Глава I

Вот прошел еще один день, похожий на все предыдущие. Никаких изменений не предвещал послеобеденный сон. Старый пол все также скрипел под ногами, и никому не было до него дела - ремонт стоит слишком дорого, чтобы тратить на него деньги. А в квартире вообще все было старое: обои, мебель, ковры, ванная, туалет, даже трубы сто лет никто не красил. Такая атмосфера нагоняла тоску и безнадегу, словно это было болото, которое затягивало с каждым разом все сильнее и сильнее.

На часах, больших, красивых, сделанных в виде домика с кукушкой пробило два часа дня. Сергей, подтягивая старые спортивные штаны, прошел на кухню, где стояла гора немытой посуды, и заварил себе чай. Но вдруг, вспомнив о чем-то, повернулся к холодильнику и достал оттуда банку пива. Вообще-то, по правде сказать, Сергей не был пьяницей, ему была дорога семья, но нищета и безработица сделали свое дело. Каждый день мужчина лежал на диване у телевизора, иногда вставал и шел на кухню, чтобы разогреть себе поесть. Естественно, за собой он посуду никогда не мыл, да и вообще не заморачивал себя хозяйственными делами, благо, в доме были женщины, которым приходилось выгребать мусор, оставленный после безработного хозяина семейства.

Вскоре началась трансляция матча. Сергей, с банкой пива в одной руке и пультом управления в другой, уселся подле телевизора, сделав звук громче, и принялся смотреть футбол, время от времени бросая нецензурные слова в адрес спортсменов.

Раздался звук открывающейся двери. Ключ повернули три раза. Дверь приоткрылась и в квартиру зашла невысокая худенькая девочка лет пятнадцати. Она тихо разулась, поставила сапоги и подошла к шкафу, чтобы повесить куртку.

Сергей был настолько поглощен футболом, что даже не обратил внимания на звуки шагов в коридоре, а затем плеск воды в ванной комнате.

Вероника тихо прошла в свою комнату и закрыла дверь. Там она переоделась в домашнюю одежду. Вытащив из сумки учебники и тетради, она раскрыла дневник и посмотрела домашнюю работу на завтра. Из предметов ей нужно было сделать химию, русский и английский. Не так уж и много в отличии от вчерашнего дня, подумала девушка.

Прежде чем приступить к урокам, она прошла на кухню и заглянула в холодильник. Есть было практически нечего. Оставалось лишь немного макарон да одна сарделька. Разогрев все это в микроволновке, Вероника ушла в спальню и начала есть за письменным столом.

На то, чтобы не обедать на кухне было несколько причин: отчим, который мог в любое время вернуться за банкой пива; грязь; неприятный запах из помойного ведра. Девушке было неприятно находиться в такой обстановке. И хотя она старалась поддерживать чистоту, неряшливость Сергея сводила все ее труды на нет. Когда обед был почти доеден, Вероника включила компьютер и вошла в интернет. Там она включила фильм и принялась смотреть его, изредка бросая косой взгляд на дверь.

По коридору раздались шаги. Вероника в испуге быстро выдернула из розетки удлинитель и компьютер выключился. Она боялась отчима, который ненавидел ее, боялась собственную мать, которую нищенская жизнь довела до такого состояния, что женщина срывала всю злость на дочери, единственном человеке в семье, которую ни капельки не уважала, но старалась по максимуму загрузить делами.

Сергей пинком открыл дверь, держа в левой руке недопитую бутылку. В нос Веронике ударил тошнотворный запах пива. Она так и осталась сидеть как вкопанная. Мужчина как бык приблизился к падчерице и хриплым голосом проговорил:

Опять жрешь из моего холодильника, дармоедка? Выгнать тебя пора из дома.

Я... я только немного положила себе. Я пришла из школы, - девушка пыталась говорить ровным голосом, дабы не разозлить Сергея.

Иди посуду мой, лентяйка. Не видишь, сколько грязи на кухне?

Я помою, потом.

Шируй сейчас же на кухню! Баба должна мыть посуду, поняла? - Сергей двинулся на падчерицу, явно желая ударить ее.

Вероника вся съежилась, боясь удара, ибо увесистый кулак отчима не раз обрушивался на ее голову, оставляя синяки и шишки. Но сейчас, уставшая после школы, девушка не могла ничего сделать. Она лишь вскочила на ноги и рывком бросилась вон из комнаты. Она забежала на кухню и принялась мыть посуду, время от времени поглядывая на дверь.

Сергей не стал ее преследовать. Довольно усмехнувшись, что снова добился своего, он отправился в зал, где в очередной раз смотрел футбол, после которого мог уснуть прямо на диване, позабыв все на свете.

Посуда была помыта и поставлена в кухонный шкаф. Устало вздохнув, Вероника вытерла мокрые руки о полотенце и вернулась в свою комнату. Там она достала учебник и решила как следует подготовиться. Но вдруг волна негодования наполнила все ее сердце и она, отбросив учебник по химии, тихо заплакала. Мысленно она окинула взором всю свою недолгую жизнь. Счастливым было лишь детство, когда она вместе с мамой и папой жили у бабушке; она вспомнила совместные ужины на кухне, походы в парк, поездки на дачу и море, веселые выходные в цирке. Сейчас же вряд ли получится вернуть то, что было, хотя надежда на то, что бабушке удастся забрать внучку к себе, все еще жила в душе Веронике и маячила на горизонте, словно лучик среди пасмурного неба.

Вся жизнь Вероники повернулась вспять, когда ее родители развелись. Развод проходил со скандалом. Инна Викторовна отсудила у бывшего супруга квартиру и дочь. Веронику женщина оставила не столько из-за любви к ней, сколько ради того, чтобы насадить бывшему мужу и его матери. Сразу после развода Инна Викторовна забыла о дочери, которой на тот момент было одиннадцать лет. Такой нежный, юный, только что распустившийся цветок вынужден был прозябать в старой квартире, влача жалкое существование, ибо от матери она перестала получать тепло и ласку. Более того, женщина изо дня в день укоряла ее в том, что та похожа на отца, такого же закомплексованного неудачника, что девочка слишком много ест (да-да, пара бутербродов по утрам и маленькую тарелку макарон с котлетой, курицей, а чаще, сарделькой).

Но это было еще полбеды. Настоящий кошмар начался после повторного замужества Инны Викторовны с Сергеем Алексеевичем. Где она нашла такого человека, который не работал, пил пиво, да еще качал права, бил себя в грудь, называя самого себя хозяином семейства, никто не знал.

Отношений между Вероникой и Сергеем не сложились сразу. Отчим изо дня в день позволял себе высказывать оскорбления падчерице, называя ее дрянью, дармоедкой, ублюдиной, уродиной, тварью. Девочка после таких оскорблений бежала жаловаться матери. Но женщина, боясь потерять любимого мужа, не только не заступалась за дочь, но даже вставала на сторону Сергея и также принималась отчитывать дочь, ставя в пример детей своих друзей, коллег и знакомых. И если девочке было легче переносить оскорбления от чужого человека, то брань матери лишала ее сил и надежды. В таких случаях несчастный ребенок закрывался в комнате и долго плакал.

Но хуже стало в тот момент, когда в семье появился общий ребенок Инны и Сергея. Мальчика назвали Даниил. Малыш родился со слабым здоровьем, часто вставал по ночам и по два-три часа безудержно плакал. Инна Викторовна проводила по полночи возле колыбельки, укачивая Данилку, из-за этого не высыпалась, ходила весь день раздраженная. Естественно, злость всю выливала на одного единственного человека в семье - Веронику, которая в силу возраста не могла ответить матери на оскорбления и унижения. Деньги, что водились в семье, тратились на лечение мальчика, плюс памперсы, молочные смеси, каши, пюре, соки. Вероника оказалась никому ненужной, о ней словно позабыли, даря всю любовь Данилке.

Денег на еду и одежду не хватало. Из-за постоянного недоедания у Веронике обнаружили гастрит. Учиться девочка стала хуже, скатившись до троечницы. Одевалась хуже всех в классе, донашивая старые вещи. Ей было стыдно переодеваться в раздевалке перед физкультурой, так как не хотелось демонстрировать старые, много раз чиненные колготки и растянутый бюстгалтер. А попросить у матери денег на новую одежду девочка боялась, ибо знала, какая реакция последует после такой просьбы. Однажды Вероника постаралась намекнуть Инне Викторовне, что ей нужны новые джинсы и сапоги, на что женщина вскинула руки и ринулась на дочь, понося ее последними словами и теребя за волосы.

Чего тебе еще надо от меня, уродина? - кричала Инна Викторовна. - Тебе что, мало вещей? - после этих слов она ринулась к шкафу и начала выкидывать оттуда майки, штаны, кофты. Трусы дочери. Вещей было немного и все как один старые и поношенные.

Вероника громко плакала, закрывая голову от ударов, что непрерывно сыпались на нее. Женщина выгребла вещи и, схватив девушку за волосы, рывком подняла ее голову и закричала:

Смотри, сколько у тебя вещей, дармоедка! Что, мало, да? Я и так одна горбатюсь на всю семью, ничего себе лишнего не позволяю. А тебе прямо сейчас понадобились джинсы и сапоги. Иди к своему папаше и проси у него, ясно? Хотя он ничего не даст тебе, он же нищий. Да и не нужна ты ему, у него теперь своя жизнь. Хотя... кому ты вообще нужна? Если бы знала, что все так получится, я лучше бы аборт сделала, чем тебя рожать.

Девочка продолжала плакать. Слова, сказанные матерью в порыве ярости, больно ранили ее. Первое мгновение ей захотелось выброситься из окна, дабы покончить с этой несчастной жизнью. Но в последний миг что-то ее остановило от подобного действия. Вместо этого Вероника уткнулась лицом в подушку и заплакала.

Инна Викторовна со злорадством смотрела на несчастную дочь, в ней не осталось ни капельки сочувствия к этой несчастной, забитой жизнью девочке. Всю нежность, заботу и любовь женщина отдавала Сергею и Даниилу, которые ее ни во что не ставили. Веронике же не оставалось ничего, только побои и унижения каждый день.

Но как говорится, беда не приходит одна. В последнее время, когда Вероника перешла в седьмой класс, отношения с одноклассниками тоже испортились. Класс разделился на группы, и каждая из этих групп старалась продемонстрировать свое превосходство над остальными. За бортом отверженных оказалось двое человек: Вероника и Оля. Последней повезло больше: родители, желая для дочери лишь добра, перевели ее в лицей, подальше от хулиганов и жестоких одноклассников. Вероника же осталась одна одинешенька со своей проблемой, которая не волновала никого из взрослых: ни учителей, ни родителей. Девушка и так чувствовала постоянное негативное давление дома, так еще к этому добавилась школа с ее порой жестокими законами среди учащихся. О переводе хотя бы в параллельный класс не было даже и речи: Инна Викторовна не желала найти лишние деньги, дабы заплатить взятку классному руководителю, а за просто так никто помогать не собирался. Покинутая всеми, брошенная на произвол судьбы, Вероника старалась изо всех сил побороть страх и робость, но тщетно. Комплексы, привитые матерью и отчимом, мешали ей построению отношений с одноклассниками.

Кажется, хуже быть не может. Но, оказывается, может. В тринадцать лет у Веронике ухудшилось зрение. Бабушка пошла с ней к окулисту, который прописал носить очки во время просмотра телевизора и чтения книг. Девочка и представить не могла, что очки эти еще больше испортят ей жизнь. Мало того, что в школе вот уже год она подвергается насмешкам со стороны одноклассников и учителей за ее одежду и внешний вид, так еще и дома в кругу близких людей, которые, напротив, должны были бы поддержать ее.

Сергей при виде падчерицы в очках разразился смехом. Отсмеявшись, он закурил сигарету и сказал:

Вер. Ты и так уродина уродиной, так еще и очки надела. Теперь ты стала четырехглазой уродиной.

Сидевшая на кухне с кроссвордом Инна Викторовна, услышала слова, сказанные в адрес дочери, и решила поддержать мужа:

Да, вся в отца уродилась. Такая же страшная и никчемная. Даже не знаю, кто ее замуж возьмет с такой рожей и характером. Так и будет одна всю жизнь.

От этих слов на глаза Веронике навернулись слезы. Она умоляюще взглянула на Сергея, но тот презрительно отвернулся. Ничего не ответив, девушка ринулась в свою комнату, где проплакала целый час. "За что? За что?" - спрашивала она саму себя, но не находила ответа.

Вдруг зазвонил телефон. Вероника ринулась к письменному столу и взяла трубку. В трубке она услышала голос бабушки.

Как ты, моя родная? - спросила Зоя Семеновна.

Плохо, бабушка. Пожалуйста, забери меня к себе, - со слезами на глазах ответила девушка.

Я стараюсь. Ты знаешь, как я стараюсь. Бегаю по всем инстанциям, прошу чуть ли ни на коленях забрать тебя и взять над тобой опеку. Да разве тебя мне отдадут? Мне так и сказали: раз родители девочки ни пьющие, а сама она ходит в школу и у нее есть компьютер, то значит, что семья благополучная. А на психологические унижения никто внимания не обращает-то.

Бабушка, ну пусть папа меня заберет к себе.

Папа, папа, - негодующе отозвалась Зоя Семеновна о собственном сыне, - этот непутевый о себе-то позаботиться не может, мечется с одной работы на другую, денег вечно не хватает. Живет практически за мой счет. Я ему сто раз уже говорила, чтобы работу приличную нашел да тебя бы к себе забрал. Да разве он пошевелится, когда ему и так хорошо: ни забот, ни хлопот, ни ответственности. Сейчас в Интернете подработку нашел аж за десять тысяч рублей! Но разве проживешь вдвоем за эти деньги. Одни коммунальные платежи пять тысяч стоят.

Бабушка, прошу, поговори с папой еще раз. Убеди в том, что мне хочется жить с ним, а не с мамой, которая постоянно унижает меня.

Вероника, поговорю конечно, но вряд ли это что-то изменит, - в голосе бабушки звучала обида, которую она питала к сыну из-за того, что он так легко забыл о дочери, которую все же любил и не обижал.

После разговора с бабушкой Вероника почувствовала прилив сил. Ей, лишенной материнской ласки и тепла, было настолько радостно слышать ласковый голос бабушки, которая одна во всем мире искренне любила ее и думала о ней. Может быть, поэтому девушка продолжала жить и надеяться, а не спрыгнула с верхнего этажа и не наглоталась таблеток, как поступил бы любой другой подросток, оказавшись на ее месте.

Иногда казалось, что такая жизнь будет длиться бесконечно и никто в мире не сможет помочь справиться с теми бедами, которые обрушились на такую еще юную девушку.

Вероника подняла глаза и посмотрела в потолок, словно ожидая найти там ответ, но тишина сотрясала комнату хуже любого шума. Казалось, в этой тишине потонуло все: надежды, мечты. Девушка открыла учебник и нашла десятый параграф. Это была ее любимая тема. Пожалуй, единственная тема из курса химии, которую она знала на пять. Тема "Химические реакции". Вероника углубилась в чтение, ей стало интереснее с каждым предложением. В конце была задана задача. Девушка справилась с заданием за десять минут. В конце она отложила тетрадь и с довольным видом потянулась на стуле.

Один предмет был сделан. Теперь остались русский и английский. По русскому языку тоже не было ничего сложного. А вот с иностранным языком пришлось попотеть. Дело в том, что Веронике никак не удавалось выучить английский, она его просто не понимала. Особенно трудности были с грамматикой. Она старалась изо всех сил справиться с языком, но кроме двоек и троек ничего не получала. От обиды ей хотелось порой плакать, ведь она так старалась всегда и все напрасно.

Когда половина задания по английскому языку было выполнено, в комнату влетел с вылупленными глазами Сергей и, бранясь последними словами, закричал:

Чего ты здесь расселась? Ты что, забыла, когда Данилку нужно забрать из детского садика?

Я думала, ты его заберешь.

Чего ты здесь тыкаешь в моем доме? Я тут хозяин и все должны слушаться меня. Поняла?

Да.

Ну так иди отсюда и забери брата из детского сада.

А можно я уроки доделаю? Мне здесь осталось совсем немного, - умоляюще проговорила Вероника.

Да какой тебе смысл уроки делать? Как была дурой, так и осталась, - помолчав, мужчина проговорил себе под нос, - все здесь ненормальные, один я хоть умный.

Оставив девушку одну, Сергей вернулся к телевизору и, усевшись на диван, принялся грызть семечки, бросая шелуху на пол. А какой смысл убираться за собой, когда есть жена и падчерица. Уж они-то и наведут порядок, все пропылесосят.

В прихожей Вероника накинула пуховик, сверху повязала Большой шарф и вышла из квартиры, оставив отчима одного. В душе она была даже рада такому повороту событий, ибо хотя бы на короткое время могла уйти из дома, из того дома, где все время подвергалась насмешкам, оскорблениям и презрением. Теперь же, очутившись на улице, она вдохнула прохладный зимний воздух и рассмеялась в душе. Девушка почувствовала себя свободной и оттого счастливой. "Как же хорошо быть свободной!" - подумала она, шагая по улицам, слабо покрытым снегом.

Машины с большой скоростью пролетали мимо, не замечая одинокую девушку. Вероника всегда чувствовала себя чужой будь то улица, школа или родной дом; только с бабушкой ей было хорошо, только с ней.

В детском садике был тихий час. Воспитательница предложила Веронике подождать еще двадцать минут, когда проснутся дети. Девушка расстегнула пуховик и села на низенькую скамейку в раздевалке, покрашенной в зеленый цвет. На стенах висели детские рисунки, вырезанные из книжек и журналов сказочные персонажи, а в углу в старой глиняной плошке росла пальма, чьи листья давно пожелтели.

Вероника устало вздохнула и вытащила из сумочки мобильный телефон, дабы занять себя хоть чем-то в это время. На экране высветилась информация о новых сообщениях. Среди них была смс от Мегафон с пометкой о том, что пора бы положить деньги на счет. Девушка пересчитала оставшиеся после обеда деньги и поняла, что сегодня пополнить счет не получится, а это означает, что придется снова как и всегда унижаться перед матерью, прося хотя бы пятьдесят рублей на телефон. Чаще всего пополняет счет бабушка, но в этот раз Зоя Семеновна забыла, увлекшись разговором с сыном, который в очередной раз закончился скандалом. Хотя мужчина и любил свою дочь, но жертвовать своим свободным временем и пустым времяпрепровождением не собирался, ну не хотелось работать ему, не хотелось.

Тем временем проснулись дети. Воспитательница помогла им переодеться и справить нужду в туалете. Когда Даниил радостно выбежал в коридор, то увидел сестру, которая держала в руках его верхнюю одежду.

Ну что, Данилка, пойдем домой? - ласково спросила Вероника, взяв младшего братика за руку.

Я по тебе так скучал, - сказал мальчик и крепко обнял своими детскими ручонками девушку.

Вероника погладила его пушистые светлые волосенки и поцеловала в нежную детскую щечку, еще красную ото сна. Мальчик послушно оделся и они вместе вышли на улицу. Девушка укутала Данилку шарфом и сказала:

Закутайся потеплее, а то снова простудишься, - она очень любила брата.

Мальчик послушно взял сестру за руку и попросил купить ему шоколадку. У Веронике практически не было денег, но отказать братику она не могла. Высыпав на ладонь оставшуюся мелочь, девушка купила Милки вэй и чупа-чупс. Данилка радостно раскрыл шоколадку и тут же ее съел.

Сам мальчик был избалованным, потому как любимец семьи, которому позволялось все. Он не знал отказа ни в чем отказа в отличии от сестры, которая была абсолютно лишней в их семье. Но как бы то ни было, Веронику он сильно любил и всегда рассказывал о ней в детском саду, называя не иначе как "моя сестренка". Мальчик глубоко переживал, когда оказывался свидетелем издевательства над Вероникой. В таких случаях он нередко старался защитить сестру, если дело касалось Инны Викторовны. Данилка бежал к матери, хватал ее за руку и, громко плача, кричал: "Мамочка! Не надо, не кричи на Веру!" В таких случаях женщина замолкала и уходила в другую комнату, чувствуя себя виноватой перед сыном, но никак не перед дочерью. А вот противостоять отцу мальчик боялся, так как чувствовал в нем силу и власть. И если гнев Сергея смерчем обрушивался на Веронику, то Данилка убегал чаще в туалет или ванную комнату, закрывался там и тихо плакал, ненавидя свое бессилие хоть как-то помочь родной сестре.

Сейчас же мальчик чувствовал себя счастливым, шагая за руку с Вероникой. Девушка свернула за угол и пошла через двор, рядом с которым был построен их дом. Данилка увидел снеговика и, слепив снежок, бросил в него. Девушка засмеялась и проговорила:

Ты просто молодец!

Вер, а можно я скачусь с той горки?

Скатись, только один раз, а то холодно.

Мальчик радостно побежал через двор, где играли детки постарше. Пробежав мимо детворы, которая каталась на коньках по льду, Даниил взобрался на горку и с криком скатился вниз, плюхнувшись в снег. Вероника быстро подбежала к нему и отряхнула комья снега с одежды. Мальчик вырвался из рук сестры и сказал, обиженно выпятив губу:

Я еще хочу!

Нет-нет, Данилка, - ласково ответила она, - нужно возвращаться домой, папа ждет.

Мальчик серьезно взглянул ей в глаза, взгляд его был холодный, жестокий, совсем не похожий на детские глазки. Ледяным голосом, словно приговоренный к смерти, он сказал:

Я ненавижу отца...

У Веронике комок застрял в горле. Никогда еще она не видела брата таким злым. На нее пристально смотрели чужие, совсем не знакомые глаза. Зрачки у Даниила расширились и он проговорил еще раз:

Я ненавижу отца. Когда-нибудь я убью его... за тебя.

Рыдания подступили к горлу. Девушка из последних сил сдержала их, дабы не заплакать у всех на виду. Чтобы скрыть волнения, охватившие ее, она сглотнула слюну и, присев на корточки, крепко обняла братика. Волна нежности накрыла всю ее душу, что вырвалось в безудержных поцелуях таких нежных, детских щечек, покрасневших от холода. Как же хорошо осознавать, думалось Веронике, что в их семье хоть кто-то любит искренней любовью.

Но вместо слов нежности она сказала:

Прошу тебя, Даничка, не говори так о папе, хорошо? Так нельзя.

Раз он обижает тебя, то можно.

Но он твой родной отец, а мне он никто.

Ну и что. Все равно ты моя родная сестра, а это значит, что тебя никто не имеет право обижать!

Ты еще такой маленький, а рассуждаешь словно взрослый. Ты умный человек, Даниил.

Нет, я просто очень-очень сильно люблю тебя.

Какая-то теплота накрыла душу Вероники и она больше не могла сдержать слез. Две капли скатились по щекам и упали на воротник пуховика. Услышав, что девушка всхлипывает, мальчик внимательно посмотрел ей в лицо и спросил:

Почему ты плачешь?

Нет, я не плачу. Просто соринка попала в глаз.

Сейчас же зима! Песка нет. Какая соринка?

Вероника спохватилась. И правда, она даже забыла, что была зима, а мальчик оказался внимательным, чтобы ничего не заметить. Дабы не оправдываться, девушка взяла его за руку и сказала:

Ладно, маленький умник, пошли домой.

Когда они вошли в квартиру, то услышали громкие голоса, доносившиеся с кухни. Недавно с работы вернулась Инна Викторовна. Уставшая женщина с сумками в руках, прошла на кухню и обнаружила новую гору посуды. В отсутствии Вероники Сергею удалось начудачить: решив перекусив, он взял старую чугунную сковородку и стал жарить на ней яичницу. К сожалению, он не был заядлым кулинаром и потому проглядел приготовление блюда. Яичница сгорела, на кухне стоял удушливый запах гари. Но, решив не останавливаться на достигнутом, мужчина бросил ту кастрюлю в раковину и достал новую, ту, что купили два месяца тому назад. Судьба новой оказалась предсказуемой: на ней яичница сгорела также, как и предыдущая. Сергею это надоело и он со злости швырнул новую сковородку о стену. Естественно, она сломалась. Мужчине было не жаль ее, благо, покупала ее жена на свои деньги.

Когда Инна Викторовна увидела погром на кухне, то пришла в ужас. Бросив сумки с продуктами в дверях, она принялась кричать на мужа. Тот, не оправдываясь ни грамма, пошел в атаку: он кричал бранными словами, обзывая женщину плохой хозяйкой и матерью, которая слишком мало зарабатывает, чтобы семья жила более достойно.

Я три месяца откладывала деньги с зарплаты на эту кастрюлю, отказывала себе во всем: не покупала лишних трусов, каждый вечер чинила порванные колготки, а ты, лентяй безработный, тоже и делаешь, что спишь да ешь, живешь на мои деньги в моем доме. От тебя нет ни капельки помощи! Ни на работу не ходишь, ни дома ничего не делаешь.

Заткнись! - закричал Сергей таким страшным голосом, что Инна Викторовна попятилась назад, боясь получить удар в лицо. - Заткнись, я здесь хозяин и только мне дано право решать, кто что будет делать.

Какой ты хозяин? Посмотри на себя. Одет как бомж, выглядишь как бомж. От тебя воняет хуже, чем от собаки! Хотя бы нанялся на неполный рабочий день, чтобы хоть капельку помочь мне, - голос женщины задрожал, на глаза навернулись слезы.

Замолчи, дура сумасшедшая! Еще хоть раз крикнешь на меня, упеку в психушку, у меня много связей, а квартиру перепишу на себя, чтобы поделом было, и детенышей твоих в детдом сдам, поняла?

Инна Викторовна заплакала. Сергей же с ухмылкой смотрел на нее сверху вниз, упиваясь своим призрачным могуществом. Хоть где-то он может показать себя во всей "красе".

Вероника с Даниилом стояли в коридоре, прислушиваясь к каждому слову. И хотя ссоры в их семье были обычным явлением, дети все равно испытывали страх и стыд за родителей, ставящие свои собственные интересы выше детских.

Крики не прекращались, и все из-за сковородки, у которой сломалась ручка. Инна Викторовна повторила еще раз для Сергея историю о ее покупке и с каким трудом ей удалось приобрести новую сковородку, которая теперь лежала на полу, вымазанная подгоревшим омлетом.

Да плевал я на эту сковородку! - закричал мужчина. В ярости стукнув кулаком по столу. - Плевал, поняла? Кстати, ты мне пиво купила?

А с каких пор я обязана покупать тебе пиво, если мне на еду денег не хватает? Иди работать и можешь тогда тратить свои деньги на что угодно!

Сергей оскалился, готовый разорвать жену за такие слова, но в последний момент передумал и вышел из кухни. В дверях он на секунду остановился и, чтобы сделать Инне Викторовне побольнее, пнул пакеты с продуктами и ушел.

Дети в это время отсиживались в спальне, дабы не попасться на глаза Сергею, который в порыве ярости мог обрушить увесистый кулак на тех, кто явно слабее его, дабы хоть на миг почувствовать свое призрачное могущество. Минут десять сидела Вероника на диване, прижав к себе братика, боясь показаться на глаза матери. Девушка прекрасно понимала, что превратится в боксерскую грушу, на которую возложат все грехи человечества, ибо она никогда не могла постоять за себя. Робкая по характеру, Вероника принимала на себя все удары судьбы, выпавшие на ее долю, на такую еще юную девушку. Кроме бабушки не было у нее заступников. Был еще Данилка, который горячо любил ее, но куда ребенку было справиться с родителями? Правда, он не раз обещал сестре как только вырастет, то поможет ей, а пока приходилось жить в ожидании, что однажды справедливость восторжествует и у Веронике начнется новая, куда более счастливая жизнь.

От таких мыслей тоска еще с большей силой завладела ее душой. Дабы не заплакать, девушка покрепче обняла Данилку. Чувствуя тепло, исходившее от него.

Вдруг дверь отворилась и в проходе показалась Инна Викторовна в домашней одежде. Уставшим видом она окинула детей и сказала:

Чего тут расселись? Быстро марш на кухню мне помогать!

Когда Вероника, взяв Данилку за руку, направилась вслед за матерью, та обернулась и оборонила:

Я говорила тебе, Вер. Данилка может идти играть.

Но я хочу остаться с Вероникой! - воскликнул мальчик.

Сыночек, - как можно ласковее ответила Инна Викторовна, хотя голос ее дрожал от злости, - сынок, иди поиграй в игрушки или посмотри мультфильм. Мы скоро будем ужинать.

Спорить с матерью не хотелось. Даниил обиженно выпятил нижнюю губу и, опустив голову, пошел в спальню, где были его игрушки.

Вероника в таких случаях всегда завидовала брату, хотя боялась признаться в этом даже самой себе. На кухне, думала она, мать снова вспомнит о ее тройках и об ее отце, который перестал платить алименты, как только потерял работу. Так оно и вышло. Вместо помощи Инна Викторовна приказала дочери почистить картошку, а сама принялась жарить котлеты. Во время готовки женщина искоса взглянула на Веронику и спросила:

Почему, когда я прихожу, дома так грязно? Трудно помыть посуду за собой?

Мама, я мыла посуду и полы протерла, а после этого отправилась забирать Даньку из детского сада.

А остальное время чем занималась? Опять в Интернете сидела?

Я уроки делала. У меня не было сегодня ни минуты свободного времени.

Да, ты просто все медленно делаешь, потому как туго соображаешь. Я работаю одна на всю семью, плюс дома все делаю, а вы только живете за мой счет да пользуетесь моими трудами! - Инна Викторовна завелась.

Долгое время девушка выслушивала историю о ее семье и родословной. Все было не новым: мало денег, ноль помощи, схожесть с отцом и "подлость" бабушки, которая "настраивает" внучку против матери. Устав вконец выслушивать негатив по отношению к себе, Вероника бросила чистить картошку и ответила:

Мама, если я такая плохая. Почему не отпустишь меня к бабушке?

Женщина метнула на нее злой взгляд и проговорила:

Это тебя старая ведьма - твоя бабка, научила разговаривать со мной в таком тоне, да?

Нет.

Хватит врать! Опять она сегодня звонила? Смотри, а не то обрублю все связи с бабкой, больше вообще ее не увидишь.

Я с ней не говорила сегодня, у меня был очень тяжелый день, - попыталась оправдаться Вероника, презирая себя за слабохарактерность.

Так я тебе и поверила, да у тебя мозгов не хватит высказать собственное мнение.

Разговор становился опасным. Снова может быть упомянут непутевый отец, чей характер унаследовала девушка, да ее плохая учеба в школе. При этом Инна Викторовна не хотела признавать свою ошибку в том, что после второго замужества совсем забыла о дочери. Она считала, что все неудачи - это вина исключительно Вероники, а она, мать, тут абсолютно не при чем.

Ужинали молча. Данилка то и дело давился котлетами, да это и понятно. Инна Викторовна, дабы сэкономить, покупала самый дешевый фарш, состоящий в основном из жил и жира, которые большинство покупали для кошечек и собак. Мяса практически не было, котлеты получились маленькими и рыхлыми, их невозможно было есть, но иного они и не ждали, рады и такому. Сергей всегда косо поглядывал на Веронику, про себя считая, сколько котлет она съела, ему казалось, что девушка их объедает и из-за нее в семье нет денег.

Бросив вилку, мужчина уперся локтями в стол и сказал:

Инн, а еще котлеты есть?

Нет, - раздраженно ответила женщина, - у меня не хватило денег на килограмм фарша, пришлось брать столько, сколько могла. Каждому по две котлеты.

Я больше не хочу есть, - простонал Даниил, ковыряясь в тарелке.

Ешь, сынок, больше ничего нет, - ласково ответила Инна Викторовна, поглаживая сына по голове.

Не хочу есть. Еда невкусная, в садике лучше кормят,- не утихал мальчик, явно стараясь разозлить родителей.

Мать сказала ешь, значит, ешь, - проговорил Сергей, раздраженный не меньше сына безвкусными котлетами.

Данилка упрямился, ковыряя все время в тарелке. Инна Викторовна не выдержала и, забрав его ужин, сказала:

Не хочешь, не кушай.

Я "Лунтик" хочу смотреть.

Иди смотри, сынок, - ответил Сергей, горячо любящий сына.

Мальчик с веселым смехом убежал к телевизору. За столом осталось три человека. Вероника тихо накалывала на вилку котлеты, боясь шевельнуться лишний раз. Всегда совместные времяпровождения оборачивались для нее пытками: ее любо не замечали, но чаще всего унижали, стараясь побольнее надавить на те места, которые и ей самой не нравились, а именно: инфантильность ее отца, внешность серой мышки, старая одежда, редкие волосы, мешки под глазами, как будто девушка сама была виновата в том, что такая родилась.

И как только она об этом подумала, Сергей обернулся в ее сторону и спросил:

А ты чего копаешься? Тоже есть не хочешь?

Нет, я буду есть, - тихо проговорила Вероника.

Вкусно, да? - поинтересовалась Инна Викторовна, усмехаясь над ней.

Дабы угодить родителям хоть в чем-то, девушка набрала побольше воздуха в легкие и сказала:

Да, вкусно.

Тебе бы только пожрать! - закричал Сергей. - Ничего не делаешь по дому, учишься плохо, выглядишь и того хуже. Остальные девчонки как куклы ходят, а ты мымра.

Какие оценки ты получила сегодня? - спросила мать, пропустив мимо ушей слова мужа.

Никакие, - спокойно ответила Вероника, хотя на глаза у нее навернулись слезы.

Вчера три по геометрии получила, - издевательским тоном ответил Сергей и довольно откинулся на спинку стула.

Три?! - воскликнула Инна Викторовна, взгляд ее глаз стал злым и холодным. - И ты мне ничего не сказала?

Я хотела... - промолвила девушка, вытирая слезы.

Чего плачешь как маленькая. Кто виноват в том, что ты не можешь учиться? - закричал Сергей. - Я всегда проверяю твой дневник и мне становится стыдно, что моя падчерица не может ответить хотя бы на четыре.

Но я учу, а у доски все забываю от волнения, - оправдывалась Вероника, искренне желая поскорее выйти из-за стола, чтобы не видеть ни мать, ни отчима. Как будто прочитав ее мысли, Инна Викторовна командным тоном проговорила:

Быстро доедай ужин и марш учить уроки!

Девушка была искренне благодарна матери хотя бы за это. По крайней мере у нее будет возможность посидеть в одиночестве в комнате, и никто ее не тронет. Она поставила тарелку в раковину и удалилась к себе, оставив злобный взгляд отчима и равнодушный матери позади.

В комнате, слишком темной для юной девушки, Вероника раскрыла учебник по английскому и принялась доделывать задание на дом. Долго она сидела со словарем, переводя простой текст. Может быть, он и был простым для тех, кто хорошо владеет языком, но для нее это было трудным, особенно подбирать нужные словосочетания на родном языке.

Через час, когда кукушка прокуковала восемь вечера, Вероника встала из-за письменного стола и пошла принимать душ в ванную комнату. К счастью, на пути ей никто не встретился, благо начался новый выпуск новостей, которые никогда не пропускали родители. Данилка тоже был занят важным делом: он смотрел по видео "Лунтик".

Оглядев коридор в старом стиле, девушка подумала: "Столько денег потрачено на технику, лучше бы свежие обои в комнатах наклеили бы". Но, к сожалению, никому не было дела до квартиры, благо работали телевизор и Интернет.

В ванной комнате девушка сняла одежду и включила воду. Из лейки полилась прохладная вода - Вероника не любила горячую. Когда с водными процедурами было покончено, девушка вытерлась махровым полотенцем и оглядела себя со стороны. В зеркале на нее смотрело бледное лицо, на котором отчетливо вырисовывались серые глаза под черными бровями да тонкий рот, на щеках были заметны поры и мелкие прыщики, которые не залечивались даже лосьоном. Пепельные волосы средней длины имели невзрачный мышиный цвет, который и так усугублял ее не столь красивое лицо. А как ей хотелось превратиться в красавицу с белокурыми длинными волосами, иметь яркие пухлые губы, спортивную фигуру; такими видела Вероника в интернете и журналах знаменитых моделей и артисток, которыми восхищаются и с которых все берут пример. Ей же злая судьба уготовила проживать в убогой квартирке с бедными родителями, которые ни капельки не любят ее и не хотят ничем помочь. Есть, конечно, бабушка, старающаяся помочь внучке чем может, но просить у старушке деньги на салон красоты было бы верхом невежества: благо, Зоя Семеновна и так оплачивала ей с пенсии за Интернет, телефон, покупала, когда могла, одежду, давала на карманные расходы. Больше у нее не было денег, и так на ее шеи сидел еще сын, который не старался найти работу.

Подумав об этом, Вероника еще раз взглянула на себя и зеркало и тихо спросила: "Ну почему одним дается все, а другим ничего? Ладно, деньги и потом можно заработать, но что мне делать с такой непримечательной внешностью? Вон, у Анжелки нет богатых родителей, живет с мамой, бабушкой и младшей сестрой в двухкомнатной квартире, а внешность у нее такая, что превосходит многих знаменитых красавиц, да и парни за ней бегают все время, а меня никто не любит: ни в школе, ни дома, да еще гадости говорят о моей внешности, я и так знаю, что не вышла ни лицом, ни фигурой".

На глаза навернулись слезы. Девушка не стала их смахивать - никто все равно ее не увидит. Накинув легкий халатик, Вероника вышла из ванны. В комнате родителей было тихо, должно быть укладывали Данилку спать.

В своей комнате Вероника переоделась в ночную рубашку и легла спать. Перед сном она представила себя в новой жизни среди иных людей. Ей так хотелось стать счастливой, чтобы ее тоже любили и уважали, и от этих мыслей она снова заплакала. Поначалу Веронике захотелось открыть окно и спрыгнуть вниз, но в последний момент передумала, когда вспомнила слова Зои Семеновны о том, что самоубийство - самый тяжкий грех, а самоубийцы вечность будут гореть в аду. Не хватало еще и после смерти мучиться, подумала девушка и плотно закрыла глаза. Сон сразу же сморил ее, когда она укрылась под мягким, теплым одеялом.

Глава II

Утро начиналось как обычно. Вероника вставала в шесть тридцать и шла умываться, принимать душ. В это же время поднималась и Инна Викторовна. В отличии от дочери, женщина в первую очередь заваривала чай, резала бутерброды, а затем, перекусив на ходу, будила Данилку, умывала его и вместе они уходили в садик. Девушка в такие моменты старалась лишний раз не тревожить мать, дабы не получить свежую порцию негатива в свой адрес. Когда Инна Викторовна молча поставила перед ней большую кружку чая, девушка робко пожелала доброго утра и принялась завтракать. Она знала, что мать не довольна: мало того, что ей ни свет ни заря приходится вставать, дабы отвести сына в детский сад, так еще и наблюдать спящего мужа. Сергей никогда не просыпался рано вместе с ними, мужчина мог спать хоть до обеда, хоть до десяти часов утра, благо спешить ему было некуда, а вести сына в садик он считал ниже своего достоинства, как говорил он иногда: дети - удел бабы. Причем свои обязанности по отношению к сыну Сергей всегда забывал, иной раз рассуждая о том, как было бы хорошо, если Даниил станет большим человеком, заработает много денег и станет помогать родителям, а о том, что в первую очередь, родители должны обеспечить ребенка всем необходимым и дать ему толчок в жизнь мужчина никогда не говорил.

Этим же утром, не смотря на плохое настроение, Инна Викторовна начала первая разговор, присаживаясь напротив дочери с чашкой кофе:

Вер, - начала она, - сегодня ты сама приготовишь ужин, так как меня не будет вечером.

Мама, а куда ты пойдешь? - спросила Вероника, хотя прекрасно знала ответ.

Я пойду в гости к сестре, она сегодня пирог печет, вот меня и позвала. Еще там Оля купила себе новые джинсы, интересно посмотреть.

Вероника глубоко вздохнула, проглотив обиду. Она прекрасно знала, что каждую пятницу Инна Викторовна ходит в гости к родной сестре и задерживается у нее чуть ли ни до ночи. А ей приходится все время сидеть дома вместе с Сергеем, который ненавидит ее и при любом случае старается унизить или обидеть ее. Но делать было нечего: мать все равно сделает так, как хочет, а проситься с ней в гости к тете было бы верхом глупости - все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Мама, знала Вероника, души не чает в своей родной племяннице, все для нее делает. А уж если хвалит, но нахвалить не может: и какая Оля красавица, и какая умница, и одевается лучше всех, и самая модная, и самая стройная, и какое у Оле большое будущее, и непременно она станет успешной в бизнесе и муж у нее будет не меньше миллионера, и все у нее будет хорошо. И так каждый раз. Как только Инна Викторовна заводила разговор о племяннице, глаза ее блестели радостным огнем, она аж вся преображалась, а затем, взглянув на дочь, добавляла: "Оля красавица, не то, что ты. Иногда мне кажется, что не ты моя дочь, а она".

