...Нам ваша скотская мораль
...Враньё - ваше вечное усердие,
Враньё - безупречное житьё.
Гнильё - ваше сердце и предсердие,
Долой - ваши песни, ваши повести,
Долой - ваш алтарь и аналой!
Долой - угрызенья вашей совести,
Все ваши сказки богомерзкие - долой!
.................................................
...Уж лучше где-нибудь ишачь,
Чтоб потом с кровью пропотеть,
Чем вашим воздухом дышать,
Богатством вашим богатеть...
...Среди заросших пустырей
Наш дом без стен, без крыши кров,
Мы - как изгои средь людей,
Пришельцы из иных миров...
Идут последние минуты. Ноги тяжёлые, словно гири к ним привязали, во рту ни грамма слюны, язык царапает нёбо, а мы "летим" - 2:3, и нас устраивает только ничья, потому, как: разница мячей у нас лучше, чем у СУ-3. Чёрт бы побрал этого молдавана! Решающий матч, а он не пришел! Пришлось Генку на ворота ставить, хоть это и смех: роста у него -175, а вес - больше 100, конечно, для себя он сыграл неплохо, но... А тут еще Маклабан: в своей штрафной, вдруг ни с того, ни с сего, схватил мяч в руки и сразу же выбросил. Все оцепенели. Пенальти! Конечно, забили: джентльменами у нас не пахнет. Вот Сашка Галли, (говорит, в детстве с Бессоновым в команде играл, а любимое его высказывание: "Харьков - столица мира!"), отбирает мяч и передает его мне. Все сгрудились у наших ворот, и, даже защитники перешли на нашу половину поля. Кричу: - Юра! - И Юра уже начинает свой рывок, только бы успеть дать пас за спину, пока он ещё на нашей половине поля, чтоб "вне игры" не было. Получилось! Ура! Ну, Юрок, теперь все в твоих руках, верней - в ногах, мы всё, конечно, знаем, что никто из них тебя не догонит - ведь ты раньше 10,3 сто метров бежал, правда на стадионе, в "шипах", а не здесь: в Ноябрьске, где футбольное поле разбито на песке, но и на песке никто тебя не догонит, вот, только с мячом ты - не на ты, не то, что в баскетболе, ну - не спеши! Вздох досады вырывается у нас, а они поздравляют своего вратаря, конечно, он смело вышел и Юрка не совладал на своей скорости с мячом. Угловой. Последний шанс. Судья уже посматривает на секундомер. Только бы ударить, пока он смотрит на меня, я уже заметил, что если судья не подсуживает, то, если мяч в игре, он никогда не свистнет о конце игры, ему интересно: как завершится эпизод. Только бы сделали, как я им говорил: Юрка на - ближнюю, а Кухар на дальнюю. Удар. Ура!! И, Толик Кухар! Молодец! Конечно, у него и рост, как у Юрки - почти два метра, и, в прошлом, два метра в высоту прыгал, но, ведь еще и по мячу попасть надо было, и, по воротам не промазать, и, чтобы вратарь не взял.
Всё! Поздравляем, друг друга и идём к центру поля, сейчас будет свисток, и кубок - в наших руках.
Вчера были соревнования по лёгкой атлетике, и теперь вся наша комната оклеена грамотами, как обоями - вспомнили молодость! Ведь ещё год назад, работали тренерами по лёгкой атлетике, Юра даже МС на 100 и на 200 метров выполнил, а Витя Кудряшов, хоть и не тренером работал, но за 7 метров в длину прыгал. А, сейчас, мы стропальщики СМП, который прибыл сюда из далекого Харькова, строить город на Тюменском Севере.
Вопрос: почему мы здесь, и - почему стропальщики? А нужны ли мы государству тренерами, ведь ставки - смехотворны - если даже тренер высшей категории, т.е. воспитавший чемпиона мира, олимпийских игр, да ещё каждое четырёхлетие, может работать на две ставки и его зарплата где-то - 300 рублей, ну а обыкновенный тренер - ...
Когда он в работе, когда он одержим работой, когда на него с восторгом смотрят ученики - он человек. Когда он приходит домой, особенно в дни зарплаты - он ... Как говорят: - Нет слов - одни чувства! Ну, а подготовить хотя бы одного, (я имею в виду: честно, без всяких там судейских казусов, их, конечно, хватает), мастера спорта в лёгкой атлетике, намного тяжелее, чем разгружать вагоны со стройматериалами: цементом, алебастром, и.т.п.. А тут, по сравнению с тренером, получаем - деньжищи! Как кто-то выразился в день первой получки: - Ребята! Я сегодня себя мужиком почувствовал!- Вывод напрашивается: не нужны мы, как специалисты физкультуры и спорта. Да и ладно: многие не нужны нашему государству, а оно их учит и не использует - парадокс: ведь если что-то в хозяйстве не используется, хоть засыпь его нафталином, всё равно - одна труха останется.
Нет хозяина! Нет! "Человек проходит, как хозяин, необъятной Родины своей!" Где он проходит? Покажите! Здесь по всем дорогам и обочинам, не только металлолом, разворованные автомобили и прочее оборудование! Север - всё спишет! А цемента столько валяется, что, когда кто-то впервые приезжает с Украины, то он замирает в изумлении, и говорит: - У нас бы такого не было, всё бы по домам растащили! - Я уже не говорю про бутылки и банки, которые здесь не принимают, и которые, валяются повсюду, хоть машинами вывози. Кстати, мой брат из Сургута рассказывал, что когда у них открыли приемный пункт стеклотары, то многие "КрАЗами" привозили - сразу на "Жигули". Сколько брошенной техники, сколько разворованных вагонов! Где хозяин? Кто отвечает? Никто! А если - никто, а просто одно предприятие деньги другому перекладывает, другое - другому, и такой круговорот всех устраивает, и, даёт развернуться всем хапугам, и, кстати, с партийным билетом.
