сам, помотал головой и медленно выдохнул. Какая-то легкость и умиротворение наполнили его. Будто после долгого дня напряженного труда он, наконец, уселся на мягкое сидение напротив горячей тарелки с грибным супчиком. Он расслабился и остановился не в силах скрыть восторженную улыбку.
   - Харм, так это ты все съел и решил укусить своего папу? - веселилась малышка Смолг.
   - Да! Поесть - это первое в моем списке важных дел.
   - Ты решил без разбора хватать все, что попадется?
   - Конечно! И если б я сейчас был голоден... - он устрашающе посмотрел на Элфи, а потом резко перевел взгляд на Кайгы, - то съел бы твою большущую аппетитную собаку!
   - Нет, не надо, - Элфи присела и обняла пса за шею. - Лучше съешь меня! - она рассмеялась, а Харм, улыбнулся в ответ.
   Элфи смеялась, а пес мотал хвостом. Похоже, Кайгы почувствовал перемену настроения у своей хозяйки, и это псу понравилось.
   - Харм! Харм! Иди сюда, мерзкий гад! А-ну ко мне!!!
   Дети обернулись. Харм застыл, а пес вырвался из объятий Элфи и рванул, что было сил.
   - Стой! Стоять, кому говорю! - старая соседка Дриммернов гневно выкрикивала приказы, но пес бежал без оглядки, а Элфи, испугавшись, схватила Харма за руку и прошептала:
   - Это кто? Твоя мама? Она тебя зовет?
   Старуха плюнула на песок дороги и недовольно вошла во двор:
   - Вот мерзкая собака! Сбежала, опять! Поймаю - убью.
   Элфи изумленно глянула на Харма, но тот в ярости сжал губы и молчал. Она неуверенно спросила:
   - Она мою собаку звала? Его тоже зовут Харм? Как и тебя?
   Харм отвернул голову и с грустью в голосе ответил:
   - Лучше б я съел свою соседку вместо магазина, - а потом весело глянул на Элфи.
   Она недоуменно выдохнула и, улыбнувшись, добавила:
   - Точно! Но сомневаюсь, что она съедобная, - и вновь рассмеялась.
   Харм подхватил смех. Нотка грусти, резонирующая со стыдом, звучала у него в голове, но мальчуган умело упрятал свои переживания. Харм то знал, именем он обязан соседскому псу. Но предпочел не рассказывать Элфи об этом. Она смеялась и это - главное, а свою печаль он ей не покажет, хватит с нее. Пусть веселится!
   С отличным настроем, в компании Харма, Элфи шагала к школе.
   - Ты веселый, прям как мой папа!
   - А я знаю его, его зовут мистер Генри.
   - Да! Точно! Вы, что знакомы?
   - Мы иногда разговариваем. Он у тебя хороший.
   - Это точно! Смотри вот и Кайгы! - Элфи и не думала звать пса старым именем. Так неловко, что у ее нового друга и нового пса одно имя. - Сбежал, испугался? - пес преданно стал лизать Элфи руки.
   - Хорошо, что Кайгы теперь с тобой, - Харм глянул на Элфи. - Там ему жилось очень плохо. Его обижали и совсем не любили, - он наклонился к псу и тот лизнул и его руку.
   - Ой, ты ему тоже понравился.
   Харм вспомнил, как несчастный пес бродил поблизости. Как жалок он был, и Харм презирал его за это. Он жалел, но одновременно ненавидел его. Слишком похожи были их жизни, полные ругани и одиночества, и даже имя у них было одно на двоих. Но чудо, теперь Харм проникся сочувствием. Как хорошо, что и ему встретились хорошие люди. Несчастному псу, так же как и самому Харму.
   Элфи давно волновали кое-какие происшествия, и она решилась спросить:
   - Харм, ты кринул во сне, помнишь?
   Дриммерн почесал макушку и стыдливо улыбнулся:
   - Около столовой?
   - Да, там было столько учеников.
   - Я не специально. Мне снилось, что я ем магазин, - Харм решил сгладить неловкость.
   - Опять ты шутишь, - рассмеялась Элфи, но тут же решилась докопаться до правды. А Харм был готов балагурить без остановки, только бы Элфи веселилась. - Так что же тебе приснилось?
   Мальчишка призадумался, вороша былые события и, наконец, выдал:
   - Ничего особенного, так часто бывает после какого-нибудь события, мне снится как бы его продолжение. Я видел как мистер Хванч разговаривал с Мэри. Она его ругала. Так смешно. Они были в школьном огороде и махали руками, и кричали. Так нелепо, как в старом черно-белом кино. А томаты были ну прям краснющие! - забавлялся Харм.
   - А за что Мэри ругала Хванча?
   - Они говорили о тебе и о твоей маме, вроде что ты похожа на нее, что ли?
   Элфи остановилась.
   - Ты чего, Элфи? Смотри, Кайгы что-то раскапывает.
   Пес изо всех сил разбрасывал песок сразу во все стороны, но Элфи не обратила внимания:
   - О моей маме говорили? - от слов Харма у Элфи сжалось все внутри, она вспомнила разговор Хванча с Мэри, который она нечаянно подслушала. - Харм, а ты можешь вспомнить точнее, о чем они говорили?
   - Это было так давно... Они были во внутреннем дворике Купола... Ты мечтаешь или что-то такое. - Теперь Харм сам насторожился. Ведь точно! Они говорили про мечты и мечтателей и про Элфи! Он растеряно продолжил: - Сейчас не вспомню, но вот недавно мне приснилось, как они опять спорят, но уже в каком-то незнакомом месте. Хванч ел, а Мэри его отчитывала.... и опять мечтатели... какие-то мечтатели.
   - Погоди, Харм. Мечтатели?
   - Ага, они!
   - Это точно был сон? Я слышала похожий разговор, когда убежала. Ну, когда ты крикнул... - Ей вспомнилась досада и неприятная встреча с чучеловедом - не самый лучший день в ее жизни. - Хванч и Мэри шли по коридору и говорили обо мне и о моей маме. Похоже на то, что ты рассказал, только это было в отделении чучельных дел, а не в огороде Хванча. Тебе точно приснилось или ты ходил за мной? - Элфи строго посмотрела на Харма.
   Но он вдруг сказал:
   - Это так странно. Иногда мне кажется, я знаю будущее. И сны часто сбываются, то есть не совсем, но что-то похожее происходит.
   - А разве так бывает?
   - Я не знаю... Но меня волнуют мечтатели. Я думаю это волшебство какое-то.
   - Можно и так сказать, - неожиданно выдала Элфи, и в тот же миг прикрыла рот ладошкой.
   - Что? Ты тоже знаешь о них? Твои родители... Они такие? - Харм схватил Элфи за плечи и тут же, смутившись, отпустил. - Ты тоже такая? - Элфи удивилась. - Ты умеешь исчезать? Знаешь заклинания?
   - Подожди, погоди, Харм! Ты уже напридумывал невесть чего.
   - Так расскажи!
   - Я не могу, прости.
   - Но ты? Ты такая же?
   - Харм...
   Элфи не могла себе объяснить, но почему-то была уверена - Харму можно доверять, и она сказала:
   - Прошу, не говори никому, но думаю - да. Я тоже, наверное, мечтатель. Только я пока не очень понимаю, что это такое.
   - Элфи! - восторженно произнес Харм, - Так давай выясним!
   Элфи улыбнулась и пожала плечами:
   - Давай! Но только об этом ни с кем не говори. Хорошо?
   - Конечно! Но только ты... не грусти, - Харм густо покраснел, впрочем, Элфи так засмущалась, что этого не заметила.
   Теперь два маленьких вэйоса молча шли в школу. Но молчание лишь то, что мы видим! В их головах крутились новые знания, которыми они нечаянно поделились друг с другом. Однако эти знания лишь будоражили воображение и рождали новые загадки, и дети пытались их разгадать. Каждый по-своему. Вскоре главная площадь Воллдрима и обсаженная шарами кустарников дорожка оказались позади, они подошли к парадному входу школы.
   - Знаешь, Харм?..
   - Ага, что?
   - Спасибо, что отогнал от меня ту змеюку на уроке хищников и травоядных. Я испугалась...
   Харм задумался: "Как там отвечают, что говорила мисс Брегантина?"
   - Незачем извиняться, забудь.
   Элфи глянула на своего собеседника:
   - Извиняться? Ты о чем?
   - Спасибо Элфи, спасибо, - благодушно замахал головой Харм, а Элфи рассмеялась, но на этот раз мальчишка не понял отчего, поэтому решил потренироваться в чтении выдолбленной в камне надписи:
   - Ш...ш-ко-лллла. Школа... Име-ме-ни. Имени... Мис...-истера. И... ми...ми-мисси... Кр...кру, - последнее слово явно не давалось Харму.
   - Крубстерс! - помогла ему Элфи.
   - Крубстерс... Ну и имя.
   - Фамилия, - хихикнула Элфи.
   - А почему написано "имени"?
   - Не знаю. Так чудно. Действительно имя, а на самом деле фамилия.
   Харм вдруг заявил:
   - Так что же мы будем делать с мечтателями?
   - Надо разобраться. Может твой сон и то, что слышала я - совпадение. Но я не уверена, - Элфи умолкла и скрутила руки на груди, а потом почесала указательным пальцем свою каштановую прядь. - Я все придумала: ты будешь спать на уроках, а я послежу за Хванчем с Мэри. Ну или хотя бы за одним из них. Если опять совпадет, я... я даже и не знаю, что тогда делать. - Она испугано посмотрела на Харма, но затем воинственно продолжила: - С этим мы потом разберемся, но даже если не совпадет, вдруг удастся подслушать что-нибудь новенькое?
   Харм ступил за порог и засопротивлялся:
   - А как же занятия? Прийти в школу, чтобы поспать? Мне такое не подходит.
   - Харм, здесь что-то нечисто, надо разобраться.
   - Ты знаешь, я сейчас вспоминаю подробности о своем сне. Когда Хванч ел, он что-то болтал про сов и застолье, про какое-то лечение голоданием или вроде того. И во сне он сказал про цветок, который ты нюхала на уроке... - он почесал макушку, - когда нам про ревень рассказывали. Как же он назывался?
   - Окриниус! - влез в разговор Кирк. Он всегда отличался тактичностью и вежливостью, то есть их отсутсвием.
   - Точно! - обрадовалась Элфи, но тут на нее нахлынуло возмущение: - Кирк, ты что, подслушиваешь?
   - Да ладно, если б не подслушивал, то знал бы в сто раз меньше. Люди, которые болтают, не глядя по сторонам, раскрывают важные тайны. Проверено на практике! Поверьте! Так о чем вы? - он уставился на ребят, деловито проведя рукой по своим блестящим волосам.
   Харм не хотел посвящать во все нахала, ведь тот не пожелал поведать ему о своих соображениях после урока у мистера Хванча, когда тот случайно сказал о каких-то мечтателях. Кирк ожидал Харма в коридоре. Однако, выяснив, что Дриммерну ничего полезного не известно, сам не стал вдаваться в подробности и просто-напросто удалился. По правде и Харм не раскрыл ему свои секреты, не рассказал про сон и страшную рыжеволосую женщину. Но, доверия Кирк не заслужил и иными нелицеприятными поступками. Например, он постоянно надсмехался над вопросами, которые Харм задавал учителям. Мог сказать: "Этого не знают только глупцы!" или "Чушь и ничего больше!" Многие вэйосы грешили небольшими шуточками в его адрес, впрочем, они подшучивали и над своими друзьями, но от Кирка явно веяло презрением. Это Харм ощущал, это он понял очень быстро. Посему, Харм решил схитрить:
   - Цветы я не очень люблю. Тот, что ты нюхала еще ничего, красивый, но от них мало толку: не съесть, да и ухаживать надо. Какая польза? Одна трата времени.
   Элфи поняла задумку Храма и решила поддержать новую версию беседы:
   - Ты не прав. У меня вокруг дома столько цветов и даже зимой в специальном помещении всегда цветут какие-нибудь. Скоро похолодает и я обязательно тебе покажу как это здорово среди зимней стужи любоваться живыми цветами. Кирк уже видел, - она с упреком посмотрела на Беккета.
   - Видел, видел. Только при чем тут мистер Хванч? - легко раскрыл обман догадливый Кирк.
   - Он помогает, рассказывает как растить цветы и другое, - замялась Элфи. На самом деле Хванч не бывал у них в гостях и увидела она его впервые в стенах школы. - Он ведь огороды любит.
   - Все понял. Важная беседа. Я пошел. Удачи вам и не замечта-а-а-а-айтесь, - хитро ухмыльнувшись, Кирк оставил Элфи и Харма и направился в Купол Природы.
   Элфи насупила брови:
   - Пойдем? Ты куда сейчас?
   - Как раз к мистеру Хванчу. А ты?
   - Я собиралась в зоосад, но, решено - я пойду с тобой! Понаблюдаю и вдруг ты решишься все-таки заснуть на уроке, - она резво развернулась и вприпрыжку подошла к резной двери.
   - Пойдем! - кивнул Харм. Возмущение от планов Элфи усыпить его яро набирало вес, но перечить планам Элфи он не решился и потому покорно последовал за ней. - Только спать я не согласен. - Элфи захихикала и, крутанувшись в реверансе, вошла в створки бабочек и вьюнов.
   - Кстати, - призадумался Харм, - а что Кирк имел ввиду - "не замечта-а-а-а-айтесь"?
   - А ведь точно!
   Друзья уставилась в спину удаляющегося Кирка. Тот неожиданно обернулся и улыбнулся широкой улыбкой, в которой виднелись прорехи на месте выпавших молочных зубов, а потом махнул Элфи ручкой, отвернулся и скрылся в уходящем налево коридоре.
   Однако его мыслишки шагали совсем в другую сторону: "Элфи пришла в школу - это хорошо, она улыбается - замечательно! А этот оборванец Дриммерн выбивается во всезнайки, да еще может стать "просвещенным"! Какая несправедливость! Наглец из подворотни!"
  
  
  