После таких слов Вероника часто плакала, закрывшись в своей комнате. Вот почему такая несправедливость? Чем так угодила Оля тете, что та постоянно с восторгом рассказывает о ней? И чем провинилась она, Вероника, что мать всегда предает ее. Чаще всего, когда они вместе ходили к тете Лене, Инна Викторовна всячески старалась угодить старшей сестре, а унижение дочери воспринималась как шутка, над которой они смеялись. Никогда Вероника не забудет тот случай, когда мать при тете и Оле сказала:

Вер, ну посмотри на свою сестру, да она же просто пример для подражания! Когда же ты станешь такой же как и Оля, тогда я буду любить тебя больше всех, а то мне не приятно, что моя дочь похожа на серую мышку.

Инн, ну о чем ты говоришь? Кто же с моей Олечкой сравнится? Ну посмотри на нее: от меня и мужа она переняла все самое лучшее, вот и получилась красотка. Особенно я замечаю в последнее время, когда хожу с дочкой по центру, как все парни и мужчины просто головы сворачивают нам вслед. Один даже своему другу сказал: "Гляди, какая красивая блондиночка", и это-то со мной. А уж когда Олечка ходит гулять с подругами, то все парни у ее ног, многие даже своих девушек ради нее бросают.

Тебе повезло с дочкой, - проговорила Инна Викторовна, мельком наблюдая за реакцией Вероники, - а то моя вылитая папа: ни кожи ни рожи, одевается хуже всех, хотя мы столько раз ходили по магазинам, я выберу, значит, какую-нибудь кофточку ей яркую, стильную, молодежную, а Вероника ни в какую: и приходится платить скрепя сердцем за серую невзрачную тряпку, какую не каждая бабулька оденет. Я пыталась привить ей чувство стиля, но тщетно - что она, что ее отец, два бездаря.

Вероника почувствовала, как комок сжал горло. Ей захотелось поскорее выбежать вон из квартиры и громко заплакать от унижения, чтобы хоть кто-то посочувствовал ей; и, может быть, услышав ее плачь, дрогнет чье-то черствое сердце, протянется чья-то рука на помощь, но вокруг не был никого, кто мог бы помочь ей. Была, конечно, бабушка, но Вероника знала, какое чувство ненависти испытывают друг к другу мать и Зоя Семеновна. Конечно, девушка могла в любое время пожаловаться старушке, но не хотела накалять и так уже испорченные отношения. Не хотелось ей жаловаться еще и потому, что она была очень добрым человеком, можно даже сказать, слишком добрым, чтобы ради своей цели накалять отношения между родственниками. Но именно эта доброта и была причиной всех ее несчастий, потому как большинство людей, которые даже если и имели совесть, но не использовали ею, пользовались добротой Вероники, прекрасно зная, что они никогда не ответит на обиду. Ладно, если бы таким бессовестным способом самоутверждались только посторонние люди, но страшнее было осознавать, что чаще всего негатив исходил как раз таки от близких людей, которые, наоборот, должны были поддерживать ее.

Эти мысли мигом пронеслись в голове Вероники, когда она, едва сдерживая слезы, посмотрела сначала на мать, затем перевела взгляд на тетю Лену и в последнюю очередь мельком взглянула на сестру Олю, которая, развалившись в кресле, смотрела на присутствующих с высокомерным видом. Униженная, оскорбленная словами собственной матери, девушка искала поддержки у тете и сестры, но те лишь смеялись над ее жалким видом, словно внешность девушки была лишь ее ошибкой.

Еще Вероника вспомнила случай месячной давности. Это произошло накануне дня рождения Оли. Тетя Лена пригласила всех родных на праздник дочери. Естественно, без подарков не обошлось. Но какой ценой! Три дня тому назад Зоя Семеновна подарила на скопленные раннее средства внучке хорошую сумку, чтобы та могла хотя бы чем-то гордиться. Но когда девушка, собираясь в школу, скала искать подарок бабушки, сумки нигде не было, а спрашивать о пропаже она не хотела, так как тщательно скрывала подарок. Но это она думала, что скрыла сумку. На самом деле для нее обернулось шоком, когда Инна Викторовна демонстративно вручила ту самую сумку дочери племяннице. Оля ничего не подозревая с радостью приняла подарок, а у Веронике кусок застрял в горле. Незаметно отлучившись, девушка зашла в туалет, закрыла дверь на защелку и долго там плакала от обиды, что мать забрала единственную ее хорошую вещь, подаренную бабушкой, даже не спросив ее разрешения. Почему Оле всегда доставалось самое лучшее, а для нее собственная мать уготовила жалкую участь? Ей не хотелось больше оставаться на празднике, видеть счастливое лицо двоюродной сестры и ту самую сумку, которая потом лежала в груде подарков. Подавленная, Вероника ушла, попрощавшись с тетей. Придя домой, она позвонила бабушке. Зоя Семеновна побледнела. Не долго думая, она собралась и поехала к Елене Викторовне домой, благо, она знала, где та живет.

Ничего не подозревавшая Оля открыла дверь квартиры и увидела разъяренную бабушку сестры. Зоя Семеновна переступила порог квартиры и твердым голосом сказала:

Оля, быстро отдавай сумку!

Какую сумку? - возмутилась красавица.

Ту, что подарила тебе Инна Викторовна.

А почему я должна ее вам отдавать? Это мой подарок, ясно?

На шум в прихожую вбежала испуганная тетя Лена. Увидев перед собой суровое лицо Зои Семеновны, она спросила, что та хочет от ее дочери.

Елена Викторовна, верните сумку, которую подарила ваша сестра Оле.

А почему..? Что случилось? - удивилась женщина.

Ах, так вы не знаете?

Что не знаем? - в один голос воскликнули тетя Лена и Оля.

Я вам сейчас скажу. Дело в том, что сумку купила я на свои деньги моей внучке Веронике. А ваша сестра, Елена Викторовна, УКРАЛА, - на этом слове старушка сделала особенное ударение и произнесла его так громко, чтобы сидевшая в зале бывшая невестка услышала ее голос, - да, украла сумку у собственной дочери и подарила ее племяннице.

Тетя Лена покраснела от смущения, а Оля вообще стояла в шоке. Как бы они не любили Инну Викторовну, но даже они были в шоке от данного поступка. Девушка ушла в свою комнату и через полминуты вернулась, держа в руках сумку. Зоя Семеновна забрала подарок и поблагодарила женщин. Когда она собиралась было уходить, ее окликнула Инна Викторовна:

Зоя Семеновна, зачем вы сюда пришли?

Пожилая женщина обернулась и так взглянула на нее, что та отступила на шаг, едва не упав. Тетя Лена быстро встала между двумя женщинами, тихим голосом призывая их успокоиться.

Как мне быть спокойной, Елена Викторовна, если эта нахалка крадет вещи у собственной дочери!

Зоя Семеновна, не надо меня оскорблять. Я вам ничего плохого не говорила.

А как мне с тобой еще говорить?! Ты свою собственную дочь ненавидишь, последнее у нее забираешь и все племяннице отдаешь. Совесть-то хоть есть?

Вы знаете, какая у меня финансовая ситуация, у меня просто нет денег покупать подарки, а ходить с пустыми руками я не могу.

Да-да, и потому вместо того, чтобы перестать покупать пиво своему хахалю, ты берешь вещи, которые купила я. Запомни: Оля для меня никто и тратить свои кровные деньги на нее я не собираюсь. А Верочку не трогай! - с этими словами Зоя Семеновна вышла на лестничную площадку, громко хлопнув дверью, а в руках у нее была та самая сумка.

Инна Викторовна вернулась в зал. Присев в кресло, она закрыла лицо руками, чувствуя, как ее щеки пылают. К ней подсела сестра Лена и спросила:

Инна, думаешь, ты нормально поступила сегодня?

А что мне было делать, если у меня нет ни копейки денег на подарок?

Причем здесь подарок? Зачем ты взяла Верину сумку?

Я думала, что подарю ее Оленьке, а Веронике потом куплю другую.

И все равно, ты, Инн, поступила очень плохо по отношению к дочери, давай уж говорить на частоту.

Разговор дальше продолжать не хотелось, все было и так понятно. Инна Викторовна, чувствуя вину перед сестрой и племянницей, пообещала накопить деньги и купить хороший подарок. Тетя Лена пошла провожать сестру, а Оля так и не вышла: праздник был полностью испорчен.

Вернувшись в тот вечер домой, Инна Викторовна ничего не сказала дочери, хотя могла бы попросить прощение. Но вместо этого женщина сделала каменное лицо и ходила так по квартире, показывая, как она обижена на Веронику. Почти целую неделю она не разговаривала с дочерью, и лишь потом, когда тот случай начал было забываться, Инна Викторовна вошла в комнату Вероники и сказала:

Зачем ты своей бабке рассказала о сумке? Тебе не стыдно так подставлять родную мать? Я от стыда хотела сквозь землю провалиться.

Эту сумку подарила мне бабушка. Почему я должна отдавать ее другому человеку?

Ты так говоришь, будто бы Оля тебе чужая, а, между прочим, она твоя двоюродная сестра! Тебе, выходить, жалко подарить что-либо сестре, которая постоянно передает тебе свои вещи.

Мама, Оля приносит только то, что хотела бы выбросить на помойку. Посмотри, разве она дарит мне хорошие вещи? А сумка эта новая, фирменная. Бабушка долгое время копила деньги, чтобы мне ее купить.

Выходит, ты любишь бабушку больше, чем меня и Олю только из-за подарков? Какая же ты лицемерная! Подавись своей сумкой, а у меня больше ничего не проси! - высказав в довольно резком тоне последние слова, женщина удалилась с высоко поднятой головой, радуясь, что снова одержала вверх над дочерью благодаря своей манипуляцией.

Растерянная, Вероника не могла произнести не слова. Мало того, что у нее в тайне забрали сумку и подарили другому человеку, так еще и обвинили в том, что она захотела вернуть свою вещь обратно. Честно, девушке было обидно до слез за то, что мать любила племянницу больше, чем родную дочь, которую, не гнушаясь, всегда выставляла посмешищем перед друзьями и родными.

Каждый раз, когда речь заходила и тете Лене и Оле, в памяти Веронике вставал этот случай с сумкой, который она никогда не сможет забыть.

Позавтракав, девушка оделась и пошла в школу. Инна Викторовна в это время собирала Данилку в детский садик, попутно красясь на работу. Когда Вероника очутилась за порогом квартиры, то почувствовала себя счастливой, словно родной дом был единственным местом ее кошмаров. И даже не столько благополучная школа, в которой учащиеся делились на группы, была для нее раем после скандалов с матерью и отчимом.

На уроке химии, который был первым, учительница спрашивала домашнее задание. В классе, где училась Вероника, было не модным делать уроки и получать хорошие оценки. Напротив, больше половины класса были бездельниками и разгильдяями, курившие на перемене в туалетах, хотя директор строго настрого запретил это делать.

В классе была своя иерархия; в "высшее общество" допускались лишь "самые красивые и крутые", среди них были юноши, любящие поиздеваться над младшеклассниками, попить пиво на перемене, а после всех уроков устраивать драки с ребятами из соседних дворов и школ, а также красивые девушки, пользующиеся успехом у "крутых" парней. Нельзя сказать, что в "высшем обществе" расположились дети богачей, нет, все там были из самых обычных семей, но любящие преподать себя так, словно они были дети миллионеров или знаменитостей.

В "низших слоях" оставались такие как Вероника, но почему-то именно она одна подвергалась насмешкам со стороны королевы класса и ее друзей. Хотя одноклассники прекрасно знали ее тяжелое семейное положение и отсутствия хорошей материальной базы, но тем не менее, травили ее изо дня в день, прививая новые комплексы по отношению к ее внешнему виду и характеру.

Так было и на этот раз. Как только Вероника подняла руку, дабы ответить домашнее задание, весь класс оживился, потому как знали, что девушка редко когда отвечала на четыре или пять. Со всех сторон послышался шепот: "Глиста, глиста", но Вероника не стала обращать на оскорбления, ссыпающиеся на нее проливным дождем. Учительница постучала указкой и приказала класс замолчать. На время наступила тишина. Был слышен только голос Вероники, которая отвечала домашнее задание, и хотя она прекрасно знала материал, но настолько переволновалась, что в конце начала путаться, но все же потом выправилась и более уверенным голосом рассказала все до конца. Учительница похвалила ее и поставила четыре.

Молодец, Иванова, закрыла предыдущую тройку четверкой. Возможно, если и контрольную напишешь хорошо, то и в четверти выйдет четыре.

Ольга Петровна, о чем вы говорите, когда это Глиста получала четверки по контрольной? - прокричал на весь класс "король", а все остальные ребята дружно засмеялись.

Саша, ты тоже не отличник, - ответила учительница, хотя у нее и в мыслях не было поддерживать Веронику, чьи родители не могли делать внушительные взносы на родительском собрании.

Девушка густо покраснела от стыда, словно была в чем-то виновата, хотя нет, вина все же ее была - вместо того, чтобы хоть как-то защитить себя, она как страус вжимала голову и тихо сидела, выслушивая оскорбления и издевки.

После первого урока Вероника зашла в школьный туалет. Там возле окна с сигаретой в руках стояли ее одноклассницы, вульгарно накрашенные девушки в мини-юбках и высоких каблуках. Вероника в испуге попятилась, ей захотелось скорее уйти оттуда, но она не решилась показать свой страх, а вместо этого шагнула к кабинке. Сзади она услышала шепот и злорадный смех. Одна из девушек, должно быть, королева класса, громко сказала, чтобы все слышали:

Эй, Глиста! Куда собралась?

Вероника услышала свое прозвище и вздрогнула. Она остановилась на полпути, боясь сделать хоть какое-то движение. Две девушки подошли к ней и подвели к окну. На подоконнике лежала зажигалка и пачка сигарет. Девушка со светлыми волосами достала одну сигарету и протянула Веронике.

Глиста, будешь курить?

Нет, спасибо, - ответила та и опустила голову.

Ты что, отказываешься? Да?

Да.

Слушай, иди сюда, - девушка взяла Веронику за руку и подвела к раковине. Включив воду, она схватила несчастную за хвост и опустила лицом в раковину. Вода оказалась холодной. Веронику обдала дрожь. Захлебываясь, она попыталась вырваться из цепких рук одноклассницы, но та крепко держала ее голову.

Ты, уродина, как смеешь мне отказывать? А? Кто ты такая? - проговорила она фамильярным тоном.

Остальные девицы смеялись и снимали все на телефон. Когда волосы Вероники окончательно намокли, девушка подняла ее голову и повернула лицом к себе.

Слушай сюда! Когда я говорю кури, ты куришь. Если я прикажу тебе есть дерьмо, ты будешь его есть! А откажешься, пеняй на себя. Теперь просит прощение за то, что не приняла мою просьбу.

Прости, - ответила Вероника, трясясь от холода и страха.

Кто так просить прощение? Становись на колени!

Одна из девушек подошла к ним и спросила:

Анжела, это снимать крупным планом, да?

А ты как думаешь, Ань?

Думаю, что да, - Аня засмеялась и направила айфон в сторону Анжелики и Вероники.

Анжелика подошла в плотную к Веронике и злобно проговорила:

Ты глухая? Не слышишь, что я тебе говорю? Быстро встала на колени и проси прощение, Глиста!

Несчастная Вероника покорно опустилась на колени. Мокрые волосы рассыпались по плечам. Капли стекали с них прямо на одежду и сумку. Но сейчас это мало волновало ее. Она лишь видела ноги Ани и Анжелы, да слышала истерический хохот в ее адрес.

Прости, - проговорила девушка, готовая провалиться сквозь землю от такого унижения.

Это ты так просишь прощение? - воскликнула Анжела, упиваясь своим могуществом. - Говори так: О, прекрасная Анжелика! Я преклоняю перед тобой колено и прошу о нисхождении к моему ничтожеству!

Жестокое обращение подростков к одноклассникам было типичным для этой школы, считавшейся неблагополучной. Учителям было все равно, что происходит в стенах школы. Очень редко, когда они заступались за обиженных; чаще всего они просто не замечали ничего. Но в этот раз, когда Вероника уже была готова повторить слова унижения, в туалет неожиданно вошла учительница по труду. Увидев девушек, женщина напустила на себя грозный вид и спросила:

Что здесь происходит? Быстро вон отсюда все!

Анжелика вместе с Аней и Оксаной усмехнулись и с довольным видом вышли в коридор, оставив Веронику одну. Учительница посмотрела им вслед и сказала:

Что за дети пошли, хуже преступников. Ни стыда, ни совести, только и знают, что шляются по подъездам да курят в туалетах. Лучше бы уроки учили, - потом она наклонилась над плачущей Вероникой и спросила. - С тобой все в порядке?

Не... не знаю, - ответила девушка, дрожа всем телом от холода.

Иди домой, а я поговорю с классным руководителем.

Спасибо, - проговорила несчастная, вставая на ноги.

Мокрая одежда прилипла к телу, мокрые волосы рассыпались по плечам и шеи, от чего стало еще холоднее. Идя по длинным коридорам школы, Вероника думала только об одном: куда ей идти в таком виде, как не заболеть от холода. Войдя в раздевалку, она заметила двух высоких десятиклассников, обсуждающих что-то новое из серии ноутбуков. Мельком взглянув на испуганную девушку с мокрой головой, они дружно рассмеялись и спросили:

Ты что, в раковине голову мыла или тебя в унитаз опустили с головой?

Вероника, еле сдерживая слезы, отвернулась и стала искать свой пуховик. И эти смеются над ней, не зная ни ее саму, ни историю, произошедшей только что. Ну почему все так относятся к ней, почему? Чем она так провинилась перед людьми, что постоянно слышит оскорбления и насмешки в свой адрес изо дня в день? Что с ней не так? Каждый раз, ощущая внутреннюю боль, Вероника задавала такие вопросы, но всегда они оставались без ответа.

Куда идти теперь, думала она. Домой никак нельзя, там Сергей, который не только не посочувствует ей, но может еще сильнее оскорбить или даже побить - смотря, сколько пива он уже успел выпить. Только к бабушке, только к ней, не смотря на то, что Зоя Семеновна жила не так уж и близко. Но все равно, у бабушке ей будет лучше, там ее поймут и пожалеют. А, может быть, и с папой встретится, который тоже ее сильно любит.

При выходе из школы, Вероника обдумывала, как выйти со школьного двора, чтобы нечаянно не попасть на глаза Анжелики, которая всегда вместе с подружками курит на спортивной площадке. Что делать? Вероника боялась Анжелику и тех, кто дружил с ней. Подруги "королевы", а также многочисленные ухажеры из старших классов готовы были в любую минуту прийти на помощь красавице, ибо дружить с ней было престижно как для поднятия самооценки, так и для собственной безопасности.

Вероника же, в силу семейных и денежных обстоятельств, была отстранена всем классом назад. Девушке всегда было тяжело в душе слышать за своей спиной обидные прозвища и оскорбления, а потом, придя домой, терпеть выходки отчима и ненависть собственной матери.

Иной раз девушка старалась понять ненависть всего человечества к своей персоне. Ладно, с Сергеем понятно: он чужой для нее человек, хоть и живут они под одной крышей. Понятно и презрение одноклассников: она, Вероника, из всего класса одевалась хуже всех, у нее не было молодого человека, она ни разу не посещала ночные клубы, не курила на заднем дворе школы, не имела при себе планшета и смартфона, не выкладывала собственные фотографии в Инстграмм - словом, отставала от современной жизни. Но вот почему Инна Викторовна относилась к ней словно к чужой, была для Веронике неведомо. Несколько лет назад, когда женщина сидела по уходу за ребенком в декрете, Сергей совсем распоясался: он мог кричать на родных отборной бранью, ломал вещи в доме, почти каждый день поднимал руку на жену, которая после кухонных разборок тщательно замазывала синяки тональным кремом. Свидетелем всего этого была Вероника, которая плакала и умоляла отчима не бить маму. Но Сергей никогда не внимал просьбе девочки, напротив, в такие моменты он становился опаснее дикого зверя, направляя всю злость на падчерицу. Инна Викторовна не старалась защитить дочь от тяжелой руки супруга, и даже более того, всячески старалась поддержать Сергея.

Вероника поначалу понимала гнев матери, когда та срывалась после очередных разборок с Сергеем. Девочка жалела мать, ей очень хотелось видеть ее красивой и счастливой как раньше, но женщина постепенно привыкла к безропотности дочери старалась направить гнев Сергея на нее. Когда Вероника вся в слезах бежала к матери, та с отвращением отталкивала ее, приговаривая: "Сама виновата, не надо доводить папу".

Подрастая, девушка осознала отношение матери и отчима к ее существованию, тем более, что и в школе ее начали травить, когда узнали, в каком трудном положении оказалась она. Учителя всячески придирались к ней, занижая оценки; одноклассники издевались не хуже Сергея, а Инна Викторовна, махнув рукой на дочь, занялась новой семьей и родственниками.

Вот почему Вероника решила, что пойдет лучше к бабушке через несколько кварталов, чем снова и снова оправдываться перед отчимом.

Вдалеке, уже подходя к воротам школы, девушка заметила Анжелику, обнимающуюся с каким-то молодым человеком. Она никак не могла понять, почему ее никто не решается трогать, хотя сама Анжелика никогда не носила дорогую одежду да и жила не так уж и хорошо. Отец Анжелики разбился три года назад в автокатастрофе, оставив жену и детей без кормильца. Мама девушки вынуждена была пойти работать на вторую работу, хотя сама была учителем музыки. Семья Анжелики жила в маленькой двухкомнатной квартирке и состояла из четырех человек: мама, бабушка, она и ее младшая сестра - ученица второго класса. И даже не смотря на такое трудное семейное положение, Анжелика держала планку, всегда великолепно выглядела, носила стильные, хоть и недорогие, вещи.

Почему так, спрашивала себя Вероника. Чем она лучше меня? Может быть, потому что Анжелика красавица блондинка? Хотя да, спорить с этим было никак нельзя. Девушка лицом напоминала Дауцен Крёз и Иванку Трамп, да и фигурой была хороша. Может быть, поэтому ее все обожали и носили на руках? Вероника опустила голову и пошла по дороге в сторону остановки, дрожа от холода.

Время приближалось к обеду. В этот момент Зоя Семеновна могла отсутствовать дома. Но, к счастью, бабушка оказалась дома. Она открыла дверь и увидела на пороге испуганную Веронику с мокрой головой. Девушка сквозь слезы поздоровалась с бабушкой и вошла в ее квартиру.

Квартира была однокомнатная в панельном доме на четвертом этаже. В коридоре стояла прихожая да тумбочка, на которой лежали газеты да старый телефон. В зале, который являлся также и спальней, на одной стороне стоял диван, на другой кровать пятидесятилетней давности. В углу на тумбочке стоял телевизор с антенной да магнитофон, принадлежащий папе Вероники. Кухню в это квартире была самой красивой комнатой. Тут, в отличии, от остального была новая кухонная мебель, уголок с овальным столиком, новая плита и, самое главное, много цветов в плошках. Вот почему Зоя Семеновна любила проводить на кухне все свое свободное время.

Вероника прошла в ванную комнату и сняла с себя мокрый свитер, который тут же повесила сушиться на батарею. Зоя Семеновна прошла к ней с пуховиком в руках и спросила:

Что случилось, моя маленькая. Почему ты вся мокрая?

Девушка молча вытерла слезы и только хотела было все рассказать, как новый приступ горя и в то же время радости от встречи с бабушкой обрушился на нее и, не понимая что происходит, она вновь заплакала. Плакала она громко, слезы каплями скатывались по щекам на подбородок. Зоя Семеновна, ласково приласкав внучку, гладила ее по голове и приговаривала:

Ну-ну, любимая моя внученька. Верочка моя, не плачь, я здесь, я рядом с тобой.

Бабушка, мне хочется остаться с тобой.

Заберу я тебя, моя маленькая, не волнуйся, ты только дождись меня.

Бабушка, - только и смогла произнести Вероника, но сколько любви, нежности и надежды вложила она в одно это слово.

Зоя Семеновна продолжала жалеть внучку, больше ничего не спрашивая ее ни о чем. Вместо этого, она подвела ее на кухню и сказала:

Верочка, садись. Я сейчас налью тебе чай, а потом приготовлю что-нибудь вкусненькое.

Спасибо.

После обеда Вероника засобиралась домой, так как стрелка на часах показывала два часа дня. Зоя Семеновна при виде одетой внучки спросила:

Ты куда собралась? Я думала, ты посидишь еще со мной.

Не могу, бабушка. Мне нужно Данилку забрать из детского садика.

А что, его папа не может это сделать? - раздраженно проговорила женщина.

Нет, к сожалению.

Зоя Семеновна всегда при одной мысли о Сергее злилась, вот почему даже в разговорах старалась не упоминать его имени. К Даниилу она относилась тоже плохо, хотя в душе понимала, что ребенок ни в чем не виноват. Однажды, прошлой весной, Вероника пришла к бабушке в гости вместе с братиком. По началу женщине хотелось выставить мальчика за дверь, но потом, видя, с какой любовью, с какой нежностью относится он к сестре, раскаялась в своем былом намерении и решила хотя бы ради внучки потерпеть сына бывшей невестки.

Сергей в это время смотрел очередной фильм. И ему не понравилось, как кто-то вошел в прихожую, потом прошелся по коридору: видите ли, посторонние шумы отвлекли его от просмотра. Выйдя в прихожую, мужчина взял Даниила за руку и провел на кухню. Затем снова вернулся в прихожую и, подойдя к Веронике, со всей силой схватил ее за руку, повернул к себе лицом и злобно огрызнулся:

Ты где шлялась, а?

Я... я была сначала в школе, а потом пошла за Данилкой.

Что ты врешь? Где ты была до этого, рассказывай!

Я, правда, после школы пошла за Данилкой в садик.

Да? И почему ты не зашла домой перед этим? Ты же всегда так делаешь.

Прикрываясь от сыпавших на нее ударов, девушка сквозь слезы пыталась объяснить отчиму, что ей не было никакого смысла идти домой, так как после школы она пошла в детский сад. Но мужчина не слышал, или не хотел ее слышать. Он лишь твердил одно и тоже:

Не ври мне, маленькая нахлебница! Наверное, пила и курила в подворотне с такими же оборванцами как ты!

Да не пью я и не курю, - оправдывалась Вероника, словно она действительно была в чем-то виновата.

На крик прибежал Данилка. Встав между сестрой и отцом, мальчик обнял Сергея и, схватив его двумя руками, сквозь слезы прокричал:

Папочка, пожалуйста, не бей Веронику! Пожалуйста.

Мужчина на секунду оторопел. Он смотрел в лицо сына, его большие испуганные глаза и ему стало жаль его. Он собрал остаток сил и сказал:

Данилка, иди на кухню.

Мальчик все еще плакал. Он не хотел, чтобы отец снова побил Веронику, вот почему он не сдвинулся с места, хотя всегда слушался отца во всем. Девушка стояла ни жива, ни мертва. Она смотрела то на Сергея, то на Данилку. Наконец, дабы покончить с этим, мужчина лишь махнул рукой, как бы отстраняясь от них, и ушел в большую комнату, где снова сел на диван с пультом управления. Вероника, оставшись наедине с Данилкой, обняла его и тихо сказала:

Спасибо тебе.

Я люблю тебя, - мальчик искренне улыбнулся и посмотрел на сестру с такой нежностью, что та не смогла сдержать слез. Она прижала к себе братика, чувствуя тепло, исходящее от него.

Глава III

Тем временем Зоя Семеновна, чуть не плача, шла в школу, где училась Вероника. Женщина хотела разобраться в произошедшем случае. За углом школы в это время стояла Анжелика с друзьями и курила, попивая пиво. Заметив вдалеке старушку в темном шерстяном платке, она подмигнула остальным ребятам и сказала:

Глядите, бабка Глисты тащится. Интересно, что она нам сделает?

Остальные тоже посмотрели за угол и засмеялись. Ни чувства уважения к старшим, ни сострадания у них не было. С еще большим остервенением они принялись поносить Веронику и ее бабушку, а количество выпитого пива окончательно развязало им язык.

Зоя Семеновна, не зная о том, какие слова в данный момент летели в ее адрес, уже шла по коридору школы прямо в учительскую. Она хотела поговорить с классным руководителем внучки, поделиться случившимся и, наконец, поинтересоваться: примут ли учителя меры или нет? В учительской сидела только преподаватель младших классов. Заметив вошедшую Зою Семеновну, она спросила:

Женщина, вы кого-то ищите?

Да... да, - она говорила сбившимся голосом, а комок рыданий мешал ей сосредоточиться, - скажите, где я могу найти Елену Александровну? Мне срочно нужно с ней поговорить.

А Елена Александровна только что ушла домой. А вы по какому поводу?

По поводу Вероники, моей внучки.

Так, может быть, обсудите данный вопрос с завучем? Она сейчас на месте.

Хорошо.

Зоя Семеновна снова пошла по длинному школьному коридору. Иной раз мимо нее пробегали дети, оставшиеся на продленке. Постучав в кабинет завуча, женщина робко вошла туда и поздоровалась.

Здравствуйте, - проговорила Екатерина Михайловна, - чем могу вам помочь.

Зоя Семеновна села напротив нее и, вытирая носовым платком катившиеся по щекам слезы, ответила:

Я пришла поговорить о сегодняшнем случае с моей внучкой Вероникой.

Да? А что случилось?

Ученики из ее класса постоянно издеваются над ней, унижают, потому что знают, что за нее некому заступиться, - произнося эти слова, женщина плакала, ее руки тряслись.

Пожалуйста, успокойтесь, - с жалостью сказала Екатерина Михайловна, - хотите, я дам вам воды?

Спасибо, - Зоя Семеновна взяла из ее рук стакан и выпила медленными глотками. Когда, чуть успокоившись, она взяла себя в руки и перестала плакать, то продолжила сбившийся рассказ:

Сегодня ко мне утром пришла Вероника. Я очень удивилась, почему так рано? Поначалу она ничего мне не рассказывала, говорила про какое-то окно, но я не верила. Представьте, сижу я дома и вдруг на пороге стоит внучка, вся заплаканная, дрожит от холода? Я принялась ее расспрашивать что да как. Вероника все уходила в сторону, пыталась поменять тему разговора, но тщетно. Я настояла на своем, и она во всем призналась.

Та-ак, и что случилось?

После первого урока Верочка пошла в туалет, а там сидели ее одноклассницы Анжелика эта вместе со своими подругами. Они принялись смеяться над ней, потом Анжелика облила ее холодной водой и заставила встать перед ней на колени. А остальные девочки снимали все это на мобильный телефон. Вы взрослый человек и, конечно, понимаете, какое это унижение.

Екатерина Михайловна была в шоке от такого рассказа, хотя в школе данный случай был не редкостью, просто никто не поднимал этот вопрос. А тут сама бабушка ученицы пришла просить о помощи. Завуч посочувствовала и попросила Зою Семеновну не расстраиваться, так как завтра они с Еленой Александровной все улажут.

Я вас уверяю, мы со всем разберемся и все уладим.

Да вы как-нибудь уж постарайтесь. Верочка очень хорошая девочка, просто скромная и тихая, друзей у нее нет, помощи от матери ждать не приходится. Только я все делаю для нее.

Побольше бы таких бабушек, - Екатерина Михайловна улыбнулась и попрощалась с Зоей Семеновной, которая не совсем верила руководству школы.

Возвращалась женщина в подавленном настроении. Она прекрасно понимала, что всерьез никто не будет решать их проблемы, а уж за Веронику вряд ли кто-либо заступиться. Тут было лишь два варианта: либо все оставить как есть, либо забрать девочку к себе и перевести в другую школу. Но как сделать так, чтобы суд встал на ее сторону? Как? Если бы Инна Викторовна была бы обеспокоена судьбой дочери, стало легче, а так... Все эти мысли пробегали в голове Зои Семеновны по пути домой. А дома она снова пыталась найти выход из сложившегося положения.

Инна Викторовна пришла домой позже обычного. Как всегда, она была уставшей и раздраженной. Немного пошумев на Сергея женщина ушла на кухню готовить ужин. Вероника продолжала сидеть в своей комнате, боясь даже выйти на встречу матери. Девочка сидела и делала уроки, но ничего не получалось. Мысли об унижении в школе не покидали ее. Она боялась, боялась идти завтра в школу, боялась насмешек, всего. Хорошо, думала Вероника, что завтра суббота и не так много уроков, как в остальные дни.

Ее думы прервали звуки шагов. Девочка обернулась и увидела свою маму, которая грозно взглянула на нее и нервным голосом спросила:

Где была сегодня?

Вероника вся побледнела. Первое мгновение она хотела все рассказать матери, но передумала, потому что знала, что все равно окажется виноватой.

Я... я была в школе... А потом... потом пошла за Данилкой.

А домой чего не зашла? Гуляла?

Нет, нет. Я сразу после школы пошла в садик и забрала Данилку раньше обычного. Смысл мне было идти домой?

Такой смысл, что ты должна была зайти в магазин и купить продукты, а потом уже за братом идти. Ты что, забыла, что я тебе сегодня утром дала деньги на еду? Где они?

Вероника и правда забыла и о деньгах, данные матерью, и о необходимости купить продукты. Она молча взяла кошелек и достала оттуда пятьсот рублей.

Вот, я их не на что не тратила.

Инна Викторовна рывком вырвала деньги и, положив в карман халата, строго спросила:

Забыла, да? А что мне, по-своему, сейчас готовить? Ты не знаешь, что у нас дома нечего есть? Что Данилка будет кушать, а я, уставшая и голодная? Ты ничего не хочешь делать, ни к чему не стремишься. От тебя толку нет.

Вероника заплакала. Если бы мама знала, какие у нее проблемы, то, может быть. Смягчила свой гнев. Но она не верила ни матери, ни отчиму, для нее они были и родными, и чужими одновременно. Единственное, можно было обо всем рассказать Даниилу, поделиться с ним со всеми проблемами, но он был еще ребенком и вряд ли бы понял что-нибудь.

Вероника видела, как Инна Викторовна уходит, хлопнув дверью, как кричит на Данилку в коридоре, слышала недовольный голос Сергея, плач братика, потом все стихло. Они ушли на кухню ужинать, а ее так и не позвали. Голодная,, покинута всеми, Вероника положила руки на стол, на них голову, и заплакала.

На следующий день, в субботу, было пять уроков. Вероника любила этот день не смотря ни на что: во-первых - вечером можно было не учить уроки, во-вторых - ей не нужно было идти на физкультуру, которая стояла последней, так как она была освобождена от физических нагрузок.

Вероника сидела на последней парте и весь первый урок обводила одноклассников полусонным взглядом. Учительница по русскому и литературе что-то рассказывала о творчестве Александра Сергеевича Пушкина, но добрая половина класса ее не слушала. Вероника всегда относилась к литературе постольку поскольку, так как не любила читать книги. На таких уроках она равнодушно осматривала других учеников, особенно пристально вглядываясь в самых красивых, которым втайне завидовала и восхищалась.

В этот раз Вероника смотрела на Анжелику, еще не зная, что Зоя Семеновна ходила жаловаться на красавицу. Вероника никогда не понимала и с грустью думала о том. Почему к ее однокласснице, тоже небогатой, росшей без отца, всегда много поклонников, ее уважают, ею восхищаются, она всегда одета потрясающе и выглядит также. Сегодня Анжелика была одета в черную спортивную кофту с капюшоном, украшенном стразами, обтягивающие черные штаны, более похожие на легинсы, и сникерсы последней модели. Ее белокурые пышные волосы чуть ниже плеч идеально сочетались с красивым нежным лицом.

Вероника слышала громкий смех Анжелики, видела, как та постоянно крутилась, то передавая какие-то записки, то беря чей-то карандаш. Она знала, что сейчас ей сделают замечание или вызовут к доске, но красавица никогда этому не расстраивалась. И только Вероника об этом подумала, как услышала голос учительницы:

Саликова! Прекрати вертеться на месте и иди отвечать к доске!

Анжелика, посмеиваясь, вышла к доске и принялась ждать вопроса, на который, уже знала, не даст ответа. Учительница задала вопрос о лирике Пушкина, девушка проговорила что-то, но потом запнулась, на что преподаватель ответила:

Ничего ты не знаешь, Саликова.

Почему? Я учила вчера, спросите меня что-нибудь еще.

Хорошо, я тебя спрошу, а ответить тебе поможет... Иванова...

Вероника вздрогнула. Неужели ей придется отвечать вместе с Анжеликой, которую она боялась больше всех? Ничего не произнося, она вышла к доске и встала рядом с красавицей; ее невзрачный вид как бы балансировал с экстравагантным нарядом Анжелики. Когда Вероника встала рядом с красавицей, та посмотрела на нее и, отвернувшись, зажала рот рукой и стала смеяться. Остальные одноклассники тоже захихикали, стараясь явно возвыситься над Вероникой, которая в это время скромно стояла, залившись краской. Учительница пристально взглянула на Анжелику и спросила:

Чего смеешься? Так весело?

Угу, - проговорила та и засмеялась громче.

Смешинку проглотила? Хорошо. Сейчас все вместе повеселимся. Итак... скажите мне, девочки, какие стихи писал Пушкин во время михайловского периода. И что это был за период такой, в чем его особенность?

Обе девушки стояли словно истуканы. Ни одна не могла ответить на такой вопрос. А учительница их подбадривала:

Ну же, девочки, чего молчите? Ну ладно, если для вас так это сложно, просто назовите названия тех стихов, которые были написаны в данный период.

Вероника прекрасно знала ответы на вопросы, но не решалась первая заговорить, опередив Анжелику, дабы снова не оказаться объектом насмешек. Но одноклассница ее опередила и сказала неуверенным голосом:

"К морю".

Молодец, Саликова. Еще?

"Зимняя дорога", "Няне", "Клеопатра", - проговорила Вероника.

Учительница одобрительно сказала:

Молодец, Иванова, сколько знаешь. Еще какие стихи? Ну, девочки, не спим.

"Подражания Корану", "Чаадаеву", - ответила Анжелика.

"Признание", "Песни о Стеньке Разине", - сказала Вероника.

Девочки, ну знаете же вы все, чего тогда так неуверенно? А какое еще стихотворение было написано в этот период? Ну, ну... знаете же.

Девушки опять молчали, вспоминая произведения. Тогда учительница ответила сама:

А как же стих "Я помню чудное мгновенье"? Забыли?

Вероника чувствовала себя неловко. Она же все знает, все учила. И почему у доски у нее вдруг все вылетело из головы? Ведь могла же она получить сегодня хорошую оценку вместо тройки заодно с Анжеликой.

Следующий урок был труд. Вероника никогда его не любила, так как всегда боялась оставаться одна в классе вместе с одноклассницами. Учительница чаще всего давала задание и уходила в учительскую пить чай с коллегами, а в конце урока приходила, ставила всем пятерки и снова уходила. Но этот день должен был быть особенным: сегодня девушки научатся мастерить мягкие игрушки. Вероника принесла целый пакет старой ткани, которую ей дали бабушка и мама, кое-что она нашла сама среди старых вещей. Ей очень хотелось сделать для себя что-нибудь красивое, вот она и придумала, что смастерит большого мягкого мишку, о котором мечтала все детство. А потом, чуть погодя, сделает нечто подобное для Данилки. С чувством ожидания и предвкушения давней мечты она и пришла в класс труда, где учительница отмечала кого нет.

Вероника села за парту и вытащила из пакета куски ткани. Остальные ученицы тоже приготовились мастерить плюшевые игрушки. Учительница несколько минут рассказывала об истории возникновения мягких игрушек, как и из чего их делали, потом пояснила саму технику их изготовления более подробно. В конце, прежде чем приступить к самой практике, она спросила: кто какую игрушку хотел бы сделать, и когда очередь дошла до Веронике, девушка с гордостью ответила:

Я бы хотела сделать большого мишку.

Учительница удивленно сдвинула брови и наигранным голосом ответила:

А зачем тебе большой мишка, у тебя же нет места для такой игрушки.

Все остальные громко засмеялись, подшучивая над девушкой. Учительница усмехнулась, словно радовалась унижению ученицы. Вероника сидела, понуро опустив голову, на глаза навернулись от стыда слезы. Да, комната в ее доме была слишком маленькая и невзрачная: старая мебель, узкая кровать тридцатилетней давности, советский ковер на стене, пожелтевшие от времени обои, письменный стол, сама комната метр на метр. Но зачем учительнице понадобилось унижать ее перед всем классом, зная об отношении к ней со стороны ребят? Мечта о большом мишке провалилась. Тем более, что одноклассницы принялись шутить над ней, ее внешним видом и материальным положением. Снова провал.

Вероника. Ну сделай тогда маленького мишку, какие проблемы? - проговорила учительница.

Девушка молчала. Она сидела и перебирала руками куски ткани, которые хотела превратить во что-то необычное и красивое. Вдруг она вспомнила радостное лицо брата, который узнал, что она собирается сшить большую мягкую игрушку.

Теперь у нас дома будет большой мишка? - воскликнул мальчик.

Да, Данилка.

Большой-большой? Больше меня?