Хорошо, что Ленин не может встать и увидеть этого!..
Нас премировали за победы в соревнованиях турпутевками в Тобольск, Кухар - отказался. После Октябрьских, где-то поедем.
Вчера, с Порядиным остались после работы доразгружать алебастр из вагона, машины ходили хорошо и мы с помощью "телекинеза", очень быстро закончили вагон. Узнав, что я не занят, он предложил мне помочь отремонтировать старый вагончик, который ему дали, а то, скоро приедут из отпуска его жена с дочкой, а он ещё ничего практически не сделал.
Местность, где стоял вагончик, была болотистая, пришлось с помощью домкрата выравнивать его и подкладывать шпалы, надо бы ещё стекловаты, а то - зимой тут и за 50 градусов бывает. Провозились дотемна. Потом пришли в нашу комнату, и попали на представление.
В комнате было полно народа и, почти все уже "на взводе", только Кухар лежал и читал книгу. Видно было, что уже сбросились, допили и собираются опять послать гонца. Кстати, тут сухой закон, водки не продают, и приходится вместо 6 рублей, платить за бутылку 18-20 рублей бичам, которые едут в Сургут, закупают её там, хотя там дают по две в руки и очередищи огромные, с драками и поножовщиной, но, как-то закупают по несколько ящиков и привозят сюда - на продажу. Кстати, полгода назад, у нас жило два бича, ну, один, правда, раньше работал в СМУ-2, потом уволился и занялся этим делом, и друга откуда-то с собой привёл. Ребята этим пользовались и частенько брали у них водку по госцене, предварительно подпоив их. Так вот, тот, который привел друга, задолжал тому три куска (три тысячи), и друг ему сказал: "До такого-то не отдашь - убью". Толик Кухар, (года через два) рассказал мне, что: как-то приходит он со смены, а работали мы по железнодорожному графику по 12 часов: день, ночь, отсыпной, выходной, а в дверях его встречает тот друг бича, и просит помочь мешок отнести, ну, он помог... донесли до болота, бич развязывает мешок и показывает Кухару труп своего друга, разрубленный на куски, и говорит: "Скажешь про меня - вместе сидеть будем." И - в болото! И, сколько - там без суда и следствия, и - невинных жертв! Какая к черту милиция! Какая советская власть!..
Так вот, когда мы зашли, опять скидывались по червонцу, а потом собирались играть в "триньку". В пьянках я не участвовал, а в карты, конечно, играл. Игра такая: сегодня выиграл 100 рублей, завтра проиграл 300, потом выиграл 800, затем проиграл 500. Конечно, были и неудачники, которые если и выигрывали, то мало, а если проигрывали, то 1000-1500, но мне как-то везло: я, в общем, оставался в нулях, а привлекал к игре азарт, и, конечно, возможность понаблюдать за психическим состоянием человека: видеть, как кто-то осторожничает, кто-то блефует, как проявляется на лице, в жестах, в движениях, то, чего в обычной жизни не увидишь. Карты и деньги - очень быстро проявляют характер человека.
Ну, вот, гонца отправили и компания начала заводить Маклабана, человека, который если заведётся, то его ничем не остановишь. Вчера, например, он получил посылку из дома, и все грецкие орехи, которые ему прислали, брал в руку и разбивал о свой лоб, компания - "отъезжала".
Сегодня его завели, что он с трёх раз не выбьет дверь головой. Маклабан не рассуждает, он разбегается, прыгает, как говорят - "щучкой". У меня заболели кости на собственном черепе, как он у него не треснул! Я говорю: "Маклабан, не надо, кончай!"- но - увы... Разбег! Толчок! Удар!! Дверь падает, Маклабан на ней, крик из коридора, под дверью кто-то лежит. Быстро поднимаем дверь, под ней Грановский, зам. начальника УПТК, там, где мы работаем. Пришел посмотреть, как культурно отдыхают рабочие. И - увидел. К счастью, в комнате на столе не было ни одной бутылки, и, приняв за чистую монету: извинения и уверения, что всё будет нормально, сейчас всё поставят на место, что это случайно: толкнули и.т.п., он поспешно уходит отдыхать, с чувством исполненного долга, наверное.
И, после его ухода, все с жаром и смехом вспоминают Грановского на свадьбе у Толика Андрияки, из Киева. Свадьба, как все русские свадьбы, да ещё на Севере, была пышной. И, жених был с иголочки одет - франт, и, невеста - вся в белом, и, гостей - полное кафе, и, ансамбль. Но, мне больше всего запомнился, даже не Нечаев, который, едва успев приехать из Кременчуга, уже делал вид, что он всех знает, все его лучшие друзья и жить без него не могут, а мясник этого кафе, который, на глазах у всех, выйдя к микрофону, "засадил" с горла бутылку водки, и целый час пел рок-н-ролл, на том языке, который не поняли иностранцы, когда Ширвиндт с Каневским в каком-то фильме изъяснялись - но это было бесподобно!