Глава 19. Язык света

   "У здравомыслия есть лишь один подход - наука. Отсюда, имеют место лишь факты, доказательства, незыблемые постулаты. Куда ни глянь - явления природы сплошь состоят из одних только домыслов. В глубинные причины заглянуть не удается. Научились подстраиваться, но обуздать не могут. Природа неподвластна умам человечества. Она умнее ученых. Что ж, кому разбираться в этих загадках, как не мне?" - размышлял Кирк.
   Мистер Беккет-младший подошел к зеркалу и выставил ему свои почти кроличьи резцы. Первые коренные зубы у детворы порой несоразмерно голове велики. Кирк недовольно нахмурился в очередной раз удостоверившись в этом, потом пригладил волосы, приподнял подбородок, повертелся вправо, влево - серьезный ученый. Отвернулся и прошагал к столу, взобрался на огромный стул с высокой спинкой из древесины, с узорами по краям и мягкой набивкой за спиной. Резные подлокотники истерлись от времени, но все еще дышали роскошью. Рука Кирка не могла охватить кулаки, вырезанные на подлокотниках там, где сейчас располагались его детские ладони. Кирк уместился на широком сидении и его носки, начищенных до блеска ботинок, едва касались пола.
   Кабинет теперь всецело принадлежал Кирку. Частые командировки отца надолго оставляли хранилище знаний дома Беккетов на попечение младшего из семейства. И сын порой забывал о главном хозяине кабинета и вел себя здесь, будто сущий властелин книг и рукописей этой одной из самых вместительных комнат особняка.
   Стол, перед которым уместился Кирк, примерно четыре метра в длину и около полутора в ширину взгромоздился на изогнутых деревянных колоннах, переходящих в массивные металлические набалдашники. Набалдашники, несущие весь вес тяжелой конструкции, были выполнены в форме позолоченных голов норманнских воинов. На каждом из бородатых воинов средневековой Скандинавии был шелом - классический конусный шлем с полосой металла, опускающейся на переносицу. Один из вылитых в печах воинов был явно зол, и рот его застыл в крике, другой был печален, а еще два, что отвернулись на выход из кабинета, замерли в подмигивании входящим сюда посетителям.
   Резьба на столе отличалась от той, что использовалась на стуле, но все же гармонировала с письменным столом. Несколько выдвижных ящиков, вделанных по краям, повторяли изгибы ножек с одного края и извивались, как волны на детских рисунках, с внутренней стороны. Они занимали всю высоту стола. Один ящик метра в полтора длиной размещался под столешницей и всегда запирался на ключ, который Кирк уже давно обнаружил и, время от времени, радовал себя запретными знаниями. Впрочем, ничего особо ценного там не было. Банковские бумаги, акции и документы на дом, складские помещения в старом Воллдриме, акты о праве собственности Лилианны Беккет на здание аптеки и другие мелочи. Отец оставил здесь несколько изящных предметов, неясного применения, походивших на сувениры. Возможно, изделия имели ювелирную ценность, но скорей всего чисто археологическую: уж больно старинными они показались Кирку.
   Столешница представляла собой цельный кусок дерева, причем на ней читались годовые кольца невероятно толстого ствола. Весь срез дерева вместили в раму из выкрашенного черного бука. Этот стол, совершенно точно, стоил немалых денег и вероятно его делали на заказ, а это значит, он был исполнен в единственном экземпляре. Наследие Беккетов досталось им от прародителей Кирилла Беккета, отца Кирка. Прадед славился оригинальностью, он не терпел стандартов. Благо богатство позволяло делать себе подобные подарочки. Несмотря на возраст стола, древесина источала запах лака, смешанный с преставлением о том, как пахнет консервативная старина: терпкий и основательный.
   Стеллажи с книгами занимали почти все стены кабинета, лишь окна от пола в потолок создавали атмосферу жизни в этом строго научном мире, ведь выходили они в сад. Дуновения свежести устремлялись в помещение через несколько распахнутых квадратов стекла. Мелодии птах и кузнечиков тормошили тишину и покой комнаты. Кучерявая листва плясала в порывах ветра, а листочки схватывали лучи солнца и через мгновение выпускали их на волю. Отчего по полкам с книгами сновали эти неуловимые солнечные хулиганы. На улице, по ровно выстриженной траве носился Кайгы. Освоив сад Смолгов, он приноровился лазать сквозь узкие прутья калитки на лужайку соседей. Впрочем, Беккеты уже привыкли. Сам Кирк успел привязаться к Кайгы, но все еще мучился, вспоминая, что чуть не убил беднягу.
   Для бездомной собаки, тот оказался довольно умным и, похоже, понимал речь людей. По крайней мере, интонацию. Реагировал на команды и даже на обычные просьбы, например, "не лаять". Забавно, но Кирк полюбил невзрачного питомца Элфи, впрочем, ему нравилось многое, что имело хоть какое-то отношение к его давней подруге.
   Кабинет наполняли неисчислимые книги, карты, картины, свитки, рукописи, инструменты для наблюдения за звездами, микроскопы, компасы. Чего тут только не было!
   Научный хаос намекал на увлеченность Беккетов, будь то отец или сын. Владельцы обстановки явно противились вмешательству со стороны, на что указывала покоившаяся здесь пыль. Пожалуй, редкий марш швабры с тряпкой по полу - это все что дозволялось творить в этих стенах пришельцам из мира обслуги. Остальное - дело семейной элиты интеллектуалов, и вовсе не связанное с наведением порядка.
   Кирк запрокинул голову и уставился на потолок. В десяти метрах над ним кабинет венчала раскидистая люстра. Ее испещряли тонкие изгибы с листочками и похожими на лодочки цветами, покрытые позолотой. Это была тонкая работа умелых декораторов. Правда, Кирк презирал подобных мастеров за их фантазии - таких растений не существует, он искал - ни в одной книге, ничего подобного. Кроме того на канте люстры были надписи на странном языке.
   Отец привез эту люстру в прошлом году. В тот раз мистер Кирилл Беккет, долго отсутствовал и вернулся с ворохом всевозможной утвари и литературы, как раз вместе с бабушкой и дедушкой Элфи, четой Либель. Вроде бы они встретились на пересадке одного из вокзалов. То было первое путешествие, в которое он не взял сына с собой. Тогда младший из Беккетов еще не ходил в школу и был весьма свободен. Но, сославшись на какие-то непреодолимые препятствия, отец отказался от совместных путешествий, и Кирк стал безвылазно обывать в Воллдриме. Если не считать прогулки по окрестностям в короткие недели нахождения отца дома. С тех самых пор отец ни разу не позвал сына присоединиться к нему в поездках. Это обстоятельство чрезвычайно злило Кирка.
   Беккет-старший, несомненно, был одним из самых образованных и умных людей Воллдрима, имел почитателей не только в школе Крубстерсов. Часто его приглашали на приемы в мэрию, в университеты и колледжи всего мира. Он мог стать мэром Воллдрима, однако отказался от участия в выборах, ссылаясь на необходимость заниматься многочисленными теориями, занимающими все его время. К тому же именно они оказались его основной страстью, заставляющей собирать данные, искать доказательства вдали от дома, вдали от единственного сына. Лилианна скучала, но муж никогда не брал ее с собой. Теперь и Кирка перестал брать. С мамой ясно - она ничего не поймет, но он! Почему?
   Воспоминания об удивительных местах, куда возил его отец, о необычных людях, с которыми он успел встретиться за годы своего раннего детства, иногда всплывали в памяти Кирка. Они были столь расплывчаты, что порой ему казалось - этого не было на самом деле. Частенько снились красочные сны о странных местах. Кирк давно понял, что его незрелый мозг искажали детские воспоминания. Они не соответствовали действительности, ведь он мало знал и понимал в то время. Иногда Кирк задумывался, почему отцу было интересно ездить с ним, пока он был совсем ребенком и требовал строгого надзора, но сейчас, когда он стал вполне самостоятельным и столько знающим взрослым, не по возрасту образованным, он перестал делить исследования с сыном. Говорил: "Надо ходить в школу!" Но звучало это не вполне убедительно. Кирк превосходил каждого вэйоса в любой науке, впрочем, не только вэйосов.
   С появлением светильника в кабинете Беккетов, у Кирка появилась идея расшифровать причудливые фразы, написанные на ее канте. Уже давно он перерисовал иероглифы со светильника и много часов потратил, чтобы выявить систему. Выяснилось только, что это вполне стройная письменность, со своей пунктуацией и повторяющимися знаками. Из известных Кирку алфавитов ни один не совпадал с этим. Собственно может это были вовсе и не иероглифы, но слишком уж заковыристые символы. Скорее всего, каждый является слогом или даже целым словом. Возможно, загадочный язык превратился в антураж для украшений предметов искусства или же банально был ненастоящим, то есть еще одной фантазией явно неумных декораторов. Такую версию Кирк также взял себе на заметку, как запасную. Письменность слегка походила на Ливийские углы и петли, но все же с неимоверной натяжкой. Лишившись всяких указаний на дальнейшее исследование языка "с люстры", Кирк забросил это занятие. Однако нерешенная задача порой раздражала его. Не любил он проигрывать, тем более каким-то завиткам, похожим на слова. Впрочем, запасная версия немного утешала, к тому же она свидетельствовала в пользу того, что не зря Кирк презирает людей из мира искусства, которые, по его мнению, занимаются ерундой!
   В то самое лето, когда Кирилл Беккет привез эту странную люстру, вернувшись в родные края, он вовсе первым делом направился к соседям. О том, что отец вернулся, Кирк узнал случайно. На дворе у дома Смолгов развернулось торжество. Там, на лужайке накрыли стол и уже вовсю праздновали. Играла музыка и бренчали бокалы. Прелестно. Отец не взял Кирка в путешествие и свежими новостями первым делом решил поделиться с соседями! Ко всему этому напрашивался единственный вывод: с недавних пор он упорно игнорирует своего сына. Впрочем, досаду скрасили кое-какие привезенные отцом вещицы, специально для него. В тот раз Кирку досталось несколько книг и старинный прибор для измерения широты в морских путешествиях - астролябия, служивший скорей украшением, ведь особой пользы при нынешних достижениях науки в нем не было. Из книг - учебник по старофоландскому и несколько научных изысканий на том же языке. "Флора и фауна Земли", "Хождение в строение молекул" и "Странности - нет - системность!" о законах жизни и круговороте знаний о ней. Обида быстро растаяла - лучшего подарка нечего и желать! Книги - это сокровище! Правда, не все. Художественную литературу Кирк презирал. Ну, ясно, фантазии писателей - сущий бред! О, да, еще отец привез странную фигурку человечка с птичьей головой. Что-то вроде брелока, каменная статуэтка. Он был обкручен собственными руками и ногами, да так, что походил на куколку бабочки или стрекозы. Папа сказал: "Подобные вещи носят лишь аристократы!", с тех пор Кирк таскал с собой сувенир ежедневно. Астролябия же нашла свое место на одной из полок в детском кабинете мистера ученого - в его комнате.
   Итак - старофоландский. Прежде Кирк не слыхал о нем. Но отец уверял - пришла пора изучать языки и ни в коем случае не бросать подготовку к школьному природоведению. Он твердил: "Пригодится все! Понимание простых вещей приведет к пониманию всего". И Кирк верил. Все же отец преумнейший человек, хоть порой и забывает о своем единственном сыне.
   К началу обучения Кирк вызубрил учебник, прочел остальные книги и теперь вполне сносно мог изъясняться на старофоландском. Впервые он столкнулся с остатками древнего языка в школе. Названия некоторых животных, тасманийских и сумчатых обитателей континентальной Австралии на древних наречиях были схожи с наименованием на старофоландском. Кстати, современного фоландского он не встречал, существовал лишь умерший язык, но отчего он назывался "СТАРОфоландским", не ясно?
   "А еще - Дриммерн!" - Кирк покачал головой.
   Его имя - "Харм" - дословно переводилось: "тихо", "тишина", "несчастье", "печаль", кое-где даже упоминалось значение "злоба", но лишь в паре мест потрепанных учебников. Вспоминая их первую встречу, теперь Кирку казалось - подобные эпитеты соответствовали незнакомому оборванцу с букетом роскошных ромашек, которые в той ситуации явно ему не шли.
   Кстати, Кирку бывало жаль Харма - изредка накатывало. Он заслужил что-то большее, чем презрение, тем более после спасения Элфи от кобры в зоосаде. А может, он не так уж плох? Действительно, совершенно неученый ребенок, однако схватывает знания и умело ими манипулирует. Задает дерзкие вопросы и продирается в саму суть. Будь он одет поприличней, то вполне заслужил бы его внимание.
   А вот ситуация с Элфи, Кирку вовсе не нравилась. Она заболела - это печально. Из-за недомогания в последние месяцы Элфи стала предпочитать его обществу одиночество. Посему сам Кирк стал избегать неприятных визитов. Не любил он когда его игнорировали. Однако совсем недавно в жизни Элфи появился Дриммерн. Он влез в их дружбу, и теперь мисс Смолг стала проводить столько времени с этим... с этим Хармом. На Кирка у нее не хватало здоровья, зато какого-то безродного удостоила вниманием. Да, неприятно. Еще как!
   Кирк ставил лишь большие цели и одна из них - пройти все отделения школы, дабы попасть в таинственный "Уголок Просвещения" школы Крубстерсов. Мало кому это удавалось, но он готов трудиться! Однако какая несправедливость - Дриммерна туда возьмут, почти решено.
   Он вздохнул и нахмурил брови, сложил кулаки и упер их в подбородок.
   - Мечтателями становятся после изучения всех наук или это природный дар? Скорее второе... - вслух размышлял Кирк.
   Он вспомнил событие недельной давности.
   Занятия окончились, и он шагал по главному холлу Купола Природы. Мистер Генри Смолг сидел на краю сцены, заложив ногу за ногу - он что-то читал. Кирк, как воспитанный молодой мужчина, решил проявить вежливость и поинтересоваться здоровьем Элфи, тем более ее состояние его действительно тревожило. Но вдруг мистер Генри вскочил и подошел к Дриммерну, похлопал того по плечу и они, разговорившись, куда-то отправились. По всей видимости, мистер Смолг ждал именно Харма и так обрадовался его появлению, что позабыл свою книгу. Кирк подошел и не смог прочесть название на переплете. Однако узнал символы - точно такие же красовались на люстре в кабинете отца.
   Что же было потом? Кирк намеревался догнать мистера Смолга и вернуть ему книгу, но подходить к тому, пока рядом находился Харму, ему не хотелось. Демонстрировать что-то общее, хоть всего-то собеседника или общего знакомого - нет, это уж слишком!
   Кирк проследил за ними. Те довольно долго ходили по коридорам школы, а потом зашли в кабинет. Один из тех, что посещали вэйосы, с десятком аквариумов. Они прикрыли дверь. Кирк остался поодаль, но его разбирало любопытство, и он подошел, осмотрелся - никого, приложил ухо и через пару секунд выпрямился - послышались голоса бродящей по школе молодежи. Группа природоведов вышла в коридор морских глубин и зачем-то остановилась в десятке метров от Кирка. Какая нелепость - подслушивать. Кирк зашел за угол и оперся о стену, то и дело выглядывая. Вскоре выскочил довольный Харм и вприпрыжку почесал прочь.
   Кирк задумался: "Что же делать? Зайти? Подумают - следил. Подожду, пока мистер Генри сам выйдет", - но минуло с десяток минут и Кирку надоело ждать. Он вышел в коридор и подошел к двери - закрыта, тишина. Из щели под дверью ударил ветер - видимо открыли окно. Кирк прислонился к стене и сразу услышал голоса, мужской и женский.
   - Здравствуйте, мисс Брегантина! - Кирк обомлел. Откуда она взялась? Может там есть другой проход?
   - Генри, здравствуй! Я ненадолго, поэтому сразу спрошу. Как успехи у малыша Харма?
   - Чудесно в плане разума, похуже этикет, я думаю это вовсе не его, - он рассмеялся.
   - Это точно, да, да. Но я не за тем прикрепила тебя к нему, - мисс Брегантина тоже смеялась. - Ты знаешь, что меня интересует? Мечты, его мечтательство, ты контролируешь их?
   - Это, пожалуй, невозможно. За такой срок, да и мечты обуздать по силам лишь самому мечтателю, вы ведь знаете.
   "Что?!" - после последней реплики мистера Смолга, Кирка уже ничто не смущало. Он прижался ухом к двери, и в этом акте расследования находящиеся неподалеку ученики перестали для него существовать. Хоть они и поглядывали с явной укоризной на невоспитанного вэйоса, для Кирка они находились к каком-то другом, возможно, параллельном мире.
   А Брегантина продолжала беседовать с Генри Смолгом:
   - Конечно. Но все же давай серьезней.
   - Я уверен, Харма ждет Уголок Просвещения и бесконечность за его дверями. Он научится чуду в душе, но в ней много несчастья, гораздо больше, чем вы думали.
   - Да, я согласна с тобой, в мальчике много горького...
   - Как же тебе не стыдно вэйос?! - на Кирка смотрела два глаза, в которых засело порицание.
   Один из учителей застал ученика за неподобающим занятием. Он упер кулаки в свои раздутые бока и склонил голову к Кирку, отчего треугольная прядь седых волос опустилась на нос учителя.
   - Что?
   - Какой позор! Ты кто? - учитель выпрямился и не сводил глаз с Кирка.
   - Я?..
   За дверью послышались шаги, и Кирк рванул с места. Через пару секунд Кирк скрылся за поворотом и гнал, что было сил до самого дома.
   Вспоминая это преинтереснейшее происшествие, Кирка кольнула зависть:
   - Столько тайн мира, но Дриммерн только появился, а ему уже прочат знания за пределами общедоступного. "Его ждет Уголок Просвещения", - так сказал мистер Смолг. Почему?
   Позорная сцена с подслушиванием, а точнее факт его обнаружения, покоробила самолюбие Беккета, но теперь он понял - Харм из "мечтателей", они же "просвещенные"! Кирк не сожалел о случившемся, ведь знания никогда не стоят сожаления.
   - Все-таки необходим природный талант. Но у меня-то он должен быть! Само собой! - Взгляд Кирка обшаривал стены кабинета, впрочем, скорее его мысли блуждали в мозговых извилинах, а глаза лишь повиновались невидимому сражению интеллекта. Он помотал головой и взял в руки ту самую, забытую мистером Генри книгу. Теперь отдавать ее неудобно. Откуда она у него? Да и в томике гораздо больше символов. Так легче расшифровать загадочный язык. К тому же на страницах встречаются фразы старофоландского и еще пяти-шести языков, понятных не более, чем язык "с люстры". Ничего подобного на фасадных стенах корпуса Мировых Языков он не видел, а тот пестрел фразами с сотнями известных языков, наречий, диалектов! Еще та загадка!
   "Эти просвещенные не так просты. Ими могут оказаться учителя и, даже, некоторые ученики", - теперь Кирк понял это. "Помощи ждать неоткуда. Да и не зря отец говорил: "Ты станешь умнейшим из людей!"
   Мама всегда одергивала отца, когда он внушал подобное сыну.
   "Да откуда ей знать, что же будет на самом деле? Она вовсе не ученая, в отличие от папы! Тому явно видней! А если так - я разгадаю любую головоломку!"
   - Шунте дель мунте, - сказал Кирк и опустил лоб на стоженные крест-накрест на столе ладони.
   "Загадки существуют лишь в незнании" - эпитет в книге мистера Смолга.
   Кирк выпрямился и достал из личного ящика стола толстую тетрадь, стал просматривать свои пометки о расшифровке фразы "с люстры". Не так уж много там было. В основном рассуждения об устройстве мира и потоках знаний, опирающихся на человеческую речь. Задумавшись, Кирк понесся в интеллектуальную фантазию:
   "Все связано не только в природе. Как круговорот жизни и питание организмов, как переход энергии в иные состояния. Есть цепочка циклов, пройдясь по которой достигнешь иной сферы жизни и знаний. Один язык можно увязать с другими. Всегда есть связующие нити. Это математические формулы речи. Из простейших аксиом рождаются сложнейшие теоремы! Из звуков - слова, фразы, языки. Даже в относительно изолированном обществе детали речи обязательно совпадут с языком соседей. Главное понять связи..." - Но мысли отделялись от теорий и часто возвращались в лоно непонимания и претензий к отцу: "Почему отец настаивал на природоведении? Он говорил, что природа объяснит все, она основа и источник знаний. Из нее зародилось все остальное..."
   У Кирка разрасталось противоречие. Он осознал, что порой взрослые использовали туманные выражения, чтобы добиться своего. Кирк предпочитал точные науки, да и языки оказались вполне увлекательным занятием. Купол Природы - это вовсе не то, над чем стоит так долго корпеть. Пора заканчивать! Вот приедет отец, и Кирк скажет ему о своем решении. Правда есть еще одна причина - Элфи!
   Странная улыбка нарисовалась на недавно дерзком личике Беккета-младшего. Он обмяк! Не может быть! И все из-за мыслей об Элфи? Да, он считал ее удивительной. Правда, Кирк осознавал - она не так уж умна. В ее присутствии он и сам припрятывал свой склад знаний. Ну... насколько мог, с его-то самомнением.
   Теперь Кирк мог объяснить себе нелюбовь к Дриммерну. Сначала тот был обычным оборванцем, потом спасителем Элфи, что даже заслужило небольшое уважения. Если бы не его неожиданная дружба с Элфи, в конце концов, он мог стать интересным собеседником. "А может попытаться принять оборванца? С его помощью можно подобраться к мечтателям! Хотя их валом вокруг, но пока это не дало ничего".
   - Шунте дель мунте, - повторил Кирк. - Я отвлекся.
   Всю неделю до сегодняшнего дня, Кирк пытался разобраться в книге Генри Смолга. Он проводил многие часы в поисках соответствующей литературы для расшифровки записей, дома и в школьной библиотеке. А когда он обратился за помощью, на него уставилась худощавая старушка-библиотекарь и со словами: "Откуда это у тебя!" - потянулась за книгой. Кирк отступил, но она словно испугавшись, выскочила из-за своего стола и направилась к нему, явно намереваясь отобрать предмет многодневных исследований мальчишки-ученого. Кирк сбежал и решил больше не пытать свои поиски в библиотеке Мировых Языков, да и в других корпусах тоже, на всякий случай. И теперь-то уж точно он не вернет книгу хозяину. После странной реакции библиотекаря. Там наверняка что-то ценное!
   Сидя на отцовском кресле и болтая ножками, Кирк принялся листать книгу и искать точки соприкосновения, которые помогут подобраться к цели - перевести каждое слово в этой загадочной книге! Спустя несколько часов работы Кирк подытожил новые наблюдения.
   Книга делилась на семь разделов. Кстати, последний пестрел языком "с люстры"! Два других языка присутствовали в каждой из частей: старофоландский и "цветочный", так Кирк обозначил второй из-за частых изгибов и лепестков в его символах. Скорее всего, по ним и придется ориентироваться, а значит стоит сосредоточиться именно на этих двух. Эпитеты повторялись в начале каждой главы. Но в третьей части в конце каждого из вступительных напутствий стоял значок отличный от остальных. Значки были крупнее и, в отличие от черного текста, были цветными. Вроде намека на скрытый смысл. Первый значок напоминал красную книгу, второй - зеленого дракона, третий походил то ли на куст, то ли на пламя, а может это была чья-то голова? Цвет - опять красный.
   - Итак, гипотеза, - он записал в тетрадь, - "Книга обычно символизирует знания, мудрость и все, что может быть с этим связано. Дракон - сила, душа, ценности... С последним символом - не ясно... Слишком мало сведений для выводов".
   "Я все смогу сам!" - уверяла Кирка его гордыня, но логический подход постоянно упирался в факты: "Без помощи эксперта тут не обойтись!" Осталось подыскать подходящего. Но где?
   Кирк задумался, откинувшись на спинку кресла. Опустил глаза на раскачивающиеся, как пара качелей ботинки и заметил под столом мамин чемоданчик с лекарствами. Он пододвинулся и ударил его ногой - тот раскрылся. Кирк наклонился:
   - Что-то знакомое, - на одном из бумажных пакетиков красовалась листва и корневая система колючего кустарника. Неясное растение, но он слышал, его называли - "эфеби". Мама оставляла подобные пакетики у Смолгов, заваривать чай для Элфи. Кирк схватил один из них и взглянул на обратную сторону. Теперь его охватило удивление. Символ! Тот самый "куст" или "голова"! Он сравнил - точное совпадение!
   - Откуда это? Так, надо подумать. Точно! Медицинские термины связаны с латынью.
   Он вскочил и метнулся к полкам с книгами. На одной толстенной книге красовалось слово: "Латынь". Схватил ее и подбежал к столу, перелистал десятки страниц - ничего общего! Что тогда?!
   Лишь на секунду замешкавшись, он выскочил в коридор и пролетел холл перед парадным входом. Около квадратного проема без дверей Кирк глубоко вздохнул и плавно выдохнул, нахмурился, сложил руки за спину и вышагнул в свет гостиной, там читала книгу Лилианна.
   - Мама! Есть вопрос.
   Она мгновенно схлопнула страницы и посмотрела на сына, улыбнулась:
   - Да, Кирк? - Лилианна насторожилась: растрепанные волосы и красные щеки. - Что с тобой? Ты не болен?
   - Что здесь написано? - Кирк проигнорировал тревогу матери.
   - Дай, взгляну. О, это описание целебного свойства препарата.
   - Что здесь написано? - повторил Кирк. - Точнее, переведи, - стиснув зубы, закончил он.
   А потом кратко взглянул на книгу, что читала мать - "Дуновение счастья", он недовольно покачал головой.
   - Я могу лишь в общих чертах сказать.
   - Ясно, - разочарованно вздохнул раздраженный сын. - Откуда это?
   - Это привез отец, из Индии.
   - Отец?! Из Индии? - Кирк проняло. Отец знает, он наверняка знает, что это за язык, а, возможно, и понимает его! Ведь он привез эту траву! - Здесь на хинди или другое наречие?..
   - Я не знаю...
   - Естественно! - Он развернулся и быстро зашагал прочь.
   За спиной мать сказала что-то вроде:
   - Кирк! Зачем ты так со мной?!
   Но он уже бежал в кабинет.
   Так, "Энциклопедия стран мира". Он пролистал до раздела "Индия" и бегло просмотрел насколько страниц.
   - Численность населения, географическое положение, провинции, религия... О! Языки.
   "Наиболее известные языки и наречия составляют..."
   Пробежался глазами и выдал:
   - Итого около двадцати пяти. Их делят на основные группы: индоарийские языки, дравидийские, сино-тибетские, австралоазиатские. Так много? Придется разобраться...
   Несколько часов разбора и ясно лишь одно - эти надписи никак не связаны ни с Индией, ни с кучей другой письменности, представленной в библиотеке его отца! Несколько раз приходила Лилианна, но Кирк игнорировал ее. Один раз она попыталась выхватить у него книгу и получила в свой адрес жесткий ответ:
   - Если хочешь, оставайся глупой, читай свои бестолковые романы! Но мне не мешай развиваться! - на этот раз она заплакала и выскочила из кабинета. До слез раньше дело не доходило. И на пару минут Кирк поддался сожалению, но вскоре его вновь поглотил интерес и теперь он не вспоминал о своей матери.
   Окна окрасились в насыщенную синеву позднего вечера, озорные лучи отправились веселиться далеко за горизонт, а загадочные бутоны светильника с насмешкой поглядывали своими белыми огоньками на макушку озадаченного Кирка. Неожиданно тот выпрямился и схватил шею руками. О, да она затекла и начинала болеть. Кирк встал и прошаркал по полу, обошел стол несколько раз, разминая ноги и размахивая руками. Остановился и вслух произнес:
   - Какой же я - дурак! Библиотека Смолгов! Не может быть, чтобы у мистера Генри была всего одна подобная книга. Значит - пора в гости! - Он глянул в окно и понял - поздновато для визитов. - Завтра утром! - А желудок жалобно напомнил о своей печали. - Поесть и спать, а завтра, на свежую голову...
   Он вышел из кабинета и прошествовал в кухню, по пути, бросив матери, сидящей с чашкой в гостиной:
   - Я голоден! - та вмиг подскочила, отставила чашку и направилась за сыном.
   Он уселся на стул, мама засуетилась в кухне:
   - Сейчас накормлю своего малыша, - Кирк поморщился, а мать с энтузиазмом принялась за ублажение несносного мальчишки. Похоже, их кухарка, весящая под полтора центнера, уже покинула свой кухонный пост, и потому миссис Беккет самой пришлось заняться поздним перекусом.
   "Я - единственный ребенок, к тому же самый умный... почти самый... Все же повезло Лилианне быть моей матерью!" - размышлял "малыш" Беккет.
   Через пару минут, ухмыльнувшись, Кирк принялся за бутерброды с сыром и свежим салатом. Мать, тем временем, облокотившись о столешницу напротив Кирка, нежно скользила глазами по щекам, плечам, ладоням любимого сына, а Кирк наслаждался: "Похоже, она понимает, что ей повезло. Следовательно, не так уж она глупа..."
  
  
  

Глава 20. Знания требуют всё!

   - Эстер, доброе утро!
   - Мистер Беккет вы опоздали, Элфи уже ушла.
   - А мистер и миссис Смолг?
   - И их нет.
   - Досадно, - Кирк изобразил разочарование, - но мистер Смолг должен был дать мне книгу. Точнее я хотел попросить.
   - К сожалению ни чем не могу помочь. С этим вам лучше обратиться к самому мистеру Смолгу.
   - О, тогда я оставлю ему ту, что брал раньше? - он похлопал по прижатой к груди пожелтевшей обложке и ступил за порог.
   - Конечно.
   - Я занесу в библиотеку. - Кирк быстрым шагом, переходящим в бег, метнулся в заветное место, а вдогонку помчалась Эстер.
   - Погодите, погодите, я передам.
   - Не стоит, я быстро.
   - Упертый, - прошептала Эстер, не поспевая за мальчишкой.
   Кирк вбежал в библиотеку, пожалуй, книг здесь было не меньше, чем в его доме, однако порядка было куда больше. Эстер с тряпкой захаживала сюда довольно часто. Кирк осмотрелся и засунул книгу, которую сжимал в объятиях в свою сумку и подошел к окну. "Что же делать? Придумал!" - он отворил стеклянную раму и поставил под подоконником табурет. Сделал пару шагов к двери, а в проеме уже стояла запыхавшаяся Эстер. Кирк смахнул с лица суетливость и, не сводя глаз с фартука Эстер, протиснулся из кабинета:
   - Я зайду позже, - и, важно вышагивая, поспешил к парадному входу. Вышел.
   Видели бы его сейчас Нильс или Карлос с Фредом. Да, взбудораженный Беккет не походил на себя, суетился, волновался, спланировал проникновение к соседям и не пошел в школу. Просить книгу у мистера Смолга не входило в его планы. Каким образом это осуществить? Рассказать про то, что он подслушал в школе, рассказать о найденной книге - конечно нет! Взять, на время, незаметно...
   Кирк вбежал в свой двор, заглянул в окно гостиной - пусто, бросил под ветки кустарника школьную сумку, прошел вдоль стены. На его суматошность смотрели мускулистые скульптуры, поддерживающие крышу двухэтажного дома. Вскоре он оставил их пялиться на газон, а сам, через проход с калиткой в кустистой туе, вошел в сад Смолгов. Дружба Смолгов и Беккетов проживающих в смежных домах, послужила тому, что хозяева соорудили проход меж двух участков в стройном ряде пушистого кустарника, которым и воспользовался сейчас Кирк.
   Беккет-младший изучил пространство лужайки Смолгов и прокрался к оставленному открытым окну библиотеки. Розы пестрели красками и сладким ароматом, а лоза винограда отгородила проход к заветному окну, до которого было не меньше полутра метров. Кирк схватил ветки, попытался отодвинуть их, немного оцарапал ладони о шипы, потом замер, поправил волосы. Задумался. Сквозь густые заросли доходившие Кирку до груди пробраться не получится. Надо перелезать. Но как? Они сломаются. Что же делать? Может обойти?
   Дверь в дом распахнулась, и послышались тяжелые шаги по каменной лестнице, это ступала тучная Эстер. Решение, не успев зародиться в закоулках его логики, вдруг превратилось в необузданное действо. Кирк оттолкнулся ногами - подпрыгнул и, сложив руки лодочкой, словно прыгун с трамплина, подался вперед, за стену растительности, отделявшую его от заветного окна библиотеки. Правда, ловко перемахнуть через заросли не вышло. Разрыхленная садовником почва, как надвигающееся полотно бассейна, чуть не запечатлелась на его благородном личике. Однако он успел выставить перед собой ладони. В подмышках пиджак вдруг стал просторней, о чем сообщил треск разорвавшихся швов. А ворот уперся в затылок. Лишь Кирк подумал, что зря он явился сюда в тесном костюме, как подол пиджака укрыл его голову словно палатка. А шлица, разрезающая подол пиджака, превратилась во вход в эту нечаянную палатку. Ноги же зацепились за ветви виноградника.
   Эстер что-то напевала, вытягивая отдельные слоги, скрывая нескладность рифм. Казалось ее песня - экспромт. А Кирк оказался в затруднительном положении: лоза вцепилась в штанины, голова провалилась за стену гибких ветвей. Перед глазами чернела земля, пальцы и лоб уперлись во влажную почву. Он шелохнулся и брюки издали характерный треск, еще чуть-чуть и разрыв явно вырос в несколько раз. Кирк замер. Ноги кверху, перепачканный, но зато его не видно.
   Эстер выкрикнула угрозу Кайгы, чтобы тот не шалил (явно треск ветвей она отнесла на его совесть) и принялась за дело. Домоуправительница невыносимо долго возилась на крыльце. Вроде подметала и двигала стулья. Как не вовремя! Кровь прилила к голове Кирка, а вжатые в землю локти перестали ощущать консистенцию его опоры - онемели. Минуло минут пять, а может много больше и Кирк почти сдался. Он уже придумал историю о том, как убегал от пса и случайно... но тут затрезвонил телефон, и со словами причитания Эстер вошла в дом.
   - Наконец-то!
   Кирк рухнул на землю, пара веток треснула, а штанина от самого колена превратилась в тряпье. Отряхнул руки, потер рукавом лоб - земля осталась на ткани истерзанного пиджака. "Да, ну и приключение", - Кирк положил ладони на подоконник и подтянул свое туловище над рамой окна. Локти дрожали, а связки ныли точно в такт недавней песне Эстер. Мальчишка с невероятным усилием закинул ногу, нащупал грязным ботинком ткань табурета и перевалился в комнату. Влез. Подошел к двери, приставил ухо - тишина.
   - Замечательно! - он немного поработал плечами и потряс ладони, чтобы мышцы смогли расслабиться.
   Полки с тысячами томов, стол с десятком открытых книг, рукописями, тетрадями. С чего бы начать? Кирк прошелся вдоль склада на столе. Помимо прочего там лежал конверт, с единственной фразой на помятой бумаге: "Моему другу Генри от Кир" и два цветочных завитка. Иногда мама называла отца сокращенно - "Кир", и Смолги часто так обращались к его отцу.
   "Значит письмо от него? Цветочный язык? Отец знает его? Да и вообще, почему мне он никогда не присылает письма? Говорил ведь - там нет почты. Но это явно кто-то передал лично, ведь на конверте нет адресов, лишь имена", - Кирк яростно схватил конверт и тут же положил на место. На бумаге остались следы от испачканных пальцев. Он вытер руки о пиджак. Аккуратно, кончиками пальцев выудил листок бежевой бумаги из конверта и прочел, слава мечте, на родном языке:
  
   Дорогой мой друг, Генри!
   Краткий отчет о поездке я передал миссис Крубстерс, а с тобой хочу поделиться впечатлениями. Однако спешу сообщить, что родители Магдалены в полном порядке, как и я сам. Все идет по плану. Набор артефактов почти укомплектован, мы пока занимаемся состариванием.
   Книги о садоводстве Антаривских плодовых я привезу тебе в обязательном порядке. Местные зеланды достаточно дружелюбны к нам. Среди них, как тебе уже известно, немало мечтателей. Так что я без проблем нашел то, что надо. Они охотно помогают нам, впрочем, как и мы им. Экспедиция в новый мир их потомков прошла, о чудная мечта, восхитительно, за что они нам бесконечно благодарны.
   Вчера во втором полудне начался фестиваль "Связующих мачт". Наша делегация выступила со вступительной речью. Пришлось постараться, ведь присутствовали сотни мечтателей с десятка пространственный и межпространственных катализаторов миров. Благо старофоландский в почете у всех. Мистер Петр Либель сразил всех своим чувством такта, замешанном на земных бонмо. Зал смеялся и рукоплескал, отчего полюбил его и остальных Крубстерских, заодно.
   Сейчас вспоминаю наш с тобой первый визит на подобный фестиваль. Местный свирч расшалил наши молодые головы, и мы чуть было не подались спасать остатки твоей родины. Дерзкие экспериментаторы! Слава мечте, разумная Магдалена нас остановила. Зато теперь я поражаюсь ее разумности, потому как ее отец сущий ребенок в душе! Озорства от него поболе нашего. Он будто специально пытается оставить хоть малую зацепку для научных умов нашего мира, чтобы они, наконец, докопались до мысли, что ответы не там, где они ищут. Приходится контролировать его действия. Правда, тайком.
   Ну что ж, надо заканчивать. Дел предостаточно, а хочется поскорей увидеть всех вас. Я скучаю по Лилианне и своему сорванцу Кирку. Мне очень не хватает их, так что присматривай за моим семейством, а я вскорости и сам к ним вернусь!
   Твой,
  