Больше тебя.

Вероника обещала обрадовать братика новой игрушкой и подумала о том, какое разочарование прочтет на его лице, когда скажет, что отказалась от своей идеи в пользу учительницы, которая посоветовала ей смастерить маленького мишку. Ну уж нет! Пусть одноклассницы смеются над ней, благо, это не в первый раз, но зато она воплотит в реальность две мечты: свою и братика.

Пока остальные девушки раскладывали лоскутки для будущих игрушек, Вероника боязливо подошла к учительнице и робким голосом сказала:

Анна Сергеевна, можно я сделаю все таки большого медведя? Это не для меня, а для братика на день рождения. Я ему уже пообещала, он очень ждет.

Да делай, мне-то что? Просто... - учительница поманила ее пальцем и когда девушка наклонилась, то сказала шепотом, - боюсь, что твои одноклассницы из-за зависти испортят его. Не боишься?

Вероника отрицательно закивала головой, в ее глазах была решительность словно у бойца, готового к бою. Анна Сергеевна пожала плечами и велела ей сесть на место. Затем учительница приступила к вводному уроку. Тема была задана обширная, требующая немало времени и знания теории, и потому первый урок ученицы писали в тетрадях то, как нужно мастерить мягкие игрушки, с чего начинать и чем закончить, дабы получился отличный результат.

Следующим уроком было черчение. Как обычно половина класса ничего не делало, а только перекидывали фотографии друг другу на телефоны, смеялись и обсуждали вчерашние события. У Веронике назло зачесался нос. Опустив голову, она стала ковырять пальцем в правой ноздре, зная, что снова опозорится перед всеми. Сидящие неподалеку Анжелика и Аня громко смеялись над ней и снимали все на телефон. Парни ехидно бросали в сторону Вероники колкие шуточки, от чего бледные щеки девушки покрылись ярким румянцем от стыда. "И почему я такая невезучая? Всегда кто-нибудь да смеется надо мной", - про себя подумала Вероника, сдерживая слезы. Единственным утешением было то, что после урока она пойдет домой, в то время, как остальные отправятся на физкультуру.

Через двенадцать минут прозвенел звонок на перемену. Вероника чуть ли ни бегом ринулась в раздевалку, чтобы поскорее покинуть стены школы и хотя бы до понедельника не пересекаться с одноклассниками, которых сильно боялась. Дома кроме мамы и Данилки никого не было: Сергей всегда на выходные отправлялся к друзьям и проводил с ними всю субботу, иногда ночуя до воскресенья. Девушка была несказанно рада такому событию - хотя бы один вечер она могла провести спокойно.

Пообедав, девушка отправилась к себе в комнату и уселась за компьютер, и в это время к ней зашла Инна Викторовна. Подойдя к дочери, женщина повелительным тоном проговорила:

Вера, скоро к нам в гости придет твоя сестра Оля. Сходи, купи молока, а то у меня пирог печется.

Хорошо, мама, - ответила та и как-то сразу погрустнела: не очень-то любила она кузину за ее характер и высокомерие.

Вот тебе деньги, - Инна Викторовна протянула сто рублей, - купи еще рулет к чаю.

Вероника оделась и, взяв деньги, ушла. При выходе из подъезда она столкнулась с высокой, стройной блондинкой в потертых джинсах и кожаной куртке, отороченной мехом. Красавица высокомерным видом осмотрела жалкий наряд девушки, а затем спросила:

Вера, куда ты отправилась?

Оля, - ответила та, пристально посматривая на сестру, - мама попросила купить молоко, мы ждем тебя.

Я тебе кое-что из одежды принесла. Выберешь, что больше понравится, - Оля усмехнулась, чуть приподняв в руке большой пакет, - там много стильных вещей, как раз для тебя.

Вероника густо покраснела, ибо понимала, что та издевается над ней и ее незавидным положением в семье. Оля же, любимица семьи и просто красавица, ради потехи выбирает самые старые, самые невзрачные вещи и приносит сестре не потому что хочет помочь, а лишь затем, чтобы посмеяться. Тетя Инна горячо любила племянницу даже больше дочери и всегда поддерживала ее в этой жестокой игре. К Веронике они не чувствовали ничего, кроме отвращения и неуважения.

Мама дома, она ждет тебя, - сказала Вероника, робея перед кузиной.

Сергей дома? - поинтересовалась Оля, хотя прекрасно знала ответ на вопрос.

Нет, он уехал к друзьям в гости, вернется только вечером.

Значит, вы с тетей Инной одни?

Нет, еще Данилка.

А... Данилка, - девушка произнесла имя мальчика с заметным пренебрежением, словно он был лишним.

Вероника напряглась. Она любила брата и готова была убить любого, кто осмелился бы обидеть его. И вот теперь, услышав из уст Оли нотки пренебрежения, она проговорила:

Оля, Даниил твой брат. Не надо произносить его имя в таком тоне.

А что я такого сказала?

Тон бы помягче подобрала.

Ты на голову больная! Правильно, что тебя все унижают, - с этими словами красавица вскинула голову и направилась к лифту. Проходя мимо Вероники, она как бы ненароком задела ее плечом, высокомерно взглянув ей в спину.

Вернулась Вероника с пакетом молока и рулетом через пятнадцать минут, благо продуктовый магазин был в соседнем доме. Инна Викторовна сидела в гостиной вместе с племянницей и вела беседу. Увидев вошедшую Веронику, женщина замолчала и строго спросила:

Купила?

Да, - ответила девушка и протянула матери пакет.

Женщина взяла его в руки и ушла на кухню. Оставшись наедине с сестрой, Вероника как-то вся съежилась, боясь посмотреть на Олю, которая чем-то напоминала ей Анжелику. Самой же Оле. Явно. Доставляло удовольствие понижать самооценку кузине, что она и делала всякий раз при их встречи, зная, что никто за нее не заступится.

Вероника, ты будешь с нами пить чай или одна? - с усмешкой спросила красавица.

С вами, конечно. А с кем еще?

Да я так просто спросила. Просто... ты всегда сидишь молча, в разговоре не участвуешь, вот я и подумала, зачем тебе сидеть с нами, если ты не заинтересована нашими беседами?

Почему же? Мне очень приятно сидеть с вами за чашкой чая, только никто мне и слова-то сказать не дает.

А в чем проблема? Тебе нужно особое разрешение давать? Если хочешь, говори...

Да-да. Буду я обсуждать саму себя, какая я плохая. Никчемная, страшная серая моль в отличии от вас, красавиц.

Так кто же виноват, если ты не можешь следить за собой? Я тебе и так помогаю, чем могу: одежду передаю почти каждую неделю, а ты вместо благодарности губы дуешь...

Вероника только открыла было рот, дабы ответить сестре, как в гостиную вошла Инна Викторовна и пригласила их на чай. За столом Оля с тетей вели беседу, а Вероника как всегда сидела молча словно чужая, погруженная в собственные мысли. Попивая медленно чай, она внимательно глядела на двоюродную сестру, пытаясь понять, как ей удается нравиться всем окружающим, ведь не только за ее кукольную внешность любят и тете, и мама и все остальные. Мысленно сравнив ее с Анжеликой, Вероника пришла к выводу, что обе девушки похожи между собой не только яркой внешностью, но и характером и взглядом на жизнь. Обе высокомерные, хитрые, расчетливые, умеют найти подход к каждому человеку. Такие и выживают в этом мире, и не просто выживают, а живут на широкую ногу, все прибирая к своим рукам, но самое главное, почему им ходит все с рук? Думая об этом, Вероника еще сильнее потупила голову и подумала: "Но почему жизнь так не справедлива! Почему одним все, а другим ничего? Почему в этом мире хорошие, добрые, честные проигрывают и живут бедно, а подлые, жадные имеют все, что хотят? Почему так? Почему?" И это слово "почему" так засело у нее в голове, что девушка не расслышала, как ее позвала Инна Викторовна. Очнувшись будто ото сна, она переспросила. Женщина раздраженно бросила на нее взгляд и ответила:

Ты что, спишь? Я тебе три раза уже сказала: налей нам чая.

Хорошо, - Вероника встала и пошла за новыми пакетиками "Липтон", а ее мать с Ольгой дальше продолжили разговор.

Веронике стало обидно чуть ли не до слез: оказывается, никто даже и не заметит ее отсутствия. Вон, даже собственная мама ни разу не заговорила с ней, не спросила, как дела в школе, только с сестрой ведет беседу, а к ней обратилась только тогда, когда кончился чай. Что говорить тогда о чужих людях, если в собственном доме она никому не нужна.

Чувствуя спиной презрительный взгляд Оли, Вероника разлила всем еще чай и молча вышла из кухни. Закрывшись в спальне, она легла на кровать и долго глядела в потолок, на котором висела пыльная люстра. Все было плохо: и отношения с людьми, и оценки в школе, и квартира, и даже семья. Когда же и у нее наступит светлая жизнь?

Глава IV

Наступил понедельник. Все учащиеся сели за парты и принялись слушать учителя. Как только прошло несколько минут от начала урока, как в класс зашла завуч школы и попросила всех встать. Класс встал, а учительница долго, с какой-то опаской спросила:

Доброе утро, Екатерина Михайловна. Вы что-то хотели?

Да, - резко ответила та и, повернувшись к ученикам, проговорила, - класс. До меня дошли сведения, что у вас дедовщина. Я хочу спросит каждого из вас: по какому праву вы устраиваете травлю своих же одноклассников? По уставу нашей школы все учащиеся равны между собой и никто не смеет другого подвергать всяческим нападкам и унижениям. И еще: если в следующий раз на вас будет жалоба, то я потребую созвать родительское собрание, где руководство школы решит проблему уже не с вами, а с родителями. Вы меня поняли?

Да, - ответили ученики, опустив головы.

Очень хорошо. Я рада, что мои слова дошли до ваших ушей. А теперь, - завуч сжала губы так, что они превратились в узкую полоску, потом разжала их и проговорила, - а теперь я попрошу Саликову Анжелику выйти со мной в коридор.

Анжелика побледнела. Деревянной походкой она отправилась за Екатериной Михайловной. По дороге она на секунду задержала взгляд на Веронике, в нем читались ненависть и презрение. Вероника сжалась под этим взглядом, боясь теперь последствий, ибо понимала, что Анжелика не из тех, кто прощает, этот дьявол в юбке способен на любую месть.

Екатерина Михайловна вышла в коридор и встала у окна. К ней подошла белокурая девушка, на ее голову был накинут капюшон от плюшевой кофты, которую она всегда надевала. Анжелика встала вплотную к завучу и дерзко взглянула на нее.

Ну, Саликова, я тебя слушаю... - проговорила Екатерина Михайловна.

Что вы хотите от меня услышать? - с издевкой поинтересовалась девушка, скрестив руки на груди.

Послушай, ты дуру-то из меня не делай! Я хочу сообщить тебе, чтобы ты не играла с огнем. Ты в школе, а не на улице или еще где-то.

Это вы о чем? Не понимаю, вы вызвали меня сюда учить жизни, что ли?

Не надо казаться умнее, чем ты есть, Анжел.

Вы хотите сказать, что я дура?

Нет, я знаю, ты девочка умная, красивая, но, хочу тебе кое-что сказать: в нашей школе дедовщину не устраивают, и травлю одноклассников тоже. Ты поняла?

А, вот оно в чем дело! Что, бабка Ивановой вам пожаловалась и вы решили защитить ее внучку?

Саликова, послушай меня внимательно. Повторяю еще раз: у нас в школе травли не устраиваются, НЕ УСТРАИВАЮТСЯ, ясно? Более того, скажу тебе еще кое-что, чтобы ты, наконец, поняла пагубность своих деяний. Если ты так и будешь дальше себя вести, то ты просто пойдешь по статье за причинение морального и физического вреда человеку. Ты хочешь, еще не пожив как следует, сесть в колонию для несовершеннолетних. Ответь мне. Да?

Нет, не хочу.

Прекрасно. В таком случаи, дабы не испортить себе всю жизнь, попробуй исправиться, так как я больше на все ваши посиделки в туалетах во время уроков, курение, распитие спиртного закрывать глаза не буду. Я просто вызову твоих родителей к директору, где уже мы, взрослые, будем решать твою дальнейшую судьбу: оставлять тебя в школе или нет.

На что это вы намекаете? И где вы видели, чтобы я пила и курила на уроках?

Про твою "честную" компанию только глухой не слышал. Ты, наверное, поняла, что у тебя много темных пятен, таких как: плохая успеваемость, прогулы, курение, драки, издевательства над остальными учениками. Я могу очень быстро решить вопрос о твоем отчислении, Анжел.

Это вам Зоя Семеновна просила мне передать? Да?

Нет, не волнуйся. Просто мне не хочется портить репутацию нашей школы.

Ааа, - протянула в ответ девушка и усмехнулась, - вон оно в чем дело. Оказывается, вас волнуют не ученики, а репутация... школы и ваша, так? Я права? А как вы, Екатерина Михайловна, красиво начинали! Я аж растрогалась. Думала, вы о нас, детях, печетесь. А на самом деле - репутация!

Завуч открыла было рот, дабы возразить не по годам умным высказыванием ученицы, но не нашла, что ответить. Вместо этого она грозно посмотрела на нее ( Анжелику это явно позабавило) и проговорила:

Ты меня поняла: хорошо учись и не устраивай травли. Теперь свободно. Можешь возвращаться в класс.

Девушка долго смотрела в след удаляющейся по коридору завучу, пока та не скрылась за поворотом. Вытянув в ее сторону руку, Анжелика показала ей в спину средний палец и плюнула со словами: "Да пошла ты!", после чего возвратилась в класс в плохом настроении.

Учительница при взгляде на нее спросила:

Анжелика, все нормально?

Нет, - резко ответила та и смерила преподавателя злым взглядом.

А что случилось?

А то, что в нашем классе есть стукачи, - ответила девушка и мельком взглянула на Веронику, которая вся залилась краской и втянула голову в плечи, словно боясь удара.

Так, Саликова, - проговорила учительница, - я, конечно, тебя очень хорошо понимаю, но... устраивать драки и разборки с одноклассниками мы не будем.

Да? А посылать своих родителей с жалобой к завучу - это нормально? Почему всегда я во всем виновата?

Саликова, послушай...

Не надо меня по фамилии называть, меня это бесит! - воскликнула Анжелика.

Хорошо, как скажешь. Анжелика, послушай, я не хочу, чтобы ты или еще кто-то устраивал травли своих одноклассников.

Но...

Так, помолчи и послушай меня. Здесь, в стенах данной школы, мы, учителя, против насилия и унижения, и я не допущу, чтобы в моем классе была дедовщина.

Заботитесь о престиже школы? Да? - съязвила девушка.

Повторю еще раз: я не допущу дедовщины. Хватит уже! Учитесь, общайтесь, но травли не устраивайте.

А вы всегда за неудачников заступаетесь?

Анжел, я не делю людей на удачливых и неудачников. Для меня все равны.

Понятно, - Анжелика усмехнулась и, облокотившись спиной к стулу, скрестила руки на груди.

А тем временем учительница объясняла следующую тему, напрочь забыв о том, о чем недавно разговаривала с ученицей.

На перемене Анжелика со своими подругами сидели у раздевалки и караулили Веронику, когда та заберет вою куртку. Вдруг к Анжелике подошла маленькая белокурая девочка с ангельским личиком и нежным голосом спросила:

Анжелик, а ты пойдешь со мной домой?

Мелана, подожди. Иди одна.

Но... бабушка сказала, чтобы ты меня забрала.

Да мне плевать, что она сказала! Сейчас я домой не пойду, так что тебе придется возвращаться одной. А теперь уходи, оставь меня.

Мелана, младшая сестренка Анжелики, обижено выпятила нижнюю губу и ушла, волоча за собой розовый пуховик. Оставшись со своими подругами, девушка накинула капюшон и уселась ждать на лавочку. Вдруг она услышала голос Ани: "Вот она!" Анжелика резко встала, накинула куртку и вместе с Аней и Оксаной. За поворотом школы они нагнали ее и, схватив за воротник, потащили за школу туда, где обычно собирается компания старшеклассников, дабы распить пиво.

Кругом валялись пустые бутылки, окурки, фантики от конфет и шоколадок, порванные листы от тетрадей. На это место и пришли девушки, дабы показать Веронике, что она была не права. Поставив ее у стены, Анжелика, Аня и Оксана окружили ее, дабы та не смогла убежать, и начали по очереди толкать ее, время от времени выкрикивая бранные слова. Анжелика взяла Веронику за волосы и, приблизив ее к своему лицу, тихо проговорила:

Послушай, Глиста! Ты не только уродина, но еще и стукачка, да?

Нет, я про вас ничего не говорила завучу, - сквозь слезы ответила та.

Да? Ты правду говоришь? А зачем тогда твоя бабка приходила в школу, а? Может быть, ты и ей ничего не рассказывала?

Тут в их разговор вмешалась Аня. С силой ударив Веронику по лицу, она толкнула ее на землю и, наклонившись, спросила:

Ты знаешь, что стукачи долго не живут? Ты, неудачница! Давай, проси прощение!

Подожди, Ань, - остановила ее Анжелика, - это мы уже проходили. Как видишь, не помогает. Что же нам с ней сделать?

Вероника, прикрывая окровавленный нос рукой, тихо плакала, ожидая своей участи. Больше всего на свете она боялась того, что отчим и мама не поверят ей и, даже более того, отругают за испачканную одежду. А тем временем Анжелика, что-то придумав, сказала:

Оксана, ты готова?

А что делать-то нужно?

Оставь сумку на земле. Стукачку нужно проучить.

Та, поняв, что будет, бросила сумку на землю и подошла к подругам. Втроем они окружили несчастную и, дождавшись сигнала Анжелики, принялись пинать Веронику со всех сторон. Та, сжавшись, лежала на мокром грязном снеге, закрыв лицо руками. Удары приходились по ногам, спине, животу, голове. Грязь забилась в нос и рот, нечем было дышать. Постепенно тело из-за постоянно сыпавшихся ударов обмякло, боль стала отступать, Вероника закрыла глаза и почувствовала, как теряет сознание...

Очнулась она от того, что холодный поток воды лился на ее лицо. Вероника, еще толком не придя в себя, постаралась открыть глаза, но все расплывалось как в тумане. Ужасная боль в боку, ногах и спине не дали ей снова забыться. И тут, словно во сне, она услышала девичьи голоса, резкий смех и выкрики. Переосилив себя, девушка привстала и огляделась вокруг. Она увидела грязный снег, разбросанные повсюду сумки да женские сапожки. Подняв глаза, Вероника заметила над собой склоненное лицо Анжелики, которая еще раз плеснула в ее лицо холодную воду и проговорила:

Ну что, Глиста, как тебе водичка? Приободрила?

Вероника силилась что-то ответить, но вместо слов из ее горла вылетели нечленораздельные звуки и она снова на миг потеряла сознание. Очнувшись, она услышала все тот же голос:

Ты что не понимаешь, что стукачество наказуемо? Или ты думала, что можешь жаловаться всем на меня и тебе ничего не будет? Вот тебе! - Анжелика плюнула ей в лицо и, схватив за волосы, продолжила. - Я тебя сегодня проучила. Запомни этот урок раз и навсегда. А если ты скажешь снова своей бабке, что мы тебя обидели, то глубоко пожалеешь. Я не собираюсь позорить свое имя ради такого ничтожества как ты. А теперь слушай и запоминай, - девушка сжала со всей силой лицо Вероники так, что та сморщилась от боли и, дыхнув в нее табачным дымом, сказала, - запомни: если еще раз ты расскажешь, что я тебя избила, то мы убьем твою бабку и это не пустые пугалки, ты поняла? Я знаю, в каком доме она живет.

Вероника продолжала молчать, а слезы крупными каплями катились из глаз. Ладно, если ее обижают, то зачем угрожать бабушке? Она видела, как девушки забрали свои сумки и пошли в другую строну, слышала, как они смеялись над ней, но у нее не было сил не то чтобы дать сдачу, но даже, чтобы ответить на оскорбления. Чувствуя себя глубоко несчастной и беспомощной, Вероника уткнулась лицом в колени и заплакала, не боясь того, что кто-то может услышать ее.

Через час, вся подавленная, избитая, в испачканной одежде, Вероника вернулась домой и открыла ключом дверь. Ее никто не встретил, и это было хорошо. По крайней мере, девушка освободилась от упреков и вопросов по поводу ее долгого отсутствия и грязной куртке. Раздевшись, она бросила сумку рядом с дверью и, тихо плача, пошла на кухню и закрыла за собой дверь. Сейчас, в данный момент, она ничего больше не хотела и не о чем не просила и не сожалела. Единственное, думала Вероника, будет жаль бабушку и Данилку, но иного выхода у нее не было, все равно поддержки не от кого не получишь.

Постояв в раздумие некоторое время, девушка закрыла глаза и почему-то сразу успокоилась. Торопиться было некуда, все равно уже поставлена большая точка на всем, теперь осталось лишь сделать последний шаг - самый страшный, но и самый ответственный. Мигом распахнув аптечку, Вероника высыпала на стол все таблетки и лекарства, какие там были. Секунду она колебалась, руки и ноги тряслись, даже злости к Анжелики и родителям не было. Но в следующий миг она налила в кружку стакан воды и, положив в рот все таблетки разом, проглотила их. Страха не было, даже образ бабушки она не видела. И тут вдруг резкая, острая боль пронзила ее нутро. Схватившись за живот, Вероника почувствовала резь в желудке, потом горечь и нестерпимую боль, от которой она упала, потеряв сознание.

И в тоже самое время, когда девушка уже решила свести счеты с жизнью, домой вошла Инна Викторовна. Женщина, устало вздохнув, сняла сапоги и прошла на кухню. Поначалу она не поняла, почему закрыта дверь, если Сергей спит на диване в гостиной перед телевизором? И в тот же миг она распахнула дверь и увидела дочь, лежащую на полу с закрытыми глазами, а рядом множество разбросанных таблеток. Вскрикнув от ужаса, Инна Викторовна ринулась к дочери и стала трясти ее, приводя в чувства. К счастью, девушка была еще жива, но не реагировала ни на что.

Женщина побежала в комнату, а Вероника сквозь пелену еле различала какие-то расплывчатые силуэты, слышала словно в тумане далекий голос матери и ошеломленный голос отчима; затем сквозь эту пелену показались белые пятна, какие-то чужие голоса, странные звуки и яркий свет, и это было последнее, что она запомнила...

Анжелика вернулась домой. Настроение было ужасным. И даже расправа над "стукачкой" не принесла ей ни радости, ни гордости за себя. Более того, чувство какой-то никчемности и подавленности вселились в ее душу сразу после вступления в подъезд, загаженный окурками и пустыми бутылками.

Пока девушка ждала лифт, из мусоропровода доносился хруст и пищания - должно быть, крыса отыскала себе на обед какое-нибудь лакомство. Поднявшись на шестой этаж, Анжелика открыла дверь ключом и порога швырнула сумку в сторону, затем, переобувшись, в ярости пихнула ногой сникерсы в дальний угол и прошла в коридор.

Их кухни вышла невысокая, тучная пожилая женщина - типичная добрая старушка из советских мультфильмов: в фартуке, домашних тапочках и гульке на голове. При виде девушки, бабушка всплеснула пухлыми руками в воздухе и высоким голосом спросила:

Анжелочка, да где же ты пропадала? Я уже обед приготовила, сейчас остынет.

Анжелика не боялась ни бабушки, ни матери. И если маму она хотя бы иногда слушала, то старушку вообще в расчет не брала, зная, что та все равно будет сильно любить ее и исполнять любой каприз. Сколько несчастной бабушке пришлось выслушать от старшей внучки нехороших слов в свой адрес, сколько склок и унижений выпали на ее седую голову, но даже это не поколебило ее веру в то, что однажды внучка исправится и станет примерной девочкой.

Девушка взглянула лишь мельком сверху вниз на бабушку и, хмыкнув, прошло к себе в комнату. Усевшись в кресло напротив письменного стола, она достала телефон и принялась что-то там искать. Старушка подошла к ней и еще ра спросила:

Анжела, почему ты пришла одна-то? Где же Мелана? Почему она не тобой?

А что? Я, по-твоему, обязана таскаться с ней?

Ну как тебе не стыдно так говорить? Мы с мамой волнуемся за вас. Да и сегодня утром ты сама обещала, что заберешь Меланку с собой.

Мало что я обещала. Планы изменились.

Да какие же у тебя планы? Можно подумать, после школы ты чем-то занята?

Да, занята, поняла? Еще вопросы есть? - Анжелика говорила грубым голосом, стараясь как можно больнее унизить ту, которая любила ее больше всех на свете.

Почему ты так разговариваешь со мной? Ну? Тебе не стыдно?

Это тебе должно быть стыдно, дура старая! Сама сидишь весь день дома, ни черта не делаешь. Могла бы забрать Мелану после уроков. Зачем она сидит на продленке ждет меня?

Старушка хотела что-то сказать, как в дверь позвонили.

Вот, а ты волновалась. Пришла твоя Мелана, - девушка усмехнулась и включила планшет.

Бабушка засеменила по коридору в сторону входной двери. Какого же было ее удивление, когда на пороге она увидела младшую внучку, всю запорошенную снегом. Мелана прошла в квартиру и стала снимать верхнюю одежду, с котором сыпались комки твердого снега. Отряхивая ее сапоги и ранец, старушка спросила:

Где же ты так успела выпачкаться?

Мы с Олей и Таней на горке катались, а там мальчишки гуляли и нас снежками закидали! - говорила девочка веселым счастливым голосом, ее щеки казались более красными на белом личике, а глаза - яркие, лучистые, светились радостным огнем - ничего общего о своей старшей сестрой.

Пока старушка расспрашивала Мелану о проведенном на улице дне, в коридор вышла Анжелика и, взяв сестру за руку, накинулась на бабушку:

Чего ты к ней пристала? Тебе, что, не понятно: игрался ребенок на улице.

Да что же ты сегодня злая такая, Анжел. Хватит кричать, - ответила бабушка, едва сдерживая слезы.

Вас с матерью нужно спросить, почему я злая такая. Живем в дерьме, едим дерьмо, а тебе все равно.

Ну как тебе не стыдно говорить такая слова, да еже и при ребенке?

Дети сейчас и похлеще слова слышат на улице, так что ничего страшного, - после этих слов Анжелика увела Мелану в комнату, где усадила ее за письменный стол, сказав: Сиди пока здесь, а с бабушкой я сама поговорю.

Анжелик, а почему ты всегда злишься на бабушку?

Девушка взглянула в красивое лицо Меланы и усмехнулась, чувствуя себя немного обескураженной в глазах младшей сестры, которая, в отличии от нее, была мягче характером и более ласковой.

Анжелика никогда не была счастлива. И школа для нее - единственное место, где она могла почувствовать хоть на миг свое призрачное могущество; то место, где она в окружении приятелей могла вволю поиздеваться над изгоями, подшутить над учителями или же устроить травлю человека, который по ее мнению, не соответствовал нормам. В стенах же дома девушка ощущала всю никчемность, всю убогость своего существования. Да и сама окружающая обстановка скромной квартирки способствовали подавленному состоянию.

Правда, четыре года назад ее мама сделала ремонт на скопленные средства. Вместе со знакомыми она переклеила новые обои, постелила во всей квартире более менее приличный линолиум, вместо штор купила красивую органзу на окна. После ремонта женщина с гордостью хвасталась подругам свежей квартирой, нахваливала мерцающие в темноте недорогие обои, изо всех сил старалась придать тюли более роскошны й вид с помощью заколок. Подруги восхищенно цокали языками, пели дифирамбы ремонту, но только одна Анжелика оставалась невольной. Для нее все было не так: дешевые обои вместо дорогих, линолиум вместо ламината, простая органза вместо дорогих штор, сшитых по эксклюзивному заказу. Анжелика про себя думала, оглядывая квартиру: "Какое убожество!" И чем чаще она об этом думала, тем сильнее завидовала подруге Оксане, чьи родители, будучи обеспеченными людьми, смогли подарить дочери достойную жизнь. Конечно, сказать о своих мыслях матери Анжелика не могла, но зато вволю издевалась над бабушкой, которую ни во что не ставила, хотя сама старушка любила ее больше, чем кого бы то ни было, вот потому ей и приходилось с улыбкой выдерживать весь гнев старшей внучки, в глубине души искренне жалея ее.

Школа была единственным местом, где Анжелика чувствовала себя свободно, хотя и там в последнее время дела обстояли плохо: низкие оценки по всем предметам. Конфликты с учителями и завучем; даже избиение Вероники. Произошедшее два часа назад, не принесло Анжелики ни радости, ни гордости, а даже более того, поселило в ее душе некое угнетенное состояние и подавленность, и тем сильнее усилилось ненависть к несчастной девушке, бывшей изгоем всего класса.

Чувства жалости Анжелика не испытывала. И наоборот, она даже презирала в некой степени Веронику за мягкость и слабохарактерность, но признаться, что между ними нет особой разницы Анжелика не могла даже самой себе, вот почему ее разозлила та скромная квартирка, в которой они жили. Единственным человеком, который понимал ее и поддерживал, был отец, которого нет в живых уже несколько лет. Если бы он не погиб, думала она, то сейчас бы семья жила гораздо лучше.

Каждый раз, рассуждая об этом, Анжелика в гневе кусала губы. Ей хотелось убежать из дома, не видеть старую, вечно суетившуюся бабушку, уставшую от работы маму, глупую маленькую сестру, говорившую целый день о всякой ерунде.

Ничего, думала Анжелика, вновь и вновь перелистывая страницы журнала с фотографиями знаменитостей, еще три года и я уйду из этого злополучного дома и заживу настоящей жизнью, а они пусть крутятся как хотят; я красивая, а все красавицы достойны лучшего!

Глава V

Приоткрыв глаза, Вероника не поняла, где она и что с ней. Кругом, сквозь пелену глаз, горел свет голубоватого оттенка от множества ламп. В нос сразу ударил удушливый запах лекарственных препаратов и медицинского спирта; уши уловили неприятный скрип больничной койки - старой, жесткой. Вероника силилась перевернуться на другой бок, но сильная боль отозвалась сразу во всем теле. От этого она окончательно пришла в себя, большим трудом открыв глаза.

Первое, что девушка увидела, это то, что к одной руке у нее была введена капельница, а другая не менее основательно прицеплена к аппарату, показывающему пульс и давление. Вероника попыталась нащупать рукой собственное тело, но не смогла: на ее резкое движение сразу среагировал аппарат, который запищал неприятным звуком. Тут же в палату вошла молодая, приятного вида медсестра и, приблизившись к койке, на которой лежала девушка, сказала:

Вот ты и очнулась, дорогая.

Где... я? - тихим слабым голосом спросила Вероника.

Успокойся, все теперь будет хорошо. Скоро тебя переведут в общую палату с другими девочками, - медсестра явно уходила от ответа.

Где я? - уже более настойчиво спросила пациентка, хотя старалась сама изо всех сил вспомнить, что же с ней произошло.

Ты сейчас лежишь в реанимации, но скоро будешь дома. Понимаешь? Дома.

Бабушка, где... моя бабушка? - в полубреду продолжала задавать вопросы Вероника, хотя силы ее снова начали оставлять.

Успокойся, бабушка рядом, не бойся, - медсестра ласково погладила ослабевшую руку девушки, затем встала, дабы поправить трубку от капельницы.

Девушка внимательно следила за каждым ее движением. Ей нестерпимо хотелось пить, пересохшие губы полопались, причиняя боль. Медсестра взглянула на нее и приложила теплую ладонь к ее холодному лбу. Вероника попыталась еще что-то сказать, но пронзительная боль в области ребер заставила ее замолчать. Молодая женщина заметила иссохшиеся губы девушки и сказала:

Подожди немного, я дам тебе стакан воды, - после этого она взяла бутылку с очищенной водой и, налив ее в кружку, осторожно поднесла к губам пациентки.

Вероника с жадностью принялась пить, она все пила и пила, и даже боль сломанных ребер не казалась ей столь сильной как жажда. Напившись воды, девушка поблагодарила медсестру и снова легла на подушку. Ее бил озноб, к горлу подкатила тошнота. Закрыв глаза, Вероника не заметила, как уснула, погрузившись в глубокий сон.

Она снова спала, забыв обо всем на свете. Витая где-то между двумя мирами: потустороннем и реальном, девушка не знала, что одной ногой уже стояла в могиле, она видела свет, слышала чьи-то голоса, ей было хорошо, но она не понимала, что же с ней происходит. Не знала и того, как ее мама Инна Викторовна, ворвавшись на кухню, нашла дочь лежащей на полу, а рядом разбросанные таблетки. Вскрикнув в ужасе, женщина упала на колени и, обливаясь слезами, пыталась привести в чувства умирающую девушку. На ее крик прибежал Сергей. Не долго думая, он позвонил в скорую помощь, и пока его жена причитала над Вероникой, успел собрать все необходимое: вещи, паспорт, медицинский полис.

Врачи приехали через десять минут. Ни слова не говоря, они погрузили тело девушки в машину и уехали, а вместе с ними и Инна Викторовна. В больнице началась паника: девушка отравилась лекарственными препаратами... попытки суицида...

Вероника сквозь пелену видела какие-то образы, видела свет. Но она не знала, что образы - это врачи и другой персонал больницы, свет горел от ламп, а голоса принадлежали докторам; где-то, почти глухо, отзывался чей-то низкий плачь - это была ее мама. Женщина старалась держать себя в руках, не паниковать, понимая, что этим она не поможет дочери.

Когда Вероника оказалась в реанимации, Инна Викторовна сидела внизу и, вытирая платком катившиеся слезы, заполняла документы на госпитализацию. Вдруг позади она услышала быстрые шаги и знакомый голос, принадлежавший Зое Семеновне. Пожилая женщины, рыдая на взрыв, махала руками и причитала:

Господи, да за что же нам это? Что с моей внучкой? Где Верочка?

Дежурная врач пыталась ее успокоить. Но старушка ее не слышала, словно в бреду повторяя один и тот же вопрос. Тут ее взгляд устремился туда, где сидела бывшая невестка. Зоя Семеновна, позабыв о боле в спине, подбежала к Инне Викторовне и лишь секунду помедлив, набросилась на нее с кулаками. Женщина закричала, что есть мочи пытаясь вырваться из цепких рук бывшей свекрови. На их крики сбежался персонал, который пытался вразумить взбесившуюся старушку. Но та, не замечая никого, держала Инну Викторовну за волосы и кричала:

Ах вы негодники, сволочи! Довели ребенка, да?

Женщина, пожалуйста, успокойтесь! - попыталась оттащить ее одна из медсестер.

Но Зоя Семеновна, не обратив на нее никакого внимания, отчитывала маму Вероники:

Думали, за Верочку заступиться некому? Я тебя на пару с Сергеем за решетку посажу. Вот тогда-то вы на своей шкуре узнаете как это - терпеть издевательства. Вы у меня еще попляшите.

Зоя Семеновна, отцепитесь от меня! - кричала Инна Викторовна, вся бледная от испуга. И когда хватка старушки ослабла, ответила. - Я ее не доводила.

Как же. И почему тогда Вероника наглоталась таблеток, желая покончить жизнь самоубийством?

Я тоже хочу это знать! - закричала женщина и снова заплакала, и продолжила говорить сквозь слезы. - Я ее нашла на полу на кухне, она выпила таблетки еще до того, как я пришла домой. А Сергей вызвал скорую и собрал все необходимое. Не справедливы вы, Зоя Семеновна. Думаете, я рада, что моя дочка попала в реанимацию? У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела ее. Сейчас держусь из последних сил, дабы сознание не потерять, а вы, ничего не зная, кинулись в драку. Поймите, сейчас не время вспоминать прошлые обиды.

Зоя Семеновна, успокоившись немного, грузно плюхнулась на стул и, прикрыв лицо руками, тихо заплакала. Инна Викторовна молча смотрела на нее, и какая-то мимолетная жалость проскользнула в ее душе: все таки бабушка любила внучку, может быть, любила так, как никто другой, и потому женщина попыталась понять ее состояние, хоть обида все равно больно жгла ее сердце.

Пришла дежурная врач. Она протянула стакан воды Зои Семеновне и тихо сказала:

Попейте, вам лучше станет.

Пожилая женщина взяла стакан трясущимися руками и, поблагодарив, маленькими глотками выпила воду.

Вам получше? - спросила заботливо врач.

Немного. Спасибо, - Зоя Семеновна тяжело дышала, положив руку себе на грудь в области сердца.

С вами точно все в порядке? Может быть, таблетку дать?

Нет, нет. Спасибо. У меня это часто, скоро пройдет.

Инна Викторовна села рядом с ней и заботливо взглянула в лицо бывшей свекрови, с которой в последние несколько лет жили как кошка с собакой. Зоя Семеновна мельком посмотрела на женщину и тихо сказала:

Господи, хоть бы Верочка оклемалась.

Я тоже хочу, чтобы с ней все было хорошо, без последствий.

Инна, - вдруг тихим голосом спросила старушка, - ты правда не знаешь, почему Верочка решила свести счеты с жизнью.

Клянусь, не знаю. Она, скорее всего, это сделала, сразу придя со школы. Я видела ее верхнюю одежду и брошенную сумку в прихожей. А, судя по одежде, Вероника даже не успела переодеться.

Так, значит, после школы... - Зоя Семеновна теперь окончательно пришла в себя и стала выводить цепочку происшествий.

Вы что-то знаете? - воскликнула Инна Викторовна.

Пока нет... - и уже тихо, самой себе, прошептала, - но догадываюсь.

Наступила тишина. Были слышны лишь звуки открывающихся - закрывающихся дверей, шаги врачей и их тихие голоса. За окном иногда проезжали машины. И все. Зоя Семеновна нервно крутила ручки своей сумки, надеясь хоть таким образом немного успокоиться. Инна Викторовна тупо уставилась в одну точку, устремив взор на треснутый плинтус рядом с одним из кабинетов, словно это было для нее необычайно интересно.

Сквозь тишину послышался тихий мобильный звонок. Зоя Семеновна тут же открыла сумку и достала оттуда старую нокиа. Поднеся телефон к уху, она металлическим голосом спросила:

Алло, что такое?

Инна Викторовна прислушалась. На другом конце провода раздался молодой мужской голос; этот голос женщина не забудет никогда - то был ее прежний муж, с которым она после развода сильно поссорилась, пообещав ему, что никогда больше не захочет его видеть. А тем временем бывшая свекровь беседовала с сыном:

Конечно, откуда ты знаешь, где я. Можно подумать, ты звонишь мне каждый день... Да-да, знаю... Что?.. В больнице я,.. да, в больнице...

Разговор становился интересным для Инны Викторовны, ибо она знала, какие с тех самых пор отношения между ее бывшими родственниками. Зоя Семеновна не в ладах с собственным сыном из-за его нерешительности, слабого характера и нежеланием хоть чего-то добиться в этой жизни. А после того, как на Веронику злой рок обрушил свой удар, отношения между матерью и сыном скатились на нет: пожилая женщина не могла простить сыну того, что он в буквальном смысле оставил единственную дочку на произвол судьбы и, самое главное, перестал интересоваться ею; если бы не бабушка, то отец о Веронике давно забыл бы. Вчера бы Инна Викторовна злорадно порадовалась и рассмеялась бы, услышав ссору бывшего мужа с матерью, но сейчас был не тот случай, когда вспоминаешь старые обиды: в дальнем коридоре лежит при смерти дочка, а сама она даже будучи матерью не в силах хоть чем-нибудь помочь.

А Зоя Семеновна, не обращая на бывшую невестку никакого внимания, ругала сына:

Да что ты вообще знаешь в этой жизни! Ничего так и не добился и не добьешься, потому как лентяй и дурак... Да-да, я плохая и злая, зато ты добрый и ласковый... Ага, конечно, тебя никто не понимает, ты же бедненький и несчастный, а то, что Верочка в реанимации, тебе все равно... Как, а разве ты не знаешь?.. Что ты за отец такой!?.. Верочку с тяжелым отравлением доставили в больницу... - старушка на секунду замолчала, набирая побольше воздуха и продолжила дальнейший разговор, ее голос дрожал из-за катившихся из глаз слез, - не знаю, почему... Верочка наглоталась таблеток дома, а потом... - она не договорила и снова заплакала, потом, немного успокоившись, продолжила разговор, - я не знаю, что произошло. Инна сказала, что нашла ее лежащую на кухне, а по полу были разбросаны все таблетки, что находились в аптечке. Сейчас Вероника в реанимации, врачи борются за ее жизнь... Да, звонили. Скоро должен следователь прийти, будем давать показания... Приезжай... Нет, буду сидеть до тех пор, пока не буду полностью уверенна, что с Верочкой все хорошо... Ладно, до встречи, пока.

Положив телефон обратно в сумку, Зоя Семеновна глубоко вздохнула, собираясь с силами, и многозначительно взглянула на Инну Викторовну, которая сидела, скрестив ноги и положа голову на руки. Старушка изо всех ил пыталась предположить, что из всего разговора было наиболее интересно женщине, но та сама первая нарушила молчание, словно решила ответить на данный вопрос:

Андрей сегодня приедет?