Так вот, от имени УПТК, подарки поручили дарить Грановскому. Он встал и только начал говорить, как вдруг - по залу гул и в дверях:
- К нам прибыл "дядя" Кухар! Штрафную ему! - это "воевода" перебил Грановского. Кухару тут же наливают стакан и он на виду у всех, залпом выпивает его, отказывается от закуски, поздравляет жениха и невесту и садится рядом с ними. Грановский снова начинает говорить, заканчивает поздравления, "воевода" принимает у него подарки, и - в ответ подает ему стакан водки. Грановский, не знаем: или не пил; или - такими дозами никогда не пил; но ему неудобно, после того, как Кухар перед ним выпил стакан и даже не закусил, отказываться на виду у всех, и, ему - страшно, он дрож-жащей рукой берет стакан, пьет - и такая бледность разливается по его лицу. Свадьба продолжается, внимание всех занял другой поздравляющий, а Грановский идет, садится за стол и начинает жадно закусывать, кто-то подливает ему водки, кто-то подает стакан воды - он только кивает.
И, так как, кроме жениха и невесты, всем остальным завтра на работу, администрация позаботилась, чтобы мы не из-за стола пошли работать - прислали за нами три автобуса - все расселись. Грановский оказался в нашем автобусе, его завели под руки, потому, что он уже спал за столом. Посадили его на сиденье, где обычно сидит кондуктор, а так как, шапка его постоянно падала, дали её ему руки, и она лежала у него на коленях. Автобус тронулся с песнями. Пели русские песни, и, вдруг, Грановского во сне стошнило, он не открывая глаз, подносит ко рту свою шапку и скоро она почти до краев, глаза его все время закрыты. Юрка вдруг запевает новую песню и со словами:
- Эх, загу-загу-загулял Грановский парень молодой! - становится перед ним на колено, продолжая петь, а Грановский во время пения надевает шапку на свою голову...
Ловлю взгляды, презрительные, выражающие: омерзение, пренебрежение, чувство превосходства и - непередаваемый хохот! Автобус останавливается, две женщины выводят его под руки из автобуса, обтирают снегом и куда-то уводят. Но, всё на этом не кончается: Андрей Гусовский, который сидел сразу за водителем и дремал, вдруг вскакивает и бьёт водителя по голове. Автобус останавливается - никто ничего не понял, а Андрей уже сидит и дремлет дальше, досматривая свой хмельной сон. Водитель кричит, что не поедет дальше, докладную напишет. Все начинают перед ним извиняться, будят Андрея, а он только глазами хлопает, (смена, в которой он работает, его не любит, т.к.: во-первых - он лентяй, всё ищет повода на работе посачковать; во-вторых - его вызывал на работу начальник, а таких, "приближенных" рабочих - люди не любят). Наконец, едем дальше, (водитель всё-таки докладную написал - и пришлось Гусовскому собирать чемоданы, к удовольствию многих), теперь - двое пьяных бросают в стекла снежки. Автобус останавливается, первым выскакивает Юрка - два удара длинных рук - и всё кончено. Мне рассказывали: как-то "по пьяне", Юрка вышел до первой крови с одним парнем, который серьёзно занимался карате - и пришлось каратисту умываться кровью. Если бы Юрка пошел в преступный мир, он бы далеко пошёл: во-первых - бесстрашен; во-вторых - рост, сила, быстрота, резкость; и - любит брать верх во всём: будь то спорт, карты, философия (Гегеля читал внимательно, Монтеня у меня недавно брал), а общий облик: смотрим хоккей Канада - СССР и, что это - все вместе кричим: - Юрка! Это ты! - а на экране, на скамейке штрафников сидит Робинсон: то же лицо, те же усы, тот же рост!
Все тоже начали выскакивать из автобуса, но Юрка быстро загнал всех назад и, водитель, в шоке от такой компании, быстро довез нас до поселка.
Вот так, как увидят Грановского, так и начинают: (особенно если кто-то этого не знает), и так это всё - в лицах, перебивая и дополняя друг друга расскажут, что и наш слишком интеллигентный "Вокруг смеха", если бы смог это увидеть, от зависти написал бы еще что-нибудь. Да и вообще: разговор живых людей, а не литературных персонажей - непредсказуем. Стоит кому-то про что-то начать - и пошло:
- А вот, у нас...
- А мне чудак рассказывал...
- А я тут с одним кентом...
Где вы, писатели? Почему оторвались вы от народа? Почему слишком высок ваш стиль? Почему вас читают избранные, которым доступно ваше превосходство, над "серой массой"? А эта - "серая масса" считает своим народным Высоцкого, который врывается в души своим неповторимым голосом и жёстким острым словцом, ставя всё и вся в нашей жизни на свои места, пробуждая народ от спячки...
Грановский ушел, тут же пришли гонцы - сразу началась кутерьма: разлили - выпили, разлили - выпили.
Мы с Мишкой, пока всё это происходило, уткнулись в свой незавершённый диалог: о Высоцком, о "Пинк Флойд". Мишка, (он - интеллигент, работал в Херсоне прорабом) - но, как говорится: честному человеку, не умеющему воровать у государства, жизнь на "Большой Земле", то бишь, не на Севере - не по карману, вот так, очутился здесь человек, пишущий незаурядные стихи, во всяком случае, его поэма "Подсолнух", памяти Ван-Гога, когда- нибудь напечатается и будет иметь сногсшибательный успех, и я, конечно горд, что в день моего отъезда на "Большую Землю", в декабре 1982 года, он подарил мне авторский черновой экземпляр, с надписью и подписью:
Порядин Мих. Евг. - грузчик ЦКУПТК
***
...Повисла в воздухе рука с плащом.
Да уберите прочь быка! Бык - причём?
Я же пришел объясниться в любви,
То есть - покаяться в сотворении мира.
А бычье обличье?.. Ну, знаешь - зови
Насмешкой, иронией, самосатирой...
Сказано: - "Трудно быть богом."
А - рядовым творцом?
Зеркало. Ночь. Ван-Гога
Жёлтое с красным лицо.