   и два символа именно такие, как на конверте!
   - Значит, так пишется его имя на "цветочном"? Интересно...
   Кирк достал лист бумаги с полки под столешницей. Слишком много непонятного содержало послание. А то, что трудно увязать в логическую схему трудно запомнить, потому, дабы не упустить нечто важное Кирк переписал все в точности, как было изложено в письме. Знаки же, что были в концовке письма, с особой тщательностью он перерисовал в увеличенном размере.
   Голова рвалась от вопросов, но он настроился быстренько закончить с проникновением и в спокойной обстановке, дома, все хорошенько проанализировать. Запихнул копию в карман и стал рассматривать книги, лежащие на столе мистера Генри Смолга. Они громоздились одна на другой, Кирк вслух произнес:
   - Если возьму со стола, пожалуй, заметят, - он подошел к книжному шкафу. Накатывало волнение, и Кирк то и дело оглядывался на дверь, прислушивался. Ничего интересного не попадало на глаза, а может просто он не мог сосредоточиться?
   "Отец путешествует вместе с бабушкой и дедом Элфи. Он в среде мечтателей и легко упоминает об этом. Неужели он и сам один из них, один из избранных? Это составляет особую тайну, раз он не сказал мне, а может - не доверяет или считает недостаточно умным, думает я - ребенок?" - раскучивалась пружина логических выводов в голове тайного исследователя библиотеки Смолгов.
   Толстенная книга с изумрудным переплетом и огромными золотыми буквами "Останки Фоландии в мирах человека-обычного" возвышалась на уровне макушки господина Беккета. Он тут же забыл о бушующей среди его знаний войне доводов и уставился на книгу. "Фоландия" - страна или выдумка? Язык так и остался для него загадкой, потому как сведений о таинственном месте он нигде не обнаружил. Хотя язык был полноценным, а значит развивался, и, следовательно, на нем говорили. Пожалуй, такая книга ему раскроет кое-какие секреты.
   Том стройным рядом сжимали собратья в разы тоньше. Кирк попытался вытянуть его, но тот плотно стоял, не думая поддаваться усилиям мальчишки. Кирк поднес испачканный давеча табурет и залез на него. Просунул руку за ряды и потянул на себя. За "Останками" поползли другие книжки, и Кирк подпихнул их назад. Наконец не меньше, чем три килограмма знаний очутились в его ручонках, исцарапанных и грязных от стремлений узнать все, что можно и даже то, чего не стоило бы знать.
   Эта книга явно выделялась даже в таком заставленном стеллаже. Высокая, яркая! Потому Кирк чрезвычайно обрадовался, обнаружить на книге обложку. Он снял изумрудный глянец и пристроил его на энциклопедию по химии, что стояла на соседней полке. Втиснул "химию" на место "Фоландии" и с хитрой улыбкой направился к распахнутому окну. На лужайке маячил Кайгы. Он носился вокруг Эстер.
   - Как некстати! - недавнее удовольствие от находки вмиг превратилось в досаду.
   Эстер уселась на скамью и почесала мохнатую голову пса, очарованного запахом индейки, пропитавшего платье и фартук домоуправительницы. Не запах травы и не цветочный аромат, ни кислинка, витающая около кустов туи, ни камни, покрытые штукатуркой, ни сырой запах земли - Кайгы со своим острым нюхом окунулся в мир аромата из духового шкафа - в подол доброй хозяйки кухни Смолгов. Он мечтал о лакомстве, которым с ним обязательно поделятся, но пока наслаждался предвкушением.
   Седые волосы Эстер удерживала сеточка для волос, их объем и масса окунались в лопаточную впадину. Редкие линии лисьих прядей на фоне белизны остальных волос в пучке указывали на возраст Эстер. Она давно стала бабушкой. Воспитала дочерей, а теперь и внуки оказывали ей почести, вознаграждая бабулю за внимание, которым она одаряла собственных детей, когда те были маленькими. Добротой воспитательница малышки Элфи делилась и с Кирком и, несмотря на всю свою прыть, Эстер он уважал и даже немного побаивался. Сейчас ему вовсе не хотелось попасть в крепкие руки старушки. "Но как же выйти отсюда? Может через парадный?" - Кирк опустил взгляд на свой костюм - пиджак порван, выпачкан, штаны тоже, грязь на ботинках. Он осмотрел пол библиотеки - сколько же земли он втащил на себе в эту когда-то чистейшую комнату? Кирк попытался затолкнуть комья земли, под стол, к шкафам. Но особой разницы не вышло. Грязь разлезлась по всему полу. Впрочем, он глянул в окно - Эстер исчезла и Кайгы вместе с ней.
   В доме послышались шаги.
   - Пора! Все, что нужно для решения головоломки - это знания! Я знаю где Эстер, значит - вперед! - он перелез через раму окна и засел за кустами виноградника. Огляделся, прислушался, попытался пролезть, опять искололся, но не важно. В руках желанная книга, в кармане... О! а в кармане - нечто!
   Делать прыжок через заросли сейчас никак не хотелось. Поэтому вдоль стены дома, прижимаясь к земле, Кирк выбрался из плена виноградника и быстро почесал к калитке, соединяющей два сада добрых соседей. Решетчатая дверь скрипнула. Но вроде никто не заметил. Теперь, наконец-то, он оказался в своем саду. Беккет прошел обычным путем, мимо каменных атлетов и выудил из зарослей живой ограды свою сумку, всунул туда "Останки Фоландии..."
   - Придется вернуться домой, - он осмотрел себя. - Да-а-а-а-а... - Кирк улыбнулся сам себе. Представил, что бы сейчас сказали о нем друзья или мама? А папа?! Он походил на фанатичных огородников школы, которые, не вдаваясь в стеснение, ковырялись в земле будто кроты. Но веселье вмиг улетучилось, когда Кирк услышал крики Эстер:
   - О нет, нас ограбили. К нам пробрались, какой ужас, миссис Беккет, миссис Беккет, осторожно - похоже вор отправился к вам!
   Кирк пригнулся и влетел в свой дом. Глянул - напротив парадного входа, через который он заскочил в родительский дом, сквозь стеклянную дверь сада, он увидел бегущую прямо на него Эстер. Кирк метнулся в ближайший проход и вбежал в кухню.
   - Что случилось, Эстер? - голос Лилианны был взволнован, - проходи дорогая. Что стряслось? Говори.
   - Я, как обычно, начала уборку. Я всегда в отсутствии мистера Генри убираю его кабинет, чтобы не мешать, когда он работает. Я зашла и ужаснулась. Весь пол в грязи, видно кто-то пробрался через окно. Поломаны ветки и вот кусок ткани, - задыхаясь от эмоций, она протянула Лилианне черный лоскут. - Через окно я услышала, как скрипнула дверь калитки. Злодей где-то у вас. Позовите мужчин! Я боюсь, за вас и за себя! - немного тише она продолжила, - Слава мечте, Кирк успел уйти! О, если б он чуть позже пришел. Чудная мечта, малыш не пострадал, а я беспечная. Ой, какая же я беспечная. Не досмотрела...
   - Успокойся Эстер, я принесу тебе стакан воды, с кухни. Кирк ушел в школу. Уже давно.
   - Да, да. - Мотнула головой Эстер, а потом крикнула Лилианне, которая шагнула к проходу в кухню. - Не ходите, вдруг он там? Не нужно, не ходите одна!
   - Я думаю, после вашего крика вор сбежал, но все же, - ее передернуло от внезапного страха, - пойдемте вместе.
   Кирк сел на пол за квадратом кухонных шкафчиков в центре хозяйского помещения, так что от дверей его не было видно. Мальчишка старался дышать не так громко, но легкие гудели как двигатель автомобиля, так ему казалось. Какой позор попасться на воровстве у соседей, с которыми дружит вся семья! Тревога застилала горло свинцом, и неприятный привкус всплыл из недр его желудка. Шаги приближались. Дверь в кухню открылась. Пот прокатился по вискам Кирка, а зубы вцепились в нижнюю губу.
   - Здесь вроде никого, - с опаской озиралась Лилианна, держа за руку Эстер.
   - Слава мечте, - прошептала Эстер.
   Лилианна отпустила руку взволнованной женщины, та прислонилась к барному табурету. Миссис Беккет обошла стол и увидела сына в изорванном костюме, с исцарапанными руками. В его глазах пылал страх. У Лилианны округлились глаза, и она разинула рот - из ее горла едва не вырвался крик, но Кирк приставил указательный палец к губам, моля не выдавать его, а потом сложил ладони лодочкой и прижал их груди. Лилианна все поняла - кусок ткани от разорванных брюк, грязь на его одежде - именно ее сын и был тем вором.
   - Это точно вор, а может он был не один? - глаза Эстер в испуге забегали по полкам и шкафчикам, словно в них могло уместиться целое полчище преступников.
   А Лилианна лишь мгновение сомневалась. Она резво развернулась к Эстер и, улыбнувшись, налила из графина стакан воды, подошла и подала его домоуправительнице Смолгов.
   - Да, ты права. Порой в дом пробираются воры. Надеюсь, ничего ценного не пропало.
   - Я думаю, что спугнула его. Скрипнула калитка... Он точно пошел сюда. Точно!
   - Давай так, Эстер. Ты подожди в гостиной, а я позову садовника. Он у нас крепкий мужчина. Вы с ним осмотрите ваш дом. Договорились?
   - О, да, хорошо. Но я пойду с вами. И ваш, ваш дом надо осмотреть!
   - Да, да, идем Эстер.
   Они вышли, а взволнованная старушка все еще выкладывала малейшие детали происшествия. Она сокрушалась, что пес не учуял чужаков. Как же так? Откормили, и он вовсе перестал вести себя как пес.
   Кирк, сидя на полу, наконец, смог отдышаться. Его позор остался только его позором, почти. Мама не выдала его, не стала отчитывать в присутствии посторонних. Раньше она не сделала бы подобное. Она выставила бы все его пороки на всеобщее порицание. Что-то изменилось. "В любом случае - повезло! Но что же сказать ей, как оправдаться? Она может поведать об этом отцу. Тогда... Даже не хочу думать об этом! Хотя и у меня будут к нему вопросы!"
   Когда стихли голоса, Кирк вышел из укрытия и пробрался на второй этаж в свою комнату. Миниатюрный кабинет с полками и выложенный в несколько слоев дворец из книг на столе. Завешенные окна. Кирк отодвинул шторы и комната расцвела. Вспышки разыгрались в хрустальной люстре, а телескоп заблистал позолоченной важностью. Чумазый аристократ запихнул школьную сумку, ставшую достаточно тяжелой благодаря "трофею" со знаниями о Фоландии, под кровать. Кирк был ярым блюстителем опрятности, и сейчас его нутро взывало совершить ритуал очищения. Он вошел в ванную и скинул грязную одежду, отмыл лицо, руки, а потом влез под душ и вымылся с головы до ног. Круговерть в его голове поунялась и теперь он успокоился. Осталось пережить неминуемый разговор с матерью, но это не должно было принести особых проблем.
   Когда он закончил свое омовение, раскрыл полукруг прозрачной дверцы душа и ступил на мягкий коврик, закрутил на теле полотенце, взял гребень. Стал укладывать чистые, поскрипывающие от лоска, волосики. Вышел, оделся, и, наконец, вошла в комнату мама:
   - Ты в порядке?
   - Да, я...
   - Что-то случилось?
   - Я думаю... Позволь мне не вдаваться в подробности. Но, если ты волнуешься - я не пострадал, - он изображал безмятежность, но подлая тревога стала разрастаться, будто удобренная именно тем, что ей в данный момент требовалось - стыд, стыд питал ее!
   - Конечно, я волнуюсь и хочу, чтобы ты доверял мне. Кто ближе человеку, если не родная мать?
   - Я должен разобраться. Когда все выясню, я... - Кирк замялся.
   - Что? Что ты собрал выяснять?
   - Я не могу сказать, пока не удостоверюсь. Не выспрашивай. - "Ага, как же! Наверняка попытается влезть во все, даже в то, что понять не сможет и за всю жизнь!"
   Но неожиданно Лилианна сказала:
   - Хорошо! Делай, как считаешь нужным. Только не подведи самого себя.
   Кирк удивился и даже не придумал что сказать, только кивнул и натянуто улыбнулся. Безупречный в собственных глазах, теперь он испытывал неудобство, а может даже крайний дискомфорт. Совершенный, умный, благородный и пойман с поличным - неприятное чувство. Однако предвкушение щекотало ученый порыв, и Кирку не терпелось остаться один на один с книгой из библиотеки Смолгов. Он смотрел в глаза матери, но не выдержал и отвел взгляд. Позор! Какой позор!
   Лилианна отвернулась, сделала несколько шагов к двери, остановилась. Не оборачиваясь, она сказала:
   - Мы проверили оба дома... Похоже, вор ничего не взял. Я надеюсь, ничего не взял! Но совершенно точно он больше не появится, - и вышла из комнаты.
   Кирк опустился на пол и обхватил голову ладонями. Пульс крови стрелял в виски и накатывал стыд. Чувство ранее не знакомое надменному мальчишке. Он закрыл глаза и готов был расплакаться от бессилия. Почему нельзя стереть память матери. Вот было бы прелестно, лишиться позора, притвориться, что ничего не было! Он опустил ладони и вздохнул, но взгляд сфокусировался на лямке от сумки, поблескивающей под кроватью. Кирк, не вставая, на четвереньках, подполз ближе, достал книгу и провел пальцами по вдавленной надписи:
   - Останки Фоландии в мирах человека-обычного, - перелистнул страницу, еще одну, еще, еще... - О, вот оно!
  

ВВЕДЕНИЕ В ПРОШЛОЕ

  
   Приветствую тебя, человек будущего, человек мира, ищущий знания!
   На страницы данного издания случайному путнику не забрести. Если вы видите эти строки, знать пришла и ваша пора узнать кое-что новое, значимое, сопоставимое. Читайте, ищите, окунитесь в историю всего и вся миров Фоландии!
  
   Раскаяние Кирка поспешно отправилось в прошлое, туда, где началась новая глава его жизни. Теперь детали не важны. Знания требует - все! А главное отец - мечтатель! и это еще не все. Где-то есть неведомые страны и целые миры! Фоландия!
   Слова из изумрудной книги захватили внимание мальчишки - Кирк вчитался.
  
  
  

Глава 21. Улица Камней

   Напротив особняка Смолгов, на улице Камней, стояли две пожилые дамы. Кому-то могло показаться, что это обычные старушки, бесцельно бродящие по округе: мало кто мог узнать их сейчас. Виола укрыла себя и Брегантину "наигранным обликом". Она использовала подобные хитрости, чтобы, не вызывая вопросов, прогуливаться по местам, где ее запросто могли узнать. Трудновато накладывать мечту на черты сопровождающего, однако частые тренировки Виолы сделали эти обращения проще, но все же вызывали определенные трудности. Женщины столетия провели вместе и каждая из них здорово знала другую. Потому Виола приноровилась, не идеально, но вполне сносно скрывать Брегантину под ликом угрюмой старушки.
   Накрытая "наигранным обликом" Брегантина, старалась ярко не жестикулировать и поменьше говорить. Все же маска могла сползти с нее, если та, например, прилично отдалится от источника мечты или будет активно двигаться.
   Махинации с обликом сама Виола использовала довольно часто. Ей приходилось появляться в школе с целью выявления мечтателей среди детей, подсматривать, выведывать. Она мало изменялась, в силу загадочных для большинства причин. Для нескольких поколений учащихся она была бойкой дамой, лет шестидесяти - семидесяти. Практически неизменная внешность могла вызвать множество ненужных вопросов у бывших воспитанников, учителей. А этого ей бы вовсе не хотелось. Потому "наигранный облик" был ее вынужденным действом.
   Сейчас она занимала мелкую должность в Куполе Природы, ранее - работала в кухне, в библиотеке Мировых Языков, да практически в каждой части школы, в каждом отделении. Немного, совсем чуть-чуть, изменяя черты лица, она успела исполнить десятки ролей за свою длинную жизнь. В основном, она старалась занимать мелкие должности. Оставаться где-то сбоку от знаковых событий или фигур школы. Несколько лет разносила почту, потом следила за вольерами, а много позже вела учет новых поступлений в библиотеке. Кто обратит внимание на пожилую даму, наверняка работающую последние годы до заслуженного отдыха? Некоторые мечтатели улавливали наигранность облика, однако далеко не все. Мало кто обладал подобным даром. Сейчас, впрочем, таких в школе Крубсерсов вовсе не наблюдалось.
   Используя миниатюрный орей, такие фокусы Виола проделывала вполне обыденно. В общем смысле орейфусы служили для переноса людей в иные пространства. Но Виола с помощью хитрого сооруженного орея (маленького аналога орейфуса), окутывала себя подпространством, в котором и творила подобные перемены. В целом этот мир был мало подвластен изменениям, по крайней мере, тем, что противоречили его законам. То, что может быть скорректировано, ученые называют "природными явлениями", но они лишь отражают то, что заложили в мир его создатели - кое-какие ограничения и связанные с ними возможности.
   Над скамьей, в тени высокой ограды, нависли ветви с пахучими розовыми цветками. Неуместное цветение в надвигающейся прохладе поздней осени тронуло Виолу, но она решила не отвлекаться, не сейчас. И так хватало поводов взволноваться порядком вещей. Они присели.
   - Почему не позвала меня, когда собака была в школе? - возмущалась Виола.
   - Так ведь пес сбежал, как только пришел в себя. Я сама не успела разобраться, - оправдывалась Брегантина. - Да и вообще чего ты ворчишь как исцарапанная пластинка? Уж тебе бы не занимать рассудительности. - Брегантина закатила глаза. - В последнее время ты словно прокисший отвар из коры дуба. - Она прикусила губу - не любила Виола, когда ее упрямство сравнивали с твердолобостью. Ноздри Брегантины раздулись, словно паруса гонимые бойким ветром и ее открытое лицо (правда, вовсе не "ее", все же наигранный облик), превратилось в саркастическую физиономию.
   - Брегантина! Моя ты молодая развалина, все веселишься. Скоро начнешь завивать косички и щеголять в коротких юбочках. Куда тогда планируешь прятать свои вещицы для перемещений и других фокусов? Открою тебе глаза - все достойные мужчины давно при деле, то есть при женах. Так что, ты брось молодиться. - Виола была довольная собой. Завелась игра колких язычков.
   - Как же ты мне надоела за сотни лет! Люблю тебя, но временами хочется влепить тебе затрещину. Думаешь, я в восторге от этих изменений? И я уж точно не планирую заниматься устройством личной жизни. Хватит с меня школьных забот, а держать выправку перед мужчинами не по мне. Сама знаешь!
   - Независимость - твой порок или дар, но ты прямо идеальный директор! Держишь всех в загоне, как дрессированных барашков. Иные учителя трепещут перед тобой. Хорошо, что я не у тебя на службе.
   - Хочешь, чтобы я навела порядок и на Изнанке? Нужна помощь? - На самом деле Брегантине вовсе не хотелось воспитывать мечтателей, не имея возможности их приструнить. Они мигом могли окутать ее туманом и переместить, например, в жуткий сад у площади Школы Мечтателей. Ни за что! Хватить с нее обычных школьных дел.
   - Собралась к моим воспитанникам? Да ты полна отчаяния, не смотря на дремучие годы, - рассмеялась Виола. - Хотя раньше в тебе его было поменьше. Вспомни, хотя бы, что было с левитацией, когда мы с Карлом трудились в юном Воллдриме? Дома взмыли в небеса. Слава мечте, людей тогда еще не было. А тебя искали несколько часов. Как же ты испугалась. Маленькая девочка в обнимку с табуретом! Хохотали с того случая лет тридцать, - месть сладка и потому Виола улыбнулась, но по-доброму погладила Брегантину по плечу. - Весело было, а временами и страшно. Я и сама тогда испугалась за тебя.
   - А ведь мне до сих пор снятся неприятные сны о том случае. Засела заноза воспоминаний и свербит.
   - Свербит - это нормально, с нашими-то заботами, - Виола глянула на подругу, глаза бывалой мечтательницы светились нежностью. Столько лет проведенных вместе, они - больше чем сестры! Они понимали, они принимали друг друга, как есть. А ворчание и саркастические подковырки придавали их дружбе остроты. Не все же купаться в комплиментах.
   Вокруг простирался изысканный парад фантазий архитекторов Воллдрима, нашедших воплощение в здешних постройках. В Зюжно, расположенном на юге города, сплошь возвышались роскошные дома: двух, трехэтажные; с лужайками, террасами, беседками, заковыристыми воротами, колоннадами, статуями греческих богов... Чего тут только не было! Какая-либо единая стилистика отсутствовала, будто каждый из владельцев жилища стремился выделить свою постройку среди других.
   Дамы сидели на скамье, через дорогу от бежевых стен, захваченных изгибами взбирающихся на стены зеленых дорожек с листиками, которые добрались даже до колонн у парадного входа. Фасолевые нити с вызревшими фиолетовыми стручками, словно играючи с собратьями в неспешные догонялки, проникли в самые дальние закоулки решетчатой ограды перед домом. За ожившей изгородью возвышались конусы пятиметровых хвойных из семейства кипарисовых. И конечно розы! Весь дом окружили высокие и пышные колючие кусты - страсть Генри Смолга.
   По дороге промчался автомобиль, прошуршавший гравием дорожного покрытия. Вскоре мимо прошествовала группа школьников, видимо, старшие воспитанники уже возвращались со своих уроков. Они подбрасывали камни дороги, окутанные спорами о происхождении жизни на планете. Одни утверждали, что все дело в случайных играх звездной пыли и газов, которые под действием сил гравитации собираются в звезды и планеты. Другие уверенно доказывали, что без вмешательства извне тут не обошлось. Высший разум (или разумы) сотворили мир для жизни - в общем, совсем не научные догадки в головах интеллектуалов, а может это были языковеды, увлеченные историей? Кому ж еще задумываться над загадками устройства мира, если не детям? Они всегда стараются выискивать причины. А если речь об интеллектуалах, так те и вовсе ни с чем не соглашаются, не получив подкрепленные доказательствами факты. В то время как языковеды предпочитают верить древним свиткам. Для них факты - это античная поэзия или трактаты древних философов.
   Подруги молча отдыхали, однако Виола, услышав спор учеников, покачала головой, немного наклонившись в сторону Брегантины, и похлопала подругу по колену. Брегантина посмотрела на нее и хитро улыбнулась. Казалось, ей известны ответы на вопросы, терзающие школьников, но этими разрешениями вселенских задач она, видимо, предпочитала ни с кем не делиться, впрочем, как и Виола.
   Ножки юных исследователей оставили в покое камни дороги: молодежь удалилась на значительное расстояние, и теперь лишь легкие прикосновения листвы колыхали тишину своим шепотом.
   А две дамы продолжили неспешную беседу:
   - Еще надо подумать, что с Ветхоном. Что он там увидел, когда ты принесла ему бенайрис? Думаешь, он видел Грейхана?
   - Я уверена, - спокойно ответила Брегантина.
   - Выходит, брат поддался ужасу и скорби из-за Пантелея? И если бы не его мечты, Грейхан и сейчас жил среди нас, среди мечтателей этого мира? А возможно и наоборот. Благодаря Пантелею мы раскрыли коварство, что зародил в сердце Грейхан, и, таким образом, успели его изолировать? Жаль - нельзя взглянуть глазами Пантелея сквозь бенайрис. Увидеть мир без его мечты. Хотя, ты ведь знаешь - бенайрис не всегда затрагивает гибридные воплощения, те, что сотворили несколько мечтателей. Сквозь него предстает лишь вариант мира без твоей, "чистой" мечты. Здесь бы "аппабенайрис" подошел, - рассуждала Виола. - Но это слишком опасно. Если Ветхон от обычного бенайриса чуть не обезумел, что же станется, если надеть ему более мощный инструмент? - Виола стукнула себя по коленям и выдала заключение: - Итак, откуда взялась кобра мы так и не узнали. Зато получили порцию новых загадок!
   - Но ведь Грейхан живет в своем мире, отделенном от остальных, далеком? Он не сможет выйти? Так?
   - Кто же даст гарантии? Мы сделали, что могли. Разрушили орейфус с этой стороны, а там... Все в его руках, но это маловероятно. Он может перемещаться, но попасть в обитаемый мир, из которого можно выйти сюда почти невозможно.
   - Значит проблема в том, что мы недооцениваем самого Пантелея?
   - Может статься и так.
   - Делать-то что?
   - Я не знаю. Я так понимаю, что плоха была сама идея одеть ему бенайрис - это факт. Развеяние? Вновь? Он стар и убрать ему часть памяти?.. Когда он был ребенком - это одно, но теперь - все сложнее. Кто возьмется за такую процедуру? Можно ненароком вовсе удалить ему все воспоминания. Так нельзя! Это гадко! Но и бросать на самотек - сущее безумие! - анализируя варианты, Виола вертела ладонями, сгибала и разгибала пальцы, а потом вовсе зажала их в замок. - Я должна посоветоваться с кем-то из близких к кругу. Но беспокоить их по пустякам... А вдруг не пустяк? Пора мне выйти в иные пространства. Засиделась я здесь. Надо освежить знания. Но проблема в том, что я обессилена. Совсем обмякла.
   - Ну, известно, лишь то, что старухи мы с тобой. Для меня - это единственный факт. Остальное, как всегда, сплошные домыслы! - Брегантина усмехнулась, а Виола вдруг расслабила хватку своих ладоней, слово отпустила тревогу. - А бенайрис на Ветхоне, мы не зря использовали. Возможно, мы получили предупреждение, и нам стоит подготовиться к приходу его брата?
   - Печальная мечта. Он способен на страшные вещи! Я надеюсь, что это не так. Но если это правда, то он уже на свободе. Предупреждение ведь не предсказывает, а указывает на начавшиеся изменения.
   - Пусть я буду не права. Но все эти события и чрезвычайно одаренные мечтами дети... Мир гармонизирует перекосы. Вы ведь позаботились об этом, как могли. Возможно, потому и появились сразу два ребенка с невероятными талантами. Сразу два!
   - Да. Харм и Элфи невероятно талантливы. Мечтателей хватает, но умеющих ТАК мечтать - единицы. Элфи изменила цвет лепестков бразильского ипе в зоосаде. А куст окриниуса в огороде Хванча до сих пор цветет, хотя цветение кустов должно было прекратиться в середине октября! И сделала она это без всякой концентрации, по крайней мере, неосознанно. Я не видела такого раньше, здесь... Правда с Магдаленой подобное случалось, но она была гораздо старше. А Харм? Тут и говорить нечего! Чего стоит его "видение будущего"? Часто непросто нащупать зависимость от мечты, но здесь... Их запросто можно называть волшебниками! Они - герои детских сказок! Этот мир ограничен пучком строгих законов, а они не видят их, просто игнорируют! - Виола уперла руки в колени и с натугой наклонила голову на бок, будто перебарывая боль в мышцах шеи. - Брегантина, а что с твоей возвращающейся молодостью? Может быть это мечты Харма? Ты с ним часто видишься и подолгу...
   - Это действо скорей всего не специальное. Я думаю кто-то из молодых или даже детей... Это может быть Харм. Скорей всего он и есть!
   - Пес еще этот, - Виола взглянула на бежевый дом с обвитыми плющом колоннами.
   - Да, он не прост. Меня проняло до самой макушки, даже руки задрожали, когда я увидела его впервые. Ну, ты знаешь, первые ощущения, наплыв понимания...
   - Брегантина, - Виола посмотрела на подругу, - я часто думаю теперь и понимаю, уверенности никакой...
   - Ты о чем?
   - Зря ты притащила мальчишку в школу. Он мог оставаться в своем коконе, в личном пространстве семьи Дриммернов. А теперь все под угрозой!
   - Виола! Прекрати! Оставить без присмотра такую силу - это вовсе безумно!
   - Что нам делать с этим малышом? Может отправить его в более статичный мир?
   - Например?
   - Например, в один из старейших. Где вовсе невозможно мечтать.
   - И что ты предлагаешь кинуть его там и предоставить самому себе?
   - Я не знаю. Все это опасно. Его бабка... Он чувствует приближение событий или даже сам кроит их на свой лад... Если так, то мне становится страшно. Что вырастет из него? С его корнями и скорбящими родными? Он может оказаться сильнейшим из мечтателей, которых я встречала в своей жизни. Да что там! Сильнейшим из тех о ком я слышала! Но будет ли он в чуде или скорбь затмит его?..
   - Мы не бросим его в чужом мире! Это жестоко! Мы должны отправить его на Изнанку и учить с остальными юными мечтателями! Учить чуду в душе, вытаскивать из тоски и безразличия родного дома.
   - Он так мал! - почти выкрикнула Виола. Ее душило предчувствие, а от этого она всегда предостерегала своих подопечных. Необходимо отмахиваться от предчувствия, это ложное ощущение, сбивающее мечты в ниспадающее русло, то есть к печали и разочарованию, а порой и к более серьезным последствиям. Но после смерти мужа, Виола сама стала терять уверенность, часто поддаваться унынию, и она это осознавала. Это понимала и Брегантина, и всеми силами старалась растормошить старую подругу. Как могла.
   Но сейчас страх унялся в сердце Виолы, она утихомирила его, как прирученного пса, мысленно погладив его загривок, словно притупляя его бдительность. Он уснул - она так представила. Это была стандартная манипуляция, которой она обучила не одну сотню мечтателей. Представить тревогу, как нечто живое или предмет, и совладать с ним. Любому мечтателю необходимо в первую очередь научиться унимать страх и думать, иначе мечты станут плодом отчаяния, а не здравомыслия. У некоторых это занимало уйму времени, Виола же овладела этим искусством в совершенстве. Несколько секунд и она чиста, как помыслы только что рождённого над океаном ветра, когда он лишь нашептывает покой и даже не думает стать разрушительной бурей. Жаль, что все чаще требовалось использовать этот навык - терзания и страхи теперь сопровождали ее мысли почти неотступно.
   Успокоившись, она продолжила:
   - Он... Мне жаль его, но речь об... Печальная мечта, ну ты сама представляешь масштабы! Ставить все на случай - это выше всякой беспечности!
   - На Изнанку! Виола! Туда и уже сейчас!
   - Мне надо подумать. Так что с псом? Ты не договорила...
   Брегантина оправила юбку и та принялась переливаться, будто календарь с изменяющейся картинкой - клетка, однотонный подол и вновь мелькнула красно-синяя клетка. Виола строго посмотрела на подругу и та резко одернула руку. Юбка вновь превратилась в коричневый колокол. А рука, завибрировав, исказилась. Но как только Брегантина замерла, рука опять стала смуглой в тон остальной коже теперешней Брегантины.
   - Забываюсь, - она сморщила лоб и недовольно покачала головой. - Ты знаешь, что пес жил по соседству с Дриммернами. Его имя - Харм.
   - И ты, конечно, думаешь это никакое не совпадение? - теперь Виола была спокойна и сосредоточена.
   - Я думаю, он каким-то образом связан с малышом Дриммерном. Их бы вместе посмотреть.
   - Посмотрим. Но пока остановимся на псе. А вот и он!
   К дамам выскочил новоиспеченный питомец Смолгов. Кайгы пронесся по дороге, подкидывая закругленные камешки. Сбегал до ближайшего поворота, скрылся на пару секунд, выскочил, вернулся и почесал в другую сторону. Пригнулся, подпрыгнул, приглашая новых знакомых поиграть. Но дамы проигнорировали задор пса. Тогда он подошел, лег и уложил голову на ногу Виоле.
   - Умница! - Виола ободрила его а тот, купаясь в похвале, преданно смотрел на Виолу и энергично вилял облезлым хвостом. - Умный пес: учуял, что я звала его. Думаю, теперь собака сама меня найдет, если будет в том необходимость. Моя или его. - Она потрепала мохнатую голову с прижатыми в покорности ушами. - Так удобно! - улыбнулась Виола и вспомнила о своих страхах. Именно так она и боролось с ними, поглаживая их, как пса. Она мотнула головой и отбросила эту мысль.
   Кайгы понюхал ее руку, сел напротив и, выдавая какие-то пережевывающие звуки, заговорил с Виолой. Она выслушала и вновь погладила того по голове.
   - Да, ты порой творишь все, что тебе заблагорассудится, - восхитилась Брегантина.
   Сама она научилась улавливать эмоции, по большей части свои и интерпретировать их. Понимание вливалось в нее, если она давала волю ощущениям, но то, на что была способна Виола, Брегантине было не доступно. Общение с животными было прерогативой мечтателей, старейших и чрезвычайно одаренных. И оттого Виола ей порой казалась всемогущей.
   - Не все. А было бы неплохо, - хмыкнула Виола.
   - Так, что ты узнала?
   - Харм в доме, у Смолгов, играет с Элфи. Вот тебе и дети. Теперь они вместе!
   - И что?
   - Их срочно надо учить, пока они самостоятельно не научились невесть чему. Это уж точно никакое не совпадение. Я верю в вероятность, но не в судьбу. Они катализаторы изменений и потому тянуться друг к другу. Я так понимаю. Иного объяснения у меня нет.
   - Виола! Куда тебя несет? Ты ведь сама решила приставить к Харму в качестве наставника Генри Смолга. Какое уж тут совпадение?
   - Ах, да! Наверное, так они и сдружились, через Генри, - она задумалась. - Но не совсем. Кто Харма в школу проводил? Ты не забыла?
   - Да, рассудила ты все верно. Что-то их притянуло задолго до их знакомства. Никто не отменял "закон случайного выбора". Все знают - выбор никогда не бывает случайным...
   Вдруг голос Виолы изменился:
   - Да... да... Ты знаешь Брегантина, я стала многое забывать. Словно я в негармоничной реальности, во сне. Я стара, но, похоже, вовсе теряю рассудок. Забываю куда шла, просыпаюсь уже без сил. Иногда хочется рыдать, просто так, без причины. Поизносилась я в последние месяцы. Как будто старость бродила поблизости и, застав меня врасплох, решила навалиться всеми годами разом. Но когда-то это должно было случиться. Возможно уже...
   Брегантина и сама давно заметила подобные изменения. Виола часто поддавалась печали. Тосковала по мужу. Волновалась обо всем и стала неловкой в движениях. Она мечтала безукоризненно, но ее жизнь разворачивалась на опасный путь отчаяния. Она жаловалась на боли в суставах, много спала, но, бывало, мучилась бессонницей и бродила ночами по дому, иногда всхлипывая и причитая. Чашки выскальзывали из ее рук, и она оставила свое увлечение - вязание на спицах. Хотя раньше Виола вязала, часто и много, и это ей нравилось. Помогало отвлечься и хорошенько выплеснуть мысли в затейливые узоры. Но сейчас что-то происходило, что-то нехорошее. Брегантина не видела явных причин для этого и не знала способов помочь своей давней подруге. Месяц назад Брегантина отослала весточку своему старому знакомому, Жулю из Хемора. Он был мечтателем и довольно сильным. Однако он так и не ответил ей.
   Кайгы взглянул на Брегантину и заскулил. Виола аж подпрыгнула. Однако ее облик остался неизменным. Лишь слегка колыхнулся пучок, неловко собранных на затылке волос.
   - Кажется, я поняла! - конечно не Кайгы поведал Виоле ответ, он подтолкнул ее к пониманию, ведь псы видят энергии окружающие людей, чувствуют их настроение, а некоторые умеют угадывать желания своих хозяев.
   - Что?
   - Ты молодеешь, мы с тобой практически не расстаемся. Неужели это именно так и происходит?! - Виолу трясло.
   - Что? О чем ты? - Брегантина еле сдерживала себя, чтобы не вскочить. Она понимала, ее облик, в отличие от облика Виолы, легко развеется и, потому, старалась не шевелиться. Однако буря эмоций накатила и на нее: - Ну! Говори же!
   - Жизнь, молодость, сила... от меня передается тебе!
   На Брегантину опустилось несколько лепестков с кроны над скамьей, Виола подняла глаза. Ветвь, что нависала над самой головой ее подруги, изменилась. Цветы, утеряв изящество, отбрасывали свои лепестки. Других ветвей изменение не коснулось.
   - И не только от меня. Это дерево. Ты всего-то побыла здесь с полчаса, а оно уже чахнет. Такого я не видывала раньше. Ты забираешь. Точнее - тебе отдается. Как я раньше не заметила? Надо что-то делать! - Виола ходила перед Брегантиной, и камни под ее ногами скрежетали. Но все же она виртуозно владела "наигранным обликом", сейчас, полная эмоций, она ни на крупицу не выдавала своего настоящего облика. Вдруг Виола остановилась и уперла руки в бока. - Я знаю что делать! Уходим!
   - А Харм Дриммерн? Ты хотела увидеть пса рядом с ним, посмотреть их вместе...
   - Это ни к чему. Мне и так все ясно.
   - Поделишься?
   - Харм - собака, Харм - ребенок. Они связались сами. Это произошло естественным образом. Жили рядом, имена, печаль. Они самостоятельно впустили друг друга в свои нити. - Виола быстро выдавала факты, будто времени на этот разговор отведено совсем немного. - Это очевидно для меня. Они даже чем-то похожи внешне, если это возможно. Я так осознала.
   - Об этом тебе пес поведал?
   - Конечно, нет! Понимаешь, собаки имеют дух, иной, не схожий с людским. Однако крайне редко дух человека может связаться с животным духом. Это как твоя связь с соловушкой. Вы почему-то взяли нить и завязали. А, как и по какой причине - кто знает? Во что это обратится - вовсе невозможно предсказать. - Она продолжала расхаживать взад и вперед и размышлять вслух: - Порой я корю себя за самонадеянность. Почему я решила, что справлюсь с такой задачей? Знания это еще не все. Законы выпущены и кроят мир, как могут. А я сама уж ничего не могу и поделать. Как самонадеянно. Мы поступили безумно, мы с Карлом опрометчиво решили, что сможем... А теперь... Что теперь? Я не знаю! - Брегантина смотрела на Виолу, в которой явно бушевали сомнения. Ее беседа "сама с собой" пугала Брегантину. Но вдруг Виола остановилась и взглянула на свою собеседницу. - Но не будем об этом! Надо срочно решить, что делать с тобой! Ты... нельзя чтобы так продолжалось, ты станешь забирать жизнь отовсюду. Этого нельзя допустить!
   - Что же ты предлагаешь?
   - Отправим тебя на Изнанку. Поживешь там. Влияние должно исчезнуть. Если это Харм... На время изолируем тебя, пока разберемся. В молодых мирах, не скованных строгими законами, все происходит, как задумаешь. Мечта может воплотиться в мгновение, но здесь - совсем другое дело. Как так вышло? Явный дисбаланс! Что творится с миром? Неужто круговорот законов оказался неустойчивым? - Виола покачала головой. Она провела ладонью по лицу и, вдруг, решительно сказала: - Я не допущу!.. Надо исправить!.. Надо взять детей под контроль! Пойдем, и тебя пристроим куда надо!
   Брегантина смотрела на подругу и молчала. Однако Виолу носило из крайности в крайность. То она кричала и возмущалась, в следующий момент вздыхала от бессилия, а потом, встав в стойку бегуна, готовилась к активным действиям. Да, Виола изменилась. Но что поделать - жизнь меняет всех.
   Выбрав подходящий момент, когда в поле зрения двух пожилых дам никого не было, они переместились. Улица Камней опустела, лишь порыв ветра вскружил сливовое древо, отчего одна из ветвей растеряла потухшие бутоны.
  