"Боится, что ли, встретится с бывшим мужем?" - пронеслось в голове у Зои Семеновной, вслух она же ответила:

Он обещал, что постарается сегодня. Может быть, вечером.

Ей стало немного смешно оттого, как Инна Викторовна вся заерзала на месте, будто бы сидела не на удобном стуле, а на множестве иголках, но мысль о дальнейшем здоровье и жизни внучки снова вернула ее к реальности. Пожилая женщина мысленно обругала саму себя последними словами, что при таком положении позволила мыслям о невестке и сыне взять вверх; сейчас, думала она, главное - жизнь Вероники, все остальное пустяки.

Глава VI

Пока врачи изо всех сил боролись за жизнь девушки, делая все возможное, дабы не потерять её, Вероника находилась в воздушном пространстве между двумя мирами. Смутно видела она свое тело, над которым склонились реаниматоры, но страха и боли не чувствовала. Вообще, больше не было ничего. Она видела дальний свет, маячивший впереди, слышала чьи-то голоса, но кто это был, девушка не знала. Она парила в воздухе, несясь в потоке света, окутанного со всех сторон густым туманом. Страха не было. Было лишь одно желание - долететь до того неведомого света.

Вдруг перед Вероникой словно кто-то одернул большую занавеску и ее взору предстала обширная долина, покрытая мягкой травой. Девушка хотела было идти туда, завороженная необычной красотой, что лежала впереди, но каждый раз, делая шаг, она натыкалась на невидимую преграду. Вероника хотела закричать, но ее голос тонул в потоке, и никто так и не услышал ее.

В тот же миг все изменилось, и она уже находилась в невесомости, в том же туманном потоке, что была до этого. Вероника летела, не понимая куда. Было так хорошо, так легко, словно в ее жизни не происходили конфликты ни с семьей, ни с одноклассниками. Девушка чувствовала тепло от того света, что с таким магнетизмом манил ее.

И вот прямо перед глазами лучи света рассыпались во все стороны, Вероника остановила свой полет и встала, не в состоянии сделать ни шагу. В бездонном пространстве, на фоне тумана, освещенные светом, стояли высокие фигуры в длинных одеяниях: мужчины, женщины; они все смотрели на девушку, которая силилась спросить кто они, но язык словно прилип к нёбу - ни звука не могла она издать. А фигуры в длинных одеяниях продолжали молча смотреть на нее, а потом они разом вдруг повернулись к ней спиной и стали удаляться в бескрайний простор, разверзшийся перед ними, и Вероника уже без страха двинулась следом за ними. И в этот момент несколько "мужчин" повернулись к ней и, махнув рукой куда-то вдаль, проговорили: "Возвращайся назад, твой час еще не наступил". На глаза Вероники навернулись слезы, ибо ей не хотелось оставаться там, среди живых, и она продолжила идти за ними, но "мужчины" настойчиво повторяли, удаляясь все дальше и дальше: "Уходи... уходи, твой час еще не настал..." и их голоса растворились в потоке тумана вместе с ними, а девушка продолжала стоять на "краю", глядя им вслед.

Разряд! - скомандовал врач.

Тело пациентки дернулось и опустилось на кушетку. Одна из врачей, молодая женщина, подошла к девушке и взяла ее руку, пульс никак не прощупывался. Женщина обернулась к главному врачу и, покачав головой, проговорила:

Иван Сергеевич, бесполезно. Мне очень жаль.

Мужчина снял медицинскую маску и, бросив ее на стол, сказал глухим голосом:

Всё, мы больше ничего ничего не можем сделать. Отвезите тело в морг.

Остальные врачи, еле сдерживая слезы, начали было собираться, как вдруг молодая девушка воскликнула:

Смотрите! Она жива!

А-а-а, - раздались голоса остальных медиков, когда они увидели на приборе показания бьющегося сердца.

Ура! - прокричали несколько врачей.

Вероника приоткрыла глаза и увидела яркий свет ламп и склонившиеся над ней людей в белых халатах. Девушка силилась что-то сказать, но вместо слов из ее рта вырвалось хриплое дыхание. Иван Сергеевич внимательно посмотрел на нее и сказал медсестре:

Анна Валерьевна, отвезите девочку в реанимационную палату и поставьте ей капельницу.

Хорошо, - девушка вместе с остальным медперсоналом засуетилась возле пациентки, а Иван Сергеевич, успокоившись, отправился к Инне Викторовне и Зои Семеновне, которые вот уже почти полдня слонялись по коридорам больнице, не находя себе места.

Врач, устало потирая глаза, шел по длинному коридору. Из-за постоянного недосыпа у него появились мешки под глазами. Ему, по честному сказать, ужасно надоела работа в больнице, борьба за жизнь и здоровье маленьких поциентов. К этому еще добавились боль в области желудка и ссора с супругой, недовольной тем, что муж редко бывает дома, а зарплата как была низкой, так и оставалась. А сегодняшний день выдался особенно напряженным: сначала девочка со сломанной ногой, затем семимесячный младенец с отравлением (его мама решила дать малышу пососать соленый огурец после молока - "Каких только дур нет на свете!" - перешептывались между собой врачи), а тут в довершении ко всему на десерт - чтобы дизнь раем не казалась - привезли по Скорой самоубийцу, находящуюся одной ногой а могиле. К счастью, все обошлось. А сколько таких вот юных особ увозят в морг?! Большинство суицидников, которых удавалось видеть Ивану Сергеевичу, были девушки в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет, в основном не особо красивые, не особо удачливые: у кого-то несчастная любовь, кто-то постоянно ссорится с родителями, были и так называемые девочки-эмо, придерживающиеся особой философии, что жизнь - это сплошное мучение и боль, хотя сами еще ничего не видели и даже палец о палец не ударили. Иван Сергеевич не любил таких. Когда к нему в очередной раз привезли похожую на куклу девушку-эмо с порезанными венами, врач воскликнул: "Если бы была моя возможность, я бы таким лучше мозги бы вставил! Вместо того, чтобы учиться, ходить на кружки по интересам, читать книги, занимаются ерундой! Тоже мне, мученица несчастная нашлась! Живет за счет родителей: сыта, одета, обута, жизнь без хлопот и забот. Пошла бы лучше на завод поработать или волонтером в бедные страны, так сразу бы поняла, что живет хорошо. Вон, дети больные раком до последнего борются, а эта чуть что, так сразу нюни распускать и вены резать!"

Остальные врачи промолчали, в тайне согласные с ним. И действительно, когда приходится бороться за жизнь смертельно больных людей, готовых пойти на то, чтобы лишиться ноги или руки ради пару месяцев жизни, безумные суицидники вызывали в сердцах медиков если не презрение, то недоумение. И когда сердобольная мама спрашивала, что делать с дочкой, которая режет вены или глотает пачками таблетки, Иван Сергеевич, не выдержав, отвечает: "Ремня хорошего!"

Сейчас врач хотел встретиться с родителями Вероники. Он даже не знал, сколько в данный момент время и сколько длилась операция - несколько часов или несколько минут.

Устало зевнув, Иван Сергеевич прошел к регистрационному столу и очень удивился, когда увидел, что за окном стояла ночь. Было тихо. На стене тикали часы. Посмотрев на них, врач про себя воскликнул: "Как? Уже час ночи? А я думал, только восемь вечера. Как же быстро летит время". Он еще раз зевнул. Ему хотелось поехать домой и лечь, наконец, спать. Но голос медсестры прервал его думы:

Иван Сергеевич, Иван Сергеевич, вы меня слышите?

Врач обернулся к ней и спросил:

В чем дело, Кать?

Там пришел следователь по поводу Ивановой Вероники.

Ой, когда же мне дадут отдохнуть? - раздраженно проговорил Иван Сергеевич и спросил. - Где дело по Ивановой?

Вот, - медсестра протянула ему папку.

Ладно, Катюш. Если что, оставайся вместо меня. Время от времени проверяй состоянии Вероники.

А вы?

После разговора со следователем поеду домой. Устал так, что готов уже спать стоя.

Хорошо. Спокойной ночи.

Все, Кать, пока. - с этими словами Иван Сергеевич пошел по коридору направо, уже заранее готовясь к не очень приятному разговору, особенно когда скажет следователю, что на теле Вероники, особенно в области спины обнаружены следы побоев, причем по синякам и кровоподтекам видно, что били девушку отнюдь не руками; и по времени совпадал тот факт, что между побоями и отравлением прошло не более получаса.

" Может быть, бедную девочку заставили выпить таблетки, ведь судя по всему, Вероника не могла из-за ерунды свести счеты с жизнью - она не тот тип".

Когда Иван Сергеевич дошел до того места, где сидели мама и бабушка девочки, то увидел мужчину в полицейской форме, который вел беседу с женщинами, записывая время от времени что-то в блокнот.

Увидев подошедшего врача, Зоя Семеновна всплеснула руками и ринулась к нему, на ходу вытирая слезы. За ней побежала Инна Викторовна, разом позабыв о следователе, который в это время расспрашивал ее о случившемся. Женщины окружили Ивана Сергеевича и наперебой стали расспрашивать его о состоянии Вероники.

Господи! Что же с нашей девочкой? Всё в порядке? - причитала Зоя Семеновна, время от времени отстраняя назад бывшую невестку.

Иван Сергеевич, как Вероника? - не отставала от нее Инна Викторовна.

От их галдежа у доктора снова разболелась голова, только теперь спать не хотелось - благо, женщины прервали все думы о теплой домашней постели. Теребя от волнения и напряжения папку в руках, Иван Сергеевич немного отстранился от них и ответил:

Все закончилось благополучно. Вероника жива, правда, в тяжелом состоянии. Но будем надеяться, через несколько дней ей станет заметно лучше.

Доктор, скажите, можно увидеться с Верочкой? - спросила Зоя Семеновна, а сама думала: "Какой подарок преподнести врачу?"

К сожалению, пока встреча невозможна. Девочка лежит в бессознательном состоянии в реанимации под капельницей. Как только она придет в себя, я вам сообщу и вы сможете увидеть её.

Можно спросить? - поинтересовалась Инна Викторовна. - У Вероники не будет в будущем никаких осложнений? - а сама думала: "Сколько стоит проведенная операция? Смогу ли я сразу расплатиться?"

Надеюсь, что никаких последствий. Мы полностью промыли желудок. Веронике повезло, что у вас в аптечке не оказалось сильнодействующих лекарственных препаратов.

Да уж, - ответила женщина и вздохнула.

Иван Сергеевич только хотел было обмолвиться о синяках на теле девушки, как к нему обратился подошедший следователь, который попросил разрешения поговорить с ним наедине. Инна Викторовна отступила на шаг, давая дорогу врачу, Зоя Семеновна осталась стоять на месте, причитая об одном и том же: "Господи, да за что же нам такое?" Сотрудник полиции обернулся к ней и, указав на стулья, что стояли вдоль стены, ответил:

Пожалуйста, Зоя Семеновна, успокойтесь. Присядьте, я скоро к вам прийду.

Старушка молча последовала его совету, Инна Викторовна пошла следом за ней.

Иван Сергеевич прошел в пустующий кабинет и сел за стол, предложив следователю стул напротив себя. Минуту они молчали: один раздумывал над вопросом, другой - над ответом. Наконец, следователь сделал шаг первым, начав с приветствия:

Прошу прощение за то, что мне придется вас потревожить в столь позднее время, меня зовут Павел Алексеевич. Можно узнать ваше имя?

Да, конечно. Я Иван Сергеевич, хирург.

Очень приятно, Иван Сергеевич. Я вижу, вы человек грамотный и сможете ответить на пару вопросов.

Я слушаю.

Мне бы хотелось знать подробности попытки суицида. По тем данным, что я узнал от родных Ивановой Вероники, я понял, что девочка живет с матерью и отчимом, отношения между ними... так сказать, не очень хорошие. По рассказам Зои Семеновной, это бабушка Вероники...

Да-да, я понял. - кивнул головой Иван Сергеевич.

Так вот... - Павел Алексеевич, прищурившись, глянул в свой блокнот, что-то прочитал про себя, затем продолжил, - вот... по ее словам, у девочки совсем непростая жизнь. После развода родителей о ней все позабыли. У матери появилась новая семья, отец вообще отстранился ото всех обязанностей, плюс ко всему у нее плохие отношения с одноклассниками. Зоя Семеновна ходила разбираться по случаю издевательства над Вероникой. Вы как врач, что можете сказать?

Иван Сергеевич глубоко вздохнул и ответил:

Павел Алексеевич, то, что у девочки непростые отношения с окружающими не повод для суицида.

О чем вы? - удивился следователь.

Дело в том, что на теле у Вероники обнаружены следы побоев, причем ясно одно - били не руками, а скорее, ногами.

Так, так... - Павел Алексеевич принялся конспектировать сей факт.

Промежуток времени между побоями и отравлением не более получаса. После операции мне удалось поговорить с психологом по поводу Ивановой. И психолог ответила, что такие дети как Вероника не могут просто так решиться на суицид. Да, они могут стать замкнутыми, нелюдимы, с большими комплексами, но лишить себя жизни - нет, это не тот тип людей.

Что вы хотите этим сказать?

То, что сама Вероника не могла выпить таблетки, зная, что лишится жизни. Скорее всего, её либо заставили сделать это, либо...

Либо..?

Либо её поставили в такую безвыходную ситуацию, что девочке просто не оставалось ничего иного, как покончить с собой.

Как вы думаете, Иван Сергеевич, что за ситуация такая? - следователю становилось все интереснее и интереснее.

Ну... я не психолог, но предполагаю, что запугивание или угроза жизни и здоровью.

Павел Алексеевич быстро записал показания врача, после чего попросил его сделать копию дела о Веронике. Доктор вывел на ксероксе два экземпляра: один передал в руки следователю, а второй оставил себе. Распрощавшись с Иваном Сергеевичем, Павел Алексеевич снова отправился к маме и бабушке девушки, которые все еще сидели в коридоре.

Глава VII

Анжелика крутилась перед зеркалом, накладывая макияж. Она всегда и во всем стремилась быть лучшей и потому не могла никак выйти на улицу не накрашенной и без прически. Более того, девушка считала себя вправе указывать остальным как выглядеть и во что одеваться. Ученицы, не стремящиеся к внешней красоте будь то прическа или одежда, вызывали у нее презрение вкупе с насмешками и непониманием. В ее классе такой оказалась Вероника, настолько погруженная в собственные мысли, что напрочь забыла о внешнем лоске.

Анжелика еще раз взглянула на свое отражение, с довольным видом усмехнулась и быстро спрятала небольшую картонную коробку в сумку. В это самое время в коридор вышла бабушка, дабы проводить ее. Заметив, как девушка резко вынула руку из сумки, подошла к ней и, пристально взглянув в лицо, спросила:

Анжел, что это ты прячешь?

А тебе-то что?

Я просто спросила.

Просто только мухи на окна гадят, а ты не лезь не в свои дела, поняла?

Почему ты такая злая? - старушка всплеснула руками и глубоко вздохнула.

Потому что ты мне уже надоела со своими расспросами! - Анжелика схватила куртку и, на ходу накинув ее на плечи, вышла из квартиры. Грязь от ее обуви оставила след на полу.

Бабушка, кряхтя, нагнулась и принялась вытирать пол в прихожей, тихо приговаривая самой себе: "Господи, да что же за девка такая выросла? Ни стыда, ни совести".

Тем временем Анжелика уверенно шла к дому подруги Ани, виляя из стороны в сторону бедрами. Она ни капельки не жалела о том, что нагрубила в очередной раз родной бабушке, а о Веронике вообще не вспоминала. Конечно, девушка не могла знать, что ее хулиганская выходка приведет к трагическим последствиям, но сам факт избиения не был для нее чем-то из ряда вон выходящим. Она часто с друзьями устраивала травли других детей, будь то в школе или во дворе собственного дома. Уже не раз ее обвиняла в хулиганстве, а также причинению физических и материальных увечий, когда Анжелика ловила свою жертву за школой или на детской площадке, после чего начиналась экзекуция. Среди пострадавших была не только Вероника, но еще мальчик из параллельного класса, провинившийся перед бандой лишь тем, что носил очки и хорошо учился. Также в немилость попала соседская девочка Анжелики - ее вина в том, что она была полной и всегда гуляла с шоколадкой.

Жалобы так и сыпались в сторону Анжелики и ее родных, а ее мама лишь пожимала плечами и говорила в свое оправдание: "Я ничего не могу с ней поделать, она никого не слушает". Всем, естественно, стало понятно, что родные просто не хотят брать на себя ответственность по воспитанию подростка, вот потому Анжелика и вела себя как хотела, чувствуя свою полную безнаказанность. Дети боялись ее, учителя устали от ее выходок, матери было все равно, а бабушка была для девушки пустым местом, с которой внучка никогда не считалась. Вот потому Анжелика и вела себя как последняя хулиганка, на которую никто не мог найти управу.

Сейчас же, глядя на привлекательную блондинку в стильной одежде, мирно идущую по улице, сложно поверить в ее аморальное поведение по отношению к людям. Анжелика подошла к крайнему подъезду и позвонила в домофон. Через несколько секунд она услышала голос Ани.

Привет, это я. Открой, - Анжелика услышала сигнал и потянула тяжелую металлическую дверь на себя. Войдя в подъезд, где никогда не меняли лампочки, она осторожно поднялась по ступеням к лифту и вскоре уже ехала на девятый этаж.

Аня ждала ее возле двери. Девушка обняла подругу и вместе с ней зашла в квартиру. Анжелика разулась и тихо спросила:

Твои родители дома?

Только что уехали, - удивленно ответила Аня.

Прекрасно! Тогда я, пожалуй, пройду в твою комнату.

Зачем?

Переодеться, - девушка достала секретную картонную коробочку - в ней были колготки с имитацией чулок, столь дерзкий наряд никак не вязался со школьной формой.

Аня усмехнулась и поинтересовалась:

Ты хочешь в этом появиться сегодня в школе?

А почему бы нет? У меня фигура хорошая.

Анжелика быстро сняла джинсы, надела колготки, а сверху короткую черную юбку. Затем, покрутившись перед зеркалом, довольно спросила:

Ну и как я теперь?

Супер! Просто женщина-вамп! - воскликнула Аня, а про себя подумала: "Как дешево и ужасно".

Но Анжелика не догадывалась о мыслях подруги, которой доверяла как самой себе.

В школе девушка произвела на всех фурор. Еще на улице, идя под руку с подругой, она ловила пристальные взгляды прохожих, в стенах же учебного заведения не было ни одного юноши, который не свистнул бы ей вслед. Анжелика вошла в класс, все одноклассники принялись восхищаться ее внешнему виду, а девушка была так довольна собой, что не заметила отсутствия Вероники. Впрочем, Вероника всегда была для нее пустым местом, которую никто не уважал. Анжелика даже не думала о том, в каком состоянии сейчас находится ее одноклассница, не знала она и о том, что Павел Алексеевич после разговора с Зоей Семеновной, которая рассказала ему о травле внучки в школе, уже ехал на встречу с классом, а также руководством школы, которые не принимали никаких мер, дабы предотвратить всяческие безобразия со стороны своих учеников.

Прозвенел звонок. В класс утиной походкой, отдуваясь на ходу, вошла учительница по географии. Она молча взяла журнал, осмотрела класс и отметила отсутствующих, затем взяла несколько листов форматом А4 и спросила:

Кто-нибудь хочет ответить домашнее задание?

Класс молчал, опустив глаза - половина не была готова. Тогда учительница взглянула в список и вызвала сама троих человек: двух девочек и мальчика. Когда те вышли к доске и молча уставились на нее, учительница раздала каждому по листу с тестами, на которые они должны были отвечать. У нее была своя методика проверки домашнего задания: вместо заучивания параграфа и его пересказа нужно было читать у доски тестовый вопрос и три варианта ответа, а после выбрать правильный из них. Если не ответил на три, два или один - четыре; более трех - тройка; если не знаешь вообще ничего - готовься в следующий раз - учительница по географии никогда не ставила двойки, а записывала себе неуд., а после спрашивала еще раз на следующем уроке.

Девушки ответили сразу - одна на четыре, другая на три, мальчик честно признался, что не готов и поэтому попросил пересдать в следующий раз. Учительница слегка улыбнулась и ответила:

Ладно, Попов, садись. Ты как всегда даже учебник не открывал.

У меня вчера дела были.

Да ладно, знаю я твои дела - опять до ночи в интернете сидел.

Не опять, а снова, - поправил тот.

Тебе как ни скажи, лучше учиться все равно не будешь.

Класс засмеялся. Учительница постучала указкой по столу, требуя тишины. Когда ученики успокоились, она начала новую тему.

На перемене как обычно Анжелика с многочисленными подругами и тайными обожателями курила за школой, где их никто не мог заметить. Она гордилась своим внешним видом, колготки особенно произвели впечатление на юношей, которые кидали в ее адрес едкие комплименты и фразочки, однако девушка в силу столь юного возраста не могла или не хотела замечать шутливой подоплеки, чем парни во всю пользовались.

В это время Павел Алексеевич разговаривал с Екатериной Михайловной, которая, мягко сказать, была шокирована происшедшим. Завуч не подозревала, что тихая, скромная как мышка Вероника могла решиться свести счеты с жизнью. Но даже это не так встревожило женщину, как подорванный престиж школы, за который она ратует изо дня в день. Конечно, Екатерине Михайловне было жаль несчастную девочку, но прежде этого она думала о себе, о том, что скажут в комитете образования, когда и до них дойдет информация о Веронике.

Таким образом, Екатерина Михайловна, я должен сейчас пойти в класс, где учится Вероника и пообщаться с ее одноклассниками.

Хорошо, конечно, - женщина засеменила к выходу, показывая полицейскому дорогу.

Весь пусть она болтала без умолку о школе, успеваемости, учениках младших классов, стараясь тем самым казаться спокойной и уверенной, хотя внутри у нее все кипело, она никак не могла унять дрожь в руках и коленях. Павел Алексеевич слушал в полуха, для него все это было неинтересно.

Наконец, они подошли к двери, из которой доносился голос учительницы биологии. Екатерина Михайловна постучала и, не дожидаясь ответа, гордой походкой вошло в класс. Ученики резко встали, гадая, по какой причине завуч посетила их, ведь она никогда просто так не прерывает урок - для этого должно произойти что-то важное. Но больше они удивились, когда прямо за Екатериной Михайловной в класс вошел мужчина в полицейской форме. Павел Алексеевич осмотрел учеников, останавливая взгляд на каждом, отмечая что-то про себя.

Учительница биологии широко раскрыла глаза и заикающимся голосом спросила завуча:

Екатерина Михайловна, а что случилось?

Сейчас вы узнаете, - женщина повернулась к Павлу Алексеевичу и кивнула, - Павел Алексеевич, говорите.

Мужчина глубоко вздохнул и произнес:

Девятый класс, вчера после обеда была доставлена в больницу с тяжелейшим отравлением ваша одноклассница Иванова Вероника. По тем данным, что мне удалось узнать, потерпевшая пыталась покончить с собой дома после школы. Также лечащий врач сказал, что на теле Ивановой были многочисленные ушибы, скорее всего, девушка подверглась избиению. Причем били явно не руками и не каким-либо предметом, а, скорее, ногами. Также мне удалось выяснить, что отравление произошло после избиения.

Какой кошмар! - тихо проговорила учительница по биологии. - Что же могло такого произойти?

Мне нужно выяснить у вас, ученики, вы ничего не знаете? Что могло произойти? Кто-нибудь общается с Ивановой вне школы? - мужчина заметил, как покрылось румянцем лицо Ани, как стала теребить свой хвост Оксана, как перекладывала из руку в руку карандаш Анжелика, а вслух произнес. - Ну, никто ничего не знает?

Тут свое слово вставил один мальчик:

Никто с Вероникой не дружит и друзей у нее нет за пределами школы.

Молодой человек, как вас зовут? - Павел Алексеевич был признателен ему за ответ.

Юра.

А отчество?

Вадимович.

Хорошо, Юрий Вадимович. Тогда скажите, вы ничего не знаете о случившемся?

Я?! Нет... нет... Я вообще с Вероникой не общаюсь. У меня к ней претензий нет...

То есть у вас поддержан стабильный нейтралитет?

Да... но я ее никогда не обижал...

А что, ее кто-то обижал в классе?

Юра замолчал, поняв, что сказал явно лишнее. Боясь гнева одноклассников, он ответил:

Да никто... в принципе...

Павлу Алексеевичу явно нравилась эта игра в вопрос-ответ типа пинг-понг. Только теперь эта игра была поставлена на коню, который называется жизнь и здоровье Вероники. Никто из присутствующих не знал, что он все обо всем знал из уст Зои Семеновны, но решил пока оставить всех в неведении.

После Юры высказался весь класс - каждый говорил одно и тоже: никто ничего не знает, никто ничего не видел. Мужчина молча слушал каждого, не перебивая, однако не спускал глаз с Анжелики и ее подруг, которым явно было не по себе. После всенх расспросов Павел Алексеевич решил закончить данный разговор, однако не желая завершать игру. Раз играть, то до конца.

Итак, раз вы ничего не знаете, хочу напомнить вам, что есть статья 122 УК РФ о причинении средней тяжести вреда здоровью, наказание ограничение свободы сроком до трех лет. Так же есть статья 110 УК РФ о доведении лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего - наказывается ограничением свободы до трех лет. Как видите, дело Ивановой Вероники не простое - обидчику или обидчикам грозит сразу две статьи.

Класс замер. Учителя были в шоке. Нужно закончить игру, поставив в ней на сегодня точку.

Ладно, - Павел Алексеевич повернулся к Екатерине Михайловне, желая закончить разговор и уйти, - надеюсь, все поняли. Если кто-то что-то знает, пусть сообщит мне.

Конечно, конечно, - завуч засеменила к выходу, показывая дорогу.

Мужчина попрощался с классом и ушел.

Оставшись одни, ребята принялись переговариваться о случившемся, но никто и слова не сказал в поддержку Вероники, которая в данный момент лежала без сознания. Лишь кто-то произнес слово "ужас" и все: ни сочувствия, ни понимания. Ничего. Слово жизнь человека для них ничего не значила.

Учительница какое-то время стояла молча, явно переваривая информацию. Но потом, придя в себя, оглядела класс и одним окриком заставила всех замолчать. Когда наступила тишина, она проговорила дрожащим голосом, играя роль сердобольной, милосердной женщины как и все учителя:

Ребята, я вами просто шокирована! У меня слов нет! Ваша одноклассница чуть не умерла, а вы так спокойно сидите. Никто даже слов сочувствия не произнес. Куда катится мир, если жизнь человека ничего не стоит.

А что нам делать? Рыдать и биться лбом о пол? - спросил рослый светловолосый парень, староста класса.

Кто говорит о рыданиях сейчас?! Хотя бы немного сочувствия, о большем вас никто не просит. Или вы даже на это не способны?!

Иванова сама ни с кем не общалась, всегда в тени да в тени. Плюс дома у нее проблемы с родителями, денег на хорошие вещи нету, вот и решила таблеток наглотаться, понимая, что никому не нужна, - проговорила Оксана, тая в душе обиду на Анжелику.

А что же ты такая умная первой не предложила дружбу и поддержку Веронике, а теперь злорадствуешь. Как язык у тебя не отвалился!

А я-то что?

А ничего! Нечего сказать, сиди и молчи!

Продолжать дальше занятие смысла не было. Учительница задала задание на дом и ушла.

На перемене Анжелика подошла к подругам и спросила:

Ну что, пойдемте?

Оксана отвернулась и молча пошла в обратную сторону, за ней последовала Аня. Анжелика ничего не понимая, двинулась следом за ними, но Оксана остановила ее словами:

Не надо идти за нами.

Что случилось, подруги? - Анжелика не понимала, что происходит.

А ничего, просто нам не хочется иметь с тобой отношений, - ответила Аня.

А-а, так это вы из-за Ивановой расстроились?

Оксана наклонилась к ней и тихо проговорила:

Ты еще не поняла? Мы не хотим сесть в тюрьму и все из-за тебя. Нам эта Иванова не нужна, но ты почему-то прицепилась именно к ней, нас втянула в это дело, теперь что прикажешь делать, а?

Надо подумать.

Вот и думай сама, а мы уходим, - потом, дернув Аню за рукав, проговорила, - пойдем, Ань.

Подруги только собрались было идти дальше, как Анжелика преградила им путь и, вытащив из сумки телефон, потеребила его в руке и с довольной улыбкой сказала:

Куда это вы пошли? Нет уж, раз начали дело, то его нужно довести до конца.

Ты это к чему? - удивленно воскликнула Аня.

А вот к чему, - девушка, продолжая ухмыляться, включила запись, сделанную накануне.

Оксана и Аня, открыв рот, видели, как они все трое избивали Веронику, плевали ей в лицо, выкрикивая обидные слова. Сейчас Анжелика стояла с победоносным лицом и спросила:

У меня есть доказательства того, что мы все вместе участвовали в травле Глисты. Так что я не собираюсь одна за все отвечать. Раз вместе, так вместе.

Аня злобно посмотрела на нее и проговорила:

Черт! Вот это я вляпалась! Меня родители дома убьют, когда узнают. Они и так не в восторге оттого, что я дружу с тобой.

Ничего, не бойся. Мы что-нибудь придумаем, - ответила та.

Да уж, это точно, - тихо сказала Оксана.

Рядом с ними все время стоял маленький мальчик и, ковыряя в носу, слушал их разговор. Когда Анжелика повернулась, чтобы идти, она увидела его. Легким движением руки, махнув куда-то в сторону, она сказала:

Мальчик, иди отсюда!

Девушка старалась выглядеть спокойной и рассудительной, однако внутри у нее все кипело, а вопрос "что делать?" никак не выходил из головы.

Глава VIII

Веронике все время снились непонятные сны: не ясно, было ли это сновидение или явь, словно девушка находилась между двумя мирами. То она шла по длинной дороге, проходящей над пропастью, кишащей безобразными существами в образе то ли людей, то ли птиц - их тела чернели от огромного пламени, а сами они издавали пронзительные крики, полные боли и отчаяния. В этот момент Вероника силилась вскрикнуть от страха, но язык словно прилипал к нёбу и из горла вырывался лишь хриплый стон.

В другой раз девушка стояла на берегу бескрайнего моря, над головой раскинулось небо, розовея от рассвета. Волны накатывали на берег, лаская слух шелестом о песок. Вероника стояла одна посреди бескрайнего простора, ее душа наполнялась радостью и счастьем, ей так хотелось остаться здесь навсегда.

Еще было некое видение, похожее на то, когда ее душа боролась со смертью, в то время, как врачи хлопотали над ней. Вероника видела тех людей, которые рядами стояли перед ней и молча смотрели ей в глаза. И в их взорах читалась такая безнадёга, что девушке стало жаль их, но идти к ним она больше не хотела, а они и не звали её.

Однажды, когда Вероника лежала в беспамятстве, перед ее взором возник образ пожилой женщины в белом. Девушка каким-то внутренним чутьем поняла, что это была ее прабабушка - бабушкина мама. Прабабушка подошла к ней и ласково погладила по щекам. Из глаз Вероники хлынули слезы, она больше не могла их сдерживать.

Бабушка, возьми меня с собой, - с надеждой в голосе попросила девушка.

Нет, милая. Тебе нельзя туда...

Но почему?

Твое время еще не пришло. Когда настанет твой час, я заберу тебя.

Что мне делать?

Иди вперед, все будет хорошо, - голос прабабушки тонул в потоке гула, а сама она постепенно начала растворяться в воздухе.

Бабушка, не оставляй меня, - сквозь слезы воскликнула Вероника.

Я с тобой, моя родная, я с тобой...

Девушка глубоко вдохнула и резко очнулась. По щекам обильно лились слезы, от них подушка стала мокрой. Над ней склонило свое лицо Зоя Семеновна. Это она ночами сидела у изголовья внучки, а сегодня, услышав плач Вероники, пыталась разбудить ее.

Девушка туманным взглядом посмотрела на старушку и спросила:

Бабушка... я видела... я видела...

Тебе нужно прилечь, моя родная, а потом ты мне все расскажешь.

Зоя Семеновна с такой нежностью, с такой заботой ухаживала за ней, что у девушки невольно на лице засияло подобие улыбки. Она снова легла на подушку и медленно проговорила:

Я видела... видела прабабушку...

Правда? И что она тебе сказала?

Сказала, чтобы я возвращалась назад... Мое место здесь...

Слава Богу!

И еще... там, за туманным коридором были они...

Кто "они"?

Они... я не знаю их... Я видела, что те люди были высокие такие... в белых длинных одеяниях. Я хотела было пойти вместе с ними, но они не взяли меня с собой, сказав, что мой черед еще не настал.

Это были не люди.

А кто же?

Это были ангелы. Они не стали забирать твою душу. Это хороший знак - твоя жизнь будет долгой и счастливой. Тебе дан шанс начать все сначала, ты словно заново родилась.

Как мне все изменить?

Я сделаю так, чтобы тебе стало лучше. Когда мы чуть не потеряли тебя, я поняла, что сделать кого-то счастливым намного важнее, чем собственное благополучие. Теперь, когда все страхи позади, я постараюсь помочь тебе. Переведу тебя в другую школу, что рядом со мной, ты переедешь ко мне, будем жить вместе, я сделаю все для твоего благополучия, - Зоя Семеновна рассуждала вслух, поглаживая волосы Вероники.

Вероника же, закрыв глаза, больше не слушала ее, ибо снова погрузилась в сон.

Так прошло несколько дней. Вероника то приходила в себя, то впадала в глубокий сон, но путешествия в потусторонний мир больше не было - ее душа окончательно вернулась в мир живых, дабы дать ей шанс начать все сначала.

Большую часть времени за Вероникой ухаживала бабушка, на выходных с ней осталась Инна Викторовна. Пришедшая вместе с Сергеем. Отчим молча, с какой-то жалостью посматривал на падчерицу. Вероника приоткрыла глаза и в тумане увидела склоненное лицо матери, пытавшейся поправить ей одеяло. Девушка невольно отстранилась от нее, ей были неприятны ее ухаживания, ее прикосновения, будто бы Инна Викторовна являлась для нее чужим человеком. Женщина заметила это и, повернувшись к Сергею, сказала:

Сходи в магазин, купи сока и минеральной воды без газа.

С чем сок? - мужчина явно хотел выглядеть заботливым.

Купи мультифрукт, только какой подороже.

Хорошо.

Когда Сергей ушел, Инна Викторовна, оставшись наедине с дочерью, присела на койку и легким прикосновением дотронулась до ее бледных щек. Вероника не дернулась, не отстранилась, а молча наблюдала за матерью. Женщина немного успокоилась и проговорила:

Доченька, маленькая моя. Как ты нас всех напугала! Я чуть не умерла, когда увидела тебя лежащей на полу на кухне, а везде были разбросаны таблетки.

Вероника продолжала молча слушать ее, ничего не произнося в ответ; Зои Семеновне она всегда отвечала. Инна Викторовна, продолжая поглаживать дочь по щеке, сказала:

Поправишься, я возьму отпуск и мы все поедим куда-нибудь отдохнуть, может быть, поедет и Оля... Врач сказал, что скоро тебя переведут в обычную палату, там будут еще девочки, тогда мы будем чаще видеться.

Вероника закрыла глаза. Каждое слово матери отдавалось в голове словно звон металла. Девушка знала, что Инна Викторовна добра пока она, Вероника, тут; стоит ей поправиться и возвратиться домой, как начнется все как раньше. Об этом даже думать неприятно! Вон, мать пришла с Сергеем, а Данилку не взяла. Но, с другой стороны, подумала девушка, это даже и к лучшему, не стоит маленькому ребенку находиться здесь и тем более смотреть на больную сестру.

Через несколько минут вернулся Сергей с пакетом в руке, белый халат складками свисал с его худощавой фигуры. Он поставил пакет на тумбочку и сказал:

Вот, купил, что просила.

Спасибо, Сереж. Если хочешь, езжай домой, а я еще побуду с Вероникой.

Ты будешь до ночи?

Наверное, да.

Тогда перед тем, как будешь собираться, позвони мне, я тебя на остановке встречу.

Хорошо.

Сергей развернулся и ушел. Вероника, хоть и силилась заснуть, слышала весь их разговор. Про себя она подумала: "Оказывается, Сергей не такой плохой как я думала". Открыв глаза, девушка посмотрела на пакет и облизала иссохшиеся губы. Заметив это, Инна Викторовна налила в кружку сок и проговорила:

Выпей, дочка.

Вероника залпом выпила сок, после чего снова легла на подушку; она чувствовала, как жидкость из пищевода попала в желудок, как желудок радостно заурчал, почувствовав сладкий сок. Девушка ощутила прилив сил; оказывается, как прекрасно на свете, как хорошо чувствовать себя живой, когда ты можешь нащупать предметы, попробовать еду, увидеть родных и близких! Каким сейчас показались незначительными проблемы, из-за которых она решила свести счеты с жизнью. "Иди вперед", - сказала ей прабабушка; что же, она, Вероника, послушалась, теперь нужно действительно решиться сделать шаг вперед - поначалу будет сложно, но разве изменения проходят легко? Нет. Просто нужно взять себя в руки и идти вперед.

Оставшиеся несколько часов до прихода бабушки девушка посвятила глубокому сну. И хотя она начала более менее есть, все равно организм не пришел в себя окончательно, так что приходилось беречь его от нагрузок.

В двенадцать часов ночи пришла Зоя Семеновна. Как всякая бабушка она принесла с собой два больших пакета, до верху набитых едой и гостинцами. Поставив поклажу на пол, пожилая женщина тяжело выдохнула и спросила Инну Викторовну:

Ну, как Верочка?

Получше. Правда, ела немного, но зато выпила почти весь сок.

Это радует. Я по дороге разговаривала с врачом, он сказал, что через три дня Верочку переведут в общую палату на третьем этаже. А если ничего не изменится, я имею ввиду, если ее состояние не ухудшится, то через пару недель можно будет ехать домой.

Инна Викторовна слушала бывшую свекровь, а сама боялась одного: как бы старуха не попросила оставить девочку у себя, решив, что там с Вероникой все будет в порядке. Но, подумала женщина, мать я или не мать, почему я всегда оправдываюсь перед всеми? Неужели они не поймут, что ребенок должен жить с родителями и нигде больше! Зоя Семеновна считает, что остальные такие же безответственные и непутевые как ее сын, который так легко бросил собственную дочь, о которой даже и не подумал заботиться, взвалив ребенка на бывшую жену, у которой и так в жизни ничего не складывается. Можно подумать, это она от хорошей перспективы связалась узами брака с Сергеем, который не смотря на свои недостатки, все же пытается хоть как-то проявить себя заботливым отцом; и, между прочим, именно Сергей вызвал "Скорую помощь" в тот злополучный день, тем самым спас жизнь Вероники. Где же тогда была Зоя Семеновна, узнавшая о случившемся по телефону от нее, такой плохой Инны Викторовны, и решившая устроить театральное представление перед врачами? Такие мысли разом пробежали в голове женщины, но вслух она ответила, стараясь быть как можно вежливее:

Хорошая новость. Я так соскучилась по Веронике! Когда наступят каникулы, мы собираемся поехать куда-нибудь отдохнуть, может быть, в Египет.

Вы собираетесь ехать все вместе? - спросила Зоя Семеновна, а сама подумала "На какие деньги поездка, если вы даже детям не можете одежду купить?"

Если получится, то всеми поедим. Займу деньги у сестры, если понадобится. Может быть, и Оля с нами поедет.

"Хвалится! - подумала старушка. - Играет роль заботливой матери только пока Верочка в больнице. Стоит девчонке вернуться домой, как сразу же забудет свое обещание. Ну ничего, и на тебя, и твоего Сергея управу найду!"

Распрощавшись с бывшей невесткой, Зоя Семеновна осталась одна в тишине ночной больницы, сидя у изголовья Вероники. Девушка крепко спала, даже не проснулась от разговоров и шума, доносившегося из длинного коридора - в эту ночь был доставлен в больницу мальчик с тяжелейшей травмой головы.

Пробило два часа. Огни погасли и в коридоре, и в палатах. Только одна пожилая женщина продолжала сидеть, время от времени подходя к окну. Лунный свет серебристой дорожкой разделил палату надвое; и там, где простерся лунный луч, пол окрасился в синеватый оттенок, будто бы был выточен из мрамора. На потолочных плитах играли блики уличных прожекторов да тени голых когтистых ветвей, что колыхались под порывом ветра.

Зоя Семеновна какое-то время силилась бодрствовать, но вскоре дремота сморила ее, и она, облокотившись о стену, заснула чутким сном.

Вероника пробудилась в шесть утра. Блуждающим взором она осмотрела знакомую палату и провела левой рукой по правой: скоро должна прийти медсестра с новой капельницей. После ее взор упал на бабушку, которая все еще спала, время от времени похрапывая во сне. Девушка еле приподнялась на постели и прошептала:

Бабушка... бабушка.