Он, исступлённо охнув,
Сверкнул острием прозрачным,
Стал сохнуть желтый подсолнух,
Стал цвета слюны табачной.
Поволокли с арены
(Очередной - отмучен),
Хлопья багровой пены,
(Как это больно - крючья).
Рана - как это странно,
Ухо - вот - на ладони.
Ухо ли? - безымянный
Мятый стакан бездонный?..
***
А его стихотворение по картине К. Васильева "Человек с филином", которую он не видел, но, которую ему описал Юрка, как здорово он прочувствовал подтекст:
** *
... А пламя, я знаю
Жрёт имя моё,
И даже сквозь веки -
Глазам горячо,
А филин впивается
Крепче в плечо.
***
И, если бы К.Васильев встретился с Порядиным, то он бы поразился:
- Вот, оказывается с кого, я писал "Человек с филином!"- Хотя и не в плечо филин впивался...
Сошлись мы с ним, конечно, на почве стихов. Но до поры до времени, я не знал, что он пишет, практически почти до самого моего отъезда, и это было для меня, как шок, потому как, он подсунул мне "Подсолнух", сделанный по всем правилам: и чувства, и мысли облачены в классическую форму, не то, что у меня: где основа - мысль, иногда - чувство, но видно, что это ещё - набросок...
Так вот, Мишке не нравился Высоцкий (т.е. конечно, отдельные песни ему нравились, но, как истый интеллигент, он ополчался против его "блатных песен"), а я всеми своими душевными запасами, всем знанием очень многих песен Высоцкого, старался поколебать его уже сложившееся мнение, и в запале говорил, что внуки мои будут его (Высоцкого) в школе проходить, привозил ему записи песен, которые он не слышал, у моего родного брата Виталия в Сургуте, больше 20 кассет, только Высоцкого. С каждой нашей встречей Мишка, как бы теплел к Высоцкому, слушал мои рассказы про могилу Высоцкого, которую я не забывал посещать, бывая в Москве, про живые цветы, которые не увядают ни зимой, ни летом, про этот островок народной памяти, ну, а когда он прослушал много (!!) раз кассету с песнями, написанными и не вошедшими в фильм "Бегство мистера Мак-Кинли", Мишка был окончательно сломлен талантом Великого Поэта. И, когда, год спустя после моего отъезда, Мишка написал мне, что он провел вечер памяти Высоцкого, (а он был диск-жоккей-общественник в нашем клубе), я, конечно, был растроган донельзя. Одновременно Мишка вербовал меня в свою веру: он был страстный поклонник "Пинк Флойд", а я твердил, что после "Биттлз", и пару концертов "Дип Перпл"- слушать нечего, музыка не увлекает, а про тексты и говорить не хочется; а он говорил, что у Высоцкого - тексты, но нет музыки; и у нас чуть не драки доходили эти споры. И, вот, однажды, вкратце переведя мне "Стену", он посадил меня в своём, еще не до конца отремонтированном вагончике, и, включил пластинку.
Начало - ошеломило! Я сидел потрясенный, слушая голос отображённого реального мира, в котором я живу...
И - опять ассоциация: Высоцкий - цикл песен, не вошедших в фильм "Бегство мистера Мак-Кинли" - почему не вошли? Потому что, хоть и писал он про американское, капиталистическое общество, слишком многое ярко, выпукло видно: а не про нас ли? И только поэтому - они не вошли!..
Мишка в тот день меня не спросил - ни слова: он все увидел на моём лице. Потом я слушал всё, что у него было "Пинк Флойд", но это уже (кроме "Треснувшего бриллианта" - реквием по своему первому руководителю, сошедшему с ума), не производило такого впечатления.
А "Треснувший бриллиант" я заказал, чтобы на моих похоронах, вместо похоронного марша играли. Не знаю - решатся ли, или не смогут уйти от традиций и трафарета, но хотелось бы: в последнем пути на этом прекрасном, ужасном свете слышать эту бесподобную музыку. Конечно, я оговорился: не я уже буду слушать эту музыку, но хочу, чтобы люди, которые придут проводить меня, послушали её, а не каких-то пьянчуг, со своим абсолютно неэстетичным похоронным маршем...
За столом, между тем, опять всё выпито и - Булгаков (да, это фамилия Юры) - гуляет: дает кому-то деньги - опять к бичам посылает. Русская натура! Вот, такой он весь: гулять - так до упора; тренироваться - так до изнеможения; жаль вот только, как порох - вспыхнул и погас, совсем нет терпения, а ведь такой талантище: 30 метров с хода за 2,55 секунды бежал, а так до сих пор, только единицы бегали: Б.Хейес, В.Борзов, К.Льюис.
Но, это всё - отвлечения, как когда-то написал мне Порядин - думограмма.
Жаль, что не получаются у меня диалоги, как у писателей! Вроде читаешь их диалоги - ну до чего просто: сказал - ответил, и.т.п., да ещё каждый именно своим голосом говорит, просто поражаюсь, как человек растворяется во всех своих героях, и живёт в книге всеми их жизнями! И, если - хоть в нескольких героях он нашел узнаваемые и запоминающиеся чёрточки, то вымышленные герои обретают плоть и кровь, и, живут веками(!), заставляя сострадать им, хотя многие из них, лишь плод писательской фантазии...
Опять принесли. Опять - разлили, опять - выпили, опять - в одном углу рассказывают одну историю, в другом - анекдот, у всех (даже неразговорчивых) - " язык, как шнурок развязался", все сейчас смелые: могут всё сказать, и всё, что хочешь сделать, не то, что утром, когда сгоняет с постели под трезвон будильника это проклятое слово - "надо!".