  
  

Глава 22. Крылатый воин

  
   - Харм, возьми еще кусочек.
   Харм протянул тарелку и слегка склонил голову. Магдалена уложила толстый кусок сырного торта на изящно расписанный фарфор для десерта. Малыш Дриммерн принялся за дело.
   - Вкусно? - поинтересовалась Элфи и хихикнула.
   - М-м-м-м, - не отрываясь от дела, подтвердил Харм.
   - Хех, думаю, на этот раз все останутся целы? - подмигнула Элфи своему другу. Она хорошо помнила их первый разговор, когда Харм рассказывал ей историю о "поедании магазина".
   Харм неуверенно кивнул ей в ответ: отвлечься от аппетитного кусочка ему было непросто.
   - Не буду вам мешать, оставайтесь здесь, а я должна ненадолго отлучиться. - Магдалена вышла из комнаты и тут же услышала звонкий смех.
   Мальчишка, которого она вместе с мужем когда-то привела в Купол Природы, стал частым гостем в их доме. Генри возился с ребятней в цветочной галерее, учил их уходу за цветами и кое-каким хитростям мечтателей. Пожалуй, малыш еще не догадывался о своих способностях, о них знали лишь супруги Смолг.
   Генри учил спокойствию, сосредоточенности и взгляду на жизнь сквозь чудо доброй мечты. Этого вполне должно было хватить для слишком уж "ранних" мечтателей, Элфи и Харма. Хотя Харма заразить позитивом бывало довольно трудно.
   - Магдалена? Ну, как там они? Веселятся? - Генри встал из-за стола, когда в спальню вошла Магдалена.
   - Едят, - улыбнулась она, - опять...
   - Да, Харм ненасытен, и не только в учебе, - рассмеялся Генри.
   - Пришлось Эстер опять отправиться за покупками. Но ничего - она с удовольствием, лишь бы детвора была довольна. Кстати она все еще переживает: кто все-таки набедокурил в библиотеке?
   - Дети! Я уверен! На конверте был четкий отпечаток маленьких пальчиков, они явно принадлежат ребенку, - Генри улыбнулся. - Харм, скорей всего. Но я поговорил с ним, то есть сказал, что он может ходить туда, когда захочет. Он озадаченно почесал затылок и кивнул. Пускай изучает. Знания ему понадобятся.
   - Он признался?
   - Магдалена, об этом и речи не было! Зачем его смущать какими-то признаниями? Я разрешил. Он не особо разбирается в приличиях. Кто мог его научить? Ничего. Это не страшно. Я решил не смущать его тем, что догадался о его любопытстве. Хватает ему поводов для печали. Стремление к знаниям не порок.
   - Бедняга. Не просто будет его растормошить. Но он будет чудным мечтателем. Я верю в это! К тому же Эстер говорит: "Харм хорошо влияет на Элфи. С ним она счастливая. Как прежде!" Я согласна с ней - он чудо. Он будет в чуде. И Элфи вместе с ним, - Магдалена попыталась проглотить ком, подкатывающий к горлу.
   - Милая, все хорошо. Иди ко мне, - Генри обнял любимую жену и погладил ее по распущенным волосам. В его голове звучала недавно услышанная им мелодия и оттого Генри, повинуясь ей, медленно закружил Магдалену, крепко ухватив ее за талию. Несколько пируэтов и, будто искра, вспыхнула мысль. Генри отпрянул, попятился к сидению, укрытому покрывалом, и сдернул кусок ткани. Отвязал серебряный шнурок с изгиба спинки. - Может, сходим - полетаем?
   - Не надо. Не хочу оставлять детей одних.
   - Все будет нормально. Они вместе играют. Ну, давай, ненадолго.
   Он мигом очутился у двери и повернул ключ в замке, заперев вход в спальню.
   Желание прошмыгнуть сквозь орейфус неспроста появилось у Генри. Каждый день, Харм и Элфи после занятий двигались прямиком в дом Смолгов. Целые дни дети будоражили жилище всевозможными играми и затеями. К тому же наставничество Генри над Хармом выматывало его, потому как Харм без остановки атаковал его всевозможными расспросами. Порой приходилось изрядно поднапрячь извилины, чтобы ответить на них, не выдав лишней информации. Да и объяснять приходилось так, чтобы было понятно шестилетнему ребенку. Не будучи учителем, не имея выверенного навыка преподавания, Генри подолгу приходилось обдумывать свои ответы. Посему супругам Смолг оставалось крайне мало времени для работы над усовершенствованием их личного мира, входом в который служил стул-орейфус. Оставлять молодой мир надолго без посещений было опрометчиво. Законы его устройства еще не представляли цикличную систему, в которой одно явление вызывает другое, а то влияет на третье, затевая четвертое... и так до замыкания циклов в одну устойчивую структуру. Смолгам этого добиться никак не удавалось, и потому все их старания постепенно растворялись. В присущем теперь миру виде его законы опирались лишь на мечты супружеской пары, а значит - были не устойчивы. Любому ученику с Изнанки известно, что мечты без подпитки мечтателя или самой системы сами по себе живут недолго.
   Генри почти трясло от нетерпения, и Магдалена сдалась:
   - Ну, хорошо! - она резво присела на орейфус и закрыла глаза, в следующий момент она оказалась в уже знакомом доме с паутиной хрусталя на потолке.
   Теперь здесь стало немного уютней. Предметы интерьера закрепили на стенах, а роскошный диван ввинтили в пол. Мелкая утварь уже не летала без надзора, все запиралось в ящиках и шкафах на замок. Сила притяжения никак не поддавалась Смолгам, а может им просто нравился полет. Но Магдалена уже парила в комнате в ожидании, когда появится Генри.
   В первое мгновение, без особых усилий, Магдалена представила дыхательное приспособление, и оно тут же воплотилось на крыльях ее носа. Вскоре появился и Генри. На его носу тут же появился аналогичный дыхательный аппарат. Он промечтал его почти автоматически.
   Генри облачился в черную мантию с разноцветными нашивками, а на его голове выступила острием четырехугольная конфедератка.
   - Как я тебе в роли учителя?
   - Изумительно!
   - Сначала Элфи, а теперь Харм... Я - магистр изнаночной наружности!
   - Балагур, - рассмеялась Магдалена. - Но неплохое начало. Харм доволен, ты для него авторитетный конфедерат.
   - Думаю, ты заблуждаешься. Он не особо поддается влиянию с моей стороны, хотя если рядом Элфи, то работает с удовольствием.
   - И она! Она тоже! - Магдалена улыбалась. - Так должно быть!
   - Уверен, наша дружба была неизбежной. И Брегантина сразу мне об этом заявила.
   - Она мудра, а Виола лучше всех понимает подобные вещи.
   - Ты знала, что Харм по крови связан с Анной Волгиной? - нахмурившись, выдал Генри.
   - Да, слышала. Это меня пугает.
   - Еще бы! - Генри смахнул конфедератку, и та испарилась, а его мантия поблекла и стала белой. - Хорошо, что его жизнь не пересеклась с ней. Это дает некий шанс минимального влияния.
   - Генри, не забывай, Дриммерны - его семья, а они в определенных рамках едины.
   - Не похоже, что среди других членов семьи есть мечтатели.
   - Оно всегда не похоже, пока не случится что-то серьезное.
   - К сожалению, ты права. Но Харм все же чудесный мальчик! Мне нравится его характер. У него он есть! Его трудно принудить к чему-то или убедить без весомых доказательств. Хотя именно это иногда меня и пугает, - Генри рассмеялся, но было видно, что он горд за Харма.
   - Он - чудо! А ты посмотри на Элфи, когда она играет с Хармом или просто он рядом, она... она - Элфи! Но лишь ему пора уходить, тоска вновь селится в ее глазах. - Магдалена отмахнулась от мыслей, как от чего-то материального и улыбнулась. - Но все же открой секрет. Как ты с Хармом подружился?
   - Нет никакого секрета, все очень просто и немного весело, - вдруг аромат свежей выпечки, словно окутал Магдалену. Запахи не могли существовать здесь, но все же Магдалена ощутила уют пекарни и вызывающий аппетит пахучий дух, который царит в подобных заведениях. Это сделал Генри, он искусно воплотил свои воспоминания, коснувшись восприятия Магдалены нежной мечтой. Она окунулась в его мысль, Генри разделил с ней кусочек своей памяти. Магдалена закрыла глаза и улыбнулась. Это было аккуратное взаимодействие, Генри заботится о ней и всегда стремится чем-то удивить. Ловко он придумал с запахом!
   Генри поманил супругу к выходу. Пара выплыла из особняка. Невидимая капсула обняла их, и они помчались к своей цели.
   Магдалена глянула на Генри:
   - Ну и? Что же с Хармом? Чем ты его покорил?
   - Ах, да! Пи-рож-ки!
   - Что? О, теперь все ясно.
   - Наша Эстер, ты знаешь, делает чудесные мясные пирожки. Десять штук, еще очень горячих, и я у входа в школу.
   Магдалена рассмеялась:
   - На эту уловку его легко поймать.
   - Конечно! Я достал один и прямо перед Хармом надкусил.
   - И что он?
   - Он грустно посмотрел и чуть было не прошел мимо. Я поздоровался, спросил как успехи в школе. Правильно ли мы его направили? Он охотно начал разговор, но никак не отводил взгляда от моего горячего пирожка. Он ел его глазами. - Магдалена смеялась, а Генри продолжал веселый рассказ: - "Хочешь?" - спросил я его, он мотнул головой и неуверенно взял один. За пять секунд он проглотил его и снова смотрит. Я отдал ему пакет. Видела б ты его довольную улыбку, - Генри рассмеялся во весь голос. Но пара уже приблизилась к основанию, точнее к месту из которого должна была зародиться система, основа мира. - О, мы прибыли!
   - Давай не будем сегодня впадать в рутину, цвета попробуем и преграду чем-нибудь украсим.
   - Согласен. Как думаешь, чем заняты дети?
   - Играют или читают... Давай, добавим немного лазурита... - Магдалена устремилась вперед.
   Генри сосредоточенно уставился на основание:
   - Давай!
  
   А дети действительно играли в очень интересную игру: швыряние подушек. Харм и не подозревал, что веселье может вспыхнуть из любого казалось бы непримечательного предмета, такого как подушка или веревочка, концы которой исчезали в тонких цилиндриках. Вроде Элфи называла ее "скакалкой". Она прыгали по детской, а резиновая веревка ударялась о пол в такт подпрыгиванию Элфи. Харм пытался повторить затейливые движения подруги, но его ноги упорно путались. Пару раз он даже свалился, прежде чем вернул скакалку, давящейся от смеха Элфи.
   Время от времени Элфи поглядывала в окно: не идет ли Эстер, а еще подходила к двери и прислушивалась. Взрослым было не до них, а значит, настал заветный час крушить дом рвущимся из Элфи озорством.
   Харму завязали глаза. Элфи взметнулась на постель, и, разрезая воздух схваченной вдвое скакалкой, взглянула на Кайгы. Тот звонко залаял. Фелисия скучно наблюдала за происходящим, устроившись на широком подоконнике.
   - Тихо, Кайгы, не выдавай меня, - прошептала Элфи, а Фелисия принялась прилизывать свою пушистую шерстку, деловито, словно говоря, что происходящее не интересует ее аристократическую натуру.
   Харм по звукам определил, где находится Элфи, и тот час кинул в ее направлении подушку.
   - Промахнулся! Не попал! - прокричала Элфи и спрыгнула с кровати на пол, но Харм не растерялся, и вторая полетела прямиком в Элфи. Однако она успела пригнуться и та вылетела в окно, прокатившись по выставленным вверх ушкам ошарашенной Фелисии.
   - Ой, Харм, - Элфи прикрыла ладонью смешок. - Смотри! - она взяла кошку на руки и поцеловала ее в моську.
   Харм снял повязку с глаз и приглушенно захихикал, потом подошел и выглянул из окна. Импровизированный снаряд повис на виноградных ветках и, кажется, слегка порвался. Перья хлопьями вылетали из рваной "раны" на тонкой ткани. Подхваченные ветерком, они кружили в воздухе.
   - Теперь Эстер точно обо всем узнает. Побежали!
   Ребятня бросилась на улицу прятать доказательства непристойного поведения. Однако это оказалось непросто. Подушка висела высоковато. Харм полез по винограднику и зацепился штанами за ветку. Правда он успел ухватиться за разрыв на подушке и вместе с пузырем пуха грохнулся на землю. Теперь перья фонтаном взмыли ввысь.
   - Зима пришла, скоро день рождения, - Элфи размахивала руками, от этого перья метались в разные стороны.
   Харм хохотал, а Элфи исполняла танец с перьями.
   Теперь веселье переместилось на улицу. Беспризорная ребятня бегала по лужайке. Они играли в догонялки, лазали в кусты, плескались у небольшого декоративного фонтана, но вскоре малыши утомились. Они присели на траву, и, немного отдышавшись, Харм спросил:
   - Ух, как здорово! Кстати, а где твои родители? Мы так шумели...
   - Пойдем, напугаем их.
   Только что Элфи устало обнимала свои коленки, а дыхание ее срывалось от стремительных гонок по газону. Но она уже вскочила! Казалось, в нее влили целый галлон жизненной силы. Она, хитро прищурившись, подмигнула Харму, а потом стала пробираться к дому. Элфи оглядывалась и изучала обстановку, словно грабитель, намеревавшийся влезть в чужое жилище. Харм же, свесив плечи, покорно направился за ней. Он был вымотан, но старался этого не показывать.
   Они заглянули в гостиную, на кухню, в оранжерею, в библиотеку, выглянули через парадный вход: машина стояла на месте. Поднялись наверх, зашли в мастерскую с бесчисленными холстами и сотнями кистей разных размеров, гостевые комнаты - никого. Элфи постучала в спальню родителей, но никто не ответил. Она аккуратно дернула ручку:
   - Заперто? - удивилась она.
   - Пойдем...
   - Погоди, - Элфи настойчиво постучала, этак раз двадцать. - Мама, папа! Вы здесь? - Ей не ответили.
   - Может они уехали? - Харм чувствовал себя неловко.
   - Ты знаешь Харм, в этой комнате такой роскошный балкон, я тебе покажу. С него очень удобно швырять камни в фонтан. Получаются звонкие всплески. Вода очень высоко вздымается, брызжет во все стороны. Правда однажды я повредила эту даму с крылышками, промазала немного, - она стиснула губы, но глаза вдруг воспылали невинностью. Статую в центре фонтана, на самом деле, уже не раз восстанавливали. - Но никто не догадался, а даму починил садовник Беккетов. Он тут помогает папе, иногда... В общем, сейчас увидишь. Кстати, камни таскать не обязательно. Я приноровилась выковыривать их из стены, - она осмотрелась, проверяя, не слышит ли кто ее признаний. - Там за зарослями виноградника, не видно дыр от выколупанных камешков. Родители еще не заметили. - Она хихикнула. - Давай! Тем более, никого нет...
   Харм все понял, Элфи настроилась, остается только сдаться.
   - Сейчас, вот здесь, за картиной... Это мой секретик. Ключик тут храню, - две последние фразы она весело пропела.
   Итак, Элфи выудила ключ и попыталась вставить его в замок, но что-то мешало. Будь малыши постарше, то непременно догадались бы, что с той стороны вставлен другой ключ, но Элфи продолжала пихать свой, пока в комнате что-то звонко не звякнуло от удара о деревянный пол. Ключ вошел в скважину. Элфи крутанула его два раза и толкнула дверь.
   - Ну вот! Этот дом весь мой. Что хочу - то и делаю! - гордо заявила она.
   В комнате никого не было. Легкая штора, что прикрывала стеклянную стену, вздыбилась напротив распахнутой двери лоджии, от ворвавшегося в комнату сквозняка, а потом обмякла, деликатно скользнув по коврику.
   - Но все же куда подевались родители? - недовольно надула щеки Элфи. - Ладно, пойдем на балкон.
   - Здесь столько подушек... - Харм хитро глянул на Элфи.
   - И правда, - Элфи грохнулась на родительское ложе и схватила нежно голубой валик, потом подбросила его вверх. Он упал на пол. Харм неуверенно жался у двери. Малыш был не так опрятен, чтобы валяться на постели родителей Элфи, потому он обошел перины и встал напротив балконной двери.
   Элфи сползла с кровати, наклонилась вперед, а потом обеими руками закинула назад взлохмаченные волосы и уселась на стул:
   - Хух, - устало выдохнула она.
   Харм застыл у трущейся о его ногу шторы и боялся пошевелиться. Он смотрел на стул, на котором только что сидела Элфи - она пропала.
   - Элфи! Ты где? - Он неуверенно подошел и погладил сидение рукой. Сделал шаг назад, и сжал кулаки. - Что происходит? Ты где? Вернись! Элфи! Элфи!
   Прошла минута - Элфи так и не появилась. Харм подошел к стулу и неуверенно присел на краешек. Он рыскал глазами по комнате, но ничего не происходило. Харма начала пожирать паника, и в испуге он закрыл ладонями лицо. Вдруг он перестал чувствовать сидение. Мальчишка растопырил пальцы и посмотрел. Рот разинулся без ведома своего хозяина. Спальня Смолгов исчезла, и теперь Харм оказался в незнакомом ему доме.
   Это явно была чья-то гостиная: камин с широкой полкой, в центре угловатый диван. Харм парил в воздухе. Неподалеку он увидел Элфи, она не шевелилась. Он хотел ее позвать, но тут ощутил давление в груди. Открыл рот и попытался заглотнуть воздух, но ничего не выходило. Помещение и обстановка стали тонуть в тумане, четкие линии комнаты расплывались, и Харм уже не мог разобрать очертаний предметов. Он терял сознание. Но вдруг в голове вспыхнуло: "Элфи! Я должен ей помочь!"
   - Я-а-а-а-а-а, я-а-а-а-а, - захрипел Харм, а может это хрипели его мысли? - До-о-о-о-л-ж-е-е-е-н. Я-а-а-а-а ды-шу-у-у-у. - Перед глазами замелькали картинки. Он дома. Цветок незабудки в куче очистков. Вход в школу. Коридоры. Учителя. Госпожа Пенелопа. Госпожа Сессиль. И тут у Харма появилась дыхательная маска аквалангиста на лице, такую он видел на стенде в кабинете мисс Сессиль Фиганро. Он сразу смог дышать. Госпожа морей объяснила, что подобные маски используются для дыхания, там, где нельзя дышать естественным образом, например, под водой. Харм лишь мельком вспомнил об этом и сразу забыл, но в комнате тут же один за другим стали появляться шары с голубой жидкостью. В некоторых мелькали рыбешки и медузы. Но Харм смотрел на Элфи. Ее тело казалось безжизненным.
   Элфи улетала все дальше. Харм стал перебирать воздух руками, но не мог догнать ее. Нечто похожее он уже испытал, когда ему приснилась рыжеволосая женщина в первый его визит в школу. Страшная, сумасшедшая, так похожая на его родную мать. Тогда он рьяно пытался умчаться от угрозы, но тело мало ему повиновалось, он с трудом смог сдвинуться с места. И теперь случилось то же самое! Мышцы вдруг перестали его слушаться, их зажали невидимые силы. Харм закрыл глаза, ему стало страшно от вспыхнувших в памяти воспоминаний. Через секунду Харм уже слышал пение, то самое, из кошмарного сна, а еще через несколько мгновений к нему обратился жуткий голос:
   - Ищешь ответы? А я все знаю. Спроси у Виолы и сам узнаешь, - она рассмеялась.
   Харм затряс головой, пытаясь вырваться из оков, и тут он вспомнил об Элфи. Она нуждается в его помощи, она задохнется! Смех незнакомки оборвался, а зажимы исчезли так же неожиданно, как и появились.
   - Как же? Как же мне достать тебя?- Харм дергал руками и ногами, но он барахтался на месте. - Ты улетаешь! Элфи, не улетай! - Вдруг Харм понял: - Летать, надо летать! Он почувствовал за спиной ветер и обернулся. Огромные серые крылья торчали из его спины. Они прорвали рубаху от ворота до окантовочного шва подола рубахи. Харм знал, что он может и оттого взмахнул крыльями. Он полетел! За пару секунд Харм догнал Элфи и обнял ее. Она была бледна и холодна. Харм вдохнул и задержал дыхание, снял свою дыхательную маску и попытался пристроить на лицо Элфи.
   "Никак!" - единственная мысль скользнула в его сознании, и в это мгновение маска растаяла.
   От неожиданности Харм выпустил весь воздух из легких. Он пытался вздохнуть - не выходило. Он обнял Элфи своими крыльями и, не отводя глаз, смотрел на ее открытые глаза, неподвижные зрачки. Ее кудрявые волосы переливались от света, исходящего неизвестно откуда. Харм ощутил головокружение. Лицо Элфи расплывалось. Он судорожно вспоминал, как у него возникла маска, но все мысли теперь кружились только около Элфи: "Она умирает, она не дышит..." Сознание таяло, глаза уже ничего не видели. Образ Элфи, ее волос, озорных глаз... - все исчезало, он сам угасал, он сам скатывался к границе жизни...
   Вдруг Харма кто-то дернул за руку и ухватил за нос. Харм вдохнул, но нос что-то неприятно зажимало. Постепенно он смог разглядеть своего спасителя. Это был мистер Генри, а мисс Магдалена обнимала Элфи. У той на носу теперь тоже оказалась странная прищепка.
   - Она не дышит! Она все равно не дышит! - кричала Магдалена.
   Генри схватил Элфи и крикнул:
   - Перемещайся!
   Магдалена подплыла к орейфусу, села на него и исчезла. Лишь Генри толкнул Элфи к стулу, она, едва дотронувшись до глянцевого седалища, следом проскользнула в портал.
   - Теперь ты!
   Харм взмахнул крыльями и в испуге подался назад. Голова все еще слабо соображала, но Харм постарался сосредоточиться.
   - Садись! Быстрей! Крылатый воин! - крикнул Генри. Харм подлетел и попытался сесть, но крылья упирались в спинку орейфуса. Немного помучавшись, у него получилось. - Закрой глаза! Быстр...
   Харм почувствовал под собой сидение и открыл глаза. Мелькнула Магдалена. Она склонилась над Элфи, но вскоре Харм опять оказался в безвоздушном пространстве незнакомого особняка.
   - Хватайся за стул! Моргни один раз! И больше не моргай! Не моргай! - Харм повиновался. Он закрыл глаза, открыл и тут же вскочил со стула.
   Он увидел, что Магдалена уложила Элфи на пол и теперь пыталась вернуть ее к жизни. Она сдавливала грудь малышки и вдыхала через открытый рот воздух. В этот момент появился Генри. Он оказался рядом с Элфи, ее лицо исказило страдание, а глаза покраснели. Генри отодвинул Магдалену и крикнул:
   - Виолу! Срочно зови Виолу! - он принялся делать то, что секунду назад делала Магдалена.
   Миссис Смолг выбежала из комнаты, а Харм лишь услышал, как оборвался стук каблуков на мраморном полу. Он выглянул из комнаты - Магдалена не было. Харм обернулся и посмотрел на Генри. Отец Элфи не останавливался ни на секунду. Вдруг Харма проняло - крылья, и он отпрыгнул вперед, а затем неуверенно посмотрел себе через плечо. Крылья исчезли и даже рубаха оказалось целехонькой. Что такое?
   Генри работал без остановки и Харм, забыв о странностях, которые с ним случились, наблюдал за мистером Смолгом. Крылья потом, все остальное - не важно!
   Харм твердил:
   - Дыши Элфи, дыши! - слезы рвались из глаз, но Харм продолжал шептать: - Дыши, дыши, дыши, - и она задышала!
   Генри стоял на коленях около Элфи. Он протер ладонью взмокший от напряжения лоб и поднялся, сделал шаг назад и, оступившись, упал. Он сел и обхватил голову ладонями:
   - Мы... Мы - беспечные! Что же мы наделали?..
   Харм подошел к Элфи. Теперь она дышала, невидящий взгляд скрылся под веками - она закрыла глаза. Харм сжал руки, он боялся дотронуться до Элфи, но ему так хотелось обнять ее. Казалось, что он может помочь. Но как?
   Впрочем, мистер Генри быстро взял себя в руки. Он вернулся к дочери, аккуратно взял Элфи и положил на постель. На лице малышки Смолг плясали эмоции, она будто спала и видела сны. Тревожные, безрадостные. Генри попытался разбудить ее, но ничего не вышло. Он потряс ее за плечи, а потом резко хлопнул в ладони у ее уха, но она не отреагировала. Через минуту она вздрогнула, еще и еще раз. Ее лицо напряглось, казалось, что ей больно. Но в чувства она все еще не приходила.
   - Что? Как такое вышло? Как вы допустили? Печальная мечта! - В комнату ворвалась пожилая женщина, следом появилась Магдалена. Харм узнал старушку.
   - Виола, помоги! Что-то не так! Она не приходит в себя, - молил Генри, а Магдалена уже присела рядом с Элфи. Она гладила малышку по голове и едва не плакала. Она закусила губу и смотрела на дрожащее тело своей дочери. Теперь Элфи была бледна, и дыхание заставляло ее легкие вздрагивать. Каждый выдох был коротким и поверхностным, было очевидно, что она не может выпустить из груди воздух. Глаза метались под веками, наверное, ей виделся кошмар. А пальцы сжимали воздух, словно она держала в руках что-то невидимое. Но Виола не позволила впасть в панику, хотя Магдалена была уже на грани отчаяния:
   - Не отвлекайтесь! Вы нужны мне в здравом уме! - Она глянула на Харма. - Харм Дриммерн выйди отсюда! Быстро!
   Харм смотрел на Элфи и не двигался.
   - Харм! Быстро! Выходи! Мы теряем время! - кричала Виола.
   Но Харм был шокирован, он замер, и вопросы фонтаном бились в его голове. Эта женщина. Разве ее зовут Виола? Откуда она тут появилась? Я летал? Куда я попал? Что это за дом без воздуха? Что делает этот стул? Я волшебник? Я как мисс Брегантина? И Смолги такие? Куда делись крылья? Откуда взялась маска для подводного плавания? Почему она исчезла? Элфи! Что с ней? Она выживет?! Она дышит! Она будет жить?!
   Генри подошел к Харму и, взяв его за плечи, сказал:
   - Малыш, послушай меня. - Харм посмотрел на мистера Смолга. - Ты - молодец! Ты - крылатый воин! Настоящий боец! Все будет хорошо, а теперь иди! Скорее! Так надо! - и Харм выбежал прочь.
  