Но Зоя Семеновна спала. После бессонных ночей это был первый день, когда ей удалось поспать более двух часов. Вероника глубоко вздохнула и снова легла на подушку. Вскоре послышались первые шаги, потом раздались голоса медперсонала, где-то хлопнули двери, затем наступила тишина. В раковине слышался звук капающей воды из крана. Снова раздались шаги - все громче, громче, открылась дверь, в палату тихо вошла медсестра с капельницей. Дабы не разбудить Зою Семеновну, женщина бесшумно приблизилась к девушке и, убрав старую капельницу, спросила:

Как чувствуешь себя?

Лучше, я уже по немного начала есть.

Хорошо, скоро, врач сказал, ты поправишься; так что, через две недели вернешься домой.

Домой... - Вероника произнесла это слово каким-то грустным, совсем нерадостным голосом.

Она наблюдала за работой медсестры, и когда та воткнула тонкую иглу ей в вену, девушка слегка поморщилась, а сама в это время думала о матери, об отчиме, которого боялась и ненавидела, единственный светлый образ из всех родных представлял Данилка, которого она любила больше, чем кого бы то ни было. О школе она не думала, даже не хотела думать; после клинической смерти Вероника стерла свой класс из памяти; все равно, думала она, я перейду в другую школу, а об этой забуду.

Вскоре на часах пробило семь утра. Зоя Семеновна пробудилась и посмотрела на внучку. Та широко раскрытыми глазами глядела на нее: не ухом, а сердцем отозвалось у старушки голос девушки:

Бабушка...

Зоя Семеновна, тут же позабыв о сне, кинулась к койке и тихо спросила:

Я здесь. Что тебе, Верочка? Хочешь пить?

Есть хочу.

Хорошо. Я сейчас, - старушка с энтузиазмом начала бегать туда-сюда. Она раскрыла пакетик с кашей "Быстров", высыпала ее в тарелку, после этого залила нужным количеством воды и, накрыв другой тарелкой, принялась ждать. В это время Вероника хоть и с трудом, но съела йогурт - ей было тяжело держать ложку левой рукой. Когда каша была готова, Зоя Семеновна сама накормила внучку, после чего дала ей сок. Девушка почувствовала приятную тяжесть в желудке после стольких дней голодного существования; теперь же она хотела есть еще и еще, хотела пить, хотела жить! Зимний рассвет медленно озарял темное небо слабым светом, и от этого Веронике стало еще веселее, еще лучше. Вкусный завтрак, прекрасный рассвет - ах, как хорошо на свете жить! Неужели эти мелочи составляют основу бытия, наполняют жизнь яркими красками, заставляют сердце замирать в предвкушении счастья? Неужели раньше она не замечала всего этого? И неужели необходимо было пройти через смерть, дабы понять это?

Зоя Семеновна на минуту приоткрыла форточку, дабы палата наполнилась свежей прохладой, и это - этот воздух придал Веронике силы. Она закрыла глаза и носом вдохнула холодный воздух зимы, наполненный свежестью снега. Когда девушка снова открыла глаза, то увидела яркий свет, исходивший от солнца, чьи лучи осветили больничные палаты. В этих лучах вились, словно гоняясь друг за другом, частицы пыли. Когда-то, давным-давно, еще в детстве, Вероника думала, что солнечные лучи - это волшебные палочки и потому она всегда старалась взять их, пощупать, но рука проходила сквозь свет, сама становясь частью этого волшебного танца.

Зоя Семеновна присела рядом с внучкой и, положив свою руку ей на тыльную сторону ладони, проговорила:

Верочка. Хочешь еще чего-нибудь?

Нет. Не хочу.

Тогда можешь поспать, а потом мы снова поговорим с тобой. Хочешь?

Да, - девушка улыбнулась какой-то замученной улыбкой и глубоко вздохнула; спать ей не хотелось, но и делать было нечего.

Вероника легла так, чтобы правая рука не испортила капельницу, закрыла глаза и вскоре уснула. Спала она хорошо. Сон был крепким и, самое главное, в это время она могла не думать о будущем, о том, как встретит ее класс и наладятся ли отношения в семье.

Снилось ей, будто идет она по темному коридору, словно бескрайнее пространство раскинулось впереди. Ногами она ясно чувствовала твердь земли, ощущала колючую траву. Порыв ветра развивал волосы. И шла она, не чувствуя усталости, вытянув вперед руки. Ее взор был обращен на собственные кисти рук, словно прежде она не видела их. И тут вдруг со всех сторон с неба палил яркий солнечный свет, осветив темную долину золотистым цветом. Лучи падали со всех сторон и Веронике начало казаться, будто она задыхается от них. Она хотела бежать, но не могла, ее ноги словно вросли в землю. А лучи все приближались и приближались, и когда первый луч коснулся ее стоп, осветив их, девушка почувствовала, как ее грудная клетка разорвалась, а душа, вырвавшись на волю, устремилась ввысь, к яркому свету...

Вероника резко проснулась, тяжело дыша. Левой рукой она провела по лицу, чувствуя на щеках капельки пота. Затем она прислонилась рукой к груди и почувствовала биение сердца, своего собственного сердца.

Зоя Семеновна, заметив пробуждение внучки, засеменила к ней и, приложив свою холодную ладонь ей на лоб, сказала:

Вот, ты и проснулась. Скоро будет обед.

Сколько я спала? - глухим голосом спросила девушка.

Ты уснула в восемь утра, сейчас два часа дня.

Уже два? - удивилась Вероника. Ей казалось, что спала она совсем немного.

Сейчас ты поешь, а потом еще можешь поспать.

Я не хочу больше спать.

Хорошо, как скажешь.

Принесли обед. Зоя Семеновна помогла девушке поесть. После этого, когда та допила чай, старушка села с ней рядом и, пристально взглянув ей в лицо, тихо спросила:

Скажи, это Сергей довел тебя, да? Только скажи мне правду, не таи ничего от меня.

Вероника посмотрела на нее: бледная, безобразная, со впалыми щеками и опухшими глазами, но ничего не ответила. Зоя Семеновна повторила вопрос, желая, наконец, разобраться, что же произошло на самом деле. Девушка слегка усмехнулась и проговорила:

Зачем об этом говорить?

Как зачем? И я, и Павел Алексеевич озадачены происшедшим. Пойми, нам очень нужно все знать.

Кто такой Павел Алексеевич?

А, так ты же не знаешь! Это наш следователь, который... - не успела пожилая женщина договорить, как услышала голос Вероники:

Не буду я ничего рассказывать! Не буду! - "Если еще раз ты расскажешь, что я тебя избила, то мы убьем твою бабку и это не пустые пугалки, ты поняла? Я знаю, в каком доме она живет", - слышала она в голове голос Анжелики.

Почему? Что случилось? Тебя запугивали, угрожали?

Это не Сергей, - только и могла ответить девушка, - он тут не при чем.

Тогда кто же?

Кто-то другой.

Что это за ответ? Пойми, я не хочу пускать все на самотек, хочу, чтобы виновный был наказан.

А я не хочу.

Зоя Семеновна была шокирована ответом внучки, но также она понимала, что не с проста Вероника уклоняется от дачи показаний, хотя ее испуганные глаза говорили больше слов. Понятно, что девушку запугали и в случае раскрытия тайны попытаются отомстить, но что делать, как защитить ее, как?

Глава IX

В школе, где училась Вероника, вот уже неделю проходила проверка: три чепорные дамочки из комитета образования, когда до них дошли вести о попытке суицида среди школьников, пришли прямо к завучу Екатерине Михайловне и потребовали в течении нескольких дней присутствовать на уроках девятых классов. Завуч, сама бледная, дала согласие, и не только согласие о проверки, но также созвала собрание педагогов и родителей в классе Вероники.

Родители, обескураженные событием, попытались собрать коллективный запрос против Анжелики, на которую в последние дни поступали жалобы от других школьников. Перед собранием к Екатерине Михайловне чуть ли ни бегом ворвалась одна из матерей; оказывается, ее сын - ученик восьмого класса, неоднократно подвергался издевательствам со стороны Анжелики и ее товарищей, мальчика травили из-за его полноты и очков. Женщина кричала в кабинете и грозилась обратиться в прокуратуру и прессу против руководства школы, которые ничего не делают, дабы предотвратить травли и издевательства.

Мой ребенок и так страдает из-за комплексов, а эта девка еще добавляет! Вы понимаете, каково мне, матери, видеть, что мой сын постоянно приходит со школы в слезах, а утром кричит, что боится идти учиться? Из-за этого у него снизилась успеваемость, хотя раньше был отличником. Я требую, чтобы Саликову исключили из школы.

Екатерина Михайловна слушала, молча пропуская угрозы. В конце концов, ей удалось успокоить несчастную родительницу, пообещав, что непременно займется данной проблемой. На следующий день состоялось родительское собрание, на котором присутствовали все кроме матери Анжелики. Классный руководитель позвонила ей домой, но трубку взяла бабушка, объяснив, что ее дочь занята, сама она прийти не может из-за проблем со здоровьем, а вот Анжелика два дня не появляется дома, трубку не берет. После этого попросили Оксану и Аню созвониться с подругой, но и те сказали, что мобильный отключен. Не зная, что делать, учительница направилась к завучу, та ответила, что собрание будет с Саликовой или без нее.

Родители класса были шокированы, но о самой Веронике и ее здоровье сказали лишь пару фраз, после чего перешли к обсуждению поведения Анжелики. Проболтав два часа и так ни о чем не договорившись, все разошлись по домам. Единственные изменения произошли с Аней и Оксаной. У одной родители отключили Интернет, отобрали мобильный телефон, сказав, что пока дочь не прекратит дружбу с Анжеликой, не получит ничего, даже карманных денег. Оксане отец вообще запретил в течении двух дней появляться в школе, а если же она все равно продолжит общение с подругой, то отведает ремня. Конечно, родители опасались не столько дружбой их дочери, сколько последствий такой дружбы, в том числе и уголовной.

Рано утром, собираясь в школу, Оксана тихо в своей спальне, дабы никто не услышал, набирала СМС Анжелике, но не успела она нажать кнопку отправления, как в комнату вошел в деловом костюме ее отец. Рывком отобрав у дочери телефон, мужчина бросил его на кровать и грозно произнес:

Сегодня ты в школу не пойдешь!

Почему? Как ты смеешь все решать за меня? - закричала Оксана, пытаясь выбежать из комнаты.

Но мужчина одной рукой схватил ее и толкнул на кровать. Он любил дочь, но никогда не разделял ее общения с нехорошей Анжеликой, которая отрицательно влияла на Оксану. После родительского собрания мужчина посоветовался с женой и вместе они решили, что целесообразно будет полностью запретить дочери общаться с подругой, даже по телефону, тем более, что они были людьми деловыми, мужчина работал финансовым аналитиком банка, его жена юристом, и не хотелось им, чтобы дочь попалась вместе с Анжеликой, если им грозила обеим статья.

Оксана, вытирая тыльной стороной ладони слезы, не обращая внимания на испорченный макияж, кричала на отца:

Я хочу идти, дай мне одеться!

Сегодня ты никуда не пойдешь, - будучи деловым человеком, мужчина говорил ровным голосом, однако в интонации слышались нотки властности. Уверенным шагом он подошел к кровати и взял телефон дочери. Оксана попыталась было вырвать из его рук мобильник, но тот спрятал его в карман пиджака.

Отдай мой телефон быстро. Я сказала, дай мне его!

Я отдам тебе телефон тогда, когда посчитаю нужным. Кстати, и в школу ты пойдешь, когда мы с мамой разрешим.

Тогда я убегу из дома, понятно? С балкона выброшусь, чтобы тебе потом стыдно стало!

Хочешь спрыгнуть с балкона? Давай, пошли, - мужчина схватил дочь и повел ее в соседнюю комнату. Распахнув дверь на балкон, он вытолкнул туда девушку. Оксана кричала, пытаясь сопротивляться: в этот момент в ней проснулся инстинкт самосохранения и она пожалела о сказанных словах.

Отец снова втащил ее в комнату; после холодного балкона зал показался Оксане неимоверно теплым, даже ламинат. На крик прибежала мама девушки. С укором поглядев на мужа, женщина ласково усадила зареванную дочь на диван и проговорила:

Оксаночка, не надо спорить с папой. Мы хотим как лучше для тебя.

А что ты знаешь, что лучше для меня, а что нет? Вы все время на работе, мной не занимаетесь. Даже нормальной одежды не купите, все на евроремонт тратите! - девушка в ярости кинула с дивана дорогие подушки.

Ну-ну, убери сейчас же, - строго проговорил отец, - ты с нами так не смей разговаривать, а то по губам получишь.

Ладно, не надо ее запугивать, - ответила его жена, в душе сочувствуя Оксане, потом обратилась к дочери, - ты не сердись на нас, хорошо? Просто не нужно общаться с этой Анжеликой. Пойми, дочка, у нее нет никакого будущего, а у тебя есть возможность стать хорошим человеком с большими перспективами. Мы не хотим, чтобы ты попала в ту же яму, что и твоя подруга. Просто ты не умеешь выбирать друзей, вот и все.

А вы с папой умеете? Вы только и делаете, что общаетесь по работе с этим офисным планктоном да синими чулками. Когда вы в последний раз в кафе ходили-то?

Мы с папой зарабатываем деньги, чтобы в будущем оплатить тебе учебу в хорошем ВУЗе, купить квартиру, дабы ты не мучилась с выплатой ипотеки.

Зачем тогда вы держите меня дома, не пуская в школу?

Для того, - ответил мужчина, - чтобы ты подумала, с кем стоит дружить, а с кем нет. Если и дальше будешь упрямиться, мы переведем тебя на домашнее обучение.

Оксана вскочила с дивана и принялась раскидывать вещи, кричать на родителей, обвиняя их в чрезмерной опеке, нежелании понять ее и эгоизме. Мужчина и женщина молча глядели на дочь, и когда та успокоилась, отправились на работу. Прихватив с собой также ключи Оксаны, дабы она не сбежала, они ушли, оставив девушку одну. Пока поворачивался ключ в замке, она молотила руками и ногами по тяжелой двери и кричала:

Я все равно сбегу из дома и больше вы меня никогда не увидите. Мне все равно, что будет дальше. И Иванову мне не жалко, пусть она хоть сдохнет! Я никого не люблю, а вас я просто ненавижу!

Мужчина с женой стояли у лифта, когда крики дочери разносились по всей площадке. Женщина хотела было вернуться, но муж махнул в сторону квартиры и проговорил: "Оставь ее, пусть кричит сколько влезет".

Успокоившись, Оксана вернулась к себе в комнату. От бессилия она повалилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и заплакала от злости, усталости, безысходности. Почему всегда, думалось ей, Анжелика выходит сухой из воды, а она вынуждена брать весь удар на себя? Может быть, и прав отец, что запретил всякое общение с подругой?

Вечером того же дня Оксана за ужином попросила прощение у родителей за своей поведение, пообещав больше никогда не устраивать подобных сцен. Отец и мать простили, однако о походе в школу не сказали ни слова. На следующий день утром Оксана снова попросилась идти на учебу, однако папа ответил, что сегодня она останется дома, а вечером на семейном совете решат, пойдет ли она в школу или нет.

Никогда еще время не тянулось, как в этот день. Девушка маялась, ходя по квартире, не находя себе занятия по душе. Интернет отец отключил, по телевизору смотреть было нечего, книг читать не хотелось, а убираться тем более. Налив в чашку сока и прихватив печенья, Оксана уселась за стол и принялась ни листке бумаги рисовать цветочки, сердечки, кошечек. Когда это занятие надоело, она взяла лак для ногтей и сделала себе маникюр и педикюр. После этого, не зная чем занять себя, девушка отправилась спать - не каждый раз выпадает случай отдыхать и ничего не делать.

Вечером было решено Оксане снова вернуться в школу с одним условием: никаких прогулов или общения с Анжеликой, а также распитие спиртных напитков за воротами школы. Девушка искренне обещала исправиться и больше никогда не совершать глупых ошибок: что только не сделаешь ради Интернета!

На следующий день отец позволил ей возвратиться с школу, взяв с дочери слово, что она, наконец-то, примется за учебу и исправить все свои оценки. Оксана согласилась.

Первый урок биологии начался с проверки домашней работы. Два человека ответили и со спокойной душой сели на места. Учительница написала на доске новую тему: "Пищеварительная строение человека". Ученики раскрыли тетради для лекции, принявшись писать под диктовку.

Итак, - начала учительница, готовая начать диктовать, - отложили мобильные телефоны, зеркальца, взяли ручки и начали писать. "Пищеварительная система человека осуществляет переваривание пищи (путём её физической и химической обработки), всасывание продуктов расщепления через слизистую оболочку в кровь и лимфу, выведение не переработанных остатков. Пищеварительная система человека состоит из органов желудочно-кишечного тракта и вспомогательных органов (слюнные железы, печень, поджелудочная железа, желчный пузырь и др.). Условно выделяют три отдела пищеварительной системы. Передний отдел включает органы ротовой полости, глотку и пищевод. Здесь осуществляется, в основном, механическая переработка пищи. Средний отдел состоит из желудка, тонкой и толстой кишки, печени и поджелудочной железы, в этом отделе осуществляется преимущественно химическая обработка пищи, всасывание продуктов её расщепления и формирование каловых масс. Задний отдел представлен каудальной частью прямой кишки и обеспечивает выведение кала из организма.

Далее шло более подробное разъяснения каждого отдела и потому многие ученики, устав от постоянного написания научно-медицинских терминов, начали отвлекаться и зевать, уж больно нудным был этот урок.

Следующий предмет - русский язык, показался им по сравнению с биологией просто райской обителью. Никаких терминов науки, только сиди и пиши, главное, без ошибок, а иначе получишь плохую оценку. Учительница, взглянув на Оксану, которая сидела за второй партой, спросила:

Ты где была два дня? Мы вчера диктант писали.

Девушка усмехнулась и ответила:

Я вообще не знала, что приду сегодня в школу?

Это как так? Ты, выходит, выбираешь дни, когда ходить, а когда нет?

При чем тут я? Спросите моего папу, он вам всю правду скажет.

А что твой папа?

Это он держал меня дома, не пуская никуда, два дня, и все из-за родительского собрания, на котором выяснялся вопрос Ивановой и Анжелики.

С твоими родителями мы еще поговорим, что это такое: не пускать ребенка на занятия! А вот на счет твоей подруги Саликовой хочу спросить у тебя: ты не знаешь, где она?

Откуда мне знать? Я с ней уже несколько дней не общаюсь, родители запретили.

И правильно сделали, что запретили. Мы вообще поставили вопрос об ее отчислении, не нужна нам эта хулиганка, которая и остальных на свое дно тянет.

Оксана усмехнулась, но ничего не ответила. Она лишь украдкой взглянула в сторону Ани, которая, сделав недовольное лицо, показала ей язык. Оксана отвернулась, ей даже не хотелось спорить с бывшей подругой.

На перемене Аня подошла к ней и, схватив за локоть, тихо проговорила:

Какая же ты...

Ну, говори, какая? - подбоченившись, ответила девушка.

Предательница.

Ну и что?

Не желаю больше дружить с тобой.

А мне и не надо. И так из-за вас с Саликовой у меня дома проблемы, а мне они не нужны. Так что обойдусь без вас.

Ну и пожалуйста, - с этими словами Аня резко развернулась и пошла в другую сторону, даже не обернувшись назад.

Оксана стояла, глядя ей вслед. В душе было гадко и мерзко, словно множество кошек скреблись внутри. Конечно, ей было далеко не все равно, да и идти против Анжелики не хотелось, уж сильно ее все боялись. Но, с другой стороны, думала она, теперь я стала свободной и больше не буду зависеть ни от мнения подруг, ни от их друзей, пусть все останется как есть. По крайней мере, после окончания девятого класса она уйдет в финансовый техникум, а там уж пойдет в ВУЗ по сокращенной программе.

Ее думы прервал один момент. Милана с большим розовым рюкзаком в окружении одноклассниц шла по коридору, когда ее заметила завуч Екатерина Михайловна. Женщина решительным шагом подошла к девочкам и остановила их для разговора. Естественно, говорила она с младшей сестрой Анжелики.

Милана широко раскрытыми глазами снизу вверх глядела на завуча, глаза эти - что море - большие, голубые, красивые, обрамленные длинными ресницами. "Как не похожа она на свою старшую сестру", - подумала женщина, а вслух сказала:

Послушай, Милана, я уже несколько дней не могу связаться с твоей сестрой Анжеликой. Ты не в курсе, где она?

Девочка поглядела по сторонам, словно искала место куда бы убежать, но в последний момент собралась с мыслями и ответила:

Я Анжелку тоже не видела вот уже несколько дней. Мама и бабушка не могут до нее дозвониться.

Екатерина Михайловна была не только удивлена, но даже шокирована подобной новостью: как можно не только не воспитывать дочь, но еще не знать, где и с кем она ночует? Но все равно девушка рано или поздно объявится, не век же ей ото всех прятаться. Вслух женщина сказала:

Хорошо... Спасибо, Милана. Теперь можешь идти.

Завуч некоторое время смотрела вслед младшеклассницам, а потом, пожав плечами, двинулась дальше. Она была так озадачена вопросом об Анжелики, что не заметила стоящую неподалеку Оксану, которая все это время подслушивала разговор.

"Так, так, - думала девушка, - Саликова прячется, а мы все должны ее грязь разгребать. Но уж нет, ей это с рук не сойдет".

Единственная, кто знал о местонахождении Анжелики, была Аня. Девушка хоть и перестала общаться с подругой, но при этом не теряла связи с соседкой по лестничной площадке, которая жила рядом с Анжеликой. Эта-то соседка, девятнадцатилетняя девушка по имена Полина, и рассказала Ане всю правду. Однажды вечером к ней в гости зашла Анжелика и попросилась переночевать. Полина согласилась, благо, жила одна в квартире, доставшейся ей от покойной бабушки. Анжелика, собираясь следующем днем куда-то, сказала перед уходом, что познакомилась с одним молодым человеком, который, польщенный ее красотой, обещал уехать с ней в Москву. Однако Полина не очень уж поверила этому и напросилась в их компанию.

Аня очень обрадовалась, но Полина предупредила, что видела Анжелику с каким-то нерусским парнем, по слухам, он был цыганом, правда, богатым. У него-то девушка и ночевала, польщенная той роскошью, что окружала в его доме. Однако, добавила Полина, этот молодой человек уж больно подозрительно себя ведет: в дом Анжелику приглашает, а вот знакомиться с ее семьей не желает, что идет вразрез их обычаям.

Аня, узнав эти новости, решила держать язык за зубами. Но, как бы то ни было, продолжила держать связь с Полиной.

Глава X

Два дня как Веронику перевели из реанимации в общую палату, где помимо нее лежали еще три девочки. Вероника, держа пакеты с вещами, робко вошла за медсестрой в палату. Девочки замолчали и уставились на новенькую, которая теперь будет их соседкой.

Вот твоя койка, - проговорила медсестра, указав на кровать в дальнем углу, - располагайся, сейчас дежурная принесет тебе постель, - с этими словами она развернулась и ушла.

Вероника поставила пакеты и села на край койки, не решаясь первой заговорить с девочками. Те, в свою очередь, долго рассматривали ее и, наконец, одна из них, девочка лет одиннадцати с длинной косой сказала:

Привет, как тебя зовут?

Вероника, - медленно ответила та.

А меня зовут Настя.

Меня Юля, - ответила чуть полноватая девушка с короткими черными волосами, по виду четырнадцати лет.

Меня Ира зовут, - сказала другая девочка, худенькая некрасивая блондинка с обезображенным угрями лицом.

Очень приятно, - проговорила Вероника, постепенно беря себя в руки.

Через час, когда вещи были распакованы, девочки весело общались между собой, смеялись, обменивались информацией, взятой с Интернета. Вероника тоже подключилась к разговору и к ее радости общаться оказалось настолько весело, что она не заметила, как пролетело время. Укладываясь спать, ей было хорошо на душе: оказывается, и чужим людям можно доверять.

На следующий день после обеда Веронике позвонила Ольга. Красавица кузина произнесла в трубке чуть высокомерным тоном следующие слова:

Привет, как ты? Тебе лучше?

Да, - ответила та.

Я слышала, тебя теперь перевели в общую палату. Мы очень рады, что все хорошо закончилось.

Спасибо.

Послушай, мы с мамой завтра навестим тебя, передадим что-нибудь вкусненькое, ты не против?

Нет конечно. Приходите, буду ждать, - не очень охотно проговорила Вероника.

Хорошо, после двух мы придем. Пока.

Пока.

У Вероники упало настроение. Она не любила ни Олю, не свою тетю, которые обожали превозноситься над ней и ее матерью, всем своим видом показывая превосходство будь то еда, одежда или новая мебель. В такие моменты девушка еще больше чувствовала свою ущербность и невозможность изменить жизнь лучшему. Вот если бы бабушка забрала ее к себе, тогда все стало бы по-другому, мир заиграл бы яркими красками.

В палату вошла с большим пакетом Настя. Ее большие волосы были распущены и ниспадали до ляжек. Одним взмахом головы она откинула прядь назад и достала из пакета упаковку печений. Раскрыв упаковку, она достала четыре бисквита и раздала остальным девочкам, затем принялась есть сама. Ира доела свое печенье и внезапно спросила:

Настя, тебе не жарко с распущенными волосами?

Нет, - ответила та, удивленно уставившись на соседку по палате.

Они у тебя такие длинные, густые, тебе не тяжело с ними ходить, мыть их? Не хотела бы отрезать волосы? - не унималась Ира, в каждом ее слове сквозила скрытая зависть.

Да они мне не мешают и отрезать их жалко.

Вероника с любопытством вслушивалась в диалог, но в конце решила вставить слово:

По-моему, очень красивые волосы. Я всегда мечтала о такой длине, да они у меня не растут ниже плеч.

Попробуй масло репейное, - посоветовала Настя, в душе благодарная ей за поддержку.

На следующий день после обеда Вероника сидела на Настиной кровати и тщательно расчесывала ей волосы, затем она заплела ей двойную косу, и в этот момент зазвонил телефон. Девушка абсолютно забыла про приход тети и кузины, для нее это было не важно. Подняв трубку, Вероника услышала голос Оли:

Вера. Спустись вниз. Мы с мамой уже ждем тебя.

Хорошо, я сейчас, - девушка накинула халат на плечи и вышла в коридор.

Зал, где проходили встречи пациентов с родственниками, находился на первом этаже, недалеко от выхода. Там всегда было много народа. Вероника еле отыскала Олю с тетей, которые стояли поотдаль с двумя большими пакетами. Тетя радостно поприветствовала племянницу, Оля же высокомерно окинула взглядом сестру и кивнула головой.

Привет, Верочка, как ты себя чувствуешь? - ласково спросила тетя.

Уже хорошо. Спасибо, что пришли навестить меня.

Мы тебе принесли много вкусного, - проговорила Оля, ее голос был тверд и холоден.

Вероника посмотрела на них обеих, как бы сравнивая их. Насколько была мила и нежна тетя, настолько равнодушной оказалась кузина, словно они были чужими людьми, а не мать с дочерью. Вероника не любила Ольгу, и главной причиной была зависть, и все из-за того, что та превосходила ее и внешне, и материально, благо, воспитывалась родителями как принцесса.

Встреча, к счастью, прошла быстро. По возвращению в палату, она первым делом осмотрела содержимое пакетов; там было все как обычно: сок, фрукты, пачка печеньев, конфеты, в добавок тетя положила завернутый в фольгу мясной рулет. "Зачем мне столько всего, если и в больнице неплохо кормят?" - подумала Вероника, ища место, куда бы все это положить.

Вечером она поделилась фруктами с девочками, радуясь тому, что смогла убить сразу двух зайцев: не придется выкидывать впоследствии испорченные продукты и в тоже время поддержать хорошие отношения с новыми знакомыми.

Прошло два дня. Никаких ухудшений по состоянию здоровья у Вероники не обнаружилось. Врач сказал, что через трое-четверо суток ее выпишут.

В один из таких дней, когда можно лежать и ничего не делать, к Веронике зашла медсестра и попросила ее пойти вместе с ней в кабинет врача. Девушка взволнованно уставилась на женщину и спросила:

Что такое?

Пойдем, Верочка. Один человек хочет поговорить с тобой.

Вероника молча надела халат и пошла следом за медсестрой. Ноги у нее подкашивались, горло сдавил комок, какое-то нехорошее предчувствие родилось в ее душе, словно ее вели прямо на плаху.

Подойдя к кабинету, девушка робко вошла внутрь и увидела бабушку, а вместе с ней какого-то человека в полицейской форме. "Что это?" - пронеслось у нее в голове. - Неужто допрос?" За спиной она услышала голос медсестры:

Садись на стул рядом с бабушкой.

Девушка, неуверенно переставляя ноги, уселась подле Зои Семеновной так, что незнакомец оказался напротив нее. Медсестра вышла. Старушка ласково взяла ее руку в свою и тихо проговорила:

Познакомься. Это Павел Алексеевич, он наш следователь.

Вероника похолодела, при этом еще крепче сжав руку бабушки, она перевела взгляд с Зои Семеновны на Павла Алексеевича, затем наоборот. Видя ее смятение, мужчина слегка улыбнулся и сказал:

Не волнуйся, Вероника. Тебе ничего плохого делать не буду. Просто мы тут с твоей бабушкой Зоей Семеновной посоветовались и решили узнать, что с тобой произошло на самом деле, почему ты решила свести счеты с жизнью.

Зачем это? - удивленно воскликнула она, а в голове снова пронеслись слова Анжелики, и от этих воспоминаний она содрогнулась, словно ее ударили током.

Павел Алексеевич улыбнулся и ответил:

Послушай меня, Вероника. Твоя бабушка хочет знать, кто довел тебя до такого состояния и еще... откуда на твоем теле столько синяков? - посмотрев в ее удивленное лицо, он продолжил. - Да, врач сам мне сказал об этом.

Девушка молчала словно партизан на допросе. Еще никогда не чувствовала она себя такой беспомощной, такой неловкой. С одной стороны, расскажи всю правду, она избавилась бы от Анжелики и ее подруг; с другой стороны, ее обидчицам нет шестнадцати лет, так что они не попадают под уголовную статью в силу возраста.

Вероника ничего не отвечала. Зоя Семеновна проговорила:

Верочка, пожалуйста, расскажи, что случилось? Нужно же наказать обидчиков.

Вы что, хотите, чтобы я стала стукачкой?! - воскликнула девушка.

Старушка переглянулась с полицейским. Тот, глубоко вздохнув, о чем-то подумал, по-видимому, поняв происходящее, потом попросил Зою Семеновну выйти из кабинета, объяснив, что ему хочется поговорить с девочкой наедине. Когда бабушка вышла, Павел Алексеевич наклонился к Веронике и, положив свою ладонь на ее холодные руки, тихо спросил:

Расскажи мне, что случилось? Это тебя отчим довел? Говори, не бойся.

Нет, - только и ответила девушка.

Хорошо, - мужчина убрал блокнот и ручку и, махнув перед Вероникой пустыми руками, сказал, - хорошо, если не хочешь, можешь не давать официально показания. Только скажи правду: видишь, я ничего не записывать не буду. Ответь, тебя избили одноклассницы?

Девушка молчала. Один лишь раз она кивнула в знак согласия.

Ладно, - Павел Алексеевич встал со стула и принялся складывать бумаги в папку, - спасибо тебе. Я понял.

Когда Вероника ушла, мужчина подозвал Зою Семеновну и сказал:

Вероника попросила меня закрыть это дело, не писать заявления.

О, Боже, да что же так?

Единственное, что я бы вам посоветовал: переведите девочку в другую школу, - с этими словами Павел Алексеевич ушел, оставив шокированную женщину одну.

Глава XI

Вот уже неделю как Вероника живет у бабушки. Тот день выписки, когда за ней приехали мать с отчимом, она вспоминает словно страшный сон. Ей так не хотелось снова ехать домой, жить в постоянном напряжении и страхе, которые выматывали ее как морально, так и физически, не хотелось смотреть на вечно неработающего отчима с банкой пива, не хотелось встречать на пороге недовольную, забитую жизнью и комплексами маму. В такой обстановке ей, еще столь юной и свежей, было просто невозможно жить. Чуть ли не на коленях девушка упросила Инну Викторовну разрешить ей пожить недельку у бабушки, пока не пойдет в школу. Женщина, напуганная новым проявлением суицида, разрешила дочери отдохнуть к бывшей свекрови, но предупредила, что через неделю, когда Вероника вернется в школу, она заберет ее. Девушка согласилась.

Как ей было хорошо у бабушки! Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой и спокойной. Каждое утро ее встречал вкусный завтрак с блинами и джемом. После завтрака Зоя Семеновна садилась подле внучки и подолгу общалась с ней. Старушка видела перемены в ней, каким-то внутренним чутьем понимала, что рядом с ней Вероника будет счастлива. И, каждый раз, смотря в ее широко раскрытые глаза, Зоя Семеновна все более и более убеждала себя в том, что нужно действовать и, приложив усилия, забрать внучку к себе.

Бабушка, - как-то сказала Вероника, - мне так хорошо с тобой. Хотелось бы всегда жить в твоем доме.

От этих слов, сказанных от всего сердца, у старушки защемило внутри. Едва сдерживая слезы, она ответила дрожащим голосом:

Потерпи еще немножко, моя любимая. Я найду выход из ситуации, - а про себя думала: "Что я говорю такое? А вдруг не получится? Зачем я даю ей надежду, если сама не уверена в своих силах?"

После обеда в воскресенье за Вероникой приехала Инна Викторовна. Ожидая дочь в дверях, пока та оденется, женщина даже глаз не поднимала на Зою Семеновну, ей было неприятно все здесь: и маленькая квартирка добротным ремонтом, и бывшая свекровь, которую дочь любит больше, чем ее. Инна Викторовна облегченно вздохнула, когда Вероника, одетая, подошла к ней.

До свидания, моя родная, - проговорила старушка, подойдя внучке и крепко поцеловав ее в щеку.

Пока, бабушка, - чуть не плача ответила девушка, комок рыданий застрял у нее в горле.

До свидания, Зоя Семеновна, - металлическим голосом сказала Инна Викторовна на прощание.

До свидания, - тем же тоном ответила старушка и закрыла за ними дверь.

Когда они ушли, пожилая женщина долгое время сидела подле окна, глядя на дорогу, по которой шла Вероника с матерью. "Что же делать? Что делать?" - все время думала она.

На следующий день Вероника вернулась в школу. Анжелики как не было, так и нет. Даже ее закадычные подруги не знали, где она. Вероника боялась встречи с одноклассниками. Для них она была сумасшедшей истеричкой, решившейся покончить с собой. На жалость, понимание, сочувствие рассчитывать не приходилось. Вряд ли кто-то снизошел до нее, бывшей изгоем в классе. Ученики при виде одноклассницы не проявили никаких чувств; и этого было достаточно: по крайней мере, никто не обзывался и не смеялся.

Вероника прошла к своей парте и села на место. Она наблюдала за ребятами, которые сидели, болтали, шутили, смеялись, обменивались новостями с Интернета. Она же была далека от их забот, далеко от тех мыслей, что были у них в голове. В глубине душе девушка чувствовала себя выше остальных с их мелкими заботами и низменными чувствами. Она была там, а они здесь, в низу на земле. Она видела то, чего не видели они, она общалась с потусторонним миром, летала над земным существованием, а остальные, словно черви, ползали и не знали, какие неизведанные дали ждали их впереди.

Учителя при виде вернувшейся живой и невредимой Вероники очень обрадовались. Не решившись задавать ей вопросы, они начали уроки как всегда. Лишь один раз на перемене девушку вызвали к завучу Екатерине Михайловне. Та, сидя в кресле, радостно поприветствовала ученицу и, указав ей на стул подле себя, спросила:

Как ты себя чувствуешь, Вероника?

Гораздо лучше, - ответила та.

Ты не представляешь, как мы все переживали за тебя. Я даже собирала родительское собрание в вашем классе, все на твоей стороне. А теперь скажи, - тут женщина понизила голос и продолжила, - скажи, кто тебя довел до суицида?

Девушка вздрогнула, хотя заранее знала, что такой вопрос будет. Однако морально не была к нему готова.

Понимаешь, Вероника. У нас в школе был следователь Павел Алексеевич. Ты знаешь такого?

Да, - коротко ответила та.

Так вот, Павел Алексеевич пытался узнать и у меня, и у твоего класса о происшедшем. Дело твое стало настолько... настолько важным, что к нему подключились родители остальных классов. У меня даже лежит их коллективные подписи на счет Анжелики. Ее хотят отчислить.

Вероника побледнела. Нет, она не станет рассказывать правду, и не из-за чувства солидарности к однокласснице, а из-за страха за себя и свою бабушку. Как и в случаи со следователем, девушка ничего не сказала завучу, оставив ту в полном недоумении.

Вероника робко вошла в класс. Одноклассники тут же перестали галдеж и уставились на нее. Не было ни одного сочувственного взгляда: кто-то смотрел насмешливо, кто-то раздраженно, кто-то с любопытством. Пройдя к своей парте, девушка заглянула в сумку и принялась машинально доставать оттуда тетради и учебник. Внутренним взором она чувствовала десятки глаз, что пристально глядели на нее. "Меня обсуждали", - подумала Вероника и усмехнулась про себя.

Когда после болезни она снова вернулась в школу, то надеялась хоть на какое-нибудь понимание, но ее надеждам не суждено было сбыться. Вместо сочувствия - презрение, вместо поддержки - осуждение. Большинство оказались на стороне Анжелики, ибо считали, что получила Вероника по заслугам, хотя никто и не пытался узнать суть происходящего. Но теперь это не имело для нее никакого значения; пусть и дальше чураются ее, насмехаясь за спиной, главное, чтобы не трогали.

В Веронике проснулась некая жалость к своим одноклассникам, ибо она видела то, что не видели она: иной мир по ту сторону жизни, который на век запечатлился в ее памяти. Тот свет, что бил прямо в глаза, время от времени вставал перед ее мысленным взором, и в такие моменты девушка не могла сдержать слез. Оборачиваясь каждый раз к окну, откуда били солнечные лучи, Вероника закрывала глаза и шептала: "Когда? Когда?" Душой она вновь и вновь стремилась к бескрайнему океану, такому красивому, что представляя его, впадала в транс, длившийся по несколько секунд, чтобы потом вновь вернуться к реальности.

После учебы путь ее лежал через ряды киосков, за которыми располагалась старая кирпичная стена с обвалившейся в нескольких местах кадкой. За четвертым киоском в стене была когда-то сделана дыра, а дальше взору представило большое поле, поросшее высокой травой да редкими деревьями, чьи могучие ветви склонялись к самой земле.

Когда-то давно лет сорок назад, если верить рассказам, на том пустыре был красивый сквер, где любили гулять жители города. Теперь же то место оказалось заброшенным, и кроме стаи бродячих собак да хулиганов, бродивших компаниями по ночам, там никого не было.

Раньше Вероника, проходя мимо того старого забора, не обращала на него никакого внимания: мало ли старых строений в городе. Но теперь, каждый раз устремив взор на кирпичную стену, девушка вновь и вновь смотрела в ту самую дыру, откуда видела большое заснеженное поле, деревья вдоль забора. И сегодня, набравшись смелости, она прошла мимо киосков и очутилась возле развалин, словно то место обладало неким гипнозом. Вероника замерла и подняла взгляд на небеса. Она вдруг увидела рядом с собой одинокое дерево, чьи кроны пропускали косые лучи солнца. Сердце девушки учащенно забилось, словно она увидела чудо. Что могло понравиться ей в этом ничем не примечательном пейзаже? Или нужно пройти через то, через что прошла она, дабы найти красоту вблизи себя?

Девушка одной рукой провела по старой стене забора и снова взглянула на дерево, которое при таком ракурсе светилось точно звезда. На секунду Вероника почувствовала, как душа ее наполняется теплом и неизъяснимой радостью, словно вокруг нее преобразился целый мир, который находился по ту сторону реальности.

Она бы и дальше стояла там, завороженная светом, если бы ее не вернула к реальности большая лохматая собака, покрытая лишаями. Приблизившись к одиноко стоявшей девушке, собака сначала понюхала ее одежду и, уловив чужой запах, оскалила зубы и зарычала. Вероника очнулась от транса и вся побелела от страха, когда прямо перед ней возникло лохматое существо. Озираясь по сторонам, девушка медленно пошла прочь, боясь собачьего укуса. Когда до киоска оставалось несколько шагов, она бросилась бежать, желая побыстрее затеряться в толпе.

Дома, оказавшись в своей комнате, Вероника бессильно упала на жесткую кровать и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Если раньше она просто не любила квартиру, в которой жила, то теперь ненавидела. Ах, думала она, если бы бабушка снова обратилась в опекунский совет с просьбой забрать ее к себе, то тогда жизнь бы изменилась и можно было бы больше не впадать в транс, дабы почувствовать себя счастливой.