Надо просыпаться, идти на эту работу - проклятую, нелюбимую. Работа, половина из которой не нужна никому, и дается мастером, или кем другим, для того, чтобы не расхолаживать рабочих, чтобы знали своё место, и не дай бог: рот раскрыть - сразу: и - зарплата; и - очередь на квартиру, и.т.д. и.т. п., ну, а в конце и 33-я, и, профсоюз, конечно, согласие даст - он ведь до сих пор - собачка администрации. Вот она - голая правда, вот - почему пьет народ, потому что, как метко было сказано в фильме, по-моему - "Ошибка резидента": - "Правды" - нет, "Труд" - 2 копейки, это, конечно, было сказано о газетах, но мы-то всё приняли - это про нас! Про нашу беспросветную (хоть бы лучик, какой впереди светил!), про насквозь во всём лживую правду жизни, когда: говорим - одно; думаем - другое; а делаем - третье; и, так всё - начиная от простого смертного, и кончая партийным богом.
Хочу уточнить: говоря, мы, я имею ввиду - основную массу, которая живет от аванса до получки, или, как мы, конкретно - от получки до получки, и - с "не залитыми шарами" глядеть ей на белый свет - ой как больно! А хорошо живут - "предприимчивые", как молва говорит: "Кто при немцах жил, тот и сейчас живёт!"
И какая же пьянка у русских не кончается драмой? Или - трагедией? Вот и сейчас:
- Сука! Застрелю! - вижу, как Юрка подскакивает к шкафу, выхватывает оттуда ружьё, шарит в кармане куртки, достает оттуда патрон, загоняет его в ствол и, щелкнув курком, направляет ружьё на Ваньку Евстратенко (у них давняя неприязнь друг к другу), и вот, во что это вылилось. Никто не слышал из-за чего, т.к. все были заняты своим, но сейчас - все переключились.
- Молись собака! - Евстрат, хоть видно, что он испуган, подходит к своей кровати и ложится:
- Ты шо? Тово? Стрыляй, если надо. - Саша Битюг, это лучший друг Юрки: они знакомы давно, когда еще Юрка учился в Киеве, в институте народного хозяйства, а Битюг работал корреспондентом в "Рабочей газете". И вот недавно, Юрка сделал ему вызов, и, вот, он уже - тоже рабочий, работает нормально, веселый, компанейский, в отличие от меня не отказывается, когда ему наливают, говорят - уже закончил книгу о покорении Дикого Севера. Интересно почитать, что он там написал с партийной точки зрения. Так вот, Битюг подскакивает к Юрке:
- Юрок! Кончай, ну что ты, ну - успокойся, ну, перестань!
- Ты, что думаешь, что я боюсь!? - кричит Юрка, т.к. он действительно уж слишком долго держал на прицеле Ваньку и был, как бы в нерешительности:
- Вот, смотри, как я боюсь! - он опускает ружьё, вставляет дуло себе в рот, и никто даже ахнуть не успел - нажимает курок. Щелк - осечка! Он вытаскивает патрон, переворачивает его.
- Юра! Юра! Там один заря-заря-заряженный! - это голос Кухара, но - поздно. Щелчок - осечка!.. Тут до Юрки доходит крик Кухара. Он подходит к форточке, переворачивает патрон, выставляет дуло в форточку, нажимает курок. Оглушительно гремит выстрел!
Тишина!.. Белый, как потолок Ванька, и красный, с большими каплями пота Юрка.
- Там... Один... Заря-заряженный был. - как эхо повторил Кухар. Юрка подходит к столу, берёт бутылку и пьёт прямо с горла, потом ставит её на стол, и садится, обхватив голову руками...
Оцепенение понемногу проходит, и все потихоньку покидают нашу комнату. Я вышел проводить Порядина.
- Хорошо, что судьба - милостива сегодня... - Да... - Мишка помолчал, - Куда мы придём?
- "И не орды чингизханов, И не сабель звон и конский топот,
Миллиарды выпитых стаканов - эту Землю грешную утопят..." - ответил я, - не ручаюсь за точность в словах, но это тоже - Высоцкий, а он же - тоже на себе это все испытал, - продолжил я.
- А ты знаешь, вот цены подняли на водку на рубль, для чего? Ну, ясно - государству нужна большая прибыль, но ведь здесь - сухой закон, а пьют так же, как и везде и платят за бутылку по 20 рублей, так что: даже если бы государство подняло цены и до 20 рублей - то оно только большую бы прибыль имело, но пьянство так и осталось бы. Оставим государство - оно должно быть богатым, а народ... - Мишка сделал паузу, и, видя, что я не вступаю, продолжал - Государство-то у нас всегда было мягко сказать - небедным, даже в лихие для него времена, а когда народ-то был счастливым? А? Когда?
- Да что ты, Миша, был, конечно: когда показывал свою могучую силу, спасая свою Отчизну, мно-о-го раз... А - потом... Потом всё ждал милости за это - от бога на небе; от царя на земле... Потом - от Ленина... Сталина... И - прочих... И - получал милостыню - и вот, результат - пьянство. Но, начнем снизу, с низших управителей. Мастеру выгодно, чтобы рабочий был пьян, особенно, если после пьянки он прогулял - ведь тогда: он у него "под колпаком" - он же его после этого, (скрыв прогул - благодетель!), и на сверхурочные оставит, и, в выходной - работать заставит, и, рот заткнет в любой момент. Да и правительству меньше забот - пьяным народом управлять легче.