   Две женщины встали по обе стороны кровати, а Генри выпрямился напротив изголовья. Лишь на мгновение у Виолы проскользнула мысль: "Как Магдалена узнала, где меня искать? Она нашла меня в первом же месте, в которое заглянула в своих поисках. Хотя я могла быть где угодно. Похоже, мое недомогание стало в данных обстоятельствах благом. Во всем блуждают чудные моменты". Но она откинула рассуждения для более подходящего времени.
   Виола капнула содержимое миниатюрного флакона себе на руки и растерла ладони этим ароматным маслянистым соком. Она была сосредоточена. Все мысли, все мечты родителей предстояло собрать воедино на одну единственную цель - жизнь их дочери! Действовать предстояло быстро! Обычный способ - естественной мечты - не успеет сработать. Ведь даже без снадобья из далекого мира ее предков она видела - жизнь в маленькой девочке, вздрагивающей на кровати, стремительно гаснет. Медлить нельзя! Возможно у них всего час, а может и много меньше. Виола посмотрела на Смолгов и выставила руки вперед, прищурилась, размяла пальцы и скомандовала:
   - Начинайте!
   Генри приложил руку к лицу и стал выстраивать схему в мыслях. Магдалена скинула туфли и словно балерина закружилась на месте. Смолги лишь направляли мысли на Виолу, а навык, который сейчас она собиралась использовать, был ведом только ей. Опасность, угрожающая Элфи, была слишком очевидна. И поэтому Виоле пришлось использовать последние запасы сока кантробе. Бесценного сокровища! Однако сейчас не время сожалеть об этом. Надо спасать ребенка!
   Испарения сока, окружающие руки при движении, позволяли увидеть мечты, их переплетения, взаимодействия и изменить их направление. Правда, здесь надо было использовать кое-какие приемы.
   С его помощью можно увидеть потоки мыслей, что входят в человека и выходят из него, как нечто материальное. Именно сок показывал энергию мечты как нить из световых потоков, разных тонов, цвета и интенсивности. Как выглядит сама мечта - никто не знает. Сок действует как преобразователь, вроде приемника, превращающего радиоволны разных частот в звук. Волну же, как и мечту, привычным способом наблюдать невозможно.
   Однако все было не так просто. Требовалось сначала сплести свою мечту определённым способом - создать проводник для дальнейшей работы. Но сил одного мечтателя могло не хватить для воздействия на потоки, входящие в человека. Поэтому требовались помощники. И чем больше, тем проще перенаправить потоки, с которыми предстояло поработать. Однако это создавало иные трудности. Сама процедура вплетения помощников в свою мечту могла занять много времени. А сок испарялся быстро. Здесь нужен был баланс. Хотя сейчас выбора особенного не было. Смолги и Виола - это все мечтатели, что были поблизости. А пара капель кантробе - последний запас Виолы.
   - Так держать, не отпускаем! - руководила она.
   Виола невидимыми нитями плела известный только ей узор. Ей требовалось выстроить мечты во благо, перенаправить неверные, заблудившиеся потоки. Вытащить Элфи из водоворота чьей-то скорби.
   Виола провела по вытканному полотну ладонями и стала говорить:
   - Слабое, случайное... Так это уже что-то... Отец... - осторожно ухватив нечто видимое только ей, она выделывала круговые движения, переплетая нити друг с другом. Быстро и ловко что-то хватала и добавляла в основное плетение, еще и еще раз. Потом вновь провела по полотну-проводнику, - Мать... - повторила все то же самое, что и с нитями Генри. - На время замолчала, но вскоре продолжила: - Еще две явные.... Это малыш Дриммерн. - Супруги Смолги продолжали делать то, что от них требовалось. Давать Виоле мощь своих мыслей. Питать ритуал. - Харм влияет, но неуверенно. Нить пушится, не выстроилась в четкую систему. От нее мало проку. Но вот эта! Она почти такая же сильная, как и моя. Кто же это? Так сильно, так целеустремленно. Кто-то убивает ее. Эта нить буквально впилась в Элфи! Она искомая и уверенная. Она не поддается мне! - Виола почувствовала, как слабнет сила ее помощников и крикнула: - А ну, хватит! Не отвлекаться! - Сделать с этой загадочной нитью она ничего не могла, потому решила разобраться, найти хозяина пугающей мечты. У Виолы заплясали образы перед глазами: воспитанники-мечтатели, учителя с Изнанки и на этой стороне, она отбрасывала прочь каждый из них. Ничто не стыковалось с цветом и узором хозяина влияющей на жизнь Элфи мечты. Обряд затянулся, и Виола не смогла продолжить, весь сок кантробе испарился с ладоней.
   Генри и Магдалена уставились на Виолу, не смея вымолвить ни слова. Старушка была изнеможена. Она присела на туалетный табурет и уперла локти в стол. Кулаки вжались в подбородок.
   - Вы хоть понимаете, что здесь не просто случай? Здесь не потеря сознания, не несчастное совпадение. Она в мечте. Чужой и скорбной! И я не могу это убрать. Но я сплела наши мечты и теперь они непрерывно питают Элфи. Иначе... - она увидела отражения встревоженных Смолгов в зеркале и, смягчившись, добавила: - В общем, это было необходимо. Я не знаю, кто в этом замешан. - Виола сильно устала, но оставалась сосредоточенной. - Я так понимаю, ваша оплошность с орейфусом была катализатором ее состояния, а не причиной. Но это влияние появилось много недель назад. Точнее оно было и раньше, если не сказать большего. Вероятно, эта мечта была в ней всегда, но она шла малышке во благо, а недавно - все изменилось. Сейчас же оно преобразилось, когда прошло сквозь портал. Видимо это влияние неотъемлемо от нее самой и потому лишь усилилось. Иначе оно бы развеялось, как часто бывает, если вы покидаете один мир и переходите в другой.
   - Как так? - возмутился Генри.
   - Вы искали? Кто это? - едва сдерживала слезы Магдалена.
   - Но ведь влиять на этот мир можно лишь, находясь в нем! Это здесь, это близко, дальше Воллдрима все не так сильно и очевидно. Как возможно, что вы не справились? Учителя, дети с Изнанки... - размахивал руками Генри.
   Виола продолжала:
   - Вы говорили - Элфи плохо себя чувствовала, падала в обморок?.. Я увидела - ее энергии подвергались влиянию. Чья-то мечта постепенно истощала вашу дочь, а сегодня - обрела сокрушительную мощь. Слишком сильное влияние, слишком скорбное. Некто, гораздо крепче вас, умеет выстроить мечту. А вы двое - совсем не слабые мечтатели!
  
  
  

Глава 23. Дикие груши Тубио

  
   Чем ближе подходил Харм к дому, тем стремительней тревога превращалась во что-то иное. "Дыши, дыши, дыши!" - повторял он, но теперь почти автоматически. Харм опустил руку на засов калитки и уже намеревался войти, но остановился. Что-то не пускало его внутрь. С минуту, раздумывая, он мялся на месте. Мальчишка отвернулся.
   - Не хочу! - Харм прошел несколько шагов вдоль изгороди и уселся за искусанным дождем и временем забором. Он уперся лбом в шершавые доски. Какое-то противоречивое чувство вскипело в нем. Будто там, за оградой обитает нечто неприглядное, примитивное. Харм сморщил нос, а губы изогнулись от омерзения.
   Сара с Майклом возились в огородике. Харм не видел их за высотной травой, но слышал голоса. Папа сидел на крыльце и постукивал ногой по деревянным ступеням. А мама, ворча, втыкала в землю мотыгу. Она рыхлила землю, подготавливая ее к озимым посадкам. Харм наблюдал за семейством через расщелины в досках. Стива не было на дворе. Скорее всего, он находился в доме.
   Эти люди, казались сейчас Харму какими-то посторонними. Среди своих ежедневных дел они не могли понять, как огромен и удивителен мир. Можно "перемещаться", можно летать. Чудо - реально! Но узнав невероятное, родные теперь вызывали у Харма отвращение. И то, как они живут, и даже то, как выглядят - все было отвратительно. Их мир ограничен. Сон и еда, домашняя работа, - все, что они знают и умеют. Как же прекрасен мир, но, в то же время, столь опасен!.. Но все это стоит риска. Ведь если захотеть могут даже вырасти крылья! На самом деле - КРЫЛЬЯ! Как эти люди могут прозябать в рутине и самое ужасное - не желать ничего иного?! Зачем же они живут?
   Старший брат Харма, Майкл, сейчас был немного выше его, на ладонь или около того. Он обращался к брату редко и лишь отрывистыми фразами, вроде: "Идем обедать" или "Тебя мама зовет". Разговор не особо клеился, конечно, только до последнего времени. Сейчас братья могли обсудить огородные дела, лесные прогулки. Несколько раз они вместе смеялись, когда Сара корчила физиономии, изображая недовольство от вкусовых качеств незрелых овощей. А Сара! Милая и добрая. Похоже, она никого не осуждала. Когда Харм думал о ней, ему становилось уютно, и незаметно для самого себя он улыбался. Сейчас даже мысли о младшей сестренке не принесли утешение. Его семья жалкая. Каждый из них жалок!
   Раньше Харм думал иначе. Ему было безразлично, и тем он спасался. Он мечтал об убежище. В своих мыслях он исчезал из этого мира и окунался в свой собственный - темный, безлюдный лабиринт в подземном мире. Но теперь глаза горели презрением. Даже к Майклу и Саре! Теперь Харм не нуждался в убежище, теперь он поднялся выше их всех. Они ничтожны, а он - может все!
   Подогреваемый яростью Харм вошел во двор и уставился на отца. "Ты - никто, - всколыхнулось в голове мальчонки, - но ведь мог быть чудесным, как мистер Смолг или Хванч, Кипарисус, Шампиньон..." Сейчас Харм почти ненавидел отца за его существование, бесполезное и бессмысленное. Всегда молчаливый и безучастный, он никогда не выражал эмоций и молча бродил по дому. Казалось, его тело живет, но душа давно погибла.
   Вдруг Харм услышал за забором бойкий разговор нескольких детей, он обернулся. Детвора о чем-то спорила, а потом они весело рассмеялись и Харма проняло. Он вспомнил, как несколько месяцев назад именно смех, чей-то радостный смех заставил его выйти на улицу и отправиться в школу. Смех - это спасение, это его собственная надежда!
   "Папа, наверное, ты болен отчаянием, как и я", - Харм понял, ему самому предоставилась возможность, а отцу - нет.
   Константин Дриммерн взглянул на сына, но сразу отвел взгляд. Харм удивился. Ему показалось, что безразличие отца сменилось тоской или это был стыд? Обычно отец оставался непроницаем, но не сейчас. Харму стало не по себе за презрение, которое он разжег в себе к каждому в этом доме. Они не повинны в том, что сегодня произошло в доме Смолгов.
   Он зашел за угол. Теперь Константин не мог его видеть. Харм выглянул. Отец сидел к нему спиной и рассматривал свои ладони, он водил по ним пальцами и что-то бормотал.
   "Они не виноваты. Они не знают хорошего..." - Харм глубоко вздохнул. Накатила слабость. Сердечный ритм отдавал в уши. По конечностям прокатился холодок и слабое покалывание. Мальчишка закрыл глаза и в его сознание влились ощущения. Кровь отливала от головы, рук, ног... Казалось, что энергия жизни из закоулков всего тела устремилась к одной единственной цели. И вдруг резкий удар. Но изнутри. Это сердце! Оно взбунтовалось! С каждым стуком оно увеличивалось, питаемое кровью, как накачанный шар, все больше и больше. Еще удар! "Папа ты должен стать настоящим! Ты станешь моим другом. Я смогу полюбить тебя". Голова разболелась, и Харм прошептал:
   - Папа вернись... чудеса бывают... - он прижал кулак к груди.
   Теперь было трудно дышать, словно на грудную клетку яростно что-то давило. Легкие уперлись в костяные дуги. Еще немного и ребра треснут. Руки похолодели, ноги подкашивались. Казалось, желание рвется наружу, но что-то не дает ему воплотиться. Харм взглянул на небо, но не смог удержать голову, и взгляд беспомощно опустился на землю. Харм прислонился к стене. Сердце все реже отстукивало, но напряжение неуклонно росло. Он четко осознавал, что творится внутри его тела. Каждый изгиб и мышцы сердца - Харм будто видел их, но не мог ими управлять. Теперь сердце казалось единственным живым островком в черве его тела, но и тот вот-вот разорвется.
   Харм не понимал, как и почему, но в его сознании замелькали эпизоды чьих-то чужих эмоций. Мистер и миссис Смолг с Элфи. Они обнимают ее и нежно целуют. "Как помочь ей, Генри?" - промелькнуло чье-то волнение. Теперь старушка Мэри улыбалась мистеру Хванчу. В ее руках оказались спицы. Она плела какими-то световыми нитями, толстыми и вибрирующими. Яркий свитер выскользнул из ее рук и опустился на Элфи. Вот папа, мама, Стив... Сара бежит к ним. Они не видят малышку и, словно сквозь пустоту, они проходят прямо через нее. В ее глазах застыла безысходность, и Харм физически ощутил ее отчаяние. Харм всхлипнул, глаза резала сухость и, сейчас, пожалуй, слезы облегчили бы самочувствие, однако он не заплакал. Голова болела, подкатывала тошнота, но это была лишь мысль. Харм знал - так оно и есть, но все было не так как обычно. Он оказался где-то рядом с физическими ощущениями. Он чувствовал - это ЕГО тело, и с ним что-то происходит, однако оно будто отделилось от сознания.
   Он сполз к земле: "Папа... папа... мама, почему вы не любите меня?.. Никто не любит. Все бесполезно. Даже Элфи уйдет. Я, как все - ничтожен! Сара! Сара, помоги..." Теперь нельзя было разобрать возникающие образы, все перемешалось. Харм завалился на бок. От быстро меняющихся картинок становилось хуже. Сердце рвало грудь, но вдруг видения перестали мелькать. Лицо отца замерло, и в следующий момент резкий хлопок, разорвал образ на тысячи песчинок, которые в мгновение утонули в черноте.
  
   Нежное поглаживание по щекам привели в чувства Харма. Он приоткрыл глаза и увидел расплывчатое лицо мамы. Теперь оно показалось добрым и заботливым. Он едва смог расслышать:
   - Ха-а-ар-рм-м... Ха-а-а-ар-р-рм-м-м... Очни-и-ись!..
   Голос искажался каким-то невидимым барьером. Будто говорили сквозь препятствие. Харм проморгался и теперь смог лучше разглядеть лицо. Это была Сара. Не мама!
   - Сара? Это ты? - он потер глаза кулаками, присел, опершись о стену, а потом обнял сестру. - Сара, моя хорошая. Я люблю тебя, сестренка! - Сара крепко обняла брата и расплакалась вместе с ним.
   - Харм, я тоже тебя люблю. И всех! И ты сможешь.
   Голова слабо соображала, и окружающий ландшафт менялся, как искаженный линзами, движущимися то вперед, то отъезжающими назад. Сара утирала ручонками щеки Харма, и гладила его по грязным волнам волос. Он с натугой спросил:
   - Что ты... что ты хочешь сказать? Что я смогу?..
   - Харм, ты научишься любить их, несмотря на то, какие они. Ты научишься. У тебя получится! Я же могу! - она обхватила Харма так сильно, что тот едва вновь не потерял сознание. Сара, словно почувствовав это, отпрянула назад и испуганно поджала губки.
   Харм потупил взор:
   - Но они чужие. Им все равно.
   - Нет! Они забыли что-то важное. Но они могут вспомнить.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я знаю! Я верю в это! И ты поверь! Так мы быстрее их расшевелим, - теперь Сара улыбалась.
   К сидящим на земле малышам прибежал запыхавшийся Майкл, их брат:
   - Ты очнулся? Я принес воды, - он протянул Харму кружку и тот выпил содержимое залпом.
   Звуки стали ярче, а предметы более четкими. Харм посмотрел на Сару и отвел взгляд, он не смел продолжить разговор в присутствии брата.
   Сара обратилась к Майклу:
   - Не волнуйся, с Хармом уже лучше. Он вернулся.
   - Что? Я никуда не уходил.
   - Ты чуть не ушел от нас. Мы не такие, как ты хотел бы. Поверь, мы станем другими, но и ты должен измениться, - сказала Сара.
   - Сара, о чем ты? И откуда ты все это знаешь?
   - Тебе стало невыносимо, ты говорил и говорил, и мне хотелось плакать от твоих слов. Ты не хотел жить. Мы не должны быть... И ты не хотел... Хуже семьи не бывает... - Сара сбивалась и продолжала тараторить: - Ты много говорил. Я не хочу вспоминать. Я звала тебя, и ты очнулся. Это главное! Об остальном мне подсказали.
   - Что подсказали и кто?
   - Ты не поверишь - папа! Он разговаривает во сне. А я сплю совсем рядом.
   - Что? Как это?
   - Я думаю, он настоящий во сне, а когда просыпается, что-то происходит... - Майкл кивнул, подтверждая слова Сары, по-видимому, она уже рассказывала ему об этом.
   - И я слышал бормотание, но ведь не разобрать ничего, - все больше удивлялся Харм.
   - Я тоже сначала не понимала, но научилась. Он много знает. Он сказал, что наша бабушка может помочь. Ее имя Анна. Он говорит найти ее.
   - Анна? Бабушка? А где ее найти?
   - Этого я не знаю.
   Майкл неожиданно выдал:
   - В школе, надо искать в школе!
   Харм воодушевился:
   - Мисс Брегантина наверняка знает! Я выясню. Я знаю, у кого спросить!
   - Нельзя! Мы сами должны разобраться. Папа сказал: "Враги могут казаться друзьями!" - Слова Харма явно напугали ее. Она глотала воздух, заикалась, а слова захлебывались в волнении: - Мы разберемся сами, Харм! Теперь и ты знаешь. Мы... Поможешь нам! Ты ведь знаешь школу? Ты там всегда... Ты молодец, что пошел туда! Ты самый лучший! Теперь мы справимся! - Сара вновь обняла брата, а тот вспомнил слова мистера Генри: "Ты - молодец, ты - крылатый воин..."
   - Элфи в опасности! Как я мог забыть?!
   - Что? Кто это? Что-то случилось?
   - Я должен думать хорошо! Я не должен забывать о ней! Дыши, дыши!..
   К детям подошел отец семейства, Константин, и уставился на них. Его зрачки прошарили детей, одного за другим. Он поджал губы и нахмурился, отчего на лбу проступили морщины. Детвора замерла, тот выглядел непривычно сосредоточенным. Харм уловил: "А ведь действительно, ему стыдно". Константин наклонился вперед:
   - У вас все в порядке? - а потом глянул на Сару, улыбнулся и потрепал ее по макушке. - Вы ужинали?
   Рука Харма вдруг ослабла и кружка, которую он держал, ударилась о землю, подкосившиеся ноги Майкла усадили его на траву. Сара прошептала:
   - Па-па, - и улыбнулась, выставив свои белехонькие молочные зубки. - Ну вот!
  