С каждым разом Вероника все глубже и глубже погружалась в пучину, окутавшую ее. Не имея сил самой измениться, она принималась истязать свое состояния мыслями о проблемах и несправедливости данного мира, понимая, что постепенно начинает сходить с ума. Различные видения во сне и наяву, непонимание окружающих людей снежным комом нарастали в ее душе, в любой момент готовые лопнуть. В такие моменты девушка словно страус зарывалась головой в песок, стараясь не видеть и не слышать ничего вокруг, ибо то, что стало дорого ее сердцу, находилось не здесь, не в мире живых...

Глава XII

Через несколько дней в класс вернулась Анжелика, одетая в безупречную одежду, купленную ее новым другом. Где она жила все это время девушка никому не говорила: ни матери, ни учителям. Единственная из всех лишь Аня знала о новых отношениях подруги. Ее новый ухажер из богатой цыганской семьи возил Анжелику в Москву, где и купил ей куртку с отороченным мехом, полусапожки на высоких каблуках, за что девушка жила с ним несколько дней под одной крышей богатого особняка.

Ни грамма не раскаявшись в содеянном, Анжелика на крики матери ответила тем, что уже взрослая и не нуждается ни в чьей опеке, пожелав женщине найти хорошего мужа и устроиться на более оплачиваемую работу. Однако, на следующий день она все же встала и собралась в школу, разодевшись в пух и прах. В стенах учебного заведения девушка столкнулась лицом к лицу с классной руководительницей, которая потребовала ее в учительскую на разговор с завучем.

Мне обязательно туда идти? - спросила Анжелика.

Сию же минуту!

В учительской девушку усадили за стол напротив Екатерины Михайловны, которая, вперив в нее взгляд, строго спросила:

Ты отсутствовала на занятиях более двух недель. Объяснительная есть записка или же нам поставить твои прогулы на вопрос на педсовете, а потом отчислить тебя, тем более, что есть на то причины.

Запугать меня решили или поучить уму-разуму?

Помолчи и слушай меня дальше! - женщина наклонилась вперед, постукивая время от времени ручкой о стол. - Если ты до конца четверти пропустишь хоть одно занятие, отчислим тебя на следующий же день.

Девушка усмехнулась и проговорила:

Если вы по поводу Ивановой, то не волнуйтесь, я ее и пальцем не трону. А на счет учебы это вы зря стараетесь. Сейчас не то время, что раньше. В наш век мультикультуры и вседоступности человек имеет возможность подчерпнуть знания, если ему нужно, в Интернете, а не в ваших старых учебниках, написанных еще при царе Горохе. Сейчас не советское время, когда все ходили строем и любой шаг влево или вправо считался побегом, так как такими безвольными рабами легче было управлять. Прошло время диктатуры, наступила эпоха глобализации. Скоро вообще не понадобятся ни школы, ни университеты, люди будут и так все знать.

Да, и высчитывать один плюс один на компьютере, - уставшим голосом проговорила Екатерина Михайловна, прервав ее триаду, - вижу, Анжелика, Интернет и правда пошел тебе на пользу, говорить стала складно, конечно, не своими словами, но не в этом суть. Только напомнить тебе хочу: осталось три недели до окончания четверти, не пройдет и время, как наступит неделя контрольных работ, на которых будет запрещено пользоваться вашими телефонами. Вот тогда и посмотрю, как ты без Интернета будешь свои знания показывать.

Ха! - возразила та. - Мне и тройки достаточно.

На тройку тоже нужно что-нибудь написать. Ладно... - завуч махнула рукой в сторону двери и сама первая поднялась с кресла, - иди в класс, только запомни мои слова: никаких прогулов и хулиганства.

Обещаю, - Анжелика вскочила со стула и чуть ли ни бегом покинула учительскую, потирая на ходу вспотевшие руки.

Надо же, сколько сил потратила на этот разговор, стараясь держаться стойко и высокомерно, хотя внутри ощущался тяжелый комок, который сжимался все сильнее и сильнее, сдавливая дыхание.

"Ничего, - думала она, проходя мимо классов по длинным коридорам, где носились младшеклассники, - я вам еще всем покажу!" Однако такая установка не помогла ей приобрести прежней уверенности, с которой она пришла сегодня в школу.

В классе Анжелика села за одну парту со своим бывшим мальчиком - ее первой любовью. Мельком она взглянула на бывших подруг Оксану и Аню, разговаривавших между собой и делающих вид, что не замечают ее. А сколько раз она возлагала надежду на их поддержку, сколько тратила на них время, с сожалением понимая, что все это было в пустую. Их прежняя дружба развалилась словно карточный домик, который при усердии можно собрать заново, да только прежнего уже не будет, как и не воротить былых отношений. Девушка включила свой смартфон и углубилась в номера знакомых, Аню и Оксану она именовала Зайчонок и Кисунька. И вдруг Анжелика почувствовала жалость к самой себе, что прежде никогда не бывало с ней. Едва сдерживая слезы, она уронила голову на парту и прикрыла ее руками. Сидящий рядом с ней Дима тихо спросил:

У тебя голова болит?

При звуке некогда любимого голоса, теперь холодного и чужого, девушка поднялась и, снова украдкой взглянув на Аню и Оксану, ответила:

Нет, все хорошо.

Дима искоса посмотрел на ее бывших подруг и проговорил:

Понятно...

Чего тебе понятно? - переспросила Анжелика.

Что у тебя не болит голова.

Но если понятно, то помолчи.

Если хочешь со мной поругаться, то поищи кого-нибудь другого и еще... - юноша наклонился к ней и прошептал, - не садись рядом со мной.

Да как хочешь, - раздраженно ответила девушка и собрала вещи, дабы пересесть на другую парту.

Ее взгляд упал на девушку Надю, сидящую позади Ани и Оксаны. Подойдя к ней, Анжелика спросила:

У тебя не занятно?

Нет, - ответила Надя и улыбнулась.

Тогда позволь мне сесть с тобой.

Конечно, я только рада!

От этой фразы Оксана вздрогнула и обернулась назад, а Анжелика торжественно села с новой подругой, гордясь одержанной победой.

В класс робко вошла Вероника, словно тень, она бесшумно прошла к своей парте и мельком заметила Анжлику, все это время наблюдавшей за ней. Комок сдавил ей горло. Все тело напряглось, готовясь к удару, раскрасневшиеся на морозе щеки стали белее мела - так она испугалась свою одноклассницу. Анжелику это позабавило, она чувствовала страх как собака.

Эй, Иванова! Как дела? - громко, на весь класс, вскрикнула она и рассмеялась, остальные украдкой посмотрела сначала на нее, затем перевели взгляд на Веронику.

У меня все хорошо, - ответила та и сразу же углубилась в сумку, делая вид, что что-то ищет.

Анжелика подошла к ней, взяла под руку и чуть ли ни силой подвела к своему месту. Надя усмехнулась, с нетерпением ожидая окончания этой пьесы.

Иванова, чего ты такая скованная? Не бойся, кусаться не буду. Может быть, я дружить с тобой хочу. А ты тоже этого хочешь? - продолжила разговор Анжелика, явно издеваясь над несчастной девушкой. - Говори. Будешь со мной дружить?

Буду, - тихо промолвила Вероника, соглашаясь на все, дабы не быть снова избитой.

Красавица достала из кармана жевательную резинку и протянула ее однокласснице.

Держи, Иванова, это мой подарок тебе. А то изо рта у тебя воняет словно из конюшни. Скоро и мыло подарю, чтобы пахло от тебя хорошо.

Все, кто сидел неподалеку и слышали их разговор, засмеялись. Вероника же потупила взор и густо покраснела, желая провалиться сквозь землю. Не станет же она объяснять всем подряд, что у нее проблемы с желудком, а водолазка настолько застиранная, что уже ничем не убрать из нее запах пота в области подмышек.

Не переживай, Вероника, вставила слово Аня, явно стараясь позлить Анжелику, - н всем же быть ухоженными красавицами. Уродинки тоже нужны, а то не над кем будет смеяться.

Окружающие усмехнулись, хотя никто не решился смеяться над этой низкой, злой фразой, ибо человеческие чувства не были им чужды. Анжелика резко обернулась в её сторону и строгим голосом проговорила:

Тебя кто-нибудь спрашивал, а? Тебе бы самой не помешало к косметологу сходить и кожу лица почистить! - после этого она снова взглянула сверху вниз на Веронику и сказала. - Не обращай внимания на Аню, она просто тебе завидует.

Надя закрыла лицо руками, едва сдерживая смех. Аня с Оксаной рассмеялись, А Анжелика отослала Веронику на ее место и уселась за партой, наслаждаясь всеобщим вниманием. Встряхнув красивые белокурые локоны, девушка вставила наушники и принялась слушать музыку.

Вероника села и закрыла глаза. Сжимая и разжимая кулаки, она старалась сдержать слезы, что словно туман окутали ее взор. В душе она осознавала насмешки над собой и своим внешним видом, но что она могла поделать? Что? Неужели это такое преступление отличаться от других, быть ни на кого не похожей? Чтобы изменилось, если, к примеру, скорая помощь не успела бы приехать во время и сейчас ее бы не было вживых. Как бы отреагировали одноклассники на весть о ее смерти, неужели и в такой момент им было бы все равно? А что сталось бы с ее душой? Бабушка рассказывала ей когда-то, что самоубийцы не попадают в Рай, а отправляются в Ад на вечные муки, ибо лишение себя жизни - один из тягчайших грехов. Но почему тогда Бог не облегчит страдания тем, кто мучается всю жизнь, дабы у них пробудилась любовь к жизни? Почему одним дается все, а другим - ничего? Где же справедливость? Или же ее попросту нет, а есть лишь реальность, в которой сильный обижает слабого, богатый отбирает последнее у бедняка, тот, кому все преподносится на блюдечке с золотой каёмочкой, глумится над несчастным, как только что поступила Анжелика, явно забавляясь со своими подругами. Все эти вопросы вертелись у нее в голове, но ответов на них так и не последовало.

Прозвенел звонок. В класс вошла стремительной походкой учительница географии Галина Васильевна. Это была чуть полноватая темно-рыжая женщина средних лет, одетая всегда в одно и тоже бордовое вязанное платье, оттенявшее ее белое лицо. Положив журнал на стол, она обвела взором класс, устремив взгляд на Анжелику.

Не могу поверить, кто к нам соизволил явиться! - с иронией проговорила Галина Васильевна, никогда не долюбившая ученицу. - Посмотрите, сама Анжелика удостоила нас своим присутствием. Вот только хочу спросить ее, каким образом она собирается закрыть свои двойки и прогулы. Скажи нам на милость, красавица моя, ты готова отвечать каждый урок, чтобы хотя бы дотянуть до тройки?

Постараюсь, - брякнула гневно девушка, желая испепелить взором учительницу.

Вот и хорошо. Начнем, пожалуй, прямо сейчас. Ну-ка, выйди к доске и расскажи нам тему Западная Сибирь.

Анжелика побледнела, понимая, что сегодня не сможет ничего ответить даже, если захочет.

Ну, что ты сидишь? Выходи к доске, указкой покажи Западную Сибирь и поведай нам об экономике данного региона России.

Я не готова, - ответила девушка и почему-то облегченно вздохнула.

Хорошо. Сегодня я тебе поставлю два, а в следующий раз уж постарайся быть готовой.

Класс принялся листать учебники, готовясь повторить домашнее задание. Галина Васильевна надела очки и взглянула в журнал.

Иванова Вероника, к доске!

Девушка робко поднялась и прошла мимо ряда парт к доске, на которой висела карта Российской Федерации. Она не боялась отвечать, так как любила географию и всегда была готова. Галина Васильевна, в свою очередь, любила эту ученицу, поддерживала ее и всегда завышала оценки, даже если Вероника отвечала средне. Взяв указку в руку, Вероника провела ею по карте в том месте, где располагалась Западная Сибирь и начала отвечать, позабыв обо всем остальном на свете:

Западная Сибирь - часть Сибири, расположенная между Уральскими горами на западе и руслом реки Енисей на востоке. Она представляет собой территорию, простирающуюся на 2500 км от Северного Ледовитого океана до возвышенностей Казахского мелкосопочника и на 1900 км от гор Урала до Енисея. Около 80% площади Западной Сибири расположена в пределах Западно- Сибирской равнины...

Хорошо, - прервала ее учительница, - начало хорошее, а теперь расскажи нам, какие народы проживают в данном регионе.

Основная национальность это ханты и на севере ненцы. Ближе к Уральской части и на самом Урале манси и коми.

Хорошо, - проговорила учительница, играя одной рукой карандашом, - а назови нам, пожалуйста, основные отрасли промышленности данного региона?

Вероника вперила взор на карту и немного призадумалась - этот вопрос она не очень хорошо освоила, но в конце взяла себя в руки и ответила, что запомнила наверняка:

Западная Сибирь является главной базой нефтедобычи России. В Ханто-Мансийском АО сооружены 10 магистральных нефтепроводов, транспортирующих нефть в такие города, как Челябинск, Красноярск, Иркутск, Омск, Кириней. Также в Западной Сибири активно ведется добыча природного газа преимущественно в северных частях, например, Уренгой, Ямбург, Заполярное.

Так, ты назвала две отрасли: нефтедобыча, - Галина Васильевна загнула один палец, - и добыча природного газа, - загнула второй палец, - теперь просто назови другие отрасли без подробностей.

Девушка взглянула на карту, затем на учительницу и продолжила:

Есть угольная промышленность в Кемеровской области, химическая и нефтехимическая промышленности, что сконцентрированы в Тюменской области, Омске и Томске. Черная металлургия, расположенная опять же в Кемеровской области; машиностроительный комплекс, расположенный в крупнейших центрах Новосибирской, Омской и Кемеровской областях. И электроэнергетика.

Молодец, Вероника, - сказала учительница и взяла ручку, - садись, сегодня получаешь пятерку.

Девушка, услышав оценку, чуть ли не подскочила от счастья - для нее, троешницы, это была неслыханная радость. Она сразу же решила после школы отправиться в гости к Зои Семеновне, дабы обрадовать ее хорошей новостью.

На последних рядах началось оживление. Один из одноклассников громко присвистнул и воскликнул:

О, скоро конец света наступит!

Галина Васильевна, строго осмотрев класс, проговорила:

Соколов, ты что-то хочешь добавить? Тогда выходи к доске.

Нет, Галина Васильевна, я о другом. Просто Иванова троешница и пятерка для нее что-то необычное.

Не переживай, для тебя и четверка за гранью реальности, - учительница тут же взглядом нашла побледневшую Веронику и слегка ей улыбнулась, как бы говоря: "Не волнуйся".

После этого началась следующая тема, чему все несказанно обрадовались - больше на уроке не будет расспросов, а лишь длинная лекция, после которой сильно заболят пальцы рук от перенапряжения.

Домой после обеда Вероника летела словно на крыльях, поверить только. Пятерка по ее любимому предмету! А как обрадуется бабушка! И она оказалась права. Зоя Семеновна похвалила внучку и подарила ей пятьсот рублей, перед этим пригласив поесть. Когда наступило время чаепития, девушка потупила взор и тихим голосом спросила:

Бабушка, ты больше не ходила..?

Куда? - удивилась та, хотя в душе догадывалась, о чем идет речь.

Ну... в опекунский совет.

Нет, родимая, пока еще нет, - старушка разлила в две кружки душистого чая с ароматом жасмина и поинтересовалась, - а что, мать и отчим снова обижают тебя?

Вероника отрицательно замотала головой и принялась дуть на горячий чай, дабы скрыть свое волнение. Зоя Семеновна присела напротив нее и внимательно оглядела: короткие волосы темно-русого цвета, бледная кожа без намека на здоровье, тусклый взгляд добрых глаз - а ведь глаза красивые - большие, окаймленные черными ресницами! Приятное лицо у Веронике, да и сама девушка симпатичная, если принарядить ее, немного румянца - и вот красавица! Старушка с любовью пригладила ладонью прядь ее волос и тихо сказала:

Подожди еще немного, закончи этот год, сдай экзамены, а там видно будет.

Вероника подняла на нее страдальческий взгляд и ответила:

Мама не собирается ехать в Египет, говорит, денег нет и не предвидется.

Зоя Семеновна усмехнулась, как если бы услышала глупую шутку. Размешав ложкой сахар, она отпила два глотка и сказала:

Ты поняла это только сейчас? Мне-то сразу стало ясно, что все то были лишь пустые обещания, слова, сказанные ради собственного оправдания. Никогда твоя мама не будет ничего ни для кого делать. Она-то себя не любит, откуда у нее найдется чувство любви к другим людям? Забудь, что Инна Викторовна обещала.

Но, бабушка, я так хотела где-нибудь отдохнуть! - воскликнула девушка и вскинула голову, сейчас ее глаза загорелись ярким огнем.

А, ладно. Ну его, этот Египет, ничего в нем нет хорошего - грязь да нищета! Поедим с тобой на каникулы к моей племяннице, тете Свете. Ты помнишь ее?

Вероника отрицательно покачала головой.

Ах, да ты и не можешь ее помнить. Тебе тогда года два было, когда тетя Света приезжала ко мне в гости. Недавно она звонила мне и приглашала к себе; ее мама умерла, после этого Света продала их трехкомнатную квартиру в Каменск-Уральске и купила дом в каком-то поселке в горах.

Где именно, не знаешь?

Да название забыла. Помню наверняка, что поселок находится много севернее Екатеринбурга. Это ты же у нас географ, а не я.

Там, наверное, так красиво! - мечтательно произнесла Вероника и слегка улыбнулась.

Тетя Света рассказывала, что красота необыкновенная. После города так приятно жить в тишине и спокойствии. Соседи не мешают, огород большой, окна открывают вид на Уральские горы, так как дом расположен в ущелье между двумя небольшими возвышенностями. Тебе, как будущему географу, стоит поехать и посмотреть на все своими глазами.

Я согласна! - девушка на радостях обняла бабушку и прошептала. - Спасибо большое.

Не за что, моя родная, - Зоя Семеновна зажала внучку в объятиях, едва сдерживая слезы, выступившие на глаза из-за жалости к ней и бессилия хоть чем-то помочь.

Домой Вероника вернулась позже обычного. Инны Викторовны пока еще не было. Сергей сидел вместе с Даниилом и смотрел фильм. Девушка, тихо поздоровавшись, направилась в свою комнату, дабы приготовиться к завтрашнему дню. Хорошо, что осталось совсем немного, думала она, скоро каникулы и мне удастся хот ненадолго вырваться из этого кошмара.

После шести вечера домой пришла уставшая Инна Викторовна. Сварив макароны и сосиськи, женщина пригласила всех к столу. Ели молча, говорить в последнее время стало не о чем. Попытки самоубийства Вероники, может быть, и сплотили семью, да только душевной близости у них не было - каждый думал о своем. Вдруг девушка оставила ложку и, повернувшись к матери, сказала:

Мама, а я сегодня пятерку по географии получила.

Молодец, рада за тебя, - сухо ответила Инна Викторовна, словно ее не интересовали успехи дочери.

Вероника молча уставилась в тарелку, в глубине души обидевшись на мать. Она-то наивно полагала, что ее похвалят от чистого сердца, а в ответ услышала лишь сухое "Молодец, рада за тебя". Неужели мать и дальше будет игнорировать ее? А ведь в тот злополучный день, когда они прибыли в больницу, женщина плакала, умоляя врачей спасти жизнь дочери, ночами дежурила у больничной палаты, обещала купить путевки в Египет. Что же произошло теперь? Или слова матери ничего на самом деле не значат? В любом случае Вероника решила не заводить лишних разговоров с Инной Викторовной, держа дистанцию словно с чужим человеком.

На следующий день Вероника снова стояла у доски, только на этот раз ей пришлось решать уравнение по алгебре, с которой она никогда не дружила. Пока девушка озадачено смотрела на нерешенный пример, весь класс дружно смеялся над ней, выкрикивая обидные слова. Учительница, делая вид, что не замечает насмешек учеников, строго взглянула на Веронику и спросила:

Вот. Что ты понаписала? Можешь объяснить?

Девушка, дрожа всем телом, провела рукой по доске и неуверенно промолвила:

Я взяла этот член и поставила сюда...

Снова раздался взрыв смеха, кто-то крикнул "Глиста без мозгов", на что та не обратила даже внимания, а учительница гневно бросила ручку и воскликнула:

Нет, я уже так больше не могу! Иванова, ты где вообще находишься? Это отсутствие полного присутствия. Объясни нам, откуда ты взяла эти числа?

Я... просто возвела квадратный корень... потом умножила...

Неправильно все! - учительница схватила мел, подбежала к Веронике, нервно перечеркнула все, что та решила и сказала. - Иванова, быстро все перерешивай или поставлю два.

Девушка, едва сдерживая слезы, написала пример заново, а с помощью учительницы принялась высчитывать уже правильно:

Сумма катетов прямоугольного треугольника равна 49 м, гипотенуза - 41 м. Какова площадь? Пусть х - катеты треугольника...

Ну, правильно говоришь, дальше как?

х+у=49 и х2+у2=412. Возведем в квадрат обе части первого уравнения, получается х2+у2+2ху=492 и х2+у2=412, 2ху=492-412=(49-41)(49+41)=90*4, S=1/2ху=180.

Вот, правильно. Напиши ответ.

1802, - Вероника положила мел и глубоко вздохнула, в душе недовольная собой, но более всего, поведением учительницы, которая вела себя неподобающе. В конце концов, услышав "Садись, Вероника, три", девушка села на место, боясь взглянуть на одноклассников, что до сих пор глумились над ней.

Следующий пример учительница вызвала решать Юлю, красивую, ухоженную девушку с длинными русыми волосами. Эта ученица любила математику и потому сыскала любовь преподавательницы, которая, в свою очередь, время от времени ставила ее в пример остальным. Быстро справившись с задачей, красавица победоносно вскинула голову и посмотрела на остальных гордым взглядом, в котором сквозило явное самолюбование. Учительница лишь мельком окинула глазами доску и, даже не удостоверившись в правильности ответа, сказала:

Молодец, Юленька. Садись, пять.

Девушка с довольной улыбкой села за парту, а женщина еще раз обратила взор на Веронику и проговорила, явно стараясь задеть ее за живое:

Смотри, Иванова, и учись, как нужно решать примеры. Алгебра - это вам не гуманитарные предметы, где только читать и зубрить надо. Когда занимаешься математикой, необходимо головой думать, а не в облаках летать.

Сидящая на предпоследней парте Анжелика ответила:

Почему вы принижаете другие предметы? Или все стоит лишь на алгебре и геометрии? Люди все разные и предпочтения у каждого свои.

Учительница гневно вскочила со стула и проговорила:

Все стоит на математике. Что толку от истории или культурологии, если человек не может высчитать простое уравнение?

В классе пронесся взрыв негодования, особенно от тех, кто решил после школы поступать в гуманитарные университеты. Кто-то из юношей крикнул:

С чего вы решили, что имеете право диктовать, кому что любить?

Кто-то высказал следующее:

В наше время необходимо знания иностранных языков, а не уравнения.

Если я захочу прочесть книгу, то возьму что-нибудь из литературы, а не математики, - прокричала одна из учениц.

Чтобы найти работу, достаточно знать простую арифметику и таблицу умножения, а не забивать голову ненужной информацией, - крикнул Дима.

Учительница, вся бледная, стояла и молча выслушивала по праву заслуженные замечания. Она уже и сама поняла, что наговорила лишнего, но дабы, чтобы совсем не упасть в глазах учеников, женщина закрыла журнал, собрала вещи и молча вышла из класса, хлопнув за собой дверью.

Молодые люди проводили ее взглядом, а когда та ушла, громко рассмеялись.

Какая нервная! - сказал кто-то.

Мда, судя по ее поведению, математика ей не очень-то помогает в жизни, - проговорила Анжелика и довольно потянулась на стуле.

Я слышала, - вставила слово Аня, - будто наша математичка поссорилась с мужем, который собрал вещи и ушел от нее. А сейчас они готовятся к разводу.

Удивительно, что у нее вообще был муж, с ее-то характером, - сказала Оксана.

Анжелика усмехнулась и махнула рукой, словно бы говоря "а, да ну ее", а потом вдруг резко посмотрела в ту сторону, где в одиночестве сидела Вероника, в душе которой было двоякое чувство - неужели одноклассники, ранее презиравшие ее, в один миг встали на ее защиту? Девушка никак не могла понять: благодарить ей ребят или же продолжать сидеть молча, словно тень? Анжелика, сама того не зная, подсказала ей путь:

Эй, Иванова, чего сидишь, опустив голову? Видишь, мы всем классом встали на твою защиту, могла бы и спасибо сказать.

Вероника оглядела класс, увидев насмешливые взгляды окружающих, и искренне, как могла, произнесла:

Спасибо большое.

Громче, а то тебя не слышно, - крикнула Анжелика.

Спасибо большое, - более уверенно ответила та и опустила глаза, словно стыдясь своего присутствия.

Одноклассники рассмеялись и дружно захлопали в ладоши, явно забавляясь. Анжелика хотела еще что-то проговорить, но в этот момент прозвенел звонок, словно в нужную минуту придя на защиту несчастной девушке. Когда все собрали вещи и с криками покинули аудиторию, Вероника вздохнула и широко улыбнулась, почувствовав внутренним взором, как теплота наполняет ее душу неизъяснимой радостью, которую она не могла описать словами.

Дома она до позднего вечера сидела в Интернете, ибо завтра по случаю юбилея директора состоится лишь один урок для всех учащихся, после чего все отправятся в актовый зал. Вероника радостно зачеркнула еще один прошедший день и подумала: "Завтра суббота и единственный предмет труд, а потом домой; не буду я смотреть концерт, а то как в прошлый раз весь класс смеялся надо мной..."

Девушка невольно обратила внимание на стоящего в углу большого медведя, который ей помогла сшить бабушка. Даже если поставят отлично, подумала она, оглядывая игрушку, я не буду рада, ибо получу пятерку незаслуженно.

Как и предполагала Вероника, учительница похвалила ее за работу и поставила отличную оценку, сказав наперед, что и в четверти у нее выходит пятерка. Поблагодарив ее, девушка села на свое место и ласково погладила игрушечного медведя, смотрящего на нее глазами-бусинками. Ей почудилось, что игрушка до сих пор хранит тепло бабушкиных рук, что с такой любовью и заботой помогает ей на жизненном пути.

После обеда к Инне Викторовне в гости пришла Ольга как всегда не с пустыми руками. Только на этот раз в пакете в вещами находились пара пуловеров с этикетками; и как объяснила девушка, новые вещи оказались ей малы и потому было решено подарить их Веронике. Вероника, улыбаясь, дабы скрыть ненависть к кузине, примерила кофты, которые оказались ей в пору и очень шли к ее глазам.

Вера, тебе так идет! В понедельник обязательно надень это в школу! - с деланным восторгом проговорила Инна Викторовна.

Непременно, - ответила девушка, из последних сил скрывая раздражение, особенно ей был ненавистен взгляд Ольги, которая и подарила одежду из жалости, дабы снова показать свое превосходство над ними.

Вероника мельком взглянула на двоюродную сестру и ее сразу же охватил гнев. Оля была похожа на Анжелику, только еще красивее, ухожанее и моднее, и это-то не нравилось ее младшей сестре, которая понимала явное превосходство Ольги и потому Веронику охватывала неслыханная зависть, которую иной раз невозможно было скрыть.

Вечером того же дня, когда гостья покинула их дом, Вероника села подле матери на кухне и, некоторое время поглядев на желтое пятно на стене, обдумывала, как бы сказать то, что вот уже столько времени копилось в ее душе. Инна Викторовна первая заметила смятение дочери и прервала тишину:

Ты что-то хочешь мне сказать?

Девушка вздрогнула, но все таки быстро ответила:

Мама, скоро каникулы, и и вот думаю... мы куда-нибудь поедим...

Нет у меня денег на поездки, - возразила женщина и нервно затеребила край скатерти, - на работе вечно задерживают зарплату, а на мне три человека и всех необходимо одеть, обуть, накормить. Откуда взяться лишним деньгам?

Мама, но ты обещала поехать всеми в Египет тогда... в больнице... Даже хотела у тети денег занять, - Вероника наперед знала ответ, но хотела завести мать, дабы та согласилась бы отпустить ее вместе с бабушкой на Урал.

Какая разница, что я обещала?! - крикнула Инна Викторовна. - В тот момент я не знала, что будет такая безвыходная ситуация на работе, а в долг мне никто не даст.

Вероника про себя ликовала, наконец-то, цель почти достигнута, осталось лишь немного надавить и можно будет услышать долгожданное "да".

Мама, - проговорила девушка, явно волнуясь, - если уж мне не суждено поехать с тобой в Египет, можно тогда я отправлюсь с бабушкой на Урал к тете Свете?

Инна Викторовна на секунду расширила глаза от удивления, не понимая, о чем просит дочь, но в последний миг, обдумав что-то, махнула рукой и ответила:

Ладно, поезжай куда хочешь, не буду же я вечно держать тебя подле себя.

Спасибо! - радостно воскликнула девушка и впервые за долгие годы искренне обняла мать, которая продолжала сидеть без эмоций словно истукан.

В понедельник Вероника надела новую кофту: белую вязанную с рукавами, на которых были пришиты бусинки. Хоть сам пуловер смотрелся не очень красиво, но по крайней мере это было лучше, чем старые серые водолазки. Девушке не очень хотелось надевать подарок Ольги, но выбора не было: либо новое с чужого плеча, либо свое старое.

В школе на уроке русского языка Анжелика вдруг задала вопрос учительнице:

Скажите, почему все преподаватели считают лишь свой предмет единственно важным?

Женщина захлопала удивленно глазами и ответила:

Не знаю, я, например, думаю, что каждый предмет необходимо учить, дабы стать умным, разносторонним человеком.

Видите, вот вы настоящий педагог, а вот учительница по математике... - девушка на одном дыхании рассказала о конфликте, произошедшем в пятницу, остальные наперебой вставляли свои слова, желая представить ту учительницу в самом худшем свете.

Учительница русского языка, мягко сказать, была шокирована данным случаем, а в особенности своей коллегой, поведшей себя не как педагог школы. Женщина решила во что бы то ни стало разобраться, рассказав все Екатерине Михайловне, которая как завуч обязана прояснить ситуацию. В конце успокоив учеников, женщина начала новую тему, хотя до звонка оставалось десять минут.

На перемене учителя сидели за столом в учительской: кто-то проверял тетради, кто-то просматривал журнал, кто-то просто пил чай с конфетами. Разговор они вели, конечно, об учениках, которых в глубине души яростно ненавидели.

В последние годы, работая в школе, не понимаю тенденцию называть детей редкими либо иностранными именами, - сказала учительница начальных классов - чуть полноватая женщина около сорока лет.

Ой, Елена Петровна, полностью с вами согласна, - ответила преподаватель английского языка, допивая чай, - сейчас практически не осталось нормальных русских имен. Что ни девочка, то Матильда какая-нибудь, Анжелика, Жозефина, Афродита, Моника.

Да, в точку, - вставила слово учительница физики, - пока произнесешь имена, язык сломаешь. Ладно бы еще, если внешность соответствовала бы, а то ни рожи ни кожи, одеты черте во что, а все туда же - Каролины, Миланы.

С вами полностью согласна, - ответила первая учительница, - еще мне не понять родителей, дающих детям татарские, арабские имена: Альбины, Дианы, Аделины всякие, когда на лицо Аньки и Маньки, а потом жалуются, почему над детьми смеются.

Или еще новая тенденция - называть детей древнерусскими именами: мальчики Добрыни, Ратиборы, Несторы, Ярополки, Святославы, девочки Златы, Рогнеды, Забавы. Неужели нельзя дать детям хоть избитые, но привычные имена?

Комплексы детства. Раньше же в каждом классе по пять-шесть Оль, Кать, Лен, Сереж, Саш было. Вот теперь эти Лены, Сережи, Ани, Кати, повзрослев, отыгрываются на своих детях, не понимая, как убого это выглядит. Лучше бы беспокоились о том, как: культура воспитания ребенка, его образование, обеспечить его квартирой в будущем, помочь с работой. А то думают, что назвав ребенка вычурным именем, обеспечат его счастливой судьбой, а потом удивляются, почему их Аделины да Роберты дворниками работают.

Мы, например, назвали дочерей обычными русскими именами Мария и Екатерина. Так все восхищаются, говоря, какие имена красивые, как у цариц, а не та пошлость, что сейчас, - сказала преподаватель биологии.

Мария, Екатерина, - мечтательно проговорила учительница английского, - когда слышу, душа радуется! Вроде простые имена, но какая в них сила таится, какой аристократизм! Действительно же, так называли цариц: Анна, Мария, Анастасия, Екатерина, Ольга - имена на все времена!

Учительница физики, сложив тетрадь стопкой, взглянула на часы и сказала:

Говорят: чем проще имя, тем проще судьба. Еще читала мнения психологов на счет имен. Так вот, они не рекомендуют давать вычурные либо редкие имена, заранее выделяя ребенка из толпы, так как это может спровоцировать неприятие сверстников и эффект отчуждения ребенка, что негативно отразится на его психике. Еще психологи заметили, что люди с редкими именами живут меньше на пять лет, чем люди с обычными именами.

Вот и я не понимаю, зачем заранее обрекать человека на тяжелую судьбу? - задала вопрос Елена Петровна. - Хотя по достижению совершеннолетия человек вправе поменять имя, но у нас в стране такая волокита с документами, что большинство просто боятся менять, дабы не бегать лишний раз по различным инстанциям.

У меня соседка шесть лет назад сменила имя с Анжелики на Анну, теперь рассказывает, что жизнь поменялась в лучшую сторону: и работу хорошую нашла, и молодого человека встретила, а когда была Анжеликой горя хлебнула - и в детском саду, и в школе изгоем была, а теперь аж внешне преобразилась - красавицей стала! Вот и не верь, что имя на судьбу влияет.

Имя не просто влияет на судьбу, а, можно сказать, определяет всю дальнейшую жизнь его носителя. Ведь существует же древняя мудрость: "Как корабль назовешь, так он и поплывет". Заметила, что люди с одним и тем же именем похожи как по характеру, так и по судьбе. Не зря же раньше наши предки очень тщательно подходили к вопросу имянаречения, а не то, что сейчас: услышат что-то из мыльных опер, любовных романов и начинают называть Мелиссы, Габриэллы, Гваделупы, не понимая, что такие имена не только не являются православными, но и не имеют никакого отношения к культуры русского народа, - сказала учительница начальных классов.

Вы подтвердили мои мысли, - ответила преподаватель физики, - больше и добавить нечего.

Учительница физики вдруг резко вскочила, схватила стопку тетрадей, журнал и, проговорив: "Извините, девочки, пора на урок", ушла. Следом за ней собралась и преподавательница по биологии. Сидящая в дальнем углу учительница истории вдруг села за общий стол, налив себе чая, и сказала:

Родственница моей знакомой назвала дочку Стэлла. Ребенку сейчас одиннадцать лет и она очень стесняется своего имени, представляясь всем Светой. Вот, честно, не понимаю, что сподвигло ее маму дать такое имя? Ладно, если бы внешность была соответствующая, а то девочка полная, волосы редкие, проблемы с кожей - ну какая там Стэлла?

Жалко девочку, но ничего, исполнится восемнадцать лет и поменяет имя на нормальное, - ответила учитель начальных классов.

Да какое имя поменять! - махнула рукой та и отпила глоток чая. - Мама всем заправляет, сказав, чтобы дочь даже не думала о смене имени, а то, мол, откажется от нее и выгонит из дома. Ребенок по характеру скромный, запуганный, вряд ли пойдет против родительского слова.

Вот как мне жалко таких детей. Из-за комплексов матерей будут всю жизнь мучиться, - вздохнув, проговорила учитель начальных классов.

Тут вдруг дверь в учительскую отворилась и в кабинет завуча стремительной походкой прошла Екатерина Михайловна, следом за ней, опустив виновато голову, семенила учительница по алгебре и геометрии. Разговор об именах сразу прекратился, и когда за двумя женщинами закрылась дверь, остальные учителя начали переговариваться в полголоса, дабы невольно подслушать разговор из кабинета.

Что случилось? - прошептала учитель начальных классов, наклонившись к уху преподавателя по английскому.

Елена Петровна, а вы разве не знаете, что наша уважаемая Любовь Олеговна сказала в пятницу про другие предметы девятому классу?

Нет, а что? Расскажите. Татьяна Алексеевна, дабы и мне быть в курсе событий.

Та пересказала со слов учительницы по русскому и литературе, Елена Петровна была в замешательстве: разве может педагог, работающий в школе, говорить подобные слова? То-то она заметила, что Любовь Олеговна в последнее время не только не заходит в учительскую, но даже не общается с остальными преподавателями? Какой же выговор получит она от завуча?

Прозвенел звонок на урок. Все преподаватели разом покинули учительскую, разбежавшись по классам. В коридорах наступила тишина. И лишь в кабинете завуча был слышен поучительный тон Екатерины Михайловны, которая довольно спокойно, но в тоже время строго, отчитывала Любовь Олеговну.

Вы как педагог, как школьный учитель просто не имеете право принижать другие предметы - гуманитарные они или нет! Я все понимаю, вы - математик, вы любите свой предмет, но поверьте, многим ученикам в будущем пригодятся как раз таки языки или история. Не все свяжут свою жизнь с цифрами и счетами и вы это прекрасно понимаете.

Я... я понимаю, что наговорила лишнего и неправильного. Обещаю, больше такого не повторится, - дрожащим голосом, словно приговоренная к смерти, произнесла Любовь Олеговна.

Я думаю, мы с вами поняли друг друга. Надеюсь, это было в первый и последний раз.

Учительница математики, все еще бледная, встала и только было пошла к двери, как услышала еще одно наставление от завуча:

И еще, Любовь Олеговна, не надо злиться на Иванову Веронику. Девочка месяц лежала в больнице и потому много пропустила. Постарайтесь подтянуть ее, а не давить.

Хорошо, я подтяну девочку и помогу всем, чем смогу.

Спасибо, думаю, мы поняли друг друга. Теперь вы свободны.

До свидания, Екатерина Михайловна.

Завуч с усмешкой наблюдала, как учительница быстрым шагом пересекла учительскую и вышла в коридор. "Глупая курица", - подумала о ней Екатерина Михайловна, складывая бумаги, что лежали на столе, в папку.

Глава XIII

Четверть подходила к концу. Учителя задавали контрольные, диктанты, тесты. Учитель географии Галина Васильевна на предпоследним занятии после уроков вызвала к себе Веронику и, протянув ей лист с тестами, на котором было много красного цвета. Проговорила:

Ах, Вера-Вера, как ты себя подвела!

Девушка еще раз посмотрела тест и увидела, сколько ошибок она допустила.

Хотела тебе поставить пять в четверти, да тест подвел - оценка три балла. Теперь уж ни о какой отличной оценки и речи нет.

Что будет в четверти? - чуть не плача, спросила Вероника. Ей было очень обидно, что в последнее время контрольная работа перечеркнет все ее труды, а ведь она так старалась, так готовилась к тесту.

Будет четыре, ибо ты всю четверть отвечала у доски на пять и хорошо - и на тестовые вопросы, и параграфы учила. Не понимаю, как на последней контрольной ты допустила столько ошибок?

Я готовилась! - воскликнула девушка. - Я правда готовилась! После окончания девятого девятого класса я собираюсь сдавать географию, в будущем планирую поступать на географа.

Я все понимаю, Вероника, но это была последняя в этой четверти контрольная и мне ничего не возможно сделать.

Галина Васильевна заметила, как девушка расстроилась, видно, ожидая пятерки. Но что можно сделать, если так вышло? Решив хоть как-то приободрить ее, учительница сказала:

Вероника, в этой четверти будет четыре, а в следующей мы вместе более тщательно подготовимся и к контрольным, и к экзамену. Я вытяну тебя на отлично, чтобы ты так усвоила географию, что смогла бы решать тесты без единой ошибки. Хорошо?

Девушка кивнула головой, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Что ж, думала она, четыре тоже хорошая оценка, по крайней мере, для такой троешницы как я. Рассказать о предстоящей поездке к покрытым вечным снегом вершинам Урала не было никакого желания, хотя еще с утра Вероника подбирала слова, дабы передать то красочное настроение, которое испытала она, когда увидела в руках у Зои Семеновны два билета на поезд. Теперь же даже вспоминать об этом не хотелось, но более всего, не хотелось видеть Галину Васильевну, которая даже не дала шанса на пересдачу. "Ладно, - махнула рукой девушка, - в следующей четверти подтяну географию до пятерки".

Галина Васильевна взглянула на Веронику и, заметив, что та все еще стоит с бледным лицом и потухшим взором, поинтересовалась:

Тебе еще что-то нужно? Есть вопросы?

Девушка продолжала стоять молча.