А сейчас - лечат конкретного человека: наверное, для отвода глаз, вдруг общественное (и не наше!) мнение возмутится, а ведь больно общество(!), и у этого есть причины, и нужно выявить эти причины, чтобы лечить общество. - Мишка усмехнулся:
- Ну, это ведь каждый понимает, жаль, что там - наверху - не хотят(!) этого понять... А что ты, мог бы предложить конкретно?
- Ну, во-первых: профилактика, т.е. - культура, чтоб человек, конкретный человек, мог свободное время использовать интересно для себя: (спорт, литература, живопись, музыка, техническое творчество, и пр.); во-вторых: - работа(!) человек должен ощущать, что его работа приносит конкретную пользу людям, чтоб не шел он туда, как на каторгу, делая всё без души, зная, что это нужно для плана, а не для людей.
Ну, а для тех, кто уже увяз, я предлагаю: после работы, подчеркиваю: после работы - три раза в неделю по два часа, работать на нужды общества; три раза в неделю заниматься физкультурой и спортом под руководством специалистов; один раз в неделю посещать музеи, театры и пр.. Это все должно быть сначала - принудительно! Вот, что сделал бы я. Что скажешь? - Порядин рассмеялся:
- Идеалист! Утопия! Хотя - что-то, конечно, есть.
- Да, Миша, ты прав: меня даже когда был тренером, называли: тренер-фантаст. Ну, ладно - до завтра.
- Привет! - и мы расстались каждый с тяжелыми думами.
Как помочь им? Как помочь Ренату из Уфы? Ведь он, как только получит зарплату (получаем, кстати, только раз в месяц), так - за два-три дня и ночи спустит все бичам на водку. Потом - занимает "полтинник" и тихо живет до следующей получки, отдаст долг, а затем - история повторяется! Говорю ему:
- Ну, скажи, зачем ты здесь? Зачем ты вкалываешь здесь на морозе, страдаешь от мошки и комарья, ведь жил бы у себя, на родине, получал бы намного меньше, но и водка там, в три-четыре раза дешевле - столько же выпил бы!
- Романтика! - отвечает он и улыбается, - Дома говорю, что водку по двадцать рублей покупаю - не верят, у нас же самогон по два-три рубля. А как в отпуск приеду! - тут он блаженно, как кот зажмуривается. - Понимать надо!
Или, как Витька Кудряшов, пьяный "в умате", ходил ночью в метель, в мороз к бичам за водкой. Явился под утро, без шапки, без рукавиц, без валенок - обмороженный. Говорит:
- Очнулся, где-то ползу по снегу, встать пробую - не могу, но ползу. Смотрю - впереди ни огонька. Все думаю - крышка. Двойняшек своих вспомнил - и так вдруг жить захотелось! Думаю: - Если вдруг(!) жив, останусь - в рот не возьму! - случайно на трассу выполз...
И он после этого случая недели две не пил...
Или - "Нинка", кто-то зовет их "Клавками", а мне больше по ассоциации: "И глаз подбит, и ноги разные...". Когда я первый раз про них услышал, то не поверил: женщину отдавали друг другу за бутылку! Дал бутылку - твоя! Живет с тобой, кормишь, тряпку ей какую купишь, пока не надоест, и пока, кто другой не купит.
Но обязательно - бутылка! Женщину - рабу! Нет-нет, не рабу. Просто - вещь, стоимостью - бутылка.
Она всегда пьяна, со следами былой красоты, безразличная ко всему, кроме оценивающего взгляда:
- Что, нравлюсь? И ты мне тоже. Бутылочку! И полюблю же... -
Чем спасти их? Как?..
И, вот, мы в Тобольске. Юрка там с проводником прощается. Оба покачиваются, друг друга по плечу похлопывают - никак: самые лучшие друзья. Да, конечно, когда он протрезвеет, может, вспомнит: в какую копеечку наша компания ему влетела! А, впрочем, я думаю - для него - это гроши. А начиналось так. Сели. И сразу к проводнику:
- Водка есть?
- Сколько?
- Пять, давай для начала! Сели. Выпили. Закусили. Юрке попалась гитара и он начал петь русские романсы. Голос у него не Кобзон, не Лещенко, но, зато, за душу берет его пение, как Бернес, может быть. Через какое-то время зашел проводник, ему сразу налили стакан, он выпил, посидел, послушал, потом говорит:
- Я сейчас, - и исчез. Мы переглянулись, и тут он возвращается: в одной руке - магнитофон "Шарп", в другой - две бутылки водки:
- Слушай, запиши? А? А то, вот купил, а послушать - нечего!
Ну, Юрка напел ему кассету, а потом говорит:
- А хочешь, я тебе "Биттлз" спою.
- Что? На иностранном? Давай-давай! Во, дает! - и Юрка напел ему еще кассету "Биттлз". Проводник в перерывах бегал в свое купе, всё приносил водку и пил со всеми, он уже очевидно перебрал свою дозу, и, пустился в рассказы, как этот "бич-поезд" раньше ходил. Рассказывал, что билеты почти ни у кого не проверялись, (да и - редко кем покупались), т.к. проводники запирались в своем купе и сидели, как мыши. А в вагонах веселились: окна даже в морозы были почти везде выбиты, пьяные компании допивались до упора: драки, поножовщина, выбрасывали на ходу поезда - это было дико слышать, и это в Советской стране, в 80-е годы!
Потом его отвели в его купе и уложили. И, вот, Тобольск - и друзья прощаются.
Вокзал в Тобольске, по сравнению с деревянными строениями Сургута и Ноябрьска - столица!
Едва успев расселиться, ребята побежали на разведку, а я заказал телефон, позвонить домой. Кременчуг мне не дали, а, вот, ребята прибежали веселые: еще бы - Юрка встретил знакомого, который раньше работал банщиком в Кременчуге, а тут работал официантом. Договорились прямо к открытию.