***

  
   Тревожная ночь окончилась, но сегодня Харм не пошел в школу. Он отправился по более важному делу. Всю ночь он не смог заснуть. В голове вспыхивали воспоминания о страшном происшествии в доме Смолгов. Харм шагал по дороге и боялся думать. Он хорошо знал, что дурные мысли исполняются, поэтому повторял только одно: "Дыши, дыши..."
   Но мысли предательски отделялись от Элфи, в голове роилось столько вопросов.
   То место, куда они попали с Элфи, что это такое? Специальный стул может переносить людей неведомо куда? Наверное, и мисс Брегантина тоже пользовалась подобным инструментом, когда исчезла в дверном проеме Купола Природы. Может чем-то поменьше? Все кругом волшебники, но это очень опасное дело. А вчера вместе с ужасным случаем произошло и нечто удивительное. Папа заговорил! Правда сказал немного и вскоре замолчал вновь. Но ведь случилось! Надежда есть!
   Харм подумал о Генри Смолге. Почему папа Элфи подружился с ним и предложил приходить к ним в гости? Почему он учил их веселью и хорошим мыслям. Он всегда говорил: "Хочешь быть счастливым, представь, что ты уже счастлив!" - может это и повлияло на его собственного папу? Может Сара умеет так думать?
   Ум шестилетнего мальчишки не мог разрешить столько трудных задач. Харм должен выяснить все у мистера Смолга. Папа Элфи обязательно объяснит, в чем дело. По крайней мере Харм очень на это рассчитывал. Но самое главное Харм надеялся, что с Элфи все в порядке.
   Пес Элфи, Кайгы, встретил Харма на границе городского района Зюжно.
   - Ты как узнал, что я приду? - сказал Харм, а пес грустно посмотрел на него и заскулил.
   Харма скребло предчувствие, но он постарался отбросил эту мысли прочь. Он увидел ветку и, забросив ее подальше, предложил Кайгы принести ее. Пес помчался вслед за веткой, но когда принес, улегся у ног Харма и вновь заскулил.
   - Хватит, не надо! Все хорошо, будет... - однако уверенность постоянно ускользала. Харм старался отгонять тягостные мысли и продолжал крутить в голове: "Дыши, дыши, дыши..."
   Вдруг Кайгы вскочил. Он что-то уловил и насторожился. Уши встали в солдатскую стойку - на вытяжку, пес замер. Кайгы мотнул головой и неуверенно двинулся вперед. Харм последовал за ним. Пес рванул и пробежал сотню метров, затем вновь замер, понюхал брусчатку дороги и, изменив направление, направился дальше. Харм не понимал, куда ведет его Кайгы. Мальчишка планировал как можно скорей попасть в дом Смолгов, но боялся узнать что-то недоброе о состоянии Элфи и, вероятно, потому следовал за псом. Кайгы шел на юго-восток Воллдрима, Зюжно остался позади.
   В этом районе жили семьи строителей. Харм часто бродил по здешним местам.
   В районе Тубио ровными линиями стояли домики, однотипные, простые, но сплошь ухоженные и аккуратные. Постриженные деревья и ровные заборчики. Повыше и глухие, а также декоративные и изящные. Однако один из домов явно не вписывался в общую картину. Похоже, сюда мальчишка раньше не захаживал. Около необычного дома Кайгы остановился.
   Поросшая мхом ограда, до середины утопающая в разросшейся траве, разрывалась массивными ставнями металлических ворот: старинных, обшарканных, глухих. Из-за явного отсутствия хозяйского ухода, забор и ворота походили на вход в сказочный мир, где-то в далеком лесу, там, куда трудно забрести случайному путнику. Они словно нашептывали Харму: "Все не так просто".
   Он услышал мелодию. Уверенный мужской голос вытягивал непонятные слова. Бренчала гитара, и проказничал саксофон. Хрипловатому мужчине подпевала птица. Теперь Харм знал, кому принадлежит эта манера пения. Мистер Франклин Кипарисус еще на первых уроках "певчих птиц" ознакомил вэйосов с нотами, которые берет один из лучших певунов здешних мест. Он слышал подобные песни и раньше, но теперь знал, что имя птице - соловей.
   Густая растительность сада, как мягкая перина окутывала большую часть строения. Едва можно было разглядеть, что дом состоял из двух этажей, укрытых треугольником чердака с крохотным окошком у стыка черепичного покрытия крыши.
   Проскрипела дверь, но Харм не видел кто вышел. Трудно даже было понять, где находится само крыльцо, по которому звонко простучали чьи-то каблучки. Однако он услышал знакомый голос. Мисс Брегантина! Она бросила:
   - Я возвращаюсь на Изнанку, до встречи Ви... - фраза оборвалась, а Харм уловил бойкий свист воздуха, пощекотавший его волосики. Порыв казался странным в это безветренное жаркое утро. Листва запущенного сада прошуршала в ответ ветру, и несколько увесистых груш ударилось о землю. Видимо их сбил резвый порыв.
   - Исчезла, - вслух сказал Харм и призадумался, что же ему делать, но не успел ничего сообразить - Кайгы уже нашел уязвимое место ограды. Мальчишка лишь успел заметить хвост, который через секунду исчез в саду мисс Брегантины.
   - Ты куда? Кайгы, - шепотом позвал Харм.
   Однако пес отчаянно залаял. Харм вжал голову в плечи и посмотрел по сторонам. Соловей замолк, но джазмен все также вытягивал свои экспрессивные куплеты. На крыльцо вышел кто-то еще.
   - О, это ты? Так быстро нашел? Я звала тебя. - Это был голос Мэри, помощницы мистера Хванча, но что же она тут делает? Харм никогда не видел мисс Брегантину вместе с Мэри. Хотя Мэри, похоже, имела не одно имя. Вчера у Смолгов ее называли, кажется, "Виолой". - Подойди ближе, Кайгы. Иди сюда. Молодец. Говоришь, Элфи во мне нуждается?
   Пес продолжал лаять, а Мэри беседовала с ним так, будто понимала речь собаки:
   - Я все поняла. Теперь иди домой. Я приду позже. Мне ненадолго нужно заглянуть на Изнанку. Я быстро, не волнуйся, - пес заскулил и ему ответили, - я чувствую Элфи, не переживай, я связала ее с собой. Она жива... Пока что.
   Харм оперся о забор и сполз на землю, он ударил себя кулаками по вискам и крепко сжал глаза. Сквозь зубы он выдавил:
   - "Пока что?" Как это? Она умирает? Я испугался и не смог вовремя помочь ей. Она задохнулась... Из-за меня! Опять я все испортил. Я не могу думать хорошо, и все вокруг страдают. Элфи, я не хотел! Ты - мой лучший друг! Дыши, пожалуйста, дыши!
   Он не слышал звука улицы, не чувствовал сладкое благоухание созревших груш за спиной, буйство духа запекающейся буженины, сбежавшего из чьего-то духового шкафа, хотя в обычной ситуации обоняние Харма всегда настраивалось на что-то вкусное и съедобное. Харм погрузился в хмурые мысли и теперь не мог их остановить. "Все не так! Я не избавлюсь от плохого. Все плохо есть и будет, и я - источник несчастья для людей. Я должен бросить школу и жить в себе. Не думать ни о ком, забыть что было. Так я уберегу остальных. Элфи была счастлива, пока я не появился. Так дети говорили. До школы она была иной. Я виной всему!"
   Но вдруг, будто тот же самый ветерок, а может его брат-близнец, выбравшись сквозь расщелины ограды, пощекотал спину Харма, а подхваченные озорником пряди волос опустились на глаза мальчишки. Несколько перезревших плодов свалилось с пышной кроны. Харм повернул голову. Больше не звучала пластинка, умолк соловей. Харм слушал, но за спиной лишь кто-то возился у самого забора. Через минуту выполз Кайгы.
   Харм погладил пса.
   - Беги к Элфи. А я не пойду. Ей лучше без меня. Будь с ней. Помогай ей, - он едва сдерживал слезы. - А ко мне не приходи. Прощай, Кайгы.
   Пес смотрел на Харма и не думал уходить.
   - Иди уже, иди!
   Грустные собачьи глаза смотрели на мальчика, пес замер и казалось, что тот сам вот-вот заплачет. Харм поднялся на ноги, утер рукавом нос:
   - Ладно, я с тобой, до развилки, - Харм решил пройти с псом до ближайшего перекрестка, который разведет их навеки. Так в печали приказал себе маленький мечтатель.
   Кайгы пошел следом. Вскоре они вышли к пересечению двух дорог. Прямо, за сотнями кубиков плитки, одна из них, пыльная, убегала в старый Воллдрим, где живет Харм. Слева-направо, брусчатка, изгибаясь, вела из Зюжно к центру Воллдрима. Улица, на которой жила Элфи, отклонялась от ровно выложенного полотна примерно в двух километрах отсюда. Там автомобили молотили колесами гравий. Вероятно, улица Камней получила свое название из-за мелких камешков, по которым шуршали машины и люди, а еще вчера, и сам Харм, когда убегал прочь, подальше от страшного происшествия в таинственном мире. В мире, в котором чуть не погибла Элфи. На той развилке Харм встретил Кайгы сегодня утром. Оттуда они пришли к дому Брегантины или это был дом Мэри?
   - Похоже мне прямо. А тебе, Кайгы, туда. - Харм указал в сторону Зюжно. Но пес встал перед ним, а потом пригнул голову к земле и зарычал.
   - Ты чего? Прекрати! - Но пес скалил зубы и явно не намеревался отступать. Харм насторожился, он не верил в злые намерения Кайгы и потому решил обойти пса, пусть даже ему придется идти до дома длинным путем, через центр Воллдрима. Он повернул направо, но и тут пес преградил ему путь. В его глазах кипела ярость, казалось - он набросится. Словно безумие вселилось в него. Он поднимал дорожную пыль, припадая к земле и подскакивая.
   - Что с тобой?! Что ты хочешь от меня? - Теперь Харм испугался: пес не отступал, в нем бушевала злоба. Вязкие нити слюней повисли на пасти, а глаза словно обратились в раскаленный до красна металл. Шерсть на спине вздыбилась, а хвост бился о землю. Харм неуверенно шагнул в сторону, и... Кайгы бросился на него. Повалил, а потом вцепился в руку и разорвал кожу. Резкая боль пронзила Харма, он закричал. Пес рвал предплечье, а Харм пытался отбиваться. От боли и ужаса он перестал осознавать происходящее. Лишь грозная пасть и невыносимая боль - это все что он видел и чувствовал. Пес упер лапы в грудь Харму, и в мальчишку вмиг влились вчерашние воспоминания. Нарастало давление в груди, сердце вбирало в себя кровь. Накатил ужас. Но внезапно послышались голоса - кто-то бежал к ним. Харм отвлекся, и ощущение тяжести в сердце быстро исчезло. Через мгновение чьи-то руки обхватили пса и попытались оторвать его от жаждущего спасения ребенка, но зверь вцепился и не уступал. Несколько рук тянули пса, и Харм из последних сил прошептал:
   - Я понял... Я понял... - пес разжал пасть, отступил, а потом галопом умчался прочь.
   Харм схватился за рваную рану и прижал согнутую в локте руку к туловищу. Кровь испачкала рубашку, капала на брюки и поила жажду песка под ногами. Незнакомый мужчина и женщина, по-видимому, его жена, подняли малыша. Женщина протерла платком щеки, лоб, подбородок Харма и прижала лицо малыша к своей груди, словно он был ее собственным сыном:
   - Мой бедный, мой маленький... Федор, беги домой, принеси аптечку!
   - Погоди, малыш, я быстро, - мужчина шагнул в сторону, он вот-вот побежит, но Харм крикнул:
   - Не надо, не надо! Я сам виноват! - он не плакал. Федор посмотрел на мальчугана. Его пыльные волосики и мокрое от пота лицо, кровоточащая рана, выпачканная одежда, - все это вызывало жалость, но взгляд ребенка кричал о решимости. - Это я, я сам сделал...
   Мужчина подхватил Харма на руки. Федору показалось, что малыш в шоке и потому сам не понимает, что говорит. Он глянул Харму в глаза:
   - Ты не виноват. Этот пес видимо не в себе, он бешенный...
   - Он не бешенный... Я - злой! Я!
   - Федор, неси его в дом, ему надо успокоиться.
   - Не надо. Не надо! Мне нужно к Элфи!
   - Успокойся малыш. Мы поможем тебе, а потом ты отправишься к своей Элфи. Это малышка Смолгов, с улицы Камней?
   - Вы знаете их?
   - Конечно, не волнуйся. Мы отведем тебя, но сначала надо разобраться с твоими ранами. А где ты живешь? Может лучше отвести тебя домой? Родители точно будут беспокоиться...
   - Нет! Нет! Нет! Мне нужно к Элфи!
   - Ладно, ладно. Не надо...
   Мужчина нес Харма на руках. Харм упер нос в крепкое плечо статного мужчины. Он опустил руки за спину господину Федору, и они беспомощно болтались, а из левого предплечья вытекали ручейки крови. Харм не чувствовал боли, он отстранился от нее. Он кое-что понял, что-то важное: мечта живет всегда, а горькая или радостная - решать ему.
  
   Миссис Кэролл обработала разрывы и царапины какой-то пощипывающей жидкостью, туго все забинтовала, а еще, умыла Харму лицо и почистила широкой щеткой штаны и рубаху. Харм молчал, он был погружен в свои мысли. Женщина что-то говорила, ругала пса, суетилась. Но он мало обращал на это внимания. Детский разум, растерянный и неуверенный, складывал его догадки в четкую картинку. И вот родилась цель, путь к которой казался теперь столь гладким и невероятно очевидным.
   - Посиди здесь, а я принесу компот и булочку, - женщина сочувственно улыбнулась.
   Харм, моментально очнувшись, приготовился. Как только миссис Кэролл отвернулась, он вскочил со стула и вылетел на веранду. Зацепился за какое-то ведро, опрокинул корзину с луковыми головками, громыхнулась какая-то садовая утварь... Он выбежал во двор и, перемахнув через забор, помчался в Зюжно. Метров 300 интенсивного бега, и он увидел Кайгы. Пес спокойно лежал на травянистой обочине дороги. Казалось, он знал, что Харм появится здесь и потому не спешил вернуться домой. Харм подошел:
   - Я понял, - он протянул ладонь и погладил Кайгы. - Я все понял. Я не сдамся. - На бинтах проступило свежее алое пятно. Видимо забег разогнал кровь по жилам, отчего раны вновь закровоточили. Харм сжал забинтованное предплечье и сел на землю. Он обнял пса за шею той самой, изувеченной рукой и упер свой лоб в макушку Кайгы. Харм закрыл глаза - его убаюкало спокойствие.
   Подбродивший маслянистый субстрат сока кантробе, которым искусно пользовалась Виола, показывал потоки мыслей людей, исходящие из темени, пальцев рук, локтей, как перья, вырывающиеся из позвоночника, и проникающие внутрь. Если бы сейчас Харм использовал его, то смог бы увидеть, как яркие лучи оплели его и Кайгы, словно изумрудный кокон с изогнутыми линиями тепла и любви, понимания, преданности. Человек и пес - едины, они связаны, навеки, навсегда. Харм был мал и только начал понимать, что происходит с человеком, когда он ненавидит себя. Его ноющая влажная рана явила злость Харма в реальный мир, в мир шестилетнего мечтателя. Кайгы показал ему это, как мог, как чувствовал сам.
   Они долго сидели так, молчали, им было хорошо.
   Вдруг пес лизнул Харма и высвободился из его объятий. Вероятно потому, что Харм вспомнил об Элфи. Кайгы встал, потряс мордочкой, будто его черный нос - это часть оси, на которой крутится вся его мохнатая голова. И тут же принялся нарезать круги вокруг Харма, подпрыгивал и припадал к земле, но не так, как на том злополучном перекрестке в Тубио. В нем не было горечи, он искрился озорством. Харм поддался настроению неразрывно связанного с ним существа. Они играли и валялись на траве, бегали, боролись, по-хорошему, как близкие, как родные.
   Вскоре оба отправились в сторону улицы Камней, к новому дому Кайгы, к новому миру Харма. Сомнения малыша куда-то подевались, впрочем, жалеть об этом он и не думал. А воспарившая в нем уверенность, теперь кричала: "Отбрось печаль и действуй!"
  