Вероника, если ко мне есть вопросы, спрашивай, я отвечу.

Та лишь на секунду подняла печальные глаза, которые затем быстро опустила, и тихо произнесла:

Нет, все хорошо. Спасибо, - с этими словами она повернулась и направилась к выходу, - до свидания, - бросила она через плечо.

Когда за ней закрылась дверь, Галина Васильевна некоторое время всматривалась в тестовый лист, принадлежащий Веронике, потом посмотрела на ее оценки в журнале, затем снова на тест и глубоко вздохнула, обдумывая, что делать дальше...

В конце последней недели раздали дневники. Все ученики класса, в котором училась Вероника, пали духом: из всех лишь две девушки и один юноша вышли хорошистами, остальные же оказались троешниками. Вообще, сам класс был слабым и учителя знали, что вытянуть его на более высокий уровень не так-то просто.

Вероника, подперев голову руками, разглядывала свои оценки за четверть - похвастаться было нечем: четверка по литературе, пятерка по труду, по физкультуре освобождение, по алгебре, геометрии, физике, химии, русскому и английскому, биологии, истории - тройки. И вдруг девушка замерла, сердце ее гулко забилось - по географии стояла пятерка! Оказывается, Галина Васильевна, некоторое время находясь в раздумие, решила в последний миг поддержать любимую ученицу, заверив себя тем, что девушка месяц отсутствовала на занятиях по причине болезни и потому не могла подтянуть все темы на отлично, вот почему женщина и решилась на уступку.

Вероника хотела подпрыгнуть от счастья, душа стремилась ввысь. Ее лицо преобразилось, румянец выступил на бледных щеках, глаза загорелись ярким огнем: нет, отличная оценка не сравнится с таким предметом, как музыка, учительница по которому ставила пятерки всем без исключения.

Злорадный голос Анжелики вывел Веронику из оцепенения радости:

Иванова, какие у тебя оценки в четверти? Есть хоть одна пятерка?

Есть одна четверка и три пятерки, - спокойно ответила та.

По каким предметам?

По литературе четверка, по географии, труду и музыке - пятерки.

О, молодец! Поздравляю, - красавица что-то тихо прошептала Наде, которая затем громко рассмеялась, и от этого смеха Вероника вздрогнула всем телом, словно ей нанесли удар.

Анжелика заметила ее смятение и, прекратив смеяться, сказала:

Не волнуйся, Иванова, это мы не над тобой смеемся.

Вероника кивнула головой как бы в знак согласия, хотя чувствовала, что снова находится под пристальным взором десятка пар глаз как и раньше, когда она была главным объектом травли. И лишь мысль о том, что скоро каникулы и поездка на Урал предала ей силы вытерпеть насмешки класса.

Дома Инна Викторовна ничего не сказала на счет оценок, хотя по виду осталась недовольной. Девушка попыталась приободрить мать такими словами:

Я думала, что у меня по географии будет четыре, а мне Галина Васильевна поставила отлично!

Женщина раздраженно захлопнула дневник, усмехнулась и ответила:

Плохо ты учишься, мне стыдно за твои тройки. Лучше бы ты английский подтянула хотя бы до четверки, да и русский с математикой. На что тебе эта география?

Вероника широко раскрытыми глазами уставилась на мать - в них сквозили боль и досада. Чуть не плача, дрожащим голосом, она проговорила:

Ты же знаешь, что мне хочется поступить после школы на географа, ты знаешь, как я люблю этот предмет, как увлекаюсь им! Почему ты не довольна моей пятеркой по нему?

Почему?! - прокричала Инна Викторовна, выходя из себя. - Ты спрашиваешь, почему? Потому что ты плохо учишься, а ведь экзамены на носу и тебе предстоит сдавать не только географию, но также русских язык, алгебру. А в наше время необходимо говорить на нескольких языках, а ты и одного не в силах выучить.

У меня нет способностей к языкам.

Вздор! Ты просто ленишься учить английский язык. Если не хочешь изучать самостоятельно, будешь ходить на курсы. Все ясно?

Вероника опустила голову и тихо произнесла "да", не в силах больше смотреть на мать. Она боялась одного: как бы Инна Викторовна не запретила ей езжать к тете Свете, но та ничего не сказала о предстоящей поездке, словно позабыв о ней - и это уже радовало.

Зоя Семеновна же похвалила внучку за три пятерки и четверку, за счет троек ничего не сказала, хотя по ее выражению лица было ясно, что не довольна.

Бабушка, а когда мы уедим на Урал?

Поезд отправляется через три дня. Это поезд Москва-Екатеринбург.

То есть проходящий?

Да, но не волнуйся, я взяла купейные места, с нами никого не будет.

Это хорошо, - Вероника на секунду закрыла глаза, в душе желая, чтобы оставшиеся три дня пролетели незаметно.

В понедельник Зоя Семеновна вместе с внучкой, держа в руках чемоданы и пакеты, стояли на пероне. С хмурого неба роем падали холодные снежинки, которые, попадая на одежду или лицо, превращались в ледяные капельки. Вероника распростерла ладонь и поймала несколько хлопьев снега, которые затем долго рассматривала, любуясь их красотой. В своих мечтах она уже была далеко от дома, от привычной обстановке; мысленным взором она видела горные цепи Урала, чьи подножья спускались прямо к горной быстротечной реке, по берегам которой стояли ветхие крестьянские домишки со старой кровлей да густые вечнозеленые леса с непроходимыми тропами, где еще не ступала нога человека, а рыскали лишь дикие звери. Подняв глаза к небу, Вероника на секунду их закрыла и подумала, что в скором времени также будет стоять где-нибудь на холме, а впереди вместо хмурого неба увидит покрытые вечным снегом вершины Урала.

Стук колес приближающегося поезда и голос, провозгласивший его прибытие, заставили ее выйти из оцепенения грёз и окунуться в реальность. Толпа ожидающих разом метнулась к поезду: кто-то с чемоданами, кто-то встречал родных и знакомых. Из вагонов поочередно выходили люди с вещами, уставшими глазами осматриваясь вокруг. Вероника краем глаза увидела, как пожилая женщина, выйдя из вагона с большими сумками, ринулась в объятия молодого мужчины, крепко поцеловала его и залилась слезами. "Мама, ну полно тебе плакать. Теперь мы будем все жить вместе", - раздался голос мужчины, должно быть, ее сына. Девушку эта сцена встречи матери и сына очень растрогала и на секунду она вспомнила о своей маме, которая вряд ли сама пустилась в путь на встречу к своим детям, но Вероника тут же отбросила эту мысль, понимая, что не знает, как сложится ее судьба в будущем.

Через двадцать минут поезд тронулся в путь. Зоя Семеновна сидела вместе с внучкой в купе, кроме стука колес ничего не было слышно. В вагоне были они да молодая пара в соседнем купе. Один раз зашла проводница, дабы проверить билеты и принести постель.

Вероника, подперев кулачками подбородок, задумчиво глядела в окно, за которым проносились поля и леса, деревни и села, маленькие речушки да пологие холмы. Не смотря на конец марта, повсюду еще сугробами лежал снег, а на улице стоял нестерпимый холод. На следующий день, когда они проехали больше половины пути, взору их открылась новая картина: равнины и леса стали подниматься все выше и выше, а где-то на горизонте замаячили Уральские горы, покрытые белым снегом. Солнце ярко слепила взор, отчего Веронике пришлось зажмуриться и прикрыть глаза козырьком руки.

Какая красота! - восторженно воскликнула девушка, любуясь горами в лучах полуденного солнца.

Это еще что! Приедем к тете Свете, вот там дивно дивное, - ответила Зоя Семеновна, тоже всеми глазами прикованная к окну.

На следующее утро поезд проехал мимо одиноких селений и деревень, чьи домишки лепились к подножьям гор словно гнезда жаворонков. До Екатеринбурга оставалось каких-то полтора часа, за которые предстояло позавтракать, собрать вещи и одеться. Вероника с нетерпением дожидалась конца поездки, хотя не догадывалась, что все интересное впереди.

С екатеринбургского вокзала отправлялся автобус на север, на который Зоя Семеновна с внучкой к счастью успели сесть, иначе пришлось бы ждать следующего еще без малого три часа. Ехать пришлось долго: автобус то и дело заносило на заснеженных дорогах, вот почему он ехал медленно. Но опасность началась тогда, когда дорога стала подниматься в гору, горные кручи резко спускались в пропасть, где внизу протекала река. Люди осторожно, словно боясь упасть, всматривались в окна, то и дело стеная о гололеде, плохих дорогах и пропастях. Через двадцать минут опасность миновала, автобус пошел ровной дорогой по равнине. Вероника наклонилась к уху бабушки и тихо спросила:

Когда мы приедем?

Через час я думаю, - Зоя Семеновна вынула телефон и глубоко вздохнула - они находились вне зоне доступа сети, значит, ехать долго.

Вероника облокотилась головой об окно и задремала, а бабушка продолжала то и дело посматривать в телефон, дожидаясь звонка от племянницы. Вдруг, не прошло и часа, раздалась мелодия; Зоя Семеновна подняла трубку и сказала:

Алло.

Алло, тетя Зоя, вы где? - раздался голос Светланы.

Мы не знаем. Пока что вокруг одни леса, а ты сама где?

Вас стою жду.

Тут старушка заметила заправку, а за ней кафе:

Света, мы поехали какое-то кафе или ресторан, а рядом с ним заправка...

Хорошо, значит, скоро будете...

Связь прервалась, телефон оказался вне зоне доступа, затем связь появилась. Мимо пронеслась деревня, за ней пошли горы, покрытые лесом, потом снова деревни и поселки. За поворотом автобус выехал на новую дорогу, проходящую мимо высоких холмов, которые постепенно перешли к горной цепи. Зоя Семеновна растормошила спящую Веронику и проговорила:

Вставай, родимая, нам пора выходить.

Они застегнули куртки и направились к выходу. Водитель поинтересовался:

Вы уже выходите?

Да, - ответила женщина.

Автобус остановился неподалеку от высокого столба, рядом с которым располагалось нечто похожее на остановку. Водитель достал из багажника чемоданы Вероники и Зои Семеновны, после чего завел автобус и тронулся дальше в путь. Вероника, стоя подле бабушки, восторженно осматривалась по сторонам, ловя ртом холодный чистый воздух. Она никак не могла поверить, что их путешествие закончилось. В ушах все еще стоял стук железных колес да гул автобуса.

Тетя Зоя, тетя Зоя! - послышался неподалеку женский голос.

Старушка обернулась на этот голос и, едва сдерживая слезы, воскликнула:

Света! Светочка!

Вероника обернулась и увидела бегущую к ним женщину средних лет, одетую в белый стеганный пуховик и вязанную молодежную шапочку с оленями. Потертые джинсы обтягивали стройные длинные ноги. Светлана подбежала к ним и крепко обняла Зою Семеновну, по щекам женщин катились слезы радости от долгожданной встречи.

Как вы добрались по такой дороге?

Слава Богу, все хорошо. А как ты поживаешь, Светочка?

Потихоньку. Живу одна, никто не мешает.

Не страшно в таком-то глухом месте? спросила старушка и огляделась по сторонам, словно боясь чего-то.

Нет, абсолютно не страшно! В городах хуже, здесь хотя бы все друг друга знают.

Это тоже правильно.

Светлана взглянула на невысокую девушку, стоящую неподалеку, и, всплеснув руками, промолвила:

Это Вероника?!

Да, - с гордостью ответила Зоя Семеновна.

Светлана подошла к Веронике, обняла ее, всматриваясь в ее лицо, и сказала:

Как ты выросла! Я-то помнила тебя совсем маленькой двухлетней девчушкой, а сейчас ты превратилась в такую красавицу!

Девушка улыбалась на ее слова, не понимая: говорит тетя Свету правду или шутит. Но женщина вдруг спохватилась и воскликнула:

Да что же мы стоим?! Пойдем домой, я уже все приготовила к вашему приезду.

Три женщины разделили между собой поклажу и направились вверх по холму в сторону леса, сокрытого со всех сторон высокими горами. Подъем оказался слишком тяжелым из-за обильного снега и больших сумок, которые пришлось тащить в руках. Зоя Семеновна то и дело останавливалась, прерывисто дыша. Для ее возраста столь длительная дорога по диким местам оказалась слишком обременительной и если бы не помощь Светланы, старушка, пожалуй, отказалась бы идти дальше. Иное дело Вероника. После долгого нахождения в транспорте девушка с восхищением оглядывалась по сторонам, любуясь дивной красотой. Высокие горы, поросшие вечнозеленым лесом, протянулись цепью до самого горизонта, напоминая волны бушующего моря. Нетронутый снег приятно поскрипывал под ногами, а дыхание легким паром вырывалось изо рта.

Преодолев подъем, они спустились в долину, пересеченную пополам маленькой речушкой, через которую был перекинут мост. Где-то у подножья горы и тут и там в беспорядке раскинулась деревушка из двух десятков домов.

Вот мы и пришли, - спокойно проговорила Светлана.

Далеко ты живешь от цивилизации, - ответила Зоя Семеновна, переводя дыхание.

А на что мне эта цивилизация? - махнула рукой та. - Я люблю покой и тишину, а эта деревня то, что надо. Летом, правда, приезжают дачники, а все остальное время живешь себе отшельником и горя не знаешь. Из всех, кто проживает здесь постоянно, это я да еще трое семей.

Не скучно одной-то?

Мне нет. Каждый день находится работа: то в доме порядок навести, то во дворе убраться, то отремонтировать что-то.

Ну это понятно. А в свободное время чем занимаешься? - не унималась Зоя Семеновна.

Светлана взглянула на нее, потом снова отвернулась и ответила:

Книги читаю, телевизор смотрю, если канал ловит, а иной раз брожу в одиночестве по лесу, так хорошо, так приятно от общения с природой становится.

Вероника внимательно посмотрела на женщину и дабы поддержать ее, сказала:

Мне тоже здесь нравится, вот бы остаться здесь навсегда, - девушка осмотрелась вокруг и мечтательно закрыла глаза.

Старушка улыбнулась, ступила первая на бревенчатый мост и только затем промолвила:

Вырастишь, тогда и переедешь сюда к тете Свете, если она не будет против.

Светлана весело засмеялась, показав ровные белые зубы, и ответила:

Ну тетя Зоя, поговорите еще у меня! Мне будет только в радость жить с вами.

Старушка задорно покачала головой и сказала:

Ах, ты Светочка!

Так, переговариваясь, женщины подошли к невысокому дому под новой крышей, стены которого были выложены красным кирпичом. Зоя Семеновна обрадовалась концу их пути, у Веронике же загорелись глаза: не чувствуя усталости, она готова была ринуться куда-нибудь вдаль, побродить по горным кручам, посидеть над обрывами, порезвиться в ущельях, но вместо этого она устало вздохнула и прошла внутрь дома. Убранство долма ей понравилось: все стены были обиты вагонкой, пол оказался тоже деревянным и покрыт ковровой дорожкой. Всего в доме было три комнаты: зал и две спальни, в одной из которых ей предстояло жить вместе с бабушкой. Светлана растопила дрова в самодельном кирпичном камине и дом разом наполнился теплом. На столе уже стояли тарелки, а на плите в казане томился вкусный плов.

Плотно поужинав и выпив горячего чая, женщины устало уселись в гостиной на диване и принялись вести беседы о жизни. В камине потрескивал огонь, лаская слух, а тишина за окном настраивала на беззаботность и безмятежность. Отдыхая душой и телом, Зоя Семеновна, наконец, поняла жажду племянницы обменять квартиру в городе на домик в деревне.

Вероника пристально смотрела на тетю Свету, любуясь ее безупречной внешностью и задаваясь одним и тем же вопросом: как, живя вдали от цивилизации, тетя не только не потеряла красоту, но даже выглядит моложе. Никто бы не подумал, что Светлане пятьдесят лет, ибо выглядит она самое большое на сорок. Ну а как с такими внешними данными - высокий рост, стройная фигура, белокурые волнистые волосы средней длины, чистая гладкая кожа - быть некрасивой? Дабы хоть как-то обратить на себя внимание, девушка поинтересовалась:

Тетя Света, я как будущий географ хочу узнать,есть ли неподалеку горы, чьи вершины покрыты вечным снегом?

Женщина посмотрела в ее сторону и ответила:

Нет. Верочка, в нашей местности такого нет. Вершины Урала имеют вечные снега ближе к Северу, где они не тают из-за низких температур. Но не волнуйся, рядом с нашей деревней есть такие живописные места, которые даже в фильмах показывают.

Какие места? - восторженно воскликнула Вероника.

Пещеры, водопады, лес, в котором водятся дикие животные.

Как интересно! Хочу сходить туда.

Нет, только не в лес! - возразила Светлана. - Там очень опасно, тем более для неместных, которые не знают здешние тропы. Особенно опасны живущие в лесу лоси...

Девушка удивленно взглянула в глаза тете и недоверчиво переспросила:

Лоси?

Да, лоси, - ответила та и, отвернувшись на секунду, прикрыла окна ночными шторами, теперь в комнате светились лишь люстра да огонь в камине, - а ты, милая, не знаешь, что лоси подчас нападают на людей и даже убивают? Много таких случаев было, много... После этого количество смельчаков резко поубавилось в здешнем лесу.

Вероника ничего не сказала.

Смеркалось. Огонь в камине погас, остались лишь раскрасневшиеся угли. Обмывшись в старой ванне, все легли спать. Девушке постель показалась очень приятной после длительного лежания на полке в вагоне да в кресле автобуса. Смеживая глаза, она все еще слышала дальний стук колес, как будто едет в поезде, но вскоре сон забрал ее в свои крепкие объятия, и Вероника крепко заснула.

Проснулась она позже обычного. Уже яркое весеннее солнце проглядывало в окно через полуприкрытые жалюзи. Девушка открыла жалюзи и ахнула от восхищения: белый снег блестел в лучах солнца, высокие лесистые горы и скалы величественно вздымались к небу у самого горизонта, по голубому небосводу медленно плыли облака. Какое-то время Вероника сидела на кровати точно в трансе, не в силах оторвать взгляд от дивной красоты.

В комнату робко вошла тетя Света и, увидев девушку, широко улыбнулась и сказала:

Доброе утро, Вероника, как спалось?

Девушка натянула на плечи халат и ответила:

Хорошо, спасибо тебе. Мне очень нравится здесь.

Тогда бегом умываться и завтракать.

После завтрака, приготовленного бабушкой, Вероника оделась и вышла на улицу, вдохнув полной грудью морозный чистый воздух. Ветер раскачал деревья в саду, с веток которых посыпались хлопья снега. Девушка заметила возле забора клочок черной земли, освободившийся от сугробов. Широко улыбнувшись, девушка прошептала: "Весна". Через пять минут следом за ней вышли Зоя Семеновна и Светлана. В отличии от девушки женщины не стали любоваться природой, а направились сразу за дом, где был раскинут сад. Светлана, шагая впереди по тропинке, все время показывала по сторонам рукой и говорила:

Тут у меня посажена роза, там растут маргаритки, вот здесь я посадила тюльпаны, а дальше ближе к забору начинается мой огород. Осенью я собрала картошку, огурцы и помидоры, что находились в теплицах, болгарский перец. Как видишь, тетя Зоя, работы много - скучать не приходится. Земля наша щедрая, только богатства ее достаются трудом.

Вероника, следуя за ними, ловила каждое слово женщины, не переставая восхищаться ею. Эта дальняя родственница, с которой она не была знакома прежде, стала ей роднее матери, не вольно обучая ее основам жизни. Бучу разными по форме, они оказались одинаковыми по содержанию.

После обеда Вероника упросила сходить погулять по окрестностям, пообещав не уходить слишком далеко.

Будь аккуратна, в лес не ходи, - наставляла ее перед прогулкой Светлана.

Как начнет темнеть, сразу домой, - добавила Зоя Семеновна.

Девушка, улыбаясь, обещала исполнить их требования, хотя вовсе не собиралась следовать мудрым советам. Как только она очутилась за пределами забора, так сразу пустилась бежать по узкой тропинке в сторону высоких утесов. Добравшись до самого подножия невысокой горы, чей склон был прорезан большими трещинами и каменными глыбами, Вероника какое-то время стояла, оглядываясь по сторонам, и когда поняла, что никакой опасности не угрожает, полезла наверх, упираясь на толстую палку. Пройдя половину пути, девушка присела отдохнуть на большой камень и, переведя дыхание, стала подниматься дальше. По правде сказать, Вероника даже не думала, что путь окажется таким длинным и трудным, ибо издали гора выглядела не столь высокой, как остальные, что несколько расстроило девушку. "Подумать только, а я уже хотела добираться до вершины самой высокой горы", - проговорила она самой себе.

Почти выбившись из сил, Вероника преодолела последний подъем и оказалась прямо на вершине утеса. Крутой обрыв стремительно падал вниз в пропасть, где росли кустарники и молодые деревья, а рядом с ними стремительно бежала горная река. Окидывая взором раскрывшийся как на ладони мир, девушка расставила руки в стороны, словно готовясь к полету, и с закрытыми глазами подняла лицо к небу, вдыхая горный воздух и запах леса. Ей казалось, что небеса находятся совсем рядом, достаточно лишь протянуть к ним руки. Сделав несколько фотографий на телефон, Вероника села на камень, поросший мхом, и решила встретить закат на этой самой вершине, что так манила ее и притягивала взор.

На небе показались первые звезды, выглядевшие с горы больше, чем с земли. Подул морозный ветер, от которого не спасала даже теплая одежда. Наконец, солнце начало медленно садиться за горизонт, постепенно скрываясь среди дальних вершин. Окрасив небо в предзакатный цвет, оно скрылось из виду, а снег на вершинах стал кроваво-красным. Вероника, держа в руках телефон, без устали нажимала кнопку, дабы сделать побольше фотографий. В конце, когда стало темнеть, девушка устало побрела домой, осторожно спускаясь вниз в долину.

Придя домой, когда на землю опустилась тьма, Веронике пришлось выслушать недовольство от бабушке на счет своей долгой прогулки. На все расспросы она пообещала больше так не делать и решила для себя в следующий раз выйти на прогулку пораньше.

Утром девушка встала рано. Завтрак еще не был приготовлен. Налив себе в большую кружку чая и нарезав бутерброды, она подкрепилась и отправилась на прогулку, перед этим оставив записку на столе для тети Светы и бабушки, дабы они не волновались, когда проснутся.

Утреннее солнце ярко освещало снег, вершины гор были окутаны дымкой, которая постепенно рассеивалась. Холодный ветер бил в лицо так, что нечем стало дышать. Закрыв рот шарфом, Вероника направилась к горе, поросшей колючими кустарниками да жесткой травой, чьи стебли вырывались из-под снега. Девушка подняла глаза и увидела на фоне голубого неба вершину, полностью покрытую снегом. Это зрелище настолько впечатлило ее, что не боясь свалиться в пропасть, она полезла наверх к своей цели. Абсолютно позабыв о голоде и усталости, Вероника бродила по склону горы, останавливалась подле деревьев, что росли у самой пропасти и чьи толстые корни напоминали когти хищных птиц. Эти дикие места, нетронутые цивилизацией, поражали красотой каждого, кто ступал там. Внизу простирались на многие мили холмы и долины, прорезанные реками, леса и озера, а над головой, к самому небу, тянулись пики вершин - белые и величественные. Если бы Вероника была поэтом, то смогла бы воспеть в стихах дивную красоту уральских гор, но, лишенная поэтического дара, она изучала окружающий мир с точки зрения географа, внимательно наблюдая за расположением каждой горной гряди, реки с порогами, густого леса вдалеке. И все, что ей казалось интересным, девушка запечатляла на камеру.

Вечером, уже сидя на диване в гостиной, Вероника показала тете и бабушке снимки, сделанные днем. Зоя Семеновна похвалила внучку, Светлана же высказала племяннице недовольство:

Вера, я же предупреждала тебя быть осторожной. Это дикое место, кругом ни души. А если ты не дай Бог оступишься или встретишь каких-нибудь бродяг, кто поможет тебе?

Девушка задумалась и возразила:

Тетя Света, ну какие могут быть бродяги, чего им делать в такую пору да еще в горах? А упасть я не упаду, ибо очень осторожна.

Зоя Семеновна покачала головой и ответила:

Слушай, что старшие тебе говорят.

Бабушка, мне уже пятнадцать, я не маленький ребенок. Тем более, - добавила Вероника и усмехнулась, - ты сама мне обещала отдыхать как я хочу.

Мы лишь предупреждаем, потому что волнуемся за тебя, так как любим, - старушка облокотилась на спинку дивана и устало взглянула на потолок.

Наступила тишина. Огонь в камине почти догорел, согревая дом своим теплом. Вероника встала и поправила угли, пламя с новой силой взметнулась в камине, осветив стены красноватым цветом, и этот цвет напомнил девушке закат, которым она любовалась до недавнего времени.

Следующим утром между Вероникой и Зоей Семеновной возникло непонимание: девушка хотела снова отправиться на гору, о которой слышала от Светланы предание, будто когда-то несколько тысяч лет назад, там стоял город, окруженный со всех сторон неприступной крепостью. Сейчас же за столько веков все давно превратилось в пыль и единственное, что осталось от того древнего народа - так это каменные истуканы.

Сегодня ты никуда не пойдешь! - возразила Зоя Семеновна, выхватывая из рук Вероники пуховик. - Мало того, что вчера гуляла непонятно где до самой темноты, так еще и сейчас хочешь куда-то отправиться!

Бабушка, мне хочется погулять по окрестностям, почему ты меня не отпускаешь? Я не ребенок и сама за себя все решаю, - ответила девушка, забрав обратно свой пуховик. После этого она обулась и толкнула входную дверь. Холодный воздух дыхнул прямо в лицо так, что едва не сшиб с ног.

Старушка, не рискуя больше ее останавливать, пожала плечами и со вздохом проговорила:

И что мне с ней делать?

Пусть девочка погуляет, развеется, ведь скоро вам придется возвращаться домой, - спокойным голосом ответила Светлана, поеживаясь от холода.

Да, что это я правда взбесилась? Через четыре дня поезд, а я не даю Верочке насладиться этим коротким отдыхом.

Гора, к которой приближалась Вероника, находилась за рекой, за той самой, через которую был перекинут мост. За тремя холмами, неподалеку от березовой рощи, и стояла вот уже сколько столетий гора, чья вершина осыпалась благодаря бесконечному времени и здешнему климату. В отличии от других вершин, на которых побывала девушка, эта таила в себе глубокую тайну, некий сакральный смысл, от которых становилось не по себе, словно бестелесные духи, что обитали в этом месте, глядели на живых за каждым кустиком, за каждым поворотом. На горе, покрытой лишь маленькими кустиками да глыбами, гулял сильный ветер. Веронике казалось, что на склоне и вершине не может расти ничего - ни деревьев, ни цветов, точно эта гора была проклята теми, кто некогда жил здесь.

Девушка, опираясь на палку, смогла все таки дойти до конца и увидеть воотчию развалины древнего города, за которыми стояли точно памятники в лучах весеннего солнца несколько фигур, выдолбленных на камнях. Вероника медленно подошла к ним и дотронулась рукой до безмолвных истуканов. Холод, исходивший от них, напоминал могильный, будто это были памятники на могилах древних то ли правителей, то ли героев. Присмотревшись внимательнее, она увидела надписи на непонятном языке - то ли древнетюркском, то ли на древнем угро-финском. На теле одного истукана был выточен меч, свидетельствовавшее, что это памятник воину. Прохаживаясь по вершине между насыпями и камнями, Вероника делала одно фото за другим; она так сожалела, что плохо знает историю и не может понять, как прежде назывался этот город. Присев на камень, она, дабы скоротать время, начала ковырять ногтем мох, что покрывал камень. За мхом девушка нащупала маленькие трещинки. Любопытство взяло вверх. Расковыряв весь мох, Вероника увидела на каменистой поверхности какие-то знаки с изображениями солнца, луны и черточек - то ли букв, то ли цифер. Сфотографировав находку, девушка встала и осмотрелась вокруг: внизу простиралась долина, вдалеке виднелся лес, а рядом окружали каменные истуканы-памятники, между которыми гулял ветер.

"Надо бы расспросить тетю Свету об этом месте, уж она-то точно все знает", - подумала Вероника и осторожно стала спускаться в долину по мокрому снегу.

Поздно вечером за окном не на шутку разыгралась непогода: сильный ветер задувал в щели между рамами, голые ветви деревьев поскрипывали на стеклах, а по всей долине бушевал буран. Вероника, Зоя Семеновна и Светлана сидели подле камина и, время от времени бросая взгляд на огонь. Девушка за несколько дней, проведенных в этой Богом забытой деревне, полюбила вечера, когда можно спокойно посидеть у камина, прислушиваясь к потрескиванию дров да завыванию ветра за окном. В такие моменты ее душа наполнялась спокойствием и смирением, а воспоминания о проблемах улетали сами собой.

Зоя Семеновна вязала носки, Светлана сидела в кресле, поджав под себя ноги, и читала книгу. Молчавшая до этого времени Вероника села рядом с тетей и спросила:

Кто были те люди, что жили некогда на той горе? - она указала рукой на восток.

Женщина отложила книгу в сторону, некоторое время глядя в окно, затем проговорила каким-то странным голосом:

От стариков я слышала, что некогда, более трех тысяч лет назад, в той стороне была большая крепость с толстыми стенами, за которыми жили люди, славившиеся храбростью и воинственностью. Они были отменными наездниками, умельцами изготавливать из металла всякое изделие. Правда до сих пор неизвестно, что это был за народ, на каком языке говорил, к какому этносу принадлежал, хотя есть предположения, что это были предки нынешних башкир.

А что за истуканы стоят на самой вершине?

Это статуи правителей той крепости.

Еще я нашла камень, на котором начертаны какие-то знаки, должно быть, заклинания.

Это их магические руны, которые чертили на камнях во время солнечных затмений.

Зоя Семеновна оторвалась от своего занятия, пристально взглянула на племянницу и спросила:

Света, откуда тебе это все известно?

Мне обо всем поведал сосед Михаил, который здесь родился и живет всю жизнь. И его родители, и бабушки тоже отсюда, вот Миша и знает эти места как свои пять пальцев. Ходит каждую осень на охоту, бывает в таких местах, куда пока не добрались даже туристы.

Как здорово! - воскликнула Вероника. - Можно я завтра отправлюсь с Михаилом по диким местам?

Боюсь тебя разочаровать, моя милая, но Михаил уезжает каждую зиму в город и возвращается в апреле. А вот летом, если вы с бабушкой приедете в гости, то мы можем все вместе отправиться в лес, что за Лысой горой.

А что за Лысая гора? - спросила девушка.

Не нужно тебе пока этого знать, - проговорила Зоя Семеновна, - а то, чего доброго, завтра туда отправишься.

Вероника потупила взор. Спорить не хотелось. Дабы развеять гнетущую обстановку, Светлана ответила:

То страшное место. Никто даже из местных не ходит туда. Поговаривают, будто Лысая гора проклята, ибо по ней ходит неупокоенный дух шаманки, который насылает на всех порчу.

Чем страшнее описывала женщина то место, тем интереснее становилось девушке. Уже ночью, когда все спали, она отыскала карту Урала и обрадовалась, что хорошо разбирается в географии, ибо найти что-то на карте ей не составило никакого труда. Лысая гора располагалась севернее тех вершин, где ей удалось побывать, а за ней, как и говорила тетя, рос густой вечнозеленый лес.

На следующий день, прихватив с собой камеру, Вероника отправилась на Лысую гору, хотя сказала бабушке, что прогуляется вдоль деревни и сходит к реке. Запутав следы, девушка в десять минут пересекла деревню, прошла холмы и очутилась перед цепью гор, что тянулись ровной линией к северу. Идти пришлось долго. Тающий снег прилипал к подошвам, из-за чего приходилось не раз останавливаться, дабы скинуть его. И вот, где-то через час трудного пути, взору предстала та самая Лысая гора, о которой с ужасом рассказывала тетя Света. Поглядывая снизу вверх на вершину, девушка с усмешкой подумала: "И чего здесь таинственного? Сказку для детей мне тетя рассказала". Поднявшись на несколько метров по узкой тропинке среди камней, Вероника остановилась, дабы отдышаться после трудного подъема, как вдруг неподалеку от себя увидела невысокую старушку в длинной до щиколоток дубленке, украшенной причудливой вышивкой. Широко поставленные узкие глаза и выступающие скулы, которые обтягивала обветренная смуглая кожа, свидетельствовали о тюркском происхождении старушки.

Здравствуй, красавица, - проговорила незнакомка, с акцентом выговаривая русские слова.

Вероника словно истукан глядела в ее черные живые глаза и не могла представить себе, что это призрак. "Какой дух? - думала она. - Обычная женщина, скорее всего, местная отшельница, которая просто живет в уединении. Разве у духа могут быть такие ясные глаза?" Девушка продолжала себя успокаивать, хотя у нее в голове зародились кое-какие сомнения: уж очень одежда старухи старомодна, но в тоже время, сразу подумала, что малые народы могут носить подобное из-за любви к свое культуре.

Ну, ты одна сюда пришла? - задала вопрос незнакомка.

Девушка хотела ответить, но язык точно прилип к нёбу, а по спине пробежал холодок.

Ох, красавица, - не дожидаясь ответа, продолжила та, - грех-то какой на тебе. Смерть вокруг тебя летала-летала, а потом раз, - старуха хлопнула в ладоши и страшно засмеялась, - и отпустила. А тебе все неймется: то туда, то сюда... Радоваться тебе надо, а не завидовать, - она снова засмеялась, прищурив глаза, - зависть не дает тебе осознать прелесть жизни, а то бы почувствовала, что в рубашке родилась.

Чем больше говорила старуха, тем страшнее становилось Веронике: откуда эта женщина знала о попытке самоубийства, откуда знала о ее зависти к Ольге и Анжелике? Неужели это и правда неупокоенный дух шаманки? Не зря же она не может выговорить ни слова, не сделать ни одного движения. Но вопреки страху она все смотрела и смотрела на незнакомку, а та продолжала:

Боишься меня? Так я что, зверь что ли? Не волнуйся, кусаться не стану, - и снова как-то страшно засмеялась, - та только помни: живи спокойно, радуйся жизни и не завидуй - оно тебе ни к чему... А теперь ступай-ступай домой, а то дождь скоро начнется.

Вероника взглянула на небо и заметила тучи, обещавшие непогоду. Когда она снова обратила взор к тому месту, где до недавнего времени сидела старуха, то не увидела там никого. Женщина таинственным образом исчезла. В испуге расширив глаза, девушка ринулась бегом вниз, от страха не замечая ни ветра, ни грязной дороги. Добежав до деревни много быстрее, чем шла к горе, она остановилась, дабы отдышаться. Руки и колени все еще дрожали от страха, что пришлось столкнуться с призраком. Когда Вероника дошла до дома Светланы, начался сильный дождь.

В это время, сидя на кухне у окна, Зоя Семеновна причитала:

Ох, как же Верочка по такому дождю вернется. Ведь говорила я ей вчера...

Не переживай, тетя Зоя, Вероника скоро придет, - и только Светлана проговорила, как в прихожую вошла бледная Вероника в мокрой одежде.

Зоя Семеновна подбежала к ней, поцеловала и воскликнула:

Как мы переживали за тебя, да в такую погоду...

Девушка, ничего не ответив, разделась, прошла на кухню и села за стол, до конца не веря в случившееся. Ночью ей снились кошмары: она видела ту самую шаманку с волчьей пастью на голове, которая бегала вокруг костра, выкрикивая что-то на непонятном языке, а потом она повернула свое лицо к девушке, засмеялась и стала подходить все ближе и ближе. Вероника пыталась бежать, но ее ноги вросли в землю: она пыталась кричать, но голоса не было. А шаманка с горящими глазами подходила все ближе и тут вдруг сон оборвался. Девушка вскочила с постели в холодном поту, с головной болью. Взглянув в окно, она поняла, что утро наступило давно, солнце по-весеннему озаряло заснеженные вершины яркими лучами. Со страхом взглянув вдаль, девушка перекрестилась и встала с кровати, не желая больше спать.

Весь день мучаясь головной болью, Вероника находилась подле бабушки, для которой подобное поведение внучки было непонятным: то ранее она в любую погоду бежала куда глаза глядят, не слушая предупреждений, а теперь не только не пошла гулять, но даже во двор не вышла. Накануне отъезда, уложив вещи в чемоданы, девушка накинула на плечи пуховик и вышла за ворота дома, вдыхая грудью чистый горный воздух. Раскидывая ногами тающий снег, она добралась до моста, под которым весело бежала река, почти освободившись ото льда. Стая перелетных птиц с криками пронеслась в вышине, направляясь дальше на север.

Весна, - радостно прошептала Вероника и перевела взгляд на дальние вершины гор, четко обозначившиеся на фоне голубого неба. На самых высоких вершинах снег еще не растаял, а вот те, что пониже, уже освободились от белого плена и теперь были окутаны дымкой. Черные скалистые склоны, поросшие мелкой травой и испещеренные множеством трещин, таили в себе опасность и некий таинственный смысл, от которого мурашки бегали по коже. Вспомнив призрак шаманки, девушка вздрогнула, но былого страха не было. Уверенно упираясь ногами в землю, она сейчас как никогда ощущала прилив сил и была готова на любой отчаянный шаг. Над головой раскинулось голубое небо, по которому плыли воздушные облака, вдалеке в лучах сверкали горы, а у самого горизонта зеленел дикий лес. Вероника с наслаждением оглядывалась вокруг, про себя напевая песню: "Живи и не считай, не требуй повторений и трепет птичих стай считай благословеньем..." Грусти по тому, что завтра придется покинуть это место не было, в душе она предчувствовала, что снова вернется сюда.

Вечером спать легли рано, так как вставать нужно было в шесть утра. Уже погасив свет и укутавшись одеялом, Вероника вдруг спросила Зою Семеновну:

Бабушка, сходи еще раз в органы опеки, пусть потребуют в суде, чтобы я осталась с тобой.

Старушка чуть не подавилась, услышав такое. В душе она искренне желала того же, но вот воплотить это в реальность...

Бабушка, пожалуйста, поговори еще раз с опекой, я перееду к тебе, пойду в другую школу, а после экзаменов мы уедим сюда на лето. А после, может быть, я останусь с тетей Светой, поступлю в местный колледж на географа. Ну, что ты молчишь?

Зоя Семеновна некоторое время молчала, глядя в одну точку, а потом проговорила:

Если мать или отчим снова станут обижать тебя, я сделаю все, дабы забрать тебя к себе.

А ежели не станут обижать, мне и дальше продолжать жить с этими... Ах, какая разница.

Прошу, родимая моя, потерпи до конца учебного года хотя бы, а после я переговорю с тетей Светой, дабы ты переехала сюда.

За Свету не переживай, она хороший человек, а вот моя мама настоящая вредина - она может не отпустить меня никуда из-за принципа и держать подле себя до моего совершеннолетия. Вот почему я прошу посодействовать с органами опеки.

Старушка молча выслушала внучку, а в голове у себя прокручивала план возможных действий. И если раньше все виделось размытым, то теперь картина начала четко прорисовываться. Она решила во что бы то ни стало заняться этим вопросом по приезду.

На следующее утро одевшись и посидев минуту перед дорогой, Вероника с бабушкой и Светланой отправились на остановку по той же самой тропинке, по которой шли в первый день приезда: вот бревенчатый мост, вот те самые холмы, только теперь вместо сугробов талый снег, перемешанный с грязью, что совсем не облегчало путь. Светлана расцеловала гостей в обе щеки и посадила в автобус. Только когда автобус тронулся по влажной дороге, Вероника смахнула слезу, что катилась по щеке. Вглядываясь в холмы и горы, окутанные серой дымкой, она понимала, что покидает эти места если не навсегда, то до лета уж точно.

Глава ХIV

Еще в поезде с тревогой глядела Вероника в окно на проносившиеся мимо селения, где уже туда-сюда сновали крестьяне, выгребая из-за ворот оставшийся снег, женщины в пестрых платках и коротких куртках выбивали ковры и половики. Наблюдая за простой жизнью деревенских жителей, девушке стало тоскливо и в какой-то мере ее снедала зависть - вот так же бы жить и не задумываться о школьных проблемах и экзаменах! Тревога усилилась, когда поезд уже приближался к городу. Вероника через силу оделась и взяла в руки чемодан, проследовав за бабушкой к выходу. На пероне их ждала Инна Викторовна, по выражению лица которой стало потяно, что встреча с дочерью ее не особо-то радует. Оно и понятно: почти две недели она жила с новой семьей, в то время как пример первого брака находился далеко. Девушка сухо поздоровалась с матерью, изо всех сил сдерживая слезы. Она взглянула на Зою Семеновну, чье лицо озаряла добрая и в то же время измученная улыбка. Вероника бросилась в объятия бабушки и прижалась к ее теплой щеке, и так легко, так хорошо ей стало, когда старушечьи руки пригладили ее волосы. Мама так никогда не делала. Простившись с Зоей Семеновной у входа на вокзале, девушка с матерью села в маршрутку и поехала домой. Всю дорогу она молчала, рассказывать что-то, делиться впечатлениями с Инной Викторовной не хотелось, мать для нее была словно чужим человеком. Но большее волнение чувствовала Вероника в стенах школы, куда пришла на следующий день, ранее выслушав недовольство дома по поводу ее позднего приезда. В классе Анжелика, снова подружившись с Оксаной и Аней. Язвительно спросила:

Иванова, почему тебя первую неделю не было? Снова отравиться решила?