Кабак, как и везде, не очень просторный, но есть свой ансамбль, шампанское, вина хорошие, водка, коньяк, и икорки принесли. Осетра, вот, правда, не было. Музыка гремела, звенели бокалы, танцевали пары. Маклабан опять отличился. Он подходил к барабанщику и заплетающим языком произносил:
- Я пью до дна. - ну, это слова из песни "Машины времени", и клал ему в руку червонец. Музыканты начинали играть. Маклабан шел к своему столику и, не дойдя, опять возвращался, т.к. с другой стороны подходил морячок, клал червонец и говорил одно слово:
- Качка! - и музыканты начинали местный хит:
А когда на море качка,
И бушует океан,
Ты приходи ко мне морячка,
Я любовь тебе отдам!
Но, тут возвращался Маклабан, шарил по карманам, роняя деньги на пол, клал опять червонец на барабан, и, опять мы слышали:
- Я пью до дна!..
Больше одного куплета мы не могли дослушать, т.к. подходил морячок, и, опять:
- А когда на море качка... - Маклабан с остекленевшим взглядом, но, всё-таки различающий, что его музыка уже окончилась и, что нужно опять заказывать, возвращался опять и опять. Попытки его остановить были бесполезны! Публика развлекалась бесплатным концертом и подбадривала:
- Давай сибиряк!
- Давай моряк!
Хохот возрастал, т.к. у каждого уже было десятка по два подходов в этом соревновании, но, вот, Юркин знакомый официант подошел к музыкантам и после того, как он им что-то сказал, морячок подошел к Маклабану, вывернул свои карманы и поднял вверх руку Маклабана. Публика восторженно восприняла завершившуюся комедию, и все, наконец-то, дослушали до конца: "Я пью до дна". Официант подошел к Юрке и объяснил ему, что морячок этот, брат одного из музыкантов и они так часто - "доят коровку".
На удивление эксцессов больше не было. Все разбрелись по своим номерам: кто до постели, а кто ещё и, прихватив местных дам, накрашенных до такой степени, что различить их возраст и истинное лицо не представлялось возможным.
Кстати, наутро, наши "донжуаны", первыми разбудили всех русскими крепкими выражениями, и кричали, что найдут их, что им будет больно вспоминать об этой встрече. Мы, естественно сочувствовали им, т.к. их возлюбленные исчезли утром, облегчив карманы "неотразимых мужчин".
Конечно, первым делом была опохмелка. И все, опять сочувствовали обиженным мужчинам, и поносили такое сякое, это женское племя, но, в то же время сознавали, что без них-то, тоже - ну, никак нельзя! И потешались над Маклабаном, который прослушал-таки до конца песню за четыре сотни. В общем - было весело. Пиво, вино, водка - лилось рекой. Да, это - не Ноябрьск! Живут же люди!
Когда, разгоряченные разговорами и алкоголем, вышли на улицу, крупными лохмотьями шёл снег. Зашли в Тобольский Кремль. Хорошо, что я не забыл фотоаппарат, хотя жаль, что не было кинокамеры, или - видео: вот бы заснять!
Представьте: возле церкви на паперти, сидят двое - это Булгаков и Маклабан. Маклабан еще и вывернул свой кожух овчиной наружу и закатил глаза... Перед ними лежат их шапки, они просят подаяние, потом Юрка переходит на церковное песнопение, Маклабан ему подвывает. В это время, их пьяные друзья достают деньги из карманов пачками и кидают им в шапки, а Юрка и Маклабан хватают их руками и подбрасывают в воздух!..
И кружатся зелёные, синие, красные, фиолетовые снежинки и, падают... Падают...
А я, еле успеваю менять ракурс съемки, и снимаю всё это и сверху, и снизу. И - снег. Большими крупными лохмотьями... И - безветрие...
Экскурсанты и прохожие с изумлением наблюдают эту сцену, но, подошедшие поближе, увидев, наше состояние, спешат скорее ретироваться:
- Как бы чего не вышло. - наконец: а всегда всему бывает конец, и хорошему, и плохому - представление завершается, и мы идем в музей.
Опять - оживление! Не пускают Маклабана: он уже "дошел до точки", т.е. - "остекленевший". Оставив его, входим в музей. Когда дошли и увидели камеры декабристов - хмель, как рукой сняло! Если бы я стоял здесь молодой восемнадцатилетний - я, конечно бы, продекламировал им свои строки:
...Она взошла, Звезда та - Счастья,
И над Кремлем горит она!
Мы на обломках самовластья
Читаем Ваши имена!..
Но - увы! Мне уже не восемнадцать. И - сразу ассоциация.
Ночь. Зима. 1981 год. Ленинград. В гостинице, в моём номере, собрались мы - тренера со всех концов Союза, пробывшие здесь месяц на курсах повышения квалификации. Прощальные речи. Тосты. Обмен адресами. И я задаю всем вопрос:
- Видел ли кто, и где - памятник хоть одному декабристу? - и все, к удивлению, и ужасу - только разводят руками...
И не стыдно тебе, жемчужина Петра - Ленинград, не иметь: я уже не говорю - панорамы, или - диорамы этого дня, а хотя бы - бюстов!..
В Испании есть памятник Дон-Кихоту и Санча-Панса - литературным героям! Есть аналоги и в других странах, а у нас? Кто-нибудь слышал о памятнике Илье Муромцу? Конечно - нет! Хотя бы на Родине, стоят хотя бы бюсты Пугачеву? Разину? Туташхиа?..
А сколько стоит на площадях деревень и больших, и малых городов бюстов, и в полный рост памятников "истинных героев"...