Глава 24. Изнанка огородных дел

   - Фацелию сюда, горох туда, томатам благодать, нематоду прочь прогнать, - Хванч рыхлил землю и что-то бормотал себе под нос. Пел песенки, работал, погрузившись в свою агрономную страсть. Он пытался отвлечься от наваливающегося беспокойства. Казалось, что он должен смириться с обстоятельствами, но никак не выходило. Образ Магдалены возникал в мыслях, лишь он отвлекался от огородных дел, поэтому Кристиан старался всецело погрузиться в работу.
   Пара десятков учеников уже ушли на обед, и сегодня Хванч больше не планировал новые занятия. Он в одиночестве возился на грядке, но боковым зрением уловил знакомый сарафан, укутанный в хозяйский фартук. Однако Мэри не поздоровалась и, похоже, предпочла остаться незамеченной, а может просто не заметила своего шефа. Она скрылась в сарайчике, который был сооружен несколько лет назад по ее настойчивой просьбе. Небольшое помещение в два на три могучих шага Хванча уместили под открытым навесом в центре внутреннего дворика школы.
   Небольшая постройка стала единственным местом в огороде, куда Хванч имел ограниченный доступ. Мэри всегда запирала на замок свое рабочее обиталище. Там все лежало по полочкам. Точная система и никаких глупостей. Мэри озаботилась порядком и посему, рассеянному фантазеру Хванчу, вход туда был ограничен. Он мог заглянуть, но войти без спроса или что-то потрогать, а тем более взять, ему категорически не позволялось. Бурная деятельность Хванча порой превращала в хаос все, к чему он прикасался. После первого же инцидента с луковицами тюльпанов, которые оказались под грудой ветоши и садового инвентаря, отчего вскорости сгнили, Кристиана Хванча изгнали c территории его помощницы. С тех пор работа велась по принципу: "Вы запросили - мы предоставим".
   В дальнем углу огорода была еще одна кладовая огородных дел. Хванч шутливо называл ее "моя собственность". Вот здесь уж точно был творческий беспорядок, в котором он хранил все, что ему требовалось для ежедневных работ на грядках. Самоотверженность, с которой трудилась старушка Мэри, Хванч уважал и поэтому соблюдал правила: "собственность" Хванча она не пытается разгребать и систематизировать, зато на своей - Мэри является полноправной хозяйкой!
   Хванч уже закончил высадку фацелии, поднялся и открутил кран, помыл руки, вытер их о висевшее тут же полотенце - спасибо старушке Мэри, свежее и всегда на своем месте.
   - Мэри, ты избегаешь меня? Надоел я тебе? - сострил Кристиан, он знал - она его верный друг, лет десять как, поэтому такого быть не может.
   Он подошел к обиталищу Мэри и позвал вновь:
   - Мэри, ты здесь? Мэ-э-э-э-э-ри-и-и-и! - навесного замка на двери нет, значит - боковое зрение не подвело: Мэри где-то рядом.
   Хванч толкнул дверь и заглянул внутрь. Тусклый свет из крохотного оконца встретился с ворвавшимся в помещение, сквозь распахнутую дверь, солнцем. Комнатушка выставила напоказ свое незатейливое наполнение. Кому-то оно могло показаться скучным или даже невзрачным, но только не Хванчу. Все, что здесь находилось, он считал скорее сокровищем, нежели огородной мелочью.
   У стены напротив входа уместился письменный стол. А с двух сторон от него стояли открытые стеллажи. Тот, что справа, заполонили жестяные, стеклянные баночки, коробочки, мисочки и топорщащиеся к потолку, распечатанные мешки с удобрениями, аккуратно схваченные шнурками разных цветов. Цвета имели свое значение, впрочем, что они обозначали, лучше бы спросить у Мэри.
   Все полки шкафа слева занимали длинные, но узкие картонные коробки с рядками плотно выставленных пакетиков. В каждой такой коробке была представлена подборка семян по какой-либо категории. Где-то градация велась по классам растений, в других по периодам плодоношения, в третьих по скорости созревания, в четвертых по высоте, ширине разрастания и еще десятки ящичков по многим-многим вариантам упорядочивания. С потолка до пола весь шкаф пестрел классификациями семян. Тот, кто это сделал, изрядно потрудился. Впрочем, Мэри всегда работала на совесть.
   В создание Хванчем шедевров на грядах, Мэри внедрила системность. И теперь вовсе не обязательно было выискивать в тетрадях и книжках необходимые данные, высчитывать и прикидывать, что и как, и в какой последовательности, и с какими периодами будет вырисовывать огородные узоры. Мэри освободила место в голове Хванча для чистого творчества, а сама составила четкие разделения в собранной за долгие годы грандиозной коллекции семян.
   Мэри трудилась в своей манере, ничто нельзя упускать, рабочая система создает идеальные условия для достижения совершенства. Пожалуй, практический подход восторгал Хванча. Скромная Мэри не искала славы или признания, она просто делала все качественно и с рациональным взглядом. Однако ее таланты дополнялись и чем-то иным. Дельный совет и забота там, где надо, а то и дружеский нагоняй, чтоб не засиживался без дела - она способна и на это. Иногда казалось, что командовала в огороде скорее Мэри, хотя больше на организационном уровне. Мэри напомнит про обед, об уроках, а то и отправит домой отдохнуть. Без нее Хванч, скорее всего, быстро бы превратился в затворника и, сведя до минимума общение, стал бы одержимым растениями чудаком. Благо Мэри взяла Хванча в свои дружественные и столь практичные ручки, оставив его творить в мире людей. Хотя чудачества все же присутствовали. Чего стоила его шевелюра или истории то ли из книжек, то ли из его собственных фантазий?
   Пометки об условиях хранения и подготовке к пересадке, размножению растений, правильному сбору семян и урожая, - все это и не только, Мэри заносила в свои рукописные сборники, которые выстроились в невысокую колонну из тетрадей на столе. В них отражались результаты экспериментов, удачных и вовсе провальных. Все бывало в этом огороде, не сразу он стал воплощением чудесных замыслов мистера Хванча. Кроме того мистер огородник не довольствовался достижениями, он постоянно искал что-то новое и потому записи об опытах велись Мэри и по сей день. Помимо прочего на столе обнаружились исписанные листки бумаги, ручки нескольких цветов, восковые карандаши и другая канцелярская мелочью, а еще там лежал серебристый шнурок.
   Много лет назад, Хванч при участии своих помощников-учеников собственноручно соорудили этот сарай и всю необходимую для него мебель. Мэри же заявила, что ей не подходит довольно милый табурет, на который заботливый Хванч приспособил мягкую подушечку. Подобное удобство оказалось недостаточным. Мэри настаивала на том, что ей требуется стул со спинкой. Так лучше для позвоночника и вообще: "Табуреты не для стариков!" Кристиан пообещал все исполнить незамедлительно, но она в тот же день притащила неведомо откуда этот стул, на котором уже тогда болтался серебряный шнурок. Сначала Хванч подумал, что веревочка - это какой-то амулет или оберег (старики порой так мнительны), но потом он вовсе перестал обращать на него внимания. Скорей всего это была просто милая, но бесполезная мелочь; безделушка, из какого-то редкого материала: холодная, как металл, но невероятно гибкая, словно обычная бельевая веревка. Единственное с чем мог согласиться Хванч так это то, что материал - занятный, но про "эффекты оберегов" мнение его было однозначно - все это чушь! До этого дня веревочка всегда болталась, завязанная в узелок на стуле Мэри. Однажды Хванч, желая лучше его изучить, попытался развязать затейливый узел и тут же получил такое нравоучение, что больше никогда даже не прикасался к нему. С чего сейчас Мэри решила развязать его? Столько лет даже вопросы о нем были чуть ли не табу, а теперь он небрежно валяется на столе. Впрочем, это не так уж важно, где сама Мэри - вот это интересно!
   Хванч, не понаслышке зная об упёртости Мэри, не решался ей перечить и потому прямо сейчас стоял у входа в сарайчик и размышлял, даже не думая войти внутрь.
   "Показалось? Быть не может. Она где-то здесь, наверняка", - он улыбнулся и провел ладонью по отшлифованному косяку двери. Мысли, не занятые заботами о ростках, вьюнках и других зеленых обитателях его грядок, подались в далекие воспоминания. Не заметно для самого себя Хванч подошел к столу и постучал костяшками пальцев по деревянной столешнице, покрутил в руках загадочный шнурок. Мечта о возлюбленной завела его в самый центр логова Мэри. Очнувшись, Хванч оглянулся на дверной проем: уж если сейчас войдет Мэри - ему несдобровать! Он быстро вышел.
   Огородник прогулялся по внутреннему дворику: Мэри не было и там. Побродив меж витиеватых грядок, Хванч вернулся назад. Кристиан оперся о наличник дверного проема и, уставившись на стул, стоящий напротив стола, задумался.
   В мыслях, как и всегда, витала Магдалена, а теперь еще и Элфи. У обеих к черноте волос природа добавила прядь цвета обжаренного кофейного зерна. Магдалена любит кофе, она пьет его с молоком. А Элфи? Что нравится ей? Хванч вспомнил тот день, когда впервые увидел в школе Элфи. Он был поражен и сразу узнал в маленькой девочке черты своей любимой Магдалены, черты дочери, о которой он так мечтал. Именно такая малышка должна была родиться от страстной любви, от вечной любви, любви его и Магдалены! Элфи была невероятно похожа на нее, но редкого цвета глаза, были в точности как у его собственной матери, у Карин Хванч: почти сказочные, изумрудные, прекрасные.
   В дни юности он не позволял себе надеяться, что самая красивая девушка во всей школе, Магдалена Либель, полюбит его. Даже дружила она с ним, пожалуй, из жалости. Разрешить себе мечтать о ней - все это совершенно точно невозможно!
   Четырнадцатилетний предгалин Кристиан Хванч считал себя, по меньшей мере, нелепым. Высокий и худощавый, со странным, вишневым цветом волос, с потемневшими от ковыряния в огороде руками, которые уже тогда нельзя было отдраить, в старой поношенной одежде, доставшейся ему от старших братьев, в ограниченных огородом интересах, - что в нем могло привлечь красавицу Либель? Да, по сравнению с ее знаниями и умениями, он выглядел ничтожно. Он и по сей день корил себя за то, что не пошел учиться в другие отделения школы, что остался в Куполе Природы, тогда как Магдалена успела так много. А Смолг всегда был рядом с ней! И он учился почти в каждом из корпусов школы!
   Магдалена, а возможно и их дочурка могли бы украсить жизнь неуверенного в себе Кристиана, если б только он обладал смелостью и признался в своих чувствах. Но всегда появлялся Генри Смолг. В самый неподходящий момент. А может все моменты были неподходящими, и в этом все дело? Кристиан так и не решился, а безответная любовь лишь крепла, ничто не могло развеять чувств Хванча. Теперь он понял это, но что дает простое понимание?
   На самом деле семья Либель была не столь состоятельной, но все же богаче Хванческой. А Смолг был отпрыском богатых родителей. Правда, рос он в доме Либель, ведь его собственные родители погибли, когда Генри было всего восемь лет. Кристиан и Магдалена, однако, сразу после знакомства стали тесно общаться, они сдружились и от новой подруги Хванч многое узнал о мечтателях. Возможно все же он что-то значил для нее, ведь она с охотой открывала своему другу тайны школы. Вопреки всеобщему запрету она даже пыталась научить его кое-каким приемам, но жаль - он не обладал ее талантами. А Генри... Генри был мечтателем!
   В школе многие учителя посвящались в суть мечтательства. Это помогало отыскать способных детей и поэтому, по прошествии нескольких лет преподавания, Хванча посвятили в основной замысел школы - воспитание в детях чуда, и, конечно же, поиск среди них мечтателей! Впрочем, ему пришлось изображать изумление, ведь он многое давно уже знал. Но Магдалена оказалась по другую сторону. Он - обычный, а она - создатель красот этого мира. Она способна влиять на него, как и Элфи, как и чертов Генри!
   Хванч приложил ладонь к бровям, а потом большим и указательным пальцем, закрыв глаза, потер их, слегка надавливая на глазные яблоки. Он ощутил легкое жжение, возможно глаза немного устали от кропотливого ковыряния в земле. К тому же день стоял солнечный, и светило то и дело выстреливало в глаза отраженными от блестящих предметов зайчиками. Хванч медленно провел пальцами по щекам и вздохнул. Пальцы сжали кончик подбородка и вдруг Хванча проняло. Воздух вокруг стула будто нагрелся: странный жар искажал пространство окружающее невзрачный предмет сарайного гарнитура. Казалось, что стул был из металла и его только что вытащили из горячей печки.
   Кристиан подошел и дотронулся, но тот был вовсе не горячий и даже не теплый.
   - Что? Это иллюзия или я сошел с ума? - Он ухмыльнулся и, взявшись за спинку стула, развернул его к себе. Потрогал сидение, прищурился и присел. В следующий момент стены сарая и садовый домик исчезли. - Разбитые арбузы! Какого черта?!
   Хванч тут же вскочил, словно стул действительно оказался раскаленным и неуверенно осмотрелся. Он оказался в огороде! Вроде в том самом, в Куполе Природы, но не совсем.
   Никакой каморки и даже навеса вокруг не было. Стены школы, окружающие огород со всех сторон, во многих местах утеряли привычные цвета, а возможно просто были другими. Небо, прекрасное голубое небо смотрело на него, а солнце слепило яркостью, как и пару минут назад, в том самом огороде, в котором он только что был!
   - Так! Я там же, но все поменялось? Или я в каком-то другом месте? - Он посмотрел на стул. - Твоя работа? - Кристиан ухмыльнулся своему разговору с деревяшкой. - Впрочем, какая разница. Занятное местечко.
   Хванч изучал обстановку и она все больше поражала его. Почва, черная с естественными вкраплениями переливающихся на солнце песчинок и камешков, небо, облака, - все это вполне обыденно, но вот отпрыски флоры. Черно-белые стебли и листва, плоды, они казались неживыми, однако на ощупь походили на своих разноцветных собратьев. Полотна серой растительности окружали его со всех сторон. Строгие прямоугольники грядок (как обыденно!) укрепили старыми бесцветными досками, видимо, чтобы не осыпалась земля. Одна гряда - базилик, на другой - петрушка, на третьей - руккола, словом - зелень. Хотя в подобном бесцветии это слово звучало, по меньшей мере, не уместно. Кроме того, здешний хозяин явно не отличался фантазией: никаких сочетаний, никаких узоров - скука смертная! Рядом с "зеленью" поместили гряду огурцов, высаженных строгими линиями и неумело подвязанных к неотесанной перекладине. Гряда томатов, еще одна с чесноком... Фасоль? Что за сорт? По форме доминиканская, но из-за отсутствия цвета - не ясно. Здесь точно хозяйничал кто-то скучный. Разве единственная цель огородника собрать урожай? А как же красота? Ужасно пресно! Но куда делись все краски?!
   Хотя нет. Белые бутоны окриниуса на бурых стеблях в перине своих салатовых листочков были в точности такие, как в его собственном огороде. Хванч хорошо помнил эти шесть соцветий, которые он ежедневно осматривал. Все же те цвели вопреки всякому здравому смыслу. И вроде бы эти росли примерно в том же месте огорода, что и его куст. А еще два горшочка с желтыми перцами и один из баклажанных кустов на гряде среди серых братьев имели естественную палитру цветов. Почему только эти? Так странно!
   Хванч взглянул на свои ладони, осмотрел одежду, - сам он был ярким пятном в этом сером мире. Вся эта обстановка походила на фрагменты из детской раскраски. Малыш видимо решил отдохнуть и отложил свои фломастеры. Будто решил, что остальное разукрасит позже.
   Хванч прислушался. Никаких звуков, ни стрекотания цикад или песни какой-нибудь птицы, к тому же абсолютное безветрие. Запахи - и их не оказалось! Хванч пошмыгал носом. Как такое возможно? Но тут он услышал разговор, который доносился из-за прикрытой двери, ведущей в школьный коридор. Он прислушался. Один из говоривших, мужчина, был взволнован, но другой, женский голос Хванч узнал сразу.
   - Какие новости, Рэмон? Почему отменили занятия?
   - Мечтатели все в Воллдриме, там что-то приключилось.
   - Что могло случиться? Еще утром я сама была там. Ничего сверх необычного...
   - Не знаю, мне пока не доложили. Я ожидаю в скорости Сессиль, она должна отчитаться.
   - Что-то серьезное? Хотя я бы уже знала. Так что с Анной Волгиной? Ты разбирался?
   - Я думаю это воскресшие воспоминания. Однако сильные и целенаправленные. В любом случае кто-то лелеет мечты Анны, иначе откуда все это?
   - Я тоже так думаю. Но кто воскрешает ее мечты? У тебя есть соображения на этот счет?
   - Точно не знаю. Я долгое время провел в библиотеке, изучая подобные явления, но у нас мало конкретных фактов, все больше ощущения.
   - Кто-то задумал нечто ужасное. Это бесспорно. Есть источник скорбных желаний. Нам предстоит найти его. Но если это бездушные воплощения и к тому же злые или сумасшедшие, то последствия... Я даже боюсь думать о них... Мир в поисках равновесия перевернет законы, и если это случится, он не просто изменится. Расхождение может разорвать связи. Природа, как она есть, и все, что на нее опирается, перекроится, а возможно просто развалится. Пять сотен местных лет трудились многие, и Круг Купола поддерживает связи. Школа нерушима, но мир снаружи не сможет весь в ней укрыться.
   - Вы думали о Грейхане? Я знаю, он не может появиться здесь. К тому же ему не под силу такие мечты. А мир наш спрятан, о нем мало кто знает...
   - Он мог выбраться, он мог найти сильных союзников.
   - Вы сами знаете, вход есть лишь один! И мы контролирует его.
   - Мечты способны на многое. Новая идея порой крушит устои. А новации, если они скорбные... От одной этой мысли становится жутко, но всякое случается.
   - А может здесь вопрос другого уровня? При всем уважении к создателям, но вдруг сами законы мироустройства несовершенны?
   - Я понимаю, о чем ты. Однако подобные перестройки происходят не так стремительно. Ты посмотри, Анна повсюду. Юные мечтатели видят ее во снах, они беседуют об иных возможностях. Кто-то размышляет о том, что скорбные мечты не так уж плохи. Мечты Анны витают в воздухе.
   - Миссис Мариэн... Что будем делать?
   - Группа готова?
   - Да!
   - Отправляй их искать сок кантробе. Печальная мечта, но так давно мы не находили его, а сейчас он мог бы прояснить многие вопросы. Боюсь иначе нам не разобраться! Но сейчас я должна идти. Есть безотлагательное дело. Кстати, где Брегантина? Я не могу ее найти.
   - Простите, но я не видел ее сегодня. Я поищу. Ей что-то передать?
   - Не стоит. Иди, Рэмон. Да будет у нас чудная мечта!
   - Чуднее чуда станет та мечта...
   Хванч застыл. Миссис Мариэн - директор Уголка Просвещения, они никогда не встречались, но он много слышал о ней. Кажется ее зовут Виолой. Она никогда не появлялась в школе Крубстерсов, только в своем отделении. Ведь так? Но он четко слышал голос Мэри!
   - Я сплю! Должно быть, химикаты распылились в кладовой, и теперь у меня галлюцинации. Или я вовсе без сознания?
   Хванч подошел к двери ближе, но разговор совершенно точно был окончен. Он задумался: "Войти? Но эта странная беседа о какой-то угрозе... Грейхан? Анна? Что все это значит? Похоже, я забрел, куда не следовало. Тут явно замешаны мечтатели. Но что здесь делает Мэри?"
   Конечно, как и многие в школе, она знала о существовании мечтателей и даже была знакома с некоторыми из них. Но он и Мэри были скорее на отшибе их всеобщих планов, случайные участники и не более. Они имели ограниченный допуск ко многим знаниям. И даже своими наблюдениями могли делиться лишь с Кипарисусом или Брегантиной. Сами никогда не были в Уголке Просвещения. Им закрыт путь в тайное сообщество!
   Дверь, из-за которой недавно доносились голоса, распахнулась сама, и Хванч увидал коридор школы. Никто не вышел во внутренний дворик. Хванч выглянул в проем. Здесь все пестрило красками и ему даже показалось, будто он опять очутился в школе Крубстерсов. Мэри и Рэмона, с которым та разговаривала и, наверное, миссис Мариэн... Впрочем, теперь он запутался. Вроде разговаривали двое. В общем, их здесь уже не было, а точнее здесь не было никого. Стук чьих-то каблуков доносился справа и ясно было лишь то, что кто-то шагает прочь отсюда. Хванча проняло - надо идти следом! Возможно, это Мэри и тогда он огорошит ее своими вопросами. И первый из них уже бился в голове: "Какого черта ты тут делаешь!?"
   Он торопился за хозяином каблучков, но в то же время боялся быть обнаруженным. В нем билось противоречие: показать себя или подольше сохранить инкогнито? Кристиан то ускорял шаг, то замирал перед поворотом коридора, давая фору жертве своего преследования. Если он идет за Мэри, то она от него так просто не отделается, но вдруг это вовсе не она, тогда... А черт его знает, что ждет его при таком раскладе!
   Он крался по пустым коридорам в щекотливой тишине. Единственными звуками были стук чьих-то каблуков и те, что он сам издавал, шаркая кедами по полу. Что было крайне противоестественно. Похоже, это была школа, по крайней мере, очень похожая на ту, в которой он сам проработал немало лет. Те же коридоры, окна, некоторые раскрытые и те самые вьюны декоративных огурцов и глициний, забравшихся вовнутрь, однако вовсе не зелёные. Это была копия школы Крубстерсов, только нераскрашенная, точнее не во всех цветах, не во всех местах. Если это так, то здесь должны быть учителя, дети. Скрип половицы или какой-нибудь двери, голоса, в конце концов. Хоть что-то! А отсутствие сквозняка, пусть небольшого, при открытых окнах - как это возможно? Да что там? - Такого быть не может, в принципе! Может здесь обучают мечтателей? Это Уголок Просвещения? Разве он так огромен? Трудно угадать, а предположения, как известно, это еще не факты. О черно-белом мире Магдалена ему не рассказывала - это точно! Знает ли она сама о существование этого странного места?
   - Лежу там где-то без сознания. Солнечный удар? Возможно, - ухмыльнувшись прошептал Хванч. - А вообще - бред! - заключил он.
   В отличие от серого огорода, где не было запахов, здесь витали слабые нотки апельсинов и корицы. Хванч неуверенно мотнул головой, пытаясь что-то припомнить, и в то же мгновение мысли начертали образ любимой женщины. Он заставлял себя сосредоточиться, но Магдалена не выходила из головы, и теперь Хванч не особо замечал кричащие отличия этой школы от Крубстерской. Вскоре он остановился: видимо обладатель каблучков достигл места своего назначения, однако Хванч не мог разобраться, где оно находится. Что дальше? Куда идти? Он свернул в смежный коридор. Прошел несколько поворотов, постоял, послушал - тишина. Примерно через четверть часа он оказался в коридоре Саванны, в черно-белой саванне школы. Здесь Хванч услышал шелест листвы или это была бумага, но, наконец, появились хоть какие-то звуки! Он вошел в арку.
   Перед ним раскинулся огромный холл Купола Природы. Здесь великое древо драконьей крови предстало в ином виде: серое, огромное - оно заполонило весь потолок. Ствол был раз в десять толще того, что он видел в другом, цветном зале Купола Природы, а люстры с летучими мышами пронзались ветками необъятной кроны, могучей, но не пышущей жизнью. Барометр звучал в пространстве холла: "цок-цок", - но как-то приглушенно. Будто некто нагромоздил с десяток пуховый одеял на бесцветный механизм, чтобы сделать звук немного тише.
   Но как же он не заметил сразу: на сцене в сотне метров от него кто-то стоял. Кристиан всматривался, хотя это было непросто: над головой и вокруг загадочной фигуры что-то блистало. Казалось, какой-то неведомый волшебник разломал световые лучи и подбросил их вверх. Сотни обломков застыли в воздухе и не падали, вопреки всяким законам физики. Хванч напряг зрение и уже скоро смог видеть невероятно четко. На возвышенности стояла его возлюбленная. Ее аккуратно скрученные на затылке волосы блестели, переливаясь в свете обрубков лучей от малейшего движения Магдалены. Он рассмотрел даже кофейный локон - его удерживала заколка с изумрудной стрекозой, и изящное глянцевое платье, туго сжимающее в своей черноте стройное тело - как же она прекрасна! Она стояла, закрыв глаза, а губы шевелились от слов, так нежно касающихся его слуха:
   - Я жду... Сюда... Ко мне!
   Хванч и предположить не мог, что же она задумала. А ведь неспроста она явилась в зал. Она решилась на отчаянный поступок.
   Магдалена обхватила руками свою талию и сосредоточилась. Она пыталась уловить ответ. Кто угрожает Элфи? Кто виновен? Она призывала все свои желания. Она концентрировала их на том, чтобы узнать правду - найти скорбного мечтателя, угрожающего жизни ее малышки. Любой ценой! Пусть явится хоть сам Грейхан или Волгина, но она выяснит, она узнает! Она спасет Элфи! Виола и Генри не знали о ее намерении и наверняка остановили бы ее, потому она им не сказала.
   Одурманенный нечаянной встречей и нереальностью происходящего Хванч ощутил восторг. Он мог настраивать зрение, как линзы подзорной трубы. Он мог видеть мельчайшие детали, находящие в сотни метров от него. Бисер глаз летучих мышей на потолке, изгибы листьев древа драконьей крови, каждую ниточку на бахроме шелкового шарфа, перекинутого через плечо Магдалены. Он мог расслышать слова, которые она шептала. Уста пораженного Хванча сами бросила слова:
   - Магдалена, ты - чудный сон. Теперь я вовсе не хочу очнуться.
   Она замерла, а потом резко развернулась:
   - Что? Кристиан? Ты как здесь?.. - лучи окружающие Магдалену лопнули, и их останки, как песчинки света, стали медленно оседать на поверхность барометра.
   Хванч прищурился: образ возлюбленной стал укутывать тяжелый туман. Он не знал, откуда тот взялся, но именно так отразилось ее смятение. Теперь Хванч почти не видел Магдалену. Тусклая фигура исчезала под покровом бежевой густоты.
   Магдалена растерялась, но вскоре поняла и испугалась действительности. Она призывала скорбного мечтателя явиться ей, и что? Он здесь? На нее нахлынуло осознание, и первоначальная озадаченность от появления Кристиана вдруг преобразилась в неистовую яростью:
   - Так это ты?! Я думала, что дорога тебе, а ты решил сломать всю мою жизнь?
   Гнев Магдалены разбросал клубы тумана, и Хванчу предстало ее полное боли лицо.
   - Я? Не-е-ет, это не так.
   - Печаль! Теперь я поняла. И все это слишком! Ты! Это сделал ты! Как подло!
   - Я не понимаю. Что я сделал? Я только любил тебя и желал твоего счастья, всегда.
   - Ты врешь!
   - Я не достоин... и цветы... Ты с тем, кто ими награждает твою красоту. Ты в достатке и у тебя дочь. Такая же прекрасная, как и МОЯ, - он испугался собственных слов и попытался исправиться, - ТВОЯ, ТВОЯ и Генри...
   Магдалена поняла - первые подозрения оказались лишь малой частью влияния. Генри не любил заниматься цветами, но лишь они поженились, он почти сразу построил оранжерею и погрузился в новое увлечение с головой. Так это тоже неспроста? Почему Кристиан сказал, что Элфи его дочь?..
   - Кристиан! Ведь это ты! Мечта предателя! А Элфи? За что?!
   Хванч сделал несколько неуверенных шагов, теперь он сам чувствовал смятение. Магдалена готова была разорвать его на части. Кристиан ощущал ее гнев и понимал, что он виновен. Но в чем? Он остановился:
   - Магдалена! Этого не может быть! Тебе все показалось!
   - Замолчи! Я считала тебя другом, а ты! Ты все подстроил! За что?! Я не понимала все это время, я выполняла все автоматически, даже любила неосознанно. Ты разрушил мой мир! Предатель! Ты в каждом моменте моей жизни! - взор полный ненависти был устрашающим.
   Легкий ветерок шепнул что-то Хванчу на ухо и унесся прочь, однако вскоре вернулся и с силой толкнул его, да так, что Хванч едва смог устоять на ногах.
   - Предатель! Ненавижу-у-у-у!..
   Черный подол платья затрепетал, а легкий белый шарф на шее Магдалены, плясал увлекаемый ветром. Новый порыв стихии принес Кристиану аромат ее духов. Крона драконьего древа над головой зашевелилась. С потолка посыпались листья. Отделяясь от драконьего древа, они вмиг превращались в сухие комочки и опускались, а у самого пола подхватывались ветром, и он нес их прямо к Магдалене.
   Ветер набирал силу, и первоначальное блаженство дуновения корицы с апельсинами, улетучилось. Листья окружили Магдалену, образовав шелестящий шар вокруг его возлюбленной. Хванч смотрел и не мог отвести взгляда. Разве мечты сбываются так очевидно и с такой силой? Но чьи мечты? Гнев, воплощенный Магдаленой?
   Ветер трепал его одежду и становился все сильней. В один миг листья выстрелили во все стороны, и теперь разбушевался настоящий ураган. Он выламывал ветви громадного дерева, и они неслись вниз, но сила ветра не давала им достигнуть пола. Он хватал их и закручивал в своем буйстве. Двери, выходящие в этот ставший пугающим холл Купола Природы, одновременно распахнулись. И их мгновенно вырвало из петель. Массивы прямоугольников помчались к нему. Хванч упал на пол, и громадины пролетели над его головой. Он поднялся и взглянул на сцену.
   Ураган растрепал волосы Магдалены. Они, танцуя под его силой, метались, ударяя по лицу свою хозяйку, а шарф вовсе улетел. Красота Магдалены, становилась пугающей. Подол платья извивался с невероятной силой, но сама Магдалена не сдвинулась с места. Хванч взглянул вверх и увидел, как из рисунка на потолке холла выползли тучи и обрели реальный объем. В этот момент в голове у Хванча промелькнуло: "Красота это страшная сила!" И он испугался своих мыслей. Как оказалось не напрасно.
   Магдалена менялась, и даже ее лицо выглядело иначе. Если б он не знал, что на сцене она, то сейчас не узнал бы милые его сердцу черты. Лицо побелело, а глаза налились кровью, она стала почти в два раза выше, на руках проступили жилы. Они клокотали, готовые взорваться или выскочить наружу. Неморгающий взгляд вонзился в него, а пальцы на расставленных в сторону руках дрожали от напряжения. Внезапно яркий свет и оглушающий грохот заставил Кристиана опустить голову, он зажал руками свои уши. Еще разряд и вместе с ним рык грома. Молнии били в барометр, оставляя рваные края у возникших воронок.
   Острые ножницы промчались перед лицом Хванча, тут же за ними сотни листов бумаги и словно из-под волн бушующего океана внезапно вынырнул письменный стол. Хванч еле-еле успел увернуться, и тот разбился о стену позади него. Щепки тут же подхваченные ветром завертелись вокруг Кристиана. Они царапали его и кусали, вонзаясь змеиными зубами то в руку, то в лицо Хванча. Над головой кружили выломанные ветви и махины покорёженных дверей. Но он не видел этого, Хванч метался, пытаясь спрятаться от тысяч окруживших его осколков. Все бестолку, ничего не помогало. В его груди росло отчаяние, но вдруг он замер и закрыл лицо ладонями: "Я люблю тебя Магдалена! Ты прекрасна! Не надо, успокойся..."
   Вмиг все стихло. Он неуверенно взглянул - Магдалена стояла на прежнем месте, она обрела знакомый Хванчу облик. Ее глянцевое черное платье было истерзано, но она была невозмутима:
   - Ну что, Кристиан, теперь ты видишь? Ты - мечтатель! Очнись! Я лишь создала бурю, но ты усмирил ее.
   - Что? Я? Я не могу. Кто я такой? Никто!
   - Теперь отрицать бессмысленно!
   - Я не понимаю...
   - Уверен?
   - Да... А может...
   - Ты, друг мой, тот еще мечтатель!
   - Возможно, но...
   - Кто усмирил сие безумие? Ты остановил меня. А я не так проста. Но видимо с тобой мне не тягаться. Ты - виртуоз, талант, правда, без навыков. Давно надо было учить тебя. Теперь я вижу - ты не знал и даже не хотел. Но Элфи пострадала. Твоя вина, и только твоя. И это, странно, очень хорошо!
   Ноги Хванча вдруг ослабли, и он опустился на стул, не отрывая взора от своей возлюбленной.
   - Посмотри, - улыбнулась Магдалена.
   - Что?
   - Откуда стул твой появился? - теперь она смеялась.
   - Но этого не может... - и в следующий момент Хванч свалился на каменный пол.
   - Ну, раз ты так решил!
   - Я не понимаю.
   - Стой! - Магдалена обошла его и начертила нечто в воздухе, Хванч ощутил спокойствие, и усталость будто отпустила.
   - Я чуточку ограничила тебя. Ты главное расслабься. Давай уйдем отсюда, здесь может быть сейчас опасно, пока ты не умеешь правильно мечтать.
   - Что? Почему?
   - Идем!- Они вышли из холла, и Магдалена сказала: - Обернись!
   На месте бури остался нетронутый последними событиями холл. Не такой как в Куполе Природе, но тот, что Хванч увидел здесь, когда впервые вошел сюда. Как будто бури не было и все оказалось иллюзией. Однако порезы на руках ныли и кровоточили, кроме того, и изорванная бурей одежда не обрела первоначального вида.
   - Почему там все исчезло, а ты и я... Твое платье и мой пиджак льют слезы о своей кончине? Даже портной - гений своего дела, - скорее всего, скажет: "Увольняйте!" А ссадины и раны?..
   Магдалена улыбнулась: ей нравилась манера Кристиан красиво говорить о простых вещах, он запросто мог насмешить ее. Но тут ее кольнула мысль: "И Генри - он такой же!" Она поёжилась.
   - Это место для чистой мечты. Что-то вроде тренировочного зала. Там даже легкие желания могут обратиться в явь. Туда не стоит заходить, пока ты не умеешь. Ведь если б ты представил, например, стаю волков или бушующий вулкан, было бы туго. А если испугаться... - она покачала головой. - Там иллюзия, касаясь нашего истинного облика, обращает все в явь. Если ты умрешь в зале - это станет реальностью - не иллюзией. А раны... мне пришлось, иначе ты не действовал и лишь смотрел. Я хотела показать тебе, что ты - мечтатель. Риск должен был помочь в моей беде. Прости.
   Хванч вытянул шею и сглотнул ком, подкатывающий к горлу. Пожалуй, знай он о свойствах зала заранее, то не вошел бы туда, НИ ЗА ЧТО! Но только если вслед за Магдаленой. Он с теплотой посмотрел на красавицу-мечтательницу:
   - Я все еще не могу понять. Как так? Я ведь не был мечтателем...
   - Такого быть не может. Если ты сейчас мечтаешь, значит - всегда мечтал. Не удалось раскрыть таланты раньше, пока вот так все не случилось. Однако нам надо разобраться кое в чем ином. Я должна знать наверняка... - она замолчала. Было видно, что ей предстоит произнести "трудные" слова, Магдалена колебалась.
   - О чем? Ты думаешь, что я мечтал о твоем счастье с Генри, о цветах в твоей жизни, об Элфи? Неужели это возможно?
   - Ты так мечтал? Ты думал об этом?
   - Всегда. Прости...
   Магдалена закрыла глаза и приложила ладонь к губам. Ей открылось нечто, с чем запросто не свыкнуться. Неужели Кристиан промечтал всю ее жизнь, и она купалась в счастье благодаря несчастному Хванчу. Как с таким смириться? Был ли у нее выбор или за нее все сделал Кристиан? Она глубоко вздохнула:
   - Кристиан, Элфи заболела и твоя скорбь ее убивает. Ты понимаешь?
   - Объясни. Я... не совсем...
   - Ты страдал в последнее время? Ты мучился?
   Кристиан молчал.
   - Скажи мне правду, я прошу тебя. Скажи, как есть, иначе ее не спасти.
   - Я видел ее в школе... Она, как ты... Но только крошка. Она мне часто снилась и еще задолго до своего рождения. Она с моей мечты спустилась. Ты понимаешь? - Мысли Хванча метались, он что-то понял, но пока не верил своим догадкам. - Я не знал. Мне было плохо. И змеи могли запросто выбраться в зоосад, я волновался о ядовитых гадах. Я не хотел, чтобы... О нет, и та змея моих рук дело?
   Магдалена посмотрела в печальные глаза раскрытого ею мечтателя. Да, еще одна загадка нашла объяснение. Он так переживал за Элфи, что сотворил мечту, которая чуть не убила ее дочь. Как же не правы люди, которые рисуют ужасы себе, боятся и творят этими своими усилиям всякие несчастья.
   - Видимо так.
   - Но как это? Как это случается? Я помню, видел такую у Пантелея... Я просто идиот!
   - Кристиан, не надо сожалений... Ты должен все принять, как есть. Иначе ужасы будут преследовать всех твоих близких, всех кто дорог тебе и даже случайных людей. Страх разрушает не только наши жизни, но и тех, кто находится рядом с нами.
   - Я понял. Я постараюсь. - Он взял руку Магдалены и поднес ее к своим губам, он поцеловал ее ладонь. - Прости! Прости меня за то, что я люблю тебя и знаю... ты - вся моя жизнь. Я давно понял, что не достоин тебя, всегда был не достоин. Я - никто! - бас Хванча пружинил и напрягался, неужто так, без слез, плачет мужчина?
   - Кристиан... - она провела рукой по бардовым волосам Хванча, они были упрямые, но такие шелковистые. Магдалена улыбнулась, но то была печальная улыбка. - Зачем ты так мечтал? Ведь в юности я так хотела, чтобы мы... ты, я... - Магдалена вырвала руку из ладоней Кристиана и отвернулась. Она попыталась остановить поток мыслей устремившихся вовсе не туда, куда им надо бы следовать. - Так!
   - Дурак...
   Выдержав паузу, Магдалена повернулась и заговорила:
   - Теперь все это не важно. Ты должен настроиться на Элфи. Думай о чуде. Старайся. Умоляю. - Ее колотило от признаний Хванча и от своих собственных воспоминаний. Тогда, в школьные годы, как же ей был дорог этот чрезвычайно начитанный и увлеченный своей огородной страстью юноша. Но сейчас она заставила себя сосредоточиться. Надо срочно действовать! А разговор необходимо развернуть в иную сторону. - Главное, мы выяснили: ты - мечтатель! И ты гораздо сильней меня. А может и сильней самой Виолы...
   - Ого!
   - Да уж, "Ого"! Дай руку! Здесь переход в мой дом, за леопардом, идем...
   В мгновение все изменилось. Хванч держал Магдалену за руку, и теперь они стояли наверху лестницы в роскошном доме. В иной момент богатый интерьер поразил бы Хванча, который всегда жил скромно и не знал богатства, но сейчас его нутро кричало. Кристиан не знал что сказать, он чувствовал, что должен оправдаться, но какими словами? Уже через минуту в коридоре появился Генри:
   - О, милая, ты уже вернулась? А что с твоим платьем? А Кристиан? Ты где так исцарапался, друг? На вас напали? Ученики разбушевались? - он ухмыльнулся.
   Магдалена подошла и обняла его:
   - Я все поняла. Я увидела в зале... Похоже, Кристиан - причина, - она наклонилась и прошептала что-то на ухо Генри. Каждое слово меняло выражение его лица, а в конце Магдалена отвернулась, страшась посмотреть мужу в глаза. Она была расстроена, Генри растерялся:
   - Кристиан?! - он высвободился из объятий супруги.
   Гнев проступил красными пятнами на бледных щеках Генри, он сурово посмотрел на Хванча, а потом развернулся и зашагал прочь.
   - Ты должен подождать здесь, - обратилась к Хванчу Магдалена, и последовала за мужем. Они скрылись в одной из комнат.
   Кристиан Хванч оперся о перила лестницы. Ему дали небольшую передышку, время подумать и переварить все, что он узнал. Только сейчас до него дошел смысл слов, что произнесла несколько минут назад Магдалена. Неужели она что-то испытывала к нему, тогда в далекие юные годы? А он отрекся от нее? Он упустил свою мечту из-за неуверенности в себе, из-за зависти к Генри?
   Раскаяние, как ледяной свинец, разливалось в его мыслях, но он вспомнил и другие слова Магдалены. Слова о том, что переживания рождают ужасы и портят жизнь всем, кто рядом. Пытаясь отвлечься, Хванч принялся изучать особняк - пышный, богатый. Хванч чувствовал себя неловко в таком роскошном доме. Он неуверенно прошелся по коридору. На стенах было множество картин. Здесь были пейзажи, портреты и натюрморты. Он узнал стиль Магдалены, но пара картин явно соответствовала иной кисти, наверное, их писал Смолг. Десяток светильников бледным светом раскидали свои огни в тусклом коридоре, а свет из окна в его самом конце добрался лишь до двери, за которой исчезли Магдалена и Генри. Именно такое неуловимое прозрение, участки понимания сейчас освещали картину его жизни. Но самый яркий свет его души, так же как свет из оконца, светил туда, на дверь, за которой скрылась Магдалена. Ожидание затянулось, и Хванч присел на стул. Он принялся изучать узоры ковра у себя под ногами, то и дело прокручивая в мыслях слова Магдалены: "Зачем ты так мечтал? Ведь я хотела..."
   Вскоре появилась сама Магдалена, а за ней и Генри. Хванч тут же подскочил с сидения. Генри заговорил:
   - Кристиан, все странно. Похоже, это ты сделал нас счастливыми. Ты одарил нас красотой Элфи. И твои незабудки ведут ее по жизни. Раньше мы этого не могли понять... Теперь ты должен все исправить. Но лишь ПЕЧАЛЬНЫЕ МЕЧТЫ! Те, что печалью убивают Элфи.
   - Простите меня! Но что мне делать? Как?
   - Ты счастлив? - Генри пытался не думать о том, что только что узнал. Главное жизнь и здоровье Элфи, с остальным он разберется позже!
   - Да, вполне.
   - Ты уверен? Нам надо это выяснить. Элфи угасает, ее терзает несчастье, но не то, что она создала в себе, а чье-то сильное, со стороны. Похоже, это ты, - сказал Генри, а Магдалена кивнула, в ее глазах блестели слезы. Она моргнула и те скользнули по ее щекам.
   - Я понимаю. Простите меня...
   - Я верю, что ты сделал это не осознанно, но только ты теперь способен спасти ее!
   - Как?
   - Чудными мечтами! Ты связан с ней. Мне не понять, но вышло именно так. Дело за тобой!
   - Но что делать? Как именно я должен ей помочь?
   Генри обернулся к жене:
   - Я скажу!
   - Конечно Генри, - на лице Магдалены играл испуг, она явно боялась перечь мужу, а в глазах трепетало чувство вины. Она все рассказала Генри, ей пришлось. Все важно, все должно быть предусмотрено, ведь на кону жизнь Элфи!
   - Кристиан, ты должен стать месус-феи для МОЕЙ Элфи. - Генри подчеркнул это слово, пытаясь доказать себе и каждому, что это именно так. - Это что-то вроде крестного или наставника души. - Он стиснул зубы. - Прошу! - в мольбе Генри читался гнев. Он пытался совладать с ним, но шокирующие открытия этого дня слабо поддавались разуму. Он подавлял в себе желание вцепиться в горло этому чудаковатому огороднику. Жизнь Элфи и давящие открытия, сделанные Магдаленой в холле Изнанки - это несопоставимые вещи. Элфи превыше всего! Но как же трудно смириться с тем, что его полюбила женщина, лишь потому что ее отверг вот этот сухой красноволосый ботаник!
   - Как скажешь, Генри, - непривычным для себя тонким шепотом сказал Хванч. - Надо все исправить... - Кристиан видел ярость Генри, он понял, что Магдалена ничего не утаила от мужа.
   Магдалена посмотрела на Хванча:
   - Не волнуйся. Теперь ты знаешь как это опасно? Успокойся, входи, она ждет нас. Ты готов? И давай волю лишь чудесным мечтам!
   - Да, я готов! - Хванч глубоко вздохнул, сосредоточился, отогнал прочь ненужное волнение и стал рисовать в своем воображении счастливые моменты возможного будущего Элфи. Так в юности его обучала Магдалена.
   Они вошли в ту самую комнату, из которой недавно вышли Генри и Магдалена. Это была детская. Хванч будто оказался в знакомом ему месте, он ощутил уют и умиротворение, словно попал к себе домой. Игрушки, маленький табурет у окна, цветы в горшках, его любимые и пара хрупких стебельков анютиных глазок. А еще здесь была кошка! Он так и знал: у его дочери обязательно должна быть кошка! Но все же Элфи не его дочь... Но теперь это не важно. Он уловил шепот Магдалены у себя за спиной:
   - Я люблю тебя, Генри, а этого никак не промечтать. - Хванч обернулся: лицо Генри было непроницаемо, он никак не отреагировал на ее слова.
   Хванч посмотрел на Элфи. Она лежала в белоснежных перинах. Мокрое от пота лицо искажала мука. Она спала, и, казалось, что кошмарный сон терзал ее. Что же он наделал? Зачем он мучил себя и, как оказалось, эту малышку, этого светлого и чудесного человечка? Около ее кровати стояло кресло, отвернутое к изголовью. На нем кто-то сидел.
   Он обошел мягкое бежевое сидение и из его уст вырвалось:
   - Мэри! Ты здесь?
   - Да, Кристиан.
   - Что? Ты тут? Почему?
   - Такой провал! Боюсь, я больше не могу вести дела. Я искала мечтателей среди детей, а в тебе не смогла увидеть. Я слишком старая. Похоже, я должна уйти.
   - Ты... ты... куда уйти? Мэри! Объясни. Я всегда думал, что наши разговоры о мечтателях это что-то вроде увлечения, детективная слежка, в конце концов - забава! Но здесь гораздо глубже все оказалось. Я понял из разговора, твоего и Рамона или Рэмона. В общем, там, в бесцветном огороде. Как это место называется? Я... я не знаю.
   - Изнанка, - подсказала Магдалена.
   Виола кивнула:
   - Да? Ты понял? Мой голос там и тут тебе единым показался? О, Кристиан...
   - Как можно не узнать твой голос? Мы так давно знакомы!
   - Ты удивляешь меня, мой дорогой. Но... ладно, я скажу тебе, хотя об этом мало кому известно, но ты, похоже, заработал право все узнать, - она не вставала с кресла и выглядела очень уставшей, однако хитрая улыбка озарила ее лицо, и она продолжила: - Я - Виола, Виола Мариэн, - лицо Хванча все еще было озадачено, - Виола Крубстерс, если ты понимаешь, что это значит?
   - Как это? - Он чуть было не свалился с ног от шока. Она - Виола Крубстерс! Она жива?! Сотни лет минули с момента основания школы. А основателей знает каждый: Карл и Виола Крубстерс. Но та Виола и эта - одно лицо? Невероятно!
   - Меня не каждый может узнать, здесь я - Мэри и выгляжу иначе. Но ты узнал меня и там, и здесь! Наигранный облик для тебя не проблема, как оказалось. А это очень редкий дар. Мало кто может раскрыть подобную иллюзию.
   - Что? Я?
   - Не перебивай, Кристиан. А лучше ответь. Как ты оказался на Изнанке?
   - Ты пришла и оставила открытым сарай, и там этот стул раскалился. Ну, или что-то в этом роде. Я присел.
   - Я давно не пользовалась тем орейфусом. Обычно я перемещалась из других мест. Да и о нем мало кто знает. Это как запасной переход. Погоди. Сегодня я вовсе не появлялась в стенах школы!
   - Перемещалась? Из других мест? Это что? Это так просто?
   - Весьма. Так что же? Ты снял блокатор?
   - Не понял? Я краем глаза видел. Я был уверен - ты пришла. Ну, я мельком...
   - Хм, - Виола явно сомневалась в словах Кристиана. Замок-то в сарае был с секретиком. Кристиан вряд ли бы сам открыл его. Неужто она вчера не заперла свое хранилище? Рассеянная стала. А Хванч не удержался и влез, куда не следует? Но тут мысли поплыли, она ощутила головокружение. - Мои мечтатели, давайте сосредоточимся на Элфи. Я промечтала достаточно, но теперь вы должны взять ниточку мечты для Элфи в свои руки. Я уже не могу... Силы покидают меня... Решайте... - Виола улыбнулась и обмякла в кресле: она лишилась чувств.
   - Виола!
   - А Элфи?! Генри, помоги!
   - Что теперь будет?
   - Обряд!
   Еще секунда и в комнате воцарилась бы паника, но тут вмешался пес Кайгы. Он залаял и подскочил к шкафу, он стал драть когтями одну из дверей. Дверца медленно раскрылась, и всех присутствующих скопом накрыло изумление. Из глубин хранилища разноцветных нарядов Элфи Смолг появился чумазый малыш с перевязанной белой марлей рукой. На ней виднелись засохшие пятна крови.
   - Спасибо, это - я. Не волнуйтесь - я с Элфи. Я могу как Мэри, направить на Элфи хорошее. Я понял как! - Харм широко улыбался, а другие мечтатели не сводили с малыша глаз. - Я давно здесь сижу. Просто я был уверен - моя помощь понадобится. Не знаю почему, но знал и все. Я будущее вижу. Вроде бы...
   - Я тебе потом объясню "почему". - Генри подошел к мальчишке и обнял его. - Ты мой мечтатель, крылатый воин! Харм!
   Магдалена устала удивляться, и, видимо поэтому, быстро переключилась на Виолу. В силах Харма она не была уверена. Требовалось срочно привести в чувства сильнейшего из мечтателей, хотя с этим теперь мог посоперничать огородник школы, но необходимыми навыками тот явно пока не обладал. Она принялась обмахивать Виолу платком, и скомандовала Генри принести воды. Ее муж вылетел за дверь, а на колени около кровати Элфи опустился мистер Хванч. Сейчас, в отсутствие Генри, его ничто не стесняло, и он всю нежность и любовь, которую испытывал к Магдалене, устремил на свою нечаянную мечту - малышку Элфи, чужую дочь. Он стал шептать:
   - Живи, малышка-незабудка! Очнись! Открой глаза! - не дав себе ни малейшего шанса на раскаяние или сожаление, мистер Хванч всеми силами своего воображения представлял Элфи жизнерадостной, улыбающейся. В его мечтах она бегала в поле полном незабудок, и солнце освещало счастье малышки Смолг. И Харм был рядом с ней. Ну, так построил Хванч свои мечты. - Открой глаза!
   Виола, около которой суетилась Магдалена, очнулась, так же внезапно, как потерла сознание. Генри как раз вбежал в комнату. Он протянул ей стакан с прохладной водицей. Пятисотлетняя старушка взяла стакан в руки и сразу заговорила:
   - Нельзя терять время. Я могу не выдержать... - она взглянула на Генри, рядом с ним мялся маленький мальчишка. - Харм? Ты откуда взялся?
   Малыш лишь улыбнулся, а Виола поняла: "Куда ж здесь без него? Дети тянутся друг к другу - это очевидная закономерность!" Она продолжила:
   - Мы должны отгородить тебя, Кристиан, пока ты полностью не освободишься от печали, так Элфи должна пойти на поправку, но это может занять недели и даже месяцы. Есть и другой выход, - она выдержала паузу, отчего Хванч изрядно напрягся, - обряд месус-феи.
   - Что? Что это изменит? - Хванч понятия не имел, о чем речь. Разве только, что это важно, ведь об этом говорил и Генри. - Что за обряд?
   - Человек, принявший роль месус-феи навсегда будет питать мечтами приемное дитя. И даже его скорбные мечты всегда будут оборачиваться для ребенка чудом. Ты можешь стать частью души Элфи. Крестным, если хочешь, гуру.
   - Конечно. Я готов!
   - Погоди. Но вот в чем дело. Ты станешь слабее сам, не как человек, но как мечтатель. И насколько - предугадать невозможно.
   - Мэри... Магдалена... - он замолчал и закрыл ладонью лицо, потом, не глядя на присутствующих, он сказал: - Я виновен. Элфи пострадала из-за меня. Хотя это непреднамеренно, но все-таки. - Хванч с трудом подбирал слова. Его манера болтать без умолку на любые темы сейчас никак не проявлялась. - Я согласен! Что надо делать?
   - Спасибо, - прошептала Магдалена, но Кристиан даже не взглянул на нее.
   А Виола кивнула, будто не сомневалась в выборе Хванча. Харм смотрел на учителя огородных дел с восхищением. Неуклюжий мистер Хванч предстал в ином свете. В нем искрились уверенность и мужество.
   - Смотрите, - крикнул Генри и указал на постель.
   Элфи пошевелилась, и все внимание теперь переключилось на нее. Похоже она стала приходить в себя.
   - Что... что?.. - Элфи открыла глаза. - Откуда? Вы здесь? Где?..
   - Элфи! О, чудная мечта! Ты очнулась! - Генри бросился к кровати обнимать свою малышку. - Ты с нами! О, чудная мечта, ты - чудная мечта!
   Мистер Хванч отошел к окну и, не отводя взгляда, наблюдал. НЕ он здесь главный, НЕ он отец. Но она, совершенно точно, ЕГО мечта! Его, не Генри!
   - Все в порядке папа, все хорошо, - Элфи все еще не понимала что происходит. Но присутствующие были явно взволнованы, - я летала... стул мечтательный...
   - Да, Элфи, мечтательный, - Генри прижал руки Элфи к своему лицу и поцеловал их. Магдалена вслед за мужем опустилась на колени около своей дочурки. Она с благодарностью посмотрела на Кристиана. Но тот отвел взгляд, он старался не смотреть, он боялся, что в нем вновь забрезжит рвущее душу сожаление.
   - Но как? - Генри посмотрел на Виолу. - Как так? Ведь мечты не могут сразу осуществиться. Нужно время...
   - О, чудная мечта, возможно Харм научился или Кристиан настолько силен... Я... я не знаю. Происходит что-то странное.
   Бойкий вихрь ветра заставил всех обернуться. В дверях стояла Брегантина. Густые каштановые волосы растрепал какой-то неведомый ураган, а на ее щеки и платье налипла грязь. Директриса была взволнована:
   - Харм, ты здесь! О, слава мечте! Ты жив! Слава, слава мечте! - она подбежала к малышу и обняла его. - Я перепугалась за тебя. И Элфи? С ней все в порядке теперь? Хоть что-то хорошее...
   - Вы... Ваши волосы и лицо... - Генри был шокирован, Брегантина невероятно помолодела, она выглядела лет на 45, не больше! Впрочем, все остальные тоже заметили невероятное преображение Брегантины, однако Виолу это как будто не удивило:
   - Что случилось?
   Брегантина выпрямилась и откинула ладонью нависшую на глаза прядь:
   - Что с Кристианом? - Она указала на расцарапанного Хванча пальцем, но тут же перевела взгляд на Виолу и затараторила: - Тревожные новости. Пропали дети! Шестнадцать учеников! Хотя, если Харм здесь - пятнадцать. О, Харм, я думала - сойду с ума. Мы думали - ты погиб или исчез, как и другие дети...
   - Что такое? Говори толком. Что случилось?
   - Произошел мощный сдвиг энергий. Почему ты не почувствовала: все мечтатели на ушах?
   - Не понимаю.
   - Я тоже ничего не ощутил, - подтвердил слова Виолы Генри.
   - И я... - покачала головой Магдалена.
   Брегантина отмахнулась от их замечания и продолжила свой монолог:
   - Мы искали причину, но нашли очаговое землетрясение. Дом Дриммернов устоял, но почва вокруг обвалилась, и даже несколько домов по периметру превратились в руины. Сбежались соседи, и я там была. Они копали, Константин кричал, и мы не могли его унять. - Брегантина лепетала, так быстро, что присутствующие едва улавливали общий смысл ее слов. Речь сбивалась и металась от одного к другому. - Он машет лопатой много часов, и он сам не свой. Он падает без сил, а через несколько минут вскакивает вновь. Его попытались успокоить. Его связали, чтобы он не убил себя усталостью и горем. Я не знаю, что из этого выйдет. Он кричит и вырывается. А Ольга высаживает что-то прямо в провалах земли и, похоже, совсем не понимает, что произошло. Она сошла с ума или это - шок! Майкл не пострадал. Сару отыскали! Ее немного присыпало, но, слава мечте, ее быстро нашли, она жива. Но Стив! Мы не знаем, возможно, он погиб. Мы не нашли его, но там все еще идут раскопки. Я надеюсь. Мы надеемся... Майкл сказал, что он ушел. Я молю, чтобы это было правдой. Кипарисус и другие директоры в панике. Родители ищут детей и не находят. Еще вчера, кто-то не пришел домой после вчерашних уроков, а трое исчезли сегодня! Это просто ужас! Катастрофа! Где дети?! Там и Шампиньон, и Пенелопа...
   - Пятнадцать детей пропало? - Виола поднялась с кресла, ей помог Хванч. - Земля провалилась? Но почему я не ощутила? Кому, как не мне первой узнать? Что это? Как такое возможно?
   - Это что-то страшное! - крикнула Брегантина.
   - Печальная мечта, печальная мечта... - вздохнула Виола. - Дети...
   - Мечты, они... они с неистовой силой. Все исполняется. Почти сразу... Это катастрофа!
   Взрослых обуяла паника. Они принялись спорить, кто-то старался успокоиться, другие метались по комнате и размахивали руками. Дом вздрогнул, посыпалась штукатурка, горшок упал с подоконника, а зеркало в двери шкафа треснуло. Кайгы залаял, а Виола выкрикнула:
   - Всем успокоиться! Взять себя в руки!
   Харм присел на пол, он опустил голову на согнутые коленки. Еще недавно он хотел вернуться в свою привычную жизнь, в тоску и одиночество родительского дома. Где долгими годами он рисовал в мыслях подземные лабиринты. Однако все изменилось после сегодняшнего урока, который преподнёс ему Кайгы на перекрестке Тубио. Там он кое-что промечтал и помнил это совершенно четко: "Отбрось печаль, отбрось печаль..." Он понял, он все понял - его такая долгая печаль разрыла лабиринты под землей, и Стив в них угодил. Неужели он умер? Слишком долго Харм прозябал в печали. Но коль печаль осуществилась, нельзя ее бросать, иначе...
   Он должен все исправить!
   Харм встал на ноги и услышал треск ткани за спиной. Серые крылья разорвали рубашку. Они были точно такие, как в том мире, куда они попали с Элфи. Он взмахнул ими и поднялся в воздух. Мечтатели разом умолкли, они смотрели на Харма. Все оковы законов этого мира оказались разорваны. Мечта мальчонки воплотилась в один миг.
   Харм бросил взгляд на Элфи и грустно улыбнулся ей:
   - Моя вина! - а потом нырнул в раскрытое окно.
   Взрослые бросились к окну и то, что они увидели, поразило каждого. Харм быстро удалялся. А небо и ландшафт стали стремительно меняться. Невидимая завеса иллюзии, загадочного происхождения, истончалась и открывала истинное положение вещей.
   - Вот, уже пару часов как пошли глобальные изменения. А у вас здесь что-то было. Вы отделены оказались. Но кто вас отделил? - лепетала Брегантина.
   Небо оказалось разделено на части. В одной светило солнце, но рядом из тучи валил хлопьями снег, где-то бушевали ураганы, а на лужайке перед домом беззаботно шевелил кусты легкий ветерок. Удаляющийся крылатый Харм оказался в грозовом шторме, который смещался вместе с мальчиком. Было очевидно, буря - его порождение. Он сделал круг и в свете молний стремительно взмыл ввысь. Его силуэт растворился в гуще туч. Малышка Элфи, втиснувшись между родителями, наблюдала за своим другом, пока тот не скрылся в пучине стихии. Она уткнулась в папину грудь и прошептала:
   - Он пропадет, пропадет! Он будет один. Ему будет плохо. Помоги ему, папа, пожалуйста!
   Дом тряхануло, послышался треск разрывающихся стен. Генри подхватил Элфи на руки и крикнул:
   - Все из дома! Быстро! - Он выскочил за дверь, но остановился. Генри Смолг обернулся к остальным, - Магдалена, любимая, нам надо выбираться!
  