Ученики дружно засмеялись, Вероника подпрыгнула на стуле, хотя единственная мысль - осталось всего лишь два месяца - сдерживала ее от гневного порыва. Она несколько лет терпела издевательства, что два месяца по сравнению с этим?

Я была в гостях у тети, - более уверенным, нежели раньше, голосом ответила она.

У какой тети? Ну-ка, расскажи! - красавица уселась рядом с Вероникой и положила свою руку на спинку ее стула.

Вероника смутилась. Стараясь не глядеть однокласснице в глаза, от взгляда которых становилось не по себе, она рассказала о путешествии по Уралу, поведала о своих похождениях на вершины гор, о древних находках и встречи с духом шаманки. К ее удивлению, ни Анжелика, ни ее подруги не перебивали ее рассказа, хотя у них накопилось множество вопросов.

Иванова, да ты у нас прирожденный скалолаз-археолог! Поверить не могу, что ты провела каникулы лучше нас всех взятых.

Не надо, я была в Санкт-Петербурге на экскурсии, - возразила Оксана.

Анжелика взглянула на подругу, усмехнулась и проговорила:

Да что твой Питер по сравнению с Уралом! Вон, Иванова по диким местам гуляла, какую-то старинную крепость нашла, призрак шаманки повстречала, а ты со своим Эрмитажем никого не удивишь.

Что я там забыла в этих горах? - ответила на язвительное замечание ее подруга.

Сиди молчи и не завидуй. Может быть, в будущем Иванова станет знаменитым археологом, будет по всему миру ездить да автографы раздавать. Вероника, ты нам дашь потом всем автограф?

Да, - промолвила та, теребя правой рукой от напряжения карандаш.

Она чувствовала, какая тяжелая энергетика исходит от Анжелики, после общения с которой хотелось встать под душ и долгое время отмываться, словно от грязи.

Прозвенел звонок, чему Вероника была несказанно рада - ее собеседница ушла к себе, унеся с собой весь негатив. Урок биологии показался Веронике длинным и утомительным, воспоминания о горах, чьи вершины покрыты снегом, о долине, прорезанной рекой, о густых вечнозеленых лесах, в которых обитали животные, не ведающие страха перед человеком, до сих пор были свежи в ее памяти. Как ей хотелось вернуться туда, где дышалось чистым воздухом, где можно почти касаться облаков или бродить часами по ущельям, не встретив ни одного человека. Девушка украдкой оглядела класс и про себя подумала о том, какие мелочные, недалекие, примитивные люди ее окружают, подвластные низменным страстям, они не ведают ни о глубине души, не чувствуют истинной свободы, не понимают смысла жизни. Неужели они счастливы в своем маленьком темном мирке?

После занятий Вероника медленно побрела домой. Как всегда путь ее лежал через длинный ряд киосков, за которыми располагался пустырь, окруженный со всех сторон забором. Туда-то и направилась во второй раз девушка, желая снова увидеть сквозь ветви деревьев ясный свет, чьи лучи освещали полуразрушенную кладку. Присев на край кирпичной стены, Вероника всмотрелась вдаль, где расположился пустырь. Снег почти сошел, оголив прошлогоднюю траву, там, где некогда были проложены тропинки, теперь валялись лишь обломки асфальта. Девушка не торопилась домой, ей было и здесь хорошо: пусть это не был Урал, но по крайней мере, на этом пустыре царили тишь и благодать. Стая птичек пролетела над деревьями с веселым по-весеннему щебетом. Вероника с улыбкой проводила их взором пока птицы не исчезли из виду. "Как хорошо быть птицей, - думала она, - можно летать куда хочешь, в любую сторону света". Девушка настолько погрузилась в собственные мысли, о которых не рассказывала никому, что не расслышала, как ее кто-то позвал. Лишь через некоторое время она услышала неподалеку:

Эй, девочка, ты чего подслушиваешь?

Вероника обернулась на голос, зовущий ее, и насторожилась: оказывается, она здесь не одна. По левую сторону сидели две девушки, по виду моложе ее, и юноша с прической, какую носят эмо. Девушки были одеты в куртки и вязанные шапочки - их вид не походил на представителей какой-либо субкультуры.

Простите, я вас не заметила, - ответила Вероника и встала, чтобы уйти.

Тогда что ты здесь делаешь? - настаивала одна из девочек.

После школы решила отдохнуть. Но не волнуйтесь, я уже ухожу.

Девочки посмотрели друг на друга, затем снова перевели на нее взгляд и после этого одна из них проговорила:

Иди к нам, познакомимся.

Вероника в нерешительности сделала два неуверенных шага, оглядываясь по сторонам, дабы в случае чего можно было бежать, однако в последний момент поняла, что своим недоверием может обидеть незнакомых людей и потому, осмелев, направилась к ребятам. Уже увидев их вблизи, девушка поняла, что никакая угроза с их стороны не наблюдается - обычные подростки как и она.

Как тебя зовут? - поинтересовалась девушка в красной куртке и белой вязанной шапочке. - Меня зовут Олеся, ее, - она указала рукой на свою подругу - девушку в синем пальто, стильном шарфе, обвязанном вокруг шеи, и берете, - Нина, а нашего друга Антон.

Вероника кивнула приветливо головой, после чего представилась сама. Олеся пригласила ее сесть рядом с собой и не прошло и часа, как у девушек завязался разговор, словно они были старыми друзьями. Из их рассказов Вероника узнала, что Олесе тринадцать лет, Нине четырнадцать, Антону шестнадцать. Все они были почти ровесниками и мучили их одни и те же проблемы. У Нины были конфликты с учителями, у Олеси со старшим братом, который всячески обижает ее, отнимает ноутбук - если родителей нет дома, а у Антона приключился конфликт с родными после того, как он стал эмо и сменил имидж. И если до этого Вероника считала, что лишь ее проблемы единственные в своем роде, то теперь она увидела другую сторону жизни, познакомилась с людьми, чья жизнь совсем не беззаботная. И, может быть, не стоит бежать от проблем, скрываться от них на вершине горы? В конце поведав о своих злоключениях, девушка живо описала свои эмоции, переполнявшие ее, что сразу же нашла сочувствие в сердцах новых знакомых.

Мда, - произнесла Нина, вытягивая слова, - от такой жизни и я бы сбежала хоть на край света.

Извини. Вероника, но таких матерей как твоя лишать родительских прав нужно! - воскликнул Антон.

Так они и хотят с бабушкой поступить, - ответила ему Олеся, а потом обратилась к Веронике, - послушай, я дам тебе один совет: попробуй вступить в конфликт с мамой, не бойся поступать наперекор ее требованиям, а когда она с отчимом станет тебя ругать, тайно запиши все на диктофон, а после обращайся в органы опеки. Не бойся, там реально помогут.

А ежели ее матери оставят, тогда в петлю лезть, ибо после этого мирной жизни не ведать, - ответила Нина, не веря в счастливый исход событий.

Уверена, что лишат и на попечении бабушки отправят. Похожий случай произошел с моей соседкой, которая теперь с тетей живет, только у нее не все так плохо было.

Вероника молча слушала советы и в душе ликовала - сам Бог послал ей этих людей! Перед расставанием они обменялись телефонами и разошлись по домам. Вероника летела домой как на крыльях, радуясь новому плану.

Прошло несколько дней. Занятая подготовкой к презентации по географии, Вероника позабыла и о новых знакомых, и о плане действий против матери и отчима. Вечерами она с любовью и ностальгией просматривала в очередной раз фотографии, сделанные на вершинах Урала, воспоминания о счастливо прожитых там днях давили на душу тяжелым камнем, тугой комок рыданий сдавливал горло и ей в такие моменты приходилось сдерживать слезы, дабы не тратить попусту время на бесполезные переживания.

Галина Васильевна, дважды в неделю занимающаяся с девушкой подготовкой к экзаменам, сама подтолкнула ее рассказать о своих впечатлениях о путешествии, позволив Веронике раскрыться перед классом и забыть о скованности. Сама же Вероника подошла к презентации более, чем ответственно; она осознавала, что обязана рассказать как можно красочнее, как можно интереснее о месте, где живет ее любимая тетя Света.

В четверг перед уроком Галина Васильевна попросила учителя информатики повесить на доску экран и загрузить на школьный ноутбук фотографии Вероники. Девушка волновалась. Уж как-то непривычно было выступать перед классом не как обычная ученица, а как путешественница. После звонка, когда одноклассники уселись на места, Вероника начала рассказывать о поездке по Уралу, щелкая мышкой, она показывала фотографии, стараясь не глядеть на учеников, которые если и слушали, то про себя усмехались над ее робостью. Смотря на фото, на которых красовались дикие места Уральских гор, девушка словно забывала обо всех проблемах, забывала о том, где находится; мысленно она снова очутилась среди высоких вершин, покрытых травой и вечнозеленым лесом, а далеко на севере, куда идти предстояло несколько дней, сверкал во всей красе на самых высоких горах вечный снег. Рассказывая о своем путешествии, Вероника почувствовала, какая теплота наполнила ее сердце, как хорошо и спокойно стало на душе. Неужели для счастья так мало надо?

По окончанию презентации ни у кого не нашлось вопроса - должно быть, им было неинтересно, лишь покивав головами, одноклассники разошлись. Галина Васильевна поставила девушке отличную оценку, после чего сказала:

Ты молодец сегодня, я, честно, даже не ожидала от тебя такого. Завтра мы с тобой встречаемся после уроков для подготовки к экзаменам.

Хорошо, спасибо, - она улыбнулась учительнице и вышла в коридор в приподнятом настроении.

Взглянув через окно на ясное голубое небо, девушка широко улыбнулась, осознавая, что жизнь постепенно налаживается. Но ее ждало разочарование - как только она переступила порог класса математики, язвительный голос Анжелики спустил ее с небес на землю:

Эй. Иванова, ты у нас такая умная стала, отличница.

Да, - повторила за ней Аня, - скоро Вероника только пятерки получать будет и экзамены лучше всех сдаст.

Скорее всего, ей дух шаманки помогает и призраки тех, в чью честь стоят истуканы на горе, - Анжелика громко рассмеялась собственной глупости, остальной класс засмеялся следом за ней, потешаясь над Вероникой, которая с опущенными глазами сидела в одиночестве за партой, не говоря ничего в свою защиту.

"Два месяца, всего лишь два месяца", - повторяла она про себя из раза в раз, словно мантру.

Вечером дома девушка немного осмелела: специально ставила сапоги на середину прихожей, не мыла за собой посуду, включала громко музыку, однако как нарочно, никто не делал ей замечания: Сергей после ее попытки суицида старался не пересекаться с ней, а мама не хотела вступать в конфликт с дочерью, явно предчувствуя что-то неладное. И если по каждому вопросу Вероника звонила Зое Семеновне, то теперь спрашивала обо всем Олесю - свою новую подругу. Бабушка, конечно, тоже могла подсказать что делать, но, во-первых, не хотелось ее расстраивать лишний раз, а, во-вторых, Олеся на все смотрела иначе, более современным взглядом, а старушка ориентировалась на свое время.

Что мне делать? - спрашивала Вероника, глубоко вздыхая. - Я не знаю, как разозлить мать.

Найти что-то такое, к чему она особенно трепетно относится. Или же постарайся вступить в конфликт с кем-нибудь из ее семьи, наверняка, она посчитает тебя виноватой, - посоветовала Олеся.

С кем-нибудь поругаться? - Вероника на секунду замолчала, гадая, на кого можно разозлиться. Братика Данилку трогать не будет, так как сильно его любит, Сергей и сам в последнее время сидит ниже травы, тише воды. Так кто же?

Не прошло и двух дней, как к ним в гости пришла Ольга, вернее, приехала на своей машине, которую подарил ей отец. Гордо вскинув головку и взметнув белокурыми волосами, девушка поднялась на этаж тети и позвонила в дверь. Инна Викторовна радостно встретила племянницу и расцеловала ту в обе щеки, что не ускользнуло от пристального взгляда Вероники, которая вспомнила о своей встречи с матерью после поездки и горько усмехнулась про себя. Она косо посмотрела на двоюродную сестру, гадая, какого черта ей здесь надо. Ольга поздоровалась с ней, а затем направилась на кухню следом за тетей, которая уже приготовила чай с конфетами. Как всегда, усадив племянницу на почетное место, женщина разлила в кружечки горячего чая и принялась расспрашивать девушку о последних новостях и событиях из жизни. Ольга пила чай, равнодушно отвечая на вопросы, и делала вид, будто она одна здесь королева. Вероника подумала: "Оля просто приходит покрасоваться и показать, что она лучше нас. Как мама этого не видит?" Сама же Ольга, чувствуя, какую зависть, какую ревность питает к ней кузина, решила подлить масла в огонь, искоса взглянув на Веронику:

Тетя Инна, а ты уже знаешь, что мой папа подарил мне машину в подарок после моего удачного окончания семестра?

Вероника при этих словах чуть не поперхнулась, она из последних сил сдержала себя, дабы не плеснуть горячий чай в лицо двоюродной сестры.

Какая ты у нас умница, Олечка! - восторженно ответила Инна Викторовна. - Ты просто звезда среди нас. И красавица, и отличница, и одета по последней моде.

Красавица улыбнулась комплименту и снова повернулась к Веронике, желая увидеть ее обескураженное лицо. Та слегка ей улыбнулась, хотя глаза метали гром и молнии.

Верочка, как тебе кофточка, что я тебе подарила? - спросила Ольга.

Не понравилась, смотрится плохо, - проговорила в ответ девушка, желая наконец выпустить джинна из бутылки, и глядя на обескураженных мать и сестру, сказала, - да, что вы так на меня смотрите? Не буду я больше обноски носить. Лучше иметь меньше вещей, но своих и только своих!

Но, Вероника, твоя мама не может в силу материальных проблем покупать тебе много вещей.

И не надо, - отрезала девушка и встала из-за стола, но остановилась и добавила, - Оля, ты еще не видела мои фотографии с поездки, пойдем, я покажу тебе.

Ольга растерянно взглянула на тетю, потом на сестру и, не решаясь что-либо ответить, отправилась в комнату Вероники. Инна Викторовна, побросав чашки в раковину, пошла следом за ними. Когда женщина остановилась возле двери, то осторожно приложила ухо к щели и прислушалась, о чем будут говорить девушки.

В это время Вероника уже включила компьютер и открыла папку с фотографиями. Ольга села рядом с ней и уставилась в монитор, постукивая накрашенными ноготочками по столу, на ее лице растянулась усмешка. Вероника села рядом с кузиной, почувствовав при этом себя скованно и неуверенно из-за того, что та напоминала ей Анжелику. Щелкнув кнопкой мышки, девушка вывела на экран первое фото и пояснила:

Эту фотографию я сделала в день нашего приезда, вот та самая долина, где живет тете Света...

Ольга равнодушно кивнула головой, словно бы говоря: ладно, я поняла, давай следующую. На мониторе пошли фотографии подножий гор, горных рек, сосновых лесов, холмистых долин, вида с вершин, древних развалин крепости, каменных истуканов на фоне предзакатного неба, длинных горных цепей, несколько снимков было сделано в доме Светланы на фоне камина. Девушки не заметили, как к ним подошла Инна Викторовна, тоже решившая посмотреть на фотографии из-за спины племянницы. Ольга устало потянулась на стуле, вытянула руки, полюбовавшись на свой маникюр, а затем спросила:

Вера, неужели тебе там было интересно? Я бы умерла со скуки. Что за интерес бродить по грязным горным тропам, дрожать от холода, терпеть дискомфорт? Лично я не ща какие деньги не пошла бы черте куда в ботинках и пуховике, чтобы испортить маникюр.

Ты это ты, я это я, - с досадой и раздражением ответила Вероника, - если тебе не хочется ехать на Урал, то тебя никто и не зовет. Можешь и дальше жить в городе и дышать загрязненным воздухом. Я же еще собираюсь в гости к тете Свете, дабы еще раз взглянуть на величественные горы, побродить по сосновому лесу, вдохнуть чистый горный воздух, проснуться утром под пение птиц, а не шум машин.

Вероника, ты оставайся при своем мнении, а я при своем. И если тебя так вдохновляют горы и леса, то не стоит навязывать свои чувства другим, - Ольга усмехнулась, посчитав, что сказала нечто мудрое.

Вероника, прищурив глаза, посмотрела в ее накрашенное лицо и ей захотелось кинуться с кулаками на кузину, разбить ей нос, вырвать клок волос, но из последних сил девушка сдержалась, проговорив в ответ:

Тебе мнение никто не навязывает, это ты приходишь к нам домой, воображаешь, всячески показывая, что ты лучше нас. Да, я другая нежели ты. Я серая мышка, ты красавица. Я из бедной семьи, ты из обеспеченной. Я люблю одиночество гор и лесов, ты же предпочитаешь ночные клубы, пляжи с компанией друзей, только забыла ты, что вечно молодой тебе не быть. Пройдет время и ты превратишься в дряхлую старуху, от твоей красоты ничего не останется, а внутренний мир ты так и не смогла заполнить. И что останется в конечном итоге? Безобразная старуха без глубокой души, пустая коробка! - Вероника говорила, словно впав в раж, щеки ее пылали от перенапряжения, она не видела даже испуганных глаз сестры, глядевших на нее.

Инна Викторовна, до сих пор сдерживающая себя, подбежала к дочери, схватила ее за локоть, стараясь образумить, и воскликнула:

Прекрати, Вероника!

Но та выпустила руку из цепких пальцев матери, лишь мельком взглянула на нее каким-то одичалым, жестоким взглядом, затем снова обратилась к кузине:

Ты говоришь, что тебе было бы скучно там, среди гор. А знаешь, почему? Да потому что ты ничем не интересуешься, ты ничего не знаешь ни в истории, ни в географии, ни в литературе. Ты, Оля, пустая, твоя жизнь скучна, ибо нет в ней разнообразия: дом, университете, кафе, клубы, ну раз в год поездка к морю. Ты живешь также как все по шаблону, навязанный журналами, - и добавила в конце уже спокойным голосом, - мне жаль тебя и таких как ты. Вы подвержены низменным страстям и не способны взглянуть вглубь своего сердца, вглядеться в свои желания. Я уверена, что попади ты в новые непривычные места, взглянула бы на мир иначе. И я много счастливее тебя, так как видела то, что недоступно тебе.

Ольга сидела в нерешительности, ее щеки пылали огнем, впервые в жизни ей был дан ответ, на который ей нечего было ответить. На помощь племянницы встала Инна Викторовна, она слегка толкнула дочь и закричала:

Как ты можешь так говорить своей сестре, которая ничего плохого не сделала нам? Сколько вещей, сколько подарков она подарила тебе, а ты неблагодарная в таком тоне отвечаешь ей! Оля пришла к нам в гости не для того, чтобы слушать оскорбления!

Я ее не звала, - ответила гневно девушка. - если Оле не нравится у нас, пусть уходит! И одежду, что мне дарила, пускай забирает! Мне ее подачки не нужны!

Да ты... - Инна Викторовна не знала, что сказать; впервые в жизни она увидела дочь не робкой овечкой, а яростной волчицей и горько осознала тот факт, что плохо ее знает, не смогла до конца изучить ее, занятая своей личной жизнью.

Ольга встала, угрюмо взглянула на женщину и каким-то странным, глухим голосом произнесла:

Ладно, тетя Инна, я поеду домой. Потом как-нибудь свидимся еще раз.

Инна Викторовна подбежала к ней, ласково взяла за руки и сказала:

Оленька, не уходи, все не так, как ты поняла. Вероника не то имела ввиду...

Все я правильно поняла, тетя: мне здесь не рады, - с этими словами девушка развернулась и вышла в прихожую, дабы одеться. За ней следом пошла женщина, которая на секунду обернулась к дочери и гневно взглянула ей в лицо, но та даже бровью не повела, держась также невозмутимо и гордо.

В душе Вероника была даже благодарна Ольге за свой визит, ибо благодаря ей будет конфликт с матерью, который можно будет использовать как аргумент о лишении последней родительских прав.

Сейчас, в тот момент, когда Ольга прощалась с тетей, Вероника довольно улыбалась - это была первая в ее жизни победа. Мысленно она уже подбирала слова, которые скажет во время ссоры с матерью.

Ольга вышла на свежий воздух, в лицо дунул сильный ветер. Переступив через лужу, девушка села в машину и стала искать ключи. Пальцы ее тряслись, не в силах больше сдерживать себя, она заплакала от горькой обиды, перед внутренним взором все еще стояли глаза Вероники - холодные, злые, от расширенных зрачков казавшиеся почти черными - такую сестру Ольге еще не приходилось видеть, и от этих самых глаз, в которых читались ненависть и презрение, стало не по себе. Но больше всего Ольга на тот момент злилась на саму себя за то, что в словах кузины скрывалась горькая правда. И что в самый раз представлял ее мир с тем, что видела Вероника? Душой младшая сестра действительно оказалась богаче ее.

Инна Викторовна толкнула дверь в спальню дочери и, подлетев к ней, прокричала, трясясь всем телом:

Иы что это выдумала? Как смела говорить с сестрой в подобном тоне? Тебе не стыдно?

Вероника усмехнулась и вскинула голову, с бесстрашием глядя матери в глаза:

Я просто высказал свое мнение на ее язвительные комментарии. Если Оля хотела таким образом возвыситься в собственных глазах, то не мои это проблемы.

Ах, ты негодница! Оля твоя двоюродная сестра, и чтобы больше не смела говорить с ней в таком тоне! Пока находишься в моем доме, будешь играть по моим правилам!

Ты только мне это говоришь. Что же тоже самое ты не произносишь перед Сергеем, который даже не может работу найти?

Замолчи! - воскликнула Инна Викторовна, побагровев от злости. Она вскинула руку и наотмаш ударила девушку по лицу.

Вероника от боли и гнева отскочила от матери, прикрывая покрасневшую щеку ладонью. На глазах появились слезы, которые капельками скатились до подбородка.

Что же ты за мать, раз защищаешь всех, кроме меня? И после этого ты требуешь уважения к себе? Так знай же: отныне и впредь не жди от меня ни любви, ни уважения - ничего, пусть их дарят тебе Сергей, Оля, ты же их защищаешь и любишь более меня.

Женщина покачала головой и язвительно ответила:

Что за слова я слышу? Признайся, это тебя Зоя Семеновна и Светлана настроили против меня? Так и знала, что эта поездка до добра не доведет. В следующий раз не пущу никуда, посидишь дома в четырех стенах - поймешь.

Ты мне угрожаешь?

Да, и мне тебя не жаль. Ты глупая, необразованная серая мышка, которая ничего не добьется в жизни. Погляди вокруг: твои ровесницы одеваются как на картинках, знают иностранные языки, встречаются с мальчиками. А что ты - ни внешности, ни ума.

От этих обидных слов Веронике хотелось плакать: красивый мир, который она с таким трудом строила, пройдя через смерть и одиночество, рушился как карточный домик, но оставалась надежда выстроить его обратно, нужно лишь немного обождать.

Тем ровесницам, о которых ты говоришь, просто повезло с родителями. Их мамы и папы покупают им само лучшее, балуют всячески, окружают заботой и лаской, растят как принцесс. Конечно, они будут и выглядеть хорошо, и чувствовать себя уверенно.

Я поняла, я плохая мать. Ну что ж, желаю удачи найти хорошую маму, только потом мне не звони и не приходи сюда больше, - с этими словами Инна Викторовна вышла из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Вероника некоторое время глядела ей вслед, а потом подошла к столу и выключила диктофон на телефоне.

Глава XV

Вероника сидела на обломке кирпичной стены и смотрела вперед, ясным взором окидывая голубой небосклон над головой да пробивавшуюся из-под сырой земли первую траву. Теплое. Еще не горячее солнце, освещало землю майскими лучами, что пробивались сквозь высокие кроны деревьев. На душе у девушке было также тепло и радостно, сбылось самое заветное желание в ее жизни - она переехала жить к бабушке, после экзаменов она поменяет школу и, самое главное, летом снова поедет в гости к тете Свете, к которой, если будет дано судьбою, переедет жить после каникул. С нарастающим воодушевлением Вероника припоминала страшные дни и недели апреля, когда после ссоры с матерью по наущению Олеси ей удалось записать все на диктофон. С этой самой записью она вместе с Зоей Семеновной отправились в опекунский совет. Их просьбу выслушали, задали множество вопросов: как часто происходят конфликты между Вероникой и Инной Викторовной, в каких условиях живет девушка, есть ли у нее компьютер и Интернет, какие у нее отношения с отчимом? Вероника при поддержки Зои Семеновны отвечала четко на все вопросы, то и дело со слезами на глазах просила опекунский совет разрешить ей переехать жить к бабушке, мотивируя это тем, что в доме Зои Семеновны ей намного лучше в психологическом плане. Старушка, трясясь от волнения всем телом, подтверждала все сказанное внучкой, не забыв поведать о попытке самоубийство последней.

Пробыли они в совете почти весь день, однако их старания даром не прошли. На следующий же день к Инне Викторовне пришли две женщины: одна молодая, худенькая брюнетка в классическом пальто, другая женщина постарше - полная, с толстыми румяными щеками, короткой стрижкой, одетая в шапку и короткую дубленку. Женщины внимательно осмотрели квартирные условия, в особенности комнату девушки, посмотрели ее одежду, заглянули в холодильник. В конце женщины уже наедине с Инной Викторовной и Сергеем задавали вопросы: почему у Веронике в спальне не было должного ремонта, почему у нее старые вещи, мебель советских времен, почему в холодильнике мало еды, зато есть пиво? Инна Викторовна, теребя в руках носовой платок, отвечала отдельными фразами, словно бы оправдывая себя и выгораживая Сергея, который за все время не проронил ни слова. Женщины строго посоветовали им либо найти деньги на еду и ремонт, исправить отношение с дочерью, либо готовиться к судебному заседанию и лишению родительских прав. После их ухода Инна Викторовна почувствовала внутри опустошенность, словно что-то оборвалось там, в области сердца. Но рядом оставался Сергей, он крепко сжал ее холодные пальцы и ласково проговорил:

Не печалься, если Вероника хочет того, то не держи ее, пускай уходит к Зое Семеновне. У тебя есть мы - я и Данилка, в любом случае ты не останешься одна.

И если до этого женщина еще сомневалась в своих решениях: бороться за дочь или нет, то после этих слов, таких теплых и нежных, она решила, что благоразумнее дать Веронике то, чего та так сильно жаждет. И если уж девушке лучше с бабушкой, то так тому и быть.

Судебное заседание было назначено на среду. Судья и прокурор оказались молодыми женщинами с красивыми прическами. Вероника сидела на скамье свидетелей, ее никто не спрашивал, вместо нее выступал детский психолог, к которому она ходила в последнее время. Справки, что были предоставлены психологом, лишь подтвердили слова Зои Семеновны и ее сына Андрея, который нашел в себе мужество прийти на защиту дочери.

Веронике было мало интересно, что происходит вокруг, она то и дело окидывала зал равнодушным взглядом, в ушах раздавались звуки голосов, но о чем шла речь, она не понимала. Через два часа, когда судья и прокурор вернулись с окончательным решением, девушка резко очнулась ото сна и внимательно всмотрелась в собравшихся. Судья ударила молотком, раскрыла черную папку и встала, за ней встал весь зал. За несколько секунд до прочтения окончательного решения Вероника внутренне напряглась, сдавив в кулаках края рукавов, по спине пробежал холодок, к горлу подступила тошнота, словно ее вели на плаху. И эти секунду показались девушке вечностью.

Суд рассмотрел и вынес окончательно решение, - судья начала речь, в зале почувствовалось напряжение, каждый приготовился к худшему, а судья продолжила монотонным голосом, - в отношениях между гражданкой Гордеевой Инной Викторовной и гражданкой Ивановой Вероникой Андреевной. В связи с пунктом 4 статьи 69 семейного кодекса РФ "О жестоком обращении с детьми, в том числе осуществления физического или психологического насилия над ними..." суд вынес решение лишить гражданку Гордееву Инну Викторовну родительских прав и передать ребенка на попечение Иванова Андрея Михайловича. В связи со статьей 71 семейного кодекса РФ "лишение родительских прав не освобождает родителей от обязанности содержать своего ребенка".

Инна Викторовна тихо плакала, опустив голову, для нее это был самый страшный удар в жизни. Мысленно она была готова повернуть время вспять и начать все заново: попытаться сохранить первый брак, воспитать дочь в любви и заботе, но вместо этого женщина почувствовала теплое прикосновение руки - то Сергей взял ее кисть и сжал в своей ладони как бы говоря "не плач, я с тобой".

Вероника ждала окончания речи судьи. Она, в отличии от матери, чувствовала, как ясный свет озаряет всю залу и наполняет ее нутро неизъяснимой радостью. Теперь ей нечего бояться, теперь все будет хорошо.

Вечером того же дня девушка стала собирать вещи, которые перевезут на следующий день в квартиру бабушки. Она была переполнена решимостью, даже спать не хотелось. Однако тот счастливый миг омрачила женщина. Которую она называла раньше мамой. Инна Викторовна словно ураган ворвалась в комнату Вероники, подлетела к шкафу и, распахнув его, стала швырять сложенную там одежду на пол, от бессилия и злобы она кричала:

На вот, убирайся как можно скорее из моего дома!Теперь довольна? Добилась, чего хотела? Но знай: с этого дня забудь меня, забудь эту квартиру. Я тебе больше не мать, а ты мне больше не дочь! Завтра утром чтобы собрала вещи и ушла бы, не задерживаясь ни минуты. Живи теперь с отцом, бабушкой, тетей Светой, а я тебе больше никто!

Вероника спокойно смотрела на женщину, но бывшего страха не было - перед ее мысленным взором предстала широкая дорога, ведущая в гору.

Прокричав до хрипоты, Инна Викторовна опустила голову и громко заплакала. Неуверенной, тяжелой поступью она покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Следом к Веронике робко вошел Данилка, его детское личико изображало тревогу и глубокую печаль. Мальчик некоторое время глядел на сестру, на собранные вещи, а затем спросил:

Верочка, почему ты уезжаешь от нас? Почему мама плачет?

Девушка, едва сдерживая слезы, обняла братика, к которому была привязана больше, чем к кому бы то ни было. На секунду ей показалось, что все то, что она делает, то неправильно, ну как можно оставить Данилку, кто будет гулять с ним, забирать из детского сада?

Братишка, ты только не волнуйся, ты только не плачь, мы все равно будем вместе, я каждый день буду приходить к тебе в гости.

Нет, прошу, не уходи, не надо! Я тебя люблю и не хочу, чтобы ты уходила от нас. Я буду скучать по тебе, ты моя любимая сестренка, - Данилка крепко обнял Веронику, прижавшись к ее груди.

Сердце девушки разрывалось на части, она теперь поняла, что ничего больше изменить нельзя. Ей придется покинуть и этот дом, и людей, живущих в нем, возможно, она видит брата в последний раз, ведь неизвестно, как в дальнейшем сложатся их судьбы - разойдутся ли их дороги или же они всегда будут вместе.

На плач сына прибежала Инна Викторовна. Не долго думая, она прямо таки вырвала ребенка из объятий Вероники и потащила его в свою спальню. Упираясь ногами, Данилка громко плакал и кричал:

Мама, мамочка, не надо, чтобы Вероника уходила, не разрешай ей покидать нас!

Пойдем, я сказала, - кричала на него женщина, пытаясь удержать его.

На помощь жене прибежал из кухни Сергей. Он взял сына на руки и, не говоря ни слова, уложил его спать. Уже лежа в кровати, мальчик сквозь слезы проговорил:

Я не хочу, чтобы Верочка уходила! Мамочка, папочка, скажите ей, чтобы она осталась.

Инна Викторовна не выдержала слез сына, прикрыв лицо ладонями, она вышла из комнаты, оставив Сергея успокаивать мальчика.

Тем временем Вероника, слыша крики и слова братика, не могла сдержать слез. Закрыв уши, она бессильно села на корточки, облокотившись спиной к двери, и тихо заплакала из жалости к себе и Даниилу. Если бы появилась такая возможность, то она забрала бы брата с собой.

На следующее утро за Вероникой приехал отец. Вместе они собрали вещи, коих оказалось немного: компьютер, одежда да учебные принадлежности, и погрузили в багажник такси. Одетая в легкую куртку и ботинки, девушка в последний раз печальным взором окидывала квартиру, наполненную воспоминаниями, возможно, серыми, неприятными, но воспоминаниями. Напротив нее стояли три человека: Сергей с грустным взором, Инна Викторовна с печальными глазами да Данилка с заплаканным лицом. Прошло несколько минут, никто не говорил ни слова. Тишину нарушало лишь тиканье часов. Первым нарушил молчание Сергей, который сделал шаг вперед, пожал руку девушке и тихо промолвил:

Удачи тебе, Вера, живи счастливо, и да прости меня, если я обижал тебя.

Девушка из последних сил, едва сдерживая слезы, силилась улыбнуться в ответ, однако лишь только растянула губы. К ней подошел Даниил с конвертом в руках, он протянул его сестре и сказал:

Держи, Вероника, это тебе от меня подарок. Я встал сегодня пораньше, чтобы нарисовать его.

Девушка развернула лист бумаги и увидела нарисованные детской рукой две фигурки - мальчика и девочки, которые стояли на зеленой травке, держась за руки. Не имея больше сил сдерживать эмоции, Вероника заплакала, две слезы скатились с подбородка и упали на рисунок. Она обняла брата, крепко поцеловав его в щеку.

Инна Викторовна прижала дочь к себе и впервые за долгое время произнесла слова, которые давно уже не говорила ей:

Я все равно тебя очень люблю, доченька.

Ах, как тяжело было расставаться с привычной жизнью, с привычной обстановкой, но Вероника не могла оступиться от своих надежд и планов. И она поняла, что жизнь поворачивается другой стороной в тот момент, когда за ней закрылась дверь...

Долгое время, бредя сквозь темноту по длинному коридору, Вероника ощущала лишь холод каменных стен да непроглядную ночь, окутавшую ее душу. Теперь же коридор расширился, каменные стены сменились мягким пледом, от которого исходило тепло, а впереди зажегся огонь, освещающий путь.

Сидя на обломке стены в ожидании друзей, Вероника взглянула на небо и улыбнулась: все, казалось, было как прежде - тот же пустырь, те же деревья, только она стала иной. Жизнь с бабушкой изменила ее как внутренне, так и внешне. На смену старым вещам пришли новые, вместо бледных щек яркий румянец. Собираясь на эту встречу, девушка попросила у Зои Семеновны деньги на сок и шоколадки, рассказав куда и зачем она уходит.

Да где ты нашла этих друзей-то? - ворчала старушка, однако деньги все же дала.

Не далеко от школы. Мы разговорились, а потом узнали, что у нас много общего. Кстати, я бы хотела купить отдельный подарок Олеси.

Кто такая Олеся, ты бы хоть познакомила меня с ней. У нее что, день рождения?

Нет, просто... - Вероника мялась - говорить ей правду или нет, но скрывать что-либо от бабушке тоже не хотелось, и тогда она поведала всю правду, в заключении добавив, - вот видишь, если бы не совет Олеси, то я бы сейчас все еще жила с матерью и плакала бы изо дня в день.

До чего хитрющие дети! - пожала плечами Зоя Семеновна. - Еще такие маленькие, а уже умнее нас, взрослых.

Не такие уж мы и маленькие, - с улыбкой возразила Вероника.

Для меня вы маленькие. Ладно, продуманка, возьми еще деньги и купи Олеси подарок, ведь ее совет стоит твоего счастья.

Эпилог

Теплое, по-летнему, солнце освещало лучами улицы города. Середина августа ощущалось лишь по утрам. В один из таких погожих дней по улице шла девушка, одетая в красивое красное платье, на ногах у нее красовались стильные черные кроссовки на танкетке, а на плече висела изящная сумочка под цвет обуви. Кто бы мог узнать в этой красивой, ухоженной девушке Веронику, бывшую серую мышку? Теперь даже лица ее не узнать: покрашенные в светлый цвет волосы, густо подведенные глаза под аккуратными дугообразными бровями, легкий загар на лице. Уверенным шагом она подошла к кафе, какое-то время озираясь по сторонам, затем достала пачку сигарет и закурила, галантно поправляя сумочку на плече. Упиваясь собственной красотой, Вероника не расслышала, как ее окликнул до боли знакомый голос. Обернувшись, она увидела перед собой озадаченное лицо Ани - своей бывшей одноклассницы. С нескрываемым любопытством, в котором сквозила зависть, Аня оглядела ее с ног и головы и воскликнула:

Вероника, неужели это ты? Я, право, не признала тебя сразу. Ты так сильно изменилась, превратившись прямо в красавицу.

Да, как в сказке про гадкого утенка, - с улыбкой отозвалась Вероника.

Нет, скорее из Золушки в принцессу, - ответила Аня, желая скрыть зависть.

Какое-то время между ними стояло молчание, о чем они думали, было неизвестно. Наконец, Аня заговорила первая:

Вероника, я слышала, ты ушла из нашей школы.

Да, я поступила в колледж с географическим уклоном, благо, сдала географию благодаря Галине Васильевне лучше всех в школе. Меня приняли в колледж сразу, как только я отослала им мои результаты.

Этот колледж находится у нас в городе?

Нет, это на Урале. Помнишь, я как-то рассказывала о тете Свете, у которой жила на каникулах?

Да, помню.

Так вот, теперь я буду жить там, благо колледж находится недалеко от тех мест - всего двадцать минут на автобусе. А сейчас я жду своих друзей, дабы посидеть с ними в кафе перед расставанием, ведь через день я уезжаю к тете Свете.

Ты уезжаешь навсегда? - с какой-то тоской в голосе спросила Аня.

Не знаю, посмотрю. Но в любом случае, здесь остаются бабушка с папой, да с братиком Данилкой нужно поддерживать связь, так что приезжать сюда я уж точно буду.

И на какую специальность ты поступила?

На ландшафтоведение. Буду изучать влияние химических, физических и исторических процессов на формирование земли.

Как интересно! Тебе повезло, такая интересная профессия у тебя будет! - с завистью отозвалась Аня, жалея, что осталась доучиваться в школе еще два года. Какое-то мгновение она стояла в нерешительности, обдумывая что-то в голове, но не выдержала и проговорила:

Ты слышала историю об Анжелике?

Нет, - в недоумении поинтересовалась Вероника, - а что с ней произошло?

История малоприятная. В начале лета Анжелика узнала, что ждет ребенка от одного молодого человека. Какое-то время, находясь в депрессии, она пропустила два первых экзамена, из-за чего ее маму вызвали в школу. Дома у них такое началось! Анжелику насильно повели в больницу, дабы прервать нежелательную беременность. В это время Екатерина Михайловна с директором поставили вопрос об отчислении Анжелики, однако ее мама плакала, чуть ли не на коленях просила дать дочери еще один шанс. Директор сжалился над ней и оставил Анжелку на второй год.

Вероника внимательно слушала, время от времени сокрушаясь о несчастной судьбе одноклассницы, однако в душе ликовала. Когда-то она мечтала отомстить Анжелике за все унижения и издевательства, что терпела от нее столько лет, теперь же жизнь сама расставила все на свои места. Девушка подняла глаза к небу и подумала про себя: "Когда-то ты была лучше всех, теперь я заняла твое место. Кто был ничем, станет всем".

Вскоре к кафе подошли Олеся, Нина и Антон. Простившись с Аней, Вероника направилась к друзьям, полная решимости двигаться по жизни дальше. Через день она уже качалась в купе поезда, направляясь на восток, на Урал, и в это время ей пришла смс с неизвестного номера. Открыв сообщение, девушка прочитала: "Моя любимая доченька! Я очень скучаю по тебе и желаю всего самого наилучшего на новом месте. Твоя мама". Вероника оторвала взгляд от телефона, на глазах выступили слезы. Глубоко вздохнув, она посмотрела в окно и увидела на горизонте горы, покрытые зеленым лесом.

Заключение

Стоя над выступом высокой горы. Вероника вдыхала чистый горный воздух, с упоением озирая прекрасный мир, что окружал ее. Внизу весело бежала речушка, над головой плыли белоснежные облака, березки, что росли в лесу, покрылись желтыми листьями - стояла осень, благодатная пара в этих краях. Кто бы мог подумать, что за какие-то полгода ее жизнь изменится на сто восемьдесят градусов, а желание, что она так долго лелеяла в своем сердце, станет явью?

год.