И стояли, пораженные, перед камерами декабристов, и думали - зачем? Зачем Вы пошли на страдания, на виселицы, на каторги? Ведь вот - вроде сбылись ВАШИ мечты: перед ВАМИ (перед ВАШЕЙ памятью) - "свободные дети - свободной страны". Но, полноте! В чём наше отличие, я не скажу: от ВАС, т.к. даже наши академики не имеют такого образования и воспитания, какое было у ВАС, а наше - от простого народа? Да - мы грамотней. Но, и читать-то мы можем - только от сих и до сих... А говорить... Сколько наших дедов, отцов, да и из нас некоторые, которые пытались сказать правду, получили незаживающие раны в душе, и - не только в душе...
А еще и совсем недавно: при так называемом социализме - колхозник(!) ничем не отличался от крепостного...
А радостный и светлый труд при социализме? Который везде и повсеместно - тяжёл, изнуряющ, вреден для здоровья? Когда плакат: - Труд облагораживает человека! - выглядит, по меньшей мере, издевательством. А труд, который затрачен на изготовление, к примеру, обуви (обувь можно заменить множеством другого), которую годами никто не покупает и которую потом списывают, и... зарывают(!) в землю? Зарывают в землю, или сжигают и сырьё, и труд... И за всё ЭТО получена зарплата, и всё ЭТО вошло в разные пятилетки, и некоторые за ЭТО ордена получили!
Радостный, светлый, развращающий труд... И простому рабочему люду медальки за этот труд, конечно, подкидывают, и ордена, и даже - "у нас Героем становится любой!" - Герой Социалистического Труда! Какая пудра для мозгов: ведь всем известно, сколько людей на НЕГО работает, чтобы ему звание присвоить! А ему, на которого указал "перст божий", надо просто так и дальше:
- Слава КПСС! Слава правительству! - и, по нисходящей.
А такие, к примеру, как мой брат, у которого - "золотые руки", который даже к незнакомому делу подойдет, посмотрит - и потом смотришь, и удивляешься: как будто всю жизнь, только этим делом и занимался. Но, не смолчит - любому начальнику правду в глаза врежет. Эх, Виталька-Виталька, почему судьбе угодно было забросить нас в этот век, почему - не в век Пугачева, или Разина - было бы у них на нас побольше бойцов!
А вот, на Сенатской площади, вместе с ВАМИ? Наверное - нет, ведь мы, наверное, в крепостных бы у ВАС были...
А кто в ВАШЕ время жил припеваючи? "Кому живется весело, вольготно на Руси?"
Не будем затрагивать нравственных проблем - царь, дворянство, духовенство, купечество, промышленники, административно-бюрократический аппарат, взяточники, казнокрады и прочие.
А в наше? Ну, можно сказать так: замени устаревшие и вышедшие из употребления слова: например - поп - секретарь ...ома, и.т.п. - и всё останется на своих местах.
Закон природы: "Борьба за существование" в человеческом обществе трансформировался в "Борьбу за место под солнцем" и государство, взятое человечеством у низших форм жизни: насекомых, птиц, животных, со всей иерархической лестницей власти, только прикрывается заботливыми высказываниями о всеобщем благе. Классики коммунизма правда писали, что государство, выполнив свои функции, в будущем отомрёт, но что-то кажется мне, что это противоречит законам природы.
А СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО... Я преклоняю перед ВАМИ колена, но ВАША МЕЧТА - утопия! Она - прекрасна, её можно видеть, как мираж в пустыне, но дойти...
Вошли в очередной зал - и я остолбенел: Булгаков, а я уже говорил - у него рост - 193 сантиметра, стоял возле стоящего на задних лапах, с широко расставленными передними лапами чучела бурого медведя. Так вот, Юрка спокойно проходил под расставленными в стороны лапами! Вот это да!
И опять, раскинутые руки! Перед входом в музей, раскинув руки, в снегу, крепко спал Маклабан. Рот его был широко открыт, и кто-то, не задумываясь, воткнул в него дулю, что я, конечно же, не преминул запечатлеть.
Кремль, конечно, красив, хоть и не ухожен, как и везде у нас. Обошли вокруг, поснимались, кто в состоянии - на решётчатых окнах церкви, на воротах. Невдалеке, виднелось здание, похожее на монастырь, хотели туда, но тут, нас вовремя предупредили, что это действующая(!) политическая тюрьма, т.ч. пока целы, идите-ка, от греха.
Спустились вниз, прошли мимо Ершова, земля ему пухом, Менделеева, нашли дом, где, как сказали, в изгнании обитала императорская семья, посмотрели на своеобразное деревянное здание театра, а вот дом, где во время войны был пост номер один, так и не нашли...
Всё, собираемся на поезд. Хоть мы и изгои общества, но, ведь от нас, ещё что-то можно взять, отдавая мизер взамен. И пусть, все эти управители народа, получают ордена, за героические трудовые усилия народа, устраивают себе охоты с вертолётов, и прочие барские увеселения...
А что нам: труд, - от которого "кони дохнут"! Будем по-прежнему, грузить грузозахватными приспособлениями, изобретёнными по Энгельсу - нашими пра-пра-пра, и щедро подаренными нам нашими родителями - цемент, алебастр, минвату и прочую гадость. Оплата за труд, между прочим, стараниями ОТИЗ (а как же, ведь им тоже зарплату за что-то платят), становится всё меньше и меньше, а после работы - стакан водки и хвост селёдки - и отхаркивать всю эту дрянь...
И когда-нибудь, через много веков, какой-нибудь Гойя напишет с нас свои "Каприччос"...
1988г.