   Мечты рвали привычный мир. Они воплощались, и противоречие крушило устои. В Воллдриме перемешались все часы суток и даже времена года. Жара, снег, огромная луна на горизонте в объятии тысяч ярких звезд и слепящее солнце в зените, - все разом, все не так как должно быть.
   Смолги стояли на лужайке. На руках у Генри плакала Элфи. Магдалена в черном платье, изорванном в зале Изнанки, выглядела потерянной. Пес исчез и кошки Фелиссии не видно. Земля дрожала под их ногами, и Генри выстроил строгую мечту. Она защитит самых близких ему людей от возможного разрыва почвы, урагана или осколков камней и стекла, которые выстреливали в разные стороны, когда смещались стены дома и взрывались стекла массивной оранжереи. Виртуозный мечтатель окружил семью силовым полем, и они молча наблюдали, как рушится их семейный особняк. Хванч и Виола, а также Брегантина, невероятно молодая и красивая женщина, которой теперь никто не дал бы больше сорока, были окружены похожим полем.
   Строение пало, но соседские дома стояли нетронутые.
   Виола поняла: тот, кто отгородил дом Смолгов от всеобщего порядка, знал, что она находится именно там. А возможно он отгородил и ее жилище в Тубио. Кроме того, этому мечтателю было известно о ее перемещениях. Изнанка расположена в параллельном мире и потому на нее не распространилось влияние. Кто это сделал? Невероятно сильный мечтатель или целая свора скорбных разрушителей? Не ясно. Но они ушли из этого мира, потому теперь и сюда распространился перелом. А то, что стало с домом Смолгов, могло явиться крушением понимания Генри или Магдалены об их семейном счастье.
   Виола посмотрела на Брегантину: та невероятно помолодела. Неизвестно к чему это приведет, если процесс продолжится, а Хванч вовсе не умеет контролировать свои желания. Мечты сбываются слишком стремительно. Им всем надо уходить отсюда! Это сейчас первая задача, но есть кое-что более глобальное: равновесие нарушено, его скосило и возможно она не сможет восстановить законы. Но КТО, а главное КАК сумел его нарушить?
   - Мы все решим... - тихо произнесла Виола, а потом опустила голову и прошептала: - Мы все решим, печальная мечта...
  
  
  

Эпилог

   Жаба Жанна спряталась под кустом клубники и наблюдала. Вот и выполз червяк. Хвать - сочный толстяк попался.
   Мимо протопал великан, напевавший песенку на мерзком человеческом языке. Жанна решила ускакать подальше от этих заядлых исследователей. Последние из представителей человечества довольно долго держали ее в плену. Но, хвала земле, таки отпустили. Мистер Кристиан Хванч прошагал мимо, он шел по улицам Воллдрима к своему дому.
   Ему встречались прохожие, которые обсуждали события последней недели, а именно загадочные погодные явления, накрывшие Воллдрим и его округу. Ходил слух, что на дальних границах области, центром которой являлся многотысячный Воллдрим, скопились вооруженные люди. Кто-то видел ангела среди грозовой бури, а это явно свидетельствовало о вмешательстве высших существ. "Неужто, грядет битва земного войска с Небесами?" - охали некоторые суеверные граждане Воллдрима.
   Здесь повсюду царило недоумение, возмущение и даже апатия. Еще несколько дней назад все бурно обсуждали сошедшую с ума погоду, и восхищенно говорили что-то вроде: "Это чудо!" - но теперь поголовно поддались депрессии. Безысходность и ожидание чего-то глобального, но явно устрашающего, - это ощущалось здесь как воздух, как гиблая аура, накрывшая весь город.
   Вскоре Хванч прошел знойный участок города и оказался в оковах зимы. Он перекрутил руки на груди и вжал шею. Его трясло, а кеды сразу промокли. Вот показался его дом, он быстро вбежал во двор. Здесь толстым слоем лежал белехонький снег. Все мечтатели теперь находились на Изнанке, и потому погода должна была стать более устойчивой, однако этого пока не случилось.
   Под ногами Хванча скрипел снег. По глубоким сугробам он пробрался к своему садовому домику. Он развел огонь в буржуйке, которую много лет назад соорудил из старой металлической бочки. Он грел руки и вспоминал слова Магдалены. Теперь они не давали ему покоя. "Зачем ты так мечтал? Ведь я хотела..."
   Хванч одел меховую безрукавку, переобулся в валенки. Он немного согрелся и уселся на кресло-качалку. Кристиан покачивался и вертел в руках аппабенайрис. "Не стоит им пользоваться без крайней нужды", - говорила Виола Крубстерс.
   На Изнанке оказалось много забавных и даже пугающих вещиц. Например, с помощью аппабенайриса мечтатель мог увидеть мир без всех желаний, которые он успел воплотить в реальность. Он мог узнать, насколько сильно он повлиял на мироустройство, на свою судьбу, жизнь других людей. Вообще же говорили, что подобная затея граничит с безумием. Слишком много сожалений порождают сделанные с помощью этого устройства открытия. Люди, которые ушли за грань миров, могли оказаться живыми. Порой самыми благими намерениями мечтатель мог повлиять на чью-то жизнь. Не быть прямым виновником, хотя возможно и такое, но косвенно создать условия для страшной развязки. Все это часто оставляло скорбный след на дальнейших мечтах мечтателя, а иногда вовсе могло разрушить его психику.
   Хванч выкрал аппабенайрис из хранилища еще два дня назад, а сегодня незаметно улизнул с Изнанки. Виола научила его перемещаться сквозь специальные места, которых, как оказалось десятки, если не сотни в одной только школе. Одним из них он сегодня и воспользовался. Конечно, она запретила ему уходить оттуда: мир стал слишком восприимчив к мечтам, но он скоро вернется. Все будет хорошо!
   То, что Хванч узнал в испытательном зале Изнанки о своей потерянной любви и чужом счастье "за его счет": он должен все это проверить! Он должен узнать, а с эмоциями он справится. Он надеялся, что справится.
   - Ну что, рискнем? - сказал сам себе мистер огородник.
   Кристиан одел очки и сразу услышал - его звала Магдалена. Он вскочил и выбежал во двор. Десятки изгибающихся гряд, почти пустых, ведь Воллдрим накрывала закономерная поздняя осень, каменные дорожки между ними, лоза, укутавшая садовый дом - все по-другому, но вовсе не менее изящно и совсем не пресно. Родительский дом оказался перекрашен в насыщенный зеленый, к нему пристроили террасу и в переносных горшочках на ней сейчас все еще цвели розы. Из дома вышла Магдалена:
   - Ну, где ты бродишь, Крис? Пора обедать. - Она раскинула руки, обняла и поцеловала его. - Пойдем. Дети уже за столом.
   Хванч замер. Как это возможно? Он ощутил вкус ее губ, нежность рук. Он чувствовал ее запах, ее духи. Аппабенайрис передал даже это! И здесь не ощущался холод, здесь лежала теплая уютная осень.
   - Крис, ты в порядке? - Магдалена озадаченно посмотрела на мужа.
   Но он вновь вжался в ее губы и не выпускал тонкую талию из своих крепких объятий. "Но дети! У нас есть дети?" - любопытство взяло верх, и он, ухватив Магдалену за руку, помчался в дом. Там Элфи! Наверняка! И возможно у него есть сын!
   Магдалена смеялась и подшучивала над его странным поведением, но как же он счастлив, как чудесна могла бы быть его жизнь, не будь он чертовым мечтателем!
   Они вошли в гостиную. За столом сидело трое мальчишек. Двое, лет около восьми или десяти, толкались, а один, самый маленький, сосредоточенно пялился в тарелку с супом.
   - А где Элфи?
   - Кто? - спросила Магдалена.
   - Элфи, наша дочь.
   - Кристиан. Чудак мой. Наш батальон не терпит девчонок! - она улыбнулась. - Мужики, а ну обедать! - парнишки улыбнулись ей в ответ и принялись с аппетитом уплетать суп.
   Хванч сел во главе стола. Какая идиллия. Его сыновья и любимая женщина. Похоже, Элфи было не суждено родиться в этом варианте. Грусть кольнула мистера огородника, но все же он мог быть счастлив с Магдаленой.
   Хванч рассмотрел комнату, в которой стало гораздо уютней. На стенах висели картины. Их совершенно точно писала его жена. В середине комнаты пестрел его старый разноцветный ковер, на котором виднелись следы детского художества: засохшая краска, пятна пролитого красного сока или это был компот, зигзаги и петли, выведенные черным фломастером. В углу стоял четырехколесный велосипед, а у дивана, укрытого клетчатым пледом, громоздились машинки и оловянные солдатики. Сыновья были невероятно похожи на Кристиана: темно-красные волосы и бледная кожа, крепкие ручки и рассеянный взгляд, правда, только у старшего. Настоящая команда Хванчей!
   - Рик и Фарн! Быстрее заканчивайте: скоро придет учитель, - скомандовала миссис Хванч.
   - Они, что, занимаются дома?
   - Конечно дома, Крис, - она провела ладонью по его щеке, и он ухватил ее за руку. Каждое движение, прикосновение - он наслаждался всем. - Печальная мечта, так жаль школу. Пятьсот лет простояла, но огонь уничтожил все.
   - Что? Как? Когда? - от слов жены Хванч резво подскочил со стула.
   Магдалена улыбнулась:
   - Чудак мой, еще два года назад. Кристиан, дорогой, ты будто первый раз услышал.
   - Я... Ну... Так что там было?
   - Крис, вспомни ту страшную ночь. Ведь и ты тогда сражался с пламенем. Ты сам рассказывал: огонь за два часа поглотил всю школу. Слава мечте, людей там почти не было, но всех, кто был, спасли. А еще, что очень странно, дом в старом Воллдриме вспыхнул одновременно со школой. Но там все более печально вышло. Целая семья погибла. Мать, отец и два сына. Кажется Дриммерны, - Хванч сорвал с себя аппабенайрис.
   Он стоял в остывшем доме и его трясло. То ли от холода, то ли от понимания, что ни Харма, ни Элфи в идеальном мире Хванча нет. Сгоревшая школа, погибшие Дриммерны, но в то же время его собственные дети и любимая женщина рядом - похоже, он заплатил своим счастьем за сложившийся порядок. Но был бы он счастлив, зная иные варианты?
   - О, Магдалена, мир несправедлив! - Хванч посмотрел на золотистые очки в своей руке и отшвырнул их в сторону. Они словно резиновый мячик отскочили от пола и оказались на ковре. Том самом, но без пятна от краски, без росчерков фломастера, без всяких следов, которые могли бы оставить в этом доме его нерожденные сыновья. Хванч рухнул на диван и опустил лицо в ладони.
   Какая из чаш весов перевесит: реальность или мир, который показал ему аппабенайрис? Что бы он выбрал, если бы мог выбирать?
   - Я люблю тебя, Магдалена... Люблю... Будь счастлива, красавица Либель...
  
  
  
  
  
  
  
   Читать продолжение: Школа мечтателей 2

  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.45*14  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"